Художник рисует обнажённую девушку, потом он предлагает ей отдохнуть, попить чай. Она одевается, они пьют чай, разговаривают о жизни. Незаметно увлеклись беседой, но вдруг, звонок в дверь. Художник в ужасе: - Это жена! Быстро раздевайся.
Аналог Notcoin - TapSwap Получай Бесплатные Монеты с Телефона
|
Малолетних хулиганов в кабинет психолога вносят, как холодильники в ремонт. Отец кладёт на стол двадцатку, пихает под зад больного, говорит – «балуется». Или, «тарелки не моет, гад». После сервисного обслуживания ребёнок должен быть причёсан, улыбчив и жаден до грязной посуды. Многие просят гарантию, за такие–то деньги.
Встречаются образованные отцы. Вместо «здрасьте» они говорят «импунитивный» и «сензитивная акцентуация». Их чада оправдываются наследственной психопатией, терзающей род со времён Кощея Бессмертного. Для сравнения, просто дети бренность стекла связывают со злым роком и нелепым случаем.
К концу дня школьный психолог мечтает о волшебной палочке, превращающей детей напрямую в деньги. Несильным ударом в лоб, без мучительных бесед и проективных методик. Между прочим, клыки у нарисованной коровы свидетельствуют о высокой агрессии. А чёрный квадрат вместо морды — о повреждениях ЦНС. Как спастись, если художник вдруг придумает напасть, методичка не сообщает. Есть ли там вообще ЦНС – думает психолог, развешивая картины.
Теперь перейдём к детям. Всех кто не зубной хирург, школьники не боятся. А если в кабинете нечего спереть, то и не уважают. На психологах они ставят опыты и забавные эксперименты. Рисуют пейзажи из сплошных зубов и пересказывают фильм «живые мертвецы» как личный опыт. Диагноз «эксплозивная психопатия» является высшей целью визита к мозгоправу. Таким приятно хвастать в школе. Резюме «славный мальчик» наоборот, низвергает в океан позора.
Хорошие девочки – совсем другой мир. У них такие мамы, что хочется работать по ночам. Мужья этих мам поголовно подлецы. Опытный психолог вычисляет этот нюанс и готов сопереживать со значительной скидкой. Женщины страдают от бездуховности. По всякому поводу их жадный скот отбирает машину и банковскую карту. А им бы просто выговориться и поплакать. Ну и банковскую карту назад приворожить.
Психолог Леонид клялся не влюбляться на работе. Равнодушие и цинизм стали его профессиональной изюминкой. Но однажды пришла клиентка простая и красивая. Пожаловалась: никтошеньки её не понимает. Что ни сделай – всё не так. Ей указывают куда ходить, что говорить, называют бестолковой. Поднимают чуть свет, куда–то гонят. Вечером шейпинг – кому всё это? Денег не хватает, всё одна и ещё орут непрестанно.
— Как давно начался этот ад? – спросил психолог.
— Как муж ушёл и началось.
— Странно. Ушедшие мужья редко орут.
— Да, он в Америке, мы не общаемся.
— Кто же орёт?
— Дочка, третьеклассница, – сказала женщина гордо.
Мы все любим русскую психологию за сюрреализм, бескрайний как Жан Кокто в низовьях Волги. Психолог Леонид обрадовался. Начиналась настоящая наука. В кабинет вошла Настенька, девочка–сатрап. Мать наоборот, выгнали в коридор. Леонид предложил нарисовать домик и несуществующее животное. Настя отказалась. Она пришла по серьёзному делу. Из семьи ушёл отец. А у матери слабый характер. Хорошо хоть есть она, любящая дочь. Чтобы мать не раскисала, приходится поднимать её в семь, выгонять на пробежку. Вечером никаких грустных фильмов, только мультики. По выходным грибы и велосипед. Но главное, нужен новый муж. Это как с котиками. Старый сдох – тут же заводи нового.
— Психологический феномен вытеснение – прокомментировал Леонид.
Девочка не стала спорить. Она уже нашла трёх женихов. Первый не подошёл, поскольку женат. Второй какой–то горбатый, не понравился. Третий хорошенький, но мать сказала, такой красивый муж у них уже был.
Леонид стал объяснять, мама сама должна найти супруга. Так заведено. Когда Настенька вырастет, тоже найдёт себе какого–нибудь прохвоста. Сама!
Девочка снова согласилась. Себе она найдёт. А теперь нужно матери. Настя ходит по улицам, смотрит на мужчин – и ничего. Сплошной неликвид.
Тогда Леонид сказал речь подлиннее. Детство должно быть детством. Взрослая жизнь нагрянет позже. А пока надо прыгать, шалить, можно стекло высадить, если припрёт.
Настя спросила психолога, женат ли он. И посмотрела синими глазами. После слова «разведён» пригласила на чай. Психолог пошутил в ответ. Сказал: к сожалению, вокруг столько плохих детей, что некогда. А Настёна прекрасная девочка, послушная, заботливая, и мама такая красивая, всё у них будет хорошо, до свидания.
— Ну хорошо же, – сказала Настенька. И на следующий день возглавила драку третьих классов, «а» и «б». Потом разбила аквариум, в кого–то плюнула и даже пыталась курить. С её слов, так ей посоветовал школьный психолог. Директор школы не поверила, конечно. Но велела психологу проверить домашнюю обстановку у ребёнка.
Теперь Леонид и Настина матерь ходят под ручку. Ещё не поженились, но сами понимаете, хорошую девочку не остановить. Это вам не малолетний хулиган, непутёвый и покладистый.
|
|
В армии любому таланту найдётся достойное применение. К примеру если художник - добро пожаловать красить заборы. Музыкант с абсолютным слухом? Постой на шухере. Если никаких совсем талантов нету, то их в тебе непременно откроют, разовьют, и используют по назначению. Я, среди прочих своих безусловных талантов, владел плакатным пером. Нынче, в век принтеров и плоттеров, даже сложно представить, насколько востребованным в то время было умение провести прямую линию на листе ватмана черной тушью.
Освоил я этот нехитрый навык ещё в школе, на уроках физкультуры. В восьмом классе я потянул связки, и наш физрук, Николай Николаевич, пристроил меня чертить таблицы школьных спортивных рекордов. И пока весь класс прыгал, бегал, и играл в волейбол, я сидел в маленькой каморке, где остро пахло кожей и лыжной смолой, среди мячей, кубков, и вымпелов, и высунув язык переносил из толстой тетради на лист ватмана цифры спортивных результатов.
В какой момент я понял, что поменять эти цифры на своё усмотрение мне ничего не стоит? Не знаю. Я тогда как раз влюбился в девочку Олю из параллельного, и однажды, заполняя таблицу результатов по прыжкам в длину, вдруг увидел, что легко могу увеличить её результат на пару метров. «Наверное ей будет приятно» - подумал я. Подумано - сделано. Вскоре с моей лёгкой руки Олечка стала чемпионкой школы не только в прыжках, а во всех видах спорта, кроме вольной борьбы, в которой девочки участия не принимали. Погорел я на сущей ерунде. Кто-то случайно заметил, что Олечкин результат в беге на сто метров на несколько секунд лучше последнего мирового рекорда. Разразился скандал. Терзали ли меня угрызения совести? Нет. Ведь своей выходкой я добился главного. Внимания Олечки. Олечка сказала: «Вот гад!», что есть силы долбанула мне портфелем по спине, и месяц не разговаривала. Согласитесь, даже пара затрещин от Николай Николаича не слишком высокая цена за такой успех. Кстати, от него же я тогда первый раз услышал фразу, что "бабы в моей жизни сыграют не самую положительную роль". Как он был прав, наш мудрый школьный тренер Николай Николаич. Впрочем, история не о том. Короче, по итогам расследования я навсегда был отлучен от школьных рекордов, и тут же привлечен завучем школы к рисованию таблиц успеваемости. Потом, уже на заводе, я чего только не рисовал. Стенгазету, графики соцсоревнований, и планы эвакуации. Возможно где-то там, в пыли мрачных заводских цехов, до сих пор висят начертанные моей твёрдой рукой инструкции по технике безопасности, кто знает? Именно оттуда, из заводских цехов, я вскоре и был призван в ряды Советской Армии. Где мой талант тоже недолго оставался невостребованным.
Один приятель, которому я рассказывал эту историю, спросил – а каким образом там (в армии) узнают о чужих талантах? Глупый вопрос. Ответ очевиден - трудно что либо скрыть от людей, с которыми существуешь бок о бок в режиме 24/7. Сидишь ты к примеру на боевом дежурстве, и аккуратно, каллиграфическим почерком заполняешь поздравительную открытку своей маме. А через плечо за этим твоим занятием наблюдает твой товарищ. И товарищ говорит: "Оп-па! Да ты, военный, шаришь!". И вот к тебе уже выстраивается очередь сослуживцев, преимущественно из азиатских и кавказских регионов нашей необъятной родины, с просьбой сделать им "так жы пиздато". И вот уже ты пачками подписываешь открытки с днём рожденья, с новым годом, и с 8 Марта всяким Фатимам, Гюдьчатаям, и Рузаннам. Несложно же. Потом, когда ты себя зарекомендуешь, тебе можно доверить и дембельский альбом. Где тонким пером по хрустящей кальке хорошо выводить слова любимых солдатских песен про то, как медленно ракеты уплывают вдаль, и про высокую готовность.
Вот за этим ответственным занятием меня однажды и застал начальник связи полка майор Шепель.
Собственно, вся история только тут и начинается.
Ну что сказать? Это был конкретный залёт. Майор держал в руках не просто чей-то почти готовый дембельский альбом, он держал в руках мою дальнейшую судьбу. И судьба эта была незавидной. По всем правилам альбом подлежал немедленному уничтожению, а что будет со мной не хотелось даже думать.
Майор тем временем без особого интереса повертел альбом в руках, задумчиво понюхал пузырёк с тушью, и вдруг спросил:
«Плакатным пером владеете?»
«Конечно!» - ответил я.
«Зайдите ко мне в кабинет!» - сказал он, бросил альбом на стол, и вышел.
Так началось наше взаимовыгодное сотрудничество. По другому говоря, он припахал меня чертить наглядную агитацию. Сравнительные ТТХ наших и американских ракет, характеристики отдельных видов вооруженных сил, цифры вероятного ущерба при нанесении ракетно-ядерного удара, и прочая полезная информация, которая висела по стенам на посту командира дежурных сил, где я никогда в жизни не был ввиду отсутствия допуска. Поскольку почти вся информация, которую мне следовало перенести на ватман имела гриф "совершенно секретно", то происходило всё следующим образом. Когда майор заступал на сутки, он вызывал меня вечером из казармы, давал задание, и запирал до утра в своем кабинете. А сам шел спать в комнату отдыха дежурной смены.
Так было и в тот злополучный вечер. После ужина майор вызвал меня на КП, достал из сейфа нужные бумаги, спросил, всё ли у меня есть для совершения ратного подвига на благо отчизны, и ушел. Не забыв конечно запереть дверь с той стороны. А где-то через час, решив перекурить, я обнаружил, что в пачке у меня осталось всего две сигареты.
Так бывает. Бегаешь, бегаешь, в тумбочке ещё лежит запас, и вдруг оказывается – где ты, и где тумбочка? Короче, я остался без курева. Пары сигарет хватило ненадолго, к полуночи начали пухнуть ухи. Я докурил до ногтей последний обнаруженный в пепельнице бычок, и стал думать. Будь я хотя бы шнурком, проблема решилась бы одним телефонным звонком. Но я был кромешным чижиком, и в час ночи мог позвонить разве что самому себе, или господу богу. Мозг, стимулируемый никотиновым голодом, судорожно искал выход. Выходов было два, дверь и окно. Про дверь нечего было и думать, она даже не имела изнутри замочной скважины. Окно было забрано решеткой. Если б не эта чертова решетка, то от окна до заветной тумбочки по прямой через забор было каких-то пятьдесят метров.
Я подошел к окну, и подёргал решетку. Она крепилась четырьмя болтами прямо в оконный переплёт. Чистая видимость, конечно, однако болты есть болты, голыми руками не подступишься. Я облазил весь кабинет в поисках чего-нибудь подходящего. Бесполезно. «Хоть зубами блять эти болты откручивай!», - подумал я, и в отчаянии попробовал открутить болт пальцами. Внезапно тот легко поддался и пошел. Ещё не веря в свою удачу я попробовал остальные. Ура! Сегодня судьба явно благоволила незадачливым чижикам. Месяц назад окна красили. Решетки естественно снимали. Когда ставили обратно болты затягивать не стали, чтоб не попортить свежую краску, а затянуть потом просто забыли. Хорошо смазанные болты сходили со своих посадочных мест как ракета с направляющих, со свистом. Через минуту решетка стояла у стены. Путь на волю был открыт! Я полной грудью вдохнул густой майский воздух, забрался на подоконник, и уже готов был спрыгнуть наружу, но зачем-то оглянулся назад, и замешкался. Стол позади был завален бумагами. Каждая бумажка имела гриф «сов.секретно». Это было неправильно, оставлять их в таком виде. Конечно, предположить, что вот сейчас из тайги выскочит диверсант и спиздит эти бумажки, было полной паранойей. Но нас так задрочили режимом секретности, что даже не от вероятности такого исхода, а просто от самой возможности уже неприятно холодело в гениталиях. Поэтому я вернулся, аккуратно скатал все бумаги в тугой рулон, сунул подмышку, на всякий случай пристроил решетку на место, и спрыгнул в майскую ночь.
Перелетев забор аки птица, через минуту я был в казарме. Взял сигареты, сходил в туалет, поболтал с дневальным, вышел на крыльцо, и только тут наконец с наслаждением закурил. Спешить было некуда. Я стоял на крыльце, курил, слушал звуки и запахи весенней тайги, и только собрался двинуться обратно, как вдалеке, со стороны штаба, раздались шаги и приглушенные голоса. Загасив сигарету я от греха подальше спрятался за угол казармы.
Судя по всему по взлётке шли два офицера, о чем-то оживлённо переговариваясь. Вскоре они приблизились настолько, что голоса стали отчетливо различимы.
- Да успокойтесь вы, товарищ майор! Зачем паниковать раньше времени?
Этот голос принадлежал майору Шуму, начальнику командного пункта. Он сегодня дежурил по части.
- А я вам говорю, товарищ майор, - надо объявлять тревогу и поднимать полк!!!
От второго голоса у меня резко похолодело в спине. Голос имел отчетливые истеричные нотки и принадлежал майору Шепелю. Который по моей версии должен был сейчас сладко дрыхнуть в комнате отдыха.
- Ну что вам даст тревога? Только народ перебаламутим. - флегматично вещал майор Шум.
- Как что?! Надо же прочёсывать тайгу! Далеко уйти он всё равно не мог! - громким шепотом возбуждённо кричал ему в ответ Шепель.
Офицеры волей случая остановились прямо напротив меня. Обоих я уже достаточно хорошо знал. Не сказать, что они были полной противоположностью, однако и рядом их поставить было сложно. Майор Шепель, молодой, высокий, подтянутый, внешностью и манерами напоминал офицера русской армии, какими мы их знали по фильмам о гражданской войне. Майор Шум, невысокий и коренастый, был на десяток лет постарше, и относился к той категории советских офицеров, которую иногда характеризуют ёмким словом «похуист». Отношения между ними были далеки от товарищеских, поэтому даже ночью, в личной беседе, они обращались друг к другу подчеркнуто официально.
- Да вы хоть понимаете, товарищ майор, что значит прочёсывать тайгу ночью? – говорил Шум. - Да мы там вместо одного солдата половину личного состава потеряем! Половина заблудится, другая в болоте утонет! Кто бэдэ нести будет? Никуда не денется ваш солдат! В крайнем случае объявится через неделю дома, и пойдёт под трибунал.
- А документы?!
- Какие документы?!
- Я же вам говорю, товарищ майор! Он с документами ушел!!! Всё до единой бумаги с собой забрал, и ушел! Документы строгого учёта, все под грифом! Так что это не он, это я завтра под трибунал пойду!!! Давайте поднимем хотя бы ББО!!! Хозвзвод, узел связи!
- Ну погодите, товарищ майор! Давайте хоть до капэ сначала дойдём! Надо же убедиться.
И офицеры двинулись в сторону КПП командного пункта.
У меня была хорошая фора. Им - через КПП по всему периметру, мне - через забор, в три раза короче. Когда за дверью раздались шаги и ключ провернулся в замочной скважине, решетка уже стояла на месте, бумаги разложены на столе, и я даже успел провести дрожащей рукой одну свеженькую кривоватую линию. Дверь резко распахнулась, и образовалась немая сцена из трёх участников. Потом майор Шепель начал молча и как-то боком бегать от стола к сейфу и обратно, проверяя целостность документации. При этом он всё время беззвучно шевелил губами. Потом он подбежал к окну и подёргал решетку. Потом подбежал ко мне, и что есть мочи заорал:
- Вы где были, товарищ солдат?!!!
- Как где, товарищ майор!? Тут был! – стараясь сделать как можно более дураковатое лицо ответил я, следуя старой воровской заповеди, что чистосердечное признание конечно смягчает вину, но сильно увеличивает срок.
- Где «тут»?! Я полчаса назад заходил, вас не было!!! - продолжал кричать Шепель.
- Может вы, товарищ майор, просто не заметили? – промямлил я.
Это его совсем подкосило. Хватанув полную грудь воздуха, но не найдя подходящих звуков, на которые этот воздух можно было бы потратить, майор Шепель внезапно выскочил за дверь, и куда-то быстро-быстро побежал по коридору.
Шум всё это время стоял, не принимая никакого участия в нашей беседе, и невозмутимо рассматривая таблицы на столе. Когда дверь за Шепелем захлопнулась, он придвинулся поближе, и негромко, продолжая изучать стол, спросил:
- Ты куда бегал, солдат?
- За сигаретами в роту бегал, товарищ майор. – так же тихо ответил я. - Сигареты у меня кончились.
- Долбоёб. - философски заметил майор Шум. - Накуришь себе на дисбат. А документы зачем утащил?
- А как же, товарищ майор? Они же секретные, как же я их оставлю?
- Молодец. А ты в курсе, что там есть бумажки, вообще запрещённые к выносу с капэ?
- Так я ж не выносил, товарищ майор! Я их там у забора спрятал, потом забрал. Неудобно с документами через забор…
Шум покачал головой. В этот момент в комнату как вихрь ворвался майор Шепель.
- Я всё выяснил! Он через окно бегал! Там, под окном, - следы! Товарищ майор, я требую немедленно вызвать наряд и посадить этого солдата под арест!
- С какой формулировкой? – индифферентно поинтересовался Шум.
На секунду Шепель замешкался, но тут же выкрикнул:
- За измену Родине!!!
- Отлично! – сказал Шум, и спросил: - Может просто отвести его за штаб, да шлёпнуть?
Это неожиданное предложение застало Шепеля врасплох. Но по глазам было видно, как сильно оно ему нравится. И пока он мешкал с ответом, Шум спросил.
- Вот вы, товарищ майор, солдата на ночь запираете. А куда он в туалет, по вашему, ходить должен, вы подумали?
От такого резкого поворота сюжета Шепель впал в лёгкий ступор, и видимо даже не понял вопроса.
- Какой туалет? При чем тут туалет?!
- Туалет при том, что солдат должен всегда иметь возможность оправиться. - флегматично сказал Шум, и добавил. - Знаете, товарищ майор, я б на месте солдата в угол вам насрал, и вашими секретными бумажками подтёрся. Ладно, поступим так. Солдата я забираю, посидит до утра у меня в штабе, а утром пусть начальник особого отдела решает, что с ним делать.
И скомандовав «Вперёд!», он подтолкнул меня к выходу.
Мы молча миновали территорию командного пункта, за воротами КПП Шум остановился, закурил, и сказал:
- Иди спать, солдат. Мне ещё в автопарк зайти надо.
- А как же?... Эээ?!
- Забудь. И главное держи язык за зубами. А этот мудак, гм-гм… майор Шепель то есть, через полчаса прибежит и будет уговаривать, чтоб я в рапорте ничего не указывал. Ну подумай, ну какой с тебя спрос, у тебя даже допускам к этим документам нету. А вот ему начальник ОСО, если узнает, матку с большим удовольствием наизнанку вывернет, и вокруг шеи намотает. Так что всё хорошо будет, не бзди.
С этими словами майор Шум повернулся и пошел в сторону автопарка. Я закурил, сломав пару спичек. Руки слегка подрагивали. Отойдя несколько шагов, майор вдруг повернулся и окликнул:
- Эй, солдат!
- Да, товарищ майор?!
- Здорово ты это… Ну, пером в смысле. Мне бы на капэ инструкции служебные обновить. Ты как? С ротным я решу, чай и курево с меня.
- Конечно, товарищ майор!
- Вот и договорились. На ночь запирать не буду, не бойся!
- Я не боюсь.
- Ну и молодец!
Мы разом засмеялись, и пошли каждый своей дорогой. Начинало светать. «Смирррно!» - коротко и резко раздалось где-то позади. «Вольно!» - козырнул майор. Навстречу ему, чеканя шаг по бетону взлётки, шла ночная дежурная смена.
|
|
История 23. Китайские рестораны
«...Наши товарищи не должны думать, что все то, что понятно им, понятно и широким массам...» Мао Цзэдун, «О коалиционном правительстве» 24 апреля 1945, избр. Произв. Т. III
В южном Китае полно ресторанов и они, по сравнению, с нашими, очень дешевые. На 20 долларов можно запросто втроем провести вечер. Культурно – без вина. С пивом и китайской водкой. Поэтому китайские ученые, в отличие от наших, уж раз-то в неделю ходят в рестораны. Перед каждым рестораном обязательно стоят две девицы в длинных платьях с не менее длинными разрезами. Зазывают. Цвет платьев в тон скатертей и у каждого ресторана свой. Пришли. Ритуал отработан и везде одинаков. Если компания больше 4-х человек, обычно пожалуйте в кабинет! В кабинете кондиционер, телевизор и большой круглый стол, в середине которого большая круглая вращающаяся столешница. На нее и будут сервировать большие блюда. Только успевай вращать и размахивать палочками! Очень удобно. Кстати, где-то читал, что художник Илья Ефимович Репин, такой стол у себя в имении в Пенатах выдавал за свое изобретение. Наверное, китайцы у него подсмотрели? Но, вернемся за круглый китайский стол. Официантка тут же включает кондиционер, разливает зеленый чаек и раздает маленькие горячие мокрые полотенца. Ими можно руки или «морду лица» протереть. Кому, что нравится. Чай будет разливаться все время. Если ты культурный человек, можешь поблагодарить за чай, постучав костяшками пальцев по столу. Помнится, шутили в застое: «стук распространяется быстрее звука». А ты можешь и не стучать! Так, теперь можете спокойно пить чаек и думать о своем. Китайские товарищи громко с матком не меньше получаса будут обсуждать меню. Наконец обсудили. И вы посидели-подумали. Официантка «выкатывает» полный стол разнообразнейшей еды, названия которой я не знаю. В некоторых ресторанах на блюдах прилеплены маленькие бирки с иероглифами – фамилии поваров. Для «белых людей» принесут вилки и ножи, если намекнешь. Еда вкусная и едят все очень много. Естественно без хлеба. И очень часто безо всякой выпивки. Но, как известно, сухая ложка рот дерет! Поэтому иногда заказывают пиво. Могут принести выпивку с собой – чтобы не переплачивать. Это не возбраняется. Но не надираются. И официантка даже штопор притащит и сама откроет. В отличие от китайских поездов, где, кажется, уже говорил, у проводников не то, что штопора, стаканов не допросишься... А иногда могут весь «банкет» не пить, а в самом конце вдруг закажут бутылку водки и с тостами без передыху и закуски выпить ее минуты за три из маленьких рюмочек. Закономерности в том, закажут в конце водку или нет, никакой нет. Поэтому так и не понял, от чего это зависит. Креветки в южно-китайских ресторанах подаются жаренными и неочищенными. Мужички их едят целиком, а барышни оставляют креветочные головы. Хотя на столе полно всяких тарелок и блюдец, любые попадающиеся кости выплевывают перед собой. Даже, если народ интеллигентный, а ресторан – «пять звезд». Обычай такой! По мере выедания одних блюд, тут же «выкатываются» другие. Обязательно рыба, мясо и дичь. Закономерности в последовательности «выкатывания» никакой нет. Например, поели жареного мяса – могут разлить в маленькие плошки супчик. Потом опять мясо. В середине «банкета» обязательно «выкатят» рис. А в конце - всегда фрукты – мелко нарезанные дольки арбуза, дыни и всякой экзотики. Потом в зубах зубочистки у всех, включая женщин. Недоеденные харчи могут велеть официантке упаковать с собой. Что официантки и делают. Как в Германии или Штатах. Ю-Фенг, например, отдает недоеденное своим студентам. Те не отказываются от барского стола. Кофе можете не просить – даже в пятизвездочных ресторанах не держат! Правда, официантка может уйти минут на пять. Потом возвратиться и сказать, что, к сожалению, кофе нет. Заканчивается «банкет» всегда резко. Все встают почти одновременно и уходят. Никаких там посошков и прочих вольностей. Не се се себе!
Сергей Рянжин
|
|
У моего знакомого был брат. Была у брата компания друзей-алкоголиков. Ну, ладно. Будем уважительней ко времени и к людям. Так как то, что они пили, какой-то умник назвал спирт "Рояль", наречем это творческое сообщество "Могучей кучкой". И вот пила эта "кучка" свой "Рояль", пила, пока не пришли новые времена. У тех, кто не пал в неравном бою с жидкостью и кому рояль не сыграл свои последние аккорды, начали кончаться деньги. Вернее, то ли денег на спирт стало не хватать, то ли спирт стал дорожать. Да, это одно и то же... И вот пришлось компании менять профиль. Выбрали напиток по деньгам – пиво. Но после "Рояля" как-то не особо забирало, градус не тот. И вот нашелся кулибин, который для повышения "октанового числа", или, как говорит мой родственник-художник, "для повышения тротилового эквивалента", стал добавлять в пиво дихлофос. Ну, ведь это ж, уже, совсем другой коленкор! И недорого и прибирает как после "Рояля"! Компания приободрилась. Предстояли эксперименты по поиску оптимальных пропорций. Начали с одного пшика из баллончика дихлофоса в одну кружку пива. Весело, все пьяны и здоровы! Но это бы была история не из России, если бы эксперимент забуксовал. С всеобщего молчаливого согласия исследования были продолжены. Количество пшиков дихлофоса на одну кружку росло, ряды "лжеменделеевых" редели, так как "адская смесь" по своим полезным свойствам все меньше напоминала "горячий чай с молоком и медом". И вот пришла пора брата моего знакомого. В его организме что-то зажужжало, застрекотало, щелкнуло, как в поломавшихся ходиках, и увезла его "Скорая помощь" аккурат в реанимацию местной клинической больницы. Больше недели несколько бригад реаниматологов героически боролись за жизнь пациента, отлавливая его улетающую душу и очередной раз помещая ее в обездвиженную плоть. И, о, чудо! Аллилуйа врачам! Пациент пришел в сознание! Срочно позвонили моему знакомому и к его нечаянной радости пригласили посетить "новорожденного", точнее сказать "вновь прибывшего". Знакомый заходит в палату реанимации, садится близ своего брата. Они долго молчат. Затем брат, десять дней околачивавший пороги преисподней, с досадой в голосе произносит:
- НЕ-Е-Е! ШЕСТЬ ПШИКОВ – ЭТО ПЕРЕБОР! ТЕПЕРЬ БУДУ НЕ БОЛЬШЕ ТРЕХ!
|
|