весёлое жизни → Результатов: 2


2.

НОВЫЙ ГОД ПОД ТЮРЮ
Тележурналист Валерий Макеев вспоминает...
Телевизионная карьера Александра Маслякова могла закончиться 45 лет назад.
Это случилось 30 декабря 1967 года. В ту далёкую пору я работал старшим редактором отдела сатиры и юмора Центрального телевидения.
Выпускали мы юмористический журнал "Пеленгатор" и еженедельные "ТОСы" - телеокна сатиры. Передачи были популярны, в редакцию приходили мешками письма со всевозможными жалобами, из которых мы черпали информацию. Участвовали в этих передачах начинающие завоёвывать популярность Леонид Каневский, Спартак Мишулин, Савелий Крамаров и другие молодые актёры...
С инициативой провести прямой репортаж в канун нового 1968 года с улиц Москвы выступил режиссёр Азамат Маликов. Было это довольно рискованно, так как шло очередное "закручивание гаек", ещё свежи были в памяти митинги в поддержку Синявского и Даниэля, их разгоны на Пушкинской площади, наступление на "шестидесятников" шло по всему идеологическому фронту.
Вот почему руководство страны особое внимание уделяло пропаганде достижений в 1967 году - году 50-летия Советской власти. В столице проводились многочисленные праздничные мероприятия, особенно отмечался день 7 ноября.
Спустя месяц, в декабре, мы решили передать настроение москвичей и гостей столицы в прямом репортаже с Пушкинской площади. Свою ПТС мы расположили на углу площади и улицы Горького (ныне Тверской), около выхода из Елисеевского гастронома. Нашли где!
Интервью пригласили брать 33-летнего Савелия Крамарова и 26-летнего Сашу Маслякова. В круг их "охраны" от незваных "гостей" входили я, как редактор передачи, и другие сотрудники редакции. На прямой связи находился программный режиссёр на Шаболовке, откуда шёл сигнал телезрителям.
Как здорово всё начиналось! Москва светилась новогодними гирляндами, сверкали огни ёлок, из "Елисеевского" выходили нагруженные дефицитными продуктами и "горячительным" довольные покупатели. Весёлое настроение с помощью интервьюеров лилось на экран.
И вдруг произошло неожиданное! Я стоял рядом с Савелием и посильно "отбивался" от сильно выпивших и потому косноязычных граждан, желающих запечатлеть себя в эфире, то же делали другие сотрудники редакции. Но одного матёрого мужика в расстёгнутом тулупе, из карманов которого торчали бутылки водки, не удержали. Он прорвался прямо от выхода из гастронома и выскочил прямиком на Сашу Маслякова. И хотя все были предупреждены, что у пьяных интервью категорически не брать, Саша, то ли от растерянности, то ли от невеликого опыта саморедактирования, а то ли от великодушия решил побеседовать с мужчиной, который источал праздничный "аромат". На Сашин вопрос о настроении он сказал, как о хорошем, широким жестом показал на сверкающую огнями столицу и неожиданно стал рассказывать Саше и всем телезрителям, как "хреново" всё было в Москве на "октябрьские". Далее он поведал, что, приехав тогда в Москву, увидел её грязной и серой, что все москвичи были скучные и злые, и что хуже зрелища он вообще никогда в жизни не видел.
Он ещё что-то долго выговаривал, изменившись в лице и полностью сменив тональность разговора. Все мы в растерянности опешили. Меня дёрнули за рукав, передачу срочно прервали, программный режиссёр на Шаболовке "ушёл" на дежурную заставку. Расстроенные, мы стали собирать микрофоны и другую амуницию, временами поругивая себя за неосмотрительность. Все понимали, что впереди ждёт неминуемая кара. Свежи были воспоминания, как уволили редактора передачи, в которой выступал Евгений Евтушенко. Так же, в прямом эфире, он прочитал не оговоренное с редактурой и цензурой стихотворение "Качка".
Но мы были молоды, в ту пору слегка "безбашенны" и поехали "залечить" горе вином на квартиру к Саше Маслякову, благо она была недалеко. С нами были один из создателей КВН Марат Гюльбекян, Савелий Крамаров, Ахмат Маликов, Анатолий Дупанов и, конечно же, хозяин дома. Может, надо было взять с собой и мужика в тулупе, его мы часто вспоминали за столом. Завершали мы вечер 30 декабря весело и с "выдумкой": кто-то продемонстрировал, как правильно "заливать" горе водкой - вылил в тарелку, накрошил туда хлеба и предложил есть так называемую "тюрю".
С мрачным настроением мы входили с "похмелья" в Новый год, но удачно вошли в него в первые дни без потерь. По свидетельствам очевидцев случилось это так. То ли перед коллегией - высшим совещательным и карательным органом на телевидении, то ли непосредственно на ней выступил популярный тогда руководитель главной дирекции программ Анатолий Васильевич Богомолов. Именно он "разрулил" ситуацию, заявив, что мало ли что, ну, приезжал тогда гость в Москву, ну не понравилась она ему: была плохая погода, грязь, ранний снег, ну и что? Он же не назвал дату 7 ноября. Так что не стоит сгущать краски. Помогло и то, что передача шла в прямом эфире, и у цензоров не было её записи в качестве документального подтверждения.
Но выводы после этого случая были сделаны: прямое вещание исчезло с голубых экранов на долгие двадцать лет...

3.

Мой дед, Алексей Андреевич Фёдоров, на момент ареста был 37-летним сталинским генералом. В молодости он успел покомандовать бронепоездом, но он не был военным. Просто у начальства Северокавказской железной дороги были воинские звания, как наверно и по всей стране. Дед был убежденным коммунистом и какое-то время был уверен, что берут за дело. Но в начале августа 37-го он вернулся домой поздно вечером и сказал жене - "Меня скоро возьмут". На их управление спустили квоту - к такому-то числу выявить столько-то врагов народа. У всех руководителей управления были семьи. Все понимали, что будет, если квоту не набрать. Начальник управления предложил распределить квоту в равных долях по всем отделам. Дед, его зам, взорвался и послал всех нафиг.

Ждал он ареста довольно долго - до конца августа, когда наступил контрольный срок. Почти все показатель выполнили успешно, некоторые даже перевыполнили. Да только забрали в конце концов всю верхушку управления подчистую, независимо от показателей. Все признались под пытками и написали друг на друга всякое, все были расстреляны. Кроме деда. Он получил десятку, пережил войну на Колыме, потом ещё пятёрку. Вышел на свободу ещё до реабилитации, отсидев оба своих срока сполна. Потом получил пенсионера союзного значения, большую квартиру по месту последнего ареста, в Ростове-на-Дону, и вернулся к жене, которая его дождалась.

Когда грянула реабилитация, разрешилась и загадка, мучившая многие годы семьи арестованных. Дед сел первым и отделался лёгкой десяткой, а после него пошли остальные аресты, и никто из начальства не остался в живых. На запрос в прокуратуру прислали протокол военной коллегии с формулировкой «своей вины не признал» и мятые протоколы допросов с какими-то бурыми пятнами и той же неизменной формулировкой на каждом.

Лагеря только немного сломили его - он стал сентиментальным. Увидев издали милиционера, немедленно переходил на другую сторону улицы. И на его лице было при этом такое сдержанное отвращение, что весь наш недобитый род спустя годы помнит.

К сожалению, я очень мало знаю о своём деде. То, что слышал в детстве от бабушки, иногда начинал понимать и ценить уже во взрослой жизни. Однажды с завистью вспомнил, что дед умел принимать решения мгновенно, формулировать кратко и ясно. Он диктовал машинисткам свои тексты приказов и официальные письма с ходу, набело, ни разу не сделав ни единой поправки. Я так не умею, только учусь.

Может, этой истории место на другом сайте, но у неё случилось весёлое продолжение, буквально несколько месяцев назад. На наше управление спустили квоту из министерства – сократить 10% персонала в месячный срок. И знаете, вроде время другое, а в реакции начальства не изменилось ничегошеньки за эти годы. Вроде все приличные, милые люди, только вот срок больно жёсткий. Тут уж не до разбирательств, в каком отделе балду парят, а где людей не хватает, и на что уволенные жить дальше будут - своя голова полететь может. Решение начальства мне живо что-то напомнило - чтобы никого не убидеть, квоту распределили по отделам в равных долях. Все начальники отделов напряженно промолчали, перебирая в голове кандидатуры. А я вдруг вспомнил, что дед мой очень хотел сына, а рождались только дочки. У него бы обязательно получилось, просто не успел - когда его взяли, третьей, моей маме, всего 6 месяцев. Я вспомнил, что меня назвали в его честь, как единственного потомка мужского пола. И что сейчас я уже не единственный - у Алексея Андреевича растут два правнука. Знаете, какое это счастье, в наше благополучное время при слове "квота" послать вышестоящее начальство на хер...