Результатов: 102

101

Вы когда-нибудь забывали что-то важное? Оставляли телефон дома, теряли ключи или выходили без кошелька? Неприятно, но, как правило, не смертельно.

Но представьте, что вы — опытный парашютист, совершивший сотни прыжков, и однажды вы покидаете самолёт... без парашюта.

Это реальная история, случившаяся в апреле 1988 года с Айваном Лестером Макгуайром (Ivan Lester McGuire). История, которая заставляет задуматься о том, как порой простая ошибка становится последней.

Округ Франклин, Северная Каролина. Айвану Макгуайру 35 лет. Он опытный парашютист с более чем 800 прыжками за плечами. В тот день он выполняет третий прыжок, снимая учебное видео для спортивного парашютного центра.

Его задача — зафиксировать на камеру прыжок студента и инструктора. В 1988 году это не так просто, как сегодня: камеры тяжелы, и Макгуайру приходится носить оборудование в рюкзаке.

И вот самолёт достигает 3 048 метров. Всё идёт по плану. Сначала выпрыгивает Макгуайр — так он сможет запечатлеть момент, когда за ним последуют инструктор и студент.

Камера фиксирует их свободное падение, затем — раскрытие парашютов. Парашютисты исчезают из кадра. Айван остаётся один. Он тянется за кольцом…

Его руки хватают пустоту.

«О Боже, нет!» – раздаётся его голос.
Понимание приходит слишком поздно. Камера продолжает снимать, пока Айван стремительно падает вниз. Он не просто забыл раскрыть парашют. Он его вообще не взял.

Как такое могло случиться?

Когда на земле находят его, у всех один вопрос: как опытный парашютист мог выпрыгнуть без парашюта? Разве никто этого не заметил? Поначалу кажется, что произошла страшная халатность. Возможно, его парашют оторвался в воздухе? Или он был неисправен?

Однако видеозапись проясняет ситуацию: на момент прыжка Макгуайр вообще не был экипирован.

Следствие быстро приходит к шокирующему выводу: Айван просто забыл взять парашют.

Но как он не заметил этого? Ответ — в человеческой психологии. Это был его третий прыжок за день, рутинное действие, которое он выполнял сотни раз. Вместо парашюта на спине был тяжёлый рюкзак с камерой, и его вес был настолько привычен, что Айван не обратил внимания. Никто не проверил его перед прыжком.

Сам он, вероятно, находился в автоматическом режиме, сосредоточившись на съёмке, а не на собственной безопасности. Только в тот момент, когда он потянулся за несуществующим кольцом, реальность его догнала.

Представьте этот момент. Вы падаете с высоты 3 048 метров. У вас есть несколько секунд, чтобы осознать: ошибки уже не исправить. Все попытки отрицать происходящее рушатся под грузом реальности. Вы ищете спасение, но его нет.

Вы вспоминаете момент, когда могли бы заметить ошибку. Вспоминаете, как на автомате выходили из самолёта. Как привычный рюкзак на плечах давал ложное чувство уверенности. Как никто ничего не сказал.

Но теперь всё это неважно. Осталась только земля, стремительно приближающаяся.

После этого случая внимание следователей сразу переключилось на пилота. По федеральным авиационным правилам США, пилот обязан проверять, что у каждого пассажира есть парашют перед прыжком. Почему же никто этого не сделал?

Всё дело в ошибочном восприятии. Макгуайру действительно был с рюкзаком — просто он был заполнен камерами, а не спасительным снаряжением. Никто не обратил внимания. Никто не задал лишних вопросов. Возможно, даже он сам не задумывался, ведь этот день был похож на сотни других.

В конечном итоге происшествие признали несчастным случаем. Ни у кого не было злого умысла. Просто люди привыкли доверять своим ощущениям. И в этот день это доверие стоило жизни.

Этот случай стал страшным напоминанием о том, как опасна рутина. Когда действия становятся автоматическими, внимание притупляется.

В индустрии парашютного спорта после ситуации с Макгуайра были введены более строгие процедуры проверки снаряжения. В особенности это касалось тех, кто носил дополнительное оборудование — камеры, грузы или что-то ещё.

Но главный урок касается не только парашютистов. Это история о том, как легко человеческий разум может сыграть с нами злую шутку. Мы склонны следовать привычным шаблонам, не замечая очевидного. А иногда цена ошибки оказывается слишком высокой.

Сложно представить, что чувствовал мужчина в свои последние секунды. Он осознал ошибку. Он понял, что уже ничего не изменить. Возможно, он прокручивал в голове события этого дня, цепляясь за каждый момент, когда мог бы что-то сделать иначе.

А теперь представьте: что бы почувствовали вы?

Задумывались ли вы когда-нибудь, сколько вещей в жизни мы делаем на автомате? Как часто мы доверяем привычке, не перепроверяя очевидное?

Этот случай — не просто история, а предостережение. В следующий раз, когда будете выходить из дома, садиться за руль или приступать к важному делу, вспомните Айвана.

Основано на реальных событиях

Из сети

102

Кофейная лихорадка в Лондоне началась в 1652 году, когда некий Паскуа Розе (армяне называют его армянином, греки — греком, а турки — турком) открыл первую в Лондоне кофейню (точнее, кофейный киоск) у стены кладбища Святого Михаила. Чтобы продвинуть свое предприятие Розе опубликовал рекламную листовку «Достоинство кофейного напитка», в которой он превозносил пользу кофе, утверждая, что «он превосходно предотвращает и лечит водянку, подагру и цингу, а также золотуху, выкидыши и является самым прекрасным средством против селезенки, ипохондрических газов и тому подобного».
Выходу на лондонский рынок нового продукта способствовали пуритане, которые критиковали продажу вина и пива, обвиняя роялистов в их распутной и безнравственной жизни. Кофе имел оглушительный успех — через пару лет Паскуа продавал более 600 чашек кофе в день, к ужасу местных владельцев таверн.
Интересно, что вкус кофе понравился далеко не всем. Один из дегустаторов сравнил его с «сиропом из сажи и эссенции старых башмаков», другому кофе напоминал смесь из масла, чернил, сажи, грязи, сырости и дерьма. Тем не менее, людям нравилось, как «горькая магометанская каша», как ее описывал «Лондонский шпион», разжигала споры и рождала идеи.
Нужно понимать, что до середины XVII века большинство жителей Англии практически постоянно находились в состоянии легкого, а то и очень сильного опьянения. Пить вонючую лондонскую речную воду было опасно и большинство благоразумно предпочитало эль или пиво. Появление кофе положило начало трезвости, заложившей основу для впечатляющего экономического роста в последующие десятилетия, когда люди впервые обрели ясность мысли. Кофейни стали местом, где обсуждали политику, науку, литературу и заключали сделки. Именно из кофеен выросли такие институты, как Лондонская фондовая биржа и страховая компания Ллойда.
Кофейни стремительно завоевали популярность и превратились в важнейшие центры общественной жизни. К 1663 году в Лондоне уже было более 80 кофеен. Их прозвали "университетами за пенни" (чашка кофе стоила тогда пенни), говоря, что там "почерпнешь больше полезных сведений, чем за месяц чтения книг".
По кофе ударила политика. Карл II боялся кофеен как рассадников политического недовольства и заговоров. В закрытых помещениях люди слишком свободно обсуждали политику, критиковали монархию и распространяли новости — все это казалось опасным. И в 1675 году был принят Закон о запрете кофеен. Запрет продержался 11 дней! Его отмена была поддержана несколькими министрами Карла II, которые сами были любителями кофе.
Началась специализация. Стены кофейни Дона Сальтеро в Челси были украшены чучелами крокодилов, черепах и гремучих змей — здесь местные ученые-джентльмены (в их числе были Исаак Ньютон и Ганс Слоун), любили обсуждать научные вопросы за чашкой кофе. В кофейне White's повесы проигрывали целые состояния и делали ставки на то, как долго проживут клиенты (из этих пари в конечном итоге выросла индустрия страхования жизни), в кафе Latin Coffeehouse посетителей поощряли общаться на латинском языке. В кофейне Молл Кинг можно было протрезветь и просмотреть список проституток, к которым затем посетителей могли провести в бордель неподалеку. Существовала даже плавучая кофейня «Безумие Темзы», где щеголи и повесы танцевали на палубе ночи напролет.
Кофейни стали фундаментальным институтом английского общества XVII-XVIII веков. Они создали новый тип публичного пространства — демократичное место, в котором статус оставляли за дверью. Стали основой для бизнес-институтов — биржи, страховые компании, аукционные дома; свободный обмен идеями в кофейнях ускорил научную революцию.

123