Молодая пара после прогулки по лесу решила развлечься прямо в кустах. После того, как все случилось, парень видит на дереве кукушку и предлагает: Давай, спросим, сколько нам жить осталось. Девушка соглашается. Кукушка, сколько нам жить осталось? Ку-ку... А почему так мало?! Кукушка, назидательно: Будете на сырой земле тр%хаться, и столько не протянете!
Аналог Notcoin - TapSwap Получай Бесплатные Монеты с Телефона
|
| Источник: anekdotov.net от 2019-6-25 |
Озверевшие кукушки
Начало июня. Выдохлись кукушки. Одна-другая голос подаст и молчок. Хотя намедни приключилось новолуние, и кукушки луной гуляли. Это ошибка думать что кукушка - пернатое ограниченное и умеет только куковать. И трещит, и свистит, и ухает, и просто орёт дурным голосом. Устроили прямо таки шабаш. Летали парами и штучно над водой и лесом, производя нешуточный шум, пугая карасей. И наводя панику прямо на меня.
Вот в мае кукушки вели себя чинно и благопристойно, полностью соответствуя своему названию. Вспомнил как-то детство позолоченное и спросил у ближайшей птицы: сколько мне ещё лет небо коптить? Семьдесят четыре года накуковала. Как-то сомнительно. Принимая во внимание то, что дерьмо в мире случается всё чаще, к намеченной дате могут остаться одни кукушки.
Ну ладно, что уж там. Старалась птица, куковала от души.
|
|
Однажды девчонки пригласили меня на девичник! Я пообещала мужу, что в двенадцать буду как штык. Шампанское было восхитительное и время пролетело как то незаметно. Приехав домой пьяная в хлам, я тихонько открыла входную дверь и кукушка в настенных часах прокуковала ровно 4 раза. Я не растерявшись, голосом кукушки прокуковала еще 8 раз, и удивляясь своей сообразительности и смекалке, пошла спать. На следующий день за завтраком муж спросил меня во сколько я вернулась. Ответив ему невозмутимым голосом, что ровно в 12, я уточнила, что когда зашла, кукушка прокуковала 12 раз. Да, я слышал сказал муж. Я подумала, вот замечательно, пронесло. Но помолчав минуту он продолжил: Знаешь, дорогая, нам надо менять эту кукушку в часах Почему? спросила я. Муж продолжил: Знаешь, вчера, когда ты вернулась, она прокуковала 4 раза. Потом сказала: "Вот бл%дь". Прокуковала еще 4 раза, потом сморкнулась, прокуковала еще 2 раза, ехидно похихикала и прокуковав оставшиеся 2 раза, наступила на кота и %бнулась на паркет...
|
|
Затащила мужа на огород теплицу перекопать, ему ясен пень жуть как неохота, а я сижу на перевернутом ведрышке, кукушку слушаю. Ну и говорю: «Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось?»
Кукушка заткнулась и ни звука. Пару минут тишины и тут муж из угла вопрошает: «Может подождать, копать-то?
|
|
Идет партизан по лесу. Слышит кукушку.
— Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось?
Сверху падает граната. Голос с дерева:
— Айн… Цвай… Драй…
|
|
Были мы в студенчестве моём на Белом море, на летней практике. Жили на острове, в бараке. Преподы на втором этаже, мы – на первом. И каждый вечер шла у нас пьянка. А потом припасы наши кончились. Ближайший магазин – на Большой земле, туда судёнышко изредка ходит. Вот и отправили мы на нём делегата с деньгами и авоськами – закупить чегонить пожевать, а главное – чтобы горючего, горючего-то взял побольше. И преподы тоже за харчами собрались. Но им наши буйные пьянки-гулянки к тому времени уже здорово надоели. Оно и понятно – им же хотелось не за нами следить, а самим спокойно бухнуть. Поэтому они в магазине глаз с нашего засланца не спускали, так и ходили за ним следом, караулили, чтобы он чего спиртного не купил. Так и не удалось ему отовариться. Хорошо, улучил он момент и мужику знакомому с нашего острова деньги сунул – тот нам водки потихоньку и взял. И тоже на остров обратным рейсом вернулся, вместе с нашим фуражиром и преподами. А эмиссар наш гордо продемонстрировал преподам купленные пряники да конфеты.
Теперь, значит, задача – как горючку у мужика из деревни забрать и незаметно в барак доставить. Преподы-то нас ой как хорошо знали, чуяли подвох, на стрёме были. Всех, кто с сумками в барак заходил, останавливали и шмонали. А дело уж к вечеру идёт... Пригорюнились мы. Как же так, и водочка есть, и близко, и наша – а никак её не взять. Опять же, надолго ли у мужика того терпения хватит, на такое наше богатство-то любоваться? Ведь позарится он, рано или поздно...
И тут меня осенило. Взял я здоровенный бидон сорокалитровый, с которым мы за водой ходили, да и пошёл, будто к роднику. А сам – боком, боком – и в деревню. Забрал у мужика бутылки, каждую обмотал полиэтиленом, в бидон их засунул. Дошёл до родника. Бидон водой залил, на горб взвалил и, пошатываясь от такой тяжести, в барак поплёлся. А в окне второго этажа, уж вижу, начальник практики торчит, как кукушка из часов – окрестности озирает, меня поджидает. Увидел – и бегом вниз. Встречает в дверях, ехидно улыбается. Ну – говорит – колись, куда ходил? Я – дык вот, вот она, водичка-то родниковая, полный бидон. Хмыкнул он недоверчиво, приподнял бидон, покачал – да, тяжёлый, и стекло не звякает, бутылки друг о друга не стучат. Застёжки с крышки снимать не стал, так пропустил.
Через час спустился он к нам на этаж, хотел что-то про планы на завтра сообщить – и глазам не верит: все уже в зюзю бухие, за столом сидят с красными рожами, весёлые, матерную песню горланят. Он прямо опешил, только и спросил: - КАК...? И обратно ушёл.
А у нас уж дым коромыслом, и всё нам пофиг. Долго ли, коротко, но коснулся разговор одной студентки нашей – девчонки вроде бы и неплохой, но уж оооучень страхолюдной. (Забегу вперёд: она потом специально на дальнюю северную метеостанцию распределилась, где уж наверняка одни мужики - и попала, бедняга, в маленький, сугубо женский коллектив, сформировавшийся по этому же самому принципу сплошь из её таких же товарок по несчастью). И вдруг говорит один из наших, размякший и подобревший: а вот жалко мне её, мужики, ей-ей, жалко. Она ведь никогда не то что... это самое... она ведь даже "его" живьём не увидит. Это ж разве жизнь? Так давайте мы её пожалеем, штоле?
Тут и самые пьяные встрепенулись, согдрогнулись – ибо уж очень страшна была эта особа, и нет в природе такой дозы, после которой на этакий подвиг сподобишься. Ты чего же это – говорим – совсем уж допился, брат? Офигел? Что предлагаешь-то, сам подумай! Вот сам и "жалей"! А парень этот только усмехается – да нет, нет, мол, мужики... не так вы меня поняли, на такое-то и впрямь никто не решится, сколько водки ни стрескай. А давайте мы того... ну, пока в кураже... просто покажем ей! Все вместе, во! Это ж будет ей на всю жизнь воспоминание. Да вон она, гляньте в окно – как раз в туалет пошла.
И до того был народ наш уже хорош, что предложение это показалось нам очень даже дельным, вполне себе гуманным и альтруистичным, и в чём-то даже жертвенным и благородным. Сказано – сделано. Накатили мы ещё, высыпали наружу гурьбой, подошли к покосившемуся туалету "типа сортир", встали в шеренгу – и все пятеро разом вытащили. Стоим, значит, как перед психической штыковой атакой, строем, с оружием наперевес. Ждём.
И вот медленно открывается дверь туалета – и выходит оттуда... начальник практики.
Стал он как вкопанный. Медленно нас оглядел. Выматерился.
Головой покачал. Рукой махнул. И пошёл восвояси.
|
|
Однажды выбрались летом на шашлыки, на лесную речку. Кругом тихо так,
зелено. Даже птицы по очереди выступают, не хором. И вдруг кукушка
закуковала. Приятель возьми и спроси – «кукушка-кукушка, сколько ж мне
лет жить-то осталось?» Тогда, в конце 90-х, это был для него далеко не
праздный вопрос. Очень даже актуальный. А она после этой фразы даже один
раз толком не кукукнула – поперхнулась на полуслове и заткнулась.
Наверно потому, что в тот же момент у неё прямо под ухом включился дятел
– выдал частую громкую длинную дробь и тоже замолк. И вообще в лесу ни
звука. Повисла тягостная пауза. Один из нас попытался разрядить ситуацию
– «будем считать, что прав дятел, а не кукушка!» Но гадавший ответил
мрачно – «сколько мне жить осталось, я загадывал кукушке.
А дятел видимо считает, что завалят автоматной очередью…»
|
|