Один точный удар в челюсть заменяет 3 часа воспитательной беседы

Один точный удар в челюсть заменяет 3 часа воспитательной беседы.

Аналог Notcoin - TapSwap Получай Бесплатные Монеты с Телефона

Анекдоты из 9 слов

часа воспитательной беседы заменяет челюсть точный удар

Источник: humornet.ru от 2020-11-22

часа воспитательной → Результатов: 3


1.

Можно ли переписать реальность?

"А ведь с каких безобидных шалостей иногда всё начинается…"

Конец 80-х. Я опять на первом курсе института, восстановился после армии. И тем не менее всё ещё одержим здоровым образом жизни, спортивными секциями, успехами в учёбе. В общем, типичный ботан, упорно игнорирующий школу жизни. В комнате нас четверо, ещё один такой же, пока ещё трезвенник, Вовка ( в армии не был), и два морских волка — Сашка-подводник (солидный «мужичок» немного за метр с кепкой) и Илья (тот ещё «…институтов накончал, на гитаре побренчал…» ).

Мой отец тогда разводил виноград на приусадебном участке, немного, но на вино, учитывая его спокойное к алкоголю отношение — ему хватало. И как то я в разговоре с соседями по комнате вспомнил про батино хобби. «Взрослая» половина тут же вспомнила про НГ, который не за горами (всего то два месяца до). А мне что, для своих не жалко. И я, наивный, в ближайшие же выходные приволок пятилитровую канистру (Новый год же на носу… ага…). Сейчас смешно вспоминать — чем я тогда думал. И не то чтобы иная культура пития была мне не знакома…

Я потом узнал своих соседей поближе и могу сказать, что это они тогда ещё долго держались. Дня полтора, наверное. А после, аккурат к обеду, канистра была цинично отдегустирована досуха в два невозмутимых лица. В моё отсутствие (не, ну а чего тут такого.. я ж не пью…). Более опытное лицо предусмотрительно уползло к подруге на запасной аэродром ещё до моего прихода. А совершенно невменяемого Сашку-подводника я застал эмоционально читающим политинформацию нашему трезвому не служившему юнге.

Напоминаю — это были всё ещё 80-е. Не знаю как в других институтах, а в нашем была такая должность как Проректор по Воспитательной Части. Гроза всех студентов, независимо от их облико-морале — обходы, рейды вместе со студентами ДНД-шниками. Могли нагнуть за что угодно: за шум. за мусор, припахать на разгрузку чего нить тяжёлого (тех, кто не успел спрятаться), войти в любую комнату и проверить холодильник на наличие запрещённого к употреблению. И тут такой подарок — укушаный в хлам студент, не стесняющий своего намерения спасти общагу, студгородок, а если партия прикажет, то и Мир. От любого Зла… которое собственной персоной и нарисовалось на пороге нашей комнаты. В виде этого самого проректора, и двух таких же рослых сопровождающих, из ДНД.

И тут Сашка понял , что настал его звёздный час — вот оно. Вторжение. Стараясь держаться солидно, хотя его и нещадно штормило, он вплотную подошёл к наглецам, грозно нахмурился и стараясь не слишком задирать голову начал в ближайший пупок в деталях описывать на какой мачте в этом кубрике принято вертеть непрошеных гостей и тюленей на которых они приперлись. Видно было, что проректор не привык , чтобы ему озвучивали такие обидные вещи тоном, который он по умолчанию всегда считал своей фишкой, и он на некоторое время завис.

Хотяя… мне показалось, что его каменное сердце всё таки несколько смягчало то обстоятельство, что претензии Александра по факту подавались не совсем…гм… фейс ту фейс, да ещё и с попеременным паданием в ноги. Вообще, необходимость карабкаться по чужой штанине для принятие вертикального положения во времена немого кино скорее бы дополнили субтитры типа » …Не губии… баарин!»

Сашка же, благосклонно дав агрессорам несколько секунд на осознание всей глубины своей ущербности, начал аккуратно подталкивать их к выходу. Но молчаливая троица вросла корнями в линолеум. Со стороны это выглядело комично, три здоровяка взирающие сверху вниз на представление, и озадаченный хоббит, который упирается то в одного , то в другого в районе живота, то плечом, то обеими руками, падая, и снова поднимаясь по ближайшей ноге.

А мы с Вовкой… А что мы? Мы сидели на подоконнике и с интересом взирали на разборки Добра со Злом. Как себя правильно вести в таком дурдоме мы не имели понятия, но наша репутация упоротых трезвенников работала на нас, и большого интереса для проверяющих мы не представляли.

В конце-концов подручные мистера Зло ловко подхватили Сашку с двух сторон под мышки и куда-то унесли не обращая внимания на его протесты и выразительные жесты ногами Где дальше развивался этот, тогда ещё совершенно не популярный у нас мужской балет — не знаю, Впрочем, это всё была преамбула.

Вернувшись через полчаса Саня всё ещё был в изменённом состоянии сознания, но события последнего часа помнил хорошо. И поэтому первое что он предъявил двум притихшим ботанам — это свое Фи. Претензия была безапелляционна, путана, но практически неотбиваема — он один против троих грудью защищал нашу тихую гавань как легендарный «Варяг» в Фермопилах. А мы — два, тупых как кнехт пня глумились у него в кильватере, даже не помышляя о том чтобы вздуть неприятеля на абордаж.

И тут. И тут со мной опять случилось это… меня куда то понесло… Я с интересом слушая свой голос, даже не пытаясь угадать следующую фразу.

«Саша! ну я же тебе подмигивал — уйди в сторону, освободи проход.. . Ты же видишь какой у нас выход в предбанник узкий, одному — только-только пройти. Все кто выше полутора метров -это ж наш с Вовкой ярус , мы бы их в момент вырубили, а там уже в партере — твоя зона комфорта — меси злодеев не снимая тапок.. Мы тебе семафорим и так и этак, чтоб бармалеи не просекли задумку… Нет! Ты запечатал задницей проход, да ещё и на карачках там гарцуешь..»

Бывалый подводник замер всего лишь на мгновение. Только мгновение можно было наблюдать как в его глазах рушилась триумфальная арка «имени себе» — отважному мореману, поверженному, но не сломленному морскому волку-одиночке. В следующую секунду он уже отработал вводную — ушёл с линии огня, заложившись в интуитивно выверенный вираж (Не удивлюсь, если в каком-то морском талмуде по тактической пикировке сей манёвр даже обозначен замысловатым морским термином. А может он увековечен где-то в подкорке… Где то там, на нижней палубе сознания, под табличкой «Использовать в крайнем случае!», на надраенном до блеска шильдике выбиты простые и мудрые слова — «Признание косяка всегда спасало босяка!».

«Подмии.. Ик!..ивал..? Ппраавда… ааа… А! А я и не понял чего ты мне подмигиваешь! Нет, ну правда… Мне вот это и сбило с толку. Не, я заметил что ты мне маякнул… раз, другой, треть… но я ваще в непонятках был… а ты же это.. бляяя…. »

На Сашку было больно смотреть. Я как мог успокоил его. Расстроенный он завалился на свою кровать и наконец-то скоропостижно заснул.

А я оставался всё ещё в прострации… Я. Только что. «Своими руками» переписал чью-то реальность! Постфактум! Да какими там руками.., Я её просто озвучил и она тут же зажила своей жизнью, обрастая подробностями и последствиями. Вначале было Слово. И сейчас — это Слово было… Моё(!? ).

По привычке я тут же «картографировал» очередную добычу — обозначил, обобщил и занёс приём в свежесозданный и нескромный «ТОП убойных приёмов эффективного общения с невменяемыми». (позже я понял, что невменяемость понятие весьма относительное… но, когда это еще случится…).

Да, это был не день рождения моей «Коллекции». Честно говоря, это был не всегда и инсайт… (о более мистических случаях — может быть в другой раз). Это было время когда я так вот по дурацки шутил… экспромтом, сразу вслух, не всегда по теме… И меня самого пугало то, что иногда мои лучшие прогнозы, диагнозы, решения ко мне приходили когда я отпускал себя и «лепил горбатого» ( просто ради лёгкости общения, а не корысти для). Кому-то нужны были трава, бубен или знакомая пифия — а в моем «мусорном бачке» какие-то залетные Кассандры иногда наперегонки седлали вздор и бред, искусно вплетая в него все подробности пикантных откровений, инсайтов и неожиданных решений…

2.

- Быть спортсменом – это хорошо, это просто здорово быть спортсменом, - учитель географии Дмитрий Евргафович Гунькин изрек фразу так уверено, что всем стало ясно обратное положение дел, - поэтому мы все сейчас все вместе продолжим изучение стран и природы африканского континента, а спортсмены пройдут к директору. Алексеев и Григорьев – на выход, остальным – глава девятая, параграф девяносто два.
Два приятеля, Гошка Алексеев и Леха Григорьев вышли из класса и побрели в сторону директорского кабинета. Оба они прекрасно знали, что спортсмены – это хорошо. Особенно если ты по каким-нибудь стоклеточным шашкам спортсмен. Потому что тогда тебя только в шашки играть пошлют. Могут, правда, и в шахматы заставить, но зато вся остальная спортивная честь школы тебя не касается. Хуже всего легкоатлетам. Этих куда угодно можно послать. Хоть бегать, хоть плавать, хоть в баскетбол в высоту прыгать через волейбольную сетку. Фигуристкам еще хорошо. Вон Галка, как чуть что так льда нету и все тут, и не поеду никуда.

Гошка с Лешкой никакой легкой атлетикой не занимались, они занимались биатлоном и лыжным бегом. Но все равно никакой «конно-спортивный» праздник по защите достижений школы номер двадцать один без их участия не обходился. В прошлый раз они гранату метать ездили на районные соревнования. Биатлон? Что это? – спросила завуч по воспитательной работе, - на лыжах и стрелять? А раз стрелять, то и гранату метать должны уметь. И они метали гранату. И хотя в верткого судью никто из них гранатой так и не попал, как ни старался, а первое и второе место на районных соревнованиях они взяли, судейская коллегия в полном составе все равно звонила в школу, просила и даже требовала, на областные соревнования послать кого-нибудь другого. Так что первое и второе место они взяли, а теперь привычным коридором шли к директору.

- Здравствуйте Александр Федорович, - поздоровались Лешка и Гошка, - мы пришли.
- Хорошо, что пришли, - директор поднял голову от лежащих на столе бумаг и посмотрел на мальчишек поверх очков, - не стойте в дверях, подходите. Ближе. Еще ближе.
- Завтра, то есть в воскресенье, вы едете на соревнования по спортивному ориентированию, - продолжил Александр Федорович, так и не дождавшись, когда ребята подойдут на максимально близкое расстояние.
- А причем тут мы? – спросил Гошка, - мы же лыжами занимаемся и биатлоном. И никакого ориентирования не проходили.
- Проходили, проходили, - директор заглянул в какую-то многостраничную бумагу, отпечатанную на машинке, - вот сегодня вы столицы в Африке должны проходить, а в прошлом году у вас ориентирование на местности было и начала картографии, - так полседьмого у школы быть как штык, на автобус, и в восемнадцатую. Соревнования на базе восемнадцатой школе будут проходить. Ориентирование на лыжах, так что как раз по вашему профилю.
- Может мы лучше на географию пойдем, Александр Федорович - сделал Леха последнюю попытку увильнуть, - а то так и не узнаем, какая в Африке столица. Вдруг у нас следующие соревнования в Африке будут с неграми. А на ориентирование мы ехать все равно не можем. Там компасы нужны наверное, а у нас компасов нету.
- Отставить негров, Григорьев, - директор был спокоен, - завтра негров не будет, а когда они будут, мы вас соответствующим образом проинструктируем. Подойдите к столу и получите снаряжение.
- Я ж вас как облупленных знаю и все ваши уловки заранее вижу, - ворчал директор и рылся в верхнем ящике стола, - компасов у них нет… Где же они, а?… вот. Компасов у них нет, видите ли. А это что, я вас спрашиваю? – директор положил на стол два игрушечных компаса для детей дошкольного возраста. Компасы были маленькими кругленькими и на дерматиновых ремешках, похожих на ремешки от детских сандалий. Один компас был синеньким, другой красненьким. На ремешках серебристой краской была напечатана цена: 0р43к. – это что вам не компасы что ли?
- Компасы! – следом за компасами директор достал из ящика маленькую коробочку, высыпал на стол горку булавок с разноцветными головками и поделил ее на две равные части, - вот булавки еще, по шесть штук каждому. Не потеряйте.
- А булавки-то нам зачем? – удивился Гошка, - дорогу помечать, да? Или воткнуть кому-нибудь куда-нибудь?
- Гм. – сказал директор, - про булавки вам там объяснят, а у меня телефонограмма. Вот написано, - Александр Федорович помахал листом бумаги в воздухе, - булавки, планшет из картона 14 на 14 сантиметров, две большие скрепки. Вот вам картон, вот скрепки. Получите-распишитесь.
- Где расписаться-то, Александр Федорович? – спросил Лешка
- Расписаться? – теперь удивился директор, - ах расписаться… Не надо расписываться, это оборот такой русской канцелярской речи. Забирайте имущество, и чтоб завтра полседьмого как штык с лыжами автобус ждать. А сейчас идите на свою географию Африку изучать. С неграми.

И они пошли изучать негров, а утром следующего дня сели в школьный автобус и скрипя всеми его старенькими частями доехали до восемнадцатой школы, где их встретили плакат «привет участником соревнований» и стрелочки «спортивный зал (мальчики)», «актовый зал (девочки)».
- Ура, Леха, девчонки тоже бегут, - обрадовано сказал Гошка, зашнурововая лыжный ботинок в спортивном зале, отведенном в качестве мужской раздевалки, - веселуха, скажи.
- Скажу. Ты посмотри вокруг-то, Гоша, - Леха был серьезен, - все намазанные лыжи скользящими друг к другу складывают, или на пол бросают, - если старт общий, то завал обеспечен с такими специалистами. А мы еще не знаем, что делать-то надо с этим ориентированием.
Старт, однако, был раздельным.
- Командам построиться, - раздался в громкоговорителях, голос начальника соревнований.
Команды кое-как построились, и к ним вышел высокий, седой мужчина с военной выправкой в спортивном костюме.
- Здравствуйте товарищи спортсмены!
- Здря, - нестройно прозвучало в ответ. Высокий поморщился.
- Довожу до вашего сведения порядок соревнований. Перед забегом вам следует получить личный номер и личную карту. Номер прикрепите на грудь и спину, а карту прикрепите к планшету двумя скрепками. Бег на лыжах производится по лыжне отмеченной синими флажками для мальчиков и красными флажками для девочек. Это надо запомнить, это не сложно, но некоторые все равно путаются. По лыжне вы должны дойти до первого контрольного пункта и отметить его местоположение на карте, проткнув ее булавкой. Не проеб… не потеряйте булавки, а то колоть будет нечем. Потом дойти по лыжне до следующего контрольного пункта, взять висящий на нем карандаш, обвести место первого укола, и отметить на карте расположение второго контрольного пункта. Его вы обведете карандашом, висящим на третьем контрольном пункте. Всего контрольных пункта - четыре. Таким образом, все пункты должны быть обведены карандашом. Всем понятно?
- Все, кроме первого пункта? – спросил Гошка, - мне непонятно.
- Кто это там такой непонятливый, - высокий обвел взглядом неровный строй лыжников и нашел Гошку, - Алексеев, ты? И Григорьев тут? Я ж просил, чтоб больше никогда… Мало мне метания гранаты… - голос седого упал и последние предложения были произнесены совсем тихо.
- Разойтись! – громко скомандовал он и строй распался, - нет, становись! – строй кое-как собрался опять, - за каждый ошибочный миллиметр на карте с времени участника снимается десять секунд. На карте напишете свою фамилию и номер. Старт раздельный, начало в 13:00. Не проеб… не потеряйте карту, без карты время в зачет не идет, участник снимается с соревнований. Теперь точно разойтись.

Получили номера и карты. Выяснилось, что Гошка стартует на полминуты раньше Лехи. В первой десятке.
- Гош, а давай я под твоим номером побегу, а ты под моим? – неожиданно попросил Леха.
- Можно, а зачем? – Гошка протянул другу номер, - ты ж быстрее бегаешь-то?
- Идея одна есть, - Леха состроил загадочную физиономию, - но надо первым все контрольки пробежать. А ты все равно тут всех сделаешь, не к первому пункту так ко второму. Те еще лыжники-то кругом. Я тут Генку Фомина видел, так он вообще штангист ведь.

И Леха ушел первым, за пятьсот метров он обошел всех и возглавил гонку. То есть соревнования по спортивному ориентированию. Гошка решил не напрягаться, но к первому контрольному пункту вышел в гордом одиночестве, оставив соперников достаточно далеко. Он покрутил карту, нашел на ней место, где просека лыжни, пересекалась с высоковольтной линией и воткнул булавку, обозначая контрольную точку. Это совсем не трудно, если бежишь по знакомой трассе двадцатый раз – почти все соревнования проводились в одном и том же месте. Тут и флажки не нужны, не то что карта.

Гошка спрятал карту за пазуху комбинезона и уже одел палки, как услышал тихие всхлипывания. В лесу, за контрольным пунктом. И пошел на звук, продираясь сквозь молодую елочью поросль и проваливаясь на тонких лыжах в глубокий снег.
Метров через пятьдесят на небольшой полянке он обнаружил сидящую на поваленном дереве девчонку. Красивую. С лыжами, номером и косичками. Косички было видно потому, что на ней не было шапки. Девчонка всхлипывала и жевала бутерброд. Гошку она не видела.
- Не садись на пенек, не ешь пирожок, - кстати вспомнил Гошка, - козленочком станешь и замерзнешь нафиг. Чего ревешь, почему без шапки?
- Я не реву, - девчонка встряхнула косичками и спрятала остатки бутерброда за спину, - я заблудилась.
- На соревнованиях по спортивному ориентированию заблудилась? – уточнил Гошка чисто из вредности.
- Ага. Там белка была, я посмотреть хотела и с лыжни сошла. Думала обратно по своему следу выйти, потом срезать решила, а потом следов много было.
- Ладно, - Гошка стянул с себя вязанные наушники и протянул девчонке, - надевай, двадцать градусов на улице, уши отморозишь. И пошли, я тебя на твою лыжню выведу. Тоже мне лыжница.
- Я не лыжница, я гимнастикой художественной занимаюсь, - возразила девчонка, - а твои уши не отморозятся?
- Не отморозятся, - буркнул Гошка, хотя совсем не был в этом уверен, - я их гусиным жиром намазал. Давай быстрей, а то меня тренер не поймет если я среди таких гонщиков последним приду.

Гошка вывел девчонку на лыжню с красными флажками, нашел свою с синими и пошел уже серьезно – за потерянное время его обогнало много народа. После третьей контрольной точки лыжня вышла на открытое пространство, появился ветер и начали мерзнуть уши. К четвертому пункту Гошка шел практически без палок оттирая руками правое и левое ухо попеременно. В результате посеял по дороге левую перчатку. Останавливаться не стал, побежал дальше. За километр до финиша лыжня опять вошла в лес, с ушами стало немного легче. Тут Гошку окликнули из-за большой плотной елки.
- Леха? – Гошка еле разглядел приятеля за деревом, - ты чего здесь делаешь? Ты ж давно финишировать должен.
- Чего делаю, чего делаю… Тебя дурака жду. Чего без наушников-то, уши отморозить решил?
- Потерял, - Гошка не стал вдаваться в подробности, - ухо чесал и потерял. Зачем ждешь-то?
- Карту давай! – Леха протянул руку, - сейчас исправлять будем.
- Чего исправлять-то? – Гошка отдал приятелю карту, - там все правильно вроде, да и карандаши только на пунктах, чем обводить-то будем?
- Чего надо – то и будем исправлять, - Леха расстегнул молнию комбинезона и достал из-за пазухи английскую булавку. Сантиметров сорок длинной. – Нечего ржать! Сказали булавкой колоть, будем булавкой колоть. А у этой диаметр пять миллиметров. Фиг им, а не секунды за ошибку. А карандаши я с каждой контрольки свистнул и по разным карманам разложил, чтоб не перепутать. Колоть?
- Коли! – сквозь смех согласился Гошка, - где взял-то?
- У Юрки, где ж еще? – Лешка сложил карты и четыре раза их проколол, - вчера вечером зашел и взял. Как чувствовал, что понадобится.
Юркин отец работал клоуном в цирке. В одной своей репризе он изображал на арене малыша в большом подгузнике. Подгузник был заколот той самой булавкой.
- А чего не сказал-то? – Гошка уже не смеялся, но немного подхихикивал.
- Так тебе скажи, ты б вообще никуда не добежал бы. Смешливый очень.
- Я смешливый? Да никогда! – последние никогда Гошка еле выговорил, он взглянул на булавку и его опять накрыл приступ смеха.
- Хорош ржать, Гоша, - Лешка был совершенно серьезен, - надевай мои наушники и бежим, нас уже человека два обогнало пока валандаемся. Можем не догнать.

Где-то часа через три они все еще отогревались горячим чаем из термоса в спортивном зале школы номер восемнадцать. В учительской той же школы судейская коллегия подводила итоги соревнований.
- Вы посмотрите, чем они дырки протыкают, - молодая судья показала две карты председателю коллегии, - гвоздями, не иначе. Сказано ж было: булавками!
- А чьи это карты, какая школа? Можно ведь к зачету не принять, - председатель был строг.
- Алексеев и Григорьев! Школа номер двадцать один! – легко доложила молодая судья.
- Кто?! – председатель коллегии поперхнулся, - Григорьев и Алексеев?! Опять?! Мало мне метания гранаты было, - его голос стих… - вызовите их сюда, будем разбираться!

Через десять минут Гошка и Леха вошли в учительскую школы номер восемнадцать. На правой руке Гошки и на левой руке Лешки светились новой пластмассой игрушечные компасы для дошкольного возраста. Лешка и Гошка шли медленно и блаженно улыбались, держа между собой большую английскую булавку.
В этом том году защищать спортивную честь школы их больше не посылали, несмотря на два призовых места на районных соревнованиях по спортивному ориентированию.

Гошка отморозил не только уши, но и руку. Сначала было больно, потом только чесалось. А дней через десять после соревнований он нашел на своей парте седьмого класса «Б» свои же вязанные наушники и пару совершенно чужих, но очень белых варежек удивительной пушистости. Откуда взялись варежки, он не сказал даже Лехе.

3.

На втором курсе морского училища на Саню навалилась нехилая такая депрессия. Он лежал на кровати, ничего не делал и хандрил. Нет, ну то есть он не пропускал построений в столовую, походов в буфет; исправно посещал лекции, и продолжал заниматься любимым спортом, по которому был кандидатом в мастера. Но освободившись, он укладывался в койку, придавал лицу подходящее выражение и начинал рассказывать нам о том, как несовершенен этот мир, какой жалкой и незначительной букашкой является в нем человек, и о том, что до конца срока сдачи реферата по истории оставалось всего две недели, а он за него еще даже и не брался. История в техническом ВУЗе не является "профилирующим" предметом, но именно поэтому оказаться недопущенным к экзамену и не поехать в отпуск не хотелось вдвойне.
И вот наступило пять часов вечера последнего дня перед зачетом. Саня лежал на кровати и с кислой улыбкой вещал:
- Вот так. Завтра зачет, а у меня совсем ничего не готово. Я ни хрена не сделал, и делать тоже не хочу ни хрена. Каким дураком я буду завтра выглядеть в глазах преподавателя...
И тут у меня лопнуло терпение. Я открыл пошире рот и заорал:
- Саня! - заорал я, - Еще только пять вечера, а библиотека закрывается в девять, - орал я, - у тебя еще есть целых четыре часа, чтобы что-то сделать, а ты валяешься тут как полено и только ноешь! За эти четыре часа ты можешь написать десять рефератов; уж какой-нибудь паршивенький ты еще прекрасно напишешь и получишь за него хоть какой-нибудь "трояк".
За все время воспитательной экзекуции Саня не проронил не слова; в те моменты, когда я останавливался, чтобы пополнить запасы кислорода, слышно было только как испуганно хлопают его глаза. Когда у меня иссякла батарейка и я остановился, Саня тихо поднялся, пошелестел какими-то бумагами и исчез.
Через пару с половиной часов входная дверь широко распахнулась; в образовавшееся отверстие влетела счастливая физиономия Санька и радостно завопила:
- Накатал! Реферат накатал! Спасибо, дружище! Если бы не ты, то я бы до сих пор так лежал! Спасибо, дружище.
Счастливым завершением той истории было то, что Саня получил за свой реферат даже не "трояк", а четверку с положительными комментариями.

Надо ли говорить о том, что сам я тогда свой собственный реферат так и не написал.

Партнеры

Реклама

Самое свежее