Анекдот N 1060259

Идет рабочая переписка по почте, и каждое письмо от нее начинается со слов "Антон, я Марина!", думаю молодец девушка всегда напоминает кто она, только на восьмом письме понял, что я все время называю ее Машей!

Аналог Notcoin - Blum - Играй и зарабатывай Монеты

восьмом она всегда напоминает письме понял машей

Источник: sporu.net от 2018-12-10

восьмом она → Результатов: 15


1.

Идёт рабочая переписка по электронной почте, и каждое письмо от неё начинается со слов: "Антон, я Марина!".
Думаю: "Молодец девушка, всегда напоминает, кто она".
И только на восьмом письме понял, что я всё это время называю её Машей...

2.

В восьмом классе нас повезли на картошку. Это, если не ошибаюсь, был последний год, когда школьников из нашей школы возили на картошку. Поехали на пазике. Сидеть на самом заднем диване было очень весело — на кочках подпрыгивали аж до потолка. Пособирали картофан часа четыре, попили чаю из термоса, пожевали бутеры, а потом вроде как домой собрались. Но автобус не возвращался за нами и образовалась пауза, которую я сразу же заполнил духом приключений и авантюризма.
Рядом с полем была заброшенная ферма. Туда-то я и пошел за новыми впечатлениями. Побродил в потемках, посмотрел на остатки какой-то техники… Скукота. Пойду к своим, думаю. Тем более, что они уже начали орать, что автобус приехал.
Между мной и автобусом была какая-то полянка. Ровная-ровная, заросшая еще не пожухшей травой. Не долго думая, решил бежать напрямик к автобусу, чтобы не опоздать. С разбегу влетел на полянку и тут же провалился по пояс в навоз. И все. Ни туда, ни сюда. Медленно продолжил погружаться дальше. Оказалось, что это не полянка вовсе, а выгребная яма, куда навоз с фермы сваливали. Просто давно не пользовались и она сверху травой заросла. Друзья-товарищи, наблюдавшие за моим конфузом с другого берега, меня оттуда втроем еле вытянули, а сапоги так и остались на дне.
На обратном пути я наслаждался прыжками до потолка на заднем сидении пазика в гордом одиночестве. Многие предпочли ехать стоя в другом автобусе, лишь бы подальше от моего духа авантюризма и приключений.

3.

Длинный звонок в дверь. Открываю, стоит здоровенный пожарный в полной форме с лестницей в руках. В квартире под нами задымление, просит разрешения спуститься с нашего балкона на нижний. А у меня девятый этаж. Никто из соседей на восьмом этаже не разрешил со своего балкона перебраться на балкон дымящейся квартиры. Открываю балкон, он застекленный. Спрашиваю только, в окно пролезешь с такими габаритами. Он пролез. В квартире находился лежачий дед, дочь которого вышла в магазин, оставив на плите кастрюлю с обедом. Она выкипела и загорелась. Пожарных вызвали соседи, и они же перекрыли доступ для помощи. Вроде все знали про лежачего деда. Не стал бы проводить прямых сравнений, но что страшнее - коррупция высших эшелонов, или такие соседи.

4.

В армии любому таланту найдётся достойное применение. К примеру если художник - добро пожаловать красить заборы. Музыкант с абсолютным слухом? Постой на шухере. Если никаких совсем талантов нету, то их в тебе непременно откроют, разовьют, и используют по назначению. Я, среди прочих своих безусловных талантов, владел плакатным пером. Нынче, в век принтеров и плоттеров, даже сложно представить, насколько востребованным в то время было умение провести прямую линию на листе ватмана черной тушью.

Освоил я этот нехитрый навык ещё в школе, на уроках физкультуры. В восьмом классе я потянул связки, и наш физрук, Николай Николаевич, пристроил меня чертить таблицы школьных спортивных рекордов. И пока весь класс прыгал, бегал, и играл в волейбол, я сидел в маленькой каморке, где остро пахло кожей и лыжной смолой, среди мячей, кубков, и вымпелов, и высунув язык переносил из толстой тетради на лист ватмана цифры спортивных результатов.

В какой момент я понял, что поменять эти цифры на своё усмотрение мне ничего не стоит? Не знаю. Я тогда как раз влюбился в девочку Олю из параллельного, и однажды, заполняя таблицу результатов по прыжкам в длину, вдруг увидел, что легко могу увеличить её результат на пару метров. «Наверное ей будет приятно» - подумал я. Подумано - сделано. Вскоре с моей лёгкой руки Олечка стала чемпионкой школы не только в прыжках, а во всех видах спорта, кроме вольной борьбы, в которой девочки участия не принимали. Погорел я на сущей ерунде. Кто-то случайно заметил, что Олечкин результат в беге на сто метров на несколько секунд лучше последнего мирового рекорда. Разразился скандал. Терзали ли меня угрызения совести? Нет. Ведь своей выходкой я добился главного. Внимания Олечки. Олечка сказала: «Вот гад!», что есть силы долбанула мне портфелем по спине, и месяц не разговаривала. Согласитесь, даже пара затрещин от Николай Николаича не слишком высокая цена за такой успех. Кстати, от него же я тогда первый раз услышал фразу, что "бабы в моей жизни сыграют не самую положительную роль". Как он был прав, наш мудрый школьный тренер Николай Николаич. Впрочем, история не о том. Короче, по итогам расследования я навсегда был отлучен от школьных рекордов, и тут же привлечен завучем школы к рисованию таблиц успеваемости. Потом, уже на заводе, я чего только не рисовал. Стенгазету, графики соцсоревнований, и планы эвакуации. Возможно где-то там, в пыли мрачных заводских цехов, до сих пор висят начертанные моей твёрдой рукой инструкции по технике безопасности, кто знает? Именно оттуда, из заводских цехов, я вскоре и был призван в ряды Советской Армии. Где мой талант тоже недолго оставался невостребованным.

Один приятель, которому я рассказывал эту историю, спросил – а каким образом там (в армии) узнают о чужих талантах? Глупый вопрос. Ответ очевиден - трудно что либо скрыть от людей, с которыми существуешь бок о бок в режиме 24/7. Сидишь ты к примеру на боевом дежурстве, и аккуратно, каллиграфическим почерком заполняешь поздравительную открытку своей маме. А через плечо за этим твоим занятием наблюдает твой товарищ. И товарищ говорит: "Оп-па! Да ты, военный, шаришь!". И вот к тебе уже выстраивается очередь сослуживцев, преимущественно из азиатских и кавказских регионов нашей необъятной родины, с просьбой сделать им "так жы пиздато". И вот уже ты пачками подписываешь открытки с днём рожденья, с новым годом, и с 8 Марта всяким Фатимам, Гюдьчатаям, и Рузаннам. Несложно же. Потом, когда ты себя зарекомендуешь, тебе можно доверить и дембельский альбом. Где тонким пером по хрустящей кальке хорошо выводить слова любимых солдатских песен про то, как медленно ракеты уплывают вдаль, и про высокую готовность.

Вот за этим ответственным занятием меня однажды и застал начальник связи полка майор Шепель.
Собственно, вся история только тут и начинается.

Ну что сказать? Это был конкретный залёт. Майор держал в руках не просто чей-то почти готовый дембельский альбом, он держал в руках мою дальнейшую судьбу. И судьба эта была незавидной. По всем правилам альбом подлежал немедленному уничтожению, а что будет со мной не хотелось даже думать.
Майор тем временем без особого интереса повертел альбом в руках, задумчиво понюхал пузырёк с тушью, и вдруг спросил:
«Плакатным пером владеете?»
«Конечно!» - ответил я.
«Зайдите ко мне в кабинет!» - сказал он, бросил альбом на стол, и вышел.

Так началось наше взаимовыгодное сотрудничество. По другому говоря, он припахал меня чертить наглядную агитацию. Сравнительные ТТХ наших и американских ракет, характеристики отдельных видов вооруженных сил, цифры вероятного ущерба при нанесении ракетно-ядерного удара, и прочая полезная информация, которая висела по стенам на посту командира дежурных сил, где я никогда в жизни не был ввиду отсутствия допуска. Поскольку почти вся информация, которую мне следовало перенести на ватман имела гриф "совершенно секретно", то происходило всё следующим образом. Когда майор заступал на сутки, он вызывал меня вечером из казармы, давал задание, и запирал до утра в своем кабинете. А сам шел спать в комнату отдыха дежурной смены.

Так было и в тот злополучный вечер. После ужина майор вызвал меня на КП, достал из сейфа нужные бумаги, спросил, всё ли у меня есть для совершения ратного подвига на благо отчизны, и ушел. Не забыв конечно запереть дверь с той стороны. А где-то через час, решив перекурить, я обнаружил, что в пачке у меня осталось всего две сигареты.
Так бывает. Бегаешь, бегаешь, в тумбочке ещё лежит запас, и вдруг оказывается – где ты, и где тумбочка? Короче, я остался без курева. Пары сигарет хватило ненадолго, к полуночи начали пухнуть ухи. Я докурил до ногтей последний обнаруженный в пепельнице бычок, и стал думать. Будь я хотя бы шнурком, проблема решилась бы одним телефонным звонком. Но я был кромешным чижиком, и в час ночи мог позвонить разве что самому себе, или господу богу. Мозг, стимулируемый никотиновым голодом, судорожно искал выход. Выходов было два, дверь и окно. Про дверь нечего было и думать, она даже не имела изнутри замочной скважины. Окно было забрано решеткой. Если б не эта чертова решетка, то от окна до заветной тумбочки по прямой через забор было каких-то пятьдесят метров.

Я подошел к окну, и подёргал решетку. Она крепилась четырьмя болтами прямо в оконный переплёт. Чистая видимость, конечно, однако болты есть болты, голыми руками не подступишься. Я облазил весь кабинет в поисках чего-нибудь подходящего. Бесполезно. «Хоть зубами блять эти болты откручивай!», - подумал я, и в отчаянии попробовал открутить болт пальцами. Внезапно тот легко поддался и пошел. Ещё не веря в свою удачу я попробовал остальные. Ура! Сегодня судьба явно благоволила незадачливым чижикам. Месяц назад окна красили. Решетки естественно снимали. Когда ставили обратно болты затягивать не стали, чтоб не попортить свежую краску, а затянуть потом просто забыли. Хорошо смазанные болты сходили со своих посадочных мест как ракета с направляющих, со свистом. Через минуту решетка стояла у стены. Путь на волю был открыт! Я полной грудью вдохнул густой майский воздух, забрался на подоконник, и уже готов был спрыгнуть наружу, но зачем-то оглянулся назад, и замешкался. Стол позади был завален бумагами. Каждая бумажка имела гриф «сов.секретно». Это было неправильно, оставлять их в таком виде. Конечно, предположить, что вот сейчас из тайги выскочит диверсант и спиздит эти бумажки, было полной паранойей. Но нас так задрочили режимом секретности, что даже не от вероятности такого исхода, а просто от самой возможности уже неприятно холодело в гениталиях. Поэтому я вернулся, аккуратно скатал все бумаги в тугой рулон, сунул подмышку, на всякий случай пристроил решетку на место, и спрыгнул в майскую ночь.

Перелетев забор аки птица, через минуту я был в казарме. Взял сигареты, сходил в туалет, поболтал с дневальным, вышел на крыльцо, и только тут наконец с наслаждением закурил. Спешить было некуда. Я стоял на крыльце, курил, слушал звуки и запахи весенней тайги, и только собрался двинуться обратно, как вдалеке, со стороны штаба, раздались шаги и приглушенные голоса. Загасив сигарету я от греха подальше спрятался за угол казармы.

Судя по всему по взлётке шли два офицера, о чем-то оживлённо переговариваясь. Вскоре они приблизились настолько, что голоса стали отчетливо различимы.
- Да успокойтесь вы, товарищ майор! Зачем паниковать раньше времени?
Этот голос принадлежал майору Шуму, начальнику командного пункта. Он сегодня дежурил по части.
- А я вам говорю, товарищ майор, - надо объявлять тревогу и поднимать полк!!!
От второго голоса у меня резко похолодело в спине. Голос имел отчетливые истеричные нотки и принадлежал майору Шепелю. Который по моей версии должен был сейчас сладко дрыхнуть в комнате отдыха.
- Ну что вам даст тревога? Только народ перебаламутим. - флегматично вещал майор Шум.
- Как что?! Надо же прочёсывать тайгу! Далеко уйти он всё равно не мог! - громким шепотом возбуждённо кричал ему в ответ Шепель.
Офицеры волей случая остановились прямо напротив меня. Обоих я уже достаточно хорошо знал. Не сказать, что они были полной противоположностью, однако и рядом их поставить было сложно. Майор Шепель, молодой, высокий, подтянутый, внешностью и манерами напоминал офицера русской армии, какими мы их знали по фильмам о гражданской войне. Майор Шум, невысокий и коренастый, был на десяток лет постарше, и относился к той категории советских офицеров, которую иногда характеризуют ёмким словом «похуист». Отношения между ними были далеки от товарищеских, поэтому даже ночью, в личной беседе, они обращались друг к другу подчеркнуто официально.
- Да вы хоть понимаете, товарищ майор, что значит прочёсывать тайгу ночью? – говорил Шум. - Да мы там вместо одного солдата половину личного состава потеряем! Половина заблудится, другая в болоте утонет! Кто бэдэ нести будет? Никуда не денется ваш солдат! В крайнем случае объявится через неделю дома, и пойдёт под трибунал.
- А документы?!
- Какие документы?!
- Я же вам говорю, товарищ майор! Он с документами ушел!!! Всё до единой бумаги с собой забрал, и ушел! Документы строгого учёта, все под грифом! Так что это не он, это я завтра под трибунал пойду!!! Давайте поднимем хотя бы ББО!!! Хозвзвод, узел связи!
- Ну погодите, товарищ майор! Давайте хоть до капэ сначала дойдём! Надо же убедиться.
И офицеры двинулись в сторону КПП командного пункта.

У меня была хорошая фора. Им - через КПП по всему периметру, мне - через забор, в три раза короче. Когда за дверью раздались шаги и ключ провернулся в замочной скважине, решетка уже стояла на месте, бумаги разложены на столе, и я даже успел провести дрожащей рукой одну свеженькую кривоватую линию. Дверь резко распахнулась, и образовалась немая сцена из трёх участников. Потом майор Шепель начал молча и как-то боком бегать от стола к сейфу и обратно, проверяя целостность документации. При этом он всё время беззвучно шевелил губами. Потом он подбежал к окну и подёргал решетку. Потом подбежал ко мне, и что есть мочи заорал:
- Вы где были, товарищ солдат?!!!
- Как где, товарищ майор!? Тут был! – стараясь сделать как можно более дураковатое лицо ответил я, следуя старой воровской заповеди, что чистосердечное признание конечно смягчает вину, но сильно увеличивает срок.
- Где «тут»?! Я полчаса назад заходил, вас не было!!! - продолжал кричать Шепель.
- Может вы, товарищ майор, просто не заметили? – промямлил я.
Это его совсем подкосило. Хватанув полную грудь воздуха, но не найдя подходящих звуков, на которые этот воздух можно было бы потратить, майор Шепель внезапно выскочил за дверь, и куда-то быстро-быстро побежал по коридору.

Шум всё это время стоял, не принимая никакого участия в нашей беседе, и невозмутимо рассматривая таблицы на столе. Когда дверь за Шепелем захлопнулась, он придвинулся поближе, и негромко, продолжая изучать стол, спросил:
- Ты куда бегал, солдат?
- За сигаретами в роту бегал, товарищ майор. – так же тихо ответил я. - Сигареты у меня кончились.
- Долбоёб. - философски заметил майор Шум. - Накуришь себе на дисбат. А документы зачем утащил?
- А как же, товарищ майор? Они же секретные, как же я их оставлю?
- Молодец. А ты в курсе, что там есть бумажки, вообще запрещённые к выносу с капэ?
- Так я ж не выносил, товарищ майор! Я их там у забора спрятал, потом забрал. Неудобно с документами через забор…
Шум покачал головой. В этот момент в комнату как вихрь ворвался майор Шепель.
- Я всё выяснил! Он через окно бегал! Там, под окном, - следы! Товарищ майор, я требую немедленно вызвать наряд и посадить этого солдата под арест!
- С какой формулировкой? – индифферентно поинтересовался Шум.
На секунду Шепель замешкался, но тут же выкрикнул:
- За измену Родине!!!
- Отлично! – сказал Шум, и спросил: - Может просто отвести его за штаб, да шлёпнуть?
Это неожиданное предложение застало Шепеля врасплох. Но по глазам было видно, как сильно оно ему нравится. И пока он мешкал с ответом, Шум спросил.
- Вот вы, товарищ майор, солдата на ночь запираете. А куда он в туалет, по вашему, ходить должен, вы подумали?
От такого резкого поворота сюжета Шепель впал в лёгкий ступор, и видимо даже не понял вопроса.
- Какой туалет? При чем тут туалет?!
- Туалет при том, что солдат должен всегда иметь возможность оправиться. - флегматично сказал Шум, и добавил. - Знаете, товарищ майор, я б на месте солдата в угол вам насрал, и вашими секретными бумажками подтёрся. Ладно, поступим так. Солдата я забираю, посидит до утра у меня в штабе, а утром пусть начальник особого отдела решает, что с ним делать.
И скомандовав «Вперёд!», он подтолкнул меня к выходу.

Мы молча миновали территорию командного пункта, за воротами КПП Шум остановился, закурил, и сказал:
- Иди спать, солдат. Мне ещё в автопарк зайти надо.
- А как же?... Эээ?!
- Забудь. И главное держи язык за зубами. А этот мудак, гм-гм… майор Шепель то есть, через полчаса прибежит и будет уговаривать, чтоб я в рапорте ничего не указывал. Ну подумай, ну какой с тебя спрос, у тебя даже допускам к этим документам нету. А вот ему начальник ОСО, если узнает, матку с большим удовольствием наизнанку вывернет, и вокруг шеи намотает. Так что всё хорошо будет, не бзди.

С этими словами майор Шум повернулся и пошел в сторону автопарка. Я закурил, сломав пару спичек. Руки слегка подрагивали. Отойдя несколько шагов, майор вдруг повернулся и окликнул:
- Эй, солдат!
- Да, товарищ майор?!
- Здорово ты это… Ну, пером в смысле. Мне бы на капэ инструкции служебные обновить. Ты как? С ротным я решу, чай и курево с меня.
- Конечно, товарищ майор!
- Вот и договорились. На ночь запирать не буду, не бойся!
- Я не боюсь.
- Ну и молодец!
Мы разом засмеялись, и пошли каждый своей дорогой. Начинало светать. «Смирррно!» - коротко и резко раздалось где-то позади. «Вольно!» - козырнул майор. Навстречу ему, чеканя шаг по бетону взлётки, шла ночная дежурная смена.

5.

В жизни каждой женщины наступает момент, когда ей приходится идти в женскую консультацию. Пришла проконсультироваться и я.
Взяла талончик на одиннадцать часов, сижу, жду.
Рядом со мной - куча беременных девчонок. Сидим, болтаем... разговор заходит о времени.
Я показываю талончик на одиннадцать часов.
рядом девушка фыркает и показывает такой же от руки. Еще одна открывает книжку для беременных - и показывает то же самое время. Я офигеваю. Получается, на одно и то же время назначено трое человек? Нормально. Врачу остается только разорваться.
Естественно, приняли меня где-то полпервого. Но я не в претензии.
Пока сидела - разговорилась с одной девчонкой. Беременная, уже девятый месяц, ходить осталось недели две, смеется...
Цитирую не дословно, но точно по смыслу.
- пришла в ЖК на третьем месяце. Обругали, сказали, что из-за моего возраста у меня будет выкидыш, поставили на учет.
На четвертом месяце - плохо набираешь вес, ребенок не развивается.
На пятом - жара под сорок градусов, появились отеки. У тебя будет выкидыш - и называют какой-то страшный диагноз. После этого врач, напугав девчонку, уходит в отпуск.
На шестом - врач возвращается и заводит ту же песню. У вас громадные внутренние отеки, обязательно будет выкидыш.
На седьмом - вам срочно надо ложиться в больницу. У вас гестоз, вы рискуете жизнью.
На восьмом - девчонку загнали к главврачу, промывали мозг часа два теми же песнями...
На девятом...
Диагнозов, которые ей за это время поставили, на полк беременных хватило бы. Отказ от госпитализации она раз девять писала. Как придет - так пишет.
А теперь - внимание!
За ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ у нее не взяли ни одного анализа, кроме анализа мочи. Обязательного. И то, когда она сдавала тот же анализ за деньги - результаты были совершенно другие. Намного лучше, чем в консультации.
НИ ОДНОГО АНАЛИЗА!
ВООБЩЕ!
Вопрос!?
Как ей ставили диагнозы? Через гадальные карты?
Я фигею с этих врачей.
Может, и не смешная история, но чисто по-человечески...
Полгода пугать девчонку выкидышем, трепать беременной нервы, пытаться запихнуть ее в больницу...
Доктор Менгеле хотя бы во имя науки над людьми издевался. А эти?

6.

Опять про наше детство и космический факультет - и проняло и навеяло....

...В три года пацаны ставили меня на стол в беседке во дворе и учили ругаться матом. Мать рассказывает что в процессе они взрывались смехом на весь двор. Дома я периодически демонстрировал родителям полученные знания. В семь лет переехали в пятиэтажку, на пятый этаж. У подъезда стояло большое корыто с водой и разными приспособлениями и весной или осенью надо было отмыть по килограмму грязи с обуви чтобы зайти в подъезд.
Кругом были стройки и для нас это было что то типа джунглей - terra incognitа поэтому мы с них не вылазили.Особенно привлекали подвалы. При наличии фонарика это был высочайший социальный статус. Особо котировался фонарик "колбаска."
Жизнь в школе и после школы просто бурлила. С третьего класса уже не было ни одной свободной минуты. Мы жили и учились просто взахлёб. Ходил на авиамодельный, ракетомодельный, судомодельный, автомодельный, радио и фото кружки во Дворец пионеров и на Станцию юных техников. Дома жили хомяк, сорока, рыбки. Журналы Юный техник, Юный натуралист, Моделист-конструктор, Радио, Наука и жизнь, Техника молодёжи, Вокруг света, а чуть позже и Квант изучались и прочитывались от корки до корки. Детскую Энциклопедию, Познание Продолжается - до сих пор помню каждую страницу. Любая электронная схемка которую печатала иногда Пионерская правда или другие издания - тут же делалась. Добывались транзисторы, резисторы, конденсаторы. Рядом был оборонный завод и когда я познакомился со старшей сестрой друга, которая работала на этом заводе и могла комплектовать меня электронными компонентами - это было счастье. К седьмому классу квартира уже была завалена всякими устройствами. Хлорное железо травить печатные платы было трудно достать и я пользовался смесью медного купороса с поваренной солью. Процесс занимал дольше времени, но шёл. Дома собирался весь класс послушать как грохочет мой новый мощный усилитель на лампах 6П14П (двутактный). Приставка Нота которую мне купили уже никогда не имела более верхней крышке так как регламент и тех обслуживание проводилось для неё непрерывно и был особый шарм видеть как всё работает.
Авиация пленяла особенно. Ставил пылесос в тазик и ставил его в ванную с водой. Включал его и замерял тягу. Наложенным платежом покупал микродвигатели Комета, Метеор. Заводил их прямо в квартире. Стены в квартире были в касторке... Звук работающего авиационного двигателя, хоть поршневого хоть реактивного - до сих пор как валерьянка для кота. По всему городу были слышны звуки летающих кордовых моделей. На звук всегда прибегали десятки пацанов...
Космос, Белка, Стрелка... Молодой кот был облачён в самодельную парашютную подвеску с парашютом и в присутствии восторженных событием нескольких десятков пацанов был лично мною сброшен с крыши пятиэтажки (стройки) Полёт прошёл успешно. Группа спасения отловила его на земле и отстегнула парашют. Это был класс примерно 5-6й.
В подвале дома у меня было несколько мопедов. Мотор Д5 доводился до совершенства, ставилось третье поршневое кольцо, модернизировался карбюратор, делалось управляемое опережение зажигания и это в классе восьмом! Мой мопед выдавал до 55 км в час - никто не мог с этим тягаться! В девятом классе самый новый любимый мопед стоял у меня в спальне, на пятом этаже...
38 граммов калийной селитры, 16 граммов древесного угля, 6 граммов серы - этот рецепт в памяти навсегда.Древесный уголь делал сам нагревая опилки в металической банке из под кофе. Ракеты на дымном порохе запускал иногда от нетерпения прямо из окна квартиры. До освоения изготовления дымного пороха в полёт уходили алюминиевые тюбики от таблеток валидола. Они наполнялись кусочками целлулоида от кукол или горючей фотоплёнки ,в дне делалось небольшое отверстие - сопло. Каждый пуск такой ракеты был событие на который приглашалось много зрителей разделить волнение... Никак не мог получить взрывчатый порох как только не перетирал компоненты - всё равно горел медленно. В конце концов в перетёртый порох добавил воды, перетёр с водой, просушил. Высыпал в стакан и поставил на край плиты. Взял высушенную пластинку пороха на пробу гдето в полуметре от стакана с порохом и поджёг. Она просто пыхнула со взрывом! Какая то искра попала в стакан и он гахнул на потолок! Вся кухня была черной. Что потом было с родителями лучше промолчать.
Мать принесла азотную и серную кислоту как было сказано "выводить мозоли". Я тут же произвёл синтез пироксилина. Результат - дырка в деревяном полу на кухне. Не ожидал что так гахнет.
В девятом классе пришла пора определиться и мы с отцом поехали в Харьков на День открытых дверей в Харьковский авиационный институт. Это был шок и трепет!
Окончил ХАИ, армия, оборонка с кучей достижений , распад Советского Союза - геополитическая катастрофа, иммиграция, и теперь кличка "rocket scientist" - прославление России инженерными успехами каких на японском огромном заводе никогда не имели...
...В огромной заводской столовой вчера посмотрел на обедающих - КАЖДЫЙ пялился в свой телефон! Увидел одного без телефона - но и он пялился в телефон соседа!

7.

- Ну вот смотри. Почти пятьсот лет назад, какие-то пришлые ушлые итальянцы быстро построили: сначала Успенский собор, потом Грановитые палаты + Большой Кремлевский дворец, ну заодно и сам Кремль. Стены и башни 2500 метров. Под занавес контракта забабахали колокольню Ивана Великого. Самое высокое здание на Руси еще на двести лет вперед. И всё это за одно поколение, при Иване III. А стоит до сих пор! И еще тыщу лет стоять будет, минимум!

Скажи, просто ли так построить? Успенский наши мастера сначала возвели. Зодчие Кривцов и Мышкин. Развалился еще недостроенным. Ибо, как сказано в летописи, «известь была неклеевита, а камень нетвёрд». Монголы настоящих русских каменщиков угнали. Храмы наши и крепостные стены, до монгольского нашествия возведенные, до сих пор стоят. Возведенные после ига - стоят тоже. А между ними - на двести лет полное запустение. Тут и помогли итальянцы. Они сами, что ли, все эти соборы-башни-стены строили? Своими руками? Их было-то с десяток. Строительный материал весь местный. Рабсила - тоже. Образования у рабсилы - ноль. Формализованных стандартов качества - ноль. Удивлюсь, если принимающая сторона вообще соображала, какую долговечную и замечательную штуку она принимает. Я вот чего поражаюсь - нахрена так надолго сделано? Ну, сделали бы лет на сто. Дешевле бы обошлось. К тому времени, как развалилось бы, давно почили бы и исполнитель, и заказчик, и вся его династия. А оно - вон, до сих пор стоит. Как на открытке. И черт его знает сколько еще времени стоять будет. Зачем?!

- Си-си, у нас древние традиции безупречного качества!

- Так на хрена ж твоя плитка, в Италии сделанная, на итальянский цемент посаженная, итальянской вывозной бригадой прикуроченная, в нашем бизнес-центре на восьмом году осыпается?

8.

Идёт рабочая переписка по электронной почте, и каждое письмо от неё начинается со слов: "Антон, я Марина!".
Думаю: "Молодец девушка, всегда напоминает, кто она".
И только на восьмом письме понял, что я всё это время называю её Машей...

9.

Это я лежал в больнице с аппендицитом.
А одна из медсестер была моя бывшая ученица. Я у них в восьмом классе физкультуру вел.
Ну, зашел в процедурную на укол, а там - она.
Говорит:
- Снимайте штаны, Виктор Николаевич. Знакомиться будем.

10.

Я вырос в семье, где классическую музыку любили, скажем так,
теоретически. Вальсы Чайковского по радио еще слушали, но всякие
Стравинские выключались сразу. В школе классическая музыка тоже не
пользовалась популярностью. В восьмом классе, в гостях у одноклассницы
мы решили послушать пластинку «Времена года» Вивальди, но быстро решили,
что целоваться гораздо интереснее. В десятом классе наш учитель физики
со словами, что люди не должны жить в такой серости, за свои деньги
купил всем билеты в филармонию. Половина класса сходили. Мне понравилась
музыка из телепередачи «Очевидное - Невероятное». Про нее в программке
было написано «И. С. Бах – Токатта и фуга ре минор».

Ухаживание за девочкой из семьи питерских интеллигентов сделало
неизбежным походы в филармонию и капеллу. Пользуясь ситуацией,
Мравинский и Темирканов стали теснить Pink Floyd, Space и Аквариум,
которых я любил просто так. На каком-то этапе я задал себе вопрос: если
столько неглупых людей любят классическую музыку, может быть в ней
что-то есть? Кроме начальной фазы ритуала ухаживания?

За ответом я отправился в магазин грампластинок «Мелодия», что был на
Невском рядом с Гостинным. Вместо того, чтобы привычно завернуть в
шумный отдел эстрады, я пошел налево, в коридорчик отдела классики.
Кроме скучающей молоденькой продавщицы там никого не было. На витрине
стояли пластинки. На обложках неизвестные мне пожилые люди размахивали
дирижерскими палочками или задумчиво играли на рояле. Кого из них
покупать было неясно. Побродив вдоль прилавка, я направился к
продавщице. Вздохнув, она оглядела меня и спросила:

- Молодой человек, Вам помочь?

Помощь была необходима, только было непонятно что именно мне нужно.
Прерывая затянувшуюся паузу, я собрался с духом и сказал:

- Знаете, я слышал, что Бах – хороший композитор!

Продавщица тихо хрюкнула и сделала титаническую попытку сохранить
серьезное выражение лица. Я закончил свою мысль:

- Я хочу понять, что мне у него может нравиться.

Продавщица на секунду задумалась и иезуитски ответила мне вопросом:

- А что бы вы хотели послушать? У Баха есть оратории, концерты,
фортепианная и органная музыка.

- Дура, подумал я, - откуда мне знать, что я хочу? Но уверенным тоном
сказал:

- Дайте мне, пожалуйста... разного. На пять рублей.

На пять рублей можно было купить многое – пластинки с классикой стоили
рубль сорок пять копеек. Не помню, что мне досталось в тот раз. Но за
первым походом в магазин последовал второй, третий. Шопен и Григ тоже
оказались хорошимим композиторами. И Малер, и Рахманинов.

В чем суть этой истории? Думаю в том, что надо ухаживать за правильными
девочками:-)

11.

Была у меня кошка. Давно, правда. Я тогда ещё пионером был. Вернее,
кошки меня окружали всегда. Сначала пушистые такие, всё мурлыкали что-то
своё и я их очень любил. Потом, гораздо позже, пошли другие,
длинноногие. Те тоже иногда были пушистыми, но мех у них был, как
правило, не родной. Этих я не то, чтобы любил, скорее терпел. И
мурлыкали они совсем не то. И не так.

Так вот. Ту кошку звали Сучка. Это была не просто кошка - Добытчица!
Днями сидела на краю балкона, охотилась на пернатых. Тактика у неё была
проста, как веник: прыгала на пролетающую мимо птицу, впивалась в неё
когтями и падала с добычей вниз на здоровенный куст боярышника. Потом
тащила жертву в подъезд, глумилась над трупом и шла обратно домой, часто
принося жертву с собой. Из чего следует, что жили б мы где-нить в
Северной Корее, то Сучка была бы кормилицей.

Как-то ночью просыпаюсь от царапанья в дверь. Открываю (тогда пионеры
особо не спрашивали "Кто там?" Царапаются - значит надо впустить. И
родителей не будили - всё равно не к ним). На пороге Сучка. В зубах
голубь. Голубь был явно потасканный, с торчащими наружу кишками. К тому
же птицы ночью спят, из чего следовало, что зверюга моя конкретно
оголодала и откопала одну из своих старых захоронок. Засранец я был тот
ещё, поэтому в башке моментально родился план: труп у Суцки (я её иногда
по-китайски называл) отобрать и спрятать, а утром притащить его в школу
и попугать девчёнок на перемене. Длинноногие меня в те времена посещали
только в мечтах, поэтому "досуг" имел весьма плебейские формы: напугать
там, за косичку дёрнуть, туфлю к деревянному полу в спортзале прибить.
Подумано - сделано: кошке кусок трески за труды, дохлятину на балкон, а
сам в кровать - к длинноногим...

Утром, весь в пупырышках от предвкушения, выхожу из дома, сжимая
подмышкой портфель с голубем. Надо сказать, что был ноябрь-декабрь, по
утрам стоял морозец и птица моя за ночь превратилась в кусок льда,
покрытый перьями. А привычка заворачивать органику в целлофан у меня
появилась гораздо позже. Вобщем, я его просто отодрал от балконной
плиты, запихал в портфель вместе с остальным скарбом, да и дело с
концом.

Короче, выхожу во двор. А там два родных брата, мои соседи Чина и Дюсик,
дерутся в кровь, вооружившись один лыжной палкой, а другой сломанной
клюшкой. Они вечно что-нибудь не могли поделить и поэтому дрались почти
ежедневно. Чина тогда был где-то в восьмом классе и являлся заводилой
всего двора. Дюсик был на год или два постарше, ноги у него уже были
волосатые, поэтому мы причисляли его к категории "Большие Ребята". Но
оба они были классными пацанами и весь двор, включая взрослых, их очень
любил за открытые души и бесплатный цирк. В то утро они что-то совсем уж
разошлись, орали что есть мочи и тыкали друг дружку палками. Даже Смерть
(одинокая высохшая старуха с первого этажа), обычно вылазившая из своей
норы только где-то к обеду, уже сидела у своего окна и глазела на
голубчиков, подперев моську костлявой рукой.

Пока я соображал, чего к чему, Дюсик загнал Чину между мусоркой и
кустами, повалил на спину, прижал клюшку к горлу и навалился всем телом,
натурально желая задушить и подтверждая сиё намерение натужным "Задушу,
падла!!!". Чина же, учуяв, что на этот раз "ну всё, теперь точно
кранты", из последних сил брыкался и хрипел "Советскую власть не
задушишь..!"

Всё бы ничего, но на этот раз Дюсик дожимал братана по-взрослому,
убедительно и с явно грядущими последствиями. Я уже совсем начал
переживать. Тут из подъезда вышел Манюня, дворовый хулиган, мой надёжный
товарищ. Человек он был опытный, такому объяснять ничего не надо.
По-быстрому переглянувшись, мы вдвоём навалились на Дюсика, столкнули
его с Чины и припустили обратно в подъезд (Дюсик всё-таки из "Больших
Ребят", а мы в те годы субординацию чтили свято). Чина вывернулся и
сумел засесть в кустах, а мы с Манюньским побежали на третий за их
родаками, вопя "Тёть Валь, дядь Валер! Там Андрюха Генку убивает...!!!"

Оказалось, что Чина накануне свистнул у кого-то в соседнем доме почти
совсем новые чёрные "мастера" и решил утречком плюнуть на школу и пойти
на каток, обновить. Для тех из вас, кто не знает, ЧЕМ для всего СССР
были "Михайлов-Петров-Харламов" или "Макаров-Ларионов-Крутов":
"мастерами" звались хоккейные коньки, которые были "ну прям в точности
как у Балдериса". Достать легально их было абсолютно невозможно. Ещё
были "гаги" и "полу-сапожки", но это считалось дешёвыми понтами. Ну и
представьте зависть Дюсика, когда родной братец показал ему такое
богатство...

В школу мы с Манюней, конечно, опоздали. Надо ж было ещё посмотреть как
дядя Валера отлупит обоих братанов, потом ещё перекурить это дело и
обсудить. Не каждый ведь день жизнь человеку спасаешь! Прикинув,
наградят нас орденами или нет и какие у нас шансы украсть у Чины его
новые "мастера", мы-таки двинули в Альма-матерь...

Первым уроком была история. Истеричку звали Зоя Алексевна. Отличалась
она тем, что учила ещё мою мать, поэтому знала всё моё семейство, как
своё. Сидел я на истории всегда за последней партой и имел приоритет
перед всем классом при возникновении вопросов типа "Кто пойдёт к доске?"
А тут я ещё и опоздал на пол-урока...

Алексевна чего-то чертила на доске, двери всех кабинетов в школе мы
регулярно смазывали подсолнечным маслом специально для таких случаев,
поэтому на своё место я прокрался тихо, по-английски. Но спокойствие
было недолгим.

Она, удовлетворённо: Глядите-ка, появился..!
Я, привычно-хныкающим тоном: А чё я-то всегда, Зоя Алексевна..?
Она, как будто ей в душу насрали: А кто же ещё у нас так вот запросто
может наплевать на историю Родины?!
Она же, не сбавляя оборотов: Неси сюда дневник!
Я, привычно: Нету.
Она, понимающе: А где же он?
Я, словно роль на репетиции: Дома забыл..!
Она, раздражённо: Ну-ка неси сюда портфель!
Я, мудак: Да пжалста...

Несу ей через весь класс свой чемодан, весь такой довольный - дневник
там и не валялся. Алексевна лезет внутрь рукой, ещё не понимая,
спрашивает "Эт-то что ещё такое?" Потом достает, подносит к очкам... И
падает в обморок прямо у доски, уронив склизкого, почти совсем
оттаявшего голубя себе на белую кофту и продемонстрировав всем свои
розовые панталоны...

Девки, визжа, разбегаются кто куда. Пацаны, совершенно охреневшие,
пялятся то на меня, то на истеричку...

Шёл 1983-й год... Самые беззаботные дни моей жизни... (Светка, ты где?)

12.

Муж с женой уже которую ночь спят отдельно по причине того, что жена на
восьмом месяце беременности. Видя, как изнемогает ее муж, она ему
говорит:
- Дорогой, я отлично понимаю, что ты мужчина, я вижу, как ты
изнемогаешь, но так как сама я сейчас не могу тебя удовлетворить по
понятным причинам, то вот тебе 30 баксов, поди к соседке, она будет
готова заняться с тобой сексом. Но только это в первый и последний раз!
Я согласна на это только потому, что очень люблю тебя.
Муж, не веря своим ушам, берет деньги и, пока жена не передумала,
быстренько идет к соседке. Однако уже через несколько минут он
возвращается и говорит жене:
- За 30 баксов она не согласна, хочет 50.
- Вот сука! А когда сама была беременная, я с ее мужика 30 взяла!

13.

Муж с женой уже котоpую ночь спят отдельно по пpичине того, что жена на
восьмом месяце беpеменности. Видя, как изнемогает ее муж, она ему
говоpит:
- Доpогой, я отлично понимаю, что ты мужчина, я вижу, как ты
изнемогаешь, но так как сама я сейчас не могу тебя удовлетвоpить по
понятным пpичинам, то вот тебе 30 баксов, поди к соседке, она будет
готова заняться с тобой сексом. Hо только это в пеpвый и последний pаз!
Я согласна на это только потому, что очень люблю тебя.
Муж, не веpя своим ушам, беpет деньги и, пока жена не пеpедумала,
быстpенько идет к соседке. Однако уже чеpез несколько минут он
возвpащается и говоpит жене:
- За 30 баксов она не согласна, хочет 50.
- Вот с#ка! А когда сама была беpеменная, я с ее мужика 30 взяла!