Шутки про коль - Свежие анекдоты |
104
Как-то осенью студеной,
В середине ноября,
Вызвал старец обнуленный
Своего секретаря.
Только-только отзвонились
Знаменитые часы,
Сразу в бункер заявились
Говорящие Усы:
- Там собрался у ворот
Этот, как его, народ -
В магазин попасть не может -
Не имеет куар-код.
Перебьются без шмотья,
Не подохнут нихуя -
Но способствует ли это
Укреплению рубля?
- Не неси пургу, Димон,
Пей Мартини, жуй хамон -
Это все проблемы быдла,
А для нас другой закон.
Коли станет припекать -
Мы успеем убежать,
Ждет тебя семья в Париже,
Меня - в Астердаме зять.
Есть в запасе у меня
Самолет "судного дня" -
Улетим в Венесуэлу,
Иль в другие ебеня.
Ну а темный наш народ
Усмирит оленевод,
Колокольцев ему в помощь
Комендантский час введет.
Для спасенья наших шкур
Много силовых структур
От гвардейцев-полицаев,
До судов-прокуратур.
Ну а коль произойдет
Подлинный переворот,
Старый Байден нас не выдаст -
Не такой он идиот.
Ну признай: Что есть, то есть,
Ведь у нас бабла не счесть
Даже если поделиться -
За семь жизней не проесть.
Так что ты, Димон, не ссы,
Причеши свои усы,
И сгоняй-ка за бутылкой,
И нарезкой колбасы.
Но забудь про сыр "Дор-блю",
Я с него всегда блюю -
Санкционную отраву
На столе не потерплю.
...................
Омывала берега
Тихая Москва-река,
За Кремлевскою стеною
Продолжался "День Сурка"
106
Ругают многие евреев,
За скаредность и скользкий ум,
Но дал народ сей корифеев-
Не сосчитать всех наобум.
Еврей, кто звался Моисеем,
Вёл по пустыне свой народ,
Чтоб был умом тот здоровее,
И не страдал от рабства род.
Еврей,Христос, рождён от Бога,
Дал миру истину одну:
К любви и вере, коль дорога-
«Обрящешь» в сердце тишину.
Еврей и немец Маркс известен,
Тем, что оставил «Капитал»,
Был он в России интересен,
Но, жаль, себя не оправдал.
Еврей,что Фрейдом в мире звали,
Как антрополог преуспел.
Природу психики узнали -
Эдипов комплекс сам имел.
Еврей Эйнштейн, как теоретик,-
«Все относительно»,- сказал.
В науке многое наметил,
В пространстве время доказал.
Известны миру пять евреев,
Без них всё было бы не так.
Их человечеству идеи
Полезны ныне и в веках.
109
Решила написать стихи в отваге,
и мысли в голове вовсю бегут!
И пальцы просятся к перу,перо к бумаге,
уж минул час, стихи чего то не текут.
Да, я не Пушкин, я другая,
но всем я нравлюсь вот такая!
Я проживу на свете без стихов,
их нынче пишут только для лохов!
Любое поздравление на свете,
коль надо, отыщу я в Интернете.
А Пушкину ,увы, не повезло,
не знал об Интернете,как на зло.
И ничего ему не оставалось,
как каждый день писать хотя бы малость.
110
А помните как в детстве.
Соберётся семья к тебе на день рождение, например.
Придут знакомые, соседи стулья одолжат и тоже сядут за стол, детей своих приведут.
Весело. Праздник!
И вот когда взрослые подопьют, какой ни будь дядя Коля, обязательно позовет тебя, именинника, сесть со всеми за общий стол.
А тебе не хочется, за взрослым столом неинтересно, и ты точно знаешь что сейчас будет.
А обычно бывало вот что.
Подпивший дядя Коля посадит тебя рядом с собой на освободившееся вдруг место, потреплет тебя за уши, дружески подмигнет, и скажет:
- А помнишь, Вовка, как ты на моих коленках укакался, а потом уписялся?
Нет, не помнишь? Ну, иди-иди, погуляй!
А тебе уже не до "погуляй". Тебе ж неудобно, что твои почти уже друзья рядом бегают, слушают про тебя такие нелицеприятные вещи, за спиной перешептываются и хихикают.
И ты краснеешь, глупо улыбаешься, не знаешь что ответить, теребишь свой свежеподаренный костюмчик с начесом, хочется провалиться от стыда сквозь землю, но не знаешь как. И праздник для тебя испорчен окончательно и бесповоротно.
И так каждый раз, когда собираются гости.
Ты растешь, подрастаешь, думаешь что уже взрослый, а этот грёбаный дядя Коля тебя преследует со своим дурацким вопросом всю твою отроческую жизнь.
Но всё когда ни будь рано или поздно кончается.
И ты уже пришел из армии, сидишь уже наравне со всеми родственниками и знакомыми за одним столом.
И немного постаревший, захмелевший от выпитого дядя Коля опять тебе подмигивает, хлопает дружески по плечу, и заводит свою любимую пластику.
- А помнишь, Володька, как ты писялся и какался у меня на коленках в детстве?
Нет, не помнишь?
А ты уже жизнь повидал! Алкоголь тебя воодушевил, окрылил, и ты говоришь.
- Слышь, дядь Коль, а чего ты тогда черные трусы до колен носил?
- А квартирантку свою, Светку, ты не забыл? Ну ту, у неё ещё красные трусы были в крупный белый горошек, и одна сиська постоянно свисала в бок, когда ты её у моей детской кроватки тогда пялил. Вспомнил, нет?
- Была такая квартиранточка, косоглазенькая Светка у вас, а, теть Люсь? - это уже жене дяди Коли.
- Вы ж тогда со Светкой специально ото всех уединялись под видом "посмотреть как ребенок спит". Не забыл, дядь Коль, а?
И подмигиваешь ему, и хлопаешь по плечу, по дружески, при всех кто сидит за общим семейным столом.
Ну, и не давая никому опомниться, заканчиваешь свой спич на мажорной ноте.
- Да ладно, не бзди, дядь Коль! Я никому не расскажу, а тут все свои.
Считай, что шутканул я.
Но если ты хоть ещё раз, дядь Коль, вспомнишь как я тебя обосрал в своем нежном возрасте, то я подробности тех ваших со Светкой оргий могу и вспомнить.
И описать всем желающим послушать до мельчайших подробностей.
Для кого-то нелицеприятные. А для кого-то даже очень, наоборот.
113
Поэтом милый Пушкин был,
Стихи он всё писал,
При этом он, как говорят
Хреновенько стрелял.
Дантес поэмы не писал,
Но хорошо стрелял,
И Пушкину разок в живот
Навскидку он попал.
Стрелком хорошим был Дантес,
Коль в Пушкина попал,
Но почему-то средь людей
Он очень низко пал.
За что же Пушкину везде
Статуи стоят,
И вот Дантесом почему
Пугают дошколят?
Дантес ведь очень меткий был,
Он в Пушкина попал.
Никто так метко до того
В поэта не стрелял.
И гениальный наш поэт
От дурака пропал
И это только потому,
Что лучше тот стрелял.
116
Я СЛОМАЛ РУКУ
Чтоб развеять скуку,
Скуку летнюю,
Поломал я руку
Предпоследнюю.
И хожу я весь
Загипсованый,
Поломатый, за-
комплексованый.
Рядом бабы все
Шибко страстныя,
Ну а я - в гипсе',
В алебастре я.
И фантом вовсю
Мне мерещится,
Ведь рука в гипсу
Очень чешется.
Подвели меня
Вы, астрологи,
Довели до ручки
Травмотологи.
Знать, судьба моя
Виноватая,
Что рука моя
Поломатая.
Вся рука моя в гипсу,
Цветом белая,
Ковыряю ей в носу
Неумело я.
И хожу я с ней
Как привязанный,
Со своей рукой
Перевязанной,
Со своей рукой
Забинтованной,
Оштукатуренной и
Загрунтованной.
А я б пошёл в луга,
В горы смело я,
Но не даёт рука
Моя левая.
Тяжело без руки
На свете
Застегнуть штаны
В туалете.
Трудно хлопать одной
Рукою,
Коль вторая стала
Такою:
Поломата и
Покорёжена,
А не выпрямта,
Как положено.
Просветил её врач
На рентгене.
"Береги, говорит, руку,
Сеня!'
Берегу я её,
Укачиваю,
Даже гвозди ей
Заколачиваю.
Берегите вы руки,
Товарищи,
Если це'лы они
Пока ещё.
Вы не суйте их
В механизьмы,
Пожалейте свои
Организьмы.
Чтобы не получить
Увечности,
Берегите свои
Конечности.
Чтоб вы были всегда
Здоровыми,
Руки, ноги храните
Дома вы.
© Г.Бардахчиян
2016
117
Однажды в бане, в голом виде, Вдруг Жопа встретилась с лицом, Лицо промолвило с обидой: "А ты все, Жопа, молодцом! Стройна, румяна и красива, Ну просто смотришься на диво, А в чем же дело, боже мой, Ведь мы ровесники с тобой. И отвечала Жопа честно: "Хоть порой бывает тесно, Но все-ж живу я как хочу, Я не волнуюсь, не ворчу, Морщинами не собираюсь, Ну, в общем, вовсе не стараюсь Быть самой важной среди жоп. А ты, кивая на склероз, Суешь куда попало нос, Улыбку корчишь, глазки строишь, Мужчин ленивых беспокоишь, Короче, ты ведешь игру А я смотрю на все и сру." Мораль ясна любой собаке, Она уже в ушах звенит! "Коль будет все тебе до сраки Прекрасным будет внешний вид."
118
Я слышал стоны. Слышал плач.
В лесу бил кто-то в барабаны.
Подруге молвлю: «Не маячь!»
Зловещие тут зреют планы»
Из леса тянет дымом странным,
Нос чует сладковатый вкус.
А вдруг там тело бездыханно?
Туда крадусь я. Я — не трус.
Подругу я вперед толкаю:
Что там творится знать желаю.
Она — разведчик филигранный:
Издала только звук гортанный.
Разводим брёвна мы руками...
Поляна Страсти перед нами!
Кострище в центре мастерили:
Возможно, жертву приносили.
Подруга тычет в бок:«Бежим!»
Поляна эта пахнет смертью».
И тут выходят круговертью,
С пяток встревоженных мужчин.
Белее мела я стою. Подруга держится. В строю!
«-Зачем сюда вы забрели?
Как ограждение прошли?»
Спросил мужик. Он там старшОй.
И вертит мощной головой.
«-Кино мы здесь про страсть снимаем.
И посторонних — не пускаем!»
Так объяснил он сей конфуз,
Я подтянул в ответ рейтуз.
У них подставки, плюс штативы.
Я снова глас обрёл игривый.
«- Про страсть хотите вы снимать?
Я в этом спец, япона мать!»
С тех пор с подругой «звёзды» мы.
На нас — моднючие порты.
Коль есть желанье жизнь украсить,
Езжайте на Поляну Страсти!»
120
История в новом прочтении:
У старинушки три сына.
Иван умный был детина,
Сын-бульбаш и так и сяк,
Крайний вовсе был дурак.
Братья сеяли пшеницу
Да возили в град-столицу;
Знать, столица та была
Недалече от села.
В той столице был обычай:
Коль не скажет городничий —
Ничего не покупать,
Ничего не продавать.
Городничий между тем
Наказал престрого всем,
Чтоб ничто не покупали,
Не зевали, не кричали;
Что он едет ко двору
Доложить о всём царю.
И, оставив часть отряда,
Он поехал для доклада.
Приезжает во дворец.
«Ты помилуй, царь-отец! -
Городничий восклицает
И всем телом упадает. —
Не вели меня казнить,
Прикажи мне говорить!»
Царь изволил молвить: «Ладно,
Говори, да только складно». —
«Как умею, расскажу:
Городничим я служу;
Верой-правдой исправляю
Эту должность…» — «Знаю, знаю!» —
«Вот сегодня, приказал
Гнать народ, чтоб не мешал.
Так и сталось, царь-надёжа!
И поехал я — и что же?
Наш удалый молодец
Затесался во дворец;
При конюшне царской служит
И нисколько не потужит
Он о братьях, об отце
В государевом дворце.
Ест Иван он сладко, столько,
Что раздолье, да и только!
Но, лукавство сокрывая,
Он для всякого случая
Притворился, плут, глухим,
Близоруким и немым.
Это дело дней через пять
Начал спальник примечать…
«Что за притча тут такая? —
Спальник думает вздыхая. —
Дай-ка я подкараулю,
А нешто, так я и пулю,
Не смигнув, умею слить, —
Лишь бы дурня уходить.
Донесу я в думе царской,
Что конюший государской —
Басурманин, ворожей,
Чернокнижник и злодей;
Что он с бесом хлеб-соль водит,
В церковь божию не ходит,
Католицкий держит крест
И постами мясо ест».
Надо молвить, этот спальник
До Ивана был начальник
Над конюшней надо всей,
Из боярских слыл детей;
Так не диво, что он злился
На Ивана и божился,
Хоть пропасть, а пришлеца
Потурить вон из дворца.
Царь не вымолвил ни слова,
Кликнул тотчас стремяннова.
«Что, опять за окиян? —
Говорит царю Иван. —
Нет уж, дудки, ваша милость!
Уж и то во мне все сбилось.
Не поеду ни за что!» ....
122
Давали встарь героя Советского Союза,
Но проку нет с геройства, Союза то ведь нет!
Артистам дают звание народного, России...
Иди знай, может тоже страны простынет след?!
И только коль дадут вам Иностранного Агента,
То это вам награда за мужество и свет.
Ведь заграница вечно была и есть и будет!
В отечестве родном же пророков сроду нет!
129
Пародия на "У меня растут года" Маяковского.
У меня растёт мой "ствол",
Сантиметров двадцать,
И года мои растут,
Скоро мне семнадцать.
Всё торчит, торчит "герой",
Честно, целых двадцать,
Но куда его совать?
В общем - с кем сношаться.
Тётя Валя хороша,
Но ведь проститутка,
Сто рублей берёт она
За одну минутку.
Очень, очень хороша
Ткачиха тётя Глаша,
Плохо только, что она
Бабонька не наша.
У ней здоровый муж,
Боксёр в тяжёлом весе,
Коль прознает он про "всё",
Апперкот отвесит.
Тётя Лиза хороша
С лёгкою походкой,
Только злая вся она:
Двинет сковородкой.
Сделает она мне жизнь,
Очень уж короткой,
Ведь характер у неё
Ни фига не кроткий.
Что же делать мне теперь
В этой ситуации?
И решился я тогда
В горестной прострации.
Я возьму, да и пойду
К соседке Марианне,
Хоть слегка её боюсь:
В ней двести килограммов.
Близость с этой дамой мне
Счастье вдруг доставит,
Но всевышнего молю,
Что тушей не раздавит.
131
Не съставить бо ся корабль без гвоздий, ни правьдьникъ бес почитания книжьнааго, и якоже пл ньникомъ умъ стоить у родитель своихъ, тако и правьдьнику о почитаньи книжьн мь. Красота воину оружие, и кораблю в трила, тако и прав днику почитание книжьное. « Отъкрый бо, рече, очи мои, да разум ю чудеса отъ закона Твоего» очи бо глаголеть размыслъ сьрдьчьный и прочее; « Не съкрый отъ мене запов дий твоихъ», разум й, яко не отъ очию съкрый, нъ отъ разума и сьрдца. Т мьже и похули не поучаюштаяся, глаголя: « Прокляти уклоняюштеися отъ запов дий Твоихъ». Т мьже и самъ ся похвали, глаголя: « Коль сладъка словеса твоя, паче меда устомъ моимъ, паче тысяштя злата и сребра». И въсп тъ, глаголя: « Въздрадуюся азъ о словесехъ твоихъ, яко обр тая користь мъногу» користь бо нарече словеса Божия, глаголя, яко: « Обр тохъ недостоинъ сы такъ даръ, еже ми ся поучяти словесьмь твоимъ дьнь и ношть», то мы, братия, поразум имъ и послушаимъ разумьными ушима и поразум имъ силу и поучение святыхъ книгъ.
132
Поливает с неба дождик,
На него в окно гляжу.
В небе молнии сверкают,
Я с подругою лежу.
Кто-то в лужу провалился,
Кто-то грохнулся в кювет,
Мне с подругой на диване
Этих луж, кюветов нет.
Коль погода матерится,
Надо лихо торопиться,
С той природы быстро смыться,
Дома быстренько помыться,
И к подруге примоститься.
И пускай на улице
Природа вся беснуется,
Я с подругой на диване
Как индийский йог в нирване.
Меня греет тёплый бок,
Позавидует мне йог.
137
Там за окном гроза грохочет артиллерии сильней.
А я разлёгся на диване с подругой милою своей,
А за окном сполох на диво
А я хлещу из кружки пиво,
А за окном дождь поливает,
А я котлеты поедаю,
Мне на погоду всю плевать,
Коль есть диван или кровать,
Коль на диване есть подруга,
Плевать на грозы и на вьюги.
139
Друзья! Открою Вам секрет,
инфляции в России вовсе нет.
А данным Центробанка надо верить,
ведь это так легко проверить.
Подорожали свёкла, фрукты и картошка
и это по карману бьёт немножко.
Зато презервативы вдруг подешевели
и красная икра, которую давно не ели.
Теперь не трудно подсчитать,
что в среднем цены и не думали взлетать.
И если не хватает денег на картошку,
то запасите Вы побольше ложку
и объедайтесь красною икрой,
корона вирусной теперешней порой.
И коль презервативы оптом закупаете,
согласно Центробанку Вы не прогадаете.
Припомните Мари-Антуанетту
и следуйте её великому совету :
коль хлеб купить для Вас обуза,
пирожных жрите Вы от пуза.
140
Сага о лыжнике в оттепель.
Корячился лыжник в сугробе,
Под дождик со снегом попал,
И в луже почти по колено
Плашмя он ещё побывал.
Холодный и мокрый до нитки,
На лыжах домой он скользил.
И дома родную супругу
Он видом своим удивил.
Жена его быстро раздела,
Перцовки налила она:
Ты лучше по бабам бы шлялся,
Сказала тут мужу жена,
Здоровье ты в лужах угробишь,
Добавила тихо она
Коль важное что отморозишь,
Любить ты чем будешь меня?
Когда ты на лыжах уходишь,
Пугаешь меня на три дня,
Сиди ка ты лучше в квартире,
Ни шагу теперь от меня.
145
Девка плескалась в фонтане,
Пьяною девка была.
Милиция девку поймала,
В легавку её отвела.
Девка в легавке ругалась:
Пьяною девка была.
Прямо у входа в легавку
Кучу она создала.
Долго страдала та девка
В камере тёмной сырой,
И штраф заплатила огромный,
Чтоб отпустили домой.
Коль в стельку сумела нажраться,
То дома ты лучше сиди,
Плескаться на людях в фонтане,
Ты никогда не ходи.
146
Колю Фортунатова укусил клещ. Укусил себе и укусил. Коля сперва и не заметил. Просто шея как-то странно чесалась, будто воротник натёр. А потом глянул у зеркала – клещ!
В больнице клеща выкрутили специальным пинцетом, положили в колбу и велели ждать.
— Чего ждать-то? — поинтересовался Фортунатов у пожилой докторши. — Вытащили же…
— Счастья, моя хорошая, — устало вздохнула та, — если повезёт…
— Это как? — забеспокоился Коля.
— А, вот, так, моя хорошая. — пояснила докторша. — Может пронесёт, а может и борреллиоз развиться, либо, не дай бог, энцефалит. Уже два смертных случая в этом году было...
Коля только и моргнул в ответ. Слова все были незнакомые и как всё незнакомое пугали.
«Навыдумывают же болячек, — недовольно подумал он, — тоже мне, лекари-пекари».
Врачей Коля не любил. Натерпелся от них, когда лечили. Да он вообще не любил всех людей в белых халатах - ни врачей, ни поваров, ни учёных. Ему почему-то казалось, что за белыми одеяниями скрыты некие чёрные намерения.
Между тем докторша безжалостно вкатила ему в плечо укол и выписала на бланке что-то неразборчивое:
— Если температура резко прыгнет или сильная головная боль, то скорую с этой бумажкой вызовешь…
Домой Коля пришёл уже основательно встревоженный. Сходу залез в изрядно потрёпанный медицинский справочник, доставшийся ему от тётки, чей первый муж когда-то работал сторожем в городской библиотеке. Справочник чудом уцелел от посягательств её второго мужа, человека уже литературно малообразованного и не понимающего ценности печатного текста. И как следствие, часто пользовавшего книги нецелевым образом.
К счастью, раздел про клещей был на месте. Внимательно его изучив, Коля приуныл ещё больше. Врачиха не врала, других вариантов и вправду не было.
Фортунатову стало себя жалко. Только жить снова начал, с обидой подумал он, и нате вам…
Он прилёг на диван, закрыл глаза и, прислушиваясь к себе, стал ждать проявления всех тех симптомов, о которых только что прочёл.
Прошло минут десять, ничего не происходило. Лишь левая нога зачесалась, но про это в справочнике ничего сказано не было. Он закрыл глаза, решив подождать ещё немного.
В квартире стояла тишина, томительная и очень неприятная, словно с привкусом какой-то ржавчины.
Фортунатов не выдержал и встал. Потом подошёл к окну, открыл одну из створок и посмотрел вниз. Двор был пуст и тих, лишь откуда-то издалека доносился зовущий тонкий голосок: ма-ма, ма-ма!
Он оглядел свою комнату, где застоялся запах табака, пыльное зеркало на стене, стол с грязной посудой, старый пожелтевший телефон на табуретке.
А, ведь, так и вправду помру, подумалось вдруг ему, а никто добрым словом и не вспомнит.
Отчего-то эта мысль его испугала, и он, подойдя к телефону, снял трубку.
— Алло, Серёга, — набрал он товарища, с кем иногда вместе ездили на рыбалку, — тебе катушку мою «шимановскую» надо?
— Да, не собираюсь пока, — зевнул в ответ Серёга, — жара же, щука всё равно спит...
— Не, вообще... надо? Забирай, — Фортунатов слегка помедлил и небрежно добавил, — бесплатно...
Телефон затих. Очевидно, Серёга осмысливал услышанное.
— Бухаешь опять что ли? — осторожно предположил он. — Ты ж вроде подвязывал…
Коля обиделся и положил трубку, передумав звонить кому-то ещё из друзей.
Потом постоял пару минут и снова снял, набрав номер бывшей жены.
— Фортунатов? — сразу спросила та. Каким-то образом она всегда угадывала, что звонит именно он. — Ну, чего хотел-то?
Она вздохнула и замолчала, приготовившись к ритуальной перебранке.
Коля хотел рассказать про клеща, но в горле от жалости к себе запершило.
— Там на даче яблоки уже... — прокашлялся он, — скажи своему, пусть заедет, соберёт.
Дача была материна, при разводе досталась ему, но Коля бывал там редко, ездил только траву постричь, да и то, когда звонили соседи по участку, ругались. Бывшая же дачу любила, а теперь, когда они с новым мужем взяли машину, съездить туда никогда не отказывалась.
— Спасибо… — смягчилась она, — ...ты как... устроился куда?
— Устроился...
— Вот и молодец, — похвалила она, — вот, и работай себе… и пей в меру… и живи как все люди…
Почему-то Колю это задело.
— Сами-то жить умеете? — не выдержал он. — Кредитов понабрали, как собаки блох и строите из себя!
Он не стал продолжать разговор и бросил трубку. Звонить кому-то ещё окончательно расхотелось. Фортунатов на секунду представил лицо супруги, когда ей сообщат обстоятельства его смерти и мстительно усмехнулся.
Потом присел на диван и машинально включил телевизор. Показывали биатлон где-то в горах. Спортсмены в ярких костюмах бежали наперегонки, падали, стреляли, поднимались и снова устремлялись вперёд…
«Всё как в жизни, — подумал Коля, — кто-то сразу попадает в цель, и бежит себе дальше. А кому-то приходится штрафные круги отмотать, чтоб потом догонять остальных. Только, вот, жизнь у всех одна, беготнёй не добрать».
Он вздохнул, щёлкнул пультом, и прошёл на кухню, где без аппетита поужинал хлебом с рыбными консервами. Закончив с едой, посидел ещё немного просто так, потом снова вздохнул и решил выйти проветриться.
Внизу было прохладно и пахло липами. На скамейке у подъезда сидел дворовый бездельник Генка Ходырев и в состоянии пьяной креативности сосредоточенно плющил ногой пустую пивную банку.
— Колян! — обрадовался он Фортунатову, — А чего смурной такой? Это потому что не употребляешь больше… Займи полтаху-а?
— Клещ укусил, — кратко пояснил Коля и чуть поколебавшись выдал Генке полтинник, — на, можешь не отдавать…
Генка, не ожидавший такой щедрости, резво спрыгнул со скамейки, схватил деньги и так бойко зашагал на угол, что Фортунатов только вздохнул – этот точно всех переживёт...
Теперь двор был совсем пуст, только у клумбы с яркими лохматыми цветами, в халате и с лейкой в руке, лениво прохаживалась Надька Белякова, его бывшая одноклассница и всегдашняя соседка сверху.
«Вот же, – подумалось ему, – ходит себе, коза ногастая, а тоже жить останется».
Ему вдруг захотелось сказать ей что-нибудь очень неприятное. Что больно худая, да длинная, или, что нос как выключатель, или…
— Слышь, Надежда, — окликнул он, — подойди на минутку…
— Чего тебе? — насторожилась та, но, поколебавшись, подошла поближе.
Фортунатов собрался с мыслями, выискивая слова пообиднее и вдруг вспомнил, что в школе, в начальных классах, они с Надькой хорошо дружили, и однажды даже поцеловались за гаражами. Память услужливо высветила и то лето, и что тогда также вкусно пахло липами, и что на гараже розовым мелом было написано "Белякова - ведьма".
Он посмотрел в угол двора, где на месте гаражей давно уже была парковка для машин, потом снова на Надьку и неожиданно для себя сказал:
— Я, Надь, умру скоро, может, завтра уже…
— Тьфу, дурак или родом так? — нахмурилась Надька, — кто ж так шутит-то?
— Да, серьёзно я, — продолжил Коля, чувствуя, как на глаза помимо воли наворачиваются слёзы, — клещ меня в лесу цапнул. В шею.
Надька ойкнула и поставила лейку на землю.
— Это как же, Коль? Так ты, давай, в больницу беги скорее!
— Был уже, — махнул он рукой, — жду, вот, теперь, когда температура поднимется. Тогда точно хана.
Надька придвинулась ещё ближе и дотронулась ладонью до его лба.
Рука у неё была влажной, мягкой и приятно пахла свежей травой. Фортунатов невольно зажмурился и даже замер, пытаясь продлить это уютное ощущение.
— Вроде нету… — Надька убрала руку, немного подумала и убеждённо заговорила:
— В церковь тебе надо, Коля, во всех своих грехах покаяться, прощение попросить. И стараться больше не грешить. И...
— Пойду я, Надь, — вздохнул он, — поздно мне отмаливаться-то.
Он почти уже дошёл до своей двери, когда снизу, из тиши подъезда, донеслось чуть слышное «подожди»…
Надька потянулась из-под одеяла, включила торшер, снова положила ему на лоб руку и слегка улыбнулась:
— Что-то не похож ты на больного… наврал, поди, про клеща-то?
Коля молчал и, словно впервые, с интересом смотрел на Надьку, отмечая мягкий овал её лица, розовые полные губы, гладкие русые волосы и, не найдя что сказать, лишь мотнул головой.
— Чего молчишь-то?
— Ты на даму червей смахиваешь, — сказал Коля, — красивая…
— Да, ну тебя, — Надька быстро соскочила с кровати и, завернувшись в халат, пошла на кухню.
— Чай-то хоть есть у тебя, кавалер?
— На кухне, в буфете…
Фортунатов встал и, замотавшись в одеяло, подошёл к окну. Прикурил сигарету, затянулся, медленно выдохнул дым наружу в прохладную пустоту двора, потом недоверчиво покачал головой и вдруг улыбнулся.
(С)robertyumen
147
Несвежим борщ был, и второе,
Прокисшим вовсе был салат -
Не обосралось только трое
Из восемнадцати ребят
Куда смотрели, лоботрясы,
Теперь уже не разберёшь -
Коль есть опарыши на мясе,
Его не стоит ложить в борщ
Коль есть опарыши на мясе,
Его не стоит ложить в борщ
Не добежав до туалета,
Срывали вы с себя штаны,
Кто хоть однажды видел это,
Тем поясненья не нужны
Не стоит объяснять два раза,
Запомните, ядрёна вошь -
Коль есть опарыши на мясе,
Его не стоит ложить в борщ
Коль есть опарыши на мясе,
Его не стоит ложить в борщ
Нормально жили, не тужили,
И было, вроде, все путем,
Обед схарчили, водку пили,
Финал же был как страшный сон
От предков мудрость нам осталась,
Не забывайте, молодежь -
Коль есть опарыши на мясе,
Его не стоит ложить в борщ
Коль есть опарыши на мясе,
Его не стоит ложить в борщ
Навек запомнятся ребятам
Последствия от тех харчей:
Полянка, вдребезги засрата,
И восемнадцать тел на ней
Ведь, в целом, этот мир прекрасен,
Пока, конечно, не засрешь,
Коль есть опарыши на мясе,
Его не стоит ложить в борщ
Коль есть опарыши на мясе,
Его не стоит ложить в борщ