Подруга решила поговорить о нашем будущем. Я полчаса распинался про телепортацию, лазеры и силовые поля. Как позже выяснилось, я не очень понял вопрос...
Аналог Notcoin - TapSwap Получай Бесплатные Монеты с Телефона
|
позже поля → Результатов: 6
4.
Народный врач Дегтярев
О его мастерстве хирурга, универсальности врача, рассказывали легенды, которые оказывались реальностью, и реальные истории, похожие на легенды.
Прокопий Филиппович Дегтярёв возглавлял Барановскую больницу три исторические эпохи – довоенный период, послевоенный и развитого социализма. С 1935 по 1974 год, с перерывами на Финскую и Великую Отечественную войну исполнял он обязанности главного врача.
Предоставим слово людям, его знавшим.
Анна Григорьевна Романова 1927 года рождения. Медсестра операционного блока Барановской больницы с 1945 по 1989 год.
В июне 45 года после окончания Егорьевского медицинского техникума меня распределили в Барановскую больницу. Прокопий Филиппович ещё с фронта не вернулся. И первую зиму мы без него были. Всю больницу отопить не могли – дров не хватало. Мы сами привозили дрова из леса на санках. Подтапливали титан в хирургии, чтобы больные погрелись. К вечеру натопим, больных спать уложим – поверх одеял ещё матрацами накрываем.
Потом Прокопий Филиппович с армии вернулся – начал больницей заниматься. Сделал операционный блок совместно с родильным отделением. Отремонтировал двери-окна, чтобы тепло было. Купил лошадь, и дрова мы стали сами завозить, чтобы топить постоянно. Когда всё наладил – начал оперировать.
Сейчас ортопедия называется – он оперировал, внутриполостная хирургия – оперировал, травмы любые… Помню, - к нему очень много людей приезжало из Тульской области. Там у него брат жил, направлял, значит. После войны у многих были язвы желудка. И к Прокопию Филипповичу приезжали из Тулы на резекцию желудка. После операции больным три дня пить нельзя было. А кормили мы их специальной смесью, по рецепту Прокопия Филипповича. Помню, - в составе были яйца сырые, молоко, ещё что-то…
Позднее стали привозить детей с Урала. Диагноз точно не скажу, но у них было одно плечо сильно выше другого. Привезли сначала одного ребёнка. Прокопий Филиппович соперировал и плечи стали нормальные. Там на Урале рассказали, значит, и за 5-6 лет ещё двое таких мальчиков привозили. Последнего такого мальчика семилетнего в 65 году с Урала привозили. Уезжали они от нас все ровные.
Он был очень требовательный к нам и заботливый к больным. Соперирует – за ночь раз, еще раз, и ещё придёт, проверит – как больной себя чувствует.
Сейчас ожогами в ожоговый центр везут, а тогда всё к Прокопию Филипповичу. Зеленова девочка прыгала через костер и в него упала. Поступила с сильнейшими ожогами. Делали каркасы, лежала под светом, летом он выносил её на солнышко и девочка поправилась.
В моё дежурство Настю Широкову привезли. Баловались они в домотдыхе. Кто-то пихнул с берега. И у неё голеностопный сустав весь оторвался. Висела ступня на сухожилиях. Прокопий Филиппович её посмотрел, говорит: «Ампутировать всегда успеем. Попробуем спасти». Четыре с половиной часа он делал операцию. В моё дежурство было. Потом гипс наложили – и нога-то срослась. Долго девочка у нас лежала. Вышла с палочкой, но своими ногами. Даже фамилии таких больных помнишь. Из Кладьково мальчик был – не мог ходить от рождения. Прокопий Филиппович соперировал сустав – мальчик пошел. Вырос потом, - работал конюхом. Даже оперировал «волчья пасть» и «заячья губа». Заячья-то губа несложно. А волчья пасть – нёба «нету» у ребенка. И он оперировал. Какую-то делал пересадку.
Порядок требовал от нас, чистоту… Сколько полостных операций – никогда никаких осложнений!
Гинеколога не было сначала. Всё принимал он. Какое осложнение – бегут за ним в любое время. Сколько внематочных беременностей оперировал…
Уходит гулять – сейчас зайдёт к дежурной сестре: «Я пошёл гулять по белой дороге. Прибежите, если что».
…Сейчас легко работать – анестезиолог есть. Тогда мы – медсестры - анестезию давали. Маску больному надевали, хлороформ капали. И медсестра следила за больным всю операцию – пульс, дыхание, давление…
Надю Мальцеву машина в Медведево сшибла. У ней был перелом грудного, по-моему, отдела позвоночника. Сейчас куда-то отправили бы, а мы лечили. Тогда знаете, как лечили таких больных? – Положили на доски. Без подушки. На голову надели такой шлём. К нему подвесили кирпичи, и так вытягивали позвоночник. И Надя поправилась. Теперь кажется чудно, что кирпичами, а тогда лечили. Завешивали сперва их – сколько надо нагрузить. Один кирпич – сейчас не помню, - два килограмма, что ли, весил… И никогда никаких пролежней не было. Следили, обрабатывали. Он очень строгий был, чтобы следили за больными.
Каждый четверг – плановая операция. Если кого вдруг привезли – оперирует внепланово. Сейчас в тот центр везут, в другой центр, а тогда всех везли к нам, и он всё делал.
Много лет добивался газ для села. Если бы не умер в 77-ом, к 80-му у нас газ бы был. Он хлопотал, как главный врач, как депутат сельсовета, как заслуженный врач РСФСР…
А что он фронтовик, так тогда все были фронтовики. 9 мая знаете, сколько люду шло тогда от фабрики к памятнику через всё село… И все в орденах.
***
Елена Николаевна Петрова. Медсестра Барановской сельской больницы 06.12.1937 года рождения.
Я приехала из Астрахани после медучилища в 1946-ом. Направления у нас были Южный Сахалин, Каракалпакия, Прибалтика, Подмосковье. Тогда был ещё Виноградовский район. Я приехала в райздрав в Виноградово, и мне выписали направление в Барановскую больницу. 29 июля 56 года захожу в кабинет к нему – к Прокопию Филипповичу. Посмотрел диплом, направление. И сказал: «С завтрашнего дня вы у меня работаете». Так начался мой трудовой стаж с 30 июля 56 года и продолжался 52 года. С ним я проработала 21 год. Сначала он поставил меня в терапию. Потом перевёл старшей медсестрой в поликлинику. Тогда начались прививки АКДС (Адсорбированная коклюшно-дифтерийно-столбнячная вакцина - прим. автор).
У нас была больница на 75 коек. Терапия, хирургия, роддом, детское отделение, скорая. Рождаемость была больше полутора сотен малышей за год. В Барановской школе было три параллели. Классы а-б-в. 1200 учащихся. В каждой деревне была начальная школа – В Берендино, в Медведево, Леоново, Богатищево, Щербово – с 1 по 4 класс, и все дети привитые вовремя.
Люди сначала не понимали, - зачем прививки, препятствовали. Но с врачом Сержантовой Ириной Константиновной ходили по деревням, рассказывали – что это такое. Придём – немытый ребёнок. На керосинке воду разогреют, при нас вымоют, на этой же керосинке шприц стерилизуем, - вводим вакцину. Тогда от коклюша столько детей умирало!.. А как стали вакцинировать, про коклюш забыли совсем. Оспу делали, манту… Детская смертность пропала. Мы обслуживали Богатищево, Медведево, Леоново, Берендино, Щербово. С Ириной Константиновной проводили в поликлинике приём больных, а потом уходили по деревням. Никакой машины тогда не было. Хорошо если попутка подберёт, или возчик посадит в сани или в телегу. А то – пешком. Придём в дом – одиннадцать детей, в другой – семь детей. СЭС контролировала нашу работу по вакцинированию и прививкам, чтобы АКДС трёхкратно все дети были привиты, как положено. Недавно показали по телевизору – женщина 35 или 37 лет умерла от коклюша. А у нас ни одного случая не было, потому что Прокопий Филиппович так поставил работу. Он такое положение сделал - в каждой деревне – десятидворка. Нас распределил – на 10 дворов одна медсестра. Педикулёз проверяли, аскаридоз… Носили лекарства по дворам, разъясняли – как принимать, как это важно. У нас даже ни одного отказа не было от прививок. Потом пошёл полиомиелит. Сначала делали в уколах. Потом в каплях. Единственный случай был полиомиелита – мама с ребёнком поехала в Брянск, там мальчик заразился.
Вы понимаете, - что такое хирург, прошедший фронт?! Он был универсал. Оперировал внематочную беременность, роды принимал, несчастные случаи какие, травмы – он всегда был при больнице. Кто-то попал в пилораму, куда бежит – к нам? Ребенок засунул в нос горошину или что-то – сейчас к лору, а тогда – к Прокопию Филипповичу. Сельская местность. Привозят в больницу с переломом – бегут за врачом, а медсестра уже готовит больного. Я сама лежала в роддоме – нас трое было. Я и ещё одна легко разрешились, а у Зверевой трудные роды были. Прокопий Филиппович её спас и мальчика спас. И вон – Олег Зверев – живёт. Прокопий Филиппович и жил при больнице с семьёй. Жена его Головихина Мария Фёдоровна терапевт, он – хирург.
Раз в две недели, через четверг, он проводил занятия с медсестрами – как наложить повязку, гипс, как остановить кровотечение, как кровь перелить, - всему нас учил. Мы и прямое переливание крови использовали. А что делать, если среди ночи внематочная… Кого бы ни привезли – с переломом, с травмами… К нему и из Сибири я помню приезжали. Он всё знал.
Квалификация медсестёр и врачей – все были универсалы. Медсестра – зондирование. Он учил, чтобы мы были лучшими по зондированию. Нет ли там лемблиоза. Мы всеми знаниями обладали – он так учил. На операции нас приглашал смотреть. Он тогда суставы всё оперировал. Помню – врожденный дефект голеностопного сустава оперировал. Медсестёр собрал и врачей на операцию. Мальчик не мог ходить. Он его соперировал - мальчик пошёл.
…На столе у него всегда лежал планшет «Заслуженный врач РСФСР» и он выписывал на нем рецепты, назначения…
Какой день запомнился ещё – 12 апреля 1961 года. У нас через вторник проходила общая пятиминутка. Медсёстры докладывали все по отделениям, по участкам… И он вбегает в фойе больницы и прямо кричит: «Юрий Алексеевич Гагарин в космосе!» Он так нам преподнёс – все так обрадовались. И пятиминутки-то не получилось. Как раз все в сборе были. Большой коллектив! Одних медсестер 50 человек.
40 лет будет, как его не стало. Хоронили его все – барановские, Цюрупы, воскресенские, бронницкие, виноградовские… Такой человек! Мы сейчас говорим – почему мемориальной доски нет? Нас не станет – кто о нем расскажет. Нельзя забывать! Столько людей спас - они уже детей и внуков растят… Дети его разъехались, нечасто могут приехать, но люди за могилкой смотрят. Помнят его. И нельзя забывать!
***
Виталий Прокопьевич Дегтярев. Доктор медицинских наук, профессор Московского медико-стоматологического университета, Заслуженный работник высшей школы
Отец родился в Оренбургской области в крестьянской семье. Он и два его брата – Степан Филиппович и Иван Филиппович линией жизни избрали медицину. Отец учился в Оренбурге в фельдшерско-акушерской школе. Потом закончил Омский мединститут. В 1935 году он был назначен главным врачом Барановской больницы, в которой служил до конца, практически, своих дней.
Был участником финской и Великой Отечественной войн. На Великую Отечественную отец был призван в 42-ом. Это понятно, что в сорок первом Барановская больница могла стать прифронтовым госпиталем, и главный врач, хирург, был необходим на своём месте. А в 42, как немцев отбросили от Москвы, отца призвали в действующую армию, и он стал ведущим хирургом полевого подвижного госпиталя. Это госпиталь, который самостоятельно перемещается вслед за войсками и принимает весь поток раненых с поля боя. Отец рассказывал, что было довольно трудно в период активных боевых действий. По двое-трое суток хирурги не отходили от операционных столов. За годы службы в армии он провел более 20 тысяч операций. День Победы отец встретил в Кёнигсберге. Он был награжден Орденом Красной Звезды, медалью «За победу над Германией», юбилейными наградами, а ещё, уже в послевоенные годы, - Орденом Трудового Красного Знамени. Ему было присвоено почетное звание Заслуженного врача РСФСР.
После возвращения с фронта отец был увлечен ортопедией. Он оперировал детей и взрослых с дефектами верхних и нижних конечностей, плечевого пояса и вообще с любой патологией суставов. Долгое время он хранил фотографии пациентов, сделанные до операции, например, с Х-образными конечностями или с искривлённым положением стопы, и после операции – с нормальным положением конечностей. А в 60-х годах он больше сосредоточился на полостной хирургии.
Он был истинный земский врач, который хорошо знает местное население, их проблемы, беды и старается им помочь. Земский хирург – оперировал пациентов с любой патологией. Травмы, ранения, врожденные или приобретённые патологии…. Все срочные случаи – постоянно бежали за ним, благо недалеко – жил тут же. По сути дела, у него было бесконечное дежурство врача. На свои операции отец собирал свободных медсестер и врачей – это естественное действие хирурга, думающего о перспективе своей работы и о тех людях, которые с ним работают. И я у него такую школу проходил, когда приезжал на каникулы из института.
Он заботился о том, чтобы расширить помощь населению, старался оживить работу различных отделений и открыть новые. Было открыто родильное отделение. Оно сначала располагалось в большом корпусе. А потом был отремонтирован соседний корпус, и родильное перевели в него. Позже открыли ещё и инфекционное отделение. Долгое время было полуразрушенным здание поликлиники. Отец потратил много времени и сил на ремонт этого здания. Поликлинику в нём открыли.
Отец очень хорошо знал население, истории болезней практически всех семей, проживающих в округе. Когда я проходил практику в Барановской больнице, после приёма пациентов случалось советоваться с ним по каким-либо сложным случаям. Обычно он пояснял, что именно для этой семьи характерно наличие такого-то заболевания… И то, что вызвало моё недоумение, по всей вероятности является следствием именно этого заболевания.
Отца избрали депутатом местного Совета. И он занимался вопросами газификации села Барановское. Много сил отдал разработке, продвижению этого проекта…
Своей долгой и самоотверженной работой он заслужил уважение и признательность жителей округи. На гражданскую панихиду, которая была организована в клубе, пришли жители многих окрестных сел, а после нее гроб из клуба до самого кладбища люди несли на руках.
Он был настоящий народный врач.
***
Главе Воскресенского района Олегу Сухарю поступило обращение жителей села Барановское с просьбой установить мемориальную доску на здании Барановской больницы, в память о П.Ф. Дегтярёве. Ещё жители просили, чтобы в районной газете «Наше слово» была опубликована статья о Прокопии Филипповиче.
Доску глава заказал, место для неё определили, статью поручил написать мне, и в сегодняшнем номере газеты она опубликована. Текст вот этот самый, который вы прочли. В Барановском газету ждут.
Добавлю ещё, что когда приезжал в Барановское сфотографировать эту самую дореволюционной постройки больницу, разговаривал ещё с людьми, и каждый что-то о Прокопии Филипповиче хотел рассказать.
И ещё оказалось, что такие уникальные врачи разных специальностей и в разных больницах района ещё были. Мне их назвал наш уважаемый почетный и заслуженный главный врач станции переливания Станислав Андреевич Исполинов.
Но, получается, - в нашем районе минимум четверо, и в других районах должно быть так примерно. Писать о них надо. Рассказывать.
|
|
5.
Отличник военной подготовки.
Автор заранее приносит извинения специалистам за грубые ошибки в описании поправок при стрельбе. Ну, не помню я…
Во втором семестре второго курса университета мы начали военную подготовку. Один раз в неделю с утра до трех часов дня мы занимались на военной кафедре, чтобы по окончании университета получить звания лейтенантов запаса.
Меня сразу назначили командиром учебного взвода, состоявшего из студентов нашей учебной группы, поскольку я был старостой группы. Офицером, ответственным за наш взвод, был капитан К.К. Через год после начала наших занятий он стал майором. К.К. меня быстро полюбил за мой хорошо поставленный командирский голос; я мог своей глоткой переорать два взвода: «Сми-и-и-рна, мать вашу так!»
Для успешного продвижения по службе каждый офицер пытался пропихнуть кого-нибудь из своих студентов в отличники военной подготовки. К.К. остановил свой выбор на мне. Мне это было только на руку. Помню, выехали мы взводом «в поля». Капитан приказывает: «Отрабатываем газовую атаку. Взводу рассредоточиться цепью и окопаться. Командир (это ко мне), останься со мной». Мои сокурсники рассредоточились и окопались, т.е. в беспорядке плюхнулись в глубокий снег. Капитан мне командует: «Доставай дымовую шашку, поджигай». Исполняю приказ, ору: «Газы!» Студенты натягивают противогазы (то еще удовольствие натягивать резиновую маску на физиономию на сибирском морозе), а мне капитан говорит: «Пошли в сторонку, покурим, что ли. Она, зараза, долго дымить будет».
Прошло два года военной подготовки, приближался выпускной государственный экзамен. Я в полной степени осознал, что военного дела не знаю полностью и с трудом отличаю строевой устав от устава караульной службы. Надеялся немного позубрить уставы за те три-четыре дня, что были даны на подготовку к экзамену. Да вот незадача, моя подружка, которой я уже к тому времени сделал официальное предложение, сдавала последний экзамен на два дня раньше меня и собиралась уезжать на каникулы к маме. Жалко было с ней расставаться хотя бы на эти три недели, поэтому почти все дни, отведенные на подготовку, я провел со своей будущей женой.
В ночь перед экзаменом я спал, максимум, часа три. Пришли на военную кафедру – у меня в голове туман, ясность только в одном: вся надежда на К.К., не может он дать пропасть своему командиру. Перед экзаменом нам объявляют: «Командиры взводов заходят на сдачу экзамена последними». Я с тоской пытаюсь хоть что-то вспомнить из военного дела. Напрасно. Приходит моя очередь. Захожу в аудиторию, четко докладываю: «Товарищ майор, студент М. для сдачи выпускного экзамена прибыл!» Майор смотрит на меня с любовью и надеждой: «Тяни билет и садись вон там на первой парте». Сажусь, оглядываюсь. В аудитории три офицера. Наш майор сидит впереди на центральном ряду, по углам на последних партах еще два подполковника принимают экзамен у таких же бедолаг, как я, и пристально наблюдают, чтобы никто не списывал.
Да-а, ситуация... Что у меня в билете? Вопрос первый: «Действия командира взвода по управлению огнем в обороне». Что-то слышал, кажется этот параграф устава содержит 10 пунктов. Попробуем пофантазировать. Я написал ровно 10 пунктов (позже я из интереса сверился с уставом – у меня не совпало ни одного пункта; я же говорил, что с трудом отличал уставы...). Вопрос второй: «Структура роты связи мотопехотного полка армии США». Так, у меня в кармане лежит рабочая тетрадь с записями, попробуем списать, не смотря на бдительный офицерский контроль. Вопрос третий: «Устройство выстрела гранатомета РПГ-7». Это я, конечно, знаю, но только на уровне: «Вот эта загогулина бьет по этой хреновине, отчего вот эта штучка загорается и т.д.» Для сдачи этого явно недостаточно, нужно знать термины, как все эти штучки-хреновины называются на языке устава, что мне с недосыпу явно не по силам. Вопрос последний: «На расстоянии 300 метров слева направо бежит фигура. Отдать приказ на уничтожение». Какую же поправку надо давать при стрельбе, если она бежит? Я же физик, попробуем оценить. Начинаю списывать из шпаргалки второй вопрос. В этот момент в комнату заходит начальник кафедры: «Так, готов кто-нибудь? Ко мне для сдачи!» Смотрю, мой майор занервничал: если я попаду к начальнику кафедры, отличника подготовки ему не видать как своих ушей, об уровне моих знаний он, по-видимому, догадывается. К.К. быстро отпускает студента, сдающего ему, и обращается ко мне: «Командир, ты готов? Как нет? Командир должен отвечать без подготовки!» Ну, откуда ему знать, что я, из-за бдительного контроля его коллег, еще не до конца списал структуру этой самой роты связи? Ладно, приходится ему брать очередного студента, который вылетает из аудитории быстрее всех. Майор спешит, чтобы кто-нибудь из других офицеров не перехватил его любимого командира. «Готов?! – и уже с облегчением, – ну, давай».
– Товарищ майор, разрешите приступить к сдаче экзамена!
– Так, что тут у тебя? Действия командира взвода по управлению огнем в обороне? Ну, ты сам командир, этот вопрос, конечно, знаешь.
– Так точно, товарищ майор!
– Ага, рота связи? Как у тебя с этим?
Поскольку у меня при списывании не было времени разбираться что к чему, я просто скопировал всю страницу из своей тетради. Протягиваю ему:
– Я, товарищ майор, решил не мелочиться и нарисовал структуру всего полка сразу, включая роту связи.
Майор просматривает мой рисунок:
– Командир отделения сейчас вооружен не «Кольтом», а винтовкой М-16.
– Товарищ майор, нам на лекции так давали.
– Знаю, я тебе сообщаю новейшие разведданные. Запомни.
– Есть запомнить, товарищ майор! (И ведь запомнил же!)
– Так, третий вопрос. Ну, ты, брат, сам физик, как такая техника работает, понимаешь?
– Так точно, товарищ майор!
– Переходим к последнему вопросу. Отдай приказ на уничтожение.
Я, слегка приглушая свой командирский голос, ору:
– Прицел три, вправо четыре, короткими в пояс! Огонь!!!
Майор кривится и тихо спрашивает:
– А почему вправо четыре?
Я так же тихо отвечаю:
– Прицел плюс единица.
– Ну, что же ты так?
– Не может быть прицел пополам, товарищ майор. Я здесь сам вычислял...
– Конечно, правильно. Это не прицел пополам, что есть поправка на ... (сейчас уже не вспомню что). Но я же на лекции говорил: поправка на ветер – прицел плю-ю-юс единица, а на бегущего прицел ми-и-и...
– Минус единица?
– Правильно! Отдай приказ на уничтожение!
– Прицел три, вправо два! Короткими в пояс!!! Огонь!!!!!
Майор жмурится от удовольствия, наслаждаясь ревом моей командирской глотки:
– Молодец, командир! Отлично!
Я выхожу из аудитории в полном тумане и мы с друзьями сразу идем в ресторан отметить удачную сдачу. До выдачи зачетных книжек больше часа, мы еще успеем напиться, как и полагается настоящим офицерам...
|
|
6.
Александра Григорьевна. Судьба Врача.
Сашенька приехала в Санкт-Петербург 16-ти лет от роду, 154 сантиметров росту, имея:
- в душе мечту – стать врачом;
- в руках чемодан с девичьими нарядами, пошитыми матушкой;
- за пазухой – наметившиеся груди;
- в редикюле:
- золотую медаль за окончание захолустной средней школы,
- тщательно расписанный отцом бюджет на ближайшие пять лет,
- первую часть бюджета на полгода вперед,
- записку с адресом двоюродного старшего брата, студента.
Лето 1907 года предстояло хлопотливое:
- устройство на новом месте;
- поступление на Высшие Медицинские Курсы, впервые в Российской Империи принимавшие на обучение девиц;
- и…с кем-нибудь из приятелей брата – желательно и познакомиться…
На следующий же день, едва развесив свои тряпицы, не сомкнув глаз Белой Питерской ночью, Сашенька, ломая в волнении пальчики и непрерывно откидывая завитые локоны, отправилась в Приёмную Курсов.
Ректор, громадный бородач, впоследствии – обожаемый, а сейчас – ужасный, с изумлением воззрился на золотую медаль и ее обладательницу.
- И что же ты хочешь, дитятко? Уж не хирургом ли стать? – спросил он Сашеньку, с ее полными слез глазами выглядевшую едва на 12 лет.
-Я…я…- запиналась Сашенька, - я…всех кошек всегда лечила, и…и перевязки уже умею делать!...
-Кошек?! –Ха-ха-ха! – Его оскорбительный хохот, содержавший и юмор, и отрицание ветеринарии в этих стенах, и еще что-то, о чем Саша начала догадываться лишь годы спустя, резанул ее душевную мечту понятным отказом….
- Иди, девочка, подрасти, а то с тобой…греха не оберешься, - двусмысленность формулировки опять же была Саше пока не понятна, но не менее обидна.
Брат, выслушав краткое описание происшедшего события, заявил:
- Не волнуйся, у меня связи в министерстве, будем к Министру обращаться! Я сейчас занят, а на днях это сделаем.
Кипение в Сашиной душе не позволяло ни дня промедления. И утром она отправилась в Приемную Министра.
В Империи тех лет, как и в любой другой империи, не часто столь юные девицы заявляются в Высокое Учреждение, и не прождав и получаса, на всякий случай держа в руке кружевной платочек, она вошла в огромный кабинет, в котором до стола Министра было так далеко, что не гнущиеся ноги ее остановились раньше средины ковровой дорожки…
Пенсне Министра неодобрительно блеснуло на нее любопытством.
- Итак, чем обязан…столь интересному явлению? – услышала Саша, твердо помня свои выученные слова.
- Я золотой медалист, я хочу стать врачом, а он...(вспомнился ректор)… а он - предательский платочек САМ потянулся к глазам, и слезы брызнули, едкие, как дезинфицирующий раствор из груши сельского фельдшера, которому Саша помогала перевязывать ссадину соседского мальчишки.
В руках Министра зазвонил колокольчик, в кабинет вошла его секретарь – властная дама, которая перед этим пропустила Сашеньку в кабинет, сама себя загипнотизировавшая недоумением и подозрением: где же она видела эту девочку….
В последствии оказалось, это было обычное Ясновидение… потому что ровно через 30 лет она встретила Александру Григорьевну в коридоре среди запахов хлорки, болезней и толкотни, в халате и в образе Заведующей поликлиникой, полную забот и своего Горя, только что, по шепоту санитарок, потерявшую мужа (и почти потерявшую – сына) …и ТОГДА, уже не властная, и совсем не Дама, а униженная пенсионерка, она вспомнила и поняла, что именно этот образ возник пред нею в июльский день, в приемной….в совсем Другой Жизни…
А сейчас Министр попросил принести воды для рыдающей посетительницы, и воскликнул:
- Милостивая сударыня! Мадемуазель, в конце концов – ни будущим врачам, ни кому другому - здесь не допускается рыдать! Так что, как бы мы с Вами не были уверены в Вашем медицинском будущем – Вам действительно следует немного …повзрослеть!
Наиболее обидно – и одновременно, обнадёживающе – рассмеялся брат, услышав эту историю – и в красках, и в слезах, и в панталончиках, которые Саша едва прикрывала распахивающимся от гнева халатиком.
- Так в Петербурге дела не делаются, - сообщил он высокомерно и деловито.
- Садись, бери бумагу, пиши:
- Его Превосходительству, Министру….написала?...Прошу принять меня …на Высшие…в виде исключения, как не достигшую 18 лет….с Золотой Медалью…написала?...
-Так, теперь давай 25 рублей….
- Как 25 рублей? Мне папенька в бюджете расписал – в месяц по 25 рублей издерживать, и не более…
- Давай 25 рублей! Ты учиться хочешь? Папенька в Петербургских делах и ценах ничего не понимает….Прикрепляем скрепочкой к заявлению…вот так….и завтра отдашь заявление в министерство, да не Министру, дура провинциальная, а швейцару, Михаилу, скажешь – от меня.
…Через три дня на руках у Сашеньки было её заявление с косой надписью синим карандашом: ПРИНЯТЬ В ВИДЕ ИСКЛЮЧЕНИЯ!
- Я же сказал тебе, у меня СВЯЗИ, а ты чуть всё не испортила…
Ехидство брата Сашенька встретила почти умудренной улыбкой…Она начинала лучше понимать столичную жизнь.
Пять лет учебы пробежали:
- в запахе аудиторий и лекарств;
- в ужасе прозекторской и анатомического театра;
- в чтении учебников и конспектов;
- в возмущении от столичных ухажеров, не видевших в Сашиных 154 сантиметрах:
- ни соблазнительности,
- ни чувств,
- ни силы воли, силы воли, крепнувшей с каждым годом…
И вот, вручение дипломов!
Опять Белая Ночь, подгонка наряда, размышления – прикалывать на плечо розу – или нет, подготовка благодарности профессорам…
Вручает дипломы Попечительница Богоугодных и Образовательных учреждений, Её Сиятельство Великая Княгиня – и что Она видит, повернувшись с очередным дипломом, зачитывая имя (и ВПЕРВЫЕ - отчество) его обладательницы:
- Александра Григорьевна….
- нет, уже не 12-летнюю, но всё же малюсенькую, совсем юную…а фотографы уже подбираются с камерами…предчувствуя…
- Милая моя, а с…сколько же Вам лет?...И Вы …ХОТИТЕ… стать …врачом?...
- Двадцать один год, Ваше Сиятельство! И я УЖЕ ВРАЧ, Ваше Сиятельство!
- Как же Вам удалось стать врачом…в 21 год?..
- У моего брата были связи …в министерстве…швейцар Михаил, Ваше Сиятельство, и он за 25 рублей всё и устроил…
Дымовые вспышки фотографов, секундное онемение зала и его же громовой хохот, крики корреспондентов (как зовут, откуда, какой Статский Советник??!!) – всё слилось в сияние успеха, много минут славы, десяток газетных статей …и сватовство красавца вице-адмирала, начальника Кронштадской электростанции.
Кронщтадт – город на острове в Финском заливе – база Российского флота, гавань флота Балтийского.
Это судостроительный, судоремонтные заводы. Это подземные казематы, бункера для боеприпасов, это центр цепочки огромных насыпных островов-фортов, вооруженных современнейшими артиллерийскими системами.
Это наконец, огромный синекупольный собор, в который должна быть готова пойти молиться жена любого моряка – «За спасение на водах», «За здравие», и – «За упокой».
Это неприступная преграда для любого иностранного флота, который вдруг пожелает подойти к Петербургу.
Через поручни адмиральского катера она всё осмотрела и восхитилась всей этой мощью. Она поняла из рассказов жениха и его друзей-офицеров, что аналогов этой крепости в мире – нет. И вся эта мощь зависит от Кронштадской электростанции, значит от него, её Жениха, её Мужа, её Бога…
- Ярославушка, внучек… Помнишь, в 1949 году соседи украли у нас комплект столового серебра?. Так это мы с моим мужем получили приз в 1913 году, в Стокгольме, на балу у Его Императорского Величества Короля Швеции, как лучшая пара вечера.
Мы тогда были в свадебном путешествии на крейсере вокруг Европы…
А для меня и Ярослава, для нас – Стокгольм, 1913 год, были примерно такими же понятиями…как … оборотная сторона Луны, которую как раз недавно сфотографировал советский космический аппарат.
Но вот она – Оборотная Сторона – сидит живая, все помнит, всё может рассказать, и утверждает, что жизнь до революции была не серая, не темная, не тяжелая, а сияющая перспективами великой страны и достижениями великих людей.
И люди эти жили весело и временами даже счастливо.
…именно, с упоминания столового серебра – я и стал изучать:
- судьбу Александры Григорьевны, рассказанную ею самой (рассказы продолжались 10 лет), дополненную документами, портретами на стенах, записными книжками, обмолвками Ярослава.
- куски времени, единственной машиной для путешествие в которое были рассказы людей и книги…книги детства, с ятями и твердыми знаками, пахнущие кожаными чемоданами эмигрантов и библиотеками питерских аристократов…
- отдельные предметы:
- старинные телефонные аппараты – в коммунальных квартирах, у меня дома…
- открытки с фотографиями шикарных курортов в Сестрорецке – до революции…
- свинцовые витражи в подъездах Каменноостровского проспекта, целые и красивые вплоть до конца 70-х годов.
- Боренька, Вы знаете, какая я была в молодости стерва?
- Александра Григорьевна, что же вы на себя-то наговариваете?
- Боренька, ведь на портретах видно, что я совсем – не красивая.
- Александра Григорьевна, да Вы и сейчас хоть куда, вот ведь я – у Вас кавалер.
- Это вы мне Боренька льстите.
- Да, Боренька, теперь об этом можно рассказать.
…Я узнала, что мой муж изменяет мне с первой красавицей Петербурга…
Оскорблена была ужасно…
Пошла к моему аптекарю.
- Фридрих, дай-ка мне склянку крепкой соляной кислоты.
Глядя в мои заплаканные глаза и твердые губы, он шевельнул седыми усами, колеблясь спросил:
- Барыня, уж не задумали ли Вы чего-либо …дурного?..
Я топнула ногой, прищурила глаза:
- Фридрих, склянку!...
…и поехала к ней… и …плеснула ей в лицо кислотой…слава Богу, промахнулась…да и кислоту видно, Фридрих разбавил …убежала, поехала в Сестрорецкий Курорт, и там прямо на пляже …отдалась первому попавшемуся корнету!
Во время Кронштадтского Бунта в 1918 году, пьяные матросы разорвали моего мужа почти на моих глазах.
И что я сделала, Боря, как Вы думаете?
Я вышла замуж за их предводителя. И он взял меня, вдову вице-адмирала, что ему тоже припомнили…в 1937году, и окончательный приговор ему был – расстрел.
Сына тоже посадили, как сына врага народа.
Жене сына сказали – откажись от мужа, тогда тебя не посадим, и дачу не конфискуем.
Она и отказалась от мужа, вообще-то, как она потом говорила – что бы спокойно вырастить своего сына, Ярославушку.
Но я ее за это не простила, украла внука Ярославушку, и уехала с ним на Урал, устроилась сначала простым врачом, но скоро стала заведующей большой больницей.
Мне нужно было уехать, потому что я ведь тоже в Ленинграде была начальником – заведующей поликлиникой, и хотя врачей не хватало, хватали и врачей.
Там меня никто не нашел – ни жена сына, ни НКВДэшники…
Правда, НКВДэшники в один момент опять стали на меня коситься – это когда я отказалась лететь на самолете, оперировать Первого Секретаря райкома партии, которого по пьянке подстрелили на охоте.
Я сказала: у меня внук, я у него одна, и на самолете не полечу, вот, снимайте хоть с работы, хоть диплом врачебный забирайте.
Косились-косились, орали-орали – и отстали.
Но с самолетом у меня все же вышла как-то история.
Ехали мы с Ярославушкой на поезде на юг, отдыхать, и было ему лет 6-7.
На станции я вышла на минутку купить пирожков, а вернувшись на перрон, обнаружила, что поезд уже ушел.
Сама не своя, бросила продукты, выбежала на площадь, там стоят какие-то машины, я к водителям, достаю пачку денег, кричу, плачу, умоляю: надо поезд догнать!
А они как один смеются:
- Ты что старуха, нам твоих денег не надо, поезд догнать невозможно, здесь и дорог нет.
А один вдруг встрепенулся, с таким простым, как сейчас помню, добрым лицом:
- Тысяч твоих не возьму, говорит, а вот за три рубля отвезу на аэродром, там вроде самолеты летают в соседний город, ты поезд и опередишь.
Примчались мы за 10 минут на аэродром, я уже там кричу:
- За любые деньги, довезите до города (уж и не помню, как его название и было).
Там народ не такой , как на вокзале, никто не смеется, уважительно так говорят:
- Мамаша, нам ЛЮБЫХ денег не надо, в советской авиации – твердые тарифы. Билет в этот город стоит…три рубля (опять три рубля!), и самолет вылетает по расписанию через 20 минут.
…Как летела – не помню, первый раз в жизни, и последний…помню зеленые поля внизу, да темную гусеницу поезда, который я обогнала.
Когда я вошла в вагон, Ярославушка и не заметил, что меня долго не было, только возмущался, что пирожков со станции так я и не принесла.
На Урале мы жили с Ярославушкой хорошо, я его всему успевала учить, да он и сам читал и учился лучше всех. Рос он крепким, сильным мужичком, всех парней поколачивал, а ещё больше – восхищал их своей рассудительностью и знаниями. И рано стали на него смотреть, и не только смотреть – девчонки.
А я любила гулять по ближним перелескам. Как то раз возвращаюсь с прогулки и говорю мужику, хозяину дома, у которого мы снимали жилье:
- Иван, там у кривой берёзы, ты знаешь, есть очень красивая полянка, вся цветами полевыми поросла, вот бы там скамеечку да поставить, а то я пока дойду до нее, уже устаю, а так бы посидела, отдохнула, и ещё бы погуляла, по такой красоте…
- Хорошо, барыня, поставлю тебе скамеечку.
Через несколько дней пошла я в ту сторону гулять, гляжу, на полянке стоит красивая, удобная скамеечка. Я села, отдохнула, пошла гулять дальше.
На следующий день говорю:
- Иван, я вчера там подальше прогулялась, и на крутом косогоре, над речкой – такая красота взору открывается! Вот там бы скамеечку поставить!
- Хорошо, барыня, сделаю.
Через несколько дней возвращаюсь я с прогулки, прекрасно отдохнула, налюбовалась на речку, дальше по берегу прошлась…
И вот подхожу к Ивану, говорю ему:
- Иван, а что если…
- Барыня – отвечает Иван, - а давай я тебе к жопе скамеечку приделаю, так ты где захочешь, там и присядешь….
После смерти Сталина нам стало можно уехать с Урала.
Ярославушка поступил в МГИМО.
Конечно, я ему помогла поступить, и репетиторов нанимала, и по-разному.
Вы же понимаете, я всегда была очень хорошим врачом, и пациенты меня передавали друг другу, и постоянно делали мне подарки…
Не все конечно, а у кого была такая возможность.
У меня, Боренька, и сейчас есть много бриллиантов, и на всякий случай, и на черный день. Но по мелочам я их не трогаю.
Однажды мне потребовалось перехватить денег, я пошла в ломбард, и принесла туда две золотых медали: одну свою, из гимназии, другую – Ярославушки – он ведь тоже с золотой медалью школу закончил.
Даю я ломбардщику эти две медали, он их потрогал, повернул с разных сторон, смотрит мне в глаза, и так по-старинному протяжно говорит:
- Эту медаль, барыня, Вам дало царское правительство, и цены ей особой нет, просто кусочек золота, так что дать я Вам за нее могу всего лишь десять рублей.
А вот этой медалью наградило Вашего внука Советское Правительство, это бесценный Знак Отличия, так что и принять-то я эту внукову медаль я не имею права.
И хитровато улыбнулся.
-Боренька, вы понимаете – почему он у меня Ярославушкину медаль отказался взять?
-Понимаю, Александра Григорьевна, они в его понимании ОЧЕНЬ разные были!
И мы смеемся – и над Советским золотом, и над чем-то еще, что понимается мною только через десятки лет: над символической разницей эпох, и над нашей духовной близостью, которой на эту разницу наплевать.
-Ну да мы с Ярославушкой (продолжает А.Г.) и на десять рублей до моей зарплаты дотянули, а потом я медаль свою выкупила.
Он заканчивал МГИМО, он всегда был отличником, и сейчас шел на красный диплом. А как раз была московская (Хрущевская) весна, ее ветром дуло ему:
- и в ширинку (связался с женщиной на пять лет старше его; уж как я ему объясняла - что у него впереди большая карьера, что он должен её бросить – он на всё отвечал: «любовь-морковь»);
- и в его разумную душу.
Их «антисоветскую» группу разоблачили в конце пятого курса, уже после многомесячной стажировки Ярославушки в Бирме, уже когда он был распределен помощником атташе в Вашингтон.
Его посадили в Лефортово.
Я уже тогда очень хорошо знала, как устроена столичная жизнь…
Я пошла к этой, к его женщине.
- Ты знаешь, что я тебя не люблю? – спросила я у нее.
- Знаю, - ответила она.
- А знаешь ли ты, почему я к тебе пришла?
- …..
- Я пришла потому, что Ярославушка в Лефортово, и мне не к кому больше пойти.
- А что я могу сделать?
- Ты можешь пойти к следователю, и упросить его освободить Ярославушку.
- Как же я смогу его упросить?
- Если бы я была хотя бы лет на тридцать моложе, уж я бы знала, КАК его упросить.
- А что бы тебе было легче его УПРАШИВАТЬ…
Я дала ей два кольца с крупными бриллиантами. Одно – для нее. Второе…для следователя…
Через неделю Ярославушку выпустили. Выпустили – много позже – и всех остальных членов их «группы».
Он спросил меня: а как так получилось, что меня выпустили, причем намного раньше, чем всех остальных?
Я ответила, как есть: что мол «твоя» ходила к следователю, а как уж она там его «упрашивала» - это ты у неё и спроси.
У них состоялся разговор, и «любовь-морковь» прошла в один день.
Нам пришлось уехать из Москвы, Ярославушка несколько лет работал на автомобильном заводе в Запорожье, пока ему не разрешили поступить в Ленинградский университет, на мехмат, и мы вернулись в Петербург.
- Вы видите, Боря, мою записную книжку?
- Больше всего Ярославушка и его жена не любят меня за нее. Знаете, почему?
- Когда я получаю пенсию, (она у меня повышенная, и я только половину отдаю им на хозяйство), я открываю книжечку на текущем месяце, у меня на каждый месяц списочек – в каком два-три, а в каком и больше человек.
Это те люди, перед которыми у меня за мою долгую, трудную, поломанную, и что говорить, не безгрешную жизнь – образовались долги.
И я высылаю им – кому крохотную посылочку, а кому и деньги, по пять – десять рублей, когда как.
Вот следователю, который Ярославушку освободил – ему по 10 рублей: на 23 февраля и на День его Рождения…
Вот ей, его «Любови-Моркови» - по 10 рублей – на 8е марта, и на День её Рождения.
И много таких людей.
А может, кто и умер уже.
- Так с этих адресов, адресов умерших людей - наверное, деньги бы вернулись?
- Так ведь я - от кого и обратный адрес – никогда не указываю.
В 85 лет Александра Григорьевна, вернувшись из больницы с профилактического месячного обследования, как всегда принесла с собой запас свежих анекдотов, и решила рассказать мне один из них, как она сочла, пригодный для моих ушей:
«Женщину восьмидесяти пяти лет спрашивают: скажите пожалуйста, в каком возрасте ЖЕНЩИНЫ перестают интересоваться мужчинами?
- Боря, вы знаете, что мне 85 лет?
- Да что же Вы на себя наговариваете, Александра Григорьевна, Вы хоть в зеркало-то на себя посмотрите, Вам никто и шестидесяти не даст!
- Нет, Боря, мне уже 85.
Она продолжает анекдот:
Так вот эта женщина отвечает:
- Не знаю-не знаю (говорит Александра Григорьевна, при этом играет героиню, кокетливо поправляя волосы)…спросите кого-нибудь по-старше.
Через полгода ее разбил тяжелый инсульт, и общаться с ней стало невозможно.
С этого момента поток «крохотных посылочек» и маленьких переводов прекратился, и постепенно несколько десятков людей должны были догадаться, что неведомый Отправитель (а для кого-то, возможно, и конкретная Александра Григорьевна) больше не живет - как личность.
Многие тысячи выздоровевших людей, их дети и внуки, сотни выученных коллег-врачей, десяток поставленных как следует на ноги больниц – все эти люди должны были почувствовать отсутствие этой воли, однажды возникшей, выросшей, окрепшей, крутившей десятки лет людьми, их жизнями и смертями – и исчезнувшей – куда?
Хоронили Александру Григорьевну через 7 лет только близкие родственники, и я, ее последний Друг.
Ярослав окончил университет, конечно, с красным дипломом, защитил диссертацию, стал разрабатывать альтернативную физическую теорию, стараясь развить, или даже опровергнуть теорию относительности Эйнштейна. Сейчас он Президент какой-то Международной Академии, их под тысячу человек, спонсоры, чтение лекций в американских университетах, в общем, всё как у людей, только без Эйнштейна.
У Ярослава родился сын, которого он воспитывал в полной свободе, в противовес памятным ежовым рукавицам бабушки.
Рос Григорий талантливым, энергичным и абсолютно непослушным – мальчиком и мужчиной.
Как то раз Ярослав взял его десятилетнего с собой - помочь хорошим знакомым в переезде на новую квартиру.
Григорий услужливо и с удовольствием носил мелкие вещи, всё делал быстро, весело и неуправляемо.
Энергичная хозяйка дома занимала высокий пост судьи, но и она не успевала контролировать по тетрадке коробки, проносимые мимо неё бегущим от машины вверх по лестнице Гришей, и придумала ему прозвище – Вождь Краснокожих - взятое из веселого фильма тех лет.
Но смерть его была туманная, не веселая.
А наступившим после его смерти летом, в квартиру одиноких Ярослава и его жены Алёны позвонила молодая женщина.
Открыв дверь, они увидели, что у нее на руках лежит…маленькая…Александра Григорьевна.
У них появился дополнительный, важный смысл в жизни.
Выращивали внучку все вместе. Они прекрасно понимали, что молодой маме необходимо устраивать свою жизнь, и взяли ответственность за погибшего сына – на себя.
- Сашенька, давай решим эту последнюю задачу, и сразу пойдем гулять!
- Ну, только ПОСЛЕДНЮЮ, дедушка!
- Один рабочий сделал 15 деталей, а второй – 25 деталей. Сколько деталей сделали ОБА рабочих?
- Ну, дедушка, ну я не знаю, ну, давай погуляем, и потом решим!
- Хорошо, Сашенька, давай другую задачу решим, и пойдем.
- У дедушки в кармане 15 рублей, а у бабушки 25. Сколько всего у них денег?
- Ну дедушка, ты что, совсем ничего не понимаешь? Это же так ПРОСТО: у них – СОРОК рублей!
В один, не очень удачный день, та, что подарила им самые теплые чувства, что могли быть в их жизни, чувства дедушки и бабушки – она позвонила в их дверь, покусывая губы от принятого нелегкого решения.
Сели за стол на кухне, много поняв по глазам, ожидая слов, ни о чём не спрашивая.
- Ярослав, Алёна, вы такие хорошие, а я - и они обе с Аленой заплакали от ожидаемой бесповоротной новости.
- Он, мой жених, он из Москвы.
Ярослав и Алена чуть вздохнули. С надеждой.
- Но он не москвич. Он швейцарец. И у него заканчивается контракт.
- Он…мы…скоро уезжаем.
Теперь она живет со своей мамой и отчимом в Швейцарии.
Душе Александры Григорьевны, незаслуженно настрадавшейся, наконец-то проникшей через сына, внука и правнука в девичье обличье, легко и свободно в теле ее пра-правнучки.
Они обе наслаждаются видами гор и водопадов, трогают латунные буквы на памятнике войску Суворова – покорителю Альп, рядом с Чёртовым Мостом, ловят языком на ветру капли огромного фонтана на Женевском озера, ахают от крутых поворотов серпантинов, по краю пропасти.
Приезжая к дедушке и бабушке в гости, на свою любимую, хоть и дряхлую дачу, младшая Александра Григорьевна часто хвастается, как ей завидуют тамошние подруги: ведь в ушах у нее уже сверкают прошлой, Другой Жизнью, доставшиеся от пра-пра-бабушки – лучшие друзья девушек.
Примечание 2009 года: младшая Александра Григорьевна сдала на немецком языке экзамены в математический лицей в Цюрихе, преодолев конкурс в 22 человека на место.
Мы ещё о ней услышим!
© Copyright: Борис Васильев 2
http://www.proza.ru/2011/10/19/1267
|
|
7.
Несколько лет назад, во время сильных торфяных пожаров, решил я таки вывезти свою бренную тушку хотя бы на несколько дней подальше от этого смога. Мысль была связана с посещением северного города на выбор - типа ткнул пальцем, и поехал. Сказано- сделано. Город называть не буду. Скажу, что это столица региона и находится он далеко от других.
Погода на улице стояла просто райская- 20 градусов и никаких дождей. Люди приятные на взгляд, небо совершенно иных расцветок, чем в Москве- в общем все здорово. Оленина в брусничном соусе, прогулки по центральной улице, антикварные магазины- в общем, нехитрый досуг скучающего (тогдашнего) миллионера:) Это кстати была единственная поездка, в которой мне на рецепции после дружеского диалога предложили скидку на номер в 25% и при этом совершенно официальную - хотя я даже не думал её просить!
Я навел через интернет справки, согласно которым оказалось, что лучший городской клуб находится прямо в моей гостинице. И опа! Вход туда для жильцов свободный. Показываешь волшебный ключик и входишь. Клуб состоял из танцпола, бара со стойкой метров в 15-20, и столиков. За столиками сидело человек 6-8 солидных семейных пар. Одинокие люди стояли около бара.
Контингент был весьма оригинален - либо мужчины около 40-50, либо девушки моложе 25. Правда, картину дополняла пара проституток за 40, имевших очень специфический вид.
Решив привлечь к себе внимание, я заказал бутылку воспетого Пушкиным Моэта и угостил стоявших рядом девушек. Девушки, как выяснилось позже, зашли туда случайно. То бишь конечно не случайно, но раньше никогда не были. Увидев молодежь, пьющую самый дорогой напиток из бара, публика напряглась, но кроме взглядов никто ничего не говорил. Для коммуникации требовался другой маневр. Пришлось брать супер- мега коктейль из абсента и чем-то ещё и добавлять в него уже приобретенный Моэт. После небольшого огненного шоу с элементами газировки жидкость была принята на грудь и мир вокруг преобразился. Сидевший рядом мужик заказал сразу 3 текилы- себе, соседу справа и мне. Выпили. Похвалил за коктейль и угощение девушек. Спросил, кто такой и зачем приехал. Я представился с названием компании, должностью и пояснением кто я и откуда.
И тут... началось шоу:
- А я глава ГИБДД по городу. Приятно познакомиться. И снова заказывает выпивку. За свой счет.
Справа подходит мужик и рюмок становится 4.
Знакомься, это Витя, глава водоканала пот городу.
Через пару минут подходит ещё мужик.
Знакомься, это Петя, зам. главы МВД по области...
Но главное - впереди. Указывают мне на группу из 3 солидных мужиков с другой стороны бара:
- Видишь тех мужиков? Ты к ним не ходи. Это прокурор города с замом и судьей. Мы их не любим... Если что сами все решим, понимаешь?
Честно говоря, я был уверен, что меня просто разводят на понт. Но выпив ещё пару раз, я заметил, как на нас смотрят стоящие рядом бизнесмены ( профессию понял по речи ещё до знакомства с силовиками), и подумал, что может и не разводят.
Собственно это все некая преамбула. Намного круче другое. За стойкой бара всего человек 20, и слышно даже то, что говорят на другом конце.
А теперь представьте себе группу из 4 бизнесменов и чиновников лет под 40, которые активно и не особо тихо обсуждают, как будут снимать девушек, сидящих от них у бара в 2-3 метрах, причем судя по речи вопрос о деньгах не шел, то есть это именно обычные девушки, к которым нужен подход и все такое... вообще конечно напомнило клуб пикапа в детском саду, если такое бывает конечно:)))
Но завершающим перлом был слышимый на весь бар диалог проституток за 40, на тему кого они пойдут окучивать. Моя кандидатура тоже обсуждалась, но я им не подошел по ряду причин. В результате долгого и весьма профессионального обсуждения был выбран мужик справа от меня и дамы подсели к нему. Я же предпочел ретироваться с поля алкобитвы...
|
|
8.
Живу в Курске, лет 30 назад слышал от знакомого таксиста такую историю...
Поднимаюсь (рассказывает он) от Центрального рынка к Красной площади и вижу такую картину: летит на меня с горы (со стороны Красной площади, там уклон градусов 30, кто живёт в Курске, тот поймёт) маневрируя среди прохожих здоровенный детина лет 30, а за ним несётся, придерживая на голове фуражку, рассерженный гаишник и парочка эта быстро исчезает из поля зрения в толпе ... Позже, совершенно случайно, от собратьев же таксистов, мой знакомый узнал предысторию этой гонки и рассказал мне: оказывается, вышеупомянутый 30-летний товарищ перешёл, жуя конфету, Красную площадь в неположенном месте и на предложение появившегося как из-под земли работника ГАИ заплатить штраф достал из кармана бумажный рубль, плюнул на него и с размаха прилепил его работнику автоинспекции ко лбу, после чего, что называется, "сделал ноги". Обида работника правопорядка только усилилась, когда отлепленный ото лба казначейский билет оказался на самом деле конфетной обёрткой, которую сознательный пешеход не решился бросить в центре города на улице и засунул в карман.
И началась погоня ....
А тут картинка к этой истории:
http://www.yaplakal.com/forum7/st/25/topic528824.html#entry13309477
|
|