делаешь сделаешь → Результатов: 5


2.

В девяностые годы прошлого века в губернском городе жил новый русский. Имеющий все атрибуты новых русских того времени. Во-первых, бандит. Во-вторых и далее, малиновый блейзер, зеленые штаны, пейджер, сотовый телефон, красавицу жену с повышенным номером бюста и пониженной социальной ответственностью, бумер с шестисотым, коттедж с бассейном, офис с секретаршей, похожей на жену. И даже место на кладбище.

При таком несомненном достатке человеком он был премерзким. Ему даже секретарша изменяла с бухгалтером, не говоря уж о жене с садовником. Поэтому никто даже не расстроился, когда он взял, простудился и скоропостижно умер. Собака только повыла немного и успокоилась.

Несмотря на всё такое отношение, похороны ему организовали по высшему разряду. Катафалк из кадиллаков, мужчины в цилиндрах, гроб полированный двухместный, открывающийся изнутри и прочие мелочи, рядовому покойнику не свойственные. По обычаям того времени, если кто скажет, что это анекдот - соврет, в гроб положили пейджер с сотовым телефоном. Похоронили. Помянули. Разъехались.

Вдова. Сразу после похорон в собственном коттедже с бассейном медленно и печально утешалась в спальне с садовником. И тут, как всегда не вовремя, зазвонил телефон, на монохромном экране которого высветился номер покойного мужа. Удивившись, но списав удивление на ошибку мобильного оператора, интимное освещение спальной комнаты и выпитый на поминках алкоголь, вдова взяла трубку.

- Анжелика! – раздался хриплый, простуженный голос, - ты что делаешь, Анжелика?! Я сейчас приеду, нам надо поговорить…

На этом связь оборвалась вместе с жизнью вдовы. Видимо сказалось здоровье, подорванное аморальным образом жизни, тремя пластическими операциями и нервной ситуацией.

Однако телефон зазвонил снова. Трубку дрожащими руками взял садовник. То есть он ее до этого взял, чтоб в скорую позвонить, но телефон зажужжал сам.

- Алло, - испугано сказал садовник, - Алло…

- Виталий! – простуженно раздалось в трубке, и это был бухгалтер, - Виталий, передай Анжелике Ивановне, что я телефоны перепутал. Мы Алексея Георгиевича с моим сотовым телефоном похоронили. У меня там нужные контакты остались, надо что-то делать.

А делать-то как раз уже ничего и не надо было. Чего уж тут сделаешь?

3.

Дед в растерянности стоял и не мог понять, куда именно ему идти. Охранник повернул голову к посетителю, смерил взглядом и презрительно кивнул: Вот ты чего встал, неужели не видно, вон окошки, там и плати. Ты не серчай, сынок, я же думал что у вас тут порядок какой есть, а теперь понятно, что в любом окошке могу заплатить. Дед медленно пошел к ближайшему окошку. С вас 355 рублей и 55 копеек, сказала кассир. Дед достал видавший виды кошелек, долго в нем копался и после выложил купюры. Кассир отдала деду чек. И что, сынок, вот так сидишь сиднем целый день, ты бы работу нашел лучше, дед внимательно смотрел на охранника. Охранник повернулся к деду: Ты что издеваешься, дед, это и есть работа. Аааа, протянул дед и продолжил внимательно смотреть на охранника. Отец, вот скажи мне, тебе чего еще надо? раздраженно спросил охранник. Тебе по пунктам или можно все сразу? спокойно ответил дед. Не понял? охранник повернулся и внимательно посмотрел на деда. Ладно, дед, иди, сказал он через секунду и опять уставился в монитор. Ну, тогда слушай, двери заблокируй и жалюзи на окна опусти. Непо охранник повернулся и прямо на уровне глаз увидел ствол пистолета. Да ты чего, да я щас! Ты, сынок, шибко не ерепенься, я с этой пукалки раньше с 40 метров в пятикопеечную монету попадал. Конечно сейчас годы не те, но да и расстояние между нами поди не сорок метров, уж я всажу тебе прямо между глаз и не промажу, спокойно ответил дед. Сынок, тебе часом по два раза повторять не нужно? Али плохо слышишь? Блокируй двери, жалюзи опусти. На лбу охранника проступили капельки пота. Дед, ты это серьезно? Нет, конечно нет, я понарошку тыкаю тебе в лоб пистолетом и прошу заблокировать двери, а так же сообщаю, что грабить я вас пришел. Ты, сынок, только не нервничай, лишних движений не делай. Понимаешь, у меня патрон в стволе, с предохранителя снят, а руки у стариков сам знаешь, наполовину своей жизнью живут. Того и гляди, я тебе ненароком могу и поменять давление в черепной коробке, сказал дед, спокойно глядя в глаза охраннику. Охранник протянул руку и нажал две кнопки на пульте. В зале банка послышался щелчок закрывающейся входной двери, и на окна начали опускаться стальные жалюзи. Дед, не отворачиваясь от охранника, сделал три шага назад и громко крикнул: Внимание, я не причиню никому вреда, но это ограбление! В холле банка наступила абсолютная тишина. Я хочу, чтобы все подняли руки вверх! медленно произнес посетитель. В холле находилось человек десять клиентов. Две мамаши с детьми примерно лет пяти. Два парня не более двадцати лет с девушкой их возраста. Пара мужчин. Две женщины бальзаковского возраста и миловидная старушка. Одна из кассиров опустила руку и нажала тревожную кнопку. Жми, жми, дочка, пусть собираются, спокойно сказал дед. А теперь, все выйдите в холл, сказал посетитель. Лень, ты чего это удумал, сбрендил окончательно на старости лет что ли? миловидная старушка явна была знакома с грабителем. Все посетители и работники вышли в холл. А ну, цыц, понимаешь тут, серьезно сказал дед и потряс рукой с пистолетом. Не, ну вы гляньте на него, грабитель, ой умора, не унималась миловидная старушка. Старик, ты чего, в своем уме? сказал один из парней. Отец, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? спросил мужчина в темной рубашке. Двое мужчин медленно двинулись к деду. Еще секунда и они вплотную подойдут к грабителю. И тут, несмотря на возраст, дед очень быстро отскочил в сторону, поднял руку вверх и нажал на курок. Прозвучал выстрел. Мужчины остановились. Заплакали дети, прижавшись к матерям. А теперь послушайте меня. Я никому и ничего плохого не сделаю, скоро все закончится, сядьте на стулья и просто посидите. Люди расселись на стулья в холле. Ну вот, детей из-за вас напугал, тьху ты. А ну, мальцы, не плакать, дед весело подмигнул детям. Дети перестали плакать и внимательно смотрели на деда. Дедуля, как же вы нас грабить собрались, если две минуты назад оплатили коммуналку по платежке, вас же узнают за две минуты? тихо спросила молодая кассир банка. А я, дочка, ничего и скрывать-то не собираюсь, да и негоже долги за собой оставлять. Дядь, вас же милиционеры убьют, они всегда бандитов убивают, спросил один из малышей, внимательно осматривая деда. Меня убить нельзя, потому что меня уже давненько убили, тихо ответил посетитель. Как это убить нельзя, вы как Кощей Бессмертный? спросил мальчуган. Заложники заулыбались. А то! Я даже может быть и похлеще твоего Кощея, весело ответил дед. Ну, что там ? Тревожное срабатывание. Так, кто у нас в том районе? диспетчер вневедомственной охраны изучал список экипажей. Ага, нашел. 145, Прием. Слушаю, 145. Срабатывание на улице Богдана Хмельницкого. Понял, выезжаем. Экипаж включив сирену помчался на вызов. База, ответьте 145. База слушает. Двери заблокированы, на окнах жалюзи, следов взлома нет. И это все? Да, база, это все. Оставайтесь на месте. Взять под охрану выходы и входы. Странно, слышь, Петрович, экипаж выехал по тревожке, двери в банк закрыты, жалюзи опущенные и следов взлома нет. Угу, смотри номер телефона и звони в это отделение, чо ты спрашиваешь, инструкций не знаешь что ли? Говорят, в ногах правды нет, а ведь и правда, дед присел на стул. Лень, вот ты что, хочешь остаток жизни провести в тюрьме? спросила старушка. Я, Люда, после того, что сделаю, готов и помереть с улыбкой, спокойно ответил дед. Тьху ты Раздался звонок телефона на столе в кассе. Кассир вопросительно посмотрела на деда. Да, да, иди, дочка, ответь и скажи все как есть, мол, захватил человек с оружием требует переговорщика, тут с десяток человек и двое мальцов, дед подмигнул малышам. Кассир подошла к телефону и все рассказала. Дед, ведь ты скрыться не сможешь, сейчас спецы приедут, все окружат, посадят снайперов на крышу, мышь не проскочит, зачем это тебе? спросил мужчина в темной рубашке. А я, сынок, скрываться-то и не собираюсь, я выйду отсюда с гордо поднятой головой. Чудишь ты дед, ладно, дело твое. Сынок, ключи разблокировочные отдай мне. Охранник положил на стол связку ключей. Раздался телефонный звонок. Эка они быстро работают, дед посмотрел на часы. Мне взять трубку? спросила кассир. Нет, доча, теперь это только меня касается. Посетитель снял телефонную трубку: Добрый день. И тебе не хворать, ответил посетитель. Звание? Что звание? Какое у тебя звание, в каком чине ты, что тут непонятного? Майор, послышалось на том конце провода. Так и порешим, ответил дед. Как я могу к вам обращаться? спросил майор. Строго по уставу и по званию. Полковник я, так что, так и обращайся, товарищ полковник, спокойно ответил дед. Майор Серебряков провел с сотню переговоров с террористами, с уголовниками, но почему-то именно сейчас он понял, что эти переговоры не будут обычной рутиной. Итак, я бы хотел Э нет, майор, так дело не пойдет, ты видимо меня не слушаешь, я же четко сказал по уставу и по званию. Ну, я не совсем понял что именно, растерянно произнес майор. Вот ты, чудак-человек, тогда я помогу тебе. Товарищ полковник, разрешите обратиться, и дальше суть вопроса. Повисла неловкая пауза. Товарищ полковник, разрешите обратиться? Разрешаю. Я бы хотел узнать ваши требования, а также хотел узнать, сколько у вас заложников? Майор, заложников у меня пруд пруди и мал мала. Так что, ты ошибок не делай. Скажу тебе сразу, там, где ты учился, я преподавал. Так что давай сразу расставим все точки над и. Ни тебе, ни мне не нужен конфликт. Тебе надо, чтобы все выжили, и чтобы ты арестовал преступника. Если ты сделаешь все, как я попрошу, тебя ждет блестящая операция по освобождению заложников и арест террориста, дед поднял вверх указательный палец и хитро улыбнулся. Я правильно понимаю? спросил дед. В принципе, да, ответил майор. Вот, ты уже делаешь все не так, как я прошу. Майор молчал. Так точно, товарищ полковник. Ведь так по уставу надо отвечать? Так точно, товарищ полковник, ответил майор. Теперь о главном, майор, сразу скажу, давай без глупостей. Двери закрыты, жалюзи опущены, на всех окнах и дверях я растяжки поставил. У меня тут с десяток людей. Так что не стоит переть необдуманно. Теперь требования, дед задумался, ну, как сам догадался, денег просить я не буду, глупо просить деньги, если захватил банк, дед засмеялся. Майор, перед входом в банк стоит мусорник, пошли кого-нибудь туда, там конверт найдете. В конверте все мои требования, сказал дед и положил трубку Это что за херня? майор держал в руках разорванный конверт, бл@, это что, шутка? Майор набрал телефон банка. Товарищ полковник, разрешите обратиться? Разрешаю. Мы нашли ваш конверт с требованиями, это шутка? Майор, не в моем положении шутить, ведь правильно? Никаких шуток там нет. Все, что там написано все на полном серьезе. И главное, все сделай в точности как я написал. Лично проследи, чтобы все было выполнено до мелочей. Главное, чтобы ремень кожаный, чтоб с запашком, а не эти ваши пластмассовые. И да, майор, времени тебе немного даю, дети у меня тут малые, сам понимаешь. Я Леньку поди уже лет тридцать знаю, миловидная старушка шептала кассиру, да и с женой его мы дружили. Она лет пять назад умерла, он один остался. Он всю войну прошел, до самого Берлина. А после так военным и остался, разведчик он. В КГБ до самой пенсии служил. Ему жена, его Вера, всегда на 9 мая праздник устраивала. Он только ради этого дня и жил, можно сказать. В тот день она договорилась в местном кафе, чтобы стол им накрыли с шашлыком. Ленька страсть как его любил. Вот и пошли они туда. Посидели, все вспомнили, она же у него медсестрой тоже всю войну прошла. А когда вернулись... ограбили их квартиру. У них и грабить-то нечего было, что со стариков возьмешь. Но ограбили, взяли святое, все Ленькины награды и увели ироды. А ведь раньше даже уголовники не трогали фронтовиков, а эти все подчистую вынесли. А у Леньки знаешь сколько наград то было, он всегда шутил, мне говорит, еще одну медаль или орден если вручить, я встать не смогу. Он в милицию, а там рукой махнули, мол, дед, иди отсюда, тебя еще с твоими орденами не хватало. Так это дело и замяли. А Ленька после того случая постарел лет на десять. Очень тяжело он это пережил, сердце даже прихватывало сильно. Вот так вот Зазвонил телефон. Разрешите обратиться, товарищ полковник? Разрешаю, говори, майор. Все сделал как вы и просили. В прозрачном пакете на крыльце банка лежит. Майор, я не знаю почему, но я тебе верю и доверяю, дай мне слово офицера. Ты сам понимаешь, бежать мне некуда, да и бегать-то я уже не могу. Просто дай мне слово, что дашь мне пройти эти сто метров и меня никто не тронет, просто дай мне слово. Даю слово, ровно сто метров тебя никто не тронет, только выйди без оружия. И я слово даю, выйду без оружия. Удачи тебе, отец, майор повесил трубку. В новостях передали, что отделение банка захвачено, есть заложники. Ведутся переговоры и скоро заложников освободят. Наши съемочные группы работают непосредственно с места событий. Мил человек, там, на крыльце лежит пакет, занеси его сюда, мне выходить сам понимаешь, сказал дед, глядя на мужчину в темной рубашке. Дед бережно положил пакет на стол. Склонил голову. Очень аккуратно разорвал пакет. На столе лежала парадная форма полковника. Вся грудь была в орденах и медалях. Ну, здравствуйте, мои родные, прошептал дед... Как же долго я вас искал, он бережно гладил награды. Через пять минут в холл вышел пожилой мужчина в форме полковника, в белоснежной рубашке. Вся грудь, от воротника, и до самого низа, была в орденах и медалях. Он остановился посередине холла. Ничего себе, дядя, сколько у тебя значков, удивленно сказал малыш. Дед смотрел на него и улыбался. Он улыбался улыбкой самого счастливого человека. Извините, если что не так, я ведь не со зла, а за необходимостью. Лень, удачи тебе, сказал миловидная старушка. Да, удачи вам, повторили все присутствующие. Деда, смотри, чтобы тебя не убили, сказал второй малыш. Мужчина как-то осунулся, внимательно посмотрел на малыша и тихо сказал: Меня нельзя убить, потому что меня уже убили. Убили, когда забрали мою веру, когда забрали мою историю, когда переписали ее на свой лад. Когда забрали у меня тот день, ради которого я год жил, что бы дожить до моего дня. Меня убили, когда меня предали и ограбили, меня убили, когда не захотели искать мои награды. А что есть у ветерана? Его награды, ведь каждая награда это история, которую надо хранить в сердце и оберегать. Но теперь они со мной, и я с ними не расстанусь, до последнего они будут со мной. Спасибо вам, что поняли меня. Дед развернулся и направился к входной двери. Не доходя пару метров до двери, старик как-то странно пошатнулся и схватился рукой за грудь. Мужчина в темной рубашке буквально в секунду оказался возле деда и успел его подхватить под локоть. Чего-то сердце шалит, волнуюсь сильно. Давай, отец, это очень важно, для тебя важно и для нас всех это очень важно. Мужчина держал деда под локоть: Давай, отец, соберись. Это наверное самые важные сто метров в твоей жизни. Дед внимательно посмотрел на мужчину. Глубоко вздохнул и направился к двери. Стой, отец, я с тобой пойду, тихо сказал мужчина в темной рубашке. Дед обернулся. Нет, это не твои сто метров. Мои, отец, еще как мои, я афганец. Дверь, ведущая в банк открылась, и на пороге показались старик в парадной форме полковника, которого под руку вел мужчина в темной рубашке. И, как только они ступили на тротуар, из динамиков заиграла песня День победы в исполнении Льва Лещенко. Полковник смотрел гордо вперед, по его щекам катились слезы и капали на боевые награды, губы тихо считали 1, 2, 3, 4, 5 никогда еще в жизни у полковника не было таких важных и дорогих его сердцу метров. Они шли, два воина, два человека, которые знают цену победе, знают цену наградам, два поколения 42, 43, 44, 45 Дед все тяжелее и тяжелее опирался на руку афганца. Дед, держись, ты воин, ты должен! Дед шептал 67, 68, 69, 70... Шаги становились все медленнее и медленнее. Мужчина уже обхватил старика за туловище рукой. Дед улыбался и шептал. 96, 97, 98 он с трудом сделал последний шаг, улыбнулся и тихо сказал: Сто метров я смог. На асфальте лежал старик в форме полковника, его глаза неподвижно смотрели в весеннее небо, а рядом на коленях плакал афганец.

4.

- Быть спортсменом – это хорошо, это просто здорово быть спортсменом, - учитель географии Дмитрий Евргафович Гунькин изрек фразу так уверено, что всем стало ясно обратное положение дел, - поэтому мы все сейчас все вместе продолжим изучение стран и природы африканского континента, а спортсмены пройдут к директору. Алексеев и Григорьев – на выход, остальным – глава девятая, параграф девяносто два.
Два приятеля, Гошка Алексеев и Леха Григорьев вышли из класса и побрели в сторону директорского кабинета. Оба они прекрасно знали, что спортсмены – это хорошо. Особенно если ты по каким-нибудь стоклеточным шашкам спортсмен. Потому что тогда тебя только в шашки играть пошлют. Могут, правда, и в шахматы заставить, но зато вся остальная спортивная честь школы тебя не касается. Хуже всего легкоатлетам. Этих куда угодно можно послать. Хоть бегать, хоть плавать, хоть в баскетбол в высоту прыгать через волейбольную сетку. Фигуристкам еще хорошо. Вон Галка, как чуть что так льда нету и все тут, и не поеду никуда.

Гошка с Лешкой никакой легкой атлетикой не занимались, они занимались биатлоном и лыжным бегом. Но все равно никакой «конно-спортивный» праздник по защите достижений школы номер двадцать один без их участия не обходился. В прошлый раз они гранату метать ездили на районные соревнования. Биатлон? Что это? – спросила завуч по воспитательной работе, - на лыжах и стрелять? А раз стрелять, то и гранату метать должны уметь. И они метали гранату. И хотя в верткого судью никто из них гранатой так и не попал, как ни старался, а первое и второе место на районных соревнованиях они взяли, судейская коллегия в полном составе все равно звонила в школу, просила и даже требовала, на областные соревнования послать кого-нибудь другого. Так что первое и второе место они взяли, а теперь привычным коридором шли к директору.

- Здравствуйте Александр Федорович, - поздоровались Лешка и Гошка, - мы пришли.
- Хорошо, что пришли, - директор поднял голову от лежащих на столе бумаг и посмотрел на мальчишек поверх очков, - не стойте в дверях, подходите. Ближе. Еще ближе.
- Завтра, то есть в воскресенье, вы едете на соревнования по спортивному ориентированию, - продолжил Александр Федорович, так и не дождавшись, когда ребята подойдут на максимально близкое расстояние.
- А причем тут мы? – спросил Гошка, - мы же лыжами занимаемся и биатлоном. И никакого ориентирования не проходили.
- Проходили, проходили, - директор заглянул в какую-то многостраничную бумагу, отпечатанную на машинке, - вот сегодня вы столицы в Африке должны проходить, а в прошлом году у вас ориентирование на местности было и начала картографии, - так полседьмого у школы быть как штык, на автобус, и в восемнадцатую. Соревнования на базе восемнадцатой школе будут проходить. Ориентирование на лыжах, так что как раз по вашему профилю.
- Может мы лучше на географию пойдем, Александр Федорович - сделал Леха последнюю попытку увильнуть, - а то так и не узнаем, какая в Африке столица. Вдруг у нас следующие соревнования в Африке будут с неграми. А на ориентирование мы ехать все равно не можем. Там компасы нужны наверное, а у нас компасов нету.
- Отставить негров, Григорьев, - директор был спокоен, - завтра негров не будет, а когда они будут, мы вас соответствующим образом проинструктируем. Подойдите к столу и получите снаряжение.
- Я ж вас как облупленных знаю и все ваши уловки заранее вижу, - ворчал директор и рылся в верхнем ящике стола, - компасов у них нет… Где же они, а?… вот. Компасов у них нет, видите ли. А это что, я вас спрашиваю? – директор положил на стол два игрушечных компаса для детей дошкольного возраста. Компасы были маленькими кругленькими и на дерматиновых ремешках, похожих на ремешки от детских сандалий. Один компас был синеньким, другой красненьким. На ремешках серебристой краской была напечатана цена: 0р43к. – это что вам не компасы что ли?
- Компасы! – следом за компасами директор достал из ящика маленькую коробочку, высыпал на стол горку булавок с разноцветными головками и поделил ее на две равные части, - вот булавки еще, по шесть штук каждому. Не потеряйте.
- А булавки-то нам зачем? – удивился Гошка, - дорогу помечать, да? Или воткнуть кому-нибудь куда-нибудь?
- Гм. – сказал директор, - про булавки вам там объяснят, а у меня телефонограмма. Вот написано, - Александр Федорович помахал листом бумаги в воздухе, - булавки, планшет из картона 14 на 14 сантиметров, две большие скрепки. Вот вам картон, вот скрепки. Получите-распишитесь.
- Где расписаться-то, Александр Федорович? – спросил Лешка
- Расписаться? – теперь удивился директор, - ах расписаться… Не надо расписываться, это оборот такой русской канцелярской речи. Забирайте имущество, и чтоб завтра полседьмого как штык с лыжами автобус ждать. А сейчас идите на свою географию Африку изучать. С неграми.

И они пошли изучать негров, а утром следующего дня сели в школьный автобус и скрипя всеми его старенькими частями доехали до восемнадцатой школы, где их встретили плакат «привет участником соревнований» и стрелочки «спортивный зал (мальчики)», «актовый зал (девочки)».
- Ура, Леха, девчонки тоже бегут, - обрадовано сказал Гошка, зашнурововая лыжный ботинок в спортивном зале, отведенном в качестве мужской раздевалки, - веселуха, скажи.
- Скажу. Ты посмотри вокруг-то, Гоша, - Леха был серьезен, - все намазанные лыжи скользящими друг к другу складывают, или на пол бросают, - если старт общий, то завал обеспечен с такими специалистами. А мы еще не знаем, что делать-то надо с этим ориентированием.
Старт, однако, был раздельным.
- Командам построиться, - раздался в громкоговорителях, голос начальника соревнований.
Команды кое-как построились, и к ним вышел высокий, седой мужчина с военной выправкой в спортивном костюме.
- Здравствуйте товарищи спортсмены!
- Здря, - нестройно прозвучало в ответ. Высокий поморщился.
- Довожу до вашего сведения порядок соревнований. Перед забегом вам следует получить личный номер и личную карту. Номер прикрепите на грудь и спину, а карту прикрепите к планшету двумя скрепками. Бег на лыжах производится по лыжне отмеченной синими флажками для мальчиков и красными флажками для девочек. Это надо запомнить, это не сложно, но некоторые все равно путаются. По лыжне вы должны дойти до первого контрольного пункта и отметить его местоположение на карте, проткнув ее булавкой. Не проеб… не потеряйте булавки, а то колоть будет нечем. Потом дойти по лыжне до следующего контрольного пункта, взять висящий на нем карандаш, обвести место первого укола, и отметить на карте расположение второго контрольного пункта. Его вы обведете карандашом, висящим на третьем контрольном пункте. Всего контрольных пункта - четыре. Таким образом, все пункты должны быть обведены карандашом. Всем понятно?
- Все, кроме первого пункта? – спросил Гошка, - мне непонятно.
- Кто это там такой непонятливый, - высокий обвел взглядом неровный строй лыжников и нашел Гошку, - Алексеев, ты? И Григорьев тут? Я ж просил, чтоб больше никогда… Мало мне метания гранаты… - голос седого упал и последние предложения были произнесены совсем тихо.
- Разойтись! – громко скомандовал он и строй распался, - нет, становись! – строй кое-как собрался опять, - за каждый ошибочный миллиметр на карте с времени участника снимается десять секунд. На карте напишете свою фамилию и номер. Старт раздельный, начало в 13:00. Не проеб… не потеряйте карту, без карты время в зачет не идет, участник снимается с соревнований. Теперь точно разойтись.

Получили номера и карты. Выяснилось, что Гошка стартует на полминуты раньше Лехи. В первой десятке.
- Гош, а давай я под твоим номером побегу, а ты под моим? – неожиданно попросил Леха.
- Можно, а зачем? – Гошка протянул другу номер, - ты ж быстрее бегаешь-то?
- Идея одна есть, - Леха состроил загадочную физиономию, - но надо первым все контрольки пробежать. А ты все равно тут всех сделаешь, не к первому пункту так ко второму. Те еще лыжники-то кругом. Я тут Генку Фомина видел, так он вообще штангист ведь.

И Леха ушел первым, за пятьсот метров он обошел всех и возглавил гонку. То есть соревнования по спортивному ориентированию. Гошка решил не напрягаться, но к первому контрольному пункту вышел в гордом одиночестве, оставив соперников достаточно далеко. Он покрутил карту, нашел на ней место, где просека лыжни, пересекалась с высоковольтной линией и воткнул булавку, обозначая контрольную точку. Это совсем не трудно, если бежишь по знакомой трассе двадцатый раз – почти все соревнования проводились в одном и том же месте. Тут и флажки не нужны, не то что карта.

Гошка спрятал карту за пазуху комбинезона и уже одел палки, как услышал тихие всхлипывания. В лесу, за контрольным пунктом. И пошел на звук, продираясь сквозь молодую елочью поросль и проваливаясь на тонких лыжах в глубокий снег.
Метров через пятьдесят на небольшой полянке он обнаружил сидящую на поваленном дереве девчонку. Красивую. С лыжами, номером и косичками. Косички было видно потому, что на ней не было шапки. Девчонка всхлипывала и жевала бутерброд. Гошку она не видела.
- Не садись на пенек, не ешь пирожок, - кстати вспомнил Гошка, - козленочком станешь и замерзнешь нафиг. Чего ревешь, почему без шапки?
- Я не реву, - девчонка встряхнула косичками и спрятала остатки бутерброда за спину, - я заблудилась.
- На соревнованиях по спортивному ориентированию заблудилась? – уточнил Гошка чисто из вредности.
- Ага. Там белка была, я посмотреть хотела и с лыжни сошла. Думала обратно по своему следу выйти, потом срезать решила, а потом следов много было.
- Ладно, - Гошка стянул с себя вязанные наушники и протянул девчонке, - надевай, двадцать градусов на улице, уши отморозишь. И пошли, я тебя на твою лыжню выведу. Тоже мне лыжница.
- Я не лыжница, я гимнастикой художественной занимаюсь, - возразила девчонка, - а твои уши не отморозятся?
- Не отморозятся, - буркнул Гошка, хотя совсем не был в этом уверен, - я их гусиным жиром намазал. Давай быстрей, а то меня тренер не поймет если я среди таких гонщиков последним приду.

Гошка вывел девчонку на лыжню с красными флажками, нашел свою с синими и пошел уже серьезно – за потерянное время его обогнало много народа. После третьей контрольной точки лыжня вышла на открытое пространство, появился ветер и начали мерзнуть уши. К четвертому пункту Гошка шел практически без палок оттирая руками правое и левое ухо попеременно. В результате посеял по дороге левую перчатку. Останавливаться не стал, побежал дальше. За километр до финиша лыжня опять вошла в лес, с ушами стало немного легче. Тут Гошку окликнули из-за большой плотной елки.
- Леха? – Гошка еле разглядел приятеля за деревом, - ты чего здесь делаешь? Ты ж давно финишировать должен.
- Чего делаю, чего делаю… Тебя дурака жду. Чего без наушников-то, уши отморозить решил?
- Потерял, - Гошка не стал вдаваться в подробности, - ухо чесал и потерял. Зачем ждешь-то?
- Карту давай! – Леха протянул руку, - сейчас исправлять будем.
- Чего исправлять-то? – Гошка отдал приятелю карту, - там все правильно вроде, да и карандаши только на пунктах, чем обводить-то будем?
- Чего надо – то и будем исправлять, - Леха расстегнул молнию комбинезона и достал из-за пазухи английскую булавку. Сантиметров сорок длинной. – Нечего ржать! Сказали булавкой колоть, будем булавкой колоть. А у этой диаметр пять миллиметров. Фиг им, а не секунды за ошибку. А карандаши я с каждой контрольки свистнул и по разным карманам разложил, чтоб не перепутать. Колоть?
- Коли! – сквозь смех согласился Гошка, - где взял-то?
- У Юрки, где ж еще? – Лешка сложил карты и четыре раза их проколол, - вчера вечером зашел и взял. Как чувствовал, что понадобится.
Юркин отец работал клоуном в цирке. В одной своей репризе он изображал на арене малыша в большом подгузнике. Подгузник был заколот той самой булавкой.
- А чего не сказал-то? – Гошка уже не смеялся, но немного подхихикивал.
- Так тебе скажи, ты б вообще никуда не добежал бы. Смешливый очень.
- Я смешливый? Да никогда! – последние никогда Гошка еле выговорил, он взглянул на булавку и его опять накрыл приступ смеха.
- Хорош ржать, Гоша, - Лешка был совершенно серьезен, - надевай мои наушники и бежим, нас уже человека два обогнало пока валандаемся. Можем не догнать.

Где-то часа через три они все еще отогревались горячим чаем из термоса в спортивном зале школы номер восемнадцать. В учительской той же школы судейская коллегия подводила итоги соревнований.
- Вы посмотрите, чем они дырки протыкают, - молодая судья показала две карты председателю коллегии, - гвоздями, не иначе. Сказано ж было: булавками!
- А чьи это карты, какая школа? Можно ведь к зачету не принять, - председатель был строг.
- Алексеев и Григорьев! Школа номер двадцать один! – легко доложила молодая судья.
- Кто?! – председатель коллегии поперхнулся, - Григорьев и Алексеев?! Опять?! Мало мне метания гранаты было, - его голос стих… - вызовите их сюда, будем разбираться!

Через десять минут Гошка и Леха вошли в учительскую школы номер восемнадцать. На правой руке Гошки и на левой руке Лешки светились новой пластмассой игрушечные компасы для дошкольного возраста. Лешка и Гошка шли медленно и блаженно улыбались, держа между собой большую английскую булавку.
В этом том году защищать спортивную честь школы их больше не посылали, несмотря на два призовых места на районных соревнованиях по спортивному ориентированию.

Гошка отморозил не только уши, но и руку. Сначала было больно, потом только чесалось. А дней через десять после соревнований он нашел на своей парте седьмого класса «Б» свои же вязанные наушники и пару совершенно чужих, но очень белых варежек удивительной пушистости. Откуда взялись варежки, он не сказал даже Лехе.

5.

Родители Вовочки разделись и только собрались заняться этим самым, как вдруг в комнату неожиданно входит их сын. Мама тут же прикрывается одеялом, а папа падает рядом с кроватью. Вовочка удивленно спрашивает:
- Папа, ты что делаешь?
- Да тут мышка пробежала, испугала маму и спряталась под кроватью. Вот я сейчас и ищу эту мышку.
- А что ты сделаешь с этой мышкой, когда найдешь ее? Трахнешь?

Партнеры

Реклама