Состоялся Всемирный конгресс женщин. На повестке дня стояли три вопроса:
1. Все мужчины сволочи.
2. Носить нечего.
3. Разное.
Аналог Notcoin - TapSwap Получай Бесплатные Монеты с Телефона
|
| Источник: vysokovskiy.ru от 2018-2-16 |
мужчины вопроса → Результатов: 6
1.
В одном нехорошем банке мужчине отказались выдать валютный депозит. Мол, нет валюты, поэтому или продолжайте депозит, или ждите, когда появится валюта в достаточном количестве. Мужчина сначала держался в рамках приличия, но потом все же перешел с языка Пушкина на язык Баркова. Мол, такая постановка вопроса оскорбляет его достоинство и как гражданина, и как мужчины. И добавил кое-что из великого и могучего. В принципе, другие клиенты банка были на стороне мужчины: у многих из них были схожие проблемы, но когда у тебя под ухом цитируют Баркова, нравится далеко не всем. Особенно женщинам. Одна из таких женщинам и выразила в конце конце точку зрения культурной части клиентов:
- Мужчина, вы тут поосторожнее со своим достоинством: кругом женщины.
И выразительно посмотрела на то место, где у мужчины это достоинство могло быть. Тут и другие женщины направили свои взоры на это самое место. Мужчина неправильно истолковал ход женских взглядов и подумал, что у него что-то там расстегнулось, мало ли, что бывает в борьбе за свои права и покраснел. А покрасневший он уже не представлял для этого нехорошего банка никакой угрозы. Поэтому, он взял и просто оттуда ушел. Плюнул на депозит и на собственное достоинство. А жаль, мужчина-то по сути был прав.
|
|
2.
ДЕТСКАЯ бОЛЕЗНЬ
Эта предновогодняя история произошла с одним детским писателем. Назовем его Игорь. Поехал он в подмосковный город на встречу со своими маленькими читателями и их родительницами. Игоря обожали мамы, бабушки и тетушки. Он был «уютным» — с мягким прищуром, ласковой улыбкой, красивым баритоном. Прямо Дед Мороз.
Детям раздавал конфеты, вытаскивая их из-за уха (единственный фокус, которым владел в совершенстве), позволял себе обнимать мам, а бабушкам целовал руки. Со стороны казалось, что Игорь вообще не способен на что-то плохое. Разве что выпить да в баньку сходить. Ну, нормальный мужик. Сокровище, а не мужчина. А уж как читает детям сказки собственного сочинения! Мамы чуть не плакали.
Так вот после той встречи Игорь за ужином выпил чуть больше обычного и позволил особо восторженной поклоннице разделить с ним трапезу и проводить себя в гостиницу. Прямо до номера.
Вернувшись домой, он, наряжая елку, с теплой улыбкой вспоминал эту поездку как одну из лучших. А через неделю Игорь почувствовал неприятные ощущения во всем теле. Нашел у себя покраснения, которые вызывали зуд. А тут, как назло — подарки, гости, родственники, хлопоты, в магазин бежать то за майонезом, то за шампанским — к врачу некогда сходить.
Поскольку детский писатель обладал богатым воображением, он тут же обнаружил у себя все остальные симптомы страшного венерического заболевания. И начал переговоры с собственной совестью. Сначала ему хотелось позвонить той поклоннице и высказать ей все, что он о ней думает. Но бумажку, на которой был записан телефон, он предусмотрительно выбросил в гостиничную мусорную корзину.
Тогда Игорь вызвал жену — а он был давно и прочно женат — и признался во всем. Жена, как и ожидалось, устроила скандал, собралась подавать на развод и начала припоминать все прошлые обиды. Но решила отложить решение вопроса на «после праздников».
— Может, мне к врачу? — жалостливо спросил детский писатель. Ему с каждым часом становилось все хуже. Он уже буквально умирал.
Жена — все-таки родной человек --– отвлеклась от селедки под шубой, своего фирменного блюда, и посмотрела на мужа. И тут же вызвала неотложку —
Игорь горел не от стыда, как она надеялась, а от высокой температуры.
И уже начал бредить, вспоминая, как они познакомились в парке, как он влюбился в нее с первого взгляда. Конечно, это был бред — познакомились они в гостях, где будущий детский писатель неприлично нажрался и неприлично же лез целоваться.
Приехавшая врач, оказавшаяся пожилой уставшей женщиной, осмотрев больного, начала прыскать в кулак, едва сдерживаясь. Жена тем временем сообщала ей о том, что этого детского писателя нужно немедленно вернуть к жизни, чтобы она могла начать убивать его медленно и мучительно в отместку за все годы испорченной жизни.
— У него ветрянка, — сказала врач.
— Что у него? – не поняла жена.
Детский писатель уже ни на что не реагировал, находясь в длинном коридоре, по которому шел к свету — это он потом жене рассказывал.
— Ветрянка. В любом случае, после сорока лет риск заболеть увеличивается. И болезнь протекает очень тяжело.
— У нас дети взрослые! – ахнула жена. — Да и он мне сам признался, что у него… в командировке… было…
— А он переболел ветрянкой в детстве? – спросила врач.
— Не знаю,— призналась жена и расплакалась. Она, как оказалось, очень многого не знала о своем муже, с которым прожила четверть века.
— Мажьте зеленкой. Температуру нужно сбивать. Общение ограничить, — сказала врач.
Ветрянка далась Игорю очень тяжело. Родственников и гостей пришлось отменить. Как и спиртные напитки.
Писатель тоскливо смотрел телевизор. Жена мазала его зеленкой. Он испытывал стойкое унижение — и от диагноза, совсем не героического для мужчины под пятьдесят, и от того, что жена измазала его зеленкой вдоль и поперек. Да еще всем звонившим с поздравлениями сообщала о его диагнозе.
Он вспомнил — на той самой лучшей встрече с читателями к нему подошла девочка с мамой. Девочка взяла автограф, мама обняла. И девочка была в зеленых пятнах. Он еще пошутил, что ей маскарадный костюм не нужен. Дед Мороз ее и так заметит.
А еще детский писатель думал о том, что мог бы и не рассказывать жене про командировочную связь, поторопился. И уже выздоравливая, спрашивал в потолок, за какие грехи его настигла детская, а не взрослая болезнь? Да еще в Новый год.
Может, это знак?
|
|
3.
гараж.
друг рассказывал и плакал:
он женатый, работает в каком-то НИИ, одна лаборанточка стала перед ним мини-юбки, разные вопросы, шлет ему знаки внимания, вертит перед ним этим красивым местом в мини-юбке, и просит значит всё по работе разъяснить, влип мужик, не устоял, а где пообщаться поближе, чтоб никто ничего..., тем более жена у него оченно ревнивая. додумался: у него гараж, машина, жена в гараж не ходит... свалили они с этой лаборанткой в рабочее время, посадил её за углом на заднее сиденье, сказал ложись там, чтоб никто не видел, и привез в свой гараж, так прямо с ней и въехал, никто ничего не заметил, въехал и въехал, как бы один, обычное дело, закрылись изнутри, легкое вино, музыка тихонько, муси-пуси, полная гармония мужчины с дамой, только маленькое неудобство в смысле с туалетом, почувствовал что надо бы, да и даме... как ни крути, а придется выскочить за ворота, открываю чуть ворота, как назло сосед подъехал, затеял с мотором канитель и жена с ним, дети, я-то ничего, выкручусь, а вот даме что делать? решили переждать, может уедет. а время, пора домой, рабочий день давно закончился, а мы тут зависли... вижу дамочка ёрзает, держится на пределе, а решил так же вывезти до ближайшего укромного места, лишь бы сосед не засек. выехали нормально, она там лежит на заднем, никто ничего. до первых кустов, прям праздник жизни, только тронулись, менты сзади с крякалкой - приехали... нарушаем, почему в кустах? документы,а я же винца чуть пригубил, чуть не повторил в штаны что сейчас в кустах сделали. короче штраф, обошлось, менты не унюхали. довёз я дамочку до ближайшей остановки, а она мне: -спасибо за романтик, такой сюрприз, незабываемое впечатление, так приятно было, а сама вижу ржёт, издевается. я говорю: - так может как-нибудь повторим?
- ну может через годик, хорошего не должно быть много.. тут и троллейбус подошел, а цена вопроса - ведро с крышкой рублей 500 стоит, кабы знать... конечно купил я этот предмет, стоит в гараже на всякий случай...
|
|
4.
Скопипащено с сокращениями
БОТИНКИ
Ах, какие у меня были шикарные ботинки! Мягкая светло-коричневая кожа, заостренные носки, последний писк летней моды! Я их купил в Москве, и когда ехал в Мьянму, у меня не было вопроса, брать их или не брать. Конечно, брать!
<...>
Однажды, в разгар сезона дождей, мне позвонил мой друг Чжо.
-- Сегодня новый министр улетает с визитом в Японию, - сказал он. -. Я еду в аэропорт на проводы. Поехали вместе?
-- А чего я там буду делать? – спросил я.
-- Да ничего. Просто посидишь со всеми в вип-зале. Может, министр задаст тебе какой-нибудь вопрос.
-- Но я не похож на японца, - возразил я.
-- Японцев он в ближайшие дни еще насмотрится, - философски заметил Чжо. – А вот русских он там точно не увидит...
<...>
-- Хорошо, - сказал я. – Заезжай за мной. Надеюсь, галстук не надо?
-- Нет, офисная рубашка с длинным рукавом будет в самый раз, - сказал Чжо. – И ботинки! Обязательно ботинки! Никаких тапок!
За окном продолжал поливать дождь, а я стал думать, что мне надеть.
<...>
Разглядывая гардероб, я размышлял о том, что надеть черные официальные брюки – значит капитулировать перед всеобщим мокрым пессимизмом. Тем более, что на глаза сразу же попались темно-зеленые штаны, которые я не надевал уже почти полгода. <...> Надевая эти штаны, я чувствовал себя героем, бросающим вызов дождливой серости окружающего мира. И уже под влиянием нахлынувшего драйва, я уверенным шагом направился туда, где на стеллаже для обуви тускло сияли мои светло-коричневые ботинки...
<...>
Перед вип-подъездом, расположенном в самом начале здания аэровокзала, зажглись фонари, и моросящий дождь создавал вокруг них желто-голубые круги света. Машина остановилась под навесом у входа Я открыл дверь и встал ногой на мокрый асфальт.
И вот именно в этот момент я понял, что на ботинке лопнула подошва. То есть, даже не лопнула, а расползлась, как расползается мокрая промокашка, если ее тянуть в разные стороны. Ощущение было настолько новым, неожиданным и непривычным, что я, видимо, сильно изменился в лице.
-- Что случилось? – спросил Чжо <...>
-- Ботинки.... – только и смог сказать я.
Короткий отрезок от машины до входа в вип-подъезд принес мне столько новых жизненных впечатлений, сколько иногда можно получить лишь за несколько лет жизни. Оказывается, кожаный верх для ботинок – совсем не главное. Главное – это подошва, сделанная из какого-то полимерного материала. И этот полимер не выдержал мьянманский климат – он просто начал рассыпаться. Причем, он разлагался по частям, и с каждым движением ноги при шаге отваливалось несколько новых маленьких бесформенных кусочков.
Я зашел в холл и проковылял к сиденьям, где обычно обслуга ожидала высоких гостей. Чжо сочувственно смотрел на меня как на человека, у которого по меньшей мере сожгли дом и взорвали машину.
-- Ничего-ничего, - ободрил меня Чжо, глядя на ошметки подошвы, обозначающие мой путь от входной двери. – Главное – делай вид, что все в порядке. За тобой уберут. Сейчас мы внизу поприветствуем министра и вместе с ним пойдем наверх, в вип-комнату... Там посидим и поговорим...
Настало время построиться в шеренгу, мимо которой министр должен был пройти и пожать каждому руку. Я встал со стула и начал перемещаться к месту построения. К этому времени я уже освоился в новой ситуации настолько, что смог избрать оптимальную походку – это была походка лыжника-тормоза. Шаркая ногами по полу, я занял свое место в строю.
Министр был одет в черный костюм, и этим отличался от своих сопровождающих, которые поголовно были в юбках. Сопровождающие должны были остаться в Мьянме, а министр летел туда, где вид мужчины в юбке мог быть истолкован неверно.
Он шел мимо выстроенной для рукопожатия шеренги и здоровался с каждым за руку. И тут я заметил, что шеренга немного сдвигается назад, чтобы дать министру стратегический простор для рукопожатий. А значит – подвинуться назад нужно было и мне, иначе министр просто уперся бы в меня как в фонарный столб. Но тащить ботинки назад - значило дать возможность отвисающим кускам подошвы задраться в обратную сторону, сломаться и отвалиться. И не исключено, что передо мной образовалась бы неприличного вида серая кучка из малоаппетитных кусков подошвы.
Именно поэтому когда министр приблизился ко мне, я продемонстрировал ему такое замысловатое па, которое сделало бы честь любому марлезонскому балету. Протянув руку для рукопожатия и по мере сил изображая радость от встречи, я начал мелко-мелко семенить ногами, по миллиметру передвигая их назад. Министр пожал мне руку, внимательно посмотрел на меня и переключил внимание на следующие протянутые к нему руки.
Наверх я идти уже не собирался. Во-первых, потому что с меня уже хватило приключений, а во-вторых, я бы все равно пришел туда уже босиком. После того, как министр пойдет наверх, думал я, будет самое время незаметно вернуться обратно, сесть на стул и, не дрыгая ногами, спокойно подождать Чжо.
Реальность, как всегда, превзошла мои самые смелые фантазии. Министр, закончив пожатие рук, вдруг не пошел наверх, а остановился и начал о чем-то оживленно разговаривать с сопровождающими. И тут Чжо решил, что наступил его час.
-- Вунчжи, разрешите представить нашего русского партнера, который помогает нам в работе, - сообщил он и начал энергично делать мне приглашающие жесты.
Наверное, моя сардоническая улыбка и походка зомби, с которой я медленно приближался к министру, всерьез его напугали. Министр отступил на шаг, заставив меня сделать еще несколько вымученных танцевальных движений.
-- Вы из России? А какая сейчас в России погода? – спросил он меня.
-- В России сейчас лето, - тоскливым загробным голосом начал я. – Там сейчас светит солнце...
-- Это хорошо, - улыбнулся министр.
-- А самое главное, - почти с надрывом произнес я. – Там сейчас сухо!
Видимо, в этот момент министр окончательно понял, что от такого странного типа как я надо держаться подальше. Он быстро пожелал мне удачи и стал разговаривать с кем-то из сопровождающих. А я начал поворот на месте, чтобы двинуться назад.
И в этот момент я понял, что повернуться-то я повернулся – но каблук мои движения не повторил. Нужно было или уходить, оставив на полу отвалившийся каблук, или стоять истуканом возле министра как человек, которому от него еще что-то нужно.
Я выбрал первое и двинулся к стульям. Походка лыжника на сей раз осложнилась тем, что одной ногой надо было изображать наличие каблука, который остался где-то позади меня на полу. У любого Штирлица при виде этой картины защемило бы сердце: пастор Шлаг действительно не умеет ходить на лыжах. Лунатической походкой я ковылял прочь от этого места.
Внезапно наступившая позади тишина заставила меня оглянуться. Министр и с десяток сопровождающих его людей ошарашенно переводили глаза то на лежащий на полу каблук, то на меня, походкой паралитика удаляющегося с места событий. А траекторию моего движения обозначали выстроившиеся в линию на полу мерзкого вида ошметки разложившейся подошвы....
Через неделю я заехал к Чжо в офис. День уже был не таким пасмурным – сезон дождей постепенно кончался. В эти дни мьянманцы дружно перестирывают и развешивают на сушку одежду и простыни, а уличные уборщики собирают с дорог лопатами грязь, оставшуюся от хронического наводнения в даунтауне.
-- Знаешь, министр уже вернулся. Я вчера ездил его встречать. – Чжо улыбнулся. – Извини, тебя на этот раз я не пригласил.
Чувствовалось, что он готов расхохотаться.
-- И как твой министр съездил? – хмуро спросил я.
-- А не знаю, как он съездил, - махнул рукой Чжо. – Он со мной не говорил о визите, а только вспоминал твои ботинки. Он просил меня обязательно купить тебе новую обувь. Видимо, твои ботинки стали для него самым запоминающимся впечатлением от этой поездки.
-- Не нужны мне никакие ботинки.. Лучше я вообще никогда не буду ездить провожать никаких министров.
-- Да не переживай ты так! – улыбнулся Чжо. – Теперь ты уже для министра близкий друг – он точно тебя не забудет никогда. <...>
|
|
5.
Секретная диссертация по экономике
Когда я готовил собственную кандидатскую, то как-то наткнулся на такие материалы, в уровне секретности которых засомневался (защищать засекреченную кандидатскую диссертацию целая морока и никто себе таких проблем не хочет, а последствия - вообще ужас: на пять и более лет становишься невыездным из страны). Своими сомнениями поделился я с профессором, доктором экон. наук П. Тот долго читал мои распечатки, потом посмеялся над моими сомнениями и сказал, что лично он знает всего два вопроса в экономике, которые в бывшем СССР (в том смысле, что в современной России гос. тайн уже не осталось - всё публикуют в открытую) однозначно составляли государственную тайну:
- экономические параметры разработки золотонесущих (алмазных) жил (о причинах я уже писал ранее, см. «Великая тайна российской геологии»);
- и о пользе табака для государства.
После этого он рассказал не то байку, не то быль.
----
В позднем СССР защищался некий докторант. Всю жизнь занимался он проблемами научной организации труда и решил он вычленить соответствующую тему: «Польза табакокурения для государства».
Если коротенько, то идей у него было три:
- Если рабочий занимается физическим трудом, то ему всё-равно каждый час нужно прерываться, чтобы передохнуть. Как при этом назвать и использовать его кратковременный отдых — не важно: будь то перекур или посиделки.
- Если служащий (инженер, например) занимается интеллектуальным трудом, то время, когда он думает над проблемой не возможно нормировать по его нахождению на рабочем месте или в курилке. Тут важен результат за приемлемый срок.
- Ну а то, что табакокурение сокращает жизнь мужчины до примерно 60 лет — тем большая выгода: вышел на пенсию — 'и брык'. И платить 'зазря' пенсию не надо.
Все того докторанта на смех поднимали: и статистика вроде солидная, и выводы вроде правильные, а какая-то диссертация 'не такая'. Как потом выяснилось — правы были. Когда он, несчастный, до ВАК'а добрёл, то большой ВАК'овский начальник долго на подчинённых ногами топал и по столу кулаком стучал: «Кто позволил СЕКРЕТНУЮ диссертацию в не секретном порядке защищать?!»
P.S. Продолжение темы сигареты и власти см. «Благодарность зависимости ИЛИ кратчайший путь к деньгам и власти».
|
|