перерыв ушёл → Результатов: 3


1.

Я не поступил в институт после школы.
Было ощущение, что я всё знаю, вступительные экзамены в институт это фигня. Да я...
Шапками закидать не получилось и я пошёл на завод.
Пацаны, которые после школы не стали поступать, заняли нормальные места, где подразумевался приличный сдельный заработок в перспективе.
Мне осталось выбирать, либо идти в ремонтный цех, либо идти в станочники.
Я выбрал профессию электромонтёра по ремонту электродвигателей. Точнее ученика.
За первый месяц меня научили перематывать сгоревшие электромоторы от станков.
И вот пришёл долгожданный день первой получки.
По негласной традиции я должен был принести моему наставнику бутылку.
Меня не смущал мой малолетний возраст при покупке водки в магазине. Я в крайнем случае мог бы попросить кого-нибудь из взрослых купить бутылку.
Мне надо было пронести водку через проходную. Завод был серьёзным почтовым ящиком. Продукция шла на оборонку и космос. Поэтому проходная была серьёзным препятствием.
Я посоветовался с друзьями, для которых это был уже пройденный этап.
Большинство из них залетели. Охрана завода знала о традиции и в дни получки устраивала шмон у малолеток. Бутылки изымались и с позором малолетку заставляли выливать её на землю.
Конечно, был вариант после работы сводить наставника в ближайшую тошниловку, но так хотелось поставить пузырь на стол, где в перерыве играли в домино и услышать, что ты НАСТОЯЩИЙ МУЖИК.
На скорую руку перекусив в буфете, я побежал за водкой в обеденный перерыв.
В магазине продавец не стала спрашивать о моём возрасте и продала бутылку.
Я попробовал засунуть её за пояс. Моя худая фигура никак не хотела скрывать посторонний предмет.
Мои мучения увидел сосед с моего двора. Он и дал мне ценный совет.
Я купил 2 пачки печенья и газету Труд. Из газеты свернул огромный кулёк. Засунул в кулёк бутылку горлышком вниз. Держа бутылку за горло, я засыпал кулёк до верха печеньем.
Обычно проходную проходят очень быстро, но тут на входе была очередь.
Каждого входящего молодого обыскивали на предмет наличия алкоголя.
Я поднял кулёк над головой, давая похлопать меня по поясу и карманам.
Улыбнувшись, я протянул кулёк ВОХР-овской тётке - угощайтесь, у меня сегодня первая получка. Тётка взяла 1 печенье и пропустила меня на завод.
Я подошёл к мужикам, игравшим в домино. Там стоял и хмурил брови начальник участка.
- Что, первую получку будешь обмывать?
- Да, вот чайку сейчас попьём.
Потеряв интерес, начальник участка ушёл.
Я перевернул кулёк и убрал газету.
На столе посреди кучки печенья стоял пузырь.
- Надо его на разряд аттестовывать, - сказал мой наставник.
- Настоящий мужик, - сказали все работяги.
Так я перестал быть учеником.

2.

В этой истории практически нет юмора, и она никак не уместится в обычные интернетовские 2-3 абзаца. Но, поверьте, дело того стоит. Тем более, что история - фактически эксклюзив, звучала несколько раз в тесном кругу, без выноса наружу. Теперь, похоже, настало время для большего охвата, как раз под День Победы.

В 70-е годы наша семья жила в Ростове-на-Дону по адресу: Крепостной переулок, дом 141, кв. 48. Обычная кирпичная пятиэтажка в центре города, через дорогу наискосок от бассейна "Бриз", если кому интересно точное местоположение.

Там и сейчас кто-то живёт, в нашей двухкомнатной хрущёвке. Равно как и этажом выше, в 51-й квартире, в однокомнатной. А вот во времена моего детства в квартире номер 51 жила бабушка Соня, тихая улыбчивая старушка. Я помню её плохо, можно сказать, вообще не помню ничего, кроме того, что у неё всегда был в прихожей мягкий полиэтиленовый пакет с карамельками, которыми она угощала меня, прибегавшего за солью или ещё по каким хозяйственным поручениям.

Моя мама и Софья Давидовна нередко беседовали, соседи в ту пору были гораздо ближе друг к другу, поэтому и отношения были более открытыми.

Прошло много лет, мы давно переехали, и как-то раз мама рассказала мне потрясающую историю. Ей, конечно, это стало известно от соседки, так что сейчас это получается - "из третьих рук", уж извините, если где-то ошибусь. Передаю, как услышал.

***

Софья Давидовна в молодости училась в Москве, проходила практику в каком-то издании, а когда началась война - стала стенографисткой-машинисткой в редакции газеты "Красная Звезда". Их там было несколько молодых девчонок, и работали они в основном на грандов советской журналистики - тем летом сорок первого Соне достался Константин Михайлович Симонов, именно его тексты она и перепечатывала большую часть времени.

А время было тяжёлое. Немцы подступали к Москве, ежедневные авианалёты, редакция перебралась куда-то в пригород столицы, фактически готовится эвакуация. И вдруг посреди всего этого кошмара объявляют: "В Москве концерт! В филармонии! Есть пригласительные билеты для газеты, кто желает поехать?"

Желали поехать все. Нашли какой-то то ли автобус, то ли полуторку, набился полный кузов почитателей музыки, в том числе и Софья, и Симонов. На дворе то ли конец лета, то ли начало осени, доехали без приключений.

А там красота - дамы в модных платьях, офицеры в парадном обмундировании, немногочисленные штатские тоже нашли во что приодеться. Наши девчонки смотрят во все глаза, масса известных людей, да что ты! На сцене - оркестр... тут воспоминания размываются, вроде мама неуверенно припоминает, что речь шла о премьере симфонии Шостаковича. Но в целом атмосферу чувствуете, да? Кусочек счастливой мирной жизни.

В середине первого акта начинают выть сирены противовоздушной обороны. Оркестр прекращает играть, выходит распорядитель и говорит: "Товарищи, у нас неожиданный перерыв, кто хочет, может спуститься в фойе, там бомбоубежище, это будет безопаснее." Зал сидит молча, ни один человек не поднимается со своего места. "Товарищи, я вас прошу - спуститесь в бомбоубежище!" В ответ тишина, даже стулья не скрипят. Распорядитель постоял, постоял, развёл руками и ушёл со сцены. Оркестр продолжил играть до окончания первого акта.

Отгремели аплодисменты, и только потом все спустились в фойе, где и переждали тревогу. Соня, конечно же, приглядывает за "своим" Симоновым, как он там да с кем. О его романе с Валентиной Серовой все знали, и надо же тому случиться - на этом концерте они практически случайно встретились.

Серова была с какими-то военными, Симонов схватил отчаянно отбрыкивающуюся Софку, подошёл вместе с ней к актрисе и представил их друг другу. Это, конечно, был, скорее, повод для начала разговора, но юной стенографистке и этого хватило - ещё бы, сама Серова, звезда экрана!..

Потом Симонов и Серова отошли в сторону и там, за колоннами, долго о чём-то разговаривали. Разговор шёл на несколько повышенных тонах, все вокруг деликатно как бы не замечали происходящего. Симонов о чём-то спрашивал Серову, та мотала головой, он настаивал на ответе, но в результате добился лишь того, что Валентина Васильевна развернулась и оставила Симонова одного у этих колонн.

Тут объявляют о начале второго акта, все возвращаются в зал, взмах дирижерской палочки, и вновь гремит музыка. Время пролетает незаметно и вот уже практически ночью грузовичок едет обратно, в кузове трясутся зрители, моросит мелкий дождь. Софья украдкой посматривает на Симонова, тот сидит молча, курит папиросы, одну за другой...

Доезжают до расположения, все расходятся спать, полные впечатлений.

Глубокой ночью, часа в три, наша героиня просыпается от того, что её будит посыльный: "Софка, вставай, тебя срочно требует!" Она спросонья, наскоро одевшись, прибегает в дом, где жил Симонов. Константин Михайлович стоит у тёмного окна, смотрит вдаль. "Софья, садитесь за машинку" - и начинает диктовать:

"Жди меня, и я вернусь, только очень жди,
Жди, когда наводят грусть жёлтые дожди,
Жди, когда снега метут, жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут, позабыв вчера..."

И Софка стучит по клавишам и плачет. И слёзы капают на первый печатный экземпляр знаменитого стихотворения.

***

Долго думал, писать ли этот пост. Ведь никаких письменных свидетельств нет. Софья Давидовна Юкельсон умерла в конце восьмидесятых, других похожих воспоминаний найти не удалось, Яндекс об этом тоже ничего не знает.

В каких-то архивах наверняка найдутся факты, подтверждающие или опровергающие этот рассказ. Но мне он кажется достойным для сохранения в нашей памяти - маленький кусочек истории большой страны.

Такие дела.

3.

Продолжение темы "барсетка и вилка":

После войны очень много было беспризорников и безотцовщины.
Конечно этим пользовались уголовники: привлекали таких пацанов к "карманному делу".
Были случаи когда этим несчастным детям, пойманным с поличным, потерпевшие ломали руки. Но... иногда не только оставляли пацанам украденные деньги, но и давали крупные суммы на лечение.
Такое "перевоспитание" конечно дикость, но ...

А вот вторая история, происшедшая на стройке металлургического комбината тоже в послевоенные времена, рассказанная писателем Юрием Трифоновым. В обеденный перерыв троица "битых" мужиков (сейчас таких называют крутыми) откушивала с водочкой.
За соседний столик сел парнишка лет 15-16-ти с тарелкой манной каши и чайком.
Бывалые начали кочевряжиться, трунить над пацаном, а один даже позволил себе натянуть парнишке восьмиклинку (кепочку) на нос. Пацан молча доел кашу, выпил чай, поднялся и на отходе что-то сказал обидчику. Когда тот приподнялся чтобы "смешать с говном" молокососа, пацан молниеносно метнул в него нож...и в суматохе спокойно ушёл. Как потом оказалось крутой погиб на месте - нож попал в сердце.

Вот такие разные истории...

Партнеры

Реклама