Результатов: 4

1

Дополненная реальность

Ровно месяц назад, в эти же числа, листал страницы онлайн кинотеатра с очень большой базой фильмов. На 200-ти какой-то странице раздела "триллеры" попался "Солярис".
На странице фильмов по 6 выложено, т.ч., только самые краткие данные.
Мимо бы прошёл, да глаз "зацепился" за дату - что такое? Как это, 1968, когда 72?
Открыл и медленно «поплыл», - когда-то (пока много лет не исполнилось) сильно увлекался творчеством автора, за 20 лет такого «творческого хобби» всё, что было написано и снято «о» и «про» читано-пересмотрено. Уже наизусть, подряд и вразбивку, декламировал трёхтомник отца.
А про «1968» никогда-ничего. Порылся на других киносайтах – кое где такой же есть. Глянул в Вику – и там.
Есть-то есть, да вот меня терзают смутные сомнения…
Скурпулёзность, урождённая в чертах характера, плюс привитые в детстве навыки двоюродным дядей – серьёзным филателистом и много чего ещё внутри протестует против того, что такой «феномен» мог быть пропущен в процессе просеивания золотого песка информации.
Тот, кто подбирал актёров в этом 2-х серийном телеспектакле, рассмеялся мне в лицо:
- Крис – Лановой, Юри Ярвета сыграл Владимир Этуш. Моргнул – не, не показалось.
Постер к этому фильму – я такой первый раз увидел.
Единственный коммент, который встретился был, типа, «теперь буду знать, что есть ещё один «Солярис». Я тоже.

Это ж ещё не всё. Вика, вместо того, чтобы разрешить сомнения, заставила злобно закутаться в смирительную рубашку – кой чёрт, сегодня 15 июня, а дата последнего изменения накануне, 14? – Фильму 48 лет, а вчера надо было срочно внести исправления.
- Меня, что ли, ждали-готовились?

Смотреть его не было никакого интереса, почему-то даже и не любопытно.

Зато, любопытное случилось ровно через месяц, 13 июля.
С утра листал новостные сайты в разных темах. Заглянул на «Земля. Хроники жизни».
Первую страницу с новостями «сегодня» прокручиваю – оп-па, мелькает знакомое слово и эта, ставшая знакомой, незнакомая афиша.

Во, думаю, как прёт! Только, это не меня прёт, - я не знаю, «кого» или «что» так прёт на «Солярисе»? И зачем меня впутывают?..

Что здесь делает этот фильм? По тематике сайта конгруэнтно, но, зачем в новостях от 13 июля 2016?
Открыл пост и «улыбка с его лица упала на пол». – «Солярис» Тарковского, 72 г.
Тот же незнакомый кинопостер, аутентичный стилистике конца -60-х, с лицом неизвестного человека.
Если повесить на стенку, то можно использовать как янтру, мандалу или тибеткую танку.
Когда б такой существовал 30 лет назад, я был бы его счастливым созерцателем на 100%. – А такого случая моя история не знает.
1-й серия фильма обозначена тоже плакатом-60, 2-я, - кадром из фильма с Банионисом и Н. Бондарчук.

Дальше идёт текст:
"Режиссер: Борис Ниренбург В ролях: Василий Лановой, Владимир Этуш, Анатолий Кацынский, Антонина Пилюс, Виктор Зозулин, Вячеслав Дугин Сценарист: Николай Кемарский, Станислав Лем Художник: А. Грачев Монтажер: Г. Енгиева Оператор: Юрий Бугна, Борис Кипарисов, Валерий Ревич Жанр: Драмы, Фантастика, Отечественные Показ Мир: 08 октября 1968 Страна: СССР Год: 1968 Время: 142 мин."
http://earth-chronicles.ru/news/2016-07-13-94095

Такие дела, как говорил Курт Воннегут

3

О сессии...
Близится новый год, а за ним и зимняя сессия. Для кого-то она будет первой, для кого-то последней (не смотря на то, что зимняя).
Я вот тоже вспоминаю сессию ... для меня это всегда было самое веселое время - такая эмоциональная встряска перед экзаменом и такой заряд положительного настроения после... На каждую сессию я помню было что-то необычное, но первая запомнилась более всего.
Экзамен первый: - Химия.
Химия мне давалась, как впрочем и большинство предметов, легко и невысокие оценки объяснялись лишь паталогической ленью, поэтому, когда профессор объявил схему рассадки в аудитории, я решил, что этот экзамен и вовсе халява. Рассадка была следующей: на первом ряду большой поточной аудитории двоечники и прочие неблагонадежные элементы - за ними нужен глаз да глаз (человек 15). Отступив от них один ряд - хорошисты и те, у кого между тройкой и четверкой - основной поток (человек 100). И на задней парте - на удалении от всего, вся и друг-друга - отличники (3 человека). Я, надо сказать, справедливо рассчитывал на халяву - у меня выходило что-то чуть меньше тройки и меня должны были посадить в самую гущу народа, где человеку, который привык выезжать на своих мозгах, а не знаниях и конспектах было самое раздолье - чужие шпоры и конспекты с которыми я планировал написать экзамен как минимум на твердую четверку. Но профессор меня обломал: "Так, а у Вас, Юрий Александрович, что выходит? 3,9? Нет, я Вам не верю - это Вы нарочно подстроили - Вы у нас явный отличник - ваше место на галерке." И побрел я на галерку, где до ближайшего такого же бедолаги было метров 5 и конспектов не наблюдалось.
Впрочем, отчаиваться я не привык и, пытаясь наверстать за счет мозгов и общей неплохой базы свои 50% прогулов принялся решать. Собратья по несчастью, в основном незнакомые мне (такие люди плохо социализируются) потенциальные отличники, время от времени пытались докричаться до меня (шепотом и жестами) и расспросить об успехах, показать мне свои, написанные мелким почерком (зрение у меня уже было не очень, а очков я еще не носил) шпоры - я только разводил руками, жестами показывая, что у меня проблемы с первой и третьей задачей. (А задачи у нас шли от простого к сложному: первая - много писанины, мало химии; вторая - немного простой химии; третья - много и того и другого; 4,5 - больше химии; 6,7 - задачи, требующие творческого подхода). Они отчаивались и оставляли меня в покое. Со стороны я, наверное, представлял из себя печальное зрелище. Я почти не писал, не пытался ничего подглядеть, смотрел в потолок или прямо перед собой остановившемся взглядом, кусал губы... В общем, по их мнению, вообще не занимался экзаменом. Поэтому, когда ко мне подошел профессор и попросил посмотреть черновик, комментируя: "Так, это верно, это верно... а вот тут Вы знак забыли перенести ... это тоже верно, тут Вы правильным путем идете, а вот тут Вы зря это сделали, это тоже верно ..." они были немного удивлены. Повторились попытки коммуникаций - безуспешно - я не понимал жестов, что-то писал, перечеркивал и замирал с застывшим взглядом. Профессор подошел еще раз: "Угу... Угу... Ну, тут наверно тоже все верно... Ага ... О как ... Иии ... да! ... А это что? Переписываете на чистовик? Да не надо - здесь не чисто писание - сдавайте - я так пойму" и забрал у меня листки. Я был в ужасе! Из шести листов у меня не зачёркнутого текста выходило примерно на полтора и все в пересмешку, и небрежно, и не проверено... Вышел из аудитории я грустный. Друзья (из тех, кого выгнали из аудитории) принялись утешать:
- Что, выгнали?
- Ага.
- Да ваще жесть! За что тебя так? Еще и на заднюю парту. Списать удалось хоть что-нибудь?
- Нет.
- Нда... Вообще ничего не сдал.
- Сдал. Черновик.
- А в нем сколько?
- Все...
- ...
И тут открывается дверь и следующий удаленный объявляет, что у меня Пять. Это была единственная пятерка по химии в ту сессию. На волне бурных обсуждений и сдружились всем потоком, отличники социализировались не хуже других. А я еще долго объяснял, что я не придуривался - я действительно ничего не видел и почти ничего не знал, и подсказать не мог не вникая в задачу, т.к. реально не знал, как решали эти задачи на семинарах. А если человек смотрит в пустоту - он думает. И если ему есть о чем думать, это уже хорошо.

4

Летучий змей

В детстве, не совсем далеком, но уже покрывающимся туманом склероза, в каком-то журнале, может «Юный техник», а может еще в каком издании для творческого рукоблудия, мой пытливый взгляд высмотрел схему сборки воздушного змея.
Тогда, в благословенных восьмидесятых, змеи не лежали в магазинах на прилавках и на обочине дорог ими тоже не торговали, и поиметь такое чудо было возможно только через терпение, перемазанную клеем одежду и прямые руки.
Руки у меня были прямые, а вот терпения явно не хватало, но тем не менее в один прекрасный день я настрогав длинных щепок с угла деревянного сарая (за что потом получил громоздких пи@@@дюлей) и вероломно умыкнув у матушки кусок кальки (за что тоже потом получил этих самых) уединился за столом и принялся ваять.
Ваятель из меня, надо прямо сказать, был как из Айвазовского сантехник, но худо-бедно, через пару часов из-под моих рук вышел ШЕДЕВР.
Шедевр был страшен внешне, но сделан добротно и весил как мадам Крачковская. Понятное дело, в аэродинамической трубе я его не продувал, поэтому летные качества были мне неизвестны, но затраченные силы и сам его вид внушали уважение не только у меня, но и у бати, железного и жесткого человека, который увидев ЭТО вздрогнул головой, осторожно потрогал пальчиком и поинтересовался, кого я собираюсь убить.
Вот с этим славным, и как оказалось впоследствии, пророческим напутствием я, подхватив конструкцию под мышку, побежал на поляну, где был простор для моего авиаэксперимента.
Поляна была большая и заросшая высокой, зеленой травой. Предвкушая лавры Жана Батист Мари Шарль Мёнье, я размотал пятиметровую веревку и задумался чем мог. Я, конечно, не читал учение о восходящих потоках и разнице давления в подкрыльном и надкрыльном пространстве, но смутно догадывался, что змей сам по себе не полетит.
Змей, с нарисованным на ней лицом алкоголика-олигофрена, сумрачно лежал в высокой траве и как бы подтверждал мою теорию.
И тут я вспомнил кино, в котором счастливый, до идиотства мальчик бежал по полю, а за ним высоко в небе гордо парил точно такой же змей. Ну, почти такой же.
Сложив в своем тогда еще не богатом опытом, но не идеями, уме всю информацию, я пришел к однозначному выводу: надо бежать! И чем быстрее я побегу, тем выше и красивее полетит змей. Змей считал так же.
Отойдя на край поляны и покрепче ухватив конец веревки, я, судорожно шаркнув ножкой, кинулся бежать к горизонту. Пробежав метров десять, я оглянулся. Подлая змеюка, скалясь кривой ухмылкой, подпрыгивая на кочках и раздвигая траву своим гротескным лицом, волочилась за мной без всякого намерения взлетать.

Я насторожился. Что-то тут было не то. Перебрав в уме различные факторы, влияющие на эксперимент, пришло понимание, что с увеличением скорости бега, есть шанс лицезреть змея в небе, а не в траве, которая достигала мне пупка и весьма мешала развивать скорость.
Вернувшись к месту старта и избрав новое направление, я рванул так, что ветер засвистел в йацах. Я несся как влюбленный истребитель на бреющем, раздвигая траву животом и периодически оборачиваясь назад, чтобы не упустить момент торжества человека над неизведанным. Вот только-только тяжелая змеюка должна была взлететь, как торжество оборвал чей то предсмертный крик. Так громко, жалобно и душевно мог кричать только ёжик, которому на больную лапку наступил невнимательный слон.
Не прекращая бежать, я гутапперчиво вывернул шею и оглянулся. И засучил ногами раза в три быстрее. Я, честно говоря думал, что до этого бежал на пределе сил, но оказывается где-то глубоко внутри имелись скрытые резервы. И причем не маленькие. Высвобождению этих самых резервов способствовало увиденное.
Выбрав себе уютное местечко посередине поляны и примяв маленький пятачок травы, две супружеские пары решили устроить себе литтл-пикник в этот прекрасный, субботний денек. Постелили скатерку и выставили на нее всякое русское угощение в виде водочки, закусочки и запивочки. И сев на попы рядком, как курочки на жердочке, почти скрывшись в траве, только приготовились вкушать эти маленькие, человеческие радости, как внезапно раздвинулась высокая растительность и откуда ни возьмись, неожиданно, как м...вошка из флейты выскочило что-то весьма абстрактного вида, стремительно перевернув пищу и насрав в душу, опять скрылась в траве.
Кто из них вскричал матершинными терминами, я так не понял, да и неинтересно было мне. Важно было то, что на траектории моего следования, по прикидкам никого не должно было быть. Но поскольку я бежал не совсем прямо, а даже конкретно криво, то сам-то я не влетел в эту душевную компанию, а вот змеюка как раз злобным Мамаем пронеслась по столу, собрав своим тучным телом всю нехитрую снедь.
Осторожно за веревку я подтянул к себе пострадавшую рептилию, отчистил ее от кетчупа и, вытащив колечко малосольного огурца из-за планки, поковылял обратно на исходную, по широкой дуге обходя потревоженное сообщество. Огурец я съел.
Вернувшись на позицию и прикинув место, где так внезапно прервался праздник, я определил себе новый путь, который ни в коей мере не должен был пересечься с субботней негой недавних граждан.
Решив, что ну его нафиг находиться на тропе миграции безумного подростка, граждане, аккуратно собрав свою скатерку, перебазировались в другое место, метрах в пятнадцати от предыдущего. Сноровисто умяв травку он расселись чинным рядком вдоль накрытого стола и подняли первый тост.
Высокая трава раздвинулась, и давешнее, диковинное животное из бумаги и древа, прервала спич тостующего на полуслове и, сметя остатки кетчупа со стола, скрылось в зарослях.
Услышав знакомые и красиво связанные фразы, которые подобно стрелам впивались мне в жопу (кстати, про нее тоже там было), я припустил с такой скоростью, что моментально влетел в куст репейника и завалился на бок.
Странно, размышлял мой мозг, в то время, как руки методично сдирали головки репейника с того места, которой в различных вариациях упоминал недавний тамада. Странно, вроде бы по моим расчетам на этом участке поляны никаких людей не предполагалось, так откуда же?
Традиционно скушав еще один огурец и опять очистив от кетчупа многострадального змея, я окольными путями опять поперся на исходную позицию. Змей уже не напоминал того радостного придурка со смеющейся рожицей. После штурма стола и контакта с кетчупом, он скорее походил на грустного манька-убийцу, только что вернувшегося с очередного злодеяния.
... Все закончилось совершенно неожиданно и совсем не так, как я планировал. В очередной раз набрав скорость, я вылетел как раз к застолью, которое в очередной раз совершило перебазировку. Хорошо успел затормозить. Такого подарка наверное они явно не ожидали. Если опустить все матершинные буквы, то они сказали только «О! А вот и...»
Но не зря я целый час бегал по поляне, догнать меня было нереально даже стрижам. Но вот змей, по прежнему не желающий летать и бежавший сзади, подвел меня. Хотя как сказать.
Самый жаждущий справедливой мести товарищ, подбадриваемый одобрительными выкриками коллег, кинулся за мной, желая, наверное, придать моим ушам форму далекую от того, что заложила природа.
Но я был ветер! Я был смерч! Я был неистовый ураган! И все это умножилось на два, когда нетерпеливый гражданин, в пылу азарта погони наступил на моего любимого, ни хрена, как оказалось, не воздушного, а очень даже земного змея, который по прежнему семенил за мной в траве.
Протяжное, горловое «Йоооопт!!!», звук упавшей с Эвереста говядины и рывок веревки в руке, намекнул мне, что товарищ весьма опрометчиво бежал не глядя себе под ноги. А надо, товарищи, всегда смотреть куда идешь. А тем более, бежишь.
Оглянувшись, я только заметил, как высоко-высоко, над зеленою травой, по совершенно правильной параболической траектории, взметнулись две ноги в белых кроссовках и очертив в воздухе правильный полукруг шнурками, скрылись в травке. Из травки раздалось такое, что легкий шелест прошел по поляне, а снующие глубоко в лесу волки стыдливо покраснели.
На завтра, посетив ристалище, я нашел своего деревянно-бумажного, верного, но непутевого друга. В пылу нечеловеческой ярости он был изломан, как судьба Жанны Д'Арк. Жестокая рука мщения прошлась по нему, не оставив целой ни одной деревяшки. Торжественно похоронив свое детище посредством бросания его в пруд и смотав остатки веревки (пригодится еще), я уныло поплелся домой.
... Уже на подходе к дому я радостно вспомнил, что в каком-то журнале видел инструкцию по сборке настоящего, как у индейцев лука. Точь в точь такого, как в книгах моего любимого писателя Ф. Купера.

(с) Сергей Кобах