Анекдоты про жил особо
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 62

51

Недавно внук хотел развести деда, то есть меня. Мы практически сейчас с ним вдвоём живём, бабушка его маме помогает, нас только в гости навещает. А за компьютером он просто зависает, тем более мне не всегда есть свободное для него время, работаю ещё. Но когда я дома, то время его ограничиваю, лучше иди, погуляй.
Тут готовлю нам ужин, подходит внук с хитрым выражением лица и спрашивает: - «Деда, а ты как расписываешься, покажи». И подсовывает сложенный несколько раз тетрадный листок, оставив только узкую полоску. Я только улыбнулся: - «Плавали, знаем!»
Не прошёл у него этот номер, где он составил контракт: играть на компьютере с такого по такое-то время. И тут мне вспомнилась давняя история, когда начальник не гляди подписывал наряды и что из этого вышло.
Давно это уже было, в нашем посёлке, где проживал, находился небольшой заводик по переработке молока, в простонародье называемый маслозавод, кстати, выпускавший вполне сносную продукцию, которая шла на расхват. И директором здесь долгое время был уже давно пенсионного возраста человек, по национальности еврей. А так как имя его было Лев, то в народе особо не церемонясь, прозвали «еврейчик», наверное по ассоциации с известной блатной песней – «Жил был еврейчик Лёва…». Личностью он был достаточно колоритной, много вокруг него ходило разных пересудов, так и говорили: – «А наш еврейчик и т.п. и т.д.», и все прекрасно понимали о ком идёт речь. Так вот одну байку про него рассказал мне ревизор, который проверял бухгалтерию нашего предприятия. Мужик был дотошный до маразма, придирался к копейкам, если не получалось найти существенное. Так вот он тоже проверял недавно бухгалтерию маслозавода и рассказал, что он там откопал.
А откопал он наряд за выполненную работу, сумма небольшая – всего пять рублей. А вот перечень работ, что было сделано по наряду.
1.Пойти на склад и выписать верёвку, 4 м.
2.Пойти во двор завода и на столбе возле конторы привязать верёвку.
3.Сделать петлю на верёвке.
4.Пойти в кабинет директора и привести его к столбу.
5.Одеть петлю на директора и повесить директора.
Итого работы на сумму пять рублей, дальше стоит виза самого директора: - Бухгалтеру, оплатить.
Вот такую шутку сделал начальник цеха, прекрасно зная, что наряды до пяти рублей, директор подписывает не глядя, а бухгалтерия вообще почти не вникает в суть наряда. И конечно, эта новость быстро разлетелась по посёлку дав пищу дополнительным пересудам про «еврейчика».

52

СЛУЖЕБНЫЙ РОМАН
Работал я с одним пареньком по имени Миша, здоровым малым откуда-то из Сибири - в 70-х гг. в одной московской организации. Контора считалась престижной, поэтому там ни хрена не платили. Интеллигенция - за что ей платить, вот если бы мы мётлами на улице махали...
Но меня это не особо напрягало - почти весь народ так жил, а поскольку я был свободен и не женат, то выпить-закусить по-любому хватало.
Иное дело, Миша. У того имелась молодая красивая (неработающая - разве он мог разрешить такой женщине работать?) жена Ирина, с которой он пыль сдувал, а вот обеспечить не мог. Причем парень он был в деловом смысле хваткий, но вот не находилось сферы применения. Короче, брак трещал по швам.
И, видимо, с горя начал захаживать Миша в буфет соседнего ресторана на Казанском вокзале, и меня стал с собой прихватывать. Выпивали мы по 100-150, закусывая местными крохотными тарталетками (Россия - родина нано-технологий).
И постепенно он стал заглядываться на местную тетку, которая там была завом по производству (считай, сейчас шеф-повар). Ну ничего была себе тетечка, пышненькая и миловидная такая, но уж с Ириной не сравнить.
И все же он на нее форменно запал. И пока я дегустировал эти проклятые тарталетки, эта пара стала уединяться – чем дальше, тем больше. Но я, конечно, помалкивал – зачем в душу человеку лезть.
(Забыл упомянуть – в Москве стояла страшная жара. И само собой отключили горячую воду на месяц. А кое-где и холодную)
Так вот иду я уже в одиночестве к бару на Казанском. Заказываю свои 100, со скучающим видом обозреваю общий зал – и вдруг наблюдаю поистине космическую картину: за одним из столиком, уставленном яствами, сидят Михаил и Ирина в самых своих что ни на есть запредельных костюмах, а их обслуживает сама зав. производством! Феерия!
Хорошенько отобедав, молодые удалились в некое помещение. Как я предположил, небольшая банька для местного персонала. Я весь вспотел от жары, но не уходил, ждал в душном и прокуренном зале ресторана дальнейшего развития событий.
И вот они появились минут через сорок – СВЕЖЕВЫМЫТЫЕ и УДОВЛЕТВОРЕННЫЕ!
Потом мне Миша объяснил все просто. Он предложил завпроизводством научить ее делать настоящие сибирские пельмени. Взамен пользование местной банькой на три недели и небольшой банкет.
И с чего бы мне было Мише не поверить?

53

Фамилия его была Исмаилов. Простая такая дагестанская фамилия. Да и сам он ничем не выделялся среди земляков. Классический даг: по-обезьяньи небритый, переваливающийся с ноги на ногу, руки в карманах, ремень распущен. Подшива в сантиметр толщиной пришита черными нитками. Ротный наловчился отрывать подшиву у Исмаилова одним движением указательного пальца правой руки. Как встретит - палец под воротником и резким рывком рвет:
- Подшиться!

Через 10 минут Исмаилов гуляет по расположению с новой подшивой, пришитой теми же черными нитками. А чего ему - молодых много, любому сунул комок, в лоб дал для профилактики - подошьет, никуда не денется. Сами даги в бригаде до ручного труда не опускались.

В батальон пришел новый командир - молодой майор, только что из академии, планов громадье, все дела. Батальон начинал работать в 7 утра, заканчивая в третьем часу ночи. Некоторые офицеры даже до поселка потом спать не ходили - а чего полчаса в один конец тратить, легче в чудильнике переночевать у холостяков.

Одним из нововведений молодого комбата была парольная система. После отбоя в батальон можно было попасть, только зная пароль. Введен был принцип дополняющего числового пароля. То есть на текущий день устанавливается паролем определенное число, допустим «двенадцать». Тот, кто желает пройти в казарменное помещение после отбоя, стучится в запертую дверь. С обратной стороны к ней подходит, как правило, помощник дежурного по батальону или дежурный по одной из рот и говорит, скажем, «пять». Тот, кто стоит на улице должен найти число, дополняющее названное из казармы число до текущего пароля. В математике это называется модулем разности. Скажешь «семь» - и отпирается огромный засов с внутренней стороны казармы. Скажешь «шесть» или иное число - и хрен тебе на рыло. Несмотря на звания и должности.

Как-то раз сержант не пустил в казарму комбрига. Так комбат ему выписал 5 суток к отпуску. Естественно, такой кусок халявы не оставил равнодушным личный состав батальона.

В тот день совещание командиров частей и подразделений в бригаде закончилось довольно рано - около полвосьмого вечера. Время летнее - конец августа. Офицеры и прапорщики сидели в курилке и травили анекдоты, истории из службы, рассказы о бабах и тому подобное. И одновременно внимательно следили за зданием штаба бригады. Как только оттуда повалили люди, все встали и побрели в ленкомнату на совещание в батальоне. Пришел комбат. Совещание в батальоне не особо затянулось - задачи были нарезаны всего-навсего к десяти вечера. Отпуская личный состав, комбат назначил пароль на сегодня. Незамысловатый пароль. Дабы люди не перетруждались. «Десять». Все радостно свалили.

Комбат жил ближе к поселку. Дойдя практически до дома, вспомнил, что в батальоне ему чего-то было надо. Чего ему было надо, история умалчивает, да и неважно это. Пришлось возвращаться.

Дежурным по батальону заступил старшина радиорелейно-кабельной роты старший прапорщик Лукьянов. Макс в народе. Помощником дежурного на беду заступил рядовой Исмаилов. Время было уже к одиннадцати вечера, команда "Отбой" была подана. В казарме наступила тишина. Макс читал какой-то детектив, Исмаилов в углу дежурки слушал народные дагестанские песни по старому расхлябанному кассетнику, монотонно подпевая, и мастерил себе какую-то мелочь к дембелю. То ли подкладки под значки из белого пластика, то ли аксельбант из белых капроновых нитей с выхолощенными калашниковскими патронами на концах кистей.

В дверь сильно постучали. Макс, подняв правую бровь, тем же глазом посмотрел на Исмаилова и махнул головой по направлению к входу в казарму.

Исмаилов тяжело вздохнул и, кряхтя, направился к двери.
- Шесть! - с жутким акцентом сказал он.
- Четыре, - спокойно сказал с другой стороны комбат. - Открывай!
- Нэ аткрою, - так же спокойно сказал Исмаилов.
- Не понял? - удивился комбат.
- Парол нывэрный! - объяснил свою наглость Исмаилов.
- Чего? - не понял комбат.
- Парол, гавару, нывэрный!
- Исмаилов, ты чего там курил? - поинтересовался комбат, на всякий случай в уме сложив шесть и четыре и получив требуемый пароль. - Шесть плюс четыре будет десять, ты чего - охренел в атаке, человече?
- Нэ будет дэсят!

Макс в дежурке отложил книгу и стал внимательно прислушиваться, изредка тихо хихикая.
- Исмаилов, сука, открывай дверь!
- Ны аткрою! - Исмаилов понял, что вот она, обещанная комбатом проверка с его стороны, и, кажется, светят пять суток к отпуску.

Комбат начал звереть.
- Исмаилов, етит твою мать, дверь открывай, сволочь!
- Ны аткрою! Нильзя!

Комбат дошел до точки кипения.
- Исмаилов, блять, ты считать умеешь, гондон рваный?!
- Умэю!
- Шесть плюс четыре сколько будет? Десять?
- Нэт!
- Ну! Ну, сука! Выдрочу щас! Уебище пятнистое! Слышь, харя!
- Слышу, таварыщ майор!
- Дверь открывай, сука сраная!
- Нэ аткрою!

Макс затаился в дежурке, давя хохот.
Комбат принял единственное на тот момент правильное решение.
- Слышь, воин, ибена мать! У тебя на руках сколько пальцев?
Исмаилов надолго замолк.

- Ты чо там - уснул, грызло?
- Дэсят, таварыщ майор!
- Ну слава тебе, Господи, хоть в этом ты с Аллахом скоординировался. Исмаилов, сволочь!
- А?
- Сожми кулаки, уебище! - комбат начал повторяться в эпитетах. В обычном состоянии он себе такого не позволял. Но в экстренных случаях словарный запас у него сокращался.
- Ну, сжял!
- Отогни шесть пальцев!
Исмаилов снова замолк.
- Ну? Отогнул?
- Атагнул!
- Теперь еще четыре отогни, гнида горбоносая! И посчитай, сколько получилось!

Исмаилов снова замолк. Комбат терпеливо ждал окончания вычислительного процесса.
- Вай, таварыщ майор! Сычас аткрою, таварыщ майор! Сычас!

Комбат дождался, пока Исмаилов отодвинет засов, спокойно зашел в казарму, взял своим кулачищем Исмаилова за камуфляжную куртку на уровне верхних карманов, поднял на уровень своего лица и стал методически стучать его спиной о стенку.
- Дежурный!
Макс появился из дежурки.
- Товарищ майор, дежурный по батальону сташ прапщ Лукьянов!

Комбат отпустил Исмаилова и тот, поднявшись с пола, исподлобья смотрел на обоих начальников.
- Лукьянов, завтра наряд не сдадите до тех пор, пока эта сука не сдаст мне зачет по таблице умножения. И не приведи Господи, он ее не сдаст - на вторые сутки пойдете.
- Есть!

В полвосьмого утра они плотно сидели на таблице умножения на три.

54

Собственно, на историю это не особо тянет, но вот вспомнилось.
А дело было в 89-м году или когда-то тогда. Это когда масло сливочное по одним талонам, водка - по другим, вино - по третьим, пиво -... нет, пиво не по талонам. Его просто не было. И в ответ на просьбу на улице дать закурить легко можно было получить в морду. Кстати, именно  тогда я впервые услышал, как хорошо одетый человек на питерской остановке сказал другому, совершенно не знакомому, который собирался сесть в автобус:"Дай ДОКУРИТЬ!" И никто удивленно не поднял брови, никто брезгливо не сморщился. Короче, то еще время было. Жил я тогда от предков отдельно (это важно!), в коммуналке, немножко работал, мотался в наш студ. театр сочинять знакомому режиссеру музыку к его спектаклям и вообще все было как-то серо.
Так вот, встречаю я как-то в нашем театре своего товарища, Стаса. Ну, поболтали, кофе выпили, туда-сюда. Талоны на водку остались? Нет... Ну, где-то раздобыли один талон. На поллитра всего-то. Даже грустно стало, но делать нечего. Я и говорю, Стас, говорю, поехали пить ко мне.  Вернее, к моим предкам, они сейчас уехали в деревню, их квартира пустует. Там, говорю, и переночуем. Это я к тому, что Стас кантовался на жутких нарах в подсобке театра, без окон, видом и размерами напоминавшей гроб. Стас и согласился, чего не поехать? Приезжаем, настроение, подчеркиваю, серое, я открываю дверь. Предков, понятное дело, нет, проходим в квартиру. Тут я думаю - быстренько сейчас постелю постель Стасу на диване, чтобы потом не отвлекаться, а там и выпивать сядем. Где у предков белье постельное? Кажется, вот в этой нише... Открываю... и ох@еваю. Стас мне что-то из кухни бубнит, но ответить я не могу, издаю только мычание и маты... Стас прибегает и впадает в то же состояние.
Представьте себе: глубокая (полметра) полка, шириной метра полтора, антресоли в нише, над полками с бельем. Заставлена водкой. ВСЯ! РАЗНОЙ!!! Любой, блин!!!! Перцовка, Столичная, Сибирская, Посольская, Московская с винтом! Бутылок пятьдесят, не меньше. Даже сейчас  слюни текут.
Просто предки мои, не употребляя сами, НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ, аккуратно отоваривали водочные талоны. Год с лишним. На двоих. Представили? А я в это же время клянчил по вечерам водку по 20 рублей у подозрительных нервных таксистов, блин!
Вот воспоминание об этом состоянии, когда мы оба, от серой безнадеги в виде жалкой поллитровой перспективы вдруг вырвались на ослепительные просторы водочного беспредела, это пиршество духа, блаженство, упоительное величавое спокойствие от обладания несметными  окровищами и подвигло меня на изложение этой истории. Так, наверно, чувствовал себя нищий грязный Али-Баба, когда перед ним раскинулись богатства разбойничьей пещеры!..
Как же мы тогда нажрались, вспомнить приятно!.. Да, кстати, когда мы трясущимися руками потянулись за первой из этих бутылок, мы ее уронили и разбили. Но даже не расстроились. Просто вытерли пол и взяли другую.

LORD

55

История про сторожа склада компьютерной техники

Итак, середина 1990-х. Для нас, студентов дневного отделения слова «трудоустройство», «серьёзный заработок», «зарплата» были недостижимой мечтой. И сколько бы мы не писали всевозможных резюме и не ходили на собеседования — никто нас не хотел брать даже на маленькие подработки. А про то, как было жить на стипендию рассказывать не буду, кто не жил - не поймёт, а кто жил историю эту забракует, как особо грустную. Крохи дополнительных денег тогда для нас приносили исключительно репетиторство и изготовление курсовых работ всевозможным остолопам, но редкое это было везение...

В такое-то время моему сокурснику Саньку необычайно повезло. Он устроился сторожем в фирму, которая завозила в Россию компьютеры. То есть мечта стала явью: ночью - сторожишь, а днём — хочешь гуляешь, хочешь идёшь в институт. И главное, впереди перспектива покупки всех благ цивилизации оптом: мы всем потоком пересчитывали его месячную зарплату в наши рубли и НЕ ПОНИМАЛИ, зачем платить столько, если бы даже за десятую часть той суммы любой из нас, бросив учёбу, переселился бы на тот склад на ПМЖ (эх студенческая бедность... можно махнуть хоть в Арктику, хоть в ящике под вагоном, лишь бы хоть немного заработать).

Только мечта рухнула у Санька уже недели через две. Сильно исхудавший он вернулся к нам, о работе, с которой сбежал, он высказался исключительно по-матерному. Оказалось, что каждый час ему, на специально выданный пейджер (кто не знает, это телефончик, который умеет лишь принимать своего рода СМС-ки) приходила схема обхода территории. Дойдя до указанной точки он должен был набрать на специальном пульте свой идентификационный код и идти дальше по схеме обхода. В случае, если он задерживался больше чем на пять минут, то срабатывала сигнализация (очевидно же, что сторож убит грабителями и с любимого склада вывозят компьютеры пачками!), в результате приезжала машина ВОХРа.

Работы сторожа, на которой нельзя было спать не выдержал ни один отечественный сторож (ни студенты, ни пенсионеры, ни рабочие, попавшие под сокращение) ни до, ни после Санька!

56

Про кота

Пусть будет сей рассказ примером
Что надо быть обученным манерам.

Жил кот в семье одной,
Детина килограмм под десять,
Точнее не скажу
Ни разу он себя не дался взвесить.
Ему умение всего одно
От прежнего жильца было дано
Кося большим зеленым глазом,
Кот ловко срал над унитазом.
И наполнителей производителей
Обогатить ни разу не пришлось;
Так повелось; В большой трехкомнатной квартире
Сортир-то был всего один,
И кот там жил, как господин.
Так прикипел душой к толчку,
Что продавав жилпрощадь эту
Владельцам прежним к счастьечку
Кота пришлось оставить (у туалету)

Жило семейство потихоньку,
И лишь одно их омрачало:
Любил к ним гость незваный приезжать.
Все вежливо терпели поначалу,
Но начал он надоедать.
Приедет - и живет себе полгода,
И хавку жрет чужую, хам.
В сортире он сидит часами.
Вот, например, приятно вам,
Когда туда хотите сами,
Но попу сжав, приходится вам ждать,
Когда же гость ваш выйдет, б..ть.

Особо кот страдал, конечно,
Ведь занимали его дом,
Он гостя просто ненавидел,
И сдерживал себя с трудом.

В один прекрасный летний день
Наш гость один остался дома,
И по привычке, вам знакомой,
Решил в сортире посидеть.
А надо вам сказать, что срать хотеть
Давно он начал очень сильно
Ведь кушал все-таки обильно.

Дверь туалета он открыл:
Там кот сидел на унитазе,
И никакой, пардон, заразе,
Он места бы не уступил.
"Ну котик, милый, дай покакать!"
Наш гость почти уж начал плакать,
Решил-таки котяру снять.
Что было дальше, нам ль не знать:
Все десять килограммов туши
Рванули в бой и впились в уши.
Кот на когтях повис на теле,
А это, сука, больно в самом деле.

Кот отомстил - а что наш гость?
Он больше ни ногой в квартиру эту.
Гость этот был, как в горле кость.
Пусть срет теперь в чужие туалеты.

57

учился я в сельхоз институте на ветеринарного врача. летняя сессия
подходила к концу сдавалась относительно неплохо, хотя голова была
забита несколько другим: -лето, жара, море, ( байкал) солнце, вода, а
тут какая-то сессия прицепилась, но сдавать надо так как больше половины
уже проучились и в армию топать не охота.
Друг мой, городской парень( назовем его вова) жил в центре в частном
секторе и попросил меня помочь ему забор поставить, одному то не
сподручно да и я парень деревенскии....
говно вопрос вова! тока бы пивка и досок хватило- заявил я закадыке
говно вопрос Петя( назовусь так) пиво с досками в достатке.
начали загораживаться от враждебного мира обильно смачивая процесс
пивом( жара за 30 гр всетаки) и к 9 вечера забор стоял красивый и
деревянный.
надо было его обмыть, а как же иначе, вдруг не обмытый упадет еще, пошли
гулять по городу и пить пиво.
Забыл сказать что наутро надо было сдавать экзамен по клиндиагностике
С/Х животных. вообщем загрузились мы сним такчто на экзамен утром
проспали часа на 3 Это была присказка, а вот теперь сама история
Бошка болела, ноги ватные, во рту кошки ночевали, как с таким грузом
идти на экзамен? подошли к группе, все в шоке- говорят мол профессор
зверствует, тока 5 человек прошло.
почесали мы с вовой репу да делать нечего -перездать то можно если пару
словиш, а если не пришел на экзамен то тут могуть быть проблемки.
Справедливости ради замечу что препод был хороший добрый требовательный
мужик, настоящий Айболит деревенски, заучников не особо жаловал просто
принимал по книге и все, подхалимов не любил, а с нормальными парнями и
девченками добро общался. хороший такой мужик -деревенский. Да еще
выпить любил но разума не терял никогда.
так вот зашли мы с вовой на экзамен, положили зачетки и на последние
парты якобы спать. думали по паре словим подлечимся у ларька да и о
пересдаче будем кубатурить, Короче вова засыпать начал а мне сидеть в
таком состоянии шило, тяну руку и прошусь отвечать без подготовки, думаю
сразу презнаюсь и все. сел перед профессором положил билет и, о чудо, в
кабинет залетает студент -подхалим и ставит перед профессором бутылку с
прохладной чистой вкусной минеральной водичкой, у того аж глаза
заблестели. АГА, подумалось тоже видать вчера профессор забор делал.
- погоди- говорит, открывает бутылку и начинает жадно пить, смачно так
как верблюд после пустыни, у меня аж голова закружилась. Ставит бутыль
на стол, глаза повеселели, смотрит на меня и говорит - как тебе,?-
плохо- отвечаю. -тогда пей...- и взглядом на бутыль показывает.
не колебаясь выдул наверно с пол титра одним глотком, поставил на стол,
а профессор мне и говорит - а теперь как,? - хорошо отвечаю.
- Хорошо.... , так и запишем -и ставит в зачетку хорошо. я чуть со стула
не упал. говорю не один я, другану закодычному тоже плохо где он, зави
его сюда..- подходит вова, разговор наш он слышал - тоже пить? -ПЕй .
пьет и вова, а препод спрашивает мол как тебе то вовочка
- Отлично, орет довольный вовочка
- врешь, сказал профессор, тебе тоже хорошо.
ставит оценку и отдает нам зачетки. надо ли говорить что последний
экзамен. впереди лето. и за такой подарок уважаемому учителю
лекарственный пакет с колбасой и чем погорячее был презентован.( не
взятка) настоящий преподаватель, спасибо ему.
п. с. да работаю то я по специальности...

58

Наших куда только не заносит. Такие случаются кульбиты – сочинить даже в
пьяном угаре невозможно.

Жил-был тихий мальчик, студент физфака Боря Гофман, условно-русский из
приличной еврейской семьи. Обитал в московской общаге, потому что
приехал на учебу откуда-то не то из Черновцов, не то из Винницы.
Скромный юноша. По гулянкам не шлялся, в студенческих попойках замечен
тоже не был. Учился себе потихоньку.

В это время в университет прибывает группа американских стажеров. Начало
девяностых. Перестройка! Только-только разрешили в вузы пускать
иностранцев из не особо дружественных нам западных стран.

Вроде как для дальнейшей интеграции и в сугубо мирных целях. Боря к
москвичам-то толком присмотреться и привыкнуть не успел, а тут настоящие
живые американцы. Любопытство победило природную робость, и впервые за
три года обучения он выбирается на какой-то студенческий сходняк, где
происходит братание двух держав. Народ пьет, поет, танцует, слегка
фарцует, а кто-то уже и целуется. А Боря, не умеющий ни того, ни
другого, ни третьего, оказывается оттерт куда-то в район кухни, где ему
поручают ответственное дело в виде грязной посуды и сбора мусора.

За этой бытовой прозой его случайно замечает американская барышня, и
Боря западает ей в душу своей невероятной хозяйственностью и
домовитостью. Знакомятся. Начинают общаться. И он нравится ей все больше
и больше: не пьет-не курит, под юбку не лезет, яичницу сам готовит,
водит в музеи. Полгода плотного общения, и барышня отбывает в родные
американские штаты абсолютно влюбленной и покоренной. Да и Боря охвачен
романтичными чувствами и негой. Дальше происходит переписка, обоюдные
объяснения на смешанном русско-английском сленге и, как апофеоз -
решение пожениться. Поскольку студент для этой цели по-быстрому
смотаться в Америку никак не может, барышня, путем сложных шахматных
комбинаций, выколачивает русскую визу и едет к своему жениху, чтобы
скрепить чувство узами законного брака. Ну, само собой, начинается
хождение по инстанциям, пинки, отфуболивание от одного ответственного к
другому, в общем, нормальный наш сюр, без которого даже и жить было бы
неинтересно.

Но эти двое молоды и времени впереди у них навалом. Короче говоря, они
все преодолевают, таки сочетаются законным браком, и новоиспеченный муж
в обнимку с американской женой отбывает по месту своего нового
жительства. На север Аризоны, на территорию резервации индейцев племени
Навахо. Потому что любимая оказалась индианкой. И папа ее был индеец. И
вся родня тоже. Но Боря такой ерунде значения не придает, подумаешь,
удивили, он и сам представитель не менее угнетаемой нации. В общем,
живут –поживают. А через какое-то время тесть, который был - ни много-ни
мало - вождем племени, помирает. Поскольку наследников мужского пола он
не оставил, то, согласно обычаям, титул вождя был передан мужу старшей
дочери.

Так простой советский еврей Боря Гофман стал вождем индейского племени.
Мало того, благодаря стараниям соплеменников, получил место в палате
представителей. И снискал славу пламенного борца за права индейцев,
потому что в каждой своей речи с чувством говорил о том, как обижают его
народ:

- А ведь именно мы, -всякий раз напоминал он публике, -являемся
коренными жителями Соединенных Штатов Америки !

59

Из истории русского пьянства.

Вторая половина 90-х годов. Как тогда пили, это уму непостижимо. Кто жил
в то время, тот помнит.

Я находился в длительной командировке, работал в строительной
организации и жил вместе с семьей в небольшом старинном городе
Серпухове, не так далеко от Москвы.
Строители, как известно, много пьют, но просыпаются рано. Однажды утром,
затемно, на автомате собираюсь на работу. Мысли – как облака стоят или
плывут в неизвестном направлении. Отдаю себе отчет в том, что чувствую
себя хорошо, руки не дрожат. Это значит, что еще пьян, похмелье не
наступило.
Вспоминаю, что мне приснилась Таня. Вместе учились в институте, я был
влюблен, но она взаимностью мне особо не отвечала, она дружила со мной.
Какая была история, какие чувства! Потом, как водится, разошлись наши
пути-дорожки. Сколько раз я мечтал её разыскать, просто увидеть,
поговорить. Похвастаться своей карьерой. Но я уже женат, родился сын.
Здравый смысл подсказывал, что не нужно её разыскивать. Не нужно и всё
тут.
Вскоре пришло в голову и объяснение, почему Танька приснилась – её отец,
хороший добрый неудачник, из этих мест. Царствие ему Небесное. Мы даже
как-то собирались поехать сюда.
За весь день я ничего спиртного не пил. Кружка пива за обедом – не в
счет. Надо утром ехать за рулем в Москву на еженедельный отчет. В дороге
и у начальства нельзя быть похмельным. Гаишников, к слову сказать, тогда
не боялись.
Как я себя плохо чувствовал! Как я понимал тогда булгаковского Степу
Лиходеева, которому Воланд сказал: «Вставайте, иначе я буду стрелять!»
Как известно, Степа ответил ему: «Стреляйте».
Меня всего колотило. Руки, лоб и остальные части тела были мокрыми и
липкими. Прихожу с работы домой. В гостиной сидит Татьяна, у неё на
коленках – мой сын, рядом моя жена, пьют чай. Таня и моя жена никогда не
были знакомы.
Воланд тогда не стал стрелять в Степу Лиходеева. Он мановением ока
переместил его из Москвы в Ялту.
На мое появление компания не обратила особого внимания. Мне кивнули и
продолжали пить чай.
У Булгакова герой, попав неизвестным образом в Ялту, стал суетиться. Как
известно, его поймали или он сам пошел в милицию, откуда стали поступать
нервозные телеграммы. Я не стал суетиться, а сдерживая дрожь во всем
теле, выложил на стол покупки из магазина. К чаю. Присел за стол на
краешек диванчика, выдержал паузу и, как мне казалось, невозмутимо
сказал:
- Ладно, завтра рано ехать. Пойду, отдохну.
Схватившись ха стол, я уже привстал, чтобы уйти. Но мне сказали:
- Эй, гражданин, обождите. Разговор есть, отнимем у начальства немного
его драгоценного времени.
Было это сказано, конечно, в резко издевательском тоне.
Я не мог ни думать, ни тем более продолжать какой-то непонятный мне
разговор. Мне вообще все было непонятно в этой истории. А моя
невозмутимость – это плод моей почти железной воли.
Поскольку я уже начал вставать, делать обратное движение вниз на диван
было расточительно, я боялся упасть. Поэтому прошел к серванту, достал
ликер Амаретто, в то время популярный напиток, фляжку водки и лафитники.
Черт с ней с Москвой и начальством, никуда они не денутся, а я никуда не
поеду. А я сейчас помру или сойду с ума или одновременно то и другое.
Из последних сил, сдерживая дрожь, я разлил напитки, «за встречу!».
После третьей рюмки я пришел в себя.
Воланд, кстати, тоже налил Степе Лиходееву для поправки. Иначе бы
разговора не получилось.
Мне повезло гораздо больше, чем директору варьете. Передо мной сидел не
черт в человеческом обличии, а две прекрасные женщины и ребенок, очень
близкие мне люди. Оказывается, Тане для мужа нужна какая-то справка в
институт из строительной фирмы, что он там работал, какое-то время.
Оказывается, Таня случайно узнала, что я проживаю в Серпухове, вчера уже
приходила. Но я был в таком состоянии, что ничего не помнил. А потом
решил, что она мне приснилась.
Справку Танинному мужу мы сделали, впоследствии устроил его на работу в
эту строительную компанию. Таню я больше не видел. Я бросил пить в 2003
году. Почти 8 лет назад.

60

Этот весьма необычный корабль–музей каждый желающий может увидеть
в уютной гавани около моста Саутуорк в Лондоне. Там же можно
найти и табличку, на которой коротко описана причина его пребывания
здесь. Так вот, легенда о Мэри Овери.
Легенда гласит, что давным–давно, в 10 веке, когда римляне уже ушли, а
российские олигархи еще не появились, жил–был в Лондоне мужичок по имени
Джон Оверс. Зарабатывал он тем, что на своей личной лодке перевозил
через Темзу пассажиров. А поскольку дело это было прибыльное, к старости
он нажил себе состояние и отстроил поместье на южном берегу. И была у
него дочь, Мэри. Дочурка была не ахти, но с таким приданым и из кобылы
можно было невесту сделать. В итоге папаша согласился отдать ее замуж за
самого настойчивого кавалера и назначил день свадьбы.

Все бы ничего, но, будучи человеком бережливым и жадным, Оверс придумал
хитрый план, как сэкономить на свадьбе. Он решил инсценировать свою
смерть, чтобы на протяжении нескольких дней вся родня и прислуга
неистово скорбили по нему и постились, оставив, таким образом, еду и
бухло на свадьбу. Но коварный план дал трещину: вместо того, чтобы
поститься, вся эта братия устроила эпическую пьянку и дискотеку, с
блекджеком и шлюхами. Увидев это, старина Джон пришел в ярость и
выскочил из кровати, на которой доселе он косил под мертвого.
Все конечно перепугались, а один особо ретивый слуга, не долго думая, с
воплем «Изыди, нечистая сила!» схватил весло и саданул ему по макушке.
Дальнейшее развитие сюжета достойно экранизации братьев Коэнов.
В отчаянии молодая невеста сообщила горестное известие своему жениху,
который так обрадовался, что сломя голову поскакал присваивать себе
имение, упал с лошади и сломал шею.
Тут–то бедная Мэри окончательно расстроилась, продала имение и на все
деньги отгрохала монастырь, ныне именуемый Southwark Cathedral, в
котором и прожила остаток своей жизнь, так и не вкусив сладкий плод
любви.
Что же так тронуло меня в этой истории? Пожалуй, это простая мысль о
том, что везде и во все времена в мире хватало полоумных идиотов, но,
вопреки их феерическому долбоебизму, наша цивилизация еще жива, а на их
месте появился вот такой симпатичный кораблик. Да и монастырь тоже. Все
не так плохо, как нам иногда кажется, друзья!

61

ГУСЬ-ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ
Произошла эта не знаю уж насколько смешная, но точно какая-то
ненормальная история году в восемьдесят четвертом, числа 25 декабря. К
нам в город проездом из деревни заглянул дед-ветеран и вручил новогодний
подарок. Казалось бы, очень славно, рождественско-новогоднее умиление и
так далее. Все бы так, если бы подарок был более-менее привычным. Но я ж
сказала, дед ехал из деревни и вдобавок умудрился отличиться. Короче,
под новый год мы получили настоящего живого… ГУСЯ!!!
Большого и толстого, между прочим. Гусь сходу оприходовал нашу
единственную комнату под персональный птичник и стал вести себя так, как
привык в деревне – то есть жить, жрать и, пардон, срать. Причем везде и,
такое впечатление, непрерывно, судя по количеству выгребаемого «гуано».
Тут может возникнуть вопрос – а чего живность не прирезали сразу, так
сказать, сходу – и в казан? Очень просто: в нашей тогдашней «однушке» на
пятом этаже хрущевки порезать птичку было банально негде: квартира
размерами напоминала купе, особенно в пересчете площади на количество
душ населения. Папик задумал свезти гуся в выходной к теще, в частный
дом, и свершить акт гусеубийства там. Итого – ждем выходных.
Но до сего времени птичку (немаленькую, кстати, кто качественного гуся
видел, поймет) нужно было где-то держать; наконец ее выставили на
балкон. Балкон имел частичное остекление, и чтобы птиц не вспомнил о
своем перелетном прошлом, он был привязан за ногу бельевой веревкой.
Гусь не расстроился – его кормили и иногда даже справлялись, как он себя
чувствовал, а потому деревенский подарочек продолжал свою миссию – то
есть жил и жрал. И срал, разумеется.
Но не только! Он еще и гагакал. Мы как-то особо не слышали подобных
звуков, разбегаясь с утра кто в школу, кто на работу, а вечерами гусь
благоразумно помалкивал. Но вот как-то поутру мать встретила соседка
снизу – абсолютно городская женщина – и с совершенно потерянным видом
поведала, будто периодически слышит, как «утка квакает, и громко так!»
(текст приведен дословно). Мать не стала выдавать тайны, ибо в те
времена не приветствовалось держать в квартире животных солиднее
канарейки или рыбок.
На следующий день соседка снова встретила мать. Глаза соседки
разбегались по сторонам в поисках скрытой истины, которая где-то рядом,
но хозяйке этих самых глаз упорно не показывается. «Ну квакает же, ирод!».
Мать посмотрела на женщину, как смотрят на неизлечимого больного, но
замок со рта не сняла.
На третий день случилось так, что мать попалась несчастной
галлюцинирующей женщине днем, когда у гуся проходил период звуковой
активности. «Вот! Зайди – слышишь? Ну, Нин, слышишь?!» Всё. Такого
душераздирающего зрелища, которую представляла из себя бедная соседка,
мать не выдержала и созналась в преступлении – а именно в наличии на
балконе гуся.
Дальше ничего интересного не происходило. Гусь благополучно дождался
своей очереди на маршрут «Теща-колода-топор-казан-желудки», Новый год
пришел и ушел.
А вот соседка до самого нашего переезда (еще около семи лет!) с нами не
разговаривала. И только в самом конце, когда нас ждала машина, чтобы
увозить вещи, сказала: «А я-то уже психиатричку вызывать собиралась…
Тьфу на вас!»
Мораль: верь себе, даже если поверить непросто.

62

ПРИНЦ
В нашей институтской общаге жил эфиопский принц. Ростом невысокий,
худенький, лицом похож на посмертную маску Пушкина, только цветом такой
черный, что аж синий...
Жил он скромно, не выделяясь, как и подобает наследному принцу. Но
все-все о нем знали и называли его по простому – принц.
От остальных иностранных студентов, Пушкина отличал только расшитый
золотом халат и царственная осанка.
Папа - эфиопский царь не особо баловал отпрыска деньгами. Может оно и
правильно.
Но любому принцу нужна принцесса и он выбрал своей смуглой губой не
дурой - самую красивую девчонку на курсе. Звали ее Света. С ее лица можно
было выпить любую воду, да и фигурка... как бы сказать: где нужно, там
было в избытке, а где не нужно, так там и не было ничего лишнего...
Света была блондинкой (это важно...).
Принц, не долго думая, прислал к красавице половину лицея своих земляков
Пушкиных и те договорились о первом свидании.
Хоть девушка - красавица и выше на голову своего кудрявого ухажера, но на
улице бушевали голодные девяностые, а тут живой принц и наследник, пусть
на вид и Пушкин, так что никто Свету не осуждал, наоборот молча
завидовали...
Долго ли коротко, но дело продвигалось к свадьбе и принц отправился в
Эфиопию на летние каникулы просить монаршего благословения.
Хоть чернее уже некуда, но из дома Пушкин вернулся чернее тучи.
Рассказал, что отец не верит в искренность их отношений и примет этот
брак, только когда Света родит ему внука.
Сказано сделано: вся общага гуляла на свадьбе принца. Хотя было не особо
весело: Девчонки завидовали невесте, а парни сами были готовы застрелить
и утопить Пушкина в Черной речке, уж слишком много сердец было разбито
этим мезальянсом...
После свадьбы молодые переехали в двухкомнатный питерский замок жены и
стали там жить поживать вместе с родителями Светы - в тесноте, да не в
обиде, но после получения наследства, семья намеревалась перебраться во
Францию.
Родила царица в ночь не то сына, не то дочь... Одним словом дочь, но
такую же черную как папочка. Без малейшего намека на питерскую кровь. Но
дочь – это всего лишь дочь, а эфиопскому царю нужен был сын, с дочкой к
нему за бабками даже и не суйся.
Пока супруги корячились над организацией сына, мы все окончили институт
и разъехались.
А недавно я сгонял в Питер и встретил свою одногрупницу - подружку
Светы, от нее и узнал продолжение этой душещипательной истории: Света
родила своему принцу вторую дочь, назад дороги не было – нужен был
племенной сын и о чудо – третьим родился сынок и наследник!!!
Только вот беда – с наследством вышла заминка. Принц признался, что он
ни хрена не принц, и никогда им не был. В золотом халате похож конечно,
но не более того...
Света высказала оригинальную мысль, мол ты, уродец, мне всю жизнь
испоганил и выставила Пушкина за порог.
Но через полгода, она поняла, что устроить личную жизнь с тремя столь
оригинальными для нашей местности детьми, не так уж и просто... Пришлось
пустить бедного Пушкина обратно.
Так и живут – хлеб жуют...

12

Партнеры

Реклама