1.

Заехал утром в парк перекурить перед работой. На главной липовой аллее обогнал высокую мадам, издали и со спины еще насторожившую тем, что мирная бабулька на лавочке и встречная бегунья вдруг бросили на нее взгляды, полные раздраженного омерзения. Когда они разминулись с мадам, выражения лиц к ним вернулись нормальные.

- Что не так с этой мадам? - удивился я мимоходом, заложив круг по прудам и любуясь солнечными бликами. Я ее только со спины успел заметить. Ну, смартфон в руке, породистая мохнатая собака на поводке, жарко ей наверно. Сама мадам была одета как крутая спортсменка в жару, ничего лишнего, ремешки поперек тела. Вылетев вновь на главную аллею, заметил бегунью, успевшую описать круг по своей траектории, бабульку, окончательно задремавшую на лавочку, и вяло бредущую мадам в ремешках. Глянул на нее внимательнее - мадам уткнулась в какое-то видео с брезгливой, полной раздраженного омерзения гримасой. Потом тем же взглядом наградила встречного старичка с палочкой. Он очнулся и состроил ей такую же рожу.

- Так! - подумал я, несясь в найденное самое ветреное и тенистое место для перекура - это мир теории относительности! Результат наблюдений зависит от наблюдателя! Что видит эта бегунья, эта бабуля и этот дед? Прекрасный парк, в котором есть тень, ветер, цветы и воды, и на миг попалась на глаза какая-то раздраженная омерзительная баба. Что видит сама мадам? Мир, в котором все человечество глядит на нее с раздраженным омерзением. Тут впору и свихнуться.

Люди вообще сильно зеркалят. Вот несусь я, к примеру, распаренный из бани, морда счастливая, энергия прет, и люди отвечают такими же взглядами. А если хмур, так и глядят хмуро. А что, если сломать матрицу, в которую угодила эта несчастная мадам? Стать зеркалом, которое отразит не ее собственную злобу, а мой внутренний свет? Я как раз в свежем пруду накупался с раннего утра, света во мне было много.

Остановился перекурить на плотине несколько впереди. При приближении мадам сказал ей доброе утро и улыбнулся. В ответ мне улыбнулась мохнатая собака на поводке, сама же мадам глянула на меня своим фирменным взором, полным раздраженного омерзения.
- У нас в парке не курят! - строго сказала она и брезгливо замахала рукой перед лицом, якобы отгоняя тянущийся от меня дым, что было особенно прикольно, потому что сигарета моя была электронная.
- Ну да. А еще у нас не перед носом третье кольцо, где коптят выхлопными газами тысячи застрявших в пробке автомобилей. И ветер от них, заметьте, в нашу сторону, через этот участок парка. Я тут курю из-за этого - фильтром защищаюсь от выхлопной вони, место красивое. Постою минуту и уеду. А вы тут чего гуляете? Себя не жалко, так хоть пса не травите. И смартфон этот. Вы знаете, что при просмотре видео он за час излучает энергию, достаточную, чтобы стокилограммовую тушу поднять на высоту 80 метров? И глаза зачем портите, смотря на экран при ярком солнечном свете? И псу почему бегать не даете? Хотите свежего воздуха - езжайте в Сокольники, я только что оттуда.

Мадам стала похожа на Медузу Горгону.
- Вы что это себе позволяете? Вы почему меня оскорбляете? Вы что, намекаете, что я полная дура, что ли?

Воистину, люди строят себе ад сами - сначала изнутри, а потом и снаружи. Из любого подсобного материала.

204 +

2.

Это не совсем история, вернее, совсем не история, а так, путевые заметки. Но на актуальную тему государственного языка и его использования. В Республике Ирландия государственных языков два. Первый — ирландский, его ещё называют гэльским или кельтским. Второй — английский. Два государственных языка — дело, в общем-то, неудивительное, вон в Швейцарии их целых четыре. Но тут есть интересный аспект: английский — это язык бывших оккупантов! Период английского владычества ирландцы вспоминают с болью и возмущением: ирландцы не могли владеть землёй в собственной стране, не могли исповедовать свою веру. Популярный сувенир в наши дни — распятие с укороченными сторонами креста и, соответственно, руками Иисуса. Выглядит странно, но такое распятие легко можно было спрятать в рукав. Ирландцы не раз восставали, но все попытки сопротивления англичане топили в крови. В ходе визита в Ирландию королева Елизавета II извинялась перед ирландцами за всё, но, по мнению большинства населения, извинялась недостаточно. Так вот: для большинства ирландцев именно английский язык является родным! На нём говорят дома, на работе, на нём вещают телеканалы. Газеты в киосках, книги в книжных магазинах, фильмы в кинотеатрах — всё на английском. Конечно, на ирландском тоже есть и книги, и телеканалы, но их ещё надо поискать! Ирландский можно кое-где встретить: названия железнодорожных станций на двух языках, официальные объявления, например, по поводу коронавируса и социальной дистанции — тоже. Ирландский изучают в школах, но это не основная дисциплина, мотивации к изучению этого языка у школьников немного. Хотя знание ирландского может помочь с профессией переводчика — в Евросоюзе ирландский входит в число официальных, поэтому все документы евробюрократов переводят на этот язык.
Мёртвым языком ирландский не назовёшь: в отдалённых от столицы регионах есть места, где он используется, там можно на улице услышать, как родители на этом языке говорят со своими детьми. Обычно на въезде в такие коммьюнити есть таблички, извещающие о том, что здесь говорят на гэльском. Это не значит, что с английским тебя проигнорируют, ничего подобного, все его знают и говорят свободно, речь всего лишь о том, что в магазине или в кафе ты можешь говорить на первом государственном языке, и тебя поймут (в других местах вряд ли).
Энтузиасты ратуют за более широкое использование гэльского, пропагандируют язык, проводят агитационные мероприятия, но речь о том, чтобы как-то принудительно ограничить использование английского не идёт: все нормальные люди, идиотов нет.
И что я вам скажу — в страну приезжает много трудовых мигрантов, и это не арабы с африканцами, это представители европейских стран, которых привлекают процветающая экономика, благоприятный климат (инвестиционный и в смысле погоды), полное отсутствие социальных и природных катаклизмов, ну и, не в последнюю очередь, комфортная языковая среда: английским языком более или менее владеет почти каждый образованный человек.
И вот ещё вроде вишенки на торте: если соотнести с количеством населения, то Ирландия впереди планеты всей по числу нобелевских лауреатов в области литературы. Нечего и говорить, что все эти лауреаты писали именно на языке оккупантов.
Вот, как-то так.

253 +

3.

… Когда в доме пожар, инстинкт заставляет женщину спасать то, что ей всего дороже. Замужняя женщина бросается к ребенку, незамужняя хватает шкатулку с драгоценностями. ... Теперь мне ясно, что для нашей леди в доме нет ничего дороже того, что мы ищем. Она бросилась спасать именно это…
Артур Конан Дойл. Записки о Шерлоке Холмсе. Рассказ «Скандал в Богемии».

Благородный Сэр, Артур! Мне безумно жаль, но сегодня великий дедуктивный метод Шерлока Холмса потерпел фиаско в нашем Торговом центре.
Мы приятная пара, одеты хорошо (это для понимания ситуации).
Поднимаемся на эскалаторе. Впереди нас Леди, все дорого-богато. Дама взахлеб разговаривает по телефону. С ней девочка в модном пальто, лет трех, на которую внимания уже не хватает. Даже за ручку кроху не держит.
Перед самым выходом с эскалатора малышка упала на ступеньки!! Дама это видит и …. продолжает разговаривать по телефону.
Девочка испугалась, ударилась….
Бросаем пакеты, муж первый подхватывает ребенка и все благополучно выходим. Ты как?… Где больно?
Женщина поворачивается и орет на нас во все горло:
- Не надо хватать мою дочь за одежду, она очень дорогая!!!!
Мы только через минуту понимаем, ЧТО для нее самое дорогое.

293 +

4.

Эта история произошла в Швейцарии. Сам я конечно свидетелем не был, но как говорится, слухами земля полнится, поэтому эту историю услышал. Расскажу и вам.
Все началось с того, что в горах оказалась группа туристов. Такое иногда бывает. В какой то момент, они посмотрели налево, направо, взад и вперед и увидели кругом одни только горы. Осознав, что заблудились. Для них это был шок. Они же не знали, что в горах столько гор. Связи нет, жрачки нет, да вообще ничего нет, только горы. Уныло привалившись к камню они уже готовились к своей кончине, но вдруг...
Он шел гордо, хвост трубой. Презрительно посмотрел на туристов и проследовал дальше.
-Господа! - взревел один из туристов, - а кот-то домашний! Надо идти за ним, он обязательно выведет нас к жилью и еде... - Последнее слово он договорил с трудом, так как слюна заполнила всю полость. Но его и так поняли.
Народ ломанулся за котом. Тот посмотрел на эту шоблу опасливо и добавил шагу. Туристы тоже добавили, чтобы не потерять его из виду. В общем, на последнем спуске к швейцарскому аулу, все набрали уже приличную скорость. Впереди несся кот с вылупленными глазами от ужаса, а за ним гомонящая, утирающая пот и перекликающаяся толпа. Местные как только увидели такое представление, лавину несущуюся с гор прямо на них, попрятались по своим юртам или как там они у них называются. Короче назревала паника, типа: « русские пришли!». Ну а кого еще в Швейцарии бояться, тем более в горах. Кот несся к вигваму или как там это у них называется из последних сил, в толпе силы тоже кончались. Хозяин избушки закрылся и искал ружье, которого у него, кстати, отродясь не было. Не найдя, пошел сдаваться, выкинув белый флаг и что-то еще. Но выйдя увидев кота ошалел и отбросив флаг схватился за кол от ограды.
-Кто этого полудурка привел!? - взревел он, забыв кто на кого нападает, - кто привел этого полудурка!?
Толпа отдышалась, отерла пот и охренела.
-Уважаемый! - выступил вперед инициатор, - зачем вы так говорите!? У вас очень умный кот. Он всех нас спас от лютой смерти. Без него бы мы все погибли! Мы пришли за ним и хотим отблагодарить вас. Сто долларов хватит? Франков к сожалению нет.
-Кто умный? - вместе со всеми охренел и хозяин, - Хакел что ли? - кот услышав свое имя принял гордую позу и пометил угол дома.
-Его зовут Хакел! - взвыл народ, - Слава Хакелу, нашему спасителю! Слава!!!
-Да этот полудурок все в доме зассал, по столу лазит, ночью спать не дает, чуть в аквариуме не утопился. От него одни неприятности, - произнес хозяин, но тихо и с большим сомнением в голосе. Сомнения добавили полученные им сто долларов, - Я вообще не знал как от него избавиться, но ведь в доме уже дышать нечем, да и аллергия у меня началась. Вот и попросил геологов, чтобы они его на вертаке за третий хребет забросили. Думал одичает, рысью станет или снежным барсом, а он вишь, домой приперся. Плохо без Вискаса видимо. - хозяин говорил еще и еще, но кто бы его слушал. Туристы ликовали, повязав Хакелу бантик и громко скандируя — Слава! Слава! - Хозяин пощупав и посмотрев на свет сотку, убедившись в ее подлинности, прокашлялся и крикнул уже громко. - Слышь, народ! - все поутихли немного. - Когда в следующий раз в горы пойдете, возьмите лучше мою собаку. Она может не так умна как Хакел, но каждый день выгоняет в горы моих баранов. И пригоняет тоже. И ни одного барана, заметьте, ни одного еще не потеряла. Да и стоит она всего полтинник в день.

323 +

5.

ВСТАТЬ! СУД ИДЕТ!

Субботним утром, когда машин на дорогах еще мало, Маша возврашалась домой из магазина. Осталось преодолеть последний 300хметровый отрезок между двумя перекрестками и развернуться... вон он, дом Маши, прямо напротив стоит. Она включала левый поворот, стоя на последнем перекрестке, когда услышала бибиканье. Глянула в зеркальце - на дороге пусто! Опять пробибикали. В кустах с правой стороны стоял спрятанный полицейский Форд. В нем завтракал полицейский. И махал рукой с чизбургером. Типа, направо сверните, гражданочка.

Маша свернула направо. Полицейский подошел и молча сунул в окно бумажку.

- Это мне? А что это?
- Вы скорость превысили. Это квитанция для выплаты штрафа.

И ушел, оставив Машу в полном недоумении. Дома она прочла бумажку. Там было написано, что превышенная скорость составляла 75 км/час на участке с положенными пятидесятью. Если согласны - поставьте галочку здесь. А если нет - вот тут. И ждите повестки в суд.

Естесственно, Маша не согласилась с тем, что какой-то дядька, спрятавшийся в кустах, оштрафовал ее, стоящую(!!!) на перекрестке! Отправила по почте твердое "НЕТ" и через несколько месяцев получила повестку в суд.

Я вот не знаю, как в России суды проводятся по подобному поводу, а в Канаде Машу пригласили к 9ти утра. Зал был полон. В основном, молодежь. Маша нашла свободное место где-то на галерке. Впереди нее сидел высокий, прямой как палка седой человек с бронзовым от загара лицом. Прямо профессор из Калькутты, - подумала Маша и сразу забыла про него, потому что в зал зашли какие-то тетки (одна из них было типа прокурором и представляла интересы полицейских, а вторая - секретарем) и приказали встать. Суд пришел. Судья был седым усталым человеком. Он уткнулся в свои бумаги.

Один за одним вставали и выходили вперед люди из зала и рассказывали свои истории. Девушка нагнулась поправить сандальку и поэтому не увидела стопа... Молодой человек оставил свою машину на месте для инвалидов и беременных женщин, потому что "жена рожала, а меня - за памперсами!" Опять девушка. Дала порулить своему парню, а он возьми и врежься в колонну на стоянке. Судья всех резал.

Время шло к обеду. И вот вызывают "профессора из Калькутты". Старик тяжело поднимается с кресла. У него, оказывается, на коленях огромный фолиант лежал! Тонна каких-то скрепленных бумаг! Судья кинул взгляд на его бумаги и подозвал секретаря. Они посовешались, пока дед вперед выходил, а потом говорят:

- Вы свободны.

Дед не понял. "Вы выиграли!" - повторил судья. "Можете идти!"

- Все свободны на один час! Суд удаляется на перерыв! - обьявила секретарь и они покинули зал.

"Вот я дура", - с тоской думала Маша, глядя на свои одинокие три листика в руке, два из которых, к тому же, были копиями первого. Надо было больше карт из Гугла распечатать! А она, увеличив, всего лишь тот злосчастный трехсотметровый отрезок распечатала и крестиком свой дом напротив обозначила. Ей дурость штрафа за превышение скорости на подьезде к пункту прибытия была очевидна!

Но судье, когда подошла машина очередь встать пред очи его, - совсем нет.

- Вы что-нибудь слышали о случае в Британской Колумбии в 1986 году? - спросил судья у Маши, получив в ответ ее круглые глаза. Там было нечто подобное. Оштрафованный за превышение скорости водитель не согласился с выписанным штрафом, подал в суд, проиграл, подал аппеляцию, опять проиграл... До Верховного суда дошел! И тогда нас собрали со всей страны на чрезвычайную судебную коллегию. И мы постановили..., - судья с сочувствием посмотрел на Машу. - Мы установили прецендент. В случае спора о скорости между водителем и полицейским, когда по-иному доказать ничего нельзя, мы принимаем сторону..., - он помолчал. - Сторону полицейского. Вы виновны.

И пришлось Маше оплатить не только чертов штраф, но и судебные издержки. Но зато она теперь знает, что на суды иногда полезно таскать огромные папки!

362 +

6.

СкАтина...

Через неделю после нас, вернулись последним катером с дачи соседи. И вернулись они без своего кота. Огромного, серого бандита без правого уха. Всё лето мы с ним воевали на даче. То он воровал у меня еду со стола, то копался в огороде. Короче говоря, привык я к нему. И когда увидел пару вернувшуюся без серого, то страшно расстроился и попросил жену пойти и безо всяких околичностей спросить, куда делся их кот. Всё оказалось именно так плохо, как я и предполагал. Кота оставили на даче. Я мучился и переживал до самого вечера. А потом набрал номер телефона начальника и попросил на завтра выходной. Жена тяжело вздохнула и сказала – Осторожно там. Попроси, чтобы лодкой перевезли. Погода не задалась с самого утра. Свинцовые тучи сеяли мелкий противный дождик, и ветер подгонял пожухлую и примёрзшую местами к асфальту листву. Я бродил по лодочной станции надеясь, что кто ни будь всё же соберётся на ту сторону за забытыми вещами. Но кто ни будь не нашелся. Нашелся здоровый мужик в сапогах сорок пятого размера. Он копался в моторе и что-то ворчал. Я объяснил ему что, забыл на даче очень важные, жизненно важные документы, и протянул ему пятьдесят долларов. Он опустил в карман бумажку и объясняя небесам всё про дачников, которые и голову забудут, спустил лодку на воду. Волны были очень приличные. Они плевались отчаянно холодной пеной, и грозились опрокинуть утлое судёнышко. Так что, через пол часа отчаянной борьбы с водной стихией мы оказались на берегу возле наших дач, и сопровождаемый напутствием угрюмого мужика о том, что за такие прелести не мешало бы набавить ещё двадцатку, я помчался к даче. Небо постепенно серело, и мелкий дождик переходил в ледяную крупу. Серый, серый, серый!- кричал я во всё горло, надеясь что он всё ещё жив. И Серый появился. Зябко поёживаясь и прижавшись к моим ногам он жалобно пищал. Я схватил его на руки и бросился к лодке. Подлетев к ней и прыгнув, я посадил кота рядом с собой. Угрюмый мужик вытаращил глаза и открыл рот. Но тут… Но тут Серый выпрыгнул из лодки и как-то стеснительно прижав своё единственное левое ухо к голове просительно и тихонько мяукнул. Потом развернулся и побежал назад. Стой, стой, стой, куда ты, черт возьми!- заорал я. Потом выскочил и не обращая внимания на маты, проклятия и обещания бросить нас к чёртовой матери я побежал за котом. Он нёсся впереди и я за ним, причитая и заламывая руки, и вдруг свернув налево он исчез в кустах. Подбежав и раздвинув ветки я увидел, как серый, одноухий кот прижался к маленькому черному котёнку. Котёнок был мокрый и отчаянно пищал. Серый виновато посмотрел на меня и мяукнул. Я опустился на мокрую землю и собрался взять в руки обоих. Но тут земля сзади загрохотала. Это угрюмый мужик топал своими огромными сапожищами, изрыгая потоки проклятий. Он возник у меня за спиной и вдруг затих. Потом совершенно спокойным и приятным на удивление голосом сказал – Давай, поторапливайся. Потому, что сейчас начнётся метель и всё снегом занесёт. Я поднял Серого и маленького черного котёнка, и мы побежали к лодке. Как мы перебрались на ту сторону реки, я не знаю. Наверное, Богу просто так было угодно, потому что вокруг ничего уже было не видно. Только угрюмый мужик вдруг сказал, перекрывая рёв мотора и воды – Скатина, ты, однако. Я смутился. Почему скатина?- поинтересовался я с опаской поглядывая на воду бурлящую за бортом. Значит, как получается-продолжал мужик. Ты меня обманул за документы и деньги всунул, а сам спасать кота ехал? Ты вроде как человек, а я нечисть какая бездушная получился? Так что ли? Так я же боялся, что вы откажетесь, а больше спасти его было некому объяснил я. Мужик замолчал, хмыкнул и мы пристали к лодочной станции. Потом он долго искал коробку для котёнка и выстилал её тёплым полотенцем. А когда я уже собрался уезжать, поблагодарив его, он сказал. Ты вот, чего. Не бывает так, что бы всё одному, а другому ничего. И подойдя к Серому обратился к нему с речью –Ты вот чего, ты иди ко мне жить. Я на рыбалку хожу. А ты кот справный. Правильный ты кот. Мужик, значит ты. Не бросил малыша. Кот посмотрел на меня, виновато мяукнув подошёл к угрюмому мужику и встав на задние лапы уперся передними ему в огромные сапоги. Мужик поднял его на руки. И большой серый бандит обхватил его шею своими лапами и прижался. Мужик отвернулся в сторону и дрогнувшим голосом целую минуту произносил только – ну, ну, ну… Потом придя в себя повернулся ко мне и сказал строгим, и удивительно мягким голосом – Я приглашаю вас, молодой человек, на следующие выходные на рыбалку. И подмигнул мне. А когда я приехал домой, и мы с женой ухаживали за черным малышом, она нашла под тёплым махровым полотенцем пятьдесят долларов. А на рыбалку мы теперь ездим постоянно, вместе с добрым, здоровым ворчуном. И что, что я иногда приезжаю не совсем трезвым и без рыбы? Рыбалка – она дело такое, житейское, я бы сказал.

(Copyright: ОЛЕГ БОНДАРЕНКО)

1236 +

7.

Как жить простому человеку

Еду в такси из загорода. Позвонила подруга, попросила проконсультировать по вложениям. Пообщались, ответил на все вопросы. Таксист пошутил на тему инвестиций, я ответил шуткой, дальше последовал классический вопрос про образование и заработок. Ответил так, что бы не обидеть и не вызывать удивление. Дальше последовала классическая фраза:
- А я вот плохо в школе учился. Не нравилось мне. Потом техникум, раньше строителем был, теперь таксую. Так что перспектив, сам понимаешь, никаких - впереди нищая пенсия, хорошо хоть хата своя в регионе осталась.
Прикинув оставшееся время до города, решаю помочь человеку:
- Хочешь, я тебе сейчас безо всяких инвестиций расскажу, как за 3-5 лет сделать хорошую карьеру, не меняя профессии?
- В смысле? В прямом. Но нужно будет усердно работать.
- Кем?
- Таксистом.
- Так я и так им работаю!
- Короче, объяснить тебе как начать жить лучше?
- Ну, давай.
Далее последовали очечные вопросы по заработку, расходам, загрузке рабочего времени и знакомствам с коллегами по профессии. После чего, учитывая опыт членов клуба, которым принадлежат парки такси, и зная среднюю загрузку машин, а так же ее особенности, я объяснил человеку, как этапно увеличить доход, купить на двоих - троих машину следующего класса, снова увеличить доход, выкупить доли у партнеров и далее пересесть уже на бизнес- класс, тоже в долях, и постепенно выкупить их. Я ничего не придумывал- просто приводил примеры водителей, работавших на моих знакомых, копируя их истории.

Водитель сопел, слушал, иногда задавая вопросы. Когда я закончил, он сказал только:

"Б..дь, какой же ты умный.... "

Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Выходя из машины, я ему сказал - "Главное начать делать, а не сидеть на жопе. Просто поверь."

Если честно - в этот раз я был уверен , что потратил время впустую. Есть такой типаж людей, которые считают, что им нихрена не поможет, и банально ленящихся что то начать. Но на днях я снова ехал в такси. И узнал водителя Камри. Прошло 2 года, и он успел сделать то, что можно было уложить в 5-7 месяцев. Но он НАЧАЛ, а я не старался впустую.

220 +

8.

«Участковый педиатр.
Три минуты славы - и увольнение».

В один прекрасный зимний день коллега-участковый с пятого участка, Ирина Львова (единственный на миллионный город и трехмиллионную уральскую область участковый педиатр - кандидат медицинских наук, и это в провинции то) спросила у меня, не хочу ли я съездить в Москву на какой-то слёт моржей Советского Союза.
Оказалось, что ее отец, Иосиф Ходорковский (даже не однофамилец ныне звучащего))) возглавляет нашу областную ассоциацию моржей, в одном из клубов которой я и сам плаваю и веду группы здоровых и больных детей.
Более того, мне, возможно, дадут там слово рассказать о нашем клубе.
А чего не поехать-то, интересно же!
Пошёл радостно к завполиклиникой, мол так и так, морж, группы детей, результаты, Москва, рассказ про нас, отгул за свой счёт...

Ага, щаззз, причём три раза...

Сначала меня попросили подготовить и показать «доклад».
Я все понял и сел его писать.
На следующий день, заслушав, вместе с завполиклиникой и заведующей моим вторым поликлиническим отделением, то, что я успел придумать и записать за час до «заслушивания», начмед-замглавврача, взяв брезгливо двумя пальчиками мой «доклад», скривила губки и процедила - и вот с этим (потрясая листиками доклада) Вы собрались выступать на весь Союз? И вот по этому (снова брезгливое потряхивание листиками и кривление губок) вся страна будет судить по нашей работе??

Я все понял и пошёл к главному врачу. Мужик молодой, вполне вменяемый, реально классный детский реаниматолог со «Скорой», был у меня наставником в интернатуре на цикле «детская реанимация», недавно назначенный нашим главным.
Он выслушал меня и так по-простецки по-свойски говорит: слушай, ну вот зачем тебе туда ехать? Ты же только для себя там пользу получишь. И пока я туповато размышлял, при чем здесь польза и что это такое, он задушевно добавил: а вот пусть завполиклиникой поедет в Москву, расскажет там о нас (нас??!)) и, вернувшись, пользу принесёт всему Ленинскому району.

Я снова все понял и пошёл брать билеты на самолёт, в пятницу вечером - в Москву, в воскресенье вечером - обратно, семинар как раз намечен был на субботу и воскресенье, но заезд - в пятницу днем.
По возвращению в поликлинику мне передали в регистратуре, что мне поставили две смены на неотложке, совершенно, конечно, случайно, но - в субботу и в воскресенье, причём «особо просили передать», что невыход - это прогул со всеми последствиями.

В очередной раз решив, что я снова все понял, я пошёл, сдал кровь, и попросил передать взад начальству - что у меня донорские отгулы, и что если нет моей подписи под графиком - всё начальство может ехать на этой неотложке куда считает нужным. Они ведь просто не знали, что административно-бюрократически-партийная машина по мне уже так прошлась ещё в институте, исключив пару раз из партии), что их мелкие гадости - это детский лепет по сравнению с праведным гневом райкома и обкома, есть тут у меня история про это).

Прилетел в Москву, добрался до каких-то Ватутинок, там санаторная общага и обшарпанный актовый зал.
С утра начался семинар. Президиум, как положено, и человек 70-80 в зале сидит, внимает.
Сначала профессора и академики что-то очень интересное и очень непонятное вещали, потом выпустили энтузиаста-моржа, который всех призывал немедленно лезть в прорубь. Потом снова пара профессоров с очень аккуратными рекомендациями и снова морж-энтузиаст с призывом всех и вся лечить только прорубью...
Кстати, тогда я впервые для себя уяснил разницу между фанатом и энтузиастом, про какую бы сферу деятельности речь не шла. Энтузиастам помогаю всегда, фанатов считаю чумными и заразными.
Когда очередь все-таки дошла до меня, я просто вышел на сцену и рассказал что и как мы делаем, кого из больных детей купаем в проруби, как это делаем, какие противопоказания и показания к этому учитываем, какие результаты, кто из врачей и родителей как к этому относится.
Вот тут я и узнал, что, оказывается, в теме «моржевания» бились тогда стенка на стенку консервативные врачи, с одной стороны, и ничего не боящиеся моржи, с другой.
А тут я, такой модный и красивый - и врач, и анализы делаю, карточки веду, - и сам морж, руки от пешни для колки льда как крюки уже.
Спускаюсь со сцены, подошли ко мне пара человек с вопросами, я предложил им в коридор выйти. Выходим, за нами реально ползала вышло, следующий выступающий сильно обиделся, говорят. Час я ещё отвечал на вопросы и рассказывал. Закончил, боевито поглядывая по сторонам, мол, кому ещё чего рассказать надо.
Тут ко мне подходят две женщины, одна из оргкомитета семинара и отводят меня в сторонку. Оказывается, готовится сюжет программы «Здоровье» для Первого канала, мне предложено дать интервью, если я, конечно, не против. Я против не был и меня отвели куда-то за угол, со словами - пойдём отойдём подальше, а то эти е№№натики сюжет не дадут записать.
Корреспондент попросила рожи не корчить, пальцем в носу не ковырять, смотреть на неё, а не в камеру и отвечать покороче, без занудства и по-простому, чтобы все поняли.
Через двадцать минут и три дубля вернулся я греться в зал. Еще сутки, до конца семинара, меня неоднократно ловили то одна сторона, то другая, с требованиями «объясни этим мудакам, что...», «ну ты же наш, врач (морж), скажи ты им, что...».

Вернулся домой, вышел в понедельник на работу, никто никаких предъяв не делает, но завотделением как-то нехорошо так смотрит, не по доброму...

Через пару недель всё взорвалось...

Сначала вышла моя статья в «Комсомольской правде», а это газета ЦК была, 44 млн экземпляров ежедневно, если не ошибаюсь.
Я ещё осенью сдуру туда письмо направил, с рассказом, как мы в институте отряд по работе в детском доме №3 города Уфы организовали. Перезвонила мне корреспондет Комсомолки Инна Руденко, что-то уточнила, съездила в Уфу, все проверила, отредактировала письмо - и вышел очерк на 2/3 полосы с моей подписью и местом работы.
А получить позитивную оценку в Комсомолке в те годы - это как бесплатный пропуск в первые ряды на Пугачеву/Лепса/Брежневу/Тимати/Моргенштолле или как его там, кому кто нравится, короче.
Прямо с утра из обкома партии звонят в горком - «молодцы! хорошо работаете! нас на самом верху заметили!». Радостный горком звонит в райком - «молодцы! нас на самом верху отметили!». Из райкома звонок главному врачу - «молодец! Хорошую смену воспитываешь! Нас аж из Москвы оценили!».
К обеду главный врач позвонил завполиклиникой...я не знаю, что он ей сказал, но любви у неё ко мне не прибавилось, ровно наоборот.
И буквально через десять дней, в воскресенье, по Первому каналу Центрального телевидения Союза Советских Социалистических Республик в самой рейтинговой передаче того времени «Здоровье» с Элеонорой Белянчиковой, сейчас даже сравнивать по смотрибельности близко нет ни передачи такой, ни ведущей, выходит то самое интервью со мной, шмыгающим носом на камеру и восторженно что-то там вещающего...
Обком звонит в горком...горком в райком...райком - главному врачу...тот, совершенно ахеревший - снова завполиклиникой...а её просто рвёт на части - это же о ней должны были сделать сюжет и показать по телевизору, это же она должна была поехать в Москву, это же ей должны были идти сейчас звонки с восторгами и пожеланиями, а не этому непонятно откуда приехавшему кудрявому высокому голубоглазому выскочке-участковому...

То, что меня начали травить не по-детски, я понял далеко не сразу, кроме вызовов-приемов-дежурств ничего вокруг не видя. Просто, когда вдруг на еженедельной оперативке коллега отказалась сесть со мной рядом поболтать, да ещё со словами - я чё, дура с тобой рядом садиться, чтобы меня вместе с тобой оттрахали...я, наконец-то, разул глаза и увидел, что все стулья впереди/сзади и справа/слева от меня пустые, хотя народу много, а зал - маленький.

Но уволится мне пришлось через три-четыре месяца, после истории с пионерским лагерем.
Но это уже другая история, чуть позже напишу, сейчас времени нет.

471 +

9.

Мы играли на похоронах и свадьбах.

Гитарист был алкоголиком. Басист курил запрещённые растения. Я увлекался грустными женщинами, а это хуже, чем пить и курить. Самой непорочной была вокалистка, единственная в мире латышка-негр Моника. Дочь олимпийского негодяя из Кении. Единственным, невольным её грехом был зад-искуситель. Сильно оттопыренный, в форме сердца, невероятной красоты. Он ломал судьбы и калечил психику. Мало что чёрный, он танцевал отдельно от хозяйки. Из-за него басист не спал ночей, раз в месяц предлагал Монике создать семью, хотя бы на вечер. Моника фыркала, уходила сама и всю красоту уносила с собой.

Монике были нужны деньги, её выселяли из квартиры. Ради неё, нашего черножопого друга (ласк.), мы согласились играть на окраине, в рабочем районе, где семечки дороже кислорода и круглые сутки кому-то бьют морду. А что, подумалось нам, хулиганы тоже люди. И многое из прекрасного им не чуждо, может быть, даже мы.

Один мой приятель играет рок-н-ролл. У них фронт-мен чемпион области по рукопашному бою. Поэтому они выступают даже в сельских клубах для злых механизаторов. Им всегда платят и они ни разу не пели Вальс-бостон.

Хоть Моника при нас ни разу не убивала львов дубиной и не отрывала хоботы слонам, мы решили тоже съездить. Играли за выручку с билетов. Народу пришло прямо скажем, мало. Два человека. Лысые, с цепями, с крестами, крестоносцы. Расселись в центре зала. Элегантные как рояли.

Мы пересчитали выручку, выходило два доллара на всех. Басист сказал, сдаваться нельзя. Дурная примета. Опять же, Монике нужны деньги.
И грянул бал.

Расстроенная неявкой публики, обильно утешаемая гитаристом, Моника вдруг напилась. Ко второму отделению она не просто забыла слова. Она перестала узнавать песни. Мы играли вступление три раза, сами пели куплет. Она смотрела, говорила – «чёрт, какая знакомая мелодия». И опять впадала в анабиоз. Лишь танцующий зад в форме чёрного сердца выдавал в ней профессионала и артистку.

Зрители почему-то смотрели на контрабас. Очень внимательно. Не подпевали, не хлопали. А Игорь, басист, вдруг встал боком, наклонился и так играл. Потом сказал:
– Боже! Какая длинная, длинная, длинная песня!
И посмотрел на нас зрачками, взятыми напрокат у филина.

Люди с крестами оказались торговцами шмалью. В антракте они узнали в Игоре инкарнацию Боба Марли и предложили пыхнуть. И подсунули какой-то адский отвар, почти ракетное топливо. И всё третье отделение ждали, когда же Гоша рухнет в клумбу с цветами и будет смешно. А он не падал. Наш Игорёк стоял, как не знаю что, как сукин сын. Несколько боком, но стоял.

Мы кое-как доиграли боком и дотанцевали задом отделение. Посетители, оба, подошли к Игорю, пожали руку, сказали что он зверь. Он первый, кто смог, кто не упал в салат. Да ещё контрабас в руках, и играл, не сбивался. Зверь. (А всё было наоборот, он повис на контрабасе и поэтому победил)
И вот эти двое достают лопатник и отсчитывают 500 (пятьсот!!!) баксов. Настоящих, с президентами посередине. По нашим тогда представлениям, примерно столько же стоил самолёт. И ещё, они предложили отвезти нас на Мерседесе.

Контрабас не влез в багажник, гриф торчал, пришлось ехать по встречной. Это был самый продолжительный таран со времён покорения человеком Мерседеса. Я до сих пор горжусь участием и что не изгадил памперс. Пролёт протекал на низкой высоте сорок минут без пауз. Крестоносцы сидели впереди, лушпали семки. Мы сзади старались не открывать глаз, обнимались на прощанье и говорили что передать родным, если кто случайно выживет.

Всю дорогу Моника сидела у Игоря на коленях. Вот прямо попой. Но ни она, ни он этого не помнят. Поэтому принято считать, между ними так ничего и не случилось.

(с) Слава Сэ

319 +

10.

Мы с тобой — две бумажные снежинки на высоком окне в гулком школьном коридоре. Мы здесь для того, чтобы создавать атмосферу праздника, которого никогда не увидим. Мы — не настоящий снег. Бумага, из которого вырезали меня — в клеточку, а твоя — в полоску. Ещё вчера мы были тетрадными листами, но праздник спутал планы, и теперь мы — его часть, мы — в его честь.
Теперь мы — вечно падаем из ниоткуда и, судя по ряду достаточно веских факторов — в никуда.

Наши бумажные грани не блещут изяществом линий, наши создатели торопились и не имели большого опыта в деле, которым были вынуждены заниматься, так что мы вышли средне. Поэтому нас определили на вторые роли, в коридор, где мы постепенно подмокая и коробясь, медленно отклеиваемся от холодного, чуть вздрагивающего от порывов ветра стекла.

Где-то далеко-далеко хлопнет тяжёлая дверь на пружине, за ней вторая, уже ближе, и долгий, пронзительный звонок, последний звонок четверти подхватывает нас, как настоящий зимний ветер и несёт вдоль коридора, над головами вечно бегущих детей, мимо остро пахнущего лыжными ботинками спортзала, где десятки наших собратьев, надёжно зафиксированных и сделанных с большим старанием и мастерством, неистово кружат в неподвижном вихре вокруг исполинской ели, увешанной тускло поблёскивающими шарами и бумажными цепями, мимо нещадно грохочущей посудой столовой, мимо притихших классов, мимо дремлющих над газетами бабок-гардеробщиц, мимо всего того умного, доброго, вечного, что постоянно сеют в этих стенах, раз за разом собирая неоправданно скудные урожаи, обусловленные то ли излишней суровостью климата, то ли спецификой местных традиций.

Мы помчимся над кривыми улочками с деревянными, двухэтажными домами, над троллейбусными рогами и яростным перезвоном трамваев на перекрёстках, над серыми шиферными крышами и чёрными пальцами голых крон.
Полетим как настоящие, как живые, мы будем пугать бледноглазых галок и смело заглядывать в чужие окна, но довольно быстро поймём, что в каждом окне видим всегда одно и то же, тогда как из каждого окна — неизменно видят совершенно разное, и случись одному окну описывать соседнему улицу, на которую они оба выходят всю свою жизнь — непонимание меж ними будет настолько неловким и всеобъемлющим, что даже не хочется представлять.
Мы проведём эти бесконечные зимние каникулы вместе и у нас не будет всего того, что есть сейчас, а только почти целых две недели беззаботного счастья.

Всё будет просто и правильно, скромно, но с размахом. Будет ёлка, и будут въевшиеся пятна смолы на паласе, будет потёртый, видавший виды Дед Мороз с ватными, болтающимися руками и облупившимся носом, будет пластмассовая, пустая внутри Снегурочка, в которой раньше, по слухам, был целый килограмм небывалых, невиданных конфет с особой, Кремлёвской ёлки, но сейчас в это верится с трудом.
И обязательно будет тот самый, особенный шар тёмно-розового цвета, который непременно вешается на самое видное место, потому что он невыразимо красив и таких большее уже не делают, как говорит бабушка.
В нём, как в центре этой маленькой, двухнедельной вселенной отразятся серые бумажные пакеты с конфетами, которые отец и мать принесли с работы, густо поблескивающий хрусталём стол, широко раскинувший свои изобильные крылья, тихое мигание гирлянд и враз повеселевший экран телевизора, показывающий всем желающим первых «Гардемаринов», «Гостью из будущего» и тысячи мыслимых и немыслимых мультфильмов всех сортов.
В его круглых боках промелькнут все те, чьи лица знакомы с раннего детства, все будут молоды и нарядны, подтянуты и смешливы сверх всякой меры.
Мы будем стоять возле него, прижавшись носами к его прохладной хрупкой броне, удивляясь, какие вытянутые и нелепые у нас лица и это будет так смешно. Чёрт, это действительно было и было смешно.
Шар качнётся, закрутится, и вместе с ним качнётся комната и синие сумерки за замороженным окном. Шар закружит нас в искристом вихре и мы на время забудем, кто мы и зачем.
Это старая игрушка. Таких больше не делают.

И где-то числа с четвёртого мы начнём с опаской смотреть на календарь, успокаивая себя, что ещё почти неделя с лишним впереди и каждый день наше спокойствие будет таять, и ставшая вдруг жёсткой хвоя будет бесшумно падать на пол, и кот Барсик доберётся до дождика, хорошенько наестся им и наблюёт ночью красивую серебряную лужу в коридоре.
Кончатся гардемарины и Алиса улетит, бесчисленные мультфильмы выдохнутся и поблекнут, пакеты с конфетами опустеют на две трети, оставив в живых самых невкусных и обычных, подарки, так волновавшие воображение — непостижимым образом вдруг сделаются чем-то привычным, начисто утратив весь волшебный шарм.
Будни крадучись подойдут и неумолимо положат свою сухую, тяжёлую руку на плечо.

А потом мы глубоко вдохнём и откроем глаза. Мы с тобой — две бумажные снежинки на школьном окне. Я — в клеточку, ты — в полосочку. Мы — ненастоящий снег, вечно идущий и так никуда и не приходящий. В последний день каникул уборщица не особо церемонясь сорвёт нас со стекла, и думая о чём-то своём выбросит в ведро.
На улице холодный ветер подхватит нас, поднимет, закружит и мы полетим совсем, как настоящие над узкими улицами старого города. Исполинская ель махнёт нам порыжевшей лапой из мусорного бака и исчезнет в сером январском сумраке уже навсегда.
Праздник кончился, но наша грусть светла. Светла настолько, что мы её не замечаем. Мы уходим вслед за ним, мы летим, мы совсем как живые, и нам уже ничего не страшно. Нас никто не вспомнит, да и самим нам все эти воспоминания через пару секунд покажутся чем-то с глупым и несущественным. Мы не захотим вспоминать себя.

Но это только через целых две недели, а пока всё только начинается, пока - с новым годом, ребята.
С новым годом.

403 +

11.

рождественское)

Все женщины в нашей галактике делятся на три категории. Первые это те, кто уже побывал на женских тренингах. Ко второй категории принадлежат те, кто не пойдёт туда ни за что на свете. И, наконец, третьи - это женщины которых на подобные тренинги приводит какая-нибудь нелепая случайность.
Именно подобная случайность и произошла с Верой. Если бы она не угощала коллег чаем с тортом, не опоздала бы на их вечернюю развозку. Не пошла бы тогда на автобусную остановку и, проходя мимо кофейни на углу, не увидела, как из подъехавшего красного автомобиля выходит высокая брюнетка с длинными, красиво распущенными волосами.
"Было бы у меня такое авто, — подумала Вера, — я бы тоже всегда ходила зимой без шапки, даже в мороз".
Она посторонилась и уже почти прошла мимо, как вдруг сзади раздался странно знакомый голос:
— Вера... Верка! Шуба!
Услышав своё полузабытое школьное прозвище, Вера вздрогнула и оглянулась.
Брюнетка улыбалась, демонстрируя ровные белые зубы.
— Ну, привет, Шубина!
— Куропаткина... — ахнула Вера, — Тань, ты что ли?
— Я, — каким-то образом она умудрилась улыбнуться ещё шире, — только я теперь Метельская, от третьего мужа фамилия осталась... Татьяна Метельская, женский коуч, может, слышала?
Вера лишь неуверенно развела руками.
— Вот и траться на рекламу, — Татьяна весело подмигнула и по-свойски взяла её под руку, — пошли!
И уже через минуту, не успев ничего возразить, Вера сидела за столиком, рассказывая про свою жизнь и работу.
Видимо Татьяна была здесь совсем своя, потому что официант не спрашивая тут же принёс им по чашке кофе и пару коктейлей с длинными цветными трубочками.
Татьяна же, не обращая на него внимания, громко и энергично тараторила:
— Да, ты что, прямо так по специальности и трудишься? Молодец! Замужем?
— Была... — вздохнула Вера и поставила чашку с кофе обратно на стол.
— Не продолжай, — взмахом ладони прервала её Татьяна, — это всё в прошлом, как на картине у Васильева, ты мне лучше скажи - ты замуж снова хочешь?
Вера пожала плечами и нерешительно кивнула. Если честно, замуж она хотела. А ещё в декрет.
— Выйдешь! — строго пообещала Татьяна и достав из сумочки аккуратный розовый квадратик, протянула Вере. — Вот, тут рабочий и сотовый, звони, у меня как раз начало в этот четверг в семь. Денег не надо, понравится – заплатишь минималку…
На визитке изящной золотой вязью было выведено: Татьяна Метельская, а ниже крупно - "Искусство быть Женщиной".

А может и не было никакой случайности. Ведь ещё утром Вера проснулась с чувством, что нужно что-то менять. Собственно говоря, с этим самым чувством она и засыпала. Но проснувшись на год старше Вера сразу ощутила, как оно усилилось.
Итак, ей уже тридцать пять лет. Тридцать пять. Этот факт был неоспорим и безжалостен, как весы в кабинете у диетолога. Тридцать пять лет это как ни крути важная жизненная планка. Даже в объявлениях о приёме на работу часто так и пишут - до тридцати пяти.
В активе у Веры была собственная квартира, неплохая работа в крупной тюменской компании и редкие пятничные посиделки с подругами.
В анамнезе оставался скандальный развод с неверным мужем, пара каких-то нелепых случайных связей, не закончившиеся ничем серьёзным и походы на чай к маме по воскресеньям.
Впереди пока ждало одинокое будущее во всей его тревожной неопределённости.
В принципе, терять было нечего и Вера решилась.

Семинар проходил в здании бывшего комбината бытовых услуг, превращённого в офисный центр. Миловидная девушка, встречающая всех на входе, отправляла всех на третий этаж, где в небольшом зале сидели женщины самого разного возраста. Вера быстро окинула всех глазами - знакомых вроде не было.
Видимо все чувствовали себя неловко и сидели молча. Царила такая тишина, что было слышно, как мывшая в коридоре уборщица негромко проворчала:
— Опять натоптали шалашовки...
Все замерли, сделав вид, что ничего не слышали и тут в зал зашла Татьяна.
Выглядела так же эффектно, словно только вышла из парикмахерской. Увидев Веру, она чуть заметно ей подмигнула и широко улыбнувшись произнесла обращаясь уже ко всем:
— Здравствуйте, мои милые, нежные, красивые, очаровательные девочки! Всех вас с наступающим Новым Годом, праздником надежды и веры в лучшее!
Все дружно похлопали.
— Все мы с вами, — продолжила Татьяна, — женщины. Наше предназначение быть родником живой воды, к которому мужчина возвращается снова и снова, чтобы наполняться силами. Наша программа направлена на раскрытие истинной женской природы и на гармонизацию внутреннего и внешнего пространства...
Вера слушала, осторожно оглядываясь по сторонам. К её удивлению, вокруг неё сидели в основном симпатичные, модно одетые женщины.
— Один мой хороший знакомый, из тех, кто видел меня без макияжа, ну, вы понимаете, как-то сознался мне, что мужчина, это, по сути, скоропорт, как фермерское молоко. Он просто ждёт, когда его схватят и выпьют. Да, да, именно выпьют!
Все несмело рассмеялись и Татьяна, одобрительно оглядев зал, пошла между рядами.
— Вот вы, к примеру, — обратилась она к Вериной соседке в толстых очках и длинном вязанном свитере, — скажите нам, только честно, вы готовы с кулаками биться за своё счастье? Или вы думаете всё придёт само собой?
— Я как-то думала само собой, — призналась та и покраснела.
— Цель сейчас у вас стоит жизнь обустроить, а не принцев ждать, — отрезала Татьяна и переведя взгляд на Веру уточнила, — верно? По взгляду было понятно, что у неё самой цели априори ясные и никаких комментариев не требующие. Впрочем, если говорить честно, то возразить Вере особо было нечего и она согласно кивнула.

Занятие закончилось спустя полтора часа.
— Итак, — Татьяна подняла вверх палец, привлекая внимание, — задание на выходные! Пригласить в гости мужчину! Хотя бы просто на обед! Любого! Муж на час, нет, не подойдёт, не запрещается кого-либо из соседей, ещё лучше с кем-то завтра познакомиться.
По залу прошёл лёгкий шум, который Татьяна остановила решительным жестом:
— Понимаете, дорогие мои, нужно начать готовить территорию. Порядок навести, тряпки убрать, меню пересмотреть. Можно что-нибудь всем подходящее, борщ, например, или спагетти. Кстати, в спагетти из твердых сортов пшеницы есть витамин B, необходимый женскому организму. Ну, всё, мои дорогие, до следующего вторника!

В последние годы климат в Тюмени стал заметно мягче и декабрьские холода постояли всего несколько дней. Утром, обнаружив между балконными стеклами ожившую божью коровку, Вера обрадовалась, значит совсем потеплело. Она не любила морозы на Новый Год.
А к вечеру, когда она уже вернулась с работы, вдруг повалил снег. Вера даже засмотрелась в окно, снег всё шёл, не утихая, большими хлопьями, словно в какой-то злой и холодной сказке.
Кого ей пригласить на обед она так и не придумала. В институте у них был айтишник Николай, что время от времени чинил ей компьютер и они иногда ходили вместе обедать. Наверное, она ему нравилась, но пригласить его к себе было как-то неудобно. Задание на выходные стало казаться ей несколько дурацким. Поразмыслив, она решила для начала всё же купить спагетти.
Выйдя из дома она столкнулась с Мишкой Рыбиным, её соседом со второго этажа, что курил у подъезда. Мишка молча кивнул и отвернулся. Отсидев пару лет по молодости и помотавшись по свету, он так и не устроился в жизни, перебиваясь какими-то случайными заработками. На крайний случай, подумалось Вере, можно позвать и Мишку. В сущности, он был безобидный бездельник.
Когда, купив большую пачку спагетти и упаковку помидоров черри она вернулась из "Пятёрочки", возле Мишки уже стояли двое молодых людей в чёрных пуховиках и с одинаковыми книгами в руках. На обложках книг виднелся большой золотой крест. Очевидно, это были какие-то сектанты или проповедники.
— Вообще-то, свидетелем быть в падлу. — объяснял им Мишка, — Это не по понятиям, это значит, ты как в суде, кого-то обличаешь или сдаёшь. Так что лучше говорить очевидец. Так по понятиям, поняли, зяблики?
Молодые люди не прекращая улыбаться дружно закивали.
Тут Рыбин заметил, что она стоит рядом.
— Тебе чего, Верка?
— Ничего, — сказала она и зашла в подъезд.

Проснувшись в субботу поздним утром она сразу подошла к окну. За ночь деревья подросли круглыми снежными шапками, а стоявшие внизу машины превратились в покатые белые холмики. На дворе снова была зима.
Она опустила взгляд. Божья коровка лежала на своём месте, но уже не шевелилась.
Почему-то Вера почувствовала себя обманутой.
— Да, ну тебя! — сказала она божьей коровке, целиком задёрнув штору и ушла на кухню.
Когда спагетти были почти готовы, она обнаружила, что забыла вчера купить хлеб. Решив быстро сбегать в магазин, она оделась и захватив в коридоре мусор, вышла из квартиры.

Двор, снова став белым, был совершенно пуст несмотря на выходные. Только в углу у помойных баков ковырялся одинокий бомж, в короткой куртке-пуховике с капюшоном, что носили лет десять назад. Её бывший называл такие «полупердяйки». Пуховик был ярко-полосатый и казалось, что в углу копошится гигантский цветной жук.
Вера, скрипя снегом под ногами, подошла поближе. Бомж оглянулся и, заметив её, смущённо замер, держа в руке банку с какими-то объедками.
«Надо же, не старый совсем, не грязный и даже вполне себе симпатичный... — машинально отметила Вера, — Может, просто опустился человек, всякое же бывает».
Она опустила мусор в контейнер и не удержавшись, снова оглянулась на бомжа.
Тот стоял молча и терпеливо смотрел на неё, видимо ожидая, когда она уйдёт.
Вере почему-то вспомнилась их овчарка Дора, что так же терпеливо караулила, пока из её чашки насытится нахальный кот Сенька, и только потом подходила к еде сама. Дору она подобрала совсем маленьким щенком, совсем случайно в тот день оказавшись в районе Дома Обороны. И привезла домой на ещё ходившем тогда "двенадцатом" троллейбусе, только через пару месяцев осознав, что у них растёт самая настоящая овчарка.
При их разводе она уехала жить за город, в новую семью, а Сеньку пришлось перевезти к маме, когда Вера летом поехала на курсы переподготовки в Екатеринбург. У мамы Сенька растолстел, обнаглел и ехать обратно к Вере наотрез отказался. А вскоре в Тюмени отменили и троллейбусы.
В магазине она купила ветчины и длинный хрустящий багет. Уже подходя к дому вспомнила про сыр, но решила, обойтись и так. Дома вроде был какой-то старый кусочек, но натереть в спагетти можно и старый.
Во дворе было по-прежнему пусто, лишь бомжик так же тихонько возился у мусорки. Увидев Веру, он снова перестал рыться в отходах и даже осторожно мотнул ей головой, закрыв свою банку и неловко сунув её в карман.
Вера невольно кивнула в ответ и уже прошла мимо несколько шагов, как вдруг неожиданно для самой себя остановилась и развернулась:
— Мужчина, вы спа... вы макароны будете?
Бомж удивлённо посмотрел на Веру, потом чуть подумал и нерешительно кивнул.

«Ну, вот, что ты делаешь? — начала ругать себя Вера, заходя в подъезд и поднимаясь по лестнице, — а если он заразу тебе притащит или вообще нападёт? Может ему просто в тарелке вынести?»
Она искоса оглянулась.
Бомж послушно шёл сзади и попыток нападения пока не предпринимал.
— Да чего это я? — ей стало немножко стыдно, — не собака же, человек...
В прихожей гость снял свой короткий пуховик, тщательно сложил на стоявший у входа пуфик и, оглянувшись, вежливо спросил:
— Скажите, а где руки помыть?
Выйдя из ванной, он внимательно огляделся вокруг, потом так же изучающе посмотрел Вере в глаза, слегка нагнулся и представился:
— Павел...
— Вера, — она махнула рукой в сторону кухни, — проходите...

На кухне бомж Павел аккуратно уселся на табурет, положив руки на колени. Вера невольно тайком принюхалась - помойкой от него, к счастью, не пахло. И, вообще, встреть она его в другом месте, никогда бы и не подумала, что перед ней какой-то бродяга. Она снова украдкой на него взглянула - ну, щетина, да... ну, свитер немодный... ну, сам, конечно, мешковатый и неухоженный, но всё равно не скажешь, что бомжует. Может погорелец?
Нарезав ветчины и хлеб, Вера наложила гостю полную тарелку спагетти с помидорами, сама пока решив обойтись чаем.
«Странно даже, — продолжала размышлять она, глядя как он вполне культурно орудует вилкой, — вроде не алкаш... руки сам вымыл...».
Павел, заметив её взгляд, замер и отложил вилку.
— Ешьте, ешьте, я сейчас ещё сыр поищу, — Вера открыла холодильник, — боюсь только он старый...
— Спасибо большое, и так уже вкусно, — Павел снова принялся за еду.

Сыр и вправду нашёлся в холодильнике, завёрнутый в какой-то древний бумажный пакет. Из тех, что зачем-то хранишь в углу нижней полки и никак не выкинешь. Поколебавшись Вера достала его оттуда на стол, но, развернув, тут же пожалела.
Сыр был не просто старый. Он был уже твёрдый как камень и к тому же весь заплесневел. Просто полностью весь. Скорее всего, тот, на который она думала, она всё же выкинула раньше, а этот огрызок давным-давно сунула передать матери для Сеньки и забыла.
При виде плесени Вера смутилась, а гость напротив оживился и, отломав от сыра небольшой уголок, стал с интересом его разглядывать. Потом повернулся к Вере.
— Скажите, у вас давно этот сыр?
Вера слегка покраснела и почему-то рассердившись на себя за это, ответила строго:
— Не помню, но, если не устраивает, другого нет.
Павел не обиделся, он вообще, казалось, забыл, что он у неё дома. Отодвинув от себя тарелку, он вертел перед глазами зелёный кусочек, приговаривая:
— Хорошо, хорошо, очень интересно...
«Видимо, привык к такому», — подумала Вера и пожала плечами:
— Можете весь забрать...
— Нет, достаточно, — он оторвал полоску бумажного пакета, завернул свой ломтик и тут же торопливо поднялся, — Мне пора, спасибо.
Возле двери он достал из кармана пуховика банку, бережно положил туда бумажный комок с сыром и ничуть не смущаясь взглянул на неё:
— Вера, вы меня простите, но мне срочно нужно идти.
— Конечно, — Вера неопределённо кивнула, подумав, что он скорее всего, не погорелец, а просто с прибабахом.

Назавтра, вернувшись домой от мамы, Вера обнаружила в дверной щели аккуратно свёрнутый листок бумаги. Зайдя к себе, она развернула записку и прочла несколько строк, написанных крупным размашистым почерком.
«Вера, пришлось уехать. Спасибо ещё раз за угощение. Буду после НГ. Павел»
Она перечитала ещё раз и, невольно подойдя к окну, осмотрела двор. В углу никого не было. Тогда она ненадолго задумалась, потом набрала Татьяну и, извинившись, сказала, что больше не придёт.

Когда-то, в более тучные года, Тюмень к новогодним праздникам наряжали лучше. По разнарядке властей фасады и дворы были повсеместно освещены цветными фонарями и гирляндами. Затем Собянина перевели в златоглавую и при следующих губернаторах город стал выглядеть несколько скромнее.
Но всё же традиция была положена и многие активные жильцы вместе с управляющими компаниями сами украшали свои дворы.
Соседний двор, где проходила Вера возвращаясь с работы, как раз и был таким - с развешенной на деревьях цветной мишурой и мигающими над подъездами гирляндами. Проходя там по тротуару, всему в следах от новогодних петард и фейерверков, Вера снова увидела знакомый полосатый пуховик.
Павел сидел, опустив голову на скамейке у крайнего подъезда и казалось дремал. Чуть поколебавшись она подошла поближе, и он, видимо услышав шаги, обернулся. Вера вздрогнула – из-под капюшона на неё смотрел какой-то старый дед, с глубокими морщинами на лице. Смотрел, правда, довольно приветливо.
— Извините, — она растерянно замотала головой, — тут мужчина ходил… в такой же куртке…
Не договорив, она быстро повернулась и зашагала дальше.
— Так это... так, поди, Пашка наш брал, — догнал её в спину голос старика, — у него теперь своего-то зимнего толком нету... он же щас в этом живёт, как его, всё забываю... в Милане, во!
— В Милане… — Вера остановилась. — кто, Павел?
— Ага, — довольно подтвердил дед, — сыр он там ихний спасает. Он же у нас учёный, кандидат по биологии!
Последние слова он произнёс громче и оглянулся по сторонам, словно жалея, что больше никто его не слышит.
Вера определённо ничего не понимала.
— А сюда он только лекции читать приезжает, — продолжал дед, явно радуясь возможности поговорить. — В наш университет.
Всё про плесень эту... и дома уж весь балкон банками своими заставил. А выбрасывать не даёт… а чего ему передать-то? Он же приедет скоро…

Дома Вера подошла к спящей божьей коровке, легонько постучала ей ногтем по стеклу и улыбнулась.

(С)robertyumen

687 +

12.

ИСТОРИЯ ПРО МАШУ И НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

Если вы подумали, что Маша увлекается новыми технологиями, то вы ошиблись. Скорее, новые технологии увлеклись Машей. Время такое. Все так стремительно меняется!

Три месяца назад Маша приобрела новое авто. Новое! Навороченное. Новые автомобили, они все такие пошли. Навороченные. К ним так просто не подойти. К ним надо инструкции изучать. А Маша их прочесть не удосужилась. А чего их читать, когда муж их читает, - подумала Маша и села за руль. Первый день прошел на удивительное ура.

А на второй день авто после крутого виража на повороте замигало всякими лампочками и запиликало чего-то не переставая на своем машинном языке, который Маша не понимала… Музыка орет, лампочки мигают, авто пиликает, Маша мчится домой, проклиная все на свете. И вдруг радио умолкло и из него полились трели ее телефона! Вот тут Маша и прониклась священным ужасом. Машина ей звонит. Ей звонит машина. ЗВОНИТ МАШИНА ЕЙ!

- Срочно сдавай ее обратно! - кричала Маша мужу, подьехав к дому. - Она ломатая! У нее лампочки не выключаются вовсе!

- Да? - ответил муж. - А ты случайно где-нибудь круто так не разворачивалась? Почитала бы сначала, прежде чем рулить-то.

- Неправильная машина! - не унималась Маша. - Она мне звонила!

- Дура, - хотел сказать Маше муж. Но не сказал. У Маши муж умный. Он сказал:

- Маша, это я тебе звонил.

- Он еще издевается надо мной! - завопила Маша, но потом прочитала инструкцию и поняла, что машина не ломатая, а умная и предупредительная, особливо насчет крутых виражей.

Мало того, Машу кинуло в другую сторону! Она уверилась, что ее чудо-авто вообще такая умница, что не сломается вообще никогда. Женщин всегда так кидает - из одной стороны в другую. И обратно. Качели. Ничего не поделаешь.

Прошло несколько месяцев, выходит Маша на стоянку возле работы, а коллега ее, что коляски магазинные подбирает, ей и говорит/:

- Маш, я там мимо проходил, вроде у твоей машины колесо спустило.

- Ага-ага, - улыбнулась ему Маша. - Не может быть, она у меня новая!

- Ну гляди, может и ошибся. Хотя проверь левое переднее на всякий случай.

Гордая Маша прошла к своей машине, не повернув головы в левую сторону. Ну скажите, люди добрые, зачем чего-то проверять на новенькой машине? Если что-то случилось, то авто замигает и запиликает, это Маша уже выучила, больше не испугается, выключит радио и скомандует громким голосом: - Позвони мужу! И все будет в порядке.

И вот авто трогается и как-то странно едет. Трах-тибидох, трах-тибидох, - кряхтит авто где-то впереди слева. Зато лампочки не зажигаются, - уговаривает себя Маша. Но как-то странно громыхает все-таки.

Потом Маша долго оправдывалась перед мужем, мол, откуда де ей знать, как трах-тибидохают машины, когда у них колеса спущены… Зато теперь она знает и больше не будет ездить в автомастерскую на спущенном колесе.

...- Бешеные деньги за ремонт заплатила! - сказала мне Маша напоследок. - Я там, оказывается не только всю резину стерла, а и железку какую-то тоже! Только мужу не говори!

336 +

13.

- Не хочу купаться! - заявляет мой маленький внук, и добавляет для полной ясности:
- И вообще не люблю мыться!

Ну, это, положим, неправда. Через несколько минут он будет весело бултыхаться в ванне вместе с маленьким братишкой, делать бороду и рожки из пены и гонять туда-сюда резиновых уточек и кораблики. Просто в данный момент он очень занят. У человека в три года бывает куча дел.

- Очень тебе сочувствую, - говорю я ему, помогая собрать игрушки, - когда я была маленькой девочкой, я тоже не любила мыться.

Внук мне не верит. Во-первых, все мамы и бабушки почему-то любят мыться. А во-вторых, бабушки не бывают маленькими девочками. Они прямо так и появляются на свет - сразу бабушками.

Что? Сколько мне лет? Ну... я ещё помню приглашение "приходите к нам смотреть телевизор". Вот и считайте.
...................................................................................

Жили мы тогда в коммуналке. Горячей воды там не было. Ничего особенного - многие так тогда жили. Ванной не было тоже. Но кран с холодной водой на кухне был. И это было большое благо. По утрам соседи выстраивались в очередь к этому крану - у каждого на плече полотенце, а в руках - мыло, зубная щётка и коробка с зубным порошком. (Куда, кстати, делся зубной порошок? Взял, да и исчез - в какой-то момент все перешли на зубную пасту.)
Воду в дом провели незадолго до моего рождения - до этого надо было ходить с ведром к колонке на соседней улице.

Эти уличные колонки я тоже ещё помню. Жители маленьких деревянных частных домиков в округе ещё вовсю ими пользовались. Зимой колонка покрывалась льдом, лёд этот выглядел очень сооблазнительно, и иногда очень глупые дети пытались его лизнуть. Ну, или подначить кого-то лизнуть. Язык немедленно примерзал, и друзья пострадавшего неслись в ближайший домик с криком: "Тётя Стефа! А у Петьки язык примёрз!" Тётя Стефа с ворчанием выносила чайник с тёплой водой, нагретый на примусе, и освобождала несчастного. Одного раза обычно бывало достаточно. Повторить этот номер, как правило, никто не пытался.

Пока я была совсем маленькой, купание происходило так. Возле печки (ах да, я забыла, ведь была ещё печка, её топили углём и дровами) на два стула ставили ванночку. (Помните эти оцинкованные ванночки? Я такую недавно в Икее видела. Никакой ностальгии почему-то не ощутила.) Воду грели в большой кастрюле на плите, а потом несли в комнату, стараясь не расплескать. Вода была очень горячая - её наливали в ванночку и разбавляли холодной. Тогда она становилась чуть тёплой, и взрослые начинали ссориться:"Простудите ребёнка!" - "Ничего, пусть закаляется!"

Потом мылили (мыло обязательно попадало в глаза), потом смывали из кувшина (вода была или слишком горячая или слишком холодная). Если повернуться к печке спиной - мёрз живот, а если животом - мёрзла спина.

Короче говоря, удовольствие это было слабое. Понятно, что детям эта процедура не нравилась. Маленькие орали и сопротивлялись, а те, кто был чуть постарше, ныли и отлынивали, как могли.
"Ну что это за купание?" - огорчённо говорила мама, - "только размазывание грязи, и всё..." Да и ванночка постепенно мала становилась...

А значит, пришло время мыться по настоящему. То есть, ходить в баню.
....................................................................................

В баню мы ходим с бабушкой. Я эти походы не люблю. Что-нибудь обязательно идёт не так. В раздевалке нам выдают жестяной номерочек с дыркой, на котором выдавлены цифры. У дырки острые края с заусеницами - как бы не порезаться! (Обязательно порежусь.) Бабушка отдаёт номерок мне со строжайшим наказом не потерять. (А я, как назло, всегда всё теряю.) Я зажимаю его в кулаке и думаю, что вот если бы я была кенгуру... было бы намного удобнее. Ну вот правда - куда его девать?

...Пол в бане мыльный и скользкий. Взрослые всё время покрикивают на детей: "тут не стой - толкнут!", "туда не ходи - поскользнёшься!", "не отходи, будь рядом!" - "не путайся под ногами!" (совершенно непонятно, как это всё совместить), "гляди под ноги!" - "смотри вокруг, не зевай!" (опять-таки...), "не смей садиться на скамейку! мало ли кто там сидел! можно чем-нибудь заразиться!" (зачем тут воообще поставили эту скамейку, если на неё нельзя садиться?) Ой, а где номерок? Я его уронила, кажется... А, вот он. И правда - упал. Это я засмотрелась на скандал.

Какой скандал? А всегда одно и то же. Какая-то мама привела маленького сына. Что тут такого, спрашивается? Маленькие мальчики всегда ходят в баню с мамами. (А летом на пляже маленькие дети и вовсе голенькие бегают - и никого это не смущает.) Но женщины считают, что этот маленький мальчик уже слишком большой. Интересно, как они знают?
"Безобразие!"- возмущается одна, - "такого большого парня привести в женскую баню!" "Правильно!" - поддерживает другая. - "Пусть с отцом ходит!" - "Ничего ему не сделается!" - то ло отшучивается, то ли отругивается мама мальчика. - "Он от вас не осквернится!" За этим конечно же следует всеобщее возмущение - то ли настоящее, то ли притворное, просто для порядка.

Я от души сочувствую "большому парню", а он, бедняга, пытается оправдываться:"Я же ничего не вижу, мне мама глаза намылила!"

За всем этим я даже не замечаю, когда бабушка ухитряется меня помыть. Мы выходим в раздевалку, и я с облегчением отдаю бабушке мокрый номерок - не порезалась и не потеряла, молодец! Ф-фух! Одеваемся - всё как обычно: платье, кофточка, пальто, платочек, на него шапочка ("чтобы уши не простудить") - ну, наконец-то! идём домой.

Впереди нас мама ведёт за руку "большого мальчика" который бубнит:"Больше никогда... только с папой... все ругаются... не хочу..."

А вот дальше... Я, честное-пречестное слово, не виновата, что после бани обязательно что-нибудь случается. Ну, не везёт! Например, вот так:

Мы с бабушкой идём мимо дома, где на крышу как раз взбираются какие-то дяди - то ли чинить эту самую крышу, то ли подметать. С крыши внезапно взлетает огромная стая голубей - видимо, рабочие их спугнули. Шум крыльев, ветер, пыль, на нас что-то капает... Бабушка смешно машет руками и кричит "кыш!", но голуби её, конечно, не слушают.

Я смотрю на бабушку. На её светлом плаще потёки почему-то чёрно-белые, а на моём чёрном пальтишке - бело-серые... Как это получилось?

Наконец мы приходим домой, бабушка кое-как отчищает моё несчастное пальтишко, и я с облегчением бегу играть во двор, выслушав перед этим обязательные наставления "не пачкаться". Хотя бы пока мама не придёт с работы. "Пусть она хоть один раз увидит чистого ребёнка!" (Правда, мы обе понимаем, что вряд ли это получится, но ритуал есть ритуал.)

Игра у нас очень интересная - во дворе стоят низенькие дровяные сараи, и кому-то приходит в голову гениальная идея пробежаться по крышам. Взобраться туда легко - возле сарая стоит колода, на которой колют дрова, и перевёрнутая бочка.
Раз-два - и мы уже на крыше! Вид оттуда действительно открывается какой-то совсем другой - и наш двор, и соседние, и улица - но... увы - сарайчики ветхие. Разумеется, я, как самая везучая, проваливаюсь внутрь. Падать не очень высоко - сарай полон угля, привезённого на зиму, и уголь навален почти до самого верху...

Я почти не ушиблась и даже не успеваю испугаться. Но когда я вылезаю наружу сквозь дырку в крыше, все дети начинают громко смеяться. Интересно, почему?... Ну, пальтишко ладно - оно чёрное, на нём ничего не видно. Вот руки... да, руки грязные... И что-то мне подсказывает, что бабушке мой вид не понравится. Даже после того, как все мои приятели, кончив смеяться, дружно пытаются меня отряхнуть и почистить.

Опять мама не увидит чистого ребёнка...
....................................................................................

К моей большой радости, походы эти продолжались недолго - всего пару лет. Через какое-то время мамины друзья переселились в новую кооперативную квартиру, где - чудо из чудес! - была ванная, и горячая вода текла прямо из крана.

И началась новая эпопея, которая называлась "приходите к нам купаться".
Но это совсем другая история. Для другого раза.

Потому что внуки уже искупались. И им пора спать.

561 +

14.

Эта удивительная история произошла более 10 лет назад, но рассказывая ее сейчас, меня не покидает ощущение, что это было только вчера.
Итак, одним летним утром моя мама вдруг сказала мне:
- А ты помнишь, я говорила, что в N-ске у нас живут родственники? Вот бы их отыскать …
- А что известно? Фамилия? Улица, где проживали?
- Когда мы жили в Новосибирске, то часто переписывались, я и сейчас помню адрес: Трофимова, 28. А как переехали в Москву, так и потерялись… И фамилию помню — Жулеевы. Это двоюродные братья моего отца, их три брата было, а среднего Кирилла очень хорошо помню, он к нам приезжал, когда мне года три-четыре было.
Моя мама — это кладезь идей, иногда сравнимых с полетом на Луну. Но в век компьютерных технологий почему бы и не поискать?..
- А что, - интересуюсь, - хочешь съездить и поискать?
- А что бы и не съездить, правда? Городок небольшой. Если не найду, так просто попутешествую.
Решено, мама отправляется в поход. Вопрос, где остановиться.
Кстати, улицы Школьной в N-ске Яндекс-карты мне не нашли, т.к. она переименована была, как впоследствии выяснилось.
В то время были очень популярны «Одноклассники». Безуспешно поискав там Жулеевых в N-ске, было решено пойти нетривиальным путем: взяв самую распространенную фамилию Иванов, мне сразу повезло, поскольку в N-ске их оказалось несколько. Вот им-то всем я и написала, мол, люди мы не местные, ищем родственников Жулеевых, не знаете ли таких (городок-то маленький). Да еще про гостиницу бы узнать хотелось бы, поскольку собираемся в Ваш город на две недели с 1 по 15 июля. В общем, помогите, чем можете.
Первый Иванов ответил, что, мол, да, есть гостиница «Главная» и телефон ее дал ,но про Жулеевых не слыхал ничего. Второй Иванов Костя (мы с ним потом подружились), сказал, что у него есть друг с частной гостиницей в черте города, но про Жулеевых тоже ничего не знает. А третий Иванов написал следующее: « К сожалению, меня не будет в городе в эти даты. Но вот Вам номер телефона моей жены, она будет в городе: нехорошо, если человек в нашем городе потеряется.» И телефон дал. Жены. Вот на этом месте мы с мамой натурально всплакнули: вот на таких Ивановых и держится вся наша страна! Незнакомому человеку дать номер жены, лишь бы гостья не потерялась ….
Ну, думаю, пара и о билетах подумать. Ничего не говоря матери, покупаю билеты на поезд туда-обратно, и через пару дней говорю, мол, собирайся, билеты на руках. Сказать, что мама удивилась, ничего не сказать: это ж она просто так поразмышляла, мысли вслух, а тут — и билеты уже куплены.
-Да а куда я поеду, к кому? - воскликнула мама.
-Там разберешься, - ответила я, предвкушая пустую квартиру аж на целых две недели.
Конечно, мы забронировали маме частную гостиницу, и в целом опасений за ее судьбу у меня не было.
К слову сказать, прямо перед отъездом у мамы сломался мобильный телефон, совсем. Я отдала ей свой, тоже весьма старый аппарат, но вполне живой.
Итак, марш Славянки был исполнен, мама уехала на поиски, прихватив с собой старые фотографии с родственниками, я осталась в Москве, и у каждой из нас потекла своя жизнь.
Далее со слов мамы: «Села я в поезд и думаю: ну куда я еду? А если там никого не найду? А надо ли мне это вообще? А вдруг там и гостиницы нет? А может, доеду до Питера, выйду, две недели поболтаюсь там, а потом вернусь и скажу, что никого не нашла? Потом думаю, ну а как так поступить, ребенок (и в 30 мы тоже дети для своих родителей) вон на свои деньги билеты купил, а я что же …? В общем, решено, еду до конца.
Приезжаю, стоянка как всегда 2 минуты, еле успела выйти из вагона, смотрю, а вокруг леса, и никого, и здания вокзала нет. Тут меня паника конкретно охватила. Куда идти? Где люди. Люди, к слову, нашлись впереди, просто мой вагон был последний. Я — бегом за этими людьми, хоть спросить, где вокзал. Вокзал оказался в середине платформы, очень красивый. Потом нашла такси и доехала до гостиницы. Стучу, звоню, а мне никто не открывает. Позвонила владельцу гостиницы — не подходит.»
А я в этот момент сама маме звоню, узнать, как устроилась. Она и говорит, что никак, поскольку нет никого. Звоню Косте, мол, где друг твой? А друг, оказывается, на похороны уехал, но вот-вот приедет. Ладно, мама его дождалась, очень комфортно заселилась и жить стало сразу веселее.
На следующий день звоню в обед ей, мол, как дела, чем занимаешься? А я, говорит, уже в огороде у Кирилла (ее дядя)! Как, говорю, мол, так-то? Ночью ты его нашла что ли? Нет, говорит, утром. И рассказывает:
«Проснулась, подкрепилась, приоделась, накрасилась (все-таки родственников 50 лет не видала) и пошла. В мир как в копеечку. Ну, думаю, куда идти? Вот помню, что один из братьев был профессиональным музыкантом и даже вроде был директором музыкальной школы. Вот с нее и начну.
А городок маленький, все рукой подать. Спросила у прохожих, есть ли тут музыкальная школа. Есть, говорят, за углом. Подхожу к школе, дверь открыта, но нет никого, лето- каникулы же. Захожу и спрашиваю, мол, люди, есть тут кто? Есть, отвечают, на втором этаже, поднимайтесь. Поднимаюсь, а там женщина за столом сидит:
-Здравствуйте! Что Вы хотели?
-Добрый день! Да вот родственников ищу, Жулеевых.
Ну и дальше все, что помню, то ей и рассказываю. Задумалась она. Нет, говорит, Вам не Жулеевы нужны, а Панкратовы. Я ей, мол, какие Панкратовы, я и не слышала такую фамилию. Она, мол, подождите, сыну позвоню.
- Алло, сынок, привет! Скажи, а Стас Панкратов где сейчас? В автомастерской? А отец его Кирилл? В больнице? А, поняла, хорошо, спасибо!
Так вот, нужен Вам Кирилл Панкратов, Ваш дядя, он в больнице планово с сердцем лежит. Тут, за углом. А его сын с моим сыном вместе учились.
Ну, думаю, сомнительно, фамилия-то не та. Ну, ладно, схожу в больницу, тем более рядом.
Распрощавшись с директрисой музыкальной школы (а это была именно она), я за пять минут дошла до больницы, узнала, где Панкратов лежит, поднялась в палату, стучу, захожу, там несколько мужиков лежат, а его среди них нет, т.е. Дядьки моего нет, под какой бы он фамилией не был. Все же спрашиваю, мол, Панкратов-то где? Да на процедурах, сейчас придет, отвечают. Присела, жду, тут дверь открывается и входит ...Кирилл! Я сразу его узнала, и бросилась на шею с восклицаниями «Кирилл, дорогой!»
А он так, мол, женщина, что-то я Вас не признаю. А я ладонью ему показываю, мол, подожди, сейчас, а сама из сумки фотографию черно-белую достаю, где ему 21 год и он меня на руках 3-4-летнюю держит и показываю ему. Ну, тут он меня узнал, конечно, кричит «Аленка, это ты??!!», дальше вы заобнялись и расцеловались и всплакнули. Посидели, повспоминали. Так, говорит, надо Стасу звонить, чтобы срочно приезжал сюда. И звонит:
- Стас, срочно приезжай в больницу, нет, со здоровьем все отлично, приезжай, говорю.
Ну, пока мы разговаривали, Стас и приехал. Идет по коридору, высокий, улыбчивый. А Кирилл ему и говорит:
- Знакомься, Стас, это твоя сестра, Оля.
А Стас, хитро прищурив глаз, спрашивает:
- А мать-то знает?
Дальше наш раскатистый смех разнесся по всей больнице.
Конечно, Кирилл сразу выписался, и мы все дружно поехали к нему домой. Потом были посиделки, рассказы, кто и что и где.
А с фамилией вообще интересно вышло: мать Кирилла, Авдотья, имела двух сыновей от первого брака, первый муж погиб и одна через какое-то время вышла снова замуж, как раз за Жулеева, и родила третьего сына. Отчим был очень хороший человек и неволить своей фамилией старших братьев не стал, так они и остались Панкратовыми».
Ну, спрашиваю, ты в гостинице осталась? Что ты, отвечает мама, Кирилл как узнал, что я в гостинице, немедленно, говорит, к нам переезжай. Я, мол, да что я, может в гостинице поживу, чего вас стеснять? А Кирилл ей, мол, да ты что, меня весь город засмеет да застыдит: племянница из Москвы да в гостинице живет!
А Стас потом рассказывал, что видел наши фотографии (мамины и ее отца) и все спрашивал у своих, что это за родственники и где они.
А с Костей мама потом встретилась и сфотографировалась. На память.
А на следующий день мама пошла посмотреть окрестности. Прямо за домом Кирилла сохранился немецкий блиндаж, потом шла дорога в гору и лес. Пройдя немного, она увидела родник. Его, как оказалось, нашёл ее дедушка (отец Кирилла) и обустроил. Дальше шли огромные валуны и пещеры. Прошла ещё немного и увидела местную достопримечательность - Мыльное озеро. Вода настолько мягкая, что можно мыться без мыла...
Дня через 3 мама решила сходить в центр прогуляться. А когда засобиралась обратно, смотрит, такси стоит. Ну и спрашивает, довезете до Трофимова, 28? А он отвечает, мол, конечно отвезу. Спрашиваю, мол, сколько поездка стоит. Он мне — ничего… Я говорю, мол, а как это понять? Он говорит: «Это Вы искали брата, Стаса Панкратова? Вы же из Москвы?» Я говорю, мол, да, это я. Так он довёз и не взял не рубля…
Все наши тамошние родственники не одно поколение - железнодорожники. А первым был прадед, и его форма железнодорожника висит сейчас в музее в N-ске. Династия. Родня.
После этой истории уже много-много лет и мы к ним в гости и они к нам.
Вот так вот и нашлись.
А история эта на каждом семейном празднике рассказывается, и не всегда самими участниками и с новыми подробностями.

727 +

15.

История эта произошла год назад в одном небольшом, по столичным меркам, сибирском городке, который, тем не менее является областным центром (а до этого и губернским центром).
Как всегда "внезапно", в начале октября в городок пришла зима. Зима пришла сразу за не по сибирски теплой осенью (это важно для повествования).
Сибиряки - люди привычные, сразу расчехлили зимний гардероб. Все, кроме молодежи, поскольку как у нас говорится - форс морозу не боится.
Ну, собственно, можно переходить к самой истории...
Субботний день, еду на троллейбусе (на общественном, если что =) по делам через центр города. Пробки конечно, но далеко не московские, из разряда "минуту едем, две стоим". От нечего делать изучаю прохожих на тротуаре.
Возле почтамта вырисовывается занятная троица, которая привлекает мой взгляд: впереди идет ребенок, одетый весьма по погоде, закутанный в какой-то невообразимый шарф. Ребенок тащит за руку мужчину, как мне тогда показалось - отца ребенка,
и при этом, не прерываясь ни на минуту, о чем-то ему рассказывает. Ребенок в том самом возрасте, когда дети только начинают учиться говорить, у них не все получается и они заменяют труднопроизносимые буквы на другие.
При этом возникает ситуация, когда родственники и ближнее окружение, проводящие с ребенком много времени его понимают, а стороннему наблюдателю очень трудно понять, о чем говорит ребенок.
Например, мой племянник в этом возрасте не правильно произносил мое имя, буква "ш" (как мне тогда казалось) ему не давалась, тогда я предложил ему называть меня немного по другому.
В результате получил прозвище "дядя Каня", ибо буква "с" ему тоже тяжело было произносить. Ну да я отвлекся, извините...
Так вот этот ребенок как раз в этом возрасте. Его голос был слышен, но его речь была понятна сильно частями.
В отличие от ребенка мужчина был одет весьма легкомысленно для минус 20 по Цельсию. Кожаные куртки у нас при таких морозах только молодежь носит.
Но не этим данный гражданин привлек мое внимание - его от всех остальных пешеходов отличало выражение лица. На его лице застыло удивление категорических масштабов, просто таки вселенских.
Просто таки крайняя степень полного непонимания происходящего.
Завершала эту троицу женщина, как показал дальнейший ход событий - мать ребенка. Женщина тоже была одета весьма не по погоде, но тут все понятно - молодость, молодость...
Женщина то что-то смотрела в смартфоне, и, казалось, тайком снимала на камеру впереди идущую парочку, то просто шла за ними. При этом не переставая улыбаться. У нас улыбчивые люди - редкость.
Я, со скуки, начал строить предположения, что отец ребенка вернулся из длительной командировки, и несколько не привык что его ребенок так подрос, или что это "воскресний" папа. Или... Но тут магия рассеялась.
Женщина, ускорив шаг, догнала ребенка и произнесла: "Максим, отпусти дядю". Ребенок, повернувшись на мамин голос увидел, что он за руку держит незнакомца, но руку не отпустил.
Теперь их было двое, двое ничего не понимающих по среди города. Первым опомнился мужчина, он мягко, но настойчиво освободил руку и растворился в толпе. Женщина взяла ребенка на руки и зашла в магазин.
Пробка впереди рассосалась и мы с троллейбусом поехали дальше.

299 +

16.

Вчера весь вечер была гроза... Но это присказка - сказка впереди.

Ночью меня разбудил душераздирающий крик с улицы. Тихая провинциальная ночь с полной луной во лбу мгновенно пала под напором мощного, чуть с хрипотцой, мява. "Уж не убивают ли кого!" - заволновался я и стал прислушиваться к тексту. "Люди, бля, аллё, - орал хорошо поставленный баритон откуда-то снизу. - Я ничего не понимаю! Почему у вас в центре города... река?!".

135 +

17.

— В Благовещенский?
Морозов вздрогнул и открыл глаза. Когда он успел задремать?
— Туда... — он привычно посмотрел на часы, — а чего так долго выходили-то? Дороже будет на сто рублей за ожидание.
Один из пассажиров, что сел рядом, светло-русый и голубоглазый, внимательно посмотрел на него, пожал плечами и кивнул. Ещё и улыбнулся как старому знакомому, Морозов даже покосился - может "постоянщик"? Да, нет, вроде...
Зато второй, чернявый и смуглый, сходу начал возмущаться с заднего сиденья.
— А если мы не согласны доплачивать? Да, и за что? Эсэмэска пришла, мы сразу и вышли. Вам положено ждать клиентов...
— Пять минут! — грубо оборвал его Морозов. — А я вас почти пятнадцать прождал! За это время можно в лес выехать и могилу там себе выкопать, — он тронулся с места и прибавил громкости радио.
Смуглолицый опасливо взглянул на него сзади и, видимо решив, что ругаться выйдет дороже, замолчал, обиженно выпятив губы.
Пассажиров Морозов не любил и часто хамил им намеренно, отбивая охоту с ним спорить, да и вообще вести какие-либо разговоры. Они платят, он везёт, всё просто. Ради чего с ними болтать, коронки стёсывать?
Когда он уже высадил их в Благовещенском и повернул в парк, позвонила жена:
— Миш, мы с Анькой к маме в деревню поехали, не теряй. Морс на подоконнике, а рис я в холодильник поставила, сам разогреешь.
— Ладно, а когда приедете?
— Завтра вечером. Ты на машине ещё? Можешь в «Музторге» Аньке флейту купить? И самоучитель для неё…
— Флейту?
— Ну, да, флейту, ей сегодня после медосмотра в школе посоветовали. Дыхательную гимнастику прописали делать и флейту сказали купить, лёгкие развивать.
— Хорошо... — он отключился и, не сдержавшись, матюкнулся. На прошлой неделе дочку водили к стоматологу и там назначали носить брекеты, насчитав за курс больше тридцати тысяч. А теперь, вот, ещё и флейту купи. Придётся сменщика просить туда докинуть...
Сменщика Морозов тоже не любил. Молодой, вечно опаздывает, в башке ветер гуляет, наработает обычно минималку, а дальше девок всю ночь катает. А чтоб за машиной смотреть, так не дождёшься.
Давеча оставил ему авто, записку написал, чтоб масло проверил. Через день приехал, на панели тоже записка: "Проверил, надо долить!" Тьфу!
А, главное, говори, не говори, только зубы сушит, да моргает как аварийка. Напарничек, мля...
Спустя полчаса Морозов, чертыхаясь про себя, купил блок-флейту и шедший с ней в комплекте самоучитель с нотным приложением. Денег вышло как за полторы смены.
Дома он выложил покупки на диван и, поужинав в одиночестве на кухне, достал из холодильника початую бутылку "Журавлей". Морозову нравилось после смены выпить пару рюмок, "для циркуляции", как объяснял он жене. Но сегодня, едва он опрокинул первую стопку, водка попала не в то горло и он, подавившись, долго кашлял и отпивался морсом.
Поставив бутылку обратно, он прошёл в зал, решив просто посмотреть какой-нибудь сериал.
Тут на глаза ему и попалась флейта.
Морозов осторожно достал её из узкого замшевого чехла и внимательно рассмотрел. Флейта ему неожиданно понравилась. Деревянная, гладкая на ощупь, с множеством аккуратных дырочек на поверхности, она походила на огромный старинный ключ от какой-то таинственной двери.
Он вдохнул, поднёс флейту к губам и несмело дунул в мундштук. Флейта отозвалась коротким, но приятным звуком, и Морозов из любопытства принялся листать самоучитель.
Прочитав историю инструмента, он дошёл до первого урока, где наглядно было показано, как именно нужно зажать определённые дырочки, чтобы получилась песенка «Жили у бабуси». Это оказалось совсем нетрудно – даже в его неумелых руках флейта лежала удобно и вскоре, при несложном переборе пальцами, он вполне внятно прогудел эту нехитрую мелодию.
Удивлённо покрутив головой, Морозов перешёл ко второму уроку и после небольшой тренировки довольно лихо сыграл "Я с комариком плясала".
Невольно увлёкшись этим необычным для себя занятием, он пролистнул страницу и принялся осваивать знакомый ещё по школьным дискотекам битловский «Yesterday».
И эта мелодия покорилась ему легко. Его пальцы будто ожили после долгой спячки и с поразительной для него самого ловкостью двигались по инструменту. А какое-то внутреннее, доселе незнакомое, чувство ритма ему подсказывало, когда и как нужно правильно дуть, словно он повторял то, что когда-то уже репетировал.
Не прошло и четверти часа, как он сносно исполнил "На поле танки грохотали", причём на повторе припева он ещё сымпровизировал и выдал задорный проигрыш, сам не понимая, как это произошло.
Потрясённый своими нечаянно открывшимися способностями он даже вскочил и начал ходить по комнате. Решил было пойти покурить, но передумал и снова сел штудировать самоучитель, закончив лишь, когда соседи снизу забарабанили по батарее. К этому моменту он уже осваивал довольно сложные произведения из классики и, только взглянув на часы, обнаружил, что прозанимался до поздней ночи.
Проснувшись, Морозов какое-то время лежал в кровати, обдумывая планы на выходные. Обычно, оставаясь в субботу один, он любил устраивать себе, как он сам это называл, "свинодень". С утра делал себе бутерброды с колбасой и сыром, доставал из холодильника спиртное и весь день до вечера валялся на диване, переключая каналы и потихоньку опустошая бутылку.
Но сегодня пить Морозову абсолютно не хотелось. От одной только мысли о водке у него засаднило горло, и он невольно прокашлялся. Немного поразмышляв, он решил собрать полочку из "Икеи", что уже месяц просила сделать жена, и съездить в гости к Нинке. Нинка, его постоянная пассия из привокзальной «пельмешки», сегодня как раз была дома.
Наскоро приняв душ и побрившись, он позавтракал остатками риса и присев на диван написал Нинке многообещающее сообщение.
Флейта лежала рядом, там, где он её ночью и оставил. Чуть поколебавшись, он достал её из чехла, решив проверить, не приснилось ли ему его вчерашнее развлечение.
И тут всё повторилось.
Сам не понимая почему, Морозов снова и снова проигрывал по очереди все уроки, уже почти не заглядывая в ноты. Пальцы его всё быстрее бегали по флейте пока, спустя пару часов непрерывного музицирования, он вдруг не осознал, что играет практически без самоучителя.
Тогда он закрыл книгу и попробовал по памяти подобрать различные произведения. Невероятно, но и это далось ему без труда! Абсолютно все мелодии лились так же уверенно и свободно, словно он разговаривал со старыми знакомыми.
Морозов отложил флейту. Чертовщина какая-то... а может надо просто крикнуть изо всех сил, чтобы всё стало как прежде?
Он встал, подошёл к висящему на стене зеркалу и тщательно вгляделся в отражение, словно старался отыскать в нём какие-то новые черты. Нет, ничего нового он там не увидел. Из зеркала на него смотрела давно знакомая физиономия. Свежевыбритая, даже шрам на подбородке стал заметен. Остался ещё с девяностых, когда они делили площадь у вокзала с «частниками».
Какое-то время он бродил по квартире, обдумывая происходящее.
Ещё вчера вечером его жизнь была понятной, предсказуемой и, как следствие, комфортной. С какого вдруг сегодня он сидит и пиликает на дудке? Да ещё так словно всю жизнь этим занимался?
Ему даже в голову пришла безусловно дикая и шальная мысль, что с таким умением он может вполне выступать на улице, как это делают уличные музыканты. Или, например, в подземном переходе.
Сперва он даже улыбнулся, представив себе эту картину. Бред, конечно... Или не бред?
Мысль, несмотря на всю свою нелепость, совершенно не давала ему покоя.
Полочка оставалась лежать на балконе в так и не распакованной коробке, Нинкины сообщения гневно пикали в мобильнике, но он ничего не замечал. Его всё неудержимей тянуло из дома.
А, действительно, почему нет, подумалось ему, что тут такого-то? Ну, опозорюсь и что с того? Кому я нужен-то?
Он ещё с полчаса боролся с этой абсурдной идеей, гоня её прочь и призывая себя к здравому смыслу, потом плюнул и начал одеваться.
Переход он специально выбрал в пешеходной зоне, подальше от стоянок с такси, понимая какого рода шутки посыплются на него, если кто-то из знакомых увидит его с флейтой.
Спустившись вниз, он отошёл от лестницы, встав в небольшую гранитную нишу, одну из тех, что шли по всей стене. Сердце его прыгало в груди от волнения, но, немного постояв и попривыкнув, он взял себя в руки. Мимо шли по своим делам какие-то люди, никто не обращал на него внимания. Подняв воротник и натянув кепку поглубже, он достал флейту и, дождавшись, когда в переходе будет поменьше прохожих, поднёс её ко рту. Пальцы чётко встали над своими отверстиями…
— Клён ты мой опавший, клён заледенелый... — Звук флейты громко разнёсся по всему длинному переходу.
Самое интересное, что с того момента, как он начал играть, Морозов полностью успокоился. Он будто растворился в музыке, что заполнила весь мир вокруг него, и, полузакрыв глаза, вдохновенно выводил трели, словно и не было никакого перехода, а он сидел дома на своём диване.
— Деньги-то куда?
Морозов очнулся.
— Деньги-то куда тебе? — напротив стоял пожилой мужик с авоськой и благожелательно улыбаясь протягивал ему мелочь на ладони. — Держи, растрогал ты меня, молодец…
Мужик ушёл, а Морозов, чуть поколебавшись, достал из кармана пакет, поставил его перед собой и заиграл снова. Вскоре в пакете звякнуло.
Примерно через час, когда Морозов дошёл до «Лунной сонаты», возле него возникли две потрёпанные личности, от которых доносился дружный запах перегара. На поклонников Бетховена они явно не походили. Одна из личностей была небритая и худая, а вторая держала в руках потёртую дамскую сумочку. Судя по сумочке, это была женщина.
Они с удивлением смотрели на Морозова и тот, что худой подошёл к нему поближе.
— Чеши отсюдова, пудель, — процедил он сквозь жёлтые зубы, — это наше место, щас Танька тут петь будет.
Морозов в ответ прищурился, аккуратно вложил флейту в чехол и, оглядевшись по сторонам, молча и сильно заехал гостю с правой под рёбра. От удара тот всхлипнул и, согнувшись пополам, отступил обратно к Таньке. Затем они оба отошли в сторону и после краткого совещания побрели наверх по лестнице.
Больше Морозова никто не беспокоил, и он спокойно продолжил свой концерт, перейдя на более подходящий моменту «Турецкий марш».
К концу дня переход наводнился людьми, и Морозов с удовлетворением заметил, что деньги в пакете прибавляются прямо на глазах. Пару раз он перекладывал их в карман куртки, раскладывая отдельно монеты и мелкие купюры. А когда он уже хотел уходить, к нему подошла компания из подвыпивших немцев и они, дружно хлопая в ладоши под "Комарика", положили ему в пакет сразу тысячу.
Вернувшись домой, он выложил из карманов все деньги и пересчитал. С тысячей вышло примерно столько же, сколько у него обычно получалось за смену.
— Ого! — подивилась вечером жена, увидев лежащую на трюмо кучу мелочи, — ты по церквям кого-то возил что ли?
— Типа того, — ушёл он от ответа, — давай ужинать что ли...
Поев, он покурил на балконе и прилёг на диван перед телевизором. Водки ему по-прежнему не хотелось.
Перебирая каналы, он неожиданно для себя остановился на канале "Культура", который до этого никогда не смотрел. Там, как по заказу, шёл какой-то концерт классической музыки, где солировала флейта. Мелодия, чарующая и тонкая, ему понравилась, и он отложил пульт в сторону.
Жена, посмотрев на него, хмыкнула и ушла смотреть своё шоу на кухню, а он дослушал концерт до конца и отправился спать уже под полночь.
Назавтра, выйдя на смену, и привычно лавируя в потоке машин Морозов долго размышлял о своём вчерашнем выступлении. И чем дольше он об этом думал, тем больше убеждался, что ничего удивительного с ним не происходит. По всей видимости, у него оказался скрытый музыкальный слух. Такое бывает, он сам слышал. Просто раньше не было подходящего момента это выяснить. А теперь, вот, что-то его разбудило, и Морозов стал гораздо глубже понимать музыку. Он даже выключил своё любимое "Дорожное радио", ему стало казаться, что все его любимые исполнители жутко фальшивят. А, кроме того, ему снова безудержно хотелось музицировать. Властно, словно моряка море, его влекла к флейте какая-то неведомая сила, полностью завладев его сознанием. В голове крутились фрагменты полузнакомых мелодий, неясные, мутные, звучали обрывки песенных фраз, которые он дополнял своими собственными, непонятно откуда взявшимися, вариациями.
Дотерпев так до полудня и, убедив себя, что клин клином вышибают, он заехал домой за флейтой и вскоре стоял в уже знакомом переходе. Начал он в этот раз сразу с классики, и проиграв примерно полчаса, заметил, что за ним, открыв рот, наблюдает какой-то «ботанического» вида субъект с футляром для скрипки в руках. Послушав несколько произведений, субъект подошёл поближе, сунул в пакет Морозову мелочь и вдруг обратился с неожиданным вопросом:
— Вы, простите, у кого учились, коллега? У Купермана? Или у Самойлова?
— Чего? — не понял его Морозов, но на всякий случай добавил, — иди, давай…
Скрипач безропотно отошёл на несколько шагов и, постояв так ещё некоторое время, исчез.
Спустя час он появился снова, ведя с собою высокого, похожего на иностранца старика, в длинном чёрном пальто и шляпе с широкими полями.
Встав за колонну, подальше от Морозова, они, переглядываясь, слушали, как он по памяти проигрывал вчерашний концерт, необъяснимым образом отлично уложившийся у него в голове.
Музыка и вправду была трогательная и красивая. Несколько прохожих остановились послушать, а одна женщина даже всплакнула и, достав из кошелька сторублёвку, сунула её прямо в карман его куртки. Морозов уже решил, что на сегодня ему хватит и пошёл к выходу, как услышал сзади какой-то шум.
— Извините! — старик в шляпе не успевал за Морозовым, семеня ногами по скользкому гранитному полу.
— Ну, — повернулся он к незнакомцу, — что хотел-то?
— Понимаете, нам через день выступать на фестивале в Рахманиновском, а у нас Кохман, наш первый флейтист заболел. А вы... вы, — он остановился и, задыхаясь умоляюще тронул Морозова за плечо пытаясь договорить, — прошу вас, выслушайте меня!
Морозов остановился, дав ему возможность отдышаться.
— Вы… вы же просто гений! Я думал, Славин шутит! — Старик всплеснул руками. — У вас… у вашей флейты просто неземное, небесное звучание! Какой чистый тембр! Вы же сейчас играли «Потерянный концерт»? Знаменитую партиту для флейты соло ля-минор?
Морозов молча пожал плечами.
— Как? — поразился незнакомец, — вы даже не знаете? Это бесценное произведение Шуберта случайно нашли в чулане на чердаке дома, где он жил, — он в изумлении посмотрел на Морозова. — Нет, вы определённо феномен! Простите, я не представился, это от волнения. Моя фамилия Мшанский, я дирижёр симфонического оркестра Московской филармонии, возможно, вы слышали?
— Ну, вроде... — мотнул головой Морозов.
— Понимаете, это гениальное сочинение написано исключительно для деревянной флейты. Все шесть виолончелей призваны лишь оттенять её звучание. Этот концерт весьма редко звучит в «живом» исполнении. Ведь во всём мире всего несколько человек способны его сыграть. Мы репетировали полгода и вот... Прошу вас, помогите нам!
— От меня-то чего надо? — начал сердиться на деда Морозов, не понимая, к чему тот клонит.
— Замените нам Кохмана, — он умоляюще простёр к Морозову руки. — Всего один концерт…
Морозов отвернулся и снова зашагал на выход. Дед почти бежал рядом.
— Что вам стоит, вы же играете здесь, причём за копейки. А мы вам выпишем приличный гонорар, тот, что вы попросите, практически любую сумму в пределах разумного. И потом... — он тронул Морозова за рукав, — я готов сразу взять вас в основной состав. Подумайте, у нас этой осенью гастроли в Вене, а зимой в Лондоне. Да что там гастроли, с такой игрой мы вам устроим сольные концерты! А это уже совершенно другие деньги! Очень приличные!
— Отвали, — Морозов ускорил шаг и дед остался стоять, растерянно глядя ему вслед и опустив руки.
Сев в машину, Морозов на мгновение задумался. Он не всё понял, из того, что говорил ему этот чудаковатый старик, но его слова про гонорар запали в память. Морозов вспомнил про следующий платёж по ипотеке, про зимнюю резину, про грядущие расходы на Анькины брекеты... Потом вздохнул, завёл двигатель и, развернувшись, подъехал к старику, что уже брёл по тротуару:
— Слышь, командир... а сколько за концерт? Тридцать тысяч дашь?
Встреча с Нинкой не принесла ему привычную удовлетворённость. Даже в самый главный момент определённая поступательность их действа настроила его на некую ритмичность, отозвавшуюся в нём целым сонмом самых разных мелодий. С трудом завершив такой приятный ранее процесс, Морозов откинулся на подушку и устало закурил. С ним точно что-то происходило. И дело тут было не в Нинке.
Все звуки вокруг него словно ожили, и он вдруг стал замечать то, на что раньше не обращал никакого внимания. Любой уличный шум, скрип двери, сигнал автомобиля, лай собак, даже шорох листвы под ногами – всё теперь приобрело для него какую-то непонятную и пугающую мелодичность.
Нинка, как обычно, убежала хлопотать на кухню, готовя чай и оттуда сообщая Морозову все свои нехитрые новости - в начале месяца в декрет у них ушли сразу две посудомойки, а в прошлую пятницу они справляли день рождения повара Артурика, с которым она лихо сплясала лезгинку.
В голове жгуче заиграл мотив лезгинки и Морозов, отказавшись от чая, начал собираться.
— Как сам? – поинтересовался сменщик, забирая у него ключи от машины. — Чёт смурной какой-то…
— Всё отлично, — буркнул в ответ Морозов, — спасибо «Столичной» …
— Бухал вчера что ли?
— Да, не, — Морозов поморщился, — не идёт чего-то...
Дома он прилёг на диван и заснул беспокойным рваным сном. Проснулся он от ощущения, что на него кто-то пристально смотрит.
— Морозов, — рядом стояла супруга с круглыми глазами, — там дед какой-то блаженный звонил, тебя спрашивал. Говорит аванс за концерт готов... сразу все тридцать тысяч... и что костюм тебе нужно мерить…
Она присела к Морозову в ноги и жалобно заскулила:
— Миш, ты чего? Ты что натворил-то? Какой ещё костюм? Ты с кем там опять связался?
— Да не голоси, ты! — рявкнул Морозов на супругу, — сама же вечно ноешь, что денег нет…
Он без аппетита поужинал и вышел перекурить на балкон. На душе у него было тревожно и неспокойно. Привычный мир рушился прямо на глазах, а что было впереди пугало его своей новизной и призрачностью.
Он щёлкнул зажигалкой, выкурил сигарету, потом достал новую, размял и неожиданно для себя тихо заплакал, глядя в тёмное, по-осеннему мутное небо. Он и сам не помнил, когда плакал в последний раз, но сейчас слёзы ручьём катились по его щекам, крупными каплями падая вниз, в темноту двора. Снизу доносились, чьи-то тихие голоса, негромкий смех и едва различимая музыка. Музыка, что была теперь повсюду.

(С)robertyumen

553 +

18.

Два брата

У Марии Ильиничны в жизни все сложилось хорошо. Стабильная работа с середины 90-х, любящий и любимый муж, пара взрослых сыновей, пенсия не за горами, а с ней и возможность сдать квартиру в столице и переехать за город на дачу - как говорится, дом - полная чаша. Но - в каждой полной чаше, как известно....

"Миша у меня старшенький. Рано родила, мальчик он был тихий и послушный. А через 6 лет Сережа появился, в самое тяжелое время начала 90-х. Болел часто, с работой было плохо и нас с мужем - в общем , натерпелись с ним. Парень он неплохой, но какой то аморфный, не то, что Миша - тот целеустремленный, везде впереди паровоза бежал, но с умом - не шкодничал. А Сережу книжку читать не заставишь, а как компьютер появился - совсем беда стала- не оттащить, все в игрушки играет.
Как наркотик для него экран был - хотя оба они у меня молодцы, не пьют- не курят, хотя младший в институте пивко то активно посасывал... да уж ладно, молодо - зелено.
Подросли ребята, Миша с 9 класса у меня летом подрабатывал - к себе в контору курьером пристроила, а Сережа - ни в какую. Клянчил компьютер новый - тем только и заставили с отцом - а то бы так на улицу и не вышел, все в экран уставившись сидел все лето.
Сережа как понял, что придется самому на компьютер зарабатывать - обиделся вначале, а потом стал работать усерднее Миши в свое время - только бы скорее набрать на новый агрегат. Полгода копил - купил себе какую то подержанную развалюху на рынке и как провалился в неё - снова не вылезал из игр.
Миша у меня умненький, сам в Губкинский поступил - ну мы с отцом только за курсы подготовительные заплатили, а так никакого блата. А Сережа - тот с репетиторами занимался - и то прошел с трудом на платный в самое заштатное заведение - а все потому, что ночами вместо подготовки играл. Миша как съехал на втором курсе - Сережа один в комнате остался, так к этой самой комнате и прирос. Мы с отцом уже устали его от компьютера отрывать. Мы ему с отцом объявили, что сам будет на обучение зарабатывать. Там немного, конечно - но все же пусть цену деньгам узнает как следует. Все лето Сережа проиграл в компьютер- но деньги заплатил за год - сказал, что что то там в игре своей продал. И компьютер свой постоянно модернизировал - то одно купит, то другое- звук у него стал как у сервера нашего на работе, сам то он в наушниках сидит.
Миша мой последние 2 курса отстажировался и пошел в "Лукойл" работать, а Сережа тогда только поступил. Карьеру сделал там хорошую - сейчас уже начальник, не большой, но все же. Женился, мы ему однушку подарили бабушкину, он её продал, взял ипотеку, и большую себе купил - под детей. Сейчас двое сорванцов подрастают, Смотрю на него - себя с мужем вспоминаю - не дом а полная чаша.
А Сережа - как играл в свой компьютер, так и продолжал играть. Мы на него рукой махнули уже - никуда его не выгнать от экрана. Хотя денег в институте у нас уже не брал, за учебу сам платил, да и продукты в дом часто покупал. Парень то он хороший, добрый - но посмотрю на Мишу - и как ножом по сердцу- вот бы ОБА они меня так, как голубки - сколько счастья для матери!
Однажды замыкание было дома и компьютер у Сережи сгорел - так на нем лица не было неделю, горевал, как будто человека близкого потерял. На последнем курсе встретил девочку какую то, нас с отцом не знакомил но пропадать иногда начал на ночь. Мы обрадовались с отцом - но как то быстро у них все закончилось. Сережа загрустил и снова играть начал. Тут уже у Миши первый сын родился и мы все время на внука тратили - про Сережу как то забыли. Так года четыре прошло, смотрим- снова явно девушка появилась - приоделся Сережа, начал снова ночами пропадать. Через полгода привел девушку познакомиться - хорошая простая девушка, из обычной семьи. Мы обрадовались, даже предложили жить у нас - бабушкину то мы Сереже подарили, как то неудобно, но они не торопились съезжаться. Через год только сын сказал, что предложение сделал, и съезжаются они, с жильем решили вроде. Свадьбу не праздновали, расписались тихо, но на новоселье нас пригласили. Квартира- загляденье, только не понятно откуда. Дом исторический, самый центр, 5 комнат, ремонт прекрасный - я такое только у руководителя своего высшего видела, когда однажды документы привозила домой.
Кабинет Сережин с компьютером отдельный, не как у нас в спальне.... Хорошо, что он Мишу не приглашал в гости - тот куда скромнее живет, хоть и в начальниках. Спросила сына, откуда хоромы - сказал, что купил, жене молодой очень этот дом нравился, решил подарок к свадьбе сделать. Не поверила - показал нам с отцом бумаги. Все чин чином, он один собственник, никакой ипотеки как у старшего сына, оформил на себя до свадьбы. Понятное дело спросили , откуда деньги....

В начале января 2018 года утром мне за город позвонил деловой партнер.
- Трэвел, ты видел что на рынке творится?
- Видел.
- Короче, есть очень крупный клиент. ОН уже выслал все подтверждения своей состоятельностиЮ я сейчас договариваюсь с банком, будем делать сделку.
- От меня что нужно?
- Дай своих силовиков для прикрытия- вдруг что.
- Легко. Через час товарищи офицеры прибудут. Тем более выходной по службе.
.......
( вечером того же дня)
- Привет! Нас можно поздравить - самая крупная сделка за все время!
- Круто!
- Клиент вообще атас - майнил биток с 11 года. На компе! У него там не машина а зверь какой то, как я понял. Потом на другую крипту переключался, но НИ разу ещё ничего не продавал- копил. Сегодня скинул нам 120 битков за полторашку грина.
Сделка шла три часа - он мне про жизнь рассказывал, уши чуть не завяли.
- Ну, расскажешь как нибудь!
- Расскажу, как увидимся.
И рассказал. А я выложил, переписав от лица его мамы.

P.S. Сережа оказался мягко скажем не компьютерный задрот - поэтому регулярно консультирует нас по крипте. Дочке скоро годик будет.

671 +

19.

Как я организовывал концерт Цоя
(продолжение, https://www.anekdot.ru/id/1127101/)

На поиски негра ушла почти неделя. Выручил бас-гитарист Лёха.
— Есть у нас, на шахтостроительном, подходящий кадр. С острова Мадагаскар. Мы ему в колхозе водки накапали, так он и пел, и танцевал — любо-дорого.
— Класс! — обрадовался я, — Как зовут?
— Наполеон.
— Прямо целый Наполеон?
— Ага. Но приучили на Лёню отзываться.

Лёня-Наполеон требованиям Марка Борисовича соответствовал. Он был чёрен ("Так чёрен, что не делался темней..."— вспомнил я Бродского). И худ, как пустынный заяц. Я медленно и, как мне казалось, убедительно, излагал доводы в пользу его участия в концерте, дескать, редкая возможность и почётная обязанность познакомить советских людей с творчеством малагасийского народа. Наполеон молчал. Аргументы у меня заканчивались. Я уже подумывал начать заново или поискать переводчика. Задал уточняющий вопрос:
— Понятно говорю?
— Как? — наконец разомкнул уста Наполеон.
— Понятно?
— Ты делать концерт. Ты хотеть я петь народная песня для твой концерт. Я петь песня для твой концерт, ты делать зачёт Шкловский, я и мой брат.
— А брат-то здесь причём? — опешил я.
— Брат играет на джембе. Тук-тук. Очень хорошо. Нет зачёт — нет концерт. Понятно говорю?
Вот сразу видно, что не комсомолец, никакой сознательности. Зачёт ему подавай! И ведь ни у кого-нибудь, а у Шкловского! Да я сам ему с трудом сдал. Шкловский вообще не подарок. Говорили, что по ночам он ловит новую элементарную частицу и оттого всякое утро угрюм и с мешками под глазами. Да и вечером не лучше. За помощью я снова отправился к Александру Сергеевичу. Застал его на кафедре, он пил чай с доцентом Златкиным. Я начал рассказывать о проделанной работе, профессор Соловушкин одобрительно кивал, а Златкин хихикал.
— Но без зачёта отказывается. Наотрез. А времени мало совсем остаётся. Александр Сергеевич, как бы решить этот вопрос?
— Вероятно, надо всем вместе навалиться и поднатаскать? — заволновался профессор.
— Не успеем! Быть может, убедите Шкловского общественной важностью? Опять же, зачем им физика? Они же с шахтостроительного!
— Сергей, так нельзя говорить. Вот представь, вернутся эти ребята на Мадагаскар, поручат им строить шахту, а как же они, не зная физики, будут рыть?
— Да не будут они ничего рыть, — доцент Златкин неожиданно пришёл мне на помощь, — Саша, сам подумай, с советским образованием они сразу на партийную работу пойдут.
— На партийную работу, сразу, бедняги, — сочувственно произнёс Соловушкин и вздохнул, — раз так, попробую договориться.
— Спасибо, Александр Сергеевич! Наполеон и Людовик Йилаймахаритр... вот тут написано.

Наполеона пришлось выслеживать весь следующий день, он был трудноуловим, как элементарная частица.
— Пойдём в клуб, репетировать!
— Как?
— Репетировать. Ну, песню свою споешь, мы послушаем, чтобы всё нормально было.
— Как?
— Так! Зачёт получил? Топай на репетицию, петь будешь.
— Два раза концерт? Тогда два зачет делай.
Я вспылил. Но бас-гитарист Лёха меня успокоил:
— Да всё будет по ништяку, не переживай. А если что — водки ему плеснём.

И вот, на самом видном месте вывешена яркая и со всеми согласованная афиша:

*** 15 ноября состоится интернациональный концерт фольклорной музыки! ***

В программе:

Баллада о матери
Исполняет дуэт "Мадагаскар"

Древние армянские мелодии в современной обработке
Исполняет Ю.Каспарян

Песни советских корейцев
Исполняет В.Цой

По краям афиши были нарисованы лемур и какой-то...
— Андрюха, а чего за эскимоса с гитарой ты тут подрисовал?
— Сам ты эскимос, — обиделся Кныш.


В день концерта я завозился в лаборатории и в студклуб прибежал, когда зал уже наполнялся. На сцене, как Лёха и обещал, сидели братья-мадагаскарцы. Наполеон изучал потолок. Людовик стучал ладонями по маленькому барабану. Получалось ловко, в зале создавалось правильное настроение. Помимо институтских, были и незнакомые личности, в том числе, длинноволосые поклонники Аквариума, а может и сама группа Аквариум, я тогда не различал. В середине первого ряда были отведены места для начальства, однако, не было известно, придут ли. Профессор Соловушкин заранее извинился, что не сможет, прочие отмолчались. Зато прибыла кафедра научного коммунизма в полном составе, но они уселись в глубине зала. Марк Борисович охранял начальственные места, просил меня помочь, желающих было пруд пруди, но мне было не усидеть на одном месте, я бегал то в фойе, то за кулисы. В кабинете Марка Борисовича у открытой форточки курили Цой и Каспарян. Я поздоровался и вышел, чтобы не мешать.

Концерт начался ровно в семь, у Марка Борисовича мероприятия всегда начинались вовремя. Свет в зале притушили и тут же в первый ряд просочилась стайка совсем юных существ, не иначе — восьмиклассниц.
Я посмотрел на Марка Борисовича.
— Вот и ладушки, — сказал он.
Тем временем Наполеон встал и громко объявил:
— Малагасийская народная песня "Мама".
И снова сел.
— Затянет сейчас своё занудство, — успел подумать я и зря. Барабанный ритм ускорился.
Первые же ноты меня ошеломили: до ми соль ля си-бемоль ля соль... и так далее, главный квадрат рок-н-ролла, Rock Around the Clock и тому подобное. Лишь чуть медленнее и с неким лиризмом, всё-таки, о маме человек поёт. Голос у Наполеона был тонкий, но точный, с творожным оттенком, который присущ лишь чёрным.
Зал хлопал в такт, все веселились. Братья допели, раскланялись, но не ушли.
— Американская народная песня "Билли Джин", — неожиданно объявил Наполеон и садиться на этот раз не стал. Великий М.Джексон использовал, полагаю, всякие технические примочки для своей главной записи. У Наполеона был только микрофон и брат-барабанщик, но получалось до безумия похоже. К тому же, он принялся время от времени выделывать какие-то несусветные телодвижения (оригинала я тогда ещё не видел).

Billie Jean is not my lover...

— А вот с этим можно уже и на гастроли, — сказал задумчиво Марк Борисович. Я не понял, о чем речь, но уточнять не стал. К концу песни Наполеона заметно пошатывало, но ритм он не терял. Я оглянулся на Лёху, Лёха мне подмигнул. Разглядел я в зале и Шкловского, в непривычно весёлом настроении.
Братьям хлопали так долго, что кто-то крикнул: хватит, а то Цоя не дождёмся!
Аплодисменты затихли. Братья ушли. На сцену вышли Цой и Каспарян, стали настраиваться.
Из зала кричали что-то фамильярное, как будто там сидели первейшие друзья Виктора. Я пытался понять реакцию музыкантов. Но у Цоя лицо было восточно-каменным, а Каспарян никуда не смотрел, кроме грифа своей гитары.
Но вот Виктор взял первый аккорд и улыбнулся. Всё в миг переменилось, всё лишнее растворилось в этой удивительной, в чём-то детской, в чем-то шалопайской и немного грустной улыбке...

Мы вышли из дома, когда во всех окнах погасли огни...

Бывает, когда сильно ждёшь чего-то, и вот уже началось, а ты ещё не веришь. Понимание пришло позже, во время концерта я был как белый лист, как губка, впитывал, внимал этим словам, лаконичным, если картина, то углём, и всё вроде бы просто, но это слова нового мира, который открывался мне. Не только песни Цоя становились мне ясны, но и тот же Аквариум. Теперь я уже не буду считать "простых пассажиров мандариновой травы" отдыхающими на осеннем газоне.

В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен...

Ритм захватывал, даже без ошеломительного тихомировского баса. Мне нужна была эта музыка, в этом ритме порывалось биться юное моё сердце.

Я родился на стыке созвездий, но жить не могу...

И мог ли я или кто другой предположить, что совсем скоро эти самые ребята создадут "Группу крови" — самый грандиозный альбом русского рока. И что впереди переполненные стадионы, Асса, Игла, время перемен, и тридцать пятый километр латвийского шоссе, и астероид номер 2740.
Можно ли было представить в тот вечер, что лет, эдак, через тридцать пять я допишу текст, поставлю точку и включу "КИНО". Нет, сегодня не "Группу..." и даже не "Звезду...", а пусть это будет "46":

Знаешь, каждую ночь я вижу во сне море...

текст Сергей ОК
фото с того концерта, сделано то ли Федоровым, то ли Кнышем

441 +

20.

По дороге на машине едут мама с сыном. Вдруг из машины, которая едет впереди вылетает вибратор и попадает в стекло.
Мам, что это?
Ну что-что? Насекомое!
Ничего себе насекомое! И как оно с таким ху@м летает?

308 +

21.

Если вы сидите болтаете с друзями, хорошее настрение – вы скорее всего наддали пива.
Если вы вдруг стали видеть сквозь стены и если вы стали видеть все в 3 измерениях – это циклодол
Если вам все смешно и огурец и килька на столе такая красивая и каждая чешуйка переливается необыкновенным светом – значит вы курнули травку.
Если у вас каждая клеточка поет, весь мир переливается, полны энергией что кажется вы можете полететь, и вы никогда не были так счастливы – так это морфий или героин.
Если вы умерли (тело) а душа блуждает по вселенным и обьемлет вселенную и живет в вечности и вам все достуно но и ничего не хочется – значит вы вкололи кетамин.
Если в мире, вселенной ничего нет – одно – это вы – вне времени и пространства
— это скорее всего ЛСД.
Если вы живете в этом скучном мире с обрыдлой работой, все надоело а впереди вас ждет старость и смерть – значит у вас все нормально – вы не алкаш, не наркоман, вы нужны обществу, у вас есть смысл жизни

312 +

22.

У всех есть мечта. Многие, например, мечтают оказаться в купе вагона СВ с прекрасной незнакомкой. Мечтают ли об этом прекрасные незнакомки я не знаю, знаю только, что некоторые из них храпят и нечаянно воруют зубные щетки из поездных наборов.

Есть люди в министерстве культуры, годами мечтающие, что их номер телефона наконец-то перепутают с номером прачечной.

Мечты очень разнообразны, вы сами знаете.

Мишка был врачом, и у него была мечта о панацее. Мишке было сорок лет, и мечта все еще оставалась мечтой. Да и как ей сбыться, если Мишка работал врачом на горнолыжной базе, где все разнообразие заболеваний сводится к ушибам, переломам, и сотрясениям.

Как ни странно, но сотрясения мозга для такого вида спорта редки. А может и ничего странного, потому что мозг, толкающий своего хозяина спускаться с гор ускоренным способом, с применением палок и веревок, сотрясти трудно. Панацею же обычно изобретают в других местах и другие люди.

Однажды к Мишке на базу заявилась компания друзей. С горными лыжами друзья соотносились только по телевизору, а вот к уральским горам, Мишкиному гостеприимству, башкирской водке и русской бане относились замечательно.

Вечером, после походов по горному зимнему лесу, всяческих обедов и шашлыков на искрящемся солнцем морозном воздухе Урала, компания собралась в сауне, где и произошел трагический несчастный случай, положивший начало исполнению мечты.

Сашка сел на каменку.

Голой, как вы понимаете, задницей. А чем еще можно сесть на каменку в сауне? Ничем другим не получится, можете даже не пробовать.

Сев на раскаленные камни Сашка издал такой рев, что в джакузи перестал подаваться воздух, в котельной отказала автоматика котлов, а в лесной берлоге проснулась и заскучала о несбывшемся большая медведица.

Мишка был наготове. Он мгновенно провел все известные спортивной медицине противоожоговые мероприятия, подув на ожог и обильно намазав место ожога оранжевой пеной с облепихой и левомицетином. Пациенту рекомендовалось до момента полного заживления лежать исключительно на животе, а в остальное время жить стоя.

Пациент при этом вел себя послушно и приняв для обезболивания четыреста водки, сесть даже не пытался, располагаясь за столом в позе древнего грека в ожидании оргии.

Утром компания вышла из банного корпуса, чтоб отправиться на трассу с горными лыжами, горными ботинками и горными палками. И отправилась бы увеличивать количество сломанных рук и ног, но тут опять вмешалась судьба. К корпусу подошли две лошади, и одна симпатичная наездница с предложением прокатиться.

- Да запросто, - воскликнул Сашка, напрочь забыв изречение Семена Михайловича Буденного, о главной части конного всадника.

«Конник!, - неоднократно говорил Семен Михайлович, - пуще всего береги жопу! Если у конника на жопе прыщ, он уже не боец».

Вполне возможно, что это говорил и не Семен Михайлович, но наездница была прекрасна, яркое солнце искрило свежий снежок, легкий тридцатиградусный морозец подталкивал к подвигам. Напрочь забыв про рекомендации врача Сашка вскочил в седло, и поскакал в лес. Потому что кроме леса скакать было некуда. Наездница кинулась следом.

Вернулись они минут через сорок. Девушка ехала впереди, держа в поводу лошадь, на которой поперёк седла лежал Сашка.

У него была перевязана голова.

- Там у нас сук над тропинкой, - пояснила девушка, - а ваш товарищ не успел нагнуться. В лесу же нельзя галопом, можно только рысью. Мы на соседней базе в медпункте пару швов наложили, и сразу к вам приехали. А товарищ ваш странный какой-то – ложиться на спину и садиться на отрез отказался.

- Миша, - позвал Сашка голосом крови на рукаве израненного Щорса, - у тебя обезболивающего нет? А то что-то везде болит.

- Есть как же не быть, - обрадовался Мишка.

Он достал из кармана огромную таблетку, и разломил ее пополам.

- Я мечтал об этом всю жизнь, с тех пор как уволился в запас. Вот тебе обезболивающее. Эта половина таблетки от головы, а эта от наоборот. Смотри не перепутай.

Так в Уральских горах исполняются мечты о панацее. А в вагонах СВ прекрасные незнакомки мало того что храпят, они еще могут воспользоваться вашими тапочками, и даже зубной щеткой. Будьте бдительны с мечтами.

423 +

23.

Здорово, сидельцы !
Чё то вспомнилось - я ж уже был на карантине , в 1990 году . В городе Негаже в Анголе , три месяца прокарантинил . Только там климат был получше и питание похуже , а так ничё. Карантин был плотный - не предполагал прогулок , а тем более выходов на природу, так как обеспечивался силами УНИТА и регулярными обстрелами из миномёта ( ими же , родимыми) . При этом на местном рынке сидела кондратка ( местная жительница) , у которой я купил 3 ( три ) бутылки коньяка "Арарат 3 звёздочки" . Вот до сих пор не понимаю, как он у неё оказался . А как я улетал оттуда - отдельная песня
Продолжение истории про карантин - как его надо заканчивать
Проблема города была в том, что единственная дорога-двухполоска в город контролировалась УНИТА. На ней всё, что двигалось, являлось мишенью, огонь вёлся практически в упор из зелёнки, которая стеной стояла вдоль дороги, так что ехать до ближайшего города Уиже в 40 км и речи быть не могло без крайней на то необходимости. Абсолютно крайней.
Продовольствие доставлялось только вертолётами. Полоса аэродрома позволяла принимать самолёты, но город был в ущелье, кругом горы. Утром всегда туман – рассеивался с 10 утра до 12 дня , потом опять всё затягивала дымка. Товарищи из УНИТЫ сидя на склоне, в лесу прекрасно видели полосу, и, позавтракав, в случае приземления транспорта открывали по полосе огонь из миномётов, так что летуны на Ан-26 не могли себе позволить подобную эскападу. Вертолётчики на Ми-8 были поюрче- садились, выкатывали груз и ходу – не глуша движки, взлёт. Груз был только еда, больше ничего, и то не часто. Так что толстых у нас не было. Совсем. Из еды был только кофе ( там его производили), но к кофе там отношение было, как у таможенника Верещагина к чёрной икре. К концу третьего месяца у меня порвались ботинки. Я пошёл к начальнику тыла за новыми. Он молча встал из-за стола и мы пошли на склад - там были только пустые бочки из под топлива и всё. Не было даже картонных ящиков из под формы и обуви – их сожрали крысы, только металлические бочки. Обуви не было, особенно моего 45-го размера . “О “, сказал начальник тыла . “Есть идея. Тут сегодня обстрел был утром, мина попала в группу - 7 трупов. Пошли в морг, там один здоровый, снимем с него ботинки, должны тебе подойти “. Короче, что то мне не это предложение не зашло. Ну перчатки там, пояс с покойника это одно ( было дело), но ботинки … На моё счастье на следующий день в Луанду улетал переводчик, у него был 45 размер и старые кроссовки, которые он мне благодушно и оставил. Кроссовки были классные – целые и очень красивые - жёлтые с красными полосами и синими вставками, расцветка попугая жако, мечта клоуна. Зато целые.
А дней через десять прилетел к нам с визитом ГВС ( Главный Военный Советник) , Генерал-лейтенант Суродеев ( ака Дуродееев) и с ним замполит миссии , тоже целый генерал-майор, который прилетел в Анголу буквально неделю назад. Товарищ Суродеев имел кликуху Дуродеев ещё из Одессы, где он был Начальником штаба Военного округа. Он очень не любил цветущие одуванчики, которые поэтому круглосуточно изничтожались всю весну и лето по всей территории Штаба, и стали называться у местных ботаников “дуродейчиками”. “Хорошо, что тут одуванчиков нет” изрёк его подчинённый из Одессы, узнав, кто к нам назначен новым ГВС и поведал нам эту странную историю идиосинкразии. Товарищ замполит был вменяем в отличие от Суродеева, и первым делом после ознакомления с ситуацией и дежурных докладов решил поговорить со мною. Это ему горячо рекомендовал его переводчик, Кагарлицкий ( “поговорите вон с капитаном В., он тут уже третий год, всё знает и расскажет , как есть” ) . “Товарищ капитан , как Вы думаете, нам стоит улететь сегодня днём или завтра утром? ” Кагарлицкий за его спиною делал мне страшные глаза, потому как понимал, что “завтра утром“ может и не быть. “ Товарищ генерал, искренне рекомендую улетать сегодня. Более того, я настроен лететь с вами, меня вызывают в Луанду ”. Кагарлицкий всем своим видом показал, что глубоко признателен и с него причитается поляна (каковая и была накрыта по прилёту, приличный был человек).
Пока товарищи генералы слушали доклады и раздавали ЦУ, я быстренько метнулся наверх, взял свою мошилу (военный рюкзак), полмешка зелёного кофе для товарища Гавра, которые он стремительно выдвигаясь из города забыл пару недель назад, и через 5 минут был уже на борту. Командир экипажа нервно спросил - “Где эти мудаки? Сейчас нам наваляют по полной.” “Сейчас будут. Дай радио, пусть меня Гавр встретит на полосе.”
Минут через пять товарищи проверяющие появились с сопровождающими и быстренько загрузились на борт. Я уже сидел в хвосте, за дополнительным топливным баком, красивая такая бочка жёлтого цвета. Товарищ Суродеев дал команду на взлёт, и двигатель стал набирать обороты. Только вот, незадача - кофе-то для Гавра, осталось на полосе…Я подскочил, метнулся через салон к кабине пилота, тронул командира за плечо – “ Погоди минутку”. Тот кивнул (мы с ним знакомы были давно, я последние полтора года работал с летунами, да и налетали вместе более чем достаточно). Подвинул Кагарлицкого, который уже начал моститься-пристёгиваться в дверях с пулемётом, выскочил на полосу, подхватил мешок и таким же макаром вернулся на место. Движки начали набирать обороты. Одновременно с этим послышался рёв генерала. Сидя впереди, рядом с дверью он неистово вещал мне что-то, очевидно, не самое лицеприятное, типа – “ Ты кто такой , чтобы мои приказы нарушать ?Да я тебя… “ И так далее . ну что может говорить генерал в таком случае ? . Я показал на уши - “не слышу” , так оно и было. Что можно услышать в Ми-8 на взлёте, да ещё с открытой дверью? Товарищ генерал продолжал, я искренне пожал плечами. Закончилось тем, что Суродеев махнул рукой. Я бы на его месте просто бы позвал к себе жестом, но я ж не генерал, а он, слава Богу, не я.
В Луанде сели, генералитет вышел и стал слушать доклад встречающих о том, что в их отсутствие ничего не случилось (или случилось). Я тоже вышел за ними, доклада слушать не стал, обошёл вертушку, сел в УАЗик , в котором меня ждал Гавр, бросил туда же полмешка кофе и мы поехали.
Вечером я наконец-то постригся, помылся, привёл себя в полный душевный и физический порядок, а утром, строго в 5.00 уже был на аэродроме - стриженый, бритый, в повседневной форме ангольского офицера - чёрные туфли, оливковые брюки и рубашка бежевого цвета, камуфляж и кроссовки отдыхали дома. У меня было такое расписание – транспортные борта уходили в 6 и возвращались к 18 часам, моя задача была согласовать маршруты с местной стороной и утрясти разногласия. Закончив с утренними делами, приехал в Миссию, где при входе, нос к носу встретился с товарищем Суродеевым, который радушно со мною поручкавшись пошёл на утреннее построение офицеров Миссии. А я не пошёл, ибо я уже начал работать и задачи на день мне были известны. Я не ходил на построения, я пошёл за кофе.
Минут через 15 в референтскую, где я сидел с кофе стали подтягиваться коллеги и все, как один, поздравлять меня с присвоение очередного звания “лейтенант”. Я был слегка озадачен – в Советской Армии звания если и лишали, то минус на одну звезду, а я-то уже капитаном был. Что так резко тоже бывает?
Короче. На построении первым делом товарищ генерал-лейтенант , Главный Военный Советник, подошёл к строю переводчиков и начал пристально изучать стоявшие там, ценные кадры, впиваясь взглядом в каждого стоявшего в шеренге. Те кто послабее духом ( младшие товарищи - младшие лейтенанты и лейтенанты-двухгодичники) начали смущаться и потеть от столь пристального внимания, те, кто постарше и покрепче духом, задерживали дыхание, чтобы, в свою очередь, не смущать товарища генерала запахом перегара.
Пройдясь два раза туда-сюда, вдоль шеренги и не найдя искомое товарищ генерал сказал краткую речь – “Я летел вчера бортом из Негаже. Так вот, летел со мною, какой-то сраный двухгадючник (так кадровые называли призванных выпускников гражданских ВУЗов лейтенантов-двухгодичников, за их искреннюю нелюбовь к службе и поверхностное знание военного дела). Это же ужас, а не офицер - камуфляж не глажен, патлы до плеч, ботинок нет, одет в кроссовки, как у обезьяны (?). Позволяет себе вступать в разговоры с первым пилотом. Да что такое? Распустились…“. Товарищ генерал и предположить себе не мог, что так может выглядеть вполне себе кадровый офицер 10 ГУ ГШ МО СССР. На чём построение собственно и закончилось.
“Я что-то не понял, я ж с ним только вот здоровался, двадцать минут назад!”- cказал я. Тут стоявший рядом Гавр и сказал – “Чувак, ты бы себя вчера видел. Он тебя просто не узнал”.
Суродеев был человек не злобный, на том всё и закончилось.

544 +

24.

Женщине ночью снится кошмар, она громко кричит и будит своего мужа.

– Что с тобой, дорогая? – спрашивает он.

– Мне приснилось, будто за мной гнались людоеды, а впереди меня оказалась пропасть. Мне ничего не оставалось делать, я прыгнула и полетела вниз. К счастью, мне удалось ухватиться за деревце, торчащее из скалы… и после этого я проснулась.

– Ну вот видишь, ты спаслась. Отпусти деревце.

216 +

25.

Буддист и депрессия.
Депрессия:
— Ты — ничто.
Буддист:
— Благодарю за комплимент.
Депрессия:
— Твоя жизнь пуста, в ней нет ничего хорошего.
Буддист:
— Если она пуста, то в ней нет и плохого тоже. Выходит, что я свободен.
Депрессия:
— Любви нет. Добра нет. Радости нет.
Буддист:
— Однозначно. В рамках данной реальности существуют лишь навязчивые иллюзии, продиктованные человеческим Эго. Мы сами их творцы.
Депрессия:
— Над этим миром нависло Страдание.
Буддист:
— Но страдания без радости быть не может.
Депрессия:
— Ты умрешь, так и не осознав Истины.
Буддист:
— Ну, уж это точно не страшно! Ведь впереди еще столько жизней.
Депрессия:
— Вокруг война, ложь, мерзость и соблазны, Земля погрязла в собственной грязи. Человечество обречено.
Буддист:
— Космос велик. И что бы ни происходило, это случается во имя вселенской гармонии. Наши души — чистая энергия, которая так или иначе, рано или поздно, избавится от мирской тяжести, и растворится в бесконечности небытия.
Депрессия:
— Да ну тебя нах@й.

529 +

26.

Я в Хуахине с двумя давними приятелями, один из которых - и химик, и ботаник - то есть, нефтяник, конечно, или что-то в этом роде, позволяющее зарабатывать, - но и ботаник тоже, и даже в первую очередь, все знающий про флору.

Я каждой весной консультируюсь с ним по радостно-майским проблемам садоводства. А впереди лето и целых пять месяцев счастья. Быстрый ум, непререкаемый тон, птичий нос, прыгающая походка - бесценный мой друг Тихон Борисович.

Где нефть, там и газ, где флора, там и фауна: в океанических рыбах и гадах, везде, во всем мой друг первейший эксперт, он знает и про тех, кто плавает в водах, и про то, что плавает в супе, а разнообразие в хуахинских едальнях величайшее.

Но и сбои тоже случаются: о, горе, нет сегодня акульих плавников. Как так, почему нет, чем же тогда насытиться? - Тихон Борисович в растерянности. Но справились с этой драмой: в меню есть устрицы, есть разные креветки, есть кальмары, есть крабы всех видов, есть божественные гребешки, есть по всякому приготовленные рыбы - встаёшь из-за стола, распираемый, распинаемый обжорством.

И тут наступает новая драма. Пожорочные наши находятся внутри рынка в нескольких шагах от океана, а торгуют на рынке снедью, в океане добываемой: на прилавке во льду лежит акула, едва шевеля хвостом в предчувствии неминуемой гибели. Скоро ей в кастрюлю кипеть среди трав и листьев, с чесноком и перцем, имбирём и лимонником.

Тихон Борисович в отчаянии: акулу надо спасать. Как спасать, зачем? - вы же сами сейчас страдали из-за отсутствия в меню акульих плавников: если каждый начнёт спасать эту тварь, плавники из меню исчезнут навсегда. Но Тихон Борисович легко отшвыривает такие плоские софизмы. Это кошачья акула, ей 200 миллионов лет, ее надо спасать! немедленно!! заверните!!!

«Минуточку, - урчит довольный продавец, вынимая акулу изо льда - мы ее взвесим и разделаем, все для вас, килограмм восемьсот, вот».

«Нет!!! - стонет Тихон Борисович - ничего не делайте, отдайте так. Сколько я должен? - 240 бат, возьмите».

И, схватив пакет с акулой, он бежит к океану, где тайские дети, играющие на пляже, будут с ужасом и отчаянием наблюдать, как 240 бат, вильнув хвостом, уходят в воду.

Зато кошачья акула расскажет всему океану, как лежала петрашевкой во льду, приговорённая к казни, как страшно ожидание смерти, как зачитан был приговор и преломлена шпага, но появился вдруг спаситель с птичьим носом и прыгающей походкой, чудесный Тихон Борисович.

Какая у этой басни мораль? Лучшие наши порывы всегда с прыгающей походкой. Они бессмысленны и напрасны. Но они все равно лучшие. Или даже: они потому и лучшие. Бессмысленность и напрасность этому только способствуют.

(c) Александр Тимофеевский

395 +

27.

Как гласит известная мудрость: «Хочешь помочь ребёнку — сделай вместе с ним, хочешь помочь старику — сделай вместо него, хочешь помочь мастеру — просто не мешай». Приехали мы с женой в крупный европейский город для участия в важном для нас мероприятии. Но была проблема — в моём гардеробе не было ничего, что соответствовало бы статусу события. Поэтому мы запланировали день шоппинга. День шоппинга! Не знаю, как вам, по-моему, это запланированный кошмар. Выбирать одежду я просто ненавижу, поэтому, когда мы вошли в магазин, и я увидел бесконечные ряды стоек со шмотками, то впал в грех уныния — впереди был мучительный день, наполненный утомительными примерками, раздражённым обменом мнениями («На такого урода вообще ничего выбрать нельзя!») и жалкими компромиссами.
По случаю буднего дня и раннего часа огромный магазин был абсолютно пуст — на всём пространстве не наблюдалось ни единого человека. Взяв костюм, который, вроде бы, отвечал требованиям, мы зашли в примерочную. Типичное не то! Жена оставила меня одного и отправилась за следующим вариантом. Когда она уже подходила к кабинке с другим костюмом, дорогу ей преградил серьёзный солидный мужчина, появившийся неизвестно откуда. Не говоря ни слова, он забрал выбранный ею костюм, повесил его на место и вручил другой. Очень удивлённая, жена пришла с ним ко мне. Я надел, посмотрел в зеркало, и понял, что я вовсе не тот корявый невзрачный человек, каким себя представлял, а именно тот чувак, с которого скульптор ваял Аполлона Бельведерского, только в костюме. Что удивительно, супруга согласилась с этим мнением! Ура, костюм есть! Выйдя из примерочной я спросил молчаливого человека, где можно выбрать рубашку и галстук. Он знаком показал нам с женой оставаться на месте, отошёл на минуту и вернулся с рубашкой и галстуком. И никаких дурацких вопросов про размер шеи и степень приталенности! Да, но нужен ещё ремень! Однажды в таком же магазине я убил кучу времени, бродя вдоль стоек с сотнями ремней всех возможных размеров, цветов, фактур и материалов, в итоге ушёл с пустыми руками! «Белт?» — я с трудом вспомнил слово. Молчаливому потребовалось не больше тридцати секунд, чтобы дойти до нужной стойки и вернуться с нужной вещью. «Ещё нужны «шуз», — выдавил я, уверенный, что тут-то молчаливый разведёт руками и скажет что-то типа «Уж извиняйте, не моя секция, ищите другого консультанта!» Не тут-то было! Уверенным шагом, по-прежнему молча, он провёл нас через весь зал, и, усадив меня на банкетку, поставил передо мной пару обуви. По-моему, он снял её с полки, не глядя, вслепую, как опытный шахматист. Обувь подошла идеально. Но не может же всё быть так хорошо! «Они же лакированные, — завопил я, — Я ненавижу лакированные ботинки! Я ненавижу людей, которые носят лакированные ботинки!» «Ты что, слепой? — сказала жена. — Они идеально подходят к галстуку и ремню!»
Поняв, что он больше не нужен, молчаливый человек исчез также внезапно, как и появился. С того момента, как мы вошли в магазин, прошло не больше четверти часа, а я был обладателем безупречного комплекта одежды. Только одно «но» — в моей жизни крайне мало столь пафосных событий, для которых требуется такой прикид. Но это вопрос не к работникам торговли.

403 +

28.

По дороге на машине едут мама с сыном. Вдруг из машины, которая едет впереди вылетает вибратор и попадает в стекло.
- Мам, что это?
- Ну что-что? Насекомое!
- Ничего себе насекомое! И как оно с таким ху@м летает?

332 +

29.

Женщине ночью снится кошмар, она громко кричит и будит мужа. Что с тобой, дорогая?- спрашивает он. Мне приснилось, будто за мной гнались людоеды, а впереди меня оказалась пропасть. Мне ничего не оставалось делать, я прыгнула и полетела вниз. К счастью, мне удалось ухватиться за деревце, торчащее из скалы... И после этого я проснулась. Ну вот видишь, ты спаслась! Так что можешь теперь деревце отпустить!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

251 +

30.

Какая может быть польза студенту от похорон генсека? Расскажу. Перейдя на пятый курс, мы с женой решили, что достаточно наобщались с общежитскими тараканами и мышами, и можем позволить себе снять комнату. Жильё мы нашли в самом центре Москвы — на улице Палиха. Мы не планировали селиться так далеко от нашего вуза, но возможность пожить в пешеходной доступности от Красной площади привлекла. Так мы поселились в четырёхкомнатной квартире в старом пятиэтажном доме. Шёл 1982-й год. Четырёхкомнатная квартира предполагала четыре семьи, но в нашем случае семей было всего две, включая нашу, потому что в двух комнатах жило по одинокому мужчине. Ну, один был не совсем одинокий, периодически у него в комнате жила дама с неизвестным статусом, нам он её не представил. Сосед этот, судя по всему, принадлежал к богеме: он носил длинные волосы и полосатые штаны, на работу не ходил и категорически отказался убирать места общего пользования в соответствии с очерёдностью, мотивируя тем, что ходит в общественный туалет у метро «Новослободская». Второй сосед был вполне нормальный — запойный пьяница, сторож на хлебозаводе. Пару раз в неделю он приходил к нам, плакал, говорил, что прогулял работу, что теперь его уволят и он непременно повесится. Но его не увольняли, он не вешался, и стучался в нашу дверь, чтобы спросить, не нужно ли нам сливочное масло. Масло нам было нужно, но взять 25-килограммовый брикет мы не могли, а меньшей фасовки у него почему-то не было. В четвёртой комнате жили муж с женой, немного старше нас. Муж где-то служил, каждое утро он уходил в форме. Вернее, в формах: их у него было, по меньшей мере, две — армейская и милицейская. Жена не работала, была очень общительная, но про службу мужа ничего не говорила, да, мы и не спрашивали.
Настучал на нас, конечно, длинноволосый, кто же ещё? То, что стук был, очевидно, потому что участковый пришёл прямиком в нашу комнату, проигнорировав остальные. Составил протокол о проживании не по прописке, и ушёл, сказав, что штраф придёт на бухгалтерию института, и что он, участковый, имеет право приходить и составлять протоколы каждый день. Но больше страж порядка не появлялся, а штрафные бумажки сердобольные сотрудницы институтской бухгалтерии оставляли без удовлетворения, то есть просто выбрасывали. Так что всё было прекрасно, вот только раздражало то, что автобус, на котором мы ездили в вуз, приходил к нашей остановке битком набитый, приходилось буквально совершать ежеутренний подвиг, чтобы оказаться внутри. Казалось бы, что тут может измениться? А вот, может! Умер Леонид Ильич Брежнев. Нет, вы не подумайте, что нас это порадовало, нельзя же радоваться смерти человека. А вот некоторые особенности прощания с руководителем государства нам очень помогли! Дело в том, что для облегчения прощания трудовых коллективов и скорбящих граждан с почившим вождём, весь центр Москвы был перекрыт для транспорта и граждан, не имевших спецпропусков, и таким образом остановка нашего автобуса стала конечной!! Вместо давки и ругани нас ждал пустой салон со свободными креслами! Даже неудобно — страна в трауре, а мы в комфорте…
Но, как известно, бесконечна только фигня, а всё хорошее заканчивается. Тело генсека, четырежды героя и лауреата было предано земле на Центральном кладбище города Москвы, и к нам вернулся наш битком набитый 72-й автобус. Но наша учёба уже подходила к завершению, впереди было распределение. Страну ждали ещё прощания с Юрием Владимировичем, с Константином Устиновичем, но нам это уже никаких дивидендов принести не могло.

495 +

31.

Главный герой этой истории, к сожалению, уже не сможет рассказать её сам. Но она слишком хороша, чтобы предать её забвению, поэтому я возьму на себя смелость и поведаю вам о том, что произошло с Егором Ивановичем, слесарем шестого разряда на заводе «Контактор», в далёком 1974 году.

В городе Ульяновске и сейчас полно частных домов. По сей день островки кирпичных или деревянных, одно-, двух-, а то и трёхэтажных строений можно встретить в любом районе города. Что уж говорить про те времена, о которых мой рассказ, тогда частные дома в Ульяновске были повсеместно. В одном из таких домиков и проживали Егор Иванович и его супруга Анна Павловна. Егор Иванович, как я уже упомянул, был слесарем и трудился на заводе «Контактор».

Анна Павловна работала на Ульяновском автомобильном заводе. Эта история началась летом семьдесят четвёртого года. В субботу, после короткого рабочего дня (по субботам «Контактор» работал до 14.00), домой к Егору Ивановичу пришёл его коллега по работе Иван Петрович. Иван Петрович пришёл не с пустыми руками.

Он принёс две бутылки водки «Пшеничная». «Пшеничная» пошла хорошо. Приятели сидели в саду, пили белую, закусывали малосольными огурчиками, вели неспешную беседу. Вечер был тёплым, а потому, когда застолье подошло к концу, Егор Иванович не пошёл спать в дом, а лёг прямо в саду, на лавке, возле забора, подложив под голову куртку.

Проснулся Егор Иванович ранним утром от холода. Он потянулся и понял, что скатился с лавки и лежит на земле лицом к забору. Первое, что он увидел, открыв глаза, была бутылка водки. Егор Иванович прекрасно понимал, что это невозможно; бутылка пшеничной водки, принесённая Иваном Петровичем, опустела еще вчера вечером.

Егор Иванович пригляделся: бутылка была полной и имела зелёную этикетку «Столичная». Егор Иванович пригляделся ещё получше, даже немного подвинувшись вперёд. За первой бутылкой, о чудо, обнаружилась ещё одна. Егор Иванович встал, встряхнул головой, осмотрелся. Он стоял в своём дворе, перед забором. Вот лавочка, вот столик, на нём тарелка с огурцами. Егор съел три огурца и задумался: «Откуда же водка?».

Ответ пришёл в голову Егора Ивановича довольно быстро. Дело в том, что рядом с его домом располагался магазин. Вход в него был со стороны улицы, а вот противоположная стена магазина как раз и примыкала к участку Егора Ивановича и с виду казалась частью забора. «Вот оно что!» — осознал Егор Иванович.

В примыкавшей к его огороду части магазина находился склад. Одна доска в самом низу сгнила и отвалилась, через образовавшуюся дыру Егор Иванович, проснувшийся на земле, и увидел бутылки. Он внимательно осмотрел стену-забор и сразу же обнаружил искомое отверстие. Не раздумывая, Егор Иванович запустил в дыру руку. Рука сомкнулась на чём-то твёрдом, округлом, приятно холодном. Егор вынул руку и в первое мгновение всё-таки не поверил в то, что видит.

Его рука сжимала бутылку водки «Столичная». Он почти потерял связь с рукой. Эта добрая рука жила своей жизнью и предлагала Егору бутылку водки. Другая рука Егора без раздумий приняла подарок и положила его за пазуху. Егор приладил отвалившийся кусок доски на место и пошёл в дом. Вечером к нему пришёл Иван Петрович. «Столичную» благополучно распили, а пустую тару выбросили в сад, под вишню.

Каждую субботу Егор Иванович, всё глубже запуская руку в дыру, доставал оттуда новую бутылку «Столичной» водки. Иван Петрович не задавал вопросов. Целый месяц дыра в заборе наполняла субботние вечера приятелей задушевными беседами и звоном гранёных стаканов. В преддверии одного из таких вечеров Егор Иванович, как обычно, подошёл к забору. Осмотрелся, не подглядывает ли кто, лёг на землю, запустил руку в дыру и не нащупал ничего.

Егор Иванович не сдавался. Он расковырял дыру ножиком. Это позволило засунуть руку глубже. Рука ухватилась за что-то холодное и округлое. По форме бутылки Егор понял, что это не «Столичная». Он вытащил руку из дыры и вскрикнул от радости. В руке был дорогой, дефицитный, пятизвёздочный армянский коньяк. Егор Иванович сразу же организовал стол. Пришёл и Иван Петрович.

В очередную субботу ровно в 14.00 в пятом цехе завода «Контактор» прозвенел цеховой звонок. Рабочий день закончился. Егор Иванович сложил свои инструменты, переоделся, вышел через проходную, сел в трамвай. Войдя к себе во двор, он, как всегда, запустил руку в дыру. Ничего! Егор Иванович пошарил рукой. Только раз пальцы коснулись чего-то холодного и твёрдого, но ухватить это что-то не удалось. Ситуация требовала решительных и продуманных действий.

Егор отделил несколько старых, но крепких ещё досок от соседнего забора и сколотил из них прямоугольник примерно шестьдесят на восемьдесят сантиметров. В воскресенье Егор Иванович проснулся пораньше, взял из сарая пилу, выпилил в стене склада прямоугольное отверстие нужных размеров, осмотрелся, убедился, что никто не подглядывает, и вполз через отверстие в магазин. Глаза Егора Ивановича быстро привыкли к полумраку, и он увидел, что находится в той части магазина, где хранится алкоголь. Чего здесь только не было.

На стеллажах и в ящиках на полу стояли бутылки столичной водки, дефицитного коньяка, дорогих вин. Киндзмараули! Егор Иванович сразу же взял одну бутылку со стеллажа и осторожно пошёл дальше. Спиртное на стеллажах сменилось консервами. В карман Егора Ивановича легла баночка рижских шпрот. Началась бакалея, здесь Егор Иванович разжился пачкой сигарет «Ту-134». Он шёл медленно, ногой прощупывая пол впереди, где-то затарахтел холодильник.

Набитый колбасами, четырёхдверный монстр позволил открыть одну из своих дверей, зажёг в своём чреве лампочку и поделился с отважным сталкером палкой «любительской» колбасы. Это, дорогие мои читатели, была не та колбаса, которую вы знаете, это была «любительская» колбаса, изготовленная по ГОСТу из настоящего мяса. В наше время с этой «любительской» колбасой может сравниться разве что её тёзка из Беларуси.

Сигареты и шпроты, как и вино, Егор Иванович взял со стеллажей из дальних рядов, чтобы не было заметно. Наш герой ретировался со склада, не оставив никаких следов своего пребывания. Пропажу могла выявить только ревизия. Прежде чем вылезать наружу, он выглянул из дыры, убедился, что двор пуст. Егор Иванович закрыл вход в магазин заготовленным ранее прямоугольником, расправил примятые сорняки и понёс добычу в дом. В течение целого года из дыры в заборе, как из рога изобилия, на стол Егора Ивановича лилось вино, выкатывались банки шпрот и палки колбасы.

Можно долго описывать, какие редкие вина, коньяки и дефицитные закуски появлялись на столе Егора Ивановича. И ещё дольше можно перечислять всех родственников, друзей и знакомых, которые приходили к Егору Ивановичу в гости, пили и ели. Но ни один пир не может длиться вечно. Жена Егора Ивановича не принимала участия в попойках.

Тем не менее, однажды она поссорилась с одной из своих подруг, и та из зависти заявила в милицию о том, что на столе у мужа Анны Павловны появляется слишком много дефицитных продуктов. За дело взялось ОБХСС. Сотрудники этой организации обыскали участок Егора Ивановича и обнаружили тайный вход в магазин и множество пустых бутылок под вишнями. Всё было ясно. Но Егор Иванович твердил одно: «Ничего не знаю. Ничего не брал. Бутылки мне через забор накидали, я их бросил под вишню».

Милиционеры пошли в магазин, но там их ждало разочарование. Бухгалтер сказала, что никаких пропаж в магазине не было. По документам тоже всё было в порядке. Дело разваливалось. Конечно, милиционеры догадались, что бухгалтер сама приворовывает, но доказательств этому не было.

Бухгалтер знала, что кроме неё ворует кто-то ещё, и думала, что это грузчики, ведь пропадали в основном алкоголь и сигареты. Расследование было прекращено за отсутствием состава преступления. Старую деревянную стену в магазине заменили кирпичной, а Егор Иванович и Иван Петрович ещё долго, распивая в саду «Пшеничную» водку, поминали добрым словом весёлый и хлебосольный 1974 год.

723 +

32.

Письмо.

Предисловие.

Несколько месяцев назад, разбирая кладовку, наткнулся на старый, потертый , подозрительно тяжелый портфель. Притащил в комнату, открыл и извлёк из него десяток старых, потрёпанных временем общих тетрадей. Это были мои записи. Когда-то, в далёком детстве я начал записывать интересные, разные случаи, которые я видел дома, на улице в школе. Записывал свои мысли, рассуждения, мечты. Так накапливались записи, потом тетради. Оставив все дела, сидел, и аккуратно перелистывая страницы, читал. Потихоньку решил переносить записи в электронный вид, тщательно разбирая и перепечатывая. Все истории, опубликованные мной, взяты из этих тетрадей. Однажды разбирая текст очередной тетради обнаружил аккуратно вклеенный конверт, где в строке «Куда» была одинокая надпись «г. Химки». Достал письмо, начал читать и нахлынули воспоминания…

Это была обычная, рутинная командировка. Я МНС одного из харьковских НИИ был послан в командировку к смежникам в Таллинн. Всё, как обычно. Поезд до Москвы. С Курского вокзала на метро до Ленинградского. Билетная касса ленинградского вокзала.

- Доброе утро! Один купейный до Таллинна.
- Купейных нет.
- Как нет, на оба поезда?
- Я же вам сказала – нет.
- Хорошо, что есть?
- Есть плацкарт, ещё СВ есть. Будете брать?
Трястись в плацкарте… нет, живём один раз…
- Сколько стоит билет в СВ? Сколько?!! (как я буду за него потом отчитываться…) - Хорошо, давайте СВ. Спасибо.

Итак билет куплен, теперь в кафе позавтракать и по магазинам. Поезд отправляется вечером и у меня впереди абсолютно свободный день. Честно говоря, цель прогулок по столице была очень прозаическая - обновление гардероба. Да простят меня патриоты СССР, ностальгирующие по колбасе за 2.20 и водке за 3.62, но красивую, добротную одежду и обувь в середине-конце 80-х купить в магазинах Харькова было нереально. А у спекулянтов - не по карману. День проведенный в Москве решал многие проблемы.

Вечер, состав уже подан, люди заходят в вагоны и занимают свои места. Я тоже, забрав из камеры хранения свою сумку и дипломат с документами, иду по перрону, предвкушая ужин и горячий чай. Нашел свой вагон, показал проводнику билет, зашел вовнутрь, отыскал свое купе и что это - на одном месте сидит девушка, смотрит в окно, а на моем месте расположилась какая-то пожилая мадам. Неужели продали двойные билеты? Такое бывает, но в СВ? Ладно, сейчас разберёмся.

- Извините, вот мой билет, это мой вагон и моё место. Пожалуйста, покажите ваш билет.
- Ой! Сынок, я хотела с внучкой ехать, давай ты поедешь на моем месте.
- Это пожалуйста, проблем нет, давайте ваш билет. Минуту, это же билет в плацкартном вагоне. Ничего себе замена. Простите, но как вам сказать, стоимость билета в СВ в три раза выше. Я купил билет в СВ и не хочу ехать в плацкарте.
Лицо бабки мгновенно стало злым.
- Я буду ехать здесь, а ты хоть в тамбуре едь. Не сдохнешь. Вот мы в войну, а ты, а вы….

Бабка орала, подпрыгивала, размахивала руками, едва не плевалась. Наоравшись и чувствуя себя победителем, подсела к столу достала из корзинки снедь и стала ужинать сопя и чавкая. Девушка глянула краем глаза на бабку, на стол и снова отвернулась к окну. Я продолжал стоять в коридоре. Поезд тем временем тронулся, набирая скорость. Проводники пошли по вагону, проверяя и собирая билеты, а также деньги за постель. Одна из проводниц подошла к нашему купе.

- Вы почему стоите здесь? – с легким эстонским акцентом, обратилась ко мне проводник.
- Так моё место занято.
- Покажите билет. Да, действительно, подождите немного пожалуйста, сейчас всё решим.
Зашла в купе.
- Ваши билеты, пожалуйста. Почему вы здесь? У вас билет в плацкартный вагон.
- Я хотела с внучкой ехать – начала канюдить бабка.
- Ну хорошо, - после короткого раздумья сказала проводница, - я вам выпишу билет, но вы должны доплатить разницу. А вас я устрою в другом купе, не возражаете?
Я пожал плечами. Проводница что-то подсчитала и назвала сумму за билет. У бабки полезли глаза на лоб.
- Где же я возьму такие денжищи?
- Тогда пройдите в свой вагон, - проводница - само спокойствие и доброжелательность.
- Я с внучкой поеду, а вдруг он её ночью снасильничает, вишь какой бугай, ещё и ухмыляется. Пусть он идёт в плацкартный, ничего, он молодой ему полезно, вот мы…

И понеслась вторая серия про войну и её, бабки, личное геройство. Девушка оторвалась от созерцания дороги, посмотрела на меня, я невольно улыбнулся, скользнула взглядом по орущей бабке и сказала несколько слов проводнице по-эстонски. Та удивленно вскинула брови и быстро о чём-то переговорила со своей напарницей. Минут через пять подошел бригадир проводников – высокий крупный мужчина. Я невольно сделал шаг назад, давая ему подойти к двери. Молча взял у меня билет и тут же вернул назад, едва бросив на него взгляд. Бабкин билет долго вертел в руках, внимательно вчитываясь и поглядывая на разбушевавшуюся пассажирку. Бабка явно выдохлась и снизила уровень шума, но продолжала что-то бурчать. Тогда заговорил бригадир, мощным, глубоким голосом, как у джек-лондоновских капитанов, медленно, с сильным акцентом, тщательно подбирая слова.

- Вы сели не на свое место. Я буду просить вас идти на свое место, как написано в пилетте. Если вы не будете идти на свое место, я вызываю милицию и вы не поедете в поезде. Мы вас высадим на станцию, которая будет первая. Я понятно сказал?

Бабка мгновенно заткнулась, быстро собрала свои манатки, протиснулась в дверь, едва не сбив с ног проводницу, выхватила свой билет из рук бригадира и быстро засеменила к тамбуру, бормоча себе что-то под нос. Я прошел к своему месту.

Закинул сумку на полку и подсел к окну. Девушка листала какой-то журнал.

- Спасибо вам, я думал, что это никогда не закончится. Меня зовут Александр, можно просто Саша.
- Линда – коротко представилась девушка.
- Здорово, красивое имя. Линда, если не секрет, что вы сказали проводнице?
Девушка улыбнулась.
- Сказала, что она никакая мне не бабушка, пришла, спросила куда я еду и когда я сказала, что в Нарву, заявила, что ей подходит и она тоже здесь поедет. Наглая. Разложилась, как у себя на кухне.
- Линда, вы явно сегодня не обедали и возможно не завтракали.
- Да, а как вы узнали?
- Это очень просто. Я видел, как вы смотрели на бабкины продуктовые запасы
- Утром я пила чай…
- Линда, сделайте мне одолжение, давайте вместе поужинаем. В конце концов я должен вас отблагодарить за спасение от скандальной бабки.
- Ой, как-то неудобно…
- Линда, неудобно спать на потолке… Идемте, идемте.

Всё-таки я её уговорил. Мы прошли в вагон-ресторан, где хорошо и недорого поужинали. Сытые, в хорошем настроении вернулись в свое купе.

- Вот теперь неплохо и чайку попить.
- Я сбегаю, - сказала Линда и умчалась.

Я снял с полки свою сумку и извлек из неё коробочку конфет. Люблю московские конфеты Бабаевской фабрики. Бывая в Москве, всегда покупал две, три коробки. А вот и чай.

- Александр, вы – волшебник. Откуда конфеты?
- Из сумки, вестимо. Не пить же пустой чай. Линда, а как вы смотрите, если мы перейдём на ты?
- Конечно, сама хотела предложить… только стеснялась.
- Линда, ты в Нарве живешь?
- Да, а ты?
- А я из Харькова, в Таллинн у меня командировка. Никогда не был в Нарве. Слышал, что очень красивый город. Так ты навестить родителей едешь?
По лицу девушки пробежала тень, глаза наполнились слезами. Что я не так сказал?
- Линда, милая, что случилось?
- Всё, всё, уже всё прошло.

Но я был настойчив. Так слово за словом Линда рассказала мне, что она родилась и жила в Нарве, у неё был брат, старше ее на два года. У брата был друг-одноклассник, который нравился ей, а она ему. Брата с другом призвали в армию, попали служить на юг, где шла война и вернулись домой «грузом 200». Рассказывала о маме, которая не смогла пережить смерть сына и ушла через полгода вслед за ним от инфаркта. Как через год женился отец и она стала лишней в доме. Как поступила в институт, как училась и выживала только на стипендию, и на редкие подработки, поскольку отец вообще не присылал денег. И вот сейчас едет на недельку домой, который стал чужим, скорее всего в последний раз, так как в этом году заканчивает институт и поедет по распределению.
Что я мог сказать, я тоже знал, что такое потерять любимого человека. Я не говорил слова сочувствия, не утешал, ибо слова бессильны, но начал рассказывать о себе, как я жил, учился, занимался спортом, ездил по разным городам на соревнования, как ездил в отпуск по Алтаю на лошадях, как учился ездить на лошади и что из этого вышло. Потихоньку тучка набежавшая на лицо девушки рассеялась и выглянуло солнышко-улыбка. За разговорами время летело незаметно, я смотрел на Линду и мне казалось, что мы друг друга знаем уже очень давно, мне не хочется с ней расставаться, она такая милая, домашняя девочка, мне никого кроме неё не нужно. Слегка придвинувшись к ней, я положил руки ей на плечи и Линда сама потянулась ко мне…

От тебя не уйдёшь на рассвете
От тебя не закроешь дверей
Ты раскинула синие сети
Нет сетей этих в мире милей.
Я запутался в витых верёвках
Счастлив тем, что мне выхода нет
Как приятно побыть перепёлкой,
Заключённой в янтарный дворец.
Ты – дворец из каменьев искристых,
Ты – луга по колено в росе,
Ты – луна, в нимбе звёзд золотистых,
Ты – любовь на песчаной косе.
А. Костырко

Время и поезд неумолимо двигались к точке нашего расставания. Я достал из дипломата лист бумаги и ручку.
- Линда, продиктуй пожалуйста твою фамилию, дату рождения, адрес, телефон.
- Как фамилия? Ещё раз. Ничего себе, как ты произносишь, ну да ладно, всё равно поменяешь на мою.
- Саша, ты хочешь сказать…
- Уже сказал…
- Вот так сразу…
- И каков будет твой положительный ответ?
- Ну надо подумать…
- Конечно, только, пожалуйста поскорее.
- Даже соскучиться не успеешь.
- Смотри, вот мои данные: имя, фамилия, адрес, мои телефоны – домашний и рабочий. Кстати, куда тебя распределили? Куда? А когда ты едешь? Успеем, всё, будет, как надо. Как приеду, напишу тебе письмо, жаль, что у тебя нет телефона (Линда снимала комнату в Химках).

Пока Линда ходила привести себя в порядок, зная, как у неё туго с деньгами, я тихонько в её косметичку положил небольшую сумму денег, я уже чувствовал свою ответственность за неё.
Вот и настал миг расставания. Поезд остановился, я проводил Линду на перрон, поцеловал на прощанье и поезд уже вез меня дальше.

Три недели спустя.
Харьков, вечер. Я сижу за своим рабочим столом, традиционный коньяк, лимон, трубка. Я пишу письмо. Медленно, обдумывая каждое слово, каждую фразу, тщательно, практически чертёжным шрифтом вывожу каждую букву. Достаю конверт. Так, а где листок с данными. Точно, в пиджаке, в потайном кармане. Открываю шкаф.

- Маам, а где мой темно-синий костюм, в котором я ездил в Таллинн? Как сдала в химчистку? Когда? А карманы проверила? Как не проверила, а если бы там был паспорт? Ох, мама, как всё не вовремя.

Письмо осталось неотправленным. Я положил его в конверт и спрятал в стол. Оставалось только надеяться, что Линда позвонит. Я перестал ходить гулять, бежал с работы домой, мчался к телефону на каждый звонок. Так проходил день за днём. Дни складывались в недели, недели в месяцы. Время утекало, как песок сквозь пальцы, а с ним уходила надежда. Линда всё не звонила. Прошел год - я перестал надеяться и ждать…

Послесловие.

Меняем реки, страны, города.
Иные двери. Новые года.
Но никуда нам от себя не деться,
а если деться — только в никуда.
Омар Хайям

Потом была эмиграция. Смена городов, съёмных квартир, и работа по 16-18 часов. Были взлёты и падения, победы и разочарования, встречи и расставания. Прошло тридцать лет. И вот снова передо мной это письмо - привет из далёкой и так быстро прошедшей молодости, ночной поезд и милая голубоглазая девушка, как яркая звездочка вспыхнувшая на небосводе и оставившая неизгладимый след в моей жизни.

«Милая, милая Линда!
……
……
Наступит ночь и снова я строю дом из лунного камня. Звёзды посылают мне тепло, а мне видятся твои глаза, сияющие сильнее, чем сто тысяч звезд. Добрые и грустные, смешливые и лучистые – они вели меня в мир гармонии и добра. Но наступило утро и солнце высушило росу. А вдали белеют развалины дома нашей любви. Будем ли мы ещё…»

618 +

33.

Партсобрание 1976 года разделило жизнь Ивана Петровича на до и ПОСЛЕ. Это самое ужасное после было неведомым, но при этом жудким и страшным. Не далее как накануне вечером он был ещё совершенно обыкновенным партийным семейным человеком, а сейчас, стоя красный как рак перед сослуживцами, не мог найти слов для оправдания. О, если бы он вчера не побежал обедать, а всего лишь убрал бы вещи в портфель, в его тихой и счастливой жизни не было бы этих ужасных перемен. Дело в том, что Иван Петрович, будучи ещё со студенческой скамьи глубоко женатым человеком, завел шашни с секретаршей самого великого и могучего босса. Это было бы не так страшно, если бы босс не был отправлен в свое время в их контору с понижением, можно сказать обретя в ней свое "кладбище слонов". И вчера он умудрился оставить в обеденный перерыв среди рабочих документов её любовные признания - чувство их было глубоко искренним, страстным и отдавались они ему безо всякого остатка. Шеф же имея ещё с партийной работы привычку перебирать документы своих сотрудников на предмет хороших идей, доработав которые можно что-нибудь для себя такое организовать, нашел сие излияние души. Накал страстей Иван Петрович понял уже вернувшись с обеда, когда услышал дикий ор шефа в перемешку с рыданиями его возлюбленной. Наш герой быстро все понял и по мере возможности принял удар на себя. Секретаршу это конечно не спасло - она была уволена на следующее же утро, ещё до партсобрания в расширенном составе. Шеф на пару с не менее грозной главой партийной ячейки устроил несчастному Ивану Петровичу настоящий ад. Привлечена была жена последнего, друзья и люди со всех соседних отделов. Стены конторы не слышали ничего подобного года с 37-го, да и результат для провинившегося был поистине страшен - его ИСКЛЮЧИЛИ ИЗ ПАРТИИ. За единичным исключением близких друзей против всемогущего шефа, сохранившего некоторые былые связи, идти не был готов никто. Жена, осознав всю низость падения мужа, забрала ребенка и уехала к маме. Очередь на квартиру, в которой Иван Петрович стоял много лет, так же была потеряна. С работы он ушел сам, перейдя на скромную должность в отраслевой НИИ. Одно радовало - уволенная секретарша, несмотря на пережитое потрясение, продолжала с ним видеться, и ни в чем не винила. А главное - наступила весна, а значит - пора главного увлечения всей жизни Ивана Петровича- рыбалки. В этой стезе наш герой был истинным докой, и как говорится, знал места и умел прикармливать. На семейном столе нередким гостем был осетр, а это как вы наверняка знаете, нечастый улов. Одним из рыбаков, которых на своем веку немало знал Иван Петрович, был интересный и элегантный мужчина с красивой осанкой и орлиным взором. Даже на рыбалку он одевался как заправский франт, держал себя с достоинством, не пил водки и что главное - молчал. Все общение с ним было построено на системе жестов, которыми наш рыбак владел крайне профессионально. Первые пару встреч Иван Петрович даже подумал, что его сосед немой, но на третий раз тот коротко спросил: Как семья? И получив ответ одобрительно кивнул. Так продолжалось много лет. На этот раз Иван Петрович в процессе лова крепко задумался о жизни. И сам того от себя не ожидая, расплакался как ребенок. Собственно, ни карьеры, ни семьи - кроме рыбалки и редких посещений возлюбленной, вынужденной прозябать по его вине на тяжелой работе (её шеф выгнал с полноценным волчьим билетом), в его жизни не осталось ничего светлого. В этот момент Иван Петрович почувствовал как рядом с ним присел тот самый знакомый "франт". Обняв его за плечо, он сказал одно слово: Рассказывай. И наш герой честно и без прикрас, как мог, рассказал все, что случилось.
Выслушав, "франт" молча встал, сделал "понимающий" кивок головой и знак глазами, и ушел ловить рыбу на свое место.
Выговорившись, Ивану Петровичу стало сильно легче. Жизнь уже не казалась ему полной боли и отчаяния, даже клев как то веселее пошел. Уходя, он подошел к франту и сказал ему "Спасибо". Тот молча кивнул.
На следующих выходных "франт" молча протянул Ивану Петровичу визитную карточку руководителя крупной организации и сделал знак "позвони", причем в ультимативной форме. Набрав по номеру, наш герой был удивлен приглашением на собеседование, после которого его приняли на весьма приличную должность в конторе, строившей очень много своего, да и чужого жилья. Как потом выяснил наш герой, попасть в нее с улицы было нереально, а очередь на квартиры была в ней одной из самый коротких в столице. Но главное было впереди! В среду Иван Петрович был разбужен поздним звонком.
- Ваня!
- Это ты, Миша? Чего так поздно!
- Ты себе не представляешь, что у нас сегодня произошло в конторе!
- Что же?
- Шеф ПОТЕРЯЛ ПАРТБИЛЕТ!
-.... Разыгрываешь, наверное?
- Нет, я совершенно серьезно. Ты даже себе не представляешь, какая была сцена! Он на пол осел, валокордин подносили! Ведь он его только в нагрудном кармане, у сердца носил и никогда не вынимал! А тут партвзносы оформлять - а билета нет!
- Да уж, сильно, сильно...
- Интересно, что завтра будет - все на ушах стоят, за всю историю партячейки такого ещё не было!
В четверг тот же бывший сослуживец и друг Миша сообщил, что на срочное партсобрание приехал аж ИНСТРУКТОР ЦК КПСС - птица настолько высокая даже для шефа, что всех присутствующих пробил холодный пот. Были оглашены множественные огрехи по партийной работе, и выдвинуто решение " в связи с совокупностью обстоятельств партбилет не восстанавливать". Карьера великого и могучего шефа подошла к концу.

Иван Петрович спешил на рыбалку как никогда раньше. Ну конечно, нужно же поделиться с соседом своей радостью!
Но таинственный "франт" исчез навсегда.

Откуда эта история? Один из моих коллег по бизнесу в начале 90-х купил свою "голубую мечту" - дачу в знаменитой Малаховке. Его соседом был красивый неразговорчивый старик. Старший товарищи предупредили коллегу, что бы к соседу относился с глубоким уважением - это пусть и отошедший от дел, но все таки очень уважаемый вор в законе.
Знакомство долго не завязывалось, но как то сосед позвал коллегу на шашлыки. И в ответ на рассказ о помощи детским домам рассказал вот эту историю.

745 +

34.

Пару слов о философии.

Ведь говорил я ему тогда за завтраком:
«Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали!
Оно, может, и умно, но больно непонятно.
Над Вами потешаться будут».
М. Булгаков «Мастер и и Маргарита.»

Весна 1983 года. Раннее утро. Подружка уехала на работу, я – домой. По дороге вспомнил, что мама просила заехать на рынок и прикупить продуктов. Скупился, иду потихоньку домой. День воскресный, народу море. Впереди меня идут две, довольно стильно для того времени, одетые женщины весьма бальзаковского возраста и очень оживленно беседуют. О чем могут беседовать идущие с рынка женщины? О ценах на продукты? Ничего подобного. О кулинарии? Опять не угадали. Неужели о политике и смерти Генерального Секретаря? И снова нет. Кто же мог подумать… О трансцендентальной аналитике Канта. Да я и слов то таких не знаю, несмотря на курс философии в университете, где я тогда учился. Минут через пять оживленная интеллигентная дискуссия быстро перешла в спор с оскорблениями и жизнеописанием настоящих и бывших заслуг оппонента. Постепенно страсти накалились и грянул бой. Удар женской сумочкой по голове был быстр и точен. Ответ не заставил себя ждать. Красивым, почти профессиональным движением мушкетера из сетки-авоськи был извлечен новый веник, аккуратно смочен и вымазан багнюкой в ближайшей луже и с размаху по физиономии – шлеп, шлеп, шлеп. Бам – это снова сумочка по голове. Шлеп – удар веником.

- Мужики, вмешайтесь, вы что не видите, бабки умом тронулись – верещала какая-то сердобольная женщина сельской наружности.

Народ с удовольствием смотрела на поединок, в толпе уже спорили на пиво.

- Вот эта в платочке с веником, посильнее будет, спорю на два пива.
- Не, в берете с сумочкой куда круче.

Но веселье быстро закончилось – женщины явно устали. Подошли вместе к колонке с водой, достали из карманов пальто платочки, смочили их и начали вытирать и приводить в порядок друг друга. Веник тоже был помыт и аккуратно запихан в авоську вместе с другими покупками. Женщины взяв друг друга под руку пошли вместе все также обсуждая Канта и его философию.

С тех пор прошло более трех десятков лет. Читаю новости.

«В Ростовской области философский спор закончился стрельбой. Двое мужчин, стоя в очереди за пивом, разговорились о творчестве и заслугах немецкого философа Иммануила Канта. В какой-то момент между ними возникло недопонимание, которое мужчины решили уладить силой. "Ростовчане решили разобраться, кто из них больший поклонник данного философа, бурный спор перерос в рукопашный бой. Зачинщик драки достал из кармана травматический пистолет и несколько раз выстрелил в своего оппонента, после чего скрылся с места происшествия", – сообщили в ГУ МВД по Ростовской области.»

https://www.vesti.ru/doc.html?id=1130545

Старик Иммануил будоражит сердца людей.

336 +

35.

ааа: Не прошло и сотни лет с изобретения микроволновки как начали делать печи без вращающегося поддона! Ура, они открыли для себя рассеиватель радиоволн!
ббб: Нет, это ты наконец-то открыл для себя возможность покупать микроволновки за 20 тыр. У меня такая уже лет десять.
ввв: А ничего, что еще советские микроволновки были без вращающегося поддона?
ггг: Советские микроволновки???
ббб: Ты не поверишь! А также в области микроволновок мы впереди планеты всей!

238 +

36.

Валахия

… поживу я, воля божья, у румын. Говорят они с Поволжья, как и мы…

Месяца два как Оля начала мне задавать вопросы о не проеханных нами странах Восточной Европы. Когда, мол? И вот уже нашла билеты до Бухареста за 26 евро. Что ж, согласился….
9 апреля старт, а к моей днюхе шестнадцатому, нужно быть дома. Сделаю себе подарок к 67летию. Летим из Дортмунда на Бухарест. И при встрече в аэропорту нас ожидает разочарование. Билеты нужно было регистрировать, онлайн. А у нас опоздание и доплатили по 35 ещё. Не то что нам так уж жалко или денег нет, а принципы автостопщика прямо противоположны пакетному туризму.

И вот он уже – Бухарест! В автобусе не платим и делаем приличное привычное выражение лица - тяпкой. Мол у нас всё схвачено и оплачено! Едем до конечной и далее пешком в полумраке находим пристанище. Тихий дворик, второй этаж, винтом лестница. Все удобства и номер на четверых. Я сплю на втором этаже, а на первом, подо мной, молодой хмырь неизвестно к какой стране приписанный. Часов до двух ночи этот гад что-то там печатал в лапте. Не иначе как инстаграмился. Меня штормило на верхнем ярусе. Лучше над дизелем спать чем над компьютерщиком. То он наушником по металлической кровати царапнет, то позу со скрипом меняет. Не выдержал я и написал ему в телефоне переводчиком по-румынски просьбу – мол, имей совесть, или мне уйти в холл на диване спать?
Не понял он и промычал невразумительное. Я перевожу на пендосовский тот же текст, потом на немецкий…. Наконец проняло и он выключил свой ноут. Но тут залаяла во дворе собака…. Короче Хер сон в Бухаресте!

Утром овсянка с сахаром, которую мне в дорогу подарил Костя. С мукой проглотил и заел жаренными куриными пупками взятыми из дома. Оля подержала пупок во рту, завернула в бумажку из-под батончика и отложила на вечер. Не моя еда овсянка, не её пупки. Оказывается москвички не знают, что куриный желудок называется пупком и у них ассоциации….

Но вот мы уже идем осматривать дворец Чаушески. Это действительно грандиозно! Самое большое здание в Мире! Правда стоит оно на бугре и к нему близко не пущают, поэтому оно не выглядит таким уж большим. Опровергается выражением « большое видится на расстоянии». Это, оказывается, не так вовсе. Но приблизиться всё таки удалось. С тыла. Для этого мы прошли еще два километра. Шли их не менее часа, так как Оля Фасебукалась и Инстаграмилась, а может быть и блогировала каждые сорок, сорок пять метров. Сделает фото и тут же выложит его в интернет. Дитя цивилизации. Я за это время, стараясь не терять напарницу из вида, дошел до задней стены Парламента (он же дворец Чаушески) и попытался посетить музей Модернового искусства. Встретил меня в музее затылок охранника увлеченно инстаграммирующего в это время очередной пост в пространство интернета. Я забежал спереди и «халлёкнул». Он не издал ни звука и не повел ухом. Тогда я снял куртку, снял рюкзак и уложил все это на ленту возле детектора металлоискателя. Ноль внимания на меня!
Взял я рюкзак, куртку, послал охранника с его навязчивым сервисом по-русски и вышел в дверь. Плюнул в урну как культурный человек и вздохнул с облегчением. Не люблю общаться с неинтересными людьми! И пошел к своей Инстаграммке навстречу.
Невдалеке от музея большая стройка. Возводят самую большую в Свете православную церковь!

Мы, в том же замедленном темпе, вернулись на главный бульвар и Оля там засела на лавочку. Сказала что утомилась и отпустила меня на осмотр монумента который был на карте совсем недалеко. Я и пошел и нашел этот монумент величиной с тётку с веслом и той же знаменитости. Зато стоял он в сквере на берегу самого большого в Мире фонтана-бассейна!
Попытался посетить пластмассовый туалет, но открыв дверь обнаружил там сидящего человека в погонах и с дубинкой. Это был встреченный мной ранее дуболом полицейский патрулирующий бульвар в компании двух дедов дружинников. Все дружинники и Сигуранты, кажется так они в войну назывались на Херсонщине и Одессщине, где были хозяевами, имеют смартфоны и полные карманы семечек. Ими они и заняты. Европейцы!

Постоял, посидел на берегу канала идущего через весь город. Наверное, самый-самый в Мире этот вонючий канал. Воды в нём мало и несёт из него болотным кислым духом.
Возвращаясь к Оле сфотографировал несколько небольших церквушек. Похоже каждый квартал имеет свою церковь на 50 – 80 прихожан. И каждая деревушка по пути дальнейшему тоже оборудована церквушкой. Все они православные. К моему удивлению узнал, что почти 90% румын – православные. По внешнему виду не сказал бы. Кстати о виде. Ожидал, что увижу цыган. А их тут нет. Хотя народ мелкий и черняво несимпатичный, но всё таки не цыгане. Никто нас за руку не хватал и на пузе танцующих я не видел. За двое суток ничего не украли. Ни мы, ни у нас.
Женщин красивых нет совсем. Хотя Пушкину бы понравились.

Наткнулись на старый город и прошли его насквозь и вдоль и поперёк. Обнаружили музей. Похоже краеведческий. В нём нас целенаправленно, с помощью экспонатов, убеждали, что румыны это римляне. Мы ушли из него с противоположным мнением. А все оттого что занимаясь поиском музейного туалета, еще находясь за поворотом, его почуяли. Давненько я нюхом не искал туалета!
Музей этот очень полезен для посещения тёткам. Тут весь подвал увешан золотыми украшениями. Наверняка Самая Большая в Мире Коллекция! Остальные залы можно пройти быстрым шагом…. При выходе обращает внимание скульптура из папье маше. Это бычок, аллегорически Буковина, топчет Русского мутанта – двухголовую курицу. Типа орёл под ним. Это посвящено отделению Буковины от России. Есть и текст, но там только буквы, а слов ни прочитать, ни разобрать – румыны говорят и пишут весьма невнятно.

Тротуары в Бухаресте не приспособлены для езды ни на веле, ни на самокатах. Когда-то это были Самые Лучшие Тротуары из плиток в Мире. А теперь плитки пришли в негодность и даже передвигаясь на двух ногах нужно смотреть и в оба глаза. В одном месте я зацепился ногой за арматурину и вот уже неделю спустя обнаружил синяк на полстопы. Чёрт побери! Хорошо не гипс. Цигель-цигель ай лю-лю не побегаешь. Поэтому хожу очень неспеша, да с Олей по другому не получается. Она на дорогу смотрит сквозь смартфон. И не упала ни разу! В старом городе мы расстаёмся и я начинаю фланировать в свободном полёте. Уже не нужно заботиться чтобы напарница не потерялась – у неё навигатор и хостел она сама найдёт. Смотреть особенно не на что и не на кого. Разве только на дружинников патрулирующих и публику жующую в уличных забегаловках. Вспоминаю об обязанности виночерпия и прикупаю двухлитровую бутылку «москателя».

Поворачиваю в сторону дома и к восьми вечера накрываю стол. Стол у нас тут сколочен из толстенных досок и очень узок и высок. Но барные стулья помогают видеть сверху дно тарелки. А там суп лапша и москатель в фужерах рядом. Я бы и из пластмассовой посуды попил, да Оля же ж женщина. И поэтому наливаем в хрусталь. Сразу после выпитого полутора литра моя спутница вспоминает, что ей нужно бы помыть голову. Но откладывает на утро…..
Ночь прошла спокойно – лаптёжник, так в компьютерном мире называют владельцев лэптопов, уже съехал и на его месте лежит молодуха из Аргентины. Её друг с гитарой спит над Олей. Я храплю четыре раза. Но об этом узнаю уже утром. Винцо-с!
Собаки не лаяли.

Утром бы нам побыстрее выехать из города. У нас впереди планов громадьё. Добраться до Будапешта – 800км. Или хотя бы до Темишоары – 500. Оля хочет мыть голову, но я бухчу и она покорно идёт завтракать и потом хотела бы инстаграмиться. Не получается – я жду её на улице и вскоре мы начинаем выезд на автобан.
Помогли мои вечерние консультации на автобусной остановке с местным населением. Прошло не более часа как мы уже на автобане и еще через час нас подбирает и увозит на Север на целых сто километров «ГАЗелька». И там оставляет прямо на автобане. Сеет дождь и пролетающие фуры обдают шквалами ветра с пластами воды. Уговариваю Олю уйти, а она боится повернуться к фурам спиной. Но тихонько крадётся за мной, беспрерывно оглядываясь и подгоняемая моими жестами. Выражений она не слышит. Деваться нам некуда – только вперёд. Наконец добираемся до съезда и спускаемся на развязку. Еще полчаса выстойки под дождём и Оля ловит! Вот польза тётки! Ещё одна «ГАЗелька» с обаятельнейшим румыном ни в зуб ногой ни на одном постороннем языке, и мы в пути на, не поверите – Темишоару! А до неё 300! Повезло. В пути чирикаем с хозяином. То есть я развлекаю его вопросами в телефоне – - Как Вас зовут? Ионель.
- Сколько до Тимишоары? 300? – Кивок!
- Сколько Вам лет? – Показывает пятерню. 50.
- Вы не похожи на румына. У Вас нос картошкой, русский! – Улыбается.
Вот в таком духе до почти центра пресловутой Темишоары. Ноги и куртки наши просохли, сами мы угорели за пять часов дороги – в машине жара! Теплолюбивые румыны.

Полтора километра под дождём и мы уже сушимся в хостеле. Номер огромный! Кухня полна посуды, столовая просторна как спорт зал. Я в душ, Оля в инстаграмм, потом ужин. …. А у нас было! И я, выпив москателя, у койку, а Оля мечтает помыть голову, но Фасебук отвлекает.

Утром завтрак из бутербродов и круасана с мёдом и маслом. Включено в восемь евро! Официант, директор, постельничий, дворецкий – всё в одном лице, чрезвычайно предупредителен и ненавязчиво заботлив! Хостел выше всяких похвал! За соседним столиком трое непонятного свойства и вида. Но в одном я угадываю знакомые с детства по журналу Мурзилка черты то-ли Лёлека, то ли Болека. И, хотя трезв, дождавшись когда компания соседей прожуёт, разрешаю свои сомнения. Оказался прав – этот господин оказался паном. Все три поляка едут в Польшу, домой. Из богом забытого румынского городка, где преподают на английском языке в местном университете. Задаю сакраментальный вопрос – а не возьмёте ли вы нас, пане, хотя бы до выезда из города, а еще лучше до развилки где нам налево, а вам прямо?
Глаза они спрятали сразу, но я попросил их обдумать и они очень неохотно, под моим контролем и активным участием паненки, мной обаянной, решили – берём.
Как-то кстати у Оли голова высохла, и мы ровно в девять уже мчимся до самого жд переезда. Но это не помеха для нас. Нам времени целый день отмеряно на дорогу в 300 километров.
Поляки тихонько шипят, как у них принято, и это гораздо лучше чем тут орали бы по телефонам сразу вместе трое итальянцев или румын. Такое испытывал я. Но вот уже и развилка и мы проехали 60 км. Мы уже в Венгрии! До Будапешта нам 250. Выходим с заправки и становимся на выезде с круга и одновременно на въезде на автобан. У нас конкурент. Парнишка из местных. Он быстро сдувается и уходит в кусты – понимает что с профессионалами ему не стоит тягаться. Через час нас подбирают три румына и мы счастливы – почти до Будапешта!

1076 +

37.

Пригрело. На площадке возле супермаркета из огромной кучи снега натаяла таких же огромных размеров лужа. На берегу лужи стоял стильно одетый мужчина лет трёх-четырёх, в красных резиновых сапожках, капитанской фуражке, и зачарованно жмурился от солнечных бликов на воде. За мужчиной в красных сапожках внимательно наблюдала молодая женщина. Она стояла неподалёку и разговаривала по телефону. У цветочной палатки курила продавщица. Возле служебного входа в супермаркет грузчик неправославной наружности занимался пустой тарой. За цветочной палаткой приткнулся экипаж ГАИ, высматривая нарушителей. Так же на месте присутствовали: старушка с собачкой на поводке, две школьницы, мамаша с коляской, и гражданин неопределённого рода занятий в кепке и с пакетом. Больше ничего примечательного в пределах видимости не наблюдалось.

Лужа искрилась в лучах апрельского солнца, притягивала, и манила. Мужчина в красных сапогах ещё какое-то время зачарованно постоял, потом оглянулся на маму, поднял левую ногу, и сделал шаг. Лужа расступилась и одобрительно хлюпнула.
- Саша, не смей! - крикнула мама, и добавила в трубку, - Извините, это я не вам!
Мужчина по имени Саша какое-то время задумчиво постоял одной ногой в луже, снова внимательно посмотрел через плечо на маму, и сделал второй шаг.
- Саша, я кому сказала! - в голосе мамы появились стальные нотки. - Выйди немедленно!
Саша сосредоточенно смотрел вперёд. Теперь они с лужей составляли единое целое, берег остался далеко позади, впереди простиралась бесконечная водная гладь.
- Я тебе сейчас по попе надаю!!! - крикнула мама, убрала телефон, и решительно направилась в сторону лужи.
Мальчик принял единственно верное в этой ситуации решение. Он сделал шаг, ещё шаг, ещё, и наконец оказался строго посредине лужи. То есть в полной безопасности и недосягаемости для мамы в белых кроссовках. Та споткнулась о край лужи, и с берега крикнула:
- Саша, я последний раз повторяю - выходи немедленно!
Голос её уже не предвещал ничего хорошего. Саша меж тем что-то внимательно рассматривал на дне водоёма у своих ног, и на голос никак не реагировал.
- Ты слышишь меня?! Я всё отцу расскажу!!! - озвучила мама первую угрозу.
Саша в ответ достал из кармана оранжевое яйцо от киндер-сюрприза, и пустил его в плавание. Яйцо покачивалось на волнах и плыть никуда не хотело. Ему было и так хорошо.
К этому времени за аттракционом "как достать Сашу из лужи" наблюдали с той или иной долей интереса все присутствующие. Два гаишника, грузчик из магазина, гражданин в кепке, продавщица из цветочной палатки, мамаша с коляской, и старушка с собачкой. Мама тем временем ходила по берегу и громко озвучивала предполагаемые санкции.
- Ты у меня мороженое не получишь!
- Гулять больше не пойдешь!
- К бабушке на выходные не поедешь!
Было ещё что-то про хомяка, лего, мультики, день рожденья, всего и не упомнишь.
Неизвестно, сколько бы продолжался этот санкционный монолог, если б его внезапно не прервал гражданин в кепке.
- Помедленнее пожалуйста! - вдруг крикнул он. - Я записываю!
На что продавщица цветочной палатки неприлично громко хрюкнула, грузчик уронил картонную коробку и засмеялся, а мама повернулась к гражданину в кепке и строго сказала:
- Не стыдно?! Взрослый человек! Лучше бы ребёнка из лужи достали!
- Да как же я его достану? - ответил гражданин. - Я плавать не умею!
Мама махнула на него рукой, и принялась ходить по берегу, раздумывая что бы ещё предпринять. Меж тем Саша всё это время внимательно изучал навигационные качества оранжевого яйца, не обращая никакого внимания на происходящее за пределами лужи. И тут маме на глаза на свою беду попался капитан ГАИ, который стоял оперевшись на капот служебной машины, тоже с улыбкой за всем этим наблюдая.
- Саша! - крикнула мама, - Если ты сейчас же не выйдешь, я попрошу дядю милиционера, и он тебя арестует!
После этого она обернулась к капитану, и громким официальным тоном заявила:
- Товарищ милиционер! - сказала она. - Арестуйте пожалуйста вон того непослушного мальчика!
Все присутствующие посмотрели на капитана.
- Девушка! - ответил капитан, слегка смутившись таким вниманием. - Вы меня извините, но мы же не морской патруль. Мы обычная дорожная полиция. Сухопутная. А вам нужен патрульный катер.
Судя по реакции окружающих, слова капитана получили однозначную поддержку. Это совсем вывело маму из себя. Она топнула ногой, и решила прибегнуть к последнему, радикальному средству.
- Ну всё! - крикнула она. - Я ухожу! Саша, ты слышишь?! Я пошла домой!!!
После чего развернулась, и демонстративно зашагала прочь от лужи.
Внезапно мальчик оторвал свой взгляд от оранжевого яйца, посмотрел ей вслед, и крикнул:
- Мама!
- Что? - обернулась та.
- Купишь мороженое? - крикнул мальчик.
Все с надеждой посмотрели на маму. Было видно, как ей трудно побороть себя, но она всё таки справилась, и крикнула в ответ:
- Хорошо!
Мальчик поднял из воды яйцо, и сделал шаг навстречу.
- Обещаешь? - крикнул он.
- Обещаю!!!
Мальчик сделал ещё шаг.
- И папе ничего не расскажешь?
- Не расскажу. - обреченно ответила мама.
Каждый следующий шаг приносил маленькому вымогателю очередную победу. Расстояния как раз хватило на то, чтобы отыграть обратно все санкции. Публика, поняв что представление окончено, потеряла к нему всякий интерес. Гаишники занялись очередным нарушителем, цветочница вернулась в свою палатку, собачка утащила старушку, и только мужчина в кепке, сложив руки за спиной, продолжал наблюдать за происходящим.
До суши оставалось каких-то пара шагов, когда мальчик остановился, посмотрел на маму, которая ждала его присев на корточки, на берегу, и спросил:
- Ты меня любишь?
- Конечно люблю! - сказала мама.
Мальчик сделал ещё шаг, и задал последний вопрос.
- А женишься на мне, когда я вырасту?
- Нет! - сказала мама.
Потом громко и весело рассмеялась, протянула руки, и выдернула мальчика из лужи.
- Нет! - повторила она, поправляя на нём курточку. - Потому что я уже замужем за твоим папой!
Мальчик философски вздохнул, и сказал:
- Ну хорошо. Тогда мороженое!
- С ума сошел?! - сказала мама. - Какое мороженое? Побежали скорей домой, у тебя же наверняка ноги все мокрые!
Не обращая никакого внимания на возражения ребёнка она крепко взяла его за руку, и потащила с площадки. Внезапно сирена на полицейской машине ожила, и рявкнула так, что все вздрогнули. А потом из её динамиков на всю площадь раздался строгий и властный голос:
- ДЕВУШКА, ВЫ ОБЕЩАЛИ!!! МЫ ТУТ ВСЕ СВИДЕТЕЛИ!!!

1147 +

38.

"Что опьяняет сильнее вина? -
Лошади, женщины, власть и война!"
Р. Киплинг

Заметьте, Киплинг в своем стихотворении лошадей поставил впереди женщин... Ха-ха...

На ан.ру не так давно было несколько отличных историй про лошадей, свое вспомнилось, тоже решил отметиться.
Истории у меня традиционно длинные, кого это напрягает - листайте...

Из воспоминаний детства.
Летние каникулы я обычно проводил в сибирской деревне у бабушки. Дед работал скотником в совхозе. Стадо дойных коров голов 300-350, летний полевой выпас, сутки через двое. Утром и вечером привозили доярок для дойки, во главе с механиком, запускавшим дизель-генератор, а так остальное время вдвоем с напарником, пересменка во время вечерней дойки. Какая-то хитрая мотивация, зарплата напрямую зависящая от удоев, поэтому работали без дураков, стараясь использовать полностью световой день, выбирая и меняя для выпаса лучшие пастбища. В июне, например, удавалось поспать только порядка 3-х часов за полные сутки. Естественно, пасли на лошадях, по-другому не получилось бы, слишком большие расстояния и побегать бы пришлось, что в возрасте деда уже не так просто.

Мне 12 лет. С дедовой лошадью, достаточно старым мерином, отношения весьма сложные, меня, как хозяина, вообще не воспринимал. То не давал садиться на себя, то пытался укусить, да и в седле не особо слушался. Короче, я его откровенно опасался и считал коней: тупыми, злобными, неповоротливыми, непослушными и серьезно опасными животными. Да и в седле чувствовал себя весьма неуютно, и по-правде сказать, что ездить верхом и управляться с лошадью толком не умел. Ну, нет конечно, не совсем болван, и рысью, в такт бега приподнимаясь на стременах и галопом вполне, но чувствовал себя и наверняка со стороны смотрелся, скорее, мешком с отрубями, чем ловким наездником.

Но не было бы счастья... Дедов напарник серьезно покалечился, упав с крыши сеновала и дед остался один. Лето в совхозе, людей свободных нет, от слова совсем.
- Даже под кустик спокойно присесть-посрать некогда... - жаловался он бабушке, проработав одну смену в одиночку. Естественно, следующий раз я поехал вместе с ним. За сутки, сперва набегался, да так, что ноги еле двигал, а потом когда дед меня пожалел и поменявшись посадил на лошадь, то набил такие синяки на заднице и натер между ног, что вообще передвигался с трудом и в раскоряку. Бабушка ворчала, но дед был непреклонен:
- Я в этом возрасте за плугом по 16 часов пахал...

Оформил в совхозе, как подпаска (с серьезной зарплатой между прочим, не в сравнение конечно, с деревенскими пацанами, работающими летом помощниками комбайнеров), и выписал мне мерина 3-х летку со звучным именем "Прогресс".
- Давай знакомься, твой теперь... - заведя на поводу во двор. Я волновался, наверное сильнее, чем перед первым свиданием в последующем. Поэтому подготовился, заранее отрезал несколько толстых кусков хлеба и посыпал их крупной солью.
Ах, это прикосновение нежных лошадиных губ, сердце замерло, когда Прогресс, аккуратно взял подвижными губами с ладони хлеб - благодарно на меня посмотрел. Так прямо у нас любовь с первого взгляда случилась.
- Деда, я его Пронькой звать буду...
- Почему Пронькой, а не Прошкой, например?
- Да ты посмотри на него, какой он Прошка? Вылитый Проня! Гляди какой взгляд хитрый и пронырливый...
- Ладно, занимайся, в стойло определи, воды принеси и травы задай... Завтра поедешь сам, чтобы перековали, я договорился...
- Деда... Может вместе?
- Сам управишься, большой уже, тебя до свадьбы за ручку водить что-ли? И потом тоже подсказывать..., как вставлять... - дед довольно заржал.
- И еще завтра к Хохлу поедешь, Иван Михалыч тебя немного поучит. Говорит, что казак потомственный, брешет поди, но с лошадьми знатно управляется... А я не смогу, терпения не хватит... Я же не обматерить не смогу, а ты даже на "ерганный рот" обижаешься не по-детски...

Всё оказалось не так страшно, и перековали, и к Михалычу поехал, прихватив пузырь самогона и кусок копченной свинины, сунутый бабушкой.
- Пошли за околицу... - Михалыч, в моем тогдашнем понимании, глубокий старик, положил в безразмерный карман граненый стакан, луковицу, краюху хлеба, сунул за голенище сапога небольшой нож.
- Конем надо управлять только ногами...
- Это как?!
- Вот лыцари (так и говорил "лыцари"!) раньше... В одной руке щит, в другой копье или меч... Оне чо, хуем за узду дергали?
- Мы казаки, или где?

Пронька оказался очень понятливым, веселым и игривым, немного хитрым, но у нас с ним все получалось. И на свист уже прибегал и некоторые команды только голосом, выполнял, даже ложился набок, а я таскал по совету Михалыча постоянно с собой небольшой холщовый рюкзачок с мытой некрупной морковью и хлебом, фактически дрессируя его, как собаку. И сам уже в седло влетал ласточкой, вот только с управлением ногами оказалось сложнее, но после одного случая тоже поперло.

Мы на сутках, спали ночью в вагончике.
- Вставай быстрее, коровы ушли... Потрава, бля... - на улице еще темно, около 3-х ночи, только небо на востоке начало слегка светлеть. Коровы выломали символическую загородку из тонких жердей и всем стадом ушли в расположенное сзади поле с уже колосившимся овсом. Далеко ушли, дальние уже почти с километр и еще разбрелись широко. Седлать некогда, так поскакали.
Пронька воспринял такой уход стада как личную обиду, я им совсем не управлял. Он сам носился, петляя, как заяц, на поворотах наклоняясь так, что я почти касался ногами земли, кусал коров, выгоняя их с поля. При этом злорадно ржал с восторгом от собственной ловкости и свободы движения. Я вцепившись в гриву, пытался лишь просто не свалиться. Корова только в стаде ведет себя как глупое животное, почувствовав свободу, начинает проявлять недюжий интеллект. Бык-производитель, здоровый, как танк, по кличке "Гад", наклонив голову с широченным лбом и нехилыми рогами, глухо мыча, почти рыча, приготовился встретить несущегося на него Проню. А тот, как-то очень ловко вильнул перед мордой, и привстав на дыбы, неслабо двинул того копытом передней ноги в район правого уха. Всё, сопротивление сломлено, бык трусливо потрусил в сторону стойбища. Проня на мгновение остановился, я тут же спрыгнул, чтобы немного опомниться от такого ошеломительного ковбойского родео. А-а, хозяин, тебе не надо - мне значит тоже... - Пронька тут же остановился и наклонив голову, начал смачно хрумкать молодым овсом, больше не обращая внимания на коров.
- Ладно, засранец... - я полез обратно - Погнали...
- Ку-у-уда! - (громкий пастушеский крик, вполне понимаемый скотом), это я уже корове, повернувшей опять от загона.

Деда за потраву оштрафовали на нехилую сумму. Он долго возмущался:
- Чо теперь, не отдыхать совсем? - а я понял, какое конь быстрое и ловкое животное, и при том очень умное и смелое. И у нас после этого возникло полное взаимопонимание, я бы даже сказал - полное единение. Я, наконец то, без проблем научился ездить "охлюпкой" (без седла), переводя Проньку с места сразу в галоп, избегая тряской рыси. В телегу он запрягался неохотно, обижено на меня кося, но под седлом носился с удовольствием, иногда по-ребячески взбрыкивая от полноты сил и упоения от стремительного движения. Я пару раз улетал, но в детстве даже такие падения, кончаются обычно только синяками.

Дед со своим мерином управлялся трехэтажным и частенько кулаком и кнутом, а у меня Проня только лаской, в критических моментах лишь повышением голоса с осуждающей интонацией. Никогда никакого хлыста или кнута, не-е... вру, один раз пришлось все-таки одним ударом на место поставить, а вот дед свой почти из рук не выпускал. Надо отдать ему должное, управлялся он им очень ловко. Мерину в основном грозил, а коровам иногда прилетало. Хотя чаще он им просто "щелкал" (оглушительный хлопок при правильном поступательно-возвратном движении рукой). Я потом прочитал, что такой громкий звук получается, потому, что кончик кнута преодолевает звуковой барьер (скорость звука в воздухе 340 м/сек).

Про дедов кнут надо сказать отдельно. С точенной ручкой, из сыромятной кожи, длиной почти 6 метров, у деда иногда казался продолжением руки. Для меня же тогда слишком тяжелый. Несколько разных насадок для кончика, на рыболовной плетенке с карабинчиком для быстрой смены. Для щелканья кусочек распушенной на конце тонкой бечевки, для охоты - просверленный насквозь стальной шарик, чуть больше сантиметра в диаметре. Этой насадкой он рисуясь и играючи, к восторгу зрителей, колол куски доски двадцатки, прислоненные к вагончику.
- А эта тебе зачем? - спросил я, показывая насадку с тонкой стальной проволокой, примерно пяти-семи сантиметров длиной.
- Что-то курицы захотелось, поедем сегодня на смену через птицефабрику - увидишь...

Та птицефабрика разительно отличалась от современной, с птицей в тесных клетках. Та курица гуляла свободно по территории, огороженной не очень высоким забором из сетки-рабицы. Некоторые, особо активные забор перелетали, роясь в редком березовом лесочке, возвращаясь обратно только на кормление.
Едем мимо, дед воровато оглянулся, спрыгнул с телеги, крадучись подошел поближе. Короткий взмах рукой с кнутом, негромкий всвист и обезглавленная курица, пробежав несколько метров, забилась на взрытой земле, орошая ее яркой кровью. Выждав с полминуты, дед еще раз огляделся, быстро подобрал голову и тушку, сунул их в телегу под траву.
- Вечером приготовим по-полевому...

Стемнело, небо вызвездило, такого безмерного количества звезд в городе никогда не увидишь. Горит костер, в нем два кирпича положенных рядышком. Не убирая перо, дед курицу выпотрошил, сунул и растер внутри пригоршню соли, еще засунул вовнутрь очищенную луковицу и принялся тщательно, прямо по перу, обмазывать снаружи глиной, замоченной заранее в ведре. Обмазал толстым слоем, положил на кирпичи, нагреб сверху углей с горкой...
Застывшая, потрескавшаяся глина, с приготовленной курицы, снимается вместе с пропитанным ею пером... и вкуснее я птицы больше никогда не пробовал...

В магазине покупали только хлеб, с совхозной пекарни, раньше ездил на велосипеде (порядка 2 км. в одну сторону), теперь только на Проньке, красуясь по деревне. Крупной рысью, с прямой спиной, гордо поднятой головой, в такт еле заметно приподнимаясь на стременах, отчего посадка кажется влитой, небрежно левой рукой придерживаю провисшую уздечку. В правой "детский" кнут (примерно 3 метра), перехваченный метровой полупетлей указательным пальцем, чтобы не попал под задние копыта. Под восхищенными взглядами баб и девчонок, ждущих привоза хлеба, резко останавливаю, подняв на дыбы с разворотом, ловко спрыгиваю, небрежно перекидываю и привязываю уздечку к решетке.
- Ай, да прямо казак... Какого внука Василий воспитал... - делаю вид, что не слышу, и даже не смотрю в ту сторону, хотя внутри все поет от удовольствия.
- Эй, а чего у тебя конь не взнуздан?
- Он и так меня слушается... - теперь соизволил посмотреть и небрежно, как о пустяке ответить, взглядом зацепив красивую девчонку-ровесницу, во все лучащиеся, синие глаза на меня с восторгом смотревшую. Ну надо же, как это оказывается приятно...

За такую гордыню и самолюбование, наказание свыше не заставило себя долго ждать. В очередной раз поехал на Проне за хлебом. Высокое синее небо, с небольшими белоснежными облачками, легкий, теплый ветерок с полей, вкусно пахнущий цветением разнотравья, жаворонок поет... Настроение прекрасное. Вот бы та девчонка опять была...
Чувство полета, скорости, ощущение под собой послушного, откликающегося на малейшее твое желание сильного животного, собственной ловкости и умелости... Издалека разглядел у магазина знакомый цветастый сарафан и от удивительного состояния незамутненного счастья даже запел во все горло. Как сейчас помню - "Машину времени":
"Мы в такие шагали дали, что не очень то и дойдешь..."
Пока сумел выплюнуть, оса успела несколько раз укусить в язык и в губу изнутри...

Спрыгнул я сам или просто свалился - даже не понял. Упал на пыльную дорогу и от острой боли не сознавая, смог ли я эту жгучую гадость выплюнуть или все еще кусает, глаза застили слезы, язык по ощущениям горел и мгновенно распухал. Пронька подошел, несколько раз шумно меня понюхал, потом прихватил мягкими губами за ухо и тихонько потянул вверх, мол, ты чего хозяин?, вставай-давай...
От магазина на велосипедах подъехало несколько человек, видимо заметили мои кувыркания в пыли. А Пронька не подпускает, храпит, наступает на них боком, зубы скалит... Подтянулось еще несколько человек, в деревне развлечений то немного.
Сквозь слезы заметил знакомый сарафан, что сразу меня мобилизовало. Встал, вытер низом футболки грязное лицо, говорить уже не мог, поэтому жестами и мычанием показал про осу влетевшую в рот, и что эпизод исчерпан.
Я запрыгнул на Проню и поехал шагом домой, молча страдая, и морально, и физически. Язык опух, да так, что нелепо торчал наружу, нижняя губа напоминала багровую толстую сардельку, три дня с большим трудом пил только молоко, на четвертый смог съесть немного жидкой каши. Вот так, мгновенно из князя в грязи, переделывая известную поговорку. Но сейчас понимаю, что отделался больше испугом, мог и отек гортани с последующим удушьем получить.

На самом деле последний эпизод произошел уже следующим от начала повествования летом. Прошло несколько лет, я стараюсь приезжать как можно чаще и на подольше, в т.ч. зимой и осенью. Проня раздобрел, заматерел, но также с удовольствием носился со мною под седлом. Помню: давно не был, а сейчас его седлаю, и нас обоих прямо трясет от сладкого предвкушения безумных скачек по скошенным полям. Переобуваюсь на крыльце, а он в нетерпении прыгает с брыканием по скотному двору, загнав в угол испуганных овец.
Можно было бы рассказать еще несколько интересных случаев, например, про волчью нору, но чувствую - перебираю по объему, поэтому еще только один.

Мне 16 лет. Я приехал на выходные. Начало зимы, мы поехали с дедом на охоту. Я на Проньке, дед взял в совхозной конюшне молодого жеребца. Едем шагом по опушке "заячьего" леса, дед со своим раритетным кнутом, я с "детским". Он поближе к лесу, я от него метрах в десяти к полю, "на добивке". Заяц сидит до последнего, потом выскакивает буквально в паре метров и почему-то всегда в поле. Снегу еще немного, лошади идут легко, но жеребец выскакивающих зайцев пугается, дергается, дед промахивается раз-другой, а я даже близко так кнутом не владею, тоже мажу. Загонять зайца на лошади бесполезно, он петляет, да так, что его ловкая и гибкая рысь не всегда взять может, но зайцев много, третья попытка, четвертая. Дед уже строит семиэтажные, Проня тоже чувствую заметно злится, даже жеребца куснул. Наконец дед попал, заяц заверещал, как маленький раненый ребенок, так, что у меня всякое желание дальше охотиться пропало. Хорошо, что дед вторым ударом сразу его добил. Я хотел уже приотстать, но вдруг заметил далеко в поле рыжую искру.
- ЛИСА!! Но далеко... уйдет... - с сожалением дед.
- А это мы посмотрим... - Проня рванул, как мне показалось даже раньше команды. Ах, как же он пластался... я его вообще не подгонял, он словно заразился моим, всё возрастающим азартом.
- А-а-а! - Достаем!! До леса не уйдет, но в голове пусто, только первобытные инстинкты охотника, зашкаливающий азарт и хлещущий через край адреналин. Когда осталось меньше пяти метров, Проня плавно сдвинулся в сторону, словно открывая пространство для удара. Я с первого же взмаха попал шариком матерой лисе в лоб, чуть выше переносицы... Наповал.
Я обратно ехал шагом, медленно отходя от бешенной скачки и сумасшедшего сердцебиения. Вот это охота! Вот это я понимаю...
Для сравнения. Пригласили меня пару лет назад на охоту. Возложив свои пузаны на мощные снегоходы, трое охотников загнали по глубокому снегу небольшую косулю и остановившись, практически в упор расстреляли ее, изнеможенную и замершую, из крутых нарезных винтарей. Ее била крупная дрожь, обреченно смотрела, провалившись по грудь в снег, на подымавшиеся стволы, влажным черно-лиловым взглядом, пробиравшим до глубины души... А я думал: Вы, чего мужики... серьезно? Так и не снял с плеча, одолженную мне винтовку. В чем кайф то? Точно не из-за мяса, лицензия дорогая и бензина больше сожгли. Фу бля..., охотнички...

В дальнейшем я ушел в армию, а когда пришел, многое изменилось. Бабушка серьезно заболела, почти уже не вставала. Младшая дочь забрала их с дедом в город, продав дом в деревне.
- Как там Проня? - практически второй мой вопрос.
- А Проньку в совхоз обратно забрали, когда я в больницу с сердцем попал...
- Выдали его потом одному долбоёбу, тот не уследил, правое переднее копыто расковалось, охромел, на ногу наступить не мог, безуспешно лечить пытались... А потом сдали на мясокомбинат...
- Мамочка... - шепотом, у меня в душе все перевернулось, я стиснул зубы, а дед уже перешел на другую тему. Да не поняли бы меня родственнички, с их рационально-жестоким, деревенским прагматизмом, с их равнодушно-потребительским отношением к скотине. Я ушел в ванну, включил воду и разрыдался... Я - уже взрослый, двадцатилетний мужик, прошедший армию, видевший горы трупов в Ленинакане, заживо сожженных детей в Маргилане... - плакал взахлеб как маленький мальчик...
Умом понимал, что ничего изменить все равно не получилось бы. Ну, не в деревню же переезжать, бросив институт, но в душе так было гадко, словно предал или сам убил лучшего друга... Тех слез и сейчас ни капли не стесняюсь.

Много лет спустя и теперь уже давно, повез я своих детей в конно-спортивную школу. Дочке семь лет, сыну десять. Но не зашло... Вообще никакого желания, а насильно мил не будешь... Все понимаю: другое поколение - другие интересы, но мне их немного жаль. Не будет в их жизни никогда того сладкого упоения от быстрой скачки и не будет никогда такого Прони...
Как сказал Черчилль: "Ни один час жизни, проведенный в седле, не прожит зря." Прав был сэр Уинстон, прав на все сто.

1844 +

39.

Спросили тут меня намедни, не случалось ли со мной чего нибудь мистическое? Я задумался, стал вспоминать, и не вспомнил ничего. Чудеса – да. Чудеса случались, и довольно часто. А вот насчет мистики – нет, не припомню.

- А чудо – это разве не мистика? – опять спрашивают меня.
- Нет, конечно. Чудо, оно и есть чудо. А мистика… Откуда ж я знаю, если она со мной не случалась никогда?
- А как же ты тогда различаешь, чудо это или мистика?

Я задумался. Вот когда с тобой происходит что-то необычное, ты сразу понимаешь, что это такое, чудо это или не чудо. А вот так просто объяснить… Даже не знаю. Ну, наверное, так. Чудо – это что-то обязательно хорошее, от бога, светлое, доброе. А вся прочая непонятная поебень – это мистика.

Ну, вот например: гулял я однажды рано утром по Ваганькову.

А и ничего странного. Я тогда в Москве еще не жил, а приезжал по делам. А в Москве все дела начинаются часов с десяти. А поезд приходит в шесть. Ну, и куда провинциалу в такую рань податься? Вот как только метро откроется, я вещи в багаж, и на Ваганьково. Всё остальное-то всё равно закрыто.

А в семь утра на Ваганьково хорошо. Тихо. Нет никого. Только собаки выскочат, которые там у сторожки живут, посмотреть, кто пришел. Я им сахар из кармана достану, этот, который раньше в поезде к чаю давали, аэрофлотовский, две грудки в упаковке. Я чаю-то много пью, но без сахара. Так что сахара у меня полный карман. Разломлю упаковки, собак угощу по очереди, и иду себе гулять тихонько.

И вот в тот раз. У Высоцкого постоял, потом пошел к Енгибарову. Как обычно. И вот у Енгибарова-то, у могилки, потерял рубль. Я почему знаю, что у Енгибарова? Я когда сахар собакам доставал – рубль был. Я его выронил случайно и сунул в карман, где сигареты. Еще подумал: «Обязательно потеряю рубль» Как в воду глядел.

А у меня с собой и было-то в двух карманах: сигареты, рубль и два пятака из метрошного автомата. Всё остальное в камере. Рубль и тот - так, на всякий случай. Куда в семь утра тратить-то? Провинциалу в Москве с пустыми карманами как-то спокойнее. А паспортов тогда с собой еще не носили.

Вот, значит, я у Енгибарова постоял, покурил, а пропажу рубля уже у Есенина обнаружил. Когда второй раз закуривал. Значит, у той могилки и обронил, как пачку доставал. Больше никак.

И вот я помню, совсем не расстроился. Денег ведь всегда жалко? А тут я чего-то подумал так. Могилка Енгибарова же не на центральной аллее. Значит, туда случайный человек не забредет. А только если кто специально пойдет. А плохой человек к Енгибарову не пойдет. Плохие люди вообще не знают, кто это такой. Ну, а найдет хороший человек в семь утра мой рубль? Кому от этого хуже?

Может, конечно, это я так себя успокаивал. А с другой стороны, если бы я расстроился из-за этого рубля, я бы сразу пошел обратно посмотреть. Народу-то нет никого. Но я еще у Есенина постоял, покурил, и дальше уж пошел. К Далю, мимо колумбария, к Миронову, к другим хорошим людям…

А на обратном пути, это уж часа через полтора-два, дай думаю, всё-таки зайду, гляну. И точно. Издали еще вижу – лежит мой рубль. Ну надо же. Я еще оглянулся так, нет ли кого поблизости. Всё ж таки хоть и свой рубль, а как-то неудобно. И я так неспеша, типа гуляю, подошел, на памятник смотрю, а сам быстренько воровато присел, как Вицин в кино, рубль свой хвать не глядя, и в карман.

И пошел. А у самого аж уши от стыда горят. Так стыдно свой рубль поднимать. А время-то уж смотрю – ого! На кладбище время вообще незаметно летит. Надо, думаю, позвонить туда, куда я по делам-то приехал. А там как раз у кладбища, за воротами, автоматы, две штуки.

А у меня двушки нет. Вот беда. Где, думаю, двушку бы взять? А тут мужик какой-то мимо идет. Я говорю: «Мужик, дай двушку, позвонить очень надо. Я тебе пятак дам» И руку в карман, и вытаскиваю горстью всё что там есть – сигареты, рубль этот сверху скомканный и два пятака. Ну, что бы показать, что я, мол, не просто так попрошайничаю, что действительно у меня есть. И пятак-то мужику протягиваю. Мужик говорит: «Не нужен мне твой пятак. У меня свой пятак есть. Сигаретку дай лучше. Чья прима?» «Ярославская» «Приезжий, значит» «Почему это приезжий?» «На лбу у тебя написано! Нету у нас ярославской примы. Не продают»

Мужик сигаретку взял, прикурил, затянулся, вкус распробовал, кивнул, и дает мне двушку. Я ему опять свой пятак. Мужик говорит: «Эх, деревня. Соль, спички, и двушку – не одалживают. Так дают. Без возврата» И пошел. А я про соль-то со спичками всегда знал. А про двушку откуда? Если я таксофон первый раз в Москве только и увидел? А мужик еще мне так через плечо: «Смотри, деньги не потеряй, деревня. Аккуратнее тут с такими деньгами-то надо. Это ж не рупь!»

Я не понял, в руку-то глядь, а в руке, на пачке сигарет, под большим пальцем, точно не рубль. Разворачиваю - пятьдесят рублей одной бумажкой. Ну ни фига-ж себе! Вот так чудеса!!!

Представляете? И тут происходит второе чудо. Звоню, куда надо. А мне говорят: извини, дорогой. Тут у нас такая фигня, форс мажор. Короче – никаких дел. Оба-на! И ехать уже никуда не надо. Представляете? А впереди еще целый день в Москве. Красотаааа!

Ну и поехал к друзьям на Арбат пять червонцев пропивать. А как? Дедка наказывал: найдешь деньги – пропей! Хотя тут ситуация двоякая. С одной стороны: вроде и не нашел. Это ведь мой рубль был. Уж как он в пятьдесят превратился – неважно. Чудо, оно на то и чудо, что недоступно простому пониманию. С другой стороны: не было ведь их у меня до этого – значит, не мои. Или отдай, или пропей.

Даааа… На пять червонцев в те годы можно было хорошо погулять. С другой стороны, нет таких денег, которые нельзя было бы в один день пропить с хорошими людьми на Арбате. Ныне, присно, и во веки веков. Аминь.

Ну и погуляли. Вечером меня без билета к знакомому проводнику загрузили как чурку, дали ему денег, водки, наказали разбудить, опохмелить и ссадить где положено. Ну и гостинцев с собой, конечно. Колбаса там, апельсины, Явы два блока, конфеты в коробках. Потому что ты мог быть последним разъебаем и пьяницей, и приехать домой без штанов. Но приехать из Москвы без гостинцев… Такого даже и представить нельзя было.

Ну вот и скажите, вот то, что мой рубль обернулся полтинником – не чудо? Чудо. Как есть самое настоящее. А вот если бы другая ситуация? Если бы, к примеру, мои пятьдесят рублей превратились каким-то образом в рубль? А? А вот это как раз и была бы самая что ни на есть мистика.

913 +

40.

Живые мертвецы или почему я бреюсь каждый день.

Раньше, приезжая в деревню, я никогда не брился. А зачем? Белочкам в лесу и огурцам в теплице абсолютно параллельно, чистый у тебя подбородок или нет. Поэтому на родине лицо быстро покрывалось черной щетиной. Правда, все изменилось после 12 июля 2013-го года.

В тот день около 16-00 я водрузил на плечо бензиновый триммер и отправился на кладбище, расположенное в двух километрах от дома. Заниматься ручным выдергиванием травы вокруг оград и могил родственников казалось слишком утомительным. А так – от силы час работы, и все будет в лучшем виде, останется только убрать мусор.

Одно важное замечание – очки оставил дома, поэтому четко рассмотреть, что происходит метрах в двадцати, я не мог. С другой стороны, а что на кладбище рассматривать, коси и наслаждайся процессом.

Триммер, согласно чихнув дымом, громко заревел, сметая траву и разгоняя перепуганных насекомых. А я, традиционно отключившись от окружающего мира, задумался. О чем, не вспомню, да это и не важно, потому что, перейдя к могилам бабули и деда, я поднял голову и…

Впереди неподвижно замер…
- Мать, мать, мать, - удивленно поддержали деревья.

Через секунду я уже стоял в десяти метрах от ограды, обливаясь холодным потом. Еще бы, столкнуться нос к носу с самым настоящим покойником! В новом костюме, галстуке, традиционно белой рубашке и с мертвенно-бледным лицом.
- Откуда он здесь? – мелькнула первая мысль.
- Это кладбище, - хмыкнула вторая, - они тут живут.
- Тикать, - вмешался мозг.
- Не можем, - вздохнули ноги, - заклинило.
Конечности были правы: судя по ощущениям внизу, быстрой эвакуации мешала сжавшаяся от страха филейная часть.

И пока я пытался сдвинуться с места, мозг быстро перелистывал архивные записи в поисках молитвы:
- Есть! Союз нерушимый, республик свободных. Стоп.
- А, вот! Касиу Ясь канюшыну, хм, в тему, конечно, но мимо.
- Может, это? Боже. Точно, оно самое, итак. Боже, царя храни. Да блин.

Поняв, что помолиться не выйдет, я решил, что попробую отогнать мертвеца работающим триммером, который, в соответствии с законом подлости, тут же заглох.

А покойник, приняв только ему известное решение, медленно двинулся в мою сторону. В наступившей тишине его туфли с каким-то жутким хрустом подминали сухую траву:
- Хррум, шшшш, шшшхрум.
- Тикать! – бросив заниматься поиском молитвы, заорал мозг.
- Косить, - негромко уточнил мертвец.
- Тикать!
- Косить.
- Тикать! Тикать!
- Косить. Косить.
- Эээээ, - с трудом выдохнул я, - не подходи.

Остановившись метрах в трех, покойник неожиданно улыбнулся:
- Здравствуйте. Я, наверное, испугал?
- Да нет, конечно, наоборот, обрадовал, бл***, до седых волос под мышками.
- Извините, - смутился он, - вы здесь косите?
- Крестиком вышиваю, - пробормотал я, нервно пытаясь завести триммер.

Но верный аппарат даже не фыркнул. Наверное, тоже заклинило.
Мертвец же, не обращая внимания на мои потуги, зачем-то поправил галстук и продолжил:
- Надо памятник новый ставить.
- Да ладно, - удивился я, - а что под старым не лежится?
- Тут слышу – гудит.
- Разбудил?
- Да я не покойник, - рассмеялся мужик.
- Лицо чего белое?
- Из больницы выписали, три дня назад.
- А костюм?
- После работы потому что. Вон машина у ворот стоит. Через неделю мастера приедут, на могиле родителей будут новый памятник ставить, а все травой заросло, вот и...

- Скажи, ты нормальный? – поняв, в чем дело, я в изнеможении уселся на землю. - Кто на кладбище подходит незаметно? А если бы леской исполосовал? Благодари Бога, что двигатель заглох.

Оказалось, мужик просто хотел, чтобы я обкосил могилы его отца и матери. Докричаться не удавалось из-за рева триммера, вот и не придумал ничего лучше, как обойти и встать напротив.

Так что расстались мы друзьями. Ну, почти. Пожав руку псевдопокойника, я пообещал, что все сделаю бесплатно. От предложенных денег отказался, на прощание искренне пожелав мужику всю жизнь наслаждаться групповым сексом с хромым ежом и яблоневой плодожоркой, и больше никогда не подходить незаметно к людям.

Оставшись в одиночестве, я закурил, пытаясь унять дрожь. Кому расскажи - не поверят. Кстати, приду домой, обязательно проверю подмышки. Может, и вправду там уже седина. Наконец, успокоившись, с первого раза (о чудо!) завел триммер и приступил к работе.

Вообще, трудотерапия – великая вещь. Спустя полчаса встреча с «мертвецом» вспоминалась уже с улыбкой. Единственное, что мне так и не удалось понять, как можно было отпрыгнуть назад почти на десять метров, при этом не задев ни оград, ни памятников. Да еще и с работающим (!) триммером в руках.

Без приключений всё закончив к 17-11, я довольно отряхнулся и…
Знаете, если бы в этот момент отовсюду стали выползать скелеты и полусгнившие трупы, они бы уже не удивили. Почему?

Да потому что из густых зарослей, скрывающих старые захоронения (сам видел надгробья 19-го века) медленно вышла женская фигура в бесформенном балахоне. На голове капюшон, в руках клюка, лица не рассмотреть.
- Да чего ж вам не лежится-то спокойно, а? – запричитал мозг, - сегодня что - день открытых могил?
- Фррррррр, - согласно выдохнула филейная часть, тут же, извините, продудев "Интернационал".
- Только не сжимайся, - вмешались ноги, - иначе не убежим.

Дойдя до первого памятника на «новом кладбище», фигура остановилась:
- Шесть вечера есть?
- Фрррррр, - опередила меня филейная часть.
- Нет, еще только 17-14, - глянув на часы, прошептал я.
- Ясно, - покойница развернулась, через две минуты скрывшись в густых зарослях.
- Пронеслофррррррррр.
- Что стоишь, дубина, - заорал мозг, - хлопай ресницами и взлетай, пока она не вернулась с подругами!

В общем, как добрался до дома, не помню. Скорее всего, прилетел на триммере. Ничем другим не объяснить то, что уже в 17- 20 я, вздрагивая, курил на крыльце и слушал рассказ очень кстати забежавшей соседки:
- Так это же Галя, Сорочишина жена, дети разъехались, мужик давно умер. Говорят, у нее с головой проблемы: то с забором шепчется, то вокруг скамейки пляшет, а еще очень любит гулять по кладбищу, особенно вечером.

Как все просто, да? Покойница-то оказалась липовой! Вот только борода у меня поседела по-настоящему. С тех пор бреюсь каждый день.

Автор: Андрей Авдей

1196 +

41.

Злопамятные твари или как я с жизнью попрощался

Продолжение к истории №999480 («Отвали!» или три змеелова и ужиха)

С момента первого опыта змееловства прошло двадцать лет. Время пролетело, как уборочная для нерадивого председателя – не успел моргнуть, а урожай осыпался.

Как-то совсем незаметно мне стукнул тридцатник, а когда-то ушастый охламон превратился в серьезного (сам в шоке) и солидного (иногда) дядьку. Правда, пионерский огонь, против ожидания, не угас. Наоборот, с каждым прожитым годом разгорался все сильнее.

Чего стоила только операция по спасению выпивших студентов от прогулки в местный РОВД. А драка на институтской дискотеке с «районными королями», читай, кучкой пьяных идиотов? С гордостью отмечу, что фигурировал в каждом протоколе опроса. Если с «нашей» стороны, то как «Андрей Николаевич», если с «вражеской», то как «отмороженный на голову хмырь в костюме и галстуке, своего вытащил из месилова, а меня…» (дальше как-то неудобно).
Правда, после боя еще месяц сильно хромал: один из «королей» зацепил «скипетром», то бишь куском арматуры. Но это присказка, сказка впереди.

В конце июля 2012-го захотелось мне прогуляться за грибами. Поэтому ранним утром я сунул в карман бутерброд с колбасой и, обув кирзачи, отправился на тихую охоту в твердой уверенности, что вернусь с полным ведром и с полным рюкзаком. А что, дожди шли регулярно, погода летняя, места знаю.

Но спустя пары часов блужданий по лесу я уже грустно закурил, сидя на придорожном пеньке. Ничего! Только несколько сыроежек, сотня мухоморов и лисица. Рыжая красавица, ни капли не боясь, сопровождала на удалении метров пяти, не больше.

Маленькое отступление. Лесная живность меня не боится. Может, пахну особенно, может, в прошлой жизни был утконосом. Но факт остается фактом: были случаи, когда и косулю хлебом кормил, и ежик тусовался под ногами, и какой-то птенец (вроде, совенок) выпрашивал вкусного, устроившись на коленях. А однажды, переползая под рухнувшей елью в позе расслабленной устрицы, столкнулся пятак в пятак с диким кабаном. От неожиданности или я хрюкнул, а он пукнул, или наоборот, уже не вспомню.

К чему это все. А к тому, что, наслаждаясь моим грибным фиаско, лиса злорадно хихикала. Скотина.
- Ой, ой, ой, какие мы обидчивые.
Блин, опять она.
- Зайцев лови!
- Не указывай, что мне делать, и я не скажу, куда тебе пойти, - возмутилась лиса, - у нас свободная страна, понятно? Хочу – хихикаю, не хочу – охочусь. Кстати, всегда успешно, в отличие от некоторых.
- Если нет грибов, - наставительно хмыкнул я, - значит, не выросли.
- Угу, - фыркнула рыжая, - лучше признайся, что собирать не умеешь.
- Ты глухая? Повторяю – если грибы не выросли, как я их наберу. Рожу, что ли?
- А это идея, только подожди немного, подружек свистну, им тоже интересно посмотреть.
- Иди ты в болото. Кстати!

И, затушив сигарету, я двинулся в нужную сторону.
- Рехнулся? - путаясь под ногами, бормотала лиса, - там же змеи!
- Отстань.
- Хвостом клянусь, их немеряно расплодилось, не ходи.
- Отстань, говорю.
- Ладно, ладно, извиняюсь за хиханьки, если ты об этом. Хочешь, попрошу белочек наполнить и рюкзак, и ведро. Они столько грибов насобирали!
- Нет.
- Что нет?
- Отстань.
- Совсем тупой? Лисьим языком говорю – там гадюки. Понимаешь? Га-дю-ки! Толстые ядовитые шнурки по полметра. И много!
- Чего ты привязалась, лесная чувырла, - рассвирепел я, - на кой мне болото? Перед ним пару лет назад высадили ёлки с соснами, ферштейн?
- Сам дурак, фуфло плюгавое, - в свою очередь взбеленилась рыжая, - включи мозг! Хвойник молодой, низина, до болота сотня метров. Сто пудов, у гадюк там коттеджный поселок.
- Напугала ёжика голым задом, - фыркнул я, - еще скажи, что жилой квартал построили. Ладно, дай пройти, мы на месте.
- То есть, без вариантов? - вздохнула лиса.
- Однозначно.
- Тогда иди с Лешим. И не волнуйся, если что - отпоем. Кстати, маленькое уточнение – ты какой формы гроб предпочитаешь?
- Круглый, - подмигнул я и под невнятные завывания лисицы углубился в хвойник.

Трехметровые елочки стояли ровными рядами, между которыми… Мама дорогая! Вот это да! Лисички! Крепенькие, чистые, а главное – много. Уже через час спину приятно оттягивал полный рюкзак, а до ведра с горкой оставалось буквально чуть-чуть.

И это чуть-чуть торчало впереди: семейка огромных, сантиметров пятнадцать, лисичек. Я неторопливо двинулся к грибам, краем глаза отметив, что рядом с ними валяется какая-то чудно выгнутая палка. В природе вообще много всего необычной формы: двойные шишки, трутовики, похожие на ящерицу, камни с человеческим лицом, причудливо сросшиеся деревья.

- Тюк! – что-то несильно ударило в сапог.
Мда, а вот под ноги надо смотреть повнимательнее. Палка-то оказалась гадюкой. Хорошо, что советскую кирзу даже пули не берут, а уж змея – тем более. Глядя на сверкнувший впереди хвост, я невозмутимо срезал грибы и задумался. Чтобы выйти из лесу, надо шагать вперед, а там взбешенная неудачей гадюка. Возможно, с подружками. Лучше поверну и сделаю крюк через лес. Будет дольше, но безопаснее.

Вскоре, пройдя несколько рядов елей, я вышел на участок, где тихо грустили полузасохшие сосенки. Может, земля им здесь не подошла, может, еще что-то, кто знает. Под ногами еле слышно хрустели иголки, где-то заливалась какая-то птичка, злобно шипели змеи, потрескивали стволы деревьев. Стоп! Змеи?
Глянув вниз, я только пискнул:
- Б… (гейша без японских понтов и твердого прейскуранта).

Вы пробовали зайти в бухгалтерию и демонстративно плюнуть на пол? Думаю, реакция будет вполне ожидаема: крики, возмущение, все бегают, толкаются, стараясь огреть наглеца и хама тяжелым. Примерно что-то подобное творилось у подножия сосны, на верхушке которой я восседал уже через доли секунды (крепко сжимая ведро в руках!).

Положа руку на сердце, признаюсь – такого никогда раньше не видел. Около десятка взбешенных гадюк ползали туда-сюда, явно разыскивая обидчика. Может, случайно наступил на их ресторан, может, разогнал митинг оппозиции, не знаю. Я вообще не специалист по змеиным обычаям и традициям, да и раздумывать было некогда: ветка предательски хрустнула.

Говорят, что в критических ситуациях у человека просыпаются удивительные способности. В тот день кроме мгновенного вознесения удалось познать и левитацию. Вопреки законам физики, я (всё также крепко сжимая ведро в руках!) воспарил над веткой, словно птица над гнездом. А вот на гнезде,кстати, было бы неплохо и посидеть. Особенно на белом, фаянсовом.

В этот момент одна слишком умная гадюка подняла голову вверх.
- Вот же б… (блудница – волонтер), - сверкнула мысль, - интересно, они по стволам лазят?
Змея, вероятно, думала о том же. И пока я тихо молился, к ней подползла вторая, потом третья.
- Помогите, - тонко пискнул нижний мозг.

Когда у дерева было уже четыре гадюки, перед моими глазами явственно засиял круглый гроб и вокруг него сотня лис, поющих отходную молитву:

Недолго мучился Андрюшка,
Прощально вякнув «мать» и «ах».
Его покусанную тушку
Нашли два грибника в кустах.

Горестно размышляя о скорой кончине, я как-то упустил из виду тот момент, когда змеи просто исчезли. И, что дальше? Можно спускаться или подождать? Озарение пришло неожиданно:
- Они же за лестницей метнулись! Нельзя терять ни минуты!

И спрыгнув (с ведром!) на землю, я огромными скачками полетел вперед. О, это был самый быстрый и невероятный спринт по пересеченной местности. В ушах свистел ветер, в груди бешено колотилось сердце, а внизу громко молился нижний мозг, переходя на визг, когда что-то тюкало по сапогам.

Буквально через несколько секунд, облегченно икая (вместе с ведром!), я уже выпрыгнул на дорогу. И заорал так, что спряталось солнце:
- Какого х… (языческий символ плодородия) разлеглась тут? Не нашла другого места, леса мало? Да что сегодня за х… (бесполезная фаллообразная вещь) творится! Су… (собаки-девочки) е…. (после соития), как вы за… (сильная усталость после группового секса).

- Тихо, тихо, - по лицу несколько раз ударил пушистый рыжий хвост, - все хорошо.
С трудом уняв дрожь, я выдохнул:
- Где змея?
Но лиса только сочувственно покачала головой:
- Явная амнезия на почве стресса. Ничего, это пройдет. А гадюки больше нет. Ты, пока матерился, её так затоптал, что и мокрого места не осталось. Успокойся, все позади.
Облегченно улыбнувшись, я в изнеможении сел прямо на землю:
- Есть бутерброд с колбасой. Будешь?

Эпилог.

С лисой мы встречались еще несколько раз. Кстати, всегда оставлял ей какое-нибудь угощение. А вот хвойник теперь обхожу за сотню метров. Мало ли, вдруг эти твари засаду устроят.

Автор: Андрей Авдей

1159 +

42.

"Цванцих центес" или день в Германии

Наверное, в один прекрасный момент моему ангелу-хранителю стало просто скучно, и он подумал:
- А не поехал бы ты, молодец добрый, в Германию. Вопросов накопилось много, надо решать, заодно страну посмотришь и себя покажешь. Только смотри, чтобы без приколов не обошлось. Обещаешь?
- Обещаю, - бодро ответил я и лихо выпрыгнул из вагона поезда «Москва – Берлин».

НЕМКА И АВТОМАТ

Дальнейший путь лежал в славный город Гамбург. Для чего нужно было переехать в Берлине с одного вокзала на другой, а там сесть на поезд. Поэтому задача была простой до безумия – купить билет и все. Казалось бы, что сложного?

Но, подойдя к автомату по продаже, я только пискнул:
- Гитлер капут.

На табло было такое обилие информации, что даже черт сломал бы мозг. А мои познания в немецком ограничивались лишь фразами «Хенде хох, матка, яйко, млеко, шнапс». Метод тыка на удивление не сработал. Наверное, в Германии тык вообще запрещен на государственном уровне.
В общем, после нескольких минут страданий я обратился к ангелу-хранителю:
- Хотел приколов, так помогай, а то зависну здесь до окончания командировки.

И тут же остановилась немка, спросившая на английском, куда нужно ехать. Получив ответ, она что-то быстро понажимала, кивком приказала воткнуть банковскую карту и вуаля. Через несколько секунд в моих руках был вожделенный билет.

Итак, первое впечатление – сами немцы. Если у вас есть проблема, и вы впали в состояние ступора, кто-то обязательно остановится и предложит помощь. Милая фрау, еще раз примите от чистого сердца огромное человеческое «данке шен».

ЭРЗАЦ-НЕМЕЦ

Перебравшись на другой вокзал, я решил перекурить и хоть немного осмотреться.
- Первая часть марлезонского балета началась, - хмыкнул ангел-хранитель, доставая попкорн.

Действительно, стоило остановиться рядом с урной, тут же нарисовался толстомордый эрзац-немец. То ли беженец, то ли прыгунец далеко не европейской наружности. Тряся бумажным стаканчиком, он увлеченно рассказывал:
- Уважаемый, помогите денюжкой. Сами видите, рожа у меня толстая, из-за щек ушей не видно. Это потому что жить холодно и голодно. А еще БМВ третью неделю не заправлен, и вообще работать не хочу, а в ювелирном бриллианты подорожали. за что покупать?

Чуть не всплакнув, я ответил твердо и решительно:
- Нихт ферштейн.

Нимало не смутившись, попрошайка тут же перешел на английский. Но ответ был таким же:
- Донт андыстэнд.
- Парле ву франсе? – не терял надежду эрзац-немец.
- Нихт парле.
- Пан розуме по польску?

Достал уже, полиглот хренов. В запасе оставалось «эстамос эн отонье» (сейчас осень на испанском) и полиплоидия (кратное увеличение числа хромосом, это из биологии). Поэтому я закончил разговор просто и многозначительно, на русском:
- Пошел в задницу.

И он пошел. Молча сделав «кругом» и даже не оглянувшись. Или понял, или решил проконсультироваться с коллегами по цеху, которых вокруг тусовалось просто немеряно. Все с бумажными стаканчиками. Еще раз подивившись количеству попрошаек, я подумал, что не мешало бы посетить и комнату для медитаций. Тем более что, извините, приперло.
- Вторая часть марлезонского балета, - закурил ангел-хранитель.

НЕМЕЦ И ТУАЛЕТНЫЙ РЫЦАРЬ

На входе стоял автомат, дарующий благодать облегчения за один евро. Приняв двухевровую монету, туалетный рыцарь довольно хрюкнул, но сдачу не выдал и пропускать отказался.
- Ты охренел? – удивился я.
- О, я я, - громыхнул автомат.
- Отдай деньги.
- Найн.
- Ладно, сдачу оставь, но дай пройти. Реально невтерпеж.
- Найн.
- Ну пути.
- Не путю.
- А с ноги в индикатор?

- Найн, - стоявший за спиной мужчина понял, что я готов на крайние меры. Поэтому он кого-то позвал и что-то объяснил. В итоге мне вернули один евро и пропустили ручным способом. Повторюсь, немцы всегда готовы прийти на помощь. Уважаемый гер, еще раз примите от чистого сердца огромное человеческое «данке шен».

ГДЕ НЕМЦЫ?

Этот вопрос возник, когда я вышел из здания железнодорожного вокзала в Гамбурге. Вокруг сновали, в основном, турки, арабы, индусы и прочие афрозодиаки.

- А немцы работают, - пояснил компаньон, когда, закончив обсуждение всех вопросов, мы неспешно двигались к его авто, - они появятся только вечером, таковы реалии.

Получается, настоящие немцы работают для того, чтобы эрзац-немцы целыми днями занимались ерундой. И всех устраивает? Размышляя о данном феномене, я медленно бродил по Гамбургу, периодически поглядывая на часы - до вечернего автобуса оставалось еще пару часов.

- Хи-хи-хи-хи, - обогнал невысокий индус в чалме (или как там оно называется).

Кстати, очень хотелось попробовать знаменитые баварские сосиски, с пивом.
- Хи-хи-хи-хи, - снова тот же индус.

Но вокруг предлагали только шаурму, люля-кебабы и кюба – лелябы. А где традиционная немецкая кухня?
- Хи-хи-хи-хи.

Чего он носится вокруг меня, как ненормальный. И кстати, повторюсь, где сами немцы? Ой, а где они на самом деле, и куда я попал?
- Хех, - усмехнулся ангел-хранитель, - братан, оглянись, вокруг одни турки, ты реально попал. Давай-ка выковыривайся поскорее.

ЦЫГЕЛЬ ЦЫГЕЛЬ АЙ ЛЮ ЛЮ.

Но включение режима экстренной эвакуации было прервано раздавшимся за спиной:
- Пш.
Не понял?
- Пш. Пш.

Оглянувшись, я увидел молодую эрзац-немцу, томно прислонившуюся к двери:
- Пш.
Судя по подмигиваниям, ей было что-то нужно.
- Пш, - и девушка повела бедрами, - хундерт эуро.

Аааа, дошло! Унитаз в квартире забился, ишь, как приплясывает от нетерпения. Видать, бедолагу подпирает, а помочь некому. Кругом одни криворучки. А что, может, и подработать сантехником? Тем более за сотку евро.

Ну, согласен, согласен, тупил я по-страшному. Во-первых, потому что очень устал, а во-вторых, потому вырос на «Бриллиантовой руке», где продажная дева предлагала себя иначе:
- Цыгель-цыгель ай лю лю.

Согласитесь, звучит и заманчиво, и многозначительно. Один только «цигель» дух захватывает!
А тут что-то непонятное:
- Пш.

Когда я сообразил, в чем дело, то гордо ударив себя в грудь, с достоинством изрек:
- Белорусо туристо – облико морале.
- Пш? – не поняла девушка.
- Хенде хох, - тут пришлось дать необходимые пояснения.

И мгновенно, как из турки, появились парни турки. Может, охрана, может братья, может, сестры, хрен его знает с их просвещенной Европой, кто там кто…
- Съе…йся, придурок (в смысле, хлопай ресницами и взлетай), - заорал ангел, чуть не подавившись попкорном, - они ща надают п..лей (будут бить больно, возможно, ногами).

В общем, вместо «ай люлю потом» пришлось оттолкнуть самого нахального и рвать на третьей космической в сторону городской ратуши.

УДИВИТЕЛЬНЫЕ ЛЮДИ

Немного отдышавшись, я убедился, что нахожусь не в туркосодержащем месте и с облегчением присел за столик небольшого кафе. Больше никуда не двинусь, лучше пива попью, когда еще будет такая возможность! К тому же рабочий день закончился, и наконец-то появились настоящие, не эрзац, немцы.

Вот пожилая пара, устроившись рядом, заказала по бокалу вина. Вот студенты, весело смеясь, присели в ожидании официанта.

Вот негр в кепке замер и посмотрел на меня, как Ленин на буржуазию.

Вот… Помните знаменитый типаж анекдотичных блондинок? Из серии «когда Бог раздавал мозги, я увеличивала губы и грудь». В общем, в чисто блондинистом розовом прикиде метрах в десяти остановилась китаянка (!). И во все горло стала проповедовать что-то за Иисуса Христа (!). Честно скажу, даже выступление гитлера перед нацией выглядело менее зрелищно и звучало более миролюбиво.

Кстати, на чокнутую внимания не обращал никто. Даже негр, снова замерший напротив и смотревший на меня, как воробей на просроченный йогурт. Чем я его заинтересовал?

-Курлы курлы курлы? – неожиданно подскочил какой-то парнишка.
Ничего не понял. Он же, поняв, что я не понял, быстро повторил:
- Куры-курлы цванцих центес?

Ясно. Денежку сшибает. Только почему именно двадцать? Почему не один, не пять, не десять? Сообразив, что не выгорит, попрошайка улетел дальше, а его место занял уже знакомый негр, смотревший на меня, как выхухоль на Налоговый кодекс.
- Бананов нет, - фыркнул я, ну реально надоело.
- И не будет, - со смехом добавил кто-то справа.

Ага. Наши! Следующие двадцать минут были посвящены знакомству и просто веселым разговорам ни о чем. Жаль, что время стало поджимать. Поэтому, тепло попрощавшись с братьями-славянами, я неспешно двинулся в сторону автовокзала. До отправления оставалось около двух часов.

ПАРТИЗАНЕН

И по закону подлости тут же задел пожилого немца, весело крутившего педали на велике. Естественно, попросил прощения, естественно, мы разговорились.

Дядька был не в обиде, сам повинился в том, что увлекся разглядыванием розовой китаянки (та же, перебралась на новое место и орала еще громче). Посмеялись, он оценил мое сравнение с гитлером.
- Вы из России?
- Нет, Беларусь.
- Беларусь, Беларусь, - мужчина старательно забормотал, пытался что-то вспомнить.

И тут меня осенило:
- Партизанен!
- О, я, я, - обрадовался мой собеседник, - Брест, Минск, Орша, Витебск!

Как я понял, родственника этого немца по вышеуказанному маршруту нехило пи...ли (любили со знанием дела и с винтовкой). Да так, что дети и внуки запомнили! Но если вы ждете дальнейшего злорадства, то разочарую. По молчаливому согласию, темы войны мы не касались, беседуя обо всем и ни о чем.

В общем, повторюсь, о немцах у меня осталось самое приятное впечатление: вежливые, добродушные, всегда готовы прийти на помощь. И даже оценить явное нарушение закона.

К СЛОВУ О КОНСПИРОЛОГИИ

Случилось это, уж простите, снова у пункта пропуска в комнату медитаций. Наученный горьким опытом, я опустил монету достоинством в один евро. Мля, да за что такое наказание! Опять нет!
- Сволочь, пропустишь?
- Найн, - ехидно задребезжал туалетный рыцарь.
- Я что, плохо пострижен?
- Хз.
- Чего?
- Того. Нихт проходирен, понятно?

И в тот момент на меня снизошло озарение. Тайное правительство уже существует. Пока оно просто тренируется, оттачивая технологии подчинения людей, но придет время....

В общем, грядущий Апокалипсис создадут автоматы, пропускающие в туалет. И мы никуда не денемся, будем поклоняться, как миленькие. А до выпендрежа ли, когда приперло?

Тогда и сбудется предсказание Ванги, что всю Европу накроет … Далеко не льдом, конечно, но все равно неприятно. Слава Богу, нас, славян, это не коснётся. Потому что…

- Господа, - повернувшись к стоявшим за мной немцам, воззвал я, - надеюсь, все видели, что проход оплачен, но чертова железяка восстала. Заранее извиняюсь.

После чего несговорчивый турникет был элементарно перепрыгнут под аплодисменты и смех. Так что немцы, как оказалось, способны оценить и юмор, и даже явное нарушение установленных порядков. Они вообще прикольные ребята, очень понравились. Только настоящие, а не эрзац, которые способные только на:
- Куры-курлы цванцих центес?

Это было последнее, что я услышал на немецком перед тем, как усесться в автобус. Впереди ждала долгая дорога и совсем другая страна. Но, в отличие от Германии, там все было все ясно и понятно.

Автор: Андрей Авдей

1543 +

43.

«Отвали!» или три змеелова и ужиха

В уже далекие времена, когда я был очень любознательным и очень ушастым пацаном, мои летние каникулы иногда начинались с поездки в пионерский лагерь от строительного треста.

Эх, детство золотое. Массовки (на современном языке – дискотеки), ночные походы к соседям, чтобы измазать их пастой (предварительно нагретой в трусах), ловля раков в позе рака, и побеги в военный госпиталь, где можно было отхватить то эмблему, то шеврон, то грандиозные люли (если нарывался на офицера).

Классно было, но иногда скучно. Пионерский огонь в филейной части у меня тогда полыхал, как мартеновская печь. Всегда хотелось чего-то эдакого. Вот и летом 1983 года с мечтами о героическом времяпрепровождении я, насвистывая, вошел в свою десятиместную комнату, где уже неспешно распаковывались еще двое парней.

Только глянув друг на друга, мы сразу поняли – нашлись. Единомышленники, мгновенно ставшие друзьями: ваш покорный слуга, Игорь и Виталя. Всем по одиннадцать лет, примерно одинакового роста, телосложения и с таким задором в глазах, что вожатый по кличке ВС (от Валерий Сергеевич) лишь прошептал сквозь зубы:
- С этими мушкетерами покой нам будет только сниться.
- Не волнуйтесь, - хором вякнули мы, - обещаем вести себя хорошо в пределах разумного.
- Разве что, пробегая через мосточек, - добавил Игорь.
- Ухватим кленовый листочек, - продолжил Виталя.
- Или два, - несмело предположил я.
- Вот этого и боюсь, - всхлипнул вожатый, - и сдался мне этот пед, лучше бы в армию пошёл. Ой, дурак, ой дурак!

Но, против ожидания, за четыре дня мы только измазали пастой девчонок, нарисовали кукиш на двери корпуса и ночью привязали к кровати командира отряда из активистов. То есть вели себя практически идеально. Поэтому на пятый день ВС, бдевший за нами, аки прапорщик за мылом, расслабился.

А зря. Как раз к этому моменту наша компания затосковала. Точнее, загоревала, ибо утром проснулась, густо измазанная пастой. Девчонки из отряда все-таки сумели взять реванш. И теперь, сидя за клубом, мы с самым мрачным настроением жевали чернику, собранную, естественно, за территорией лагеря.

- Надо отомстить, - выплюнув кислую ягоду, хмыкнул Игорь.
- Как? С пастой не получится, будут готовы, - возразил Виталя.
- А еще воспиталка хочет засунуть нас в спектакль, чтобы дурью не маялись, - грустно сообщил я и добавил, - вот змея.
- Где? – встрепенулись Игорь с Виталей.
- Кто? - не понял я.
- Змея!
- А кстати, - и мы, переглянувшись, улыбнулись.

Родившаяся идея была, как минимум, безумной, а как максимум…
- Лучше доедайте чернику, она полезна для зрения и, теоретически, для мозгов, слышите? – громко верещал на сосне поползень.

Но, проигнорировав мудрую птицу, мы бросились в корпус за необходимым реквизитом. Звезды сложились так, что в тумбочке Игоря стояла пустая трехлитровая банка от сока, капроновую крышку подогнал Виталя, карманный ножик был у меня.
- Куда собрались, мушкетеры? – подозрительно воззрился Валерий Сергеевич.
- За шишками и желудями, - преданно глядя вожатому в глаза, ответил я.
- А банка?
- Складывать.
- А крышка?
- Чтобы не высыпались.
- Зачем они вам? – сощурился ВС.
- Для поделок, скоро конкурс, забыли? – с лицом праведника ответил Игорь.
- И правда, - улыбнулся вожатый, - только не долго, и за территорию не выходить, ясно?

- Ничего им не ясно! Остановите, пока не поздно! – это вездесущий поползень чуть ли не в ухо орал беспечному вожатому.
Но тот, улыбнувшись проходившей мимо воспитательнице, не обратил внимания на вещую птицу, созерцая пышные девичьи формы. Да и что могут сотворить трое мелких за час до обеда? Ничего! Забегая вперед, скажу, что вскоре ВС кардинально изменил мнение по поводу наших способностей. Ну, когда отдышался.

- И где их искать? – Виталя задумчиво рассматривал три невысокие елочки и старый пенек.
- Точно не здесь, - согласился я.
- Айда за клуб, там солнца много, можжевельник растет, - предложил Игорь.
- Да ты гений, - восхитились мы с Виталей.
- Вы придурки! – уже шептал осипший от крика и заранее поседевший поползень.
Но кто будет слушать птицу, тем более что за клубом нас сразу постигла удача.
- Тсс! – Игорь приложил палец к губам, - смотрите.

Впереди, прямо на разогретой хвое одинокий уж, зажмурившись от наслаждения, принимал солнечные ванны.
- Решено, вечером ползу свататься, в конце концов, сколько можно, - не замечая нас, размышляла рептилия, - подумаешь, маме её не нравлюсь. Гадюка старая, никак не угодить. То цветы не те, то слишком поздно в гости пришел, то…
- Есть, - взвизгнул Игорь, - крепко схватив ужа за шею, давай банку.
- Мляшшш, отпустите меняшшш, - возмущался уж.
- Отпустите его, - сипел поползень.
- Отпустил? - спросил я.
- Отпустил, - кивнул Игорь.
- Закрываю, - с этими словами Виталя плотно насадил крышку.

Несколько минут мы любовались бесновавшимся ужом, заодно пополнив словарный запас десятком интересных выражений, самым мягким из которых было «ерканутые рододендроны». Первый успех так раззадорил, что дальше началась самая настоящая зачистка всех близлежащих кустов.
- Уходит!
- Палкой, палкой прижми!
- Шшшшотвалите!
- Заталкивай, что значит, не хочет!
- Не хочушшшшшшшш!
- Тебя не спрашивают!
- Ух.

Вскоре мы с гордостью рассматривали банку, в которой нас материли целых три ужа. Поэтому к рододендронам добавились «ерпыль ушастый» (это персонально мне, кстати, было обидно), «устрица в шортах» (Игорю), «выпороток дятла» (Витале) и «растатуй вас свербигузом по самые пионерские галстуки» (безлично всей компании).
- Класс, - хлопнув по крышке, потянулся Виталя, - я вон того, самого большого поймал.
- Я остальных, - гордо хмыкнул Игорь.

И друзья посмотрели на меня:
- А ты?
- Помогал, загонял, держал банку, вот, - промямлил я.
- Трус, - авторитетно заявил Виталя, - боялся, сознайся.
- Нет, не боялся, да я, да мне, да…
- Если не поймаешь, - Игорь решительно щелкнул пальцами, - девчонкам отомстим без тебя. Понял? Ждем десять минут.

В тот момент я побил не один рекорд по спортивному ориентированию и бегу с препятствиями. Но под кустами можжевельников не было даже самого завалящего ужика. В радиусе десяти метров – тоже. Оставались только елочки внизу, там тепло, влажно.
- Хе-хе-хе, - злорадствовал поползень, - вот тебе, бабушка, и Юрьев… Мля! Стой!

Зачем так орать? Я и сам замер, любуясь открывшейся картиной: на крохотной полянке блаженствовал огромный, полуметровый уж.
- Вот это красавец, - а перед глазами стояли удивленные лица друзей, которые, увидев это чудо, захлебнутся от зависти.

- Жених недоделанный, сколько раз ему говорила, ты – не пара. Ни хвоста не понимает, все ползает, - не обращая внимания на сопящего пионера, предавалась мыслям рептилия, - еще цветы надумал таскать. А у меня аллергия и вообще…
- Попался! От меня не убежишь!
- Утекай, тебе скоро придет писец! – заверещал перепуганный поползень.
- И не один, - пыталась вывернуться змея, но детская ладошка держала крепко.
- Врешь, не уйдёшь!

- Мужики! Позырьте, кого поймал, - с этими словами я выбежал к заждавшимся друзьям.
- Ого, - удивился Виталя, - а этот точно уж?
- На голове желтых пятен нет, - поддержал Игорь.
- Это ужиха, - авторитетно заявил я.
- Отвали, ненормальный! - яростно извивалась змея, - я вообще-то гадюка, слышишь? Га-дю-ка. Отпусти шею, мне больно. И повторяю: я змея, причем ядовитая, слышишь, апостроф ушастый? Я-до-ви-та-я. Открой учебник зоологии, на семнадцатой странице все написаноооооооооооо!

Последний возглас заглушила плотно севшая капроновая крышка: вот и четвертая рептилия заключена под стражу.
- Горгона Злорадовна? – удивился первый пойманный уж.
- И он здесь, - фыркнула та, - повторяю, вы не пара, ясно?

Но мы, не обращая внимания на внутрисемейные разборки, быстро продвигались к корпусу. Задача была сложной: доставить ценный груз и при этом не спалиться. Наверное, наши ангелы-хранители в тот момент или отвлеклись, или вышли покурить, или, наоборот, не вмешивались, ожидая дальнейшего развития событий. В общем, банка с ужами незаметно передислоцировалась в комнату, в тумбочку Витали. Диверсию было решено провести после обеда, перед тихим часом.

- Стойте, они же задохнутся! – неожиданно вспомнил Игорь.
Вот и ножик пригодился. Мы быстро вырезали в крышке дыру и, захлопнув тумбочку, выбежали строиться на обед.

А через двадцать минут наша сытая и довольная компания возвращалась в корпус, представляя себе в лицах, как будут визжать девчонки. На всякий случай, чтобы раньше времени заговор не был раскрыт, мы ускорились и первыми забежали в комнату…
- Мужики, - прошептал Виталя, - банка пустая. Ой, мамочка!
- Ой, мамочка, - согласился Игорь.
- Коловпатий Еврат, - резко охрипшим голосом соригинальничал я.

И было от чего перепугаться: на кроватях уютно разместились взбешенные ужи, безумно ждавшие реванша. Теоретически, конечно, мы знали, что они не ядовиты, но практически....
- Раз, два, три, - не шевелясь, пискнул Виталя, - а где четвертый?
- Андрюха, обернись, - выдохнул Игорь.

Прямо у двери, заблокировав пути отхода, дружелюбно улыбалась «ужиха»:
- Добрый день, скотина, шшшшшшшшшш.
- Пук, - тихо ответил я.
- Молился ли ты на ночь, Дездемоний? - продолжала изгаляться змея.
- Куп.
- Чего? - не поняла рептилия.
- Простите, - извинился я, - пук.
- Горгона Злорадовна, разрешите мне, да я за будущую тещу…- вмешался «Виталин» уж.
- Сколько раз тебе говорить, вы не пара, - змея буквально на секунду отвлеклась в сторону неугомонного жениха, но мы успели.

Громкий треск сразу из трех пусковых установок ознаменовал групповой старт космических аппаратов. Озадаченная рептилия не успела даже ничего сообразить, как над ней, благоухая всеми ароматами испуга, пролетели три белых, как смерть тела.
Дальше был громкий хлопок дверью и невероятный прыжок на улицу. Где-то позади взбешенная змея обещала самые страшные кары, но мы уже были вне досягаемости: окна и дверь закрыты, все подходы густо запуканы так, что и мышь не проскочит, помрет на вдохе.

- Что будем делать? - отстрелив последний заряд, шепнул Игорь.
- Сдаваться, - предложил я, - а вот, кстати, и ВС идёт с воспиталкой.
- Эй, мушкетеры, почему такие бледные? - весело спросил вожатый.
- Все хорошо, - через силу улыбнулся Виталя, - только в комнату не надо заходить.
- Там змеи, - понуро опустил голову Игорь.
- Какие? – сразу похудела воспиталка.
- Три ужа, - вздохнул я, - и ужиха.
- Откуда знаешь? – удивился ВС.
- Она без желтых пятен.

Глядя на побелевшее лицо вожатого, мы поняли, что…
- А я предупреждала, - донеслось из-за двери, - но вам, долбодятлам, все пофигу! Особенно тому ушастому ерпылю! Двоечник, кто тебя только в пионеры принял! И вообще, то, что меня, приличную женщину, засунули к троим неженатым мужикам, я еще прощу. Но то, что будущий зять увидел не накрашенной…
- Горгона Злорадовна, так вы змеешипляете наш брак?
- Не придирайся к словам!

Дальше мы не слышали, потому что минутный ступор вожатых сменила бурная активность. ВС за секунду успел подпереть дверь комнаты и вывести всех из корпуса. А стремительно худеющая воспиталка метнулась в санчасть, дирекцию лагеря и еще куда-то.

Через час гадюка и ужи были пойманы и выброшены за забор в самом дальнем углу лагеря. А мы…
- … изгоняетесь из обители сей на веки вечные, - громыхал директор, глотая успокоительное и запивая горячительным, - завтра приедут родители, собирайтесь.

Но спасло заступничество директора стройтреста. Наверное, он просто пожалел троих охламонов, как и родителей, оплативших путевку. А, может, и сам в пору лихого дества чудил так, что вороны крестились. Кто знает.

Так что в лагере мы остались, но в разных отрядах, в разных корпусах и под неусыпным надзором. Любая, даже случайная встреча всех троих была сродни пожару: тут же, как из-под земли, появлялись вожатые, воспитатели, а иногда и сам директор с успокоительным наготове. В общем, больше даже черники не поели. И до конца смены нас величали не иначе, как «змееловы».

Эпилог.

Я часто думал о том, почему гадюка не укусила никого, особенно меня. Наверное, Бог на самом деле бережет дураков и пьяниц. А умными нас обозвать, согласитесь, было очень, очень сложно.

Но гадюки все же отомстили, двадцать лет спустя. Но это совсем другая история.

Автор: Андрей Авдей

1398 +

44.

И от любви не спрятаться, не скрыться (простите за многобуквие)

Эта история случилась несколько лет назад, когда во время покупки обратного билета от Варшавы до Минска, я был предупрежден миловидной девушкой в кассе:
- Имейте в виду, купе смешанное. Может ехать и женщины.

Ха! Напугали неженатого! Тем более что возвращаться буду 14 февраля, в день Святого Валентина. Может, Купидон и подсуетится в честь праздника, а? Однако человек предполагает, а Бог располагает. Точнее, по Его указанию судьба меня так щелкнула по носу, что… Но обо всем по порядку.

Три дня пребывания в Варшаве пролетели незаметно. По окончании командировки я тепло попрощался с коллегами и, насвистывая, вошел в купе поезда «Берлин – Москва». Теперь можно расслабиться, а если соседкой окажется симпатичная девушка или девушки, то и скоротать время за приятной беседой. Почему нет?

Но, повторюсь, судьба решила щелкнуть меня по носу:
- Добрый день, молодой человек.
Купе мгновенно заблагоухало ароматом очень дорогих духов. Как вы уже догадались, вошла она. Нет, не так. ОНА!!!!!!!!!!!!

Последний раз я испытывал такие эмоции, когда впервые увидел выезжавшую из автопарка «мотолыгу»: гусеничный бронетранспортер, тюнингованный под самые невероятные запросы химической, биологической и радиационной защиты. Правда, мою соседку он бы не остановил в принципе.

Судите сами. Тетка была в опасном ягодковом возрасте, по габаритам – двойной Иван Поддубный, нет, скорее МегаПоддубный, по одежде и аксессуарам – то ли директор фирмы, то ли уборщица в «Газпроме»: сплошные луи витоны и армани с ивлоранами. Мало того, исходивший винный аромат говорил о том, что отъезд был заранее отмечен.
- Мы всего по одной бутылочке винца, с давней партнершей по бизнесу, Агнешкой, - словно прочитав мои мысли, дама старательно покраснела, - надеюсь, вы не будете ругаться.

Да мне вообще однох… (монопенисуально), что винца, что квасца. Но ответил я иначе:
- Нет.
- Отлично, - и грузно бухнувшись на сиденье, попутчица Божьей милостью (или немилостью?) стала внимательно разглядывать соседа по купе.

Честно говоря, вначале показалось, что она смотрела на меня, как на еду. Блин, поспать не удастся, иначе до Минска доедут только обглоданные кости и командировочное удостоверение.
- Будем знакомы? - подмигнув, икнула тётка, - Ирина Олеговна.
- Андрей, - озадаченно ответил я.
- Далеко едете? – дама пододвинулась чуть ближе.
- В Минск.
- Командировка?
- Да.
- А вы симпатичный.
- Б… (последний вопль убитой мухи), ой, простите, что?

Что-что. Спиртное и опасный возраст привели к тому, что дама имела виды уже далеко не гастрономические, недвусмысленно пододвигаясь ближе и ближе:
- Обратите внимание, Андрей, купе четырехместное, а нас едет только двое. Может, это знак?

Если я выживу, то обязательно найду Купидона, нужно перекинуться парой слов. Блин! Здесь даже сопротивление бесполезно: завалит и не пикнешь. Пора тикать, а как?
- Вам плохо?
- Нет, - вжавшись в стенку, вякнул я, - просто устал.
- Понимаю, - Ирина Олеговна, зачем-то поправив впечатляющий бюст, вздохнула.

Хоте нет, правильнее будет так – Ирин Олегович вздохнул, а вагон покачнулся.
- Простите, - шепнул я, - мне можно переодеться?
- Конечно, - МегаПоддубный улыбнулся и отодвинул могучие телеса на полметра в сторону.
- Без вас, - ошалев от собственной храбрости, добавил я.
- Какие мы стеснительные, - фыркнул Олегович и, грузно поднявшись, вышел.

Слава, воистину слава армейской закалке! За первую секунду была закрыта дверь, за вторую - на входе поставлена сумка. Это, чтобы МегаПоддубный, если вломится, обязательно споткнулся, подарив хоть и мизерный, но шанс на спасение.

За третью секунду я переоделся и облегченно выдохнул: пронесло. А уже через мгновение раздался нетерпеливый стук.
- Успел, - перекрестился я, открывая дверь.

На лице МегаПоддубного было написано и разочарование, и удивление. Как? А у меня был выбор? Или быстро, или… об этом лучше и не думать.
Но тетка решила не останавливаться, предприняв очередную попытку:
- Мое верхнее место, а на свободном располагаться неудобно, вдруг попутчик появится.
- Пожалуйста, занимайте, не поверите, но с детства люблю наверху спать. И прикольно, и безопасно, - радостно согласился я и вспорхнул на полку.

Фух, теперь не достанет.
-… ничего такой, пожелай мне удачи, спасибо, подруга.
Рано радовался. И до границы еще долгих четыре часа.
- Андрей, а вы знаете, какой сегодня день?

Все, п…ц (апокалипсис на жаргоне гинеколога), сейчас начнется.
- Пятница, - тут мои извилины покрылись холодным потом.
- День влюбленных, - рассмеялся Ирин Олегович, - совсем вы замотались, бедный.

Где этот е… (мальчик, сделанный девочкой) Купидон! Я ему сейчас вырву крылья и засуну их в колчан. Снайпер х… (собственность мужской гордости), ты куда стрелял?
- Может, отметим это дело? – вагон скрипнул, а МегаПоддубный решительно поднялся, игриво потряхивая бутылкой.

Говорят, перед смертью человек замечает мельчайшие детали: и трещину на стене, и пятно на двери, и темно-зеленое стекло бутылки, и декольтище… Аааа!
- Что с вами?
- Ничего, извините, очень хочется покурить, - отбарабанил я и, обувшись на лету, выпорхнул из купе.

В тамбуре, после второй сигареты, мне удалось немного успокоиться и оценить время, после которого смогу вернуться. Тетке переодеться минут пятнадцать минимум. Откуда знаю? Друг в десанте служил, рассказывал об укладке парашюта. Потом она должна уснуть. Хм, а если прибухнёт в гордом одиночестве? Ладно, через полчаса загляну, в крайнем случае буду громко кричать и звать на помощь.

Против ожидания, в купе было тихо. Ирин Олегович сосредоточенно посапывал, выпуская звонкие всхрапы, от которых в соседнем купе что-то звякало. Краем глаза отметив, что соседка завернулась в одеяло так, что стала напоминать гигантскую куколку, я левитировал на полку. Все, можно расслабиться и немного подремать, тем более что устал, а еще…

- Вам не дует? – донеслось снизу.
Теперь дует, блин! Чувствуя, как в организме крестятся бифидобактерии, я осторожно ответил:
- Нет.
- А мне холодно.

Не поверите, в тот момент я очень искренне молился в душе:
- Господи, понимаю: чего хочет женщина, того хочешь Ты. Но Ты ни слова не сказал об экстремальных утехах, да еще и против воли одной из сторон. Может, обойдёмся без экспериментов, а? Разреши, пожалуйста, доехать до Минска без поврежденной психики. Мне реально страшно и…
- …холодно, - обиженно повторил МегаПоддубный.
- Укройтесь вторым одеялом.

Наверное, Ирин Олегович заметил, что тон собеседника изменился, поэтому обиженно замолчал, изредка вздыхая. Медленно и размеренно вздыхая под ритмичное постукивание колес.

Когда я был маленький, бабуля держала большое хозяйство: корова, овцы, куры и свиньи. Помню крохотных поросят, игравших в салки вокруг огромной мамаши, лениво хрюкавшей в луже.

Стоп, кто хрюкает? Вырвавшись из состояния полудремы, я прислушался и… Это были вздохи, громкие, чувственные и с многообещающей концовкой. Ой-ё, пора тикать, сто пудов сейчас уточнит…
- А почему не спите?
- Потому что вы не даете, блин!
- Да хоть сейчас готова!

Вагон закачался, а это значило, что впереди перспективное худшее - измученный телесным зудом Ирин Олегович стал раскукливаться. А, мля, пора бежать!

Побив мыслимые и немыслимые рекорды обувания и скорости, за несколько мгновений я эвакуировался из купе, спокойно выдохнув уже в тамбуре:
- Лучше здесь покемарю. Холодно, зато безопасно.
- Э, ти што горюешь?

Всё-таки даже в самых тяжелых ситуациях возможны приятные сюрпризы. Вот и этот акцент сразу заставил улыбнуться, потому что его я узнаю из тысяч других.

Небольшое отступление. С армянами нашу семью связывает какая-то незримая нить. Старший брат деда воевал в составе 89-й армянской стрелковой дивизии, отец после жуткого землетрясения 88-го года участвовал в восстановлении Кировакана, двоюродный брат бок о бок с лучшим другом из Лори прошел Афган. Во время армейской службы и сам делил последнюю сигарету с Арменом, призванным откуда-то из-под Еревана. Армяне были частыми гостями в нашем доме. И вот даже в поезде…

- Карен.
- Андрей, - я с удовольствием пожал протянутую руку.
- Идем к нам.

Оказалось, новый знакомый ехал в соседнем купе. Помните, у них еще что-то дребезжало, когда Поддубный всхрапывал? В общем, пока я в страхе пытался избежать любви необъятной соседки, там вовсю бухала самая настоящая дружба народов.

Итак, Карен - армянин, Макс - русский из Москвы, Тадеуш – поляк из Кракова и Эрих – немец откуда-то из-под Гамбурга. Компания сошлась уже в вагоне и успела неслабо разогреться. Меня приняли, как родного, а после третьей рюмки (по правде сказать, пластикового стаканчика) я понял, что власть и народ принципиально отличаются. Политики что-то там выясняют, санкционируют, высылают, пишут ноты, а простые люди дружат и находят взаимопонимание.

Например, Макс и Тадеуш увлеченно делились заливистой руганью, изредка переходя на языки друг друга, а Карен обучал нас с Эрихом армянским фразам. Как видите, никаких межнациональных и других противоречий не было. Мы смеялись, шутили, рассказывали анекдоты.

Не поверите, даже немец, изрядно поддав, решился на тост:
- Друзья…
И тут вагон сильно тряхнуло.
- Что это? – удивился поляк.
- Цо стало? – поддержал знакомого Макс.
- Партизанен? – насторожился Эрих.
Кстати, а у него отличная генетическая память.

- Не волнуйтесь, - прогнав мурашек со спины, лениво протянул я, - это моя лягушонка в коробчонке изволила повернуться на другой бок.
- Подробности давай, - загорелся Карен.
- Да пожалуйста.

После двух минут рассказа поляк, русский, и немец заметно протрезвели, а вот армянский друг, наоборот, решительно бросив:
- Пашол знакомица, - выскочил из купе.
Через секунду мы услышали осторожный стук и радостное:
- Даааааааааааааа?
- Ну, за Карена, - поднял я стаканчик.
- Ну…
- Мнэ тожэ налэй.

Опередив рвавшиеся с языков вопросы, армянин нервно облизнул побелевшие губы и четко ответил:
- Нэт, - а потом хлопнул коньяка.

Подозреваю, Карен застал окончание процесса выкукливания. Наверное, это было страшное зрелище. А если она сейчас в купе заглянет? Переглянувшись, мы поняли, что хоть и велик состав, а отступать некуда, впереди…

- Граница через сорок минут, просыпаемся, - никогда не думал, что проводник сможет парой слов вывести из состояния тревожного ступора.

Кстати, МегаПоддубному пора бы уже и подняться. И, словно отвечая на безмолвный вопрос, вагон несколько раз вздрогнул.
- Мужики, сейчас появится, - прошептал я.

Дверь моего купе страдальчески вздохнула, выпустив на свет Божий гигантскую бабочку: Ирин Олегович продефилировал в сторону ватерклозета, сверкая умопомрачительным шелковым халатом

От увиденного мы синхронно перекрестились вначале справа налево, по православному, а потом – слева направо, по католически. И лишний раз подтвердили, что между нами нет никаких противоречий. Даже религиозных. Тем более перед лицом смертельной опасности.

- Андрэй, - шепнул Карен, - это шанс.
Точно! Спасибо, друг! И пока МегаПоддубный принимал водные процедуры, я успел переодеться, упаковать вещи и выскочить в проход, старательно делая вид, что прогуливаюсь.

- Ой, а почему вы в костюме?
Рядом замер тот самый халат с драконами, черепахами и, кажется, Купидончиком. Нет, я все равно поймаю эту сволочь и пристрелю из его же лука!
- Знаете, друг позвонил, ждет меня в Бресте, поэтому в Минск уеду на машине.
- Жаль, - всхлипнул Ирин Олегович.
- Да святится Имя Твое, - облегченно пропели бифидобактерии.

Как вы уже догадались, после пограничных и таможенных досмотров я церемонно (икая внутри) пожелал МегаПоддубному счастливой дороги и скрылся в соседнем купе. Две бутылки, купленные в Варшаве, скрасили дорогу до Минска, а виды столичного вокзала возродили надежду на то, что самое страшное позади. С мужиками попрощался очень тепло, надеюсь, мы еще встретимся.

Уже выйдя на перрон, я вдруг почувствовал сверлящий затылок взгляд. Да, это Олегович горестно посмотрел в мою сторону и очень тяжело вздохнул, а вагон уже традиционно покачнулся.

Эпилог.

Спустя год почти намечавшаяся свадьба расстроилась после знакомства с родителями избранницы. Почему? Потому что, когда я увидел будущую тещу, то решил, что это Ирин Олегович собственной персоной. А память тут же подсунула картинку - побелевшие губы Карена, говорящие четко и ясно:
- Нэт.

Автор: Андрей Авдей

1557 +

45.

Моё первое дежурство или Рейган с сиськами.

Моя академическая карьера подходила к концу, надо было переходить от социализма университетов к капитализму частной практики.
А тут как раз и случай подвернулся: мой соратник по резидентуре искал себе напарника, позвонил и давай уговаривать: городок небольшой, спокойный, патриархальный, люди приветливые, дом можно купить недорого, дежурства на дому, воздух свежий, океанический...
Тут вот я и купился: жара пустыни в сочетании с перманентным смогом меня достала!
Помню, я его ещё спросил про травмы — редко, ответил он.
А стреляные?
Вообще не бывают, город — патриархальный, люди добрые, все друг друга знают, стрельба — дело неслыханное, о чём ты!!!
Во-во-во, это мне подходит!!
(Мне сильно надоели беспокойные недостреленные поступления из шестого по преступности города США.)
Радости они приносили мало...
Им радовались только хирурги-стажёры из других стран, специально присланные обучаться военной медицине и методам лечения огнестрельных ранений, к слову.
Итак, еду знакомиться с городом и госпиталем...
Город не подкачал: солнце, почтовые голуби летают кругами в необъятном небе,воздух свежий, хрустящий — хоть дыши хоть кусай и жуй!
И патриархальный, как на лубке 50ых: дети торгуют домашним лимонадом с лужаек передних дворов, деньги на футбольную форму местной школьной команде зарабатывают, в воздухе — запах барбекю, церковные благотворительности жарят цыплят и мясо на нужды своих прихожан — лепота, одним словом, ни те пробок, ни те смога, машин немного, стиль езды — расслабленный.
А вот госпиталь подкачал...поначалу.
Снаружи он выглядел как сарай, что объяснимо, строился он в суровые годы после Великой Депрессии, в военном 1943 году.
Мнда... захожу.
И обалдеваю.
Самый чистый госпиталь в моей жизни, уж поверьте моему опыту санитара, медбрата и врача!
С пола можно есть, больные ухоженные и чистенькие...
А расписание операционной!!
У меня отвалилась челюсть — маленький захолустный госпиталь с операциями университетского уровня, невиданное дело...
Берём, заверните!!
Обговорил все детали со своим приятелем, подал документы, купил дом у уезжающего анестезиолога( он решил стать виноделом, в другом штате), переехал, проработал в тандеме месяц, надо и дежурить начинать.
Дежурство — 24 часа на пейджере, закончили плановые операции, я последний, звоню главной дежурной сестре — ничего?
Ничего, ни в приёмном покое ни в родильном — стало быть, домой...
Аха, щас!!
На подъезде к дому, 10 минут спустя — вызов: огнестрельное ранение в грудь!!
Ах тыж ссука, вот те и патриархальный город, нас с тобою, Миша, похоже ... дезинформировали!! Дежавю, я опять попал в Чикаго или Детройт или Сан-Бернардино!!
Резкий разворот, галопом в приёмник, кидаю машину и врываюсь в отделение, врач приёмного профессионально краток: женщина 20 лет, ранение в грудь, теряет кровь, в шоке, пневмоторакс, стрелявший задержан, калибр — 22LR( калибр маленький но говнистый), одно входное отверстие, выходное не нашли.
Хм, совсем как Рейган, мелькает у меня в голове — обстоятельства покушения на него мне известны в деталях: тот же калибр, та же ситуация с проникающим ранением груди, затронуто лёгкое, кровит...
И точно: давление у плинтуса, пульс в небесах, холодный пот, спутанное сознание — шок.
Кровь давайте, где вены?!?
Пару хлипких, на руках...
А центральная?
Пробовали, не получилась, уж больно толстая.
Есть такое дело, полная, с большими пышными грудями и бронированном бюстгальтером, разрезанным парамедиками при транспортировке.
Меняю подход, вена есть, кровь готова, быстро вливаем литр, начинаем второй, показатели стабилизировались на нормальных, поставил артериальную линию, отправил анализы.
А тут и хирург подходит.
Знакомимся — он был в отпуске, меня не знает.
Посмотрел на больную, одобрительно кивнул, быстро осмотрел.
Небольшого роста, азиат, как я позже узнал — таиландец, он вызывал немедленное доверие...
Казалось бы — с чего? Говорит мало, двигается несуетливо, спокоен и невозмутим как слон.
Таких я видал.
Но вот такое чувство — спокойной мужицкой уверенности, чем он щедро делился со всеми — я испытывал всего пару раз в своей долгой медицинской жизни.
Ничего не зная о нём — я просто решил довериться чуйке.
И не ошибся.
Уже позднее я узнал: что чуйка не подвела, я проработал с ним почти 20 лет, легендарной силы хирург, универсал, умница и скромник, бессеребреник, что в городе его обожают, у него легкая рука и отличные результаты, что местное кладбище недосчиталось сотни похорон из-за него...
Так, отвлёкся — достаточно сказать, что я считаю его самым лучшим хирургом в моей жизни.
Итак, берём « Рейгана с сиськами», как я её окрестил про себя, в операционную.
Наркоз, взлетаем, всё штатно, девка ведёт себя на удивление стабильно, калибр тот же, стреляли в грудь, Рейган чуть не помер, а она у меня — железная дорога с ровными шпалами( слэнг, её показатели практически не меняются, выстраиваясь ровными рядами на протоколе наркоза).
Нет, так не бывает, что-то не то...
Слышу довольный смешок хирурга — пуля изменила своё направление, Михаил, после столкновения с пышным бюстом и бюстгальтерными конструкциями, отскочила вниз, в живот и там уж причинила вред, но терпимый, он нашёл пару кровотечений и остановил их, посмотрел требуху — кишечник целёхонький, печень, селезёнка — никаких повреждений, закрываем.
Приземляемся, без проблем, перевожу в реанимацию, анализы хороши, показатели стабильные...
Наутро я, невыспавшийся, встречаю напарника язвительным: ты это называешь « тихим семейным городком»?!?
Он отбивается, винит мою дурную карму, которую я прихватил с собой из университета...
А вот истинные причины и подробности мы узнали позже:
стреляла соперница, они там одного козла не поделили, он им обоим заделал по ребёнку, её посадили, ребёнка забрала её мама, пока она сидела — он заделал им обоим ещё по ребёнку!!
Прям рабыня Изаура приехала в Санта Барбару, фарс часто высовывает свою глумливую мордочку из-за кулис трагедии...
Ну, да бог с ними — впереди у меня было почти 20 лет работы плечом к плечу с этим удивительным, точнее —уникальным хирургом.
За что я безмерно благодарен провидению, надо сказать...

1161 +

46.

Расскажу-ка я вам печальную историю об одном мальчике.

История, сия грустна и, возможно, длинна, да еще и не формат, но в конце все будет хорошо, так что можно сильно не переживать. Но подумать все-же стоит. Или в каментах хотя-бы отметиться.

Макаренкам и из детям посвящается. Поехали.

Жил был мальчик, как говорится в анекдоте – сам дурак.
В нормальной семье жил, порядочной. Ни так чтобы богатой, но и не бедствовали. Когда всем было тяжело, им было тяжело. Когда все на подъем шли, они на подъем шли. Обычная семья, каких много-много сотен тысяч на просторах СССР тогда проживало. И продолжало проживать, когда СССР не стало.

И были у мальчика родители – мама и папа. Папа работал, как работают другие сотни тысяч пап, мама сидела с мальчиком и его старшей сестрой дома. Заботилась и опекала их. Покушать приготовит, белье постирает, расцарапанное колено зеленкой помажет. Такая вот заботливая мама. Еще мама любила порядок и чистоту. Очень сильно любила. Каждая вещь жила только на своем месте и место это было определено с момента появления этой вещи в доме и не менялось никогда.

Мама, как и любой ответственный родитель считала, что дети должны хорошо учиться и приносить домой только хорошие оценки.
Будучи ответственным родителем мама прививала эти немаловажные качества своим детям. Именно о этих способах и о том, что из этого вышло спустя 25-30 лет и будет эта история.

В первый раз мальчика избили в пять лет ремнем от дамской сумочки за испачканный гуашью халатик. Это был такой бежевый халатик с темно-песочного цвета волнистыми узорами. Мальчик любил рисовать, но не очень задумывался о правильной одежде. Мама сорвала с него халатик и начала хлестать тем, что было под рукой – сумочкой. Мальчик забился в шкаф, и его хлестали по рукам и спине, крича, что он испортил вещь. Когда мама решила, что мальчик достаточно осознал, что вещи нужно беречь – раны обработали зеленкой.

Мама всегда заботилась о здоровье своих детей. Например, если у них сильно замерзли ручки от того, что они играли в снежки и варежки промокли, она отворачивала вентиль горячей воды и отогревала им ручки, к сожалению, мальчик не мог сказать, почему она не добавляла холодной воды. Мама очень заботилась о том, чтобы дети ходили чистыми и опрятными. Поэтому, мальчик вскоре узнал, что отцовский ремень мягче.

В шесть лет мальчик в первый раз попал в больницу – он упал. По крайней мере так сказала врачам мама. А она знает лучше. Мама была уверена, что столовым манерам следует приучать с самого детства, поэтому нежно гладила по головке и говорила: «сынок, ешь аккуратнее». Мальчик наверняка соврет, если скажет, что он кушал куриный бульон и он был горячим, поэтому мальчик хлюпал, а мама ударила его по голове со словами: «не хлюпай как свинья» и он от этого ударился виском о стенку. Мальчик и вправду часто падал и много бегал.

Вы спросите, а где-же тут папа? Папа работал. Были тяжелые времена и папа часто работал допоздна. А может он просто работал допоздна, потому как понимал немного больше, чем мальчик. Зато папа научил мальчика читать очень рано и постоянно приносил с собой новые книги. Разные. Одни были скучны и непонятны, а поначалу в них было много непонятных слов, которые мальчик просил папу ему разъяснить, но были и просто сказки. Сказки мальчик очень любил, хоть ему и было страшно от того, что Василиса пре-какая-то отрезала у себя ляху и скормила птице, которая с Иваном царевичем поднимала их из пропасти, в конце-то все-все было хорошо. Папа заступался за мальчика с сестрой, но потом он уходил на работу и они оставались с мамой.

В шесть лет мальчику подарили на день рождения рюкзачок для себя, а не школы. Он хотел машинку, как и многие мальчики, но рюкзачок был замечательным и, спустя неделю, мальчик сложил в него свою одежку и решил поехать на вокзал – в городе Сигулда жила бабушка, а бабушку мальчик любил. Мама посмеялась и отобрала рюкзачок, а также стала забирать запасные ключи из дома.

В семь лет мальчик пошел в школу и очень старался хорошо учиться – это было несложно, ведь читать, писать, считать он уже умел. Что мальчик не умел – не умел ровно писать. «Ты же знаешь, как это важно – писать аккуратным каллиграфическим почерком» - говорила мама и показывала ему как надо. У мамы действительно очень хорошо получалось – каждая буковка была идеальной. Но почерк мальчика кардинально не улучшался, не смотря на регулярные занятия по паре часов дома. Мама была очень терпеливой, поэтому сломала ему безымянный и средний пальцы на правой руке только в третьем классе. Зажала ручку между его пальчиков и очень крепко сжала. Возможно она хотела показать, как следует держать ручку, и перестаралась ведь ручку нужно держать между большим, средним и указательными пальцами. Так мальчик понял, что читать книгу, когда одна рука в гипсе очень неудобно и что он очень некрасиво пишет.

В восемь лет мальчик бегал на перемене и получил замечание в дневник. Как он потом узнал от мамы – это очень плохо. Еще он узнал, что когда бьют ладонями по щекам – это больно и что может выпасть зубик.
В девять лет мальчик понял, что нужно очень хорошо учиться, если он не хочет, чтобы его били по щекам и тонким ремнем. И он очень старался – приносил только хорошие оценки и очень переживал за четверку по математике за четверть.

Когда мальчику исполнилось десять лет, он попросил учительницу по литературе не ставить ему 3 за диктант потому как его опять побьют дома. Учительница попросила прийти маму на беседу. На следующий день мальчик заболел на две недели – на дворе была зима и дети болели часто. Заботливая мама позвонила классной руководительнице и предупредила ее об этом. Когда мальчик вернулся в школу, его подозвала учительница по литературе и сказала, что врать – нехорошо и что она поговорила с моей мамой и что она – очень заботливый и добрый человек, а впредь к моим словам она будет относиться внимательнее. Так мальчик понял, что он лгун и ему нельзя доверять.

Когда мальчику исполнилось одиннадцать лет, он поехал с ребятами со двора на речку на велосипедах. Они и раньше ездили, но в этот раз заигрались, поэтому вернулись, когда мама уже была дома. В руках у мамы был пластиковый веник для выбивания ковров, который разломался через пару ударов. После этого мама взяла в руки папин ремень с тяжелой бляшкой и начала хлестать им. Остановилась, когда мальчик перестал вопить от боли, на спине стали проступать кровавые полосы от острых краев сломанного веника, а на ногах и руках стала проявляться эмблема со звездой. Так мальчик понял, что на улице плохо и лучше не кричать, если тебя бьют.

Мальчик еще многое узнал о жизни, пока не дорос до семнадцати лет и не сказал однажды маме: «не опустишь руку, я тебе ее прямо тут сломаю», для убедительности прописал маме пощечину и пробил фанерную комнатную дверь пинком ноги. И мама перестала учить мальчика. Папа пришел с работы и ничего не сказал. Он и так все понимал после того, как из дома ушла сестра, которая, по последним сведениям, на тот момент проживала в Голландии пытаясь как-то закрепиться.

В восемнадцать лет мальчик закончил школу с тройками по всем предметам кроме тех, которые ему были нужны для поступления в университет Хельсинки, получил свой взрослый паспорт с визой, сложил свой теперь уже взрослый рюкзак, обнял отца со словами благодарности за заботу и за то, что отложил в заначке денег на его учебу, попросил у него прощения и ушел из дома.

Впереди его будут ждать два развода, три свадьбы, рождение дочери от второго брака, а спустя четыре года – сына от третьего, переезды еще в три страны, измены и скандалы, банкротство и терки с конкурентами, у него будет часто болеть голова и будут приступы ярости, если ему кто-то причинит боль, он будет замыкаться в себе и обрывать отношения без попыток их восстановления при первом намеке на осложнения. А при быстром наборе текста на клавиатуре у него будут путаться средний и указательный пальцы напоминая о том, что он так и не освоил чистописание, а последний раз больше страницы он писал многие годы назад – своей первой любимой девушке, которую оставил в Лиепае.

«Макаренки», за вас!
Да не возненавидят вас ваши – же дети!

1270 +

47.

Отдыхали как-то семьей на природе. Год 97-й. Я на "Москвиче-412". Недалеко некая компания пыталась завести "копейку". Рев стоял неимоверный. Понятно, что машинка предпочитает бензин и пренебрегает воздухом. Карбюратор почистить бы... Не успел сказать... Все таки уехали они. Мы немного поотдыхали и в путь до города. Через километров 5 нагнали "Копейку". На заднем сиденье дородная дама с пекинесом на руках. За рулем парень довольно больших размеров. Толкают другой парень и девушка. Обогнал и стал впереди. Выхожу. "Что, брат, проблемы"? Ну да. Остановились совсем неудачно, на затяжном повороте. Ладно. Достаю буксир. Цепляем и начинаем ехать. 99% времени смотрю только в панораму. Я газую - он по тормозам, я накатом - он приближается. Ну ладно, 7 километров до города доехали. Выхожу и начинаю отцеплять буксир. И вдруг он выдает:"Не ну ты чо... нас тут бросишь? Начал дело - заканчивай. Мне на улицу Пупкина надо....". Я в ступоре. А ничего, что я ничего тебе не должен?. И тут ощущаю прямо таки конкретный наезд. Типа ты чо? Давай дальше.... Послал я его на йух. Сел в машину и уехал. Выводы сами делайте.

581 +

48.

xxx:
Ничего не имею против сериалов, но они всегда грешат определенной долей предсказуемости... Помню, в детстве... По телеку крутили польский сериал "Ставка больше, чем жизнь". Бабушка все охала каждую серию - как бы капитана Клосса не убили... А мама успокаивала: "Не убьют, впереди еще семь серий, без него этих серий не было бы..." ))

yyy:
Покажи ей Игру престолов.

228 +

49.

Отдыхали с семьей в одной из европейских стран с левосторонним движением, решили взять на прокат машину. Машину пригнали к отелю, заполнили необходимые документы, мы готовы путешествовать. Жена за рулем, я настроил навигатор, поехали. Навигатор дает команду: «через 20 метров поверните налево». Впереди четырехполосная дорога, нам сразу налево, отлично. Машина выехала на дорогу на метр и встала. «Давай -давай, нам налево»-командую я и ничего не происходит. Смотрю на жену, она вцепилась в руль, в глазах паника. «Ну же, поехали»-пытаюсь ускорить процесс. «Я не могу выехать на встречку»-со слезами отвечает жена.

376 +