Шутки про говоришь - Свежие анекдоты |
А вы тоже говорите микроволновке "Да иду я, ИДУ! "?
А вы тоже, когда заходите в магазин, а там уборщица моет полы и вы как бы стараетесь не следить... . . но ни хрена не получается и чувствуешь себя виноватой! ?
А у вас тоже, когда садишься в кресло парикмахера и тебя накрывают накидкой, жутко начинает чесаться нос?
А у вас бывало так, когда, разговаривая по телефону, попутно смотришь телек, не врубаешься че тебе сказали и тупо говоришь "Ну да"...
|
Знакомый предприниматель жалуется на отсутствие денег. Все очень сильно подорожало, а его услуги остались на прежнем уровне. Нет денег. Денег нет.. Говорю - иди на местный градообразующий металлургический завод тогда работать, там гарантированно будешь 25-30 тыс получать. - Не, на завод не хочу, там же гайки крутить надо постоянно с 8 до 5, а тут я сам себе хозяин, хочу - в киоске посплю, хочу - вообще туда не поеду, хочу - раньше закрою ...
- Так ты же говоришь, что денег нет?
- Не, сам туда иди работай, а я уже привык сам на себя работать!
|
|
Х: официальная астрономия слишком костная. У них нет воображения!
У: не осилил сам - скажи, что теория "костная". По факту теории, как ты говоришь, "официальной астрономии" не костные, а мозголомные. Например, тепло течет с поверхности внутрь нейтронной звезды и излучается из центра. Это тебе не блин на трех китах - тут воображение требуется.
|
|
Когда девушке говоришь "давай потрахаемся" - то ты
ХАМ, а вот когда говоришь девушке "полетели в Рим
потрахаемся" - то ты РОМАНТИК.
|
|
Засыпал Шухов, вполне удоволенный. На дню у него выдалось сегодня много удач...
Александр Солженицын «Один день Ивана Денисовича»
Когда мне было шестнадцать, наша семья жила в большом украинском городе в двухкомнатной квартире на последнем этаже пятиэтажного дома. Окно маленькой комнаты выходило на восток, большой - на запад. Именно над этим окном зимой всегда намерзали сосульки. Обычно я сбивал их в зачаточном состоянии, но в том году решил посмотреть, до какого размера они смогут дорасти. К концу февраля самые крупные свисали почти до нижнего края окна. Толщиной они были с хорошее мужское бедро.
В одно действительно прекрасное утро, когда на дворе пригревало почти весеннее солнце, а занятия начинались во вторую смену, я сообразил, что понятия не имею, как от этих сосулей избавиться. Дело в том, что ниже первого этажа дома, в полуподвале, тоже была квартира. Ее окно располагалось точно под нашим и выходило в приямок, глубиной примерно в метр. Попытайся я сбить сосули – они бы точно разбили все стекла. Ну а если не пытаться, рано или поздно случится то же самое.
Я спустился вниз, позвонил в дверь. Открыл мне сам хозяин – дядя Ваня. Дядя Ваня работал столяром в домоуправлении, спиртным не злоупотреблял, имел репутацию толкового и порядочного человека. Я обрисовал ситуацию. Дядя Ваня вышел из подъезда, посмотрел вверх, почесал затылок и сказал:
- Обожди!
Куда-то ушел, вернулся с толстенными досками. Аккуратно закрыв ими приямок, распорядился:
- Иди, сбей одну, а я перекрою тротуар, чтобы никого не убило.
Я помчался наверх, схватил швабру и ударил по самой большой. Снизу донесся громкий хлопок, а затем звон разбитого стекла. Я высунул голову в окно, увидел дырку в доске и помчался вниз. Дырка в доске оказалась на удивление круглой и аккуратной, как будто вырезанной. Зато приямок был полон месива из осколков льда и стекла. Хорошо, хоть комната не пострадала: изнутри окно было закрыто мощными ставнями. Я приготовился к неприятному разговору и неожиданно для себя выпалил:
- Беда, дядя Ваня!
- Та яка ж це бiда?! – неожиданно спокойно откликнулась пострадавшая сторона, - Мне жена давно дырку в голове сделала, что из окна дует. А как не дуть, если рама совсем растрескалась?! Я еще летом собирался ее сменить. Даже новую уже взял. Где? Да тут недалеко, на новостройке, за бутылку. Подогнать по месту – два часа делов. Но никак руки не доходили. А теперь составят акт, выпишут мне материал, откроют аккордный наряд – как-никак зима. За полдня заработаю, как за неделю, и из окна дуть не будет. А ты говоришь – беда! Ладно, я – в домоуправление. Когда вернусь, собъем остальные в присутствии комиссии.
И, попыхивая «беломориной», не спеша потопал по обледенелому асфальту с темными пятнами почти весенних проталин.
.....................................................
В прошлом году мой двоюродный брат поехал по нашим родным местам. Я попросил его сделать фотографию дома. Он не забыл, прислал . Дом сильно обветшал. Я бы сказал, стал похож на трущобу. Вы тоже можете посмотреть на него, просто кликнув на «Источник». Полуподвал заняли какие-то мелкие бизнесы. Поэтому приямок не виден. Но окно на пятом этаже никуда не делось. Оно отмечено красным крестиком.
Когда я открывал фотографию, думал, что что-нибудь ёкнет или защемит. А на деле не почувствовал ничего.
|
|
Мать:
– Машенька, мне тут воспитательница в твоём садике сказала, что все ребята говорят плохие слова. Ты что-нибудь слышала?
Дочь (мнется и мямлит что-то):
– Нет, не слышала.
Мать:
– А воспитательница говорит, что ты тоже говоришь плохие слова.
Дочь (после 5-ти секундного раздумья):
– П*здит.
|
|
У нового русского последние 3 месяца сильно болела голова. Hу пришел он к врачу, тот его осмотрел и говорит:
«Вам надо яйца отрезать»
HР: «Да ты чё, охренел чтоли! Думай, что говоришь!!!»
И ушел… Hо голова то болит..
Приходит он опять к этому доктору:
«Всё! Hе могу терпеть! Режь!!!»
Доктор прооперировал его и боль как рукой сняло. Hу HР ему кучу бабок кинул, сам на радостях поехал в Турцию отдыхать. Решил пройтись по супермаркетам, купил жене шубу за $10000, детям игрушек и всё такое. Зарулил на какой-то базарчик — смотрит в витрине одной полуразвалившейся частной лавки висят красивые трусы. Hу HР заходит туда, и грит продавцу :
«Хочу купить вон те трусы с витрины!»
Продавец: «Ви снаете, эти трусы вам не потайтут! Они есть ощень маленкий расмер тля вас!»
HР: «Да ты чё мне гонишь тут! Я вот даже сейчас в трусах такого размера хожу! И ничё, всё пучком!»
Продавец: «Hу понимаете, если ви купите эти маленькие трусы, то они будут тавить вам на яйца и у вас будет болеть голова…»
|
|
Приходит мужик устраиваться на работу в ГАИ:
Скажите, а как можно устроиться к Вам на работу?
Да, вообщем, несложно: надо накрыть поляну в сауне на весь взвод.
Заметано. На следующий день взвод ментов гуляет в сауне, пьет, закусывает. Все как положено.
Гулянка подходит к концу. Мужик спрашивает:
Ну, так чего: завтра могу выходить к Вам на работу?
Да нет, есть еще один последний обряд посвящения в гаишники. Командир взвода из своего табельного оружия должен прострелить тебе ухо.
Призадумался мужик:
А что, есть ли какая-нибудь альтернатива?
Есть: мы тебя всем взводом по кругу пускаем и ты гаишник.
Мужик опять думает: Всем взводом по кругу, конечно, тяжко, но, блин, ходить всю жизнь с простреленным ухом
Делать нечего: становится раком, весь взвод его по очереди имеет.
На следующий день получает форму, полосатую палочку и на дорогу. Злой после вчерашнего. Зверствует: всех останавливает и штрафует, останавливает и штрафует. Аптечки нет штраф, не пристегнут штраф, номера у авто грязные штраф и т.п.
Тут на Запоре едет его папаша. Останавливает:
У Вас ремень не пристегнут. Платите штраф.
Сынок, ты чего? Это же я твой отец.
У Вас не пристегнут ремень платите штраф.
Ну, ты чего, в натуре? Ты что, отца родного не узнаешь?
У Вас не пристегнут ремень Вы нарушили правила. Платите штраф.
Сын, это же я твой папа, который тебе растил, кормил, воспитывал. Ты о чем говоришь?
Не еб@т. Вы нарушили правила платите штраф.
Ну и пи%%рас же ты, сынок!
Да? А где ты видел гаишника с простреленными ушами?!!
|
|
Месяца полтора-два тут была история про зоопарк в блокадном Ленинграде ( https://www.anekdot.ru/id/980438 ). Признаюсь, она не давала мне покоя. Дело в том, что в моей семье осталось ещё 3 ветерана. Двух я знаю еле-еле, да и живут они от меня далеко, в Израиле, а вот одного я знаю хорошо. Он мало того, что ветеран, он ещё и пробыл в Ленинградской блокаде до марта 1942. На День Благодарения, когда семья собралась, я улучил момент, поведал ему про бегемота и поинтересовался его мнением. В ответ я услышал то, чем хотел бы поделиться. Мне кажется, что его рассказ достаточно интереснен, ибо не думаю, что на сей день, осталось много блокадников-ветеранов.
Даже не знаю, как этот очерк назвать. Пускай так и будет:
"Рассказ в День Благодарения."
"Жили мы на Пушкинской улице, это самый что ни нa есть центр Ленинграда, до Кузнечного рынка рукой подать. На начало Войны мне было 15 лет, только 8-ой класс закончил. Я ведь, как и ты, декабрьский.
Отец с братом ушли в ополчение и сгинули осенью 1941-го, как и почти все ополченцы. Даже не знаю где они захоронены. И захоронены ли вообще. А мы с мамой остались в Ленинграде, об эвакуации даже и не думали.
Учиться осенью я уже не пошёл. Да и некуда идти было - школу нашу под госпиталь забрали. Впрочем, бездельничать времени не было, целыми днями искал пропитание и дрова.
В ноябре 1941-го стало очень плохо. Сильно похолодало, а главное резко уменьшили норму хлеба. Отныне моя доля была 125 грамм в день, а мамина - 250. Карточки были и на другие продукты, но их не отоваривали. Только хлеб можно было получить, и то надо было дикую очередь отстоять.
За ноябрь-декабрь всё, что только можно было, отнесли на Кузнечный. Там барахолка была, при везении, можно было обменять вещи на продукты. Хотя и не было у нас особо ничего, из приличных вещей лишь отцовская одежда, пальто, ботинки и т.д. А мебель и книжки нам самим нужны были, мы ими буржуйку топили.
А забыл, ещё часы каминные у нас были, бронзовые. Старинные, красивые, с наядами и лозами винограда. Их ещё до моего рождения, в начале 20-х, отец где-то достал. Они тяжеленные, но я умудрился, дотащил до рынка. Такие планы на них строил, думал обменяю на крупу или хлеб. Так целый день простоял, но на них никто и не позарился. Еле обратно отнёс, все руки оттянул. Мы, когда эвакуировались, в комнате их оставили. Когда мама вернулась в 1944-м, они так и стояли, никто не взял.
Я так скажу, кто бы там чего ни писал и ни говорил, на 125 грамм хлеба в день прожить невозможно. Все, кто выжил, имели ещё что-то. Или запасы старые, или вещи на обмен, или доступ к продуктам. Иначе они померли бы в декабре 1941-го, это без вариантов.
Нам повезло. У меня двоюродный брат был, на 14 лет меня старше. Его призвали и он служил в самом Ленинграде. Должность его уже и не припомню, но знаю, что в его части он заведовал раздачей продовольствия солдатам. Потери же у нас большие были, так бывало пайки выделялись, а солдат уже убит. Раз в дней 10-12 он навещал нас, и приносил немножко еды. Сухарей, реже крупы, сахар пару раз, банку консервов. Без него бы мы умерли однозначно.
А в начале января фартануло, и ещё как. Немцы в начале 1942-го бомбить стали меньше, но обстрелов было очень много. Так вот, раз на моих глазах убило лошадь. Да-да, были лошади в блокаду. Она ещё дух не испустила, как на неё набросились. Каждый пытался урвать кусок мяса, кто ножом, кто щепкой, кто просто руками. Я одним из первых добежал, удалось достать кусочек. Кусок мяса в январе 1942-го, огромное богатство.
В феврале 1942-го произошло самое страшное. Об этом не пишут и в фильмах не показывают, а я уж скажу, хоть и не к столу это. Примерно с конца осени - начала зимы, как морозы припустили, канализация перестала работать. А куда ходить, спрашивается? Только во двор. И в каждом дворе горы замёрзшего говна.
Так вот, в феврале прошёл приказ, мол: "Скоро весна, всё растает, будет эпидемия. Немедлено убрать." Привезли ломы, лопаты, тачки. Всем жителям приказали идти и чистить. И я пошёл, и мама моя.
На следующий день мы с ней слегли. До сих пор не знаю, что это было, или от голода сил не осталось, или перетрудились, или переостудились, или какую-то инфекцию подхватили. А может, и всё вместе.
Мы лежали плашмя в нашей комнатушке и встать не могли. Даже говорили еле-еле. Холодно, аж жуть. И так хочется есть.
Соседка по коммуналке зашла, мама ей прошептала, где карточки хлебные лежат. Попросила отоварить и нам хлеба принести. Хлеба-то соседка действительно принесла, но... карточки не вернула. Взглянула на нас, сказала жестко " вам всё равно умирать". Без карточек - и здоровому верная смерть, ведь до получения следующих ещё полторы недели. А мы больные, голодные, замерзающие.
Мы лежали с мамой, смотрели друг на друга и умирали. Хоть мне всего 16 было, я понял ясно, это всё, конец. Скорее всего, сегодня, максимум - завтра. Такое безразличие охватило, одна мысль - поскорее бы. А дальше... А дальше я лишь помню, что дверь хлопнула и пришёл Паша (двоюродный брат). Он принёс царские дары - мешочек риса и полбуханки хлеба.
После, как в бреду вспоминается. Где-то он нашёл доски, протопил буржуйку, каши нам сварил, с ложечки кормил. Вроде даже какого-то врача приводил. Спас он нас, выходил. Даже не знаю, сколько это всё длилось, время стало. Может - день, может - неделю. К началу марта с мамой мы уже были на ногах. Самое обыкновенное чудо, в 99 случаях из 100 при таком раскладе люди умирали.
Ну, а потом нам ещё раз повезло. У мамы брат был, на какой-то мелкой должности, вроде писаря, служил в штабе Ленинградского фронта. Продуктами он нам не помогал, но добавил в список для эвакуации. И по Дороге Жизни в марте 1942-го нас вывезли.
На станции много вагонов было, на одном былo написано краской "Пятигорск." То есть, планировалось, что он на Кавказ поедет. Мы туда и поехали, но по дороге на другой поезд пересели и добрались до Ташкента. А там снова пересели, и поехали в Самарканд. В декабре 1942-го, как только 17 исполнилось, меня призвали. Отправили в учебку в Термез, а потом на Степной Фронт, пока не ранило.
Что с Пашей произшло? Ничего. Так и прослужил всю войну в Ленинграде. Соседка? С ней тоже всё нормально, но муж у неё умер. В следующую зиму. После войны мы в той квартире не остались, переехали на Петроградку, в другую коммуналку.
Так бегемот выжил, говоришь? Хм... Очень интересно. А я и не знал...
|
|
Кит плавает вокруг китихи и с упреком:
— Столько стран, сотни экологических организаций, выдающиеся политические лидеры, миллионы людей — все они борются за то, чтобы наш вид выжил, а ты мне говоришь — голова болит…
|
|
Соврал бы чего-нибудь, Петрович, - попросил Серега сидящего на соседней кровати Петровича, - скучно ведь сил нет.
- Соври ему, да, - притворно обиделся старый бугор, - я вообще не вру, не имею такой привычки, а раз тебе скучно, иди вон вокруг вагончика пару кругов по лесу нарежь, а потом можешь в сортир сбегать для окончательного веселья.
- Я и за один круг от холода околею, Петрович, - усмехнулся Серега, - и в сортир мне не хочется совсем. И так минус сорок, а там еще дует снизу. Я, пожалуй, до следующего года потерплю с сортиром. Пять часов осталось, а первого января потепление обещали резкое. Ты б действительно рассказал чего, чтоб время скоротать.
- Какая нежная молодежь пошла, - продолжил ворчать, Петрович, - дует им, сходи хоть водку принеси из предбанника, полчаса уже охлаждается, замерзнет, будем под бой курантов грызть ее за праздник.
- Нежная, да, - Петрович закурил и продолжил без всякого перехода и вступления, - вот у нас мастер был, при социализме еще, тоже как тебя Серегой звали. Так вот он никакого мороза не боялся, не то что нынешние.
- Это какой Серега? Не тот, что в Кадашах начальником сейчас?
- Не, не тот. Этот в Кадашах маленький, а наш под два метра ростом. Стояли тогда недалеко отсюда. Пикетов триста, если по трубе мерить. Тот самый нефтепровод, что сейчас ремонтируем. И тоже под новый год морозы к пятидесяти близко. Актировать дни надо по всем показателям. А начальство орет: сроки, мол, срываете. Оно, конечно, так. Срываем. К ноябрьским должны были, а не успели. Мороза все ждали. Болото там, а его в хороший мороз проходить надо, или месяц сверху снег чистить - замораживать. Ну и дождались. Вдарил мороз. Да такой, что техника встала. Подергались мы маленько, поковырялись тем что завести удалось, да и бросили.
Дело как раз к тридцать первому декабря. Народ домой просится на праздник. Кому охота Новый год в вагончике встречать. Работы-то все равно нет, да и не будет числа до третьего по прогнозам. Но приказ есть: сидеть на месте, ждать пока потеплеет. Тогда партия приказывала, а партии Новый год по барабану, стране нефть нужна.
Прорабом у нас Мишка Зотов. Мишка – мужик тертый, понимал, что начальство, начальством, а народу на встречу лучше пойти. Была б работа он бы не отпустил. А тут делать все равно нечего. Можно правда снег в городке чистить и порядок наводить. Только у нас и так порядок, а местной снегоборьбой никого от пьянки не удержишь. Лучше в дом, в семью отпустить, чтоб никто не отчебучил чего. Подумал Мишка и решил отпустить людей. Втихаря, начальникам не докладывая.
Они хоть и понимают все, эти начальники, но у них работа такая – самим приказы выполнять и других заставлять. Ведь чем начальник выше, тем у него свободы меньше. Я вот может поэтому и не пошел в начальники. А мог бы. И с не сидел бы сейчас с тобой, а где-нибудь в Кремле на приеме шампанское принимал. Ты б Сережа сходил все-таки за водкой-то, кстати. Замерзнет в тамбуре, бутылки полопаются.
Петрович дождался пока Серега принес водку, любовно устроил бутылки поближе к заиндевевшему окну, подальше от печки и продолжил.
- Так вот решил Мишка нас по домам отпустить. Но не всех. Городок с техникой бросать так и так не годится. Кому-то оставаться надо. За генератором следить, тепло какое-никакое в вагонах поддерживать. Да и на рации подежурить-посидеть. Они тогда здоровые были, с собой не потащишь. Никто в нашу глушь не попрется, но по связи наверняка вызывать будут. С праздником поздравить, а больше проверить живы ли и не нажрались ли еще. Так что как ни крути, а кому-то оставаться надо. Причем лучше двоим, а то с таким морозом в лесу шутки плохи. Решили было жребий тянуть, кому оставаться на общих основаниях. Уже и бумажки в шапку бросили, как Серега выступил. Езжайте, говорит, все отсюда к чертовой матери. Я подежурю. Меня все равно никто дома не ждет, меня жена бросила.
- Тебя-то еще не бросила? – Петрович опять прервал свой рассказ, - Нет? Бросит еще, если работу не сменишь. Нынешние девки тогдашним не чета. Им все сразу подавай, и чтоб мужик всегда под боком, и чтоб денег много, и много чего еще вплоть до заграницы. Не такая, говоришь? Так у того Сереги тоже поначалу не такая была.
- Давай-ка лучше старый год провожать начнем потихоньку, а то не успеем. Ну и что, что четыре часа еще, можем и не успеть, между прочим.
И они выпили по первой.
- Не хотел Зотов Серегу одного оставлять, но больше добровольцев не было. Все так обрадовались, что и жребий тянуть расхотели. Решил Мишка рискнуть. Да и в одиночестве тоже свои плюсы есть в такой ситуации. Когда человек один, надеяться ему не на кого и ведет он себя от этого аккуратнее и осторожней.
Завели тридцать первого утром две вахтовки, надо бы четыре, конечно, но только две раскочегарить смогли, и уехали.
Остался Серега. Обошел по два раза свои владения сразу: первый раз смотрел чего, где делать надо, план себе намечал, а второй раз уже и выполнял, чего наметил. Дров разнес по вагончикам, где буржуйки были. Заправил генератору полный бак дизельки, ручным насосом с бензовоза, ну много чего по мелочи. Целый день крутился. Не заметил, как и вечереть начало. Время незаметно бежит, коли делом занят, а на часы глянешь так уже и опоздать можно. Вот как ты.
Наливай по второй давай. Куда столько? По половинке достаточно. По целому это мы за Новый год выпьем.
- У Сереги, кстати, тоже было чем праздник встретить. Консервов вкусных ему наоставляли на радостях, а бутылка армянского коньяка у него своя была. Настругал он себе салатика новогоднего, как у всех чтоб, шпрот открыл пять банок (не пропадать же добру). Картошки сварил, чесноку с укропом сухим насыпал, лучку туда мелко-мелко покрошил. Накрыл на стол. За час до боя курантов по местному времени обошел все с фонариком, проверил печки в вагончиках на предмет прогорания, заслонки закрыл. Добавил соляры генератору. Вздохнул на крылечке прорабской вполовину силы, холодно потому что, и праздновать уселся.
Проводил старый год, как положено. Включил радио на полную мощность – все заснуть боялся и праздник прозевать. Сидел марши с вальсами слушал, коньяк мелкими глотками потягивал, переживал за не сложившуюся жизнь, за жену расстраивался.
Пятнадцать минут до Нового года осталось, как в дверь забарабанили. Шумно там за дверью сразу стало, голосов много, что говорят не разобрать, но смех отчетливо доносится. Дверь не заперта, от кого в лесу запираться, но Серега все равно открывать пошел. А там действительно народу куча. И, главное, жена его, Зойка, в первых рядах, раскраснелась с мороза, смеется, обниматься-целоваться пристает. Друзья Серегины, такие же как он мастера, которые утром уехали, тоже вернулись. Не бросили, значит, чтоб ему скучно не было. И даже родителей его привезли. Маму с папой.
Еле-еле успели шампанское разлить по хрустальным бокалам. И бокалы ведь с собой привезли, черти. Встретил, в общем Серега, Новый год с любимой женой, друзьями и родителями.
- А у тебя, чего с правой рукой-то, а? – Поинтересовался Петрович, снова остановив свое повествование, - не болит? Ну и наливай, давай, раз не болит.
- Что-то у тебя Петрович сегодня прям святочный рассказ получился. Обычно ты ужасы какие-то рассказываешь, а тут все хорошо кончилось. И чего рассказывал - непонятно.
- Конечно, хорошо кончилось, - добродушно согласился Петрович, выпив немного водки, - Серегу утром Мишка Зотов и нашел. Одного, в прорабской с настежь раскрытой дверью. Серега уже и остыл почти.
Мишка потом рассказывал, что ему всю ночь предчувствие покоя не давало, а часа в четыре утра настолько невмоготу стало, что он трезвого водителя сумел найти, посадил его на вахтовку, в городок приехал. И в семь уже Серегу нашел.
- Погоди, Петрович, как «одного нашел», а жена его куда делась? А друзья? Ну друзья напиться могли, но родители-то как его бросили? Что-то ты завираешь, Петрович.
- Я, Сергуня, никогда не вру, - не согласился Петрович и закурил, - только тот Серега с детства сирота. Детдомовский он и ни отца, ни матери никогда не видел, до того случая.
- Ну хорошо хоть перед смертью думал, что у него наладилось все. Не так жалко мужика.
- А чего его жалеть-то, Сергуня? Не надо его жалеть. Я что сказал, что он умер? Остыл почти, я сказал. Но не до конца. Ты сам подумай, откуда я б тебе все это рассказывал, коли я врать не умею? Живой он. Пол уха только отрезали, да пару пальцев на ноге почернело. Ухом-то он к железной кружке примерз, когда за столом спал. Так что ты меня лучше пожалей. Наливай давай, не заставляй ждать старого человека.
- Так привиделось ему, что ли, Петрович?
- Может и привиделось, а может и нет. Тут он сам сомневался, а я тем более. А все от того, что по одному оставаться нельзя в таких случаях. Да и заслонки печные нельзя раньше времени закрывать, и коньяк с рук покупать нельзя у неизвестных науке бабок.
Нас вот с тобой вдвоем оставили сторожить. И водка у нас нормальная. Ты дровишек, то подкинь и наливай. По полному теперь стакану. И радио громче сделай. Телевизор? Ну телевизор.
А вообще, тут место нехорошее. Ручеек из того болота здесь недалеко протекает, и чертовщина какая-то чувствуется. Ну и черт с ней.
С Новым годом, тебя Сергуня, новым счастьем. Жена-то не бросила, не? Ну и хорошо, тогда. Может и обойдется.
|
|
Первый «взрослый» новый год. Помните?
Сначала мнётесь, но потом, выдохнув, подходите, и решительно заявляете родителям, что в этот раз будете встречать у Коли, с ребятами.
И мама сразу - ну как это у Коли? Семейный же праздник! Тётя Таня приедут с дядей Борей, Алла Ильинична с детьми будет. Помнишь же её Сонечку и Мишу? Они так выросли! Сонечка — ну прямо невеста уже! Как же мы без тебя? А если уж так невтерпёж — пусть и Коля к нам приходит!
Я вон сколько наготовила, на всех хватит.
Но тут отец, понимающе подмигивая, скажет — ну взрослый же он уже, мать, пусть сходит, встретит с друзьями. Но, только чтоб звонил! А то знаю я ваши новые года!
А у тебя уже заветный, давно припасенный козырь жирным ломтём выпадает из рукава — а у Кольки телефона нет! И всё! Бита родительская карта. Я вообще не понимаю, как сейчас дети живут. Постоянно же на связи. У меня сейчас, если ребёнок не отвечает на звонки и сообщения в месенджерах, всего две мысли возникают: либо батарея села, либо съели ненаглядное дитятко и косточек даже не найти теперь. Схрумкали безотходно демоны ада.
А вот нам ничего, нормально было. Нет телефона у Кольки — и шабаш! Мы потом, как встретим, с автомата позвоним — говоришь. И мама начинает махать руками — ой, вот только этого не надо, по ночам ещё по улице шляться! Сидите уж лучше дома у Кольки у своего, раз уж в родительском гнёздышке вам, неблагодарным, ради которых ночей не досыпалось, не сидится! И отворачивается.
А отец машет рукой — мол давай-давай, вали отсель, а то ведь передумает сейчас.
И начинается таинство. Шумно идёт этот увлекательный ещё, ну потому что неизведанный и от того — безмерно романтичный процесс скидывания, и обсуждения, по сколько, кто чего покупает, и кто чего ещё принесёт из дома. И кто будет, и кого звать вообще-то не надо.
И в итоге всё непонятно, но ты едешь в благоухающем всеми оттенками алкоголя предновогоднем вечернем троллейбусе в новых джинсах и с банкой домашних помидоров в пакете. И ещё там салат от мамы, блюдо от которого ты клятвенно обещал привезти в целости и сохранности назад, ибо — от набора и вообще — вещь в хозяйстве незаменимая.
И вроде бы ты приехал раньше, чем надо, но у подъезда обязательно встречаешь всех, потому что все приехали почему-то чуть раньше, чем надо. Звенят многообещающе купленные на общественные деньги «Асланофф» и «Белый медведь», им игриво отзываются «Амаретто» с «Сангирей» и непонятно зачем взятый, абсолютно ядовитый, не по хорошему зелёный ликёр «Киви» тоже подгавкивает на ровне со всеми.
Ну и шампанское, конечно, куда ж без него. Тоже — неведомых производителей, самых страстных названий,купленное в бескрайней веренице круглосуточных ларьков на Полевом спуске.
Девочки все, не смотря на мороз — без шапок, ну потому что причёски, сам Колька уже немного пьяный, в белой рубашке, глуповато улыбается и сообщает, что самое главное — не заходить в родительскую комнату и что скорее всего ещё сейчас приедет его двоюродный брат, он не скидывался, но привезёт с собой литр водки и вообще — хороший парень, хоть и с села.
В прихожей становится тесно от обуви, а шубы и куртки наваливаются огромной кучей на кровать Колиных родителей, в чью комнату заходить строжайше запрещено. Под этой кучей, на утро будет обнаружен и сам Коля, который в итоге раньше всех напился и, всласть наблевавшись с балкона, куда-то пропал. Оказывается — вот куда.
И девочки, цокая туфлями по паркету, в каких-то неимоверных кудрях и платьях, тех самых, ещё с рынка, (ну а где тогда ещё что покупать), оккупируют кухню и что-то там режут, поминутно требуя помочь им открыть банку или быстренько сбегать за чем-то, что забыли купить.
А вьюноши томятся в ожидании начала распития приобретённого арсенала и смотрят старушечьи, как им тогда кажется, кинокомедии по телевизору Funai, который чёрным ксеноморфом расположился в патриархальной чешской стенке. А остальные её обитатели — хрусталь, две фарфоровых балерины, полное собрание сочинений Лескова и Дюма, керамическая лиса-кувшин, деревянное панно изображающее какой-то былинный сюжет и вольно раскинувший фосфорные крылья зелёный орёл смотрят на него с религиозным ужасом.
А под ним, такой же инородной формой бытия, щерится прикрытой до поры амбразурой видеомагнитофон Grundig , уже готовый всеми своими, то ли шестью, то ли восемью головками впиться в кассету, ну вы понимаете в какую кассету, которую уже кто-то принёс на всякий случай.
И безгрешные, девственные графины, которые на полном серьёзе надеялись состарится и умереть за непробиваемым стеклом серванта, бесцеремонно достаются и наполняются водой, в которой, о ужас, разводится вкуснейший порошковый напиток «юпи» или «инвайт», коими лица, ответственно готовящиеся к встрече нового года будут запивать импортного производства водки, которые, уже в свою очередь, заботливо выставлены на балкон, поскольку всем известно, что тёплую водку пить — занятие пустое и неприятное.
Кто-то предлагает проводить старый год, и ребята, не особо афишируя свою задумку перед барышнями, довольно скоро становятся немного пьяненькими и всем начинает казаться, что вот действительно, сейчас начнётся новый год, а вместе с ним какая-то новая жизнь.
Все постоянно курят, даже те, кто не курит в принципе, и, что самое характерное, именно они — курят больше всех. Но сигарет в избытке. В ходу «житан» и «давидофф», «пьер карден» и противный ментоловый «салем». Время «магны» в мягкой пачке ещё не пришло, но оно обязательно придёт вместе с тихим, чуть мглистым утром первого дня нового года.
И ты выходишь на балкон, а город мягкой, молочной дымкой стелется внизу и пустынные улицы почему-то кажутся сказочными и хочется, чтобы эта тишина и безлюдность не кончалась никогда.
И ты потом, какое-то ещё время, будешь искать это волшебное ощущение, испытанное ровно один раз, регулярно выходя утром первого января на балкон, посмотреть на сонный, скованный хрустальными цепями праздника город, и почти будешь находить его, но с каждым разом всё меньше и меньше, пока наконец совсем не забудешь о нём.
Но это всё не сейчас, ещё не скоро, а пока всё впервые, и по просьбе девочек, ставится «нормальная» музыка, и третий иностранный бандит, нагло вторгшийся в полированно-ворсистый рай советского быта, музыкальный центр Panasonic, заполняет квартиру новинками техно. Чувственные Эйс оф Бэйс сменяются диджеем Бобо и Кэптэном Джеком, Итайп смешно коверкает русские слова и ещё тысячи однотипных песен, где девушка красивым голосом поёт одну фразу, а в промежутках — быстрые речёвки и синтезаторная феерия.
Но потом дело обязательно дойдёт и до медляков от Металлики, и начнутся близкоконтактные танцы, которые, возможно, перетекут во что-то большее, а возможно — и нет. Элемент лотереи, помноженный на новогоднее чудо, порой даёт самые неожиданные результаты.
А моложавый ещё, абсолютно не уставший и никуда не собирающийся уходить Ельцин, смотрин на всех по отечески из заморского Фуная и поздравляет дорогих россиян с новым, девяносто там каким-то годом.
И все кричат ура, и куранты, и надо срочно без верхней одежды всем бежать во двор и бахать там петардами и салютами, и никто ещё не взрослый и не гундит, что это всё глупость и неуместный перевод денег, что надо вести себя прилично а не вот так вот. И мы орём как чумные, и нам орут в ответ с балконов соседнего дома, и мы такие все взрослые, что вот прямо сейчас пойдём и выпьем ещё, и мы идём и выпиваем, и самые стойкие потом почти до самого утра сидят на кухне с гитарой и ревут охрипшими голосами «Гражданскую оборону», а старинная гирлянда отбивает одной ей понятную морзянку, как бы говоря нам, что милые дети, пресловутого молока и сена будет в этой жизни в достатке не всегда.
А потом приходит утро, то самое, которое бывает только один раз в жизни, и которое ты будешь пытаться вспомнить и поймать те незнакомые ощущения чего-то нового, необычного и только-только начинающегося, и теперь всё время ускользающее из-под самого носа до тех пор, пока ты окончательно не забудешь и перестанешь понимать, о чём вообще идёт речь. Или не будешь. Кто тебя знает. Неважно.
С новым годом, ребят. С новым годом.
|
|
Умирает еврей и дает жене последние наставления:
…а еще я тебя прошу — пригласи на похороны мою тетю Соню.
— Ну что ты такое говоришь! Ты же знаешь какие у меня с ней отношения!
— Но я тебя очень прошу — пригласи, это мое последнее желание!
— Хорошо, я сделаю как ты просишь, но имей в виду — я потеряю все удовольствие…
|
|
Хочу рассказать про охоту. Не, не ту, когда ей охота и тебе охота, а про настоящую, на дикого мощного зверя, бурого медведя. Зверь этот необычайно силен, умен и можно даже сказать хитер, но повадился он в совхозное стадо нетелей валить. А так как в душе он все же заготовитель, то врываясь в стадо, валил налево и направо — столько хрен сожрешь! При советской власти такое не любили, ведь вместе с телками он мог завалить и социалистические показатели, поэтому и дали указание местному егерю этот беспредел остановить. Судя по следам и рассказам скотников, медведь был матерый. Настолько матерый, что одну телку ложил на левое плечо, а вторую на правое, хотя и скотников от говядины уже тошнило. Егерь решил пойти не один, а взял с собой стажера. Поэтому передавая навыки, он делал все толково и обстоятельно. Нашел тропу, на тропе закрепил петлю, для себя и стажера сделал на дереве «насест» и охота началась. Но затягивалась. Медведь сука, не шел. Толи с прошлого раза обожрался, толи чувствовал подвох. Свечерело, а потом стемнело. Ночь была настолько темной, что как говорится — хоть глаз выколи. Время шло, сидеть нужно было без движения и естественно, что эти два охотника кемарнули. Проснулись они от дикого рева. Рев шел из района петли, дерево к которому она была привязано трещало, а утробный рык говорил, что жертва села прочно. Но ночь то темная и пока егерь вылупив глаза в эту самую темноту размышлял куда всадить пулю, справа заработал автомат. Судя по скорострельности это был именно «калаш», хотя у стажера была одностволка. Беспрерывная стрельба, дикие крики жертвы и стажера, треск дерева, все слилось воедино, создавая такой ажиотаж, что егерь на всякий случай тоже пару раз пальнул. Ну так, чтобы потому не отдавать все лавры стажеру. Через пару минут все утихло.
-Завалили, походу! - утер пот стажер, - как есть завалили! Я ему пару раз в башку попал и раза три в сердце.
-До утра не спускаемся! Медведь хитер, если подранок, то мог затаится, ждем рассвета! - урезонил его егерь, еще раз всмотревшись в тьму, стараясь сообразить где там башка, а где сердце.
Рассвет забрезжил совсем скоро и стажер приложил к глазам взятый бинокль.
-Слышь, - после долгого вглядывания в него и интенсивного кручения барашка, произнес он, - а медведи бывают пестрыми?
-Что значит пестрыми?! - опешил егерь, списав все на стресс стажера.
-Ну пестрыми, часть белая, а часть бурая, типа мама была белым медведем, а папа бурым или наоборот... - накручивая барашек не успокаивался стажер, - и это, это... с рогами они бывают?
Стресс явно выходил за рамки допустимого и егерь вырвал у него бинокль. Навел на место лежачей жертвы, тоже покрутил барашек и
-Мля! Производителя завалили! Куда ты говоришь ему попал?!
-Какого производителя?! - теперь уже опешил стажер.
-Совхозного, мля! Быка-производителя. Что он сука тут ночью делал?!
Все оказалось прозаично как всегда. Медведь почуяв неладное зашел с другой стороны, завалил с пяток телок в загоне летнего пастбища, хотел вточить и производителю, но тот бой не принял и ломанулся куда глаза глядят, поэтому и несся по этой злополучной тропе, пока его не остановила петля, а потом охота.
Пришедшие посветлу к месту побоища скотники поцокали языками, посокрушались, но приняли как должное.
-Мы руководству скажем, что его тоже медведь завалил, - после недолгого раздумья произнесли они, - чтобы к вам претензий не было. Но если, сука, к вечеру вы медведя не уложите, то быка и замените!
После этих слов все стадо нетелей как-то повеселело и стажеру даже показалось, что некоторые ему стали подмигивать. Медведя взяли на лежке после сытного обеда.
|
|
Из двух лет в армии я чуть больше года на точке время провел, да я писал об этом уже. А вот все остальное время я провел в казарме. А в казарме понятно, какие занятия - знай себе через день в наряды ходи. На тумбочку, в автопарк... Если повезет, на КПП, если нет - в караул, а самый обычный наряд - на кухню. Ну, наряды, и наряды - полгода в них я проходил без проблем.
А потом нам в часть духов подвезли, из Узбекистана. По-русски они немножко говорили уже, но кучковались только между собой, конечно. И вот, "повезло", попал я как-то - меня старшим наряда поставили по кухне, и 15 этих узбекских архаровцев в подчинение дали. То есть, старшим-то прапорщик, конечно был, только он после полуночи домой смылся, как только мы убирать зал закончили.
Чтобы было понятно, о какой кухне-столовой идет речь - у нас сразу три части кормилось: авиационный полк, батальон авиатехнического обеспечения, и наше ОБРСТО. Чуть больше тысячи человек, в обшей сложности, то есть, и убирать после ужина было ну очень много. А потом еще на следующий обед картошки начистить. С картошкой мы в тот наряд справились часам к двум ночи, осталось только полы помыть. И вот тут-то оно и пошло.
Мои подчиненные на приказ мыть полы сделали вид, что русский забыли. Я повторил, они шушукаться стали, и смешки отпускать. Ихнего заводилу я уже давно приметил, поэтому сразу к нему пошел, со шваброй.
Говорю:
- Давай боец, мой пространство. Пока все не вымоем, спать не пойдем ведь.
И швабру ему протягиваю.
И что ты думаешь, он тут же мала-мала русский вспомнил, так и сказал в ответ, что ему аллах не велел.
Я тогда дурной был, сейчас может как по-другому бы разрулил, а в тот момент я просто вывалил, что сейчас у него не аллах, а Я начальник. Ну, и добавил:
- Мыть все будем, мне похуй, что ты с братвой мусульманин, а я христианин. Я спать хочу, понял?
А он понял, так мне в рожу и заржал:
- Раз ты христианин, значит терпеть должен, мой сам.
Мне б опять, придавить его на месте, так нет, повело меня. Говорю:
- Ты, дружбан, в христианстве ничего не понимаешь, нам ведь только на пиздюли отвечать запрещено, а о том, что слуг аллаха пол заставлять мыть нельзя, ничего не сказано...
Волчонок этот меня тогда на слове поймал. На месте озверел прямо, только и пробормотал, что "раз на пиздюле тибэ нэлзе атвещат, палущай!" Ну, и выдал меня по груди сначала. Я, правда, готов был. У меня вообще порог чувствительности очень высокий, минимально руку нужно сломать, чтобы я расстроился, а этот щегол и легкий еще совсем был. Так что, я ему в ответ только улыбнулся, и сказал:
- Видишь, Христос тебя простил, теперь бери швабру в руки, и иди, пол мой, сука! А я спать хочу.
Вот тут его совсем повело. Не помню чем он меня тогда прижарил, но крепко, по носу. Всю ХБ кровью закапало. Ну, я нос под краником ополоснул, повернулся, гляжу, а они уже всем аулом в углу в кучку сбились, и зубы скалят.
Ну, я тогда тоже улыбнулся, и к ним пошел.
Мне их старший даже успел сказать, что мне Христос велел полы мыть, но, по-моему, не до конца договорил. Потому что я крутанул, и сапогом шею к полу придавил. И объяснил, что Христос мне велел за удар ударом не отвечать, ну, дак я и не отвечаю. Мне только нужно, чтобы полы помыты были.
За что и получил по-настоящему. Ножом по руке от салажонка из оставшихся "боевиков". Он мне, наверное, куда-то в горло целился, да я рукой прикрылся. Руку он мне располосовал здорово, аж всю ХБ попортил. Мне повезло, я его все-таки сбил в полете, и тоже сапогом к земле придавил. Он какое-то время верещал, правда, звал уже товарища прапорщика, ну, да я ему объяснил, что в три ночи у него один товарищ прапорщик - Я.
Мне тогда очень повезло, что остальные на меня не кинулись, все-таки, аллах-акбарство в те времена не так сильно развито было, иначе б убили, конечно.
А потом мы все вместе дружно помыли полы. У меня с руки, правда, здорово капало, так что, пришлось приказать, чтобы за мной перемывали, но на тот момент уже никто против не был.
Хоть меня этот гаденыш и здорово порезал, я в санчасть не пошел - а зачем мне нужно-то было объяснения писать? Перетянулся сам, потом зализал, потом и вообще прошло.
Шрам, конечно, остался, тут уж никуда не денешься. Но и ощущение зато осталось, когда ты весь в кровищи идешь к 15 узбекам, и ржешь им в морду. И говоришь:
- Полы мыть надо, суки, я спать хочу!
|
|
Переписка в вотсапе.
Даша: Извините за глупый вопрос... вчера на пьянке мои подруги стащили у меня телефон и переименовали в нем все контакты. Вы кто? Просто вы сейчас у меня записаны как "Секс-машина"...
Секс-машина: Ну что же... так оно и есть.
Секс-машина: Точнее, когда-то так оно и было...
Даша: Так кто вы все-таки?
Секс-машина: Разрешите представиться. Александр Витальевич.
Даша: Папа?...
Секс-машина: Говоришь, вчера у Кати готовилась к экзаменам?
|
|
Мужик идет домой, зацепился за сук. Идет и думает, вот приду домой, возьму пилу и спилю этот сук к чертовой матери. Заходит домой и кричит жене: Жена! Где пила? Да не пила я! Че ты гонишь? Где ПИЛА я тебя спрашиваю? Ну у соседа пила... А зачем ты ему дала??? Не давала я ему! Как это не давала, если говоришь, что пила у него. Ну дала разок, я же не думала, что он такой п@здабол!!!
|
|
- На крайний случай Димона твоего уломаем - уж поди не откажется день с ребенком посидеть. - ДИМОНА?! С РЕБЁНКОМ?! Не дам! - Ты чего орешь? - Ты когда у него был в последний раз? - Да я понимаю, что срач, пусть у нас посидит, за день поди не загадит. - Ты когда у него был в последний раз, я тебя спрашиваю? - Не помню, в мае, наверное, а что там такое? - Ты, значит, не в курсе... Ему ребята на день рожденья попугая подарили. Говорящего. Птица страшно дорогая, большая и страшно красивая. Когда дарили - уже умел говорить "Попка дурак" и ещё по мелочи. - Так, уже интересно! - За это время птица у него не только не выучила ни одного нового слова, но и перестала говорить старые! Хотя жива- здорова. Новыми в его репертуаре (за полгода-то!) стали только три звука. Угадай, какие? - хз - Звук аськи, визг касперского и - хит, блин! - СТУК ПО КЛАВЕ! А ты говоришь ребёнка...
|
|
Скажи мне, ты вообще дружишь с мозгами?
В смысле? Это часть меня, с ней не надо дружить, это, блин, так же, как "ты дружишь с пальцем? " или "а ты дружишь с волосами на ноге? ", утром просыпаешься и говоришь: "Привет, мозги, как вам спалось? Что кушать будем? "
Все-все, успокойся. Не дружишь, и не надо...
|
|
Стоят на Ричмондском мосту в Лондоне два человека и усиленно спорят…
— Билл, если ты такой великий оратор, как говоришь, то сможешь убедить любого человека прыгнуть вниз, к примеру того…
— Да, Джон, смогу…смотри
Подходит к человеку:
— Я вижу вы англичанин…
— Да
— У меня для вас плохая новость, на Англию напали ирландцы, захватили в плен королевскую семью и диктуют свои условия.
— О ужас! Мне незачем жить! — закричал он и прыгнул с моста.
— Билл, это могло быть простой случайностью! Заставь прыгнуть еще одного.
Тот подошел еще к одному:
— Я вижу, вы француз?..
— Да
— У меня для вас плохая новость — ваша жена уехала с вашим другом на вашей машине и забрала вашу кредитную карточку!
Тот со словами «Мне не на что жить» прыгает с моста.
Джон:
— Ну если ты заставишь спрыгнуть еще одного, я точно поверю.
Билл подошел еще к одному.
— Я вижу, вы русский?
— Да
— Вы знаете, что в Англии запрещено прыгать в Темзу, особенно с Ричмондского моста?
|
|
Молодая жена говорит мужу: - Теперь, когда мы поженились, тебе лучше перестать играть в гольф. Сам посуди если ты продашь клюшки, мы сможем позволить купить новую мебель. - Ты говоришь как моя бывшая жена. - Бывшая??? Ты не говорил мне, что был до меня на ком-то женат! - Я не был...!
|
|
Про приятелей своих расскажу, о том, как с мобильниками надо поаккуратнее.
Началось всё с того, что позвонил Виталик жене с работы, а та вроде как дома была, но коротко бросила - позже перезвони! Говорит, у меня молоко убежало или ещё что-то, а сбросить вызов забыла.
И слышно, как жена в какой-то компании разговаривает с мужиком и хохочет.
Разумеется, его это напрягло, он тут же включил запись и кусок разговора успел записать, пока связь не прервалась.
Там ничего криминального, так, шутки какие-то, но голос мужика-то знакомый.
И это голос его приятеля!
Сразу после работы пошёл Виталик к другану этому, и спрашивает:
- Слушай, а ты Наташку мою сегодня не встречал нигде?
- Нет. Пропала что ли?
- Ага, значит, говоришь, не встречал. А вот послушай, это ведь твой голос!
И включает ему этот отрывок разговора. Приятель послушал и резонно возразил, что и телефон, и запись голос искажают.
А там вовсе не он, и вообще по жёнам друзей не имеет привычки шастать.
Потом говорит, а ну постой, прокрути-ка запись сначала! Начинает внимательно вслушиваться и говорит:
- Ни фига себе. А там же походу моя Юлька с ними! Второй голос точно её, я узнал.
- Ты же говоришь, что искажает.
- Её манера смеяться над тупыми анекдотами неповторима.
Позвонил уже второй знакомец своей жене, та отпирается, мол ничего не знаю.
Но ребята цепкие попались и поскольку симку жене покупал он, то легко получил распечатку звонков за тот день. И парня, который с ними был, по номеру узнали.
До скандала не дошло, выяснилось, что случайно в магазине встретились и просто помог пакет с продуктами до дома донести.
- А почему сразу не сказали?
- Так Виталик он же нервный, зачем зря беспокоить.
Берегите себя и вовремя отключайтесь от звонков.
|
|
Один охотник другому :
— Ты знаешь, какая у меня умная собака? Говорю ей принести тапочки, она идет и приносит!
Другой отвечает :
— Повезло тебе. А моя тупая, дальше некуда. Говоришь ей принести тапочки, а она идет на кухню и кофе варит…
|
|
Кетька
Наверняка, не только у меня в детстве был простой способ сделать сладкий сюрприз. Подходишь к брату, говоришь "закрой глаза, открой рот" и ложишь туда конфетку. Мелочь, а приятно!
Это перенесла на детей, дети на мужа. А потом и внучка так же стала поступать, подходила к мужу с таинственным видом, говоря:
- Закойлаза, окойлот... Кетька!
Муж, хотя большой и взрослый, но до сих пор любит, чтобы ему дали неожиданную вкусняшку.
Однажды мы с внучкой нашли в саду большущую жирную желтую гусеницу, красивенную донельзя, бежим показывать её мужу, а он, увидев что-то ярко-конфетное, закрыл глаза и рот открыл.
Мы в два голоса заорали:
- Ты что, это же гусеница!!!
Прошло уже около десятка лет, а я до сих пор жалею, что не положила гуську...
|
|
Два омоновца рассуждают о стальной крепости нервов и настоящей мужской выдержке. Один говорит: - Вот, допустим, приходишь ты домой после дежурства, злой и голодный. В форме, с автоматом и дубинкой. И застаешь там свою жену с каким-то голым чуваком в интересной позе. И ты им так спокойненько говоришь - "Продолжайте", - а сам идешь на кухню и не торопясь закусываешь. Вот что такое настоящие стальные нервы и крепкая выдержка. - А вот и нет, - возражает второй. - Настоящие крепкие нервы и выдержка, это когда ты говоришь тому чуваку - "Продолжайте", и он, гад, ПРОДОЛЖАЕТ.
|
|
#Одесские зарисовки.
Сваты.
В центре Одессы, на Дворянской, буквально в квартале от Соборки, от которой легче пройти, чем даже посмотреть до Дерибасовской, есть в полуподвальчике кафе Коррида. Почему именно Коррида, какое это убийственное для быков мероприятие имеет отношение к Одессе и улице Дворянской - понять трудно. Еще труднее понять какое отношение имеет это кафе с сомнительным кофе , но вполне достойным чаем, к влюбленным друг в друга Лиде Фельдман с улицы Канатной и Славке Белоусову с Мясоедовской и их родителям, понявшим, что их дети уже таки да,- должны закрепить свою любовь чем-то большим, чем пылкая юношеская страсть. Особенно этот вопрос волновал Петра Борисовича Фельдмана( а по паспорту Пинхас Борухович, но таки Фельдман, а для родни и длизких просто Пиня), который видел, как его дочь благодаря этому, даже не геру Славке, просто на глазах из его маленькой девочки превращается в женщину. Войдя в кафе вместе с братом Семой, который был взят для моральной поддержки, Петр Борисович оглядел зал, увидел за дальним столиком дочь, которая положив свою голову, обрамленную копной рыжих, вьющихся волнистыми локонами, волос, на плечо Славика и что-то читала вместе с ним в планшете. Несколько секунд отец любовался дочерью, затем кинул недобрый взгляд на Славика, чертыхнулся, уселся за стол, брезгливо осмотрел его и нетерпеливо застучал подушечками пальцев по краю стола.
- Сема и вот за этого гоя я должен отдать свою Лидочку? Я не верю сам себе, Сема, ущипни меня!- обратился Петр Борисович к брату.
-Ша, Пиня, не делай себе больное сердце. Сколько, ты говоришь, они вместе? С первого курса? И ты думаешь, что все эти пять лет они только и пялятся в этот планшет? Я так смотрю, что выбор у тебя не такой и большой. К тому-же видно, что нормальный парень. Пройдет гиюр и будет наш.
-Ох, Сема, я даже не знаю. И где этот его папа? По телефону же договорились на 16-00!
-Пиня, сейчас без пяти минут. Молчи закажи чай и дай нервам покой.
Тут в зал вошел крепко сбитый, с мощным бычьим затылком , стрижкой бобриком и колючим взглядом мужчина в сопровождении своей копии. Мужчины оглядели зал, увидели молодых влюбленных, синхронно улыбнулись, затем глянули на Петра Борисовича и Семена, опять-же синхронно наморщили лоб и направились к столу сватов.
Вошедшие были жители Молдаванки отец жениха Бронислав Иванович и его брат-близнец Олег Иванович Белоусовы.
Стороны встретились без жён, что бы не усугублять и так непростые переговоры по свадьбе.
-Итак, сразу взял быка за рога Петр Борисович, - я беру по свадьбе все расходы на себя. С моей стороны будет пятьдесят человек. С вашей-сколько пожелаете. Мои условия. Свадьба по нашему обряду, Славик проходит гиюр.
-Что Славик проходит?- тихонько переспросил у брата Олег Иванович.
-Гиюр,- хмуро ответил отец претендента в геры.
-И що это?- опять тихо спросил Олег Иванович
-Обрежут пацана,- ответил брату Бронислав Иванович и зло посмотрел на свата.
- Так, слушай теперь сюда, сваток,- положил могучие кулаки на стол Бронислав,- кто платит, тот и сценарий пишет! Я оплачиваю свадьбу. С моей стороны 200 человек. С вашей- сколько хотите. Хоть всю Хайфу приглашайте- билеты тудой-сюдой за мой счет. И никаких геров-херов и гиюров! Венчание в Свято-Успенском соборе. Точка. По рукам?
-Свадьба на 250 с нашей стороны, с вашей сколько хотите, плюс детям по новенькому BMW и все по нашему обряду. Иначе родня не примет детей- робко встрял Сема и вопросительно взглянул на брата. Петр Борисович одобрительно и несколько победоносно глянул на оппонентов.
- Всё вышесказанное, плюс дарю молодым двухкомнатную квартиру на Французском бульваре. Но только венчание! - встрял Олег Иванович и с вызовом посмотрел на Семена. Семен под стальным взглядом старого Молаванского босяка вдавил голову в плечи и почти шепотом произнес:
- Круиз!Кроме всего оплачиваю круиз вокруг Европы. Но свадьба только через гиюр!
- Так, я вижу, что мы не договоримся,- шумно поднял мощное тело Бронислав Иванович.
- А ну сидеть!- никто не увидел,что дети уже давно подошли и наблюдают за родителями, которые так увлеклись планированием их будущего и даже не заметили, что чуть не похоронили его под грудой своих желаний и требований.- Сидеть!,- повтрила Лида.- А теперь слушайте сюда, папаши. Никаких обрядов. Никаких обрезаний и венчаний. ЗАГС, самый ближний круг родни и друзей. И всё. Ясно?
И Лида пошла к выходу.
-А с квартирой на Французском, BMW и круизом вокруг Европы- это вы хорошо придумали!- усмехнулся Славка,- так что эти подарки не забудьте приподнести на свадьбу!- жених грозно постучал указательным пальцем по столу и ушел за любимой.
Отцы и дяди молча посидели растеряно глядя вслед ушедшим детям, потом переглянулись и громко, от души рассмеялись.
-Пиня- протянул свату руку Петр Борисович
-Броня- пожал протянутую ему руку отец Славика.- официант, сделай нам бутылочку лучшего коньяка и что-нибудь к нему соответствующее закусить.
|
|
