501
Призвали меня в Советскую Армию в 1964 году из Даугавпилса (бывшего Двинска) и попал я в 33-й саперный Двинский полк, в 1944 году освобождавший Двинск от немцев и, поэтому так названный. Располагался полк в Ленинградской области примерно в 150 км от Ленинграда и в десятке километров от деревни Котлы (убогое селение, в которое я один раз за год сходил в увольнение, но увидев местный клуб, размещенный в бывшей церквушке, с разрушенным потолком, скоропостижно сбежал назад в казарму, закаявшись возвращаться к танцам под проигрыватель и прелестям местных доярок). Но я то был 19-летним юношей из цивилизованной Латвии, перед призывом уже посещавшим даугавпилсские кафе и молодежные клубы, и естественно, мне было с чем сравнивать... Но в моей роте служили по третьему году два, по сравнению со мною, великовозрастных молдаванина – Цугуй и Бичок. Кажется, им было лет по 27-28, и загребли их в армию, случайно выловив в молдавских горных селениях. И, наконец, на третьем году службы, один из них, более самостоятельный, Цугуй решил приобщиться к культуре и сходить в увольнение в Котлы. Молдаване со всего полка участвовали в сборах смельчака – наглаживали ему мундир, начистили до блеска сапоги, реквизированные у “молодого” – солдата первого года службы, а самое главное, собрали все значки, от Отличника Военно-спортивного комплекса до октябрятского, с дедушкой Лениным – все пошло в дело и вскоре Цугуй вполне мог соревноваться с Л.И. Брежневым, который в 1965 году еще не обладал бронежилетом из орденов.
В свободное время, если была возможность, а обычно только по воскресным вечерам, я с сослуживцами играл в футбол или баскетбол, и к отбою, после вечерней поверки, засыпал крепким сном до подъема в 6 утра. Но в эту ночь, после роковой экспедиции Цугуя, нас подняли в три часа ночи и построили всю роту, сто с чем-то солдат в казарме, ибо “брат героя”, Цугуй, из увольнения не вернулся. Почему “брат героя”, спросите вы... Это было прозвище обоих молдаван из нашей роты, ибо, как нам проповедовал замполит, за годы Великой войны с немцами было всего два молдаванина - героя Советского Союза. И, естественно, ротный остряк Витька Хохлов, присвоил каждому из наших молдаван кличку - “брат героя”...
Стоим мы, сонные, а перед нами гарцует, тоже посреди ночи разбуженный и непохмеленный, а поэтому злой как сто гадюк, ротный – капитан Шабуров. И сквозь плохо скрываемый мат, извергаемый им сквозь зубы, мы начинаем понимать, что Цугуй из увольнения не вернулся. Но возмездие не за горами, ибо старшина Онищенко, постоянный партнер нашего ротного по пьянкам, уже послан в Котлы на вездеходе, в поиски Цугуя, естественно, по хорошо известным ему с капитаном местам и хатам (где они с ротным не раз воевали с зеленым змеем). Оба были из Сибири, практически необразованные мужики, в 41-ом грудью закрывшие Москву от немецкого наступления. Выжившие в войну, и совершившие малую военную карьеру – Онищенко за драку с патрулем, уже после войны, разжаловали до старшин, а Шабуров был удачливее и в капитанах удержался. Оба уже были в шаге от пенсии.
После получаса дремоты в строю, настал апофеоз – доставили Цугуя. Еле стоявший на ногах, пьянючий, расхристаный и облеваный, он, тем не менее, выглядел счастливым и довольным собой. И когда ротный, скрежещущим от нескрываемой похмельной ненависти, голосом произнес – “Что ты, рядовой Цугуй, скажешь своим товарищам, которые из-за тебя посреди ночи уже целый час стоят в строю..”. И Цугуй, со счастливой улыбкой, внезапно обнял капитана и со словами – “товапищ капитан, она такая хорошая!” – внезапно облевал Шабурову весь мундир.
Вся рота, все сто с чем-то солдат, задохнулись от хохота... Цугуй был ими прощен, окончательно и бесповоротно. Даже старшина Онищенко, выдавив из себя – вот же мудак –показал в ухмылке стальные протезы.
Парни из 33-его саперного Двинского полка, призыв 1964, если кто еще жив, вам привет.
|