Шутки про легкость - Свежие анекдоты

Результатов: 12

1

Завидую тем людям, которые купив себе "воздушку" просто убрали ее в шкаф или продали через пару неделек нерегулярной стрельбы-они даже не представляют, как им повезло так легко отделаться от этой заразы :( Это ж как наркотик! Ты, решив вспомнить детство, идешь в ближайший магаз и покупаешь себе дешевую "переломку" типа МуРки и пачку пулек-колпачков так как помнишь, как стрелял такими в тире, а, значит, это — самые лучшие пули, ведь дядя Бафомет, который выдавал вам с пацанами эти чудесные боеприпасы по счету, согласно уплаченной сумме, гуано не подсунет! Достав винтовку из коробки, начинаешь стрелять прямо дома в коридоре и, после небольших манипуляций с прицельными приспособлениями, начинаешь уверенно попадать в дно банки из-под тушенки, практически, с 5 метров. Допускаешь, что в тебе умер великий стрелок и уже, буквально, видишь себя через пару лет, на пьедестале, с увешенной золотыми олимпийскими медалями грудью... Радуешься. И, казалось бы, на этом и нужно остановиться, но ты лезешь в Инет, дабы поведать миру, как ты крут, заодно, читаешь про свою новую винтовочку, что бы лишний раз потешить эго и тут, внезапно, понимаешь, что винтовочка-то — бяка, куча у нее хавно, ствол кривой и имеет задиры в канале, усм — кака, все потроха нужно полностью переделывать, но это будет сложно так как муфта, о ужас, пластиковая и не сдюжит пацанскую пружинищу возводить, винтовка дизелит, пули дрянь, ложе гудит пустотой пластикового чрева и неудобное, сволочь, и вообще, все нормальные пацаны стреляют с оптикой. Заказываешь у разных недружелюбных бородатых дядек с неинформативными никами всякие, манжетки, утяжелители-направляющие, надульники, остроносые пульки грамма так на пол и ящик напильников, а, пока все это едет — приобретаешь себе первый прицел класса "карандаш", так как в каком-то историческом фильме видел что-то похожее на Маузере злого снайпера. Спустя пару недель чтения интернета, протирания, смазывания, пиления, запенивания, подкручивания, танцев с бубном и литрами водки, ты готов снова начать поражать мир результатами своей стрельбы из обновленной клюшки, но гадская оптика никак не хочет наводится на цель, не смотря на выкрученные барабанчики, ибо ласточкин хвост оказался криво приварен к компрессору, да еще и перекошен в сторону, обратную изгибу ствола — и снова напильник-подкладки-маты-водка... Ура, удалось загнать перекрестье сетки в нужное место, стреляем несколько раз, дивимся результатам и гордимся собой, как вдруг, картинка в прицеле становится какой-то невнятной, чем вызывая ассоциации с калейдоскопом БААА-линзы выбило вперед двухвекторной отдачей ППП. С матом выламываешь оптику, хочешь сломать винтовку об колено, но, сука, после всего того геморроя, который пришлось испытать в процессе ее доводки, как-то жалко. Хочешь найти ложку меда в этой бочке дегтя и узнать, хотя бы, насколько могуч выстрел АП-нутой воздушки. Думаешь, как бы это выяснить в домашних условиях и тут в голову приходит оригинальная и прекрасная своей простотой идея: нет лучше способа замерить мощь, чем выстрелить в толстый каталог строительных материалов, подпиравший шкаф последние 3 года. Стреляешь, смотришь, сколько страниц прошла пуля и бежишь на форумы поделиться результатом с народом. Вместо благоговейного трепет, получаешь пару комментов в стиле "Гы, еще один". Так, через боль общественного порицания, в твой лексикон входит слово "хронограф". Похоже, супруге придется донашивать коньки вместо сапог этой зимой, ибо хронограф уже выехал - дело принципа... Блин. Получаешь прибор, меряешь, но чувства смешанные. С одной стороны - результат хороший для данной винтовки, с другой - очевидно, что все упирается в конструктив оружия и больше из нее не выжать, а хочется... "Разбил копилку-свинья дала нормально" и вот, в твоих потных ладошках аццкий испано-американско-турецкий дрын, выбранный исключительно по критерию "скорость пули заявленная производителем". Ты уже опытен, со знанием дела проводишь расконсервацию своей новой любимой игрушки, сразу устанавливаешь в ее безразмерное нутро новую манжетку из нано-полимера 7X-FGHJ9, пружину, свитую из проволоки квадратного сечения в недрах роковой горы, и т.д. и т.п. Даже фонарь под глазом, зажженный вылетевшим при разборке затыльником, не может притупить твое мрачное веселье. Взвести винтовку теперь может только Швацнеггер, но зато мерзкие колпачки выплевываются железными легкими винтовки почти на геостационарную орбиту, все емкости в доме прострелены по десятку раз, и даже чугунная ванна превратилась в джакузи. Однако, первый же выезд на природу выявляет неприятный момент - хотя энерговооруженность твоего дурострела вполне позволяет поражать крупных животных типа ванны или тазика, они, фактически, остаются единственными целями, в которые еще можно попасть не более чем с 10 выстрелов и это - грустно, ведь неважно, сколько злых джоулей несла в себе пуля, если она пролетела мимо. И ты снова лезешь в Интернет, дабы узнать, нет ли чего-нибудь поточнее, пусть и при меньшей мощности и большей цене. И ведь есть, зараза! В скором времени ты уже пугаешь окружающих ругательствами типа Weihrauch и тому подобными бранными словечками. Продаешь свои винтовки, телефоны, почку и кота Василия в надежде, что в этот-то раз все будет хорошо, тем более, что какой-то олдфаг с котиком на аватарке назвал твой выбор "неплохим", добавив лишь, что он взял бы "PCP". Чего-чего? Гугл в помощь - "винтовка фирмы РСР", оу, так это не фирма, а целая система "аквалангисты, фугас, пробка разнесла люстру, кит, редуктор, как вызвать Ктулху". Ты в замешательстве. Нафига все это вообще нужно? Напрашиваешься на пострелушки в тир, после подписи контракта кровью, тебе дают выстрелить из чьей-то винтовки с предварительной накачкой... Ты охреневаешь... Выстрел кажется каким-то "потусторонним", будто это и не ты стрелял, при удачном освещении, видно, как пуля летит в цель, раз за разом попадая в одно и то же место, а легкость взвода делает ненужными могучие "банки", которые ты накачал, взводя свои предыдущие винтовки. Решено-берем РСР. Жена просит развода, дом похож на наркоманский притон, но заветная винтовка теперь твоя и все в ней хорошо, но немножко бы затюнить. Редуктор бы поставить, да резик побольше, магазинчик не помешает, да порт под штуцер, манометр от тети Вики, да модератор полуинтегрированный и вообще, не дело это, иногда мазать по бутылочным пробкам с жалких 70 метров. Что-то удается купить у тех же дядек в инете, которые, теперь, иногда даже здороваются и развернуто отвечают на вопросы, когда добрые. Однако, оказывается, что купленное железо как-то не очень гладко работает, сделано топорно, да и конструктивчик хромает, а китайцы делают неплохие настольные металлообрабатывающие станки... Через пол-года ты грязен, волосат и вонюч, дом завален стружкой, а последние трусы ушли на тряпочки для полировки новых деталей, все работает, твои самодельные резервуары, наконец-то, перестали травить воздух, однопоршневые редуктора идеально держат установленное давление, а модераторы шепчут, подобно объятой страстью возлюбленной, однако, все равно есть еще куда стремиться и ты понимаешь - идеал недостижим, а значит все есть тлен... Продаешь все, что скопил за прошедшее время, сидишь в углу на матрасе, и рыдаешь, вспоминая, как радовался первым попаданиям в банку из Мурки...

2

ДВА ВЕЧЕРА. Вечер первый

В незапамятные времена, когда СССР перешагнул первое десятилетие так называемого застоя, послали меня в Днепропетровск на республиканские курсы повышения квалификации патентоведов. Поселили, уж не знаю почему, в Доме колхозника. Относительно чистые комнаты были обставлены со спартанской простотой: две кровати и две тумбочки. Зато в одном квартале от Центрального рынка во всей его сентябрьской щедрости. Моим соседом оказался предпенсионного возраста мужик из Луганска. Был он высок, крепко сложен, с голубыми глазами и темной с проседью шевелюрой. Видный, одним словом. Представился Владимиром Сергеевичем и предложил отметить знакомство.

В соседнем гастрономе купили водку и бородинский хлеб, на базаре – сало, лук, помидоры, огурцы. Между кроватями поставили тумбочку, на которой и накрыли нехитрый стол. Выпили за знакомство, потом за что-то еще. Владимир Сергеевич раскраснелся, на лбу выступил багровый шрам.
- Где это вас так? – не удержался я.
- На фронте осколком. Я с 41 до 45 воевал. Как в зеркало посмотрю, сразу войну вспоминаю. Будь она неладна…
Выпили без тоста, закурили, помолчали.
- Знаете, - говорю, - моя теща тоже всю войну прошла. Но рассказывает только три истории, все веселые и с хорошим концом. Может быть и у вас такая история есть?
- Есть, но не очень веселая, и не всякому, и не везде ее расскажешь.
- А, например, мне?
- Пожалуй и можно.

- Я родился и рос в алтайском селе. Родители – школьные учителя. В 41-ом сразу после школы ушел воевать. Три года существовал, как животное – инстинкты и ни одной мысли в голове. Наверное, потому и выжил. Когда перешли в наступление, немного отпустило, но в голове все равно была только война. А как иначе, если друзья каждый день гибнут, все деревни на нашем пути сожжены, все города - в руинах?! В январе 45-го мы вошли в Краков, и он был единственным, который фашисты не взорвали перед уходом. Я, сельский парень, впервые попал в большой, да еще и исторический город. Высокие каменные соборы, дома с колоннами и лепниной по фасаду, Вавельский замок – все казалось мне чудом. Редкие прохожие смотрели на нас настороженно, но скорее приветливо, чем враждебно.

На второй день под вечер ко мне подошел одессит Мишка Кипнис. Не то грек, не то еврей. Я тогда в этом не разбирался. Скорее еврей, потому что понимал по-немецки. Был он лет на пять старше, и как бы опекал меня в вопросах гражданской жизни. Подошел и говорит:
- Товарищ сержант, пошли к шмарам, по-ихнему, к курвам. Я публичный дом недалеко обнаружил. Действующий.

О публичных домах я читал - в родительской библиотеке был дореволюционный томик Куприна. Но чтобы пойти самому…. Я почувствовал, что краснею.
- Товарищ сержант, - засмеялся Мишка, - у тебя вообще-то женщина когда-нибудь была?
- Нет, - промямлил я.
- Ну, тогда тем более пошли. Ты же каждый день можешь до завтра не дожить. Не отчаливать же на тот свет целкой. Берем по буханке хлеба и по банке тушенки для хозяйки. Для девочек – шоколад и сигареты.
- А как я с ними буду говорить?
- Не волнуйся, там много говорить не нужно. Вместо тебя будет говорить американский шоколад.

Публичный дом оказался небольшим двухэтажным особняком. Нам открыла средних лет женщина чем-то похожая на жену председателя нашего сельсовета. Мишка шепнул мне: «Это хозяйка!» Заговорил с ней по-немецки, засмеялся, она тоже засмеялась. Показала глазами на мою винтовку, а потом на кладовку в коридоре. Я отрицательно покачал головой. Позвала меня за собой, сказала нечто вроде «лекарь» и завела в кабинет, где сидел человек в белом халате. Человек жестами попросил меня снять одежду, внимательно осмотрел, попросил одеться, позвал хозяйку и выпустил из кабинета, приговаривая: «Гут, зеа гут».

Потом я, держа винтовку между коленями, сидел в кресле в большой натопленной комнате. Минут через десять подошла девушка примерно моих лет в красивом платье. Её лицо… Я никогда не видел таких золотоволосых, с такими зелеными глазами и такой розовой кожей. Показала на себя, назвалась Агатой. Взяв меня за руку как ребенка, привела в небольшую комнату. Первым, что мне бросилось в глаза, была кровать с белыми простынями. Три года я не спал на белых простынях… Девушка выпростала из моих дрожащих рук винтовку, поставила ее в угол и начала меня раздевать. Раздев, дала кусочек мыла и открыла дверь в ванную с душем и унитазом. Если честно, душем я до того пользовался, но унитазом не приходилось… Когда вернулся из ванной, совершенно голая Агата уже лежала в постели и пристально смотрела на меня… Худенькая, изящная, с длинными стройными ногами… Эх, да что там говорить!

Владимир Сергеевич налил себе полстакана, залпом выпил, наспех закусил хлебной коркой и продолжил:
- Через час я выходил из публичного дома самым счастливым человеком в мире. Некоторые друзья рассказывали, что после первого раза они испытывали необъяснимую тоску. У меня все было наоборот: легкость во всем теле, прилив сил и восторг от одной мысли, что завтра вечером мы снова будем вместе. Как я знал? Очень просто. Прощаясь, Агата написала на картонной карточке завтрашнее число, ткнула пальцем, добавила восклицательный знак и сунула в карман гимнастерки, чтобы я, значит, не забыл.

На следующий день, как только стемнело, позвал Мишку повторить нашу вылазку. Попробовал бы он не согласиться! Если вчера каждый шаг давался мне с трудом, то сейчас ноги буквально несли меня сами. Как только хозяйка открыла дверь, я громко сказал ей: «Агата, Агата!» Она успокоила меня: «Так, так, пан». Если вчера все вокруг казалось чужим и враждебным, то сегодня каждая знакомая деталь приближала счастливый момент: и доктор, и уютная зала, и удобность знакомого кресла. Правда, на этот раз в комнате был еще один человек, который то и дело посматривал на часы. Я обратил внимание на его пышные усы и сразу забыл о нем, потому что мне было ни до чего. Я представлял, как обрадуется Агата, когда увидит мой подарок - брошку с белой женской головкой на черном фоне в золотой оправе. Ее, сам не знаю зачем, я подобрал в полуразрушенном доме во время одного из боев неподалеку от Львова.

Через десять минут Агаты все не было. Через пятнадцать я начал нервничать. Появилась хозяйка и подошла к усачу. Они говорили по-польски. Сначала тихо, потом громче и громче. Стали кричать. Вдруг человек вытащил откуда-то саблю и побежал в моем направлении. Годы войны не прошли даром. Первый самый сильный удар я отбил винтовкой, вторым он меня малость достал. Кровь залила лицо, я закричал. Последнее, что помнил – хозяйка, которая висит у него на руке, и совершенно голый Мишка, стреляющий в гада из моей винтовки.

Из госпиталя я вышел через три дня. Мишку в части уже не нашел. Майор Шомшин, светлая ему память, отправил его в командировку от греха подальше. Так мы больше никогда друг друга не увидели. Но ни отсутствие Мишки, ни свежая рана остановить меня не могли. Еще не совсем стемнело, а я уже стоял перед знакомым домом. Его окна были темными, а через ручки закрытой двойной двери был продет кусок шпагата, концы которого соединяла печать СМЕРШа. Меня увезли в СМЕРШ следующим утром. Целый день раз за разом я повторял капитану несложную мою историю в мельчайших деталях. В конце концов он меня отпустил. Во-первых, дальше фронта посылать было некуда. Во-вторых, в 45-ом армия уже умела постоять за себя и друг за друга.

Я снова не удержался:
- То есть ваш шрам от польской сабли, а не от осколка?
- Ну да, я обычно говорю, что от осколка, потому что проще. Зачем рассказывать такое, например, в школе, куда меня каждый год приглашают в День Победы? А снимать брюки и демонстрировать искалеченные ноги тоже ни к чему.
- Выходит, что рассказать правду о войне не получается, как ни крути?
- Пожалуй, что так. Но и не нужна она. Те, кто воевал, и так знают. А те, кто не воевал, не поверят и не поймут. А если и поймут, то не так.
Мы разлили остатки водки по стаканам. Молча выпили.
- Пойду отолью, - сказал Владимир Сергеевич, - открыл дверь и, слегка прихрамывая, зашагал к санузлу в конце длинного коридора.

Продолжение в следующем выпуске.

Бонус: несколько видов Кракова при нажатии на «Источник».

6

Мой бывший директор порядком бесил меня, пока работал в этой должности. Мы вкалывали как ишаки, кругом авралы, а как ни зайдешь к нему – да там просто опушка отдыха. Око покоя и дали ладья. Сидит один, ничем не занят. Не скрываясь, смотрит футбольный матч. Никому на хрен не нужен. Одно хорошо – сидит на попе ровно, от звонка до звонка. Всегда и всем доступен, любой вопрос решает за минуты.

Особенно я оценил легкость отправки в командировки. В другой конторе мне для этого приходилось 17(!) подписей собирать и плодить том документов. Возни на две недели. А тут сказка – устный минутный дебат. Я обосновываю, в ответ летят два-три вопроса. Точные, как акупунктура. Он вообще был молчалив. Вполне мог послать нахрен по итогам дебатов, вежливо.

Зато когда он молвил свое ОК и возвращался к просмотру матча, далее наступало чудо. От меня не требовалось ни единой бумажки. Все вертелось само. Я называл его секретарше день и час, не позже которого я должен был прибыть в тот или иной город, и не раньше которых оттуда убыть. С этих моих слов из ниоткуда появлялись: приказ о командировке, служебное задание, заявка на внешний сервис. Покупались авиабилеты, бронировался отель, организовывался трансфер, оплачивался оргвзнос конференции, виза и медицинская страховка – все это без моего участия. Меня спрашивали выбрать из пары готовых вариантов и что-то подписать.

Такой сервис доступен сейчас в России разве что ректорам крупных университетов. А я в общем-то просто менеджер среднего звена. Не по Сеньке шапка. Но люди быстро привыкают к хорошему.

Понял я, кого мы потеряли с прочной репутацией директора-бездельника, когда его очень нехорошо сместили и назначили нового. Молодого и ретивого. Вникал во все детали, завел исчерпывающие регламенты. Мы их месяца три писали в приказном порядке, но ни у кого сил не хватило дочитать продукцию соседнего отдела.

Сейчас он тоже история – давно уволили и его, и человека, его назначившего, и его начальника, и начальника его начальника. Запомнился игрой желваками и тем, что я заколебался прорываться в его кабинет по самым неотложным вопросам. Там всегда стояла живая очередь из других семи начальников отделов. Документацию по командировкам пришлось писать самому и собирать многочисленные визы. Устные дебаты, а надо ли ехать вообще, и зачем, растягивались до часа – чел явно был не в теме и с энтузиазмом в нее входил. Потом кончились пластиковые стаканчики в диспенсере для холодной и горячей воды. Потом и сама вода. Следом накрылся картридж цветного А3 принтера. Вскоре закончилась бумага и для обыкновенного. Начала рушиться сеть. Уволилась половина сотрудников. Впрочем, пятеро из них, самые красавицы, практически одновременно ушли в декрет. Две из них потом даже родили в один день. Во всех этих уходах новый начальник всерьез подозревал хитрую интригу предыдущего.

А у меня наступила ностальгия по прежнему директору-бездельнику. Созвонился, встретился с ним в ресторанчике. Поговорили за жизнь. Он теперь генеральный директор крупного издательства. «Да работы, собственно, никакой» - сказал флегматично – «сложившийся коллектив, хороший главный редактор. Выпуск сделает. А мое дело – чтобы _всегда_ была бумага для наших туалетов и для нашей газеты». Сказал именно в этом порядке. Именно с таким, очень мягким ударением.
- Футбольные матчи на новой работе по-прежнему смотрите? – ехидно спросил я.
- Ну да. А че там еще делать?

8

Жена у меня своеобразная. Что-то в крови у нее не так. Как должно быть ... Не знаю.
Но, цельный литр водки для нее – как мне бутылки три пива. Пьяной в дребодан за пять лет совместной жизни я ее никогда не видел, хотя на праздниках тосты не пропускает, и от мужского коллектива не отрывается, когда все остальные дамочки делают вид что пьют, и носики морщат. Особенно уважает текилку с лимончиком, но и от Б-52 никогда не откажется.
Если бы я не знал, что это ее НЕ восприятие спиртного связано как-то с какими-то тельцами в крови, то ей Богу, чувствовал бы себя ущербным мужиком. Особенно, когда она меня из ресторанов и гостей с периодичностью, соответствующей главным праздникам страны как багаж загружает в такси.
Но, есть и плюсы в этом, особенно когда она на спор играет в "камень-ножницы-бумага" с условием выпитой рюмки за каждый проигрыш. Делается ставка, плюс мини-тотализатор среди праздно шатающихся, и устанавливается количество конов. А выигрыш тому, кто более трезвый.
Да, тупо, но весело. Особенно на отдыхе. Да прибыльно для нашей семьи, скажу я вам. Сами понимаете, что все ставят на мужика. Они-то не знают мою вторую половику.

PS: как-то я у нее спросил: - А зачем ты добро переводишь, если "не в коня корм"?
Знаете, что она мне ответила?
- А у меня легкость в теле такая появляется, как будто я из парилки вышла.
Нормально, да?
Я когда пузырь приговорю, так мне на утро жить-то не хочется. А у нее легкость, понимаете ли.

9

В конторе наши с Анатолием Сергеевичем столы недалеко стоят, перегородка чисто декорация, так что слышимость хорошая. У Толяна дочь на выданье, студентка последних курсов плюс легкость нрава, доставшаяся от матери (с папашиных слов), так что девчонка живет в своё удовольствие, гуляет с женихами, вернее это Толян их так называет, если случайно сталкивается на улице или дома. После таких встреч, а также после звонков дочери полдня доносится бурчание про непутевых ушлепков, которые пороху не нюхали, профессии не имеют, а вешают лапшу на уши девчонке, а той давно пора встретить нормального парня и т.д и т.п
Вот и днем звонок от дочки явно настроения не добавил. Доносились стандартно-раздраженные -куда? до скльких? с кем? а это кто такие? потом стукнул об стол телефон. Спустя некоторое время Толян буквально простонал - голубой!? ну голубой-то зачем? что за херня вообще??
Ну всё, подумал я, довели человека современные нравы. Вздохнул, скроил участливую морду и решил подойти, разделить, такскать тяжесть и успокоить насчет педиков, мол, не самый худший вариант, ничего страшного и за дочку не надо бояться )) подошёл сзади и смотрю - а он в Шарики играет и прога его заваливает
отошел я потихоньку, а вечером в курилке говорю - как дочь-то не огорчает? Сегодня жениха приведёт - отвечает - знакомиться будем, вроде нормальный пацан. Ну и хорошо, говорю, лишь бы не голубой )) Сплюнь, говорит
Сплюнули

12

Внезапно меня охватила необычайная легкость. Тело стало словно пушинка,
и я плавно переплывал от одной стенки к другой, слегка отталкиваясь.
Ничто не стесняло движений. И только в голове вертелась назойливая
мысль: "Почему в нашей стране не могут сделать нормальных канатов для
лифтов?"
"ВокругСмеха.ру" - http://vokrugsmeha.ru

Партнеры

Реклама