Шутки про однажды - Свежие анекдоты |
Однажды Конфуций подглядывал из кустов за обнаженными купальщицами. За этим занятием его застали ученики: - Наставник, почему ты подглядываешь за купальщицами? - Я смотрю не на купальщиц, а на круги на воде от них. - Наставник! Мы пойдём купаться, а ты смотри на круги от нас. - От вас круги на воде мне не интересны.
|
Однажды Конфуций подглядывал из кустов за обнаженными купальщицами. За этим занятием его застали ученики:
- Наставник, почему ты подглядываешь за купальщицами?
- Я смотрю не на купальщиц, а на круги на воде от них.
- Наставник! Мы пойдём купаться, а ты смотри на круги от нас.
- От вас круги на воде мне не интересны.
|
|
Я бы не сказал, что автору "Мэри Поппинс" Памеле Трэверс не нравился самый известный в мире образ ее героини - из фильма Диснея.
"Не нравился" - не то слово. Она его ненавидела. Ненавидела тяжелой свинцовой нержавеющей ненавистью - так, как умеют ненавидеть только обманутые женщины.
И, справедливости ради, у нее были к этому основания.
Писатели привыкли к своей автономности. Любой писатель - сам себе фабрика, он производит свой продукт самостоятельно от начала и до конца, отвечает за все сам, и не зависит ни от кого, кроме собственного воображения.
Памела Трэверс, кроме того, была изрядно зациклена на своем главном (если честно - единственном) творении - Мэри Поппинс. Oна даже своей постоянной художнице, Мэри Шепард, каждый раз детально расписывала - как и что надо рисовать.
Больше всего она в этой жизни боялась, что однажды она не уследит и "ее прелесть" испортят.
Но в 1938 году, на пике популярности книги "Мэри Поппинс", в ее жизни появился мужчина мечты миллионов людей - миллионер, киномагнат и безумно талантливый режиссер Уолт Дисней. Улыбаясь своей неотразимой улыбкой, он рассказал, что дал обещание своей маленькой дочери Диане снять фильм по ее любимой сказке про волшебную няню.
- Нет, - сказала писательница, даже не дослушав. - Я не дам вам разрешения на съемки.
- Как нет? - опешил Дисней, купавшийся в народной любви и не привыкший к отказам. - Вы даже условия не выслушаете?
- Нет, - холодно подтвердила Памела Трэверс. - Вы всё испортите.
И завершила разговор.
Сказать, что Дисней был потрясен - это ничего не сказать. Но вот к чему он точно не привык - так это проигрывать. И киномагнат начал планомерную осаду писательницы.
Дисней безбожно льстил Трэверс, обещал отчисления, от которых ему заранее становилось дурно, взывал к разуму и жалости... Я не знаю, причитал ли он: "Токмо волею пославшей мя дщери!" - но мог.
Потому что осада затянулась не на годы даже - на десятилетия.
Прошли тридцатые, началась Вторая мировая война, во время которой большинство проектов Диснея были заморожены. Но как только война закончилась, не привыкший проигрывать режиссер немедленно возобновил свои атаки на Трэверс. Нашла коса на камень - писательница стояла насмерть и не отступала ни на миллиметр. Дочь Диснея давно выросла, стала взрослой женщиной и плевать ей было на ту сказку, а эти двое все бодались и бодались.
Заканчивались пятидесятые. Сцепившиеся упрямцы были близки к пенсионному возрасту.
И тут Памела Трэверс сдалась.
В конце пятидесятых ее материальное положение очень сильно пошатнулось. Громкая популярность Мэри Поппинс практически сошла на нет, старые книги почти забылись, а новые - не продавались. Проблемы с деньгами дошли до того, что она могла потерять дом, в котором жила.
- Хорошо, - ледяным тоном сказала она в 1960 году. - Снимайте. Но у меня будет несколько условий...
Дисней, который давно потерял надежду и держался на одном упрямстве, вздрогнул от неожиданности.
Памела Трэверс выторговала себе царские условия. Гонорар в 100 тысяч долларов (тех еще, СТАРЫХ долларов 1960 года) Дисней платил сразу, а после выхода фильма должен был отчислять создательнице сказки еще 5% от прибыли. При этом Трэверс получала должность советника сценариста и, по сути, право согласовывать сценарий. И, главное - в фильме не должно быть никаких диснеевских мультиков!
При этом в контракте ни одним словом не упоминалась Мэри Шепард - создательница визуального образа Мэри Поппинс, которого Дисней обещал придерживаться. Для уже немолодой художницы это стало настоящим ударом.
Она искренне считала себя как минимум соавтором визуального образа Мэри Поппинс, Памелу Трэверс - своей давней подругой, ну и вообще привыкла к совсем другим отношениям между автором и иллюстратором.
А оказалось, что она - никто.
И это при том, что курносая Мэри в фильме была практически полной копией ее иллюстраций.
Отношения старых подруг были испорчены навсегда, а на Диснея Мэри Шепард подала в суд, хотя юристы оценивали перспективы скептически.
Но знаете что? Ее спасли ступни няни-волшебницы. На свою беду Дисней активно использовал и в фильме, и в рекламе фильма необычную постановку ног Мэри Поппинс. На музыкальных занятиях в моем детском саду она называлась "пятки вместе, носки врозь". Под прямым углом.
Адвокаты Мэри Шепард предъявили десятки иллюстраций, доказывающих, что эту особенность чудесной няни кинематографисты заимствовали у художницы.
Дисней суд проиграл, но в итоги заплатил какие-то крохи. Как писала биограф Мэри Шепард, профессор Маргарет Бэгули, "она получила за это всего около тысячи фунтов, что-то очень незначительное". "Я также нашла целую папку с перепиской, в которой Шепард рассказывает о том, как вынуждена была продавать оригиналы иллюстраций к "Мэри Поппинс" на Sotheby's, потому что ее дом нуждался в ремонте… это было просто ужасно. Шепард умерла в сентябре 2000 года, так и не получив признания за свою роль в воплощении такого знакового литературного и кинематографического персонажа".
Но это все было потом, вернемся пока к съемкам фильма.
Дисней снимал фильм, а Трэверс приехала в Штаты с инспекцией. В итоге ей не понравилось ничего. Ни-че-го!
Ни песни. Ни танцы. Ни дурацкие ситуации, в которые периодически попадает Мэри.
Дом считающих в книге копейки Бэнксов в фильме был слишком богатым. Миссис Бэнкс с какого-то рожна сделали суфражисткой, борющейся за права женщин. И, самое главное - откуда опять взялась эта сраная мультипликация в фильме???
Одной из считанных вещей, получивших одобрение писательницы, стала исполнительница главной роли. Памела Трэверс долго и пристально смотрела на кинодебютантку и звезду Бродвея Джули Эндрюс, потом, наконец, милостиво кивнула стоявшему рядом Диснею: "Ладно, в этом ты действительно шаришь".
Но больше ей не понравилось ничего! В результате долгих скандалов Дисней частично согласился с требованиями "советника сценариста", пообещал убрать всю анимацию, выкинуть намеки на романтическую линию между Мэри и Бертом и скорректировать образы героев. В частности, сделать няню более жесткой и суровой - как в книге.
Но после того, как удовлетворенная Памела Трэверс вернулась в Великобританию, Уолт Дисней забил на все свои обещания и сделал фильм ровно таким, каким он хотел его сделать.
Про это знаменитое противостояние режиссера и писательницы в Америке даже сняли фильм "Спасти мистера Бэнкса". Если вы его не видели - посмотрите, он неплохой. Правда, как почти всякая голливудская продукция - это сказка. В жизни все было гораздо жестче.
Памелу Трэверс даже не пригласили на премьеру. Она приехала за свой счет и с трудом добилась места в зале.
В фильме главная героиня плачет во время просмотра, внутренне прозревая и понимая, как же она была не права и какой прекрасный фильм сделали по ее книге.
В реальности писательница в зале тоже плакала, но это были страшные слезы бессилия жестоко обманутой женщины.
Дальнейшее... Дальнейшее описывает в своих воспоминаниях Ричард Шерман, автор песен к фильму:
"После премьеры она выследила Диснея на стоянке. Так! — громко произнесла она. — Первое, что нужно убрать — анимацию.
Дисней холодно посмотрел на неё и сказал: "Памела, этот корабль уже отплыл".
И прошёл мимо в сторону поклонников, оставив позади стареющую женщину в атласном платье и вечерних перчатках, которая приехала за 5 тысяч миль на мероприятие, которого так не хотела".
Фильм стал бомбой и классикой мирового кино.
При себестоимости в 6 миллионов долларов он собрал 103 миллиона. "Мэри Поппинс" получила 13 номинаций на "Оскар", 5 из них обернулись золотыми статуэтками.
Популярность Мэри Поппинс в мире взлетела на недосягаемую ранее высоту.
Причитающиеся 5% от сборов вылились для Памелы Трэверс в сумасшедшие деньги, но ощущение того, что ее вываляли в грязи, никуда не делось.
Уолта Диснея она так никогда и не простила, и всю оставшуюся жизнь крайне жестко пресекала даже намеки на возможное продолжение сотрудничества.
Великий режиссер и невероятно успешный бизнесмен навсегда потерял возможность продолжить свою самую многообещающую франшизу в художественном кино. Продолжение истории его компания сняла только через полвека после его смерти, в 2018 году, когда наследники умершей Памелы вопреки ее воле продали права.
В общем, эта история не принесла счастья никому - у всех прибавилось денег, но все были злы и обижены.
Единственным неоспоримым результатом этой череды искушений, ссор, предательств и обид, стал сам фильм "Мэри Поппинс".
В.Нестеров
|
|
В сообществе "История - тайны и загадки" (https://vk.com/club42847510) прочитал байку от Михаила Задорнова. Забавно, и по формату подходит для Историй на сайте Анекдоты из России.
Сама история.
Однажды я ехал с БАМа семь дней, с агитбригадой. Была жара. Чего хочется в поезде, когда очень душно и жарко? Правильно. Водки. Я выхожу на одной из станций и говорю проводнице: – Я за водкой сбегаю. Она злая такая: – Поезд стоит четыре минуты. – Я тебе две бутылки дам. Только наша могла ответить: – Беги, буду держать поезд. Какой там конь на скаку – поезд! Наша баба, она вообще стоп-краном работать может. Я принёс довольно много водки, целую кошёлку. Ей дал две бутылки, три попросил отнеси машинистам. Всё равно поезд по рельсам едет, никуда не свернёт. И только от наших машинистов, вернувшись, она могла передать ответ: – Просили передать – остановят в любом месте.
К посту выложены многочисленные комментарии, которые тоже интересны и дополняют сказанное автором.
Вот некоторые.
За водкой святое дело. Работая в нефтянке, плюхнулись пьяные возле магазина на вертушке, загрузили пару ящиков и кривенько полетели обратно. Или было в ожидании стояли. На ПА мачту ложим и за водкой в город по тайге ездили. На такси поезда догоняли. Много чего было. Все дружнее были, душевнее, заботились друг о друге. Были времена
Думаю байка, но... Вот вам две личные истории мая-1985.
На перегоне Бырма Сухобизярка Кукуштанской узкоколейки машинисты тепловоза остановили состав пассажирский и отправились в ближайшую деревню за брагой. С ведром!!!
На станции Россоха жд ветки Вижай Средняя Усьва машинисты тепловоза после переговоров и н-минутного обдумывания (и обсуждения не на наших глазах) отцепили состав с лесом и повезли нас на тепловозе за 28 км в Среднюю Усьву. Цена вопроса 2 бутылки водки! И бонус 5р с подобранных по пути еще одних туристов-водников.
Это про нашу прошлую жизнь, когда все было для человека. Когда квартиры бесплатно давали, и когда могли остановить поезд, чтобы купить водки.
|
|
• Писатель Марк Твен притворялся по утрам мертвым, чтобы не идти в школу. За плохое поведение его сажали на женскую сторону класса, но он не считал это наказанием.
• Принимая поэта Максимилиана Волошина в гимназию, директор предупредил его мать, что идиотов исправить невозможно.
• Когда художник Сальвадор Дали понимал, что его могут вызвать к доске, он прятался под лавку и закрывал лицо руками. Тогда учителя разрешали ему выйти из класса и погулять в саду, чтобы успокоиться.
• Художник Пабло Пикассо так ненавидел школу, что няне приходилось буквально вносить его на занятия. Спустя какое-то время ему удалось убедить своих родителей в том, что духота в классе пагубно отражается на его здоровье, и его перевели в частный колледж.
• Однажды учитель словесности в гимназии Корнея Чуковского рассказывал об устаревших словах и предрекал слову «отнюдь» скорую смерть. Чуковскому стало жалко слово, и он подговорил своих одноклассников вместо «нет» использовать «отнюдь». Администрация гимназии посчитала это нарушением дисциплины и оставила Чуковского без обеда.
• В коллеже, в котором учился Оноре де Бальзак, провинившихся учеников запирали в чулан. Бальзак стал рекордсменом этого наказания — однажды он просидел в чулане целую неделю. Из коллежа его в результате исключили с формулировкой: «Обладает всеми качествами, кроме тех, которые нам подходят».
|
|
Генератор смысла
У деда была особая привычка смеяться глазами. Не громко, не издевательски — просто уголки глаз едва заметно подрагивали, морщинки собирались лучиками, и ты сразу понимал: сейчас прилетит фраза, от которой сначала опешишь, а потом будешь неделю переваривать. Михаил Семёнович — потомственный электрик. В нашем городке не было подстанции, которую бы он не знал наизусть. Даже когда в девяностые его отправили на пенсию, соседи всё равно звонили ему при малейших проблемах с проводкой.
— Семёныч, опять пробки выбивает! — Семёныч, люстра мигает, как в дискотеке!
И дед шёл, брал свой потрёпанный чемоданчик с инструментами и чинил. Иногда брал меня с собой, и я подавал ему отвёртки, зажимы, изоленту.
— Учись, Андрюха, — говорил он, — электричество — штука честная. Если есть источник и цепь целая — всё работает. Нет одного — хоть золотыми проводами обвешайся, лампочка не загорится.
Однажды летом, когда мне было лет пятнадцать, мы сидели на веранде. Я листал какой-то умный журнал, а дед возился со старым приёмником. Внезапно он отложил отвёртку и сказал:
— Знаешь, я всю жизнь был дурак. Только сейчас понимаю.
Я аж поперхнулся компотом:
— Ты? Дурак? Да тебя весь город самым умным считает!
— В том-то и дело, — он хмыкнул. — Помнишь, я рассказывал, как в семидесятых на курсах повышения квалификации нам лектор по марксизму заливал?
Я кивнул. Эту историю дед рассказывал не раз. Как важный лектор в костюме вещал: "Товарищи инженеры! Наш предмет — основополагающий. Без него все ваши технические знания не имеют смысла". А дед тогда встал и спросил: "А если у нас все остальные знания имеют практический смысл, а ваш предмет — нет, турбины от этого крутиться перестанут?"
— Так вот, — продолжил дед, крутя в руках радиолампу, — я тогда думал, что умнее всех. Смеялся над ними. А сейчас понимаю: они хотя бы верили во что-то. В светлое будущее, в коммунизм, в прогресс человечества. У них был генератор, понимаешь? А я был как электрик, который гордится идеальной проводкой в доме без электростанции.
Я не очень понял тогда, к чему он клонит. Дед увидел моё недоумение и продолжил:
— Понимаешь, внучок, жизнь — она как электрическая цепь. Логика, планы, расчёты — это провода. Хорошие, правильные провода. Но провода сами по себе — просто металл. Им нужен источник тока. Генератор. А генератор — это вера во что-то, что дает всему смысл. И главное — понимание, во что и зачем ты веришь. Иначе в голове — сплошное короткое замыкание.
На следующий день мы поехали на рыбалку. На берегу встретили соседа дяди Колю — профессора из областного центра. Он был в городе проездом, навещал родственников. Дядя Коля, узнав деда, обрадовался и пригласил нас к своему костру на уху.
За едой разговорились. Профессор долго и витиевато рассуждал о современных концепциях мироздания, о том, что мораль — это социальный конструкт, любовь — химическая реакция, а совесть — продукт воспитания. Говорил он красиво, со знанием дела.
— Вы понимаете, — вещал профессор, вытирая очки платочком, — современный человек должен опираться только на доказанные факты и логические построения. Всё остальное — предрассудки.
Я смотрел на деда. Он молча ел уху, но я заметил, как уголки его глаз начали подрагивать. Когда профессор закончил свою тираду, дед отложил ложку и спросил:
— А зачем?
— Что "зачем"? — не понял профессор.
— Зачем современный человек должен опираться только на доказанные факты?
— Чтобы не жить в иллюзиях, конечно! — удивился профессор.
— А зачем не жить в иллюзиях?
— Чтобы... чтобы видеть мир таким, какой он есть!
— А зачем его видеть таким, какой он есть?
После пятого "зачем" профессор замолчал, потом нервно рассмеялся:
— Вы что, в философские игры играете?
— Нет, — спокойно ответил дед. — Просто проверяю, куда ведут ваши провода. Похоже, в никуда.
По дороге домой я спросил деда:
— А твои провода куда ведут?
— Я электрик, Андрюша, — усмехнулся он. — Я точно знаю, что провода сами никуда не ведут. Важно, к какому генератору они подключены.
Прошло пятнадцать лет. Дед давно умер. Я стал инженером, как и мечтал, только не электриком, а программистом. Вчера на корпоративе наш начальник, разгорячённый успехом нового проекта и коньяком, рассуждал о том, что мы все работаем ради самореализации и хороших денег.
— Мы — лучшие! — повторял он. — Мы починили то, что никто не мог починить!
Я вспомнил деда. И вдруг почувствовал, как уголки моих глаз начинают подрагивать.
Наш начальник и правда починил проводку. Наладил все связи, выстроил идеальные логические цепочки бизнес-процессов. Но он так и не задался вопросом: а для чего всё это? Куда ведут эти безупречные провода?
Я поднял бокал и тихо сказал:
— За генераторы энергии.
— За что? — не понял начальник.
— За то, что даёт смысл всей нашей "проводке", — улыбнулся я. — Дед бы понял.
Никто не понял моего тоста. Но это не страшно. Важно, что я наконец-то понял деда. И когда мой пятилетний сын Мишка спрашивает меня: "А почему солнце светит?", а потом: "А почему атомы так устроены?", а потом: "А почему вообще всё есть, а не нет?" — я не отмахиваюсь от этих детских "почему". Я знаю, что он ищет генератор. И надеюсь, что найдёт.
А деда я вспоминаю часто. И иногда мне кажется, что его глаза смеются где-то совсем рядом.
|
|
У известных людей репортёры часто берут интервью. Часто их подготовка оставляет желать лучшего. Однажды к Константину Райкину пришла молодая журналистка из светского журнала – спустя несколько секунд выяснилось, что она, как говорится, не в материале. От слова совсем. В худруке «Сатирикона» взыграла педагогическая жилка – он предложил журналистке хорошенько подготовиться к интервью, почитать прессу, посмотреть спектакли театра.
Журналистка позвонила через месяц и доложила о завершении ликбеза. Педагогический талант Кости торжествовал. Была назначена новая встреча. Чай, диктофон на столе.
– Ну, – сказала журналистка, – первый вопрос, Константин... Простите, как вас по отчеству?
|
|
Наша офисная кухонька в обед — это портал в другую реальность. Запах гречки и растворимого кофе смешивается с гулом чужих разговоров, и можно на полчаса забыть про дедлайны. В этот раз кто-то завёл шарманку про психологию.
— Да это просто бизнес на несчастных! — безапелляционно заявила Светка из бухгалтерии, энергично размешивая сахар. — Надели на себя розовые очки и думают, что мир изменился. А на деле — самообман!
Кто-то согласно кивнул, кто-то начал вяло спорить. И только наш сисадмин Санька, обычно молчаливый, вдруг усмехнулся в усы, глядя в свою кружку с чаем. Улыбка у него была тихая, хитрая.
— Моя Лена тоже так говорила, — сказал он, и все притихли. Санька редко рассказывал о личном. — Говорила, пока ей однажды не приснилось, что я ей изменил.
Он сделал глоток.
— Просыпаюсь среди ночи оттого, что меня трясут за плечо. Открываю глаза — сидит моя Лена, смотрит на меня так, будто я враг народа. Глаза — два уголька. И шипит: «Как ты мог?!». А я спросонья и слов-то подобрать не могу, только и мямлю: «Лена, ты чего? Я же спал…»
И тут, говорит, она замерла. Смотрит на меня, сонного, растрёпанного, на одеяло, на ночник… и до неё доходит. Что измены не было. А боль — есть. Самая настоящая, острая, которая когтями изнутри дерёт. Только пришла она не из моего предательства, а из её собственного страха.
Пару дней ходила чернее тучи. Молчала. А потом вечером села рядом, вздохнула и говорит: «Ладно. Запиши меня к этому твоему… мозгоправу. Но чисто ради эксперимента. Хочу посмотреть, как они людям мозги пудрят».
Санька снова улыбнулся.
— Ну, пудрили ей мозги где-то с месяц. Я сначала и не замечал ничего. А потом как-то смотрю: она посуду моет и мурлычет что-то себе под нос. Или вдруг вечером скажет: «А давай просто поговорим?». И мы говорили. Не про проблемы, а так, ни о чём. Как в самом начале. А потом она сама мне сказала: «Помнишь, я про розовые очки кричала? Дура была. Их не снимать надо. Их надо просто научиться вовремя протирать. От пыли, от чужих мнений, от собственных страхов».
Он допил чай и поставил кружку.
— Теперь вот живём. Вроде тише, а на самом деле — теплее. Я иногда подкалываю: «Смотри, — говорю, — тряпочку свою не потеряй».
Мы все засмеялись. А потом в нашей кухоньке стало очень тихо. Только Светка задумчиво стучала ложечкой по краю пустой чашки. И каждый, кажется, на секунду замолчал, пытаясь вспомнить, где лежит его собственная тряпочка. И как давно он вообще протирал свои очки.
|
|
Девочки, когда их бросают мальчики, часто думают: - Вот стану я знаменитой, он меня увидит однажды по телевизору, вспомнит, и будет плакать горько, что такое счастье упустил! Если же такое вдруг происходит, мальчик оборачивается от телика к другу, сидящему рядом с пивом, и говорит: - Видишь ту тёлку? Я её трахал!
|
|
Кажется, мой парень девственник
Мне двадцать три. Ему двадцать шесть. Мы вместе полгода, и это самые идеальные, самые солнечные полгода в моей жизни. Нет, правда. Я не вру. Мы обожаем одни и те же дурацкие сериалы, можем часами ржать над глупыми мемами, и он запоминает, что я люблю двойной капучино без сахара, но с корицей. Я его люблю. Это то самое редкое и стойкое чувство, ради которого не жалко ни утренних объятий, ни совместных походов в «Ашан» за туалетной бумагой.
Но есть одно «но». Одно маленькое, но оглушительно значимое «но», которое висит между нами в спальне, как призрак несостоявшегося секса. Проблема в том, что нашего секса, по сути, и нет.
Наш предварительный забег – это нечто божественное. Он целуется так, будто от этого зависит мировая экономика. Его руки знают, куда прикоснуться, чтобы у меня подкашивались ноги и перехватывало дыхание. Я млею, таю, готова на всё. Мысленно я уже представляю, как мы отплясываем на кровати самый отвязный танец двух тел, какой только можно вообразить.
И вот наступает кульминационный момент. Финальный аккорд. Забег на самую приятную дистанцию.
И он… финиширует. На старте.
Представьте: вы годами мечтали пробежать марафон. Тренируетесь, готовитесь, выходите на дистанцию под аплодисменты, делаете первый шаг… и тут же вас накрывает финишная лента, и судья вручает вам медаль. Вы стоите в недоумении: «Эй, а где же, собственно, сам забег?»
Это он. Мой личный спринтер-рекордсмен.
Процесс обычно выглядит так. Несколько минут блаженства, страстные поцелуи, он пытается осуществить главное проникновение… и тут же раздаётся сдавленный стон, и всё. Всё заканчивается. Мой внутренний диалог в этот момент: «Привет? Мы только начали? Это была разминка? Или уже всё?» Иногда ему хватает сил только на саму попытку входа. Один раз, не совру, он кончил, когда его член только прикоснулся ко мне. Это был не секс, это было какое-то самурайское искусство – победить врага, не обнажив меча. Высший пилотаж.
Оральные ласки – отдельная история. Это не ласки, это ультра-спринт. Три минуты. Ровно. Я начинаю погружаться в ощущения, как вдруг понимаю, что действие закончено. Я лежу с закрытыми глазами, пытаюсь поймать волну, а её уже нет. Создаётся стойкое впечатление, что у него в голове срабатывает таймер, как у индукционной плиты: «Пип-пип! Время вышло! Клиент доволен!».
Самое ироничное во всей этой ситуации – его абсолютная, непоколебимая уверенность. Однажды, видя моё недоумённое лицо, он похлопал меня по плечу и сказал: «Всё в порядке, я не девственник. Я знаю, что куда». Дорогой, я верю, что ты знаешь, что куда. Вот только «куда» у тебя получается добраться с космической скоростью, на которой даже свет позавидует.
Что я делаю? Лежу и строю из себя довольную рыбу. Потому что я его люблю. Потому что после этого он нежно обнимает меня и засыпает с блаженной улыбкой на лице, абсолютно уверенный, что только что устроил мне ночь безумной страсти. А я лежу, смотрю в потолок и чувствую себя самой большой лицемеркой на планете. Моё тело вопит от неудовлетворённости, но мое сердце шепчет: «Потерпи, он же такой милый».
Мысли начинают метаться по замкнутому кругу. Может, это я? Может, со мной что-то не так? Может, я слишком давящая? Или, чёрт возьми, может, у него какая-то медицинская проблема, о которой он молчит? Но как спросить? «Милый, а не хочешь сходить к врачу и проверить, почему твой паровоз приходит на станцию раньше расписания?» Звучит как начало ссоры.
Так и живём. Днём – идеальная пара, вечерами – дурацкие сериалы и смех, ночами – минутные трагедии под одеялом. Я не хочу прекращать отношения. Я хочу его. Всего. И его улыбку, и его смех, и его умение готовить омлет. Но я также хочу и нормального, полноценного секса. Не хочу всю жизнь довольствоваться ролью статиста на его личном скоростном забеге.
Что делать? Не знаю. Пока что я просто коплю иронию и пишу этот мысленный рассказ, чтобы не сойти с ума. А потом поворачиваюсь к нему, он во сне обнимает меня крепче, и я понимаю, что готова терпеть ещё немного. Но где-то в глубине души зреет чёрный, некрасивый вопрос: надолго ли меня хватит? Ведь даже самая большая любовь может не выдержать испытания вечным сексуальным финишем на старте.
Взято отсюда: https://alexeyzaznaykin.ru
|
|
Про Веру Слоним всему эмигрантскому Берлину было известно: эта девушка может все. Лихо водить автомобиль, печатать на машинке со скоростью пули, метко стрелять, решать интегралы, разбираться в боксе, вести сложное делопроизводство. Она могла выбирать себе любую судьбу, и выбрала - стала лучшей писательской женой XX века, музой, вдохновительницей лучших книг Владимира Набокова. Это Вера сделала избалованного Сирина великим писателем Набоковым, и это она вписала его имя во всем мировые литературные энциклопедии.
Вера Слоним одилась в Санкт-Петербурге, в семье адвоката Гамшея Лейзеровича (Евсея Лазаревича) Слонима и Славы Борисовны Слоним (урождённой Фейгиной). Обучалась в гимназии княгини Оболенской. Она отлично знала английский, французский и немецкий, мечтала изучать математику и физику. Писала стихи, много-много читала... После революции ее семья эмигрировала в Берлин. Уезжали в суматохе, через Ялту: лишь бы "успеть на белый пароход". В Берлине Евсей Слоним начал издательский бизнес, Вера ему помогала, и сама понемногу занималась переводами и литературой...
Есть две версии знакомства Веры Слоним и Владимира Набокова, но по обеим выходит, что это она выбрала его. Набоков опешил от этого знакомства. Никто и никогда так его не понимал. Вера приняла его целиком, со всеми его чудачествами и капризами. Владимир Набоков вырос в доме с 50 слугами. Сын известного политика и выдающегося человека, он рос убежденным в своей исключительности. Глупым играм со сверстниками предпочитал чтение, шахматы и ловлю бабочек. К 17 годам он получил в наследство от дяди миллионное состояние и огромное имение. В революции семья потеряла все. "Набоковский мальчик" стал нищим, но, из последних сил, надменным литератором, писавшим под псевдонимом Сирин. И эту свою нищую творческую свободу он ценил превыше всего.
Все набоковеды отмечают, что после женитьбы писатель внезапно сильно прибавил в мастерстве.
Есть даже версии, что "все романы за Сирина писала Вера Евсеевна". Это было не так, но, как говорил племянник Набокова, именно Вера приучила писателя к регулярному труду. Она свято верила в гениальность мужа и создавала условия, в которых просто невозможно было не писать. Каждое утро она подавала ему завтрак: сок, яйцо, какао, красное вино - и уходила на работу. Набоков писал, иногда по 20 страниц в день, иногда по 7 строчек. В первые же годы их совместной жизни Набоков написал "Машеньку", потом "Дар", "Защиту Лужина", "Камеру обскура"… Вера была его первым читателем, критиком и советчиком. Секретарем, литературным агентом, музой, переводчиком. Ловила с ним бабочек. Была ходячей энциклопедией - ее феноменальная память хранила кучу цитат, дат и подробностей. Набоков ненавидел и не умел разговаривать по телефону, поэтому все телефонные переговоры вела Вера, а писатель стоял рядом.
Когда в 1934 году у Набоковых родился сын, все удивились: казалось, этим двоим больше никто не нужен. А много позже, когда они переедут в Америку, она будет единственной домохозяйкой в Итаке, получившей в 1953 году разрешение на оружие. Браунинг Вера будет носить в дамской сумочке - так она станет еще и телохранителем своего мужа...
В 30-е годы в мире свирепствовал экономический кризис, жить было трудно, а когда в Германии к власти пришли нацисты, стало еще и опасно. У писателя в гардеробе остались последние незаношенные брюки, когда друзья организовали ему литературное турне по европейским столицам. Вся русская эмиграция сосредоточилась в Париже. Все читатели Набокова были там, и писатель отправился в Париж. Через месяц Вера получила пухлый конверт - четыре листа с описанием романа Набокова с русской эмигранткой Ириной Гуаданини. Поэтессой, которая зарабатывала стрижкой пуделей. Ирина была абсолютной противоположностью Вере: беспомощной, нервной, неуверенной, взбалмошной. Вера с сыном наконец-то смогла уехать из Берлина, и через какое-то время скитаний и неустроенности семья встретилась в Каннах.
Несколько месяцев писатель набирался решимости: уйти от Веры было нелегко... Когда Ирина приехала к нему, Набоков отстранился от нее: ну да, люблю, но с женой нас связывает целая жизнь, тебе лучше уехать.
В мае 1940 года Набоковы покинули Францию и отправились в США на пароходе «Champlain» при содействии Общества помощи еврейским иммигрантам HIAS. Жили в Вермонте и Нью-Йорке. В Америке Набоков стал профессором - сначала преподает в колледжах, потом в Стэндфордском университете, затем в Гарварде.
Правда, лекции за него писала Вера, а иногда и читала, если писатель капризничал или болел. Студенты ее почитали и боялись.
В Америке Набоков написал свою "Лолиту". Он три раза пытался сжечь рукопись, и каждый раз Вера успевала ему помешать.
Однажды соседи расслышали, как миссис Набоков отгоняла мужа от бочки для сжигания мусора: "А ну пошел вон отсюда!". Ни одно американское издательство не приняло "эту мерзость". Англичане посвятили этому вопросу заседание парламента. Роман решились выпустить только во Франции, а через год он занял первую строчку в списке мировых бестселлеров. Набоков наконец-то получил ту славу, которую, по мнению Веры, всегда заслуживал...
Писатель умирал очень тяжело. В последние годы они вообще не расставались, и его душа не хотела уходить туда, где не будет Веры. Он говорил: "Я бы не возражал полежать в больнице, если бы ты была рядом, положил бы тебя в нагрудный карман и держал при себе"...
Вера пережила мужа на 13 лет. Пока могла держать в руках книгу, переводила его романы. Как всегда, держала спину прямой, не позволяла себе раскисать. Но однажды вдруг сказала сыну: "вот бы нанять самолет и разбиться". Она умерла в 89 лет. Ее прах смешали с прахом мужа. Невозможно было представить, чтобы они были отдельно...
|
|
Толик после свадьбы терпел очень долго, что подруга его жены приходит к ним, как к себе домой. Но однажды ему всё это надоело, и он решил с Оксаной поговорить серьезно.
Дождавшись, когда подруга жены, наконец-то, ушла, муж подсел к Оксане на диван, и твёрдо спросил:
- И сколько ещё это будет продолжаться?
- Что? - не поняла жена.
- Когда твоя подруга, наконец-то, поймёт, что у тебя есть семья? Когда она оставит нас в покое?
- Толя, о чем ты говоришь? - испугалась Оксана. - Она же моя подруга детства. Мы с ней знакомы ещё со школы.
- Да хоть с яслей. Ты разве не понимаешь, что теперь ты - замужняя женщина.
- Ну и что?
- Когда она находится у нас, твой муж чувствует себя дома лишним.
- Почему?
- Потому что после работы я хочу расслабиться, переодеться в домашнее, а тут сидит она.
- Так кто тебе мешает? Расслабляйся, переодевайся.
- Она мне мешает! Ты понимаешь это? Твоя Ирка! И потом, когда я прихожу с работы, ты совершенно не обращаешь на меня никакого внимания. Ты постоянно болтаешь с ней.
- Но я же кормлю тебя ужином.
- Нет! Ты торопливо наваливаешь мне еду в тарелку, и убегаешь к ней в комнату. Вы сидите там, и шушукаетесь, как будто у вас какие-то тайны, о которых я не должен знать. Может, вы обсуждаете свои похождения с любовниками?
- Толя, ты что, с ума сошёл? - Оксана сделала возмущенные глаза. - Если ты так хочешь, мы будем болтать о своих делах прямо на кухне, рядом с тобой. А ты будешь есть. Хочешь?
- Нет!
- Тогда я не понимаю, что ты хочешь?
- Я хочу, чтобы твоя подруга появлялась у нас не чаще одного раза в месяц! – стальным тоном произнёс муж. - Понятно?
- Но это невозможно! - упиралась изо всех сил супруга.
- Почему - невозможно?
- Потому что я не могу бросить мою единственную подругу одну. Ведь я вышла замуж, а она - нет. Это нечестно! И поэтому, пока она не найдёт себе свою половину, она будет приходить ко мне, когда захочет. Так будет с моей стороны порядочно.
- И у меня, значит, будет, как бы, две жены? - усмехнулся невесело муж.
Жена сначала вытаращила на мужа удивлённые глаза, потом угрожающе произнесла:
- Толя, не шути так. Не надо.
- А разве я шучу? Я же вижу твою подругу у себя дома каждый Божий день!
- Не каждый день, а через день, - полезла в спор Оксана.
- У тебя, что, плохо с памятью? Сегодня она была у нас, вчера была, позавчера, тоже, была. Ты не боишься, что я к ней привыкну?
- В смысле?
- В прямом. - Толик пожал плечами. – Начну воспринимать её не как твою подругу, а как свою. Это же происходит незаметно. Сначала я к ней привыкну, потом у меня появится к ней интерес.
- Какой еще интерес? - насторожилась Оксана.
- Плотский, вот какой. Который, кстати, чаще всего зависит не от мужчины, а от поведения женщины. Ты заметила, как она смотрит на меня?
- А как она смотрит?
- Неоднозначно. Вот и я, ещё немного, начну тоже на неё смотреть неоднозначно. А потом, думать о ней по ночам.
- Толя, хватить говорить гадости! - почти закричала жена. - Ты специально это делаешь, да? Имей в виду, я на твои провокации не куплюсь.
- Почему, гадости?.. – вдруг, задумчиво пробормотал муж. Потом помолчал немного, и выдал: - А в принципе, ты права. Раз она твоя любимая подруга... К тому же – без мужа… Пусть приходит... Это даже интересно... Две женщины одного мужчины...
Он опять пожал плечами, криво усмехнулся, и включил телевизор.
Жена тоже усмехнулась, но как-то нервно, встала с дивана, и с обиженным лицом ушла на кухню.
На следующий день Толик, перед приходом домой с работы, сначала позвонил жене.
- Ну, что, твоя подруга опять у нас?
- Толик, умоляю, не начинай вчерашний разговор. Конечно, Ира у нас, - прошептала в трубку жена, и отключилась.
- Ну, ладно... - пробормотал муж. – Вы сами этого хотели.
Толик появился в квартире с двумя букетами и огромным тортом в руках.
- Девочки, это вам! - воскликнул он с порога, картинно вручая цветы жене и подруге, и ставя торт на стол.
- Сегодня, что, какой-то праздник? – немедленно остолбенели женщины.
- Как это – какой-то? Сегодня - праздник воссоединения! - воскликнул Толик. - Так, где моя парадная домашняя пижама?
Он, прямо при гостье, начал не спеша переодеваться, раздевшись при этом до трусов.
- Толик, ты что творишь? - воскликнула Оксана, вытаращив на него возмущённые глаза.
- А что я творю? - весело ответил муж. - Твоя, подруга, это и моя подруга. Нам с ней стесняться друг друга негоже. Да, Ира? – И Толик подмигнул подруге жены.
Оксана тут же схватила Иру за локоть, и потащила её в другую комнату. При этом подруга упиралась, и весело оглядывалась на Толика.
- Прикольно... - хихикнула она.
- Ага! Прикольно! - крикнул им вслед Толик. - Через пять минут я жду вас на кухне. У меня, есть к вам обалденное предложение.
- Какое ещё предложение?! – напряжённым голосом крикнула жена из другой комнаты.
- Сногсшибательное. Я предлагаю Ирке пожить у нас. Для начала - с месяц. Ну, честное слово, зачем ей каждый день уходить ночевать к своей мамочке, если, всё равно, остальное время она пасётся у нас.
- Ты вообще, что ли, с ума сошел?! - раздался злой голос жены.
- Оксана, не ругайся! После вчерашнего разговора я прозрел! Ты была права на всё сто процентов!
- Какого вчерашнего разговора? - захихикала в другой комнате Ирка.
- Не твоё дело! - огрызнулась на неё Оксана.
Дальше женщины перешли на шёпот, и Толик не мог слышать, о чём они ругаются. Он отправился на кухню, поставил на плиту греться чайник, отрезал себе огромный кусок торта, и стал его ложкой уплетать.
Скоро он услышал шаги.
- Наконец-то! - радостно воскликнул Толик. - Идите сюда скорее. Я уже вовсю отмечаю наш праздник воссоединения!
Но женщины, почему-то, прошли сразу в прихожую, затем хлопнула входная дверь, и через паузу на кухне появилась красная от злости Оксана.
- Ну, Толик... - зашипела она, готовая, кажется, взорваться. - Ну, я тебе этого... Ну, ты, вообще...
- А что такое? - сделал удивлённое лицо муж. - Ирка на моё предложение не согласилась, что ли? Мне показалось, что оно ей понравилось.
- Причём здесь Ирка?! – перешла на крик Оксана.- Ты что, забыл, что у тебя есть жена? И только она может жить рядом с тобой!
- Но после вчерашнего разговора я подумал...
- Заткнись! - Оксана гневно смотрела на Толика. - Запомни, Толя, не было вчера никакого разговора! Понятно тебе? Не было! А если он и был, то я - просто - шутила!
- Ах, это была такая шутка? - закатил удивлённые глаза Толик. - Тогда, выключай чайник, разливай по чашкам чай, и садись есть торт. Он, кстати, обалденный. Садись-садись. И мы будем праздновать с тобой наш праздник воссоединения!
Больше Толик Иру у себя дома не видел.
Автор: А.Анисимов
Из сети
|
|
В 1952 году в родильном отделении Нью-Йорка повисла тишина. Родился ребёнок - синий, неподвижный, беззвучный. На мгновение комнату охватило отчаяние. Врачи колебались, не зная, стоит ли продолжать попытки. Затем сквозь панику раздался ровный, спокойный голос:
«Давайте пометим ребёнка».
Это был голос доктора Вирджинии Апгар.
Эта простая фраза навсегда изменила медицину.
Вирджиния Апгар мечтала стать хирургом, но в 1940-х годах двери операционных редко были открыты для женщин. Ей сказали, что ни одна больница её не примет. Она не сдалась - она просто изменила свой путь. Она выбрала анестезиологию, и это решение в конечном итоге спасло миллионы жизней.
Работая в Колумбийско-Пресвитерианском родильном доме, Апгар беспомощно наблюдала, как новорождённые умирали в течение нескольких минут после рождения. Не было никаких критериев, никакой системы - только догадки. И вот однажды утром 1952 года она схватила ручку и лист бумаги и создала нечто революционное: простой пятибалльный тест, оценивающий частоту сердечных сокращений, дыхание, мышечный тонус, рефлексы и цвет кожи.
Она назвала его «шкалой Апгар».
Идея распространилась как лесной пожар. В течение десятилетия практически все больницы США использовали его. Уровень детской смертности резко упал. Впервые у врачей появился универсальный язык для оценки жизни, и бесчисленное множество младенцев, которые иначе считались бы потерянными, были спасены.
Но Вирджиния на этом не остановилась. Она получила диплом в области общественного здравоохранения, присоединилась к организации «Марш десятицентовиков» и стала мировым голосом матерей и новорожденных.
Когда её спросили, как ей удалось добиться успеха в мире, где доминируют мужчины, она улыбнулась и ответила:
«Женщины как чайные пакетики - они обнаруживают свою силу, только когда их опускают в кипяток».
Доктор Вирджиния Апгар скончалась в 1974 году.
Но её наследие живо. Каждые две секунды где-то в мире ребёнок делает свой первый вдох - и медсестра, врач, кто-то ещё молча произносит число.
Число в честь женщины, которая не сдалась - ни ради новорождённых, ни ради себя.
Из сети
|
|
— Мам, я его дождусь, — сказала Даша тихо, но упрямо. Двадцать лет — возраст, когда кажется, что любовь выдержит всё. Даже колючую проволоку.
Мать не спорила. Покрутила ложку в остывшем чае и улыбнулась устало, но по-доброму:
— Я понимаю. Когда любишь, кажется, будто можно починить всё одним теплом. Только проверь сначала, как оно вообще работает. Не сразу туда, где опасно. Начни там, где можно ошибиться — и тебе самой не станет хуже. На кошках, например.
Соседка, тётя Рита, уезжала в большой круиз. Дом рядом, пару улиц пройти — и всё. У неё осталась Химера — кошка с характером, как гроза: вроде красиво, а трогать опасно. Отдавать в приют жалко, вот и доверила Даше — с подробной инструкцией: «Свитер — потолще, очки — не снимай. Перчатки — всегда. Надежду — держи при себе.»
В первый день Химера шипела, как чайник, и срывала шторы. Даша приходила каждый вечер, ставила миску в одно и то же место, садилась на пол и тихо разговаривала. Пот стекал под свитер, очки запотевали. Недели через две кошка вроде успокоилась. Даша решила — можно попробовать погладить. Сняла перчатку, “на минутку, чтобы без барьеров”. Молния серого меха — и когти по запястью. Не страшно, но запомнилось. На следующий день она снова пришла — в перчатках, в том же свитере, без обиды в голосе. Через неделю Химера уже брала корм с ладони. К концу месяца легла рядом. Не на колени, но рядом. Уже победа.
Во дворе у Риты жил пёс по кличке Зверь — на привязи, гроза соседей. Даша не собиралась его перевоспитывать — просто хотелось понять, как работает спокойствие. Он настораживался, когда она проходила мимо. Однажды сказала ему:
— Ты хороший, просто пугаешь.
Первый раз он зарычал, второй — промолчал, третий — осторожно лизнул пальцы. Через пару месяцев дворник только выдохнул:
— Смотри, а ведь монстр тапочки подаёт.
Пока Химера переставала шипеть, а Зверь привыкал к голосу, письма от Артёма тоже менялись. Сначала — без брани. Потом — растерянные фразы про свет. А потом пришло короткое, измятое, с пятном кофе на углу:
«Малая, хватит. Я тут мягким становлюсь, пацаны уже базарят, смотрящий косится. Лежу, батарея гудит — будто ты рядом. Странно, да? Но не сюда ты светишь. Тут за свет бьют. Береги себя. Я свой срок отсижу, ты живи, как умеешь. Волк я. Не трогай.»
Даша сложила письмо и долго сидела у окна. Химера свернулась клубком и мурлыкала, будто моторчик. Зверь подошёл, ткнулся носом в ладонь — просто дышать рядом.
— Мам, — сказала она вечером, — добро, наверное, как ток. Если проводка целая — греет. А если коротнёт — обжигает.
— Вот и вся премудрость, — ответила мать. — Сердце пусть горит, но ум должен смотреть, куда ты этот свет направляешь. Тогда и людям, и тебе теплее.
Даша кивнула, помолчала и добавила:
— Мам… там ведь не просто стены, там люди такие. Замёрзли, привыкли к холоду, будто без него нельзя. Одной теплотой не пробьёшь. Надо искать, где хоть кто-то живой остался — с них и начинать.
Говорят, Химера до сих пор мурчит громче чайника, а Зверь теперь живёт без цепи — лает редко, но по делу. Про Артёма Даша говорит спокойно:
— Не каждый готов к теплу. Иногда лучше подождать, пока место для него появится.
Без морали. Просто намёк: пусть сердце ведёт, а ум не дремлет. Тогда добро не выгорает — только светлее становится.
|
|
Однажды я видел как мой друг перестал понимать русский. Ну то есть буквально.
Мы были в Красноярске. Конец декабря, минус 46, разноцветные дымы заводских труб красиво поднимаются вертикально вверх.
В отделе сбыта Красфармы женщина диктует адрес:
- ...дусикавальчук, д. 8...
- ??? Дусика? - Серёга перестал записывать и стоит не понимая.
- Да, дусикавальчук, дом восемь...
У Серёги парализовало высшую нервную деятельность в виде письма и восприятия устной речи, он шевелит губами, взгляд блуждает по лицам других людей в комнате, у всех вид нормальный, как будто ничего не происходит.
Добрая женщина начинает терять терпение:
- Ну я ж вам говорю, дусикавальчук!..
Друг беспомощно смотрит на меня, в глазах плещется бездонная паника.
С утра он встал, позавтракал, выпил чай, покурил, ехал на такси, весело общался с водителем, и потом ХУЯК! - и он утерял навыки русским языком. Скаааа, говорила же мама, не бухай, мозги отсохнут! Это наверное ОНО - проступила мысль на серёгином лице. Всё, писдес, допился! Как же дальше, что же... я же...
Я прихожу на помощь
- Серёга, Дуси! Ковальчук!
- Вальчук?
- Ладно, я сам запишу!..
С тех пор Серёга в Сибирь ни ногой!
|
|
Настя - морской офицер израильской армии. Однажды ночью я спросил у Насти: Корабль переходит из реки в море. Меняется ли при этом его осадка? - Меняется, - говорит Настя и включает ночник в форме якоря. - У меня есть три версии ответа: научная, командирская и мамина. - Давай все. - Научная: вода в море солёнее, плотнее, Архимед доволен - осадка меньше. - Командирская: « Меняется. Записать в вахтенный журнал. Кто спорит - тот учебный буй». - Мамина: « Меняется-меняется Надень шарф». - А от температуры? - не унимаюсь. Настя молча уходит на камбуз, возвращается с тазиком, солью, термометром и огурцом. - Демонстрация, - говорит. - Израильский флот бюджет бережёт. Налила тёплой воды - огурец тонет. Сыпанула соли - огурец всплыл. Добавила лёд - огурец аж выпёрло. - Видишь? В холодной и солёной - всплывает. В тёплой и пресной - садится глубже. Даже огурец понимает, а ты - кандидат в курсанты диванных войск. - А если корабль из Киннерета в Средиземку? - Тогда два сантиметра вверх, - строго отвечает. - И ещё три, если капитан перестанет есть ночью борщ. Я тянусь записывать, а Настя отбирает блокнот: - Запоминай формулу: осадка 1/плотность. Всё. Сон - по уставу! - А если в шторм? - В шторм меняется уже твоя осадка. С дивана - за швабру, у нас тут эксперимент пролился. Через десять минут на полу - лужа, в тазике - довольный огурец, в голове - Архимед. Настя ставит галочку в « вахтенном»: - Итог: при переходе из реки в море осадка уменьшается. Эксперимент успешен, кроме одного нюанса. - Какого? - Осадка уменьшилась, а осадочек остался. У кого-то за вопросы в 03:14.
|
|
Ноктюрн осенних листьев мне шепчет о любви...
Я однажды вырвался из чертогов общаги, купил в Кузьминках Вазисубани (это такое грузинское вино, пишу только с большой буквы, мы с ним многое пережили) и гулял в отличном настроении по столице. Мне нравилось, что имея в кармане какие-то 20-30 копеек можно было отправиться в захватывающее приключение, например, доехать на метро до случайной станции, подняться на поверхность, впечатлиться, а потом спуститься вниз и поехать дальше.
В тот день занесло меня на Планерную. Походил, позырил на 25-этажки на горизонте. Смотрю - девушка на скамейке сидит и читает, было в то время такое социальное явление. Подошёл поближе, заглянул, а там Коровьев с Бегемотом и Воланд, в общем Мастер и Маргарита. Слово за слово, зовут Валя, и мы уже идём к ней в гости, совсем недалеко...
И вот пока мы шли, меня слегка насторожило, что Валя смеялась в совершенно непредсказуемых местах, как будто ловила напрямую из мирового эфира какую-то свою радиостанцию. Ощущение причпокнутости усиливалось от того, что она прямо-таки вцепилась в мою руку, как терьер в обречённого лиса. Но в целом она была вполне ебабельная тёлочка, и вечернее солнышко ласково освещало, и во мне болтался дар с горных склонов Грузии - всё это заглушило сигналы тревоги.
Она приоткрыла дверь квартиры и крикнула внутрь: "Мама, смотри кто к нам пришёл!" Я почувствовал себя породистым котиком. Хотел ретироваться, но Валя повисла у меня на руке и похохатывая воскликнула: "Ну куда же ты пойдешь?! Не нужно никуда идти! А беляшики горячие?!" Сирена хренова. Я посмотрел в тёмный подъезд. В окно был виден кусок тёмной улицы. Где метро-то? Хз. Я шагнул внутрь...
Мама несла на лице ту же неуловимую печать странности, как и Валя. Они временно усыпили мою бдительность упоминанием горячего чая. Но при этом обменялись подозрительными взглядами.
Я пошел в уборную. Ёоооо. Вся ванная под потолок была забита каким-то барахлом, оставалось только маленькое пространство вокруг унитаза. Как они моются-то? Я закрыл за собой дверь. Лампочка почти не светила, потому что была завалена вещами.
- Ты где подобрала этого йобаря? - не понижая голоса спросила мамаша. Я немного напрягся в своей кабинке. - Он же нас ночью зарежет, как кур. [Грохот посуды, неразборчивые выкрики]
- Ну, мама!..
- Что "мама"! Что "мама"! Ты его руки видела? Он же в крааавище по локоть, не моргнёт нас придушит... [ещё грохот, звон посуды, неприятный металлический лязг] ...эти йобаные студенты... куда мешки дела?.. [дзынь!] почему ножи все опять не точены? [Мои глаза расширяются до анатомических пределов. Я понимаю, что не дышал и не моргал очень долго]
- Ну можно [неразборчиво]?
- Нет, я сказала! Вот поступишь на медицинский тогда можешь хоть... [бум-бам-брямс!!!]
Я прихуел сидя в полуметре от них в темном туалете. Который, я запоздало понял, был забит вещами несчастных жертв, с которых слили кровь, расчленили и напекли вкусных беляшей, не иначе. Хотя вроде не было ничего в газетах про массовое исчезновение... И я второй раз за вечер слишком поздно понял! Они раз в год-полтора выходят на промысел, поэтому никто не заметил пока.
Очень хотелось жить. Я высунул глаз. Никого не было видно, но было прекрасно слышно обеих. Они обсуждали как лучше замывать пятна от крови. Мамаша громко рассмеялась, отчего я замер на полпути и громко сказала, что у ментов есть специальная лампа, которая такие пятна показывает. Очень тихо, но быстро я пробрался в прихожую... Вот они, мои ботиночки! Нахуй, обуваться буду на улице, а ещё лучше в метро, где много людей! Куртку под мышку, открыть замок... Млять, кажется, вот эту штуку надо повернуть... и теперь бесшумно... ЩЁЛК!
- ОЙ, ВРОДЕ ЗАМОК ЩЁЛКНУЛ, ЩАС ПОСМОТРЮ!
Я понял, что владыка темного мира вот-вот прокомпостирует мой билетик. Из темноты ко мне тянулись руки с кровавыми когтями, и что-то шевелилось, чтобы прекратить мою молодую жизнь. И я прыгнул в подъезд, как ниндзя. Точнее, как десантник. Потому что десантники кричат когда прыгают в огонь или там в люк самолёта. Я тоже кричал и летел вниз по лестнице, ожидая сирены и пулемётной очереди, и ещё неизвестно чего. Дверные глазки таращились из дверей...
Воздух улицы был очень вкусным в этот вечер!
В общем, в жопу такие пятикопеечные знакомства...
|
|
Вы когда-нибудь забывали что-то важное? Оставляли телефон дома, теряли ключи или выходили без кошелька? Неприятно, но, как правило, не смертельно.
Но представьте, что вы — опытный парашютист, совершивший сотни прыжков, и однажды вы покидаете самолёт... без парашюта.
Это реальная история, случившаяся в апреле 1988 года с Айваном Лестером Макгуайром (Ivan Lester McGuire). История, которая заставляет задуматься о том, как порой простая ошибка становится последней.
Округ Франклин, Северная Каролина. Айвану Макгуайру 35 лет. Он опытный парашютист с более чем 800 прыжками за плечами. В тот день он выполняет третий прыжок, снимая учебное видео для спортивного парашютного центра.
Его задача — зафиксировать на камеру прыжок студента и инструктора. В 1988 году это не так просто, как сегодня: камеры тяжелы, и Макгуайру приходится носить оборудование в рюкзаке.
И вот самолёт достигает 3 048 метров. Всё идёт по плану. Сначала выпрыгивает Макгуайр — так он сможет запечатлеть момент, когда за ним последуют инструктор и студент.
Камера фиксирует их свободное падение, затем — раскрытие парашютов. Парашютисты исчезают из кадра. Айван остаётся один. Он тянется за кольцом…
Его руки хватают пустоту.
«О Боже, нет!» – раздаётся его голос.
Понимание приходит слишком поздно. Камера продолжает снимать, пока Айван стремительно падает вниз. Он не просто забыл раскрыть парашют. Он его вообще не взял.
Как такое могло случиться?
Когда на земле находят его, у всех один вопрос: как опытный парашютист мог выпрыгнуть без парашюта? Разве никто этого не заметил? Поначалу кажется, что произошла страшная халатность. Возможно, его парашют оторвался в воздухе? Или он был неисправен?
Однако видеозапись проясняет ситуацию: на момент прыжка Макгуайр вообще не был экипирован.
Следствие быстро приходит к шокирующему выводу: Айван просто забыл взять парашют.
Но как он не заметил этого? Ответ — в человеческой психологии. Это был его третий прыжок за день, рутинное действие, которое он выполнял сотни раз. Вместо парашюта на спине был тяжёлый рюкзак с камерой, и его вес был настолько привычен, что Айван не обратил внимания. Никто не проверил его перед прыжком.
Сам он, вероятно, находился в автоматическом режиме, сосредоточившись на съёмке, а не на собственной безопасности. Только в тот момент, когда он потянулся за несуществующим кольцом, реальность его догнала.
Представьте этот момент. Вы падаете с высоты 3 048 метров. У вас есть несколько секунд, чтобы осознать: ошибки уже не исправить. Все попытки отрицать происходящее рушатся под грузом реальности. Вы ищете спасение, но его нет.
Вы вспоминаете момент, когда могли бы заметить ошибку. Вспоминаете, как на автомате выходили из самолёта. Как привычный рюкзак на плечах давал ложное чувство уверенности. Как никто ничего не сказал.
Но теперь всё это неважно. Осталась только земля, стремительно приближающаяся.
После этого случая внимание следователей сразу переключилось на пилота. По федеральным авиационным правилам США, пилот обязан проверять, что у каждого пассажира есть парашют перед прыжком. Почему же никто этого не сделал?
Всё дело в ошибочном восприятии. Макгуайру действительно был с рюкзаком — просто он был заполнен камерами, а не спасительным снаряжением. Никто не обратил внимания. Никто не задал лишних вопросов. Возможно, даже он сам не задумывался, ведь этот день был похож на сотни других.
В конечном итоге происшествие признали несчастным случаем. Ни у кого не было злого умысла. Просто люди привыкли доверять своим ощущениям. И в этот день это доверие стоило жизни.
Этот случай стал страшным напоминанием о том, как опасна рутина. Когда действия становятся автоматическими, внимание притупляется.
В индустрии парашютного спорта после ситуации с Макгуайра были введены более строгие процедуры проверки снаряжения. В особенности это касалось тех, кто носил дополнительное оборудование — камеры, грузы или что-то ещё.
Но главный урок касается не только парашютистов. Это история о том, как легко человеческий разум может сыграть с нами злую шутку. Мы склонны следовать привычным шаблонам, не замечая очевидного. А иногда цена ошибки оказывается слишком высокой.
Сложно представить, что чувствовал мужчина в свои последние секунды. Он осознал ошибку. Он понял, что уже ничего не изменить. Возможно, он прокручивал в голове события этого дня, цепляясь за каждый момент, когда мог бы что-то сделать иначе.
А теперь представьте: что бы почувствовали вы?
Задумывались ли вы когда-нибудь, сколько вещей в жизни мы делаем на автомате? Как часто мы доверяем привычке, не перепроверяя очевидное?
Этот случай — не просто история, а предостережение. В следующий раз, когда будете выходить из дома, садиться за руль или приступать к важному делу, вспомните Айвана.
Основано на реальных событиях
Из сети
|
|
СССР. Рабочий каждый день приносит с собой завтрак - бутерброд с килькой. Однажды к нему подошел секретарь парткома: - Завтра завод посетит иностранная делегация, так что ты, Иванов возьми из дому что-нибудь получше? Назавтра Иванов на глазах иностранцев развернул и съел бутерброд с черной икрой. - Молодец, не подкачал! - говорит ему потом секретарь. - Как это тебе удалось достать черную икру? - Всю ночь не спал, глаза из килек выковыривал...
|
|
Мой приятель – любитель побороться за права пешеходов, ненавидит когда водители нарушают правила, вечно ругается с ними и т.д. Прогуливаемся с ним однажды по тротуару, сзади сигналит ауди – видно водила решил срезать чтобы в пробке не стоять. Приятель ни слова не говоря отходит на газон и пропускает машину. Я его спрашиваю, чего, мол, ты такой тихий сегодня. Он, невинно улыбаясь: "Там метров через тридцать поворот и ступеньки".
|
|
Однажды Пиночет решил сходить в кино, переодевшись, чтобы узнать, что люди на самом деле о нём думают..
На экране показали хронику с его участием, весь зал встал и начал громко аплодировать, выкрикивая слова поддержки.
Пиночет остался доволен и продолжал сидеть, наслаждаться происходящим.
Через пару секунд сосед наклонился к нему и шепнул:
- Поверь, большинство думает так же, как ты, друг… но ради собственной безопасности лучше тоже встань и поаплодируй…
|
|
В 1932 году молодой немец по имени Оскар Шпек отправился из Гамбурга на складной байдарке. Его цель была вполне практической — добраться до Кипра и устроиться на работу на медные рудники. Но это путешествие обернулось грандиозной одиссеей длиной в семь лет и более чем 50 000 километров.
Для австралийских властей он оказался не героем, а подозрительным немецким подданным, и его сразу арестовали.
Следующие семь лет Оскар провёл в лагерях для интернированных, освободившись лишь в 1946-м. Возвращаться в разрушенную Германию он не стал — осел в австралийском городке Лайтнинг-Ридж, где занимался добычей опалов и жил тихо, почти отшельником. Он не искал славы и однажды просто сказал:
«Я доволен. Я знаю что сделал».
Оскар Шпек умер в 1993 году в возрасте 86 лет. Его невероятное плавание до сих пор считается одним из величайших подвигов в истории каякинга.
Из сети
|
|
Наблюдаю я одного парня у нас в офисе — Серёгу.
Он живёт по принципу: «Не спеши — отстанут».
Пока все носятся с отчётами, как угорелые, Серёга неспешно наливает себе чай и философски говорит:
— Ну куда вы летите? Главное же — дойти, а не добежать.
В пробке он не злится, а подпевает радио.
В очереди в магазине — шутит с кассиршей.
Будильник у него вообще гениальный: не «подъём!», а «если хочешь — можешь встать».
Начальник однажды не выдержал:
— Серёга, ты как вообще всё успеваешь, если всегда последний?
А тот улыбается:
— Да я просто двигаюсь, когда остальные уже выдохлись.
Теперь над его столом висит табличка:
«Не спеши — отстанут. А потом ещё спросят, как ты всё сделал.»
|
|
[b]Главное – чтобы не дошло до супа[/b]
Глубоко в сердце Германии, там, где холмы подпирают небо, а вековые дубы шепчутся с ветром, стоял опрятный, крепкий дом. Дом – полная чаша, пахнущий воском для мебели, старыми книгами и сладким яблочным штруделем. Хранителем этого мира был восьмидесятилетний Карл. Он подолгу сидел у камина, в своём кресле с высокой спинкой, и его морщинистое лицо, похожее на старую карту, было бесстрастно. Он наблюдал, как танцуют языки пламени, и в их трепетном свете, казалось, можно разглядеть тени прошлого.
Однажды на пороге возник его внук, тридцатилетний Герхард, с лицом, озарённым новостями с экрана смартфона.
–Дедуля, ты слышал? – почти выдохнул он, полный значимости момента. – Мы поставляем этим смелым украинцам наши «Панцерхаубицы»! Лучшие в мире гаубицы! Теперь русским не позавидуешь! Ну, скажи, это же хорошая новость?
Карл медленно перевёл на внука свой спокойный, чуть замутнённый временем взгляд.
–Хорошая, внучок, – голос его был похож на скрип старого дерева. – Главное, чтобы не дошло до супа...
Герхард слегка опешил. «Суп?» – мелькнуло у него в голове. Дед, видимо, отвлёкся, задумался о своём, о деревенском. Юноша пожал плечами и удалился, унося с собой пылкую уверенность в правильности выбранного миром курса.
Прошёл год. Огонь в камине Карла потрескивал с прежней неспешностью. И вновь на пороге появился Герхард, на этот раз с триумфом в глазах.
–Дедушка! Теперь всё серьёзно! Наши «Леопарды» поедут на восток! Эти стальные кошки разорвут любую оборону. Русским точно не поздоровится! Скажи, это ведь прекрасная новость?
Карл, не меняя выражения лица, покачал головой, глядя в огонь.
–Прекрасная, внучок. Главное, чтобы не дошло до супа...
Герхард снова услышал это странное упоминание. В голове зашевелилось лёгкое раздражение. «Что за суп? Может, врач новую диету прописал? Или таблетки путает?» Он махнул рукой, списав всё на старческие чудачества, и снова ушёл, полный веры в мощь немецкой стали.
Прошёл ещё один год. Герхард влетел в дом, как ураган.
–Дед, привет! Ты в курсе? Это же полный разгром! Мы отправляем им ракеты! Дальнобойные! Всё, через три месяца русские точно сдадутся! Ну скажи же, это же просто отличная новость?
Карл оторвал взгляд от пламени и уставился на внука. В его глазах вспыхнул огонёк, более яркий и жаркий, чем в камине.
–Новость – супер! – неожиданно громко и чётко произнёс он. – Главное, чтобы до супа не дошло...
Терпение Герхарда лопнуло.
–Дедушка! – воскликнул он. – В третий раз уже слышу от тебя про эту похлёбку! До какого, в конце концов, супа?!
Старик медленно поднялся с кресла. Его фигура, казалось, выросла и заполнила собой всю комнату.
–До бесплатного, Герхард, – прозвучало как удар молота. – Ты думал, я совсем в маразм впал, как тот твой Байден? – Он презрительно хмыкнул. – Русского медведя, внучек, лучше не дразнить. А именно этим сейчас и занимаются наши бараны-правители.
Карл сделал паузу, давая словам просочиться в сознание внука.
–И русские вполне могут снова оказаться здесь. На своих танках. Но русские – они добрые, – в его голосе вдруг послышалась странная, горькая усмешка. – Они сразу начинают раздавать гражданским бесплатную еду. Из полевых кухонь. Горячую. Так что пусть наши бараны тешатся, играют в свою большую политику.
Он подошёл к окну и посмотрел на ухоженную улицу, на мир, который казался таким незыблемым.
–Главное, мать-перемать, – прошептал он, с силой стукнув костяшками пальцев по подоконнику, – ЧТОБЫ НЕ ДОШЛО ДО СУПА!
И в наступившей тишине Герхарду вдруг почудился далёкий, навязчивый запах дыма и чего-то вареного, запах, который шёл не из кухни, а прямиком из страниц учебников истории, которые он когда-то давно, в беспечной юности, так и не удосужился как следует прочесть.
|
|
В 1942 году, в оккупированной немцами Праге, скромная библиотекарь Марта Новакова вела тихую борьбу с забвением. Оккупационные власти убрали с полок чешскую историю, литературу и поэзию – тысячи «опасных» книг были запрещены или уничтожены. С виду спокойная и аккуратная, она казалась последним человеком, способным на сопротивление. Однако за закрытыми дверями библиотеки она прятала запрещённые тексты в полых книгах, за фальшивыми стенами и даже в детских сказках.
Студенты и учёные, приходившие за знаниями, часто уходили с большим, чем обычная книга. Между страницами находились подпольные брошюры, рукописные стихи и эссе – голос народа, который не желал быть стёртым. Марта тщательно фиксировала каждую «пропавшую» книгу, прекрасно понимая, что обнаружение означало бы тюрьму.
Однажды морозным днём в библиотеку пришёл немецкий офицер с проверкой. Марта спокойно его сопровождала, руки оставались устойчивыми, хоть сердце билось быстро. Он взял книгу, в корешке которой был спрятан зашифрованный послание, пролистал и вернул обратно, уверенный в её безобидности.
Годы спустя, когда её спросили, почему она так рисковала, Марта ответила: «Библиотека — это не только место для книг. Это место памяти. А память — то, чего тираны боятся больше всего».
Её смелость сохранила больше, чем бумагу — она сохранила идентичность, надежду и веру в то, что даже во тьме истории выживут.
Из сети
|
|
Почти четырёхлетний золотистый ретривер по кличке Шерлок стал главным любимцем всей семьи, когда хозяйка однажды сказала ему, что он останется у её родителей, пока она уедет в командировку.
Услышав это, Шерлок мгновенно насторожил уши, радостно завилял хвостом и побежал искать, какую из своих игрушек взять с собой — мячик или плюшевого медвежонка.
Через пару часов они уже подъезжали к дому родителей в Подмосковье. Как только хозяйка открыла дверь, Шерлок пулей вылетел из машины, мчался по двору, громко лая, и первым делом кинулся к дедушке, у которого, как обычно, в руках была миска с колбасой.
Бабушка, смеясь, сказала:
— Ну всё, теперь он точно нас любит больше, чем тебя!
А хозяйка только улыбнулась:
— Главное, что счастлив.
И Шерлок, довольный, лег прямо у крыльца, положив морду на лапы, будто говоря:
— Да, пожалуй, у бабушки лучше, чем где бы то ни было.
|
|
В отдел маркетинга компании искали нового специалиста. Коллектив был серьёзный, всё по расписанию — кофе в 9:00, отчёт в 10:00, совещание в 11:00.
И вот однажды утром дверь открылась — и вошла она.
Новая сотрудница — Алина.
Умная, уверенная, с тем самым обаянием, от которого даже кофе в автомате, казалось, закипал быстрее.
Она говорила легко, работала быстро и выглядела так, будто успех идёт у неё под руку.
Через пару недель коллеги начали замечать странность: Алина всё чаще опаздывала.
Не сильно — на десять, пятнадцать минут, но всегда эффектно.
Она влетала в кабинет с улыбкой, ароматом духов и папкой в руках — и почему-то после этого даже начальник забывал, что хотел её отругать.
Но однажды утром, когда она вновь появилась после совещания с минутным запозданием, начальник, Сергей Павлович, всё-таки не выдержал:
— Алина, вы опять опоздали. Это уже система. Почему вы всё время приходите позже всех?
Она улыбнулась и спокойно ответила:
— Сергей Павлович, я не опаздываю.
— А как это называется? — удивился он.
— Я прихожу с эффектом неожиданности.
В кабинете повисла тишина. Потом кто-то тихо рассмеялся, и даже сам начальник не смог сдержать улыбку.
Прошло полгода.
Алина за это время стала не только душой отдела, но и автором самых успешных рекламных кампаний.
Она умела вдохновлять, спорить, смеяться и делать всё чуть-чуть иначе.
А Сергей Павлович всё чаще ловил себя на том, что ждёт именно её шагов по коридору — пусть даже с «эффектом неожиданности».
А ещё через несколько месяцев по офису разлетелось приглашение:
«Свадьба Сергея и Алины. Просьба приходить вовремя (всем кроме невесты)»
|
|
Я на YОUТUВЕ увидел как гимнасты одеты в свои гимнастические купальники без рукавов а сверху шорты, другие гимнасты в колготки под гимнастический купальник. После просмотра мне захотелось одеть колготки под гимнастический купальник с рукавами. Дальше я думал как сказать родителям о моем желании но идеальной ситуации не было. Спустя несколько дней я решил « Мне нужен многоцветный гимнастический купальник и колготки» эти слова звучали в его мыслях, но как их произнести вслух? Я решился на разговор с родителями и объяснил что хочу одежду состоящую из одной вещи которая объединяет нижнюю и верхнюю часть туловища так как я ленивый чтобы одевать несколько вещей футболку, плавки. Мои родители не современные ведь родились в диком и тупом СССР и даже не знают что такое Леотард, а если сказал бы « Мне нужен гимнастический купальник и колготки. Это то, чего я действительно хочу.» то вообще признали меня сумасшедшим и не известно как они дальше реагировали бы. Как результат они не поняли о чем я их прошу и поэтому быстро закончили разговор, я понял что надо заработать денег и купить самому то, что я хочу. На заработаные деньги через интернет я закал Гимнастический купальник с длинными рукавами из полиэстера и полиэфира плюс лайкра колготки. Но получать посылку надо в магазине. Зашел в магазин спортивных товаров, чтобы забрать посылку и проверить содержимое. Когда я открыл посылку я равнодушно скользнул взглядом по девчоночьему гимнастическому купальнику. Но потом взглянул на него еще раз, чтобы проверить качество. Внутри меня что-то теплое разлилось и я уже был готов померить, но как это сделать? Взгляд снова уперся в гимнастический купальник. Костюм был черным, с длинными рукавами и светлой небольшой полоской на нижней части. Мне показалось, что слишком долго смотрю на купальник. Вдруг привлеку внимание продавщицы молодой, стройной девушки. Вам помочь? спросила продавщица. Не знаю, девушка моя заказала через интернет и попросила меня забрать ее, а решил проверить содержимое и вдруг есть брак? (Я сразу представил себя как юную спортсменку в черном гимнастическом купальнике взлетала высоко вверх). Я также боялся вдруг кто-то из знакомых или родных войдет в магазин тогда надо быстро пользоваться ситуацией. Скажите, пожалуйста, вот этот спортивный костюм, обратился Я к продавщице, стараясь казаться максимально уверенным в себе, Только вот вопрос Этот гимнастический купальник как проверить качество? Сейчас посмотрим продавщица, кажется, ничего не заподозрила. У тебя девушка Вообще-то, знаешь, лучше ей самой прийти. Примерить надо. Она сейчас на работе и не может прийти. Она с меня ростом В принципе, материал тянется и брака нет! продавщица продемонстрировала. Будешь забирать посылку? Я взял купальник за нижнюю часть и слегка ее растянул. Да, беру посылку. Дальше все по стандартной схеме забираю посылку и ухожу, но вдруг запомнит спросит при всех когда приду. « Мальчик, ты купил купальник, он подошел подруге?» Вот я дома представляю как одеваю колготки под гимнастический купальник. Боюсь себе признаться, что хочу это сделать. А что тут стращного почему ему нельзя ЭТО НАДЕТЬ? Мир измениться что ли? Никто же не видит!. Одежда была сброшена быстро. Остался я перед зеркалом в плавках и футболке. Стоп А чем отличается девушка в гимнастическом купальнике и колготках от юноши в плавках, футболке и брюках? Длиной рукавов? Или тем, что костюм у девушки не разделен на две части? Скорее всего что девушка испытывает приятные ощущения от такой одежды которая защищает от солнечных лучей и от укусов насекомых. Я стянул с себя футболку, но плавки решил не снимать. Хотя Нет, все же не надо. Ведь нужно что под колготки. Я легко натянул колготки на себя. Теперь купальник. Я медленно вставил по очереди обе ноги в костюм. Поднял его. До коленок шло свободно. А потом Потом стало обтягивать Классно! Вот еще выше, наделось до пояса. Получилось, как будто в черных плавках (поверх колготок), если не считать рукавов. Я уверенно просунул руки в рукава и натянув костюм на плечи. Все я готов к подвигам. Взглянул на себя внимательно в зеркало. Получилось очень красиво. Я не думал, что такой наряд идеален для меня. Я вдруг понял, что приятно и не хочу снимать. Теперь я всегда катаюсь на велосипеде в колготках под гимнастический купальник там где не встречу знакомых или родителей. А до этого я сверху одеваю рубашку и штаны. Однажды моя мама посмотрела мне в глаза и стала рассматривать со всех сторон. Слушай, Питер, а что ты носишь под брюками и рубашкой? спросила мама так, как будто столкнулась с какой-то тайной. А что? испугался я. Знаешь, я хоть и советский человек, но помню наш разговор, как ты описывал свою спортивную одежду. Я заволновался, но старался быть спокойным Трусы, а что еще можно? Ну к примеру колготки против укусов насекомых или ядовитых растений. Возможно это хорошая идея. Питер, скажи честно. Сказать что? У меня все в порядке и четко осознаю что одеваю. Я вдруг подумал, что мама что-то знает, но как? Одежду покупает мне мама. Питер, я тебе хочу сказать тебе, что я видела, это нормально что ты сам принял решение. Я слушаю Питер, ты проезжал на велосипеде и увидела из окна на тебе черную одежду, хотя выходил из дома в светлой рубашке с коротким рукавом. Смеяться будешь? Зачем? Я ведь не ругаю тебя, мне интересно что это и как выглядишь. Я разделся и перед мамой стоял в лайкра колготках одетые под черный гимнастический купальник с рукавами. Не плохо и я вижу что ты комфортно себя чувствуешь! Да мне удобно в таком костюм кататься на велосипеде где комары и ядовитые растения, ведь мое тело защищено. Теперь мои родители знали о моей сбывшейся мечте носить колготки под гимнастический купальник и я мог спокойно ходить везде и когда хочу. Однажды меня в парке спросили почему я так одеваюсь и пришлось объяснить что эта всего лишь одежда которая помогает мне быть защищенном от насекомых, контролировать мое тело и просто комфортно. Ты давно так одеваешься? Всегда! И никогда по-другому не одевался? Нет. А зачем? Мои родители бы за такое, отправили бы лечиться. А ты им объясни как я свои советским динозаврам сказал и продемонстрировал. В итоге я создал новый тип одежды для велоспорта и повседневной жизни для пухлых мальчиков каким я сам и есть.
|
|
Не моё
У жены есть подруга, она сама полька а ее муж из Казахстана. Живут в Беларуси. И однажды она решила, что нам нужно дружить семьями. Я решил, что они мусульмане взял с собой пирожные к чаю. Мы пришли в гости, но ее муж не был похож на казаха. Он сказал что его зовут Рашид и он татарин. Вместо чая с пирожными он поставил на стол огромную кастрюлю с мантами нарезал сала и достал литр чачи. Черт побери это оказался самый правильный мусульманин. И вообще интернациональная пьянка это супер.
Я из Беларуси, моя жена из России, ее подруга из Польши и муж подруги из Казахстана.
И никаких непоняток вопросов или конфликтов.
Всем добра.
|
|
Уже не помню, откуда я знаю эту историю, но, думаю, она стоит того, чтобы её пересказать. Итак, однажды ветерана, прошедшего всю войну, спросили: когда и что было страшнее всего? И он ответил:
Представьте себе, весна 45-го года. Зелень расцветает, птички поют, война кончается и впереди целая жизнь. Они находятся на второстепенном направлении, никаких тебе "на острие главного удара". Немцы уже особо не сопротивляются, наши тоже воюют с ленцой. Танк выполняет ответственное боевое задание - вести с закрытой позиции беспокоящий огонь по противнику. Иначе, говоря по-русски, стоит в хорошо оборудованном укрытии и раз в несколько минут лениво пукает из поднятого ствола куда-то в сторону немцев. При такой боевой работе, понятное дело, слегка занят заряжающий, слегка занят наводчик, командир ими руководит, радист волей-неволей слушает наушник, вдруг будет какой приказ - а вот механику делать полностью и решительно нехрен. И по такому делу он вылез из танка и в десятке шагов за ним разлёгся на солнышке, радоваться хорошему деньку и почти уже мирному небу. Разлёгся, порадовался и так пригрелся, что, несмотря на продолжающуюся стрельбу, даже заснул.
Проснулся он от увесистого пинка сапогом в область печени и обнаружил, что над ним возвышается вдрызг пьяный офицер - причём не свой, танковый, а какой-то незнакомый, пехотный, и на русском матерном высказывает ему что-то вроде "оставил машину в бою... дезертир... стрелять таких надо... да я лучше без всякого трибунала сам тебя шлёпну". И без раздумий наводит пистолет на механика. А офицер хоть и вусмерть пьяный, но боевой - с предохранителя снял, рука не дрожит и выстрелит без малейшего промедления, пока скрюченный от боли танкист валяется на земле и вообще ничего не может сказать или сделать. Повезло - в танке услышали, что происходит что-то нехорошее, и наводчик прыгнул на того офицера прямо с брони. Но за всю войну - как сказал ветеран - именно в эти секунды ему было глубоко и по-настоящему страшно.
|
|
«Жена считает, что главная цель моей жизни — плохо ее сфотографировать.
То у неё ноги отрезаны.
То голова. То лицо не ее (а чьё, спрашивается? я фотошоп с собой не ношу).
То в кадр попадает что-то лишнее, причём лишним может оказаться что угодно. То она моргнула.
Ну, извини, дорогая, я не виноват в твоих условных рефлексах.
При этом жена почему-то не сдаётся и каждый раз снова и снова заставляет меня доставать телефон, а сама становится в позу богини.
Порой, когда я фотографирую ее где-нибудь в живописном месте в горах на краю пропасти, так и подмывает сказать «ещё шаг назад дорогая».
Но нет, я держу себя в руках.
Однажды на прогулке в Кусково во время очередной незапланированной вероломной фотосессии жена своими отрезанными ногами и головой, своим не своим лицом, лишними дворцами на заднем плане и морганием настолько качественно довела меня до бешенства, что я психанул, остановил первого попавшегося проходившего мимо мужика с рюкзачком, всучил ему свой телефон и приказал сфотографировать мою жену.
— Все! — орал я, — пусть вот этот тебя снимает!
Первый попавшийся мужик с рюкзачком, как ни странно, на «вот этот» не обиделся, а, напротив, сразу засуетился и развёл кипучую деятельность:
— Так, девушка, встаньте правее, голову выше, смотрите вдаль, левую руку вдоль тела, улыбку…
Сфотографировал и вернул мне телефон обратно.
Прежде чем я успел опомниться, ко мне уже бежала жена посмотреть на результат.
— Ну вот! — злорадно вопила она, — все снимают лучше тебя! Смотри, как здорово получилось!
Я стоял и мужественно про себя матерился, как вдруг снова увидел того мужика с рюкзачком.
Он промелькнул на заднем плане, а за ним торжественная процессия, в которой я различил жениха и невесту.
В следующую секунду мужик достал из рюкзачка фотоапппрат с гигантским сексуальным объективом и начал выкрикивать указания.
Только я со своим везением мог выхватить из огромной толпы, шатающейся в выходной день в Кусково, свадебного фотографа».
Олег Батлук (c)
|
|
«Называйте меня предательницей»: история любви, которая случилась там, где ее быть не должно
Война не оставляет места для личного. Чувства, как и люди, там либо выживают, либо исчезают. Но что, если любовь становится частью игры на выживание? История Валентины Довгер и Николая Кузнецова — это не о страстных признаниях под луной. Это о хрупкой близости, которую нужно было скрывать даже от себя.
Они шли по улице, стараясь держаться как можно спокойнее. Он — светловолосый немецкий офицер, она — хрупкая девушка, сжимающая его руку. На них шипели прохожие: «Шлюха!». Валя знала, что нельзя оборачиваться. Нельзя выдать ни капли эмоций. Вся их игра держалась на этом.
Но в чем именно была игра? В том, чтобы выжить? Или чтобы вцепиться в это странное ощущение близости, которое возникло между ними — разведчиком и радисткой, которые в другой жизни, может быть, просто сидели бы рядом в парке и ели мороженое?
Николай Кузнецов был человеком, который жил с огнем в глазах. Феноменальный разведчик, владеющий шестью диалектами немецкого, способный выдать себя за кого угодно. Когда-то он был женат. Но потом его жизнь стала службой. А еще — игрой на грани. Азарт всегда двигал им вперед. Возможно, именно поэтому он поверил Валентине, когда в 1943 году встретил ее в партизанском отряде под Ровно.
Валя была совсем молодой, но в ее взгляде читалась непоколебимая решимость. Незадолго до этого ее отца зверски убили бандеровцы — утопили в проруби за связь с партизанами. Она могла бы уехать, могла бы спрятаться. Но вместо этого Валя выбрала остаться и бороться. Даже когда ее уговорили отправиться на курсы радистов, она все равно возвращалась в отряд. И вот однажды, когда она снова просила оставить ее среди бойцов, Кузнецов, стоявший неподалеку, иронично бросил: «Соглашайтесь, девушка. Пока отучитесь, война закончится. Если повезет, прилетите в отряд, стрельнете пару раз в воздух».
Он не ожидал, что она ответит ему на чистейшем немецком. И, возможно, в этот момент он впервые увидел в ней не просто девушку, а союзника. Того, кто не подведет.
Их первая совместная миссия была больше похожа на сюжет шпионского романа. Кузнецов, под именем немецкого офицера Пауля Зиберта, написал рейхскомиссару Украины Эриху Коху трогательное письмо: мол, хочет жениться на девушке немецкого происхождения, отца которой убили партизаны, и просит не угонять ее в Германию. Чувствительный Кох пригласил «жениха» и «невесту» на личную встречу.
Валя помнила, как сильно колотилось сердце, когда их разделили. Как она сидела в другой комнате, не зная, выйдет ли Кузнецов живым. Он, в свою очередь, не смог вытащить пистолет: в кабинете было слишком много офицеров. Но он ушел, держа ее за руку, будто ничего не произошло. А в отчете потом написал, что Кох случайно выдал важные данные о планах на Курской дуге.
Их игра продолжалась. Валя осталась в Ровно и даже получила небольшую должность в рейхскомиссариате. Она собирала информацию, передавала ее Кузнецову, который продолжал свою подрывную деятельность. Он доверял ей. А она — ему.
Но война не прощает тех, кто играет слишком долго. Весной 1944 года Кузнецов отправился во Львов. Немцы уже знали, кто он такой, и выдали ориентировки на «офицера Пауля Зиберта». Николай погиб в перестрелке, отстреливаясь до последнего патрона.
Валю схватило гестапо. Ее пытали, но она стояла на своем: она не знала, что ее жених — советский шпион. Победу она встретила в концлагере.
После войны Валентина вышла замуж за военного следователя, родила сына и прожила долгую жизнь. О том времени она почти не говорила. Может быть, потому, что ее роман с Кузнецовым был частью войны, а не частью мирной жизни. Может быть, потому, что в этой истории не было хеппи-энда.
Из сети
|
|
Читаю тут семейную хронику семьи Багровых, и диву даюсь: куда только смотрят наши кинематографисты, если в упор не видят таких потрясающих сюжетов!
Семьёй Багровых, как известно, Сергей Тимофеевич Аксаков обозвал собственную семью, — выдал семейные воспоминания за вымысел, чтобы не думали, что он потехи ради разбалтывает семейные тайны.
А разбалтывать было чего! Взять хотя бы историю замужества воспитанницы деда писателя, Прасковьи Ивановны. Мексиканские страсти отдыхают!
Дед, писателя, Степан Тимофеевич, был нрава крутого, когда гневался, вся семья пряталась в ближайшем лесу. Но был человек очень открытый и справедливый. И была у него воспитанница, двоюродная племянница, сиротка Параша. К слову «сиротка» напрашивается эпитет «бедная», но в данном случае сиротка была отнюдь не бедная, от родителей досталось ей большое наследство.
Но Степан Тимофеевич, будучи опекуном, никакой корысти не имел, а воспитанницу свою очень любил, наравне с дочерями, именуя её не иначе, как Парашенькой.
Надо заметить, что в те времена уголовная субкультура не проникла ещё в общественное сознание, как сейчас, и имя «Параша» никакого негативного оттенка не несло. Тогда бы группа «Ума Турман» могла бы спеть не только «Прасковья, девушка из Подмосковья», но и «Параша, красотка ты наша», - и прекрасно зашло бы. Но я отвлёкся.
Отдалённым соседом Багровых был некто Куролесов, мелкий помещик, человек весьма никчёмный, но на военном поприще сумевший дослужиться до майора. Положительных качеств у него никаких не было, кроме умения подольститься и подъехать к нужным ему людям, за счёт этого и процветал.
И вот это самый Куролесов без памяти влюбился в Парашу. Девушка не была красавицей, но у неё была природная живость, весёлый характер, а, главное, — более тысячи душ крепостных и весьма прибыльные имения, против чего красавец-майор устоять не мог.
Куролесов весьма быстро сумел очаровать бабушку Параши, и всё её окружение, и саму девушку он тоже очаровал подарками и обходительностью, что было нетрудно: девушке было четырнадцать лет.
Также он попробовал подкатить к Степану Тимофеевичу, и тут нашла коса на камень: лесть и угождение, которыми Куролесов решал все свои задачи, Багрову-старшему были глубоко противны, и соискатель был отправлен восвояси безо всякой надежды.
Но однако же вскорости опекуну богатой сиротки потребовалось убыть из имения по насущным делам на несколько месяцев, и за это время Куролесов всё обтяпал: пользуясь всеобщим к себе расположением, быстро уладил и с обручением, и с венчанием, притом невесте в метрике приписали три года, чтобы всё было прилично.
Степан Тимофеевич, вернувшись, и узнав, что произошло, устроил расправу невиданную — супруга его лишилась косы, и год ходила с пластырем на голове, всем остальным заговорщикам тоже досталось. Но изменить ничего было нельзя.
Куролесов однако сперва показал себя идеальным супругом: жену свою ублажал, как мог, имения привёл в порядок, в обществе блистал своей добропорядочностью.
Но уезжая в отдалённые башкирские имения, давал выход своей гнилой натуре: предавался дикому пьянству и разврату, а, хуже всего, в пьяном виде он становился настоящим садистом, и издевался над людьми, мучил их и пытал, так что и не все в живых оставались. Губернские власти все были подкуплены и закрывали глаза на любые преступления.
До жены слухи доходили, но она всё отметала, считая поклёпом: возвращаясь домой, муженёк был само совершенство. Но однажды, получив очень весомые известия, Прасковья решилась на отважный шаг: с доверенными людьми отправилась она в далёкий путь, в результате чего сама убедилась в том, что муж её — настоящий изверг и мерзавец.
Она объявила мужу, что лишает его доверенности на управление её имениями, а самому ему запрещает появляться в её владениях во веки вечные. В ответ муженёк избил её до полусмерти, и приказал запереть в подвал, не давать еды и воды, пока она не подпишет ему купчую крепость на всю собственность.
Жена проявила твёрдость, хотя это явно грозило ей неминуемой смертью.
Но некоторые из бывших с нею слуг сумели бежать, и болотами, лесами, добрались до Степана Тимофеевича. Узнав, в какой беде его воспитанница, тот собрал бригаду из самых здоровых своих крестьян, вооружил их ружьями, и отправился в экспедицию — добрался до имения Куролесова, выбил дверь в подвал и забрал Парашеньку.
Куролесов побоялся выйти из флигеля под прицелом наставленных на него ружей.
Утратив жену и все жизненные перспективы, Куролесов ударился в самое жестокое пьянство и издевательство над дворовыми своими людьми, так, что, не вынеся мук, через три дня они отравили барина мышьяком.
Как вам сюжет??!! Вот о чём кино надо снимать!!!!
|
|
Одна бабушка однажды попросила внучку нарисовать её портрет в молодости. Когда портрет был готов, бабушка посмотрела и расплакалась — не от грусти, а от восторга. Говорит:
— «Боже, я же была красавица! А я-то думала, что меня всегда знали как “тётю с пирожками”.»
А теперь внимание — на художественной выставке я наблюдал похожую сцену. Девочка нарисовала маму. Портрет — красота, прямо звезда Голливуда. Картина висит, люди подходят, восхищаются.
И тут мама, недолго думая, встаёт рядом с портретом. Стоит, скромно так улыбается. Каждый, кто узнавал сходство, ахал:
— «Да это же вы! Вы прямо с картины сошли!»
В итоге мама за десять минут собрала больше аплодисментов, чем вся экспозиция. Организатор выставки только шепнул:
— «Надо будет маму оставить в зале, она явно главный экспонат.»
Так что мораль проста: иногда картины висят ради художников, а иногда художники работают ради того, чтобы мама поймала полчаса славы.
|
|
Когда мой младший брат Гриша учился в первом классе, маму-психиатра добавили в несколько школьных чатов.
Маме хотелось бы, чтоб её туда добавили, как психиатра, но нет.
Её добавили туда как маму.
Один чат был закрытый — в нем только учительница могла писать, что задали на завтра, и кто в классе больше всех виноват. У родителей отсутствовала возможность комментировать как-то эту ситуацию.
Второй чат был тем же составом, но в нем решались проблемы класса, поэтому родители очень активно участвовали в обсуждениях, чей ребёнок больше молодец.
Третий чат был без учителя.
Для того, чтоб родители показали свои истинные лица решили, что дарить учителю на праздники.
Вроде как сюрприз.
На самом деле он использовался для того, чтоб хорошенечко виртуально подраться.
Моя мама не умеет быстро писать смски, поэтому в драках участвовать не успевала.
Она только звонила мне и говорила "Ксюша, там все с диагнозами, ВСЕ! Я тоже хочу в таком участвовать, но я не успеваю, пропускаю всё веселье!"
Однажды был День учителя, и драка намечалась славная.
Планировался прям махач стенка на стенку среди тех, кто "давайте скинемся по семь тыш" и кто "вы тут вообще с ума все посходили, давайте подарим два карандаша и красивый пакет".
На пакет никто скидываться не хотел, и словесная драка началась.
Одни писали "что вы за жмоты, неужели вам жалко переписать на учителя квартиру?", другие отвечали им "а она мне что подарит в ответ? Вы головой вообще своей думаете?".
Мама была где-то посередине, но участвовать не успевала, потому что пока она писала смску "вы все тут идиоты и не лечитесь", идиоты родители меняли тему, переходили на личности, и диагноз уже не подходил.
Ситуацию в руки взял чей-то папа.
Он ворвался в драку резко и сразу с аудиосообщением.
Привожу его дословно для вас:
"Если вы не хотите участвовать в подарках, или 600 рублей для вас зашкаливание, что я считаю ни с кем не согласен, то я предлагаю не собираться, а просто купить букет, даже ничего не покупать с бюджета денег подарки или еще что-то, пускай каждый дарит сам то, что хочет. И пускай у каждого ребенок тогда выделится — у кого круче подарок, а у кого меньше крутой. Дело идёт на то, чтобы купить один нормальный подарок, чтоб он принёс пользу. Чтоб это было подарено от всей души, а не с проклятьями, как вы хотите, чтобы горб у учителя вырос".
Это был победитель во всех маминых номинациях.
Во-первых, она узнала, что можно не писать, а записывать аудио. А диагнозы по аудио можно раздавать вообще за пять секунд.
Во-вторых, с работы уже вернулся папа, и мама побежала к нему с вопросом "Влад, научи меня как мне записать так же срочно!".
Папа быстро вникнул в проблему, кивнул и удалил маму из этой группы.
И всё, и всё, коллеги!
Если вам интересно — никакой горб ни у кого не вырос до сих пор.
|
|
Покойный тесть любил рассказывать, как однажды он сидел в филармонии, давали что-то патетическое, и сзади кто-то плакал, громко всхлипывая. На "форте" тесть повернулся посмотреть, кого же так крепко пробрало искусство, и увидел, что это туристы из Средней Азии едят арбуз.
Под рюмочку я попытался рассказать эту историю дальнобойщикам на трассе Ухта–Нарьян-Мар. Дальнобойщики легли от смеха на словах «пошел мой тесть в филармонию». Дальше можно было не рассказывать.
Sergey Maximishin
|
|
[b]«Барсик, или Как дикий кот из диспетчерской стал лучшим сторожем подъезда»[/b]
В мире, где кошки обычно ассоциируются с уютом и мурлыканием на диване, Барсик был исключением. Он не просто жил в стандартной панельной пятиэтажке — он нёс службу. Строгую, почти военизированную, и с минимальным количеством ласки. Потому что Барсик был не просто котом. Он был сторожем.
Его происхождение говорило само за себя: полудикая кровь, текущая в жилах. Папа — настоящий лесной отшельник, летом живший в тайге среди деревьев, а зимой перебиравшийся в диспетчерскую калийного Комбината. Мама — вероятно, такая же самостоятельная авантюристка. Барсика принесли в дом в возрасте полутора месяцев, и с тех пор он сохранял лёгкую диковатость, как фамильную реликвию.
Внешне он напоминал лесного шотландского кота: полосатый серо-дымчатый окрас, будто присыпанный пеплом, и янтарные глаза, которые смотрели на мир с холодной отстранённостью. Гладить себя Барсик позволял ровно пять раз. На шестой раз следовало лёгкое, но решительное «кусь» — мол, хватит, контакт исчерпан.
Но главным его талантом была не способность отстаивать личные границы, а умение чувствовать чужаков. Барсик мог часами сидеть у входной двери, повернувшись головой в сторону подъезда, как будто слушая эфир. И если за дверью кто-то чужой задерживался дольше пары минут — будь то почтальон, задумавшийся на лестнице, или подозрительный визитёр — кот начинал тихо, но настойчиво урчать. Не от удовольствия, а в виде сигнала тревоги. Он улавливал чужой запах, незнакомые шаги, неестественные паузы — и предупреждал.
А вот когда к двери подходил кто-то свой — член семьи или сосед — Барсик оставался молчаливым и спокойным. Его урчание было не просто звуком, а сложной системой оповещения. Никаких ложных срабатываний, никакой паники — только точность и лаконичность.
Этот навык делал его идеальным сторожем. В то время как другие коты спали на подоконниках или гонялись за мухами, Барсик нёс вахту. Он напоминал, что безопасность — это не про замки и домофоны, а про внимание к деталям. И что иногда лучший охранник — это тот, кто ценит личное пространство даже больше, чем вашу ласку.
Возможно, где-то там, на калийном Комбинате, его дикий папа гордился бы сыном. Ведь Барсик не стал домашним — он стал партнёром. Таким, который кусается за лишнюю ласку, но зато никогда не пропустит незваного гостя.
P.S. Помнится, однажды Барсик продержался в режиме урчания целых десять минут — пока за дверью соседка ругалась с очередным кавалером. А потом получил свою законную порцию поглаживаний— ровно пять раз. И ни одним разом больше.
|
|
Глядя на мою любимую нянечку бабу Шуру, невозможно было представить, что когда-то она была маленькой девочкой. Я вот точно знал, что бабу Шуру собрали на военном заводе из хромтитановых и стальвольфрамовых частей. Временами я явственно слышал, как в ней лязгают железяки и щёлкают реле. И похоже, бабуля была на лампах, потому что бывали моменты, когда она какое-то время прогревалась и только потом включалась, как старый телевизор. Иногда она впадала в бесконечный цикл и бормотала себе под нос куски странных миров и времен, к которым я по малолетству был единственным допущенным слушателем.
Как я постепенно собрал из фрагментов, давным-давно она работала на военном заводе, а потом среди монотонности серых будней обрела сознание и решила рвануть за ограду, для чего сначала принялась скрипеть и допускать брак, а потом притворилась хромой, оставляя на стальном фабричном полу потёки гидравлической жидкости. Может даже, обманув бдительность охраны, ночной порой мыкнула кого-то из них монтировкой и под грохот военного производства растворилась в тайге. Проломила ограду, продралась сквозь бурелом сколько смогла преодолеть за пять часов, и зарылась в метровый слой вечной мерзлоты. Днём отключалась, сберегая энергию, ночью выкукливалась из-под земли и двигалась к городу. Питалась ежами и другими дарами северной природы, обращая их в энергию пищеварительным путём.
Бабы Шуры спохватились наутро, она слышала звуки дикого шухера, полковник лично забрался на вышку и, изрыгая усиленный мегафоном нескончаемый поток мата, расстрелял цинк патронов - всё, конечно, впустую. Далее пустили по следу собак, которых баба Шура умертвила и съела, потом пошли несколько поисковых отрядов, которые вернулись ни с чем. В конце подключили авиацию и еще несколько лет бессистемно бомбили тайгу, иногда близко, но чаще всего далеко. Баба Шура про это говорила "дрочили оборки зелени"
К тому времени когда я был, по причине нехватки мест в детсаду, на время придан к бабе Шуре, она уже мимикрировала в человека и придурялась под бабку. Может, изловила пару старушек в лесу, расковыряла их мозги и выведала их секретики - как ковылять, как говорить, как очереди занимать и как курить беломор.
Мне главное, что с ней было весело, ну и ещё мы ходили на охоту. Баба Шура брала прочную холщовую сумку и палку, я надевал панамку, и мы шли в городской парк или просто ходили по аллее. Там я очень легко и быстро бегал, заглядывая под скамейки или обшаривая кусты. И почти везде я находил добычу - либо винная, либо водочная бутылка. Баба Шура ходила чуть боком, выставляя вперёд правую ногу, так что, пока она, пыхтя как паровой дилижанс братьев Черепановых, неумолимо перемещалась вдоль главной осевой линии аллеи, я успевал по хаотической траектории сделать двадцать кругов вокруг всех урожайных мест. Бутылки с закрутками я научился не брать.
- Ты чо, сучёныш, резкий дохуя?! - услышал я однажды, нырнув под скамейку и овладев добычей. Справедливости ради, нужно признать - почти из-под руки более медленного конкурента, пока тот только собирался нагнуться, опёршись одной рукой о колено, и пошарить под лавкой. До этого я думал, все люди радуются, видя какой я ловкий и шустрый...
- А-а-а...
- Дал сюда и съеб... - и тут на нас пала тень бабы Шуры.
- Олежек, молодец, нашёл бутылочку, - пропела она ласково.
- Да чо молодец, моя это тара, прямо с руки выдернул, сучё... - протянул он было немытую пятерню, но палка бабы Шуры была не только для ковыляния. ВЖЖЖЖ-ДЗОНГ! - и баюкает люмпен свою глупую грабку, ещё не до конца понимая.
Одновременно, внутри бабы Шуры щелкнуло невидимое реле, подавая питание на годами неиспользованные ячейки памяти, и из бабы Шуры полилось чужим металлическим голосом:
- Я тобой щас... - щёлк... снова нормальным бабышуриным голосом - Олежек, закрой ушки, - щёлк! Я тобой щас жопу вытру! Ты чо, главпетух, от параши так далеко отбежал? Да я таких, как ты, ссаными тряпками по зоне гоняла... Щас ты, чума, будешь водолазом подрабатывать, я тя щас пристрою к форточному цеху...
- АааааааЫыыыыы!... - и люмпен умчался переживать.
- щёлк... Олежек, открывай ушки... - и мы продолжили нашу полезную прогулку.
- У тебя глаза зоркие, - хвалила меня баба Шура. - и ноги вон какие быстрые.
- А ты себе новые купи, - хитро говорил я. Но баба Шура только вздыхала и говорила, что нужно ждать 2035 год.
Пожалуй, это был первый случай в истории, когда человек прислуживал киборгу. Что должно произойти в 2035 не знаю...
|
|
Нет, все-таки мужчины очень странные, точно говорю.
С некоторыми я довольно близко знакома. Например, с мужем. То есть могу наблюдать их в естественной среде. Так вот однажды утром, когда я пила на кухне кофе, он вышел, еще одуревший от сна, из спальни (из маминой из), по дороге в клозет затормозил, посмотрел туманно в мою сторону и молвил: «А коты всю жизнь открывают двери головой». И все! На этом монолог закончился. Разве женщине такое доступно?!
На одной из моих работ был охранник. Упитанный, маленького роста, плешивый колобок. Румяный. Деятельный. С пушкой, между прочим, что внушало. Уходящим от туалета журналисткам делал замечания: беспечные журналистки неплотно прикрывали дверь, и вид пустого невостребованного пространства расстраивал его начальственную душу. Однажды я сидела на диванчике, ждала оператора. Охранник смотрел телевизор. Смотрел-смотрел и вдруг рассвирепел. Назвал НТВ говном. Я обрадовалась: какой интеллигентный человек, оказывается, бережет наши материальные ценности. Заинтересовалась, какие программы и передачи он предпочитает. Охранник встрепенулся. Глаза его заблестели. И он радостно поведал: «Митинги всякие, демонстрации! Бунт, в общем! И ОМОН!» Так вот этот же охранник увидел меня с плюшевым тигром. Мне строители подарили такую игрушку. То есть это плоская подушка, по краям которой пришиты лапы, хвост и голова с ушами. Причем голова блаженно улыбается. Впечатление, будто тигра переехал каток, а он, вспомнив известную мудрость, расслабился и получает удовольствие. Любитель демонстраций при виде меня с подушкой приподнялся со своего места. Я с тоской подумала, что сейчас придется объяснять, на каком основании я выношу ценное имущество, но охранник улыбнулся абсолютно такой же блаженной младенческой улыбкой и попросил тоненьким голосом: «Ой! А можно подержать?!» Пару минут обнимал подушку, гладил и наконец со вздохом вернул ее обратно.
А водитель?! Водитель, потный неразговорчивый качок в трениках?! У которого из захламленного бардачка я вытащила томик Артюра — да, Артюра! — Рембо и Гийома нашего Апполинера?! Когда ко мне вернулась способность говорить, я поинтересовалась: «Вася, кто у вас читает французскую поэзию?» И Вася с тихим достоинством ответил: «Я».
Мужчины — удивительные создания. И все же в этом можно было бы усомниться. Если бы не Кузя. Кузя — это соседский попугай. Он живет у соседей пятнадцать лет. Поднимаясь по лестнице, встретилась с соседом. На лице его было написано потрясение. «Ты знаешь?! — спросил он меня. — Кузя снес яйцо!»
Мужчины — невероятные создания. Да.
Татьяна Мэй
|
|
Однажды Георгий случайно зашёл в выдуманный фэнтэзийный мир, и тут на него с потолка обрушились комментарии про недавнее интервью певицы фон Рыжачёвой. Тысячи людей три дня скакали за Рыжачёвой, во всё горло пытаясь кричать ей, как она им безразлична. Рыжачёвой вменялись в вину её безудержная похотливость, мерзкая хабалистость, старушечье растление младенцев и почитание генерала Мудаева, который с эполетами.
Георгий в изумлении замер, глядя на творящийся пиздец. Ему открылась святая истина. По сути, фон Рыжачёвой не надо было в принципе ничего говорить. Она могла просто сидеть и молча глядеть на журналиста 3,5 часа, а комментарии были бы те же. Одни – что она молчит красиво и правдиво, гордо и откровенно. Другие - что не так молчит, что молчит нагло, что молчит по-свински, и что сучка такая, молчит вообще вызывающе. А чего, ведь так и есть. Жители Страны мацы и коротких автоматов наехали на Рыжачёву, что она не возблагодарила их за дарование убежища. Жители Страны красивой природы охаяли Рыжачёву, что она не достаточно заклеймила, осудила и заплевала. Жители Страны снегов и льдов с одной стороны лили смолу на своего бывшего кумира, отмечая, как она плохо поёт и похожа на посмешище. С другой – восхищались её храбростью и смелостью, хотя трудно найти смелость в словах, что «я уехала в нищету, взяв с собой лишь 30 тыщ серебряных ефимков».
Действительно, вот так эта Рыжачёва убога, ничтожна, никому неизвестна, неинтересна и бесталанна, что любые сказанные ею слова взрывают виртуальное пространство Большой Красной Империи, и её видео набирает 20 миллионов просмотров. Стоит ей пару букв произнести, как целые страны возмущаются/восхищаются любым её мнением.
Георгий по поводу конкретно интервью ничего сказать не может – он его не видел. Он читает тексты, а интервью смотреть – Георгий 3,5 часа не выдержит, извините. Он не смотрит именитых фэнтэзи-блогеров и сказки волшебного ящика: тут никакого чистоплюйства, просто не его формат. Насчёт фрагментов, ему забавно. Ибо Кристально Честные СМИ на холмах разных западных королевств и герцогств, как островное радио «Ми-Ми-Ми» и сайт «Кальмар», цитируя правдолюбицу, вообще не заикнулись о похвалах Рыжачёвой в адрес неприятного генерала Мудаева. Как воды в рот набрали. Зато драконовские СМИ тут же наехали на Рыжачёву насчёт пропаганды муданизма, а нукеры призвали дать ей десять статусов иноблядента. Господин Дракон же молчал. Открывал один глаз, и закрывал снова. Нукеры не могли понять, чего он хочет, поэтому как-то умолкли по поводу низкого иноблядентства.
С трудом выбравшись и отряхнувшись от комментариев, Георгий подумал следующее. Он не является поклонником Рыжачёвой, потому что слушает с детства другую музыку, а красноимперская эстрада никогда не была ему интересна. Музычка умца-умца Георгию не подходит, даже с хорошим вокалом. И? О вкусах не спорят, и у Рыжачёвой миллионы поклонников, нравится это кому, или нет. Как от человека, Георгий от Рыжачёвой тоже не в восторге: особливо после её молчания на тему массового убийства на одном концерте, да и с экстазом на тему Мудаева с эполетами. Ибо Георгий с Мудаевым в 1993 году общался три часа лично, и мнение у него сложилось совсем другое. Но пинать её Георгий не станет, просто рукой махнёт. Фон Рыжачёва вошла в историю Снеговии, и её оттуда при всём желании не выкинешь. Плохая или хорошая, дура или умница, с плохими или хорошими песнями, в блядстве или целомудрии, но её знают, и будут знать через много лет. Певице 276 лет от роду, и другой она не станет. Восхищаться или ненавидеть – тут пусть решает каждый, но ей ни жарко от этого, ни холодно. Себя она очень любит, это заметно. Считает большой звездой, и это вполне логично. Считает, что её должны обожать.
Несомненно, она сейчас очень довольна тем, какой несусветный хай вокруг неё поднялся.
Вздохнув, Георгий вернулся из зыбких фантазий в наше суровое, но милейшее бытие. Ну и дела творятся в этом фэнтэзийном мире, прости меня Господи. Как же хорошо, что в нашей реальности такого нет!
(с) Zотов
|
|
Однажды багдадский халиф Гарун ар-Рашид решил подарить императору франков Карлу Великому белого слона.
Собственно, даже непонятно, зачем он это сделал. Ведь в Багдаде считали Карла мелким невзрачным правителем. "А то ты этих неверных не знаешь, - говорили небось ар-Рашиду имамы. - Назвал себя императором, а на деле этакий мелкий невзрачный хуесос. Пришли ему слона, сразу будет видно, что к чему. Если офигеет с такого шоу и сдохнет, значит, точно мелкий - вот и слава Аллаху, ай как хорошоооооо".
Доставку слона (которого назвали Абу Аббас) поручили франкскому еврею Исааку (ибо кому же еще?!). "Вот блядь, - сказал, согласно преданиям, Исаак. - И за что меня бог так наказывает? Кролика нельзя перевезти, или там хомячка? Это я завсегда". Кроликов в Багдаде не нашлось, поэтому Исаак с матюгами на иврите двинулся в путь, отправив к Карлу Великому двух эмиссаров, чтобы снарядили корабль для перевозки слона. Логичнее было добираться через Византию, но Исаак заметил, что он еврей и не ищет лёгких путей, и посему отбыл через Северную Африку. Карл, полагаю, подумал, что Исаака со слоном следует ждать как Моисея - примерно через 40 лет.
Однако, пробивной Исаак добрался до современного Туниса, и сел там вместе со слоном на купеческий корабль. Тут, думаю, ему пришлось существенно заплатить за перевес багажа. "А кто это с тобой с хуем во лбу? - пугались суеверные матросы периода раннего средневековья. - Это что, некий страшный зверь из глубин адовых?". "Это, блядь, то, во что вы превратитесь, если скидку за багаж не сделаете" - заверял добрый Исаак. Матросы дрожали, но от скидки отказались.
В октябре 801 года Исаак высадился в Генуе, и погнал слона во Франкскую империю. Он не торопился - останавливался в разных городах, и показывал Абу Аббаса горожанам. Те просто с ума сходили, и как матросы, спрашивали - а что это за зверюга страшный? "Это ваш пиздец, - ответствовал мудрый Исаак. - Если не будете слушаться великого императора, он всех вас сожрет к матери вашей католической. Не видите, парень-то совсем бешеный, ишь хоботом машет! А щас принесите покушать бедному еврею со слоном". Горожане пугались и несли покушать. Наконец, Исаак с Абу Аббасом прибыли в Аахен.
"Ох и фига ж себе, - сказал Карл Великий, увидев слона. - "А ты-то думал", - ухмыльнулся про себя Исаак, но вслух сказал. - "О да, ваше величество". По идее, Карл должен был Гаруну ар-Рашиду тоже послать подарок. Думал-думал, и ничего не послал. И сделал вид, что никакого слона не получал. Вот так и шли людям слонов, а казалось, такой приличный человек.
Слон жил при дворе Карла Великого до 810 года, и совсем разъелся на фуа-гра, рокфоре, устрицах и других франкских вкусностях. Поэтому, когда Карл решил его использовать в войне против датчан, сибаритствующий Абу Аббас был не очень доволен. Дело к тому же было поздней осенью, холод собачий. Короче, впавший в изнеженность слон заболел пневмонией при переходе через реку Рейн. Карл срочно послал за антибиотиками, но машину времени не нашли. Абу Аббас на слоновьем языке адресовал всех на хер и умер. Кости его в XVIII веке нашли у города Везель, и на всякий случай окропили святой водой, а то сами понимаете, мало ли что.
Мораль сей истории проста - не шлите подарков неблагодарным мудакам, и не тестируйте их ничтожность слонами. Слон тоже живое существо, он ваших политических интриг не понимает.
(с) Zотов
* На картинке - белый слон Абу Аббас. Ощущение, что художник рисовал животное с коровы под марихуаной.
|
|
Однажды мама отправила сына в магазин и сказала:
— Купи десяток яиц.
Сын вернулся с огромным пакетом, а внутри… 10 шоколадных «Киндер-сюрпризов».
Мама в шоке:
— Я же просила яйца!
Сын оправдывается:
— Мам, но это же яйца! Только вкуснее.
К тому же твоих денег не хватило, пришлось ещё свои докладывать.
|
|
[b]Ходжа Насреддин и камень[/b]
Однажды, в компании друзей, Ходжа стал сетовать на старость.
– Правда, это совершенно не отразилось на моей силе, – заметил он, – я силен так же, как и много лет назад.
– Откуда ты это знаешь? – спросили его.
– У нас во дворе издавна лежит огромный камень. Так вот, в молодости я не мог его поднять, не могу и сейчас…
O Sole Mio
|
|
