Анекдоты про майором
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 55

52

Отец с "работы" принес здоровенный... нет ЗДО-РО-ВЕН-НЫЙ!!! рулон туалетной бумаги.
Вот прям сантиметров 50-60 в диаметре, шириной уже не помню, но не узкой. Бумага была чрезвычайно прочная, без насечек для отрывания листиков...и очень шершавая. Этот рулон висел в туалете "системы сортир", хватило его на пару лет, ога.
И только в 13 лет я узнал, что это была бумага ..... для чистки оружия.
Папа был майором в службе ракетно-артиллерийского вооружения.

53

Это будет невесёлая история – я попробую поднять довольно деликатную тему. Итак – семейные хроники с отголосками Сталинской эпохи.

Из самых ранних воспоминаний- в шестидесятые мы жили на Фонтанке, в тесной маленькой коммунальной квартире, поэтому мать частенько пристраивала нас с братом во всякие детские пансионаты и санатории.
Мне было лет пять, когда в детском санатории в Зеленогорске (Териоки по Фински) воспитателем у нас был странный пожилой мужчина с ледяными глазами.

Как он вообще в воспитатели попал? Сейчас, вспоминая его, могу с уверенностью сказать – это несомненно был бывший лагерный надзиратель. Он постоянно был одет в выцветший полувоенный френч, двигался медленно, смотрел на нас холодно и свысока, и разговаривал примерно так – как будто тупой пилой фанеру пилят-

- Дети, если будете плохо себя вести, окажетесь в колонии. Знаете, что такое колония? Там вместо забора- колючая проволока, вместо уютных домиков- землянки, спать будете на нарах с соломой вместо кроватей. И есть баланду, а не манную кашу.

Что такое баланда, никто не знал, но спросить боялись - неприятный был мужик. Скверный. Нельзя таких к детям допускать.

Запомнился мне такой эпизод – читая очередную свою тупую нотацию за обедом, поворачиваясь, он задел полой френча столовую ложку на столе возле меня. Ложка, естественно, оказалась на полу. Он остановился и молча уставился на меня.

Очень неприятно уставился. Злобно. Подождал секунд десять и говорит –

- М..в Лёня, что ты должен был сделать?

Таким бл..дь, тоном, что я чуть не расплакался от страха. Ну не знал я, что он от меня хочет. Не догадался. Оказывается, по его мнению, я должен был вскочить, и ложку эту поднять. Говорю же – скверный тип, презрительный.

Прошло много лет.

Мать моя была человек очень жёсткий, со стальным характером, много в жизни хлебнуть пришлось. Пережила блокаду, была тяжело ранена – от инвалидности отказалась. Услышать от неё что- то ласковое можно было крайне редко. Поэтому так запомнилась фраза, которой она отметила мой первый развод -(02 ИЮНЯ 2023, ИСТОРИЯ №1397960).

- Ну, молодёжь. Захотел – женился, захотел- разженился. Весело живёте.

Это была такая завуалированная форма психологической поддержки – я тогда сильно переживал.

Прошло ещё немного времени, социализм закончился, я уволился с кафедры института, где тогда работал и учился в аспирантуре – не защитившись – тема стала неактуальна, да и не нужна мне стала эта учёная степень.

Занимался разным бизнесом, в основном- поставками энергооборудования. Очень много болтался по стране – от Омска и Красноярска до Львова и Архангельска.

Приезжаю с одной из поездок, и здрасти вам. Мать встречает меня, а рядом мужичок стоит такой неброский.

- Лёня, ммм, познакомься, это Николай Трофимович, мы с ним… в общем он будет жить с нами.

А сама, ну не скажу, что светится, но привычной жёсткости во взоре отнюдь не наблюдается. Гм. Что тут скажешь? Совет вам да ….. Меня, собственно, это вообще не касается, мне уже за тридцать, разведён, живу самостоятельно, только что ещё с жильём ещё до конца не определился- жили вместе.

И уже вечером, вдвоём на кухне чай пили, мать рассказала мне, как они познакомились, что дескать, вот такая значит ситуация…

- Мать, говорю, да ладно тебе, успокойся. Это твоё дело, меня не касается. Надеюсь ты меня не будешь заставлять твоего Трофимыча папой называть?

Посмеялись. Меня это действительно не касалось. Жили в двухкомнатной квартире вдвоём, стали жить втроём. Да и дома я бывал не больше нескольких дней в месяц. Почти не пересекались.

А Трофимыч- то оказался человеком очень не простым. Даже больше – ОЧЕНЬ НЕ ПРОСТЫМ. Лет ему было за семьдесят, давно на пенсии, последнее время работал начальником охраны на оборонном заводе. А в войну он был полковником НКВД, и в сорок пятом дослужился не более, не менее, как до заместителя коменданта Берлина – зам по режиму. Это сильно. Это должность генеральская.

Вот там и произошла история, что перечеркнула его биографию.

Тут надо сделать отступление. В этих специальных структурах по негласному правилу воинское звание примерно на две ступеньки стояло выше от армейского. Все помнят фильм «Утомлённые солнцем- 2?» Там полковник МГБ Арсеньев (О.Меньшиков) утверждает, что генерал- лейтенант Котов (Н. Михалков) ему приказал, а приказы исполняются. Лукавил. Не мог армейский генерал приказывать полковнику МГБ. Званиями они были по сути равны, а возможностей в госбезопасности было гораздо больше, чем в армии. Так что неизвестно ещё, кто там кому мог приказы отдавать.

Возвращаемся к истории. В сорок шестом году нашёлся в гараже гарнизона водитель- сержант, болван с Украинской фамилией – по сути предатель- решил сбежать в Американскую зону.
Сделать это было не просто, но он, гадёныш, справился. Раздобыл башмаки и штатский костюм, спрятал его под сиденье студебеккера, а ночью вышел якобы в туалет – дежурный охранник выпустил, потому, что в одном исподнем, куда он денется? Пробрался в гараж, оделся, сел за руль, высадил ворота гаража и гарнизона – студер машина мощная, и рванул к Американской зоне, несмотря на стрельбу вслед.

И добрался- таки. На Американский лагерь полномочия нашей комендатуры не распространялись, а пиндосы были крайне рады такому конфузу - мы же только по видимости были добрыми союзниками, а по сути – союзниками заклятыми. В марте сорок шестого Черчилль в присутствии Трумена выступил со своей знаменитой Фултоновской речью, что можно было считать началом рождения альянса против СССР, и объявлением холодной войны.

Конечно они ухватились за повод раззвонить по всему свету «Ещё один выбрал истинную свободу»!

Историческая справка – этот придурок был вывезен в штаты, ЦРУ, когда поняли, что ничего ценного он из себя не представляет, ибо непроходимо туп, использовать его в пропагандистских целях отказались, его устроили на работу- а что он может, кроме как баранку крутить? Языка не знает, да ещё, как выяснилось, и работать не хочет –он думал, что героем станет, а стал не пойми какой дрянью. Предателей нигде не любят. Довольно скоро был уволен, болтался чёрт знает где, пока не проворовался и попал за решётку. Гражданства Американского у болвана не было, и его просто депортировали обратно домой, в СССР. Что с ним было дальше – нетрудно представить.

Скандал однако, был нешуточным, требовалось выбрать козла отпущения и примерно наказать. Вот Трофимычу и досталось. Его лишили наград, понизили в звании и уволили из органов. И хорошо ещё, что сам не пошёл по этапу – времена суровые были, запросто мог загреметь. Обиднее всего было для него, что документы о разжаловании оформлялись уже после увольнения, и стал он из полковника НКВД обычным армейским майором.

Мужик был себе на уме, молчаливый и совершенно без чувства юмора. К общению со мной не стремился, но и не мешал. Ездили они с матерью по всяким выставкам, паркам и пансионатам- радовались жизни на пенсии.

Приведу, пожалуй, пример наших отношений. Я иногда позволяю себе довольно едко иронизировать – ну характер такой.

Возвращаются они однажды то ли из Пушкина, то ли из Павловска – Вечером Трофимыч матери –

- Люда, а ты не помнишь, там в кафе, где мы обедали, вот суп этот тебе как? А то мне что- то нехорошо, подташнивает как- то…
- Да вроде нет…

Ну тут меня чёрт за язык дёргает-

- Николай Трофимович, а Вы разве не слышали? Это же по всему общепиту негласное распоряжение – программа оздоровления Российского общества – как видят пенсионера, ему в суп стрихнина добавляют из пипеточки. Или что там у них есть. Оздоравливают.

Мать прыснула, Лёня, что ты глупости мелешь! А сама смеётся – ну так у нас принято было, считалось нормальными таким образом пошутить.

Часа через полтора заходит ко мне –

- Слушай, говорит, пойди, скажи ты Николаю, что пошутил, он же спать не может, уже валерьянку пил.

- Нет, говорит, он (это про меня) точно что- то знает, не может такого быть, чтобы это совсем неправдой было.

Во, блин, пошутил. Кое как успокоили. Больше я себе таких шуток не позволял.

Любил он чистоту и порядок во всём, раздражался, если видел мусор на асфальте – куда дворники смотрят!

Однажды идём втроём, глядь, у ларька союзпечати возле автобусной остановки разбита витрина, и ветром болтает с десяток газет по асфальту. Кто- то постарался.

- Вот мерзавцы, негодяи, говорит, распустились, хулиганьё!

- Ну а что с ними сделаешь, гопники и есть гопники- говорю.

Он поворачивает голову, и спокойно так-

- Расстрелять.

Помните строчку из песни В. Высоцкого- «а сам глядит в глаза, и холодно в спине»? Вот и мне довелось тогда испытать это чувство – когда дошло, сколько на самом деле расстрельных приговоров ему довелось исполнить и подписать, пока дослужился до полковника.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
А потом возвращаюсь из очередной поездки – нет Трофимыча. И мать, на мой вопросительный взгляд отвечает бесцветным голосом, глядя в сторону – «Всё, Лёнь, не будет он жить с нами больше».

Что я мог ответить? Только вспомнить материну же форму психологической поддержки –

- Ну, пенсионеры. Захотел – женился, захотел- разженился. Весело живёте.

54

Ко вчерашнему мему про смелых мальчиков. Я в 16 лет (2001г)был настолько смелым, что смывал в унитаз подруги, у нее дома, использованный презерватив, при том что ей было 15, а её папа был майором полиции (или ещё милиции, не помню). Смелость кончилась, когда унитаз засорился и её папа пошел тросом пробивать засор.

55

Нахлынуло…
Включаю 9-го, утром перед работой ТV, а там военный парад прямо из Белогорска. Муха-бляха я же там, с полвека назад, в двухгодичниках служил. Черным лейтенантом, командиром взвода. Белые служили при штабах, поближе к столице, а я со многими другими залетел аж в Амурскую область в КДВО/Краснознамённый дальневосточный округ/(как дурила вляпался опять), рядом с еврейской АО, где сегодня днём с огнём не найдёшь нормального еврея, и ЗБВО/Забайкальский военный округ/(Забудь вернуться обратно). В тех самых местах, где дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут. Так нам на исправление ещё присылали «штрафников» из западной группы войск, у одного из них я повзаимствовал немецкие хромовые сапоги на платформе, которые почти не снимал два года. Места прохождения службы были диковатые, но красивые. Бескрайные соевые поля Приамурья, капризная речка Зея, тайга на севере. Глухари, тетерева, кочующие стада косуль… Погода, правда, не подарок и особенно зимой. Сейчас где-то там Зейская ГЭС, космодром Восточный… Испохабили природу, но куда деваться. Так, на чём я остановился. Привалила, значит, в КДВО толпа двухгодичников после окончания вузов. Ребята крепкие и молодые. Со всех концов необъятной страны. И сразу после копеечной стипендии приличное офицерское содержание и бесплатный пролёт проезд в любую точку Советского Союза. Большой соблазн для любителей выпить и закусить. Правда, можно было купить в этих местах хорошие книги. Но не книгами одними жив человек. Остается ещё спорт. Но кто сказал, что спортсмены не пьют. Не верьте. Офицер должен быть хорошо выбрит и слегка пьян. Обед в гарнизоне. Дружно валим в нашу столовку. Обычное меню: солянка, рис с бараньей нарезкой и вместо минералки или компота стаканчик Плиски. Замечательный напиток, но если встретишь шапочного знакомого, так я его и повстречал, одной бутылкой не обойдёшься. Сталкивались когда-то в строй отрядах. Теперь он тоже лейтенант, зам. начфина дивизии. Вертаемся через спортивное поле в общежитие, пятиэтажное здание из силикатного кирпича. Навстречу ком. дивизии с проверяющим из округа. Зам.начфина пытается отдать честь. Такой восьмипудовый «мышонок» с дворянкой ножкой 37-го размера. Падает. Увлекает меня за собой прямо перед лицом высочайшего начальства. Так я вошел в контакт с начальником гарнизонной гауптвахты майором Петровым. Первые заслуженные трое суток. Майор - отличный здоровенный мужик. Трое суток детального изучения уставов и оформление всяческой наглядной агитации. – А дело было в сентябре. Сидели двое на губе, и двое, как не странно, лейтенанты. Нам было что и пить и есть, газет с уставами не счесть. Нам дайте карты, нам дайте карты. С утра майор Петров входил и нас в порядок приводил и говорил внушительно и строго: А коль не хочешь ты добром плакатным выводить пером – сиди до гроба, сиди до гроба. А двухгодичники в тоске стучат конями по доске, на волю выходить не торопятся. Здесь нет вина, здесь нет девчат, здесь ночью лисы верещат. Куда податься, с кем пободаться.- Были ещё куплеты. Забыл, не помню… Потом у меня с майором Петровым сложились нормальные деловые отношения. /Да, в качестве лирического отступления. Военные сборы, ещё студентами мы проходили в Самборе, что подо Львовом. Наш командир сборов попросил написать песню для роты будущих лейтенантов-химиков. Через несколько дней рота маршировала на стрельбище, что находилось на старом разрушенном еврейском кладбище, потом в столовую под мои дурацкие куплеты: Чеканят шаг химические роты, девчонки затихают у ворот. Мы выручаем матушку пехоту и наши армии ведем вперёд. И т.д… Заработал благодарность от командира сборов. А офицер звёздочкой повыше заметил: «Соловей, узнаю тебя по твоим копытам». Был у меня в части друг из славного Львова, были друзья и в самом Самборе, где с моим приятелем расслаблялись в самоволках. А теперь дети и внуки моих кодатошных российских и украинских друзей убивают друг друга./Полнейший идиотизм. Уму непостижимо /. Что был обязан делать любой командир взвода, помимо работы с личным составом? Ходить в патрули и караулы. Караулы – эта охрана складов и проверка постов. Распределение солдат по сменам. Заряжай, разряжай. Главное, чтобы спросонок никто себе ногу не прострелил или не потерял магазин от автомата. Летом терпимо, зимой не фонтан. Патрульная служба на порядок веселее. Приходишь к майору Петрову. Он даёт тебе 2-3 солдат и маршрут патрулирования. Добавляя при этом: «Не приведёшь двоих,- сядешь третьим». Маршрут простой: сам гарнизон, железнодорожная станция, там рядом ресторан - забегаловка «Голубой Дунай», потом Кильдым, весьма специфическое строение, где жили выпушенные на свободу и осевшие рядом с гарнизоном заключенные, ну ещё редкие вызовы на жалобы местного населения, которые попадали к майору Петрову. Милиции, как таковой, не было, её обязанности тоже выполняла патрульная служба. Собственно я вырос не в столице, а за Люберцами, в Раменском районе в поселке Фабричная. Там у нас был клуб с библиотекой и бесплатными спортивными секциями, совсем не то, что сегодня. Секцию бокса вёл Сан Сыныч, из бывших тяжёловесов, так он, даже нас легковесов, научил держать удар и давать ответку. Спасибо ему за это. В обязанности патруля входило задержка солдат без увольнительных и не только. Рядом был стройбат, какие-то летунские курсы, ещё на станции и у «Голубого Дуная» изредка возбухали вышедшие на волю бывшие заключённые/а всяких тюряг в местах этих хватало, была даже одна женская/, так что можно было при желании без труда выполнить разнарядку уважаемого начальства. Петров говорил: Не усердствуй. Нарвёшься на нож. Домой должен вернутся живым. – Вернусь, лишь бы не нарваться на кастет. Прорвусь, как чирь на..попе. Были, конечно, разные случаи. Шагаешь мимо «Голубого Дуная», а там прапор, из летунов, стоит на четвереньках в придорожной луже и вопит: «Иду на взлёт! » Что-то, наверно, удачно загнал из вверенного ему имущества. Так его свои же и заберут. Или даёт Петров вводную, поезжай на зерновой склад, разрули обстановку. Местные позвонили. Бытовуха. А там офицер из летунов, загулял с женой завсклада. Мужа выгнал. Сидит пьяный и довольный. Вязать старшего по званию одно удовольствие. Петров, его протрезвевшего, всё равно отпустит. По субботам в доме офицеров устраивались танцы. По окончании оных - напряжёнка. Подтягивались деревенские пацаны, чтобы двухгодичники, в основном холостые, не уводили клёвых девчат. А самое ответственное мероприятие перед учениями и смотрами - зачистка Кильдыма. Петров со своими бойцами окружает здание, я со своим патрулём прохожу по двухэтажному бараку и вышвыриваю из комнат дембилей и старослужащих, тех кто не успел выпрыгнуть из окон. В коридор выходит латышка Регина, дама баскетбольных размеров. У неё на руках дремлет усатенький лейтенантик из Таджикистана. «Не отдам…» рычит Регина. Картина маслом. На этом я прекращаю своё повествование, по прочтении которого можно убедиться, что автор был и остаётся совком со слабой надеждой на свет в конце туннеля.

12

Партнеры

Реклама