ПУШКИН
Пушкину было лет шесть и был он прехорошенькой кудрявой девочкой с красивым именем Елизавета.
Рядом с Елизаветой сидела её мама, одной рукой она придерживала чехол с бальным платьем, другой, держала у уха телефон.
Лиза, обмахиваясь веером, откровенно скучала. Электричка только покидала Москву, а мама перманентно трепалась с подругами по телефону. Людей в вагоне было совсем мало и девочка смело взялась за меня:
- Дядя, а почему у вас женская сумочка?
Мама, не отрываясь от телефона, без энтузиазма упрекнула:
- Лиза, не приставай к дяде.
Я возразил:
- Ну что вы, она мне нисколько не мешает, наоборот, за разговорами и дорога веселее.
Мама удовлетворённо кивнула и уже больше не возвращалась из глубин своих телефонных интриг.
Я ответил:
- Это сумочка не женская и не мужская, это сумочка для фотоаппарата.
Потом Лиза рассказала, что они с мамой были в Москве на танцевальном конкурсе и что она заняла там четвёртое место. Девочка задавала железнодорожные вопросы, а я подробно отвечал: Почему рельсы стучат, зачем нужны шпалы и для чего электричка упирается в провода.
Потом она предложила:
- Дядя, а давайте во что-нибудь поиграем.
Я, не долго думая, предложил играть в города, но дело у нас не пошло, ведь Лиза ещё не знала ни одного города кроме Одинцово и Москвы. Тогда я предложил играть в рифмы и быстренько объяснил что такое рифма.
Девочка сразу поняла и со скоростью компьютера стала выдавать очень необычные, но филигранные рифмы на любые, самые сложные слова. Уже тогда я почувствовал что-то не ладное, но не подал виду, а Лиза сказала:
- Просто рифмы – это не интересно, давайте, вы мне будете говорить слово, а я буду придумывать маленький стишок с этим словом.
А не слишком ли самоуверенно, для шестилетней девочки? Подумал я и сразу решил начать с чего потруднее:
- Ну, придумай мне стишок со словом... со словом, скажем – Укупник.
- А что это такое?
- Это такой человек, у него фамилия Укупник.
Лиза закрыла глаза и без всякой паузы, дирижируя себе рукой, с выражением произнесла:
- Ко мне под юбку заглянул Укупник,
но, я не испугалась,
там подъюбник…
Я просто остолбенел и почувствовал себя сеньором Сальери, слушающим Реквием Моцарта.
Ни я, ни кто либо из моих знакомых, кроме, наверное, Димы Быкова, не смог бы вот так сходу выдать что-то подобное, а тут шестилетний Пушкин в электричке.
Мама Пушкина зашевелилась и не отрываясь от телефона бросила:
- Лиза, на следующей выходим, скажи дяде "до свидания", не забудь веер и пойдём.
Девочка встала со скамейки и быстро заговорила:
- Давайте скорее, а то нам выходить, последнее-припоследнее слово, чтобы я сочинила последний стишок.
Я, ещё не до конца очухавшись от подъюбника, выпалил совсем уж немыслимое:
- Павка Корчагин.
- А что это – павкакарчагин?
- Это тоже человек, Павка, ну, Павел – имя, а Корчагин – фамилия. Павка Корчагин.
Пушкин кивнул, закрыл глаза и с выражением выдал:
- В домике том, где жил Павка Корчагин,
было темно,
только палки торчали…
До свидания, дядя.
После того, как Лиза с мамой вышли, я ещё целых полчаса приходил в себя, чуть свою остановку не прозевал, ведь такого уровня рифмы мог выдавать как минимум Высоцкий, да и тот, наверняка не моментально, а после бессонной ночи.
Хоть бы ей поскорее объяснили, что она – Пушкин.
Ай да Лиза, ай да сукин сын…