куда надеть → Результатов: 14


1.

При советской власти в Одессе жил один потомственный ювелир — Хаим Осипович Ермолицкий. Когда он решил эмигрировать, КГБ установило за ним круглосуточную слежку. Комитетчики не сомневались, что он попытается вывезти свои бриллианты. Увидев, что он купил на толкучке две пары обуви на толстой подошве, они поняли, что он хочет спрятать драгоценности в них.

И они оказались правы. Дома Хаим задернул занавески на окнах, взял дрель, просверлил в подошвах отверстия и всыпал в них камни. А дырки аккуратно заклеил. Потом надел туфли и походил по комнате. Бриллианты издавали такой страшный скрип, что от ужаса старик вспотел.

Но поскольку никаких других планов их вывоза у него не было, он махнул рукой и сказал: «Будь что будет!» Бриллиантов у него, в принципе, было не очень много, поэтому хватило одной пары обуви. А вторую он подарил своему племяннику Мише.

В назначенный день Хаим отправился на морской вокзал. Пароход на Хайфу отходил оттуда. Миша поехал провожать его. В машине Хаим страшно разнервничался.

— Миша, знаешь что? — сказал он племяннику. — Мне — 80 лет. Зачем мне эти сокровища? Я хочу поцеловать Святую землю и спокойно умереть. А тебе они еще пригодятся.

После этого он поменялся с Мишей обувью. На вокзале Хаима сразу же направили к таможенникам, которые уже были предупреждены. Они вежливо попросили его разуться и разобрали его новые туфли на составные части. Они были так уверены, что отправят этого афериста не в Израиль, а в полностью противоположную сторону, что даже расстроились.

Тогда они позвонили куда надо и говорят: в туфлях ничего нет, что делать? Им отвечают: потрошите чемодан, пиджак, штаны, если есть кепка, потрошите кепку. Они так и сделали — ничего! Снова звонят куда надо, те: выворачивайте его наизнанку, невозможно, чтобы не было!

Таможенники, недолго думая, отвезли несчастного в больницу, где ему промыли желудок, заставили выпить литр контрастной жидкости, сделали рентген и снова ничего не нашли. На этот раз уже те говорят: трудно поверить, но, видимо, мы таки ошиблись, извините за беспокойство.

Тогда эти таможенники умыли руки с мылом и разошлись по домам. А на следующую смену заступила новая группа таможенников, в которую входила младший лейтенант Татьяна Николаевна Луговская.

Это была простая советская женщина 55 лет, которая в силу обстоятельств личной и трудовой жизни находилась в довольно-таки депрессивном состоянии духа. Причин для этого было — хоть отбавляй. Как раз в тот день ее кошка родила шестерых котят, и раздать их не удалось. Ни одного. Раньше брали, а сейчас говорят самим жрать нечего.

Тогда она с тяжелым сердцем налила полведра воды и утопила их. А кошка все норовила заглянуть в ведро, чтобы выяснить, что хозяйка делает с ее детенышами. При этом мяукала таким диким голосом, что это мяуканье стояло в ушах у Татьяны Николаевны все время, пока она ехала на службу.

За своим обычным делом Татьяна Николаевна надеялась отвлечься от пережитого, но не тут-то было. В кабинете ее ждал Ермолицкий. На старике, как говорится, не было лица. А если точнее, то на нем вообще ничего не было, кроме синих ситцевых трусов и частично белой майки.

— Это кто? — спросила она.

— Та застрял тут один, — объяснили ей небрежно.

Татьяна Николаевна подошла к старику, посмотрела его документы и спросила:

— Хаим Осипович, у вас есть, что надеть на себя?

— У меня есть желание умереть и не видеть этого кошмара, — ответил Хаим Осипович.

— Вас кто-то провожает? — спросила таможенница.

— Племянник, — сказал старик и слабо махнул в направлении двери, через которую он вошел в это чистилище.

Тогда Татьяна Николаевна вышла в зал, где толпились провожающие, и спросила — есть ли среди них племянник Хаима Осиповича Ермолицкого.

— Есть! — тут же нашелся тот.

— Молодой человек, — сказала Татьяна Николаевна. — По независящим от меня причинам костюм и обувь, в которых Хаим Осипович собирался ехать на свою историческую родину, пришли в негодность. Но вы не волнуйтесь, сам Хаим Осипович почти в полном прядке. Ему просто надо переодеться перед отъездом.

— Я могу только снять с себя, — предложил племянник.

— А сами пойдете домой в трусах и майке?

— Послушайте, в Одессе пешеход в трусах и майке — нормальное явление, — нашелся племянник. — Может, он с пляжа возвращается, а может, вышел мусор выбросить. Но появиться в таком виде за границей таки неловко. Зарубежная пресса может это неправильно истолковать. Вы меня понимаете?

— Ну, давайте, что там на вас есть, — вздохнула Татьяна Николаевна, и через пять минут Хаим Осипович надел на себя джинсы своего племянника, его футболку «Адидас» с тремя красными полосками на плечах и совершенно новые туфли, где лежали все сбережения его жизни.

— Как вы себя чувствуете? — спросила младший лейтенант Луговская.

— Лучше, — лаконично ответил Хаим Осипович и пошел к трапу.

Вадим Ярмолинец

2.

Чуть помедленнее, Фрося

НЕБОЛЬШОЕ ВСТУПЛЕНИЕ.

Сколько себя помню – каждое лето проводил в деревне, по мере сил помогая бабуле управляться с хозяйством. Интернета в те далёкие времена еще не придумали, поэтому свободное время проводил или на рыбалке, или в лесу, или в компании сверстников.

Наша диверсионно – разведывательная группа занималась… Проще сказать, чем мы только не занимались, за что периодически отгребали свежей березовой каши. Но даже наказания не могли затушить пионерские огни, полыхавшие в детских задницах.Классное было время. Весёлое и беззаботное.

В 1983 году, после окончания четвертого класса, когда я стоял на пороге одиннадцатилетия, друзья предложили немного подзаработать в совхозе на полевых работах. Называлось это «выходить на наряд».

С утра бригадир (Виктор) занимался распределением фронта работ среди взрослых, а затем подходил к нам. Если что-то было, то в сопровождении старшего наша команда отправлялась выполнять посильные задания.Первые два дня прорывали горох, выдергивая кормовой, выделявшийся среди белого ковра пищевого фиолетовыми лепестками, затем заготавливали черенки для лопат и вил.

ВОДИТЕЛЬ КОБЫЛЫ

На пятый день, убедившись, что ваш покорный слуга к делу относится серьёзно, бригадир торжественно объявил о повышении: мне было доверено перевозить мешки с комбикормом от склада до фермы.
- Ты с конём умеешь обращаться? – уточнил Виктор.
- Конечно, - преданно глядя в глаза, соврал я.

О том, что мой опыт ограничивался детской лошадью-каталкой, решил особо не распространяться. Да ладно, все будет хорошо, справлюсь.
С этими мыслями я и дотопал до фермы. Там уже томилась в ожидании задумчивая рыжая кобыла Фрося, которая со вселенским пофигизмом наблюдала за парой мух, совокуплявшихся на оглобле в позе растерянного астронавта.
- Она спокойная, не бойся, - подбодрил зоотехник (Сергей), - только не гони.

Спасибо за напутствие, а я-то думал сразу с места в карьер, чтобы пролететь до склада с гиканьем и свистом. Наверное, об этом очень красноречиво свидетельствовали мои выпученные от страха глаза и трясущиеся руки.
- Понятно, - вздохнул Сергей, - ладно, малой, смотри.

Следующие двадцать минут были посвящены основам: как управлять лошадью, как надеть узду и замечаниям по поводу того, что «если облажаешься, расскажу бригадиру».
- А теперь езжай, - добродушно кивнул зоотехник и закурил.
- Но, - пискнул я.

Вот это да, кобыла оторвалась от медитации и неторопливо двинулась в сторону склада! Чтобы понять обуревавшие меня в тот момент чувства, надо быть пацанёнком, который впервые в жизни управлял настоящей живой лошадью.
Километр до склада и обратно мы осилили примерно за полчаса.

- Да не бойся, - подбодрил Сергей, - ускорь её немного, а то бабы уже плешь проели, где комбикорм.
- Если чуть побыстрее, не устанешь? – обратился я к кобыле.
- Пофигу, - задумчиво фыркнула Фрося, глядя, как те же мухи спариваются уже в позе богомола – затейника.
- Тогда но.

Кобыла флегматично перешла на некоторое подобие медленной рыси.
- Но, - уже весело крикнул я после пятого рейса
- Но так но, - Фрося согласно припустила еще быстрее.
- Молодец, - через четыре часа улыбался зоотехник, - на обед домой пойдешь?
- Ага, - кивнул я.
- Пока доберешься, возвращаться придется, езжай, напоить только не забудь, - и, подмигнув, Сергей ушёл по своим делам.

Вот это да! Проехать через всю деревню! Для все-таки городского пацана это был не просто повод для гордости, это был миг наивысшего блаженства. Мне разрешили! Еще не веря своему счастью, я быстро прикинул маршрут следования. Их было два.

Первый – по так называемой Старой улице, второй – по Новой, появившейся уже в послевоенные годы. Она была хороша тем, что заканчивалась горкой метров шестьдесят высотой. Также вдоль неё располагались сельсовет, школа, место выдачи нарядов на работы, баня и магазин. То есть число зрителей будет максимальным.

Решено, едем по Новой. Маршрут был таким – километра два по улице, доезжаем до горки, далее, приняв левее, спускаемся, проезжаем перекресток деревенских улиц. Затем, через двести метров, выехав на довольно оживленную дорогу Барановичи – Молчадь, поворачиваем направо, и мы дома.

- Но пошла, - зычно крикнув, я шлепнул вожжами.
Тот день запомнился на всю жизнь. Меня просто распирало от гордости, ещё бы! Сам! Один! Казалось, что каждый встречный, думал:
- Вот этот да, молодец, такой маленький, а уже управляет лошадью.
- Кстати, Фрося, не быстро едем?
- Пофигу, - фыркнула кобыла, не прекращая медитации.
- Интересно, - подумалось мне, - её вообще что-нибудь может вывести из этого состояния?

Бойтесь мыслей своих, ибо они материальны! Не помню, кто из древних это ляпнул, да и времени на воспоминания не было, потому что лошадь неожиданно собралась взлетать.
Как? Просто. Метров за тридцать до горки нас с громким треском обогнал мотоцикл. И случилось чудо: Фрося вздрогнув, задрала хвост...
- Хана, - яркой молнией сверкнула мысль.
- Поехали! - громко отстрелив первую ступень, кобыла рванула в галоп.

Оказавшись в облаке едкого газового выхлопа, я на несколько секунд ослабил вожжи, пытаясь вытереть слезившиеся глаза. Этого было достаточно, чтобы Фрося, закусив удила, понеслась навстречу светлому будущему, которое заканчивалось обрывом, если вовремя не повернуть.
- Тпруууууу!
- Их-ха. Пофигу.
И как назло, вокруг ни человека! Обед же, куда все подевались? Свидетелями были только три собаки, смотревшие на меня с явным уважением.
- Тпруууууу!

Мы неслись так, что теплый воздух выдул некстати появившиеся сопли из носа . В другой ситуации мне было бы стыдно, но только не сейчас: до обрыва оставалось чуть больше двадцати метров.
- Тпруууууу!
Поняв, что остановить, кобылу не удастся, я из всех сил потянул на себя левую вожжу:
- Поворачивай!
- Их-ха! Пофигу!
- Отстреливай вторую ступень, разобьемся!
- Есть. И третью заодно!

Как я не задохнулся, не понимаю. Чем кормили Фросю, навсегда осталось тайной, но по силе и мощности выхлопа можно было предположить.…
- Ой, мама!
Знаете, что такое деревенское родео? Это когда газовавшая, как ракета-носитель, лошадь сделала резкий поворот. Телега в соответствии с законами физики стала заваливаться набок, я же изо всех сил держался за борта и ждал, когда ё.., простите, грохнусь уже чистым (спасибо галопу) носом об асфальт. Но пронесло.

Еще как пронесло! Выстрелив с таким звуком, что на секунду заглушил даже громыхавшую телегу, я сумел, не отпуская вожжи, перекреститься ресницами.
Кстати, описанную процедуру можно смело рекомендовать в качестве дополнительного стимулятора больным с ЖКТ. Гарантирую, продует насквозь!
- Повернули, чуть помедленнее, Фрося, чуть помедленнеее!
- Их-ха. Пофигу!

С какой скоростью несся с горы наш экипаж в составе двух отчаянно газовавших субъектов, не берусь судить. И если честно, было не до того.
- Тпруууууу!
Не знаю, что себе навоображала эта скотина, но она понеслась так, что в ушах засвистел ветер. Первого перекрестка мы даже не заметили. Зато удивили ехавшего на велике соседа. Его отвисшую челюсть я помню до сих пор.
- Тпруууууу!
До следующего перекрестка оставалось метров сто. Если эта сволочь не остановится, быть нам сбитыми, как сливки.
Семьдесят метров. Вожжи натянуты до предела, но Фросе, традиционно, пофигу.
- Тпруууууу!
Пятьдесят метров.
- Тпруууууу!

В критические моменты у человека просыпаются такие способности, о которых в обычной жизни он даже не догадывается. Вот и я никогда не думал, что смогу крикнуть:
- Тпруууууу, бл….!!!!!!
Да так, что где-то в деревне испуганно взлетела стая ворон, с окрестных яблонь посыпались груши, а у самого перекрестка остановились сразу два грузовика. Но самое главное: Фрося резко ударила по тормозам. Еще бы метров десять…
Просипев:
- Падла, - я в изнеможении рухнул на спину.
- Пофигу, - невозмутимо фыркнула кобыла и с интересом стала рассматривать мух, которые на оглобле (опять!) слились в позе скачущего давления.

Руки, натертые вожжами, горели, в ушах звенело, в носу щекотало, а в животе, простите, громко бурлили многообещающие процессы.
- Малой, ты в порядке? – водители обеих машин уже были рядом.
Один что-то поправлял в сбруе, другой встревожено смотрел мне в лицо:
- Что случилось?
- Понесла, - с трудом выдохнул я, - мотоцикл напугал.

В общем, к дому я привёл Фросю под уздцы и в сопровождении двух грузовиков.
- Смотри, малой, больше так не летай, - выйдя из кабин, водители осторожно пожали мою опухшую руку и, посигналив на прощание, быстро скрылись за перекрестком.
Спасибо вам, мужики, за помощь.

Навеселившейся и остывшей кобыле нужно было напиться, а мне - срочно уединиться в будке для медитаций. Поэтому следующие полчаса лошадь мелкими глотками утоляла жажду , а я познавал высший дзен и просветление.
О скачках решил никому не рассказывать, зачем будоражить народ. Ведь все хорошо, что хорошо заканчивается, правда?

Как оказалось, Фрося очень боялась машин и резких звуков. Но теперь, обладая бесценным опытом, я был спокоен. Главное – не пропустить подготовку к запуску.
Поэтому стоило только задраться хвосту, как через секунду перед лошадиной мордой красовался кусок хлеба:
- Угощайся, спокойно, спокойно. О, смотри, опять мухи, в новой позе закалённого сверла.

Так что и на второй день мы с Фросей неспешной рысью ехали на обед домой. Правда, уже по Старой улице, от греха подальше. А потом началась компания по заготовке сена, и стало не до совхоза.

За эти шесть дней я заработал десять рублей сорок копеек. Моя первая зарплата, по тем временам – вообще неслыханное богатство для одиннадцатилетнего пацана. Жалею только об одном – не сохранил тот расчётный листок, малой был, глупый.

Автор: Андрей Авдей

3.

Прочитал где-то в интернете быстрый способ быстро заснуть.
А мне это надо — быстро засыпать. Ну и там всё несложно довольно таки. Всё вроде как простецки. Дескать, лягте на спину, расслабьте всё, что можно, хорошенечко так, без халтуры, и представьте, что лежите вы в каноэ, и река несёт вас сквозь густой туман, и ни о чём вы не думаете и не тревожитесь, и тут же заснёте сном младенца.
Как бы не так!
У меня сразу куча мыслей: А куда несёт, а вдруг там камни или коряга из воды торчит, такая неприятная, знаете, вся в зелёном, склизком дерьме, а каноэ это тонкое очень, несерьёзное судёнышко, коряга его враз пропорет и всё, камнем пошёл я на дно, а на дне раки чёрные вопьются в мой бледный распухший труп и станут его покусывать, а что если к берегу лодку эту чёртову прибьёт, она же без присмотра, хаотично двигается, лодки часто прибивает набегающей волной к берегу, в камыши, а на берегу медведи, увидят меня и сожрут прямо вместе с каноэ, они ж дурные все, им всё равно, что жрать, лишь бы утробу свою бездонную набить, я где-то читал, что они камни даже жрут просто потому что могут, а вдруг утопленники молчаливо уже окружили моё судёнышко и заглядывают через борт своими одутловатыми мордами, примеряются уже, как ловчее меня за ноги в пучину тащить, и один уже руку тянет, а кожа то на его руке вся такая сморщенная, ну так бывает, когда в ванной долго лежишь, и в струпьях вся, а в глазах — личинки комаров копошатся, мотыли, точно, мотыли их называют, сосед у меня рыбак, Станислав Геннадиевич, ну и имечко, пока выговоришь, всё проклянёшь, так вот он того мотыля покупает, но не у утопленников, а в магазине «всё для рыбалки» и ловит на него потом окуня и краснопёрку, а вот где тот магазин мотыля берёт среди зимы, мне не известно, но вполне возможно, что и у утопленников, там кстати и опарыш ещё продаётся, так что точно место нехорошее, похабное, хуже только эта лодка чёртова, в которой я вынужден с закрытыми глазами зачем-то куда-то плыть и страшно нервничать, третий час ночи уже, завтра вставать рано, совершенно невозможно одним словом расслабиться и уснуть по-человечески в таких условиях!
И я короче решил немного усовершенствовать метод этот.
Лёг, расслабил всё что можно, но до разумных пределов, конечно, не полностью, а так, расслабил чуть-чуть, и хорош, меру то знать всё же надо, и значит взял, да и представил, что я в гробу.
Вот в гробу — вообще отлично. Гроб — это вещь! То, что нужно. Самое удачное место, как оказалось! Тихо, над тобой два метра глины, сам ты мёртвый и все тебя боятся, потому что ты мертвец, а мертвецов все боятся, только работники морга не боятся, но это они врут, алкоголики старые, ещё как они их боятся, даже сильнее, чем остальные люди, и вот ты мертвец, хочешь тихо лежи, а хочешь — вылазь из домовины да беги в ближайшее село душить там молодых баб и пить ихнюю горячую кровь, а потом, уже для смеху и озорства, можно посиневшее своё лицо прижимать к стёклам окон и тихонечко в них постукивать крючковатым пальцем, чтобы люди смотрели кто там, и увидев, седели бы преждевременно, получали инфаркт миокарда и ехали бы потом на телевидение в битву экстрасенсов, рассказывать небывальщину, и чтобы братья Сафроновы вроде, или как их там зовут, смотрели бы на них осуждающе и говорили, ну, батенька, это уже, конечно, враки несусветные, высшей пробы враньё то у вас, отборнейшее, но мы сейчас всё проверим, вводите Сергея, и Сергей, потомственный шаман входил бы, и жёг бы перья и закатывал глазища театрально, взывая к духу покойника, который бродит по селу, а ты возьми, да и явись на зов, и сразу паника на съёмочной площадке, братья Сафроновы в обмороке, оператор жидкого подпустил, экстрасенс Сергей визжит, а баба с деревни вообще только рот как рыба открывает и слюни, слюни у ней так некрасиво тянутся с подбородка на кофточку, страшная такая кофточка, и где только они берут такие, видимо с перестроечных времён ещё осталась, ну в сёлах такое часто бывает, донашивают за старшими, вроде вещь то крепкая ещё, так чего бы и не надеть, а то, что расцветка излишне легкомысленная, так на то человеку труда глубоко наплевать да растереть, а ты, весь сочащийся трупным ядом да в саване, покрытом жуткими разводами, покривлялся маленечко для порядка — и шасть назад во гроб, и поминай как звали, и только тебя и видели, ну или можно вообще никуда не ходить, а просто спокойно зловеще гнить да разлагаться безо всякого стыда, газы пускать да булькать собственным гноем, в тишине и темноте, и никаких тебе медведей и никакого непокорного течения, вот в гробу очень хорошо засыпается, я как представлю — так сразу и засыпаю минуты через четыре, очень хороший способ, верный, рекомендую.

4.

Марсианин

Загнал тогда машину на сервис, а понадобилось в Москву съездить.
Впервые за много лет предстояло воспользоваться общественным транспортом.
С вечера изломал голову – что обуть и надеть, что взять с собой.
Кроссовки. Это понятно. На улице апрельская слякоть, а на кроссовках грязь не так заметна, как на туфлях. И ногам комфортнее.
А одеться тоже – чтобы в транспорте не упариться, а на улице не мёрзнуть.
Значит надо не с борсеткой ехать, а с сумкой, чтобы при необходимости пуловер снять и в неё убрать.
Ладно.
Еду в автобусе-экспрессе – не комфортно. Ноги в спинку переднего сиденья упираются, и не нахожу ремня безопасности. То и дело поднимаю правую руку к левому плечу. Пристегнуться рефлекторно хочется.
Ладно.
Захожу в метро на Выхино. Вытащил из кармана пластиковую карточку на бесплатный проезд. Почётным донорам их выдали давным-давно, вот и мне пригодилась.
Аналитически посмотрел на турникеты, сообразил, куда её прикладывать. Сработало.
Ладно.

Еду, смотрю, что вокруг творится.
Людей читающих меньше, чем двадцать-тридцать лет назад. На весь вагон – четыре человека. Вытащил книжку, думаю – буду пятым.
Кстати, и побирушек, и торговцев не видно. А лет десять или восемь назад, они по вагонам метро шли один за одним.
Вышел, где надо, спросил у людей – как к трамваю пройти. Прошёл, озираясь. Город совсем по-другому выглядит, чем из машины.
Подошёл трамвай. В телевизоре видел, что теперь все через переднюю дверь входят, где турникет. Вошёл, как надо.
Передо мной женщина моих лет крутит в руках картонную карточку для проезда.
Поворачивается ко мне:
- А вы не подскажете, как ею пользоваться?
Встретились, блин, два одиночества…
- Нет, - говорю, - я сам первый день без машины, и мне всё в диковинку.
Ну, она нашла, куда эту картонку засунуть, прошла.
А я свой пластик прикладываю так и сяк к зелёной полоске на турникете – не срабатывает. Другим людям мешаю пройти.
Посторонился.
Спрашиваю их:
- А вот по этой карте в трамвае можно ездить?
Пожимают плечами. У них-то картонки у всех.
Спросил у вагоновожатой - тоже не знает. Потом выглянула, говорит: «Вы не к турникету, а вот к этому кружку на вот этой панели прикоснитесь, картой-то…» Сделал. Сработало.
Ладно. Еду.
Та женщина, что передо мной заходила, рядом сидит. Разговариваем. Машину на сервис загнала – домой едет.
Обмениваемся впечатлениями.
То, сё, вы откуда… Почти земляки оказались.
То есть, она москвичка, но у них дача в Луховицах. Это из Москвы мимо Воскресенска ещё сорок минут ехать. Места прекрасные! Участок двадцать шесть соток. Пять пчелиных семей держат. А этим летом уже больше будет. Покупной мёд со своим не сравнить. В Москву оттуда возвращаться не хочется. Подумывают вообще туда переселиться, а квартиру в Москве сдавать. И так далее…
Хорошо так поговорили, но мало. Я доехал уже.
Хорошая такая женщина, и собеседник замечательный. А кто говорит, что москвичи плохие, тот сам-то хорош ли?
Ну, где на трамвае, где в метро, с севера на юг всю Москву два раза пересёк.
Решиться на это, - я вам скажу, - было труднее, чем сделать. Но ничего. Справился.

Молодец!

5.

Я давно уже хотел рассказать, как чуть антисемитом не стал.

А дело было так, в конце девяностых, пригласила меня на свою свадьбу одна девочнка, которую я знал еще с Казани. Свадьба была в Нью Йорке, я сам в то время под Вашингтоном жил. Навыков езды на более-менее далекие расстояния у меня на тот момент не было практически никаких, но я ж олень! Купил карту, сверился с ней, в машину прыгнул, и покатил, а че, дескать, все ж понятно, пилишь по 95-й, она тебя в Нью Йорк и привезет. По моим подсчетам выходило, что приеду я около 9 вечера.

Значит, еду себе с ветерком, никуда не сворачиваю, вот Мэриленд проехал, Делавэр, ага, тут какая-то развилка на какой-то Нью Джерси тёрнпайк, нахуй его, я ж по 95-й еду, ага, вот и небоскребы какие-то появились, зашибись, даже быстрее приеду, чем планировал! Единственно непонятно, с каких это пор Нью Йорк у нас в Пенсильвании оказался? Ладно, останавливаюсь, сверяюсь с картой. Приехал, оказывается, блять, в Филадельфию. Еще раз пялюсь в карту, и до меня доходит, что тот самый Нью Джерси тёрнпайк тоже 95-й обозначен, а я упиздрячил по другой 95-й в совершенно ненужные мне ебеня.

..До молодоженов я все-таки добрался, правда не в девять вечера, как планировал, а в три часа ночи. Они жили в северном Бронксе, в замечательной такой трехкомнатной сталинке. Пришел, на шестой этаж поднялся, это в три ночи, в дверь - дзынь-дзынь. Выползла заспанная Маринка (невеста), спрашивает: "Ты куда потерялся? Мы уж думать не знали что! Ладно, проходи на кухню, сейчас покормлю тебя".

Я прошел, только жрать пристроился, как маринкина мамаша выбегает (она тоже на свадьбу дочери прилетела из Казани) И давай мне по-одесски, почему-то, объяснять, как я нехорошо поступил – де у ее дочки свадьба, а я приехал бог знает когда, и вообще, где меня черти носили!... Я от греха подальше убрался на боковую в отведенную мне комнату.

С утра же я познакомился со Славкой-женихом. Классный пацан оказался, из Минска родом, они, как выяснилось, с Маринкой бог лет знает сколько назад в Артеке познакомились. Все, дела поправились, теперь на свадьбу!

А свадьба классическая, еврейская.

Точнее, я представления не имею, как должна выглядеть классическая еврейская свадьба, но поехали мы не в синагогу, а в какое-то специально снятое для мероприятия заведение.

Собрались гости, пришел рабай. И тут Славка меня спрашивает:

- Володь, не примешь участия? Нас сейчас рабай благословлять будет, нужно чтоб четыре парня над нами с Мариной в это время балдахин держали.

- Да, блин, о чем речь, Слав, конечно подержу!

Он мнется, потом добавляет:
- Володь, я знаю что ты не иудей, но у нас традиции, ты не откажешься кипу надеть?

- Слав, блин, да о чем разговор, конечно не откажусь! – и приляпал себе эту шапочку на макушку.

Тут надо сказать, что макушка у меня тогда была сильно волосами заросшая, очень сильно. Она и сейчас почти такая же, в общем, маленькой шапочке на ней держаться сложно. Ну откуда ж я мог знать, что ее нужно было булавкой прикрепить?! Вот и не прикрепил.

А потом началась торжественная часть церемонии. Насколько я помню, это происходило так: нам, четырем мужикам, выдали по шесту, мы вышли на сцену, потом на на шесты надели и тщательно (гы-гы) прикрепили поверх какое-то покрывало, мы торжественно встали, а под покрывало зашли жених с невестой.

К нам поднялся рабай и начал свое благословение...

Минуты две я его проникновенно слушал, а потом понял, что что-то пошло совсем не так.

Не так пошло в двух местах. Во-первых, я вдруг понял, что мой шест нифига на покрывале не закреплен. Во-вторых, предательская шапочка начала с меня сползать.

А рабай благословлял.

От мысли, что сейчас может произойти, мне откровенно подурнело – шапочка с меня падает, в руках незафиксированный шест, если я пошевелюсь, то весь балдахин перед толпой гостей рухнет на жениха с невестой.

Такого позора ни для себя, ни для хорошей девчонки Маринки и не менее замечательного парня Славки я допустить никак не мог. Я вцепился руками в шест и принялся балансировать талией. От падения шапочки я решил спастись наклоном головы вниз. С шапочкой помогло, но от такого напряжения у меня с носа начал капать пот.

А рабай все благословлял.

Наверное, он много правильных и умных слов успел наговорить за это время, но я ничего не услышал и не увидел. Точнее, я всю дорогу смотрел на натекаюшую с моего носа лужу на полу, а мысли мои были заняты одним: как бы не уронить балдахин на Маринку со Славкой.

И, я выстоял-таки!

Потом уже я вычислил, что рабай благословлял молодоженов 45 минут. Я никогда не думал, что у меня есть такие эквилибристские способности и стойкость, ну так вот, тогда и узнал.

А потом мы перешли к светской части свадьбы, и Маринка в какой-то момент пригласила меня потанцевать. Я попробовал поднять сначала левую руку, потом правую, и вежливо отказался. Она офигела, спросила, что случилось? Я тут ей вежливо и рассказал, что случилось.

Она поржала, потом сказала что я ей этот танец останусь должен, да я и не против был. И потанцевали-таки мы с ней, десятком лет позже: она ко мне в гости заезжала, не одна, конечно. Со Славкой и четырьмя замечательными детишками, что у них с той поры народились.

Так что антисемитом мне стать так и не удалось, но чтобы я еще хоть раз в жизни принял участие в еврейской свадьбе?!...

..А да куда мне деваться, приму, конечно, если позовут, не обижать же молодых.

6.

Наш генеральный директор помешан на спорте. От слова очень. Но это не футбол, баскетбол или другой вид олимпийского спорта. Поясню: он ежедневно встает в пять утра чтобы уже в шесть быть первым в спортзале. До девяти утра он мучает себя на разных тренажерах, а в десять обычно он уже пьет кофе у себя в кабинете. Мне несколько раз посчастливилось побывать с ним в командировках в разных странах, так даже там он не нарушал графика. Совсем забыл, пять раз в неделю, после рабочего дня он ездил в спортзал, где уже занимался с личным тренером. О занятиях с личным тренером он любил нам рассказывать, причем в малейших подробностях. Короче, хвастался своими успехами. И естественно, чтобы подсадить работников на иглу, фирма оплачивали три четверти стоимости абонемента в спортзал. Но особо желающих все равно не находилось.
У нас появился новый работник: молодой парень, который пол года назад женился. На перерыве сидим, пьем кофе, треплемся ни о чем. Генеральный опять рассказывает как его "порвал" тренер в спортзале, и какой он молодец что не сдался и выполнил все нагрузки. И тут ему на глаза попадается новенький.
- А ты знаешь,- обращается генеральный к нему,- У нас тут фирма оплачивает почти весь абонимент на спортзал. А то с нашим рабочим графиком быстро наберешь вес.
- Ему не надо,- пошутил кто-то,- Он сейчас много сексом занимается, так что не потолстеет.
Грянул дружный смех. Генеральный глянул на красного как рак новенького и авторитетно заявил:
- Наберет. На спор. Занятие сексом, по количеству сжигания каллорий равносильно поднятию по ступенькам на второй этаж.
Снова раздался дружный смех.
- Не веришь?- шеф посмотрел новенькому прямо в глаза,- Можешь надеть на руку Apple watch или любые другие часы с похожей функцией, и измерь сам.
Посмеялись и забыли. Все, кроме новенького. Примерно недели через две на очередном перерыве вваливается новенький и нам заявляет:
- Зря я с генеральным тогда на деньги не поспорил.
- А что такое?- заинтересовались мы.
- Вот,- он вынул MacBook из папки, Посмотрите сами: вот усредненное количество каллорий, которые сжигаются при поднятии по ступенькам на второй этаж. А вот и мои данные: минимум, максимум, усредненные. А вот и графики...
- Подожди,- остановил его кто-то,- Ты что, измерял во время секса с женой?
Его ответ потонул в шквале смеха. Мы представили себе, как он надевает часы на руку и говорит жене:
-А не провести ли нам научный эксперимент? Проверим сколько каллорий потеряем.
- Ты что, целую неделю измерял? Каждый день?- тыча в графики и давясь от смеха спросил кто-то.
- Твоя жена тебе ничего не сказала?
- За этот эксперимент ты точно Нобелевскую премию получишь.
Народ, давясь от смеха засыпал его вопросами и предложениями. Вся фирма, включая генпрального смеялись еще неделю и смаковали историю.
После этого случая у нас секс стали называть научным экспериментом. Например, когда кто-то из работников вечером уходил домой, то говорил что у него дома эксперимент или он надеется что у него будет эксперимент. Или рассказывали что опоздали поскольку участвовали в эксперименте.
А парнишку, с той поры, если куда-то посылали, то обычно добавляли: только надень Apple watch.

7.

Баллада о Водных Процедурах или Рожденный Ползать Летать Не Может.

Я отношусь к людям, которым легко даются новые виды развлечений и спортивных упражнений. Добро пожаловать все что угодно от гонок на спортивном мотоцикле до новой позиции йоги в форме парализованной креветки. Но есть одно но . . . только если это развлечение не на воде.

Итак, история первая: катание на доске.
Гавайи, Остров Уахо (Oahu), северный берег. В тот день мы провели на поле для гольфа шесть часов. Муж – заядлый и опытный гольфер, от души намахался своими клюшками. Я же выступала в роли стонателя, вопросозадавателя, и нервомотателя. Надо ли сказать, что ближе к восемнадцатой лунке наш брак стал давать трещины. Поэтому когда мы вернулись домой, муж наотрез отказался куда-либо еще ехать и что-либо еще делать (со мной и сегодня) и демонстративно открыл банку пива. Чтобы не нарушать его нирвану, я поехала учиться кататься на доске.

Что такое доска? Представьте себе плоскую лодку. К ней выдается весло. На эту плоскую лодку-доску надо сначала взобраться, встать на колени, потом подняться на ноги, сохраняя баланс, и потом грести веслом равномерно справа-слева. Гребцу на ногу надевают браслет со шнурком, который прикреплен к доске. Если упал посреди моря-океана, доска всегда прямо тут «под ногой». Местные гавайцы на таких досках стоят как вкопанные и творят чудеса эквилибристики. Но на то они и местные.

Группа наша состояла из семи человек и инструктора. Он показал нам как и что делать, мы попрактиковались у берега, там где новоявленные гавайцы были в зоне досягаемости инструктора. Мы конечно все обязательно попадали с доски, некоторые не по одному разу. После практики, инструктор вывел нас подальше от берега, чтобы следующая группа могла начать практику.

Теперь небольшое отступление о Гавайских берегах. Так как Гавайские острова вулканического происхождения, берега там в основном очень крутые, то есть это нам не Азовское море, где можно километр идти и все будет по колено. А кое-где прибрежные рифы образуют природный бассейн такой как знаменитый пляж Вайкики (Waikiki). Нас же учили недалеко от причала для лодок, то есть никакого рифа там не было.

Инструктор вывел нас от берега метров на триста, там была уже и волна повыше и дно поглубже, очень даже поглубже. Я гребла последней из нашей группы. Баланс то я удерживала, но комфортно себя еще не чувствовала.

Неожиданно, темно-зеленая вода подо мной стала светлеть. Сначала я подумала что подплываю к рифу. Это была моя наивная первая мысль. Вторая мысль была намного трезвее, из глубины выплыла нехилых размеров акула. Она сделала плавный круг под моей доской и ушла куда-то в сторону, показав мне всю красоту своей полосатой спины и острый хвостовой плавник. Это была тигровая акула.

От страха я натурально онемела. Сердце упало куда-то в живот. Оно именно туда упало. Живот рухнул совсем низко. Дыхание перехватило. Горло сжало. «Пиздец котенку – больше срать не будет» - наконец-то посетила меня третья окончательно трезвая мысль, только котенком в ту минуту была я. От страха я перестала грести. Я застыла на полусогнутых ногах, выискивая глазами полосатую спину. Она пока не возвращалась.

К этому времени моя группа развернулась и погребла к берегу. Инструктор поравнялся со мной, чтобы поинтересоваться в порядке ли я. Я отрицательно покачала головой. «Я только что видела тигровую акулу» - ответила я. В ответ он молча указал на берег и стал подгонять группу. Позже выяснилось что никто из моей группы акулу не видел. Но во лжи меня никто не мог обвинить – бледное лицо и трясущиеся руки были лучшими доказательствами моей правоты. А еще меня потом долго и подло подташнивало.

Когда я вечером рассказала мужу эту историю в красках, с придыханием, с заламыванием рук и закатыванием глаз, он спокойно ответил, «Дорогая, ты зря так испугалась, акулы же не едят адвокатов, профессиональная этика не позволяет». К его счастью ноток сожаления в его голосе я не заметила.

История вторая: спуск на байдарках.
Национальный парк Еллоустоун (Yellowstone). Там же течет одноименная (с парком) горная река. Река эта принимает разные формы и развивает разную скорость в зависимости от ландшафта; она может быть широкой и спокойной, а может и валуны ворочать.

Моя семья твердо решила, что мы должны спуститься на байдарке по порогам реки. Но сразу оговорюсь, что эти пороги - это нам не Уральские реки, это в разы меньше и проще, так, подоить денюжку с наивных городских жителей, но шею свернуть все равно можно. Под напором семьи и практически под пытками я подписала бумагу, что в случае моей сломанной шеи компания ответственности не несет. Нам выдали каски, спасательные жилеты, и . . . как вы уже догадались, весла.

Наш рыжеголовый инструктор напоминал жердь не только по росту, но и по наличию мышечной массы. Вдобавок у него была такая длинная шея, что мы с дочерью не сговариваясь дали ему имя Цыпленок.

Теперь немного о нашей диспозиции на байдарке. Этот красный презерватив-переросток имел три ряда «скамеек.» На первый ряд инструктор посадил молодую пару (он и она). На второй ряд, для баланса, он посадил наших мужчин. Они оба под два метра ростом, муж играл в американский футбол, сын – хоккеист. И наконец на последний ряд сели мы с дочерью. Нет, я не буду утверждать, что мы с ней обе прямо таки Дюймовочки – у нас высокая и спортивная семья, но мы все же намного-намного меньше наших мужиков. Мы посмеялись что нам придется работать моторами и толкать футбольный и хоккейный балласт, расположенный в середине байдарки. На что балласт нам посоветовал заправиться бензином и заткнуться.

Краткая инструкция по технике безопасности для начинающих рабов на галерах. В руках весло. Это святое! Ступни ног надо подсунуть под переднюю резиновую перегородку («скамейку»), задницу сжать в кулачки, и этими кулачками держаться за байдарку. По команде инструктора мы должны были грести-грести-грести либо справа, либо слева, и по другой команде – поднять весла из воды.

Инструктор нас клятвенно заверил, что он три года работал на этом отрезке реки, и что никто еще ни разу с байдарки не упал и не убился. НО! Если вы все-таки упадете в воду (хотя этого никогда-никогда-никогда не случается), (1) ни в коем случае не гребите к берегу и (2) ни в коем случае не потеряйте весло, так как инвентаризацию и аудит еще никто не отменял.

Оттолкнулись. Поплыли. Попрактиковались с грести/не грести. Приближаемся к первому порогу. Скорость увеличивается. Быстрее. Еще быстрее. Чем ближе к порогам, тем сильнее задница сжимается в кулачки, только они что-то не очень цепляются за сиденье байдарки, с непривычки наверное. Удар. Следующее происходит на раз-два-три.

Раз! И мои ноги оказываются выше головы, я – космонавт Леонов в открытом космосе. Земля в иллюминаторе, земля в иллю . . . Два! Я – президент Путин, опускаюсь на дно морское в батискафе. Вижу амфор . . . Три! Блядь, вода холодная! Я посередине реки, в каске, в спасательном жилете, и с веслом в руке сплавляюсь на собственной жопе. И чем дальше я сплавляюсь, тем отчетливее я понимаю, что каску я надела не на ту часть тела. В дополнение, я убедилась что инструктор был совершенно прав в том, что первое желание упавшего с байдарки – это плыть к берегу. И второе желание – бросить на хрен это теперь уже ненужное весло.

Я описала наружность инструктора выше не потому что мне хотелось посмеяться над его внешностью, а потому что этому мальчику пришлось затаскивать меня обратно в байдарку. Это выглядело как цыпленок, вытаскивающий на берег лошадь. Дохлую лошадь. А что же ваши хваленые футболисты-хоккеисты? – спросите вы. И я вам честно отвечу, что когда мой муж понял что шею я себе все таки не сломала и он все еще женат, с ним случилась истерика. Он ржал и прикалывался надо мной пока не получил веслом по голове.

История третья: подводное плаванье.
Мексика. Канкун (Cancun). У нас с дочерью девичник – она и я. Путевку купила дочь в подарок маме. Поэтому когда она предложила поплавать в масках и поглазеть на океанских жителей, я, внутренне содрогнувшись, согласилась, дабы не обидеть любимое чадо. Предчувствия меня не обманули!

Желающих поплавать в масках оказалось около двадцати человек разных возрастов, размеров, пола, и цвета кожи. Мы погрузились на большой катамаран-яхту с парусом и понеслись по ярко-зеленым волнам Мексиканского Залива. Нам выдали маски и трубки, рассказали как надеть маску так чтобы она зажала нос и чтобы дышать можно было только ртом через трубку. Я уверена многие из вас это умеют делать с детства или хорошо натренировались уже в зрелом возрасте, но для меня вся эта катавасия была впервые. Весь инструктаж занял не более 15 минут.

Как я уже описывала в первой истории, чем дальше от берега, тем темнее вода в океане. Там где рифы ближе к поверхности воды, вода светло-изумрудного цвета. Туда то мы и направились. Катамаран бросил якорь недалеко от рифов. Мы надели ласты и спасательные жилеты темно-синего цвета и стали спускаться в воду. Нас разделили на две группы, на каждую группу было по-одному инструктору. Была дана команда надеть маски и плыть за инструктором. Мы с дочерью оказались в одной группе, но в воде все же потеряли друг друга.

Обещанные и разрекламированные океанские жители жили своей жизнью прямо под нами, нам только оставалось глазеть на них сверху, грубо нарушая их право на частную жизнь. И тут случилось то, что я никак не могу объяснить, то ли меня накрыло волной, то ли я слишком низко опустила голову и конец моей трубки оказался под водой, я всей грудью хватнула соленой воды.

Надо отметить что вода Мексиканского Залива не просто соленая – это как бы жидкая соль. Мне обожгло горло и нос, я закашлялась, сорвала с себя эту чертову маску и трубку, дышать было трудно, еще труднее при этом держаться на воде. Да в гробу я видела этих рыбок! – наконец-то я приняла единственное правильное решение. Я стала искать глазами свою дочь. Но современное поколение уже все знает и умеет, она была достаточно далеко от меня и я знаками показала ей, что я возвращаюсь на катамаран и ей не надо обо мне беспокоиться. Инструктор так же знаками показал команде катамарана, чтобы они встречали меня.

Ой, ну давайте добры мексикански молодцы, стелите ото красну дорожку и готовьте цветы и шампанское – я возвращаюсь в родные пенаты. Да не тут то было! Как оказалось, мы отплыли далеко от катамарана, хотя мне казалось что и не плыли то мы особо никуда и он должен быть прямо за спиной.

Спасательный жилет сковывал движение, в правой руке маска с трубкой (помните инвентаризацию и аудит никто не отменял), на ногах ласты с непривычки больше мешали, чем помогали. Пока я плавала среди людей, океан не казался таким огромным, но как только я осталась один на один с океаном, он незамедлительно показал мне свою силу и мощь и напомнил что это не моя среда обитания и «сидела бы ты, милая, на суше.» Но было поздно пить боржоми – печень уже отвалилась!

Как бы я не гребла своими руками, натренированными волейболом, йогой, и гантелями, расстояние между моей жалкой тушкой и катамараном стремительно увеличивалось. При этом катамаран смещался все больше по правую сторону, а передо мной до самого горизонта весело усмехался океан.

На горизонте виднелся военный корабль неизвестной страны. Это была моя последняя надежда на спасение, но я боялась что вояки примут меня за осиротевшего дитеныша кашалота (помните темно-синий спасательный жилет?) Ладно, доживем-увидим.

К этому моменту я уже окончательно выбилась из сил и отдалась воле океана.
Интересно, а что у вояк сегодня на обед? Но мои гастрономические размышления были грубо прерваны прилетевшим неизвестно откуда спасательным кругом. А, это катамаран меня все таки догнал.

Я поднималась на катамаран на дрожащих лапках. Меня облили пресной водой и отпоили пивом. Пиво было очень кстати, потому что по содержанию соли в организме я была уже почти вобла. Там меня ждали две новости: я попала в течение, которое меня пронесло мимо катамарана, вдобавок я обнаружила человек восемь пассажиров спокойно сидящих на палубе, попивая пиво или маргариту. Оказывается эти люди купили тур чтобы просто провести день в море, а не подсматривать за рыбками. А что так можно было?

В октябре этого года едем в Кабо (Cabo Sun Lucas), Мексика. Моя семья рассматривает вопрос: купальник маме не выдавать, из гостиничного номера не выпускать. Боюсь они решат этот вопрос положительно.

8.

О путче и не только. Воспоминания десантника

Призвали осенью 89-го. Направили в десантную учебку в Литву. Город Рукла. Там не доучился, потому что в Союзе начались беспорядки, решался вопрос о расформировании части, - досрочно присвоили младшего сержанта и отправили в Рязанский полк ВДВ. Несколько дней всего в полку пробыл, и кидают нас в Тбилиси. На аэродроме просидели два дня в ангарах. Потом в закрытых фургонах перевезли в строительную часть, где переодели в стройбатовскую форму. Там была какая-то заваруха. Каких-то заложников освобождали. Меня и ещё «молодых» под пули не отправили. «Вам ещё рано, - сказал взводный, - успеете». - и поставил нас в оцепление. Сам он и человек десять наших десантников полегли в этой операции. Весна 90-го это была, наверное. Черешни много было спелой и крупной.
А потом, уже на алычу, мы попали в Баку-2. Или нет…. Это надо альбом смотреть. 26 лет прошло, и как сказка все вспоминается. Приехали в Баку, - старшина договорился, что кормить нас будут в ресторане. И мы реально, как гражданские, приходили в ресторан, они гостеприимные люди – азербайджанцы, - такие столы нам накрывали… Военным был везде почёт в те времена. В Баку была табачная фабрика. Мы ходили туда. В России как раз проблемы начались с табаком. То мне отец курево посылал в армию, а из Баку уже я ему курево отправлял.
К ордену я был представлен вместе с командиром взвода за десантирование внутри БМД. Сначала нас три месяца обучали десантироваться в системе «Кентавр». Там ещё такие кресла были космические. Если честно – я в итоге не прыгнул в этом кресле. До этого только сын Маргелова внутри БМД прыгнул. И ему за это Героя дали. Сейчас бы я не пошёл. А тогда спросили: «Кто будет внутри БМД десантироваться?» - сразу вызвался. На всё готов был.
Из БМДэшки всё повыкидывали и поставили эти космические кресла.
Ветер в день учений был сильно выше допустимого. А министр обороны со свитой, с иностранцами все здесь уже. Загружаемся в самолет вместе с нашими БМДшками, - командир роты, взводный, я, три водителя. И взводный говорит мне: «Пусть меня уволят-расстреляют, но в БМДшке мы с тобой при таком ветре прыгать не будем. Прыгнем отдельно – замешаемся в этой толпе. А на земле прибежим к машине, - вроде мы в ней были». По плану учений мы с ним вдвоём должны были внутри находиться. БМДшка сползает по рампе, мы – за ней. У нашей роты были экспериментальные парашюты – Д-6 серии 4. Приземляюсь – купол погасить не могу, ветер тащит. Об землю бьюсь… На этом парашюте есть второе кольцо – дернёшь его, - половина подвесной системы отстегивается, и купол погаснет тогда. Собрался дергать, а меня уже ветром подняло, земля внизу далеко. Семнадцать человек в тот день стёрлись насмерть – с Костромской дивизии, ДШБшники ещё… Их ветром носило по полю, било об землю… Шестьдесят шестыми «Газонами» догоняли купола, гасили колёсами.
Вот земля снова приближается, шлеп, дернул второе кольцо, отцепился от парашюта. Из ушей и носа кровь, комбинезон слева разодран и кожа стерта-сбита, хромаю к своей БМДшке. Нам же с командиром взвода надо внутрь залезть – вроде мы там были. Подбегаю – а люк в метре под землёй. Из-за ветра система приземления не сработала как надо, и машина ушла мордой в землю. Причем, не болото, не пахотная какая земля, а в плотную слежавшуюся землю так воткнулась. И торчит. И мы со взводным вылезать оттуда должны, а там до люка ещё и не докопаться. Что дальше делать не знаю, а взводного нет.
Вокруг стрельба, МИГи в небе – учения-то комплексные. А они летят низко и беззвучно. Вот он уже скрылся, а потом рёв двигателей и уши закладывает.
Командира нет. Бегаю ищу. Орёт на высоковольтке. Он на одной стороне проводов, купол – на другой. Под своим весом сползает вниз, тут порывом ветра купол наполняется и тянет его к проводам. Открыл он запаску, по её стропам спустился, спрыгнул. Доложил ему, что БМДшка из земли торчит, и в неё не залезть. Побежали сразу к трибуне, с которой Грачев – министр обороны, Лебедь – командующий ВДВ, иностранцы наблюдают за учениями. Мы стоим в крови, взводный отрапортовал: «Упражнение такое-то выполнено!» Грачёв говорит: «Представляю лейтенанта такого-то и сержанта такого-то к награждению орденом «Красной Звезды»!» Там никто не разбирался – внутри мы были или нет. 17 погибших… Три полка десантировалось – Костромской, Рязанский, Тульский и ещё десантно-штурмовые батальоны.
Так и не знаю – достоин я этого ордена или нет. Но мне всё равно его не дали из-за путча.
А до этого прошел ещё Киргизию. Ездили мы туда чисто на патрулирование. Показать народу, что вот власть есть и у власти есть сила. На озере Иссык-Куль были ранней весной. Красивое очень! Обгорели там за час до волдырей.
Лебедя я за службу раз десять видел. Он точно, как генерал в «Особенностях национальной охоты». Только без сигары. Он мне галстук раз повязывал. Привезли нашу роту после Баку в Москву, на склады какие-то. Там нас переодевают в штатское. Костюмы, рубашки, плащи, туфли лакированные, галстуки… Кручу этот галстук в руках – что с ним делать. Лебедь подходит: «Помочь, сынок?» Повязал мне галстук. Туфли были узкие, а у меня ступня широкая. Чтобы ногу втиснуть, пришлось сорок пятый взять, при моём сорок втором. И вот мы такие неприметные в одинаковых костюмах, одинаковых туфлях, плащах и галстуках, все ранней весной с бакинским загаром, с АКСУ под плащами, патрулировали Москву попарно. Мой маршрут был на Арбате. День мы там патрулировали, и вернулись в полк.
А за несколько месяцев до этого раз целые сутки сидел с гранатомётом на чердаке в Москве. Трое срочников и офицер.
За всё время службы в полку месяца три провёл. Остальное время – командировки или разведвыходы, когда берёшь палатки, сухпаи, и километров за 60 в леса-поля. Бегать любил тогда. Случалось, в субботу или воскресенье, когда уже старшиной роты был, с другом: «Давай пробежимся…» И чисто для удовольствия километров пять нарежем… В казарму возвращаемся – ротный орет: «Старшина! Где тебя носит?! Строй роту на марш-бросок!» И с ротой ещё сороковничек легко пробегал…
Путч 91 год – тоже интересно. Самое трудное, самое жестокое было туда добраться. На гусеничном ходу от Рязани до Москвы по асфальту доехать – ни один водитель не выдержал. БМДшка на асфальте – как корова на льду. Я своего подменил. Половину дороги вёл. От асфальта из-под гусениц пыль-крошка летит. Доехали до МКАДа, у всех веки распухли - глаза-щёлочки. БМДшки одна на другую заезжали, остановку где-то снесли, легковушку задели… Реально тяжело.
Где-то перед МКАДом нас встретил Лебедь. Командиру полка и офицерам объяснил обстановку. Полк оставили здесь, а одну нашу роту отправляют к Белому Дому. 7 или 9 БМДшек у нас тогда было… И вот через все баррикады едем к Белому Дому. С тротуаров нам что-то кричат, обкидывают яйцами… Обзывают карателями. Мы после очередного юга – все загорелые… Ты спрашиваешь – за Ельцина мы были или за ГКЧП? Чего мы об этом знали?! Если Лебедь сказал, командир полка сказал – надо ехать, надо исполнять. А какое там ГКЧП, что это и зачем, - мы и знать не знали, и не надо солдатам это знать. Исполнять надо.
Приезжаем к Белому Дому, выходит президент Ельцин. Каждому из нас пожал руку, обнял, дыхнул водочкой. Руку его потную как сейчас помню. Жаркий август был. Что-то такое сказал вроде «ребятушки», «солдатушки»… Я так понял, что его обижают. Заняли оборону вокруг Белого Дома. И тут мы оказались для всех своими. Те же, наверное, кто в нас на марше яйцами кидался и карателями обзывал, теперь понесли нам жратву, курево и бухло.
Сначала мы думали, что сможем всё съесть. У нас был ГАЗ-66 в сопровождении, так мы его весь забили жратвой, и жалели, что столько боезапаса у нас место занимает. Мы ж срочники. Почти все из глубинки. А тут чипсы, пепси-кола, вина красные и белые, колбасы, коньяки, торты-пирожные, и это всё надо употребить. Ночь переночевали. В ручье каком-то умылся-побрился. Утром зарядку провел для роты. Такой миниспектакль для гражданских. И тут весь полк к нам приехал. Что вот давили кого-то из мирного населения – не видел и не слышал от наших.
А когда полк наш пришёл – началось ещё интереснее. Командира нашей разведроты, командиров взводов и меня, как старшину, вывели перед строем полка, сорвали с нас погоны, объявили предателями Родины, назвали какие-то статьи серьёзные, связали каждому руки. Я стою, не понимаю – за что? Попал, как кур в ощип. Президент руку пожал, а командование руки связывает. Чем я виноват?! Разведрота – 29 человек, весь полк стоит, и замполит полка объявляет, что мы за кусок колбасы Родину продали…
Со связанными руками отвезли в полк на гауптвахту. Офицеров - в офицерскую камеру, меня – в камеру для сержантов и старшин. С рядовых и сержантов нашей роты тоже погоны сорвали. А на губу только офицеров, и меня. Старшина роты - должность прапорщика была.
Ребята передали мне в камеру транзистор – слушаю новости. Думаю: «Если Ельцин победит – меня должны выпустить. Не зря же он мне руку жал…»
Проходят эти два дня. Слышу по радио – Ельцин победил. Прыгаю от радости чуть не до потолка. И меня действительно выпускают. Никто, конечно, не извиняется.
Возвращаюсь – в роте нет офицеров. Ни один после такого позора не стал восстанавливаться. Все написали рапорта.
И всю нашу роту вдруг отправляют за 40 километров от Рязани убирать яблоки в каком-то колхозе. Никогда для разведроты такого не было. Я – старший. Своим ходом. Зачем яблоки, куда… Взяли палатки, сухпай на пару дней… Ни задания, ни – куда яблоки сдавать… Ни корзин, никакого инвентаря, ни ящиков, ни мешков… Ребятам говорю: «Нас сюда выживать отправили. Вы - в поле за картошкой, вы – кому по деревне что работой помочь, чтобы продуктами расплатились». Прожили мы там две недели. С самогоночкой деревенской, - не без этого, конечно. Потом приезжает командир полка, представляет новых командира роты и командиров взводов. Отругал нас, что пьяные, и отправил бегом в полк. Для нас тогда 40 километров пробежать ничего не стоило. А потом выгнали меня из армии. Даже не помню – дождались осеннего приказа, или раньше. Выдали документы. Парадку не дали надеть. Сказали – у тебя «гражданка» есть, дуй в «гражданке». Так понимаю, что из-за политической ошибки командования полка там у Белого Дома. Чтобы не всплыло, что они предателями не тех объявили.
А несколько лет назад наша разведрота списались все в интернете. И мой адрес нашли. И приехали человек двадцать ко мне в гости сюрпризом. А я перед тем квартиру сменил. Они приезжают на адрес, который у них был – никто не открывает. Они соседям жмут звонки. Сосед один открывает – спрашивают про меня. А он им что-то ответил: «Его уж нет давно».
Ну, ребята возвращаются на вокзал, садятся в ресторане, наливают лишний стакан водки, накрывают куском чёрного хлеба, поминают меня. Потом разъехались.
Но вскоре один нашёл в интернете сестру мою. И осторожно так пишет ей, что, мол, - я с твоим братом служил. Она в ответ: «А он сейчас на охоте. На неделю уехал». Тут уж они ко мне снова приехали, и мы увиделись. Повспоминали…
Про орден «Красной Звезды» и не знаю – надо ли интересоваться. С одной стороны – представили, вроде. А с другой – на самом-то деле я же не внутри БМДшки прыгал. Ну, обещали орден и не дали. Зато и посадить потом обещали, но не посадили же. Отслужил, как все.
***
Послесловие от Немолодого:
Познакомился с ним в отпуске. Хорошо как-то сошлись, общались… Очень мне понравились его воспоминания. Некоторые истории из его жизни выкладывал в июне. А эту приберёг к Дню ВДВ.
Позвонил ему сейчас. Согласовал текст. Он кое-что поправил, и попросил добавить:
- С праздником, десантники!.. За войска дяди Васи!.. И вечная память павшим...

9.

Когда я ходил в садик, иногда тоже была зима. Причем - регулярно, каждую зиму. Причем раньше, помимо Деда Мороза со Снегурочкой, были и другие атрибуты. Снег, сосульки и кражи санок. Всех детей поголовно возили в садики на санках. Машины были не у всех, а санки были доступным транспортным средством. В них можно было сложить малолетнее чадо, как дрова, и везти его на санках в садик с максимально возможной скоростью. Правда потом, после садика, надо было куда-то эти санки девать. Даже в маленьком садике на 4 группы по 30 детей получалось больше сотни санок всех цветов и расцветок. Под них уже нужен средний самолетный ангар. На работу мамы и папы тоже забирать санки не могли. Тем более, если мама - какой-нибудь почтальон, а папа электрик. Весь день за собой санки таскать? Поэтому санки втыкались в сугроб вокруг садика. Издали это было похоже на японский сад камней.

Все детские сады были утыканы санками. Чтобы сразу отличить свои санки от чужих - их раскрашивали и подписывали. Это же было противоугонной системой. Насколько я помню, не было ни одного случая, чтобы санки перекрашивали.

Угонщиками были, как правило, школьники. Им санки были не положены в силу преклонного возраста, а кататься с горок или привязываться к грузовикам очень хотелось. Вот они и приходили после уроков к детским садам и брали себе транспорт. Как правило, ходовых штатных цветов, боялись только вычурных санок. Около нашего садика стояли санки еще дореволюционные, с деревянными полозьями. Так эти санки настолько сильно выделялись, что были неугоняемыми.

Ни разу не угоняли санки у меня, мой папа фигурно ободрал с них краску. Несколько вечеров сидел с ножиком. Получился резной палисад. Вторые неугоняемые санки были у Ткачены, нынешнего кастрюльного магната. Папа у него не любил деревообработку, он был художник по металлу. С помощью дрели, он покрыл санки такой жесткой гравировкой, что они стали похожи на гигантский заусенец. А вот у Солопаева Сереги, у него были санки в стоковом обвесе. От новых санок, купленных в магазине, они отличались только веревочкой. Солопайчиковы предки почему-то даже не метили радикально санки. Даже фамилию «Солопаев» они писали на приклеенный кусок пластыря. Само собой, пластырь отрывался, санки подписывались гвоздем на другую фамилию - всё!

В этом был офигенный плюс. Угнанные санки давали, в сильный мороз, плюсстопятсот к здоровью. Раньше я этого не понимал, а теперь, очень сильно понимаю. Представьте себе, на улице мороз. Сильный мороз, ну минус 27. Родители спешат на работу, нужно отвезти в садик груз в виде молодого мужчины пяти лет. Своими ногами, да еще в зимнем облачении, подобный груз доберется до садика к апрелю. Поэтому дитя нужно укутать в кофту, сверху надеть свитер, потом пуховый платок, потом пальто. На ноги двое колготок и штаны с начесом. Все это сверху лакируется кроличьей шапкой и валенками. Когда ребенок достаточно обездвижен, его надо обеззвучить, для чего используется шарф, которым фиксируется нижняя челюсть. Потом груз выносится на улицу и складывается в санки. Поскольку укутанное туловище не гнется, то именно укладывается, глазами к звездам.

Так вот, дети, которых в сильный мороз возили на санках - заболевали. В сильный мороз надо двигаться. В обездвиженном состоянии холод проникает всюду. За все три года, которые я ходил в садик с Солопаевым, тот не болел ни разу. Ему приходилось ходить в садик пешком, санки постоянно угоняли. Пусть родителям приходилось вставать в 5 утра, пусть половину пути Солопаева приходилось катить кубарем и подгонять пинками - он не заболевал, он постоянно двигался. А у меня, с неугоняемыми санками, четыре раза за зиму были всякие ОРЗ. А однажды посчастливилось заболеть левосторонней пневмонией (это воспаление легких, если не в курсе). Мне из-за этого даже длинных стихов не давали на новогодние утренники. Мое присутствие было очень маловероятным. А Солопаеву давали стихи на два листа, родители вешались.

Тем не менее, в детстве мне нравилось ездить на санках. И именно в таком состоянии, как дрова, глазами к звездам. Особенно, когда снег идет. Такими большими кусками, как остатки голубя, после кошачьей трапезы. Едешь так на санях, впереди коренным папа идет и мама пристяжная. Смотришь вертикально вверх, а оттуда падают снежинки. Медленно-медленно, прямо в зрачок. И тают там. И по очереди: то в один зрачок, то в другой. А ты лежишь, вдыхаешь сквозь шарф воздух, и пошевелиться невозможно, столько на тебе одежды разной. А потом снег в зрачках тает и у тебя полные глазные яблоки воды. И ты с неимоверным усилием наклоняешь голову, вопреки шарфу и кроличьей шапке (с милицейской кокардой). Ну нужно как-то вылить воду из глаз.

И вода вытекает, и ты видишь, что рядом с тобой, ноздря в ноздрю, везут еще кого-то. И у него тоже глаза к небу и в зрачки снежинки тают. А особо одаренные родители снимают с санок спинки и дети к этим санкам принайтованы какими-то такелажными приспособлениями. А некоторые ненормальные дети лежат не как все, а наоборот. Кто-то ногами назад, а кто-то вообще лицом вниз. Я даже пару раз пробовал так. Головой вперед - еще куда ни шло, а лицом вниз - никакого удовольствия. Меня однажды родители потеряли, я как-то выпал из санок, на вираже. Пытался подать сигналы, но был обездвижен и обеззвучен. Родители ушли почти на 100 метров. Меня спасла какая-то прохожая бабка. Она ругала родителей, за то, что они меня потеряли. Это были первые матерные слова, которые я услышал в жизни. Но не запомнил.

Еще помню сапоги. Меня стали к школе готовить, а в школу было не престижно в валенках ходить. Поэтому меня стали приучать к зимним сапогам. Были такие детские сапоги на меху из чебурашки. У них была металлическая молния, которая постоянно ломалась. И еще у них была подошва без намека на протектор. Так, слегка шершавая, как мелкая наждачка. Очень хочется посмотреть в глаза проектировщику этой детской обуви. Его бы салом, ему же по сусалам. Чтоб он всю жизнь поскальзывался. Но мой папа, не зря получал высшее образование. Он натер мне сапоги канифолью и я перестал падать. Все падали на ровном месте, а я стоял, будто прибит гвоздями. В средние века меня бы сожгли на костре. Потом эту идею украл Н.С. Михалков, для своего фильма «Сибирский цирюльник».

А потом все пошли на горку, кататься с нее стоя на ногах. Кто дальше уедет. Было такое соревнование. Пока меня не намазали канифолью, я был практически чемпионом. Меня выносило за границу раскатанного льда, я очень хорошо держал равновесие. Даже когда влетал в баррикаду из санок и снеговиков. Но тут вышел казус. Я разбежался, придав себе как можно большей кинетической энергии, и прыгнул на лед. Дальше мое тело понеслось вниз с горки. А сапоги остались на месте, как гвоздями прибитые. Я опал как листья по осени. Только очень резко и с тупым звуком. Никаких телесных повреждений не получил, но привил себе отвращение ко льду. Никогда в жизни не стоял на коньках и вообще, до появления ватрушек, даже на горках катался с опаской.

© pankratey

10.

Ответ Европы на угрозы с Востока

Джон "Монти Пайтон" Клиз:

Англичане не чувствуют себя комфортно в связи с последними событиями в Сирии и поэтому повысили уровень безопасности с "обижены" до "раздражены". Тем не менее, в ближайшее время этот уровень может подняться до "нервничаем" и даже до "чуточку сердимся". Англия не находилась в состоянии "чуточку сердимся" со времён лондонского блица в 1940 году, когда почти прекратились поставки чая. Англичане даже повторно классифицировали террористов, переведя их из "утомительно" в "очень мешает". Последний раз британцы присваивали классификацию "очень мешает" в 1588 году. Это была испанская армада.

Шотландцы подняли у себя уровень угрозы с "обозлены" до "давайте набьём морды этим ублюдкам". Что делать, у них нет других уровней – только эти два. Это также объясняет, почему они являются передовыми подразделениями британской армии последние 300 лет.

Французское правительство объявило вчера, что оно обновило уровень террористической угрозы с "убегайте" до "прячьтесь". У французов есть ещё только два более высоких уровня – "сотрудничайте с врагом" и "сдавайтесь". Причиной повышения уровня угрозы явился пожар, который недавно уничтожил фабрику по производству белых флагов, таким образом, по сути, ликвидировав французскую армию. Италия повысила уровень угрозы в стране с "кричим громко и взволнованно" до "делаем вид, что у нас есть армия". И у них есть ещё только два более высоких уровня: "бесполезная военная активность" и "переход на другую сторону".

Немцы увеличили состояние боевой готовности с "пренебрежительного высокомерия" до "надеть обмундирование и петь строевые песни". Их более высокие уровни – "захватить соседей" и "проиграть".

Бельгийцы, как обычно, все находятся в отпуске. Единственная угроза, которую они опасаются, что НАТО переведёт штаб-квартиру из Брюсселя куда-нибудь еще.

Испанцы сейчас взбудоражены спуском на воду своих новых подводных лодок. У этих современнейших подлодок стеклянные полы, чтобы новый испанский военно-морской флот мог видеть старый испанский флот. Австралия, тем временем, подняла уровень с "не беспокойся" до "всё будет в порядке, приятель". Более высокие уровни угроз - "чёрт, похоже, нам придется отменить барбекю в выходные" и "барбекю отменён". До сих пор в истории не было ни одного случая, заставившее их достичь уровня " барбекю отменён".

И последнее: найдена старая доска объявлений: "Греция разваливается, Иран угрожает миру и в Риме беспорядок." 430 г. до н.э.

Игорь Мальцев

11.

Мое самое запоминающееся путешествие на самолете.

Мы вчетвером – я, жена и еще две женщины-родственницы – летели к нашему сыну на свадьбу, которую тот решил устроить на берегу океана в Пунта-Кане (Доминиканская республика). С самого начала мы опасались, что что-то может пойти не так. Первые подозрения начали закрадываться в мою голову, когда за несколько дней до полета отменили наш рейс через Шарлотту, с ее маленьким и достаточно удобным аэропортом, на рейс через Майами, где в аэропорту сам черт ногу сломит. Причем всего около часа между рейсами. Я созвал совет. Вероятность если не опоздать на стыковочный рейс, то по крайней мере потерять багаж возрастала в десятки раз. Обсудили варианты. Взять весь багаж с собой в самолет невозможно – платья и костюмы, как на саму свадьбу, так и на каждый день встреч с кучей родственников занимали много места, плюс все пляжные причиндалы. Взять минимум с собой не имело смысла – на свадьбу в минимуме одежды не пойдешь. Решили сдать все в багаж и ехать на авось.

И вот день вылета. Самолет – припаркованый, ждет нас. Рейс – по расписанию, посадка прошла гладко. Начали отруливать даже на несколько минут раньше. Все чистенько-гладенько. Неужели пронесет? Не пронесло. Не успев отъехать от терминала, самолет вдруг остановился. Минут через десять прошло объяление – «извините, нужно провести сервисные работы». Ну да, ночью у них на это времени не было. Через 30 минут – «все работы проведены, ожидаем разрешения на вылет». Так, еще есть надежда. Через 20 минут – «разрешение получено», еще через 10 минут – «мы долго стояли, нам нужно дозаправится». Пока стояли, до них не дошло, что керосин расходуют. Наконец, с опозданием более часа мы вылетели.

Надежда на опоздание стыковочного рейчас не оправдалась – тот самолет улетел до того, как мы приземлились. Вся толпа с нашего самолета рванула менять билеты, создав там громадную очередь. Около очереди на стене читаю – звоните по телефону ... . Звоню, попадаю на авиалинию, рейсов сегодня в Пунта-Кану больше нет, меняю билеты на Санто-Доминго вечером в 5 часов. Звоню в транспортную компанию, которая должна была встретить нас в Пунта Кане, пытаюсь договориться, чтобы встретили нас в Санто-Доминго. С трудом понимаю их спанглиш. Наконец-то пообещали за дополнительные деньги – ехать до курорта из Санто-Доминго гораздо дальше. Ага, а где-же наш багаж? Идем искать наш багаж. Его нет – крутится где-то в дебрях аэропорта. Пытаемся выяснить, как его отправить в Санто-Доминго. Все служащие аэропорта говорят друг с другом по-испански. А я думал, я все еще в Америке. Наконец один из них говорит, вам нужно оформить вот Это (чего я не понял), но он взял и на листочке Это написал и еще написал какие-то номера. С этим листочком мы еще поколесили по аэропорту и нас убедили, что вот Это сделано. Мы не сильно поверили, поэтому я перед посадкой подошел к агенту и попросил проверить, погружены ли наши чемоданы на этот самолет. Она чего-то там пощелкала и уверила нас, что да, чемоданы на самолете.

Вроде все образуется. Готовы к посадке. Но... самолет задерживается на час, на два, на три. В конце концов информация о рейсе исчезает вообще со всех табло и из всех самолетных баз данных. Народ в непонятках блуждает по терминалу. Дело к вечеру, терминал пустеет. Подлетает какой-то самолет, выгружает пассажиров. Еще час. Наконец-то объявляют нашу посадку на этот самолет. Время уже после 9-ти. Народ быстро грузится в самолет. Когда-же все это кончится! Сидим. Объявление – «извините самолет сломался, но к счастью у нас тут стоит другой, куда мы сейчас будем пересаживаться.» Почему бы не сесть в тот самолет два часа назад? Ну ладно, вылезли, подготовили нам второй самолет, залезли и наконец-то летим.

Прилетаем в Санто-Доминго. Багажа нашего, естественно, нет. Потеряли. Где он – никто не знает. То есть все наши потуги направить его из Майами в нужное место провалились. Но полночь, надо ехать. К счастью, транспортная компания нас героически дождалась. Погрузились, едем. Водила по-английски почти не говорит, но я как-то выяснил у него, что ехать два часа. Минут через 40 кто-то из женщин говорит – ну вот, едем быстро, будем раньше, чем через два часа. Накаркала. Только она закончила эту фразу, мотор начал издавать громкие и неприятные звуки. Водила сбавил скорость, но не остановился пока не проехал еще с полкилометра. Остановился у дежурящей полицейской машины. Объяснил мне, что для безопасности. Окей, мы в незнакомом государстве, ночью, посреди какой-то пустыни, со сломавшейся машиной, да тут еще и о безопасности волноваться надо! Водила сказал, что другая машина скоро будет. Скоро – это когда? Выслали из того-же Санто-Доминго, что в 40 минутах о нас. Дождались другой машины, погрузились, едем. Наконец-то подъезжаем к курорту. Выгружаемся, отпускаем водилу, идем устраиваться. Мужик на ресепшн спрашивает меня какой-то ваучер. Потом долго на меня смотрит и говорит – а вы ребята не в тот курорт приехали. Видимо, водила перепутал. У меня уже как спортивный азарт разыгрался. Ну что еще может пойти не так! К счастью, наш курорт был недалеко. Мужик организовал нам гольф-карт, довезли до нашего отеля. Устроились, завалились спать.

На утро у женщин – полная паника. Нужно встречаться с огромным количеством старых и новых родственников, а багажа – нет. Надеть – нечего. В дорожной одежде в 30-градусную погоду даже на улицу не выйдешь. Звоню в авиакомпанию – «мы ваш багаж найти не можем». Раз не могут найти, значит и не пошлют. Значит сегодня мы его вряд-ли получим, а завтра – вообще свадьба. Отправляю свою команду в маленький магазинчик гифт-шоп на курорте. Говорю – покупайте все, что увидите. Проведя там час и потратив около тысячи баксов, женщины немного воспряли духом. Хоть было в чем пойти на завтрак и на пляж. Но все потуги найти багаж проваливались – в авиакомпании его не могли найти. Подключил администрацию отеля – звонить в местный офис авиалинии чтобы общались на одном языке. Безрезультатно. Пришлось своим пообещать, что если вечером багаж не придет, всех завтра утром повезу в Пунта-Кану покупать новые свадебные наряды.

Наш багаж авиалиния так и не нашла, он сам прилетел, причем в Пунта-Кану, а не в Санто-Доминго, и к вечеру был доставлен к нам на курорт. После этого все начало приходить в нормальное русло, и свадьбу сына, и весь остаток отпуска мы провели прекрасно, постепенно забывая о наших злоключениях. А товарный чек на наши покупки в гифт-шопе я потом отправил в авиалинию и примерно через месяц они мне прислали компенсацию – чек на всю сумму и письмо с извинениями. Ну что с них еще взять?

12.

Еще одна история того же автора (не моя).
Для справки: речь о Южной Корее, дело происходит в Сеуле (в тексте упомянуты некоторые его районы)

Шокирующая Азия

Nov. 30th, 2008 at 11:36 PM

Иностранцы, приезжающие в Корею впервые и ненадолго (или прожившие здесь не больше месяца), как правило, сразу замечают, что сексуальная культура в Корее совершенно не развита, точнее сказать, она под запретом: девушкам даже в голову не придет даже в самую жаркую и душную погоду летом оголить живот или надеть майку на бретельках, в телевизоре вы никогда не увидите ничего пошлее обычного поцелуя (еще пару лет назад и этого не было, на самом деле), причем как только губы героев соприкасаются, камера тут же уходит куда-то влево и вверх, оставляя остальное на фантазию зрителей. Даже девушки на различных рекламных постерах находятся в позах, скорее более милых и красивых, нежели сексуальных. Вот тут у иностранца возникает умиление: ой, какие они милые, стесняются об этом говорить, во какое общество здоровое!
Однако стоит пожить в Корее побольше, побольше пообщаться с корейцами и поглубже проникнуть в культуру страны, как вы понимаете, насколько же вы ошибались, и что на самом деле ситуация диаметрально противоположна тому, о чем вы думали вначале. Вам начинают открываться такие нелицеприятные моменты и стороны корейского общества, что порой это по-настоящему шокирует.
Прежде всего, наверное, стоит упомянуть о знаменитых корейских "найты" (В Корее есть два вида ночных клубов: просто клубы и "найты"). Чем "найты" отличается от клуба? Клуб - это просто место, где вы тусуетесь, танцуете, пьете и оттягиваетесь. В "найты" вы идете, если хотите снять девушку. Причем не проститутку (баров с подообными услугами хватает и так), а именно обычную девушку, с улицы, которая пришла в "найты"... чтобы быть снятой. Основная фишка "найты" - так называемый "букинг" (видимо, от анлийского слова "booking" - "заказывать, бронировать"), когда вы сидите на столиком, осматриваете зал ночного клуба, находите девушку (любую, за любым столиком в этом клубе), подзываете официанта, указываете на нее пальцем, и вам ее приводят. Спать с вами, она, разумеется, не обязана, но в 99% случаев этим все и кончится, поскольку с другими целями в "найты" ни парни, ни девушки не ходят. Девушки эти к этому заведению никакого отношения не имеют, они не работают тут, это обычные девушки, которые захотели "развлечься" и пришли "развлечься". Удивительное, на мой взгляд, явление, этакий социальный договор. Вроде и проститутку снимать не хочется, дорого, да и болезни, опять же, всякие, а так все по взаимному согласию, встретились, провели ночь, разбежались, никто даже потом и имени не помнит.
С иностранцами эти официанты обходятся поосторожнее, заранее предупреждая еще на входе в клуб ("букинг, букинг!"), но если на вас укажет какой-нибудь кореец, велика вероятность, что даже белую девушку к нему приволокут (применение физической силы - естественное явление в "найты"), поэтому девушки-иностранки, как правило, даже если идут в "найты", то делают это либо большими стайками, либо в компании парней. Если у вас будет большая и автономная компания, то вероятность того, что к вам подойдут с "предложением" резко снижается, поэтому можно отдохнуть, не особо опасаясь (Вся беда в том, что в "найты", как правило, намного лучше музыка и вообще более "клубная" атмосфера, что так нравится иностранцам).
Эту особенность корейской ночной жизни надо обязательно знать, чтобы не испортить себе вечер, влипнув в какую-нибудь неприятную историю. Согласитесь, доказывать какому-нибудь пьяному корейцу, что ты вовсе не собираешься с ним спать - далеко не то, чтобы вы намеревались делать, отправляясь в клуб. А "общение" может занять не один час и перерасти даже в драку, поскольку кореец будет искренне полагать, что вы его оскорбили. И будет прав, что самое неприятное. Нечего было идти в "найты", все туда ходят только для одной цели, и доказать, что цели у вас были иные, вы все равное не сможете, не спасет ни другой цвет кожи, ни другой язык.
Шокировать могут и места вроде Итэвона. Здесь полно клубов, куда также приходят с вполне определенными целями. Живущие в Корее знают, что Итэвон расположен рядом с американской военной базой, поэтому нет ничего удивительного в том, что американские солдаты ищут здесь развлечений (и находят, разумеется). Когда я в первый раз попал на Итэвон, у меня был настоящий культурный шок. Девушка, которую вы днем могли видеть в бибилиотеке в очках и толстом свитере с толстенными словарями под мышкой и ноутбуком на столе, здесь просто превращается в другого человека и смотреть как кореянки буквально ложатся под негров и шкафоподобных солдат - зрелище не из самых эстетических. Здесь можно увидеть все: от "невинных" танцев до самого того, ради чего, собственно, солдаты сюда и пришли в темном углу бара на кожанном диване. Здесь, в этих запутанных и спрятанных клубах и барах Итэвона (и очень часто - в районе Хондэ тоже) вам открывается совершенно другая Корея - намного более откровенная и развратая, чем вполне открытая и почти легальная пошлость в западных странах.
Однако шокирует не это. Шокирует то, как это все преподносится. Корейское общество дружно, в один голос твердит о нравственности и непорочности, о том что все кореянки до замужества - "ни-ни", в Корее, как в СССР, секса нет! Однако стоит посетить парочку клубов, - и ваши представления о Корее, как месте наивысшей морали и нравственной чистоты и непорочности рушатся, как башни-близнецы. Шокирует именно двуликость, шокирует мысль, что никогда не знаешь, что вот эта милая кореяночка в водолазке, с книгами под мышкой, щебечущая с подружкой по телефону, не "зажигала" вчера в одном из клубов и не отправилась потом в один из многочисленных мотелей в округе. И поначалу просто теряешься, и не знаешь, как к этому относиться, - как к деградирующему обществу, молодежь которого теряет все моральные устои, или к особенности азиатского общества, одной из его черт, являющейся просто одним штрихом из общей картины?

13.

В преддверии выборов в госдуму местное руководство решило выпендриться.
Теперь в общественную нагрузку работников бюджетной сферы входит не
только контроль за санитарным состоянием улиц (читай: собрать бычки и
бумажки), но еще и пропаганда сами знаете какой партии.
В общем грузанули нам до 4 декабря обойти закрепленные за нами дома 3
раза. При этом нужно вести себя вежливо (даже если тебя посылают в и на
и отмахиваются грязным веником) и быть КРАСИВО одетым (наконец-то мне
есть куда надеть вечернее платье!). Ну вот.
В 1 раз нужно зайти рассказать, как стране важно, чтобы данный товарищ
обязательно посетил выборы и проголосовал (понятно, в общем, за кого).
2 раз: разнести заразу... эээ... буклеты с информацией о кандитатах
(тоже в принципе все понятно).
3 раз: практически перед днем выборов раздать каждому приглашение (!) на
избирательный участок.
На этом мое терпение кончилось:
- Если я на работе пашу как негр с 8 утра до 8 вечера, потом несусь в
какой-нибудь магаз за едой, прихожу домой часов в 10 вечера, и
естественно, мне не достается это приглашение, хотя я ОЧЕНЬ (ха-ха три
раза) хочу проголосовать (и пофигу, за кого), меня что, не пустят на
избирательный участок?
Наш координатор почесала тыкву, репу, свеклу и ответила:
- Ну... Мы так поняли, что нет.
Ну разве не прелесть наша открытая избирательная система?

14.

Армейские приключения Вода или чай.

Начало лета жара за 30 градусов я стою на посту прямо напротив штаба.
Вода во фляжке закончилась и очень хочется пить, а кран от меня
буквально в пяти метрах. Но стоит отойти хоть на метр и да здравствует
губа, это только кажется, что в штабе ни кого нет, а стоит отойти, как
на тебя сразу кто ни буть настучит. И тут мимо меня проходит чел не
русской наружности. Их тогда к нам в часть много привезли толи из
Башкирии толи еще откуда. И естественно по-русски ни фига не говорят.
Остановил я его, быстро бросил ему фляжку и говорю, чтобы воды налил,
все это я еще дублирую и жестами на всякий случай. Стоит, смотрит на
меня как на барана. Молча показываю на фляжку пальцем, потом на кран у
него за спиной и напоследок делаю жест, как будто пью. Даже макака
поймет. С третей попытки вроде понял, развивается сука скоро можно в
первый класс брать. Поворачивается и идет к крану. Ну, наконец-то думаю
я, и в тот же момент начинаю тихо оху@вать, он проходит мимо крана и
скрывается за поворотом. Все думаю, приплыли, другую фляжку я найду не
проблема. Но здесь еще мне стоять полтора часа и если кто пройдет, можно
было бы его попросить, а теперь что сваю фляжку ни кто не даст, да и я
сам не возьму, хрен его знает, чем он там болеет. Минут через десять
появляется этот чел и возвращает мою фляжку и с чувством полного
достоинства и выполненного долга удаляется. У меня только одна мысль,
что это было он, что прикалывается, нахера надо было куда-то ходить
десять минут, если кран в двух шагах от него. И тут меня пронзает
догадка, открываю фляжку и точно в ней очень горячий чай. Я его если
честно понимаю у них так принято от жары спасаться надеть ватный халат и
пить горячий чай. Но я русский мне нужна холодная вода, а не кипяток.
Даже не знаю, злится на него или как, ведь по своему он хотел мне
помочь. Вечером, когда чай остыл я с удовольствием его выпил, а
оставшееся время я простоял без воды с горячим чаем на ремне.

Партнеры

Реклама