Анекдоты про болячек |
Мужик в церкви стоит перед иконой и спрашивает Бога:
- Господи, ну почему мне так не везет? Все живут, люди как люди, а у меня! Жена
- шлюха, теща - стерва, денег - ни хрена нет, болячек - какие только вообще в
природе есть. Господи, ну объясни, за что? Тут разверзаются небеса, Бог
выглядывает сверху, разводит руками и говорит:
- Мужик, ну не нравишься ты мне!
|
Говорят, у мужчин имеется целых 7 возрастных кризисов, а вот у женщин
таких я пока насчитала всего два. Первый можно назвать кризисом «я не
такая, как все». Он начинается лет в 15 и заканчивается годам к 25. У
всех по-разному. В этот период мы наблюдаем у девочек «прорывы
ясновидения», стремление к стервозности (читай, к гламуру, красной
машинке и толстому кошельку), готические кривляния, и т. д., и т. п.
Второй кризис я бы назвала кризисом Малахова. Яснее словами его выразить
трудно. Наверное, такой период наступает в жизни каждой женщины сразу
после климакса, когда при взгляде в зеркало перед ней предстаёт мать
Тереза и великая народная целительница, вместе взятые.
И начинаются закидоны – сложное время для близких и родных
экстравагантной дамы. Не дай бог кому заболеть! При самой обыкновенной
простуде в ход идёт тяжёлая артиллерия: «Я тебе точно говорю! Дай, я
пописаю на тряпочку и положу её тебе на лоб!». Дети, держась от смеха
за живот, в истерике катаются по дивану. Муж деликатно уходит на
балконный перекур. Несчастный больной выкручивается, как может. «Да нет,
я лучше парацетамол выпью». – «Не трави себя химией!». – «Да и врачу
уже позвонили…» - «Что эти врачи понимают!..» (и длинный трактат о
возможностях, а вернее, невозможностях современной медицины).
К огромному сожалению «целительницы», болеют близкие редко, и в
свободное время приходится заниматься самолечением болячек. От
самолечения не становится лучше или хуже. Становится скучно. И дама
переключается на профилактику заболеваний.
Дождавшись приезда родственников, она зажимает в углу бедолагу, который
очки носит с детства, и начинает: «А ты знаешь, что полезнее всего для
глаз?» Бедняга, который успел выучить наизусть не только название
собственного, поставленного офтальмологом, диагноза, но и излазить кучу
тематических сайтов, молчит, подыскивая подходящий ответ. Дама, приняв
его молчание за тупость непрофессионала, гордо изрекает: «Черника! Надо
есть чернику и йогурты. А ещё Аюрведа рекомендует амлу и промывать глаза
настоем фенкеля!» Очкарик растерянно молчит. Черникой его пичкали с
детства, современные йогурты из жидкого пластика дерут горло так, что он
давно на них забил. Таинственная амла и фенкель заранее внушают тоску и
ужас.
Так и страдают наши Терезы, а заодно и близкие, пока действительно не
припечёт. И с острым приступом аппендицита от самолечения попадают на
хирургический стол, где снова проникаются к медицине утраченным было
доверием.
А уже позже, годам к 70, те же дамы образуют живой заслон в приёмном
покое поликлиники – несмотря на то, что колет там и тут, чисто для
профилактики…
|
|
комментарий к статье о мелодраме, в которой Н. Портман должна играть женщину, которая перестала стареть:
В каком возрасте перестает стареть? Если в молодости, то ничего оригинального. А вот если бы она в 80 лет бы стареть остановилась, было бы свежо и интересно. Посмотреть как бабушка с кучей старческих болячек на пенсии живет. Сначала дети надеются на квартиру после ее смерти, дети умирают, начинают ждать внуки. Пенсионный фонд охреневает от выплат.
|
|
Кошку Дуську подобрали в садоводстве осенью в диком, непотребном, зашуганном состоянии. Живёт она у меня уже полгода. Вылечилась от многочисленных ран и болячек, отъелась, подросла, очень похорошела. И всё это время исключительно упорно, с живейшим интересом осваивает всё то новое, что её теперь окружает. Более того, прямо скажу - методично, целеустремлённо изучает язык. Когда ей что-то объясняешь, от усердия понять морщит лоб и шевелит ушами.
Достигла колоссального прогресса. Усвоила множество слов, причём совершенно адекватно на них реагирует, демонстрируя полное понимание. Твёрдо уверен, что сейчас у неё словарный запас уже гораздо богаче, чем у ЕГЭ-студентов - с мозгами, забитыми рекламой, всяческими интернами и домом-2, разрушенными вдыхаемым клеем, денатурировавшими от сильнейших акустических воздействий из наушников.
А уж тяга к знаниям, любознательность, обучаемость - и вовсе не сопоставимы, тут Дуся лидирует с колоссальным отрывом. Кроме того, у неё обнаружилось великолепное чувство юмора, она оказалась доброй, благодарной, интеллигентной и тактичной.
Если бы мне довелось выбирать, кому преподавать - я выбрал бы котов, не задумываясь.
|
|
Этот рассказ я услышал сидя на скамейке возле дома. Два деда беседовали, с болячек перешли на интересные случаи в жизни. И вот что рассказал один из них.
В нашем поселке был местный аэропорт: грунтовое поле и небольшой домик. Прилетали и улетали «кукурузники» (АН-2). Тогда запросто можно было добраться самолетом из одного района области в другой. И вот как-то прибился к аэропорту кот. Летчики были веселые ребята, шутники. Взяли, смастерили небольшой парашют из куска материи и взяли кота в полет. Взлетели и сбросили кота. Кот приземлился удачно. В следующий раз опять повторили эту же шутку. И опять удачно. Но больше им не удалось повторить ее ни разу. Почему? Теперь кот, как только приземлялся «кукурузник», взбирался на мачту с чулком, показывающим направление ветра, и спускался оттуда только после того как «кукурузник» улетал. Никаких средств у летчиков достать его оттуда не нашлось. Вот так-то. А ты говоришь: у котов мозгов нет!
|
|
Сегодня....
Покупаю в аптеке жене лекарство от простуды, молоденькая фармацевт рекламирует новое лекарство и пытается убедить меня, что это и от кашля, и от головы, и ещё от чего-то, ну чуть ли не от всех болячек сразу.
Я её перебиваю и говорю:
- Девушка, единственное лекарство от всего и сразу это - ГИЛЬОТИНА.
На что она мне отвечает, что у них нет такого лекарства и она может его заказать, если я оставлю номер телефона, она позвонит как его привезут.
Я представил, как несколько грузчиков будут заносить это чудо-лекарство в аптеку, улыбнулся и сказал, что это очень дорогое лекарство, и мне его не надо.
И посоветовал выяснить, что это такое.....
Представляю её разочарование в лекарственных средствах.
|
|
ПЛАЧ УКРАИНЫ
ще не вмерла УКРАИНА
дрыгает ногами
вальцман гройсман капительман
помыкают нами
нам печеньку с наркотой
ведьма нуланд дала
самогонка с буряка
розум отобрала
парубий и тягнибок
верховодят в РАДЕ
чтоб им сто болячек в бок
и савченко наде
Правый сектор скачет
Украине слава
а бабуська плачет
в хате нэма сала
кружевные труселя
мы хотим с Европы
а пока что моем
старым немцам гопы
сеня кролик гроши вкрав
и свалил к пиндосам
наши пенсии увел
всех оставил с носом
вальцман лижет сапоги
гетману обаме
дай мне дай мне миллион
трясця твоей маме
мы пропили Украину
прогуляли Нэньку
Украину убер аллес
сдали за печеньку
наша Ненька в дупе
а хотите в гопе
майданутым скакунам
места нет в Европе.
|
|
Дядя Коля.
Эта история не веселая и не грустная. Просто зарисовка из жизни.
Весной этого года я слег в больницу с пневмонией. Все довольно типично: сначала грипп, потом кашель, бронхит ну и, видимо, поздно стал принимать антибиотики.
В палате было пять коек, одна из которых была с вещами, но без человека, потому что лежавшего там дядьку на днях укатили в реанимацию на второй этаж. Поскольку мужских пневмонических палат в отделении было всего две и обе они были забиты под завязку, новых пациентов складывали прямо в коридор. Передо мной кого-то выписали, поэтому повезло со свободным местом.
Через день после меня возле нашей двери в коридоре положили пожилого мужчину, который был невероятно худ, истощен и сильно кашлял. По разговорам, доносившимся из-за двери, было понятно, что он не может есть, его все время рвет, он с трудом двигается, а положили его сюда с пневмонией.
Еще через пару дней в нашу палату пришла санитарка, которая молча собрала в пакетик вещи с пустующей кровати и прикроватной тумбочки. На наши вопросы она не отвечала. Это означало, что лежавший здесь товарищ зажмурился. Истощенного старика из коридора сразу же переложили в палату.
Звали его дядя Коля и было ему 56 лет. Из всех мужиков в нашей палате он был самым младшим, не считая меня. Похож дядя Коля был на заключенного Освенцима. По-началу, он еще мог сам вставать, но через пару суток ему уже требовалась помощь и совсем скоро он не мог самостоятельно даже сесть на кровати, чтобы попить или поесть. Просил нас его приподнять или подержать подмышками стоя, пока он ссыт в утку (есть такие специальные утки, похожие на канистру). В общем, дядя Коля потихоньку «доходил», как говорили на Колыме. Жена его, приходившая почти каждый день, рассказала, что плох он не столько из-за пневмонии, сколько из-за целой кучи других хронических болячек, которые постепенно выедали жизнь из его тела. В частности, сильнейший диабет и какая-то серьезная операция на желудке в прошлом.
Дядя Коля мало с нами общался. В основном, часто стонал и тяжело дышал. У него были какие-то перебои с сердцем и это было больно. Приносили ЭКГ, давали ему какие-то колеса, которые он даже не мог сам выпить. Но находился он при этом в полном сознании и здравии ума. Увидев у одного мужика флотскую наколку, рассказал, что в молодости и сам служил на флоте – плавал на тральщике.
Однажды, мы разгадывали сканворды и не могли найти ответ на вопрос: как называется человек, который кормит лошадей? Версии были разные, но ничего не подходило. Пока вдруг с дяди Колиной койки не донесся слабый стон:
- Куражист…
Сначала мы не поняли и переспросили. Думали, вдруг ему плохо или еще чего.
- Ку-ра-жист! Ну кураж блядь – это корм для лошадей…
И, действительно, подошло. Оказалось, дядя Коля слушал наши разговоры и все понимал. Это вселяло надежду. Только теперь я прочитал, что правильно было «Фуражист», но в том сканворде первая буква не имела особого значения.
А особо запомнилось мне вот что. Как-то раз к дяде Коле пришел сын. Был он одет в черный такой пиджак со строгим воротником, как у священников в американских фильмах. Оказался и впрямь протестантский пастор, довольно дружелюбный. Дело было в типичном русском городе, поэтому выглядело это крайне необычно. Сын приходил почти каждый день и задавал какие-то тупые шаблонные вопросы. Справлялся о самочувствии, спрашивал ничего ли не надо и как будто просто высиживал минут двадцать для приличия, после чего уходил. Было видно, что отношения у людей не самые близкие.
Они разговаривали негромко, но в маленькой палате слышимость была, как в коммуналке. А поскольку скука одолевала дикая, то от неимения лучших занятий каждый направлял взор своих больших ушей в сторону пасторской болтовни. Однажды, он спросил у дяди Коли:
- Бать, хочешь ли ты причаститься?
- Чего?
- Ну причаститься. Причастие то есть.
- Да я пока не собираюсь умирать – с шутливой издевкой сказал дядя Коля. Интонация была примерно такой: «не дождетесь!».
Хотя, откровенно говоря, ему был уже пиздец. Он еле дышал и уже даже не мечтал о том, чтобы присесть на кровати. Я рад, что меня выписали раньше, чем он умер. Уходя из палаты я пожал ему руку и пожелал скорейшего выздоровления. Он немного улыбнулся сквозь боль.
Для меня дядя Коля навсегда останется стойким оптимистом, который не падал духом даже тогда, когда отказывало его тело. Не уверен, что я бы так смог.
|
|
- Сёма, а ты чего без маски ходишь? Не боишься заразиться коронавирусом?
- Изя, мне 75 лет, у меня гипертония, простатит, псориаз, камни в почках, тахикардия и аллергия на кошек. Там такая конкуренция среди стремящихся меня добить болячек, что если в организм ещё коронавирус попадет, он просто станет в очередь.
|
|
- Сёма, а ты чего без маски ходишь? Не боишься заразиться коронавирусом? - Изя, мне 75 лет, у меня гипертония, простатит, псориаз, камни в почках, тахикардия и аллергия на кошек. Там такая конкуренция среди стремящихся меня добить болячек, что если в организм ещё коронавирус попадет, он просто станет в очередь.
|
|
Колю Фортунатова укусил клещ. Укусил себе и укусил. Коля сперва и не заметил. Просто шея как-то странно чесалась, будто воротник натёр. А потом глянул у зеркала – клещ!
В больнице клеща выкрутили специальным пинцетом, положили в колбу и велели ждать.
— Чего ждать-то? — поинтересовался Фортунатов у пожилой докторши. — Вытащили же…
— Счастья, моя хорошая, — устало вздохнула та, — если повезёт…
— Это как? — забеспокоился Коля.
— А, вот, так, моя хорошая. — пояснила докторша. — Может пронесёт, а может и борреллиоз развиться, либо, не дай бог, энцефалит. Уже два смертных случая в этом году было...
Коля только и моргнул в ответ. Слова все были незнакомые и как всё незнакомое пугали.
«Навыдумывают же болячек, — недовольно подумал он, — тоже мне, лекари-пекари».
Врачей Коля не любил. Натерпелся от них, когда лечили. Да он вообще не любил всех людей в белых халатах - ни врачей, ни поваров, ни учёных. Ему почему-то казалось, что за белыми одеяниями скрыты некие чёрные намерения.
Между тем докторша безжалостно вкатила ему в плечо укол и выписала на бланке что-то неразборчивое:
— Если температура резко прыгнет или сильная головная боль, то скорую с этой бумажкой вызовешь…
Домой Коля пришёл уже основательно встревоженный. Сходу залез в изрядно потрёпанный медицинский справочник, доставшийся ему от тётки, чей первый муж когда-то работал сторожем в городской библиотеке. Справочник чудом уцелел от посягательств её второго мужа, человека уже литературно малообразованного и не понимающего ценности печатного текста. И как следствие, часто пользовавшего книги нецелевым образом.
К счастью, раздел про клещей был на месте. Внимательно его изучив, Коля приуныл ещё больше. Врачиха не врала, других вариантов и вправду не было.
Фортунатову стало себя жалко. Только жить снова начал, с обидой подумал он, и нате вам…
Он прилёг на диван, закрыл глаза и, прислушиваясь к себе, стал ждать проявления всех тех симптомов, о которых только что прочёл.
Прошло минут десять, ничего не происходило. Лишь левая нога зачесалась, но про это в справочнике ничего сказано не было. Он закрыл глаза, решив подождать ещё немного.
В квартире стояла тишина, томительная и очень неприятная, словно с привкусом какой-то ржавчины.
Фортунатов не выдержал и встал. Потом подошёл к окну, открыл одну из створок и посмотрел вниз. Двор был пуст и тих, лишь откуда-то издалека доносился зовущий тонкий голосок: ма-ма, ма-ма!
Он оглядел свою комнату, где застоялся запах табака, пыльное зеркало на стене, стол с грязной посудой, старый пожелтевший телефон на табуретке.
А, ведь, так и вправду помру, подумалось вдруг ему, а никто добрым словом и не вспомнит.
Отчего-то эта мысль его испугала, и он, подойдя к телефону, снял трубку.
— Алло, Серёга, — набрал он товарища, с кем иногда вместе ездили на рыбалку, — тебе катушку мою «шимановскую» надо?
— Да, не собираюсь пока, — зевнул в ответ Серёга, — жара же, щука всё равно спит...
— Не, вообще... надо? Забирай, — Фортунатов слегка помедлил и небрежно добавил, — бесплатно...
Телефон затих. Очевидно, Серёга осмысливал услышанное.
— Бухаешь опять что ли? — осторожно предположил он. — Ты ж вроде подвязывал…
Коля обиделся и положил трубку, передумав звонить кому-то ещё из друзей.
Потом постоял пару минут и снова снял, набрав номер бывшей жены.
— Фортунатов? — сразу спросила та. Каким-то образом она всегда угадывала, что звонит именно он. — Ну, чего хотел-то?
Она вздохнула и замолчала, приготовившись к ритуальной перебранке.
Коля хотел рассказать про клеща, но в горле от жалости к себе запершило.
— Там на даче яблоки уже... — прокашлялся он, — скажи своему, пусть заедет, соберёт.
Дача была материна, при разводе досталась ему, но Коля бывал там редко, ездил только траву постричь, да и то, когда звонили соседи по участку, ругались. Бывшая же дачу любила, а теперь, когда они с новым мужем взяли машину, съездить туда никогда не отказывалась.
— Спасибо… — смягчилась она, — ...ты как... устроился куда?
— Устроился...
— Вот и молодец, — похвалила она, — вот, и работай себе… и пей в меру… и живи как все люди…
Почему-то Колю это задело.
— Сами-то жить умеете? — не выдержал он. — Кредитов понабрали, как собаки блох и строите из себя!
Он не стал продолжать разговор и бросил трубку. Звонить кому-то ещё окончательно расхотелось. Фортунатов на секунду представил лицо супруги, когда ей сообщат обстоятельства его смерти и мстительно усмехнулся.
Потом присел на диван и машинально включил телевизор. Показывали биатлон где-то в горах. Спортсмены в ярких костюмах бежали наперегонки, падали, стреляли, поднимались и снова устремлялись вперёд…
«Всё как в жизни, — подумал Коля, — кто-то сразу попадает в цель, и бежит себе дальше. А кому-то приходится штрафные круги отмотать, чтоб потом догонять остальных. Только, вот, жизнь у всех одна, беготнёй не добрать».
Он вздохнул, щёлкнул пультом, и прошёл на кухню, где без аппетита поужинал хлебом с рыбными консервами. Закончив с едой, посидел ещё немного просто так, потом снова вздохнул и решил выйти проветриться.
Внизу было прохладно и пахло липами. На скамейке у подъезда сидел дворовый бездельник Генка Ходырев и в состоянии пьяной креативности сосредоточенно плющил ногой пустую пивную банку.
— Колян! — обрадовался он Фортунатову, — А чего смурной такой? Это потому что не употребляешь больше… Займи полтаху-а?
— Клещ укусил, — кратко пояснил Коля и чуть поколебавшись выдал Генке полтинник, — на, можешь не отдавать…
Генка, не ожидавший такой щедрости, резво спрыгнул со скамейки, схватил деньги и так бойко зашагал на угол, что Фортунатов только вздохнул – этот точно всех переживёт...
Теперь двор был совсем пуст, только у клумбы с яркими лохматыми цветами, в халате и с лейкой в руке, лениво прохаживалась Надька Белякова, его бывшая одноклассница и всегдашняя соседка сверху.
«Вот же, – подумалось ему, – ходит себе, коза ногастая, а тоже жить останется».
Ему вдруг захотелось сказать ей что-нибудь очень неприятное. Что больно худая, да длинная, или, что нос как выключатель, или…
— Слышь, Надежда, — окликнул он, — подойди на минутку…
— Чего тебе? — насторожилась та, но, поколебавшись, подошла поближе.
Фортунатов собрался с мыслями, выискивая слова пообиднее и вдруг вспомнил, что в школе, в начальных классах, они с Надькой хорошо дружили, и однажды даже поцеловались за гаражами. Память услужливо высветила и то лето, и что тогда также вкусно пахло липами, и что на гараже розовым мелом было написано "Белякова - ведьма".
Он посмотрел в угол двора, где на месте гаражей давно уже была парковка для машин, потом снова на Надьку и неожиданно для себя сказал:
— Я, Надь, умру скоро, может, завтра уже…
— Тьфу, дурак или родом так? — нахмурилась Надька, — кто ж так шутит-то?
— Да, серьёзно я, — продолжил Коля, чувствуя, как на глаза помимо воли наворачиваются слёзы, — клещ меня в лесу цапнул. В шею.
Надька ойкнула и поставила лейку на землю.
— Это как же, Коль? Так ты, давай, в больницу беги скорее!
— Был уже, — махнул он рукой, — жду, вот, теперь, когда температура поднимется. Тогда точно хана.
Надька придвинулась ещё ближе и дотронулась ладонью до его лба.
Рука у неё была влажной, мягкой и приятно пахла свежей травой. Фортунатов невольно зажмурился и даже замер, пытаясь продлить это уютное ощущение.
— Вроде нету… — Надька убрала руку, немного подумала и убеждённо заговорила:
— В церковь тебе надо, Коля, во всех своих грехах покаяться, прощение попросить. И стараться больше не грешить. И...
— Пойду я, Надь, — вздохнул он, — поздно мне отмаливаться-то.
Он почти уже дошёл до своей двери, когда снизу, из тиши подъезда, донеслось чуть слышное «подожди»…
Надька потянулась из-под одеяла, включила торшер, снова положила ему на лоб руку и слегка улыбнулась:
— Что-то не похож ты на больного… наврал, поди, про клеща-то?
Коля молчал и, словно впервые, с интересом смотрел на Надьку, отмечая мягкий овал её лица, розовые полные губы, гладкие русые волосы и, не найдя что сказать, лишь мотнул головой.
— Чего молчишь-то?
— Ты на даму червей смахиваешь, — сказал Коля, — красивая…
— Да, ну тебя, — Надька быстро соскочила с кровати и, завернувшись в халат, пошла на кухню.
— Чай-то хоть есть у тебя, кавалер?
— На кухне, в буфете…
Фортунатов встал и, замотавшись в одеяло, подошёл к окну. Прикурил сигарету, затянулся, медленно выдохнул дым наружу в прохладную пустоту двора, потом недоверчиво покачал головой и вдруг улыбнулся.
(С)robertyumen
|
|
Прочитал рассказ про мальчика-сироту, которого усыновили благодаря посредничеству деда Мороза, и вспомнил... не историю даже, там нет никакого сюжета. Так, маленький эпизод.
В 14 лет я попал на месяц в больницу. Получилось, что я там был самым старшим среди мелюзги. Младшим мальчикам было года по четыре, а одной девочке, наверное, года два. Она еще говорить не умела. Она была детдомовская, вернее, из дома ребенка. Наголо стриженая, в замызганных ползунках и вся в зеленке. Вряд ли ее стали бы держать в общей палате с чем-то заразным, так что, наверное, не ветрянка или чесотка, а какие-то безобидные болячки. Но выглядело жутенько.
Из-за этих болячек девочки постарше ее гоняли, называли паршивой. А она тянулась ко всем, видимо, не хватало ласки в своем детдоме. И в первый же день, когда я пришел в столовую и сел на стул, она подбежала, по штанам вскарабкалась ко мне на колени, обняла и замерла пугливо. Видно было, что она и боится, и надеется, что не прогонят.
А я не стал ее прогонять. Мне самому очень не хватало тактильных ощущений. У нас в семье телячьи нежности были не приняты, родители почти никогда нас не обнимали, с братом мы если не дрались, то играли во что-нибудь шумное. А в больнице пропало и то немногое, что было. Так что я обнял эту малышку, прижал к себе и стал покачивать. А она что-то такое завыла-запела, без слов, но очень уютное и ласковое.
Не помню ее имени. Все называли ее Мартышкой, у нее и правда было что-то обезьянье в личике. Когда я утром выходил из палаты, нянечки мне говорили: «Ну где же ты, невеста уже заждалась». Я негромко звал: «Мартышка!», и она, где бы ни была, слышала и бежала по больничному коридору мне навстречу с радостным воплем. Я подхватывал ее на руки и потом таскал на себе весь день, то на плечах, то под мышкой, то садился и сажал на колени.
Хотелось бы написать что-то вроде: «Мои родители удочерили Мартышку, и теперь она моя сестра». Но я рассказываю не рождественскую сказочку, а кусочек реальной жизни. Я ничего не знаю о ее судьбе. Может быть, ее и правда потом удочерили. Может быть, нет, и она покатилась по наклонной и спилась, как 90% детдомовцев. Может, преодолела всё и прожила достойную жизнь. А может, так и не научилась говорить и кончила свои дни в инвалидном доме.
А меня эта встреча перевернула. Я потом очень сильно тосковал по этому ощущению, когда мелкое теплое существо сидит у тебя на коленях и доверчиво обнимает. До сих пор считаю, что это – самое восхитительное, что может почувствовать человек в своей жизни, никакие сигары с коньяком, оргазмы и спортивные победы рядом не стояли.
Тоска прошла, когда родились мои собственные дети, а родились они довольно рано. С первого дня я их бесконечно обнимал, ласкал, таскал и тискал – но, конечно, не только тискал, но и укачивал, переодевал, мыл, кормил и делал всё остальное, что полагается делать с маленькими детьми. Случился в моей семейной жизни такой момент, когда я влюбился в другую женщину и задумался об уходе. Но задумался ровно на минуту, пока не задал себе вопрос: смогу ли я прожить хотя бы день без моих мартышек? Сразу понял, что нет, и вопрос был решен.
У моей жены была подруга Галя, которая вышла замуж за человека, помешаного на чистоте и порядке. Он мыл руки по двадцать раз в день и мог закатить скандал из-за одной крошки на полу или одной капли воды в раковине. Человек вырос в доме, полном грязи и тараканов, и двинулся на этой теме. Конечно, о детях в этой семье нечего было и думать, они ведь писают, какают, пускают слюни, срыгивают, размазывают еду по столу и так далее. Галя сперва переживала, потом смирилась.
Году на шестом этого брака Галя привела мужа к нам в гости. Он с опаской сел на наш не слишком чистый диван, держа руки на весу, как хирург перед операцией, чтобы ничего не коснуться. Но тут подошла наша младшая дочь, ей как раз было два года, и не говоря худого слова полезла к нему на колени.
Я прямо видел внутреннюю борьбу на его лице. Согнать вроде неудобно, не кошка всё-таки. Трогать – страшно и противно. Задал какой-то светский вопрос, типа как зовут твою куклу. Дочка охотно ответила, она в два года неплохо говорила. Сказала ему еще что-то, он ответил. Всё это держа руки на весу. Но постепенно он почувствовал, что ничего страшного не присходит, а происходит что-то хорошее, и перестал следить за стерильностью рук. Обнял дочку за плечи, покачал на колене, погладил по голове. Видно было, как человек оттаивает. Минут через двадцать он уже вел себя как любой другой гость в доме с детьми. Уходил очень довольный и жал всем руки, как нормальный человек.
А назавтра Галя позвонила моей жене в радостном потрясении: вернувшись от нас, муж потребовал немедленно, не откладывая ни на день, завести ребенка. Вот такая эстафета от Мартышки через мою дочь к Галиному сыну, который в ином случае мог бы и не родиться.
|
|
