Анекдоты про фельдмаршала |
2
Про Африку
Жил-был один фотограф. Он был такой известный, что не он бегал за знаменитостями, а знаменитости бегали за ним. И проводил он однажды съемки одной Голливудской звезды в домашней обстановке. И похвалил актера за то, с каким вкусом обставлена его гостиная. А актер в ответ:
- Я хоть и актер, но в искусстве кое-что понимаю. Так вот - это все убожество. Я тебе про настоящую красоту расскажу. Среди моих поклонников есть президент одной банановой республики. Пригласил меня на день рождения - национальный праздник у них, естественно. Я был занят, но, как говорится: есть такие предложения... Частью пакета была доставка моей персоны президентским самолетом. Роскошь, качество и вкус, с которыми был оформлен салон этого самолета заставили меня позеленеть от зависти.
Подробный рассказ о роскошном самолете так подействовал на фотографа, что он решил непременно этот самолет заснять. Позвонил в свой родной Госдеп с просьбой посодействовать.
- Знаем мы про этот самолет, все знаем. А вам советуем забыть. Революция в той стране нам совершенно ни к чему. Деньги, которые он заплатил парижским да миланским дизайнерам - это годовой бюджет их здравоохранения.
Но фотограф не забыл. Подключил связи, где улыбнулся, где пообещал, где подмазал - и получил-таки доступ к съемкам. И актер не соврал, и мастерство не подвело - фотографии получились отличные. Из глянцевого журнала фото попали в специализированные журналы по дизайну и прикладному искусству, потом в желтую прессу. Мировые агентства разнесли их по всему свету, включая Банановую Республику.
Великий Отец Народа был взбешен. Советника, которого подмазали, быстро вычислили и доставили.
- Как же ты мог, сын гиены, продать своего благодетеля за 30 перламутровых ракушек? Я ведь не посмотрю, что мы вместе Лумумбу заканчивали и дачи у нас рядом - велю казнить тебя смертию лютою. Только сначала ты напечатаешь опровержение - дескать, все - фотошоп, происки врагов и иностранных разведок.
- Не извольте беспокоиться, Ваше Президентское Величество, - народ ликует! Пиратские репродукции продаются на всех базарах. Люди их вешают заместо икон и традиционных "Леопардов в баобабовом лесу". Я ночей не сплю, токмо о благе Родины радею - Ваш рейтинг подскочил до 146%.
- Это другое дело. Мне и самому картинки понравились. Присваиваю тебе, подлец, очередное звание фельдмаршала с правом обязательного ношения моего портрета на груди. С продавцов - брать налог. Фотографа - избрать в почетные академики и пригласить для съемок моей новой яхты. Да не скупись!
И тут Фотографу по-настоящему поперло. Сначала ближние, а потом и более отдаленные соседи Солнцеликого Освободителя стали приглашать на съемки их самолетов, яхт, бассейнов, фонтанов, каминных и биллиардных. Оказывается, Африка давно проснулась, встала с колен и далеко ушла. Ушла от стеклянных бус, золотых унитазов и Ролексов с бриллиантами как символов роскоши.
Альбом был номинирован на престижные премии, в крупных городах Европы и Америки прошли выставки. Великие Вожди - Национальные Лидеры Свободной Африки не только сами получили полное удовлетворение, но и наполнили гордостью сердца подданных. Не напрасно дети голодали!
Прочитал я эту истории несколько лет назад. С именами, фотографиями и подробностями. Имена забыл, числа мог слегка перепутать. В остальном - правда. Про Африку...
|
3
У капитана Морошкина был друг, подполковник с Военно-исторической кафедры по фамилии Калибров. Подполковник очень любил возиться в тактических ящиках с песком, где с помощью капитана декорировал сражения из нашего героического прошлого, а по ночам их переигрывал. Иногда они играли с Морошкиным друг против друга и капитан все время проигрывал. Зла за это на приятеля он не держал, но неприятный осадок оставался постоянно. Подполковник Калибров кстати, весьма не любил Кутузова. Он считал, что Бородинское сражение можно было выиграть и ни в коем случае, нельзя было оставлять Москву. И хотя как истинный представитель Советской Исторической Науки он свято верил в то, что история не может иметь сослагательных наклонений, Бородинскую битву подполковник переигрывал неоднократно, причем в чине фельдмаршала, ну и Наполеону там естественно каждый раз доставалась.
У Капитана тоже был свой исторический бзик. Он очень двойственно относился к Южанам времен Гражданской войны в США. То есть с одной стороны Конфедераты, это рабовладельцы и враги прогрессивного человечества, ну а с другой стороны они защищали свою землю, свои дома и вообще воевали против США - ныне потенциального противника, значит солдаты генерала Ли почти союзники. А уж после того, как в результате экскурсии в подвал-музей делегации африканских борцов за свободу, с ряда стендов пропало несколько фигурок, для Морошкина все стало ясно окончательно. По этому поводу капитан потихоньку стал готовить для миниатюры посвященной Геттисбергскому сражению, армию генерала Ли и естественно армию генерала Джорджа Мида тоже. А подполковник Калибров, снизойдя к просьбе старого приятеля, подкрепленной литром "ягодки" и банкой "копеечных" опят, назначил на вечер последней субботы месяца их персональную Битву при Геттисберге. Помогать капитану, естественно взялись мы с Акимом. Во первых нам было забавно и интересно, а ввиду того, что по ряду причин мы жили в общежитии Академии и не имели выхода в город, свободного времени у нас было предостаточно. Ну и во вторых мы искали любую возможность поддеть педанта подполковника, достававшего нас на занятиях своим догматизмом. Подполковник Калибров кстати, был вдобавок официальным куратором подвала-музея, по военно-исторической части.
Итак мы с головой погрузились в процесс. Готовя перенос плашек с подразделениями конфедератов и их визави в тактический ящик, мы бурно обсуждали нюансы решающей битвы Севера и Юга, и Аким бросив взгляд на стенд с боем бывших махновских тачанок с белой конницей, сказал с сожалением в голосе:
- Вот бы под Семетри Ридж сотню тачанок, и кранты тогда генералу Ханту. -
Капитан Морошкин вскинулся было, но как то сразу привял обратно:
- Так пулеметов еще не было, - уныло сказал он и тут в разговор вступил я:
- Во первых картечница Гатлинга была запатентована в ноябре 1862, во вторых бельгийский фабрикант Монтиньи создал митральезу(пулемёт "Максим") в 1851 году, так что при инициативном человеке и должном финансировании, сделать сотню другую митральез к июлю 1863 года вполне реально.
- А на что их устанавливать? - С надеждой спросил капитан Морошкин и получил вальяжный ответ от Акима:
- Так товарищ капитан, была такая веселая тележка под легкомысленным названием "вагонет", подрессоренная, восьмиместная и уж на Юге ее прообразы наверняка применялись, ставим туда митральезу и зольдатен фойер!
Две колонны по сто тачанок, это 200 стволов по 13 мм, они дадут 200 выстрелов в минуту, то есть сорок тысяч пулек по проклятым аболиционистам каждые шестьдесят секунд.
- Так у Ханта там на хребте двести орудий, они раздолбают повозки из далека, - борясь с надеждой, произнес Морошкин, но тут снова вступил я:
- А кто сказал, что к позициям противника надо подойти спереди?, - и насладившись восхищенными взглядами коллег, добавил:
- И вспомните, товарищи офицеры, как Махно взял Екатеринослав. Сотни телег с капустой приехавшие на рынок, оказались тачанками. Так кто нам мешает накрыть "вагонеты" парусиной и притвориться обозными фургонами? А что бы было еще незаметнее, рядом с ездовыми посадим кафров. Ведь были среди черных рабов сторонники Юга?!
Немая сцена, как в Ревизоре, моментально сменилась бурным обсуждением будущей операции. Задачи было две: техническая и оперативная. Техническая касалась изготовления вагонетов-тачанок и производство моделей митральез-максимов, ну, а оперативная составляющая часть плана, имеющая ввиду реальное применение тачанок в сражении и в первую очередь приближение к тылам генералов Ханта и Ховарда, была уже в основном решена благодаря моему стратегическому гению. Пришлось конечно поломать голову над тем, как внедрить в войска подполковника (он командовал Северянами) левые обозы конфедератов, но решение нашлось простое и гениальное.
Ну а с техникой все сложилось более менее. У капитана были завалы заготовок для гужевого транспорта, а митральезы сделали из заготовок для пулеметов. На маскировочную парусину для фургонов, капитан не пожалел новую казенную простыню и в расчетное время айне и цвайне колонне имени Гера Гатлинга, были готовы к бою.
И вот наступил канун 1 июля 1863 года, вернее последней субботы этого месяца. Поле битвы было готово. Аким ассистировал капитану, а я (в качестве засланного казачка) товарищу подполковнику. Я согласно указаниям командующего, переставлял группы фигурок и ненавязчиво подтягивал две колонны обозных фургонов соответственно к Семетри Ридж и тылам Ховарда. И вот когда конфедераты генерала Пикетта пошли в свою смертельную атаку и подполковник Калибров уже готовился отдать приказ своей артиллерии смести мятежников, как капитан скомандовал срывающимся голосом:
- Митральезы вперед!!!
Аким гордо перешел на мою сторону стола, отодвинул меня в сторону величавым жестом и стал быстро снимать белые верха у фургонов. В тылу Северян хищно ощетинились десятки смертоносных стволов и артиллерия Ханта и подразделения Ховарда, были выведены из строя. Войска Южан перешли в атаку по всему фронту и генерал Ли победил.
На подполковника Калиброва было жалко смотреть. Уже час он метался кругом ящика с песком, ставшего полем его позора, но любые его атаки разбивались о железные аргументы противников. В конце концов, подполковник должен был согласиться, что и технически и оперативно, присутствие на поле боя данных подразделений, в данное время и с данным вооружением исторически и технологически возможно.
Забыл сказать, что по нашему настоянию, капитан предложил подполковнику сыграть этот бой на ящик коньяка. Мы обещали при этом, что если капитан проиграет, то оный ящик поставим мы. В общем наши победили ихних...
|
|
4
Плавдок, он же док-стенд, представлял из себя здоровенный катамаран , где на двух поплавках стояла пятиэтажная коробка , с одной стороны - огромные раздвижные ворота, с другой – служебные помещения. Командовал этой махиной боцман – командир Свинтицкий, голубоглазый блондинистый еврей с польскими корнями ( вроде как из варшавской Праги, той самой за которую Александр Васильевич фельдмаршала получил, а не за Рымник и не за Измаил , как некоторые думают).У боцмана были два основных качества :любовь к порядку и желание прибрать всё, что плохо лежит. Второе он об»яснял первым и можно было целый день ему доказывать, что бухта кабеля была привезена сегодня утром для испытания макета, он клялся мамой, что никакого кабеля он в глаза не видел, а тот , что лежит у него в каптерке, достался ему от отца, тому - от деда и так до Исаака и Иакова. Порядок у него всегда был идеальный , все медяшки блестели , всё что можно покрашено и надраено, да и в целом мужик был неплохой, особенно когда приняв адмиральский чай он начинал травить ( всегда от первого лица, хотя сам ну никак не мог быт участником истории) байки щедро пересыпанные словами борух, ребе, цадик, шейгец …
Второй герой этой истории , Снаэри , был мудаком, сам он себя так , конечно, не называл, а называл себя «командиром флота» ( десяток плав лабораторий наполовину из финской послевоенной контрибуции, другие, самоходные - по спец проекту, экипажи вторых жутко завидовали первым за уютные салоны обшитые деревом, пологие трапы с дорожками, всегда исправными гальюнами, эл и паро снабжением) и столько же вспомогательных суденышек ,буксиров и развозчиков. Те, кто с ним был мало знаком называли его Горшочком ( в честь Адмирала Флота Советского Союза С.Г. Горшкова, клавкома ВМФ) , кто встречал хоть раз - добавляли «сраный» ,ну а кому доводилось с ним общаться чаще – и вовсе уж непечатное.
Их первая встреча произошла вскоре после назначения Горшочка, когда тот прибыв на плавдок непонятно с какого перепугу вдруг заорал : «По местам стоять, с якоря сниматься».Экипаж от удивления слегка растерялся и вместо того, что бы сразу послать горлопана , стал как-то мелко суетитсься, бестолково бегая по палубе.Дело в том, что на док через понтоны были заведены с берега кабели и трубы снабжения и ни с какого якоря сняться он не мог.Понял это и Горшочек, перелез на понтон с пожарным топором, перерубил слаботочный ( сигнальный) кабель и замахнулся было уже на силовой , но походу вспомнил то ли закон Ома, то ли рассказы электриков , запрыгнул в свой «Альбатрос» и был таков.Это был первый выговор в приказе Свинтицкому…
Второй раз на док он уже выходить не стал, а прямо с «адмиральского» катера через рупор стал орать : « Тревога, человек за боротом». Появившийся на палубе заспанный вахтенный стал не торопясь спускать трап , по которому Горошочек прямо таки влетел и со словами :
- Вот что надо делать по этой тревоге
швырнул привязанный к леерному ограждению спасательный круг за борт.Дальше уже пришла очередь удивляться самому Горшку. Свинтицкий очень любил чистоту и порядок и два раза в год, по весне и осенью, красил все что можно, в том числе и этот спасательный круг.Покрытый многосантиметровым слоем сурика и белил, тот сразу пошел ко дну и удержал его от утопления только фал, натянутый как струна.Это был уже второй выговор…
Ну вот наконец и собственно история: нужно было отбуксировать плавдок с места брандвахты ближе к бербазе, меньше двух миль ходу, руководил этим естественно сам Горшочек. Самое интересное, что в экипаже Свинтицкого допуск на работу с изделием имел только он, поэтому как только его подняли из воды (изделие , а не Свинтицкого), весь экипаж свалил на берег и остались только два десятка моих бездельников - практикантов.Так вот , с буксира Горшочка завели конец на док, взревел дизель и ….Слабый ветерок с берега сначала просто удерживал неустойчивое равновесие слона и моськи, тянущих конец в разные стороны, но постепенно он усилился и весьма парусный слон потащил за собой моську к выходу из шхеры.За ревом движка не было слышно что там Горшочек вещает, но нам сверху было хорошо видно как он прыгает и машет лапками. Лишь в тени острова, прикрывшего караван от ветра , буксиру удалось погасить инерцию дока и ожидать перемены ветра. Вскоре ветер стих и даже поменял направление на противное, буксир ходом выбрал слабину просевшего троса и процессия двинулась в обратный путь. Достигнув примерно того места, откуда начался сей славный поход, ветер настолько усилился, что конец стал снова провисать, буксир ,не успевая за набравшим ход доком и пытаясь уйти от наваливающейся махины ,прибавил обороты. От рывка док неожиданно резво догнал шавку и отвесил ей крепкого поджопника.Буксир, возомнивший себя катером на подводных крыльях ,резво рванул вперед, вновь натянув буксировочный торс и снова получил хороший поджопник от неотстающего дока.Так повторилось несколько раз, пока на буксире не развязали братскую пуповину и он не бежал с позором с поля битвы. Предоставленный воле волн и ветра док дошел до прибрежных камышей в двух кабельтов от базы и благополучно в них застрял. Да , два кабельтова – это по прямой, а берег в тех местах сильно изрезан…
Горшочек выскочил на пирс базы злой как собака и ,прихватив с собой двух гревших на солнышке пуза механиков, помчался к камышам . Мы с дока на лодке переправили конец на берег, перебрались сами ( остался один Свинтицкий) и началась заключительная стадия одессеи - «бурлаки на волге». Из ближайших кустов раздавалось какое-то подозрительное хрюканье, а те ,кто забрался на скалу ,лежали на спине от хохота дрыгая ногами и показывая на нас руками. И если молодежь все-таки стеснялась выражать свои эмоции, то механики очень подробно рассказали биографию Горшочка, все секреты его происхождения на свет и его сексуальные особенности. Когда Свинтицкий сходил с пришвартованного дока, Горшочек спросил что это за папка у него под мышкой. Боцман-командир сказал, что это рапОрт в главк, так как такой способ буксировки ещё нигде не описан и было бы ошибкой скрыть его от истории, кроме того в нем есть некоторые замечания начиная с удаления палубной команды дока и кончая посторонними на буксируемом об»екте. Выговора Свинтицкому сняли на следующий день.
|
|
5
Старые офицеры знают, что оправдываются только салаги и дураки. Настоящий военный на любой, даже самый несправедливый упрек начальника отвечает «есть», «так точно», «виноват».
Во время Крымской войны старый фельдмаршал Паскевич (герой войны еще 1812 года; Николай I, служивший под его началом в молодости, всю жизнь называл его «отец-командир») приехал как-то наблюдать переправу русских войск через Дунай. По закону подлости, прям на глазах фельдмаршала затонул один из понтонов наведенного через реку моста. Ну а когда ещё железяке тонуть, как не при появлении начальства! Настроение старику это не прибавило.
И тут подвернулся под руку капитан флота Греве, прикомандированный к Дунайской армии. Человек умный и спокойный, к переправе он не имел никакого отношения, но в голове фельдмаршала естественно мост, вода и морской офицер слились воедино. Паскевич стал выговаривать Греве за плохую переправу. Капитан хладнокровно соглашался со всеми замечаниями главнокомандующего, повторяя за ним «Действительно дурно, ваша светлость. Совершенно справедливо, ваша светлость, это недосмотр, неизвинительное упущение и т.п.». От каждого такого ответа фельдмаршал бесновался все больше, и наконец, окончательно впав в бешенство, вскричал:
- Да кто вы такой!
- Прохожий, ваша светлость, - спокойно отвечал Греве.
Усмирённый фельдмаршал возвратился восвояси, взяв с собой «прохожего», которого пригласил на обед.
|
|
6
СМАЙЛИК С ВОСТОКА
Я здесь уже рассказывал одну из Лехиных историй, про то как он соседскую руку в милицию относил, но его следующий блокбастер даже Лехе выдумать не под силу. Поэтому не уверен, что недавняя - совсем НЕБЫЛИЦА:
Леха контрактником служил какое-то время в вооруженных силах. Чего-то там на полигонах настраивал, обеспечивал выезд мишеней что-ли, но речь пойдет не о нем, а о его «прифронтовом» товарище – тоже контрактнике. На оставшихся в живых участников драмы, на всякий случай, накинем камуфляжу и немного затаимся.
Пусть Леха теперь будет – Миклухой, а его друг естественно – Маклаем.
Леха, то есть Миклуха, покончил с военным контрактом и встал на «запАсный путь», а Маклай продолжал служить отечеству за деньги, до тех пор пока не «зарядил» в челюсть беспредельно наглому «срочнику».
«Срочник» этот - назовем его Ублюдок, был сыном Отечественного фельдмаршала и отбывал службу по призыву из каких-то семейных соображений.
Может военная династия того требовала, хотя был слух, что он так от правосудия скрывался.
Ну и закрутилось. Ублюдок фельдмаршалу, фельдмаршал генералу, генерал прокурору, прокурор суду….- Маклая в турьму – назовем ее Профилакторий.
Дали Маклаю не много, но это не та «мелочь» которая «приятно» - полторашку. Ну не тюрьма конечно, а «зона» в пригороде Уссурийска – Зурбагана то есть.
В Профилактории том была своя ферма на которой зеки отрабатывали преступные заслуги, не свободным трудом. Ферма выращивала свиней и сбывала мясо туда куда его обычно сбывают – всюду, ну может кроме Израиля.
Парень Маклай деревенский, к труду привычный и не конфликтный совсем. За короткое время он себя зарекомендовал еще и ответственным, и стал командующим всего свиного отряда. Ну а че там, все по науке - кормежка, навоз да убой.
Технологию Маклаю объяснили, и вручили ключи от кормовых закромов. Корма то понятно, что не понять из чего - комбикормА разные без опознавательных знаков, казалось бы - только водички свинкам подливай. Ан нет. Нужно было еще и подмешивать.
То, что нужно было подмешивать - назовем Диетическая добавка, находилось в отдельном складе в белых мешках. Про вкус и запах их содержимого Маклай не упоминал, может и не воняла она вовсе, но уж на вкус он ее не пробовал наверняка. И вот вначале - почему.
Все надписи на этих мешках были по-восточному неразборчивыми. Из восточных языков Маклай знал только до-ши-рак-ский, но лапши в мешках не оказалось, в них был белый порошок. А вот «Веселый Роджер» - улыбчивый смайлик, в виде ЧЕРЕПА с КОСТЯМИ и размером в полмешка, намекал Маклаю потерпеть до ужина.
Маклай особо не задавался смайликом - на сигаретах дескать и не такое рисуют. Сыпал да подсыпал себе, свиньям то есть, - как диетологи прописали. До поры до времени.
Настала пора считать цыплят. Немного вернувшись назад, Маклай пояснил, что ко всем инструкциям которыми его снабдили «ученые», прилагалось неукоснительное требование соблюдать сроки забоев – лучше раньше, чем позже назначенной даты.
Дата настала, процесс завершили - грустно конечно, но так жизнь устроена смирился Маклай. Смирился он и с тем что не досчитались одной свиньи. Смирился до утра - в тот день уже было поздно искать. А на следующий день Маклаевы руки до поисков пропажи не дошли – занимался свежеванием, да и не спешил особо, а как оказалось зря…
На третьи сутки вызывает его начальник: - Свинью нашел?
Маклай по-военному: - Так точно, товарищ начальник!
Начальник: - Забей ее сегодня, и разделай.
Маклай: - Она уже сама забилась!
Начальник: - В смысле?
Маклай: – Взорвалась!
Начальник: – Прикалываешься?
Леха (Миклуха то есть): - Че?
Я : - В смысле?
Маклай: – Разорвало ее там за сараем.
Мы все, вместе с начальником: - Как «разорвало»?
Вы все, вместе с нами и с начальником: - Как «разорвало»?
Маклай: - В КЛОЧЬЯ НАХУЙ! Убирать надо идти - феромонами уже воняет.
|
|
7
Моими учителями в средней школе были люди примерно моего нынешнего возраста. Пожилые. Пожившие. На их молодость пришлась война. Это я сейчас такая умная и считать года умею. А тогда, в семидесятые, даже и не задумывалась о том, что парторг школы Римма Михайловна с осиной талией, грустными глазами и в туфлях на шпильках и Олимпиада Андреевна, моя учительница литературы с выцветшим шиньоном, похожим на птичье гнездо на голове, могли участвовать в войне так же, как и фронтовик директор школы, историк. На него во время линейки портрет Ленина свалился. Он побагровел постепенно. Начиная с лысины. Но Ленину ничего не сказал. Собственно, больше я про директора ничего и не помню. Да и не про него речь.
Олимпиада Андреевна была моим классным руководителем и учителем русского языка и литературы. Время осветлило ее глаза до стальных, а волосы уложило в смешной реденький шиньон на затылке. Росточку Олимпиада Андреевна была махонького, чуть выше третьеклассника, но каждый ученик моей школы, завидев издалека ее силуэтик с беломором в зубах, притормаживал и маршировал как мимо фельдмаршала Жукова:
- Здравия желаю, Олимпиада Андреевна!
Олимпиада Андреевна создала в моей школе музей "Бухенвальд, о тебе говорят твои герои". На 9 мая он распахивал двери перед первоклассниками. Представьте затянутые черным сатином стены с фотографиями бухенвальдских ужасов, занавешенные окна, тусклый свет настенных ламп. Малышня замирала и прекращала щебетанье на входе. Олимпиада Андреевна включала магнитофон, а мы, девчонки-старшеклассницы, заученно водили указкою по фоткам и рассказывали малышам о Бухенвальде.
После такого вступления уместно будет заметить, что каждый будущий уголовник, прошедший подобную закалку, сызмальства считал Олимпиаду Андреевну авторитетом на нашем неблагополучном во всех отношениях районе и на ее уроках литературы сидел как шелковый, грыз ручку, покрывался испариной и мычал что-то нечленораздельное на вопрос о Чацком, за что (за присутствие!) и получал заслуженный трояк.
В выпускном классе у нас появилась новенькая. Рыжая как огонь Алька из Полтавы. Бесшабашная, острая на язык. И на первом же уроке по "Грозе" Островского протянула руку. - А я не согласна с Добролюбовым! - звонко, колокольчиком разнесся по Бухенвальду Алькин голос. Ну чё за лажа? Катерина сигает с обрыва в реку, и она же - "луч света в темном царстве"?!?
У меня рука потянулась к учебнику. Ринка, соседка по парте, подняла голову, пытаясь увидеть отношение О.А. к происходящему в ее глазах. А Олимпиада Андреевна, широким жестом пригласив Альку к доске, сама отошла к задним партам.
- Обоснуй! - только и сказала.
И больше мы ее в течение урока не слышали, поглощенные диспутом на тему, что важнее, нет, что правильнее - суметь остаться с любимым или утопиться от тоски и безысходности. Даже двоечники что-то говорили! Мы бурлили как весенние потоки. А Олимпиада Андреевна сидела на задней парте, положив голову на руки... и тихим счастьем светились ее поголубевшие глаза.
Когда прозвенел звонок, она сказала:
- Всем спасибо! Такой урок - мечта любого учителя литературы. Але - пять!
- Почему ей пять? Она неправильно думает! Не так как в учебнике! - заныли мы.
- Именно за это ей пять! Подрастете - поймете.
P.s.Спасибо, Олимпиада Андреевна. Я "подросла" и думаю теперь: боже, какие у нас были Учителя!
|
|
8
Великие люди, оставившие свой след в истории, славились не только нестандартным взглядом на мир, но и целой коллекцией странных привычек. Неудивительно, что гениальность и эксцентричность часто идут рука об руку. Возможно, эти непонятные ритуалы помогали художникам, правителям и ученым мыслить по-новому.
Полководец Суворов просыпался в два или три часа ночи. Он принимал холодный душ, а если был на поле боя — то объезжал его и будил солдат. В семь утра по расписанию у генерал-фельдмаршала был обед, а шесть вечера — отбой.
В пять утра основатель США Франклин уже был на ногах. Франклин любил работать в ванне — он писал в воде статьи и даже сочинял Декларацию независимости США. Другой крайностью политика были «воздушные ванны» — во время них он просто работал голым на открытом воздухе.
Сталин носил одну и ту же одежду. Он вообще отличался пристрастием к простым вещам, поэтому парадные туфли у вождя были только одни — купленные еще до войны. Однажды его подчиненные решили незаметно заменить потертую и изношенную пару на новую. Однако Сталин заметил подвох и потребовал вернуть обувь. Ее он носил до самой смерти.
Художник Дали изобрел свой собственный способ отдыха — или, как он сам его называл, «секундную сиесту». Дали садился в кресло, брал в руку большой медный ключ, а под ноги ставил металлическую миску. В таком положении живописец спал, пока рука не разжимала ключ — он со звоном падал, а Дали просыпался. Он верил, что такой сон дарит ему вдохновение и освежает голову.
Советский физик-теоретик Ландау был без ума от пасьянсов. Во время отдыха на даче он раскладывал их круглосуточно. Чем сложнее были комбинации, тем лучше. Ландау говорил: «Это вам не физика, тут думать надо!».
Великий кормчий Мао Цзэдун никогда не чистил зубы. Вместо этого он полоскал рот зеленым чаем и ел чаинки. Естественно, на состоянии здоровья Мао Цзэдуна это отразилось: уже к середине жизни его зубы были коричнево-зеленого цвета. Только вот китайский лидер этого ни капли не стеснялся и продолжал улыбаться во все 32.
Александр Пушкин любил рисовать на полях рукописей, пить лимонад во время работы, а еще был страшно суеверным человеком. Он верил, что погибнет от руки блондина, поэтому долго ходил с тяжелой железной палкой наперевес. Вдруг придется идти на дуэль, а рука не твердая?
|
|