51
Один мой родственник, участник Афганской войны 1979—1989, в конце девяностых годов поселился с семьёй в Москве. Для того, чтобы воспользоваться ветеранскими льготами, он обратился в соответствующие службы. Там ему оперативно помогли, причём без всякой канители и бюрократической возни. Просто заведовал всем очень хороший человек.
И этому человеку в знак благодарности мой родственник решил подарить бутылку армянского коньяка. Жена его, однако, считала, что вместо коньяка лучше подарить модную в то время кожаную борсетку, аргументируя это тем, что человек, возможно, не употребляет спиртное, а сумочка всегда пригодится.
А надо сказать, что родственник мой — человек патриархальный и весьма упрямый. Поэтому, выслушав жену, он купил коньяк.
— Нет такого человека, — сказал он, — который бы отказался пить армянский коньяк.
И вот, купив напиток, они поехали к «хорошему человеку». Вошли в учреждение и стали подниматься на второй этаж. И тут мой родственник неосторожным движением стукнул об гранитный подступенок целлофановый пакет с бутылкой коньяка, и та разбилась.
— Вот видишь, — сказала жена в сердцах, — не послушал ты меня, и выбросили деньги на ветер. Теперь идём покупать борсетку.
— Нет, — возразил муж, — мы купим ещё один коньяк.
— Ещё один?
— Да. И не пытайся спорить. Пошли.
Делать нечего: слово мужа — закон. Пошли они снова в магазин, купили тот же коньяк и возвратились в учреждение. По лестнице мой родственник поднимался тщательно и осторожно, как ребёнок, который только учится ходить. А пакет с заветной бутылкой был плотно прижат к груди. Благополучно добравшись до второго этажа, супруги сели в приёмной и стали ждать своей очереди. Сиденья кресел, на которые они устроились, были откидными, как в кинотеатрах. Слева от мужа сидела жена, а место справа было свободным. Опустив сиденье соседнего кресла в горизонтальное положение, мой родственник положил пакет с бутылкой на него. Но то ли вес у бутылки был небольшим, то ли ещё что-то произошло, но через мгновение сиденье резко приняло вертикальное положение и бутылка полетела на пол в аккурат через отверстие между сиденьем и спинкой. Раздался характерный звук разбившегося стекла.
Возникла напряжённая пауза. Лицо моего родственника от гнева пылало красным пламенем.
— Да ёкарный ж ты бабай, — громко и смачно чертыхнулся он и безнадёжно шлёпнул себя по коленям, — да что ж это творится такое?!
Потом встал, повелевающе махнул рукой и скомандовал:
— Пошли, едрёна мать, покупать борсетку!
|