Анекдоты про позеленел |
Лезет альпинист на Монблан. Холодно. Злой ветер бьет в лицо брызги льда разных
размеров. Наконец, вершина покорилась. Вылезает он на маленькую такую
площадочку, а там стоит мужичонка весь из себя аж позеленел. А. - А ты кто такой
здесь? М. - Я - конец всех твоих бед и страданий! А. - Как же давно я тебя
искал! М.(пиная А. в пропасть и провожая взглядом)
- А я задрыг уж тебя тут ждать...
|
Датчанина, отдыхающего летом в глухой деревушке, угостили шнапсом домашнего
приготовления. Выпив рюмку, он побледнел, позеленел и, с трудом переводя дух,
спросил:
- Сколько же градусов в этом зелье?
- Насчет градусов, - сказал хозяин, - не знаю. Но одной бутылки хватает на
двенадцать драк и одно убийство...
|
|
Датчанина, отдыхающего летом в глухой деревушке, угостили шнапсом
домашнего приготовления. Выпив рюмку, он побледнел, позеленел и, с трудом
переводя дух, спросил:
- Сколько же градусов в этом зелье?
- Насчет градусов, - сказал хозяин, - не знаю. Но одной бутылки хватает
на двенадцать драк и одно убийство...
|
|
Датчанина, отдыхающего летом в глухой деревушке, угостили шнапсом
домашнего приготовления. Выпив рюмку, он побледнел, позеленел и,
с трудом переводя дух, спросил:
- Сколько же градусов в этом зелье?
- Насчет градусов, - сказал хозяин, - не знаю. Но одной бутылки
хватает на двенадцать драк и одно убийство...
|
|
Жил-был один миллиардер. Все у него было - и друзья, и женщины, и яхты,
и автомобили, и путешествия... Все.
Но чем дальше тем больше этого миллиардера мучил вопрос - что такое жизнь
и в чем ее смысл? Стал он, не жалея денег, обращаться к разным философам,
но и те говорили, что затрудняются ему это разъяснить.
Наконец он прослышал, что в неимоверно далекой заброшенной пещере Тибета
безвылазно живет отшельник, который познал всю мудрость и простыми словами
может объяснить, что такое жизнь.
И тогда этот миллиардер бросил к этакой матери свои яхты и своих подруг
и за бешеные бабки снарядил экспедицию в Тибет. Преодолевая трудности,
палящий зной и ледяной холод, лавины и камнепады, рискуя жизнью и потеряв
своих спутников, наконец добрался миллиардер до заветной пещеры. А внутри
пещеры сидел убеленный сединами отшельник.
И тогда сказал ему миллиардер:
- О, мудрейший, я пришел к тебе издалека. Объясни мне, что такое жизнь
и в чем ее смысл?
Отшельник посмотрел на него просветленным взглядом и промолвил:
- Жизнь это медленная большая река...
- Что?
- Жизнь это медленная большая река...
- Ты что, одурел, старый козел? - вскричал миллиардер. - Я перся сюда, рискуя
жизнью, я затратил кучу денег, я бросил таких друзей, таких баб, такие
автомобили, такие удовольствия, такую красивую жизнь - и все это для того,
чтобы услышать от тебя такую херню! Просто херню!
Тут у отшельника затряслись губы, он побелел, потом покраснел, потом позеленел
и кинулся куда-то в глубь пещеры. Через минуту вновь появился с котомкой
и обратился к миллиардеру:
- Мужик, ну это точно, что жизнь это не медленная большая река?
|
|
Обычно с работы возвращаюсь поздно. Маршрутки от платформы уже не ходят, что дает возможность небольшого приработка узкой компании таксистов, дежурящих у станции. Я их всех в лицо знаю, равно как и они меня. И маршрут мой стандартный также помнят наизусть. Вчера сел как всегда на переднее сидение. Услышал от водителя стандартное «как обычно?», угукнул в ответ и выслушал маленькую историю. Собственно, ею и делюсь.
Возил он одного мужика каждый день по стандартному маршруту. Ну и в один прекрасный день, видит его в сопровождении жены и дочери. Мужик – на сиденье рядом с водителем. Остальные – сзади. Ну он возьми и спроси по инерции:
- Как обычно?
В глазах жены изумление и дикое любопытство:
- Тат-так-так… А как обычно????
Мужик покраснел, позеленел, уставился вперед, не шелохнется. Куча мыслей, море гипотез, но все они с единственным итогом – подставил. Может пункт назначения не тот. Может отправки. Может сам факт пользования таким видом транспорта. Семья – дело темное, наукой малоизученное. Несчастный таксист, невольно оказавшийся в эпицентре назревающей катастрофы:
- Ну вы сели, ни слова не говоря. Я же должен что-то сказать? Как вам намекнуть, что неплохо было бы пункт назначения назвать?
К мужику возвращается нормальный цвет. В глазах жены – улыбка. Пронесло. Жизнь продолжается.
|
|
В самолете как-то слышал замечательный диалог между стареньким дедом (лет 80-90) и молодым парнем (лет 20).
Я рядом с ними третьим сидел, у прохода. Дед - посередке, парень - у окна.
После взлета разворачивающийся лайнер нырнул в облака - и его сразу сильно затрясло в турбулентности. Не видно ни черта, в окошке мерно вспыхивает аэронавигационный огонь. Дед дремлет, а парню страшно. Смотрю, паренек окно шторкой закрыл, потом открыл, потом побледнел, позеленел, глаза испуганные стали.
- Дедушка, а вам не страшно летать? - вдруг ни с того ни с сего спрашивает он деда.
- Когда живой был - боялся, - флегматично ответил дед.
Надо было видеть лицо парня...
Больше вопросов не было до конца полета.
|
|
ДОПИТЬСЯ ДО СЛОНОВ
- Скока тайму? Что-о!? и ты меня, гад, в такую рань…? Уйди с глаз моих!
Женька по частям, как складная плотницкая линейка, поднялся с дивана, помотал головой, сморщился и потрогал оплывшую физиономию.
Фотографу рекламного агентства «Гламур-Кам» нужно было сейчас не моё сочувствие. Ему нужен был огуречный рассол с его кальцием, магнием и прочими микроэлементами, так необходимыми иссушенному этанолом и его производными организму. Женька с урчанием, как испорченный слив раковины, всосал в себя полбанки, ещё раз, более энергично, потряс головой; потом, осоловело улыбаясь, подломился в коленях и снова приземлился на своё лежбище, намереваясь оттянуться ещё минут на триста. Ага, щас! Я дёрнул его за ногу.
- Подъём! У тебя кастинг, соискательницы звания «Мисс Камчатка» двери студии обписали…
Он брыкнулся, не попал, со стоном сел, запустил руки в шевелюру, со скрипом почесал голову и с безнадёжной тоской спросил:
- Что там, на улице?
- Зима.- кратко ответил я.
- Ненавижу зиму!- с чувством сказал Женька.- Нужно быть чукчей, чтобы любить зиму.… А представь: - он мечтательно закатил глаза, - тепло, даже жарко, над асфальтом водный мираж, в котором отражаются встречные машины, тёплый ветерок влетает в приспущенное окно…
- И бутылочка пива приятно холодит руку…безалкогольного пива, дурак!- заорал я увёртываясь от подушки.
- Сам дурак.- Женька был грустен и отрешён.- Это мне вспомнился случай, после которого я два года спиртного в рот не брал. Как отрезало. И мой генерал тоже.
- Какой генерал?! – мне показалось, что у приятеля поехала крыша, и я даже отодвинулся вместе со стулом.
- Мон женераль – если по-французски тебе понятнее. Я тогда служил в Хабаровске и был личным водилой одного из замов командующего округом. Ну, что такое шофёр начальства – знаешь сам. Из той же когорты, что писари при штабах, ротные художники и прочая шушера. Армейские придурки, одним словом. Только у меня ступенька была повыше, со всеми вытекающими отсюда.… И вот как раз намедни окружной генералитет проводил в Москву комиссию из Генштаба, которая проверяла боеготовность округа. С проверкой-то всё было нормально, мы с генералом помотались на УАЗике четверо суток, урывая на сон часа по три-четыре ; а вот когда всё кончилось, у господ был банкет с баней, тёлками и стрельбой из всех видов оружия. Разве что межконтинентальные не запускали, а то бы пришлось потом в Ленинской комнате Америку с карты ластиком стирать… Во-от… В общем, после отъезда проверяющих мой генерал добавил ещё, мне тоже кое-что перепало, еле выспался, утром пересели с УАЗа на «Чайку» и попилили на его дачу, что в километрах двадцати от Хабаровска.
Ну, ландшафты дальневосточные ты сам знаешь – лепота! Начало сентября, тайга по сторонам трассы расцвечена во все цвета от красного до яркой зелени, небо синее, как Гжель и облачка нарисованные. Дорога ныряет из распадка в распадок, подъёмы и спуски длинные и пологие, и если бы не наше общее похмелье…
Женька оборвал свой рассказ и прошлёпал на кухню, загремел посудой в мойке – видно, выискивал чистую чашку или стакан. Потом подозрительно затих. Я тихонько миновал арку «хрущобы» и заглянул к нему.
Кокетливые, с оборочками, какие-то несерьёзные дамские шторы были раздёрнуты, и позднее зимнее солнце навылет простреливало кухню, обнажая и вырисовывая царивший там бардак. В центре стола криво торчала из подсвечника оплывшая оранжевая свеча. На бокалах с остатками вина и на окурках пламенели следы яркой помады – ночью приятель оттягивался по полной программе. Женька сидел, сдвинув локтями посуду и утвердив голову на сжатых кулаках. С подоконника на эту жанровую сцену – «Утро свободного фотографа»,- пялился огромный лиловый глаз дорогого цифровика. Широкий ремень с фирменным логотипом «Никон» свисал безвольной змеёй до самого пола.
- Дальше-то что было?
- А?..- он бессмысленно посмотрел на меня, страдальчески сморщился, но тут же просветлел лицом.- А-а! Ну, едем… Генерал, вижу, пару раз приложился к фляжке…да не к какой-то там пошлой посеребрённой, а к обычной солдатской…а у него там, между прочим, первосортный коньячок! Этакая армейская эстетика. Мне, естественно, не положено, хотя чем один мужской организм отличается от другого мужского организма с похмелья – непонятно. «Чайка» переваливает ещё один подъём, и тут мон женераль давится коньяком, краснеет, кашляет, выпучивает глаза и тычет вперёд пальцем. Я смотрю туда, куда он указывает… и тут моя нога сама нажимает педаль тормоза. Потому что впереди, в ровном распадке, под осенним солнышком российского Дальнего Востока пасётся слон.
Обыкновенный слоняра – ушастый, хоботастый, мышиного цвета, со складчатой кожей, с несерьёзным мышиным хвостиком. Хлопает ушами, отпугивая комаров и слепней, ломает хоботом ветки берёзок и меланхолично суёт их в пасть. Типично русская такая картина, представляешь?
Я напрягся, пытаясь остаться серьёзным, но на лицо, помимо воли, наползла скептическая ухмылка.
- Вот-вот,- горестно покивал Женька, - я бы тоже такую морду скривил, только первая мысль была о глюках, о «белочке». А потом думаю: «Что, у генерала тоже? Только он-то что видит?» А он тут мне и говорит:
- Боец, что там внизу, в распадке?
И так опасливо на меня смотрит, боясь услышать подтверждение своих похмельных видений. Ну, я ему честно отвечаю: «Слон,- дескать,- товарищ генерал-лейтенант!» У генерала тут же краснота с лица спала, позеленел, бедный. Посидел немного, перевёл дух, но ничего – крепкий мужик оказался…наверное, звание и профессия обязывали. Распахнул он заднюю дверцу и вылез наружу. Ну и я за ним.
Стоим, значит. От нас до животины оставалось метров двадцать, и теперь все его перемещения стали не только отчётливо видны, но и слышны. А для полноты картины у обочины дымилась впечатляющих размеров кучка слоновьего навоза. Свеженького. Так что гипотеза об абстинентном синдроме у нас отпала сразу и дружно. Генерал покрутил носом, посопел, притопнул каблуками ботинок, сделал мне этак ручкой – и полез обратно в машину.
Поехали мы. А за следующим подъёмом, в очередном распадке увидели поддомкраченый КамАЗ с длиннющим трейлером. На трейлере стояла стальная клетка с толстенными прутьями. Внутри было пусто, если не считать растрёпанной соломы и лохани с водой. В мозгах у нас обоих что-то забрезжило, и генерал скомандовал остановиться. Я аккуратно объехал автопоезд и припарковался перед самой мордой КамАЗа.
Водила менял передний скат, и цветисто, с множеством русских матерных определённых артиклей, рассказывал нам, как «этот дирижабль захотел жрать, стал трубить, распугивая встречные машины, раскачивать клетку». Как у машины разбортировался на ходу слабо подкачанный скат, и как домкрат не поднимал всю эту махину, и пришлось выпустить слона попастись на волю – благо погода и подножный корм позволяли. Конечная остановка у них была в Хабаре, где в это время гастролировал то ли цирк, то ли зверинец, ну, а они, стало быть, подзадержались, хе-хе… «Да Вы не беспокойтесь, товарищ генерал, скотинка меня знает, мы с ним давние приятели, так что в клетку я его загоню без проблем. Ему сейчас главное – нажраться от пуза, и он станет как шёлковый».
И как бы в подтверждение его слов с той стороны, откуда мы приехали, раздался не лишённый музыкальности трубный рёв, и над взгорком показалась махина головы с подпрыгивающими на ходу ушами. Зрелище было нереальное, фантастическое, как восход серой луны. Слон взошёл над горизонтом и стал виден во всей красе. И снова появилось ощущение галлюцинации.
Генерал мой, думаю, почувствовал то же самое. Он быстренько влез в машину и, подождав, когда я устроюсь за рулём, буркнул: «Поехали!» И мы поехали. К нему на дачу. Там мой патрон вылил на землю из фляжки коньяк и пошёл спать. Молча. И у меня с тех пор как отрезало. Видеть спиртное два года не мог. А ты говоришь…
- Россия – родина слонов.- Изрёк я, чтобы хоть что-то сказать.
А что тут ещё скажешь?
|
|
Увидел рекламный постер Сбербанка. К олимпиаде готовятся. Прыгун с трамплина парит на горном фоне. И слоган: Вместе к новым высотам. Нет, может, в Сбербанке и не догадываются, что с трамплина не к новым высотам вовсе, а просто вниз летишь, но я об этом твердо знаю. Меня хоть совсем пьяного разбуди, спроси, куда с трамплина прыгуны летят, я твердо отвечу. Выругаюсь, но отвечу. Такое не забывается потому что.
Мы тогда в одной архитектурной мастерской одного города выпили. По чуть-чуть. С ее начальником. И начали проект церкви обсуждать. Так получилось. Я ему эскизы набрасываю один за другим, а он отвергает. Эти архитекторы к строителям всегда так относятся. Вот предложи им на трезвую голову окошко с одного фасада на другой перенести, или балкон с лепниной на фронтон присобачить, так с превеликой неохотой, но сделают. Потому что знают, что это не сам я просил, а только волею пославшего меня заказчика. А когда приняв на грудь пару рюмок, начинаешь им художественные предложения вносить – таки практически все без толку. Особенно на втором литре на брата. Некоторые так вообще умудрялись вырубиться до осознания всей красоты моих предложений.
Так и тут. Давай, говорю, Коля, закомарные своды зафигачим. Для красоты и вот такой вот формы с видом. А окошечки вытянем и сузим кверху. И финтифлюшек по бокам зафи…, наделаем то есть, в виде таких вот колонн. Зашибись колокольня выйдет. Я приблизительно такую видел где-то. Говорю, а сам карандашом японским, узкогрифельным по листику чиркаю для графического пояснения образов: тут лестницу для звонаря, я СП по храмам смотрел, там про наружные лестницы с узорами не написано ничего. Значит можно.
- Нет, - отвергает Коля в который раз мои картинки. - И нефига мне тут. Наливай лучше. Каждый должен своим любимым делом заниматься, из конца в конец, а не храм Святого семейства битый час рисовать дилетантскими штрихами. Тоже мне Гауди. Мы церковь в Кустиках проектировать собираемся или где? Вот и нечего будущий исторический облик своими предложениями портить.
- Ах так, - начал было я, и тут, как всегда, на самом интересном месте зазвонил телефон.
- Здравствуйте Николай Гаврилович, - раздался из трубки бодрый, спортивный голос, - у нас трамплин падает, не могли бы вы прям сейчас приехать.
- Сейчас узнаю, - отвечает Коля в трубку, трезвым, практически, голосом и меня спрашивает: ты теодолитом пользоваться умеешь?
- А как жеж, - отвечаю, - как сейчас помню, иду я по стройплощадке, в одной руке теодолит, в другой тахеометр, в третьей руке нивелир, в четвертой две рейки…
- Не ври, - прерывает меня Коля, - одной рукой две рейки сразу не унесешь…
- Так рейки новые, - говорю, - компактные, а в одной руке пара, потому что иначе у меня б руки для лазерного дальномера не хватило…
- Мели, Емеля - твоя неделя, - отмахивается Колька, - а машину ты не отпускал еще?
- Не отпускал, - тут я уже серьезно, - кто-то же должен меня домой отседова везти?
- Через полчаса будем, - говорит Колька в трубку, переставая прикрывать динамик телефона ладонью, - ждите.
Он быстренько собирает ящики инструмента и, пока мы едем в лифте, рассказывает.
- Трамплин не то чтобы падает. Но подвижки есть. Нехорошие. Мы полгода назад там даже маяки с аппаратурой слежения установили. Ползет, гад, но постепенно замедляется. Пока опасности никакой, но тамошние спортсмены, как статью в газете какую прочтут, так сразу и звонят, что все пропало, а им прыгать надо. И соревнования у них. А аппаратуре они не верят. Они мне верят, когда я с теодолитом вокруг трамплина шаманю. Твоя задача помогать, умные слова говорить и головой кивать, если спросят. Справишься?
- Еще бы. Головой кивать это я завсегда с радостью. Особенно когда спрашивают: пить будешь? Ну как на такой вопрос головой не кивнуть? Отрицательно, разумеется.
- А вот умничать не надо, - говорит Колян, - там спортсмены ведь. Они и накостылять могут слишком умным.
На трамплине нас хорошо встретили. Даже двух молодых спортсменов из секции в помощь выделили. Рейки носить и ящики с приборами. Битый час вокруг трамплина лазили. Если б не две фляжки по поллитра, в конец бы замучались.
Зато потом Колька, главному их, с чистой совестью сказал, что все нормально, еще годик точно не сползет трамплин с горки, но через месяц еще раз проверить надо.
Про проверить, главный как-то не расслышал даже, потому что на меня смотрел. То есть я верхушку трамплина рассматривал, а он меня за этим делом наблюдал.
- Что, - спрашивает, неожиданно так, - небось страшно даже подумать туда взобраться, а уж прыгнуть так вообще ужас, да?
- Да ты что? – предательски возмущается Колька, пока я раздумываю с какой руки этому главному по трамплину съездить, - ты кого пугать вздумал? Это типус не просто человек, а мастер спорта с лыжами. Ему ваш трамплин, что слону дробина. Он и не с таких у себя в Москве прыгал. Он вообще у себя в Москве по трамплинам чемпион.
Про Москву это он зря. Про мастера тоже, собственно, напрасно, но после Москвы у меня дороги назад не было уже. Главный сразу зацепился.
- Москвич, - говорит, - мастер спорта. Это замечательно. Сейчас мы вам амуницию подберем, а лыжи я вам свои дам. Мы с вами и весом и ростом одинаковые почти будем. Пойдемте переоденемся, и вы покажете нам провинциалам, как московские мастера летать умеют.
Ну как тут назад отвернешь, когда тебя в такое положение воткнули? Никак. Погрозил я этому архитектурному грифелю кулаком напоследок и переодеваться пошел.
- Только, - говорю тренеру, - вы мне костюмчик покрасивше расцветкой подберите, чтоб он внешнего впечатления от моего полета не портил. А то знаю я вас: подсунете прошлогоднего фасона, а мы в Москве к такому не привыкли. У нас от этого настроение портится.
- Не извольте волноваться, - отвечает главный по трамплину, - у нас для всяких тут таких как вы последние итальянские поступления имеются, всяко красивей чем вы летаете, - а сам к раздевалке меня подталкивает. Чтоб быстрее шел, значит.
Переодели меня в костюмчик с каской. Лыжи дали. Лыжи тяжелые, а каска наоборот. Беззащитная какая-то каска. Их для таких трамплинов наподобие спускаемых аппаратов ракетно-космического корабля Союз надо делать. И парашютами снабжать. И тормозными ракетными двигателями аварийной посадки. А вовсе не ту легкую фигню предлагать, что мне на голову ремешком пристегнули.
Особенно остро все несовершенство каски чувствуется, когда с площадки трамплина вниз смотришь, на той жердочке сидя. И слушаешь наставления всяких нелюдей, как ноги держать и как руками воздух ловить.
- А чего это я мастеру спорта из самой Москвы очевидные вещи объяснять буду? – спросила эта нелюдь и сказала. – Пошел!
И я пошел. То есть поехал. Это всем кажется, что там быстренько скатываются, от стола отрываются, недолго парят, скоренько приземляются и обратно наверх лезут. За повторным удовольствием. На самом деле все очень медленно.
- Пошел. – Повторил я про себя, скатываясь вниз по разбитой лыжне, - Мама. То есть, папа. То есть мама. То есть, господи. Чтоб я еще раз неумеючи тебе колокольни рисовал. Не буду больше. Если долечу.
Впрочем, в том что я долечу сомнений у меня не было. Никаких. Лететь-то вниз. Это вверх не у всех получается. А вниз оно легко. Не сказать бы, чтоб всегда приятно… Но легко. Вот помню, классе в третьем я с третьего этажа новостройки в сугроб прыгал, когда от участкового сматывались. И с парашютной вышки в Измайлово. Я вообще много откуда прыгал. Думал я, пока ехал вниз по разбитой лыжне трамплина. Там вообще легко думается о прошлом, доложу я вам.
Тут меня немного подкинуло, я ушел со стола и замер в позе титанового памятника Юрию Гагарину на одноименной площади города героя Москвы. Его еще, этот памятник, некоторые «дай три рубля» называют. Или памятником футболисту. Потому что у него в ногах мячик лежит. Тоже титановый.
Елки, кстати, по сторонам мелькают. Медленно чего-то. И земли почти не видно внизу. Пора бы уже. Посадку бы объявили, что ли. И где эта чертова стюардесса? А то надоело между делом по воздуху болтаться.
Не, я не упал. То есть упал, но не когда приземлился, а когда затормозить пробовал. Очень неудобные эти лыжи с ботинками. Широкие очень и жесткие.
Упал сижу на снегу и о жизни думаю. О том, что жизнь – чертовски хорошая штука, между прочим. Минут через пять главный по трамплинам прилетел.
- Что-то, - говорит, - московские мастера спорта некрасиво летают. На троечку.
- Допустим, на троечку, - отвечаю, - это тоже результат. Потому что я не мастер спорта, а всего лишь кандидат в эти мастера. По биатлону. И если мне прям сейчас винтовку в руки дать, то вся ваша секция дальше любого чемпиона мира по вашим прыжкам улетит. В два раза и с гарантией. А то и вовсе приземляться откажется, клином построится и в теплые края дунет. Ну те кто уцелеет, из-за того что я обоймы перезаряжаю медленно.
Тут главный по трамплину несколько позеленел, взял одну большую лыжину обеими руками и вкрадчиво так спрашивает заведующего архитектурной мастерской:
- Коля! Налево твою и направо. Ты чего мне наплел про чемпиона Москвы по прыжкам с трамплина? Про мастера спорта? Про человека с большой буквы?
Вот хорошо, что в этих трамплинных тапочках бегать несподручно. То есть несподножно. А то одним талантливым архитектором меньше бы стало. А тогда не стало, тогда стало одним трезвым архитектором больше. Потому что одним трезвым строителем больше стало еще немного раньше.
Отличный способ протрезветь, кстати. Но я его рекомендовать не могу, сами понимаете. Он труднодоступный. Тут, как минимум, нужен трамплин, начальник архитектурной мастерской и главный по трамплину тренер. Тренера придется немного обмануть, а трамплин лет через несколько закрыть на реконструкцию.
Сложный способ. Но действенный. А церковь ту мы так и не построили. Но это ничего. Построит еще кто-нибудь.
|
|
Еду с утра в лифте, мусорный пакет в руках, чтоб на улице выкинуть. Пахнет не очень хорошо сезон дынь и арбузов, перепревает быстро. Мой этаж 15. На девятом лифт останавливается, входит наш участковый в форме, при фуражке все, как положено. Едем дальше. 6 этаж. Лифт снова остановился и на лестничной площадке стоит молодая мамаша с сыном, лет пять пацану. Капризный ребенок, я его знаю. Заглянул он в нашу кабинку, носом потянул и говорит маме: Мама, я здесь не поеду. ЗДЕСЬ МУСОР ВОНЮЧИЙ... Участковый позеленел..
|
|
ОДНА БАБУШКА СКАЗАЛА
Так уж вышло, что последние годы я живу и работаю сильно далеко за границами 1/6 суши. Директор компании - простой принц (ну так уж вышло). На самом деле, кроме приставки к имени, этот титул ему ничего не дает (то бишь претендовать на власть он не может), но сам факт работы с таким человеком - небольшой повод для хвастовства, а заодно и источник всевозможных любопытных историй. Вот одна из них.
Как и многие другие принцы, наш принц учился в крупном западном университете. Учился под чужой фамилией, дабы не смущать преподавателей и однокурсников, и особо нигде не афишировал свою принадлежность к королевской крови (на работе, кстати, тоже далеко не все знают про его благородное происхождение - мужик реально скромный, хотя при этом и нереально умный). До одного момента.
Был у них курс современной истории, в рамках которого предлагалось написать эссе на одну из нескольких предложенных тем. И одна из тем касалась деятельности прапрадеда нашего принца (не буду называть имен, но личность действительно легендарная). Ну, естественно, именно эта тема и была выбрана. Были опрошены многочисленные родственники, заставшие на своей памяти того самого легендарного предка, задействованы семейные архивы и т.п. Как он сам говорит, эссе получилось знатным.
Спустя какое-то время объявляют оценки, и наш принц с удивлением обнаруживает, что за свое эссе он получил оценку "В" (четверка). Как он сам говорит, была б любая другая тема - даже не дергался бы, но тут задета честь семьи. Короче, пошел разбираться с преподавателем:
- Почему поставили "В"?
- Плохое качество работы.
- В чем оно выражается? Вроде все как положено.
- Сомнения в достоверности изложенного материала.
- ??!
- Понимаете, в открытых источниках и в нашей библиотеке нет материалов, которые бы подтвердили правдивость изложенного вами (прим.: Интернет тогда если и существовал - то только на военных базах). Я спросил коллег, которые занимались историей данного региона - они тоже не смогли подтвердить изложенную вами версию событий. Так что ваше эссе - не более, чем фантазия. А за это больше четверки не положено.
Принц, по его словам, покраснел, потом позеленел. Потом выдохнул и выдал длинную тираду, смысл которой сводился к следующему. Он с уважением относится к библиотеке данного университета, и к тем профессорам, которые изучают историю его страны по материалам данной библиотеки. Но источником информации в его эссе были его родная бабушка, приходящаяся внучкой герою рассказа, а также двоюродный дед - соответственно, внук героя эссе. Документы, подтверждающие правдивость изложенного, хранятся в его семейном активе, а если необходимо - то посольство его страны заявит ноту протеста по поводу оценки действий "отца нации" профессорами данного университета.
Оценку тут же исправили на "А+".
|
|
Свою первую машину я купил в августе 2004. ВАЗ 21073, карбюраторная, в народе – «семерка». Неплохая бюджетная машинка по тем временам. Особенно в качестве первого автомобиля – недорогая, простая в эксплуатации, опять же несложный и недорогой ремонт. Что немаловажно: машину купил новую – есть ли смысл «лечить болячки» прежнего хозяина?
Служил у нас в должности начальника отряда, на то время старший лейтенант, Андрей Викторович. Он, по знакомству, примерно через полгода, приобрел «с рук» ВАЗ 21099 («девяносто девятую»), естественно, инжекторную. Понятно, что машинка, хоть и отечественная, но классом повыше, опять же, переднеприводная.
Собственно, сам достаточно забавный эпизод, поводом которому и послужили эти машины:
Как обычно, в обеденное время, собрались офицеры нашей колонии на террасе административного здания лесобиржи. Под нами, на площадке стоят моя семерка и девяносто девятая Викторовича. Курим, байки травим, и тут Викторович выдает фразу:
– Михалыч, ну нахрена ты эту классику взял? Задний привод – прошлый век, да и вообще, как-то не круто. То ли дело – моя.
Я, как обычно за словом в карман не лезу, и на автомате выдаю:
– Викторыч, базара нет, твоя покруче будет, но у меня определенные принципы: что жену, что машину взял «с нуля», без пробега. От офицерского хохота реально заложило уши, Викторович даже не покраснел. Он позеленел, но ответить было нечем – в «послужном списке» его жены Марины он вряд ли входил в первую десятку.
|
|
Датчанина, отдыхающего летом в глухой деревушке, угостили шнапсом домашнего приготовления. Выпив рюмку, он побледнел, потом позеленел и, с трудом переводя дух, спросил:
— Сколько же градусов в этом зелье?
— Насчет градусов, — сказал хозяин, — не знаю. Но одной бутылки хватает на двенадцать драк и три убийства…
|
|
ОТРЯД
«Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт...»
Уж на что я люблю не зло пошутить над хорошими людьми и зло над плохими, но до уровня Жени, моего институтского друга, мне ещё очень и очень далеко. Женя - тролль высочайшего класса, да что там, сам Лепрекон, при встрече чистит Жене башмаки и напрашивается на селфи.
Чтобы было понятно, вот лишь один его братский «подкол»:
Как-то, ещё в прошлом веке, заехал я в Питер на денёк, с утра переделал все дела, до ночного поезда ещё куча времени и я позвонил Женьку, он обрадовался, сказал:
- Братка! Я очень хочу тебя увидеть, но тут такое дело, образовалась денежная халтурка, а халтура, как ты понимаешь, святое дело. Я тут сейчас одну свадьбу веду. Ну, знаешь: шарады, розыгрыши, конкурсы, тосты за родителей, игра – попади в кольцо и вся вот эта хрень. Но, ты не тушуйся, приезжай, я тут тебя накормлю, напою перед поездом, заодно и поболтаем между конкурсами.
- Ну, я даже не знаю. Неудобно как-то. А что за свадьба? Что за люди? Не нагонят меня?
- Да, что за люди, обычное жлобье, надеюсь с оплатой не "кинут", но хавки и пойла у них на всех хватит. Приезжай, это как раз недалеко от Московского вокзала. Давай, не думай, мы ведь лёт десять не виделись. Когда ещё получится?
Делать было нечего, я прибыл, мы обнялись. Женя вручил мне стойку с радио-микрофоном и, озираясь, сказал:
- Бери её и таскай за мной, я всех предупредил, что ты мой технический помощник, так что не нагонят, не боись, а по ходу пьесы и поболтаем.
И я таскал за ним эту дурацкую стойку, мы хихикали и расспрашивали друг друга о жизни. Иногда Женя выходил на сцену и толкал какие-то милые тосты, гости были вполне довольны. Так продолжалось, наверное, полчаса, не меньше, как вдруг, Женя предложил всем налить до краёв и выпить до дна, за своего лучшего, институтского друга, вот этого, со стойкой в руках, за меня. От удивления я выкатил глаза и закашлялся и только тогда, до меня дошло, что это была Женькина свадьба.
Но сама история не о нём, а о том, что у Жени с тех пор родился и вырос сынок Антоша – пухлый пятиклассник.
Так вот он, не напрягаясь, очень скоро заткнёт за пояс своего весёлого папашу.
Женя приезжал ко мне в гости и рассказал про сыночка вот такую историю:
- Мой Антоха, не смотря на то, что совсем не умеет драться, очкарик, да ещё и толстячок, но в школьной иерархии котируется очень высоко, а ведь у них в классе бандит на бандите и все хотят с ним дружить. Всё дело в том, что у парня лихо «подвешена метла», даже удивительно. Вот, хоть последний пример: есть у них классный руководитель – тупой качок, лет тридцати и по совместительству историк. Он проходу Антохе не даёт, потому, что Антон никогда за словом в карман не лезет, спорит на уроках, задаёт неудобные исторические вопросы, но всё обычно заканчивается двойкой и главным аргументом историка: «Вот тебе двойка, потому, что я учитель истории, а ты малолетнее говно». Короче, война у них, хотя Антон знает историю лучше всех в классе..
Я не влезаю, говорю – на то она и школа, чтобы набивать шишки и учится держать удар. Тренируйся, в жизни пригодится. Когда ещё страдать юношеским максимализмом, как не в двенадцать лет?
А тут недавно город нагнул район, район нагнул нашу директрису, а директриса явилась на классный час и нагнула историка, чтобы тот немедленно организовал из нашего класса военно-патриотический отряд. Чтобы бегать с военной целью по лесам, сверяться с военным компасом, заниматься военным альпинизмом и разбирать военный автомат.
И историк тут же рьяно взялся за дело: достал из подсобки военную пилотку и сказал:
– Самое главное в отряде - это знамя и название. Со знаменем решим потом, а имя выберем прямо сейчас. Пусть каждый придумает и напишет на отдельной бумажке название для нашего отряда, чем больше – тем лучше, а мы обсудим и проголосуем.
Директриса с задней парты довольно кивала. Историк пустил пилотку по рядам и она быстро наполнилась маленькими записочками. Мой Антон вбросил сразу три.
Классный стал перебирать и обсуждать варианты, но скоро остановился на названии «Викинг»:
- Очень хорошее название, звучит. Только я бы предложил не «Викинг», а «Викинги» нас ведь много.
Ребята почти единогласно проголосовали – «за».
Антон выдержал паузу и поднял руку:
- Геннадий Петрович, название «Викинги», действительно очень хорошее, но мы не можем так назвать наш военно-патриотический отряд.
- Что, Бергер, опять решил поумничать? И тебя даже не смущает, что на уроке присутствует директор школы? Чем тебе не нравится название? Всё! Сядь! Мы уже проголосовали – это называется демократия.
- Я ничего не имею против демократии, но дело в том, что в нацистской Германии, одна из дивизий СС, как раз называлась «Викинг». Геннадий Петрович, а вы точно исторический факультет заканчивали?
Историк позеленел, но сделал вид, что ничего не произошло и стал вынимать новые бумажки из пилотки. Через какое-то время попалось название «Империя». Он хотел добавить «Российская» но вовремя спохватился, что это как-то слишком царизмом попахивает, да и два слова в названии это многовато.
Ну, так тому и быть, проголосовали за «Империю»
Антоха опять выждал момент, опять поднял руку и сказал:
- «Империя» тоже не годится.
- Сядь, Бергер, ты достал! Я сам решу, что годится, а что – нет!
Потом подумал и спросил:
- А почему это - «не годится»?
- Потому, что ещё одна дивизия СС называлась как раз «Империя» по-немецки - «Дас Райх». И, кстати, Геннадий Петрович, если в пилотке вдруг будут варианты «Мертвая голова», или «Адольф Гитлер» то они нам тоже не подойдут, потому, что такие дивизии СС тоже были.
Директриса неспеша вышла из класса, по пути наградив историка испепеляющим взглядом.
В итоге, отряд назвали простенько и со вкусом – «Стрела»
А вот третий вариант Антона, историк даже на голосование ставить не стал, только сказал:
- Ну - это сразу нет. Название совсем не военное. Вы ведь уже взрослые ребята, а тут какой-то «Эдельвейс», ну, просто детский сад - штаны на лямках…
|
|
На очной ставке декабристов Пестеля и Волконского присутствовал граф Голенищев-Кутузов. В один из моментов граф не удержался и сказал: « Удивляюсь, господа, как вы могли решиться на такое ужасное дело, как цареубийство?» Пестель тут же ответил: « Удивляюсь удивлению именно Вашего превосходительства, Вы должны знать лучше нас, что это был бы не первый случай». Граф (бывший, как известно, одним из убийц императора Павла) побледнел и позеленел, а Пестель повернулся к остальным членам комиссии и добавил: « Случалось, что у нас в России за это жаловали Андреевские ленты!»
|
|
Во время съёмок картины "Бриллиантовая рука", которые проходили в Баку, артисты местного театра пригласили съёмочную группу на банкет. Столы ломятся, вино льётся рекой, один кавказский тост витиеватее другого.
Тут слово предоставили Юрию Никулину. Он встал и торжественно произнёс:
- Товарищи! Вы знаете замечательных артистов Миронову и Менакера. Так вот, здесь присутствует...
На этих словах скромный Андрей Миронов буквально позеленел. Он старался скрывать своё родство с этой парой и даже в театральное училище поступил без их ведома. Никулин выдержал паузу и продолжил:
- Здесь присутствует артист Анатолий Папанов, за которого я и хочу поднять свой бокал.
Бакинские актеры так и не поняли, от чего так заливисто хохочут москвичи.
|
|
Это было весной 1988 г. Был какой-то праздник — то ли Пасха, то ли майские. В деревне мы вместе с родственниками немного попраздновали, папа выпил. Ну, а вечером надо ехать домой. Я — за руль. Ездил я тогда уже вполне уверенно. Правда, “прав” у меня еще не было, но я стоял на очереди на обучение в автошколе ДОСААФ.
Время уже было за далеко за одиннадцать. Почти темно. Папа сидел впереди, мама сзади. Едем со светом. Подъезжаем. Я включил левый поворот, занял левый ряд, чтобы повернуть на дорогу в кооператив, где у нас гараж. И вдруг на этом повороте из темноты показывается милиционер и протягивает жезл. Меня и маму затрясло. А папа почему-то заулыбался. Я говорю:
- Что мне делать ?
А он говорит:
- Скажи, что ты обучаешься в автошколе.
Я поворачиваю, останавливаюсь и выхожу. Милиционер представился, сейчас я, конечно, не помню фамилии. Молоденький такой, светленький, голосок тоненький. Попросил документы. Я, наверное, побелел, может быть позеленел. “Поджилки” трясутся, руки тоже. Отвечаю:
- Ой, вы знаете, я забыл их дома.
- А где вы живете?
Я протягиваю руку:
- Вон там, в поселке.
- А откуда едете?
- Из деревни, ставить машину в гараж.
Он на мгновение задумался и говорит:
- Ну ладно, езжайте и больше никогда не забывайте их дома!
Я сел в машину, сердце колотится, даже не помню, как нажимал на педали трясущимися ногами и переключал передачи трясущимися руками. Но на душе-то облегчение — все обошлось, даже штрафа не взяли.
Часто мы с улыбкой вспоминаем об этом милиционере, называя его “лопухом”. Очень редко, наверное, такие добрые попадаются...
|
|
