Анекдоты про рубля |
Стоит среди улицы пьяный мужик. К нему подходит милиционер и
говорит:
- Гражданин, пройдемте в отделение, вы нарушаете общественный
порядок!
Мужик:
- Отойди собака!
Милиционер:
- Так... еще и оскорбление при исполнении обязанностей, с вас
штраф 3 рубля.
Мужик достает из кармана червонец. Милиционер:
- Но у меня нет сдачи с 10 рублей.
- Ну... тогда ты... собака... собака... и щенок на рубль!
|
Однажды у Штирлица сломался бачок, и он вызвал сантехника. Но пришел
переодетый в спецовку Мюллер и починил неисправность. Штирлиц по привычке дал
ему три рубля.
- А вот вы и попались, Штирлиц, - сказал Мюллер, - ариец дал бы марку или
хотя бы чеки.
- Извините, группенфюрер, - ответил Штирлиц, - я на мели и поэтому пришлось
одолжить деньги у русской радистки.
|
|
Встретились два приятеля в буфете.
- Сколько тебе жена дает на обед ?
- Два рубля.
- А мне рубль. Почему тебе больше ?
- За добросовестное исполнение супружеского долга.
Ночью тот, который получал рубль на обед, старался, из кожи лез в
надежде на денежную прибавку, но утром на обед получил...50 копеек.
Он возмутился.
- Почему же так ?
- Что-то ты у меня слишком резвый стал !
|
|
Вовочка приходит в школу с жуткого похмелья. Еле ворочая пересохшим языком,
он толкает соседа:
- У тебя нет рубля до завтра ?.. А у тебя ?.. Ну не будь гадом - душа горит,
дай !
Учительница строго:
- Вовочка, чего ты все время вертишься ? Скажи, сколько будет дважды два ?
Вовочка тяжело вздыхает:
- Четыре. Мне бы, детка, твои заботы !
|
|
Проводник приходит на вокзал и там узнает, что поезд отменили. Hу, раз
так - выпили с напарником водочки. Поздно вечером добрался до дома.
Встречает его жена - какая-то "не такая"... Отодвигает дверцу шкафа-купе -
там полуодетый мужик.
Спрашивает его:
- Чай будешь?
- Hет...
- Тогда с тебя двадцать два рубля - за постель...
|
|
Идет доктор по рынку, подходит к грузину, продающему апельсины и
спрашивает:
- Сколько стоит?
- Три рубля.
- Давай за 2.50?
- Не, не, шито ты, слющай...
Ну доктор думает: "Козел такой... попадись мне на глаза".
Через неделю приходит грузин и говорит:
- Помоги, я апельсинов объелся, плохо мне, дарагой.
Доктор послушал его и говорит:
- Да вы беременны!!!
Грузин:
- Не может быт, да.. я же грузин, мужик, а?
Доктор:
- Не, точно говорю, но есть таблетки... принимай раз в день и все
будет четко.
И дает ему пурген - таблетки чтоб пронесло...
Грузин выпил все сразу и тут начинается такое... Выбегает с автобуса
и ищет туалет... не находит.. смотрит мусорка стоит (а в ней котенок
маленький) и туда давай...
Котенок:
- Мяу...
Грузин:
- Не плачь, сынок, твой МАМ здесь...
|
|
Умный мужчина + умная женщина = легкий флирт.
Умный мужчина + тупая женщина = мать-одиночка.
Тупой мужчина + умная женщина = нормальная семья.
Тупой мужчина + тупая женщина = мать-героиня.
Умный начальник + умный подчиненный = прибыль.
Умный начальник + тупой подчиненный = производительность.
Тупой начальник + умный подчиненный = продвижение по службе.
Тупой начальник + тупой подчиненный = сверхурочная работа.
Мужчина заплатит 2 рубля за рублевую вещь, которая ему нужна.
Женщина заплатит один рубль за двухрублевую вещь, которая ей не нужна.
Женщина беспокоится о своем будущем до тех пор, пока у нее нет мужа.
Мужчина никогда не беспокоится о своем будущем до тех пор, пока у него
нет жены.
Мужчина, добившийся успеха, это тот, кто зарабатывает больше денег,
чем может потратить его жена.
Женщина, добившаяся успеха, это та, которая сумела найти такого
мужчину.
Для того, чтобы найти счастье с мужчиной, нужно сильно его понимать
и немножко любить.
Для того, чтобы найти счастье с женщиной, нужно сильно ее любить и
даже не пытаться понять.
Женщина выходит замуж с надеждой, что мужчина изменится,
а он не меняется.
Мужчина женится с надеждой, что женщина не изменится, а она меняется.
За женщиной остается последнее слово в любом споре.
Всякое слово, сказанное мужчиной после этого, является началом нового
спора.
|
|
Сидят дед и бабка, голодают. Что делать? Решили свои половые органы
в ломбард сдать. Бабка на разведку пошла. Приходит, а дед
и спрашивает:
- Ну что, узнала, старая?
Бабка:
- Да вот узнала: 3 рубля 80 копеек...
- А что так мало?
- Как мало? Ну вот смотри: чернобурка 3 рубля, синий шнурок
80 копеек.
|
|
Анекдот советских времен.
Приходит, значит, Ара в парикмахерскую. Видит, что француз сидит на
кресле и распоряжается:
- Постричь, побрить, х"й помыть!!!
Все ему сделали, и взяли с него 3 рубля.
Ара обрадовался, садится в кресло и говорит:
- Пастрыч, пабрыть, хрэн памыть!!!
Все ему сделали, и взяли с него 10 рублей.
Ара (возмущенный):
- Как так? Французу - 3 рубля, а мне 10 рублей!
Парикмахер:
- У француза хэр маленький и весь в губной помаде, а у тебя как у коня
и весь в гавне.
Мишаня
|
|
Проводник приходит на вокзал и там узнает, что поезд отменили. Ну, раз
так - выпили с напарником водочки. Поздно вечером добрался до дома.
Встречает его жена - какая-то "не такая"... Отодвигает дверцу шкафа-купе -
там полуодетый мужик.
Спрашивает его:
- Чай будешь?
- Нет...
- Тогда с тебя двадцать два рубля - за постель...
|
|
На улице девушка пристает к незнакомому парню:
- Молодой человек, одолжите 2 рубля.
- Нет у меня с собой денег.
- Ну пожалуйста, мне нужно очень срочно.
- Денег нет.
- Ну молодой человек, у меня очень критическая ситуация, ну что мне для
вас сделать?
- Ничего не надо делать, я же сказал - денег нет.
- Ну хотите, я для вас на колени стану? (падает на колени).
- Ой! Что вы, девушка! Забирайте свои два рубля, только немедленно
встаньте с колен и застегните мою ширинку!
|
|
Абрам и Сара возвращаются с рынка. Жарко, груда покупок. Решили взять
такси. Подъезжают к дому. Сара вылезает с пакетами из машины, Абрам
расплачивается.
Таксист:
- С вас 46 рублей.
Абрам протягивает полтинник.
Таксист:
- Спасибо.
Абрам сидит, ждет.
Таксит видит, что Абрам не вылезает, оборачивается:
- Извините, у меня нет 4 рубля сдачи!
Абрам:
- Да? Ну... Ничего страшного, ничего страшного... Сара, залезай обратно!
Сара втискивается обратно в машину с кучей пакетов.
Абрам - таксисту:
- ... Ничего страшного, ничего страшного... Давай тогда еще два круга
вокруг дома...
SergPusk2002
|
|
Сидит грузин на базаре, торгует апельсинами. Подходит к нему
девушка в короткой юбке и таким нежным голосом говорит:
- А сколько у вас стоят апельсины?
Грузин:
- Дэсят рублей килограм.
Она (задирая юбку выше):
- А так?
Он (опуская руку под прилавок):
- Восэм рублей.
Она поднимает юбку еще выше, грузин: "шэст рублей", она поднимает
еще выше, он: "три рубля", она поднимает еще выше...
Грузин (вынимая руку из-под прилавка и вытирая ее об тряпку):
- Дэсят рублей килограм.
|
|
Сразу предупреждаю, хохма советских времен, поэтому цены старые.
Жена подходит к двери подъезда и видит объявление, написанное почерком
ее благоверного: "Продается жена б/у в хорошем состоянии, цена - 340
рублей". Она влетает в квартиру, хватает мужа за грудки и требует
объяснений, по поводу столь низкой цены лота. На что муж ей резонно и
арифметически обоснованно отвечает:
- А что ты хочешь? 70 килограмм мяса по два рубля - 140 рублей и
обручальное кольцо - 200 рублей. Итого - 340.
На следующий день муж, подойдя к двери подъезда, видит объявление
следующего содержания: "Продается муж, б/у, без в/п в хорошем состоянии.
Цена - 23 копейки". Мужик о...евает, врывается в хату начинает орать:
- Ты че, нюх потеряла, я тебя за рубли, а ты меня за копейки!!!
На что получает вполне обоснованный ответ:
- А я все посчитала. Что тут продавать? Два яйца по 10 копеек и пипетка
за 3 копейки, в сумме - 23 коп.
Мурманчанин
|
|
Трое собрались опохмеляться.
Первый: - У меня вот два рубля
Второй: - А у меня рубль с мелочью
Третий: - Мужики, простите, все пропил, у меня вот только яблочко...
Те двое: ну, мол, что с тобой делать, пошли.
Купили бутылку водки, забежали в парадняк, достали стаканы,
ровненько разлили, залпом - дриньк!
Перевели дух - ну, давай свое яблочко....
Третий (встает, откашливается, разводит руки): "Эх, я-аблочко..."
|
|
- Абрам, ты мне должен десять рублей!
- Какие пять рублей ? Не давал ты мне никакие три рубля! Соня,
дай ему рубль! Но учти, больше пятидесяти копеек я тебе не дам!
И ваще не морочь мне голову, забирай свои десять копеек и вали!
|
|
Из серии простоты деревенского образа жизни.
Вечер. Семья ужинает. Младший сын говорит отцу:
- Бать, дай три рубля, пойду ябаться.
- Вот еще, деньги тратить, вон Манька на печи лежит, иди и яби ее.
- Не-а, Маньку неантиресно, у нее пязда большая.
Манька с печи:
- Чаво это пязда большая, вон соседские робята ябли - все нахваливали,
а он "пязда большая".
|
|
Бабка у попа.
- Меня Пафнутьич пощупал.
- Отпускаю тебе грех, плати рубль и прочитай "Отче наш".
На следующий день:
- Меня Пафнутьич вы##ал.
- Отпускаю тебе грех, плати три рубля и прочитай "Отче наш"
три раза.
На следующий день:
- Меня Пафнутьич заставил в рот взять.
- Ой, не знаю я, как такой грех отпустить, иди в город,
там отец Игнатий тебе скажет.
Приходит бабка к отцу Игнатию, сидит такой молодой
священник-пофигист, ногти полирует. Рассказала ему бабка.
- Отпускаю тебе, поставь свечку за полтинник.
- Как же так, когда пощупал, то рубль, вы##ал - три рубля,
а тут ТАКОЙ грех - и всего полтинник ?!
- А хули вы там в деревне в минетах понимаете ?
|
|
Послала Сара Абрама в лавку за керосином и дала ему на это
дело три рубля. Идет Абрам в сторону лавки и встречает Ивана.
(И): - Куда идешь?
(А): - Так мол и так...(см. выше)
(И): - Ты че, Абрам, дурак? Газет, что ли, не читаешь?
(А): - А шо такое?
(И): - Да война скоро будет! Керосиновую лавку разбомбят и
керосин рекой течь будет. Вот тогда и наберешь его
себе сколько хочешь. А трешку давай сейчас пропьем.
Так и поступили, а вечером Абрам пьяный в дюнь-дель приходит
домой и ессесно керосина у него нет.
(С): - Где керосин?
(А): - Так, мол и так, война скоро будет ...и т.д...
Так мы с Иваном трешку и пропили.
(С): - Какой же ты дурак, Абрам. Ивану легко так говорить.
Война начнется, он ружье возьмет и на фронт чухнет,
а нам с тобой здесь еще жить и жить.
|
|
Вы идете правильной дорогой, если:
- ваша мать, глядя теленовости, называет правительство "ламеры мастдайные"
- в действиях правительства вас больше всего возмутило то, что они
опошлили хорошее слово "дефолт"
- вы регулярно ложитесь спать в 9 часов. Утра, разумеется
- на вопрос вашей знакомой "куда бы нам сегодня пойти?" вы называете
адрес заинтересовавшего вас сайта
- и вашу знакомую это не удивляет, ибо именно это она и имела в виду
- сумма денег является для вас абстрактным набором цифр, пока вы не
прикинете, сколько памяти на нее можно купить
- падение курса рубля волнует вас намного меньше, чем падение числа
посетителей на вашей страничке
- вы не успеваете отвечать на всю приходящую почту, однако, обнаружив,
что свежей почты нет, сильно огорчаетесь
- если вам случается заболеть, вы передвигаете свою кровать к столу с
компьютером, чтобы можно было читать почту лежа
- вы полагаете, что бумажная почта - это е-мэйл, распечатанный на принтере
- вы удивлены, почему до сих пор не налажен выпуск водонепроницаемых
компьютеров, с которыми можно мыться
- если по телевизору показывают включенный компьютер, вы пытаетесь на
глаз определить, какая операционная система на нем установлена, причем
это занимает вас гораздо больше, чем телепередача
- если вы читали "Войну и мир", то не можете понять, чем так впечатлила
Андрея Болконского заставка виндов на Аустерлице
- вы можете выразить сколь угодно сложную мысль при помощи слов "sux",
"rulez", "баг" и "фича"
- вы считаете, что единицами скорости являются мегагерц и cps, веса -
мегабайт, а длины - минута
- вас огорчило, что вы соответствуете не всем вышеперечисленным пунктам
|
|
Одесса. "Привоз".
К продавцу, торгующему птицей, подходят два покупателя.
Первый:
- Почём ваш куриц?
Продавец:
- Десять рублей.
Первый - второму:
- Абрам, он просит восемь. Дадим ему шесть?
Второй - первому:
- Дай ему четыре и возьми два рубля сдачи.
Первый - продавцу:
- На тебе рубль и давай сюда свой дохлый куриц.
|
|
Мужик заходит в бар и заказывает 12 рюмок водки. Затем он начинает пить
из заплом один за другим.
Бармен его спрашивает: “Чего вы так торпитесь?”
Мулик отвечает: “Вы бы тоже торопились, если бы у вас было то же, что и
у меня!”
“Что? Неужели смертельная болезнь?” - сочувственно спрашивает бармен.
“Нет, но у меня в кармане только три рубля!” -- отвечает мужик, выпивая
последнюю рюмку.
|
|
Мужик с бабой едут в 2-х местном купе. Время
ложиться спать. Мужик выходит покурить, чтобы
дать женщине переодеться. Возвращается - женщина
лежит в чем мать родила и спит. Мужик как истинный
джентльмен укрывает даму одеялом и ложиться
спать сам. Ночью вдруг просыпается и видит, что
дама опять раскрытая лежит. Ну, он ее опять укрыл.
Наутро женщина выходит на своей станции и дает
мужику 3 рубля.
-За что это?
-По рублю за каждый раз, что Вы меня укрывали.
-?... А еще рубль за что?
- А на сдачу купи капусты и объешься козёл!
|
|
Встретились два приятеля в буфете.
- Сколько тебе жена дает на обед?
- Два рубля.
- А мне рубль. Почему тебе больше?
- За добросовестное исполнение супружеского
долга.
Ночью тот, который получал рубль на обед,
старался, из кожи лез в надежде на денежную
прибавку, но утром на обед получил...50 копеек.
Он возмутился.
- Почему же так?
- Что-то ты у меня слишком резвый стал!
|
|
Покойный Анатолий Н. был очень колоритной личностью. Истории о нем могли
бы украсить страницы толстой книги. К сожалению, рассказываю одну из них
их по памяти.
В студенческие (семидесятые) годы он опекал иностранных студентов, причем
делал это весьма своеобразно.
Приезжая с родной Донетчины, привозил изрядный запас самогона и
замечательно жарил картошку. С советских студентов на вечеринку собирал
по 3 рубля, с иностранцев - по 3 доллара. Нашим-то все в жилу, а
некоторые иностранцы быстро пристрастились. Особенно один, из братской
африканской страны. Наутро голова бо-бо, сразу же к Толику. Тот ему и
предложи: "Давай я тебе разработаю такой аппарат, чтобы ты дома мог сам
делать самогон." Договорились за ящик портвейна "Три семерки" ("777",
если кто помнит). 3 дня за кульманом (эпоха до автокада), и чертеж
аппарата готов. Довольный студент улетает с чертежом в Африку, а Толик с
друзьями пьет портвейн.
Через месяц темнокожий друг возвращается темнее, чем был: собранный по
чертежу аппарат взорвался и опозорил его уважаемого отца то ли перед
всей деревней, то ли перед всей страной. И грозит обратиться в
международные организации, чтобы примерно наказать инженера самогонных
наук.
Толик в трансе, расспрашивает коллегу и выясняет, что его отец для
повышения производительности сделал куб в несколько раз большего объема,
сохранив толщину его стенок прежней. Поскольку африканский студент
сопромат давно сдал, объяснять ошибку его отца бесполезно. Поэтому Толик
делаает гениальный ход: "А дрожжи чьи?" - "Как чьи? Наши" - "А надо было
советские, в крайнем случае, канадские."
Африканец в раздумье: "Так у нас же война, канадские дрожжи не
привезти!"
В качестве компенсации Толик выучил его гнать самогон с помощью обычной
кастрюли, и этим благополучно закончилась история, чуть было не
вызвавшая международный скандал.
|
|
Цыплят по осени считают
Москвичей нигде не любят.
Москвичей никто не любит, а больше всего москвичей не любят сами
москвичи. (Кто хоть раз наблюдал случайную встречу двух москвичей в
провинции, прекрасно понимает, что я имею в виду). Сильнее москвичей
москвичей не любят только питерцы. Но это совсем другая история. Любая и
каждая встреча в провинции москвича и питерца становится местной
легендой и многие века передается из уст в уста.
За что и почему люди не любят москвичей? Не знаю.
Сколько бы ни пытался я у кого-нибудь добиться ответа на этот простой
вопрос — бесполезно. Когда человек начинает не любить москвичей? С
какого возраста? Какие есть для этого предпосылки? Ну ведь не
генетически же, в самом деле, не по наследству передается эта нелюбовь?
Сколько бы и у кого я про это ни спрашивал, в ответ всегда получал
только недоуменное пожимание плечами и мутный задумчивый взгляд внутрь.
Самое большее, чего мне удалось добиться, это фраза «Ну, понимааааешь...
Как бы тебе это объясниииттть...»
И всё.
Странно. Очень странно, потому что вот лично я прекрасно помню, когда
именно, и почему я стал нелюбить москвичей. Любил ли я их до этого?
Трудно сказать. До этого я ведь их никогда не видел.
А как увидел, так сразу и понял, что не люблю, и всё.
Я так ясно и отчетливо помню этот момент, что при желании даже могу
восстановить дату.
Впрочем, дата не имеет никакого значения. Мне было шесть лет, почти
семь. Был погожий июньский день, точнее утро, когда калитка во двор
распахнулась от удара ноги, и в проёме появился с лицом мрачнее тучи
друган и сосед Колюня Голубев.
- Пиздец! Детство кончилось! - вместо «здрасьте» сказал Колюня и зло
пнул подвернувшуюся на пути одноглазую кошку Муську.
- Колюня! Что ж ты так ругаешься?! - возмущенно воскликнула проходившая
мимо с помойным ведром бабка Оля.
(Тут надо заметить, что возмутила бабку отнюдь не Колюнина манера речи.
К этому в деревне все давно привыкли. Даже далеко за её пределами Колюня
числился завзятым матершинником и непревзойдённым мастером крепкого
слова. Как и откуда развился в нём этот талант, - неизвестно. Родители
его, тихие спокойные люди, никогда себе не позволяли. Отец, дядька Валя,
Колюню периодически за это дело поколачивал. Что, впрочем, не имело
никакого особого эффекта. Не матерился Колюня только пока молчал. А
молчал он обычно недолго. Махнул на это дело Колюнин отец только после
того, как однажды Колюня на спор перематерил бригадира заезжих
ростовских лесозаготовителей, и выиграл целых пять рублей. Три рубля в
результате батя у Колюни отобрал, а два — не успел. И мы с Колюней на
все два рубля купили в местном лабазе прекрасных ирисок «Золотой
ключик», оставив в них в итоге все свои молочые зубы).
- Колюня! Что ж ты так ругаешься?! - спросила бабка Оля.
- Да хули, баб Оль! - сплюнув в кусты, досадно пояснил Колюня. - Как не
ругаться-то? Прилетели к нам грачи, разъебаи-москвичи!
Бабка Оля покачала головой и ушла по своим делам.
Про то, что накануне к соседям приехали родственники из Москвы, никаким
секретом в деревне конечно не было. Но делать из этого повод для плохого
настроения? Вот это было странно. Ведь, во-первых, гости в деревне
всегда в радость. Во-вторых, гости, тем более из Москвы, это подарки,
сладости, и прочие ништяки. И в-третьих, конечно, чем хороши гости? При
гостях тебя лупить никто не будет. Ну, минимум неделю. Добродушие и
всепрощенчество царит в доме при появлении в нём гостей.
Так что Колюнино настроение было непонятно.
И только я хотел поинтересоваться причиной Колькиного раздражения, как
калитка второй раз хлопнула, и на пороге и возникла эта самая причина.
Причина обвела взглядом двор, остановилась на мне, оглядела с грязных
пяток до лохматой макушки, и строго глядя прямо в глаза брезгливо поджав
губу произнесла. Нет, не произнесла. Отчеканила.
- Здравствуйте! Меня зовут Светочка!
Потом подумала, и добавила, четко, как рубила:
- Не Светка! Не Светлана! Не Светланка! Не Светик! А - Светочка! Я — из
Маааасквы!
Всё. Вот тут, ребята, можно вбивать сваю. Вот в этот момент я отчётливо
понял, как же я не люблю москвичей. Хотя в слово «не люблю» трудно
уложить всю гамму чувств, которую я в тот момент испытал к этому
недоразумению в розовых бантиках. Самым лояльным было ощущение острой
досады, что это все-таки Колькина родственница. Иначе как было бы
здорово отловить её где-нибудь за околицей и напихать полные трусы
крапивы. За вот эту вот оттопыренную губу и брезгливо-тягучее
"измааасквыыы".
Светочка была вещь в себе. Она была всего на год младше нас с Колюней.
Зелёное платьишко, розовые банты, белые гольфы и голубые трусики — она
вся рябила в глазах как старый телевизор со сломаной развёрткой. Для
деревенского глаза, привыкшего к менее разнообразной палитре, уже один
вид её вызывал нравственные спазмы. Стоит ли говорить, что своим
поведением Светочка абсолютно соответствовала своему внешнему колориту?
Вот теперь стала совершенно понятна причина Колькиного уныния. Его
приставили к столичной штучке с железным наказом: без Светочки - ни
шагу! Было, как говорится, отчего впасть в отчаяние. Терпеть целое лето
возле себя такой подарок судьбы. Конечно, я мог запросто избежать
неприятной участи. Это ведь была не моя сестра. Но бросить товарища в
беде? Да кто бы я после этого был? Так и стали мы неразлучной троицей.
Главная наша задача заключалась в том, чтобы Светочку круглый день
всячески развлекать и ублажать. Эх, если б это был пацан! Для
нормального пацана в деревне занятий — пруд пруди. Но нам досталась
Светочка. И на любое наше самое заманчивое предложение мы слышали всегда
одно и то же.
- Слы, а у Петьки свинья опоросилась! Айда поросят смотреть!
- Фуууу, парасят! А вот у нас, в Мааасквее, в зоопарке!...
- А айда на пруд, купаться?
- Фууу, лягушатник! А вот у нас, в Маааскве, в бассейне Маааасква!..
И так — по любому поводу. На любое наше самое шикарное предложение мы
слышали только неизменное - «Фуууу! …. А вот у нас в Маааасквее!»
Ну кто бы, скажите, мог такое вынести? И где-то день на четвёртый я не
выдержал и сказал:
- Всё. Завтра идём на птичник!
Птичник, птицефабрика, был в соседней деревне, у меня там работала
тётка. Птичник был шикарным местом, нормальному пацану там было занятий
на целый день не переделать. Хошь — иди стреляй голубей из рогатки в
кормовой цех. Хошь — в механический, где варят клетки для птиц. Хошь —
целый день катайся с дядей Лёшей на тележке между цехами, собирая
коробки с яйцами. Короче — отличное место. Но тащить туда девчонку было
совсем уж не по понятиям. А что делать?
Ладно. Своё «Фииии!» Светочка сказала только один раз, на подходе к
птичнику, когда свежий утрений ветерок нанёс привычное амбре. «Фииии!»
- сказала Светочка и заткнула пальчиками носик.
- Что - «фииии!»? - тут же отбрил Колюня. - Ты от себя вообще нюхала?
Ты же воняешь как... Вот это «фиии»!! А это — не фи, это просто говном
куриным пахнет.
И правда, Светочка имела привычку обильно сдабривать свой и без того
светлый образ ароматом духов «Международный женский день 8 Марта». Я
этот аромат теперь до смерти не забуду. Светочка восприняла слова брата
буквально, наклонилась и понюхала платье. То ли смесь духов и куриного
помёта произвёл на неё такое впечатление, то ли вид громадных цехов с
тысячами копошащихся и кудахчущих кур, но только больше Светочка не
выступала. Она ходила с широко открытыми глазами, и беззастенчиво
приставала с распросами к птичницам и мужикам в механическом. Колюня в
этот момент чувствовал себя расстрельным зеком, внезапно отпущенным по
амнистии на волю. А я себя - простым скромным героем. Это ведь я был тут
хозяином. Это моя тётка тут работала, и меня знали как облупленного все,
от сторожа до директора. Это ведь от меня зависело, увидит ли Светка
следующее чудо. Уток, к примеру.
- Ой! Тут и утки есть?
- Да сколько угодно!
Короче, нам наконец хоть чем-то удалось ублажить эту столичную фыкалку.
Меж тем дело незаметно придвинулось к обеду, мы проголодались.
Это была не беда. Мы ведь были на птичнике.
Можно было пойти в местную столовую, где две добрые большие
тётки-поварихи до отвала накормили бы нас традиционным местным обедом.
Куриная лапша на первое, макароны с курицей и яишницей на второе, и
компот. Но это было скушно и неинтересно.
Можно было выпросить в той же столовой хлеба и соли, и пойти в цех пить
тёплые, прямо из-под куриц, яйца. Это было гораздо романтичней. И мы уже
стали склоняться к этому варианту, когда мимо проехал на своей тележке
дядя Лёша. В тележке у дяди Лёши стояли фляги. Ехал дядя Лёша в
направлении цеха кормовых добавок.
- Свет, ты творог свежий любишь? - спросил я.
- Люблю! - сказала Света.
- Тогда пошли.
И мы пошли следом за дядьЛёшиным экипажем. Во флягах у дядь Лёши был
творог.
Куриц ведь кормят не одним только зерном. Им дают разные витамины,
добавки, и если внимательно посмотреть на куриный рацион, то чего там
только нет. С молокозавода каждый день дядя Лёша привозил фляги
свежайшего, белого как первый снег творога. Когда мы дошли, дядя Лёши
уже уехал, и фляги вместе с какими-то коробками просто стояли у входа.
Мы открыли первую попавшуюся и стали горстями доставать оттуда
рассыпчатые куски. Кисловатый творог без сахара и сметаны был пресен и
скрипел на зубах, но Светочка ела с удовольствием, а для нас это входило
в программу мероприятия, и было лучшей похвалой.
Внезапно её внимание привлекли стоящие тут же коробки. Коробки имели
круглые дырки по бокам и издавали странные звуки.
- Что тут? - спросила Светочка.
- А.... - махнул рукой Колюня. - Цыплята.
- Ой! А можно посмотреть? - загорелась та.
- Чо их смотреть? Цыплята как цыплята, - опять пробурчал Колюня.
- Ой! Ну пожааалуйста!
Я открыл коробку. Надо было видеть, как вспыхнули Светочкины глаза.
Коробка была доверху набита желтыми копошащимися комочками.
- Ой! А можно потрогать?
- Да ради бога.
Я зачерпнул из коробки комочек, и посадил ей на ладошку. Светочка
зачарованно смотрела, как цыплёнок устраивается в её тёплой руке, и
млела от счастья. Обойдённый вниманием Колюня тоже решил не отстать,
достал цыпленка, и стал поить его изо рта. Восторга заносчивой столичной
штучки не было предела. Она хохотала, визжала и прыгала, держа на каждой
ладони по цыпленку. Потом остановилась, подумала, и неожиданно
застенчиво спросила:
- А можно мне одного с собой взять?
И вот тут, товарищи, дьявол дёрнул меня за язык. Распираемый гордыней я
небрежно махнул рукой и брякнул:
- Да хоть десять! Их всё равно сейчас сварят.
Светочка сделала круглые глаза, осмысливая сказанное, и переспросила
недоверчиво:
- Как сварят?
- Да так и сварят! «Как, как...» Очень просто, - решил проявить
компетентность Колюня.
- Дурак! - сказала Светочка.
- Я дурак? - сказал обиженнно Колюня. - А ну пойдём!
Он взял её за руку и потащил в цех, куда работницы только что отнесли
пару коробок.
В цеху стояли и парили огромные, в два детских роста блестящие котлы,
куда тётки засыпали, помешивая огромными ковшами, всякие ингредиенты
куриного прикорма. Светочка стояла, широко открыв глаза, когда одна из
тёток подняла с пола коробку, открыла, и высыпала в кипяток пищащее
желтое содержимое.
Из цеха Светочка вышла бледная, с поджатыми губами, но удивительно - она
не плакала. Будь мы поопытней относительно женского пола, это бы нас
сразу насторожило. Но мы упустили момент, и как следствие — инициативу.
А у Светочки тем временем под бантиками уже формировался ПЛАН. План
спасения цыплят. И орудием спасения она выбрала нас с Колюней. Потому
что никакого другого орудия у неё под руками не было.
Как она нас подбила на это дело? Я не понимаю. Женщины коварны. И
коварство их не есть следствие опыта, а дадено с рождения. Факт есть
факт. Уже через пять минут мы пыхтя пёрли к дырке в заборе коробку с
цыплятами. Беззаботное время социалистического хозяйствования. Ни одному
попавшемуся нам по пути взрослому даже в голову не пришло спросить, куда
три малолетних ухаря тащат коробку, и что в ней. Ну тащат и тащат. Тащат
— значит надо. Тем более что меня-то знали в лицо, я там частенько
помогал кому-нибудь что-нибудь куда-нибудь дотащить. Так что мы
благополучно миновали забор, а дальше всё было только делом времени.
Через полчаса мы были у себя в деревне. И вот тут остро встал главный
вопрос, про который сразу никто не подумал — а куда девать двести
цыплят? Двести — цифра достаточно условная. Может их там было сто
восемьдесят, может двести десять, кто знает? Просто считалось, что в
коробку входит в среднем две сотни. Но сколько бы их там ни было, всё
равно их было очень много. Нести их к Колюне было нельзя. Оставался
только один вариант. Мой двор.
Сперва мы доставали цыплят и опускали осторожно на землю. Потом просто
перевернули коробку и высыпали. И тут же двор стал похож на поляну с
бегающими одуванчиками. От этих одуванчиков рябило в глазах. Постоянные
обитатели двора были в шоке. Петух конечно вышел, гордо выпячивая грудь,
но тут же позорно скрылся обратно в сарае и больше носа не казал.
Огромный пёс Дружок обреченно лежал возле будки и флегматично наблюдал.
По нему ползало с десяток цыплят, склёвывая крошки с усов, ещё с десяток
купалось в его миске. Кот сидел на сарае и обалдело наблюдал сверху.
Спускаться он боялся.
Результатом нашей операции спасения стало следующее.
Меня никогда не били. Просто отец, придя с работы и вникнув в ситуацию,
посадил нас с Колюней на лавку, и сказал.
- Сами притащили, - сами и будете кормить.
О том, чтобы собрать цыплят и отнести обратно никому почему-то даже в
голову не пришло.
Колюню батя выдрал. Крепко.
И только Светочка оказалась как бы ни при чем. Выяснилось, что она,
хорошая столичная девочка, просто попала под дурное влияние двух плохих
деревенских хулиганов.
И это было обидней всего.
Но как бы то ни было, теперь вопрос нашего культурного досуга до конца
лета был решен. С раннего утра и до позднего вечера мы таскали комбикорм
и запаривали зерно, толкли стекло и стригли траву. Пилили доски и
строили выгородку. Рыли ямы и хоронили трупы.
Инкубаторские цыплята плохо приспособлены к выживанию в естественной
среде. И численность их ежедневно сокращалась. То кто-нибудь случайно
наступит. То пёс ляжет неудачно. То кот задушит просто так. Для
развлечения.
- Ничего-ничего! - смеялся приговаривая отец. - Цыплят по осени считают.
И мы считали. Колюня, который до этого не мог и до десяти, через неделю
легко манипулировал десятками и сотнями, считая убытки. Иногда мы
ссорились и дрались, чья очередь идти купаться, а чья — чистить
территорию. И только Светочка жила беззаботно и в своё удовольствие. Но
мы-то хорошо помнили, по чьей вине и инициативе мы так зажигательно
проводим лето. И потихоньку вынашивали план мести. И если я забывал, то
Колюня напоминал, выразительно потирая себе то место, где ещё недавно
краснели следы от отцовского ремня.
К августу поголовье нашей живности устаканилось. Этим, оставшимся, уже
ничего не угрожало. Из двух сотен осталось тринадцать. Это были уже не
желтые симпатичные комочки. Это были тринадцать грязно-белых агрессивных
молодых петушков. Мы-то с Колюней знали, что до весны в кастрюлю с супом
не попадёт один, ну максимум два. Но Светочке об этом предусмотрительно
не говорили.
Как-то вечером мы с Колюней сидели на лавочке, наблюдая как цыплята
азартно делят накопанных нами на помойке червей, и Колюня вдруг сказал:
- Пиздец. Завтра амнистия. Москвичи сваливают нахуй.
Мы переглянулись и каждый задумался о своём.
А на следующий день московские колькины гости уехали. И Светочку, так
получилось, я никогда больше не видел. Вот собственно и вся
незамысловатая история, которую я решил рассказать вам с единственной
целью - что б было понятно, как, когда и почему я стал нелюбить
москвичей.
Впрочем, у неё есть и другой конец.
В день отъезда у Голубевых царила традиционная для такого мероприятия
суета. Тётя Поля собирала в дорогу подарки и снедь, паковала свёртки,
банки с вареньем и медом, и туго завёрнутые в пергамент куски копченого
сала.
- Ничего не забыть! Ничего не забыть! - повторяла Светочкина мама.
Нас то и дело шпыняли, чтоб мы не вертелись под ногами. Но мы всё равно
вертелись, потому что всеобщая суета втягивает как воронка. Наконец все
собрались, попрощались, присели на посошок, и поехали на вокзал.
Московский поезд отходил в восемь вечера. Нас на вокзал конечно никто не
взял. Да мы особо и не рвались.
В плацкартном вагоне новосибирского поезда царило традиционное вечернее
оживление. Пассажиры ужинали. Так у нас принято. Войди вечером в вагон
любого поезда по всей необъятной России. Вот только что люди сели. И уже
едят. Азартно причем так, словно век не кормлены. Или в последний раз.
Вот и Светочкина семья тоже, едва обосновавшись, собралась трапезничать.
Светочкина мама выкладывала на стол нехитрую снедь, которую тетя Поля
собрала им в дорогу. Хлеб, яйца, соль, сало, помидоры, огурцы, яблоки, и
непременная вареная курица в большой картонной коробке, перетянутая для
надежности шпагатом. В это время Светочкин отец нарезал перочинным
ножиком хлеб, покрошил крупно овощи, порезал ароматное сало, и наконец,
сглотнув набежавшую слюну, ловко поддел шпагат на коробке.
- Ой! - сказала Светкина мама и уронила вилку.
- Ёб! - сказал Светкин папа и ударился головой о полку.
Вместо курицы в коробке сидела дюжина грязно-белых цыплят и удивлённо
таращилась на мутный вагонный свет. Потом один их них издал некое
подобие кукареку, растопырил маленькие крылья, и выпрыгнул на стол.
Через пять минут пассажиры скорого поезда Новосибирск-Москва весело и с
гиканьем, с шутками и прибаутками ловили по вагону разлетевшихся цыплят.
В купе у Светочки царило напряженное молчание. Коробка опять была
упакована и перевязана бечовкой. Светочкин папа, растрёпанный вид
которого не сулил ничего хорошего, потёр ушибленую голову, посмотрел на
Светочку, и многозначительно сказал:
- Ну, Светка!... Ладно! Погоди у меня! - и ещё более многообещающе
добавил. - Я с тобой дома поговорю!..
А мы с Колюней ничего этого конечно видеть не могли. Мы в это время
сидели на лавочке и наблюдали за последним оставшимся на нашем попечении
петушком. Одного мы все-таки в последний момент решили оставить.
Тут от соседей донеслись голоса. Это вернулись с вокзала Колькины
родители. Они шумно и весело о чем-то говорили и хлопали дверьми. Колюня
прислушался, поёжился, и сказал:
- Ох и даст мне батя пиздюлей, когда узнает! Тебе вон хорошо, тебя не
лупят.
«Может и хорошо. - подумал я. - Но иногда - лучше бы уж лупили».
А вслух ничего говорить не стал. Колюня всё равно вряд ли бы со мной
согласился.
|
|
А сегодня мне приснилось, будто ты во сне сбесилась,
поскакала по Европе на своей шикарной попе.
Конь тебе совсем не нужен потому что был он мужем.
Я держал его в узде, молча думал о (сама знаешь).
Конь все тужился и ржал, ну а я узду держал.
Он как истинный джельтмен показал мне свой безмен.
А затем как коммерсант показал мне свой талант.
Мне сказал шо я узбек нехороший человек.
Вот тебе кило гвоздей и не трогай ты людей.
А еще вот молоток сделай для дерма лоток.
Суну я в лоток тебя и продам за три рубля.
В общем,отказался зря, я не стою три рубля.
Если даже буду днем весь обмазанный дерьмом.
Жаль шо в этих добрых снах посылал коней я нах.
И затем тебя вернул, в одеяло завернул.
Нервно трогал за сосок, нежно целовал пупок.
Что бы утром не грустить, дальше лучше пропустить.
|
|
