1401
Турецкий гамбит, русский цуг-цванг
Старшину Прокопчука мучила головная боль. Впервые в жизни он не знал что делать. Два дня до отпуска, последний наряд, билеты в Ялту и тут вот такое. Заступая вчера вечером старшим наряда на охрану границы, Прокопчук сделал все по уставу, проверил оружие, обмундирование солдат, знание устава и маршрута движения. Два раза ночью обошел “секреты”, так называемые скрытые посты, за задержку доклада о прохождении контрольной точки сделал замечание ефрейтору Проклову и только под утро лег, не раздеваясь на два часа, оставив за себя старшим наряда сержанта Ложкина. Отдавшись в объятия Морфея, Прокопчук увидел страшный сон как его невеста Галя Полтавченко уходит от него под руку с каким-то армянином, бросая ему в лицо упрек в обмане, причем бежать за ней Прокопчук не может, так как ноги его связаны, а за локти его держат какие-то непонятные люди в штатском. Проснулся Прокопчук в холодном поту. Сидя на топчане, он услышал какие-то неуставные звуки в караулке и крамольная мысль о вещем сне проскользнула в его сознание, вызвав легкий озноб.
Через пять минут, выслушав сбивчивый рассказ первогодка Силуянова, что он только на секундочку закрыл глаза, а автомата уже нет, старшина прокручивал в голове варианты дальнейших событий. Потеря оружия солдатом при охране границы это ЧП, причем ЧП очень масштабное. Полетят головы командира заставы, замполита, выговоры всем вышестоящим командирам. Он сам садится вместе с солдатом на гауптвахту, правда в разные камеры, начинается следствие, итогом которого может быть увольнение из армии по служебному несоответствию, причем внутренний голос подсказывал Прокопчуку, что это еще не самый худший вариант. Накрывшийся отпуск и презрительная улыбка коварной Гали легким мазком завершали эту утреннюю картину. Действовать по уставу означало погубить всю свою пока небольшую карьеру в армии и будущую совместную жизнь с Галюсиком, как нежно называл ее старшина в перерывах между объятьями. Но как поступить старшина не знал. Живи по уставу – завоюешь честь и славу. Сейчас этот плакат, висевший возле столовой, вызывал у старшины нестерпимую головную боль.
Автомат видимо спер турецкий наряд, заметив, что солдат в секрете спит. Зачем он им, провокация или просто пошутить захотели – ломал голову старшина. Если провокация и он не доложит через 10 минут дежурному по заставе, то когда, об этом расскажут по BBC, Галюсику придется ждать его лет пятнадцать – двадцать из солнечного Магадана. Если нет, и турки хотели только покуражиться, то автомат они выкинут или спрячут. Вероятнее спрячут. Полторы тысячи долларов, а именно столько стоил АКМ на черном рынке, выкинуть рука не поднимется. У старшины бы не поднялась. Есть вариант договориться и выкупить, но действовать надо быстро и решительно, пока турецкий наряд не сменился. Экзотические варианты как то - отобрать автомат силой старшина не рассматривал, так как турки тоже с оружием, начнется перестрелка, что опять же приводит его в солнечный Магадан.
Вызвав виновника своей головной боли, старшина приказал ему выследить турецкий наряд и вступить с ними в переговоры, обещая им все что угодно, лишь бы автомат был на месте. Без автомата можешь сразу просить турецкое гражданство, злорадно пообещал Силуянову Прокопчук, где-то в глубине души даже желая, чтобы так и произошло, тогда за перебежчика вся вина ляжет на замполита, а он поедет в Ялту.
Вместе с Силуяновым старшина отправил сержанта Ложкина, отдельно проинструктировав его об открытии огня на поражение, если Силуянов будет уходить с турками или будет возвращаться от них без автомата.
Сам Прокопчук решил скрытно следить за Силуяновым и Ложкиным, справедливо полагая, что они могут рвануть к туркам оба или ситуация будет развиваться не по сценарию.
Такой многоходовой комбинации, придуманной за 5 минут, позавидовал бы сам Макиавелли. Под кажущейся простотой и крестьянской внешностью Прокопчука скрывались какие-то темные личности, цокот копыт которых оставлял в воздухе серный туман, удушливый запах которого растворял все упоминания об уставе.
С противоположного берега реки был хорошо виден турецкий пограничный наряд, расположившийся на лужайке около реки, по которой проходила граница. Старшина в бинокль видел смеющиеся лица турецких солдат, курящих сигареты. Их винтовки валялись рядом. Турки разглядывали автомат Силуянова и дико ржали.
Силуянов переплыл реку и начал подползать к туркам, Ложкин остался на нашем берегу, изготовившись для стрельбы лежа и наблюдая за ситуацией. Старшина видел их обоих и турецких солдат. Его не видел никто.
Судя по движениям Силуянова, торговаться с турками он был не намерен, в руке его была зажата саперная лопатка. Старшина запоздало понял, что Силуянов решил турок оглушить или убить и забрать свой автомат силой. Все, кранты – международный конфликт, обреченно подумал Прокопчук
Дальше ситуация начала развиваться настолько стремительно, что ни у одного из участников не оставалось времени прокачать ситуацию. На поляне неожиданно появился турецкий офицер. Турецкие солдаты вскочили по стойке смирно, один из них держал АКМ. Офицер взял АКМ, осмотрел его, выругался и размахнувшись швырнул автомат в реку. Старшина подумал, что поступил бы также и еще добавил бы солдатам. Словно услышав его, офицер развернулся и начал избивать солдат. Тут видимо в Силуянове проснулась классовая ненависть к белогвардейским офицерам или ему было жалко утонувший автомат, так или иначе он вступил в игру, одним ударом лопатки уложив офицера на землю. Затем он бросился в реку искать автомат. Турецкие солдаты, позабыв про свое оружие, бросились за ним и вскоре, обогнав его, плыли к нашему берегу, видимо понимая, что за нападение на офицера их по головке не погладят. Увидев, что Ложкин приготовился к стрельбе, старшина заорал – "не стрелять!" и выскочил на линию огня между турками и Ложкиным, затем встретил турецких солдат отборным матом и ударами крестьянских кулаков. Отбив нападение противника на социалистическое отечество, Прокопчук отвесил леща Силуянову, который, обнимая свой родной автомат, уже переплыл реку, и совершил с ним пробег обратно в караулку, подбадривая последнего пинками и матом. Ложкин после смены наряда доложил старшине, что турецкие солдаты, избитые своим офицером, а потом и нашим старшиной, всхлипывая, потащили тело офицера в лес на своей территории.
На этом история благополучно закончилась. Ложкин получил от старшины представление на повышение до старшего сержанта. Силуянов до конца службы был образцовым солдатом и нередко, находясь в секрете, первым обнаруживал проверяющего, заставляя последнего лежать уткнувшись лицом в землю до прибытия начальника смены. Старшина, съездив в Ялту, женившись на Галюсике, неожиданно уволился из армии, стал верующим, поступил в духовную семинарию. Иногда, отведав церковного кагора, он рассказывает эту историю и добавляет, что когда он лежал под знойным крымским солнцем на пляже в Ялте, радио BBC, волну которого поймал сосед старшины по лежаку, передало об участившихся случаях неуставных взаимоотношений турецких солдат и офицеров.
|