Результатов: 6

1

ВЕСЫ

Я думаю, что 95% моих читателей совершенно не представляют себе, каким был небольшой продуктовый магазин времен моего советского детства. А у меня один из таких магазинов буквально стоит перед глазами. Он располагался на углу в одном квартале от нашего подъезда и занимал часть первого этажа большого жилого дома. У нас в семье его так и называли: «Угловой».

- Саша, - говорила моя мама, - в «Угловой» сегодня завезли сахар. Сбегай, купи два килограмма. Скоро будем варить варенье, нужно сделать запас.
Я брал деньги, слетал с пятого этажа и через две минуты открывал тяжелую дверь магазина. Прямо напротив входа был прилавок. Перед ним стояла маленькая, шесть - семь человек, очередь, а за ним орудовал Яков Михайлович, невысокий кряжистый человек с цепким взглядом. Жил он в том же доме, каждый день открывал магазин ровно в 6:30 и, вроде Димы Вернера, ни разу на моей памяти не покинул боевой пост.

Заняв очередь, я сначала смотрел на улицу через большое окно слева, затем - на второй, маленький, прилавок справа, где продавала водянистые соки и минералку Зоя, жена Якова Михайловича. Наконец, переводил взгляд на полки за главным прилавком. На них возвышались затейливо выложенные пирамиды несъедобных консервов и батареи бутылок дешевого суррогатного вина. На полу иногда стояли несколько бидонов с молоком, иногда бидон со сметаной, иногда бочка с селедкой. Там же довольно часто можно было видеть мешок с сахаром или мукой и практически всегда - мешки с крупами, которые не пользовались особым спросом, например, перловкой или саго. В витрине за гнутым стеклом красовались несколько кремовых тортов, два сорта вареной колбасы малоаппетитного вида и один – сыра.

Когда подходила моя очередь, Яков Михайлович ставил на одну чашку весов двухкилограммовую гирю... Сейчас такие весы и гири можно найти только в антикварном магазине. Если есть желание посмотреть на этот агрегат, загляните на http://abrp722.livejournal.com/ в мой ЖЖ. Потом он сворачивал бумажный кулек, совком насыпал туда сахар из мешка, осторожно укладывал его на другую чашку. Отсыпая и досыпая сахар, добивался идеального равновесия, закрывал кулек, брал деньги, давал сдачу. Еще через пару минут я взлетал на пятый этаж и отдавал сахар маме. Мама доставала пружинные весы, которые она называла безменом, взвешивала сахар и печально говорила:
- Опять недовесил 150 граммов!
- Мама, - пробовал успокоить ее я, - пойди, потребуй, чтобы он вернул деньги!
- Нет, - вздыхала мама, - не стану я связываться из-за рубля!
- Ну, тогда пожалуйся на него!
- Господи, что у тебя на уме!? – возмущалась мама, - Человека же могут посадить!

Незадолго до эмиграции я приехал в родной город, чтобы попрощаться со старыми друзьями и с нашей соседкой тетей Шурой. Когда выходил из подъезда, почувствовал на себе чей-то цепкий взгляд. Оглянулся, на скамейке перед домом грелся на солнце очень старый человек. Я присмотрелся и узнал Якова Михайловича. Спешить мне было некуда. Подошел, поздоровался, подсел. После короткого разговора понял, что никаких проблем с головой и памятью у ветерана прилавка нет. Я немного напрягся и впрямую спросил:
- Яков Михайлович, мама всегда жаловалось, что Вы обвешивали. Было дело?
- Конечно, было. А куда было деваться? На зарплату не прожить, наверху тоже требуют. Все обвешивали и я обвешивал. Время было такое.
- Соседи говорили, что у Вас гири были облегченные. Правда?
- Не дай Бог! Гири государственные, с клеймами. За них и загреметь недолго.
- А как же?
- У меня коромысло на весах специальное было: одно плечо немного короче другого. И чашки чуть-чуть разные, чтобы пустыми ровно стояли. Процентов семь получалось в мою пользу.
- А если ревизия? Как это называлось? Контрольный заказ? Они же следили, как продавец взвешивает.
- Ну, это просто, - улыбнулся Яков Михайлович, - Если контрольный заказ, переносил гири на другую сторону весов. При перевзвешивании оказывалось даже с походом. Странно, конечно. Ну и пусть странно. Главное, чтобы не меньше.
- А как же Вы распознавали ревизоров?
- Ну, это совсем просто. Я у себя в магазине простоял 35 лет. Всех покупателей знал в лицо. Если видел, что люди незнакомые, сейчас же гири на другую сторону весов!
- А если это не ревизоры?
- Ничего страшного. Те, которые замечали перевес, обязательно приходили снова. Тогда я свое возвращал... Чего уж там говорить?! Хорошо жили, интересно, красиво! Не то, что сейчас.
Он с трудом встал и медленно пошел к дому.

2

Умирает старый еврей. Собирает своих сыновей, спрашивает:
- Вот ты, Давид, если бы получил в наследство все мои деньги, что бы с ними сделал?
- Бросил бы работу и жил бы в своё удовольствие до конца своих дней.
- Плохой наследник, уходи Давид. А ты, Яков, что скажешь?
- Я построил бы приют для бездомных, всегда хотел помогать людям.
- Уходи, Яков, ничего ты не получишь. Ну а ты, Мойша, как бы распорядился моими деньгами?
- Я бы закопал их в пустыне, а умирая в старости, никому не сказал бы, где именно они закопаны.
- Верно мыслишь, Мойша, быть тебе моим единственным наследником. Я тоже так поступил, иди в пустыню, ищи деньги.

3

Абрам встречает своего старого знакомого Мойшу и говорит:
- Мойша, ты не хочешь купить у меня за полцены крупную партию брюк -
последний писк моды?
Услышав "за полцены" и "последний писк моды", Мойша не раздумывая
покупает партию, но через некоторое время замечает, что все брюки имеют
лишь одну штанину. Сгорая от возмущения, он прибегает к Абраму и орет:
- Ты что мне продал? Их же невозможно носить!!!
- Мойша, ты не забывай, что я тебе их продал всего за полцены!
- Ах, да, действительно.
Через несколько дней Мойша встречает Изю и таким же макаром сбагривает
ему всю партию. Затем Изя продает ее Срулю, Сруль - Соломону, Соломон -
Марку и т.д. Так эти брюки в течение двух лет переходили от одного
еврея к другому, пока один из них - Яков - не решил проверить товар
прежде, чем заплатить деньги. Обнаружив подвох, Яков возмущается:
- Самуил, что ты мне предлагаешь? Да их же не продашь!
- Как это не продашь? За два года весь квартал на них разбогател!

4

ОТДОХНУЛ ОТ СЕМЬИ
Рассказывают, что одесская жизнь поэта Эдуарда Багрицкого была бурной.
Его не остепенили даже женитьба и рождение сына. Однажды в августе 1923 года он сильно выпил в компании, и его товарищ, поэт Яков Бельский, редактор газеты "Красный Николаев", решил над ним подшутить. Бельский погрузил его, мертвецки пьяного, на пароход и увёз к себе в Николаев.
Протрезвевшему по прибытии на место Багрицкому идея, однако, понравилась настолько, что он согласился с тем, чтобы послать жене телеграмму: "Не волнуйся. Я в Николаеве".
Между тем, там он познакомился с красивой девушкой, которая им очень увлеклась. Эдуард Георгиевич умел влюблять в себя дам, и некоторое время прожил у неё. А когда мать этой девушки захотела выяснить законность их отношений, принёс справку, что они являются мужем и женой. В те времена даже газета могла выдать такую справку.
Багрицкий действительно некоторое время сотрудничал в газете и даже посылал жене, Лидии Густавовне Суок, деньги. Но потом ему вся эта история надоела, и он решил с николаевским романом закончить.
Сделал это просто: уехал обратно в Одессу, даже не предупредив свою даму.

5

Два еврея идут по улице и видят на церкви висит плакат с надписью:
"Вам дадут $5000, если вы примете кристианство"
- Мойша, $5000 это очень большие деньги...
- Яков, у тебя дед был равином, вся семъя религиозная, и тебе
не простят, если ты поменяешь веру.
- Да, но мне эти деньги бы очень пригодились, и мои бы об этом
не узнали.
И с этими словами, Яков заходит в церковь. Пару часов позже
он выходит и видит - Мойша сидит на скамейке.
М: Ну, взял денъги?
Я: Вы, жиды, только и думаете о деньгах! :-[]

6

Абрам встречает своего старого знакомого Мойшу и говорит:
- Мойша, ты не хочешь купить у меня за полцены крупную партию брюк -
последний писк моды?
Услышав "за полцены" и "последний писк моды", Мойша не раздумывая
покупает партию, но через некоторое время замечает, что все брюки имеют
лишь одну штанину. Сгорая от возмущения, он прибегает к Абраму и орет:
- Ты что мне продал? Их же невозможно носить!!!
- Мойша, ты не забывай, что я тебе их продал всего за полцены!
- Ах, да, действительно.
Через несколько дней Мойша встречает Изю и таким же макаром сбагривает
ему всю партию. Затем Изя продает ее Срулю, Сруль - Соломону, Соломон -
Марку и т.д. Так эти брюки в течение двух лет переходили от одного
еврея к другому, пока один из них - Яков - не решил проверить товар
прежде, чем заплатить деньги. Обнаружив подвох, Яков возмущается:
- Самуил, что ты мне предлагаешь? Да их же не продашь!
- Как это не продашь? За два года весь квартал на них разбогател!