Результатов: 17

2

Не люблю вспоминать школьные годы. Звездой школы я отнюдь не был, а был толстеньким малорослым пионером с дурацкой челочкой, делавшей мою круглую физиономию еще круглее. С одноклассниками кое-как ладил, давая им списывать, а за дверью класса начинался ад, кишащий чудовищами. Спокойно пройти мимо группы парней из параллельного класса или постарше было невозможно: дразнили, ставили подножки, щипали за бока и щеки, пачкали пиджак меловой тряпкой, играли моим портфелем в футбол и мной самим в пятый угол, толкая от одного бугая к другому. Было не больно, но очень унизительно, я презирал себя за то, что не могу дать отпор. Доставалось не мне одному, как зажимали девочек и лезли им в трусы – это отдельная тема, но сейчас я о себе.

Во дворе я предпочитал играть с ребятами помладше, а со своими обидчиками сталкивался только когда посылали в магазин. Они стояли в подворотне и отбирали у проходящих мелочь. Не всю, чтобы не дошло до родителей, стандартная такса составляла 20 копеек. Если сказать, что денег нет, заставляли прыгать и слушали, где звенит. В школе тоже отбирали, но в школу я давно перестал носить деньги, не совсем тупой. А с магазинной сдачи покорно платил налог и чувствовал себя измазанным в дерьме.

Однажды я угодил на месяц в больницу, то ли с бронхитом, то ли с воспалением легких, то ли с одним, перешедшим в другое, не помню. Про обитательниц палаты для девочек как-нибудь еще расскажу, а в палате мальчиков я оказался Гулливером среди лиллипутов: мне было почти 14, а им – от четырех до восьми. Да, такие мелкие дети лежали в общей палате сами, без мам, и нянечки заходили не слишком часто.

Кроме меня и мелюзги был еще десятилетний дебил Валера. Дебил в медицинском смысле или, может, олигофрен, в общем умственно отсталый. Он даже разговаривать толком не умел, мог сказать «дай», «отстань» и еще несколько слов, а остальные чувства выражал мычанием и неразборчивым матом. Бывают дурачки добрые и веселые, но Валера был злобным и агрессивным. Его никто не навещал, и он терроризировал малышей. Отбирал у них игрушки и сладости, прямо изо рта выхватывал и сжирал. А если отобрать было нечего, то бил их, кусал, дергал за волосы, выкручивал руки и смеялся своим дебильным смехом, когда они плакали. Нянечки пытались его увещевать, но стоило им выйти, он принимался за свое.

Когда он при мне стал выкручивать малышу руку, я в первый момент растерялся. Я был намного его старше, выше и сильнее, но это же надо решиться ударить человека, даже такого. Как сейчас стоит перед глазами его мерзкая огромная башка, неровно постриженная, в каких-то шишках и лишаях, замазанных зеленкой. По этой башке я и влепил ядерной силы щелбан. Это я умел, во дворе была популярна игра в Чапаева, где надо щелчками сбивать шашки с доски.

Ребенка он отпустил, но ничего не понял. Чтобы вдолбить дебилу логическую связь между его поведением, мной и внезапной болью в башке, понадобилось врезать ему раз десять, не меньше. Наконец дошло, он начал меня бояться, и щелбаны стали больше не нужны. Я просто складывал пальцы в позицию для щелчка, крутил рукой в воздухе и громко говорил:
- Ж-ж-ж, пчелка летит. Сейчас ужалит Валеру, больно будет. Что надо сделать?
Услышав про пчелку, он бросал свои пакости, закрывал голову руками и прятался от меня под кровать. Малышня радостно смеялась.

В палате наступил золотой век. Просвещенная монархия с добрым и справедливым королем в моем лице. Я читал детворе Жюль Верна и Вальтер Скотта. То есть помню картинку, как они рядком сидят на соседней кровати и слушают, но это же толстенные тома, я бы охрип уже на первых главах. Видимо, в основном читал про себя, а вслух – только отдельные фрагменты. Еще мы играли в Чапаева, я давал им максимальную фору, играл одной левой, без «штычков» и «ножниц», одной шашкой против восьми и все равно всегда выигрывал, но они не обижались. Валера настороженно наблюдал за нами из своего угла, и если видел, что я в игре готовлю пальцы к щелчку, с воем забивался под кровать. Одни дети выписывались, приходили другие, и старожилы объясняли новичкам обстановку: на завтрак каша, на обед котлета, утром меряют температуру и колют в попу, туалет вон там, это Филя, он добрый и с нами играет, а то Валера, он злой, но никого не трогает, потому что боится Филю.

Когда выписали Валеру, а через несколько дней и меня, уже шли летние каникулы. Остаток лета я провел в пионерлагере и у тети в деревне, а по возвращении пошел в магазин и нарвался на сборщиков дани. Трое или четверо, во главе с самым здоровым – Зигой (от фамилии Зыгарев). Зига привычно окликнул меня:
- Эй, дай двадцать копеек!

Вот тут, так сказать, пуант. Были у меня эти 20 копеек, и ничего не стоило их отдать. Но, прожив целый месяц в роли доброго великана – защитника слабых, я не сумел переключиться на роль униженного чма. Не замедляя и не ускоряя шага, не повернув головы кочан, я бросил через плечо, подражая кому-то из книжных героев:
- Нищим не подаю!

И прошел мимо, истекая холодным потом от собственной наглости. Услышал шаги позади, но продолжил шагать в том же темпе, изо всех сил уговаривая себя: не побежать, не побежать! Бежать было бесполезно – догонят в два счета – но ужасно хотелось.

Зига догнал меня, повернул за плечо, процедил сквозь зубы:
- Повтори, что ты сказал?
- Нищим не подаю, - повторил я, умирая от страха.

Он коротко ударил меня кулаком в зубы, сплюнул и вернулся к своим. Удар был довольно сильный, я пришел домой с разбитой губой и полным ртом крови. Зуб пошатался, но устоял. Родители как обычно были на работе, но бабушка всегда сидела дома и всегда во всё лезла, пришлось соврать ей, что споткнулся на лестнице.

Я с ужасом ждал мести, но ее не случилось. Наоборот, с меня перестали требовать дань. Сейчас думаю, что логично: я показал, что тычка в зубы не боюсь, а наносить более серьезные увечья значило нарываться на привод в милицию, оно им надо? Хватало тех, кто отдавал свои копейки без сопротивления. Они ведь не были ни бандитами, ни гопниками в современном смысле, просто мелкая шантрапа. В школе меня еще пошпыняли, но редко и без энтузиазма. А потом начались пуберантные перемены, я похудел, вытянулся, отпустил почти битловскую шевелюру, первым в классе отрастил усы, и от меня окончательно отстали.

Казалось бы, хеппи-энд. Но сейчас, пока я всё это записывал, вспомнил затравленный взгляд Валеры, как он смотрел на меня из-под кровати. Похоже, я стал для него тем, чем для меня был Зига. Нет, конечно, я был тысячу раз прав, защитив от него маленьких. Но что-то никакой гордости по этому поводу не испытываю, одну тоску и брезгливость. Сложная штука жизнь, ничему она нас не учит.

5

Собаки тоже человеки… Или правильно выражайте свои мысли…

Краткое вступление для тех, кто не держал и/или не воспитывал четвероногих:
Если подходить к воспитанию серьезно, то относительно быстро кроме выполнения простейших, всем известных команд вроде «сидеть», «место» и т.п. примитива, собаки начинают понимать фразами. Например, мой пес вполне переваривал фразы вроде: «Ну, иди, показывай, что случилось». Он честно вел к месту происшествия и в меру своих возможностей показывал, что там произошло… И вот с того самого момента, когда они начинают интерпретировать фразы, если фраза произнесена не аккуратно или не продумана…

Москва, метро Киевская… Плотный поток куда-то/откуда-то следующих граждан… Рамки металлодетекторов… Товарищи в форме, когда внимательно, а когда не очень следящие за реакций рамок на проходящих сквозь… Чуть в сторонке кинолог с песиком… Собакен уставший настолько, что спит (на специальном коврике), как иногда говорят «без задних ног», и видит свои собачьи сны, куда то там бежит, поскуливает, короче: спит и ОЧЕНЬ крепко, не смотря на окружающий шум (отдельный респект тем, кто добился наличия этих самых ковриков, раньше их не было).

Металлодетектор преодолевает полутрезвый или слегка выпивший, тут кому как нравится, буду толерантным, мужчина со здоровой клетчатой сумкой. Охране что-то не нравится, просят открыть сумку. А там… Много, много кулечков, каждый завернут в отдельную газетку. Товарищ, по русски, видимо не очень, эмоционально на своем что то объясняя, начинает разворачивать/заворачивать один кулечек за другим, показывая, что ничего запрещенного нет. У охранников включается калькулятор подсчета времени разворачивания/заворачивания всех кулечков в сумке и в глазах появляется тоска…
Тут одному из охранников приходит идея – «А давай собаке покажем? И отпустим/повяжем его в зависимости от…» И знаками показывают мужчине, чтобы он сумку показал собаке, тот тоже знаками показывает, что боится собаку, типа – сами показывайте…
Охранник зовет кинолога, тот будит собаку… Пес толком не проснулся и еще ничего не понимает, но идет за хозяином… Охранник решил завершить свою идею с проверкой, а так же показать свою значимость и сам дает команду еще не проснувшемуся псу: «Это тебе, проверь!»…
Услышав такое, кинолог начинает хихикать, но смотрит на пса и кивает ему, подтверждая команду, данную незнакомцем, типа выполняй…
Пес, получив подтверждение, вполне логично на его собачий взгляд, интерпретирует фразу:
1. Это подарили ему;
2. Попросили проверить;
3. Он не выспался, его зачем то разбудили, но он все равно хочет спать;
4. Раз это подарили ему, то он может проверить, что там такое и после сна.
Поэтому, под откровенный ржачь кинолога и недоумение всех остальных, берет сумку, относит к себе на коврик и ложится спать дальше…

P.S. Сумку конечно отдали…
Но господа, следите за словами, Вас могут неправильно понять не только люди :)

7

Иду утром на работу. На лавочке сидит мужик. Около него бегает маленькая собачонка и лает на всех проходящих. Мужик собаке укоризненно: Ну чего ты лаешь и лаешь? Тебе кошки вчера пизды дали? Дали!...

9

НАША ЖИЗНЬ… В первый день Бог создал корову и сказал ей: Ты будешь все дни проводить в поле, давать молоко, кормить своих телят и семью фермера. За это я дарю тебе жизнь длиною в 60 лет. За что мне такая адская жизнь на 60 лет! — возмутилась корова, — Мне хватит и двадцати, а остальные сорок оставь себе! И
Бог согласился. Во второй день Бог создал собаку и сказал ей: Ты будешь все время сидеть у ворот своего дома и облаивать всех проходящих мимо. Дарю тебе жизнь длиною в 20 лет. М-да, многовато для гавканья, — расстроилась собака, —
Мне хватит и десяти лет, а остальные забирай назад… Бог опять согласился. И вот на третий день Бог создал человека и сказал ему: Ешь, спи, развлекайся и наслаждайся жизнью, но сроку на это даю тебе 20 лет. Человек возмутился: Что?! Только 20 лет!! Знаешь что, Бог, я беру свои 20 лет, потом 40 лет что корова
тебе вернула, и еще 10 лет, которые отдала собака. Семидесяти лет мне вполне хватит, договорились? Ну, будь по-твоему…!! — вздохнул Бог. Вот так и сложилось, что первые 20 лет жизни мы спим, едим и развлекаемся, следующие 40 лет вкалываем, чтобы прокормить свою семью, а в последние 10 — сидим на крыльце и облаиваем каждого кто проходит мимо…

10

Эта история произошла давно, мне рассказала сама участница и не думаю, что кто-то будет в обиде, если поведаю вам.
Жила была девочка с папой и мамой. Но случилось несчастье и папы не стало. Девочка очень хотела, чтобы у нее был папа, и просила маму найти им нового папу. Но мама была постоянно занята на работе и девочка решила сама найти папу. Детсад, куда она ходила, был обнесен металлическими прутьями и расположен в центре города. И вот на каждой прогулке она подходила к ограде и спрашивала всех проходящих мужчин – не хочет ли он стать ее папой. Если ее воспитатели уводили на площадку, она убегала и опять проводила свои поиски, стоя у забора. Проходящие мимо мужчины соглашались, смеялись и тем не менее проходили мимо. А один мужчина остановился и сказал:
- Я хочу быть твоим папой.
Они немного поболтали, и мужчина сказал, что завтра обязательно придет еще. Девочка очень обрадовалась и в садике всем объявила, что у нее появился папа. Они беседовали сначала через забор. А однажды мама девочки приходит в сад, а ей говорят «А ее папа забрал». Мама в шоковом состоянии выскакивает на улицу бежать в милицию и видит свою дочь, спокойно гуляющую с незнакомым мужчиной. Дочка подбегает к маме и радостно извещает, что у них теперь есть папа. Маме пришлось познакомиться с найденным папой, они разговорились, и оказалось, что у него умерла жена и осталась дочь примерно такого же возраста.
Я познакомилась с этой семьей на отдыхе – три красавицы дочери (еще одна – общая) необыкновенно дружные веселые и их счастливые интеллигентные родители притягивали все взгляды.
Так что, кто ищет – тот всегда найдет! Даже нового папу.

11

Вороны и люди. Воспоминания детства.
Читал вчера страничку Максима в ЖЖ, рассказ, как вороны нападали то на мальчишку, то на местную склочную бабку, и вспомнил историю, тоже про ворон.
Прочитал я ещё в году вроде бы 2010 году на местном форуме отчаянный крик души. Дословно не помню, но смысл был такой: "Около нашего подъезда завелась злая ворона. Она нападает на всех входящих, выходящих, проходящих мимо, бьёт клювом; травмировала несколько детей, пробила головы, испортила одежду. Мы обращались в гор. службы, в отдел контроля за животными, звонили и писали туда, сюда, растуда и пересюда... - никаких результатов... Это продолжается уже 10 дней... Что делать?!"
А дальше была куча комментариев, штук 50, наверное; смысл их: "напишите жалобу", "потребуйте", "поставьте вопрос где-то там", "обратитесь в суд"... И ни одного! - Ни одного адекватного! Кем стали наши люди? Вдумайтесь: паршивая ворона терроризирует жильцов (не важно, почему она это делает) и никто не может с ней справиться! Офигеть!
Я сначала удивлялся, потом негодовал от человеческой тупости, а потом стал просто ржать, всё сильнее и сильнее ржать по мере прочтения очередного коммента. И одновременно вспоминать...
Мы очень много стреляли. Лет в 5 начинали с рогаток, сначала простеньких и слабеньких, потом всё более серьёзным и мощных; некоторые шли дальше - и появлялись самострелы разных конструкций, стрелы к ним были и деревянные, и проволочные, и даже камушки с пульками. Но потом, лет уже в 12, у некоторых появлялись самопалы. Порох делали сами, пули отливались из свинца или - чаще всего - лепились из глины, пропитанной канцелярским силикатным клеем. И мы стреляли! Собак никто и никогда не трогал - они были друзья; кошки были тоже неприкосновенны - они были чьи-то или личные, или дворовые, за обиженную кошку (не говоря уже об убийстве) могли нехило предъявить; голуби были медлительные и тупые - не добыча для мужчины. Объектом охоты были вороны и крысы - твари хитрые и ловкие. Ворон было довольно мало и вели они себя осторожно: летали или очень высоко, не достать даже из самопала, или очень низко, но быстро и зигзагами, прятались за стволами и вообще себя почти не проявляли. Они знали, что тем, кто засветился, долго не жить.
И вот однажды завелась у нас у подъезда одна ворона-идиотка, номинант на Премию Дарвина. Она так же пикировала с ближайшего дерева на всех проходящих, долбя клювом, попортила несколько шапок, голову кому-то пробила до крови... К этому относились относительно спокойно: знали, что с ней скоро будет. Утром она начала, а днём часа в три, когда я шёл с 6-го урока, она уже висела на заборе головой между штакетинами, и в пузе у неё было не предусмотренное природой отверстие - от стрелы. Младшенькие постарались, у них уроки в школе закончились раньше. Больше таких дур не припомню... Вот я и подумал в итоге: а что, в том случае - с форума - никого не нашлось с пневматикой? С рогаткой? Мальчишек никаких не было?! Никто даже не написал "да сбейте её на хрен!" Нет, ну всё-таки: 10 дней! 10 дней ворона на людей нападает!!! И никто её не сбил! Что за глупость? Или это я так устарел?
Не помню, чем там всё разрешилось.

12

Они уходят ночью или под утро. Чаще ночью. Заранее зная, что уйдут.
Некоторые не могут смириться. Они задают вопросы. Кому? Никто им не ответит. Все ответы находятся в них самих.
Я сижу в обшарпанном кожаном кресле, жмурясь на свет галогеновых ламп коридора. В воздухе пляшут невидимые пылинки и чьи-то сны, полные кошмаров.
- Ну-ка, иди отсюда, - шикает на меня дежурная медсестра Сонечка. Она хочет казаться взрослой кошкой, но пока еще котенок.
И она плачет иногда в раздевалке, я видела. Ничего, привыкнет. Они все привыкают.
Я лениво потягиваюсь и спрыгиваю на пол. Этот драный линолеум давно пора поменять.
Кажется, сегодня уйдет тот парень, который выбросился с балкона. Люди не умеют падать на лапы, у них нет хвоста. Дурачье.
Пойду, проведаю. Пусть ему не будет страшно в пути.

- Соня, где Максим?
- Он в ординаторской. Чай пьет.
- Операционную! Срочно! Готовьте плазму, большая кровопотеря. Четвертая плюс.
- Бегу, Олег Николаевич.
- Соня! Почему у нас в коридоре бродит полосатая кошка?!
- Какая кошка?
- Тут только что сидела кошка… Черт, вторая ночь без сна.
Коридор наполнился вдруг звуками – топотом ног, звяканьем металла, негромкими голосами. Из палат выглянул кто-то ходячих больных и тут же мигом шмыгнул обратно.

- Господи боже…
- Соня, перестань. Ты мешаешь, вместо того, чтобы помогать.
- Олег Николаевич, она же вся…
- Я вижу. Тампон. Соня! Не спи в операционной.
- Простите, Олег Николаевич.
- Ты как будто вчера увидела человеческое тело в разрезе.
- А меня даже хотели отчислить с первого курса. За профнепригодность. Я в морге в обморок падала.
- Уфф… Как же он ее испластал. Как свиную тушу. Максим, что с давлением?
- В пределах нормы. А кто был нападавшим, известно?
- В полиции разберутся.

- Кс-кс. Иди сюда, Мурка.
Я приветливо машу хвостом старушке из двухместной палаты, но проскальзываю мимо. Некогда, некогда. А у вас просто бессонница. Попросите потом Соню, она вас спасет маленькой розовой таблеточкой.

В реанимации всегда пахнет мышами. Не могу понять, почему. Стерильно, вымыто с хлоркой, белым-бело, но пахнет мышами. Никогда не видела на этаже ни одной мыши. Наверно, это мыши, которые едят жизни. Грызут потихоньку человека изнутри, грызут… Когда я прихожу, они затихают. Ждут, когда уйду, чтобы выйти из темных нор и приняться за свое.
Парень еще здесь, я чувствую его присутствие, но он так слаб. Хотя люди сильны. Сильнее, чем они себе в этом признаются.
Я ложусь ему в ноги и всматриваюсь в туннель, откуда за ним придут. Не бойся, я с тобой.

Спустя месяц.

- Соня, я опять видел сейчас на окне у столовой кошку. Какого хрена?
- Олег Николаевич, ну какая кошка?
- Какая, какая… Полосатая, с хвостом. Вы ее прячете, что ли, всем младшим персоналом?
- Олег Николаевич, я понятия не имею, о чем вы говорите.
- Я вас всех уволю, к такой-то матери… Что вы улыбаетесь? Через полчаса обход.

Выглядываю из-за угла столовой. Кажется, хирург ушел, можно продолжать свой обход.
Я знала таких людей по прошлым жизням. Громогласные, ворчливые, но совершенно безвредные. Помогут, попутно обложив матом. Не все понимают разницу между формой и содержанием. Лучше спасти с матом, чем столкнуть в пропасть, ласково при этом улыбаясь.

А вот о форме… В палате номер шесть лежит девушка, которую изнасиловали, изрезали ножом, а потом бросили в лесу, недалеко от дороги. Бедняга выползла к утру на железнодорожное полотно, где ее и нашли обходчики. Врачи удивлялись, как она смогла выжить. Вопреки всем законам биологии.
Я много знаю про законы биологии, а еще больше про отсутствие этих законов там, где они не нужны.
У девушки восьмая жизнь. Предпоследняя.

- Кс-кс, Кошка, - зовет меня она.
- Мрр.
- В больницах не может быть животных, - удивляется девушка. Она сидит в кресле, в дальнем тупиковом коридоре у окна, в теплом байковом халате. Кутается в него, словно мерзнет.
- Мрр.
- Какая ты пушистая. Посиди со мной, Кошка.
- Мрр.

Девушка гладит меня по спине, безучастно глядя в глухую стену, покрашенную в унылый синий цвет.
- Зря я выжила, - вдруг говорит она спокойно, словно раздумывая.
Я укладываюсь на колени, обтянутые веселой тканью в горошек, потому что надо слушать.

- Вот я читала в интернете, что умирающие видят жизнь, которая проносится перед глазами в последние минуты. А потом их затягивает в тоннель… Сияющий, как звезда или солнце. Ты слышишь?
- Мрр.
- А я видела не свою жизнь. Вернее, много не своих жизней. Сначала я вроде бы стояла по колено в ледяной бегущей воде и держала за руку маленького мальчика. А потом оступилась и выпустила его руку… Он закричал и ушел с головой под воду. А я не прыгнула за ним. Потом я видела горящий город и мечущихся людей. В каком-то из домов горел мой отец, а я не знала – в каком именно. Это было ужасно. Потом я оказалась в толпе ярко одетых женщин. Они смеялись, задирая юбки, и хватали за рукава проходящих мимо мужчин. И я тоже… смеялась. А в одном видеокадре я насыпала в суп яд. Кажется, я хотела убить своего мужа…

Эти картинки сменялись перед моими глазами, словно в детской игрушке. У меня была такая в детстве – калейдоскоп. Можно было сложить мозаику как угодно красиво. Правда, в том калейдоскопе, что мне снился, складывались только страшные узоры. И ни одного… ни одного светлого и радостного.

На мою макушку между ушами вдруг капнуло. Я потерлась головой о безучастную руку девушки, подталкивая ее носом, чтобы она меня погладила.
Девушка шмыгнула, вытирая бегущие по лицу слезы.
- Уж лучше быть кошкой, правда? – спрашивает она меня, улыбаясь сквозь слезы.

Правда. Будешь еще. Если повезет. А не повезет, так начнешь цикл заново.
Поплачь, поплачь. Я тоже когда-то плакала. Когда умирали мои дети на руках. Когда меня разрывало на части снарядом. Когда сжигали на костре, и когда убивали за преступление, которого я не совершала.
Сейчас человеческая память мне ни к чему. Да и короткая она. У нас, кошек, куда длиннее.
- Я теперь не смогу родить. Никогда. Интересно, если женщина не замужем, она сможет взять ребенка из детского дома, как думаешь?
- Мрр.

Я вижу бегущую по коридору Соню. Она ищет свою подопечную, и она сердита.
- Казанцева, вы знаете, что давно пора на вечерние уколы?
- Простите. Тут… с кошкой вот…
Сонечка воровато оглядывается и гладит меня по спине.
- Давайте мне Муську, а сами бегом в процедурную. Понятно?
Больная кивает и уходит в направлении процедурного кабинета, а медсестра берет меня на руки, подносит к груди, чешет за ухом.
- Ах ты ж… полосатая морда. Пойдем в столовую, там сегодня была творожная запеканка. Тебе оставили пару кусочков.

- Соняяяя! Опять эта кошка! Немедленно выбросите ее в окно!
- Олег Николаевич, какая кошка?
- Вы издеваетесь, да?
- Нет, я вас люблю, Олег Николаевич.

Я улепетываю по коридору в сторону столовой. У дверей старушки с бессонницей останавливаюсь, насторожив уши. Эти звуки ни с какими другими не спутать, ведь в окно палаты осторожно скребется клювом поздняя гостья - смерть.
Просачиваюсь через приоткрытую дверь в комнату, запрыгиваю на кровать. Пожилая женщина так хрупка и мала, что под тонкой шерстью одеяла совсем не ощущается ее тело.

- Привет, Мурка, - улыбается она. – А у меня что-то так сердце щемит. Хочется очень увидеть внука… А он гриппом заболел. Но мне дали его послушать по телефону. У меня такая чудная невестка. И сын золотой. Приносили вчера торт, апельсины… Хочешь колбаски?

Я слушаю холодное шуршание в окне и мурлыкаю, мурлыкаю, заглушая скрип форточки, куда протискивается костлявая лапка. Ох уж эта девятая жизнь.
Нет ничего хуже одиночества в такие минуты.
Поэтому я рядом.

13

ЧЕГО ХОТЯТ МУЖЧИНЫ

Однажды на нашу контору свалился американец Эндрю — крепко под полтинник, зато с ослепительной, как блиц-вспышка, улыбкой. На его дочерна загорелой физиономии подозрительно выглядели проникновенные васильковые глазки. Через неделю расстроился, что ни одна стоматология нашего города не делает отбеливание зубов.

Характер Эндрю имел застенчивый, но предприимчивый. На всех проходящих мимо девушек вспыхивал своей фирменной улыбкой. Они шарахались — принимали то ли за проповедника, то ли за озадаченного маньяка. Последнее, впрочем, было близко к истине — под его неказистой внешностью скрывался мощный темперамент. Как-то в пустом супермаркете он при мне пригласил танцевать кассиршу, и неплохо с ней кстати вальсировал под ржание подруг.

Кто-то, может, и считал его за такие штуки страшным бабником, а я знаю Эндрю как облупленного многие годы. Он мухи не обидит, даже по вызову. Ему нужна только настоящая любовь, и она у него была.

Завидев статную Татьяну (30, разведена, выше только на полголовы), Эндрю страшно бледнел и тупился. Если по-мужски сказать — тупил. Самой смелой его атакой была декламация Тане порочных стихов Виньона по-французски.

Как выяснилось впоследствии, этот язык не знали они оба, но впечатление он произвёл. В смысле, Татьяна сама уже заколебалась от его дальних маневров, и тоже начала краснеть, обмирать и тупиться при его появлении.

Венец всему наступил на корпоративном празднике, куда явились они оба. При одном взгляде на Эндрю стало ясно, что его просто распирает от какого-то тщательно подготовленного сюрприза. Но он не решался. Залпом осушил фужер шампанского и заморгал. А я вдруг заметил в его васильковых глазах бешеную есенинскую грусть и бесшабашную удаль. Эндрю вырвал изо рта недожёванный бутерброд, промаршировал к Тане относительно ровным шагом, поймал её испуганный взгляд и решительно заявил:

«Татиана! Я тебя — ХОЧУ!» На почти чистом русском. До этого он даже «здравствуйте» не выговаривал.

Всеобщее чоканье мгновенно прекратилось. Татьяна залилась краской. Эндрю допёр, что его могли и не расслышать, повторил громко и раздельно. Медленно и страстно. То же самое. "ХОЧУ!" в этот раз получилось как-то по-джигитски требовательно. У бедной Тани на лице нарисовалось что-то вроде "но я же сейчас не могу!"

Эндрю страдальчески наморщил лоб, вынул бумажку и зачитал полностью: «Татиана! Я тебя хочу! Пригласить в театр!»

14

«Все члены оживают…»
Жена вчера по делам заходила в УВД. Вечером пришла, рассказала историю. Далее от первого лица.
…Сижу в темном коридоре «ментовки» в тягостном ожидании. От скуки рассматриваю всех проходящих и приходящих. Вдруг из кабинета вываливает такой вальяжный, импозантный чин с эффектно посеребренными висками. И глубоким, барственным голосом гудит в телефон: «Ну что же ты так! Я тебе такое лекарство притащил! От него оживают все члены…- разворачивается от полноты чувств на каблуках и тут замечает меня. Слегка поперхнувшись, поясняет, - Руки, ноги, голова!» Торопливо удаляется в конец коридора и, чтобы было еще понятнее, добавляет: «настроение поднимается!» Наверное, тут бы он поставил 3, нет, 4 восклицательных знака.

15

К вопросу о чешских названиях.
Был я как-то в Остраве. Так вот идем мы, значит, по крутому магазину
типа "Mall", и замечаем на витрине одной из секций замечательную
надпись "Sleva Her". Разумеется, головы у всех проходящих русскоязычных
товарищей мгновенно поворачиваются налево и пытаются найти то, что таким
образом обозвали. На самом же деле, это лишь обозначало "Распродажа игр".

16

НАША ЖИЗНЬ...

В первый день Бог создал корову и сказал ей: "Ты будешь все дни
проводить в поле, давать молоко, кормить своих телят и семью фермера.
За это я дарю тебе жизнь длиною в 60 лет."
"За что мне такая адская жизнь на 60 лет!" - возмутилась корова, - "Мне
хватит и двадцати, а остальные сорок оставь себе!" И Бог согласился.

Во второй день Бог создал собаку и сказал ей: "Ты будешь все время
сидеть у ворот своего дома и облаивать всех проходящих мимо. Дарю тебе
жизнь длиною в 20 лет."
"М-да, многовато для гавканья", - расстроилась собака, - "Мне хватит и
десяти лет, а остальные забирай назад..." Бог опять согласился.

И вот на третий день Бог создал человека и сказал ему: "Ешь, спи,
развлекайся и наслаждайся жизнью, но сроку на это даю тебе 20 лет."
Человек возмутился: "Что?! Только 20 лет!! Знаешь что, Бог, я беру свои
20 лет, потом 40 лет что корова тебе вернула, и еще 10 лет, которые
отдала собака. Семидесяти лет мне вполне хватит, договорились?"
"Ну, будь по-твоему..." - вздохнул Бог.

Вот так и сложилось, что первые 20 лет жизни мы спим, едим и
развлекаемся, следующие 40 лет вкалываем, чтобы прокормить свою семью,
а в последние 10 - сидим на крыльце и облаиваем каждого кто проходит
мимо...
Перевела с английского Багги

17

HАША ЖИЗHЬ...
В первый день Бог создал корову и сказал ей: "Ты будешь все дни
проводить в поле, давать молоко, кормить своих телят и семью фермера.
За это я дарю тебе жизнь длиною в 60 лет."
"За что мне такая адская жизнь на 60 лет!" - возмутилась корова, - "Мне
хватит и двадцати, а остальные сорок оставь себе!" И Бог согласился.
Во второй день Бог создал собаку и сказал ей: "Ты будешь все время
сидеть у ворот своего дома и облаивать всех проходящих мимо. Дарю тебе
жизнь длиною в 20 лет."
"М-да, многовато для гавканья", - расстроилась собака, - "Мне хватит и
десяти лет, а остальные забирай назад..." Бог опять согласился.
И вот на третий день Бог создал человека и сказал ему: "Ешь, спи,
развлекайся и наслаждайся жизнью, но сроку на это даю тебе 20 лет."
Человек возмутился: "Что?! Только 20 лет!! Знаешь что, Бог, я беру свои
20 лет, потом 40 лет что корова тебе вернула, и еще 10 лет, которые
отдала собака. Семидесяти лет мне вполне хватит, договорились?"
"Hу, будь по-твоему..." - вздохнул Бог.
Вот так и сложилось, что первые 20 лет жизни мы спим, едим и
развлекаемся, следующие 40 лет вкалываем, чтобы прокормить свою семью,
а в последние 10 - сидим на крыльце и облаиваем каждого кто проходит
мимо...