Результатов: 10

1

Когда с момента нашей с женой совместной жизни прошло более трёх лет, а ребёнка всё не было, мы решили вплотную заняться этой проблемой, для чего Эвелина стала лечиться в Московском научном центре акушерства и гинекологии. Длительный процесс требовал от нас как большого терпения, так и немалых финансовых затрат. К осени 2003 года явного прогресса не было и врачи оптимистичных прогнозов не давали.
Как раз в это время меня пригласили сыграть в Ашдоде, шестом по величине городе Израиля, расположенном на побережье Средиземного моря. Эвелина давно мечтала побывать в Израиле, и поэтому мы решили поехать вместе. Из Москвы вылетали в составе небольшой, но колоритной группы шахматистов. Среди них были гроссмейстеры Ратмир Холмов, Валерий Чехов, математик Роман Либерзон, журналист Евгений Бебчук, ныне, увы, покойный. Несмотря на большую разницу в возрасте, мы с Евгением Александровичем сразу подружились и много общались во время поездки. Будучи многолетним главным редактором «Московского комсомольца», другом почти всех советских чемпионов мира — от Ботвинника до Каспарова, — он знал огромное количество интереснейших историй, о которых не прочитаешь ни в одной книге.
Турнир я отыграл довольно скромно, но всем остальным был доволен. Нас отлично приняли, возили на экскурсии. Покупались не только в Средиземном море, но и в один из дней в Мёртвом. Но самым главным стала поездка в Иерусалим и посещение храма Гроба Господня. У Голгофы мы с Эвелиной встали на колени и, не сговариваясь, молились об одном.
А по приезде в Москву выяснилось, что наши молитвы чудесным образом были услышаны. Тест на беременность оказался положительным! Врачи удивлённо разводили руками и говорили, что такого не должно было произойти и что ещё как минимум год надо было лечиться. Приятно было услышать из уст лечащего врача, что случилось самое обыкновенное чудо.
Вскоре родилась дочка, которую мы назвали Кити, в честь героини романа «Анна Каренина».

2

Одними из самых замечательных полукурортных мероприятий у советских шахматных профессионалов считались матчи СССР– Югославия. Особенно ценился выезд в Югославию, и не столько по некоторым материальным плюсам, сколько потому, что все наши восхищались тамошней атмосферой обожания шахмат.
Тигран Петросян говорил даже, что не променял бы обычную поездку в Югославию на самый хлебный западный турнир. А как обожали "юги" Михаила Таля! Причём это была всенародная любовь, особенно в Черногории. Каждую жертву Таля считали проявлением божьей искры, и зал разражался неистовыми аплодисментами. Зрительский интерес на турнирах в Югославии был даже выше, чем в СССР, учитывая более широкое освещение шахмат в местной прессе. Главная газета страны, белградская «Политика» каждый понедельник отводила шахматам целую страницу.
А шахматные корреспонденты имели статус национальных шахматных звезд, как Брана Ракич из "Политика-Экспресс", Драган Ексимович из "Политики" и Божидар Кажич, бывший ещё и известным судьёй и функционером. У нас такими были Давид Бронштейн в "Известиях", Алексей Суэтин в "Правде", Сало Флор в "Огоньке" и Виктор Васильев в "Советском спорте". Их статьи и корреспонденции ждали! Читатели каждой газеты любили своих журналистов. И ценили, и доверяли их мнениям.
Все наши корифеи знали сербский язык. Смыслов, Таль и Тайманов общались с Фишером на сербском. Других иностранных языков наше старшее поколение не знало – лишь Юрий Львович Авербах говорил по-английски. Геллер это объяснял тем, что лучших советских гроссмейстеров всегда принимали на высоком уровне - с лимузинами и переводчиками. Иностранные языки были нужны нашим великим, как зайцу стоп-сигнал. Имелись и выдающиеся примеры типа Эдуарда Гуфельда – по приезде в Югославию он начинал говорить по-украински, считая это сербским! Ну, Эдик был больше по матчасти, это был бизнесмен номер 1 в советских шахматах. Он знал в Югославии все фабрики по пошиву дубленок и кожаных изделий и во время поездок советских шахматистов на Балканы возил гроссмейстеров и их жён чаще всего на самую большую из них, в Нови-Саде. Все оставались довольны – и одублёненные, одетые в кожаные пиджаки и плащи гроссмейстеры с жёнами, и фабрика с бизнесом, и Эдик со своими 10% от закупок.

5

В самой расистской ныне игре - шахматах была популярна такая вот история. Существовал-де такой шахматный этюд, который не могли решить сильнейшие гроссмейстеры того времени. Этакая шахматная теорема Ферма. И тогда его предложили молодому еще тогда Фишеру, который нашел решение ровно за 3 минуты. Шли годы, на шахматном небосклоне появился Гарри Каспаров, которому тоже предложили решить этот шахматный этюд. Каспаров нашел решение за 2 минуты, из чего был сделан вполне логичный вывод, что Каспаров более великий чемпион, чем Фишер. Как-то я рассказал эту историю своему знакомому Олегу, большому любителю шахмат, который поведал мне неожиданное продолжение этой истории.
"Был у меня знакомый старичок - Иван Трофимович, тогда было ему лет эдак под 80. Он очень любил играть в шахматы и все знакомые за глаза называли его "лавочным" чемпионом мира. Дело в том, что он очень любил играть в шахматы на лавочке на центральном бульваре с другими, такими же немного чокнутыми шахматными фанатиками. Он туда ходил не то что годами, десятилетиями и снискал себе у этой публики огромный респект и уважение. Дома он выписывал журнал "Шахматы в СССР" и постоянно решал шахматные этюды. Играл и я с ним, хотя было это совсем неинтересно, поскольку я ему постоянно проигрывал. И вот как-то я предложил ему решить этот самый шахматный этюд. Расставили фигуры, Иван Трофимович поправил очки на носу и задумался. Я незаметно засек время и стал ждать. Секундная стрелка быстро сделала один оборот и уже почти заканчивала другой.
- Нет, не Каспаров, - подумал я и в этот момент Иван Трофимович произнес свое любимое "Так-так", взял в руку фигуру и стал быстро проводить комбинацию, уверенно доведя ее до победы. Великие Фишер и Каспаров были посрамлены. Интернета тогда не было, видел ли он этот этюд раньше, неизвестно.Такие вот шашки-пешки."
Таким образом в мировой истории среди сильнейших шахматистов появился никому не известный доселе "лавочный" чемпион мира - Иван Трофимович.

6

Много лет тому назад я обратил внимание, что двенадцатый чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов на фотографиях во время крупных шахматных соревнований всегда изображён с немытой головой, благо волосы у него жирные и это легко заметно. Сегодня во время трансляции шахматного матча за женскую мировую шахматную корону комментатор английский гроссмейстер Найджел Шорт рассказал, что все сильные гроссмейстеры суеверны и у каждого свои приметы. Так у Карпова счастливой приметой была немытая голова.

7

У чемпиона мира Анатолия Карпова были два тренера: гроссмейстеры Семён Фурман и Ефим Геллер. Оба - разноплановые шахматисты, каждый со своим игровым почерком. Экс-чемпион мира Тигран Петросян, анализируя партии Карпова, демонстративно принюхивался к каждому ходу и говорил:
- Здесь чувствуется рука Фимы... а здесь - Зямы.

8

В своей популярной песне "Честь шахматной короны" Владимир Высоцкий в одном из куплетов пел:
...Он мою защиту разрушает -
Старую индийскую в момент,
Это смутно мне напоминает
Индо-Пакистанский инцидент.
Староиндийская защита долгое время была на задворках шахматной практики до тех пор, пока в середине ХХ века за неё серьёзно не взялись советские гроссмейстеры, в первую очередь Ефим Геллер. И "старушка" засверкала яркими гранями.
- До Геллера мы Староиндийскую защиту по-настоящему не понимали, - сказал чемпион мира Михаил Ботвинник, потерпев от Геллера белыми сокрушительное поражение.
Спустя годы журналист спросил другого чемпиона мира - Михаила Таля - что он думает по этому поводу. Таль не полез за словом в карман:
- Геллера до Ботвинника мы по-настоящему не понимали.

9

Во времена Остапа Бендера шахматные гроссмейстеры были наперечёт. Поэтому ситуация, описанная Ильфом и Петровым в романе "12 стульев", была абсолютно нереальной: даже в захолустных Васюках местные любители шахмат быстро бы разоблачили самозванного гроссмейстера Бендера. То ли дело - вторая половина ХХ века. Турниров стало играться превеликое множество, число гроссмейстеров росло как на дрожжах.
Однажды президент Всемирной Шахматной федерации (ФИДЕ) экс-чемпион мира Макс Эйве обратился к своему помощнику со словами:
- С кем это я только что разговаривал полчаса?
- Помилуйте, господин Эйве,- удивился помощник.- В прошлом году вы своими же руками выдали этому шахматисту диплом гроссмейстера!

10

ШАХМАТНЫЕ СТРАСТИ В ЮЖНОЙ ПАЛЬМИРЕ
В апреле 1974 года в Одессе состоялся, пожалуй, самый скандальный матч в
истории шахмат. На сцене русского драматического театра в полуфинальной
стадии очередного цикла борьбы за мировую шахматную корону встретились
советские гроссмейстеры: экс-чемпион мира Тигран Петросян и Виктор
Корчной.
При счете 2,5:1,5 в пользу Корчного накал борьбы достиг высшей точки.
Очевидцы тех событий вспоминают, что шахматный столик располагался в
центре сцены на поворотном круге, на наскоро сколоченном из досок
помосте.
Сама по себе такая конструкция была очень неустойчивой. При этом Тигран
Вартанович вследствие нервного напряжения, особенно в концовке партии,
переставал себя контролировать и начинал дрыгать ногой, при этом
раскачивая неустойчивый помост, что крайне нервировало Корчного. В
предыдущих партиях Виктор Львович вынужден был даже стучать по столу,
чтобы привлечь внимание противника, поскольку Петросян перед партией
отключал свой слуховой аппарат.
На сей раз, когда Корчной обдумывал свой очередной ход, Петросян снова
начал раскачивать и стол и помост. Корчной сильно разозлился и с досады
пнул противнику по ноге под столом, и, до того, как Петросян включил
слуховой аппарат, театральным шёпотом, так, чтобы публика слышала,
произнёс фразу, ставшую сакраментальной:
- Шансы надо искать здесь, на столе, а не там, под столом.
Зал разразился хохотом, и тут же об этом заговорила вся Одесса,
большинство жителей которой по вполне понятным причинам болели за
Корчного. Петросян, узнав об этом, пришёл в ярость и, естественно,
потребовал извинений.
Благодаря присутствию на матче иностранных журналистов этот скандал
быстро приобрёл всемирную известность, что отнюдь не укрепляло авторитет
советской шахматной федерации.
Находясь под сильнейшим психологическим давлением из Москвы, Корчной был
готов даже на отмену результата этой партии, которую он в конечном итоге
выиграл.
Но Петросян пошёл ва-банк: потребовал отменить результат всего матча и
начать новый. Назревал новый виток эскалации конфликта...
В конце концов Петросян при счёте 1,5:3,5 по болезни сдал этот нервный
матч.