Шутки про могилу - Свежие анекдоты |
У меня кот слишком настырный! Если сходит в туалет, то закапывает до тех пор, пока не уберут или пока тапочек в него не полетит. Посреди ночи его упёртые скребки когтями по полу вообще доводят всех в доме. Ночь. Все спят. Тут в коридоре кот начинает закапывать лоток, надеясь, видно, на то, что всё- таки ему это рано или поздно удастся. Мне лень вставать, и я кричу дочери: - Посмотри, что там кот копает! В ответ раздраженный голос: - Могилу он себе копает!
|
СЕКРЕТНАЯ БИБЛИОТЕКА
Тем летом мне было лет десять. Однажды, я встретил знакомых старших пацанов, настолько старших, что они даже могли курить на глазах у прохожих.
Пацаны сидели на «кортах» и листали какую-то книгу без обложки. Я заинтересовался и спросил:
- А почему без обложки?
Пацан, что держал книгу, оглянулся по сторонам, потом посмотрел на своего приятеля и шепотом спросил у него:
- Сказать ему?
- Не знаю, сам смотри.
- Ладно, он вроде бы не трепло. Давай скажем.
Я пообещал унести с собой в могилу тайну этой книги и тогда они мне поведали вот что:
-Где-то, в центре города, точно никто не знает, где, глубоко под землей, находится секретная библиотека. Все книги в этой библиотеке без обложек и даже без первых страниц, чтобы никто, никогда не узнал их названий, потому что и книги и тем более названия там все секретные. Вот - эта книга – единственная из всей подземной библиотеки, увидела солнечный свет. Такие дела. Только это строго между нами.
- А, тогда, откуда она у тебя?
- Во-первых – это секрет, а во-вторых, помнишь у меня был мопед «Верховина»?
- Ну, да.
- Так вот, я его отдал за эту книгу. Кстати говоря, я срочно хочу ее на что-то сменять, просто матушка с батей перевернули мою комнату вверх ногами, искали книгу и теперь мне негде ее «ныкать»
Я попросил полистать из своих рук. Полистал и понял, что эта книга, из секретной библиотеки, нужна мне больше жизни. Там были картинки мамонтов, древних людей, индейских луков и стрел, старинных рыцарей, средневековых замков и всего - всего, что могло заинтересовать любого человека, а уж тем более десятилетнего пацанчика. Я робко предложил:
- У меня «Верховины» нет, но есть моделька Москвича. А?
- Парни разочарованно пожали плечами и хозяин книги сказал:
- Ладно, фиг с тобой, давай Москвича. Самое главное, чтобы ты ее никому, никогда не показывал. Иметь такую книгу - это хуже чем хранить ствол. Если найдут, посадят за то, что ограбил секретную библиотеку. В случае чего, ты меня не знаешь и никаких книг я в глаза не видел.
Я сбегал домой за Москвичом, мы ударили по рукам и разошлись довольные друг другом, особенно я.
Каждую ночь, с фонариком, я читал опасную книгу под одеялом. Дочитывал и принимался читать заново.
Так, незаметно пролетело лето. Первого сентября я пришел в школу и меня просто распирало показать книгу, хотя бы самому близкому другу, Сереге, но я никак не мог решиться нарушить слово. К тому же неизвестно как все сложится, ведь я точно знал, что папа меня обязательно убьет, если меня посадят в тюрьму хотя бы на год.
Пока я так размышлял и решался, начался очередной урок. Учительница прошла по классу и, к моему ужасу, перед каждым, на парту положила книгу из секретной библиотеки, только в обложке. На обложке было написано «История древнего мира 5»
Так я стал единственным учеником класса, который возненавидел историю и в то же время знал ее на пять…
|
|
Рубль
История из детства. Когда мне было даже не знаю сколько, время от времени, а вернее всего один раз в жизни мой отец решил сводить меня в кино. Мать выдала нам рубль и еще какие-то копейки были у нас видимо на проезд и мы выдвинулись развлекаться. Решили ехать в кинотеатр "Орленок" в нашем районом кинотеатре "Ракета" в Сормовском районе города Горького репертуар был так себе, а Орленок это самый центр на верху в Нагорной части города там фильмы намного лучше идут. Там и с фестивалей часто показывали и просто редкие премьеры, которых не было больше в городе нигде. Ехать от нашего дома нужно было ну часа полтора не больше. Приехали встали в очередь. Я у отца попросил за чем-то рубль и стал его, о чем-то думая, катать по высокому прилавку кассы. Шпульк и он...
Укатился куда-то в глубину стены-прилавка в котором была вмонтирована касса. На этот рубль нам бы хватило на два билета на пирожное и кофе глясе с мороженным и отцу, самое главное, на пару пиво после фильма. И вот этого рубля больше нет. Кино нет. Мы ехали только до площади Горького 1,5 часа и потом еще половину Покровки шли до Орленка. Ни кофе, ни мороженного, ни пива, ни кино. Отец мрачнее тучи, замены этому рублю не было, ни смартфонов не было, ни кредитных карт.
Мы ехали домой, а рубль Максимка потерял просто опустив его случайно в щель между бетонных плит в кассах кинотеатра.
Когда мы выпазили из трамвая у кинотеатра "Ракета" нам там нужно было пересесть на восьмерку там у меня зажало ногу дверью трамвая.
- Курва! - выругался зло отец и ударил мена наотмашь по затылку. Больше мы никуда с ним не ходили никогда в жизни.
- А этот рубль я потом бать достал, - сказал я сидя на могиле отца через много лет после случившегося. После того, как опубликовали мою первую книгу директор "Орленка" нынешний конечно, сам позвонил мне и предложил вскрыть эту панель и найти тот самый рубль и теперь я принес тебе его на могилу и оставил его здесь у тебя на памятнике. Купи себе пива бать!
|
|
Когда слышу стенания о Стиве Джобсе обязательно вспоминаю своего соседа по даче.
Сейчас наверняка он носится со своим кудрявым Чарли по тропинкам в соседнем лесочке.
Его история - это пример несгибаемости и упертости в самых тяжелых жизненных ситуациях.
Расскажу своими словами, то что он поведал длинными осенними вечерами за рюмкой чая.
По молодости Роберт (назовем его так) был отправлен партией поднимать далекую Монголию. Городок советских специалистов находился недалеко от Улан-Батора и отличался от всей страны великолепией цивилизации: шикарным медицинским пунктом с очень редким тогда американским рентгеновским аппаратом. К аппарату прилагался столь же уникальный фельдшер-якут, случайно похожий на монгола. Его уникальность заключалась в том, что он по запаху пациента определял практически любое недомогание, уходил в чулан, рылся там, шелестел чем-то и выдавал сочиненное им лекарство, которое почему-то всегда помогало. А рентгеновский аппарат им использовался как стерилизатор смесей и иногда для снимков переломов для отчета наверх. Этот уникум пару раз выхаживал Роберта от "отравления" и болей в спине, связывая их с черными жидкостями желчи и поджелудочной. Причем вылечивал так, что "заседания" геологов со звоном стаканов и жареным мясом проходили для Роберта без всяких осложнений. Было это в начале 60-х, Роберта выгнали из "экспедиции" за драку из-за женщины, да так бы все и забылось со временем.
Но, как говорится, рак свистнет - копай могилу. В конце 80-х боли в спине у Роберта вернулись, его долго мурыжили химией и рентгеном пока не поставили окончательный диагноз - рак поджелудочной. В поликлинике написали - отравление и выписали домой. Не портить же статистику, нехай дома помирает. А метастазы уже перли со страшной скоростью, резать поджелудочную в провинциальном городке тогда никто не умел, да и в столице тоже. Хреново стало Роберту, но он решил - хер вам, без драки не сдамся. Схватил еще действующий загранпаспорт и рванул в Монголию к своему якуту. То что прошло уже 20+ лет почему-то его не остановило. Да и галлюцинации уже начались. А боли и не останавливались и обезболивающие тогда хрен выдавали из-за запретов наркоборцов. Подумал - не найдет якута, так хоть кой-чего у монголов добуду. Так и случилось - след якута пропал во времени, местные врачи ничем не отличались от читинских, мед пункты тоже не сверкали американской техникой. Но было одно НО. Местный барыга на вопросы об обезболивающем посоветовал ехать в Китай, а точнее в Тибет в какой-то городишко, где по его легенде лечат все. Роберту было уже настолько плохо, что он из последних сил отправился на перекладных в Китай. Как он ехал не помнит, только показывал бумажку с названием городка. В памяти остались грязные и вонючие поезда, толпы народа. Но никто его не ограбил, а наоборот - пытались кормить с ложечки, укладывали на лавки и всячески помогали. В конце концов его где-то высадили из-за того, что он кричал криком от болей. От полустанка его притащили в какую-то больничку где было холодно и не было ничего. Был врач в зеленом халате и маске, похожий на его якута. На столах лежали старик-китаец и молодой парень, стоял какой-то аппарат в котором капала кровь по трубочкам. Наверное для переливания крови. Эскулап помял Роберта, поцокал языком, шприцом взял ему кровь из вены, куда-то ушел. Когда вернулся с легкостью положил Роберта рядом со стариком и буквально воткнул в него трубки с кровью. В ногах сделал надрез и поставил ведро куда стала капать кровь Роберта, под жопу засунул какую то тряпку и тоже в ведро опустил. Заставил выпить какую-то похожую на жидкое гавно жижу. И Роберт отрубился. Пару раз он выходил из забытья, видел рядом все-того же старика в таких же трубках. В последний раз, когда он очнулся, то почувствал, что боли нет, что голоден, хотя в глазах все кружилось и было серо-черным. Цвета не было. Китаец его пощупал, поцокал и переложил на кукую-то лавку, заставив опять пить жидкое гавно. Пару раз он снова клал Роберта рядом с тем же стариком, который лежал рядом с новым молодым парнем.
Стало понятно, что он каким-то хитрым способом менял тому кровь, а стариковскую сливал Роберту. Прошло наверное пара недель, китаец помял Роберта, опять напоил гавном и жестом показал в сторону вокзала. В дорогу дал баклажку гавна и пальцами показал 3 раз выпивать на таком то положения солнца. Роберту было откровенно плевать на все. Главное, что не было болей. Как он выбирался из Китая в Монголию и как добирался оттуда домой - реально не помнил. В руках держал намертво баклажку и каждый день в определенное солнцем время прихлебывал из нее. Вернувшись домой худым и черным от грязи узнал, что его не было почти 3 месяца. Где-то год он с трудом восстанавливался, кушая только детские смеси. От всего остального его выворачивало. Но через год он наконец появился в поликлинике, где местные эскулапы вызвали полицию, обвинив его в самозванце. Пришлось доказывать свое имя и свою жизнь через суд. Но анализы, стоматолог, округлившееся лицо и вернувшаяся в Россию из Австралии дочь доказали - что он это он. Мы долго обсуждали как так получилось, что какой-то хмырь в каком-то китайском задрищенске смог вылечить болезнь, которую не смогла победить самая современная медицина и миллиарды Джобса. Предполагаем, что переливания азиатской крови с антителами уничтожающими любые неизвестные им чужие раковые клетки дало такой шанс. Но и кто-то там, наверху, ангел хранитель, позаботился о человеке. Второе - как самое вероятное. Дружите со своим ангелом. И боритесь до конца.
|
|
Мой дом находится прямо между двумя кладбищами. Или даже тремя - смотря как считать. С восточной стороны к нему примыкает Всехсвятская церковь; построенная в середине восемнадцатого века на месте обветшавшей предыдущей, она принадлежала роду грузинский царей, и на кладбище при ней были похоронены многие знатные грузины, включая Ивана Александровича Багратиона - отца знаменитого русского полководца. Когда я ходил в первый класс, к тем могилам ещё приходили люди; когда же пошёл во второй - по кладбищу прошлись бульдозерами, а на освободившемся месте выстроили пару новых церковных зданий и заасфальтировали площадку, на которой батюшка настоятель стал парковать свой автомобиль. Потом наступили девяностые; в церковь вереницей потянулись сверкающие золотом процессии - сначала венчать, а вскоре хоронить павших братков. Нескольких наиболее заслуженных за отдельную плату там же, на территории церкви, и закопали, поставив им пафосные памятники вдоль дорожки, по которой верующие шли от ворот церкви к дверям. С приходом двухтысячных памятники браткам тихо убрали, а на их месте организовали кладбищеподобный мемориал какой-то хрени, который и находится там в настоящее время.
С западной стороны от моего дома находится бывшее кладбище для солдат Первой мировой, умерших в московских госпиталях. В те времена это было ближнее Подмосковье, город добрался сюда только после Великой Отечественной. До нашего времени от этого кладбища сохранилась только привратная часовня с южной стороны ограды, сейчас это дом 2А по Малому Песчаному переулку. Насколько я понимаю, в ней был организован транзит: со стороны Москвы гроб въезжает, его быстренько отпевают и с другой стороны ограды увозят на территорию закапывать. Очень удобно. Во времена моего детства в этом здании размещался овощной магазин, а в настоящее время в соответствии с тенденциями времени - салон тайского массажа, если это можно так называть. Могил там к моему времени давно уже не было, большая часть кладбища застроена жилыми домами, но старожилы района, отправляясь в небольшой зелёный сквер возле булочной, так и говорили - пошли гулять на кладбище.
C южной стороны от моего дома находится Ленинградский парк, место многих детских игр и приключений. На территории этого парка на протяжении всей моей жизни стоял один обелиск - массивный куб из красивого полированного гранита, обозначавший место захоронения студента Шлихтера. По поводу истории этой могилы ходили самые разные истории, я слышал около десятка. В конце девяностых - начале двухтысячных годов началась нездоровая движуха. Первоначально парк захотели захапать себе какие-то появившиеся в изобилии бандитствующие казаки. Потом казакам дали по сусалам и послали откуда пришли, а архивные документы вдруг оказались несколько скорректированы и кладбище переместилось на территорию парка. Воспользовавшись этим, парк быстренько испохабили кучей различных "мемориалов", распилив на этом очередное количество государственных рублей. Могила студента Шлихтера, как ни странно, уцелела - камень особо не тронули, только стесали с него полировку, отломав угол и превратив красивый полированный куб в неряшливый аморфный предмет. Ну а заодно обновили на нём надписи, почти незаметно подправив дату смерти с 1918-го на 1916-й год. Так могила героя революции лёгким движением превратилась в могилу героя ПМВ, а для большего правдоподобия к ней присоседили ещё десяток памятных табличек - каким-то сёстрам милосердия и прочим фиг знает кому. Впрочем, не удивлюсь, если и советские каменотёсы в своё время тоже подправили даты и сделали героя революции из погибшего, допустим, на русско-японской войне. Не удивлюсь. Время такое было. И оно до сих пор продолжается. Так и стоит мой дом - в окружении двух фальшивых, но действующих кладбищ, и двух закопанных, но настоящих.
Хотя мемориал в Ленинградском парке, надо признать, таки имеет своих погибших. Если изучить документы и фотографии, становится ясно, что именно на этом месте, по восточной части парка к западу от нынешней Новопесчаной улицы, проходил ограничивающий Ходынское поле овраг, в котором во время давки 1894-го года погибли как минимум сотни людей. У Гиляровского можно прочитать свидетельства очевидца. Так что в принципе можно считать, что вся эта нелепая бижутерия - памятник именно им, пусть и с другими надписями. Вот только кто сейчас будет вспоминать погибших на праздновании коронации блаженной памяти Николая Второго? Время для этого... неподходящее.
|
|
В этот сентябрьский, продуваемый всеми ветрами день советские войска по приказу командования устремились в наступление. Пришли в движение рычащие и перемалывающие гусеницами землю танки, потянулись на запад вереницы помятых, невзрачных, но таких надёжных полуторок и измученных лошадок, тащивших за собой пушки, послушно мерила шагами километры пехота.
Небольшая каменная церквушка с белёными стенами, с покосившемся от времени, но всё ещё величественным куполом посверкивающем в лучах солнца золотом как раз располагалась на пути наступления. Настоятель храма отец Николай несмотря на возраст - статный, широкоплечий, с побитыми сединой волосами и бородой не мог нарадоваться, что в его церкви в это субботнее утро было столько народу в советской форме.
Старший лейтенант с нахмуренными бровями цвета спелой пшеницы прищурив глаза с недовольством взирал на крестящихся перед иконами солдат.
- Чем раздражены, Павел Дмитриевич? - спросил знакомого уже офицера священник с высоты своего немалого роста.
- Религия опиум для народа, - буркнул себе под нос тот, но вспомнил о чести советского офицера оправил на себе форму и фуражку добавив совсем уже другим тоном. - Я политрук, должен быть с солдатами. Раз товарищ Сталин верующим разрешил молиться, обратите внимание - без фанатизма… пусть так оно и будет.
- А сам-то верующий сын мой? - улыбнулся в усы священник, спрятав кисти рук в рукава.
- Родители верующие. Я коммунист.
Политрук на мгновение вдруг стал серьёзным-серьёзным и грудь с боевыми наградами выпятил так, что гимнастёрка на нём чуть не треснула.
Отец Николай снова улыбнулся и уже тише, произнёс офицеру на ухо:
- Не поверишь, Павел Дмитриевич, но я тоже.
Политрук замер с открытым ртом, потом звонко щёлкнув зубами захлопнул его, и тоже шёпотом спросил:
- А... а разве так бывает, отец Николай?
- Всяко бывает, - кивнул священник, выглядывая из дверей храма наружу. - Я в Гражданскую ротой командовал. Награждался неоднократно.
Больше политрук вопросов не имел, но о чём-то серьёзно задумался. Отец Николай же, пройдясь мимо солдатиков, глазевших на убранство храма, которое ему при немцах стоило сохранить большого труда (по лесам даже побегать пришлось), вернулся к политруку у входа снова бросив взгляд с крыльца на улицу где на самодельной лавочке под берёзой сидел средних лет крепкий мужик с серо-голубыми глазами и в пилотке с начищенной до нестерпимого блеска красной звездой. На погонах его было три красные полосы.
- Задам тебе вопрос, сын мой, - обратился отец Николай к офицеру и не дождавшись ответа тут же продолжил. - Скажи мне... вот эти то ребята комсомольцы, им просто интересно в храме. Все зашли, и они тоже. Бог не против, ибо злого умысла в сердцах их нет. Эти верующие - крестятся правильно, свечки ставят кому надо... а этот парень? Чего сидит не проходит?
Взглянув на солдата на лавочке, политрук просто пожал плечами, зато откуда не возьмись к ним подскочил жилистый востроглазый мужичок, который спрятав самодельный крестик из консервной банки под гимнастёрку согнулся в три погибели и поцеловал руку настоятеля.
Надо сказать, что батюшке такое поведение не слишком понравилось, но он смолчал, обтерев обслюнявленную руку о рясу.
- Это Лесков, батюшка. Тихон Лесков, - тем временем зачастил нахальный мужичок. - Он не может в храм божий заходить. Нельзя ему.
- Почему? - удивился священник, взглянув на говорившего.
- Никифоров, отставить пропаганду! - громыхнул было политрук, но увидев остановившийся напротив храма виллис с ротным, опрометью выскочил из храма затопав сапогами по крыльцу.
- Да пусть говорит, Павел Дмитриевич, - бросил в спину офицеру священник, но Никифоров молчать и не собирался, оглянувшись на Лескова под берёзой, он быстро-быстро зашептал. - Бабка его ведьмой была. Очень сильной. Её все в округе как огня боялись. Когда внучок на фронт в сорок первом уходил она его заговорила. Намертво. Его теперь ни пуля, ни штык не берут и даже снаряды избегают. В храм войдёт все иконы потрескаются. Точно-точно.
Отец Николай с удивлением уставился на мужичка на полном серьёзе раздумывая трепло он или дурак.
- Что за бред солдат? - в голосе настоятеля храма прорезались командирские нотки.
- Вовсе и не бред, батюшка. Вот послушайте. Я с ним с сорок второго, но от мужиков, его земляков, слышал, что в августе 1941 года Тихон единственный в своём вагоне выжил при бомбёжке на станции, потом под Москвой один остался невредимым из роты, без единой царапины, между прочим, а потом в одиночку взял в плен шестерых немцев, четверых застрелил. Это я сам видел! А месяц назад, - Никифоров прямо захлёбывался слюной торопясь поделится со священником накопившейся информацией, - месяц назад, он выжил при взрыве склада боеприпасов (немецкие диверсанты мину пустили), всех рядом в труху, а ему хоть бы что! Да ещё и троих раненных притащил. Ведьмины проделки это всё! Точно говорю!
Не дослушав болтуна до конца, отец Николай вышел из храма и спустившись по ступеням быстрым шагом подошёл к заинтересовавшему его бойцу. Справный, форма починена, почищена, сапоги ваксой натёрты, каждая деталь солдатская на месте. Вот только... взгляд священника как будто притягивало левое плечо сержанта, над которым и вправду будто витала какая-то чернильная тень. Сморгнёшь и нет её. Снова посмотришь - тут как тут. Волосы на затылке священника встали дыбом, но устыдившись страха, он быстро взял себя в руки мысленно прочитав защитную молитву.
- Что батюшка просветили тебя уже сослуживцы мои? Воспитывать будешь или беса изгонять? - улыбнувшись глазами поднял голову на священника Лесков.
- Правду бают али лгут?
- И правду бают и лгут. Всё сразу, - рассмеялся сержант, продемонстрировав отцу Николаю здоровые белые зубы.
Чем-то Лесков священнику сразу понравился – открытый взгляд, смуглое, волевое лицо, вот только будто усталость тяжким грузом висела на нём. Бабкино колдовство может и спасало до поры до времени, но сведёт красного молодца в могилу. Ой, сведёт.
- Можно один вопрос тебе задам, Тихон?
- Можно батюшка, кто ж мешает.
- Злишься на врага?
Лесков вдруг надолго задумался.
-… злюсь, батюшка. И вот что странно чем дальше, тем больше. Иногда хочется на куски их всех порвать. А ведь бьём мы их, бьём… легче должно быть. Отпустить что ли.
- РОТА СТРОЙСЯ! – зычно закричал политрук и солдаты, подчиняясь приказу, горохом высыпали из храма на улицу.
- Вижу беса у тебя на левом плече. Ух силён! Надо чтобы на правом ангел поселился, - быстро оглянувшись вокруг, отец Николай ловко снял с шеи массивный крест покоившийся всё это время на его груди и опустив свою левую лапищу на правое плечо Лескова, правой рукой приложил крест ко лбу сержанта неистово зашептав молитву.
Много чего в жизни священника происходило, многое он испытал, видел ещё больше, но никогда… НИКОГДА не молился он так искренне и неистово как в этот субботний день. Когда сержант покинул его и встал в строй отцу Николаю даже показалось что серебро в руке нагрелось, а сам он будто в бане вспотел.
Колонна пехоты двинулась на запад мимо его церквушки, а в «каждой дырке затычка Никифоров» подскочил к нему заглядывая в лицо.
- Батюшка! Батюшка! А что это вы такое сделали? Бабкин наговор сняли? Беса изгнали?
- Бесов изгонять не научен, - оборвал болтуна священник, сжав от нахлынувшей злости губы.
- А что тогда?
- Что-что… во всём должно быть равновесие, - непонятно бросил через плечо отец Николай, поднимаясь в храм.
Седьмая рота, надвинув на глаза пилотки и подняв воротники шинелей, дабы защититься от хлынувшего с неба дождя, двигалась на запад, а над правым плечом сержанта Лескова внимательный человек, обладающий особым зрением, разглядел бы бело-молочную дымку… вроде густого тумана на рассвете.
* * *
В сентябре 1945 года, когда листья только-только нарядились в красно-жёлтый наряд, младший лейтенант Лесков встретил идущего в храм отца Николая всё на той же самой скамейке под берёзой. Солнце недавно взошло и двое мужчин с интересом уставились друг на друга.
- Смотрю помогло, - широко улыбнулся священник, остановившись рядом с офицером. Покосившись на левое плечо бывший герой гражданской войны абсолютно ничего там не увидел. Но и над правым ничего не было.
- Вам виднее, батюшка, - нарушил молчание Лесков почесав пальцем свежий шрам, пересекавший левую щёку. – Днепр форсировал, в Польше в огненный мешок угодили и чудом спаслись, Рейхстаг брал, много чего ещё было… но жив-здоров, на своих двоих домой возвращаюсь.
Отец Николай хотел было позвать гостя в храм, теперь-то уж точно можно, да в последний момент передумал. Хотел выслушать что тот скажет. И тот сказал:
- После вас злость застилающая разум и правда прошла. Врага конечно убивал, но ничего к нему не чувствовал. Трижды ранен был. Легко. Зато сны начали сниться радостные, яркие, после них просыпался полным сил. Вот только извиняйте, рассказать о чём, не смогу. Не помню ни одного.
Мужчины дружно посмеялись, и священник похлопал мужчину по спине:
- Теперь ты сам по себе, Тихон. На равных. Как простые смертные. И плохого, и хорошего в тебе вдоволь, а что победит от тебя зависит.
Подняв с земли за лямки солдатский сидор, Лесников двинулся за священником.
- Всё-таки надумал в храме помолиться? - обрадовался отец Николай так что чуть в ладоши не захлопал.
- Для молитв мне храм не нужен, батюшка. Но другим видно ещё понадобится. Помогу вам купол поправить. Я умею…
|
|
Возвращается Василий Иванович из отпуска: - Ну как, Петька, все нормально? - Нормально, Василий Иванович, только лопата сломалась. - Как же вы так? - Да вот, могилу копали - и сломалась. - Какую могилу?! - Да ваша лошадь сдохла! - Как же она сдохла?! - Конюшня сгорела - вот и сдохла. - От чего сгорела-то? - Да Фурманов проходил, окурок бросил, она и сгорела. - Какой окурок? Он же не курит??! - Тут закуришь, когда знамя полка сперли!
|
|
29 января родился Антон Чехов.
За 44 прожитых года, половину из которых он болел туберкулезом, унесшим его в могилу, писатель не только создал выдающиеся произведения (двадцать томов всемирно прославленной прозы), но и успел сделать колоссально много:
• Построил четыре деревенские школы, колокольню, пожарный сарай для крестьян, дорогу на Лопасню, преодолевая пассивное сопротивление косного земства, надувательство подрядчиков, равнодушие темных крестьян;
• Поставил в родном Таганроге памятник Петру Первому, убедив Антокольского пожертвовать изваянную им статую городу и организовав ее отливку и бесплатную доставку через Марсельский порт;
• Основал в Таганроге общественную библиотеку, пожертвовав туда более двух тысяч собственных книг, и четырнадцать лет непрерывно пополнял ее;
• Во время жизни в Мелихове ежегодно как врач принимал свыше тысячи больных крестьян совершенно бесплатно и снабжал каждого из них лекарствами;
• В качестве земского врача на холере один, без помощников, обслуживал 25 деревень;
• Совершил героическое путешествие на остров Сахалин , в одиночку сделал перепись всего населения этого острова, написал книгу «Остров Сахалин», доказав цифрами и фактами, что царская каторга – «бездарное издевательство имущих и сытых над бесправной человеческой личностью»;
• Помог тысячам людей (содержание многих из писем Чехову в каталоге собрания сочинений формулируется так: «Благодарность за полученные от Чехова деньги…», «Благодарность за содействие в получении службы…», «Благодарность за хлопоты о паспорте…» и т. д.
• В разоренном Мелихове посадил около тысячи вишневых деревьев и засеял голые лесные участки елями, кленами, вязами, соснами, дубами и лиственницами; на выжженном пыльном участке в Крыму посадил черешни, шелковицы, пальмы, кипарисы, сирень, крыжовник, вишни и прекрасный цветник.
И это далеко не всё.
|
|
У однокурсника младший брат в России в самом начале ковидных карантинов решил, что пришла пора для еще одного ребенка. Все благоприятствовало: карьера, финансы, возраст. Сейчас его замечательной девочке уже два с копейкой. В последний год ситуация изменилась, парень время от времени выплескивает эмоции и на рождество в присутствии собравшихся родственников он по пьяни ляпнул что-то типа “Зачем мы это сделали?” На что его девяностолетняя тетка сказала: Ты вообще сидишь за этим столом только благодаря другой тетке, ныне покойной. У твоих родителей уже был один ребенок - твой старший брат - а отцу нужно было еще обеспечивать тещу, у которой не было пенсии из-за недостаточного колхозного стажа: воспитывала детей после пропажи без вести мужа на войне. Денег на второго ребенка не хватало. Но тетка завязала переписку с архивами, нашла еще живых однополчан отца, собрала письменные свидетельства его гибели - теще дали пенсию за потерю кормильца. С деньгами стало лучше и появился ты. А пару лет спустя в магазинах начали пропадать масло, мясо, сыры, участились походы в кооперативные магазины и на рынок, бюджет затрещал и твой отец занервничал. Если бы он заранее знал, что будет потом - ты вообще не появился бы на свет. А так он поднапрягся и таки вырастил обоих. Так что детей делают не зачем, а почему, а вопрос “зачем?” вообще иррелевантен.
Теперь мужик собирается на могилу тетки съездить, цветы положить.
|
|
Тачки (русская версия)
-Ну что, когда на Белуху?- вопрос сына напомнил мне отца. Именно благодаря ему в нашей семье появилась традиция ежегодных поездок в Горный Алтай. Большой поклонник йоги, отец купил целую библиотеку путеводителей и карт для поиска мест с сильной энергетикой для своих медитаций. Я до сих пор пользуюсь ими, составляя новые маршруты для путешествий по Алтаю. Мы редко заезжаем в местные села, чтобы не нарваться на неприятности. Оно и понятно- для коренных алтайцев от туристов одни проблемы: шум, мусор, увеличение цен в магазинах.
-Так ты недавно с ребятами туда ездил!
-Да ну их! Просидели в отеле. Хорошо хоть на квадрациклах немного погоняли.
Мне знаком этот отцовский тон. Я уже знаю, что мне не отвертеться. Достаю старые путеводители- куда без них?! Допустим, сидишь ты на горке камней, оставшихся от какого-нибудь Пызырыкского кургана. В молочной пелене облака сырость и холод, и вдруг занавес открывается. Солнце озаряет безжизненные скалы и древнюю дорогу. Но ты видишь сотни и тысячи людей. Охваченные горем утраты близкого для них человека, они несут сюда издалека большие круглые камни, драгоценности и оружие, так важное в то небогатое время. Другие - упорно пробивают могилу в промерзшей земле и камнях. И все это с какой-то Надеждой. Чтобы показать свою стойкость перед Великими законами, попробовать их изменить или хотя бы задобрить. Но спустя годы, другие люди, утратившие надежду, разбрасывают эти камни и уносят всё, что имеет хоть какую-то ценность.. А ты сидишь на камне и пьёшь чай из термоса. Мимо проносится новое облако, превращает в пепел всех людей, их ценности и надежды. С путеводителем в руках важно то, что на ум приходят разные мысли: иногда, что "мы все умрём", но чаще заряжаешься энергетикой предков, которые выжили в этих суровых условиях сами и нам велели. Знаете, незатейливый рисунок на камне, оставленный для тебя рукой простого человека сотни лет назад производит бОльшее впечатление, чем коммерческое полотно именитого мастера, обученного в "консерваториях"..
Так куда же ехать на этот раз? Почему-то, при планировании нового маршрута я всегда вспоминаю не знаменитое ущелье, грандиозные водопады, пещеры, ледники и перевалы, а небольшой поселок в предгорьях Алтая. Вокруг него нет ни одной самой жалкой достопримечательности, а мимо не рекомендует ехать ни один из путеводителей. И всё-же..
- Слушай, сын,- говорю я,- а что тебе больше всего запомнилось из наших путешествий по Алтаю?- Ожидаю услышать что-то про каменные грибы, Мультинские озера или спуск по серпантину с перевала Кату-Ярык.
- Село, где мы ночевали, когда колесо прокололи.
Вот это сюрприз! И отец так отвечал. А ведь было очень давно..
Мы тогда пользовались большой бумажной картой Горного Алтая. Несмотря на мелкий масштаб и точность деталей, на ней была масса ошибок- прямой участок дороги оказывался непреодолимым подъёмом по грунтовке, а мостик через речку могли разобрать местные жители в туристический сезон. Что уж говорить о качестве дорог. В наш новый маршрут входило посещение Денисовой пещеры, знаменитой тем, что она пользовалась убежищем для людей многие тысячелетия, там нашли останки древнего человека тупиковой ветви его развития. Взглянув на карту, я решил ехать к ней напрямую, не делая крюк по федеральной трассе. А что? Согласно карте, нормальный такой асфальт. Но едва мы пересекли границу республики Алтай дорога превратилась в кошмар- свеженасыпанная щебенка крупной фракции, с острыми гранями камней. Ехали мы по ней недолго. На повороте одним из камней я разрезал заднюю шину сбоку- самый плохой вариант. Установив вместо неё нежную докатку, я даже не хотел осознавать печальную реальность- поврежденная шина редкой размерности даже в городе-миллионнике только под заказ, груженая под завязку машина, отсутствие связи впереди на сотни километров, машин вокруг нет, а из помощников только отец-инвалид и девятилетний сын. Ехать можно лишь назад, отпуск на этом закончился.
По карте ближайшее село в паре десятков километров. Подъезжаем к вечеру. Село словно вымерло, ни души. Единственная шиномонтажка закрыта- здесь вам не город с круглосуточным сервисом. Но ведь и до вечера далеко! С трудом сдерживаю эмоции. Ехать дальше- большой риск. Чтобы подумать, еду потихоньку по селу. Надо же - широкая асфальтированная дорога, фонари освещения уже включили. У дороги большой Дом культуры-кинотеатр. Судя по афише, из развлечений- какое-то мероприятие через несколько дней, в субботу. Да, невесело. Чуть проехал- еще сюрприз! Дорожный патруль. Тормозят, хмурый полицейский проверяет документы.
- Почему не включены световые приборы?
Да ёлки-палки! Для полной картины еще и штраф! Обязанность ездить с включенными фарами в населенных пунктах только ввели и полицейские ревностно требовали её выполнения. Я оглянулся и хотел сказать: "А что, эта дыра является населённым пунктом?". С трудом промолчал, но полицейский меня понял.
-Вы к кому едете?
-Уже ни к кому.- И рассказал про поврежденную шину.
Полицейский отошёл и сделал несколько звонков по телефону.
- Владелец шиномонтажа уехал в соседнее село. Сможет приехать завтра утром. Дождетесь?
-Конечно. Не подскажете, где можно переночевать?
Полицейский вновь позвонил.
- Вернитесь к Дому культуры. Вас встретят.
Нас действительно встретила женщина, проводила в белоснежную комнату с занавесками в рюшечках, видимо, предназначенную для заезжих артистов. В комнате стояли кровати с накрахмаленным душистым бельем. Ну что, можно успокоится, отдохнуть. Утро вечера мудренее. Даже в предгорье темнеет очень быстро. Стоит солнцу коснуться горы- и свет словно выключают.
Утром будильник не понадобился. За окном мычали коровы, кричали петухи, где-то жужжала пилорама. Администратор "отеля" предложила парное молоко. Мы, страстные поклонники деревенского молока, скромно согласились, чтобы не напугать женщину воплями радости. Прикупили местный мёд, овощи и отправились на шиномонтажку, которая, по-совместительству является магазином запчастей.
А там работа уже кипела. Мальчишки прямо на дороге ремонтировали мотоцикл. У прилавка подбирали запчасти несколько человек.
Владелец магазина осмотрел повреждённую шину и подтвердил мои опасения- шина ремонту не подлежит. Он делает несколько звонков.
-В соседнем селе есть б/у шина другой размерности, но внешний и посадочный диаметры подходящие.
Я посчитал на калькуляторе (для автоматически подключаемого полного привода это важно)- действительно, сойдет.
- Подождите, скоро привезут.
Не прошло и полчаса, как из соседнего села привезли шину. Вполне себе, ещё походит. Мгновение- и машина готова. Рядом стоят счастливые отец и сын с кружками молока в руках. Мы стоим на пригорке, прямо под нами в ярких лучах солнца раскинулось изумительной красоты село- всё зелени, в своих неторопливых заботах. Эта картинка врезалась мне в память навсегда. Отпуск был спасен, впереди нас ждали новые приключения. В тот раз мы посетили много достопримечательностей, какие- я даже не помню. Но это село было важнейшим из них. Когда-нибудь, я поднимусь на Белуху- это последняя точка, где я не бывал на Алтае. И тогда снова изменю свой ежегодный маршрут, чтобы побывать в селе, при упоминании которого я улыбаюсь. Нужно будет отбалансировать колеса, прикупить деревенское молоко и мед, сходить в субботу на какое-то мероприятие в сельском клубе, переночевать в комнате с занавесками в кружевах. Село называется Солонешное.
|
|
- Дед, дай сигарету!
Так выкрикнул цыганёнок лет шестнадцати, пробегая мимо меня на рынок.
Покупаю в рядах продукты – смотрю носится наш герой по рядам, то там помидорку выпросит, то здесь рыбину сушёную. Спиздил у зазевавшейся торговки телефон и на съёбки. Поймал я его конечно, телефон вернул торговке, а этому вору дал оплеуху.
Выхожу на стоянку – уже ждут. Что там началось. «Ты зачем нашего обидел. Да мы на твою могилу ссать приезжать будем» Давай типа все деньги, что есть – может простим.
- Пакеты в машину можно поставить?
- Ставь, сука, щас и машину заберём!
Ну что сказать, из машины я вышел уже с топором, - старшему подсечка – мордой в капот.
- Ну что дорогой, руку рубить или голову?
Съебались все.
|
|
В 1927 году немецкий эндокринолог Зельмар Ашгейм обнаружил интересное явление: если белым мышам ввести подкожно немного мочи беременной женщины, животные приходят в неистовое возбуждение. Это связано с действием гонадотропного гормона, который мощно влияет на половую сферу.
В СССР опыт Ашгейма повторил врач Алексей Замков, муж знаменитой Веры Мухиной. Только Замков пошел дальше: начал ставить эксперименты на более крупных животных, а затем и на себе самом. Результаты оказались просто восхитительными: "Будто выпил бутылку шампанского! Длился этот подъём дней 10. А подопытная фауна неистовствовала. Старый рысак, которого готовили к забою, после инъекции показал рекордную резвость. Всякая тварь крепла, плодилась и размножалась, как в раю", – так описал Замков действие препарата, который он назвал красивым словом "Гравидан".
Увидев, как преобразился её муж, Вера Мухина тоже потребовала укол "того же самого" – и начались счастливые дни. На волне первого энтузиазма Замков расширил эксперимент – теперь в клинических исследованиях принимали участие красноармейцы и наркоманы (эти социальные группы пересекались). И да, многие излечивались от наркотической зависимости! Правда, как выяснилось позднее, у них возникала зависимость от Гравидана – но это было, что называется, не в счет.
Однако и завистники не дремали! В 1930 году противники лженауки опубликовали в "Известиях" злую статью, где обвинили Замкова в знахарстве и противозаконных экспериментах на людях. Лабораторию, где проводились эксперименты, закрыли. Замков попытался нелегально выехать за границу, чтобы продолжить исследования вдали от большевиков, но его поймали – и обвинили в попытке продать чудодейственный секрет мочи на запад. К счастью, приговор оказался довольно мягким. Первооткрывателя Гравидана всего лишь сослали на три года в Воронеж, и Вера Мухина, тосковавшая и по мужу, и по препарату, уехала вслед за ним.
Но и ссылка продлилась недолго. Оказалось, что Гравидан уже нашел приверженцев среди "селебретис": его "распробовали" такие непростые люди, как Максим Горький и Семен Будённый, а также многие члены ЦК КПСС, остро нуждавшиеся в стимуляторах. В 1932 году Замкова срочно вернули в Москву и даже назначили директором специально созданной лаборатории. Дело было налажено с государственным размахом – мочу беременных собирали на специальной "ферме", созданной под Москвой, на окраине Хотьково. Это был особый совхоз, где выращивали экологически чистые овощи и фрукты, которыми кормили молодых и здоровых женщин на первых месяцах беременности (в основном, крестьянок, привезённых в Хотьково со всей страны).
С 1934 года совхоз и прилегающие к нему корпуса получили название "Государственный институт урогравиданотерапии", а Замков был назначен директором этого учреждения. Открытый им препарат использовался не только в медицине, но и в ветеринарии, для того чтобы животные прибавляли вес и активнее размножались. Производство набирало обороты, в стране работали сотни пунктов, где хранились пробирки с волшебной янтарной жидкостью.
Уколы мочи получали не только свиньи, коровы и жеребцы (которых никто не спрашивал), но и высокопоставленные партийные чиновники. Молотов, Калинин, Орджоникидзе и примкнувшая к ним Клара Цеткин. У последней, правда, на советскую мочу обнаружилась аллергия, унесшая ее в могилу (вернее, в урну, замурованную между кремлевских кирпичей). Нельзя было с определенностью утверждать, что немецкую коммунистку убил именно Гравидан, но на Сталине врачи решили не экспериментировать.
А вскоре выяснилось, что препарат обладает целым букетом ярчайших "побочек": расстройство сна, ухудшение общего самочувствия, сердцебиение, одышка, появление сыпи. К тому же применять его надо было очень осторожно: каждый пациент реагировал на уколы по-своему, дозы приходилось подбирать индивидуально. В довершение ко всему оказалось, что при отмене Гравидана у многих начинаются настоящие "ломки", и весь его целительный эффект сходит на нет.
То есть это была опасная "игрушка". Даже кони дохли во время экспериментов! И только кавалерист Буденный с его железным здоровьем держался молодцом, требуя новых доз Гравидана.
В 1936 году в прессе опять началась кампания против "врачей-чудотворцев", перед которой Замков оказался почти беззащитен. Благоволивший ему Горький умер, Орджоникидзе вскоре застрелился. Как ни парадоксально, единственной его защитой оказалась супруга, Вера Мухина, которая как раз получила заказ на статую для украшения советского павильона на Всемирной выставке в Париже. Говорят, "Рабочий и колхозница" создавались ею "под Гравиданом", и она использовала по три дозы в день. Что ни говори, а по этой великой скульптуре видно, насколько мощным было вещество!
Тем не менее в 1938 году институт и "гравидановую ферму" закрыли, а Замков, подорвавший здоровье экспериментами с лошадиными дозами препарата, слег с инфарктом миокарда. Ему не удалось дожить даже до 60. Вера Мухина пережила супруга на десятилетие и скончалась от стенокардии в 1953 году, едва дожив до 64 лет…
Так закончилась история "русской Виагры". А впрочем, не совсем закончилась. В 60-е годы XX века СССР накрыла волна интереса к нетрадиционной медицине (мумие, иглоукалывание, лечебное голодание), и многие вспомнили об уринотерапии. Статьи Замкова, опубликованные им в 30-е годы, перепечатывались в "самиздате", переснимались на фотокарточки и расходились по стране. Уринотерапия твердо заняла свое место среди псевдомедицинских безумств, и до сих пор ее сторонники готовы с пеной у рта доказывать благотворное влияние мочи на организм и дух человека. Правда, никаких шедевров, подобных "Рабочему и колхознице", она создать больше не помогла. Похоже, это был единственный случай в истории.
|
|
Приехали мы с женой к торговому центру, продуктами затариться на неделю. Поставили машину на платной стоянке и ушли в магазин. Через некоторое время вернулись и стали укладывать сумки в багажник. Вдруг мы услышали истошный крик:
- Отдайте машину!
Видим: стоит древний старик, загородив дорогу эвакуатору, а тот пытается его объехать и увезти его тоже древнюю «Шестерку». Да, вне платной парковки стоянка запрещена, но дед же успел! У нас на глазах творился беспредел, и мы поспешили вмешаться. Ведь бесчеловечно так поступать с весьма пожилым человеком. На счастье, так решили не только мы. Вместе с нами к эвакуатору подбежало человек пятнадцать. Мы перегородили дорогу и стали требовать вернуть автомобиль владельцу. Три здоровенных хряка из эвакуатора, на которых бы только пахать и пахать, заперлись в кабине. Дед со слезами на глазах рассказал нам, что ехал на кладбище навестить могилу год назад умершей жены и остановился купить бутылку для кладбищенских рабочих, что красили на могиле оградку. Люди в очередной раз попросили проявить милосердие и вернуть старику его жигуль. Причём того, что дед заслуживает штрафа, никто не отрицал! Бесполезно. Позорная троица заперлась как крысы в своей кабине и на контакт не шла. Позади нас остановилась машина ППС, и оттуда вышли три сотрудника.
- Что случилось? – спросил старший.
- Человечность убивают, – ответил стоявший рядом со мной мужчина.
Жена у меня рассудительная и уравновешенная женщина. Она точно, коротко и без лишних эмоций обрисовала ситуацию.
- А кто нас вызвал?
- Они! – мы указали на запершихся в кабине героев.
- Что за балаган?! – возмутился старший полицейский.
- Какого … вы вызвали нас, а не ДПС?! Вы что, ох… совсем?! Хорош х…ей заниматься! – лейтенант сурово поговорил с зелеными шакалами.
Человечность и милосердие одержали верх. Машину дедули сняли с платформы, выписали протокол о нарушении (штраф на полторы тысячи) и отпустили. Дед плакал, обнимал и благодарил нас всех. Как же здорово, что у нас осталось столько хороших, активных и неравнодушных людей.
|
|
05/01/2022 - 02:33. Автор: Анонимно Редакция: Мikе_Сh. Я писаю в раковину уже много лет и все хорошо. Нет запаха, нет признаков того, что я писаю туда. Надо просто смывать хорошо. У этого способа есть ряд преимуществ перед писанием в унитаз. 1. Нет брызг, как из унитаза от струи мочи. Мужик ссыт в унитаз с более высокого расстояния, чем женщина, соответственно, мельчайшие брызги разлетаются вокруг унитаза. Даже если попадать точно в очко или пытаться пустить тугую струю по стенке унитаза, брызги все равно будут. А следовательно, будут и запахи. В случае с раковиной всего этого не будет. 2. Бесшумно. Если гости сидят на кухне или кто-то из семьи кушает там, то писая в раковину вы не создаете шума, как Ниагарский водопад. Тихонько струйку воды включили - и писаем, рукой смывая след от мочи. 3. Экономично. При смывании мочи в унитазе за один смыв тратится от 5 до 7 литров воды, при смывании последствий мочеиспускания в раковине - от 1 до 1,5 литров максимум. В месяц по счетчику приличная экономия получается. 4. Гигиенично. Вопреки предрассудкам мочеиспускание в раковину не оставляет запаха и следов мочи, желтизны и проч. Если во время мочеиспускания правой рукой подмешивать к струе мочи струю воды, то не будет ни запаха, ни последствий. После мочеиспускания еще раз большим напором воды омыть всю раковину, проверить - не осталось ли где желтых брызг! Ибо если будут брызги, то жена запалит. Мужики! Делая сие дело будьте аккуратны и ничего не говорите своим женам! В итоге вы унесете с собой в могилу этот секрет, а так же сэкономите за всю жизнь море воды! /////// На счёт экономии воды спорить не буду, хотя сущестуют унитазы "dоublе flаsh", там такая двойная кнопочка на крышке бачка, для экономии, полюбопытствуйте. Теперь краткий ликбез для пролетариата. Для писания стоя, специально для особей мужского пола, изобретены писсуары (слыхали?). Унитаз предназначен для сидения, не зависимо от пола. Присядь, поссы, увидишь как удобно, не торопясь, и жена будет довольна, да и книжку почитать можно! ==. По поводу второго пункта. Если гости сидят на кухне, а вы хотите поссать в раковину, а там гора немытой посуды после готовки, то вынимая посуду из раковины вы не сможете не шуметь и обязательно обратите на себя внимание гостей. Разве что специально попросите их не оборачиваться.
|
|
Я писаю в раковину уже много лет и все хорошо. Нет запаха, нет признаков того, что я писаю туда. Надо просто смывать хорошо. У этого способа есть ряд преимуществ перед писанием в унитаз. 1. Нет брызг, как из унитаза от струи мочи. Мужик ссыт в унитаз с более высокого расстояния, чем женщина, соответственно, мельчайшие брызги разлетаются вокруг унитаза. Даже если попадать точно в очко или пытаться пустить тугую струю по стенке унитаза, брызги все равно будут. А следовательно, будут и запахи. В случае с раковиной всего этого не будет. 2. Бесшумно. Если гости сидят на кухне или кто-то из семьи кушает там, то писая в раковину вы не создаете шума, как Ниагарский водопад. Тихонько струйку воды включили - и писаем, рукой смывая след от мочи. 3. Экономично. При смывании мочи в унитазе за один смыв тратится от 5 до 7 литров воды, при смывании последствий мочеиспускания в раковине - от 1 до 1,5 литров максимум. В месяц по счетчику приличная экономия получается. 4. Гигиенично. Вопреки предрассудкам мочеиспускание в раковину не оставляет запаха и следов мочи, желтизны и проч. Если во время мочеиспускания правой рукой подмешивать к струе мочи струю воды, то не будет ни запаха, ни последствий. После мочеиспускания еще раз большим напором воды омыть всю раковину, проверить - не осталось ли где желтых брызг! Ибо если будут брызги, то жена запалит. Мужики! Делая сие дело будьте аккуратны и ничего не говорите своим женам! В итоге вы унесете с собой в могилу этот секрет, а так же сэкономите за всю жизнь море воды! /////// На счёт экономии воды спорить не буду, хотя сущестуют унитазы "dоublе flаsh", там такая двойная кнопочка на крышке бачка, для экономии, полюбопытствуйте. Теперь краткий ликбез для пролетариата. Для писания стоя, специально для особей мужского пола, изобретены писсуары (слыхали?). Унитаз предназначен для сидения, не зависимо от пола. Присядь, поссы, увидишь как удобно, не торопясь, и жена будет довольна, да и книжку почитать можно!
|
|
В этом году исполнилось 125 лет со дня рождения «королевы сарказма» актрисы Фаины Раневской
Не просила Фаня у людей прощения,
завещала сообщить, что «умерла от отвращения».
Если на могилу к ней пойдёте,
этой фразы, к счастью , не найдёте.
Всем понятно - это Фани прибаутка,
очень чёрно юморная шутка.
|
|
- Папа, когда говорят: "в конце концов все будет хорошо" - это что значит? - Как тебе объяснить, сынок... Все мы смертны... И ты однажды умрешь. Положат тебя в гроб, вынесут на руках во двор, на катафалке довезут до могилы... И вот обвяжут гроб веревками и начнут опускать в могилу. Кто-то из рабочих будет командовать: "Этот край выше, ещё чуть-чуть, поверни к себе, опускай - вот теперь все хорошо".
|
|
Вдогонку к истории https://www.anekdot.ru/id/1221557/ , о больших деньгах.
Была в 19 веке в России золотая лихорадка. В Сибири, на Урале... много кто искал. И вот в 1842 году на Урале, под Миассом, крепостной подросток, Никифор Сюткин, на вроде уже истощённом прииске нашел самородок.
В 36 с лишним килограммов. До сих пор в Алмазном Фонде лежит.
Премии за самородки выплачивали по весу, и на такой выходила просто колоссальная по тогдашним меркам сумма. 1266 рублей, и впридачу вольную выписали. Вроде было указание выдавать деньги по частям, чтобы мальчик "не впал в безнравственность", но помогло слабо.
Запил паренёк. Точно выяснить трудно, но в могилу это его свело. Говорят, всё пропил и обнищал, несмотря на то что дурь у него из головы выбить пытались регулярно - физически и приказом начальства. То, что умер молодым, это точно.
Давние на Руси традиции.
|
|
ДРУЗЬЯ У МОГИЛЫ
"Не имей денег, имей хороших людей для обращения"
(Н.В.Гоголь "Мёртвые души")
Мой одинадцатиклассник Юра, в перерыве между онлайн репетиторами, завёл разговор с мамой:
- Мама, у меня вроде бы куча разных друзей, все меня знают, ценят, названивают, но я не уверен, что среди них есть хоть один настоящий друг. Может и ни одного нет настоящего. Как отличить товарищей от друзей? Или это просто слова? Как думаешь?
К разговору подключился я:
- Вообще-то есть старое доброе правило: настоящий, верный товарищ почти не отличается от друга, но как всегда есть маленький нюанс. Настоящий, верный товарищ — это тот, кто по первому зову и в дождь и в снег и даже ночью, придёт, чтобы помочь тебе перевезти мебель, а друг — это тот, кто по первому зову придёт к тебе, чтобы помочь перевезти труп.
Мама:
- Юра, а у тебя есть друзья, которых бы ты смело мог позвать перевезти и закопать в лесу труп?
- Надо подумать.
- Ну, подумай. Может Света?
- Нет, Света наверняка опоздает в лес, потому, что долго красилась, да и копать могилу не поможет, потому что у неё маникюр. А на следующий день в школе всем будет рассказывать: как мы замёрзли и какие, оказываются тяжёлые бывают трупы.
В первую очередь я бы конечно позвал Папу, ну и одноклассницу Машу ещё. Она болтать не будет, к тому же она очень аккуратная, все отпечатки протрёт, зря не наследит, лопаты подальше перепрячет. Да, пожалуй, Машу.
Юра продолжил, загибая пальцы:
Школьные парни - сразу нет. Вы же их видели, им нужны специальные очки, чтобы найти основные.
Бабушек нельзя, у одной сердце, у второй давление, тётю Катю тем более. Она бы сама вместе с лопатой в яму упала, а если и не упала , то в конце стала бы умолять — давай хоть маленький крестик поставим и имя напишем, всё же человек.
А вообще-то, Папа, тебя бы я тоже не позвал. Тут и так напряг, а ты пока будешь копать могилу, станешь меня грузить, что людей убивать нехорошо, теперь ты наказан, месяц гулять не пойдёшь.
Мама предложила обсудить свою кандидатуру, но Юра её сразу отмёл:
- Нет, Мама, тебя я точно не позову, потому, что ты приедешь в лес на такси комфорт-плюс, вся в джинсовом комбинезоне, да ещё и с подругами с работы. С тебя больше шухера, чем копания ямы. Это как у Ноздрева мёртвые души покупать.
Пожалуй что, только Маша.
P.S.
Ну, Маша так Маша...
|
|
Когда-то в далекой юности мой друг записался в секцию альпинизма. На дворе была зима, и первые занятия проходили главным образом в классе. Естественно, в число обсуждаемых тем входили и спасательные работы. Покончив с теорией, тренер дал задачу: группа пять человек, рюкзаки по 40 килограммов, высота 4000 метров, один из членов группы упал со скалы и не может двигаться – скорее всего перелом позвоночника. Что делать? После недолгого молчания с задней парты раздался мрачный голос: «Копать могилу».
|
|
Абонемент на неинтересное кино
Когда-то давно я закончил музыкальную школу города Н-ск. Музыкалка была неотъемлемой частью моей жизни, как уроки вечером, уборка по субботам, подъем в семь, манная каша на завтрак.
Самое страшное для меня было – подвести родителей или кого-то из взрослых, чью роль в своей жизни я считал значимой. Мой учитель по специальности Тамара Александровна безусловно была таким человеком. Я любил и боялся ее одновременно. Любил ее похвалы за хорошо подготовленный урок, и страдал, когда слышал усталый вздох из-за криво выученного аккомпанемента.
Это был один малорадостный день поздней осени. Они там, кстати, все малорадостные, потому что память о теплых летних каникулах еще свежа. До снега и связанных с ним развлечений еще далеко. И каждый путь в школу и обратно – это тоннель из серого неба и мелкого противного дождя. Я стоял и собирал ноты в пакет после не самого успешного урока у Тамары Александровны. На ее учительском столе лежали какие-то буклеты.
- Стас, это абонементы в кино. Пойдешь? – услышал я голос преподавателя.
Кино я очень любил, но в тот момент в моем детском сердце ничего не отозвалось. Я понимал, что в музыкалке вряд ли распространяют билеты на «Робокопа» или «Звездные войны».
Я вяло открыл буклет. Так и есть. Глаз тут же нашел знакомые из музлитературы слова, фамилии, названия – либретто, тенор, Бородин, Моцарт, Пуччини, «Спартак», «Князь Игорь», «Риголетто».
Прочтение буклета радости мне не прибавило. Как и любой подросток я был увлечен лейтенантом Хелен Рипли и рядовым Фредди Крюгером.
- Абонемент стоит десять рублей, можешь потом занести. – сказала Тамара Александровна тоном, который не предполагал обсуждений, поэтому в мой мозг эти фильмы сразу попали в раздел «обязательно к просмотру», – фильмы будут показывать каждое воскресенье в 15.00.
Воскресенье так себе выходной. Осознание приближающегося понедельника отравляет его. Даже традиционный вечерний фильм по первому каналу не мог его исправить. А теперь ближайшие 10 воскресений будут еще и разорваны на две половины просмотром каких-то идиотских музыкальных фильмов.
Сценарий «не ходить» мной даже не рассматривался. И это до сих пор меня удивляет, потому что на просмотре первого фильма в зале я сидел абсолютно один. Я точно знал, что другим ученикам абонементы тоже «продавали». Некоторые даже пытались их перепродать на сольфеджио по дешевке.
Первый фильм был «Амадей» с Томом Халсом в роли Моцарта. Его лицо я где-то уже встречал – в каких-то второсортных боевиках или ужастиках. А может с кем-то путал. Но то, что это художественный фильм меня немного успокоило.
Как вы уже поняли, в зале я сидел в полном одиночестве. Хотя нет. Первые 15 минут на заднем ряду сидели какие-то птушники с пивом. Видимо решили скоротать время в кино. Они шумно комментировали сцены, подкидывали в воздух шапку через луч проектора, чтобы она огромной тенью пронеслась через весь экран, гоготали при каждом удобном моменте. Но они быстро поняли, что фильм не для них, допили пиво и ушли.
Но когда это произошло я не заметил. Мной завладел фильм. За полтора часа перед глазами пронеслась жизнь великого композитора. Моцарт был ровно таким, каким я его себе представлял. И по внешности, и по характеру. Врожденная гениальность композитора, которому всё дается настолько легко, его чувство музыки, которое превосходит все остальные. Музыка распирает его изнутри. Он просто не может держать ее в себе. Он проводник чистого искусства между космосом и бумагой. И в этом трагедия. Он счастлив этой судьбой и даром творить, но это истощает его. Моцарт фактически сгорает в потоке музыки.
Ф. Мюррей Аббрахам, который был мне больше знаком как актер второстепенных ролей в триллерах и боевиках, талантливо сыграл в этом фильме Антонио Сальери. Известно, что Сальери был очень хорошим музыкантом и композитором. Он упорным трудом заслужил свое место придворного капельмейстера и признание в музыкальном сообществе. И вот представьте, что вы тяжелым трудом создаете каждое музыкальное произведение – сонату, симфонию, фугу, оперу. Как ювелир, который годами гранит один и тот же кусок камня, чтобы получить идеальное украшение. А тут врывается какой-то откровенный чудак без манер, без роду и племени, который делает с музыкой всё что ему заблагорассудится. И злая шутка жизни в том, что делает он это гениально. То, на что у вас уходили месяцы и годы, этот щенок левой ногой делает за пару минут.
Фильм накрыл меня с головой – игра актеров, музыка, костюмы и декорации старой Вены. Полтора часа пролетели как одна секунда. После кино я еще минут десять сидел в ярко освещенном зале. В голове гудела Лакримоза. Смерть Моцарта потрясла меня. Я и до этого знал, что он умер молодым, как и Пушкин, но я не осознавал всей трагедии этой смерти такой несправедливой, несвоевременной, ненужной.
Придя домой, я понял, что забыл в кинотеатре шапку. В любой другой день я бы побежал за ней обратно, потому что в нашей семье терять вещи считалось проступком. Но тогда эта потеря меня совершенно не тронула. Я все еще жил в фильме, я рыдал над телом Моцарта, сброшенного в грязном мешке в безымянную могилу для бедных. Что такое шапка по сравнению со смертью гениального творца.
Однако шапку мне вернули. На следующем сеансе.
- Этот Пушкин шапку на Моцарте забыл! - услышал я за спиной женский голос, когда в следующее воскресенье пришел смотреть второй фильм из абонемента. Я обернулся. Старая вахтерша смотрела на меня поверх очков.
- Твоя шапка? – спросила гардеробщица, доставая откуда-то из под стойки мой спортивный «петушок».
- Моя, - ответил я, - спасибо.
- Забирай сейчас. Раздевать тебя не буду. Все равно никого нет. Много чести. Закроюсь и пойду вздремну, - сказала она нарочито строго, но с легкой улыбкой. Большинство взрослых женщин так общались со мной еще много лет после. Им плохо удавалось скрывать свою симпатию к моему образу идеального внука.
В этот раз «давали» «Князя Игоря». Оперу Бородина я прошел буквально пару недель назад и мог свободно напеть хор бояр или арию самого Князя ("О, дайте, дайте мне свободу. Я свой позор сумею искупить!").
В зале опять было пусто. Я скомкал билет и стал придирчиво выбирать место в самой середине.
После «Амадея» я был готов к легкому разочарованию. Я ждал театральной постановки, но по первым кадрам понял, что это снова художественное кино. Еще интереснее стало, когда оказалось, что Князя Игоря играет герой русских боевиков и приключенческих фильмов Борис Хмельницкий. Актер с, пожалуй, самой яркой и характерной внешностью. Капитан Грант, Робин Гуд – ему отлично давались роли матерых авантюристов – благородных и сильных. Князь Игорь из него получился отличный. Фильм был музыкальным, но с добротной приключенческой постановкой и боевыми сценами. Шапку я на этот раз не терял, но удовольствие от просмотра получил.
- Тамара Александровна, вот 10 рублей за абонемент. Я всё забывал вам отдать, - я положил свернутые купюры на стол. Урок по специальности должен был вот-вот начаться.
- Какой абонемент? - немного рассеянно сказала учительница. Она отстраненно посмотрела на меня, а потом ее взгляд вдруг сфокусировался, глаза широко открылись, и она сказала, - ты что, ходишь смотреть это кино?
- Ну да, - немного удивленно сказал я, - вы же сами сказали.
- Да, Стасик, сказала, но тут на последнем собрании директор школы сетовала на то, что зал пустой. Дети не хотят, а родители не настаивают. И преподавателям тоже не до того: воскресенье единственный выходной. Мы даже думали попросить кинотеатр отменить показ. Но администрация сказала, что техника работает, люди заняты. Показ идет в зачет плана.
Я стоял и слушал Тамару Александровну, которая как будто оправдывалась.
- А ты, значит, ходишь! – я встретился с ней глазами. - И что ты уже посмотрел?
Тамара Александровна села за стол
- Ну, - начал я немного неуверенно, - три недели назад был балет «Спартак».
Я решил начать с неинтересного. В моем хит-параде музыкальных жанров балет плелся где-то в конце ТОП-10. Но меня восхитил артист, игравший роль римского полководца Красса. Он был настолько хорош, что я никого больше и не запомнил.
- Ну еще бы, - хмыкнула Тамара Александровна, - это ты попал под магию Мариса Лиепы. Танцор был от бога. Недавно умер. Так жалко.
После балета два воскресенья подряд показывали фильмы по самым известным операм Верди «Риголетто» и «Травиату». Это полноценные художественные фильмы, с натурными съемками в живописных местах, красивыми декорациями и с потрясающими костюмами.
В «Риголетто» роль Герцога исполнял Паваротти. А в «Травиате» играл второй из трех великих теноров – Пласидо Доминго. А буквально за месяц до этого я нашел в школьной библиотеке книжку «Сто либретто», где были собраны самые известные оперы всех времен! Можно не любить оперу, но приключенческие рассказы или страшные сказки любят все. А опера – это всегда закрученный сюжет, интрига, и чаще всего с плохим финалом. И вот представьте себе книгу, в которой таких историй больше ста. И каждая изложена буквально в трех-четырех страницах. Это же клад для непоседы!
Поэтому Верди я посмотрел от начала и до конца. Чуда не ждал. Знал, что все умрут.
Тамара Александровна выслушала меня, покачала головой и негромко сказала что-то вроде «Ну и ученик у меня». По тону я не понял было это похвалой, удивлением или чем-то еще, но обдумать не успел. Начался урок, и я переключился на Кабалевского.
Я не стал рассказывать Тамаре Александровне, что за этот месяц стал практически своим в кинотеатре. Я продолжал ходить на фильмы один, не понимая, что теперь их действительно крутят только ради меня. Один раз я даже опоздал на 20 минут. Вспотевший и запыхавшийся я вбежал в фойе «Родины», сжимая в руках уже изрядно пожульканый с отпечатками компостера абонемент.
- А вот и он! – громко произнесла гардеробщица при моем появлении. – Я говорила, что придет.
Она так искренне улыбнулась, что я остановился в нерешительности.
- Ну, чего встал? Давай сюда куртку, мокрый весь. Зачем так несся, все штаны уделал, - она продолжала причитать, помогая мне снять верхнюю одежду. А потом сказала куда-то вбок, - Миша, заводи! Клиент пришел.
Я проследил за ее взглядом и увидел, как от стены отделилась фигура курящего мужчины в спецовке.
- Пить хочешь? – спросила меня гардеробщица.
Я еще не восстановил дыхание и только помотал головой.
- Ну иди тогда в зал. Смотри своих трубадуров.
Я сам не заметил, как кончилась осень, а вместе с ней и абонемент. В нем оставался один непогашенный фильм. Но в пятницу у меня поднялась температура. В субботу утром меня осмотрел врач и велел остаться на больничном.
- А как же кино? – спросил я маму, когда доктор ушла.
- Какое кино? – мама знала про абонемент, но не отслеживала количество посещенных мной сеансов.
- Завтра последний фильм абонемента! Я же не могу пропустить его.
- Никакого кино, Стас. Врач сказала, что у тебя грипп. Лежи в постели. Потом посмотришь.
- Да как я посмотрю? Его же больше не покажут!
Но мама уже вышла из комнаты.
На следующий день, в 14.30 я нашел в городском справочнике телефон кинотеатра и позвонил на вахту.
- Алло, - женский голос на том конце показался мне знакомым.
- Здравствуйте, - сказал я. – я хожу к вам смотреть кино по абонементу от музыкальной школы. Вы меня помните?
- А, Пушкин, привет. Ждем тебя сегодня. – голос в телефоне потеплел.
- Видите ли, так получилось, что я заболел, - затараторил я, - и мне надо сидеть дома.
Больше я не знал, что сказать. Да и на что я рассчитывал? Сказать, чтобы сеанс перенесли? Что за бред. Попросить, чтобы они посмотрели кино вместо меня и потом пересказали? Тоже фантастика. Попросить вахтершу убедить маму отпустить меня завершить абонементный челлендж? Вряд ли на мою маму это подействует.
- Дак что ты хотел попросить, милок? – голос в трубке вернул меня в реальность.
- Я не знаю, - честно сказал я и вдруг заплакал.
- Ну-ну, не плачь, милый, - начала успокаивать меня вахтерша, - давай вот что сделаем. Ты поправляйся. А как выздоровеешь – приходи в кинотеатр. Мы тебе этот фильм отдельно покажем.
Идея была отличная, и я поверил в нее.
- Спасибо, - сказал я и повесил трубку, не попрощавшись.
Но в кино я так и не сходил. И фильм не посмотрел. Болезнь вырвала меня из магического круга абонемента, и волшебство исчезло. Уже в понедельник я оглядывался на прошедшие два месяца и не мог понять, что со мной происходило. Если бы кто-то задал мне вопрос зачем я ходил в кино на эти фильмы – я едва смог бы дать развернутый ответ. Сказка ушла, а вместе с ней ушло какое-то знание, оставив только чувство потери чего-то важного.
Еще через месяц я вспомнил про абонемент, но так и не смог его найти. Я решил позвонить в кинотеатр, чтобы попросить показать мне последний фильм из абонемента. Но вдруг с ужасом понял, что забыл его название. Я вспомнил и выписал в столбик все девять увиденных мной лент, но десятый фильм никак не хотел вспоминаться.
Я положил этот список под стекло письменного стола, чтобы держать его перед глазами на случай, если вдруг память выплеснет из своей глубины нужное название. Но этого так и не произошло.
С тех пор прошло 25 лет. Я посмотрел сотни, а может тысячи кинолент. Я стал настоящим киноманом: легко запоминаю актеров, сюжеты, крылатые фразы и второстепенных героев. Я очень люблю кинематограф, но иногда меня посещает мысль, что это не главное. Перебирая все эти бесчисленные фильмы, я втайне надеюсь наткнуться на тот самый, который так и не посмотрел. Я так и не вспомнил названия, но я обязательно узнаю его, когда увижу. Увижу, посмотрю и волшебство вернется.
|
|
В середине 1960-х годов в Ленинграде в районе Парголово сносили деревянные дома, освобождали место для нового жилого строительства. Во дворе расселённого дома рабочие обнаружили удивительный объект - могилку, над которой возвышался обелиск с прикреплённой фотографией. С фотографии смотрел пёс с большими умными глазами - помесь "двортерьера" с гончей. Подпись гласила: "Дорогому другу Трезору (1939 - 1945 гг.) от спасённых им хозяев". Было понятно, что памятник как-то связан с событиями блокады, и сносить его не стали, а через паспортный стол начали искать бывших жильцов дома.
Через неделю в тот двор пришёл седой мужчина и бережно снял фотографию собаки с обелиска. Сказал обступившим его строителям:
- Это наш Трезорка! Он спас нас и наших детей от голода. Я его фотографию повешу в новой квартире.
Мужчина рассказал удивительную историю.
Осенью 1941 года окраины северных районов города сравнительно мало страдали от обстрелов и бомбёжек, основные удары немцев приходились на центральную часть Ленинграда. Но голод пришёл и сюда, в том числе и в деревянный дом на четыре семьи, в каждой из которых были дети.
Общим любимцем двора был Трезорка - игривый и смышлёный пёс. Но в одно октябрьское утро в собачью миску, кроме воды, налить было нечего. Пёс постоял, видно, подумал. И исчез. Жители вздохнули с облегчением - не нужно смотреть в голодные собачьи глаза. Но Трезорка не пропал без вести. К обеду он вернулся домой, неся в зубах пойманного зайца. Его хватило на обед для всех четырёх семей. Требуху, лапы и голову отдали главному добытчику...
С тех пор Трезорка начал приносить зайцев почти ежедневно. Пригородные поля опустевших совхозов были заполнены неубранным урожаем - в сентябре к городу подступил фронт. Капуста, морковка, картофель, свёкла остались в грядах. Зайцам раздолье. Их расплодилось очень много.
В семьях двора регулярно варили бульоны из зайчатины. Женщины научились шить из шкурок тёплые зимние варежки, меняли их на табак у некурящих, а табак обменивали на еду.
Охотничьи походы Трезора подсказали ещё один спасительный маршрут: дети с саночками ходили на засыпанные снегом поля и выкапывали картофель, капусту, свёклу. Пусть подмороженные, но продукты.
Во время блокады в этом доме никто не умер. В новогодний вечер 31 декабря детям даже установили ёлку, и на ветках вместе с игрушками висели настоящие шоколадные конфеты, которые выменяли у армейских тыловиков на пойманного Трезором зайца.
Так и пережили блокаду. Уже после Победы, в июне 1945 года Трезор, как обычно, с утра отправился на охоту. А через час пришёл во двор, оставляя за собой кровавый след. Он подорвался на мине. Умный пёс, видимо, что-то почуял, успел отскочить, поэтому не погиб сразу. Умер уже в родном дворе.
Жители дома плакали над ним, как над ушедшим из жизни близким человеком. Похоронили его во дворе, поставили памятник. А когда переезжали в новое жильё - в суматохе забыли о нём.
Тот мужчина попросил строителей:
- Если сможете, не застраивайте могилу Трезора. Посадите на этом месте ель. Пусть у ребятишек-новосёлов зимой будет ёлка. Как тогда, 31 декабря 1941 года. В память о Трезорке.
Жители высотной новостройки уже привыкли, что возле одного из подъездов растёт большая красивая ель. И не многие знают, что она посажена в память о блокадной собаке. Спасшей от голода шестнадцать ленинградцев.
Александр Смирнов,
г. Санкт-Петербург
|
|
Увлекался я когда-то Толкиеным. Любил с ребятами выезжать на природу и устраивать баталии. Вот и в этот раз разделились на несколько лагерей, а одному парню досталась роль нежити ходи и руби налево-направо и всех без разбору. Доспехи ему дали очень хорошие, материал легкий, но выглядит как настоящий со следами то ли ржавчины то ли крови, с пробоинами. Шлем, полностью лицо закрывающий, и двурушник. С 5 метров от настоящего не отличишь. Место для сражения выбрали замечательное: большая поляна, с двух сторон лес, а в центре поляны небольшая яблонька. Вот под яблонькой нежить и решили закопать, чтоб в середине боя он "восстал". Прикопали нежить нашу, только часть шлема снаружи оставили, чтоб дышать и чтоб видно было происходящее. Веток повтыкали и замаскировали со стороны обычный кустарник. Полчаса до сигнала "к бою". Из лесополосы выходит грибник с лукошком. Недолго думая, подходит к яблоньке и начинает справлять малую нужду, при этом попадает нашей нежити на шлем. Что было дальше надо было видеть. Земля летит в стороны, с криком "ах ты с**а! на мою могилу ссать! " из под земли вылезает 2 метровый, весь в земле, обоссанный рыцарь с мечом. Грибник, обгоняя ветер, исчезает в ближайшем лесу. Оставив лукошко с грибами и нашего мокрого товарища у яблони. Так за лукошком и не вернулся. anekdotov.net
|
|
Поэма "Вирусиада" - римейк "Гаврилиады" Пушкина. Часть 3 «Антигерои корона вирусного времени» . Антигерой №11 – актёр Никита Джигурда :
Товарищ, знай, что,как всегда,
антигероев впереди - артист Никита Джигурда.
Он фигуристку покорил, её не раз осеменил
и гениталии Марины при родах он запечатлил.
Теперь не налюбуются ценители «клубнички»,
выпархивают детки из её вагины словно птички.
Но кончилось всё это не удачно и ,как заботливый отец,
использовал Никита алчно, свой знаменитый половой «конец».
Миллионершу из подполья своей харизмой покорил
и то ли трахом, то ли водкой в могилу быстро проводил.
А эта старая карга наследникам наставила рога.
Её убила белая горячка, но Джигурде осталась денег пачка.
Он с гордостью народу сообщил,
за сексуальные услуги он целых миллионов 800
от перечницы старой получил.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
|
|
После войны знаменитый американский джазист, основатель исполнительского стиля на традициях блюза Луи Армстронг (1900–1971) был после своего концерта представлен знаменитому датскому физику, одному из создателей современной физики Нильсу Бору (1885–1965).
Прославленный трубач продемонстрировал всемирно известному физику лихие джазовые пассажи, а тот, в свою очередь, преисполненный благодарности, попытался объяснить своему новому знакомому кое-какие детали расщепления атомного ядра.
– Это была незабываемая встреча, – важно рассказывал через много лет Армстронг своему биографу. – Убежден, что я научил мистера Бора разбираться в искусстве джаза, а он посвятил меня в сокровенные атомные секреты, которые, конечно же, я унесу с собой в могилу…
|
|
Синдром нашей фамилии
Осенью 2011-го года мой отец собрался умирать. Причина – надоело мучиться. За восемь месяцев до этого один врач невнимательно посмотрел рентгеновский снимок, второй также невнимательно поставил диагноз. В итоге…
В итоге после пары операций в Барановичах и Бресте стало только хуже.
- До ноября умру, земля мягкая, могилу вырыть не сложно, - успокаивал отец.
- Охренеть, - согласился я, - завтра копателей найму.
И поставил на уши всех, кого знал и кого не знал.
В конечном итоге меня принял Бог торакальной хирургии, доктор медицинских наук, профессор 1-й кафедры хирургических болезней Белорусского государственного медицинского университета, Заслуженный врач Республики Беларусь Леонович Сергей Иванович.
Очень приветливый, доброжелательный и абсолютно простой в общении:
- Не волнуйся, Андрей, вези отца, вылечим. Методики лечения этой болезни нет, но мы справимся. Даю слово.
***
Прошел год.
Год (!) с недельными перерывами батя провалялся в больнице. Пять операций, сотни осмотров и перевязок.
За это время я перезнакомился со всеми врачами, медсестрами и санитарками. Даже охрана пропускала, не спрашивая. Они и так знали, что иду в торакальное отделение.
А в ноябре 2012-го лично выбросил тапочки в урну:
- Всё, отец, поехали домой. Сюда ты больше не вернёшься. Врачи обещали.
Так и вышло. Батя живет и здравствует, часто вспоминая тех, кто спас ему жизнь. Жалеем только об одном – не успели еще раз сказать спасибо Сергею Ивановичу. Он умер вскоре после выписки отца. Сдержал слово и ушёл. Светлая память.
А вот его преемнику, не единожды оперировавшему отца, тоже доктору наук и профессору, звоню минимум раз в год:
- Анатолий Антонович, здравствуйте, с днем рождения Вас!
- Здравствуй, дорогой, спасибо. Как отец?
- Живет и здравствует, Вам огромный привет.
- Кстати, скажи, что он на кафедре знаменитость. У нас появился термин «синдром Авдея» для случаев, когда нет методики лечения.
- Не хотелось бы такой славы, но раз вы так решили…, - хмыкнул я.
- Решили, решили, - рассмеялся профессор, - заезжай в гости, давно тебя не видел.
Обязательно заеду. Чтобы еще раз сказать спасибо.
Всем сотрудникам 1-й кафедры хирургических болезней Белорусского государственного медицинского университета, врачам, медсёстрам и санитаркам торакального и гнойного торакального отделений 10-й городской клинической больницы города Минска.
Спасибо Вам и низкий поклон.
ПС, диагноз, если коротко и по простому - огромная опухоль в области легких. Само описание в выписке - два абзаца, не думаю, что кому-то это интересно
Автор: Андрей Авдей
|
|
Начитался я вчера комментариев под историей про единичный случай воспитания и деда-бродягу, под которого подогнали весь российский менталитет и всю систему обучения. И даже Путина каким-то образом приплели. Нахохатался и думаю, ведь что то это мне напоминает.
Был у меня в юности друган, супер предусмотрительный и рассудительный. Один раз он предложил мне сходить на рыбалку. Его отец, надыбал один ручеек по колено, но рыбы там немеряно. Ну я и согласился. И началось:
-Только надо с собой взять свистки милицейские, - задумчиво произнес друган.
-На кой?! - опешил я.
-Говорю же тебе, там люди отродясь не шастали, а медведей наверно полно. Вот и будем их отпугивать свистом, да и друг друга легче искать, если заблудимся. Понял?
-Угу, - буркнул я.
-Еще надо взять бинтов!
-А их то зачем?!
-Ну сначала мы пойдем через тундру, по японской узкоколейке, там шпалы уже почти все сгнили, но батя говорил, что в некоторых местах еще можно по ним прыгать. Вдруг, нога между шпал попадет, сломать можно. Как шину делать, чем привязывать? В общем пару штук, а лучше три, надо взять.
-Ну хорошо, я посмотрю дома или до аптеки сгоняю.
-Вот, если в аптеке будешь, возьми что нибудь от отравления.
-Какого нахер отравления?! - я уже даже не недоумевал.
-Ну мало ли чего нажремся, там больницы нету. Возьми, пригодится. Ну ты все понял?
-Да понял, понял. Лопату какую брать, штыковую или совковую?
-А зачем нам на рыбалке лопата?
-А причем здесь рыбалка?! А если из нас кто-то сдохнет, второй чем ему будет могилу копать, а?!
Что он обиделся я так и не понял. Но ведь могло же быть?
|
|
Едет Заяц не машине, останавливает его Волк и спрашивает: -Где ты взял машину? - Заяц отвечает: - Сидел на кладбище на могиле в 12 часов ночи и вдруг раздался голос -ЧТО ТЕБЕ НАДО -, я и сказал - машину - Волк пошел на кладбище и сел на могилу в 12 часов ночи раздался голос -ЧТО ТЕБЕ НАДО!!!!!!!! - - -Бумашку -
|
|
— В Благовещенский?
Морозов вздрогнул и открыл глаза. Когда он успел задремать?
— Туда... — он привычно посмотрел на часы, — а чего так долго выходили-то? Дороже будет на сто рублей за ожидание.
Один из пассажиров, что сел рядом, светло-русый и голубоглазый, внимательно посмотрел на него, пожал плечами и кивнул. Ещё и улыбнулся как старому знакомому, Морозов даже покосился - может "постоянщик"? Да, нет, вроде...
Зато второй, чернявый и смуглый, сходу начал возмущаться с заднего сиденья.
— А если мы не согласны доплачивать? Да, и за что? Эсэмэска пришла, мы сразу и вышли. Вам положено ждать клиентов...
— Пять минут! — грубо оборвал его Морозов. — А я вас почти пятнадцать прождал! За это время можно в лес выехать и могилу там себе выкопать, — он тронулся с места и прибавил громкости радио.
Смуглолицый опасливо взглянул на него сзади и, видимо решив, что ругаться выйдет дороже, замолчал, обиженно выпятив губы.
Пассажиров Морозов не любил и часто хамил им намеренно, отбивая охоту с ним спорить, да и вообще вести какие-либо разговоры. Они платят, он везёт, всё просто. Ради чего с ними болтать, коронки стёсывать?
Когда он уже высадил их в Благовещенском и повернул в парк, позвонила жена:
— Миш, мы с Анькой к маме в деревню поехали, не теряй. Морс на подоконнике, а рис я в холодильник поставила, сам разогреешь.
— Ладно, а когда приедете?
— Завтра вечером. Ты на машине ещё? Можешь в «Музторге» Аньке флейту купить? И самоучитель для неё…
— Флейту?
— Ну, да, флейту, ей сегодня после медосмотра в школе посоветовали. Дыхательную гимнастику прописали делать и флейту сказали купить, лёгкие развивать.
— Хорошо... — он отключился и, не сдержавшись, матюкнулся. На прошлой неделе дочку водили к стоматологу и там назначали носить брекеты, насчитав за курс больше тридцати тысяч. А теперь, вот, ещё и флейту купи. Придётся сменщика просить туда докинуть...
Сменщика Морозов тоже не любил. Молодой, вечно опаздывает, в башке ветер гуляет, наработает обычно минималку, а дальше девок всю ночь катает. А чтоб за машиной смотреть, так не дождёшься.
Давеча оставил ему авто, записку написал, чтоб масло проверил. Через день приехал, на панели тоже записка: "Проверил, надо долить!" Тьфу!
А, главное, говори, не говори, только зубы сушит, да моргает как аварийка. Напарничек, мля...
Спустя полчаса Морозов, чертыхаясь про себя, купил блок-флейту и шедший с ней в комплекте самоучитель с нотным приложением. Денег вышло как за полторы смены.
Дома он выложил покупки на диван и, поужинав в одиночестве на кухне, достал из холодильника початую бутылку "Журавлей". Морозову нравилось после смены выпить пару рюмок, "для циркуляции", как объяснял он жене. Но сегодня, едва он опрокинул первую стопку, водка попала не в то горло и он, подавившись, долго кашлял и отпивался морсом.
Поставив бутылку обратно, он прошёл в зал, решив просто посмотреть какой-нибудь сериал.
Тут на глаза ему и попалась флейта.
Морозов осторожно достал её из узкого замшевого чехла и внимательно рассмотрел. Флейта ему неожиданно понравилась. Деревянная, гладкая на ощупь, с множеством аккуратных дырочек на поверхности, она походила на огромный старинный ключ от какой-то таинственной двери.
Он вдохнул, поднёс флейту к губам и несмело дунул в мундштук. Флейта отозвалась коротким, но приятным звуком, и Морозов из любопытства принялся листать самоучитель.
Прочитав историю инструмента, он дошёл до первого урока, где наглядно было показано, как именно нужно зажать определённые дырочки, чтобы получилась песенка «Жили у бабуси». Это оказалось совсем нетрудно – даже в его неумелых руках флейта лежала удобно и вскоре, при несложном переборе пальцами, он вполне внятно прогудел эту нехитрую мелодию.
Удивлённо покрутив головой, Морозов перешёл ко второму уроку и после небольшой тренировки довольно лихо сыграл "Я с комариком плясала".
Невольно увлёкшись этим необычным для себя занятием, он пролистнул страницу и принялся осваивать знакомый ещё по школьным дискотекам битловский «Yesterday».
И эта мелодия покорилась ему легко. Его пальцы будто ожили после долгой спячки и с поразительной для него самого ловкостью двигались по инструменту. А какое-то внутреннее, доселе незнакомое, чувство ритма ему подсказывало, когда и как нужно правильно дуть, словно он повторял то, что когда-то уже репетировал.
Не прошло и четверти часа, как он сносно исполнил "На поле танки грохотали", причём на повторе припева он ещё сымпровизировал и выдал задорный проигрыш, сам не понимая, как это произошло.
Потрясённый своими нечаянно открывшимися способностями он даже вскочил и начал ходить по комнате. Решил было пойти покурить, но передумал и снова сел штудировать самоучитель, закончив лишь, когда соседи снизу забарабанили по батарее. К этому моменту он уже осваивал довольно сложные произведения из классики и, только взглянув на часы, обнаружил, что прозанимался до поздней ночи.
Проснувшись, Морозов какое-то время лежал в кровати, обдумывая планы на выходные. Обычно, оставаясь в субботу один, он любил устраивать себе, как он сам это называл, "свинодень". С утра делал себе бутерброды с колбасой и сыром, доставал из холодильника спиртное и весь день до вечера валялся на диване, переключая каналы и потихоньку опустошая бутылку.
Но сегодня пить Морозову абсолютно не хотелось. От одной только мысли о водке у него засаднило горло, и он невольно прокашлялся. Немного поразмышляв, он решил собрать полочку из "Икеи", что уже месяц просила сделать жена, и съездить в гости к Нинке. Нинка, его постоянная пассия из привокзальной «пельмешки», сегодня как раз была дома.
Наскоро приняв душ и побрившись, он позавтракал остатками риса и присев на диван написал Нинке многообещающее сообщение.
Флейта лежала рядом, там, где он её ночью и оставил. Чуть поколебавшись, он достал её из чехла, решив проверить, не приснилось ли ему его вчерашнее развлечение.
И тут всё повторилось.
Сам не понимая почему, Морозов снова и снова проигрывал по очереди все уроки, уже почти не заглядывая в ноты. Пальцы его всё быстрее бегали по флейте пока, спустя пару часов непрерывного музицирования, он вдруг не осознал, что играет практически без самоучителя.
Тогда он закрыл книгу и попробовал по памяти подобрать различные произведения. Невероятно, но и это далось ему без труда! Абсолютно все мелодии лились так же уверенно и свободно, словно он разговаривал со старыми знакомыми.
Морозов отложил флейту. Чертовщина какая-то... а может надо просто крикнуть изо всех сил, чтобы всё стало как прежде?
Он встал, подошёл к висящему на стене зеркалу и тщательно вгляделся в отражение, словно старался отыскать в нём какие-то новые черты. Нет, ничего нового он там не увидел. Из зеркала на него смотрела давно знакомая физиономия. Свежевыбритая, даже шрам на подбородке стал заметен. Остался ещё с девяностых, когда они делили площадь у вокзала с «частниками».
Какое-то время он бродил по квартире, обдумывая происходящее.
Ещё вчера вечером его жизнь была понятной, предсказуемой и, как следствие, комфортной. С какого вдруг сегодня он сидит и пиликает на дудке? Да ещё так словно всю жизнь этим занимался?
Ему даже в голову пришла безусловно дикая и шальная мысль, что с таким умением он может вполне выступать на улице, как это делают уличные музыканты. Или, например, в подземном переходе.
Сперва он даже улыбнулся, представив себе эту картину. Бред, конечно... Или не бред?
Мысль, несмотря на всю свою нелепость, совершенно не давала ему покоя.
Полочка оставалась лежать на балконе в так и не распакованной коробке, Нинкины сообщения гневно пикали в мобильнике, но он ничего не замечал. Его всё неудержимей тянуло из дома.
А, действительно, почему нет, подумалось ему, что тут такого-то? Ну, опозорюсь и что с того? Кому я нужен-то?
Он ещё с полчаса боролся с этой абсурдной идеей, гоня её прочь и призывая себя к здравому смыслу, потом плюнул и начал одеваться.
Переход он специально выбрал в пешеходной зоне, подальше от стоянок с такси, понимая какого рода шутки посыплются на него, если кто-то из знакомых увидит его с флейтой.
Спустившись вниз, он отошёл от лестницы, встав в небольшую гранитную нишу, одну из тех, что шли по всей стене. Сердце его прыгало в груди от волнения, но, немного постояв и попривыкнув, он взял себя в руки. Мимо шли по своим делам какие-то люди, никто не обращал на него внимания. Подняв воротник и натянув кепку поглубже, он достал флейту и, дождавшись, когда в переходе будет поменьше прохожих, поднёс её ко рту. Пальцы чётко встали над своими отверстиями…
— Клён ты мой опавший, клён заледенелый... — Звук флейты громко разнёсся по всему длинному переходу.
Самое интересное, что с того момента, как он начал играть, Морозов полностью успокоился. Он будто растворился в музыке, что заполнила весь мир вокруг него, и, полузакрыв глаза, вдохновенно выводил трели, словно и не было никакого перехода, а он сидел дома на своём диване.
— Деньги-то куда?
Морозов очнулся.
— Деньги-то куда тебе? — напротив стоял пожилой мужик с авоськой и благожелательно улыбаясь протягивал ему мелочь на ладони. — Держи, растрогал ты меня, молодец…
Мужик ушёл, а Морозов, чуть поколебавшись, достал из кармана пакет, поставил его перед собой и заиграл снова. Вскоре в пакете звякнуло.
Примерно через час, когда Морозов дошёл до «Лунной сонаты», возле него возникли две потрёпанные личности, от которых доносился дружный запах перегара. На поклонников Бетховена они явно не походили. Одна из личностей была небритая и худая, а вторая держала в руках потёртую дамскую сумочку. Судя по сумочке, это была женщина.
Они с удивлением смотрели на Морозова и тот, что худой подошёл к нему поближе.
— Чеши отсюдова, пудель, — процедил он сквозь жёлтые зубы, — это наше место, щас Танька тут петь будет.
Морозов в ответ прищурился, аккуратно вложил флейту в чехол и, оглядевшись по сторонам, молча и сильно заехал гостю с правой под рёбра. От удара тот всхлипнул и, согнувшись пополам, отступил обратно к Таньке. Затем они оба отошли в сторону и после краткого совещания побрели наверх по лестнице.
Больше Морозова никто не беспокоил, и он спокойно продолжил свой концерт, перейдя на более подходящий моменту «Турецкий марш».
К концу дня переход наводнился людьми, и Морозов с удовлетворением заметил, что деньги в пакете прибавляются прямо на глазах. Пару раз он перекладывал их в карман куртки, раскладывая отдельно монеты и мелкие купюры. А когда он уже хотел уходить, к нему подошла компания из подвыпивших немцев и они, дружно хлопая в ладоши под "Комарика", положили ему в пакет сразу тысячу.
Вернувшись домой, он выложил из карманов все деньги и пересчитал. С тысячей вышло примерно столько же, сколько у него обычно получалось за смену.
— Ого! — подивилась вечером жена, увидев лежащую на трюмо кучу мелочи, — ты по церквям кого-то возил что ли?
— Типа того, — ушёл он от ответа, — давай ужинать что ли...
Поев, он покурил на балконе и прилёг на диван перед телевизором. Водки ему по-прежнему не хотелось.
Перебирая каналы, он неожиданно для себя остановился на канале "Культура", который до этого никогда не смотрел. Там, как по заказу, шёл какой-то концерт классической музыки, где солировала флейта. Мелодия, чарующая и тонкая, ему понравилась, и он отложил пульт в сторону.
Жена, посмотрев на него, хмыкнула и ушла смотреть своё шоу на кухню, а он дослушал концерт до конца и отправился спать уже под полночь.
Назавтра, выйдя на смену, и привычно лавируя в потоке машин Морозов долго размышлял о своём вчерашнем выступлении. И чем дольше он об этом думал, тем больше убеждался, что ничего удивительного с ним не происходит. По всей видимости, у него оказался скрытый музыкальный слух. Такое бывает, он сам слышал. Просто раньше не было подходящего момента это выяснить. А теперь, вот, что-то его разбудило, и Морозов стал гораздо глубже понимать музыку. Он даже выключил своё любимое "Дорожное радио", ему стало казаться, что все его любимые исполнители жутко фальшивят. А, кроме того, ему снова безудержно хотелось музицировать. Властно, словно моряка море, его влекла к флейте какая-то неведомая сила, полностью завладев его сознанием. В голове крутились фрагменты полузнакомых мелодий, неясные, мутные, звучали обрывки песенных фраз, которые он дополнял своими собственными, непонятно откуда взявшимися, вариациями.
Дотерпев так до полудня и, убедив себя, что клин клином вышибают, он заехал домой за флейтой и вскоре стоял в уже знакомом переходе. Начал он в этот раз сразу с классики, и проиграв примерно полчаса, заметил, что за ним, открыв рот, наблюдает какой-то «ботанического» вида субъект с футляром для скрипки в руках. Послушав несколько произведений, субъект подошёл поближе, сунул в пакет Морозову мелочь и вдруг обратился с неожиданным вопросом:
— Вы, простите, у кого учились, коллега? У Купермана? Или у Самойлова?
— Чего? — не понял его Морозов, но на всякий случай добавил, — иди, давай…
Скрипач безропотно отошёл на несколько шагов и, постояв так ещё некоторое время, исчез.
Спустя час он появился снова, ведя с собою высокого, похожего на иностранца старика, в длинном чёрном пальто и шляпе с широкими полями.
Встав за колонну, подальше от Морозова, они, переглядываясь, слушали, как он по памяти проигрывал вчерашний концерт, необъяснимым образом отлично уложившийся у него в голове.
Музыка и вправду была трогательная и красивая. Несколько прохожих остановились послушать, а одна женщина даже всплакнула и, достав из кошелька сторублёвку, сунула её прямо в карман его куртки. Морозов уже решил, что на сегодня ему хватит и пошёл к выходу, как услышал сзади какой-то шум.
— Извините! — старик в шляпе не успевал за Морозовым, семеня ногами по скользкому гранитному полу.
— Ну, — повернулся он к незнакомцу, — что хотел-то?
— Понимаете, нам через день выступать на фестивале в Рахманиновском, а у нас Кохман, наш первый флейтист заболел. А вы... вы, — он остановился и, задыхаясь умоляюще тронул Морозова за плечо пытаясь договорить, — прошу вас, выслушайте меня!
Морозов остановился, дав ему возможность отдышаться.
— Вы… вы же просто гений! Я думал, Славин шутит! — Старик всплеснул руками. — У вас… у вашей флейты просто неземное, небесное звучание! Какой чистый тембр! Вы же сейчас играли «Потерянный концерт»? Знаменитую партиту для флейты соло ля-минор?
Морозов молча пожал плечами.
— Как? — поразился незнакомец, — вы даже не знаете? Это бесценное произведение Шуберта случайно нашли в чулане на чердаке дома, где он жил, — он в изумлении посмотрел на Морозова. — Нет, вы определённо феномен! Простите, я не представился, это от волнения. Моя фамилия Мшанский, я дирижёр симфонического оркестра Московской филармонии, возможно, вы слышали?
— Ну, вроде... — мотнул головой Морозов.
— Понимаете, это гениальное сочинение написано исключительно для деревянной флейты. Все шесть виолончелей призваны лишь оттенять её звучание. Этот концерт весьма редко звучит в «живом» исполнении. Ведь во всём мире всего несколько человек способны его сыграть. Мы репетировали полгода и вот... Прошу вас, помогите нам!
— От меня-то чего надо? — начал сердиться на деда Морозов, не понимая, к чему тот клонит.
— Замените нам Кохмана, — он умоляюще простёр к Морозову руки. — Всего один концерт…
Морозов отвернулся и снова зашагал на выход. Дед почти бежал рядом.
— Что вам стоит, вы же играете здесь, причём за копейки. А мы вам выпишем приличный гонорар, тот, что вы попросите, практически любую сумму в пределах разумного. И потом... — он тронул Морозова за рукав, — я готов сразу взять вас в основной состав. Подумайте, у нас этой осенью гастроли в Вене, а зимой в Лондоне. Да что там гастроли, с такой игрой мы вам устроим сольные концерты! А это уже совершенно другие деньги! Очень приличные!
— Отвали, — Морозов ускорил шаг и дед остался стоять, растерянно глядя ему вслед и опустив руки.
Сев в машину, Морозов на мгновение задумался. Он не всё понял, из того, что говорил ему этот чудаковатый старик, но его слова про гонорар запали в память. Морозов вспомнил про следующий платёж по ипотеке, про зимнюю резину, про грядущие расходы на Анькины брекеты... Потом вздохнул, завёл двигатель и, развернувшись, подъехал к старику, что уже брёл по тротуару:
— Слышь, командир... а сколько за концерт? Тридцать тысяч дашь?
Встреча с Нинкой не принесла ему привычную удовлетворённость. Даже в самый главный момент определённая поступательность их действа настроила его на некую ритмичность, отозвавшуюся в нём целым сонмом самых разных мелодий. С трудом завершив такой приятный ранее процесс, Морозов откинулся на подушку и устало закурил. С ним точно что-то происходило. И дело тут было не в Нинке.
Все звуки вокруг него словно ожили, и он вдруг стал замечать то, на что раньше не обращал никакого внимания. Любой уличный шум, скрип двери, сигнал автомобиля, лай собак, даже шорох листвы под ногами – всё теперь приобрело для него какую-то непонятную и пугающую мелодичность.
Нинка, как обычно, убежала хлопотать на кухню, готовя чай и оттуда сообщая Морозову все свои нехитрые новости - в начале месяца в декрет у них ушли сразу две посудомойки, а в прошлую пятницу они справляли день рождения повара Артурика, с которым она лихо сплясала лезгинку.
В голове жгуче заиграл мотив лезгинки и Морозов, отказавшись от чая, начал собираться.
— Как сам? – поинтересовался сменщик, забирая у него ключи от машины. — Чёт смурной какой-то…
— Всё отлично, — буркнул в ответ Морозов, — спасибо «Столичной» …
— Бухал вчера что ли?
— Да, не, — Морозов поморщился, — не идёт чего-то...
Дома он прилёг на диван и заснул беспокойным рваным сном. Проснулся он от ощущения, что на него кто-то пристально смотрит.
— Морозов, — рядом стояла супруга с круглыми глазами, — там дед какой-то блаженный звонил, тебя спрашивал. Говорит аванс за концерт готов... сразу все тридцать тысяч... и что костюм тебе нужно мерить…
Она присела к Морозову в ноги и жалобно заскулила:
— Миш, ты чего? Ты что натворил-то? Какой ещё костюм? Ты с кем там опять связался?
— Да не голоси, ты! — рявкнул Морозов на супругу, — сама же вечно ноешь, что денег нет…
Он без аппетита поужинал и вышел перекурить на балкон. На душе у него было тревожно и неспокойно. Привычный мир рушился прямо на глазах, а что было впереди пугало его своей новизной и призрачностью.
Он щёлкнул зажигалкой, выкурил сигарету, потом достал новую, размял и неожиданно для себя тихо заплакал, глядя в тёмное, по-осеннему мутное небо. Он и сам не помнил, когда плакал в последний раз, но сейчас слёзы ручьём катились по его щекам, крупными каплями падая вниз, в темноту двора. Снизу доносились, чьи-то тихие голоса, негромкий смех и едва различимая музыка. Музыка, что была теперь повсюду.
(С)robertyumen
|
|
