Шутки про нелицеприятно - Свежие анекдоты |
Совсем не смотрю телевизор, и политикой, тем более, не интересуюсь, но тут случайно увидел выступление Владимира Владимировича. Восхищен! Как он прямо высказывался о том, до чего страну довели: о коррупции, о зажравшихся чиновниках, нелицеприятно критиковал ситуацию с медициной, образованием, космосом. Никто ему в подметки не годится. Что тут думать, вот кого надо в президенты России выбирать! что?! Как уже двадцать лет?!
|
Совсем не смотрю телевизор, и политикой, тем более, не интересуюсь, но тут случайно увидел выступление Владимира Владимировича. Восхищен! Как он прямо высказывался о том, до чего страну довели: о коррупции, о зажравшихся чиновниках, нелицеприятно критиковал ситуацию с медициной, образованием, космосом… Никто ему в подметки не годится. Что тут думать, вот кого надо в президенты России выбирать! ...что?! Как уже двадцать лет?!
|
|
Некоторые комментаторы называют подобные повествования потоком сознания. Мне незачем возражать, и потому насрать - как и задумывалось, хотя и не я раскачал здесь накануне тему говна.
Серега, мой одноклассник, теперь уж царствие небесное, был красавцем и при том очень ранним.
Среднего роста брюнет с широкими плечами, узким торсом, со всеми тысячью кубиков на животе и карими глазами. Это было не все. Еще он был борзым, а если и наглым, то в меру.
Прямо из учебника «Каким нужно быть чтобы понравиться сразу всем девочкам». И даже не только девочкам, а всем у кого есть пизда. Про пизду он нам начал рассказывать с класса пятого, но отзывался о ней нелицеприятно:
-Хуй, говорил он, - а мы знали, что такое хуй, - По сравнению с пиздой – Снегурочка!
Еб твою мать! - светло завидовал я ему, являясь счастливым обладателем огромной башки, узких плеч и мечтательного взгляда.
Ко мне Серега испытывал нежные, щенячьи чувства, потому без конца доебывал борьбой с удушениями, и кроме того с удовольствием делился историями из своей насыщенной жизни.
Пока не забыл. Мы с ним встречались после школы, он ушел в техникум после восьмого, случайно в поезде. Я тогда уже стал моряком, а он успел растаться с одним глазом.
Вот собственно:
Он во Владик поехал. Один. Уж не помню зачем, может в цирк. Поезд рано туда приходил.
Чтобы скоротать время, Серый пошароебился по железнодорожному и морскому вокзалам , поел беляшей из киоска, и к обеду выдвинулся в центр на, теперь уже, Светланскую.
Там то его живот и прихватило, и вспучило заодно.
Чувствую, говорит, что если и успею вернуться к обоим вокзалам с их туалетами, то только с полными штанами.
Метнулся в подворотню, там люди, дети – ни посрать, ни обосраться. Затем в первый попавшийся подъезд многоквартирки. Звонит, стучит и вдруг… - она открывает.
-Блядь, Леха! - Продолжал он: - Какая она была красивая! Коротенький халатик, сиськи, блядь! – Он широко обрисовал на себе очень большие и красивые сиськи: - И вот такие глаза! – изобразил он пальцами перед своими глазами огромные, круглые очки.
- Можно в туалет? – Из последних сил успел спросить он, и дождаться кивка.
Серый пронесся мимо красавицы нашел нужную дверь с унитазом внутри и воссел.
Его молодой и крепкий организм, вдохновленный привокзальными беляшами, заполнил мелкий советский унитаз с плоским донышком по самый ободок за секунду. Пораженный красотой своей спасительницы, Серый от расстройства добавил еще, и в скомканных чувствах вспыхнувшей любви и неловкости выскочил из квартиры на улицу, даже никого не задев.
Немного отдышавшись, Серега решил не усугублять знакомство, потому что вдруг вспомнил, что забыл за собой смыть.
|
|
AntonFox:
Заказчик прислает кучу замечаний, при чем зачастую прямопротивоположные тому, что требовал ранее. Само собой народ отзывается о нем нелицеприятно. Приходят очередные замечания. Разговор двух специалистов.
- Что это ты мне прислал?
- Очередные замечания.
- Это вот прям свежие?
- Да. Свежее. Еще даже пахнет....
|
|
Какая самая редкая фамилия в Китае? Иванов! (С)
Где-то на свете существовала некая фирма, а в ней существовал некий отдел. Отдел как отдел, довольно крупный, по нынешним временам. Руководил отделом человек ответственный, деловой и в сущности неплохой. Единственным его пунктиком было то, что он к месту или не к месту на летучках вспоминал по фамилиям трех человек. Человеки эти в отделе никогда не работали, поэтому их упоминание всуе никого не волновало и носило чисто воспитательный характер. Фамилии этих людей были, если кто уже догадался: Иванов, Петров и Сидоров.
Выглядело это так. Босс вел летучку, распалялся, начинал энергично махать рукой и вещал:
- Вы это у Иванова, Петрова, Сидорова будете спрашивать или у снабженцев?
Или:
- Если бы Иванов, Петров, Сидоров у нас так работали, то я бы их выгнал к чертовой матери!
Еще:
- С таким отношением к делу, Иванов, Петров, Сидоров вылетели бы у меня в три счета!
Ну и так далее...
Все бы было хорошо, но однажды одна из сотрудниц ушла в декрет. На ее место приняли молодого человека с фамилией Сидоров. После первой летучки он был замечен бегающим по отделу с целью узнать, кто тут Петров и Иванов, с которыми его так нелицеприятно сравнили. Народ ему сказал: не парься, это у него присказки такие, по работе он к тебе претензий не имеет. Еще пару месяцев Сидоров нервничал и втягивал голову в плечи на летучках, потом привык и перестал.
Следующим ушел на пенсию один из старейших работников отдела. На его место взяли, как ни странно, Иванова. Сам босс его на должность и утвердил.
Иванов был тертый калач, при своем упоминании пару раз пристально посмотрел на босса, сообразил, что это всего лишь фигура речи и перестал париться.
Я бы не писал сюда историю, если бы в отдел не пришел Петров. Это был человек с военным прошлым.
Поэтому когда в первый раз на летучке услышал свою фамилию, то ничтоже сумняшись встал по стойке смирно и сказал "Я!".
Босс осекся и уставился на него. Народ вокруг испытывал адские муки, чтобы не заржать.
Босс побуравил бывшего военного взглядом и предложил ему сесть.
Заседание пошло своим чередом, пока опять не прозвучали всуе три фамилии. Тут Иванов, не замеченный ранее в тормознутости, вскочил по стойке смирно и сказал: "Я". За ним зачем-то по цепочке с криками "Я!" вскочил военный Петров и нервный Сидоров. Хохот сотряс стены переговорной, народ уже не мог сдерживаться.
Ситуацию спас старый друг босса, который к этому времени уже все понял, поэтому подождал пока наступит тишина и предложил сделать перерыв. Во время перерыва увел босса под локоть и что-то ему втирал.
На повторную летучку собирались уже с некоторым опасливым воодушевлением.
Все шло гладко, три фамилии не озвучивались, дело шло к завершению. Напоследок босс сказал:
- Вот тут мне сказали, что у нас появились Иванов, Петров и Сидоров. Ну, что сказать, я ждал их двадцать лет! (Бурные, продолжительные аплодисменты).
P.S. К чести босса надо сказать - больше он их всуе не упоминал.
|
|
КЛАССОВАЯ БОРЬБА
Мой львовский одноклассник при встрече рассказал суровую и трагическую историю классовой борьбы седьмого класса со своим угнетателем и по совместительству завучем школы – Оксаной Ивановной.
Сын одноклассника учится в нашей же школе, а Оксана Ивановна преподавала у них историю.
Проблема в том, что преподавала она эту самую историю ну очень однобоко, она просто ненавидит все советское (хотя во время моей учебы она состояла председателем совета пионерской дружины, активная такая была, ну – это так, к слову)
Я и сам не особо-то жалую Советскую власть, потому что испытал ее на себе, но то, что несла на уроках Оксана Ивановна, было явной паранойей.
Одна ее фраза чего стоит: - «У истории, конечно же, нет сослагательных наклонений, но я всегда очень жалела, что доблестная немецкая армия так и не смогла взять Москву, Гитлер бы сразу освободил Украину от проклятых комуняк…»
И все в таком же духе.
Детишки боролись с ней как могли, но что они могли?
Сынок моего одноклассника однажды поднял руку и спросил – «Оксана Ивановна, ну раз вы так ненавидите все советское, то почему же ваш сын ездит на советской машине девятке?»
Парню сильно тогда досталось - отца вызывали, да и вообще чуть из школы не поперли за оскорбление учителя.
Пришлось долго извиняться, как сыну, так и отцу.
Были и другие случаи неорганизованного «индивидуального террора», когда, например, одна девочка сказала на уроке:
- Оксана Ивановна, а моя прабабушка – простая украинская колхозница, рассказывала, что немцы в оккупацию дико лютовали и из их села мало кто дожил до освобождения Красной Армии, а вы нам говорили, что Советская власть хуже фашизма.
- Твоя прабабушка темная, затурканная колхозница с тремя классами образования, она нигде дальше своего сарая в жизни не бывала. Как она может судить об исторических процессах?
А я с отличием окончила университет, исторический факультет! Есть разница!?
- Тогда откуда вы знаете, что вас там правильно учили, ведь это же был советский университет, лживый и прокоммунистический, как и все в СССР?
Оксана Ивановна, покрасневшая от натуги, злости и отсутствия контраргументов, почти лопнула, но, к сожалению – почти не считается, и той девочке пришлось совсем несладко.
И тогда класс развернул широкомасштабную классовую борьбу. Организовалась подпольная ячейка. Подпольная от того, что в том же классе учился Евно Азеф – племянник исторички.
И вот в один прекрасный день, на уроке истории, в тот момент, когда завуч особенно нелицеприятно проходилась по Советской власти, вдруг ни с того, ни с сего на весь класс громко зазвучало:
«Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!»
Оксана Ивановна забегала по стенам и потолку и принялась дико орать, мол, у кого найду телефон с этой поганью, тот как пробка вылетит из школы.
Но странное дело – гимн звучал, а источник отсутствовал. Она уже и бегом и ползком, как спаниель в поисках наркотиков, обыскала каждый уголок класса, но понять – откуда именно играет, у нее не никак получалось.
Громче всего было, если сидеть за учительским столом. Под столом пусто, на столе небольшой аквариум с зашуганными рыбками и классный журнал.
Оксана Ивановна отодвинула аквариум, послушала журнал и даже на всякий случай залезла под стол, но ненавистные звуки не исчезали, они были везде и нигде:
«В победе бессмертных идей коммунизма
Мы видим грядущее нашей страны…»
Завуча трясло и кидало, как вампира на серебряных рудниках. Урок был сорван.
Следующий тоже.
Каждый ее урок начинался и заканчивался бесплодными поисками микроскопического хора с оркестром, который мучил Оксану Ивановну советским гимном.
Историчка пробовала привести специально обученную и технически подкованную подмогу, но в такие моменты музыка испарялась, чтоб зазвучать с новой силой, когда подмога пожимая плечами покидала поле боя:
«Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
И Ленин великий нам путь озарил…»
Через месяц вампир не выдержал и сбежал с серебряных рудников, с тех пор у ребятишек появился новый учитель истории, пока не ясно – что за фрукт, но главное - не Оксана Ивановна.
Революция, о необходимости которой все время говорили несчастные семиклассники – свершилась!
И что самое приятное – Евно Азеф так и не нарыл военную тайну мальчишей-кибальчишей, а оружие пролетариата, оказывается, скрывалось в аквариуме.
Одна девочка (та, у которой прабабушка темная колхозница с тремя классами образования) принесла в школу виброколонку, завязала ее в презерватив, закопала в песочек на дне аквариума и в нужные моменты запускала гимн по блютусу.
Колонка передавала крамолу аквариуму, аквариум столу и уже сам стол жестоко мучил свою хозяйку одержимую антисоветскими бесами.
Вот так и бывает – если низы по настоящему не захотят, то и самые могущественные верхи даже чемоданы собрать не успеют…
|
|