Шутки про веревочкой - Свежие анекдоты

Результатов: 8

1

МАНУАЛЬНАЯ ТЕРАПИЯ
Очень долго, можете сразу пропустить.

Первый раз неудачно чихнул я ещё в институте, где-то на старших курсах. Чихнул так, что волна колебаний прошла по позвоночнику и, как много лет спустя стало понятно, сдвинула пятый поясничный позвонок по крестцу вперёд.
Боль была приличная, дня три вообще ходить не мог, отлеживался в общаге. На панцирную койку под матрац положили две спинки от кровати, типа «жестко и ровно», под головные ножки кровати - два кирпича для создания уклона, из полотенец сделали две крупные петли - подмышки и к головной спинке кровати. Получилась такая импровизированная вытяжка. Полежал дней несколько, полегчало, снова на занятия и шабашки.
В следующий раз так же неудачно чихнул через несколько лет, уже работая участковым педиатром в поликлинике. Чихнул - и ноги подкосились от боли в пояснице. Сначала вроде терпимо было, мог ходить и лежать, сидеть не получалось, а потом уже и лежать не мог, только в ходьбе как бы чуть полегче было.
Ночью шёл на кухню, становился коленями на стул, грудью и животом ложился на стол и в таком положении удавалось подремать минут 10-15.
Таблетки ел горстями - аспирин, анальгин, димедрол...боль притуплялась ненадолго, а вот голова тупела ощутимо.
Начал с завотделением разговаривать про больничный. А ей зачем молодого врача отпускать, который и на приеме двойную норму успевает принимать, и на вызова по два участка ходит. Плюс по две-три смены неотложки в неделю закрывает.
Да и недолюбливала она меня. Правда, взаимно.
Посмотрит на меня, хмыкнет, мол, само пройдёт, иди работай.
Да и я особо выхода не видел - понимал, что в больнице мне физиопроцедуры назначат, поколят что-нибудь в задницу...никакого другого лечения тогда не было...потом какая-нибудь операция на позвоночнике...нехорошее слово инвалидность стало маячить вдалеке на горизонте...

Случайно встретился с добрым своим знакомым, Сашей Алымовым (кто в теме - впоследствии многолетний главный тренер сборной России по кеокушинкай, воспитавший массу всевозможных победителей страны, Европы, Мира; его воспитанник стал победителем открытого чемпионата Японии...едва-ли не первый иностранец за всю историю кеокушинкай, кто понимает), он глянул на мое шкандыбание, хмыкнул и посоветовал подойти к какому-то их спортивному доктору, Косте.
Добрел я до этого Кости...
Медицинская кушетка. Положили меня на неё на торец, так что живот и грудь - на кушетке, а бёдра вниз под прямым углом висят, крестец кверху торчит вместе с задницей.
Подошёл толстый добрый доктор Костя, потрогал спину и слегка всем весом надавил руками на крестец. Щелчок, боль, мой отчаянный мат и довольное хмыканье доктора...и мне говорят, что можно вставать, идти домой и больше не чихать.
Встал, пошёл, могу ходить, могу сидеть, могу лежать, спать могу...жить могу!!!
Меня эта история зело впечатлила, ну как так - боль, отсутствие методов лечения, боль, инвалидность...а тут въ@#ал слегка по спине кулаком - и все встало на место, и живой, и здоровый. Внешне-то все легко и просто было.

Года три-четыре прошло и расцвела перестройка, дикий капитализм и новые возможности.
Приехал к нам в город-миллионник проводить платный обучающий семинар по мануальной терапии мужик из Москвы, фамилии, к стыду своему, не помню, что-то на «В», Воротников, Вадяпин, Веретенников...
Очень интересно было, каждый день теория по часу, затем показ практик, на дом он давал задания - руки практиковать.
Я шёл вечером на дежурство к себе в детский центр реабилитации, после отбоя и укладки детей объявлял мамочкам тему домашнего задания, «Шея», например.
В спортзале, где стояла массажная кушетка, на гимнастической скамейке усаживалось 3-4-5 мамочек-добровольцев, желающих «поправить» шею.
Я, читая конспект, что-то осторожно пытался делать на шее первой.
У второй, изредка подсматривая в конспект, делал с шеей те же манипуляции.
У третьей и всех последующих мамочек шею правил уже без конспекта.
Мамочкам - развлечение и здоровые шеи, мне - офигенная практика и уверенные зачеты.
К концу обучения на каждую тему собиралось по 7-10 добровольцев, практически все, кто оставался с детьми на ночь.
Сдал экзамены, получил корочки, стал работать уже с детьми в центре реабилитации.
Основные группы были часто болеющие: постоянные простуды, бронхиты, пневмонии, аллергии и бронхиальные астмы, у них позвоночник всегда перекошен, и, выровняв позвоночник, поставив на место позвонки, зачастую получали видимое улучшение состояния здоровья, особенно работая в зоне 4-5-6 грудных позвонков.
И группа детей с ДЦП, у тех мышцы и связки так напряжены и перевиты, что даже простые стандартные манипуляции приводили к значительному расслаблению и увеличению подвижности и амплитуде движений. Конечно же, здесь это не лечение ДЦП, а метод облегчения состояния.

Вскоре после получения мной «корочек» пришла как-то на приём мамочка с ребёнком, мальчиком 9 лет. Постоянные простудные, мгновенно переходящие в обструктивный бронхит. А теперь ставят и бронхиальную астму. Где-то мамочка услышала легенду про доктора, который «может вылечить всё» и приехала из другого города.
Смотрит на меня насторожено-недоверчиво, как будто идти ко мне ее кто-то заставил, сама бы она ни в жизнь.
Посмотрел я ребёнка, послушал, постучал - ничего необычного...
А мамочка симпатичная такая, но недоверие ко мне у неё растёт прямо на глазах...и решил я хоть что-то хорошее для ребёнка сделать, заодно перед мамочкой хвост распустить.
«Ща, говорю, мы ему спинку выправим».
Кладу ребёнка на кушетку на живот, делаю постизометрическую релаксацию, расслабляющий массаж и тихонько давлю с боков позвоночника между лопатками.
Щелчок был не просто громкий или звонкий. Он был - смачный!
Терпение мамочки закончилось вмиг - она рванулась вперёд, меня снесло куда-то к стене, ребёнка буквально выдернула с кушетки и убегая что-то очень нехорошее кричала в мой адрес.
С тихой грустью я смотрел вслед симпатичной фигурке...

Через пару месяцев прихожу на работу, старшая медсестра заходит ко мне в кабинет и протягивает какой-то свёрток.
Коньяк. Качественный. Это в провинции то, в 91-м году, когда непаленая водка была почти запредельным подарком. Кто не жил тогда, все равно не поймёт.
Смотрю на старшую - она рассказывает, что приезжала «та чокнутая мамашка ребёнка-астматика, сказала спасибо и что у ребёнка за два месяца ни разу не было одышки и он ни разу не болел».
Причина понятна - у ребёнка был сильный блок, «подвывих» пятого грудного позвонка, с соответствующими ущемлениями корешков нервов, обеспечивающих работу легких.
Поставил позвонок на место, освободил зажатые корешки, восстановилась нормальная иннервация бронхолегочной системы, дальше организм справился сам, ребёнок перестал болеть.

В это же примерно время захожу как-то в здание центра, на вахте сидит Татьяна, наша бессменная вахтерша. Лет ей 25-28 тогда было, немного полноватая, улыбчивая, очень доброжелательная и обязательная. У неё всегда порядок был.
С 15 лет страдает гипертонией, не поддающейся лечению. Постоянные сильные головные боли, ничем не снимающиеся. Школу не смогла закончить, работать не может - «если держу голову прямо, то ещё терпеть можно, привыкла, но стоит наклонить хоть немного - сразу дикая боль», вывели на 3 группу инвалидности, сидит целый день на вахте, детей и родителей встречает-провожает. В журнале ничего писать не может - надо голову наклонять.
Я молодой был, сдуру ничего не боялся. «Ага, Танюша, а давай-ка я тебя полечу».
Отказать она не смогла и побрела в массажную.
Сделал ей стандартные манипуляции, что-то у неё в шее похрустело, в спине потрещало, в пояснице щелкнуло. Соотношение костей черепа поправил, после веревочкой померил - все одинаково стало.
Ну, сделал и сделал, и тут же забыл об этом, жизнь в начале 90-х летела как с высокой горы на санках, держись крепче и зубами не щёлкай - язык откусишь, а там уж докуда сможешь докатиться.
Через месяц при входе в центр натыкаюсь взглядом на Татьяну и вдруг до меня доходит, что она месяц не попадается мне на глаза и не заходит в кабинет.
Ох и нехорошее предчувствие какое...
«Таня, привет, как дела?»
(Б#яяяя... надо бы про здоровье спросить, но реально боюсь...было бы хорошо, сама бы подошла...)

«Я тогда домой еле дошла, перед глазами все плывет, в разные стороны качает, и шум в голове, как будто я слышу, как кровь по сосудам бурлит. Тошнит и мутит.
Сразу легла, смогла уснуть.
(Самое любимое мое время - утром, три секунды между сном и «уже проснулась». В это время я почти не чувствую боли).
На следующий день начинаю просыпаться, и ловлю и растягиваю эти «три секунды почти без боли». Эти три секунды стараюсь тянуть и тянуть, наверное, наслаждаюсь ими, не знаю, как правильно сказать.
Боюсь не то что голову повернуть, глубоко вдохнуть страшно, чтобы ничего не нарушить.
И тут до меня доходит, что я точно больше трёх секунд лежу, глаза уже давно открыты, а боль все не приходит.
Я так и пролежала не двигаясь и почти не дыша, пока рука не затекла и телефон не иззвонился - на работе меня потеряли, я на полтора часа опоздала, лёжа в кровати не шевелясь.
Днем с работы позвонила своему врачу-терапевту, рассказала. Она вечером прибежала ко мне домой, давление сама померила - норма. Раз пять перемеряла - норма.
На следующий день перед работой прибежала - давление в норме. Вечером - норма.
Четыре дня ко мне так бегала, давление сама меряла, медсестре своей не доверяя.
Сейчас в шутку ругается, что теперь надо меня с инвалидности снимать, а как это обосновать - не знает».

Всем, кто сумел дочитать - спасибо и здорового позвоночника.

2

Морозы на северах трескучие и сильно злоебучие, в плане куда-нить сходить. А моим родителям ежедневно надо было меня в садик волочить. Четыре года совсем не тот возраст, когда бегаешь быстрее лани. И дело совсем не в рахитичных ногах, как могли подумать некоторые, а в одежде. В целях неотморожения тогда еще маленьких, но весьма перспективных яиц, одежек на меня накручивали столько, что самостоятельно передвигаться я мог только после пинка. И то на спине. И поэтому наши тщедушные, но в ворохе одежды кажущиеся весьма разжиревшими тела в детский садик транспортировались на санках. А что бы в полярной ночи дите, то есть я, не навернулось с санок, и не потерялось где-нить во мраке, меня привязывали к санкам. Сидел я на попе, спиной упираясь в аллюминиевую спинку отороченную оленьим мехом, и за грудь, как пулеметной лентой был привязан к этой самой спинке здоровенным пуховым платком. Короче, выглядели мы все детишки, как выкидыши птеродактилей - кругленькие, в пуховых платках и чо то там пищащие. Цыпленки еще те. А когда на улице ветер в ноздри, то идти одно удовольствие. Надо просто закрыть варежкой как можно больше морды, и согнувшись ковылять до цели. Это взрослые так ходили. Ну а мы, само собой пищали в санках и радовались жизни. ... Пока в один прекрасный, зимний, морозный северный утр, в самый пик полярной ночи, меня не повезли по знакомому маршруту в садик. Ветер, мороз, темень... В общем пока меня доехали до садика, наверно сильно устали. Иначе как объяснить, что опаздывающая на работу матушка села на минутку в коридорчике на лавочку отдышаться. Через минуту она встрепенулась, гля на часы - да что б твоего медведя за ногу! Опаздываю! В жесткой запаре хватает санки и привычным движением ставит их в угол, в рядок с другими санками. И счастливо летит на работу. Не, понять можно. Когда нас мелких раздевали, шубы, платки, валенки и прочую амуницию складывали в санки, привязывали веревочкой и выставляли санки в угол. В таком ворохе одежды запросто могло потеряться какое нить маленькое зверушко. Типа меня. Я тогда материться еще не умел. Но кайф от стояния раком, упираясь лбом в стену и с привязанными в жопе санками я почему то не испытывал. Движения сковывали многочисленные одежды, поэтому обозначить себя я пытался криком. Платок и шарф уже почти полностью залезли в рот, я все продолжал пугать угол. Да, двери детского садика, предназначенные специально для экстремальных температур являлись неплохой звукоизоляцией. Вскоре я устал, обвис на держащем меня платке и задремал. Проснулся... Не, ну не сволочи ли? Здоровенные тетки стояли надо мной, колыхались и гоготали так, что волки начали обходить поселок стороной. Как они, при их то комплекции могли так загибаться от хохота, я до сих пор не представляю. Немного поглумившись, меня отвязали от санок. Кстати, большого дискомфорта не было.

3

Ах, эта капуста…

В семье я была поздним ребенком, но в детстве я этого не понимала и навязчиво просила у родителей сестричку. Брат у меня уже был, а так как он был старше меня на 11 лет, то он меня не устраивал.

Однажды я задала им детский риторический вопрос: «А где я взялась?» Те, недолго думая: «В капусте нашли». «Ой, — думаю, — так просто!» У нас в огороде была приличная грядка капусты, которая меня раньше совсем не интересовала. А тут я стала с такой прытью, по несколько раз в день, бегать на капустную грядку, заглядывала под каждый куст. Мне казалось, что она медленно растет. Узнала, что для того, чтобы она быстрей росла, надо ее поливать. И стала ее, с надеждой, обильно поливать. Я полностью взяла шефство над ней. Просыпаясь утром, я бежала в огород поливать капусту, проверять каждый куст. Но лето заканчивалось, утоптала всю грядку, а сестрички я так и не нашла.

И тут к нам, по окончании летнего сезона, завалил целый цыганский табор. Мы жили на широкой центральной улице, и у нас на всю округу во дворе был хороший колодец, глубокий с вкусной водой. О нем знали многие и всегда старались набрать воды из него. Участки своих дворов никто не огораживал, так как в те времена не было чем. Цыганских повозок было не меньше десяти, запряжены ухоженными лошадьми. Одна из них была полна цыганской ребятней. Вот, думаю, как же они умеют капусту поливать, чтобы так много детей понаходить в ней! Цыганки побежали по домам гадать, выпрашивать чего-нибудь, мужчины же принялись поить лошадей.

А я заприметила одна девочку на возе лет двух — худенькую, грязненькую, волосы немытые, растрепаны, когда-то заплетены красной веревочкой. Я ее тоже заинтересовала, так как она протянула ко мне свои ручонки. Я тут же стянула ее с воза и в дом. В доме ей очень понравилось, глазки загорелись, сразу забыла про свой воз, а я принялась угощать ее, чем только могла. Цыгане же, закончив свои цыганские дела, поблагодарив, поехали дальше.

Мама была все это время во дворе — цыгане все-таки. И довольная тем, что, наконец, этот шум-гам уехал, с облегчением заходит в дом и останавливается, как вкопанная, спрашивая: «А это что? Ты где ее взяла?» А я такая счастливая, но виновато: «В капусте нашла». Мама всплеснула руками: «О, Боже!» Вмиг цыганочку под бок себе и бегом догонять цыганский табор. Говорили, километра три бежала, пока табор догнала. А они даже и не заметили, что у них не все дети на возе, и были очень удивлены, увидев догоняющую их мою маму с их ребенком. Так были увлечены тем, что успели напросить-наворожить. А мама возвратилась домой такая уставшая, могла и трепки мне дать, но, увидев меня всю в слезах, поняла, как мне не хватает сестрички. Успокоила. Потом я не раз слышала, как они с папой, смеясь, вспоминали этот эпизод нашей жизни.

А.А.

4

Про зайца.

В общем, это был прирученный дядькой заяц. К тому моменту, когда я его увидел, он был уже взрослый двухлетний зайчара. А поймал его дядька в лесу руками совсем маленьким. Заяц вырос вместе с котятами, но кормили его отдельно. Так и жил среди домашних животных в крытом дворе. Спал в соломе у коровьего стойла. Сам выходил на улицу, кормился только в избе. Причем сырые овощи-пресловутую морковку он на дух не переносил. А ел только щи.
Я пытался его покормить. Той же морковкой. Но он на меня так косанул глазом. Приподнял верхнюю (заячью) губу и оскалил резцы. Улыбнулся, гад. Так что близко я к нему не подходил.
К нему и собаки близко не подходили. Только петух иногда налетит, поклююет и на насест взлетает. Ибо заяц был мстителен. Я сам видел, как он лапами бил по ноге овцу. Она то ли наступила на него, то ли чего не то сказала, но он гонял ее по всему двору, пока бабка хворостиной его не отшлепала.
А в лес он не ходил. Только до речки, до бани. Он считал хозяином, другом, отцом и вожаком всей стаи дядьку. С которым он ходил в баню. В саму баню не заходил, но всегда ждал у дверей.
Дядька, напарившись, отдавал ему веник. Видимо это было очень вкусно. Минут за двадцать заяц сьедал этот веник без остатком, вместе с лыковой веревочкой.
А прославился заяц тогда, когда однажды ночью насмерть забил в курятнике хорька. Просто утром валялся почти разодраный хорек рядом с его жертвой-курицей. А заяц сидел рядом и нервно дышал. И задние лапы его были окровавлены. Жаль, что я этого не видел. Это было зимой, а я приезжал в деревню летом.
Кличка у него была Артамон или Степан. Забыл.
Когда дядька зимой принес пару зайцев с капканов,и стал в сенях снимать с них шкурки, этот Степан заболел. Вот тогда он ушел жить к корове. А раньше он жил в сенях на половике. Он в коровнике долго лежал в соломе, корова его лизала языком, бабка ему туда щи носила. А куры около него стали яйца откладывать. Но заяц яиц есть не стал.
До весны он от дядьки шарахался. А весной дядька принес ему из леса свежих ольховых веток с распустившимися почками. И заяц смирился с такими парадоксами жизни, когда его лучший друг сьел каких-то его же родственников.
Еще он любил грызть доску от забора. Причем грыз только одну доску. Изгрыз ее до того, что дядька отодрал эту доску и отдал ему. Заяц утащил доску в коровник, где она и исчезла постепенно.
Дядька пару раз пытался его отпустить и носил в лес в рюкзаке. Но, как только его сажал на землю, заяц прижимал уши, закрывал глаза и застывал, думая, что он сливается с этим ужасом. А когда дядька начинал уходить, заяц панически верещал и бросался ему в ноги, требуя посадить обратно в рюкзак, где и затихал успокоенно.
А вы слышали, как верещат зайцы? Ну и не надо. Как младенец плачет. Похоже. Но понятно, что крик нечеловеческий.
Ну ладно.
А если б я хотел наврать, то написал бы такую историю, как дядька соорудил зайчику бронежилет из алюминиевой кастрюльки и старого ватника и как они вдвоем ходили на охоту. На рысь, например.
И еще. Заяц не курил и водки не пил. Пусть вам даже такие мысли в голову не приходят.

5

Когда я ходил в садик, иногда тоже была зима. Причем - регулярно, каждую зиму. Причем раньше, помимо Деда Мороза со Снегурочкой, были и другие атрибуты. Снег, сосульки и кражи санок. Всех детей поголовно возили в садики на санках. Машины были не у всех, а санки были доступным транспортным средством. В них можно было сложить малолетнее чадо, как дрова, и везти его на санках в садик с максимально возможной скоростью. Правда потом, после садика, надо было куда-то эти санки девать. Даже в маленьком садике на 4 группы по 30 детей получалось больше сотни санок всех цветов и расцветок. Под них уже нужен средний самолетный ангар. На работу мамы и папы тоже забирать санки не могли. Тем более, если мама - какой-нибудь почтальон, а папа электрик. Весь день за собой санки таскать? Поэтому санки втыкались в сугроб вокруг садика. Издали это было похоже на японский сад камней.

Все детские сады были утыканы санками. Чтобы сразу отличить свои санки от чужих - их раскрашивали и подписывали. Это же было противоугонной системой. Насколько я помню, не было ни одного случая, чтобы санки перекрашивали.

Угонщиками были, как правило, школьники. Им санки были не положены в силу преклонного возраста, а кататься с горок или привязываться к грузовикам очень хотелось. Вот они и приходили после уроков к детским садам и брали себе транспорт. Как правило, ходовых штатных цветов, боялись только вычурных санок. Около нашего садика стояли санки еще дореволюционные, с деревянными полозьями. Так эти санки настолько сильно выделялись, что были неугоняемыми.

Ни разу не угоняли санки у меня, мой папа фигурно ободрал с них краску. Несколько вечеров сидел с ножиком. Получился резной палисад. Вторые неугоняемые санки были у Ткачены, нынешнего кастрюльного магната. Папа у него не любил деревообработку, он был художник по металлу. С помощью дрели, он покрыл санки такой жесткой гравировкой, что они стали похожи на гигантский заусенец. А вот у Солопаева Сереги, у него были санки в стоковом обвесе. От новых санок, купленных в магазине, они отличались только веревочкой. Солопайчиковы предки почему-то даже не метили радикально санки. Даже фамилию «Солопаев» они писали на приклеенный кусок пластыря. Само собой, пластырь отрывался, санки подписывались гвоздем на другую фамилию - всё!

В этом был офигенный плюс. Угнанные санки давали, в сильный мороз, плюсстопятсот к здоровью. Раньше я этого не понимал, а теперь, очень сильно понимаю. Представьте себе, на улице мороз. Сильный мороз, ну минус 27. Родители спешат на работу, нужно отвезти в садик груз в виде молодого мужчины пяти лет. Своими ногами, да еще в зимнем облачении, подобный груз доберется до садика к апрелю. Поэтому дитя нужно укутать в кофту, сверху надеть свитер, потом пуховый платок, потом пальто. На ноги двое колготок и штаны с начесом. Все это сверху лакируется кроличьей шапкой и валенками. Когда ребенок достаточно обездвижен, его надо обеззвучить, для чего используется шарф, которым фиксируется нижняя челюсть. Потом груз выносится на улицу и складывается в санки. Поскольку укутанное туловище не гнется, то именно укладывается, глазами к звездам.

Так вот, дети, которых в сильный мороз возили на санках - заболевали. В сильный мороз надо двигаться. В обездвиженном состоянии холод проникает всюду. За все три года, которые я ходил в садик с Солопаевым, тот не болел ни разу. Ему приходилось ходить в садик пешком, санки постоянно угоняли. Пусть родителям приходилось вставать в 5 утра, пусть половину пути Солопаева приходилось катить кубарем и подгонять пинками - он не заболевал, он постоянно двигался. А у меня, с неугоняемыми санками, четыре раза за зиму были всякие ОРЗ. А однажды посчастливилось заболеть левосторонней пневмонией (это воспаление легких, если не в курсе). Мне из-за этого даже длинных стихов не давали на новогодние утренники. Мое присутствие было очень маловероятным. А Солопаеву давали стихи на два листа, родители вешались.

Тем не менее, в детстве мне нравилось ездить на санках. И именно в таком состоянии, как дрова, глазами к звездам. Особенно, когда снег идет. Такими большими кусками, как остатки голубя, после кошачьей трапезы. Едешь так на санях, впереди коренным папа идет и мама пристяжная. Смотришь вертикально вверх, а оттуда падают снежинки. Медленно-медленно, прямо в зрачок. И тают там. И по очереди: то в один зрачок, то в другой. А ты лежишь, вдыхаешь сквозь шарф воздух, и пошевелиться невозможно, столько на тебе одежды разной. А потом снег в зрачках тает и у тебя полные глазные яблоки воды. И ты с неимоверным усилием наклоняешь голову, вопреки шарфу и кроличьей шапке (с милицейской кокардой). Ну нужно как-то вылить воду из глаз.

И вода вытекает, и ты видишь, что рядом с тобой, ноздря в ноздрю, везут еще кого-то. И у него тоже глаза к небу и в зрачки снежинки тают. А особо одаренные родители снимают с санок спинки и дети к этим санкам принайтованы какими-то такелажными приспособлениями. А некоторые ненормальные дети лежат не как все, а наоборот. Кто-то ногами назад, а кто-то вообще лицом вниз. Я даже пару раз пробовал так. Головой вперед - еще куда ни шло, а лицом вниз - никакого удовольствия. Меня однажды родители потеряли, я как-то выпал из санок, на вираже. Пытался подать сигналы, но был обездвижен и обеззвучен. Родители ушли почти на 100 метров. Меня спасла какая-то прохожая бабка. Она ругала родителей, за то, что они меня потеряли. Это были первые матерные слова, которые я услышал в жизни. Но не запомнил.

Еще помню сапоги. Меня стали к школе готовить, а в школу было не престижно в валенках ходить. Поэтому меня стали приучать к зимним сапогам. Были такие детские сапоги на меху из чебурашки. У них была металлическая молния, которая постоянно ломалась. И еще у них была подошва без намека на протектор. Так, слегка шершавая, как мелкая наждачка. Очень хочется посмотреть в глаза проектировщику этой детской обуви. Его бы салом, ему же по сусалам. Чтоб он всю жизнь поскальзывался. Но мой папа, не зря получал высшее образование. Он натер мне сапоги канифолью и я перестал падать. Все падали на ровном месте, а я стоял, будто прибит гвоздями. В средние века меня бы сожгли на костре. Потом эту идею украл Н.С. Михалков, для своего фильма «Сибирский цирюльник».

А потом все пошли на горку, кататься с нее стоя на ногах. Кто дальше уедет. Было такое соревнование. Пока меня не намазали канифолью, я был практически чемпионом. Меня выносило за границу раскатанного льда, я очень хорошо держал равновесие. Даже когда влетал в баррикаду из санок и снеговиков. Но тут вышел казус. Я разбежался, придав себе как можно большей кинетической энергии, и прыгнул на лед. Дальше мое тело понеслось вниз с горки. А сапоги остались на месте, как гвоздями прибитые. Я опал как листья по осени. Только очень резко и с тупым звуком. Никаких телесных повреждений не получил, но привил себе отвращение ко льду. Никогда в жизни не стоял на коньках и вообще, до появления ватрушек, даже на горках катался с опаской.

© pankratey

6

Сегодня шел по набережной реки недалеко от дома и обратил внимание на
странного человека. Прилично одетый мужчина лет сорока пяти сидел на
фонарном столбе в трех метрах от земли и упорно что-то делал с
веревочкой или толстой леской, привязанной к этому столбу. Я проследил
глазами - тонкий шнур под небольшим углом уходил в небо и... ничем не
оканчивался. В смысле - вообще ничем.

Я непрочь понаблюдать за необычными городскими сценкам, но происходящее
здесь откровенно поставило меня в тупик. Я подождал несколько минут и,
когда человек спрыгнул с фонаря на землю, спросил, что же он там делал?
Мужчина улыбнулся и ответил, что он только что запустил воздушного змея.
Я еще раз посмотрел на небо и опять ничего не увидел. Тогда он стал
подсказывать:

- Видите вон то здание с трубой?
- Так...
- А теперь смотрите вправо от трубы и немного вверх!

И я увидел высоко в небе крохотную точку.

- Двадцать пять сотен футов веревки вытравил! - гордо сказал мужчина.

Я присвистнул, это же больше восьмисот метров! Не мудрено, что без
указания разглядеть змея было невозможно.

- Пусть летает. А веревку я потом обрежу - не притягивать же его обратно
с такой высоты! - сказал он и ушел.

* * *

Удивительно как некоторые люди умеют приносить в свою жизнь маленькие
приятные необычности. Редкое это умение.

7

История про колбаску "Пепперони" с оборвавшейся веревочкой
напомнила мне времена, когда я санитарил в приемном покое
16 горбольницы (в Питере,на Литейном).
Привозят как-то пьяненькую "клиентку".
- Куда?
- В гинекологию.
- А каталка зачем?
Она ножки раздвигает - а ТАМ корешки торчат. Полюбился ей кактус.
Пушистенький такой. Туда-то вошел, а вот обратно...

8

На Алтае после избрания губернатором Михаила Евдокимова введена новая
форма государственных чиновников: босиком, в широких холщовых штанах,
рубаха на выпуск подвязана веревочкой, на шее полотенце, а в руке -
весло. Морда чиновника должна быть красной.
Иваноff

Партнеры

Реклама