Результатов: 294

251

Приближается весенний сессион (лет 40 лет назад, 3-й курс юрфака), значит - зачёт по государственному праву. Доцент - "топор", славящийся последние 18-20 лет (т.е. ВСЕГДА!) тем, что садистски "рубит" студентов на экзах и зачётах, да и нас он неоднократно "имел" на 1 и 2 курсе. Он, за неделю до этого радостного события, на лекции достаёт из портфеля зачётную ведомость, поднимает уставшие глаза и у меня, сидящего с другой стороны стола, спрашивает: кто имеет зачётные книжки? Я вопрос переадрессую всей группе и мы быстро передаём ему 22 зачётки. Преп начинает заполнять ведомость: сдал, сдал, сдал... не спеша заносит это и в зачётки. Я это прекрасно вижу и передаю коллегам. Все - в шоке!!! Ни одного вопроса не задал студентам и всем подписал!!! Ну, как впечатления, коллеги??? - это он нас спрашивает. Спасибо, но мы не ожидали... Тут заговорили трое студентов, забывших свои зачётки в общаге: мы быстро сбегаем и принесём свои зачётки. Да не беспокойтесь, занесёте в другой раз... В общем, он их "сношал" ТРИЖДЫ, заваливал, как всегда, "рубил" беспощадно!!! Ну, вот, всё стало на свои места, а то мы подумали, что он чем-то тяжёлым заболел и стал добрым...
Ах, да, на 4-ом, тем более 5-ом курсе (нашем) он в самом деле изменился полностью (в самом деле перестал нас "рубить") и это объяснил "древней" факультетской традицией "иметь" студентов до 4 курса, т. е. до тех пор, когда студент уже становится совсем-совсем зрелым (ну, да - никто с курса не вылетел!!!). Вот-же, "редиски" - друзья-старшекурсники, никого из нас не предупредили об этом. Ну и мы, соответственно, этой тайны не выдали младшим поколениям студентов, традиция - это ТРАДИЦИЯ!

252

Зачем нужна дорога, если она не ведет к любимой женщине?

Эпиграф:
"И опьять уезжая от Вас,
Я с любовью приветствую всех,
И летит над моей головой
Чистый снег, белый снег..."
(Радж Капур, каким я его запомнил в звучании грампластинки, после его приезда в СССР, вроде еще в Хрущевские времена)

Несколько эпизодов из моей молодой жизни, связанных комментарной красной нитью.
Они словно вехи на жизненном пути, на которые я время от времени оглядываюсь, насколько далеко от них отдалился душой и телом.
Они, на мой взгляд, настолько ярки, что нет необходимости их приукрашивать.
Впрочем, судите сами.

Начало семидесятых, осень, уже слегка морозно, вот-вот выпадет первый снег. Я- студент второкурсник в крупном городе, но выросший в поселке, в глуши, где не было асфальта, но где было много грязи после дождей, где не только театров, но даже телевидения не было! (Сигнал не доходил. Но телевизоры в магазине были, и их некоторые даже покупали, после того, как продавщица включит их сеть, и на экране появится мельтешащий снежок. (Наверное, они больше других верили в обещанный Хрущевым скорый приход коммунизма, и что при нем уж точно ретранслятор поставят, по потребности. И что протянут электричество от большой электростанции, и отпадет необходимость в дышащей на ладан местной, на паровой(!)тяге, при которой поселок время от времени погружался во тьму, в которой то в одном, то в другом окошке появлялись "светлячки" керосиновых ламп. Мне почему-то больше нравилось готовить уроки при керосиной лампе. То ли созерцание живого огня, то ли наркотичекое действие керосина, не знаю)). И вот, поняв по результатам первого курса, что вполне тяну, я стал оглядываться и на другие стороны жизни в большом городе. Ярким потрясением оказалось, что можно на халяву ходить в театр, в это буйство красоты! Один из городских театров шефствовал над нашим Вузом, и давал контрамарки!

Красота и великолепие театра казалось бы, начинались с троллейбуса, которым можно было к нему доехать почти из общаги. В нем всегда все без исключения(!) лампочки горели ярким светом, и салон всегда был чист и почти как новенький. В нескольких других городах, где довелось побывать в троллейбусах, я такого великолепия не видел.
С указанными красотами соперничала разве что красота девушек-однокурсниц. Таких в моем поселке и близко не было. У одной из девушек были удивительно красивые ноги, ноги богини, от них трудно было оторвать взгляд. И мысли. И вот я, раздобыв две контрамарки, пригласил ее и мы едем туда на троллейбусе. Она местная, живет в частном секторе, но всего лишь в сотне метров от одной из остановок троллейбуса. Я одет в самое красивое, в том числе в новом модном "импортном" польском синем плащ-пальто, подаренном мне родителями, в галстуке, фетровой шляпе. На обратном пути мы сходим на ее остановке, я провожаю ее до калитки и крепко целую ее в губы, первый раз в жизни совершив это!( Мне больше хотелось поцеловать ее ноги, но это представлялось плотским, низменным, в то время как губы- самым возвышенным из возможных мест, пока девушка еще жива. (Сейчас полагаю, что может можно было и повыше, но с обязательной предварительной оговоркой типа "Нравится не нравится,- терпи, моя красавица!")).
Сказать, что к остановке я побежал, было бы неверным. Я буквально летел на крыльях любви! Я отталкивался ногами, и, абсолютно не чувствуя тяжести, приподнимался и как бы немного порхал в воздухе. "Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь!". Я впервые проторил дорогу к любимой девушке!
Я припорхнул к остановке аккурат в тот момент, когда подъехал следующий троллейбус и распахнул заднюю дверцу. И я, не сбавляя темпа, прямо-таки впорхнул в троллейбус. Счастье продолжалось! И снова яркий свет и чистота-красота! Салон практически пустой, кондукторское место справа от входа пустое, я собрался было пройти в салон, и тут заметил препятствие: в проходе, частично начиная с кондукторского сидения, лежал мужичок, на спине, с закрытыми глазами и спал, мерно дыша. Видно было, что разморило беднягу после успешного празднования окончания рабочего дня. Он как раз занимал всю ширину прохода, я сел на кондукторское боковое сидение, чтобы не задеть мужичка, пробираясь в салон. Я, поджав немного свои ноги, чтобы не задеть голову трудящегося, вернулся к впечатлениям от поцелуя, держа взглядом трудящегося эпизодически. И при очередном взгляде на него вижу его немного дернувшееся тело, а дальше как бы извержение грязевого гейзера изо рта высотой примерно с метр! Часть изверженного потока из покрошенных вареной колбасы, вареных яиц, горошка, зелени, все в сметаноподобной заправке, достигает моего плаща и остается на нем, некоторая часть- на физиономии пролетариата и вокруг. И он продолжил свой сон, даже не открыв глаз. Мне кажется, его сон стал даже более глубоким, наверное от того, что ему полегчало.
От моей эйфории не осталось и следа. С грустью думал я о том, какой я наивный, идеализирующий реальность простачок, получающий за это звездюлей от жизни. Мог же предвидеть такой расклад и не садиться, стоя проехать минут 15 на пустой задней площадке.
И осталась веха в жизни,- тормозить себя несколько, когда казалось бы, можно отдаваться наступившему ощущению счастья сполна. Не терять голову!

Веха эта заметно подросла спустя считанное количество месяцев. Уже мороз, все в снегу, я снова возвращаюсь в сияющем троллейбусе из театра, на этот раз без дамы сердца, с ребятами из общаги. Троллейбус на этот раз плотно заполнен (похоже, был пятничный или субботний вечер), мы стоим в середине прохода. Передо мной, лицом по ходу,- студент-дипломник, весь поджарый, потому как регулярно вижу его бегающим кросс, зимой на лыжах, приходящим-уходящим в походы, предмет моего восхищения, что вот так, по деловому, без всяких сентиментов с барышнями надо воспитывать волю, совершенствовать тело! "Первым делом, первым делом- самолеты...". Рядом с ним я порой ощушал себя мечтательным Обломовым, а его- другим главным персонажем из произведения Гончарова (Немецкая фамилия вроде, сходу не вспомню). Однажды мне довелось оказаться в комнате на 4 чел., где он жил, я ошалел: открываешь дверь, и почти ничего не видно, потому как по всей глубине комнаты в два ряда подвешены березовые веники! В нос ударяет приятный аромат этих веников и трав, они постоянно пьют только травяные чаи. Заметную часть комнаты занимают лыжи, рюкзаки, свернутые палатки и т.д.
И вот я в троллейбусе замечаю впереди этого крутого физкультурника поддатого мужичка, который повернулся к физкультурнику лицом, и видно, что мужичка мутит. Елы-палы, сейчас ведь может на физкультурника блевануть. всматриваюсь сбоку в лицо физкультурника, может он не видит, тогда подсказать надо. А с другой стороны, "куда ты денешься с подводной лодки?". Но физкультурник с веселым и любопытно-игривым выражением (Примерно как Меньшиков, изображая Остапа Бендера в фильме) смотрит прямо в лицо мужику. У тут я вижу, как по телу мужика проходит примерно такая же "пульсовая волна", как и в моем недавнем грустном случае! И тут физкультурник без всякой суеты и казалось не спеша снимает с головы мужика красивую, по-моему ондатровую шапку и подносит к лицу мужика. По телу мужика продолжают идти пульсовые волны, и он молча и сосредоточенно смотрит обеими глазами строго на свою шапку, как бы немного косоглазя внутрь. Физкультурник с тем же веселым выражением лица тоже молча стоит, поддерживая правой рукой шапку мужика. Спустя несколько секунд физкультурник достает своей левой рукой правую руку мужика и прикладывает ее к шапке. Еще через пару секунд физкультурник убирает свою руку от шапки, и мужик переходит на полное самообслуживание. Я был восхищен: вот настоящее мужское отношение к жизни! И по дороге жизни нужно придерживаться именно этой стороны!

Но как бы не так. Ухабы дороги жизни кидали меня с одной обочины на другую.

К сожалению, я чувствую, что исчерпал лимит терпения для читателей историй, поэтому пока прерываюсь.

В заключение снимаю в почтении шляпу перед женщинами, наполняющими наши казалось бы порой безрассудные поступки глубинным смыслом борьбы за продолжение и улучшение рода человеческого.

И в качестве вишенки на торте лирическое отступление:

С 8-м Марта!

"Я буду долго гнать велосипед",
В конце пути 8-ку посажу,
Пошлю ее, как пламенный привет,
Всем женщинам, за силы к куражу.

Я им скажу: "Зачем не обо мне
В ночной тиши вздыхали томно Вы?"-
И потому 8-ку бью вдвойне,
Почти что перескакивая рвы.

...Срастутся кости, глаже станет путь,
Я буду снова гнать велосипед,
И может, встречу Вас, кого-нибудь,
И может быть, понравлюсь, или нет!

253

Из жизни в большом городе.

Еду вечером, часов в 19-20 по городу. Возвращаюсь домой в предвкушении чего-нить вкусное съесть, может опрокинуть стаканчик другой. На улице лето, машин так себе. Дорога, главная улица, делает слегка крутой поворот направо, на вершине этого поворота слева к ней примыкает второстепенная улица. Передо мной несколько машин, все едут не спеша, 40-50 км/ч. На автомате посмотрел, что нет никаких помех, со второстепенной не пытаются выехать в поток, прохожу вершину поворота, получаю приличный удар по машине. Останавливаюсь, про еду-стаканчик забываю. Выхожу, со второстепенной все-таки выехали. ДТП. Водитель выехавшей авто - девушка, приятная. Что-то помешало ей дождаться, пока все проедут по главной. Бывает. Спрашиваю: "девушка, для Вас на перекрестке установлен знак "уступите дорогу", для меня - "главная улица". Зачем Вы поехали, не уступив дорогу, движущимся по главной?" Её ответ - это красота женской логики: "я уже троих пропустила, Вы же могли меня пропустить?"

254

В середине восьмидесятых работал слесарем на Воскресенском химкомбинате.

И, когда в городе заканчивали строительство бассейна "Дельфин", горком партии обратился, видимо, к руководству предприятия, с просьбой выделить рабочих в помощь строителям. Чтобы уложиться в сроки, что ли...

От нашего цеха ЭФК-3 отправили меня - как самого молодого и наименее ценного работника - я туда пришел недавно после армии, и на все такие затыки отправляли меня.

Ну, пришел в 8-00 к бассейну - "прикомандированных" от химкомбината было человек 20 или 30 самых разных возрастов.
Сидим - курим. Никто особо напрягаться не собирается. Мужики травят байки...

Приходит прораб или мастер, спрашивает: "Кто умеет работать отбойным молотком?"
Все молчат, я встаю, говорю: "До армии работал на РМЗ, и пару дней случилось там долбить стены".
Мастер говорит: "Отлично! Пойдем!"

Уже потом, перед обедом, мне эти мужики сказали: "Ты зачем вызвался? Это не твой цех, платят тебе здесь все равно по-среднему - зачем ломаться? День прошел - и ладно..."
Но сиднем сидеть или ходить вразвалочку мне было скучно.
А отбойным молотком нравилось работать - результаты видны, и всё время я кому-то нужен.

Конечно бывало, что сидел, когда работы не было. Но случалось, что мастер скажет что-то продолбить для электриков, допустим, а тут уже прибегают водопроводчики, и сидят ждут, когда закончу, чтобы помочь мне протянуть шланг на их участок, а за ними уже в очереди ещё кто-то... Это мотивировало.

А раз в воскресенье случилась мимолетная любовь, девушка осталась у меня до утра, и вот уже вроде пора на работу, но расставаться не хотелось. Сел на велосипед, смотался на стройку, отдал мастеру донорскую справку на отгул, и вернулся к ней.

Во вторник прихожу в "Дельфин" - там какой-то начальник приехал, и все инженеры-мастера-прорабы ходили по стройке за этим мужиком, показывали где что осталось доделать, и в какие сроки. И в цокольном этаже ему говорят, что вот здесь под потолком надо проложить трубы. Он сердито спрашивает, мол, почему раньше этого не сделали, ведь из-за этого что-то там следующее не делается.
А там были такие свежевыложенные типа фальшколонны толстой кирпичной кладки, в которых для этих труб надо под потолком прорубить ниши.
Ему отвечают, что, мол, не было рабочего на отбойный молоток.
Он, также сердито: "А теперь этот рабочий есть?"
Я выхожу вперед: "Я здесь..."
Он спрашивает: "До вечера сделаешь?"
Говорю: "Леса уже есть, пятнадцать минут на пуск компрессора и протянуть шланги, и полчаса на прорубить - кладка же свежая, чего там..."
Он повернулся и пошел со всеми дальше.

А мне мужики: "Ты чего, как Павка Корчагин на узкоколейке?! Сказал бы - да, к вечеру сделаю... Потом с мастером договорился бы, что как сделаешь - идешь домой... Часов до 12 поковырялся бы не спеша, и устроил бы себе короткий день..."
А мне такое лукавство как-то на ум не пришло.

Ну, а несколько лет назад - 30 лет спустя, получается - уже в качестве журналиста делал репортаж о капремонте бассейна. Спустился в это помещение, посмотрел, - проходят трубы в этих моих нишах...

255

Жаркий денек, под деревом лежат, отдыхают лев и львица. Мурлыкают, жмурятся, короче идиллия. Внезапно из-за холма выбегает заяц, и, подскочив ко льву, дает ему оплеуху. Затем убегает также стремительно. Лев никак не реагирует, продолжает лежать, жмуриться и мурлыкать. Ситуация повторяется. Снова заяц, опять пощечина и побег. Долго ты собираешься это терпеть?! - возмущается львица. - Ты мужик или нет?! Догони его и врежь, как следует! Лев молчит. Снова прибегает заяц, и львица, не выдержав, срывается с места в погоню за косым. Тот несется закоулками, уходит зигзагами. Сильно вымотал львицу за время погони, и наконец нырнул в трубу. Жена Царя зверей за ним прыгнула, ну, и, естественно, застряла головой в этой самой трубе. Довольно потирая лапы, заяц, не спеша, вылез с другой стороны, трубу обошел, и поступил так, как и во всех других анекдотах. Львица рычала, билась, угрожала, но вырваться так и не смогла. Заяц ушел, довольный. Освободиться у нее получилось только часа через два. Пришла назад под дерево и молча легла рядом со львом. Муж поглядел на нее с грустью и спрашивает. Ну, и че? К трубам ходили?

256

"Все мы родом из детства"

Наверное, с вероятностью, близкой в вероятности положительного теста на отцовство, каждый из проживших школьные годы в СССР, имел свой роман с пионерией. По моей маленькой пионерской жизни Хрущевско-Брежневские 60-е прошлись весьма замысловатым узором. Небезынтересным, полагаю, большинству читателей. В отличие от моих прежних историй из жизни, здесь не все так мрачно, хотя и без голимого юморного рафинада. Которого не знает природа. И от которого портятся зубы жизни.

Пропаганда хрущевской химизации всей страны как главного средства быстрого наступления коммунизма пронизывала все слои общества, от мала до велика. Лозунги "Коммунизм есть советская власть+электрификация+ химизация всей страны!" красовались по всей стране. Как-то наша классная на последнем уроке объявила нам, юным пионерам, что сегодня после обеда мы будем играть пьесу, посвященную могуществу химии. Главные действующие лица- нефть и газ. Они по ходу пьесы рассказывают, на что они как таковые годятся, и что из них еще можно приготовить. На меня, как на мальчика и хорошего ученика, выпала роль газа. На хорошую ученицу- соответственно нефти. Пьеска небольшая, после прочтения училкой я со своей отменной памятью свою роль уже запомнил. Осмысливая роль, я спросил училку, а как я должен выглядеть, ведь газ же бесцветный? (Я был очень прилежным в учении и ответственно относился к школьным заданиям. Может, отчасти из-за этого я был весьма упитанным мальчиком. Одноклассники порой обзывали жирняком, а старшеклассники, примерно 8-ой класс,- насмешливо-ласково пончиком, и как бы шутя норовили ущипнуть-пощупать. Я все это запоминал, и намеревался с ними рассчитаться, когда подрасту и поднакачаюсь. Железок со свалки натаскал, и первым делом, придя со школы и сняв школьную одежку, поднимал железки, камни. Мама порой боялась, что надорвусь. "Впрочем, это уже другая история."). Училка удивленно ответила, ну как же, когда он горит, он голубой. Вот ты оденься в голубое, а на голову сделай из ватмана голубую корону, крупными зубцами вверх, как голубые язычки пламени. А ты, нефть, оденься во все черное. (Волосы у девочки от природы были черные и кожа смуглая, как обычно в том регионе).
Успешно справившись с подготовкой, я задался вопросом, а как быть с красным пионерским галстуком, не заругают ли, что в школу без него пришел? Но он же не голубого цвета? Подумав-подумав, я решил, что галстук будет красными язычками пламени, ведь и такие у газа тоже бывают.
Играем на сцене почти пустого актового зала школы, мало кто из одноклассников пришел посмотреть. В зал заглядывает один из 8-классников, развязный раздолбай, из пощипывающих меня. Скользнув взглядом по залу с хулиганистой улыбкой, он вдруг удивленно и внимательно начинает разлядывать меня с ног до головы. Лицо его начинает расползаться теперь в как бы игриво-хулиганской улыбке. Подходят к нему еще два таких же "залихватских" другана, как бы школьных мажоров. Он им что-то-говорит, они ему, мне не слышно, но по выражению их лиц догадываюсь, что что-то типа "А пончик-то наш оказывается голубой!". С ощущением, что я сам залажу в петлю, самим сделанную, доигрываю как прилежный ученик до конца.(Когда пишу эти строки, вспоминается фраза, видать рожденная хрущевской химизацией и "химиками" (расконвоированными на многочисленных стройках большой химии тех времен): "Химия, химия, вся залупа синяя!").

Какого-либо последующего усиления этих "квазисексуальных" домогательств я не припоминаю. Возможно, "дедов" не на шутку отпугнули далее произошедшие события. В апреле, ко дню рождения Ленина классная вновь объявила, что мы будем играть пьесу, на этот раз о встрече Ленина и с простым крестьянином вблизи глухой деревушки, после охоты ("Человек с ружьем", по-моему). На этот раз на более серьезном уровне,- на торжественном собрании в районном доме культуры, на смотре разных классов. Училка дает вводную типа: "Роль Ленина мы можем доверить только ученику, который так же хорошо и прилежно учится, как Ленин. (Им оказался я.). Крестьянина должен играть только твердый хорошист, потому как союзник рабочему классу.". И указала на недавно появившегося в классе худенького, но очень дисциплинированного и очень прилежного русского мальчика. Он даже черные нарукавники на руках носил, был очень воспитанный, никогда не озорничал. Но все делал замедленно, говорил даже замедленно, но с прекрасной дикцией. Мне кажется, речь давалась ему с трудом. Когда через неск. лет услышал анекдоты про дистрофиков, в большинстве из них я легко представлял этого мальчика. Назову его Кре, как игравшего крестьянина. Ядро пьесы: Ленин с ружьем и с одной подстреленной птичкой и сумкой с харчом встречается с крестьянином. В ходе завязавшегося разговора, перешедшего в совместный перекус водой с хлебом, крестьянин интересуется у городского по виду охотника, доводилось ли ему видеть Ленина. Ленин отвечает, что да.
-А правду говорят, что Ленин за один присест семь караваев съедает?- спрашивает крестьянин.
-Да враки все это,- добродушно посмеиваясь, ответствует Ильич.
Училка волновалась, она вообще была молодая стройная симпатичная училка, но беспокойная. Отрепетировали в классе после уроков на зубок. Хлеб и ружье только мысленно изображали.
На генеральной репетиции училка наказала, чтобы и я и Кре принесли по ломтю посоленного именно серого хлеба, одного и того же заданного размера, чтобы не дай бог не получилось, что большевики крестьянство эксплуатируют. И еще одному ученику поручила выстрогать деревянный муляж ружья. Зал ДК, человек 100 с небольшим. Набит полностью взрослыми, худсамодеятельность заменяла населению телевизор, народ смотрел всегда с большим интересом, тем более что шли выступления коллективов из разных классов, целая лениниана. Зал в полусумраке, сцена освещена. Наша беспокойная училка удостоверяется в соизмеримости крестьянских и ленинских хлебов, но когда смотрит на принесенный муляж ружья, на ее красивом лице появляется отчаяние, а из теплых карих глаз, казалось, вот-вот брызнут слезы. Дедушка ученика рубанул неск. раз по грубо пиленой тарной доске и полил черной гуашью. Которая, словно темная морилка, оттенила грубый рельеф пилежки, неубранные зарубки от топора и неотрубленую рассщеперивщуюся щепу. ("Шеф, усе пропало!..."). И это ружье Ленина? Я тогда предлагаю сбегать домой за воздушкой. Училка, прикинув, когда дойдет наша очередь, и переспросив, успею ли я точно обернуться, отпускает меня. Запыхавшись, забегаю домой, в ноздри ударяют изумительные запахи свежеприготовленого обеда на кухне. Игнорируя призывы бабушки поесть, с воздушкой бегу назад. Успеваю! Но запахи обеда, свежий морозный воздух и пробежка сделали свое дело, я стал испутывать сильный голод. И я уже с нетерпением стал ждать нашего череда, чтобы хоть хлебом перекусить во время игры. Доходим до совместной трапезы. Я махом заглотил свой хлеб, а Кре крошку отщипнул, и дальше не ест. Играет, сидя на пне лицом к залу. Я стою рядом, правым боком к залу. И тут я решаю, раз он так медленно говорит, я успею за время его репризы незаметно взять и съесть его хлеб. Закончив свою репризу, я доворачиваюсь полуспиной к залу, и закрывая собой хлеб Кре, беру и начинаю его быстро-быстро жевать. А Кре в это время тянет: "А...правда,... что Ленин...за один...присест...семь...". Примерно здесь я с ужасом осознаю, что не успеваю съесть весь хлеб во рту! Распихиваю судорожно весь хлеб за щеки как хомяк, и опять становлюсь правым боком к полусумрачному залу. И после его репризы, пытаясь изобразить шутливое посмеивание, произношу: "Да враки все это!". И вдруг в полной тишине правым глазом периферически замечаю, что вроде как воздух в зале медленными волнами ходит. Ничего не понимаю! Осторожно поворачиваюсь в зал и вижу: Все сидят с очень серьезными сосредоточенными лицами, с широко открытыми глазами и плотно сжатыми губами, и всех будто бьет током (Такое я видел, когда незаметно приставляли кому-нибудь провод от магнето, которое чуть крутили). Но я ж никогда не видел проводки на сиденьях, когда ходил туда в кино! И все молчат!
После спектакля я спросил училку, а что это было? Молчит. Я еще раз. После паузы она говорит: " Ну как ты не понимаешь, ты говоришь, что враки все это, о том, что Ленин за один присест семь караваев съедает, а сам при этом воруешь хлеб у крестьянина и запихиваешь тут же себе в рот!"
Меня бросило в жар и снова как бы на сцене возникла виселица с петлей, в которую я сам просунул голову... "Чудовищное искажение святого образа вождя!" Отца в тюрьму, меня в спецшколу, у мамы сердце не выдержит...Примерно такие мысли проносились в моей пионерской голове.
К счастью и удивлению, никаких репрессий не последовало.(Хотя семья моего отца ощутимо пострадала во времена большой репрессии, а дядя его был расстрелян, могли, наверное, в принципе попытаться кадило рецидива раздуть). Может, это был один из концов хрущевской оттепели? Но какой страх у всех без исключения взрослых в зале возник! Ни единого звука! Все тряслись от смеха молча, сильно сжимая рты и выпучив глаза! Самые зады зала тонули в темноте, но примерно 2/3 глубины зала я видел. Тишина была как во всем зале, так и на сцене.
И может быть, волшебная сила моего сценического искусства, народной молвою дошедшая до "дедов", так преобразила их души, что они со щипками больше до меня не домогались. Да и я стал вытягиваться.
Продолжение истории, чувствую, выпирает за формат, на сегодня заканчиваю.

П.С. Прикрыв глаза, представляю себе ковер-самолет, на котором я , "пионар" Болтабай, и старик Хоттабыч (Из волшебного фильма моего детства "Старик Хоттабыч"), не спеша путешествуем по небу, напевая песенку со словами "Поздно мы с тобой поняли, что вдвоем вдвойне веселей, даже проплывать по небу, а не то, что жить на земле...". И муэдзин с минарета, пристроенного к ДК, ставшим мечетью сейчас, узнав нас, приветливо машет нам. И нам сверху, как и во времена моей пионерии, никаких границ не видно...
Временами в воздухе вокруг нас возникают завихрения, в которых крутятся какие-то бумажки. Это дурилки картонные, уносимые ветром на поганые болота в страну Оболванию.
Но мы летим другим путем. Не надо оваций. Милости просим к нашему ковру. Сотканному из человеколюбия.

257

Провинциальный городок. Двухквартирный дом. Лето. Дождичек моросит. Захожу к товарищу: "Вить, помоги". Он в ответ: "Подожди немного, сейчас дообедаю и пойдём". В кухне стоит стол, за которым сидит Виктор, а входная дверь находится за его спиной. Сидим. Виктор обедает, я просто сижу. Врывается соседка и, Монсерат Кабалье отдыхает, начинает: "Вот, Виктор, твой кот сейчас всех моих цыплят перетаскал, я сейчас его прибью! И когда такое кончится?!.. Я на тебя в суд подам и т.д. и т.п". Виктор продолжает не спеша работать ложкой, между делом говоря: "Он НЕ МОГ". Соседка: "Как не мог, я его угадала, он "такой-то такой", и лапа у него белая, и хвост у него чёрный". Виктор снова говорит: "ОН НЕ МОГ". Новая тирада соседки. После прослушивания вышесказанного в третий раз, Виктор, немного отодвинулся от стола, спросил у соседки: "На улице дождь?". "Ну, дождь, - ответила соседка, - а твой кот...". Далее см. выше. Виктор, вздохнув, отвечает: "НЕ МОГ МОЙ КОТ БЫТЬ У ТЕБЯ. ВИДИШЬ - ДОЖДЬ, А КОТ СУХОЙ!". И достаёт кота, который всё это время лежал у его ног под столом.

258

В магазине стою в очереди у кассы.

Передо мной стоит нормально одетый, солидный мужчина -
просто красавчик!!!

Подходит его очередь. Он не спеша достает из корзинки:
девять банок пива...

- Значит, втроем будут пить....

Потом достаёт три бутылки водки

- Нееееее - ну точно втроем бухать будут!!!

Потом бутылочку "Martini"....

- Ооооо, значит с ними еще дама будет - точно групповуху
устроят.....повезло-же сучке!!!

И в последнюю очередь достаёт маааленькую такую баночку
йогурта под названием "Доброе утро"....

Окинула взглядом весь его алкогольный боезапас... Неее,
думаю....не будет у тебя утро добрым - 100% не будет!!!

259

Захожу в парикмахерскую, немного с бодуна и слегка похмелившись.
Сажусь в кресло: - Мне немного обновить, ну и шею…
-Сделаем. – отвечает.
Накидывает мне на плечи простыню, слегка покачнувшись, я смотрю на его отражение в зеркале, спрашиваю:
-Мне кажется, что вы немного пьянее меня?
Он не спеша берет со столика опасную бритву, вставляет в нее новое лезвие:
-Сейчас узнаем.
Ржем.
Не бухайте!

260

Московский патриарх, Далай-Лама и главный раввин Израиля катаются на лодке по озеру. Вдруг видят - на берегу кафе. Раввин говорит: - Неплохо бы подкрепиться! - выпрыгнул из лодки и побежал пешком по воде к берегу. Далай-Лама, поразмыслив, тоже вышел из лодки и, не спеша, отправился по водной глади вслед за раввином. Московский патриарх сидит и думает: - Как же так? Эти два нехристя разгуливают по воде аки посуху, так неужели же я, глава МПЦ, наместник Бога на земле, не смогу повторить то же самое? Сказано - сделано: ступил Московский патриарх за борт лодки и начал тонуть. Раввин смотрит с берега на бултыхания Московского патриарха и говорит, обращаясь к Далай-Ламе: - Наверное-таки надо было ему сказать про деревянные столбики под водой? Далай-Лама: - Какие столбики?

261

Приехали к знакомому егерю, которому мы с друзьями изредка в охоте помогали, городские охотники с собакой. Казбек, как его звали, был западно-сибирской лайкой, хоть и городской, но к охоте приученный.
У мужиков была лицензия на кабана и на лося. Ну, нам с товарищами было все равно на кого охотиться, мы уговорились им помочь исключительно ради спортивного интереса. Снега в лесу было еще немного, дороги были накатаны лесозаготовителями, так что никаких трудностей не предвиделось.
И вот как-то так получилось, что пока отпущенный в свободный поиск Казбек бегал по вырубкам, заросшим орешником, я отстал от коллектива в поисках туалета. Пока нашел и воспользовался его услугами, все укатили на машине километра за 3 дальше посмотреть лосиные следы.
Я не спеша шел по накатанной дорожке в том же направлении, когда услышал собачий лай. Ясно было, что Казбек поднял и гонит кабана. Подсуетившись, я встал там, где он мог появиться и не прогадал. Отдуплетился удачно и пошел к моей добыче. Это я так думал, что моей. Казбек, усердно дравший из поверженного кабана щетину, считал, что добыча его. Когда я подошел чтобы начать свежевать тушу, он недвусмысленно заворчал на меня в плане «какого хрена заявился к его кабану».
Ссориться с сердитым кобелем из-за добычи не хотелось, а ждать на морозе без дела его хозяина, который неизвестно когда появится, тоже не интересно.
Осмотрелся вокруг. Судя по следам, кабан здесь прошелся неоднократно. Протоптанных им тропинок было несколько штук, все свежие. Я поманил Казбека к ближней тропе: Казбек, кабан. Ищи кабана!
Доверчивый кобель поверил доброму на вид охотнику слегка интеллигентного вида, вдобавок в очках и с бородой, - и бросился в чащу. Я же быстренько скинул свою сбрую (ружье, патронташ и прочее), перерезал кабану, как положено, горло, чтобы спустить кровь, перевернул тушу на спину и стал ловко разделывать острым ножом, первым делом удалив тестикулы.
Когда через несколько минут Казбек по следу вернулся обратно, добыча была уже не его, а наша с ним общая. С чем ему пришлось смириться.
Пока остальная компания добралась до нас, мы уже все закончили. И Казбек был доволен и сыт, так как значительная часть требухи была им уже съедена.
Вот так иные из нас оставляют свою синицу в руках на чужое попечение и бросаются ловить журавля в небе. А когда возвращаются, на синицу уже кто-то лапу успел наложить…

262

Вообще-то ее настоящее имя было Бена. Эакий фокстерьерчик домашнего разлива, живущий в семье нашего приятеля Лени. Жили они на одной со мной улице, и я не мог без умиления смотреть на них, когда они шли куда-нибудь в магазин. Бена ходила без поводка в нескольких сантиметрах от левой ноги Лени, не отклоняясь никуда в сторону. Как Леня добился такого послушания, не представляю.
И вот в конце августа охотничья собака Бена поехала на первую свою охоту. Вместе с Леней, который тоже ни разу охотником не был.
До острова, где собирались охотиться на уток, наша компания из пяти человек добиралась на лодке. При этом мы мотором зацепили потерянную кем-то рыболовную сеть, полную протухшей рыбой. И среди этой тухлятины оказались 17 (до сих пор помню) еще живых мелких стерлядок.
Сеть мы вытащили и сожгли на костре, тухлятинку закопали, а из стерлядок заварили в большом котелке уху.
Вечером у костра под сто грамм уху уговорили, угощая при этом наших собак. С нами кроме Бены был еще настоящий охотничий пес ирландский сеттер Грин.
Ели не спеша, разговаривали. Грин поел и улегся в сторонке, а Бена подходила к нам ко всем по очереди, слушала разговоры, ну, угощалась заодно рыбкой. Кто же удержится от того, чтобы не угостить сидящую рядом собачку, которая тебе в рот заглядывает?
Ближе к окончанию трапезы обнаружилось отсутствие в котелке рыбы. По здравому рассуждению, каждому из участников застолья было положено съесть штуки по три, но все божились, что съели только по одной.
Говорила мне мама в детстве, что «ласковый теленок двух маток сосет». Ласковая Бена нашла пять папок.
Спать легли в палатке, расстелив мой спальник. Укрылись у кого чем было. Под утро я, лежавший с краю, понял, что со спальника съехал и лежу практически на голой земле. На моем месте лежит Бена, сладко посапывая.
Вот поэтому собачке прямо было на роду было написано называться именно Беней. Она, таки да, как вы уже догадались, воспитывалась в соответствующей семье.
Кстати, за всю мою жизнь мне почему-то никогда не попадались непорядочные представители богоизбранной нации. А среди знакомых, начиная со школы и позже, люди были, как правило, просто замечательные. И беззлобные шутки на семитские темы я воспринимаю легко.
Вот так и Бена стала у нас Беней, что особенно было удобным, когда требовалось кого-то послать к ее маме.

263

Лето кадета.

С английским мы уже были на ты: -Ай эм э кадет оф э мэрин скул. Это если бы тобой заинтересовалась англоязычная девушка. Можно было бы еще добавить на романтической волне: - Зэ скул из нот фа фром, зэ сенте оф зэ сити. И про себя: - Кам хиер! Типа, сюда иди, красавица!

Лингафонный кабинет нашего английского дал сбой на столько, что уже за несколько лет до нас в нем не осталось ни одного наушника. Мы готовились к морским путешествиям изо всех сил, зачастую, посредством онанизма. Те из нас, кто онанизмом не маялся, лечились преимущественно бициллином, и очень смешно шагали на строевых, едва тягая за собою, в основном, правые ноги.

То Владивостокское лето казалось особенно приятным, даже праздничным . Все этому способствовало. Благополучное завершение последнего курса, успешное визирование, предвкушение первой загранки, с последующими ништяками, даже желтая пивная бочка, уютно вписавшаяся в дворик между продовольственным магазином, и бурыми от утреннего тумана кирпичными корпусами мореходки.

Кто-то сильно недоработал в организации учебно-воспитательного процесса, и про нашу роту на целый месяц почти забыли.
Это обстоятельство только усиливало летнее очарование. Местные, вплоть до Уссурийска (около ста км.), и те из нас, которые к тому времени обзавелись устойчивыми разнополыми отношениями в самом Владике, если и появлялись, то не надолго.
Оставшиеся в меньшинстве, в полном изнеможении бродили по длинному коридору общежития, свешивали ноги, с подоконников распахнутых настежь окон, купались до одурения, и валялись потом на небрежно застеленных шконках, недвижимые, словно выброшенные на берег морские звезды, некоторые даже в обнимку с гитарами.

Погода шептала. Выходя из под контроля гипоталамуса, по-весеннему гудели гонады или, если хотите – мудя, и жаждали приключений.

Период отпусков отцов-командиров был в самом разгаре, военная служба немногих оставшихся, сводилась к дежурствам, а дежурства к вечерним проверкам расположений учебных рот, на предмет отсутствия в курсантских кубриках легкомысленных прелестниц, и горячительных напитков.
Кроме того, наш строгий и уважаемый нами кэп, навсегда отчалил в Севастополь, оставив роту на попечение улыбчивому дяденьке с погонами капитана третьего ранга, который стал нас стращать исключительно понарошку, а мы его, так-же понарошку, стали бояться.

Из ежедневных обязанностей оставалось, не забыть пару раз в день строем добрести до столовой, поесть за четверых, отсутствующих в расположении роты , помыть за собой посуду, и уже в добром расположении вернуться обратно.
После сытой сиесты мы подолгу мылись-брились, доставали из тайников мятую «гражданку», и не спеша готовились к вечернему променаду.

Была нетанцевальная середина недели, и даже еще не вечер.
Мы с Игорехой, нареченным Хавой, по начальным буквам его фамилии, хотя она и начиналась с «Хова», с необходимыми предосторожностями, выбравшись из бурсы, решили прогуляться по Спортивной набережной.
Истинная цель подобных прогулок была настолько очевидна и прочувствована, что даже никогда не упоминалась вслух. Вслух упоминался только предлог- попить пива. Что мы и не преминули с удовольствием осуществить, стоя, всосав по две кружки Жигулевского предлога за набережным столиком Спортивной набережной.

Таким образом, расположив себя к приятным знакомствам, наш небольшой ебальный патруль выдвинулся на охоту.
Патруль был небольшим не только количественно, и на готовых к спариванию животных самцов мы были похожи едва ли.
Я, при своих ста семидесяти пяти, весил шестьдесят три килограмма, и оттого казавшейся изможденной, хоть и миловидной физиономией с мечтательным взором, напоминал, страдающего глистами юного Блока.
Игореха, еще на пяток сантиметров ниже меня, тоже не был толстым, но не без особенностей. При общении с дамами, словно боясь встретиться с ними взглядом, он манипулировал глазами наподобие кальмара, отчего казалось, что сношаться, он хочет пуще остальных.

Когда организм особенно настойчиво требует беспорядочных половых связей, вожделенные объекты попадаются исключительно порядочные. Только с возрастом начнешь замечать, и недоумевать, как не ко времени из коконов целомудренных девственниц, вылупляются сонмы шлюховатых подруг и жен.
К тому моменту, достаточно настрадавшись от подростковых платонических любовей и разочарований, мы искали последних.
Вечер оказался фартовым.

Пара юных барышень любуясь закатом у бетонного парапета набережной, словно уже ждала нас. Теперь не уверен в «словно» либо «уже».
Одноклассницы только выпустились из школы, и были младше нас на три-четыре года. После стремительного знакомства, трогательные выпуклости и милые улыбки их обладательниц, уже вовсю, казалось, кричали нам, скорее знакомится ближе.
А от того варианта, который они предложили немного погодя, нам вообще крыши снесло:
-А давайте! - говорят девушки, звонким дуэтом перебивая друг-дружку:
- На Тавайзу, на две ночи…- Мы помотали башками сбрасывая восторженное оцепенение.
- С палаткой!- добили они.
-И водкой! – Водрузили мы сливу на это сказочное непотребство.

Был, правда, маленький осадок в виде одноклассника, которого они упорно протаскивали на наше рандеву. Но о нем мы постарались скорее забыть, тем более что преподносился он нам, исключительно в виде друга, и той «отмазки» – что они будут под присмотром, перед строгими родителями.

Чуть ли не подпрыгивая от возбуждения на обратной дороге, мы начали обратный отчет послезавтра. Тогда же и поделили девчонок. Хава предусмотрительно выбрал себе ту, что казалась поглупее, я не возражал. Назовем ту Дуней, а вторую наречем Дашей, к тому же она была гораздо симпатичней.

Выход был назначен на пятницу. Согласно уговора, дамы обеспечивали кампанию продовольствием и палаткой, мы же поручились за релаксацию и глубокое похмелье.
За день до отправления ко влажным и горячим побережьям Уссурийского залива, большая черная сумка была укомплектована четырьмя казенными одеялами и полотенцами. Ее мы заранее утащили из бурсы дабы не спалиться в самом начале пути, и зарядив по дороге русской-народной, оставили в камере хранения ЖД вокзала.
Не забыли и про запас винища для барышень.

Доселе невыносимый бурсовский «подъем», с трудом дождался утра, и радостно скинув нас со шконок, запустил в похотливую экспедицию.
Девчонки не обманули, и к назначенному часу уже встречали нас с сумками на автовокзале. В числе встречающих был и юный хмырь, которого они давеча анонсировали.
Ну как хмырь, худощавый парнишка Андрей хмурым, конечно, был. Хотя, с другой стороны особо веселиться, в противовес двум потенциальным ебарям его подруг, у него и не было причин.

Неторопливая езда расхристанного автобуса по пыльной шоссейке, разогрела до температуры двигателя его заднее сидение и все, что у нас с Хавой было внутри, основательно притупив либидо, и торжественность прибытия к побережью:
-Леха там заебись! – первым вылез из пыльных кустов Хава. Там оказалось сносно, хотя уже и сильно насрано, и наблевано, еще задолго до нас.

Всосанный в пути из под заднего сиденья автобуса дизельный выхлоп, бутылка портвейна на двоих, принятая с самого утра для решительности, и совсем уже близкий запах моря кружили наши с Хавой головы, немного тошнили, и поэтому пешая прогулка до самого песчаного побережья в памяти особо не отложилась.

Бухта в которую мы шли, называлась в народе Три Поросенка.
Сразу по прибытии, Хаву озарило закопать в соседнем дохлом ручейке, для охлаждения, весь наш боезапас, что мы и не преминули исполнить, выбрав самое глубокое его место, с трудом запихав бутылки в ручей, и замаскировав их булыжниками в метрах семидесяти от нашего предполагаемого лагеря.
Палатку ставили со знанием дела, я со своим, Хава с таким же. Металлические, 20-ти сантиметровые колышки для растяжек, идущие в комплекте с палаткой, легко входили в рыхлый песок, но еще легче из него выходили.
А с собой ни ножа, ни тем более топора – нас не учили на пиратов. С еще большим трудом, даже в полном безветрии, придав палатке, задуманную производителем геометрию, мы заслуженно накатили, и постарались подпоить барышень.
Барышни подпаиваться не спешили, и ушли вдвоем плескаться в море , куда уже совсем не спешили мы. Андрюха остался с нами.

Немного погодя.
-Смотри, - указал я Хаве, налитым стаканом на палатку, в которую на четвереньках заползала его избранница, щедро открывая прекрасный, задний вид. Хава выдохнул, и опрокинул свой:
- Первый пошел! – Прошептал он, на ходу отряхивая трусы от песка.
Хава крадучись, сделал несколько шагов к палатке, и упав перед ней на четвереньки, обернулся ко мне.
Я подбодрил его жестом энергичного лыжника. Хава блаженно раздвинул в стороны глаза, и полез ебаться.

-Ну че? – молча, кивнул я Хаве через несколько минут, когда он с красной мордой выползал обратно.
Хава закатил глаза, и разочарованно повертел головой.
Пока его организм обратно всасывал кровь, из не пригодившегося органа, Хава молчал. Молча и накатил.

- А тебе нравится кто из девчонок? – обратился я к Андрюхе, непринужденно пытаясь выяснить скрытые мотивы его присутствия.
-Я бы им обеим вдул!- вдруг, легко признался, безобидный с виду Андрейка, прикуривая сигарету, - но они, по-ходу, лесбиянки, - закончил он, затянулся, и посмотрел вдаль.
Мы с Игорехой хотя и не курили, но немного охуев от неожиданной по тем временам экзотики, посмотрели туда-же.

-Видел однажды, как они сосались, - продолжил Андрейка.
-А хули ты молчал?! – очнулся Хава.
-А вы не спрашивали.
-А че с нами-то поехал, охранять?- Уже безразлично поинтересовался я.
-Водки попить.- Не моргнув голубым глазом, повернулся ко мне Андрей.
-Хуй тебе, Андрейка, а не водки! – начал, было, Хава, но на секунду задумавшись, потянулся к бутылке:
-Хотя… давайте! - он наплескал в три стакана, причем двойную дозу Андрюхе, и поднял свой:
-За блядей!

Остаток дня оказался не примечательным , мы разожгли костер, накормили мокрых лесбиянок их лапшой, с их же тушенкой, исполненными по-флотски, и немного загрустили. Смеркалось.
Барышни изъявили желание потанцевать на импровизированной дискотеке в соседней от нас бухте, но нас особо не приглашали. Мы было увязались за ними в потемках, даже прошли по грунтовке свозь лес километров пять, но снова не встретив должного внимания к нашим персонам, отстали, и вернулись назад. Андрейка пошел дальше.

-Чет я заебался, - сказал Хава, накатив перед палаткой очередную порцию, и залез внутрь.
Я бы мог, конечно, нафантазировать про то, как мы с Хавой в сердцах оттрахали все побережье, но не стану – и так вывалился из формата.

Мне спать не хотелось. Я сидел на песке, возле костерка, наблюдал за утопающем в море, прошедшим днем, и лениво рассматривал побережье.
Утыканное сплошь палатками, в обе стороны размашистой бухты, побережье подсвечивалось костерками, фонариками, тихо звучало прибоем, обрывками разговоров, вскриками и двигалось силуэтами, держащихся за руки пар на фоне все еще светлого моря. Когда уже совсем стемнело, я услышал гитару, выкопал из ручья стеклянную гранату, и пошел на звук.

Звук шел от костра за которым возвышалась огромная военная палатка.
-К вам можно? – Подойдя ближе, и заметив двух огромных овчарок, лежащих в светлом круге поляны, я окликнул компанию, и поднял над головой гранату. Мне в ответ, приглашая, приветливо замахали пару парней и несколько девчонок.
-А эти не против? – я кивнул на овчарок, и неожиданно почувствовал, как кто-то сзади посреди спины мягко подтолкнул меня к костру. Я обернулся вместе со своей оторопью, и оторопел еще сильнее. Это была третья овчарка.

Я с начала школы, рос вместе с нашей не мелкой лайкой Вегой, вместе мы и повзрослели. Потому собак особо не опасался, но это было нечто. Она была ростом с крупного пони, огромной башкой и крокодильей пастью, которую и раззявила, выбросив на сторону полуметровый язык, улыбаясь, и явно радуясь, произведенным эффектом.
-Ух ты ж, бля!- Только и смог я сказать, под дружный смех компании. Компания оказалась кинологической, а свою стоянку они прозвали Лагерем Трех Псов. Они явно скучали.

Я познакомился за руку со всеми, как всегда не запомнив ни одного имени, опрокинул щедро налитую рюмку, перемолвился парою фраз с рядом сидящими, прослушал пару бесталанно исполненных, беспризорных песенок от одного из парней, и протянул руку к гитаре: -Можно?

Мой фрустрирующий организм, отдельно от меня самого, принял стратегию здоровой толерантности, немного завис, неожиданно став мотивосообразным, и выдал на гора квинтэссенцию того, что под собою подразумевает понятие «сублимация».
Я запел.
Не, пел то я всегда – вся родня поющая, с украинскими корнями. И в хоре мальчиков пел и на уроках сольфеджио в музыкальной школе по классу баяна), в бурсе, уже под гитару, но подобных концертов в моей жизни случилось, пока, только два. Этот был первым.

Начал я со «Старого корабля» Макаревича. Чуваки, ревниво смотревшие на меня в самом начале, по моим, закрытым во время исполнения песни глазам, справедливо осознали, что на блядском поприще я им не конкурент, со второго припева они начали подпевать, и еще громче стали подпевать девчонки.
Я уже упоминал, что был хорош?!

Потом я еще и заговорил, ответив анекдотом на анекдот одного из чуваков, и импровизировал с ним анекдотический баттл, перемежающийся хоровыми шлягерами.
Ко мне льнула одна из девчонок, сидящая совсем близко, но она мне показалась немного широковатой.
Я всегда опасался плотных дам, это когда в медленном танце вместо ребер спины прощупываешь утянутую лифчиком упругую гусеницу, которая может легко утянуть на дно.
Ну еще и эта, как её, сублимация уже совсем не давала спуску. Я был в ударе!

Кончил я поздно ночью, под каплями дождя и шумом начинающегося шторма, попрощался, и ушел спать.
Судя по тому, как я втискивался между телами в нашей палатке – потерь личного состава не было, и до пробуждения, уже больше ничего не слышал.

Пробудившись во мгле, я отлепил от своей физиономии мокрую, палаточную ткань, вытянув руки вверх, увидел свет, перегруппировался, и осознав диспозицию, пополз на четвереньках в сторону своих ног.
Выползая из убежища на карачках, вступил ладонью в чью-то вчерашнюю лапшу перед самым входом, да так смачно, что чуть не ответил ей взаимностью.
Огляделся.

Так-же, в обе стороны от меня, простирались бесчисленные множества, стоящих палаток в отличие от того, что явилось передо мной.
Передо мной был пустырь, посреди которого из под мокрой ткани выступали четыре человеческих барельефа на фоне моря. Стало смешно. Это ж я так устроил ночлег.
Тот, который считал себя следопытом, охотником и Дерсу Узалой совместно с Арсеньевым и всеми главными героями Фенимора, мать его, Купера, искал женьшень, и разводил костер с одной спички в метель.
А когда я похмелился, развел костер и приготовив чай, лег на барельефы поперек, стало вообще весело.

Мы вернулись в бурсу на третий день. Как прошел второй день на побережье, в памяти не отложилось. Вынули из вокзальной камеры хранения форму и переоделись, оставив там-же гражданку.
Выныривая из-за угла корпуса, неожиданно встретили нашего улыбающегося дяденьку-офицера, который добро прищурившись назвал меня по фамилии и поинтересовался:
-Что-то я тебя давно не видел?!
-А вот, - показал я ему большую сумку в руке:
- В магазин ходили!

У этой истории случилось не большое, но неожиданное продолжение.
Где-то через год, но уже осенью, я к тому времени вернулся из очередного рейса, а другой мой друг, Толстый, стоял в ремонте в Находке, и приехал во Влад меня встретить.

Гостиницы как всегда во Владе были забиты, мы искали где переночевать, и не знали, что выбрать.
По старой памяти в пустующую бурсу, на голых панцирных сетках, или экзотику в просторных ларях овощного киоска, на пересечении двух центральных улиц, которые мы уже присмотрели (другая история).

После традиционного «кабака», решили прогуляться по набережной и заодно определиться с ночевкой. Идем почти в полной темноте, навстречу нам такие-же гуляющие. Я чего-то рассказываю Толстому, он мне, смеемся иногда.
И вдруг в из темноты девичий голос:
- Леха, ты?!
-А ты кто? – Я пытаюсь в темноте рассмотреть лицо.
Она мне называет имя, которое по обыкновению я тут-же забываю, и добавляет:
- Прошлым летом, Тавайза, Три поросенка, Лагерь Трех Псов!
-Ебт! А как ты меня узнала?
-По голосу!

Продам билеты на третий концерт, надеюсь, промежуточный. Про второй напишу.

И про мораль еще, если крепко зажать яйца в кулак- можно стать не плохим артистом!

265

Вышла на берег разок нереида,
Там не спеша загорал программист.
Сладко жена его в кресле дремала,
Храп издавала и лёгенький свист.
Долго жена та со свистом храпела,
А нереида была не без дела,
Мужа жены той она соблазнила,
И жемчугами его наградила.
Муж тот доволен, в восторге жена:
Ох до чего хороши жемчуга.

266

По вещевому рынку не спеша идет молодая симпатичная женщина с маленьким сыном, мужская половина посетителей провожает её взглядом.
Она что-то присматривает на развалах, проходит мимо витрины с косметикой, продавец берет инициативу на себя, выбегает навстречу, с тюбиком в одной руке и баллончиком в другой:
- Девушка не проходите мимо, уникальные средства по новейшим технологиям!
- Спасибо, не надо, - вежливо отвечает она и делает шаг в сторону, что бы обойти оппонента.
- Пятидесяти процентная скидка на основной продукт, а второй совершенно бесплатно! - продолжает продавец.
- И вы сразу увидите эффект!
- Ещё раз, спасибо, но нет, - отвечает девушка.
Продавец не унимается, открывает тюбик, мажет себе запястье.
- Смотрите, средство быстро впитывается, и увлажняет.
Пускает струю из баллончика:
- Почувствуйте аромат, в подарок! Абсолютно бесплатно!
Девушка на секунду замирает в недоумении.
Сын, который молча наблюдал за происходящим, дергает маму за руку:
- Мама, пойдем отсюда, агрессивный маркетинг нам не подходит.
Мама согласно кивает головой, и они идут дальше.

267

Об осах

Однажды у нас в колонке от компьютера оса устроила гнездо. Такая небольшая, изящная, чёрная осочка. Каждое утро в девять утра она прилетала кормить свою личинку. Если форточка была закрыта, она баражировала около неё, пока я её не открывала. Ну и опять кормила своё детище, и улетала на волю.

Мы осе посочувствовали, и пользовались только наушниками, дабы не беспокоить осиную семью. Дитё быстро выросло, и мы обеих ос больше не видели. Как оса мама находила нужное окно, и нужную форточку, как она точно определяла время кормления, почему нас не боялась и спокойно занималась родительскими обязанностями у нас прямо под носом, это конечно нас немного удивляло, но всякое бывает.

А через пару лет такая же чёрненькая красотка меня просто убила своей смекалкой. Залетела в комнату через открытую балконную дверь, и давай обследовать хату спокойно и планомерно. Обычные осы, пчёлы, мухи и всякие другие насекомые стекла в окне не видят и долбятся об него беспомощно. Но не эта оса, она зависала над всеми углами и вещами, видимо присматривая место для гнезда. И похоже ей ничего не приглянулось. А я в это время, хлоп, и закрыла балконную дверь, и легла на диван смотреть телек.

Оса зависла у закрытой двери. А потом подлетела к самому моему лицу, и тоже «повисела» немного. Потом опять к двери, потом опять к лицу. И так раз восемь - десять. Наконец меня осенило, что она просто демонстративно просит, чтобы я открыла дверь и выпустила её на улицу. Я офигела...Потом встала, извинилась перед осой, и открыла балконную дверь. Гостья, конечно, не сказала мне спасибо, но улетела с достоинством и не спеша. И оставила меня в полном недоумении и восхищении. Но как? У неё же и мозгов-то почти нет, она всего лишь насекомое, но ведь сообразила. Или это просто совпадение?

268

Деревенский туалет - это одноместные апартаменты с дыркой. Зимой там в попу дуют холодные мистрали, а летом хозяйничают мухи какой-то конской породы.
Отличное место! Кури - не хочу! Совсем как большой: колготки не носишь, в кармане ножик, а на руке «Вася» синим написано. Хотя ты вообще-то Андрей. Если точнее, то Андрюша. В марте исполнилось 6, и скоро в школу.
Андрюшин папа курил «Беломор» по-чёрному. Без выходных и праздников, как бессмертный. Щёлкал красивой зажигалкой, выпуская на волю жёлтый огонёк. Магия!
Мальчик шёл с папиросой не спеша. Весь мир обещал подождать, пока Андрюша вкушает запретные плоды.
Но тут из лопухов нарисовался бабушкин петух. Хищник быстро выкатил навстречу недовольную грудь.
Он вытоптал всех кур в радиусе километра, а после взялся за людей. Склочная и крайне общительная тварь! Андрюша рассмеялся в лицо опасности и ускакал галопом, пока не клюнули.
Прикрыв тылы дверью сортира, он отдышался. Петух затаился снаружи. Андрюша щёлкнул зажигалкой, опалил кончик папиросы и левую бровь.
В туалете повис сиреневый туман. Густой, как бабушкин кисель из тутовника.
Мухи сразу всё поняли. Они же не дураки! Побросали имущество, и, в чем были, полетели к выходу.
Но щели для мух 56-го размера оказались маловаты, а снять дверь с петель им мешал ржавый шпингалет.
Андрюша кочегарил, кашлял и много думал о взрослой жизни. В ней было мало романтики. Туалет в это время чадил так, будто его поразила молния.
Парень и рад был вернуться в детство, но снаружи кукарекала дикая природа.
Драчун-экстраверт отложил все дела до понедельника и просто ждал, когда мелочь сама себя выкурит.
Первыми не выдержали мухи. Эта жужжащая тишина сводила их с ума. Они требовали от Андрюши объяснений! «Доколе, ссссударь?» Оккупант махнул на них рукой, и... выронил зажигалку.
Он видел, как папина прелесть улетает в вонючую даль. Её было жаль, но не прыгать же следом! Хотя мухи настаивали.
Оказалось, дымящий туалет - большое событие в деревне. Люди бежали к нему по бабушкиным помидорам с вёдрами. Лили воду куда попало. Затопили гальюн и петуха. Эвакуировали парня, передали в руки удивленного отца.
Мокрый Андрюша тогда подумал, что с сигаретами надо бы повременить.
А подзатыльник бати лишь укрепил его в принятом решении...

(автор не указан)

269

На днях по дороге домой с работы подхожу к переходу типа "зебра" и метров за 30 до него слышу как ругается мужчина средних лет на тему, что ему надо перейти дорогу, а машины едут сплошным потоком, ни один из сволочей водителей не остановится, чтобы его пропустить и просветов в потоке нет и т.д, и т.п.
При этом переход оборудован светофором и в тот момент для водителей горел "зеленый", а для пешеходов "красный".
Попробовал обратить внимание мужчины на это факт и предложил немного подождать (уж очень надоело слушать его вопли, тем более, увидев невольного слушателя, тот начал апеллировать ко мне). Но услышан не был, зато к жалобам на сволочей-водителей добавились еще страдания на тему "никто меня не понимает"...

P.S. Когда загорелся "зеленый", мужчина не спеша перешел дорогу и никуда не торопясь пошел по своим делам, т.е. никаких срочных и важных дел у него не было...

270

Воскресное утро. Возвращаемся с женой с обхода ближних гастрономов, на пешеходном переходе возле уже нашего дома подходит девочка лет четырнадцати:
- Извините, пожалуйста! Я только что потеряла сотовый. Пробежалась-поискала - не нашла. Наберите, пожалуйста, мой номер!

Диктует номер - я набираю. Слушаем гудки. Звонок не принимают.
Она рассказывает: "Когда поняла, что потеряла, кинулась назад. И издалека видела, что мужчина вроде бы что-то поднял с земли. Я - к нему, сказала про телефон, он сказал, что не находил..."
Набираю номер повторно. Снова долгие гудки, и вдруг там принимают звонок. И молчат. Я кричу "Алло! Алло!"
Из телефона детский голос: "Мы нашли телефон и хотим отдать!"
Спрашиваю: "Где вы?!"
Мальчик называет ориентир метрах в восьмистах.

Жена понимающе мне кивает, забирает сумки, говорит: "Ну, кто-то же должен спасти этот мир!", и направляется к подъезду. А мы с девочкой уже бежим.

Приближаемся. Два мальчика с самокатами. Старшему лет 10, второй года на два помладше.
Они издалека видят нас бегущих, и движутся навстречу. Старший протягивает телефон. Говорит: "Едем, - услышали, как запиликал на газоне. Развернулись, подняли, а тут вы позвонили".

Я говорю девочке: "У тебя какая-то денежка есть, отблагодарить мальчишек?"
Она вытащила из кармана несколько купюр. Говорю: "Дай пару сотен им на конфеты!"

Они поблагодарили, она их - тоже.
Я пожал им руки. Говорю: "Спасибо, пацаны! Вы поступили по-мужски!"

Ну, и мы с этой девочкой уже не спеша пошли обратно. Я - домой, она - на станцию.
Успела рассказать, что бежала на электричку, спешила в стоматологию. Запас времени у неё есть, и на следующей электричке она не опоздает. Двести этих рублей ей не критично, денег мама дала с запасом. И про утерю-находку этого телефона, который ей купили только неделю назад, маме лучше не рассказывать - может отобрать и вручить снова старый.

Как-то так у меня это воскресенье началось. Позитивненько

271

Десять лет назад у меня были опасения пропажи ребенка, да сейчас бывают, особенно в незнакомом месте. Но тогда я не думал, что запомню историю внезапного исчезновения. В конце мая беру отпуск в Абхазию. Отель "Самшитовая роща" в Пицунде ждет меня, жену и дочку четырех лет. Отель в девять этажей, с закрытым бассейном с морской водой и несколькими детскими площадками. Поезд Москва-Сухум уходит ночью из Краснодара. Вагон-плацкарт заполнен людьми. В проходах стоят сумки-баулы, цепляемся за них семейным большим чемоданом и пробираемся к нашим местам.
У нас две верхних и одна нижняя полки, но они заняты чужими вещами. Помогаю убрать вещи на третий ряд полок. Сосед, лет тридцати, уступает нижнее место и занимает верхнее. Дочка и жена устроились внизу. Я с ростом метр девяносто упираюсь ногами в стенку. Пытаемся уснуть под стук колёс. В сумерках остановка у границы. Жена с дочкой спят. Ищу документы, борясь с полудрёмой.
Сверка паспортов нашими, а через несколько минут дороги абхазскими пограничниками. Утром мы на вокзале Гагр. Берем такси и едем, как сказал водитель, в Самшитку. Спать хочется очень. Серая дымка в глазах мешает наслаждаться пейзажами Абхазии. В холле отеля ждем пару часов заселения, жена и дочка спят в креслах, у меня не получается. Выхожу на улицу в майскую прохладу. Наконец, по длинному изогнутому коридору шагаем в номер на второй этаж. Одна комната с балконом и ванной. Оставив вещи в сумках, идем есть. В столовой шведский стол, всё вкусно. Потом, не спеша, двигаемся в номер разбирать вещи. Дочка хочет играть, жена найти утюг, а я, разморенный после обеда, хочу выспаться. Жена идет в комнату с утюгом, к вечернему променаду гладить вещи. Играем в прятки. Я нахожу ребенка в шкафу, под кроватью, в ванной и на балконе, а потом в комнате для глажки. Комната на нашем этаже.
Дочке надоело прятаться и она остается в гладильной с мамой. Звоню на ресепшен узнать о времени работы игровой комнаты. Игровая открывается часа через два. Я дремлю в кресле. Жена через пять минут спрашивает:
— Где ребенок?
— Я тебе её оставил, — отвечаю.
— Да, но она, сказала буду играть в прятки с папой и ушла. Смотрю под кроватью, в шкафах и в ванной дочки нет. Переглядываюсь с женой и состояние покоя уходит. Выскакиваю на балкон, внизу целые кусты без следов падения.
Бегу на лестницу к лифту. Там в санатории Геленджика доча пряталась зимой. На лестнице пусто, захожу в лифт и еду на последний этаж. Сверху пешком обратно, в номере есть телефон.
Жена уже звонила на ресепшен, ребенка там не видели. Вспоминаю, что из окон столовой смотрели на качели у пляжа, может, она туда побежала? Снова звоню на ресепшен, а в ответ — гудки занято. Думаю, надо предупредить охрану и дать объявление по громкой связи на весь отель. Перезваниваю, отвечают:
— Алло, говорите, — трубку выхватывает жена: — Девушка...
Резко открывается крышка чемодана на полу. Пронзительный визг: 
— У меня получилось спрятаться! — прерывает телефонную беседу. Дочка размахивает руками и обнимает маму, спасая нервы родителей, сотрудников и постояльцев отеля. — Всё нормально, дочка нашлась, только комнату игровую откройте пораньше, — говорит в трубку жена, пытаясь унять дрожь в голосе.

272

Виктора Корчного я в первый и последний раз увидел на опен-турнире в Линаресе. Естественно, приглядывался к нему и его партиям. Больше всего был поражён не ходами великого шахматиста, а его манерой поведения. Как только Виктор Львович получал значительный перевес, он начинал бросать раздражённые взгляды на соперника и всем своим видом показывал, что тот зря продолжает борьбу и ему давно пора бы сдаться. В одном из туров Корчной, получив выигранную позицию в партии с гроссмейстером Р. П., не ограничился лишь раздражёнными взглядами. Тишину игрового зала внезапно нарушила гневная тирада «великого и ужасного»:
— Молодой человек, вы кто? Гроссмейстер? Кто вас учил играть в шахматы?! Неужели вы не понимаете, что продолжать игру в этой позиции — это неуважение к сопернику?! Вы полагаете, что я не в состоянии выиграть эту позицию?! Стыдно, молодой человек, стыдно!
Обескураженный Р. П. густо покраснел и немедленно сдался. А Корчной встал со стула, победоносно огляделся вокруг и не спеша вышел из зала.
Вот уж, действительно, — задавил авторитетом.

273

История Yury77 за 2 января навеяла…:

Собираясь институтским летом в стройотряд или на шабашку, я находил в шкафах, тумбочках и прочих удобных местах любые свои носки, парные/непарные, целые или с дырками - пофиг, стирал и складывал в рюкзак.
На шабашке после работы шёл к реке и, не спеша разувшись, пафосно и демонстративно (тогда мне казалось, что это круто)) выбрасывал сегодняшнюю пару носок, утром доставая два любых случайных носка, чёрный, почти целый, и желтый в белый горошек, например, и облачаясь в них.
Весь отряд стирал (или не стирал) свои, я же всю шабашку даже не думал об этом.

До эры одноразовых носок оставалось двадцать лет…))

274

Мужик,
Что без режима мужика,
Болеет только летом
На пашню не спеша.

Мужик,
Что жив с режимом мужика,
Зимой — успеет сердце новое достать,
К рыбалке, бане, пашне
Весною поспеша!

И коль совсем случайно,
На тот бы свет
Отправилась его
Мужицкая душа,
То даже там
Она спала б спокойно,
В покое не греша!

P.S. Уважаемому автору сайта, Юрию Татаркину, посвящаю я эти стихи.

276

На заре перестройки, когда союз еще не развалился, но рубль уже вошел в крутое пике, а мечта о квартире превратилась в нечто заоблачное, довелось мне побывать в командировке в славном городе Курске, на консервном заводе на подработке в бригаде монтажников из Швейцарии. Как я туда попал - это история особая, но сейчас не об этом. Заработок по тем временам приличный, шестьдесят баксов в сутки без всяких налогов.
Короче, закончилась командировка, я свое получил, попрощались как положено, в кабачке, купил билеты на свой поезд и тронулся в путь не спеша.
Вот тут-то и подстерегла меня нелегкая. Желая расплатиться за какую-то газету в путь-дорожку, я обнаружил, что меня элементарно обокрали. Все дорожные денежные знаки как в воду канули. Осталась кое-какая мелочь в кармане пиджака и все. И ведь где и при каких обстоятельствах сие произошло – даже не помню. В общем, профессионально сработали.
Ну, что делать. В общем-то я поначалу сильно не расстроился. Главное, билеты остались не тронутыми, баксы спрятаны в багаж, багаж под полкой, на которой я живу, а с остальным как-нибудь справлюсь. И совершенно напрасно.
В то время не было скоростных поездов (вернее были, но только московские, да и то условно скорые). Остальные шли не спеша, останавливаясь на каждых, хоть немного значимых для местных жителей, полустанках. Так что двое с половиной суток путешествия я надолго запомнил.
Особенно раздражала постоянная смена попутчиков. Оно ведь как было. Не успеют новые соседи занять места, поезд еще не тронулся, а они уже вовсю шуршат пакетиками, кулечками, разворачивают пир горой на столике и принимаются жрать и чавкать, будто не в поезд сели от дома до станции за сто километров, а как минимум добираться им до Владивостока и это единственная возможность утолить голод за весь переезд. Что за люди?
Нет, не хочу обижать хлебосольных попутчиков. Всегда предложат присоединиться и не стесняться. Я мог бы не напрягаясь забыть обо всех своих неурядицах до самого Чимкента и провести поездку с удовольствием и не заморачиваясь никакими заботами. Но натура моя дурацкая… Ведь знали бы они, что их попутчик сидит на деньгах и бессовестно их же и объедает… Нет, эта мысль была сильнее меня и я вынужден был благодарить и отказываться от аппетитных разносолов.
Ничего, думаю, вот наступит ночь, пересплю, во сне время летит быстро, а там всего полтора суток останется. Напрасно я так думал. Не спалось, хоть ты тресни! Тогда я стал убеждать себя примерами великих постов, которых наслушался во время познавательных поездок по святым местам Курской области. Вот, например великий пост, тот, что перед пасхой. Целых сорок дней длится, и ничего, никто с голоду не помирает. Но чей-то ехидный голос шепчет: - «Так ведь постные блюда никто не отменял…». Ну, хорошо, отвечаю, а мусульманский пост Рамадан? Им ведь даже слюнки глотать грех. «Так ведь это только днем, а после захода солнца – хоть умри от обжорства» - не успокаивается голос. В общем, не убедил я себя в святых помыслах. Не стать мне святым великомучеником, слаб желудком ваш покорный слуга.
Следующий день прошел так же, как и предыдущий, только был явно длиннее. Забраться в чемодан за денежкой все никак не получалось, то одно мешает, то другое.
Единственно, от чего я не отказывался – это от семечек попутчиков и выпил много литровый запас чая у проводника, благо в то время чай был еще бесплатный. Наступила ночь, и я глубоко убедился в верности афоризма: ничего так не хочется больше, чем того, чего у тебя нет. Правда думы мои были какими-то однобокими, в основном одолевали воспоминания об обедах на Куском консервном заводе. Какая окрошка была, пальчики оближешь. На сметанке, с настоящим мясом, не колбаса какая-нибудь, с огурчиками и лучком… Мечта. А борщец, это же поэма. А бифштекс, а…, а…, а… В общем, мне немного удалось вздремнуть только под утро.
А утром мы уже были в Туркестане, осталось всего каких-нибудь полдня с небольшим, и я дома. Ближе к обеду я под видом подготовки к прибытию достал свой чемодан, осторожно изъял десять баксов из заначки и поклялся себе съесть все без остатка на деньги от их продажи. Разменял я свой червонец у проводника за десять минут до прибытия, благо в то время официальных обменных пунктов еще не было и этим занимались такие ловкачи, как проводники и таксисты.
Вот и родной вокзал. Я степенно вышел и направился на привокзальную площадь. Но постоянно сверлила и мешала какая-то мысль. Стоп, я ничего не забыл? Чемодан здесь, сумка с подарками тоже. Что-то из гардероба? Вроде все в порядке. А, вот! Я прислушался к себе… ЕСТЬ НЕ ХОТЕЛОСЬ!
Даже было немного странно вспоминать о нелепых мыслях в поезде. Пожав плечами, я сел в такси и назвал адрес.
О следующих днях (встрече, подарках, поляне с коллегами) сказать говорить не буду. Все, как всегда.
Да, а квартиру я на заработанные все-таки купил, аж за две триста зелененьких, трехкомнатную, в новом микрорайоне (современники пусть не смеются, по тем временам очень приличная сумма).

278

Я не спеша шел вдоль пятиэтажки, медленно догоняя вяло плетущуюся, супружескую пару. Солнце, чуть не добравшись до зенита, жарило в затылок, и отражаясь от выцветшего в белое асфальта, слепило глаза.
-Хули ты мычишь? – Женщина впереди резко вскинула голову в сторону мужа. Антропометрические особенности супругов резко контрастировали между собой и сзади они сильно напоминали незабвенные силуэты Дон Кихота и Санчо, или, если угодно, Железного Дровосека со Страшилой.
Железный Дровосек ссутулился, и опустив голову, чего-то миролюбиво пробурчал в ответ. Я почти поравнялся с ними когда услышал от мужика неожиданное: -О, посмотри какие смешные тени!
-Чё? – Озираясь, не поняла Страшила.
-Посмотри у кого смешнее тень, у тебя или у меня! – Вовсю разулыбался мужик, указывая зажатым в руке пакетом прямо перед собой. Я, уже поравнявшись, скосил взгляд ему под ноги. Из под его сильно укороченной тени с двумя пакетами по бокам, по очереди выныривали тени штиблет, а слева медленно плыла большая круглая туча, причем жопой вперед.
-Ты, блядь, дома посмеешься. – Фыркнула ему в ответ туча.
-Ты что ли жопа?! – Заигрывая, поинтересовался мужик, пытаясь не заржать в голос. Женщина миролюбиво улыбнулась супругу:
-Ну ты и еблан!
Какие нежные, черти!

279

Такие разные птицы эти голуби….

Случай первый:
Едем на машине, нам красный свет, перед нами пешеходный переход.
По зебре чинно, не спеша идёт голубь.

Случай второй:
Заходим в магазин за чупа-чупсом внучке. Стоим на кассе и видим - через открытую дверь в магазине заходит (!) голубь, потом прямиком улетает налево (в раздел элитного алкоголя) и прячется там.
Продавщица кричит другой:
- Валя, помогай! Опять этот алкаш прилетел! И ведь не шмурдяк выбирает, дорогое! Мы за него уже платили. Помогай выгонять!

Такие разные…. Один законопослушный, другой - бандит.
Но оба — голуби ))

280

Самая нужная покупка в жизни женщины – это топор. Не шуба-сапоги-туфли-сумочка. Топор. Точно вам говорю. Я тут купила один. По акции, в супермаркете. Хороший такой, фирменный, с оранжевой длинной ручкой. Мне его предложила девушка-промоутер. “Хороший топор! – сказала она, – купите, пригодится!”

Я и купила. И не пожалела. Почти сразу и начал пригождаться. Положила я его сверху в тележку с продуктами и покатила к машине. Смотрю, а на парковке мужик так плотно к моей свою машину поставил, что мне двери широко не открыть и сумки туда не пропихнуть, а с другой стороны от машины -бордюр, и открывать двери неудобно.И сам мужик стоит рядом и сумки свои в багажник грузит.

И тут я такая подъезжаю. На тележке. С топором. Посмотрела я на него и на его машину. И он на нас посмотрел. С топором. И вдруг заулыбался мне, как родной, и говорит:

“Давайте, я помогу вам сумки в багажник ваш погрузить, а то я близко машину поставил, а с другой стороны–бордюр и неудобно…”

“Давайте, – согласились мы с топором, – спасибо вам большое”. Бывают же такие чудесные люди!

Ну, погрузил он мои сумки и уехал. Я топор положила на пол переднего пассажирского сидения, села и порулила спокойно домой. Ну, как “спокойно”. Пятница, народу полно, еще все за город стремятся, торопятся. И один на светофоре как меня обгонит, как подрежет, да как затормозит резко, прямо передо мной, на красный. Так я чуть ему в зад и не въехала. Сантиметр остался.

Он такой выходит и начинает орать: “Как водишь, да вообще, да права купила, да надо поговорить”. “А чего не поговорить”, – говорю. И топор так, не спеша, поднимаю с пола. Он от резкого торможения съехал и ручкой мне в педали почти уперся. Мешает. Я выхожу и его вынимаю. И в руках держу. “Чего же не поговорить, – говорю, – мы всегда готовы, – говорю, – к конструктивному диалогу”. С топором. Тот, который с едва целым задом, вдруг сразу как-то подобрел.

Настроение у него, видимо, улучшилось, и он радостно так говорит: “Да я и сам виноват. Торопился. Резко перестроился, резко тормознул. Пятница! Нервы! Извините!” Быстренько сел в машину свою и газанул под зеленый.

Ну и мы с топором сели и, не спеша, домой поехали. Подъехала к дому, смотрю – мое место стояночное у подъезда заняли. Опять. Стоит кто-то, не из нашего дома. Своих-то я всех знаю. А они – меня… Ну, ладно. Я рядом на аварийке встала, думаю, сейчас сумки тяжелые занесу в квартиру, а потом поезжу по дворам – место себе поищу.

Сумки занесла, топор остался. Дай, думаю, его тоже домой заберу, в машине что ему лежать. Ручка яркая, приметная, вдруг кто позарится. А мы с ним родные уже почти. Взяла его и машину закрываю. И тут, смотрю – водитель, что мое место занял, выходит.“Ой, – говорит, – а я место ваше занял? Да я уже уезжаю, вставайте, пожалуйста!” И улыбается так по-доброму. “Хороших выходных”, – говорит. И поехал.

Я на свое место встала, и мы с топором домой пошли. И ветер теплый в листьях шелестел. И два выходных впереди было. И солнце светило. Нам. С топором.

@Наталья Иванова

281

Когда-то жил у нас кот Мурзик. Иногда складывалось впечатление, что в прошлой жизни он был человеком, настолько был сообразительным. Чувствовал, когда можно мяукнуть, а когда не стОит. Еду за обедом никогда не клянчил, а гордо стоял поодаль от стола спиной к обедающим и смотрел на духовку. Это мы потом поняли, что в стекле духовки отражался стол, и он таким образом следил, когда ему что-нибудь бросят (мама как-то поймала в отражении его взгляд). Но речь сейчас не о том. Когда Мурзик приходил с улицы, мама брала его за лапки и начинала вытирать их о половую тряпку, лежащую на пороге, приговаривая: "Лапки мыл? Лапки мыл?". Он терпеливо ждал, когда ему протрут все лапки, а потом шёл на кухню и дочиста вылизывал их.
И вот как-то вечером сижу я на кухне, занимаюсь своими делами. Смотрю - Мурзик встал перед закрытой дверью в комнату, просит, чтоб открыли. А я возьми и скажи: "А ты лапки мыл?". При этих словах он не спеша, лениво так, ложится на спину, поднимает все свои руки-ноги в мою сторону и растопыривает "пальцы", мол, смотри - чистые! А потом встаёт обратно и тыкает мордочкой в дверь - типа, открывай давай! Так что не только собаки умными бывают...

283

Дней десять назад совсем захирел домашний, ростелекомовский интернет.
Пару дней потерпели, звоню. Долго нажимал кнопки телефона пока добрался до оператора.
Увидели проблему назначили приход специалистов аж на сегодня 10 августа, с 9 до 12. Ждем с утра до обеда - никого. Прождали до 15.
Снова звоню, жму кнопки, слушаю робота, он и отвечает наконец, что визит специалистов состоится 14-го августа. Начинаю психовать, наконец вызваниваю оператора.
Девушка поднимает записи, говорит, что меня должны были предупредить о переносе.
Просит подождать для фиксации чего-то, подтверждает вновь назначенную дату и московское время, и извиняется от имени компании за причиненные неудобства.
Я говорю до свидания, в трубке щелкнуло и затихло.

Задумчиво пересчитываю время на наше, не спеша нажимаю кнопку выключения, и кладу телефон на стол.
Выбираю из бумажек на столе ту на которой записать новую дату, беру ручку, и медленно записывая, бурчу себе под нос:
-В жопу себе засуньте свои извинения!- В трубке снова щелкнуло, поперхнулось и тихий, женский голос ответил:
-Спасибо!

284

"Вежливость водителя - уступить дорогу пешеходу. Вежливость пешехода - хоть чуть ускорить шаг пересекая эту дорогу"
/Немного "светофорной" философии/

Начало лета. Июнь. Сидя за рулем своего авто стою перед светофором. Вторым стою. Передо мной побитая жизнью и дорогами "семерка". Окна почти у всех приоткрыты по причине теплой, нежаркой погоды.
"Семерка" спешила и вела себя нервно. Водиель газовал, рвался вперед, но законы городского трафика сегодня были против него. На очередном светофоре он опять оказывался перед моим капотом.
Циферки на светофоре уже сменились с двузначных на однозначные и тут появился ОН. Рыхленький, щекастый пузан-толстячек лет 12. Довольно шустро он засеменил по пешеходной "зебре", попутно жуя мороженое в вафельном рожке.
И где то на середине "зебры" это и случилось.
Быстро оглядевшись по сторонам, и осознав, что на переходе он один и подгонять или пожурить его некому пацан резко снижает скорость. Раза в три. Чуть ли носками кроссовок по асфальту волочится. И явно демонстративно, вальяжно и ОЧЕНЬ не спеша, с довольной улыбкой делает вид, что он поглощен мороженым. Я может быть и поверил бы, что мороженка для него сейчас свет застила, но уж больно хитрюще-торжествующим взлядом окинул он ожидающие его машины.
Светофор уже последний раз мигнул желтым и нашей полосе можно было двигатся, но пацану с мороженкой до бордюра было еще метра три. Минуты полторы с его скоростью. И ускоряться он совсем не спешил, явно наслаждаясь ситуацией.
"Семерка" рыкнула газом, пацан вздрогнул, но шаг не ускорил.
Я уж совсем было собрался "бибикнуть", но тут из открытого окна "семерки" полувысунулась кудлатая голова и вслед дефилирующему тостячку громогласно рявкнула: "ПИЗДЮК!!"
То ли от неожиданности, то ли от силы эмоционального посыла, пацан, будто получив хороший пендель, мигом оказался на тротуаре, преодолев оставшееся растояние одним прыжком. При этом выронив мороженое.
"Семерка" торжествующе газанув напоследок, рванула вперед.
Я, в сущности, человек не злорадный, но тут посетило меня ощущение некоей кармической справедливости.
Неее, я не великий знаток кармической философии. Мне ближе родное: "не рой другому яму..." и "будь человеком даже когда тебя никто не видит, а не только когда над головой надсмотрщик с палкой"
Я представитель того поколения, которому эти понятия вбивались в голову с детства.
Причем "вбивались" иногда в самом прямом смысле. Вместе с зубами. И за свои слова, а тем более дела, надо было ОТВЕЧАТЬ.

Я тронулся следом, успев рассмотреть с каким выражением безграничной вселенской скорби взирал пацан на белую кляксу упавшего мороженого у бордюра.

И ведь придет домой, бабушка-мамушка выслушает его "печальку", вытрет подолом сопли и будет с возмущением гундеть какой негодяй "этот гадкий дядька на "семерке", а ты сюсюсю, солнышко мое, ненаглядное, иди покушай, бабушка тебе вкусный пирог приготовила..."

И он так ничего и не поймёт...

285

Скажите, вы когда-нибудь пользовались мухобойкой? Вы помните тот момент, когда вы аккуратно, шаг за шагом, подкрадываетесь к севшей на любую ровную поверхность мухе? Как сжимаете свое оружие в руке? Как заносите его для смертельного удара, очень-очень медленно отводя руку для замаха? И как резко опускаете карающую длань, сжимающую смертоносное орудие?
Даже если вы сделали все верно, результат охоты неочевиден. Ничего не подозревающее хитрое насекомое, только что тершее передними лапками свои пучеглазые фасеточные глазки, увиливает от неминуемой смерти взмахнув крылышками. Вы тихо поминаете родственников мухи со стороны матери и вновь рыщете глазами по комнате в поисках возможности воспользоваться мухобойкой.
А вы не замечали, что въезд во двор через оживленный тротуар напоминает эту мушиную охоту, с той лишь разницей, что вам нужно найти свободное место в потоке человеков, бегущих по своим делам? Вот оно, кажется, есть шанс проскочить. Но тут же невесть откуда появляются:
а) бегущий ребенок
б) девочка с плеером
в) курьер на велике
г) непонятно кто на электросамокате.
И все, момент упущен. Те человеки, что готовы были чуть-чуть подождать и пропустить машину, срываются с места и наглухо блокируют проезд. А сзади уже сигналят коллеги по дороге и намекают, что пора бы задавить пару человек, но проезд освободить.
Люди, давайте будем друг к другу внимательнее и будем, по возможности, уступать друг другу, даже если в правилах четко прописано, что у вас есть преимущество.
Просто помните о том, что пешеход всегда прав, пока жив. Что главная дорога и «помеха справа» дают вам безусловное преимущество в движении до тех пор, пока на дороге не образовался затор. И что торопиться нужно не спеша, поскольку лучше быть дома в 20-00, чем в 19-30 в морге.

286

Прежде всего скажу что все чаще среди курцов со стажем бывают больные сердцем. А так же разными онко не дугами очень молодые люди. А все потому что табак нынче в моде. И вот начнут вот так в юности, а потом вырастут, мозги включат и решат бросить. Да не тут то было, привычка она так просто не сдаст. А бороться с ней это ой как не просто. Поэтому можно долго ходить по врачам, читать курсы, всякие пилюли да микстуры пить. Но если себя в руки не взять и толку не выйдет. И вот наш герой Витя Хлебушкин, курил аж с девяти лет. И как то дожил до 24-х. Отучился, пошел на работу и твердо решил завязать. К сожалению два года бросал он да не бросил. А работать он пошел в морг. Вместе со своим другом Сашей.

Я забегу в своем рассказе вперёд. Петрович он же старый алкаш и маргинал работал дворником в местной больнице. В то лето травы было много и косить надо было каждое утро. А лето было дождливым. И выдали Петровичу как нужно по штату плащ палатку с капюшоном. От дождя укрываться. А вместо бензо косы что бы не будить больных по утрам ему дали обычную косу. И каждое утро Петрович в капюшоне и с косой бодрил своим видом тяжело больных. А возле больницы и был тот морг в котором работали два друга Витя и Саша.

Но про Петровича они ничего не знали. А знали про него старые работники морга. И оставив ребят на ночь дежурить совсем забыли сказать им что старый алкаш любит выпить. А потом ещё среди ночи ходить по темным коридорам морга. Дел на дежурстве у ребят было не много. Знай себе сиди со светом да на звонки отвечай. И конечно же бегай кури на улицу. Однажды бывает все, но в этот раз как никогда. Кончились у ребят сигареты.

— Я сбегаю, — вызвался Саша, а Витя остался ждать.

Не спеша но время шло.

А Петрович в то утро скосив траву вмазал сто грамм водки (11 раз) и лег спать в подсобке морга. И конечно же в два часа ночи встал по нужде. Морг был закрыт, а ключи на вахте. У ребят.
Не снимая капюшона и не покладая косы пошел он ключи просить.

Тем временем Витёк нервно грыз семки и ждал друга из ночника. И вот в дверь постучали.

— Да тебя только за смертью посылать, — возмутился Витя и открыл дверь. На пороге стоял Петрович. Он был в капюшоне и с косой. У Вити от страха левая штанина стала теплой и влажной. И Витя и Петрович молча смотрели друг на друга. Но первым начал Петрович:

— Ну что ты смотришь на меня, как будто призрака увидел? Я работаю тута, ясно тебе?

— Ага, — хрюкнул Витя — конечно ясно, а что тут не ясно, в таком то месте самое то.

— Вот так вот, — начал Петрович из далека. А молодой то ты какой, и не пожил то жизни ещё толком.

В результате у Вити обе штанины стали мокрыми.

— Я, — начал Петрович, — тут давно работаю, много тут молодых было. Собственно говоря и не пожил никто толком. Кроме того у них болезни там всякие, онко, рак, цирроз, СПИД и все такое. И жалко же ребят. Например был один вот прям как ты и худой и курносый. Кстати, тебе лет то сколько?

— 24, — простонал Витя.

— И тому тоже было как тебе. Рак. А ты куришь?

— Уже нет, честное слово и больше никогда в жизни не буду. Простите меня, пожалста, — чуть не зарыдал Витёк.

— Ну вот и молодец, — похвалил Петрович, — а теперь дай ка мне ключи, я пойду по делам схожу, больных навещу.

И Витя дал ему ключ, а сам вжался стал в стенку. В результате в зале стоял запах удобрений. В итоге время шло, часы тикали и вскоре из ночника вернулся Саша с пивом и сигами.

— Ну чё ты там встал, бери стаканы, я все купил.

Хотя Витя молча смотрел на Сашу, а Саша на Витю.

— Да иди ты на йух со своим пивом и, — сказал Витя, — вредные привычки для лохов, ЗОЖ рулит.

И больше Витя в жизни не пил и не курил, а делал зарядку и обливался водой по утрам. А вы говорите тяжело победить привычки. Собственно говоря скажу что главное, это правильная мотивация.

287

МЕТРО В НЬЮ-ЙОРКЕ
При всей нелюбви моей к этому вавилонскому столпотворению на колесах, метро в NYC функциональное, разветвленное, не самое красивое и чистое, но дающее возможность многомиллионному городу (с 4-мя миллионами туристов ежедневно!) передвигаться и добираться практически повсюду. Цена поездки растет ежегодно, они без этого не могут, но к тому, что цены в Нью-Йорке всегда за пределами разумного, все привыкли.
И, что самое удивительное, метро Нью-Йорка – относительно безопасное.
Да, да, тут не так уж опасно, как может показаться. Я, например, фотографировал более 20 станций метро. Все съемки делал, в основном, в 3 часа утра, когда людей практически нет, и команда уборщиков в желтых жилетах уже закончила свою работу. Если снимать чуть раньше, то почти в каждом кадре мелькнет этот ядовито-желтый жилет на ком-то из работников.
За все эти годы съемок, я ни разу не видел даже малейшей угрозы для себя и моего оборудования, которое стоит около десяти тысяч долларов. Снимал я, за редким исключением, в одиночку.
Расскажу случай, который произошел со мной лет 5 назад.
Я в метро в качестве пассажира практически не езжу т.к. много лет жил в деревне на Лонг Айленде, и у нас там свой транспорт, соединенный с метрополитеном, но через систему электричек. Поэтому в метро попасть для поездки мне удавалось не чаще, чем несколько раз в год, по делу, или на какой-нибудь концерт.
В случае, о котором рассказываю, я ехал по делу, возвращался со съемки. Было около восьми часов вечера. Вагон полупустой. Сижу в наушниках, слушаю музыку.
В вагон входит огромный детина в ярко-желтом спортивном костюме с натянутым на голову капюшоном. Внешне, безошибочно — умственно недоразвитый: слюни на губах, взгляд блуждающий, дебильноватая улыбка, в общем — полный комплект признаков из учебника Ломброзо. Сидит и из-под капюшона, натянутого до самого носа рассматривает людей. Явно смотрит на женщин. У таких дебилов все написано на лице, особенно их половые позывы. Смотрит на всех женщин поочередно, причем, определенно выглядит как кобель в предчувствии сучки.
Одна из женщин, лет 55-ти, случайно встретившись взглядом с этим животным, автоматически ответила ему улыбкой. Животному этого вполне хватило, и он ринулся к женщине, дрожа в предчувствии возможной случки. Сел рядом, бормочет на испанском ей в ухо какую-то белиберду, женщина отодвигается, а скот — за ней. Улыбка его становится все более бессмысленной, слюни текут, ему сейчас важен пол, но не возраст или внешние данные партнерши.
Обстановка накаляется, вокруг нас одни женщины и какой-то черный паренек, безучастно, с закрытыми глазами слушающий плеер. У меня появилась мысль о том, что, как это ни тяжело, но я сегодня должен исполнить роль тимуровца-защитника обиженных и угнетенных. Стал думать, как поступить. Дебил, к сожалению, роста немалого и крепок как дуб. Мне с ним не справиться ни за что, даже если буду очень стараться. Напугать его не удастся, у него функция чувства опасности, похоже, слабо развита, а сейчас, в период течки, и вовсе отсутствует.
Делать нечего, стал я готовиться к бою. Для начала лаптоп аккуратно положил на скамейку, куртку расстегнул, часы снял и стал вспоминать все фильмы с участием Брюса Ли. Пожалел, что не любил их и до конца не досмотрел ни один. Как бы мне это сейчас пригодилось.
А этот маньяк, тем временем, начал тетку щупать за причинные места. Она сильно напугалась, видно лет 30 никто не щупал, пытается кретина от себя отодвинуть, но он упрямо сует ей руку под юбку.
Я решаю, что надо что-то делать и для начала ору: «Эй! Ты что делаешь?» Он отвлекся от тетки — глянуть, откуда звук идет, а женщина тем временем вскочила с сиденья и ринулась ко мне. Наивная, думала, что я смогу ее защитить. Скот этот поднялся во весь свой слоновий рост, вызвав у меня ужас и обильное потоотделение, и направился к нам. Я на всякий случай встаю (как будто умею драться, но только стоя) и готовлюсь к отражению нападения. Мысленно прощаюсь с семьей, надеюсь мои внуки будут приходить на мою могилку с первыми подснежниками, поливать клумбочку и протирать гранитную плиту с моим светлым ликом...
Как вдруг, ноги этого бугая подламываются словно тростинки, и он бухается на колени прямо передо мной. Это черный паренек, сорвавшись с места с ноги пробил уроду прямо под коленку, после чего ударом другой ноги в спину послал его мордой в пол, сел верхом, надел ему наручники, а потом, не спеша, показал мне свой полицейский жетон.
Вот так вот. А паренек этот называется undercover cop. Ночью их в метро, порой, даже больше чем пассажиров.

Харри Витебский

289

Рубрика – дорожные истории «памяти девяностых», будь они неладны…

Обзванивая просто по справочнику (это сейчас в интернете всё есть, а тогда в рукопашную приходилось) комбинаты, где можно было найти возможного клиента – покупателя технологического оборудования, которым мы тогда торговали, я разговорился с главным инженером сахарного завода в посёлке Ольховатка Воронежской области.

Он жаловался, что не может выдержать режим выпарки – а из за этого ломается весь технологический процесс. О как.

Историческая справка – тема моей незащищённой диссертации была – «Особенности процессов теплообмена на выпарных станциях». Мы работали с целлюлозно- бумажными комбинатами, но выпарка при производстве сахара с этой точки зрения от бумажной почти не отличается. Так что подобные проблемы мне были хорошо знакомы.

Он выслал мне схемы, режимные карты и параметры оборудования, и я набросал ему на коленке техническое решение – надо просто заменить несколько насосов на аналоги с более высоким напором – метров по десять каждый – это даст возможность выдержать технологический режим, и даже получить необходимый интервал для его оперативной регулировки.

- А вы нам эти насосы поставить можете? Такие же только в Сумах делают, а Украина нынче заграница?

- Не вопрос, беру тайм- аут, и перезваниваю с информацией по срокам и стоимости.

- Только мы деньгами заплатить не сможем, вас бартер устроит? Сахаром?

- ОК, давайте попробуем.

Я созвонился с Украиной, получил с завода коммерческое предложение – они там от счастья на такой крупный заказ чуть из штанов не повыпрыгивали, а когда сравнил отпускные цены комбината на сахар с той реальной стоимостью, за которую его можно было в Питере продать, радуга на небе нарисовалась сама собой – да ещё какая.

Это было время, когда старые знакомые ещё верили друг другу на слово – и я просто попросил своего бывшего одноклассника (к слову- он сейчас миллионер, владелец нескольких отелей у нас и в Европе) сделать предоплату на Сумской завод – обрисовав ему возможные перспективы сделки.

- Точно не обосрёшься? Я заплачу, но если что не так, я тебя выгородить не смогу – сумма слишком не маленькая, сам понимаешь.

- Ныряем, ты меня знаешь, сделаю всё. Должно выгореть.

И закрутилось. Через полторы недели я подписал в Ольховатке договор поставки, а ещё через несколько дней встречал уже машину с насосами. Они там охренели от такой оперативности. Привыкли всё делать не спеша.

Единственно, чего я не учёл – надо было взять с собой резиновые сапоги – когда сахарную свёклу промывают перед варкой – происходит это в бетонном рву, глубиной метров пять и длиной в пятьдесят, по территории завода расползается сладкой пеной эта жидкая грязь – и спасения от неё нет, пройти просто невозможно.

Я делал так – дожидаешься, когда пройдёт очередной грузовик, и бегом по колее за ним – пока пена не сомкнулась. Порядок, полдела сделано, насосы разгрузили. Теперь осталось дождаться наших грузовиков, забрать сахар и можно двигать в Питер – в счастливое будущее.

Но.

Пока я дожидался машин, Воронежский губернатор, мать его, издал распоряжение – в связи с неблагоприятной ситуацией со снабжением продуктами, без специального разрешения ничего съестного из области не выпускать. Вообще. Попытки вывезти что- либо, считать злобным вредительством, машины арестовывать, груз конфисковать. Бля… приплыли.

Мне уже деваться некуда- назад не отыграешь. Даже если удастся получить насосы обратно, в Сумах их не примут – купил- твоё. Начальник отдела сбыта – сытая морда, смотрит нагло – «Ничего отгрузить не могу, распоряжение губернатора».

- Бл..дь, но договор- то мы подписали раньше этого распоряжения! Я свою часть выполнил, выполняйте свою!

- Вы понимаете, какие у меня могут быть неприятности, если вас остановят по пути?

- Уважаемый, вы даже тени не представляете тех неприятностей, что будут у меня, если я вернусь в Питер без товара.

Договорились так – я сунул ему на лапу, пообещав, что ни при каких обстоятельствах его не сдам –если остановят- что сахар этот мне с неба свалился, что я его украл, что я его везу транзитом с Кубы – что угодно, только не произносить вслух названия комбината.

Мне мужики в очереди на погрузку посоветовали – ты не этой дорогой двигай – вот тут просёлок есть, там постоянного поста ГАИ никогда не было, и всего пятнадцать километров до Белгородской области. А в Белгороде уже всем насрать на распоряжения Воронежских властей. Если повезёт – вырвешься.

Объяснил водителям ситуацию- мужики, на ГАИшников не реагируем до границы области - догнать они нас может и догонят, но хрен они нас остановят – а в Белгородской в случае чего, будет уже другой расклад. Ибо если машины арестуют, полная жопа будет всем. Мне в первую очередь, вам в довесок.

Погрузились. Тронулись. Время позднее, темнеет рано, ползём потихоньку двумя камазами – двадцать четыре тонны сахара. Сейчас точно не вспомню цен, но примерно так – если в Питере оптовая цена была 120 рублей за килограмм, то с завода я его взял за тридцать.

Сказать, что меня трясло – ничего не сказать. Адреналин зашкаливал. Представляю, что чувствовали средневековые купцы, морем перевозившие пряности из Индии.

Когда мы миновали границу области, я просто начал вслух орать какую- то песню, размахивая руками– от души, во весь голос.

Во, бл…я, это ещё что такое? Нас обгоняет ментовский жигуль со включённой подсветкой и в мегафон вежливо, почти без мата, предлагает остановиться. Проезжаем ещё метров сто, останавливаемся. Кто- то сдал, сука. Может тот начальник сбыта сам и настучал, гадина. Не иначе- в доле. Ну не видел нас никто, когда выезжали, неспроста эта погоня на ровном месте.

Выхожу из кабины, номера на жигуле Воронежские. Мужики- водители выскакивают тоже. Почти ночь, нас четверо, мент один, поэтому фраза «предъявить документы» звучит не очень уверенно. И кобуры у него на поясе нет.

- На каком основании задерживаете машины? Мы что, что- то нарушили?

В ответ получленораздельное мычание. Распоряжение губерна…, бум бум, бум… обязан доставить в Воронеж на штрафплощад… бум, бум…

- Вот что, уважаемый. Ваши полномочия кончились два километра назад. Давай так договоримся- вот тебе десять долларов за моральный ущерб, и расходимся краями. Понимаешь, если я сейчас твою прихоть исполню и соглашусь ехать в Воронеж, в Питере меня скорее всего грохнут – я не пугаю, просто обрисовываю ситуацию, чтоб ты понял размер ставок. Давай, пораскинь мозгами, у меня выхода нет, сам понимаешь. Ну не догнал ты нас, колесо проколол.

А Руслан – один из водителей- деликатно так монтировкой поигрывает. Намекает, что «раскинуть мозгами» можно и в буквальном смысле.

Помолчали. Ну, куда ему деваться, взял деньги и мы поехали. Бррр, пронесло.

Ехали трое суток. Со всяким сталкивались – неспокойно тогда было на дорогах, бандитов больше чем водителей – и каждый свою долю хочет получить за проезд. Из острых ситуаций запомнился такой эпизод. Я, кроме накладных на сахар, за каким- то хреном нарисовал себе ещё липовые документы на сапропель – озёрный ил. Пошутил, типа.

Очередной пост ГАИ, останавливают, проверяют документы на машины. Документы на груз я просто перепутал – сунул менту накладную на сапропель, блин, думаю, ну если сейчас проверять полезет – пи…дец. Не полез, только с любопытством выслушал, что это экологически чистое удобрение для цветочной фермы- розы в теплицах будем разводить в Карелии – выгодный бизнес. А что, начал врать, так уж ври до конца.

А километров через пять очередная бригада «братков». Двое вроде дёрнулись дорогу перегородить, но старший орёт – «Пропускай, ну его на хер, это тот мудак с сапрепелей!»

Абзац. Так в открытую продемонстрировать, что им информацию менты сливают – это производит впечатление.

Добрались целые и невредимые, я выдал мужикам по мешку сахара – в конторе сказал, что бандюкам по пути отдал – за тот эпизод с ГАИшником на границе областей им в премию и больше полагалось.

А главному инженеру сахарного завода я потом звонил несколько раз – узнать, как дела. Не ошибся. После замены насосов технологический режим выровнялся. Я же говорил, что прилично в этом разбираюсь.

Такая вот эпоха была, мать её, чтоб никогда не повторилось больше…

290

Последний из бандюган

Недавние истории о бандитских 90-х годах вызвали воспоминания и у меня о тех временах. Но о них тяжело писать, -слишком драматично, там и погибшие, и бесследно исчезнувшие, из числа тех, кого знал. Да и по самому они прошлись.

Расскажу один более поздний эпизод, не столь драматичный, скорее будничный, но малость экзотичный.
Середина 2000-х, прибыл на Канары отдохнуть. По совету уже побывавших, добрался на юг острова Тенерифе, ибо там тусуется много русскоговорящих, и там даже обслуга встречается, понимающая русский.
Добравшись до отеля вечером и до утра не услышав русской речи, отправился на следующий день не спеша, после завтрака, к побережью, там идти было минут 20. Примерно посреди пути меня окликнули по-русски. Мужчина средних лет зазывал зайти в ресторан покушать. Зазывалой оказался болгарин, владевший и русским, и английским. Я зашел, ресторан был почти безлюдный, но чистый и аккуратный, было меню и на РУССКОМ, цены были приемлемые. Я поблагодарил зазывалу, сказал, что буду иметь в виду эту точку поесть. Меню на русском не выходило у меня из головы, и я спросил у зазывалы, что к ним, наверное, до фига русских приходит. На удивление, зазывала ответил отрицательно и с грустью, пояснив, что русское меню - это как бы „остаток прежней роскоши“. Раньше у них действительно было много новых русских. А сейчас у новых русских появилась новая мода отдыхать на Майами. Про эту новую моду у новых русских он сказал даже с оттенком обиды и сожаления, что дескать мы для них тут старались, ресторан вот держал даже русскоговорящего зазывалу и русское меню, и чего они, эти новые русские, там лучшего в Майами нашли...

Пляж, на котором я приземлился, представлял из себя песчаную полосу шириной метров 20- 30, над которой нависал обрывистый берег высотой примерно метров 10. Для крепости, этот берег был стесан строго вертикально и армирован стеной из блоков из природного или строительного камня. Я расположился на лежаке вблизи воды, народу было немного, рядом были еще пустые лежаки.
Разглядывая все вокруг, наткнулся взглядом, возможно, из-за бликов от золота, на мужика не у воды, а почти вплотную к стене обрыва, т.е. в паре десятков метров от воды. Он сидел на лежаке, но не как обычно, а как всадник на лошади, "оседлав" лежак, ногами по разные стороны лежака, корпусом к побережью. Лет 40-45 на вид, нормального телосложения и роста, золотые цепи на шее и запястьях, из одежды только плавки. Сосредоточенным взглядом он был устремлен к воде. Он рассматривал внимательно, изучающе, каждую фигуру впереди него на пляже. Начав слева и постепенно передвигаясь направо, поворачивая при этом лишь шею. Я был примерно посреди его сектора сканирования, до меня ему оставалось просканировать еще метров 15. Наверное, место вдали от воды, у стены, он выбрал из соображений, чтобы позади себя не надо было сканировать. Он был не один. По правую сторону от него, на другом лежаке, сидела, но обычным образом, не как наездница, женщина лет на 35, покрупнее его, с богатыми формами, тоже в одних плавках, с большой, туго налитой грудью. Эдакая секс-бомба во всей красе. Больше дам топлес я на том пляже не узрел. Она просматривала газеты, журналы. Далее, за дамой, шли пластиковый столик и почтенная дама в пластиковом кресле, сидящая боком к морю и читающая по-деловому за столом газету. Была она в очках, с оправой и цепочкой цвета золота. Она тоже была крупная, тоже с богатыми формами, лицом похожая на предыдущую даму, но постарше, и в закрытом купальнике. При этом курила сигареты (или папиросы) одну за одной, пользуясь мундштуком. Производила на меня впечатление деловой начальницы у себя в кабинете, пребывающей за ознакомлением с прессой. По другую сторону того же столика, которая располагалась ближе к стене, сидел неприметный мужичонка, комплекцией и лицом напоминающий описанного с золотыми цепями, но постарше. Он был почти незаметен позади этих двух крупных дам.
С левой стороны сектора обзора для златоцепного появляется, недалеко от кромки воды, фигура очень смуглого человека, но с европеидными чертами лица, в цветастой рубашке с короткими рукавами. Он идет как бы подтанцовывая, с двумя примерно одинаковыми полутора-двухведерными пластиковыми термобоксами в руках. В одном он несет мороженое, в другом- типа горячих пирожков. Веселый, подвижный, зыркает по сторонам, может, кто посмотрел на него, бойко предлагая и торгуя. И тут его взгляд падает на этого златоцепного. Выражение лица продавца мгновенно меняется с веселого на ужас, он столбенеет, и тихо, полушепотом, с ужасом в голосе проговаривает: „Руссо бандито...!“. В следующее мгновение продавец быстро садится в максимальный присед, корпусом налонившись горизонтально, как бы пытаясь спрятаться от златоцепного за термобоксом. Он сидит лицом ко мне примерно метрах в десяти не доходя меня. Затем выражение страха на лице сменяется выражением глубокого радумья. Так проходит несколько секунд. Наконец, продавец полувыпрямляется на полусогнутых, частично показавшись над термоящиком, и смотрит на златоцепного. Повстречавшись с последним взглядом, продавец (о артист!!!) изображает на лице неимоверную радость, и с любовью и радостью в голосе прозносит: „Руссо бандито!“ Ну будто повстречал самого долгожданного и любимого человека! Или даже более того, с самих небес. Бесконечная радость и приветливость, и в голосе, и в виде. Златоцепный даже глазом не повел. Повел лишь одной правой бровью направо. В той обстановке это движение бровью мною однозначно читалось как типа "ну ты давай, здесь не мельтеши“. Продавец тоже понял правильно. Он тут же опустился в глубокий присед, так, что термобоксы вновь стали задевать песок, и так гусиным шагом проворно дошел до меня, потом еще метров 20, затем остановился, продолжая пребывать в этом приседе. Через несколько минут он выпрямился в полный рост и пошел дальше. Некоторое время спустя через мне вроде вновь послышался его предлагающий голос.
Тем временем обстановка в лагере златоцепного изменилась. Я вижу его говорящим по мобильнику. И без того напряженное лицо его становится еще более напряженным. И злым. Появляется кривая усмешка, обнажающая золото на зубах. Пышноногрудая мадам, сидя закинув ногу за ногу, хватает газету, кладет себе на ляжку, в руке появляется авторучка, она вся готова записывать! Чувствуется, что разговор тяжелый, лицо златоцепного искажается периодически гримассами злобы. Разговор заканчивается. Златоцепный, весь расстроенный, не возобновляя прерванное сканирование берега, ложится на спину на лежак и закрывает глаза. Через минуты мадам, видимо, чтобы успокоить златоцепного, начинает нежно поглаживать ему пальцы. Спустя еще минуты златоцепный резко отшвыривает руку дамы. Она, видимо, обидевшись, ложится на свой лежак спиной к златоцепному. Еще через полчасика златоцепный приподнимается. Видимо, отрелаксировав после звонка. Обращается к мадам, но та не откликается. Тогда он снова „оседлывает“ лежак и продолжает прерванное сканирование побережья.

Интересно, а расслабляются ли бандиты как простые люди, на всю катушку, или же у них в голове всегда фоном идет мысль „Где я, а где завтра?“

На смену „Руссо туристо. Облико морале“ пришел „Руссо бандито. Облико криминале“. Наверное, тот ужас, который испытал торговец от вида златоцепного, не от одних слухов о "руссо бандито" исходил. Но вникнуть далее не довелось. Это была середина 2000-х, Испания.

П.С. Тяжела и неказиста жизнь экспресс-капиталиста.

291

…Период между ГКЧП и стрельбой танков по белому зданию. Областной центр. Весна, небо ясное. Лед на тротуаре коричневый, скользкий и подло прикрыт снегом цвета какао. Мы, на двоих нет сорока лет, после вчерашнего подлечились и идем к товарищевой будущей теще – предстоит уточнить подробности свадьбы по залёту. Друган не против. Но это конец холостяцкой студенческой житухи. Душа просит прощального праздника. Разум еще не вырос. Одни рефлексы и инстинкты.
…Небольшая площадь. Народу полно, рядом остановка. Какой-то овощной контейнер валяется рядом с ограждением дороги.
…Неожиданно товарищ залазит на эту трибуну и начинает толкать речь. Речь ниочём – сплошные лозунги «Вперед!» «Ни шагу назад!» «Кто не с нами – тот нам не по пути!» и прочий бред.
Толпа валит мимо, смотрит на него как на придурка, что верно. Но потихоньку начинают останавливаться личности с нереализованной гражданской позицией.
Набирается человек пять, и я, немного раззадоренный сменяю товарища. Но начинаю топить за оппозицию – не надо вперед! Уже наломали дров! Предки на нас смотрят и не простят! Отчаянно жестикулирую. Кулаком, как коммунисты в фильмах, пальцем в небо – как всякие попы, грожу пальцем – «говорят, царь не настояшщийй!».
Уже реально чувствую – забирает экстаз, ощущаю себя вождем всех народов и начинаю понимать всех горлопанов. Народу поднабралось и тоже внимают.
…Пинок под зад, я падаю. Электорат меня ловит. Это предыдущий оратор тоже хочет свои лавры и продолжает свою пургу нести. Я начинаю орать: Долой! Хватит! Это враги! Измена! Несите яйца! Закидаем!
…Срабатывает защита организма от побоев. Засекаю двухметрового амбала. Выпивший, рядом настороженная жена – он её не слушает. Явный работяга, не браток. Сжимает кулаки, на челе субтитры в переводе на культурный: «Господи боже, как хочется неважно кому дать в дыню!». Подскакиваю к нему, громким шёпотом ору: «Вы почему один? ГДЕ ПЛАКАТЫ??? Вы что, инструкцию не читали??? Вы ведь деньги получили!!!». Паника. Женщина пользуется этим и утаскивает его.
…Надо кончать. Народу – дюжина с лишним. Это не считая тех, кто стоит на остановке. Спихиваю другана и начинаю гнать: Молоко подорожает! Мясо москвичи скупили и увезли! Хлеб из рыбной чешуи!
В первых рядах беснуется вшивый интеллегент – плюгавый, неухоженный, чернявый и в очках. Таких много было кухонных революционеров в те времена. Я ему – вот, Вы, Товарищ! Расскажите! Протягиваю ему руку и он начинает блеять с трибуны почему-то о каком-то ворюге во власти.
…Замечаем – окраина толпы косится в переулок. Начинаем вывинчиваться наружу: «Да-да, через два часа на кладбище. Будет водка, чай и пирожки. Приглашаем только своих, кто нас поддерживает! Будет батюшка!». Покупаем на последние деньги бутылку пива на двоих и не спеша уходим переулком. Там стоит заведенный нифига не подозрительный зил кунг, и ясно, что там готовятся к своим развлечениям успокоители с демократизаторами.
…В местной газете было что-то об этом митинге, типа трудящиеся протестовали против…
Какие-то непонятно кто сняли свои сливки с этого события.

…Нафиг эти девяностые. Этот мой товарищ их не пережил. Четверть века уже как под землей.
Но и прикольные моменты были!

292

Я и бег трусцой

Глядя на  семенящих  от инфаркта по беговой дорожке тяжеловесов, вспомнился мне один случай произошедший  со мной некоторое время назад, после которого с бегом было завязано без всяческих апелляций и  надежды на продолжение.

Бегать собственно в нежно-голубом периоде моей юности, мне собственно нравилось,  даже набегал на второй взрослый разряд.

В армии  бег попахивал принудиловкой, но в общем терпимо. 

Три месяца, которые родная страна давала мне для реабилитации в гражданское общество проходили вполне сносно.

Через месяц уже не хотелось по ночам жареной картошки, слова паразиты практически удалились ко второму месяцу, а ближе к третьему, мой шаг начал хоть как-то напоминать шаг прогулочный, а не спортивную ходьбу, за что моя девушка была особенно признательна.

От мыслей о предстоящем будущем  месте работы, меня отвлёк звонок в дверь.

За дверью обнаружился сосед, который на год раньше меня вернулся с эстонской границы  и уже прикрепился  к составу  всеми уважаемого Министерства Внутренних Дел для обеспечения порядка на улицах нашего города.

Раз в год, соседа Лёху, направляли на всяческие занятия по повышению боеспособности и короткому периоду здоровой жизни, которую он терпеть не мог.

А бег на три километра целиком и полностью вышибал из него последние оптимистические нотки.

Собственно цель визита несколько прояснялась.

Мне предлагалось за порядочный гешефт (ящик пива «Хамовники»), заменить его на гаревой дорожке стадиона.

Ха! Да не вопрос!

Так как документов никто не спрашивал, внедрение состоялось.
Стайка сотрудников органов, была разномастной. В большинстве своём это были сорокалетние мужи с оформившимися пивными животиками и намёками на скорую пенсию во взгляде.

Их я догнал уже через круг и ещё раз через два круга.

Когда до финиша оставалось всего ничего, а все соперники были далеко позади, вздумалось мне пофилонить.
Снял  майку  и  обмахиваясь   не спеша трусил к ленточке.

Из релакса меня вывел крик полковника, который бежал ко мне с секундомером и кричал:
- Пелеганчук, бл..дь, прибавь!

Ха! Да ради бога!

Обещанного  гешефта, я не дождался.

Спустя десять минут после финиша, выяснилось, что мой результат, оказался вторым в районе и старший сержант, а по совместительству мой сосед, будет защищать честь родного отделения на городских соревнованиях, а если откажется, то он глубоко пожалеет.

Две недели сосед грустил на больничном, а потом полгода в ночных дежурствах.

Здороваться начали спустя год, но это уже совсем другая история.

t.me/netcrane

293

ТЕЛЕПОРТАЦИЯ

Я человек впечатлительный, поэтому меня очень впечатлила эта история. Ее мне рассказал Иван - заядлый турист-велосипедист.

Однажды, в конце лета, Иван со своим другом отправились в небольшое, лесное путешествие на великах. Сперва, конечно, уехали на электричке куда-то далеко, аж за Московскую область, вышли на каком-то полустанке и уже оттуда, помчались в чащу леса, прочь от цивилизации. Заехали чёрти куда. Устали, ну и присели отдохнуть на бревнышке.

Смотрят, по тропинке не спеша шкандыбает дедок лет семидесяти, грибник. Обычный такой сутулый дедок ; серый дождевик, кепка, в одной руке корзина с грибами, а другой катит видавшую виды хозяйственную тележку с рюкзаком. Дед поздоровался с велосипедистами и попросил огоньку. Велосипедисты хоть и были некурящими, но зажигалка нашлась.

Посидели чуть-чуть, потрепались о грибах и дождевых тучах, дед затушил бычок, попрощался, да и побрел себе дальше своей дорогой, заглядывая под кусты.

Иван с товарищем глянули на часы, сверились с расписанием электричек и решили, что на сегодня с них экстрима хватит, пора бы уже возвращаться на станцию, при том, возвращаться срочно, чтобы не мчаться по темноте, да и на электричку ближайшую хорошо бы успеть, а то следующая будет аж поздно ночью.

Итак, электричка через час, а до станции километров двадцать. Тропинка хоть и утоптанная, но все же - лес, путь то вверх, то вниз.

На старт, внимание, марш!

Все оказалось гораздо труднее, чем в теории. На перрон друзья влетели, когда уже двери вагонов вот-вот собирались шипеть. Еле успели, хорошо, что хоть обратные билеты были, не пришлось тратить драгоценные секунды на покупку. Рожи красные, спины мокрые, говорить не могут, только через силу друг другу улыбаются от счастья, что успели в последнее мгновение, хоть не зря убивались. Поставили велосипеды в углу вагона, слава Богу, людей было не много. Бухнулись на скамейку и… замерли в ужасе. Напротив них сидел тот самый сутулый лесной дедок, он смотрел в окно и самозабвенно ел мороженое. Ошибки быть не могло, вот его тележка на колесиках, а вот корзина с грибами. Дед посмотрел на красные и потные лица велосипедистов, кивнул, как старым знакомым и спокойно продолжил наслаждаться мороженым.

Потрясенные Иван с другом, не сводили с деда глаз, ведь появление его в вагоне было, в лучшем случае телепортацией, а в худшем, чертовщиной. Как этот дедок, который еле передвигает ноги, мог успеть на электричку!? Как!? Да ещё и с вещами. Попутных машин ведь на лесных тропинках не бывает, да и никаких не бывает. Версия сумасшествия отметалась, потому что сразу у двоих не может быть одинаковых глюков. Вариант с братом-близнецом, тоже не подходил, ведь дед их совершенно точно узнал и даже кивнул.

Несколько остановок друзья с опаской изучали деда, потом все же набрались смелости и спросили:

- Извините, а как вы смогли оказаться в этой электричке, вы ведь никак не могли оказаться в этой электричке? Ну, то есть… Как?

Дед вначале не понял вопроса, а потом заулыбался и кряхтя потянулся к своей тележке, приоткрыл рюкзак, внутри показалось что-то черное и блестящее:

- Это такая штука, ребята, называется моноколесо. В лес я на нем уезжаю, рюкзак с тележкой на спине везу, а обратно уже с грибами.

Как раз у него заряда хватает километров на пятьдесят, чтобы туда и обратно. И как я без него раньше жил? Не понимаю...

P.S.

Так вот, меня настолько впечатлила эта история, что я поверил в себя, психанул и тоже купил моноколесо. И теперь, вот уже неделю пытаюсь кататься из кухни в комнату и обратно. Скорей бы весна, а то всю оставшуюся мебель переломаю.

294

На разъезде у полярного круга

Озеро-Ругозеро и вытекающий из него ручей, который впадает в одноимённую губу Белого моря. Где-то вдали за ручьём несколько жилых домов барачного типа, оставшихся от бывшего леспромхоза. Леспромхоз тот разорил окрестность, хапнул денег и исчез, переместился в другое место и продолжал валить тайгу; а никому не нужные бараки вместе с бесполезными с точки зрения леспромхоза стариками застряли в Пояконде. К слову сказать, бараки те были построены крепко, простояли долго, и никогда не пустовали: в дальнейшем туда заселялись и молодые семьи.

Магистральная железная дорога Петербург – Мурманск, построенная во время Первой Мировой войны. Грохочущие сверхтяжёлые поезда, загруженные доверху никелевой рудой и апатитами, время от времени проносящиеся с севера на юг. Небольшое здание станции из светло-серого силикатного кирпича, где висит расписание поездов, где можно согреться, отдохнуть и купить билеты на поезд. Если ехать с юга, из Карелии, то эта станция – первая в Заполярье и первая же при въезде в Мурманскую область. А раньше областная граница и вовсе проходила по ручью посередине Пояконды, леспромхоз обитал в Мурманской области, а в магазин работники бегали в Карелию.

Два-три жилых двухэтажных кирпичных дома. Крошечные огороды. Десятка полтора-два всё больше небогатых, а иногда откровенно убогих бревенчатых изб. Избы те рассажены далеко друг от друга среди скалистых взгорков – не докричишься, если что. Между домами тянется железнодорожная ветка к берегу морского залива. Один из домов – крытая рубероидом хибара – стоит почти вплотную к рельсам, от насыпи к дому ведёт деревянный настил со ступеньками, а рядом установлены вечные козлы, на которых несменяемая старушка ежедневно пилит в одиночку дрова двуручной пилой.

Ветка кончается тупиком, где навеки застрял полуразвалившийся заржавевший вагон. Вокруг какие-то сараи, склады, штабеля из кирпича. В море выдаётся небольшой, вечно перекошенный причал. Поодаль от причала, и слева и справа прикорнули на якорях лодки: старые деревянные поморские вперемешку с новыми дюральками. Чуть в стороне над низким травянистым берегом поднимается невысокий гладко отшлифованный гранитный лоб, который по краям зарос вкусной, но мелкой княженикой; в жаркую погоду на этом бугре хорошо поваляться в ожидании катера.

Призрачный, эфемерный свет белой ночи. Едва-едва видимый легчайший туман над водой. Свежий запах моря, тревожащий сердце и душу, зовущий вдаль к неизвестным островам. Чайки. Тишина.

Мощная тяговая электроподстанция железной дороги, которая по ночам заливает ярчайшим светом окрестности и даёт людям работу, а, значит, и жизнь. Не будь этой подстанции, Пояконда скукожилась бы на много лет раньше.

Разъезд. На этом скромном полустанке издавна был разъезд, потому что по пути с севера на юг поезда в районе Пояконды преодолевают крутой подъём, и раньше, когда в качестве локомотивов работали паровозы, на запасном пути дежурил маневровый паровоз, который подцеплялся к составу и помогал втащить его на горку. Паровозов давно уже нет, и сейчас на этом пути останавливаются электрички и «весёлый» поезд.

Примерно сто шестьдесят человек постоянных жителей и северная тайга вокруг.

Пояконда прославилась тем, что там родился любимый многими русский писатель Венедикт Ерофеев; а также тем, что отсюда начинается морской путь к Беломорской биостанции МГУ.

Автомобильную трассу, связывающую Кольский полуостров с центром страны, построили лет так на шестьдесят позже, чем железную дорогу. Поэтому больше полувека все деревушки, посёлки и даже города, раскинувшиеся между Петрозаводском и Мурманском, снабжались исключительно по железной дороге, для чего там ходил специальный, так называемый «весёлый» поезд, в составе которого были и почтовые, и пассажирские вагоны, и вагон-магазин. «Весёлый» останавливался решительно на каждом полустанке и стоял всё время, пока шла торговля. А на таких сравнительно крупных станциях, как та же Пояконда, где были свои торговые точки, из поезда товары выгружались и затаскивались в магазин. Поезд ходил ежедневно, но развозил продукты он далеко не каждый день, поэтому день приёмки товаров становился маленьким праздником для окрестного населения. Задолго до подхода заветного состава у магазина скапливалась небольшая говорливая толпа, состоящая в основном из женщин и стариков-пенсионеров. В ненастную погоду, в дождь или пургу народ набивался внутрь, а летом, в теплынь люди рассаживались на ящиках, досках и просто на камнях на площадке перед деревянным зданием магазина и не спеша перемусоливали весь ворох местных новостей.

Работа местного магазина осложнялась тем, что пути железной дороги в данной точке проходили, да и сейчас проходят, в довольно глубокой выемке, а само здание располагалось в стороне, на взгорке, поэтому хлеб, масло, молоко, крупы, сапоги, валенки, лопаты, стиральный порошок, мыло, духи и прочие необходимые в ежедневном быту товары сначала наскоро выгружались из вагона и раскладывались прямо на путях, а уже потом перевозились к магазину.

Для этой цели от здания до железнодорожных путей по косогору были проложены рельсы. В верхней точке, возле магазина стоял мощный электромотор, который крутил барабан с тросом. К тросу крепилась железная сварная тележка весьма внушительных размеров. Из дополнительного оборудования стоит упомянуть маленький щиток-пускатель с двумя кнопками: «вперёд» и «назад», а точнее вниз-вверх, а также мощный крюк на конце короткой цепи. Эта цепь с крюком удерживала тележку, когда та оказывалась в верхней точке. Для полноты картины стоит добавить, что в том магазине работали две продавщицы и средних лет мужик «на все руки», основными обязанностями которого были колка дров и топка печи, а также погрузка-выгрузка бесконечных коробок и ящиков с продуктами.

В тот злосчастный день ни на небе, ни на земле не наблюдалось решительно никаких предвестников предстоящего происшествия. Это был обычный летний день, разве что немного жарковатый для Пояконды; сухой тёплый ветер гонял августовскую пыль, пригибал уже посеревшие, а то и пожелтевшие кустики мелкой северной травы, теребил косынки на женских головах. Люди наслаждались нежданным теплом. А народу, как мужиков, так и особенно тёток разного возраста в тот день у магазина собралось много: ожидался большой завоз.

Маленькая толпа волновалась, женщины, как всегда, обсуждали разные новости и слухи, и сегодня жители Пояконды были непривычно взбудоражены: пару дней назад в посёлке закрылся детский сад. Приезжая санитарная инспекция решила, что вода в водопроводе не годится для питья и прикрыла садик. Это был серьёзный удар, детей теперь приходилось оставлять на день со всякими знакомыми бабушками. Но что самое поразительное, в воде обнаружили ни много ни мало нефть. Откуда она могла появиться в водопроводной скважине решительно никто понять не мог, ведь северная Карелия стоит, как известно, на балтийском щите, а проще говоря, на скалах, и никакой нефти там быть не может по определению. Тем не менее немногочисленные мужики, которые расселись на брёвнышках поодаль покурить да почесать языки, шутили насчёт будущих бурильных установок, нефтедобычи и материального процветания. Нефть нефтью, но откуда теперь добывать чистую воду оставалось неясным, и перспективы у детского сада вырисовывались мрачноватые. При этом действия чиновников, может быть, и правильные согласно каким-то формальным бумажным предписаниям, выглядели совершенно абсурдными: те же дети, живущие в квартирах, дома могли пить водопроводную воду, а в садике эту же воду им пить запрещалось.

Тем временем с юга из-за сопки вытянулся «весёлый»; он плавно затормозил, и, едва-едва вращая колёсами («весёлый» никогда никуда не торопился!) и лязгая буферами, подогнал вагон-магазин точно к месту выгрузки, где, наконец, затормозил окончательно.

Едва ли не весь народ, включая старшую продавщицу и грузчика спустился под гору к путям, благо люди искренне хотели помочь с разгрузкой. Наверху остались лишь Валентина, пожилая вторая продавщица, несколько старушек, да случайно затесавшийся парень с Беломорской биостанции. Он уже пару лет жил на биостанции, часто бывал в Пояконде, и все его знали. Тем не менее, будучи не совсем «своим», он решил, что без него внизу обойдутся и оставался наблюдателем.

Товара в тот день привезли так много, что в тележку он явно не влезал. Возле вагона возникла некоторая дискуссия, но большинством голосов решили всё ж-таки не делать два рейса и нагрузили тележку сверх всякой меры, соорудив высоченный воз. Причина данного не совсем разумного поведения была на самом деле очевидна: в центре тележки были аккуратно и почти любовно установлены несколько ящиков с недорогим креплёным вином, а попросту «бормотухой». Это событие было просто исключительным в тяжёлые годы борьбы с пьянством и алкоголизмом. А какой же ненормальный человек пойдёт за грузом во второй раз, коли всё, что требуется, уже привезено. И продавщица это прекрасно понимала.

Тележку внизу ещё утрамбовывали, когда Валентина крикнула парню: «Коль, давай поднимай телегу!» – и ушла в магазин, она тоже торопилась. И тут Коля совершил ошибку. Он несколько раз видел, как работает подъёмное устройство: телега едет вверх, цепляет концевой выключатель и замирает на натянутом тросу. После чего грузчик не спеша надевает страховочный крюк с цепью – и ребёнок справится! Кроме того, в нём сидело желание помочь хоть чем-нибудь, он и так на разгрузку не пошёл.

Коля подошёл к двигателю, спокойно нажал верхнюю кнопку на щитке, и тележка не спеша поползла по рельсам, дошла до верха, придавила выключатель и не остановилась. Мотор продолжал крутиться, натягивая трос на барабан. Понимая, что трос вот-вот лопнет, Коля лихорадочно надавил на нижнюю кнопку, и тяжеленная повозка весьма охотно и послушно двинулась вниз. В панике парень снова нажал верхнюю кнопку, двигатель громко щёлкнул, взвыл и рванул груз обратно вверх. Трос зазвенел. Бабки рядом заохали, закричали: «Бери крюк!» Но Коля, тоже понимая, что спасение в крюке, попросту ничего не успел сделать и снова надавил нижнюю кнопку, одновременно хватая цепь с крюком. Приготовив страховку, он быстро, уже в третий раз надавил на кнопку «вверх». Телега снова дёрнулась и вроде поехала, но в этот момент трос не выдержал издевательства и со звоном лопнул.

Во время всех этих манипуляций встревоженные люди уже бежали снизу вверх по косогору, и впереди всех грузчик, вообще-то отвечающий за эту операцию. А поезд? Поезд, к счастью, тронулся и довольно быстро набирал ход.

Картина событий, произошедших в следующие десять-пятнадцать секунд, впечатляла. Десятка два человек, застывших в разных позах на склоне между магазином и железной дорогой. Зелёные вагоны «весёлого» поезда, уходящие на север. И перегруженная железная самодельная телега, летящая вниз всё быстрее и быстрее. И каждый из очевидцев успел представить себе как банки и бутылки разбиваются о железную стенку вагона. Но в ту самую секунду, когда этот снаряд достиг нижнего упора, последний вагон проскочил мимо. Повезло!

И тут почудилось, что время остановилось. Было видно, как от удара телега медленно-медленно подлетает вверх, раскидывая вокруг бутылки с молоком, духи, женские сапоги, ящики с хлебом, макароны, топоры, банки консервов, цветастые кофточки, стиральный порошок и прочее, прочее, прочее. Этот фонтан поднимается и плавно опускается на железные рельсы, щебёнку и бетонные шпалы. Поезд исчез, и на мгновение образовалась просто невероятная тишина, даже в ушах зазвенело, и ветер стих, и небо застыло. Больше всего потрясала эта тишина и сильнейший запах то ли духов, то ли одеколона – коробки с парфюмерией оказались на самом верху и пострадали больше всех.

Спустя пару секунд тишину прорвал даже не крик, а истошный бабий вой, перешедший в неудержимый хохот.

А что касается ящиков с заветным вином, то они, заботливо уложенные в самом низу, ничуть не пострадали, они даже не вылетели никуда, просто подпрыгнули вместе с телегой и опустились обратно. Ни одна бутылка не разбилась. Честно сказать, именно это обстоятельство и спасло Николая, ибо, если б вино пропало, то ему точно несдобровать бы. А так ничего, народ на северах отходчивый и с юмором.

Продукты и прочий товар часа два всей гурьбой собирали по путям и таскали на себе в гору. Обе продавщицы запаслись тетрадками и пытались пересчитать разбившиеся склянки. Убытков, на удивление, вышло сравнительно немного, но хохоту хватило на весь день. Коля постарался хотя бы в ближайшие недели не появляться в посёлке, а железнодорожное начальство выделило магазину новый, густо смазанный маслом трос для лебёдки и путейский башмак (даже два!) для удержания тележки.

История с летающей телегой постепенно стала забываться, жизнь на станции Пояконда вернулась к норме, правда нефть почему-то не нашли, и детский садик снова открыли.