Шутки про данченко - Свежие анекдоты

Результатов: 12

1

Странно, подумал я, когда после нарочито-противного «Рота подъем!», свесил сонные ноги со шконки и посмотрел вниз на свои гады. Гадами мы называли ботинки курсантов ВМУ ММФ и остальных моряков. Наши ботинки.
Не, ВМУ это не военно-морское училище, а Владивостокское Морское, Министерства Морского Флота.
То есть мы обучались на специалистов, которые сразу после сссровских дипломатов и балерин театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, могли увидеть мир.

Я не был из тех, кто встав на крыло после подъема, еще пол часа врубается лбом в косяки дверных проемов, но и не рисковал собственной утренней моторикой, приводя в порядок с вечера, все что будет нужно надевать с утра. Мои гады, странным образом, оказались сильно замызганными.
-Елки-моталки!- чертыхнулся я про себя, стараясь не ругаться на анеке, и достал из рундука обувную щетку.
Получать на утренней поверке пару нарядов вне очереди, совсем не хотелось, и выскочил в коридор на построение вслед за Хавой и Карлой, на ходу пристегивая «гюйс» ( на сленге - форменный голубой воротник с белыми полосками). Кровать Толстого была заправлена, он должен был скоро вернуться с ночной вахты.

Я встал в шеренгу, ощущая пальцами ног в ботинках какой-то дискомфорт. Ощущение было такое, как будто бы они, пальцы, раздвинули локтями в стороны все лишнее, и приготовились к игре на фортепиано. Сука, Толстый подменил, догадался я. Размер обуви у нас с ним был одинаковый, но его кости были гораздо шире моих. Кстати, толстым он не был, он был широким как шкаф пловцом, тяжелее меня кил на пятнадцать и на пол головы выше. А еще друг, называется.

Когда, после первых двух пар занятий, перед обедом мы заскочили в кубрик, Толстый еще спал. Ботинки стояли под шконкой. Я примерил – мои, вычищенные. Переобулся.
Хава с Карлой уже ржали в ожидании развязки.

-Подъем, пидарас! - Крикнул я ему в ухо, переворачивая шконку вместе с ним. Толстый уже очнувшись, ржал, цепляясь за кроватную дугу.
-Следующий раз ты мои чистишь!
-Неа,- закатываясь, кричит мне Толстый, - Я же тебя не просил!
-Ну ладно,- сказал я, прыгая подошвами по его блестящим ботинкам

А в очередной понедельник, по понедельникам у нас были строевые, мы втроем, в предвкушении оргазма, ждали когда самый неторопливый из нас, Толстый, начнет наконец доставать из под шконки свои парадные гады, прибитые накануне сотыми гвоздями к дощатому полу.

2

Поступить в школу-студию МХАТ всегда считалось престижным. Особенно, если посчастливилось оказаться на курсе прославленного мастера Павла Владимировича Массальского.
Такое счастье выпало Геннадию Портеру, будущему советскому актёру, отдавшему свои лучшие годы Московскому театру им.Пушкина и Московскому ТЮЗу. Он и рассказал эту историю.
Буквально в первые дни учёбы мастер курса собрал своих студентов и торжественно объявил:
- Друзья мои! Сегодня знаменательный день! К нам придёт величайший театральный мастер! Он обратится к вам, наследникам мхатовских традиций, с приветственным словом. Слушайте и внимайте каждому слову ученика самого Владимира Ивановича Немировича-Данченко и последователя великого Станиславского!
- Да кто же это? Кто? - заволновались студенты.
- К нам придет народный артист СССР Михаил Николаевич Кедров!
Курс замер от страха: "Шутка ли? Сам Кедров! Знаменитый актёр и режиссёр. Строгий педагог-консультант школы-студии МХАТ. Член Комитета по присуждению Сталинских и Ленинских премий в области искусства при Совете Министров! Что же скажет маститый деятель будущим артистам?»
Наконец Кедров вошёл в аудиторию, сел за стол рядом с Массальским и стал пристально всматриваться в лица студентов. Все замерли в ожидании приветствия и напутствий.
Михаил Николаевич долго сидел в звенящей от напряжения тишине, глядя на взволнованных первокурсников, затем повернул голову к руководителю курса и сказал:
- Да, Павел Владимирович... Большой курс... Большой... Ну, что ж, будем отчислять!
Встал и быстро вышел из аудитории. Можно только представить, какое смятение творилось в душах студентов.

3

Русская народная ( Russkaya narodnaya) песня.
Вспоминаю, как в бытность моей недолгой (всё-таки, надо было уметь ещё и петь) работы в хоре музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко в 1994 году руководство театра решило провести т.н. 'валютный фестиваль', одной из фишек которого была а-капелльная программа для оперного хора. Первое отделение состояло из шедевров русской духовной музыки, второе - из академических обработок русских народных песен. Параллельно с конферансье объявление номеров дублировалось двумя переводчиками-синхронистами на английский и французский языки - полный зал иностранцев, а вы как думали!
Картина маслом:
- Русская народная песня, - торжественно объявляет конферансье, - в обработке Синенкова 'Ох вы сени, мои сени'!
- Рашн фолк сонг, - бодренько так дублирует в микрофон первый синхронист, - элаборэйшн бай Синенкуофф... - далее возникает небольшая пауза, очевидно для осмысления перевода, после чего слегка дрогнувшим голосом, - 'О холл, май холл...'
Хор на сцене мелко-мелко затрясло - все пытались сдержать истерический смех. Дирижёр выпучил глаза и странно покачнулся.
Французскому синхронисту было сложнее:
- Кансён алля рюс, - многообещающе начал он в микрофон за кулисами, - элаборасьён дю Синенк-офф, - и тут впал в какой-то совершенно неприличный ступор, продолжавшийся секунд двадцать. После чего обречённо заявил: 'Вестибюль... Мон вестибюль...'
Хор согнулся пополам от могучего русского хохота - бесмысленного и беспощадного: с лошадинным ржанием басов, похрюкиванем теноров, истеричным взвизгиванием сопран, и рыдающим 'ой-бл#-не-могу!' альтовой группы хора, сопровождаемой размазыванием косметики по лицу, у троих от смеха упали папки с нотами - партитуры разлетелись по всей сцене, чем вызвали новый приступ...
Иностранная публика была в восторге, ибо подумала, что теперь так и надо, а вы бы что подумали. Французский синхронист горько плакал за кулисами, а дирижёру вызывали скорую.

4

Некоторые литературоведы считают что Золотой ключик представляет собой едкую сатиру на театральным мир Москвы, а в образах Пьеро и Карабаса Барабаса писатель высмеял поэта Александра Блока и авторитарного театрального режиссера Всеволода Мейерхольда.

Эти предположения возникли отнюдь не на пустом месте. Одной из самых знаменитых постановок Мейерхольда был спектакль по пьесе А. Блока «Балаганчик». Премьера состоялась в 1906 г. в театре В. Комиссаржевской, режиссер Мейерхольд сам сыграл роль Пьеро. Театр Мейерхольда был закрыт в 1938 г., а до этого времени его постановки пользовались достаточно большой популярностью и активно обсуждались.

В. МЕЙЕРХОЛЬД В ОБРАЗЕ ПЬЕРО

Сходство тем более узнаваемое, что Мейерхольд оборачивал вокруг шеи длинный шарф, а свисающие концы засовывал в карман ( Карабас у Толстого так же поступает со своей бородой: «Его обронил на дно пруда человек с бородой такой длины, что он ее засовывал в карман, чтобы она не мешала ему ходить».), а не репетициях клал перед собой маузер (как Карабас – плётку). И, конечно, считал актёра не более чем марионеткой в руках режиссёра.

В. МЕЙЕРХОЛЬД

У К. Станиславского был другой подход, о Мейерхольде он писал: «Талантливый режиссёр пытался закрыть собою артистов, которые в его руках являлись простой глиной для лепки красивых групп, мизансцен, с помощью которых он осуществлял свои интересные идеи».

В изображении двух театров – Карабаса и того, что скрывался за нарисованным на холсте очагом – исследователи видят историю противостояния двух театров и двух режиссеров – Мейерхольда и Станиславского.

Мейерхольд критиковал систему эмоционального сопереживания Станиславского, показанного в образе папы Карло. Он не только создаёт Буратино, но и предоставляет ему свободу творческого самовыражения. Конечно, единственный друг папы Карло, Джузеппе – это Немирович-Данченко. В конце сказки молния на занавесе нового театра напоминала мхатовскую чайку.

А помощник Карабаса Дуремар – это помощник Мейерхольда по театру и журналу «Любовь к трем апельсинам» Владимир Соловьев, носивший псевдоним Вольдемар Люсциниус. Сходство прослеживается не только в именах Вольдемар-Дуремар, но и во внешнем облике: высокий худой человек в длинном пальто.

Прозвище Толстой не придумывал: в начале ХХ века московская детвора дразнила Дуремаром французского лекаря Булемарда, который практиковал лечение пиявками и ловил их на болотах, закутавшись в длинный балахон.

А РОЗА УПАЛА НА ЛАПУ...

Алексей Толстой с неприятием и насмешкой относился к эстетике Серебряного века, символизму и главному и его представителю – поэту А. Блоку. Это дает исследователям основание утверждать, что в образе Пьеро он высмеял и самого поэта, и литературное направление. В тот же период в «Хождении по мукам» Толстой в образе поэта-декадента Бессонова также воплотил шаржированные черты Блока и его многочисленных эпигонов.

Роза – один из основных символов поэзии Блока, тем более упавшая. В пьесе «Крест и Роза», написанной Блоком, главная героиня Изора, запертая в башне ревнивым мужем, то и дело роняет розы влюблённому в неё рыцарю. А с возлюбленным встречается только в зарослях розовых кустов. У Толстого роза падает на лапу Азора (известный палиндром Фета), усиливая сходство за счёт созвучия имён.

В итальянском первоисточнике такого персонажа как Пьеро вообще не было. Мальвина – собирательный образ «романтической возлюбленной» – тоже создание русского писателя, как и неожиданный для сказки мотив беззаветной любви Пьеро к ней. В образе Пьеро, кукольного поэта, узнаваем Блок; он и сам сравнивал себя с персонажем комедии дель арте, грустный, вздыхающий, обманутый. В отношении Пьеро к Мальвине кроется намёк на семейную жизнь Блока, разделявшего возвышенное обожание и плотские радости. Стихотворения, которые читает Пьеро: «рыдаю, не знаю – куда мне деваться», «мы сидим на кочке», «пляшут тени на стене» – передразнивают известные строки Блока.

КУКЛЫ СОРВАЛИСЬ С НИТОК

Мейерхольд и Блок были настолько узнаваемы, что читатели искали и находили аналогии. Так, в Мальвине (кукле с романтичным именем, позже означавшим женщину лёгкого поведения) видели и Зинаиду Райх, жену Мейерхольда и первую красавицу его театра; и актрису Марию Андрееву, фактическую жену Горького, которая оставила театр Мейерхольда и уехала с Горьким на Капри.

Некоторые исследователи видели в ней актрису Ольгу Книппер-Чехову, жену Антона Чехова (возможного прототипа верного Артемона), а в образе Буратино – актёра Михаила Чехова, создателя актёрской «Системы Чехова».

МАКСМ ГОРЬКИЙ И АКТРИСА МАРИЯ АНДРЕЕВА

Возможно, в озорном Буратино автор видел и себя – у Толстого был период эмиграции, тоски по дому, возращение на родину. Но в эпизоде, когда Буратино удирает от доктора кукольных наук, взбирается на сосну и вопит во всё горло, узнавался именно Горький на итальянской вилле на острове Капри, куда Горький уехал после революции. Когда Мальвина учила Буратино писать, читатели также улавливали намёк на превосходно образованную Андрееву и не слишком образованного Горького.

У сказки был взрослый подтекст, но её задачей было не подшутить над прототипами, а показать модель активного поведения, полезную для советских детей. Подтекстов у Буратино много больше. Есть отсылки и к Льюису Кэроллу (несколько раз появляется облако в виде головы кота, Алиса ищет дверку для ключика и находит её за шторкой) и к «Балаганчику» Блока.

В пьесе Блока Арлекин прыгал в окно, нарисованное на бумаге, а за ним были пустота и смерть. У Толстого за холстом была дверца, ведущая к новому театру и новым приключениям. В чудеса Толстой не верил. Возможно, поэтому Поле Чудес находится в Стране Дураков, а чудо, обещанное Буратино, пройдохами Алисой и Базилио, оказывается обманом

Как бы то ни было, даже вне поиска подтекстов «Приключения Буратино» остаются одной из самых популярных детских сказок

Бонус фото реальных "Буратино" с "Мальвиной" https://anaga.ru/28021183.jpg

5

Рассказывают, что во время репетиций "Вишневого сада" в Московском Художественном театре А.П.Чехов очень нервничал, выражал недовольство по поводу купюр, на которых настаивали К.С.Станиславский и В.И.Немирович-Данченко.
Наконец состоялась премьера, имевшая огромный успех. После спектакля был устроен банкет, труппа чествовала своего любимого автора. Немирович-Данченко сказал:
- Вот, Антон Павлович, мы сделали купюры, а смотрите, какой успех?!
- Да, - ответил Чехов, - успех был действительно большой. Но вы показали только половину пьесы... Представляете себе, каков был бы успех, если бы вы показали её всю?

6

Жюри

Проводил отпуск (недельку) в турецком Бельдиби, Ринг Отеле, если кто интересуется, район Кемера. С женой. Ходили на анимацию каждый день. Примелькались аниматорам местным. В последний день проходил конкурс, объявленный "Мисс Отель". Вышло 6 девушек, всем по 18 лет (как каждая заявила во всеуслышание), красавицы и пр. Решили аниматоры выбрать жюри. Пригласили, наверное, самых видных мужиков из публики и меня взяли. Сидим (жюри) на сцене на стульях в предвкушении посмотреть, оценить и выбрать лучшую молодую красавицу...
Ан, нет. Крики какие-то глупые раздаются из-за кулис, якобы не хотят девушки выходить на конкурс... Конечно, все это было запланировано организаторами заранее, чтобы мы (жюри) мужики с удовольствием шли на крючок участия в женской конкурсе.
Тогда, ведущий объявил о глобальной замене всех девушек на сидящих на сцене мужчин, то есть, нас, в запланированном уже конкурсе.
Нас увели в "застенки", где облачили каждого в костюмы африканы, американы и прочих заранее задуманных персонажей вечеринки. Я, по видимому, самый спортивный крупный экспонат, был облачен в русскую красавицу с разукрашенным лицом: глаза, веки, ресницы, а также, румяна и веснушки, парик с косичками. Важным «аргументом» женственности являлись теннисные мячики для увеличения груди, хоть я и возражал, предлагая оставить свои, накаченные в тренажерном зале, в жиме, подтягивании и других упражнениях. А другим участникам «иллюзии обмана» инсталлировали груди куда большего размера в виде хорошо надутых воздушных шариков.
Хотя никто не знал заранее, что нам предстоит, каждый из одетых в разные костюмы сыграл свою роль изумительно. Юморили, отвечая на вопросы, танцевали и пели, как могли персонажи, самоназванные Дафной, Машенькой, Изабеллой и пр. Ваш преданный слуга назвался Аленушкой. И не напрасно, ведь собравшиеся зрители, хоть и обладали разноцветными паспортами, но почти все были русскоязычными. Начались шуточки, на вопрос ведущего о семейном положении, я объявил себя одинокой честной девушкой, а всех мужиков шельмецами, типа - и пробуют и хвалят, а замуж не берут, чем заслужил хорошую порцию аппладисментов. Пока шел юмористический опрос остальных персонажей, меня обуяла жуткая страсть к победе, пусть в глупом таком, конкурсе. Я разрабатывал в голове зловещий план:
1. Рассказать что-то веселое, типа анекдота, типа из личной жизни,
2. Спеть фальцетом «Соловья» Алябьева и
3. Станцевать, как можно лучше, надеясь,что выпадет русский народный танец.
Мешало всему лишь незнание, как должна вести себя девушка, а для глубокого "вживления" в образ не было времени. Поэтому я вечно жестикулировал, насколько можно плавно, выданным мне платочком, улыбался и моргал глазками чрезмерно, а-ля «В джазе только девушки».
Танцы начались с дальнего края и были посвящены континентам Африки, Америки и еще что-то. Для победы надо было накаутировать моих противников с самого начала, и после каждого, казалось бы успешного, выхода моих конкурентов(ок) я подходил к каждому выступившему и пытался сказать какую нибудь мелкую пакость, типа
- Не умеешь танцевать, не берись
Или
- Сиськи не растеряла?
Или
- Слишком хорошо танцуешь, противная…
Как будто, все бабы так делают с подружками. Всё это говорилось напыщенным фальцетом, с помахиванием платочком туда-сюда и грубым не казалось, но вызывало неумеренную ржачку у зрителей. И только однажды, забегая вперед, в конце представления один из конкурентов, приняв мои правила игры заметил
- А знаете почему Аленушка на нас обижена? Потому что у нас очень большие сиси, а у нее – маленькие...
Так вот, при первой возможности использовать микрофон, я от первого лица рассказал анекдот "про себя":
- Была я на медни в налоговой своей восемнадцатой. Пыталась сдать налог с физлиц. Попался мне симпатичный такой инспектор с боковым проборчиком. Спрашивает: «Вы кто такая?» А я отвечаю: «Путана». Он нырнул в компьютер. Через несколько секунд отвечает: «Нет такой национальности. А где работаете, кем?» Я отвечаю: «Проституткой». Он снова, нырь в компьютер, рылся в реестре, отвечает: «Нет такой професси». Я говорю: «Ну, подберите мне что сможете…» Прошла еще минута, он выдает: «Вам лучше всего подходит профессия председателя коммунистической партии». А я поддакиваю: «Конечно, ведь я за последний только год приняла 1734 члена»
То ли я, войдя в роль, был безупречен, то ли анекдот хороший, но зрители ржали и метали. Ведущий, сев в первом ряду, держался за живот, согнувшись в пополам…
Затем я спел «Соловья» Алябьева, припев только. Тренировал еще в школе, когда все мальчики мнили себя рок-певцами, подпевающие фальцетом хоть Beatl'ам "ти-ти-ти", хоть Beach Boys'ам "ля-ля-ля", а по радио и ТВ крутили эту камерную хрень по нескольку раз в день.
В танце пытался изобразить что-то женственное, но не удержавшись, пустился в присядку, а затем мужской такой мощный хоровод замутил с соседом в платье «Белокурой Джази». В это время из первого ряда выскочил впляс один подвыпивший корешок со словами
- Наши бабы – лучшие!
Дабы поддержать этот пыл и произвести эффект присутствия, описанный где-то у Нимеровича-Данченко или не описанный, я спрыгнул со сцены и похороводил с этим перцем чуть-чуть.
Музыка кончилась. Начали подводить итоги, спрашивая зрителей кто за кого, перечисляя конкурсантов(ок), зрители орали за каждого почем зря. Конечно за меня орали в несколко раз мощней. Но опытные аниматоры вынесли плакат с красноречивой надписью «ВСЕ», типа победители. И, почти закончилась эпопея, как раздался грубый поддельный женский голосок, уничижающий мои, почти родные мячики теннисные. Я не мог сдержаться, сказал как можно женственней:
- У меня – Натураль, а у Вас сплошной силикон
И начал рвать их воздушные шарики ко всеобщему одобрению публики.

7

Жюри

Проводил отпуск (недельку) в турецком Бельдиби, Ринг Отеле, если кто интересуется, район Кемера. С женой. Ходили на анимацию каждый день. Примелькались аниматорам местным. В последний день проходил конкурс, объявленный "Мисс Отель". Вышло 6 девушек, всем по 18 лет (как каждая заявила во всеуслышание), красавицы и пр. Решили аниматоры выбрать жюри. Пригласили, наверное, самых видных мужиков из публики и меня взяли. Сидим (жюри) на сцене на стульях в предвкушении посмотреть, оценить и выбрать лучшую молодую красавицу...
Ан, нет. Крики какие-то глупые раздаются из-за кулис, якобы не хотят девушки выходить на конкурс... Конечно, все это было запланировано организаторами заранее, чтобы мы (жюри) мужики с удовольствием шли на крючок участия в женской конкурсе.
Тогда, ведущий объявил о глобальной замене всех девушек на сидящих на сцене мужчин, то есть, нас, в запланированном уже конкурсе.
Нас увели в "застенки", где облачили каждого в костюмы африканы, американы и прочих заранее задуманных персонажей вечеринки. Я, по видимому, самый спортивный крупный экспонат, был облачен в русскую красавицу с разукрашенным лицом: глаза, веки, ресницы, а также, румяна и веснушки, парик с косичками. Важным «аргументом» женственности являлись теннисные мячики для увеличения груди, хоть я и возражал, предлагая оставить свои, накаченные в тренажерном зале, в жиме, подтягивании и других упражнениях. А другим участникам «иллюзии обмана» инсталлировали груди куда большего размера в виде хорошо надутых воздушных шариков.
Хотя никто не знал заранее, что нам предстоит, каждый из одетых в разные костюмы сыграл свою роль изумительно. Юморили, отвечая на вопросы, танцевали и пели, как могли персонажи, самоназванные Дафной, Машенькой, Изабеллой и пр. Ваш преданный слуга назвался Аленушкой. И не напрасно, ведь собравшиеся зрители, хоть и обладали разноцветными паспортами, но почти все были русскоязычными. Начались шуточки, на вопрос ведущего о семейном положении, я объявил себя одинокой честной девушкой, а всех мужиков шельмецами, типа - и пробуют и хвалят, а замуж не берут, чем заслужил хорошую порцию аппладисментов. Пока шел юмористический опрос остальных персонажей, меня обуяла жуткая страсть к победе, пусть в глупом таком, конкурсе. Я разрабатывал в голове зловещий план:
1. Рассказать что-то веселое, типа анекдота, типа из личной жизни,
2. Спеть фальцетом «Соловья» Алябьева и
3. Станцевать, как можно лучше, надеясь,что выпадет русский народный танец.
Мешало всему лишь незнание, как должна вести себя девушка, а для глубокого "вживления" в образ не было времени. Поэтому я вечно жестикулировал, насколько можно плавно, выданным мне платочком, улыбался и моргал глазками чрезмерно, а-ля «В джазе только девушки».
Танцы начались с дальнего края и были посвящены континентам Африки, Америки и еще что-то. Для победы надо было накаутировать моих противников с самого начала, и после каждого, казалось бы успешного, выхода моих конкурентов(ок) я подходил к каждому выступившему и пытался сказать какую нибудь мелкую пакость, типа
- Не умеешь танцевать, не берись
Или
- Сиськи не растеряла?
Или
- Слишком хорошо танцуешь, противная…
Как будто, все бабы так делают с подружками. Всё это говорилось напыщенным фальцетом, с помахиванием платочком туда-сюда и грубым не казалось, но вызывало неумеренную ржачку у зрителей. И только однажды, забегая вперед, в конце представления один из конкурентов, приняв мои правила игры заметил
- А знаете почему Аленушка на нас обижена? Потому что у нас очень большие сиси, а у нее – маленькие...
Так вот, при первой возможности использовать микрофон, я от первого лица рассказал анекдот "про себя":
- Была я на медни в налоговой своей восемнадцатой. Пыталась сдать налог с физлиц. Попался мне симпатичный такой инспектор с боковым проборчиком. Спрашивает: «Вы кто такая?» А я отвечаю: «Путана». Он нырнул в компьютер. Через несколько секунд отвечает: «Нет такой национальности. А где работаете, кем?» Я отвечаю: «Проституткой». Он снова, нырь в компьютер, рылся в реестре, отвечает: «Нет такой професси». Я говорю: «Ну, подберите мне что сможете…» Прошла еще минута, он выдает: «Вам лучше всего подходит профессия председателя коммунистической партии». А я поддакиваю: «Конечно, ведь я за последний только год приняла 1734 члена»
То ли я, войдя в роль, был безупречен, то ли анекдот хороший, но зрители ржали и метали. Ведущий, сев в первом ряду, держался за живот, согнувшись в пополам…
Затем я спел «Соловья» Алябьева, припев только. Тренировал еще в школе, когда все мальчики мнили себя рок-певцами, подпевающие фальцетом хоть Beatl'ам "ти-ти-ти", хоть Beach Boys'ам "ля-ля-ля", а по радио и ТВ крутили эту камерную хрень по нескольку раз в день.
В танце пытался изобразить что-то женственное, но не удержавшись, пустился в присядку, а затем мужской такой мощный хоровод замутил с соседом в платье «Белокурой Джази». В это время из первого ряда выскочил впляс один подвыпивший корешок со словами
- Наши бабы – лучшие!
Дабы поддержать этот пыл и произвести эффект присутствия, описанный где-то у Нимеровича-Данченко или не описанный, я спрыгнул со сцены и похороводил с этим перцем чуть-чуть.
Музыка кончилась. Начали подводить итоги, спрашивая зрителей кто за кого, перечисляя конкурсантов(ок), зрители орали за каждого почем зря. Конечно за меня орали в несколко раз мощней. Но опытные аниматоры вынесли плакат с красноречивой надписью «ВСЕ», типа победители. И, почти закончилась эпопея, как раздался грубый поддельный женский голосок, уничижающий мои, почти родные мячики теннисные. Я не мог сдержаться, сказал как можно женственней:
- У меня – Натураль, а у Вас сплошной силикон
И начал рвать их воздушные шарики ко всеобщему одобрению публики.

8

«Вместо покойника вынесли меня»
В актёрской среде панихиды тоже порой напоминают шоу. Трагедия, фарс - всё вместе.
- Хоронили Олега Николаевича Ефремова, - вспоминает Александр Ширвиндт. - Панихида подходила к концу. Я сидел в зале и вдруг услышал, как кто-то около сцены упал в обморок. Кто упал, не было видно, а чем закончилась эта история, я узнал через несколько дней.
Ко мне подходит мой старинный друг Анатолий Адоскин, интеллигентнейший, мягкий, тонкий человек и ироничный до мозга костей.
- Ты представляешь, что со мной произошло, - говорит он. - Я же упал в обморок на панихиде Олега. Оставалось несколько минут до выноса Олега, весь Камергерский переулок заполнен народом, и вдруг выносят меня. Правда, вперёд головой. Я понимаю, что надо хотя бы пошевелиться, но я слаб. Начал думать, что вот так же выносили Станиславского, Немировича-Данченко. И тогда я немножко привстал...

9

Во МХАТе давали шекспировского Юлия Цезаря.
Брута играл Станиславский.
По ходу пьесы статист должен был выносить свиток и передавать его Бруту (Станиславскому).
Но один раз статист куда-то запропастился.
Тогда Немирович-Данченко распорядился, чтобы в срочном порядке переодели рабочего сцены и заменили статиста.

Выйдя на сцену со свитком, рабочий громко заявил:
«Вот, Константин Сергеевич, вам тут Владимир Иванович передать чевой-то велели».

10

Однажды один провинциал в начале тридцатых приехал в Москву. И, чтобы
приобщиться к высокой культуре, отправился на балет, как ему еще дома
посоветовали. До этого он не бывал в театрах и не имел ни малейшего
представления, что он там увидит. Оделся он поопрятнее и отправился
пораньше, чтобы посмотреть красоты убранства Большого театра.

Но вот погасла знаменитая люстра, и начался спектакль. На сцене
появились танцоры. Красиво, конечно, народные массы с флагами по сцене
забегали, вроде как революцию норовят сделать, но... проходит пять
минут, затем десять, потом пятнадцать. Наш зритель немножко заскучал.
Через полчаса начал ерзать и с тоской посматривать на огромную люстру
над головой - когда она, зараза, наконец, зажжется? В буфет захотелось
просто нестерпимо.

Он еще немножко помаялся, а потом обратился к соседу - красивому старику
с бородой и в пенсне на носу: "Послушай, дядя, а что они все пляшут, да
пляшут? Уж спели бы что-нибудь". Сосед слегка, но необидно улыбнулся и
охотно объяснил: "Понимаете, молодой человек, это такой вид искусства -
историю рассказывают только с помощью танца. Здесь не поют". И в этот
самый момент из оркестровой ямы поднялась певица в кумачовой хламиде и
яростно и громко запела "Марсельезу" - это был экспериментальный
синтетический спектакль "Пламя Парижа" Бориса Асафьева.

Провинциал торжествующе обернулся к слегка сконфуженному соседу:

- Что, дядя, тоже первый раз в театре?

А этот сосед-то был ни кто иной, как сам Владимир Иванович
Немирович-Данченко...

11

Обьявление на вокзале:
- Дорогие гости столицы! Мы приветсвуем вас в городе-герое Москве,
городе, где жили Пушкин и Булгаков, Пастернак и Есенин,
Станиславский и Немирович-Данченко, и приглашаем посетить
вещевой рынок «Динамо»!

12

В фойе МХАТа прогуливаются в перерыве репетиции Москвин и Станиславский.
Москвин, заметив недавно установленный бюст одного из вождей, обращается к
Станиславскому:
- До чего знакомый бюст! Только не подсказывайте, вспомню сам. Конечно, это
Лукич!
- Уверяю вас, только не Лукич. Очень прошу не говорите так, иначе вас могут
засадить в ихний МГУ на Лубянке... Когда об этом разговоре рассказали
Немировичу-Данченко, он возмутился:
- И поделом будет Москвину, если его засадят в ГУМ. Как можно Фомича называть
Лукичом!

Партнеры

Реклама