Шутки про выделывать - Свежие анекдоты

Результатов: 13

1

В спектакле «Баллада о весёлом кабачке» играли Олег Табаков и Михаил Козаков. Козаков произносил долгий серьёзный монолог, а Табаков играл горбуна, который расхаживает рядом во время монолога. И вот на одном из спектаклей, во время трагической паузы, которую выдерживал Козаков между фразами, Табаков подошёл к нему и тихо-тихо шепнул на ухо смешным голосом горбуна: «Такому рассказчику - хрен за щеку!». Козакова аж затрясло, он покраснел и еле сдержал свой смех. Табакову понравилась эта шутка, и он стал выделывать её на каждом спектакле, причём, каждый раз он делал это внезапно и в неожиданных местах монолога партнёра. На очередной спектакль должны были прийти высокопоставленные чиновники. Козаков попросил Табакова хотя бы сегодня не шутить, на что тот пообещал, что сегодня не станет ничего говорить. Идёт спектакль. Наступает тот самый монолог Козакова. Он его шикарно говорит, а Табаков действительно молчит. И вот - самая кульминация, Козаков взглянул на Табакова, а тот с улыбкой оттягивает языком щёку... Тут Козаков не выдержал и громко засмеялся.

2

Жена (сейчас у родителей в деревне) присылает фото забитой лопатой змеи с комментарием - змея укусила собаку в нос, морда распухла, собака в ветеринарке под капельницей.

Спрашиваю:
- Умеешь выделывать кожу змеи?
- Нет, расскажи как.

Вот сижу и думаю - если тонко пошучу, что змею я только кормить умею, мне лопатой не прилетит?

3

Как я организовывал концерт Цоя
(продолжение, https://www.anekdot.ru/id/1127101/)

На поиски негра ушла почти неделя. Выручил бас-гитарист Лёха.
— Есть у нас, на шахтостроительном, подходящий кадр. С острова Мадагаскар. Мы ему в колхозе водки накапали, так он и пел, и танцевал — любо-дорого.
— Класс! — обрадовался я, — Как зовут?
— Наполеон.
— Прямо целый Наполеон?
— Ага. Но приучили на Лёню отзываться.

Лёня-Наполеон требованиям Марка Борисовича соответствовал. Он был чёрен ("Так чёрен, что не делался темней..."— вспомнил я Бродского). И худ, как пустынный заяц. Я медленно и, как мне казалось, убедительно, излагал доводы в пользу его участия в концерте, дескать, редкая возможность и почётная обязанность познакомить советских людей с творчеством малагасийского народа. Наполеон молчал. Аргументы у меня заканчивались. Я уже подумывал начать заново или поискать переводчика. Задал уточняющий вопрос:
— Понятно говорю?
— Как? — наконец разомкнул уста Наполеон.
— Понятно?
— Ты делать концерт. Ты хотеть я петь народная песня для твой концерт. Я петь песня для твой концерт, ты делать зачёт Шкловский, я и мой брат.
— А брат-то здесь причём? — опешил я.
— Брат играет на джембе. Тук-тук. Очень хорошо. Нет зачёт — нет концерт. Понятно говорю?
Вот сразу видно, что не комсомолец, никакой сознательности. Зачёт ему подавай! И ведь ни у кого-нибудь, а у Шкловского! Да я сам ему с трудом сдал. Шкловский вообще не подарок. Говорили, что по ночам он ловит новую элементарную частицу и оттого всякое утро угрюм и с мешками под глазами. Да и вечером не лучше. За помощью я снова отправился к Александру Сергеевичу. Застал его на кафедре, он пил чай с доцентом Златкиным. Я начал рассказывать о проделанной работе, профессор Соловушкин одобрительно кивал, а Златкин хихикал.
— Но без зачёта отказывается. Наотрез. А времени мало совсем остаётся. Александр Сергеевич, как бы решить этот вопрос?
— Вероятно, надо всем вместе навалиться и поднатаскать? — заволновался профессор.
— Не успеем! Быть может, убедите Шкловского общественной важностью? Опять же, зачем им физика? Они же с шахтостроительного!
— Сергей, так нельзя говорить. Вот представь, вернутся эти ребята на Мадагаскар, поручат им строить шахту, а как же они, не зная физики, будут рыть?
— Да не будут они ничего рыть, — доцент Златкин неожиданно пришёл мне на помощь, — Саша, сам подумай, с советским образованием они сразу на партийную работу пойдут.
— На партийную работу, сразу, бедняги, — сочувственно произнёс Соловушкин и вздохнул, — раз так, попробую договориться.
— Спасибо, Александр Сергеевич! Наполеон и Людовик Йилаймахаритр... вот тут написано.

Наполеона пришлось выслеживать весь следующий день, он был трудноуловим, как элементарная частица.
— Пойдём в клуб, репетировать!
— Как?
— Репетировать. Ну, песню свою споешь, мы послушаем, чтобы всё нормально было.
— Как?
— Так! Зачёт получил? Топай на репетицию, петь будешь.
— Два раза концерт? Тогда два зачет делай.
Я вспылил. Но бас-гитарист Лёха меня успокоил:
— Да всё будет по ништяку, не переживай. А если что — водки ему плеснём.

И вот, на самом видном месте вывешена яркая и со всеми согласованная афиша:

*** 15 ноября состоится интернациональный концерт фольклорной музыки! ***

В программе:

Баллада о матери
Исполняет дуэт "Мадагаскар"

Древние армянские мелодии в современной обработке
Исполняет Ю.Каспарян

Песни советских корейцев
Исполняет В.Цой

По краям афиши были нарисованы лемур и какой-то...
— Андрюха, а чего за эскимоса с гитарой ты тут подрисовал?
— Сам ты эскимос, — обиделся Кныш.


В день концерта я завозился в лаборатории и в студклуб прибежал, когда зал уже наполнялся. На сцене, как Лёха и обещал, сидели братья-мадагаскарцы. Наполеон изучал потолок. Людовик стучал ладонями по маленькому барабану. Получалось ловко, в зале создавалось правильное настроение. Помимо институтских, были и незнакомые личности, в том числе, длинноволосые поклонники Аквариума, а может и сама группа Аквариум, я тогда не различал. В середине первого ряда были отведены места для начальства, однако, не было известно, придут ли. Профессор Соловушкин заранее извинился, что не сможет, прочие отмолчались. Зато прибыла кафедра научного коммунизма в полном составе, но они уселись в глубине зала. Марк Борисович охранял начальственные места, просил меня помочь, желающих было пруд пруди, но мне было не усидеть на одном месте, я бегал то в фойе, то за кулисы. В кабинете Марка Борисовича у открытой форточки курили Цой и Каспарян. Я поздоровался и вышел, чтобы не мешать.

Концерт начался ровно в семь, у Марка Борисовича мероприятия всегда начинались вовремя. Свет в зале притушили и тут же в первый ряд просочилась стайка совсем юных существ, не иначе — восьмиклассниц.
Я посмотрел на Марка Борисовича.
— Вот и ладушки, — сказал он.
Тем временем Наполеон встал и громко объявил:
— Малагасийская народная песня "Мама".
И снова сел.
— Затянет сейчас своё занудство, — успел подумать я и зря. Барабанный ритм ускорился.
Первые же ноты меня ошеломили: до ми соль ля си-бемоль ля соль... и так далее, главный квадрат рок-н-ролла, Rock Around the Clock и тому подобное. Лишь чуть медленнее и с неким лиризмом, всё-таки, о маме человек поёт. Голос у Наполеона был тонкий, но точный, с творожным оттенком, который присущ лишь чёрным.
Зал хлопал в такт, все веселились. Братья допели, раскланялись, но не ушли.
— Американская народная песня "Билли Джин", — неожиданно объявил Наполеон и садиться на этот раз не стал. Великий М.Джексон использовал, полагаю, всякие технические примочки для своей главной записи. У Наполеона был только микрофон и брат-барабанщик, но получалось до безумия похоже. К тому же, он принялся время от времени выделывать какие-то несусветные телодвижения (оригинала я тогда ещё не видел).

Billie Jean is not my lover...

— А вот с этим можно уже и на гастроли, — сказал задумчиво Марк Борисович. Я не понял, о чем речь, но уточнять не стал. К концу песни Наполеона заметно пошатывало, но ритм он не терял. Я оглянулся на Лёху, Лёха мне подмигнул. Разглядел я в зале и Шкловского, в непривычно весёлом настроении.
Братьям хлопали так долго, что кто-то крикнул: хватит, а то Цоя не дождёмся!
Аплодисменты затихли. Братья ушли. На сцену вышли Цой и Каспарян, стали настраиваться.
Из зала кричали что-то фамильярное, как будто там сидели первейшие друзья Виктора. Я пытался понять реакцию музыкантов. Но у Цоя лицо было восточно-каменным, а Каспарян никуда не смотрел, кроме грифа своей гитары.
Но вот Виктор взял первый аккорд и улыбнулся. Всё в миг переменилось, всё лишнее растворилось в этой удивительной, в чём-то детской, в чем-то шалопайской и немного грустной улыбке...

Мы вышли из дома, когда во всех окнах погасли огни...

Бывает, когда сильно ждёшь чего-то, и вот уже началось, а ты ещё не веришь. Понимание пришло позже, во время концерта я был как белый лист, как губка, впитывал, внимал этим словам, лаконичным, если картина, то углём, и всё вроде бы просто, но это слова нового мира, который открывался мне. Не только песни Цоя становились мне ясны, но и тот же Аквариум. Теперь я уже не буду считать "простых пассажиров мандариновой травы" отдыхающими на осеннем газоне.

В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен...

Ритм захватывал, даже без ошеломительного тихомировского баса. Мне нужна была эта музыка, в этом ритме порывалось биться юное моё сердце.

Я родился на стыке созвездий, но жить не могу...

И мог ли я или кто другой предположить, что совсем скоро эти самые ребята создадут "Группу крови" — самый грандиозный альбом русского рока. И что впереди переполненные стадионы, Асса, Игла, время перемен, и тридцать пятый километр латвийского шоссе, и астероид номер 2740.
Можно ли было представить в тот вечер, что лет, эдак, через тридцать пять я допишу текст, поставлю точку и включу "КИНО". Нет, сегодня не "Группу..." и даже не "Звезду...", а пусть это будет "46":

Знаешь, каждую ночь я вижу во сне море...

текст Сергей ОК
фото с того концерта, сделано то ли Федоровым, то ли Кнышем

4

Мой дед Семен в детстве был вундеркиндом. Понятно, что в далеком сибирском селе и слова такого не знали, но ребенок, наизусть читавший Библию и складывавший в уме шестизначные цифры, удивлял всех. Проезжие купцы, проверяя мальца, проиграли отцу мальчика изрядную сумму. Богатеи поохали, поахали и забрали Семена с собой в город.
Через 10 лет отрок вернулся с кучей книжек и тетрадок. К этому времени он уже был студентом семинарии. Родители – неграмотные крестьяне, с испугом наблюдали за сыном, не вылезавшим из избы-читальни.
Нравы тогда были простые: решено было парня женить, чтобы с ума не сошел за книжками. Причем женить так, чтобы не отбоярился.
Приходит Семен домой, а там, потупив глазки, сидит уже невеста, Авдотья.
Теперь о бабке. Она была красавица. Но вот почему такая видная невеста до 24 лет просидела в девках, мне уже никто не скажет, но я так думаю, из-за характера. Крута была бабушка очень. Из-за этого наследного семейного норова страдал мой отец, да и наши с сестрой мужья поминают бабку недобрым словом, хотя и сроду ее не видели.
Глянул Семен на невесту и пропал! Где уж 18-летнему парнишке было устоять против карих глаз с поволокой, да высокой груди.
Оставил дед семинарию, стал простым пахарем, но книжки не забросил. Его возвышенная душа требовала выхода. Он повторял стихари, песнопения, молитвы и даже в самые запретные годы пел в церковном хоре.
Семья росла, рождались дети, 12 дочерей! Семен и Авдотья трудились не покладая рук. В 30 годы у них уже было крепкое хозяйство, кони, коровы, овцы, огород.
Моя мать вспоминала, что когда они ложились спать, ее отец еще работал, а когда утром вставали, то отец уже работал.
В коллективизацию деда раскулачили, погрузили с орущей ребятней на телегу и отправили в тайгу под Томск. Из 12 детей выжило только 4.
Могучий и работящий дед Семен не пропал и в ссылке, он стал мять кожи и выделывать овчины. Засадил плачущую жену и девчонок за шитье шуб, так и прокормились.
Потихоньку начали обживаться. Но грянула новая беда.
Я уже говорила, что бабка Авдотья была красавицей, но ее старшая дочь Матрена превзошла мать красотой. Я тетку Мотю не знала молодой, только древней старушкой. Но, бывало, подкрасит губы, метнет гордый взгляд из-под собольих бровей – вылитая Быстрицкая, не хуже!
Холостые парни глаза обмозолили о дедову избушку, высматривали Матрену, но местный председатель колхоза управился по-своему: пока деда не было в селе, выволок упирающуюся девку и заперся с ней в своем доме. Ссыльные, чего с ними церемониться.
Матрена вернулась домой бледная, но спокойная. Сказала, что председатель пообещал поставить ее на легкую работу и семье сделать послабления, выправить документы. А потом прижала к себе младших сестренок и заплакала.
Всегда покладистый и добродушный дед Семен схватился за нож. Но жена и дети повисли на нем, остановили.
Той же ночью, с детишками и опозоренной дочерью Семен ушел с поселения через тайгу.
Моя мать вспоминала, что шли пешком, ночевали на заимках, разводили костры. Дед охотился, ловил рыбу, мок, холодал, но упрямо вел свою семью.
Вышли они из тайги в далеком краю, там и осели.
Вторая дедова дочь Екатерина вышла замуж по большой любви. Моя мать, бывало, вздыхала: «Ох и красивые эти казанские татары!». Фотографий зятя не осталось, но я верю матери на слово: видная, видимо, была пара.
В Великую Отечественную мужья и Матрены, и Екатерины ушли на войну. И оба не вернулись, погибли под Сталинградом.
В трудные эти годы женщины работали на лесозаготовках, маленьких детей приходилось оставлять дома одних. В летнюю засуху Катин дом загорелся, и ее четырехлетний сын вылез в окно и побежал через лес к матери. Только окровавленная рубашонка от него и осталось – волки.
Катя тронулась умом и ее увезли в больницу.
Дед Семен ходил по пепелищу без шапки, слезы текли по его лицу. Он решил поставить дочери новый дом.
Три месяца шестидесятилетний старик тесал бревна, поднимал стропила, клал стены. Все сам, один. Стелил полы, ставил двери.
Помню этот домик: крошечная кухня и комнатка, сени. Двор выстелен досками. В этом домике моя тетка прожила всю жизнь и дом не покосился, не осел. Мастеровит был дед Семен.
В последний путь деда провожала вся деревня, скрестили на груди мозолистые руки, положили с ним его еще семинарскую библию, на лоб священную ленту – дорогу в рай.
Да и куда еще мог он попасть, этот великий труженик, хребет и станина нашей страны. Не сломленный, не униженный, не растоптанный. Упрямо возрождавшийся как птица Феникс из пепла, не предававший своих убеждений, своей веры.
Мы говорим о солдатах-победителях Великой Отечественной войны. Об их мужестве и самопожертвовании. Но ведь их вырастили и воспитали вот такие Семены. Они поставили своих сыновей на крыло и те взлетели к подвигу.

5

Купила ворона самолёт. Подлетает к медведю: - Хочешь, прокачу? - Хочу! Залез медведь в самолёт, а ворона давай мёртвые петли выделывать. Медведь только кряхтел: - Выпендриваешься ворона? Ну погоди у меня. Прилетели назад - медведь еле живым вывалился из самолёта. Очухался. Пошёл и тоже купил самолёт. Научился на нём фигуры разные выделывать и подлетел к вороне: - Садись, ворона, покатаю! Села ворона, а медведь ввёл самолёт в штопор, а вывести не может. Ворона: - Что, Миша, выпендриваешься? Вып-п- пендриваюсь! Ворона дверь открывает: - Ну, ты выпендривайся, а я полетела!

6

КАВВАЛИ

В окошечко кассы обращаются только влюбленные и богатые наследники.
Илья Ильф и Евгений Петров «Двенадцать стульев»

Февральским днем 2018 года я лежал на кровати, которая занимала почти весь обставленный со спартанской простотой номер гостиницы, и пытался придумать, чем бы мне заняться. За окном простирался 22-миллионный Дели, в котором я никогда прежде не был и не знал ни одного человека. – Как же тебя туда занесло? – спросите вы. А очень просто: авиабилет с остановкой в Дели на сутки стоил ровно на 600 долларов дешевле, чем с остановкой на 2 часа. Я дрогнул и, вот, терзаю свой айфон в поисках развлечения на один вечер.

Понятно, в Дели есть все. Но понятно и то, что не все в Дели по моим зубам. Скажем, ужин в ресторане был сразу отвергнут из страха перед острой пищей и кишечными инфекциями. Кино и театр – из-за незнания языка. «Чем абстрактнее, тем лучше», – подумал я и сконцентрировался на музыке. Примерно через час поисков подходящий вариант нашелся. Им оказался концерт суфийского пения каввали в «Камани Аудиториум», согласно Гуглу, одном из лучших залов индийской столицы и, что немаловажно, расположенном в нескольких станциях метро от моей гостиницы. О суфизме я знал только то, что это эзотерическое течение в исламе, о каввали – ничего вообще. «Была ни была», – решил я и попытался купить билет онлайн. Но такой опции не нашлось. «Ладно, - успокоил я себя, - в крайнем случае куплю с рук». И стал одеваться.

Начало концерта было назначено на 6 часов. В 5:45 я был на месте. В Штатах словосочетание «вход в концертный зал» подразумевает много света, прозрачные двери, вежливых и добродушных билетеров со сканерами. В индийской реальности это была узкая калитка в высоком кирпичном заборе с колючей проволокой поверху. К калитке жидким ручейком текли люди. Они предъявляли какие-то квитки двум автоматчикам и исчезали внутри. Подошел и я, спросил, где купить билеты. Автоматчик стволом показал мне влево. Там оказалась дощатая будочка с окошечком и один покупатель – ваш покорный слуга. За билет я заплатил 20 долларов – в общем-то огромную для Индии сумму. «Ни фига себе как дорого! – пронеслось у меня в голове, - Видно поэтому народ и не идет». Но отступать было поздно и я вернулся к калитке.

За калиткой были свет, прозрачные двери, фойе, украшенное ковром из живых цветов, и вторая пара охранников, но уже без автоматов. Они долго и с подозрением рассматривали мой билет под номером 0001, но все-таки пропустили. Внутри «Камани аудиториум» оказался красивым и чистым амфитеатром примерно на тысячу человек. Мне сразу бросились в глаза удобные кресла с новой обивкой, широкие проходы между рядами и... желтая лента с надписями “VIP”, которая отделяла переднюю треть зала. Примерно половина этой секции была заполнена, остальной зал был пуст. Очередной охранник еще раз проверил мой билет и широким жестом предложил место на выбор. Я выбрал сразу за VIP-лентой. На часах было без двух минут шесть.

В шесть не произошло ничего, и это ничего продолжалось до 6:30. Правда, в зал потихоньку продолжали стекаться ВИПы. Большинство сразу находили знакомых. Здоровались, обнимались. В зале царила теплая атмосфера светского приема без всякого намека на предстоящий концерт. Наконец ВИП-секция заполнилась. В «платной» части зала я продолжал оставаться в одиночестве. Случись такое в Нью-Йорке или Гонолулу, я бы уже звонил администратору, благо найти его телефон в наше время занимает не больше минуты. Но здесь, в Дели, я почему-то ни секунды не сомневался, что все идет именно так как надо. Хотя, признаюсь, было немного не по себе и обидно, что логика событий остается для меня недоступной.

В 6:30 на сцене появилась красивая девушка в красивом сари и сказала несколько фраз на незнакомом языке. За ней появились музыканты с небольшими барабанами и расположились на заднике большого украшенного цветами помоста. Под трели барабанов девушка стала вызывать на сцену народ из ВИП-рядов. Они выходили по одному, семьями, группами, с детьми и без. Если я правильно понял, их представляли остальному залу. Затем под аплодисменты каждому одевали красивый шарф и вручали букет цветов. Я попытался связать эти чествования с предстоящим концертом, но потерпел полное фиаско. «Хорошо бы у кого-нибудь спросить», - думал я. Но соседние кресла, увы, пустовали.

Через полчаса с вызовами было покончено, и на сцену вышли пятеро, сверкающие атласом и шитьем. Среди них явно выделялся лидер с располагающим к себе и невероятно живым лицом. Харизма – такая штука: или она есть, или ее нет. Но если есть, видна сразу и за версту. Так вот, харизме этого мэна позавидовал бы и Фрэнк Синатра. Спокойная до сих пор публика взвыла. Пятеро взлетели на помост и начали ритмично хлопать в ладоши. Хлопали они до тех пор, пока не загипнотизировали меня и остальной зал, как кобра крысу. Тогда лидер запел, аккомпанируя себе на фисгармонии. Пение и речетатив свободно переходили друг в друга. Сама песня, похоже, была не столько песней, сколько рассказом. Музыканты поддерживали своего солиста хлопанием и выкриками, но главное было, конечно, не в вокале. Главным была невероятная завораживающая энергия, которая заполнила зал. Простейшими, казалось бы, средствами эти ребята достигали эффекта, доступного только очень крутой рок-группе. Я перестал замечать происходящее вокруг и очнулся, только когда крупная молодая женщина во всем красном плюхнулась на сидение рядом со мной. Плюхнулась и, не промедлив ни секунды, начала выделывать руками какие-то немыслимые пассы и время от времени что-то выкрикивать. Пока я раздумывал, не заговорить ли мне с ней, появился ее спутник – здоровенный сикх с тюрбаном на голове и нехилым кинжалом на поясе. Заговаривать мне расхотелось. Зато я оглянулся и обнаружил, что зал позади меня полон под завязку. Мне сразу захотелось закричать: «Элементарно, Ватсон! У нас же не предупреждают, что в зал не пускают после третьего звонка. А тут не предупреждают, что в назначенное время приходят ВИПы, а, собственно, концерт начинается на час позже. И действительно, зачем, если все знают и так?!»

Я бы еще долго восхищался собственной проницательностью, но волна музыки снова накрыла меня и погрузила в полуэкстатическое состояние. И не только меня. Весь зал окончательно съехал с катушек. Что-то должно было произойти и это «что-то» на самом деле произошло. Один из ВИПов выскочил на сцену и положил на фисгармонию лидера несколько банкнот по 2000 рупий (2000 рупий – примерно 30 долларов). Зал взорвался криками одобрения. С этого момента ВИПы со сцены практически не исчезали. Иногда там даже образовывалась небольшая очередь. «Господи, - удивился я собственной тупости, - это же очевидно! Скажем, известно, что человек дает деньги на музыку. Так зачем заставлять его покупать билет? Гораздо умнее послать ему приглашение, подарить шарфик и сказать пару добрых слов. Он больше даст! И у нас в Штатах так. Только понтов меньше». А тем временем музыканты повышали градус, ВИПы ставки, зал неистоствовал. Последним на сцену выскочил человек из первого ряда и выбросил в воздух целую пачку денег. Они плавно опускались на помост, словно осенние листья на лесную полянку.

Концерт закончился. Я задержался в фойе, чтобы найти на Google Maps дорогу до метро, и выходил наружу вместе с музыкантами. Недалеко от калитки на земле сидел старый изможденный нищий с длинной седой бородой. Один из музыкантов порылся в карманах и, видимо, не найдя ничего другого, дал ему двухтысячную купюру. Нищий долго рассматривал ее на свет, потом стал что-то гортанно кричать и кричал до тех пор, пока автобус с музыкантами не уехал.

А я зашагал к метро по плохо освещенному совершенно незнакомому городу. Все в нем было непривычно. Автомобили на дороге лавировали, не соблюдая никаких правил, непрерывно гудели, но не сталкивались. Светофоров на перекрестках не было, но пешеходы переходили улицу не торпясь и не выскакивая из-под колес. Уличную еду готовили люди, которые по моему мнению никогда не слышали слова «санитария». Но народ вокруг, нимало не смущаясь, все ел за милую душу. И снова, как полтора часа назад в концертном зале, у меня возникло чувство, что здесь, в Индии, все идет именно так, как надо. А если меня что-то не устраивает или пугает, то это только потому, что я в этой жизни чужой. Но, если постараться, если потратить время, можно стать своим. Тогда все в голове станет на правильные места, и тогда, может быть, меня снова накроет музыкой. Мне так захотелось остаться, что я даже остановился на какой-то момент. Но вспомнил, сколько лет у меня ушло, чтобы освоиться в американской жизни, понял, что стольких лет у меня уже нет, и пошел дальше.

Несколько фотографий, которые подтверждают правдивость этой истории – на http://abrp722.livejournal.com в моем Живом Журнале. И даже одно видео.

7

"Cтадо баранов под предводительством льва куда сильнее стаи львов под предводительством барана"

Эпиграф я спер из вчерашней истории yls2 про индейца, который вытащил из нищеты свой маленький народ. Живо вспомнился случай обратный.

Я расскажу вам про некогда самую богатую страну на свете. В 1970х - в четыре раза богаче США. Климат – рай земной. Тропический остров рядом с экватором. Соцпакет такой, что коммунизм – это этап уже пройденный и превзойденный. То есть удовлетворены не только все мыслимые потребности, но и капризы самые дурацкие. На каждую семью – по несколько авто престижных марок. На которых дальше 6х4 км суши никуда не уедешь. Всем работоспособным гражданам розданы государственные должности, по ним капает нехилая зарплата. Но на работу можно не ходить, лучше полежать на пляже – в реальной индустрии горбатятся только привозные китайцы.

Это Науру, самое крошечное суверенное государство в мире. Когда-то там обитали реально львы по характеру - 12 враждующих племен папуасов стойко выдерживали атаки друг друга. Воинственные индейцы нервно курят трубку мира в сторонке. У них до противника целыми днями надо было продираться через леса и болота. Удовольствие так себе. А тут – 10 мин приятной прогулки, и здравствуй, смертельный враг! Пц тебе пришел!

Однажды до этих взаимных врагов дошло наконец, что всех их вместе взятых порядком наебывают. Какие-то бледнолицые, распугавшие их парой залпов, зачем-то энергично роют их остров, отчего он становится всё меньше. Тает в океане.

Со временем немецкие пушки сменились на английские и австралийские, но их остров продолжал таять. «Один, два, три – как это им не лень?» - изумлялись папуасы в промежутках между собственными разборками.

Наконец самые старательные из них выучились грамоте и узнали наконец, что во многом знании много и печали. Их крошечная родина оказалась, в сущности, крупнейшим в мире куском окаменевшего птичьего дерьма. На вершине подводного вулкана. Миллионы лет коралловые полипы отчаянно тянулись к поверхности. На них упорно срали птицы со стажем вплоть до птеродактилей. Теперь это ценнейший фосфат. На сумму, вполне достаточную для построения коммунизма в одной отдельно взятой стране. И вот это добро десятилетиями увозили у его законных обладателей из-под носа!

Возмущенные папуасы в 1968 году объединились и свергли тройное иго англичан, австралийцев и новозеландцев. Под их общим мандатом находилась тогда эта территория.

Национализировали разработки. Вот тут и наступил тот самый суперкоммунизм. И пусть никто не уйдет обделенным.

Для внешнего мира изменилось при этом мало – те же самые китайцы продолжали рыть тот же самый остров. Туземцы как пинали балду, так и продолжали ее пинать. Не то чтобы совсем бездельники, но вместо того, чтобы рыть окаменевшее дерьмо, из которого состояла их родина, они предпочитали рыбалку. И сильно изменились внутренне.

Обретя немыслимые богатства, они первом делом сообразили, что жрать теперь можно сколько влезет. От такой жизни сошло на них добродушие. От вековечной вражды 12 племен, заставлявшей порой выделывать немыслимые спринты сверкая голой задницей, не осталось и следа. Львы стали неуместны. Быстро превратились в самую тучную нацию на свете. Далее это скорее история о том, как бараны правили баранами.

В сущности, получилась одна большая деревенька, где все друг друга знают. Деревенская демократия. Посоветовавшись между собой, куда девать бабло, когда его хоть жопой ешь, начали скупать небоскребы по всему миру. Прочие бизнесы всякие. Основали стабилизационный фонд, он распух аж до 2 млрд. долларов. Это было как бы до хрена на душу населения, законных граждан там было тысячи две на тот момент - по лимону на хобот. Вовремя забабахали оффшор, в 1998 туда вылилось 70 млрд долларов из России.

Казалось бы, живи-не тужи. Но остров продолжал таять. Когда фосфаты почти кончились, и экскаватор пришлось пустить во двор президентского дворца, президент понял, что пора что-то менять. Но одновременно это поняли и все островитяне. Первым делом сменили президента. Потом устроили 17 смен правительства. Лучше, вот сюрприз, не стало. А наоборот, богатейшая страна в мире превратилась в одну из самых беднейших. Стабилизационный фонд вдруг испарился, зарубежные инвестиции накрылись. Под нажимом США оффшор прикрыли.

Что мне нравится в папуасах – так это их оптимизм и хитрожопость. Вчинили иск Австралии за фосфаты, вывезенные в былые годы из-под носа коренного населения. Выиграли международный арбитраж. Австралия вздохнула, исправно платит.

Еще туземцы сообразили, что у них суверенитета – как фиалок за баней. Полноправный член ООН. Основная статья доходов теперь – кого они признают, кого нет. За скромную сумму в 60 млн долларов в приступе внезапной ярости разорвали отношения с Тайванем и признали КНР. В ответ Тайвань пригрозил, что взыщет предыдущие безвозвратные инвестиции в экономику Науру. Обещал доплатить еще 20 млн., если эти чертовы папуасы поймут наконец, что единственное законное правительство Китая находятся именно на Тайване. Островитяне посовещались, подумали и поняли - так оно и есть. Разорвали отношения с КНР, помирились с Тайванем. Австралийцы привезли более мощные экскаваторы, способные дорыть остров до конца. Добыча фосфатов возобновилась. Коммунизма больше нет, но жизнь как-то налаживается. Денег правда, как ни крути, остается только на прокорм.

А мне почему-то вспомнился Миронов с его песенкой об острове невезения...

8

"... Снадобье, именуемое коровьим маслом, умельцы-"химики" научились выделывать из действительно коровьего масла с самыми разнообразными к нему примесями - кокосового, хлопкового, льняного масла, других растительных жиров и даже простого бычьего и бараньего сала...
А настоящее коровье масло почти совершенно вывелось из употребления, поскольку по существующим ценам производство его невозможно...".
© Из доклада депутата С.Бубнова, сделанного на заседании московской городской думы в октябре 1898 года

9

Сижу я себе в ЖЖ, просматриваю ленту друзей. С особым интересом читаю
объявления в rabota_il - никогда ж не знаешь... И тут, как гром среди
ясного неба: "Требуется бейби-ситтер для кошки" - кошка-ситтер то есть.
А у меня недавно пропала персидская красавица, подаренная мне год назад.
Вышла в сад и ее тут же смахнули, потому, как пел Белый Орел: "Нафига
быть красивой такой." Ну, поубивались мы, недельку еще на что-то
надеялись, но быстро поняли - с концом. От домашней любимицы остались
песок, сухой корм, ампулы от блох и глистов и шерсть по углам. Шерсть я
только-только выгребла. И дала себе зарок: чтоб ни в жисть. Хватит.
Натерпелась.
А тут у людей форс-мажор: им надо срочно уехать на 3 месяца, а милую
киску почему-то никто не хочет приютить. Они уже и заплатить готовы.
Смахнув накатившую слезу я связалась с хозяином кошки. Хозяин оказался
мужчиной с приятным голосом и интеллигентными манерами.
Животина была не молода, кастрирована, не имела особых проблем со
здоровьем, характер нордический выдержанный. Договорились о цене
вопроса. В России бы за эти деньги к кошке обращались на "Вы". Да и мне
они лишними не показались. В субботу поехали на машине забирать
постоялицу. Будущий член семьи сидел(а) в клетке и истошно орал(а).
Стали знакомиться. Мы с ней. Она с нами знакомиться не желала. Ну,
ничего, успеется...
Квартирантка оказалась кошкой по имени Муся. С хорошо поставленным
меццо-сопрано и тонким музыкальным вкусом. Как только мы включили в
машине диск с Моцартом, она перестала вопить, вслушалась, взяла
правильную тональность... В общем, если было бы на что записать, я бы
уже присматривала домик в Майами.
Привезли, выпустили, постелили хозяйскую тряпочку, легла, все путем.
Дружить не лезет, но и проблем не создает. Ладно, думаю, осмотрится,
приживется... Час лежит, другой... Я вышла на улицу, воздухом дышу и тут
из форточки сигает наша "старушка" и, увидев меня, замирает как
вкопанная. Я истошно ору, на мои предсмертные крики выбегает друг и все
соседи. Слабая надежда загнать животину в дом моментально улетучивается,
когда с завидной прытью мой заработок рвет на прорыв. Все! Писец! Мама,
роди меня обратно... Кошки, собаки, машины... И никто не узнает, где
могилка... Так, спокойно, Муся, я Дубровский. Она где-то недалеко.
Осматриваю прилегающую территорию. Пусто... Бляааа! Чувствую взгляд на
себе, настраиваюсь, под деревьями соседнего садика с меня не сводит глаз
ОНА. Тьфу, есть! Ну и что теперь? Давай набросим на нее одеяло -
предлагает мой друг. Ага! А она будет сидеть и ждать, как же! Рванет
так, что болиды Формулы-1 отдыхают. Видели мы уже эту старушку в деле.
Короче принимаем единственное решение: сдаваться. Звоню хозяевам, друг
везет их в качестве тяжелой артиллерии, а я пока караулю беглянку и
нервно поглядываю на часы... И тут появляется с обходом территории
местный хвостатый авторитет и, ясен пень, любой другой особи,
позарившейся на подконтрольные ему помойки, мало не покажется. Увидев
захватчицу он встает в боевую позицию и я понимаю, что одним инфарктом
сегодня дело для меня не ограничится. А красавчик-то настроен серьзно.
Мяууу! Я начинаю, на радость зрителям выделывать всякие "па" по свою
сторону изгороди. В какой-то момент кошак отвлекается, раздается треск
сучьев... Все! На месте, где лежала Муська, не осталось даже
воспоминаний. Мы переглядываемся с котом. Выражение морд у нас
идентичное. Ну и... Сейчас из-за поворота покажется машина с владельцами
домашней любимицы, а я предъявлю им облезлого уличного кота... Писец.
Кот постоял-постоял, да и отправился восвояси. Вааще предъявлять
нечего... Тоскливо глядя на дорогу я иногда озиралась на опустевший
садик. В один из таких моментов мне показалось, что из собачьей будки
что-то сверкнуло. Только тот, кто пытался отыскать иголку в стоге сена,
поймeт божественную связь между страданием и радостью. Когда я принимала
интересные позиции, пытаясь разглядеть содержимое будки, проходящий мимо
абориген поинтересовался, все ли у меня в порядке. Мой ответ, что все
прекрасно, похоже его не убедил: он пятился, нервно оглядываясь,
по-видимому решал для себя, не позвонить ли в дурку... И тебя вылечим -
тоскливо подумалось мне. А насрать, семь бед... и приняла, наконец позу,
оказавшуюся наиболее выигрышной: в будке определенно кто-то сидел. И в
это время показалась машина с хозяевами злополучной
..........................................................
Через 3 часа из будки выглянула голова таки кошки. У меня
отлегло от сердца. Правда, она не торопилась воссоединиться с вновь
обретенной семьей, но это уже не моя
..........................................................
Не прошло и пяти часов как хвостатая стервь сменила гнев на милость.
..........................................................
Ночью она проверяла все оконные запоры, приоткрыла форточку в туалете,
что-то рыла - боюсь туннель. Надо будет обыскать ее на предмет отмычек и
заточек. Сейчас лежит себе на любимом коврике вся из себя мирная, но
я-то знаю...
С наступившим годом Кота вас, дорогие...

10

Дело было в легендарные 90-е. Я, как и прочая молодежь, в то время
занимался восточными единоборствами. Был у нас в группе один чувачок
восточного происхождения. Как-то раз после тренировки, когда весь пипл
уже устало сидел на лавочках, этот кекс вышел на середину зала и в
отражении зеркал начал выделывать разные трюки, типа ура-маваши в прыжке
(вертушка, по-нашему), "хвост дракона" (нижняя подсечка) ну и прочая, и
прочая. Все тупо созерцали этот процесс, пока чувак не спросил: "Ну, что,
похож я на Брюса Ли?" На что один флегматичный тип из нашей команды
ответил: "Ну, разве, только рожей..."

11

Лондон. Аэропорт.
Около кассы стоит супружеская пара шотландцев и спорит о том,
что 25 фунтов стерлингов на человека за билет до Глазго - это
дико дорого, и о том, что эти англичане уже совсем охамели...
Мимо проходит английский пилот и, увидев это, решает их проучить.
Подходит и говорит:
- Господа, я подкину вас до Глазго обоих за 10 фунтов.
- Да, да, - кивают они.
- Но при одном условии: за весь полет вы не должны произнести
ни одного слова!
- Да, мы согласны! - наперебой кричат они.
Ну, полетели. Пилот взял самый древний дряхлый кукурузник
без верха и давай выделывать всякие фигуры высшего пилотажа.
Прилетает - те за весь полет не сказали ни слова...
Растроганный пилот подбегает к мужчине и говорит:
- Мистер МакКалистер, вы очень мужественные люди, я не возьму
с вас ни пенни!!!
Тот говорит:
- Вы знаете, был один момент во время полета, когда я еле
сдержался, чтобы что-нибудь не сказать!
- Какой? - спрашивает пилот.
- Когда моя жена выпала из самолета.....

12

В кабинет босса залетает его подчиненный, выливает чеpнила ему
на голову, pазбpасывает все бумаги и, залезая на стол, начинает
выделывать pазные па. И тут в двеpь пpосовывается голова еще
одного подчиненного и пpоизносит:
- Жан-Поль, слазь со стола, мы пошутили, ты не получил в наследство
10 000 000 фpанков!!!

13

Приходит чукча в цирк устраиваться. Ну директор ему и говорит: "Хорошо, мы вас
возьмем, но вот сначала дрова порубите, а дальше посмотрим." Чукча берет топор
делает один удар и после этого начинает выделывать немыслемые кульбиты и сальто.
Директор в восторге: "Да вы же замечательный акробат, давайте скорее подпишем
контракт!" Чукча: "Зачем контракт, доктора давай, я себе яйца отрубил!"

Партнеры

Реклама