- Я тут подумал, что если б я на тебе женился - мы бы жили долго и счастливо. И умерли бы в один день. С голоду.
Аналог Notcoin - TapSwap Получай Бесплатные Монеты с Телефона
|
| Источник: anekdotov.net от 2020-6-12 |
долго жили → Результатов: 126
2.
«СИДИМДОМА», ждём чего-то …
Сидим дома. Гречку съели, -
На диету с бабкой сели
И стали мы поститься …
Мы привыкли, но желудок еды просит!
Перестали мы молиться, -
Стала бабка материться:
Президента не забыла, -
Нецензурно нашу Власть она поносит …
Волонтёры позвонили, -
Нам «услугу» предложили,
Очень вежливо приятно
Предложили в «Глобусе» еду купить.
Разъяснили мне понятно,
Что доставят всё бесплатно
На такси согласно смете …
Но за еду придётся лично мне платить!
Я сказал, что денег нету …
Мы продолжили диету
Выживать мы продолжаем,
Хотя жизнь давно похожа на говно!
Я без курева страдаю,
Власть свою в душе ругаю
И Мишустина – премьера:
Он налогами нас душит и давно …
У меня, пенсионера,
Не пропала ещё вера:
Обещал недавно тыщи
Губернатор Воробьёв мне подарить:
Я живу сейчас в Мытищи.
Он сказал, - четыре тыщи
Может сразу заплатить, -
Чтоб «коронавирус» смог я пережить!
Я поверил, стал звонить.
Жена рядышком сидит:
В это верила и знала, -
За веру женщину Вы, люди, не судите …
Долго музыка играла!
Потом девушка сказала, -
Её голос сразу я узнал:
- Губернатор занят, позже позвоните …
Три часа звонил и ждал, -
Тот же голос отвечал …
Осознал я, но не сразу:
У девушки – зараза - «коронавирус»!
Я звонил четыре раза, -
Отвечала мне «зараза» …
От её ответов – одурели
И надежда наша вся пошла на минус …
Экономно хлеб мы ели.
Умирать мы не хотели, -
Нам хотелось чуточку пожить:
О «заначке» жена вспомнила, достала.
«Червячка чтоб заморить», -
Решили хлеба мы купить
Мы сосчитали все рубли …
Их в заначке оказалось очень мало …
Сосчитать всё же могли, -
В магазин потом пошли.
Он был на первом этаже, -
Мы жили в том же доме – на втором.
Признаюсь, были в кураже.
В магазин вошли уже, -
Попасть хотели в «сказку» …
Попали с бабкой в сказочный дурдом:
У прилавка – мужик в каске.
Лицо закрыто маской …
И, вскинув кверху автомат,
А атаку вдруг на нас мужик пошёл?!
Нас спросил он хамовато:
- Почему Вы здесь, ребята,
Злостно нарушаете закон?
Придётся мне составить протокол …
Шепнул бабке я: ОМОН!
От неё вдруг слышу стон, -
У ней ноги подкосились …
Я не выдержал. Омоновцу – сказал:
- Вы, ребята, знать, сбесились!
Вы зачем сюда явились, -
Посмешище Вы нации …
Кто издеваться Вам над нами приказал?
Мы в «самоизоляции»
Живём, как в оккупации.
Вы – подлые фашисты!
Хотите стариков отправить на погост …
Тут омоновец плечистый
И, видать, душою чистый,
Мне ответил простовато, -
Ответил очень искренне и просто:
- Мы, конечно, виноваты!
Но, поймите, что солдаты
Выполнять должны приказ .
Вы, надеюсь, знаете – кто у нам главком?
Я напрягся. В тот же час
Вспомнил «путинский указ» …
И мне стало очень грустно, -
Понял, для чего поставлен здесь омон!
В кошельке уж было пусто.
Купив хлеба и капусты,
Вышли мы из магазина, -
Омоновец нас до квартиры проводил!
Знать, на то была причина:
Не похож он на кретина!
И парень этот – не дебил …
И я омоновца в душе своей простил!
Дома «телек» я включил.
Премьер снова удивил:
Налоги ввёл на вклады, -
На это президент согласье ему дал …
Я молчу, но бабка рада, -
У нас нету в банке вклада!
Она этим и гордится …
По бумажке Путин текст потом читал.
Жена снова матерится, -
Дать ему п.... грозится.
Если даст – ему писец!
Не спасут поправки к конституции …
Тут и повести – конец:
Понял кто, тот – молодец!
Не понял «нации отец», -
Устали все от властной проституции!
Акындрын – 14.04.2020
|
|
3.
1985 год, я ухал в Тюменскую область в г. Тобольск в составе бригады БИЧей (бывших интеллигентных человеков) строить тобольскую ТЭЦ. Жили в общежитии, и, однажды, поздно ночью, ко мне в комнату постучали два мужика, одетые в «треники» и тапочки.
Далее состоялся следующий разговор:
Мужики (М) – Ты фото занимаешься?
Я – Да! А что надо?
М- У тебя фиксаж есть?
Я (со злостью т.к. спать не дают) – Вам кислый или нейтральный?
М- А чем они отличаются?
Я – Ну, в одном есть метабисульфит натрия, а в другом нет!
М – Да мы не разбираемся!
И начали выкладывать разнокалиберные пузырьки с йодом.
Я (немножко офигевший) – Мужики, а это откуда?
М- Видишь, напротив многоэтажный дом и в нем окна светятся? Так вот, мы прошли по всем этажам, сказали, что у нас ребенок обрезался и попросили йод!
Честно, я совсем офигел! На улице около 40 градусов мороза, а эти мужики в «трениках» и тапочках, ходят по морозному Тобольску!
Принес стеклянную банку, мужики в нее слили йод, я добавил туда нейтрального фиксажа, над банкой поднялось коричневое облако и в банке оказался … чистый спирт.
Мужики, предложили мне выпить, когда я отказался, то выпили спирт на двоих и ушли! А я долго не мог уснуть, поражаясь знаниям нашего народа! Если, кто-то победит на земле коронавирус, то это будут наши мужики! Однако, всем здоровья!
|
|
4.
Я был очень близок со своим дедом и думал, что я знал о нём почти всё, но оказалось, это не так. После недавнего разговора с матерью и её двоюродным братом я выявил одну страницу его биографии, которой и делюсь с Вами. Мне кажется, что эта история интересна. Предупреждаю, будет очень длинно.
Все описываемые имена, места, и события подлинные.
"Памятник"
Эпиграф 1: "Делай, что должно, и будь, что будет" (Рыцарский девиз)
Эпиграф 2: "Если не я за себя, то кто за меня? А если я только за себя, то кто я? И если не сейчас, то когда?" (Гилель)
Эпиграф 3: "На чём проверяются люди, если Войны уже нет?" (В.С. Высоцкий)
Есть в Гомельщине недалеко от Рогачёва крупное село, Журавичи. Сейчас там проживает человек девятьсот, а когда-то, ещё до Войны там было почти две с половиной тысячи жителей. Из них процентов 60 - белорусы, с четверть - евреи, а остальные - русские, латыши, литовцы, поляки, и чехи. И цыгане - хоть и в селе не жили, но заходили табором нередко.
Место было живое, торговое. Мельницы, круподёрки, сукновальни, лавки, и, конечно, разные мастерские: портняжные, сапожные, кожевенные, стекольные, даже часовщик был. Так уж издревле повелось, белорусы и русские больше крестьянствовали, латыши и литовцы - молочные хозяйства вели, а поляки и евреи ремесленничали. Мой прадед, например, кузню держал. И прапрадед мой кузнецом был, и прапрапра тоже, а далее я не ведаю.
Кузнецы, народ смекалистый, свои кузни ставили на дорогах у самой окраины села, в отличие от других мастеров, что селились в центре, поближе к торговой площади. Смысл в этом был большой - крестьяне с хуторов, деревень, и фольварков в село направляются, так по пути, перед въездом, коней перекуют. Возвращаются, снова мимо проедут, прикупят треноги, кочерги, да ухваты, ведь таскать их по селу смысла нет.
Но главное - серпы, основной хлеб сельского кузнеца. Лишь кажется, что это вещь простая. Ан нет, хороший серп - работа штучная, сложная, больших денег стоит. Он должен быть и хватким, и острым, и заточку долго держать. Хороший крестьянин первый попавшийся серп никогда не возьмёт. Нет уж, он пойдёт к "своему" кузнецу, в качестве чьей работы уверен. И даже там он с десяток-два серпов пересмотрит и перещупает, пока не выберет.
Всю позднюю осень и зиму кузнец в работе, с утра до поздней ночи, к весне готовится. У крестьян весной часто денег не было, подрастратили за долгую зиму, так они серпы на зерно, на льняную ткань, или ещё на что-либо меняли. К примеру, в начале двадцатых, мой прадед раз за серп наган с тремя патронами заполучил. А коли крестьянин знакомый и надёжный, то и в долг товар отдавали, такое тоже бывало.
Прадед мой сына своего (моего деда) тоже в кузнецы прочил, да не срослось. Не захотел тот ремесло в руки брать, уехал в Ленинград в 1939-м, в институт поступать. Летом 40-го вернулся на пару месяцев, а осенью 1940-го был призван в РККА, 18-летним парнишкой. Ушёл он из родного села на долгие годы, к расстройству прадеда, так и не став кузнецом.
Впрочем, время дед мой зря не терял, следующие пяток лет было, чем заняться. Мотало его по всей стране, Ленинград, Кавказ, Крым, и снова Кавказ, Смоленск, Польша, Пруссия, Маньчжурия, Корея, Уссурийск. Больших чинов не нажил, с 41-го по 45-ый - взводный. Тот самый Ванька-взводный, что днюет и ночует с солдатами. Тот самый, что матерясь взвод в атаку поднимает. Тот самый, что на своём пузе на минное поле ползёт, ведь меньше взвода не пошлют. Тот самый, что на своих двоих километры меряет, ведь невелика шишка лейтенант, ему виллис не по ранжиру.
Попал дед в 1-ую ШИСБр (Штурмовая Инженерно-Сапёрная Бригада). Штурмовики - народ лихой, там слабаков не держат. Где жарко, туда их и посылают. И долго штурмовики не живут, средние потери 25-30% за задание. То, что дед там 2.5 года протянул (с перерывом на ранение) - везение, конечно. Не знаю если он в ШИСБр сильно геройствовал, но по наградным листам свои награды заработал честно. Даже на орден Суворова его представляли, что для лейтенанта-взводного случай наиредчайший. "Спины не гнул, прямым ходил. И в ус не дул, и жил как жил. И голове своей руками помогал."
Лишь в самом конце, уже на Японской, фартануло, назначили командиром ОЛПП (Отдельного Легкого Переправочного Парка). Своя печать, своё хозяйство, подчинение комбригу, то бишь по должности это как комбат. А вот звание не дали, как был вечный лейтенант, так и остался, хотя замполит у него старлей, а зампотех капитан. И такое бывало. Да и чёрт с ним, со званием, не звёздочки же на погонах главное. Выжил, хоть и штопаный, уже ладно.
Пролетело 6 лет, уже лето 1946-го. Первый отпуск за много лет. Куда ехать? Вопрос даже не стоит. Велика страна, но места нет милей, чем родные Журавичи. От Уссурийска до Гомельщины хоть не близкий свет, но летел как на крыльях. Только ехал домой уже совсем другой человек. Наивный мальчишка давно исчез, а появился матёрый мужик. Небольшого роста, но быстрый как ртуть и опасный как сжатая пружина. Так внешне вроде ничего особого, но вот взгляд говорил о многом без слов.
Ещё в 44-м, когда освобождали Белоруссию, удалось побывать в родном селе пару часов, так что он видел - отчий дом уцелел. Отписался родителям, что в эвакуации были - "немцев мы прогнали навсегда, хата на месте, можете возвращаться." Знал, что его родители и сёстры ждут, и всё же, что-то на душе было не так, а что - и сам понять не мог.
Вернулся в родной дом в конце августа 1946-го, душа пела. Мать и сёстры от радости сами не свои, отец обнял, долго отпускать не хотел, хоть на сантименты был скуп. Подарки раздал, отобедал, чем Господь благословил и пошёл хозяйство осматривать. Село разорено, голодновато, но ничего, прорвёмся, ведь дома и стены помогают.
А работы невпроворот. Отец помаленьку опять кузню развернул, по договору с колхозом стал работать и чуток частным образом. На селе без кузнеца никак, он всей округе нужен. А молотобойца где взять? Подкосила Война, здоровых мужиков мало осталось, все нарасхват. Отцу далеко за 50, в одиночку в кузне очень тяжело. Да и мелких дел вагон и маленькая тележка: ограду починить, стены подлатать, дров наколоть, деревья окопать, и т.д. Пацаном был, так хозяйственных дел чурался, одно шкодство, да гульки на уме, за что был отцом не раз порот. А тут руки, привыкшие за полдюжину лет к автомату и сапёрной лопатке, сами тянулись к инструментам. Целый день готов был работать без устали.
Всё славно, одно лишь плохо. Домой вернулся, слабину дал, и ночью начали одолевать сны. Редко хорошие, чаще тяжёлые. Снилось рытьё окопов и марш-бросок от Выборга до Ленинграда, дабы вырваться из сжимающегося кольца блокады. Снилась раскалённая Военно-Грузинская дорога и неутолимая жажда. Снился освобождённый лагерь смерти у города Прохладный и кучи обуви. Очень большие кучи. Снилась атака на высоту 244.3 у деревни Матвеевщина и оторванная напрочь голова Хорунженко, что бежал рядом. Снилась проклятая высота 199.0 у села Старая Трухиня, осветительные ракеты, свист мин, мокрая от крови гимнастёрка, и вздутые жилы на висках у ординарца Макарова, что шептал прямо в ухо - "не боись, командир, я тебя не брошу." Снились обмороженные чёрно-лиловые ноги с лопнувшей кожей ординарца Мешалкина. Снился орущий от боли ординарец Космачёв, что стоял рядом, когда его подстрелил снайпер. Снился ординарец Юхт, что грёб рядом на понтоне, срывая кожу с ладоней на коварном озере Ханко. Снился вечно улыбающийся ротный Оккерт, с дыркой во лбу. Снился разорванный в клочья ротный Марков, который оступился, показывая дорогу танку-тральщику. Снился лучший друг Танюшин, командир разведвзвода, что погиб в 45-м, возвращаясь с задания.
Снились горящие лодки у переправы через реку Нарев. Снились расстрелянные власовцы в белорусском лесочке, просящие о пощаде. Снился разбомблённый госпиталь у переправы через реку Муданьцзян. Снились три стакана с водкой до краёв, на донышке которых лежали ордена, и крики друзей-взводных "пей до дна".
Иногда снился он, самый жуткий из всех снов. Горящий пароход "Ейск" у мыса Хрони, усыпанный трупами заснеженный берег, немецкие пулемёты смотрящие в упор, и расстрельная шеренга мимо которой медленно едет эсэсовец на лошади и на хорошем русском орёт "коммунисты, командиры, и евреи - три шага вперёд."
И тогда он просыпался от собственного крика. И каждый раз рядом сидела мама. Она целовала ему шевелюру, на щёку капало что-то тёплое, и слышался шёпот "майн зунеле, майн тайер кинд" (мой сыночек, мой дорогой ребёнок).
- Ну что ты, мама. Я что, маленький? - смущённо отстранял он её. - Иди спать.
- Иду, иду, я так...
Она уходила вглубь дома и слышалось как она шептала те же самые слова субботнего благословения детям, что она говорила ему в той, прошлой, почти забытой довоенной жизни.
- Да осветит Его лицо тебя и помилует тебя. Да обратит Г-сподь лицо Своё к тебе и даст тебе мир.
А он потом ещё долго крутился в кровати. Ныло плохо зажившее плечо, зудел шрам на ноге, и саднила рука. Он шёл на улицу и слушал ночь. Потом шёл обратно, с трудом засыпал, и просыпался с первым лучом солнца, под шум цикад.
Днём он работал без устали, но ближе к вечеру шёл гулять по селу. Хотелось повидать друзей и одноклассников, учителей, и просто знакомых.
Многих увидеть не довелось. Из 20 пацанов-одноклассников, к 1946-му осталось трое. Включая его самого. А вот знакомых повстречал немало. Хоть часть домов была порушена или сожжена, и некоторые до сих пор стояли пустыми, жизнь возрождалась. Возвращались люди из армии, эвакуации, и германского рабства. Это было приятно видеть, и на сердце становилось легче.
Но вот одно тяготило, уж очень мало было слышно разговоров на идиш. До войны, на нём говорило большинство жителей села. Все евреи и многие белорусы, русские, поляки, и литовцы свободно говорили на этом языке, а тут как корова языком слизнула. Из более 600 аидов, что жили в Журавичах до войны, к лету 1946-го осталось не более сотни - те, кто вернулись из эвакуации. То же место, то же название, но вот село стало совсем другим, исчез привычный колорит.
Умом-то он понимал происходящее. Что творили немцы, за 4 года на фронте, повидал немало. А вот душа требовала ответа, хотелось знать, что же творилось в родном селе. Но вот удивительное дело, все знакомые, которых он встречал, бродя по селу, напрочь не хотели ничего говорить.
Они радостно встречали его, здоровались, улыбались, сердечно жали руку, даже обнимали. Многие расспрашивали о здоровье, о местах, куда заносила судьба, о полученных наградах, о службе, но вот о себе делились крайне скупо. Как только заходил разговор о событиях недавно минувших, все замыкались и пытались перевести разговор на другую тему. А ежели он продолжал интересоваться, то вдруг вспоминали про неотложные дела, что надо сделать прямо сейчас, вежливо прощались, и неискренне предлагали зайти в другой раз.
После долгих расспросов лишь одно удалось выяснить точно, сын Коршуновых при немцах служил полицаем. Коршуновы были соседи моих прадеда и прабабушки. Отец, мать и трое сыновей. С младшим, Витькой, что был лишь на год моложе, они дружили. Вместе раков ловили, рыбалили, грибы собирали, бегали аж в Довск поглазеть на самого маршала Ворошилова, да и что греха таить, нередко шкодничали - в колхозный сад лазили яблоки воровать. В 44-м, когда удалось на пару часов заглянуть в родное село, мельком он старого Коршунова видал, но поговорить не удалось. Ныне же дом стоял заколоченный.
Раз вечерком он зашёл в сельский клуб, где нередко бывали танцы под граммофон. Там он и повстречал свою бывшую одноклассницу, что стала моей бабушкой. Она тоже вернулась в село после 7-ми лет разлуки. Окончив мединститут, она работала хирургом во фронтовом госпитале. К 46-му раненых осталось в госпитале немного, и она поехала в отпуск. Её тоже, как и его, тянуло к родному дому.
От встречи до предложения три дня. От предложения до свадьбы шесть. Отпуск - он короткий, надо жить сейчас, ведь завтра может и не быть. Он то об этом хорошо знал. Днём работал и готовился к свадьбе, а вечерами встречались. За пару дней до свадьбы и произошло это.
В ту ночь он спал хорошо, тяжких снов не было. Вдруг неожиданно проснулся, кожей ощутив опасность. Сапёрская чуйка - это не хухры-мухры. Не будь её, давно бы сгинул где-нибудь на Кавказе, под Спас-Деменском, в Польше, или Пруссии. Рука сама нащупала парабеллум (какой же офицер вернётся с фронта без трофейного пистолета), обойма мягко встала в рукоятку, тихо лязгнул передёрнутый затвор, и он бесшумно вскочил с кровати.
Не подвела чуйка, буквально через минуту в дверь раздался тихий стук. Сёстры спали, а вот родители тут же вскочили. Мать зажгла керосиновую лампу. Он отошёл чуть в сторонку и отодвинул щеколоду. Дверь распахнулась, в дом зашёл человек, и дед, взглянув на него, аж отпрянул - это был Коршунов, тот самый.
Тот, увидев смотрящее на него дуло, тут же поднял руки.
- Вот и довелось свидеться. Эка ты товарища встречаешь, - сказал он.
- Ты зачем пришёл? - спросил мой прадед.
- Дядь Юдка, я с миром. Вы же меня всю жизнь, почитай с пелёнок, знаете. Можно я присяду?
- Садись. - разрешил прадед. Дед отошёл в сторону, но пистолет не убрал.
- Здрасте, тётя Бейла. - поприветствовал он мою прабабушку. - Рад, что ты выжил, - обратился он к моему деду, - братки мои, оба в Красной Армии сгинули. Дядь Юдка, просьба к Вам имеется. Продайте нашу хату.
- Что? - удивился прадед.
- Мать померла, братьев больше нету, мы с батькой к родне подались. Он болеет. Сюда возвращаться боязно, а денег нет. Продайте, хучь за сколько. И себе возьмите часть за труды. Вот все документы.
- Ты, говорят, у немцев служил? В полицаи подался? - пристально глянул на него дед
- Было дело. - хмуро признал он. - Только, бабушку твою я не трогал. Я что, Дину-Злату не знаю, сколько раз она нас дерунами со сметаной кормила. Это её соседи убили, хоть кого спроси.
- А сестру мою, Мате-Риве? А мужа её и детей? А Файвеля? Тоже не трогал? - тихо спросла прабабушка.
- Я ни в кого не стрелял, мамой клянусь, лишь отвозил туда, на телеге. Я же человек подневольный, мне приказали. Думаете я один такой? Ванька Шкабера, к примеру, тоже в полиции служил.
- Он? - вскипел дед
- Да не только он, батька его, дядя Коля, тоже. Всех перечислять устанешь.
- Сейчас ты мне всё расскажешь, как на духу, - свирепо приказал дед и поднял пистолет.
- Ты что, ты что. Не надо. - взмолился Коршунов. И поведал вещи страшные и немыслимые.
В начале июля 41-го был занят Рогачёв (это городок километров 40 от Журавичей), потом через пару недель его освободили. Примерно месяц было тревожно, но спокойно, хоть и власти, можно сказать, не было. Но в августе пришли немцы и начался ад. Как будто страшный вирус напал на людей, и слетели носимые десятилетиями маски. Казалось, кто-то повернул невидимый кран и стало МОЖНО.
Начали с цыган. По правде, на селе их никогда не жаловали. Бабы гадали и тряпки меняли, мужики коней лечили.. Если что-то плохо лежало, запросто могли украсть. Теперь же охотились за ними, как за зверьми, по всей округе. Спрятаться особо было негде, на севере Гомельской области больших лесов или болот нету. Многих уничтожали на месте. Кое-кого привозили в Журавичи, держали в амбаре и расстреляли чуть позже.
Дальше настало время евреев. В Журавичах, как и в многих других деревнях и сёлах Гомельщины, сначала гетто было открытым. Можно было сравнительно свободно передвигаться, но бежать было некуда. В лучшем случае, друзья, знакомые, и соседи равнодушно смотрели на происходящее. А в худшем, превратились в монстров. О помощи даже речь не шла.
Коршунов рассказал, что соседи моей прапрабабушки решили поживиться. Те самые соседи, которых она знала почти 60 лет, с тех пор как вышла замуж и зажила своим домом. Люди, с которыми, казалось бы, жили душа в душу, и при трёх царях, и в страшные годы Гражданской войны и позже, при большевиках. Когда она вышла из дома по делам, среди бела дня они начали выносить её нехитрый скарб. Цена ему копейка в базарный день, но вернувшись и увидев непотребство, конечно, она возмутилась. Её и зарубили на собственном дворе. И подобных случаев было немало.
В полицаи подались многие, особенно те, кто помоложе. Им обещали еду, деньги и барахлишко. Они-то, в основном, и ловили людей по окрестным деревням и хуторам. Осенью всех пойманных и местных согнали в один конец села, а чуть позже вывезли за село, в Больничный лес. Метров за двести от дороги, на опушке, был небольшой овражек, там и свершилось кровавое дело. Немцам даже возиться особо не пришлось, местных добровольцев хватало.
Коршунов закончил свой рассказ. Дед был хмур, уж слишком много знакомых имён Коршунов упомянул. И убитых и убийц.
- Так чего ты к нам пришёл? Чего к своим дружкам за помощью не подался? - спросил прадед.
- Дядя Юдка, так они же сволочи, меня Советам сдадут на раз-два. А если не сдадут, за дом все деньги заберут себе, а то я их не знаю. А вы человек честный. Помогите, мне не к кому податься.
Прадед не успел ответить, вмешался мой дед.
- Убирайся. У меня так и играет всё шлёпнуть тебя прямо сейчас. Но в память о братьях твоих, что честно сражались, и о былой дружбе, дам тебе уйти. На глаза мне больше не попадайся, а то будет худо. Пшёл вон.
- Эх. Не мы такие, жизнь такая, - понуро ответил Коршунов и исчез в ночи.
(К рассказу это почти не относится, но, чтобы поставить точку, расскажу. Коршунов пошёл к знакомым с той же просьбой. Они его и выдали. Был суд. За службу в полиции и прочие грехи он получил десятку плюс три по рогам. Дом конфисковали. Весь срок он не отсидел, по амнистии вышел раньше. В конце 50-х он вернулся в село и стал работать трактористом в колхозе.)
- Что мне с этим делать? - спросил мой дед у отца. - Как вспомню бабушку, Галю, Эдика, и всех остальных, сердце горит. Я должен что-то предпринять.
- Ты должен жить. Жить и помнить о них. Это и будет наша победа. С мерзавцами власть посчитается, на то она и власть. А у тебя свадьба на носу.
После женитьбы дед уехал обратно служить в далёкий Уссурийск и в родное село вернулся лишь через несколько лет, всё недосуг было. В 47-м пытался в академию поступить, в 48-м бабушка была беременна, в 49-м моя мать только родилась, так что попал он обратно в Журавичи лишь в 50-м.
Ожило село, людьми пополнилось. Почти все отстроились. Послевоенной голодухи уже не было (впрочем, в Белоруссии всегда бульба с огорода спасала). Жизнь пошла своим чередом. Как и прежде пацаны купались в реке, девчонки вязали венки из одуванчиков, ходил по утрам пастух, собирая коров на выпас, и по субботам в клубе крутили кино. Только вот когда собирали ландыши, грибы, и землянику, на окраину Больничного леса старались не заходить.
"Вроде всё как всегда, снова небо, опять голубое. Тот же лес, тот же воздух, и та же вода...", но вот на душе у деда было как то муторно. Нет, конечное дело, навестить село, сестёр, которые к тому времени уже повыходили замуж, посмотреть на племяшей и внучку родителям показать было очень приятно и радостно. Только казалось, про страшные дела, что творились совсем недавно, все или позабыли или упорно делают вид, что не хотят вспоминать.
А так отпуск проходил очень хорошо. Отдыхал, помогал по хозяйству родителям, и с удовольствием нянчился с племянниками и моей мамой, ведь служба в Советской Армии далеко не сахар, времени на игры с ребёнком бывало не хватало. Всё замечательно, если бы не сны. Теперь, помимо всего прочего, ночами снилась бабушка, двое дядьёв, двое тётушек, и 5 двоюродных. Казалось, они старались ему что-то сказать, что-то важное, а он всё силился понять их слова.
В один день осенила мысль, и он отправился в сельсовет. Там работало немало знакомых, в том числе бывший квартирант родителей, Цулыгин, который когда-то, в 1941-м, и убедил моих прадеда и прабабушку эвакуироваться. Сам он, во время Войны был в партизанском отряде.
- Я тут подумал, - смущаясь сказал дед. - Ты же знаешь, сколько в нашем селе аидов и цыган убили. Давай памятник поставим. Чтобы помнили.
- Идея неплохая, - ответил ему Цулыгин. - Сейчас, правда, самая горячая пора. Осенью, когда всё подутихнет, обмозгуем, сделаем всё по-людски.
В 51-м семейство снова поехало в отпуск в Журавичи. Отпуск, можно сказать, проходил так же как и в прошлый раз. И снова дед пришёл в сельсовет.
- Как там насчёт памятника? - поинтересовался он.
- Видишь ли, - убедившись что их никто не слышит, пряча взгляд, ответил Цулыгин, - Момент сейчас не совсем правильный. Вся страна ведёт борьбу с агентами Джойнта. Ты пойми, памятник сейчас как бы ни к месту.
- А когда будет к месту?
- Посмотрим. - уклонился от прямого ответа он. - Ты это. Как его. С такими разговорами, особо ни к кому не подходи. Я то всё понимаю, но с другими будь поосторожнее. Сейчас время такое, сложное.
Время и впрямь стало сложное. В пылу борьбы с безродными космополитами, в армии начали копать личные дела, в итоге дедова пятая графа оказалась не совсем та, и его турнули из СА, так и не дав дослужить всего два года до пенсии. В 1953-м семья вернулась в Белоруссию, правда поехали не в Журавичи, а в другое место.
Надо было строить новую жизнь, погоны остались в прошлом. Работа, садик, магазин, школа, вторая дочка. Обыкновенная жизнь обыкновенного человека, с самыми обыкновенными заботами. Но вот сны, они продолжали беспокоить, когда чаще, когда реже, но вот уходить не желали.
В родное село стали ездить почти каждое лето. И каждый раз терзала мысль о том, что сотни людей погибли страшной смертью, а о них не то что не говорят, даже таблички нету. У деда крепко засела мысль, надо чтобы всё-таки памятник поставили, ведь времена, кажется, поменялись.
И он начал ходить с просьбами и писать письма. В райком, в обком, в сельсовет, в местную газету, и т.д. Регулярно и постоянно. Нет, он, конечно, не был подвижником. Естественно, он не посвящал всю жизнь и силы одной цели. Работа школьного учителя, далеко не легка, и если подходить к делу с душой, то требует немало времени. Да и повседневные семейные заботы никто не отменял. И всё же, когда была возможность и время, писал письмо за письмом в разные инстанции и изредка ходил на приёмы к важным и не важным чинушам.
Возможно, будь он крупным учёным, артистом, музыкантом, певцом, или ещё кем-либо, то его бы услышали. Но он был скромный учитель математики, а голоса простых людей редко доходит то ушей власть имущих. Проходил год за годом, письма не находили ответа, приёмы не давали пользы, и даже в тех же Журавичах о событиях 1941-го почти забыли. Кто постарше, многие умерли, разъехались, или просто, не желали прошлое ворошить. А для многих кто помладше, дела лет давно минувших особого интереса не представляли.
Хотя, безусловно, о Войне помнили, не смотря на то, что День Победы был обыкновенный рабочий день. Иногда проводились митинги, говорились правильные речи, но о никаких парадах с бряцаньем оружия и разгоном облаков даже речи не шло. Бывали и съезды ветеранов, дед и сам несколько раз ездил в Смоленск на такие.
На государственном уровне слагались поэмы о героизме советских солдат, ставились монументы, и снимались кино. Чем больше проходило времени, тем больше становилось героев, а вот о погибших за то что у них была неправильная национальность, практически никто и не вспоминал. Фильмы дед смотрел, книги читал, на встречи ездил и... продолжал просить о памятнике в родном селе. Когда он навещал Журавичи летом, некоторые даже хихикали ему вслед (в глаза опасались - задевать напрямую ШИСБровца, хотя и бывшего, было небезопасно). Наверное, его последний бой - бой за памятник - уже нужен был ему самому, ведь в его глазах это было правильно.
Правду говорят, чудеса редко, но случаются. В 1965-м памятник всё-таки поставили. Может к юбилею Победы, может просто время пришло, может кто-то важный разнарядку сверху дал, кто теперь скажет. Ясное дело, это не было нечто огромное и величественное. Унылый серый бетонный обелиск метра 2.5 высотой и несколько уклончивой надписью "Советским Гражданам, расстрелянным немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной Войны" Это было не совсем то, о чём мечтал дед, без имён, без описания событий, без речей, но главное всё же сбылось. Теперь было нечто, что будет стоять как память для живых о тех, кого нет, и вечный укор тем, кто творил зло. Будет место, куда можно принести букет цветов или положить камешек.
Конечно, я не могу утверждать, что памятник появился именно благодаря его усилиям, но мне хочется верить, что и его толика трудов в этом была. Я видел этот мемориал лет 30 назад, когда был младшеклассником. Не знаю почему, но он мне ярко запомнился. С тех пор, во время разных поездок я побывал в нескольких белорусских деревнях, и нигде подобных памятников не видел. Надеюсь, что они есть. Может, я просто в неправильные деревни заезжал.
Удивительное дело, но после того как обелиск поставили, плохие сны стали сниться деду намного реже, а вскоре почти ушли. В 2015-м в Журавичах поставили новый памятник. Красивый, из красного мрамора, с белыми буквами, со всеми грамотными словами. Хороший памятник. Наверное совпадение, но в том же году деда снова начали одолевать сны, которые он не видел почти 50 лет. Сны, это штука сложная, как их понять???
Вот собственно и всё. Закончу рассказ знаменитым изречением, автора которого я не знаю. Дед никогда не говорил эту фразу, но мне кажется, он ею жил.
"Не бойся врагов - в худшем случае они лишь могут тебя убить. Не бойся друзей - в худшем случае они лишь могут тебя предать. Но бойся равнодушных - они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существует на земле предательства и убийства."
|
|
5.
Война в Хуторовке
(Рассказал Александр Васильевич Курилкин 1935 года рождения)
Вы за мной записываете, чтобы люди прочли. Так я прошу – сделайте посвящение всем детям, которые застали войну. Они голодали, сиротствовали, многие погибли, а другие просто прожили эти годы вместе со всей страной. Этот рассказ или статья пусть им посвящается – я вас прошу!
Как мы остались без коровы перед войной, и как война пришла, я вам в прошлый раз рассказал. Теперь – как мы жили. Сразу скажу, что работал в колхозе с 1943 года. Но тружеником тыла не являюсь, потому что доказать, что с 8 лет работал в кузнице, на току, на полях - не представляется возможным. Я не жалуюсь – мне жаловаться не на что – просто рассказываю о пережитом.
Как женщины и дети трудились в колхозе
Деревня наша Хуторовка была одной из девяти бригад колхоза им. Крупской в Муровлянском районе Рязанской области. В деревне было дворов пятьдесят. Мы обрабатывали порядка 150 га посевных площадей, а весь колхоз – примерно 2000 га черноземных земель. Все тягловые функции выполнялись лошадьми. До войны только-только началось обеспечение колхозов техникой. Отец это понял, оценил, как мы теперь скажем, тенденцию, и пошел тогда учиться на шофера. Но началась война, и вся техника пошла на фронт.
За первый месяц войны на фронт ушли все мужчины. Осталось человек 15 - кто старше 60 лет и инвалиды. Работали в колхозе все. Первые два военных года я не работал, а в 1943 уже приступил к работе в колхозе.
Летом мы все мальчишки работали на току. Молотили круглый год, бывало, что и ночами – при фонарях. Мальчишек назначали – вывозить мякину. Возили её на санях – на току всё соломой застелено-засыпано, потому сани и летом отлично идут. Лопатами в сани набиваем мякину, отвозим-разгружаем за пределами тока… Лугов в наших местах нет, нет и сена. Поэтому овсяная и просяная солома шла на корм лошадям. Ржаная солома жесткая – её брали печи топить. Всю тяжелую работу выполняли женщины.
В нашей деревне была одна жатка и одна лобогрейка. Это такие косилки на конной тяге. На лобогрейке стоит или сидит мужчина, а в войну, да и после войны – женщина, и вилами сбрасывает срезанные стебли с лотка. Работа не из легких, только успевай пот смахивать, потому – лобогрейка. Жатка сбрасывает сама, на ней работать легче. Жатка скашивает рожь или пшеницу. Следом женщины идут со свяслами (свясло – жгут из соломы) и вяжут снопы… Старушки в деревне заранее готовят свяслы обычно из зеленой незрелой ржи, которая помягче. Свяслы у вязальщиц заткнуты за пояс слева. Нарукавники у всех, чтобы руки не колоть стерней. В день собирали примерно по 80-90 снопов каждая. Копна – 56 снопов. Скашиваются зерновые культуры в период молочной спелости, а в копнах зерно дозревает до полной спелости. Потом копны перевозят на ток и складывают в скирды. Скирды у нас складывали до четырех метров высотой. Снопы в скирду кладутся колосьями внутрь.
Ток – место оборудованное для молотьбы. Посевных площадей много. И, чтобы не возить далеко снопы, в каждой деревне оборудуются токи.
При молотьбе на полок молотилки надо быстро подавать снопы. Это работа тяжелая, и сюда подбирались четыре женщины физически сильные. Здесь часто работала моя мама. Работали они попарно – двое подают снопы, двое отдыхают. Потом – меняются. Где зерно выходит из молотилки – ставят ящик. Зерно ссыпается в него. С зерном он весит килограмм 60-65. Ящик этот они носили по двое. Двое понесли полный ящик – следующая пара ставит свой. Те отнесли, ссыпали зерно, вернулись, второй ящик уже наполнился, снова ставят свой. Тоже тяжелая работа, и мою маму сюда тоже часто ставили.
После молотьбы зерно провеивали в ригах. Рига – длинный высокий сарай крытый соломой. Со сквозными воротами. В некоторые риги и полуторка могла заезжать. В ригах провеивали зерно и складывали солому. Провеивание – зерно с мусором сыпется в воздушный поток, который отделяет, относит полову, ость, шелуху, частички соломы… Веялку крутили вручную. Это вроде огромного вентилятора.
Зерно потом отвозили за 10 километров на станцию, сдавали в «Заготзерно». Там оно окончательно доводилось до кондиции – просушивалось.
В 10 лет мы уже пахали поля. В нашей бригаде – семь или девять двухлемешных плугов. В каждый впрягали пару лошадей. Бригадир приезжал – показывал, где пахать. Пройдешь поле… 10-летнему мальчишке поднять стрелку плуга, чтобы переехать на другой участок – не по силам. Зовешь кого-нибудь на помощь. Все лето пахали. Жаркая погода была. Пахали часов с шести до десяти, потом уезжали с лошадьми к речушке, там пережидали жару, и часа в три опять ехали пахать. Это время по часам я теперь называю. А тогда – часов не было ни у кого, смотрели на солнышко.
Работа в кузнице
Мой дед до революции был богатый. Мельница, маслобойка… В 1914 году ему, взамен призванных на войну работников, власти дали двух пленных австрийцев. В 17 году дед умер. Один австриец уехал на родину, а другой остался у нас и женился на сестре моего отца. И когда все ушли на фронт, этот Юзефан – фамилия у него уже наша была – был назначен бригадиром.
В 43-м, как мне восемь исполнилось, он пришел к нам. Говорит матери: «Давай парня – есть для него работа!» Мама говорит: «Забирай!»
Он определил меня в кузню – меха качать, чтобы горно разжигать. Уголь горит – надымишь, бывало. Самому-то дышать нечем. Кузнец был мужчина – вернулся с фронта по ранению. Классный был мастер! Ведь тогда не было ни сварки, ни слесарки, токарки… Все делалось в кузне.
Допустим - обручи к тележным колесам. Листовой металл у него был – привозили, значит. Колеса деревянные к телеге нестандартные. Обруч-шина изготавливался на конкретное колесо. Отрубит полосу нужной длины – обтянет колесо. Шатуны к жаткам нередко ломались. Варил их кузнечной сваркой. Я качаю меха - два куска металла разогреваются в горне докрасна, потом он накладывает один на другой, и молотком стучит. Так металл сваривается. Сегменты отлетали от ножей жатки и лобогрейки – клепал их, точил. Уж не знаю – какой там напильник у него был. Уже после войны привезли ему ручной наждак. А тут - привезут плуг - лемеха отвалились – ремонтирует. Тяжи к телегам… И крепеж делал - болты, гайки ковал, метчиками и лерками нарезал резьбы. Пруток какой-то железный был у него для болтов. А нет прутка подходящего – берет потолще, разогревает в горне, и молотком прогоняет через отверстие нужного диаметра – калибрует. Потом нарезает леркой резьбу. Так же и гайки делал – разогреет кусок металла, пробьет отверстие, нарезает в нем резьбу метчиком. Уникальный кузнец был! Насмотрелся я много на его работу. Давал он мне молоточком постучать для забавы, но моя работа была – качать меха.
Беженцы
В 41 году пришли к нам несколько семей беженцев из Смоленска - тоже вклад внесли в работу колхоза. Расселили их по домам – какие побольше. У нас домик маленький – к нам не подселили.
Некоторые из них так у нас и остались. Их и после войны продолжали звать беженцами. Можно было услышать – Анька-эвакуированная, Машка-эвакуированная… Но большая часть уехали, как только Смоленск освободили.
Зима 41-го и гнилая картошка
Все знают, особенно немцы, что эта зима была очень морозная. Даже колодцы замерзали. Кур держали дома в подпечке. А мы – дети, и бабушка фактически на печке жили. Зимой 41-го начался голод. Конечно, не такой голод, как в Ленинграде. Картошка была. Но хлеб пекли – пшеничной или ржаной муки не больше 50%. Добавляли чаще всего картошку. Помню – два ведра мама намоет картошки, и мы на терке трем. А она потом добавляет натертую картошку в тесто. И до 50-го года мы не пекли «чистый» хлеб. Только с наполнителем каким-то. Я в 50-м году поехал в Воскресенск в ремесленное поступать – с собой в дорогу взял такой же хлеб наполовину с картошкой.
Голодное время 42-го перешло с 41-го. И мы, и вся Россия запомнили с этого года лепешки из гнилого мороженого картофеля. Овощехранилищ, как сейчас, не было. Картошку хранили в погребах. А какая в погреб не помещалась - в ямах. Обычная яма в земле, засыпанная, сверху – шалашик. И семенную картошку тоже до весны засыпали в ямы. Но в необычно сильные морозы этой зимы картошка в ямах сверху померзла. По весне – погнила. Это и у нас в деревне, и сколько я поездил потом шофером по всей России – спрашивал иной раз – везде так. Эту гнилую картошку терли в крахмал и пекли лепешки.
Банды дезертиров
Новостей мы почти не знали – радио нет, газеты не доходят. Но в 42-м году народ как-то вдохновился. Притерпелись. Но тут появились дезертиры, стали безобразничать. Воровали у крестьян овец.
И вот через три дома от нас жил один дедушка – у него было ружьё. И с ним его взрослый сын – он на фронте не был, а был, видимо, в милиции. Помню, мы раз с мальчишками пришли к ним. А этот сын – Николай Иванович – сидел за столом, патрончики на столе стояли, баночка – с маслом, наверное. И он вот так крутил барабан нагана – мне запомнилось. И потом однажды дезертиры на них может даже специально пошли. Началась стрельба. Дезертиры снаружи, - эти из избы отстреливались. Отбились они.
Председателем сельсовета был пришедший с войны раненный офицер – Михаил Михайлович Абрамов. Дезертиры зажгли его двор. И в огонь заложили видимо, небольшие снаряды или минометные мины. Начало взрываться. Народ сбежался тушить – он разгонял, чтобы не побило осколками. Двор сгорел полностью.
Приехал начальник милиции. Двоих арестовал – видно знал, кого, и где находятся. Привел в сельсовет. А до района ехать километров 15-20 на лошади, дело к вечеру. Он их связал, посадил в угол. Он сидел за столом, на столе лампа керосиновая засвечена… А друзья тех дезертиров через окно его застрелили.
После этого пришла группа к нам в деревню – два милиционера, и еще несколько мужчин. И мой дядя к ним присоединился – он только-только пришел с фронта демобилизованный, был ранен в локоть, рука не разгибалась. Ручной пулемет у них был. Подошли к одному дому. Кто-то им сказал, что дезертиры там. Вызвали из дома девушку, что там жила, и её стариков. Они сказали, что дома больше никого нет. Прошили из пулемета соломенную крышу. Там действительно никого не оказалось. Но после этого о дезертирах у нас ничего не было слышно, и всё баловство прекратилось.
Новая корова
В 42 году получилась интересная вещь. Коровы-то у нас не было, как весной 41-го продали. И пришел к нам Василий Ильич – очень хороший старичок. Он нам много помогал. Лапти нам, да и всей деревне плел. Вся деревня в лаптях ходила. Мне двое лаптей сплел. Как пахать начали – где-то на месяц пары лаптей хватало. На пахоте – в лаптях лучше, чем в сапогах. Земля на каблуки не набивается.
И вот он пришел к нашей матери, говорит: «У тебя овцы есть? Есть! Давай трех ягнят – обменяем в соседней деревне на телочку. Через два года – с коровой будете!»
Спасибо, царствие теперь ему небесное! Ушел с ягнятами, вернулся с телочкой маленькой. Тарёнка её звали. Как мы на неё радовались! Он для нас была – как светлое будущее. А растили её – бегали к ней, со своего стола корочки и всякие очистки таскали. Любовались ею, холили, гладили – она, как кошка к нам ластилась. В 43-м огулялась, в 44-м отелилась, и мы – с молоком.
1943 год
В 43-м жизнь стала немножко улучшаться. Мы немножко подросли – стали матери помогать. Подросли – это мне восемь, младшим – шесть и четыре. Много работы было на личном огороде. 50 соток у нас было. Мы там сеяли рожь, просо, коноплю, сажали картошку, пололи огород, все делали.
Еще в 43 году мы увидели «студебеккеры». Две машины в наш колхоз прислали на уборочную – картошку возить.
Учеба и игры
У нас был сарай для хранения зерна. Всю войну он был пустой, и мы там с ребятней собирались – человек 15-20. И эвакуированные тоже. Играли там, озоровали. Сейчас дети в хоккей играют, а мы луночку выкопаем, и какую-нибудь банку консервную палками в эту лунку загоняем.
В школу пошел – дали один карандаш. Ни бумаги, ни тетради, ни книжки. Десять палочек для счета сам нарезал. Тяжелая учеба была. Мать раз где-то бумаги достала, помню. А так – на газетах писали. Торф сырой, топится плохо, - в варежках писали. Потом, когда стали чернилами писать – чернила замерзали в чернильнице. Непроливайки у нас были. Берёшь её в руку, зажмешь в кулаке, чтобы не замерзла, и пишешь.
Очень любил читать. К шестому классу прочел все книжки в школьной библиотеке, и во всей деревне – у кого были в доме книги, все прочитал.
Военнопленные и 44-й год
В 44-м году мимо Хуторовки газопровод копали «Саратов-Москва». Он до сих пор функционирует. Трубы клали 400 или 500 миллиметров. Работали там пленные прибалтийцы.
Уже взрослым я ездил-путешествовал, и побывал с экскурсиями в бывших концлагерях… В Кременчуге мы получали машины – КРАЗы. И там был мемориал - концлагерь, в котором погибли сто тысяч. Немцы не кормили. Не менее страшный - Саласпилс. Дети там погублены, взрослые… Двое воскресенских через него прошли – Тимофей Васильевич Кочуров – я с ним потом работал. И, говорят, что там же был Лев Аронович Дондыш. Они вернулись живыми. Но я видел стволы деревьев в Саласпилсе, снизу на уровне человеческого роста тоньше, чем вверху. Люди от голода грызли стволы деревьев.
А у нас недалеко от Хуторовки в 44-м году сделали лагерь военнопленных для строительства газопровода. Пригнали в него прибалтийцев. Они начали рыть траншеи, варить и укладывать трубы… Но их пускали гулять. Они приходили в деревню – меняли селедку из своих пайков на картошку и другие продукты. Просто просили покушать. Одного, помню, мама угостила пшенкой с тыквой. Он ещё спрашивал – с чем эта каша. Мама ему объясняла, что вот такая тыква у нас растет. Но дядя мой, и другие, кто вернулся с войны, ругали нас, что мы их кормим. Считали, что они не заслуживают жалости.
44 год – я уже большой, мне девять лет. Уже начал снопы возить. Поднять-то сноп я еще не могу. Мы запрягали лошадей, подъезжали к копне. Женщины нам снопы покладут – полторы копны, вроде бы, нам клали. Подвозим к скирду, здесь опять женщины вилами перекидывают на скирд.
А еще навоз вывозили с конного двора. Запрягаешь пару лошадей в большую тачку. На ней закреплен ящик-короб на оси. Ось – ниже центра тяжести. Женщины накладывают навоз – вывозим в поле. Там качнул короб, освободил путы фиксирующие. Короб поворачивается – навоз вывалился. Короб и пустой тяжелый – одному мальчишке не поднять. А то и вдвоем не поднимали. Возвращаемся – он по земле скребет. Такая работа была у мальчишек 9-10 лет.
Табак
Табаку очень много тогда сажали – табак нужен был. Отливали его, когда всходил – бочками возили воду. Только посадят – два раза в день надо поливать. Вырастет – собирали потом, сушили под потолком… Мать листву обирала, потом коренюшки резала, в ступе толкла. Через решето высевала пыль, перемешивала с мятой листвой, и мешка два-три этой махорки сдавала государству. И на станцию ходила – продавала стаканами. Махорку носила туда и семечки. А на Куйбышев санитарные поезда шли. Поезд останавливается, выходит медсестра, спрашивает: «Сколько в мешочке?» - «10 стаканов». Берет мешочек, уносит в вагон, там высыпает и возвращает мешочек и деньги – 100 рублей.
Сорок пятый и другие годы
45,46,47 годы – голод страшный. 46 год неурожайный. Картошка не уродилась. Хлеба тоже мало. Картошки нет – мать лебеду в хлеб подмешивала. Я раз наелся этой лебеды. Меня рвало этой зеленью… А отцу… мать снимала с потолка старые овечьи шкуры, опаливала их, резала мелко, как лапшу – там на коже ещё какие-то жирочки остаются – варила долго-долго в русской печке ему суп. И нам это не давала – только ему, потому что ему далеко ходить на работу. Но картошки все-таки немного было. И она нас спасала. В мундирчиках мать сварит – это второе. А воду, в которой эта картошка сварена – не выливает. Пару картофелин разомнет в ней, сметанки добавит – это супчик… Я до сих пор это люблю и иногда себе делаю.
Про одежду
Всю войну и после войны мы ходили в домотканой одежде. Растили коноплю, косили, трепали, сучили из неё нитки. Заносили в дом станок специальный, устанавливали на всю комнату. И ткали холстину - такая полоса ткани сантиметров 60 шириной. Из этого холста шили одежду. В ней и ходили. Купить готовую одежду было негде и не на что.
Осенью 45-го, помню, мать с отцом съездили в Моршанск, привезли мне обнову – резиновые сапоги. Взяли последнюю пару – оба на правую ногу. Такие, почему-то, остались в магазине, других не оказалось. Носил и радовался.
Без нытья и роптания!
И обязательно скажу – на протяжении всей войны, несмотря на голод, тяжелый труд, невероятно трудную жизнь, роптания у населения не было. Говорили только: «Когда этого фашиста убьют! Когда он там подохнет!» А жаловаться или обижаться на Советскую власть, на жизнь – такого не было. И воровства не было. Мать работала на току круглый год – за все время только раз пшеницы в кармане принесла – нам кашу сварить. Ну, тут не только сознательность, но и контроль. За килограмм зерна можно было получить три года. Сосед наш приехал с войны раненый – назначили бригадиром. Они втроем украли по шесть мешков – получили по семь лет.
Как уехал из деревни
А как я оказался в Воскресенске – кто-то из наших разнюхал про Воскресенское ремесленное училище. И с 1947 года наши ребята начали уезжать сюда. У нас в деревне ни надеть, ни обуть ничего нет. А они приезжают на каникулы в суконной форме, сатиновая рубашка голубенькая, в полуботиночках, рассказывают, как в городе в кино ходят!..
В 50-м году и я решил уехать в Воскресенск. Пришел к председателю колхоза за справкой, что отпускает. А он не дает! Но там оказался прежний председатель – Михаил Михайлович. Он этому говорит: «Твой сын уже закончил там ремесленное. Что же ты – своего отпустил, а этого не отпускаешь?»
Так в 1950 году я поступил в Воскресенское ремесленное училище.
А, как мы туда в лаптях приехали, как учился и работал потом в кислоте, как ушел в армию и служил под Ленинградом и что там узнал про бои и про блокаду, как работал всю жизнь шофёром – потом расскажу.
|
|
6.
Войну мы встретили в Луге, где папа снял на лето дачу. Это 138 километров на юго-запад от Ленинграда, как раз в сторону немцев. Конечно же, войны мы не ожидали. Уехали мы туда в конце мая. 15 июня сестренке Лиле исполнился год, она уже ходила. Мне – семь. Я её водил за ручку. Было воскресенье. Утром мы с мамой отправились на базар. Возвращаемся – на перекрестке перед столбом с репродуктором толпа. Все слушают выступление Молотова.
Буквально через месяц мы эту войну «понюхали». Начались бомбежки, артобстрелы… На улице полно военных… У меня про это есть стихи. Прочту отрывок.
Летом сорок первого решили,
Что мы в Луге будем отдыхать.
Папа снял там дачу. Мы в ней жили…
Если б знать нам, если б только знать…
Рёв сирен, бомбёжки, артобстрелы, -
Вижу я, как будто наяву.
Лилечку пытаюсь неумело
Спрятать в щель, отрытую в саду.
Как от немцев вырваться успели
Ночью под бомбёжкой и стрельбой?
Вот вокзал «Варшавский». Неужели
Живы мы, приехали домой?
Из Луги в Ленинград мы уехали буквально на последнем поезде.
В Ленинграде мама сразу пошла работать в швейное ателье – тогда вышло постановление правительства, что все трудоспособные должны работать. В ателье они шили ватники, бушлаты, рукавицы – всё для фронта.
Папа работал на заводе заместителем начальника цеха. Август, наверное, был, когда его призвали. На фронт он ушел командиром пехотного взвода. В конце октября он получил первое ранение. Мама отправила меня к своей сестре, а сама каждый день после работы отправлялась к отцу в госпиталь. Лилечка была в круглосуточных яслях, и мы её не видели до весны.
Госпиталь вторым стал маме домом:
Муж – работа – муж, так и жила.
Сколько дней? Да две недели ровно
Жил тогда у тёти Сони я.
Второй раз его ранили весной 42-го. Мы жили на Васильевском острове. В «Меньшиковском дворце» был госпиталь – в семи минутах ходьбы от нашего дома. И мама меня туда повела.
Плохо помню эту встречу с папой.
Слезы, стоны крики, толкотня,
Кровь, бинты, на костылях солдаты,
Ругань, непечатные слова…
В 1 класс я пошел весной 42-го в Ленинграде. Всю зиму школы не работали – не было освещения, отопления, водоснабжения и канализации. А весной нас собрали в первом классе. Но я уже бегло читал, и мне было скучно, когда весь класс хором учил алфавит. Писать учиться – да – там начал. Потому что сам научился не столько писать, сколько рисовать печатные буквы. И запомнился мне томик Крылова.
«Крылов запомнился мне. Дело было в мае,
Я с книжкой вышел на «Большой» и сел читать
И вдруг мужчина подошёл и предлагает
Мне эту книжку интересную - продать.
Я молчу, растерян и не знаю,
Что ответить. Он же достаёт
Чёрствый хлеб. Кусок. И улыбаясь
Мне протягивает чуть не прямо в рот.
Дрогнул я, недолго упирался.
Он ушёл, а я меж двух огней:
Счастье - вкусом хлеба наслаждался,
Горе - жаль Крылова, хоть убей».
У мамы была рабочая карточка. С конца ноября её полагалось 250 граммов хлеба. И мои 125 граммов на детскую карточку.
Мама вечером приходила с работы – приносила паек. Я был доходягой. Но был поражен, когда одноклассник поделился радостью, что его мама умерла, а её хлебные карточки остались. Поступки и мысли людей, медленно умирающих от ужасающего голода нельзя оценивать обычными мерками. Но вот эту радость своего одноклассника я не смог принять и тогда.
Что там дальше было? Хватит стона!
К нам пришло спасение – весна!
Только снег сошёл – на всех газонах
Из земли проклюнулась трава.
Мама её как-то отбирала,
Стригла ножницами и – домой,
Жарила с касторкой. Мне давала.
И я ел. И запивал водой.
Лиля была в круглосуточных яслях. Их там кормили, если можно так сказать. Когда мы перед эвакуацией её забрали, она уже не могла ни ходить, ни говорить… Была – как плеть. Мы её забрали в последний день – сегодня вечером надо на поезд, и мы её взяли. Ещё бы чуть-чуть, и её саму бы съели. Это метафора, преувеличение, но, возможно, не слишком сильное преувеличение.
Сейчас опубликованы документальные свидетельства случаев канибализма в блокадном Ленинграде. А тогда об этом говорили, не слишком удивлялясь. Это сейчас мы поражаемся. А тогда… Голод отупляет.
В коммуналке нас было 12 семей. И вот представьте – ни воды, ни света, ни отопления… Печами-буржуйками обеспечили всех централизовано. Их изготавливали на заводе, может быть и не на одном заводе, и раздавали населению. Топили мебелью. Собирали деревяшки на улице, тащили что-то из разрушенных бомбежками и артобстрелами домов. Помню, как разбирали дома паркет и топили им «буржуйку».
Эвакуация
А летом 42 года нас эвакуировали. Единственный был узкий коридор к берегу Ладоги, простреливаемый, шириной два километра примерно. Привезли к берегу.
«На Ладоге штормит. Плывет корабль.
На палубе стоят зенитки в ряд.
А рядом чемоданы, дети, бабы.
Они все покидают Ленинград.
Как вдруг – беда! Откуда не возьмись
Далёкий гул фашистских самолётов.
Сирена заревела. В тот же миг
Команды зазвучали. Топот, крик.
И вот уже зенитные расчёты
Ведут огонь… А самолёт ревёт,
Свист бомб, разрывы, детский плач и рёв.
Недолго длился бой, минут пятнадцать.
Для пассажиров – вечность. Дикий страх
Сковал людей, им тут бы в землю вжаться,
Но лишь вода кругом. И на руках
Детишки малые. А рядом - взрывы.
Летят осколки, смерть неумолимо
Всё ближе, ближе. Немцы нас бомбят
И потопить корабль норовят.
…Фашистов отогнали. Тишина.
И мама принялась … будить меня.
Я крепко спал и ничего не видел.
Со слов её всё это написал.
А мама удивлялась: «Как ты спал?»
Потом – поезд. Целый месяц мы в теплушке ехали в Сибирь. Каждые 20-30 минут останавливались – пропускали встречные поезда на фронт. Обычно утром на станции к вагонам подавали горячую похлебку. Иногда это была фактически вода. Днем выдавали сухой паек. Но мы все страдали диареей – пищеварительная система после длительного голода плохо справлялась с пищей. Поэтому, как только остановка, благо они были частыми, мы все либо бежали в кусты, либо лезли под вагоны. Было не до приличий.
В Сибири
Приехали в Кемеровскую область. Три дня жили на станции Тяжин – ждали, когда нас заберут в назначенную нам для размещения деревню. Дорог – нет. Только просека. Приехали за нами на станцию подводы.
Деревня называлась Воскресенка.
Почти полсотни стареньких домов.
Была там школа, в ней библиотека,
Клуб, пара сотен баб и стариков.
Начальство: сельсовет и председатель -
Владимир Недосекин (кличка – «батя»),
Большая пасека, конюшни две,
Свинарник, птичник, ферма на реке.
Я не могу не вспомнить удивленья
У местных жителей, когда они
Узнали вдруг, что (Боже, сохрани!)
Приехали какие-то… евреи.
И посмотреть на них все к маме шли,
(Тем более, к портнихе). Ей несли
Любые тряпки, старые одежды,
Пальто и платья, нижнее бельё.
Всё рваное. Несли его с надеждой:
Починит мама, либо перешьёт.
Купить одежду было невозможно,
Но сшить чего-то – очень даже можно.
Вокруг деревни – тайга, поля… Речка Воскресенка. Ни телефона, ни электричества, ни радиоточки в деревне не было. Почту привозили со станции два раза в месяц. В Воскресенку я приехал доходягой. Примерно за месяц отъелся.
«Соседи удивлялись на меня,
Как целый котелок картошки
Съедал один…»
Мама была потомственная портниха. С собой она привезла швейную машинку Зингер. И на этой машинке обшивала весь колхоз. Нового-то ничего не шила – не с чего было. Ни у кого не было и неоткуда было взять отрез ткани. Перешивала, перелицовывала старые вещи. Приносили тряпки старые рваные. Мама из них выкраивала какие-то лоскуты, куски – что-то шила. Расплачивались с ней продуктами. Ниток мама много взяла с собой, а иголка была единственная, и этой иголкой она три года шила всё подряд. Когда обратно уезжали – машинку уже не повезли. Оставили там. А туда ехали – отлично помню, что восемь мест багажа у нас было, включая машинку. Чемоданы, мешки…
В Воскресенку мы приехали в августе, и меня снова приняли в первый класс. Но, поскольку я бегло читал, писать скоро научился, после первого класса перевели сразу в третий.
В то лето в Воскресенке поселились
Четыре ленинградские семьи.
И пятая позднее появилась -
Немецкая, с Поволжья. Только им
В отличие от нас, жилья не дали.
Они не то, что жили – выживали,
В сарае, на отшибе, без еды.
(Не дай нам Бог, хлебнуть такой беды.)
К тому же, мать детей – глава семейства
На русском языке – ни в зуб ногой.
И так случилось, с просьбою любой
Она шла к маме со своим немецким.
Ей мама помогала, как могла…
Всё бесполезно… Сгинула семья.
Не скрою, мне их очень жалко было…
Однажды немка к маме привела
Сыночка своего и попросила
Устроить в школу. Мама с ней пошла
К соседу Недосекину. Тот долго
Искал предлог, но, видя, нет предлога,
Что б немке отказать, он порешил:
«Скажи учителям, я разрешил».
И сын учился в том же первом классе,
В котором был и я. Но вдруг пропал.
Его никто, конечно, не искал.
Нашёлся сам… Конец их был ужасен…
От голода они лишились сил…
Зимой замёрзли. (Господи, прости!)…
Победа
Уже говорил, что связь с внешним миром у нас там была раз в две недели. Потому о Победе мы узнали с запозданием:
Немедленно всех в школу вызывают.
Зачем? И мы с друзьями все гадаем:
Какие ещё срочные дела?
«Что?», «Как?» Победа к нам пришла!
Нет, не пришла - ворвалась и взорвалась!
Учительница целовала нас
И строила по парам каждый класс,
Вот, наконец, со всеми разобралась,
«Ты – знамя понесёшь, ты – барабан,
Вперёд, за мной!» А где–то, уж баян
Наяривает. Бабы выбегают,
Смеются, плачут, песни голосят,
Друг друга все с победой поздравляют.
И - самогонку пьют! И поросят
Собрались резать. В клубе будет праздник!
Сегодня двадцать третье мая!... Разве
Девятого окончилась война!?
Как долго к нам в деревню почта шла...»
С Победой – сразу стали думать, как возвращаться домой. Нужно было, чтобы нас кто-то вызвал официально. Бумага от родственников - вызов – заверенный властью, райсоветом.
От маминого брата пришла из Ленинграда такая бумага. Нам разрешили ехать. На лошади мой друг и одноклассник отвез нас в Тяжин. Довез до станции, переночевал с нами на вокзале, и утром поехал обратно. Сейчас представить такое – 11-летний мальчик на телеге 30 километров один по тайге… А тогда – в порядке вещей… И я умел запрягать лошадь. Взять лошадь под уздцы, завести её в оглобли, упряжь надеть на неё… Только у меня не хватало сил стянуть супонью хомут.
А мы на станции ждали теплушку. Погрузились, и недели две, как не больше, ехали в Ленинград.
Вернулись – мама пошла работать в ателье. Жили мы небогато, прямо скажем, - голодно. Поэтому после 7 класса я пошел работать на часовой завод. Два года работал учеником, учился в вечерней школе. На третий год мне присвоили 4 разряд. Но впервые после Победы я досыта наелся только в армии, когда после окончания вечерней школы поступил в Артиллерийское военное техническое училище. Дальше – служба, военная академия, ещё служба, работа «на оборонку», развал страны… - но это уже другая история.
А стихи начал писать только лет в 50. Сестра попросила рассказать о своем и её детстве, о блокаде, о войне, о том, чего она не могла запомнить в силу малого возраста - ответил ей стихами.
***
Рассказал - Семен Беляев. Записал - Виктор Гладков. В текст включены фрагменты поэмы Семена Беляева "Ленинградская блокада".
|
|
7.
Стругацкий на Камчатке.
Аркадий Стругацкий окончил Военный институт иностранных языков по специальности переводчика с японского и попал по распределению на Камчатку в начале 50-х годов. Восстановить воспоминания о службе можно по его письмам брату Борису. Аркадий Стругацкий — Борису Стругацкому, октябрь 1952 г., Петропавловск-Камчатский:
«Вот и нашей семье пришлось забраться в страну чудес и удивительного, ставшего буднями. Ибо Камчатка — это гораздо более странное и интересное, чем Курильские острова и Сахалин, взятые вместе. Здесь медведи бродят в полутора десятках километров от города, в изобилии растут грибы и ягоды, в речках шириной в метр водятся рыбы, не умещающиеся в них поперек; из утреннего тумана вырастают снежные вершины, неделями бушуют катаклизмические ливни, гигантские красные муравьи охотятся за кузнечиками. Наблюдаю, записываю, слушаю. Всё ново, интересно. А жизнь здесь трудновата, надо прямо сказать. Ну, что поделаешь. Служить надо.»
Борис Стругацкий считал, что это время очень сильно повлияло на его брата.
«Это был, вероятно, самый живописный период в его жизни», — писал он, — «Аркадию довелось испытать мощное землетрясение. Он был свидетелем страшного удара цунами на Курилах в начале ноября 52-го года». Сослуживец Стругацкого Владимир Ольшанский описал эту трагедию так: «Камчатка не пострадала, но землетрясение ощущалось в полную силу. Нас сильно покачало, а через несколько дней к нам в гарнизон привезли пострадавших и спасенных с Курил. Жили они в солдатских казармах, кормили их из походных солдатских кухонь, а наши жены собирали для них теплые вещи, обувь, постельное белье, ведь было уже довольно холодно. Об этом, естественно, мы в своей газете не писали, запрет был полнейший. Аркадий Натанович летал на Курилы в составе группы офицеров и специально отобранных солдат и сержантов, как нам объяснили, для поддержания порядка. Но мы отлично понимали, что у разведчиков были совершенно другие задания — обезвреживать оставленную японскую агентуру. Аркадий привез с Курил отличную подзорную трубу, и мы с ним иногда вечерами выходили на улицу и смотрели через этот оптический прибор на Луну. Кстати, потом эту трубу я видел у него в Москве».
Аркадий Стругацкий — Борису Стругацкому, декабрь 1952 г. Петропавловск-Камчатский:
«Мой дорогой Боб! Получил твое письмо, вернее — все ваши письма, которые вы когда-либо посылали на Камчатку. Я не писал так долго потому, что был в командировке — самой интересной и богатой впечатлениями в моей жизни. Я был на острове Сюмусю (или Шумшу — ищи у южной оконечности Камчатки). Что я там видел, делал и пережил — писать пока не могу. Скажу только, что побывал в районе, где бедствие, о котором я тебе писал, дало себя знать особенно сильно. Обратно ехал на тральщике и попал в одиннадцатибалльный шторм. Боря, шторм — это не переживание. Это сплошной бред пополам с блевотиной и бессонницей. Ты вцепился в стойку бомбосбрасывателя на корме и тупо глядишь, как накатывается исполинская тяжелая тошнотворного вида волна. Дз-з-з! Тральщик взлетает на ее гребень и наклоняется так, что твой нос оказывается в двух сантиметрах от воды. Желудок обрывается в ноги. Ж-жах! Тральщик проваливается вниз, желудок стремительно летит к горлу.»
Дальневосточный период неоднократно возникает в творчестве Стругацких. В самой первой повести — «Извне» — действие происходит на вулкане Алаид (остров Атласова), куда Аркадия Натановича забросили по заданию во время службы. Командировку на Шумшу братья описали в начальных главах «Четвертого царства». Острова Курильской гряды Парамушир, Шумшу и Онекотан стали местами действия книг «Улитка на склоне» и «Белый конус Алаида». Герои этих произведений находят старинный японский дот и спускаются в подземную крепость.
Всё это не выдумки фантастов, а реальные укрепления, оставшиеся на острове Шумшу после Советско-японской войны. Как видим, служба на Камчатке одного из братьев очень сильно повлияла в дальнейшем на творчество авторов.
(по материалам из биографии Стругацких)
|
|
8.
Жила-была на свете девочка...допустим, Даша. В городе-герое, столице нашей Родины - Москве. Рано и удачно вышла она замуж - за одного арх... ах, какого важного человека. Вскоре появились у них дети.
Даша, так уж получилось, Россию не очень любила, и жить с детьми хотела где-нибудь за ее пределами. Состояние мужа позволило ей перебраться в столицу одной центрально-европейскую страны. Супруг же, будучи связан многочисленными контрактами, да и вообще весьма процветавший в нерезиновой - покидать оную насовсем не собирался, а потому посещал семью наездами.
Долго ли, коротко ли, но семейная лодка начала давать течь. И немудрено, когда "...одна сатана" живут в сотнях километров друг от друга географически, а уж ментально - вообще в разных вселенных. В общем, решили важный человек и Даша разойтись. Он, разумеется, обеспечил и ее и детей - да, честно говоря, там и праправнукам, коли они когда-нибудь появятся, тоже о куске хлеба можно не беспокоиться.
В общем, в свои сорок с хвостиком Даша поняла, что ей скучно. Дети уже выросли и жили своей жизнью. Работать ей, разумеется, было без надобности - да она, собственно, за всю свою жизнь ни разу ни на кого и не горбатилась. Появился у нее дружок разлюбезный: французский журналист. Он даже уговаривал ее выйти за него замуж, но Даше это было совершенно не нужно.
Даша крепко задумалась: чем бы таким ей заняться. Энергии, к слову, ей всегда было не занимать. И придумала она вот что: поехала в старинный русский город на Волге, где когда-то прервалась линия великих князей Рюриковичей - и откуда родом были ее предки. Пошла там по детдомам да по приютам. И нашла таки девочку-подростка, как две капли воды похожую на нее саму в юном возрасте. Решила Даша ее удочерить.
Да только по законам российским иностранному подданному сделать это весьма непросто. Поэтому Даша
1) Купила себе в Угличе квартиру, прописалась в ней
2) Оформила брак с французским журналистом - в Угличе же, и прописала его в ту же самую квартиру
3) Нашла им обоим официальную работу - все там же
В общем, и де-юре и де-факто переехала на постоянное место жительства - с берегов Влтавы в Ярославскую область, и стали они вместе с новоиспеченным мужем одними из многих обычных с виду жителей Российской Федерации.
Когда она это все проделала - то, разумеется, к ее просьбе об удочерении отнеслись уже с бОльшим вниманием, и девочка вскоре переехала все в ту же угличскую квартиру. И осталось Даше самая малость: вторично из России эмигрировать теперь уже с дочерью и с мужем. Думается, и этот пункт своей жизненной программы Даша вскоре выполнит.
Была бы у меня хоть капля писательского таланта - я б всю эту историю описал глазами француза-журналиста. Вот родился ты в каком-нибудь Марселе или Лионе, всю жизнь свою прожил в том или другом европейском городе. И тут вдруг влюбился в какую-то сумасшедшую русскую, которая тебя притащила в жопу мира - уж простите меня угличане да ярославцы, но с точки зрения европейца ваша малая родина именно так и выглядит, да и моя ничуть не лучше, чего греха таить. Так ведь мало того: не просто притащила, а заставила там жить. Я уверен, что француз нет-нет да и задает себе вопрос: а нахрена мне это все? Стоит ли моя любовь таких жертв?...
Но ведь мы, мужики, ради любви этой самой - на куда бОльшие чудачества порой способны.
|
|
9.
Посвящается студентам РТФ НЭТИ,
В том числе (и прежде всего) Вовику Гуляеву.
Аквариум
Билет выбрасывает касса,
И вход в «аквариум» открыт,
Плывет людей рябая масса,
Душа иссохшая горит.
Они довольно долго ждали,
Топчась у запертых дверей.
Ах, сильно как они желали
Завоза пива поскорей!
Вот старец, - мумия живая,
Непохмеленный глаз косит.
Он еле движется, не зная,
Когда «косая» подкосит.
Сильнее руки затрясутся,
Когда в них кружка попадет.
И жизнью вновь глаза нальются,
Когда до дна ее допьет.
Ему не нужно счастья много:
Ну пару кружечек, ну три,
И он пойдет своей дорогой,
Согретый счастьем изнутри.
Дает живительную силу
Пивка хорошего глоток,
И даже если жизнь – не в жилу,
То против пива – слаб злой рок.
А вот студент обыкновенный,
Он обстановку оценил:
В кармане рубль сокровенный,
Минуя кассу, сохранил.
Наверх поднялся и, о диво! –
Своих собратьев видит он,
Они набрали много пива,
Неужто выдали стипон?
Обильем кружек очарован,
Наличьем рыбы поражен,
Студент услышал: «Лёх, здорово!».
К столу, конечно, приглашен.
На хвост упал он, как обычно,
И было весело вполне.
Шел разговор там о «Пшеничной»
И термоядерной войне.
Но вот и пиво на исходе,
Пора из бара уходить,
Но есть волнения в народе,
Им надо что-то порешить.
Решить практически сумели
Вопрос под номером один:
Немножко, в общем, пошумели,
Решили – Лёхе в магазин.
А магазин, что чисто поле,
И нет «Степного» даже там,
Тут хошь не хошь, а поневоле
Мотор поймаешь, знаю сам.
И вот в общаге, нашей базе,
Достали хлеба, сала шмат.
Как хорошо идет, зараза,
Не то что гадкий «Аромат».
Вот обо всем поговорили
И наконец-то улеглись…
Как хорошо студенты жили!
Зачем в Ростов мы подались?
12.11.81
Создано в стенах военного училища, где имело место значительное ограничение прав и свобод граждан. В часы самоподготовки нужно было сидеть и делать вид, что постигаешь мудрость, например, марксизма-ленинизма. Пробовали? Замечательно. Тогда поймете желание повитать мысленно в других областях. Так вот, до этого я обучался в мирном институте, на радиофакультете. А на 5-й курс нам предложили перевестись в военное училище. В наших войсках не хватало грамотных инженеров (а вовсе не замполитов, постигших те самые глубины марксизма-ленинизма), вот и делали такие наборы.
Немного исторических подробностей для ясности. ГПНТБ - Главная Публичная Научно-Техническая Библиотека г.Новосибирска - находилась на другом берегу р.Обь. Вечерами мы в нее ездили заниматься. До 2100, когда она закрывалась. Недалече от ГПНТБ находилось еще одно заведение, тоже ГПНТБ - Главный Пивбар На Том Берегу, который работал до 2200. Очень удачная раскладка. В те суровые времена нужно было на входе заплатить 1 рубль, за что получить 2 кружки пива и на оставшийся полтинник - убогую закуску. А дальше - гуляй, как хочешь и можешь! Дальше, водки в магазинах не было, но она была у таксистов, понятно, подороже. "Аромат" - часть названия вонючих дешевых вин.
|
|
10.
- Инструкция к электрофону! — провозгласил Дмитрий.
- В мусор!
- Паспорт на магнитофон!
- В утиль!
В любом доме есть "ящик для документов". Старая обувная коробка, где погребены старые справки, паспорта к украденным лет двадцать назад наручным часам и корочки несуществующих уже организаций.
Периодически места для новых ненужных бумаг в "ящике" перестает хватать. Тогда хозяева устраивают "чистку".
Из пожелтевшей инструкции вылетела белая с лиловым бумажка.
- "Квитанция на ремонт обуви", - прочитал Дмитрий.
- Помнишь, Танькины туфли относил. Когда в поселке жили. Старикан там работает, Ашотом зовут.
- Ага, она тогда каблук на ступеньках ЗАГСа подвернула. Ревела, мол, примета плохая. Потом забегался, забыл.
- А потом переезд в город. Думаешь, туфли еще в мастерской? Пять лет прошло!
- Спорим!
- На коньяк?
- Идет!
- Заводи машину!
***
Сапожник Ашот считался местной знаменитостью поселка. Про старика ходили легенды. По первой версии его дед пел в хоре с Муссолини. Именно предка Ашота чуть не зарезал будущий диктатор. По другой - как раз дед спас Бенито от кулаков одноклассников пострадавшего. Чем позднее втерся в доверие диктатора и чуть ли не лично сорвал покушение на "Большую тройку" в Тегеране.
Обувная мастерская поселка пережила падение Берлинской стены, развал Союза и лихие девяностые.
Сначала Ашот ютился в комнатушке местного дома быта. Позднее дом быта расселили, парикмахерские перевели в здание пустующего магазина, часовщик занял помещение закрывшегося тира. Старик Ашот выбрал в качестве мастерской захламленный и заброшенный всеми кирпичный сарай во дворе дома быта.
Здание дома быта долго переходило из рук в руки, пока не приглянулось милиции. Старик заметил - все чаще к нему заносят обувь люди с усталыми глазами и хмурыми лицами. Иногда в форме.
Марку сапожник держал. Райотдел оценил, и ответил взаимностью.
Но не близость "органов" берегла Ашота. А репутация.
Как-то в сапожную мастерскую завернули трое бритоголовых. Явно с недобрыми намерениями. Ошалевший от такой наглости дежурный выскочил из отделения. Как раз накануне он сдал сапоги жены в починку. Пострадай обувь - вечером дома будет скандал, перед которым померкнут все бандитские разборки района. Рука пошарила около кобуры, но замерла.
Ашот бережно выносил бесчувственные тела из мастерской.
- Сандро-джан, дорогой, вызови скорую, ребятам плохо.
Доморощенных рэкетиров позднее допросили в больнице. Они наотрез отказались упоминать подробности произошедшего. А по поселку понеслась новая легенда. Якобы Ашот в молодости обучался у греческого мастера боевых искусств. Коего пригласили в Армению тренировать сотрудников КГБ.
***
- Стаф, Стафик! Чего пригорюнился?
Котенок задумчиво смотрел в точку на полу. Молча страдал над вишневой косточкой. Ашот выудил из жилетного кармана когда-то белоснежный пингпонговый шарик и бросил. Смахнув лапками старую игрушку, котенок погнал новую в соседнюю комнату.
Старик окинул взглядом комнату. Комод с выцветшими ручками. Абажур, красный, бахромчатый, роняющий небогатый свет на скатерть, по которой стратегически верно расставлены чашки и блюдца, так, чтобы скрыть несвежие пятна. У стены приткнулась тумбочка с вечно включенным в розетку китайским чайником. Шкаф во всю стену, с многочисленными полками. И совсем немного обуви.
У противоположной стены - рабочее место Ашота. Как раз возле окна на поселковую улицу. На подоконнике - курительная трубка - подарок друзей.
Хлопнула входная дверь. За стеной спорили:
- Не получится ничего!
- Боишься!
- Я?! Никогда!
Сапожник вышел навстречу.
- А, Дима-джан, здравствуй, дорогой! Давно не заходил. Говорят, в город переехал. Как жена, как дети?
- Спасибо, Ашот. Все хорошо. Все живы-здоровы. Я за туфлями.
Затаив дыхание, Дмитрий протянул квитанцию. Ни один мускул не дрогнул на смуглом лице сапожника, когда он увидел дату.
- Хорошо, дорогой, посмотрю. - Ашот вышел в соседнюю комнату.
Как рачительный хозяин, Ашот никогда не выкидывал сделанную работу. Невостребованная в течении года пара обуви попадала в коробку. Сбоку писался номер. Коробка отправлялась на полку. На второй год - на полку повыше. Пять и более лет - антресоли.
Коробка с туфлями нашлась на антресолях.
Белые туфли. Такую обувь девушки обычно покупают на свадьбу. Отлетевший каблук. Работа заняла полдня. Вполне современный фасон. Протереть, привести в нормальный вид - и хоть сейчас под венец. Не такие ценные, чтоб из-за них приезжать из города через пять лет.
Припомнив услышанный спор, Ашот улыбнулся в роскошную бороду. Пожал плечами. Некоторые мужчины остаются мальчишками даже через сто лет.
- Прости, Дима-джан. Совсем заработался. Не успел починить. Но зайди завтра. Завтра будут готовы.
|
|
11.
У молодой пары долго не было детей. Им посоветовали съездить в Рим и в соборе святого Петра зажечь свечу. Через несколько лет человек, который дал совет супругам, случайно попал в тот городок, где они жили, и решил навестить их. На пороге дома его встретила ватага ребятишек мал мала меньше. А где ваша мама?-спросил советчик. Она в роддоме. А папа? А папа поехал в Рим задуть какую-то проклятую свечу!
|
|
12.
Молодожены. 2 недели как женаты. Мужу, хоть и очень влюбленному, не терпится улизнуть, - погужеваться со старыми дружками. - Миленькая, я прям щас вернусь... - А куда ты идешь, мой куси-муси ? - Да в бар, мордашка. Пивка попить. - Ты хочешь пива, любимый ? Она открыла холодильник и показала ему 25 различных сортов фирменного пива из 12 различных стран: Германии, Голландии, Японии, Индии, Австралии и т. д. Он не знал что и сказать и единственное, что ему пришло в голову: - Но, конфетка моя,... но в баре... у них замороженные пивные кружки. Он не успел закончить фразу. - Ты хочешь замороженную кружку, мой щеночек Она достала из морозилки гигантскую пивную кружку, такую холодную, что едва удержала ее. Его морда приняла выражение ведра. - А.... э... , хлопотушечка моя,.. но в баре такие солонцы, такой деликатесный закусон... Я быстро. Прям туда и обратно. ОКей ? - Ты хочешь закуски, ути-мути ? Она достала из духовки 15 блюд закусона: куриные крылышки, "свинки в одеялах", грибные шляпки, полоски копчено-сушеной свинины и т.д. - Но, моя сладенькая,... в баре... понимаешь... там ругань, мужики матерком и вообще... - Ты хочешь атмосферы, мой пончик? К МУЖИКАМ ЗАХОТЕЛ, ПИДОР? СЛУШАЙ СЮДА, ЗАЛУПОГОЛОВЫЙ! ЛАКАЙ СВОЁ Ё#AHОЕ ПИВО ИЗ ПРОКЛЯТОЙ МЁРЗЛОЙ КРУЖКИ И ЖРИ, Ё# ТВОЮ МАТЬ, ЗАКУСОН, ПОТОМУ ЧТО ТЫ НИКУДА СЕГОДНЯ НЕ ПОЙДЁШЬ! УСЁК, ЖOПA? ...И они жили долго и счастливо anekdotov.net
|
|
14.
Краткая история Советской Социалистической Революции: пока свободные люди выдавливали из себя рабов, рабы выдавили из России свободных людей. =============== Краткая история Советского Союза. Они жили долго и счастливо, а потом узнали, что другие живут дольше и счастливей.++++++++++++++++++++++++++ Краткая история современной России. Хотели жить счастливо и достойно, как все, а получилось как всегда: в нищете и рабстве у слуг народа.
|
|
16.
Уголь
Прапорщик из политзанятий знал,
что у него есть право на труд,
но в силу природной скромности
- он очень редко им пользовался.
По окончании техникума, служил я в стройбате связи. Большую часть времени моя служба была похожа на обычную рабочую командировку. Группа в которой я работал (служил) десять человек, в основном ребята после техникумов и ПТУ), занималась монтажом телефонных станций, жили в общежитии, питались в столовой на предприятии. Даже форма висела в шкафах, а ходили в комбинезонах и рабочих ботинках.
Случай, о котором я хочу рассказать произошел в первых числах декабря 1981 года, в последнюю неделю службы, когда нашу группу уже сняли с объекта, мы ждали со дня на день дембеля и отправки домой. Естественно утром никто не прыгал с кроватей при команде «подъём», службу никакую не несли, даже в солдатскую столовую не ходили, предпочитали питаться в буфете (чипке). Взводный и ротный смотрели на это сквозь пальцы, чего уж там, ребята практически гражданские, не пьянствуют, безобразия не нарушают.
Всё бы хорошо, но на нашу голову в роту прибыл новый прапорщик. А морда сего «куска» была весьма знакома. В начале службы он был приписан к нашей группе и был он тогда обыкновенным рядовым солдатом нашего призыва. Но как-то у него с нами не сложилось по причине криворукости помноженной на рукожопость. Как он стал прапорщиком – так и осталось для меня загадкой, но возомнил себя сей «кусок» крутым «охвицером», мол я вам устрою службу напоследок, вы у меня, как молодые летать будете. Естественно был послан до «матери, с которой поступили не очень хорошо». Прапорщик слегка перепутал адрес и вместо того, чтобы пойти туда, куда его послали, пошел к замполиту. Замполит – старлей, нормальный мужик, вник в ситуацию, собрал нашу группу в канцелярии, выяснил подробности и сказал:
- Ребята, вам осталось дня три, четыре, постарайтесь продержаться без конфликтов. Прапорщик – молодой, я с ним поговорю, но и вы тоже при всех его не посылайте. А сейчас так, возьмите ломы, лопаты и тачку. Там за воротами куча застывшего асфальта, вы эту кучу ликвидируйте. Будем считать, что я вас наказал, а заодно разомнетесь немного. Всё, свободны.
Мы вышли, оделись и пошли выполнять задание. Выходя из казармы отметил, что наш «кусок» побежал в канцелярию получать свою порцию.
Вышли за ворота, расчистили снег, начали потихоньку откалывать куски асфальта. Наковыряли почти полную тачку, обсуждаем куда бы отвезти и высыпать, как вдруг появляется «лицо среднеазиатской национальности». Некоторое время смотрит на нас, потом подходит:
- Э, продай уголь!
- Чего?
- Уголь продай.
- А где я тебе возьму уголь?
- Вот уголь, - показывает на тачку и кучу развороченного асфальта.
- Уважаемый, это не уголь.
- Э, зачем обманываешь? Жалко, да? Я тебе заплачу.
- Но это не уголь! Ты что, никогда угля не видел?
- Э, зачем такой злой, зачем продать не хочешь?
Вот нудный попался, ну как ему объяснить, что это не уголь. А тут ещё прапорщик подходит, надо же ему насладиться победой, как он дембелей припахал.
- В чём дело?
Включаю дурака, серьёзная морда лица, вытягиваюсь по стойке «смирно»,
- Товарищ прапорщик, вот мужик хочет купить это, а как я ему продам, это же военное имущество, вы сами ему объясните.
Не зря говорят: жадность – второе имя прапорщика. Возжелал халявных денег «кусок».
- А сколько он заплатит.
- Не знаю, сейчас спрошу.
Подхожу к азиату.
- Прапорщик разрешил, спрашивает, сколько заплатишь.
- Э, десять рублей за всю кучу.
- Хорошо, но ты сам её разобьёшь.
- Да, конечно, я всё сам.
Достает кошелёк, протягивает десятку.
- Нет, деньги прапорщику, он старший.
Прапорщик хватает деньги и быстро сваливает. Мужичок просит посторожить, чтобы никто не украл уже его «уголь» и резво убегает. Приезжает на грузовике, за полчаса киркой разбивает кучу, мы быстренько закинули весь асфальт в кузов и покупатель резво уезжает.
Проходит пару дней. Пришли наши документы и ранним утром шестого декабря 1981 года, мы переоделись в парадную форму, собрали свои нехитрые пожитки, попрощались с товарищами получили проездные документы и двинулись на выход. Но что это? Навстречу бежит наш покупатель, неужели захотел проводить?
- Э, давай деньги назад. Уголь плохой, кинул – печка тухнет.
- Уважаемый, я тебе говорил, что это не уголь?
- Э, говориль.
- Ты мне деньги платил?
- Я прапорщик платиль.
- Ну вот и иди к прапорщику, вон видишь, он на крыльце стоит.
С этими словами мы покинули часть, быстро погрузились в автобус, который нас отвез к электричке, оттуда в Москву и там уже разошлись наши пути.
А что прапорщик, спросите вы. Я не поленился позвонить из Харькова в часть. Говорят, прапорщика имели долго и больно, и деньги он вернул.
Тяжело жить, когда родился безмозглым, да ещё с руками под хер заточенными.
|
|
18.
Была у моей тещи немецкая овчарка: крупный, даже для своей породы кобель, сидящий днем на цепи, а ночью свободно гуляющий по двору частного дома. Звали его Туман, хотя окрас у него был чёрно-коричневый. В меру злой для чужих людей и довольно добрый для своих. Ел он очень много: за день съедал почти ведро пищевых отходов, которые тёща приносила с работы (она работала поваром на большом заводе).
Мы с женой жили через два дома от нее и каждый день приходили в гости. Я очень люблю животных и Туман тоже всегда был мне рад. Своих собак у меня никогда не было - 30 лет я проработал на судах загранплавания, т.е. большая часть моей жизни прошла вне дома.
Когда тёща вышла на пенсию, то её начала жаба давить кормить такого прожору и она отдала Тумана соседям-цыганам. Я в это время был в длинных рейсах и узнал об этом от жены по телефону. Следующий раз попал я к тёще на блины только через месяцев 14 - очень уж занят был.
Наконец-то пришли мы к тёще в гости, отметили мой приезд, вышел я во двор покурить и вижу Тумана за забором. Я очень обрадовался, подошел к забору и начал его гладить, а он стоял на задних лапах и облизывал мне руки. Я уже хотел уходить, а он схватил зубами мой рукав и не отпускает! Пришлось еще минут пять его гладить, а потом я разжал пальцами его зубы, вернулся в дом и говорю:
- Представляете, меня Туманчик совсем не забыл за 14 месяцев!
А жена в ответ:
- Туман уже полгода как приказал долго жить и цыгане завели завели себе новую овчарку! И собака очень злая: на нас с мамой до сих пор лает, когда проходим мимо!
А я так и продолжал гладить и подкармливать цыганскую собаку каждый раз, когда приходил в гости. Очевидно, мое нахальство и отсутствие страха ошеломило собаку, а мои ласки растопили остатки основного собачьего инстинкта: охранять свою территорию.
|
|
19.
Вы слишком долго жили в Америке, если…
1. знаете, что 90 это уже жарко, а 70 ещё холодно.
2. покупаете в магазинах fat-free food и в то же время можете 30 минут ездить по стоянке, чтобы найти место на 1 минуту ближе ко входу в магазин.
3. слово «я» стали писать с большой буквы.
4. на вопрос «вы русский? » отвечаете — «да», даже если вы… сами знаете кто.
|
|
20.
Соединю армию и немного обитателей животного мира.
Срочная на Урале. С осени 1992 года уже не "через день на ремень", а круглосуточно, нас поселили в карауле по охране одного очень секретного предприятия! Настолько секретного, что в довольно известной газете даже напечатали карту с местонахождением этого завода. Не пришло пополнение в нужном количестве... Набирать собрались контрактников.. Но начфин в ужасе бегал по штабу, тряся бумажками, в которых на питание батальона МВД сократило финансирование на треть!!! Какие контрактники, когда срочников кормить нечем! А офицеры??? Только к вечеру успокоили его поллитра и тёплая женщина..
А нас же ждали в "самоходах" подруги! Как быть с "этим" в тайге? Впрочем этот вопрос мы решили!
На автобусах, которые возили рабочих до объекта, водители находили пару троек мест для боевых подруг! Мы поставляли водителям спирт, который на объекте был. Доступен не многим, но у небольшого количества служивых - были возможности достать.
Пока тянули лямку через день, о каком-то быте никто не задумывался. Всё равно сменит другая рота и нажитое просто исчезнет! А вот при разделении двух рот охраны на внешний периметр и внутренние объекты, в каждом из караулов стали обустраиваться с первых часов!
Так у нас появился сначала электрочайник и через час ёжик. Потешный днём, и сука, громкий ночью, когда хочется выспаться или просто провалиться пока не вытряхнут из койки на пост или проверку, кому куда..
Ёж задолбал за три ночи и его отнесли подальше. Потому что через ночь его просто выпустили, а он вернулся и топал когтями и фырчал как трактор.
Собачка прибегала от пожарников, иногда. Просто "полизаться" и почти не ела, что мы могли предложить: перловка на комбижире и хлеб, похожий на замазку для окон. Ела, когда с ужина солдатско-сержантского стола отваливали ей протухшую путассу. Но рыбный потенциал начфина закончился.) Собачке мы стали - не интересны.
Началась ЭРА перловки!!!
Немного об этой зерновой культуре. Как долго может питаться молодой растущий организм однообразной пищей?
Подумали и каждый - не угадал! ПОЛГОДА!!!
Утром перловка недоваренная, к обеду весь несъеденный "недоОвёс" доваривали в супе с добавлением не единожды сваренных костей коровы, которая умерла ещё до рождения каждого служивого, включая старших офицеров! Крутых яиц бульон - это лакомство, по сравнению с этим "супом"! Впрочем нас продуктами куриного размножения кормили. По воскресениям. И ещё был репчатый лук в избытке! Им и спасались (не шучу) от цинги и авитаминоза. Сам заставлял молодых азиатов жрать при мне с типа хлебом по луковке перед сном! И никто не болел!!! Но тут и тайга воздухом нам помогала и грибами и ягодами: малина и белая и красная, грибов просто уйма! Даже сушили.
Однажды пришлось делить малину с медвежонком! Сидим обираем кусты малины, едим и набираем в каски и котелки, рота - единый организм! Всем! Абсолютно всем - положено хоть горсточку, хоть ложку, но съесть!
И тут кряхтение и рык, невсамделишный, с другой стороны малинника. Я с соседом по малиновому раю переглядываюсь и сообща выдаём, что шутка плоская, надо бы ответить! Обходим кусты.. А там медвежонок, нам по ширинку, не крупнее, прямо с листьями всю ветку через рот протягивает! И нас не замечает! Ветер в нашу сторону и сильный. Мы тихонько пятимся, за кустики. И дёру!
Зайцы - отдельная тема! Крупные очень! Летом зайца подстрелить - проще Президента! Шутка) А вот зимой один сибиряк ставил петли, иногда успешно 30/70. И мы иногда по снегу видя зайца могли неучтёнкой со стрельбища пальнуть, иногда попадали 5/95))) Зайчатина в карауле это всегда был праздник! Ротному давали ножку для жены, она родила недавно, мы относились к ней как к сестре! Кормить ребёнка на паёк офицера - (((
Отвлёкся.
Жили мы в общем не плохо! Смекалка и служебные возможности, подработка счастливчиков, которых отправляли в часть на дежурство (а роту то нужно охранять и мыть). Организм караула жил, как мог!
И вот у нас появился кот! То ли от рыси он так получил, то ли сова, то ли неведома зверюшка его потрепала... Но приполз он к нашим дверям со стороны леса.
Весь в клещах, насчитали более 40-ка! В царапинах и местами без клочков шерсти.
Выделили ему отдельного бойца - следить за состоянием и подкармливать.
А кот, при виде замазки, которая - хлеб! Аж заурчал и слопал целый ломоть! и отрубился в глубоком сне! Забегу вперёд, но кот постоянно, наевшись, впадал почти в кому! Им можно было, образно говоря, гвозди, как молотком заколачивать, он не просыпался! На сирену от которой рвались все радости жизни и барабанные перепонки, кот не реагировал. Его спящего иногда, как воротник клали себе на шею, для обогрева, в карауле было не жарко.
Очухивание кота длилось до недели. Иногда четыре пять дней. Ел хлеб, перловку, заячьим бульоном налитую миску - гонял по часу по полу караула! А потом исчезал! Неделю мы переносили спокойно. Любили кота все! И комендант и все офицеры и весь личный, так сказать, состав. Все без исключения! И знаете что самое особенное?
У кота не было имени! Просто - Кот.
- Как там наш кот?
- А кота видел кто?
- Требухи коту дайте!
- Часовой! Кот не приходил? (Это со стороны калитки периметра)
Рекорд своих скитаний кот поставил под зиму 93 года. Месяц. Как обычно весь израненный приполз из тайги, похлебал водички и уснул. Спал больше суток под батареей, его тряпьём обложили, так он во сне замурлыкал тихо-тихо! Вся рота ликовала - выживет!!! Любили!
А вот весной он не вернулся. Каждый из нас надеялся, что он к кому-нибудь прибился, где еда понажористей и народа по-меньше...
Берегите себя и близких!
|
|
22.
Решил я подойти креативно к предложению руки и сердца своей девушке, с которой мы на тот момент уже жили три месяца вместе . Купил с этой целью колечко с маленьким, но самым настоящим бриллиантом. Долго думал, как оригинальней преподнести. Сперва была мысль положить ей это колечко в бокал с шампанским. Но подумал- а вдруг не заметит и проглотит случайно? Отказался короче от этой идеи. А надо сказать, что она у меня любительница утренних пробежек, в отличие от меня. Вот и подарил я ей накануне выходных новенькие, очень удобные кроссовки. А вечером незаметно подложил в кроссовок колечко. Расчет был на то, что любимая, обуваясь утром перед пробежкой, обнаружит колечко и, конечно же, разбудит меня. Дальнейшая программа дня была у меня расписана вплоть до мелочей.
Однако, утром я проснулся, когда моего солнышка уже не было. Кое-как я удержался от звонка, решив дождаться ее возвращения. Когда она вернулась, я как ни в чем ни бывало спросил, удобные ли кроссовки.
Она расцвела:
- Да, милый, спасибо. Кроссовки отличные! Камешек только какой-то попал в кроссовок, я его в парке вытряхнула.
Я вздохнул и сказал:
- Эх, лучше бы ты его с шампанским выпила! Был бы хоть какой-то шанс...
|
|
23.
История рассказана одним из участников уже достаточно давно, но нигде больше не слышал и ничего подобного не читал - решил поделиться.
В одном сибирском городе жили-были два друга... Нет, не так. Два ДРУГА! Вместе чуть ли не с ясельной группы, дальше школа, институт, даже в армии служили в одном взводе. Уже и жены, и дети (почти ровесники) подключились, и кумовья они стали перекрестные, еще живут в соседних домах... Так и шли по жизни вместе, деля праздники и радости, горести и трудности, но случилась однажды ситуация, чуть не подложившая их дружбе большой и толстый...
Купил однажды один из них (назовем Женей) новую летнюю резину известного, популярного и дорогого бренда и записался ко времени на шиномонтаж, а пока приехал домой, поставив машину у соседнего многоэтажного дома, ввиду отсутствия мест возле своего. Колеса все не вошли в багажник, поэтому одно оставил в салоне. На его беду, углядели это нехорошие люди и когда через несколько часов он собрался ехать в шиномонтаж, то обнаружил разбитое боковое стекло и полное отсутствие новенькой резины, даже багажник не побоялись и не поленились открыть.
Вызвал (тогда еще) милицию. Но как обычно, никто ничего не видел и не слышал, несмотря на белый день. И следователь еще "успокоил", что даже если они найдут кого из местных наркоманов или бичей, то резину те уже, скорее всего, продали, а деньги пропили (скурили, вынюхали, скололи)... Короче - справедливость может быть и восторжествует, но без какой-либо материальной компенсации.
Через пару часов, когда всё закончилось, в полном расстройстве позвонил Женя другу. Но тот трубу не берет. На третий раз подняла жена, что мол Вова мобилу дома забыл, а сам в гараже. Ну и Женя туда поехал, благо недалеко и его гараж там же.
И видит чудную картину: возле своего гаража довольный и веселый Вовчик, задорно и громко подпевая разухабистой песенке из динамиков, выгружает из багажника свои зимние колеса. А Вовкина машина (можно даже не говорить, что такая же) стоит уже переобутая в ЕГО, Женину, новую резину. Точно его, вон и фирменные пакеты из известного магазина, и надпись запомнившаяся, мелом на бочине одного, и даже подарок, в рамках акции, от магазина на одном из сидений валяется. Какая-то замшевая тряпочка в красивой упаковке, которую он сам лично в одно из колес сунул...
И взяла его тут такая обида, наложившаяся на горькое разочарование от кражи и общения с милицией, что кровь ударила ему в голову и он заорал дурниной многоэтажными, зло подступая, к ничего не понимающему Владимиру...
Краткое содержание и смысл его спича, при всей многословности и замысловатости, свелся к одному: А не охренел ли ты дружок?
- Это моя резина, я сегодня купил... А у меня ее из машины возле дома дюзнули! Вон стекло разбитое... - наконец Женя, что-то внятно смог пояснить.
Смутившийся и потерявшийся Владимир, начал многословно, словно оправдываясь, скороговоркой рассказывать. Как подошли к нему два помятых типчика, когда он к своему подъезду подъехал, и предложили новую резину за треть от реальной стоимости. А он никак деньги не мог на новую, хорошую насобирать, и думал уже еще сезон на старой лысоватой поездить, не ставить же чего попало, типа "ОмскШина", ну ты же знаешь... Как он еще цену немного сторговал. Как наудачу сразу поехал в шиномонтаж, а там как раз "окно" образовалось, кто-то по записи не приехал. Вот повезло то сегодня, думаю...
- Это я не приехал, придурок ты этакий... - еще сильнее огорчился Евгений, уже успокоившийся, но так же душевно страдающий.
- Ну я же не знал...
Замолчали. Пауза затягивалась, только из открытых дверей машины, лилась громко детская песенка: "Если с другом вышел в путь - веселей дорога..." Надо сказать, что Вовка очень обожал такие песни из своего детства и даже специально диски прикупал. И тут прямо в тему.
А было о чем подумать, ситуация складывалась весьма неприятная. Ни один из них ни капли не сомневался, что всё рассказанное товарищем - правда. Но что делать то?
Вариантов то действительно была масса. Каждый прокручивал их в голове, но молчал, боясь первому начать и как-то обидеть товарища, ну и себя тоже.
Просто Жене подарить Вовану эту резину? Но тут и дружбе похоже может конец прийти, недосказанность виноватая останется у одного и жаба будет душить другого. Или наоборот, Вове отдать обратно Жеке? Тоже как-то... - "те же яйца, только в профиль"... Отдать, но попросить деньги, которые заплатил гопникам? Совсем "фу-у". Или Владимиру взять и купить Евгению такую же? Так денег свободных сейчас нет, от слова совсем. Занять у него и купить в долг? Вообще, чересчур мазохистки-хитровыебанно... Да и Жека на такое не пойдет, прекрасно зная про финансовую яму у друга. Какой вариант же друг другу предложить?
В воздухе прямо физически-ощущаемое висело, всё усиливающееся, молчаливое напряжение. Наконец, Вовка:
- Да уж... Без бутылки не разберемся... - и решительно двинулся в сторону гаражного погреба - налить в кувшин с носиком из большого бутыля аутентичного самогону и прихватить банку соленых огурцов.
Выпили по полстакана, похрустели огурцом, еще немного помолчали. Отпустило... Первым начал Женька:
- Ты уж извини братан, что я на тебя всех собак спустил. Очень уж неожиданно получилось... После такой нервотрепки.
- Да ладно тебе... А уж я то как охренел... То ли бежать, то ли в морду совать... - оба заулыбались.
Налили, выпили... (дальше писать это не буду и так понятно). Еще раз поделились своими историями, уже с подробностями.
- Ну и чего ты думаешь? Забирай, наверное, ты эту резину, а то мне как-то не по себе... - это Вовка.
- Ага, щас... Как я тебе в глаза то смотреть буду? Давай я тебе ее подарю... - Женька сказал, а теперь Вовка завозмущался от такого Женькиного предложения.
Долго спорили и пили, но вроде решили, что впополаме купят Жеке новый комплект, но тут до Вовки дошло, что друг то полторы цены заплатит, а он примерно только 4/5. Снова и надолго заспорили. Жека наотрез отказывался. Наконец договорились, что надо высчитать, так, чтобы ровно 50/50 общие расходы получились, с учетом того, что надо купить резину на Женькину машину и учесть, что Вовка отдал наркошам, а Женька уже раз отдал полную стоимость одного комплекта. Вроде, задачка для третьего класса, но чего-то оба затупили.
Расчет давался тяжело, Вовке еще раз пришлось нырять в погреб...))
Глубоко поздно вечером, потерявшие их жены, созвонившись, отправились вдвоем в гараж (у Женьки телефон сел, а он и не заметил). И что они видят? Картина маслом: Распахнутые ворота, ярко освещенная внутренность гаража, перед ним две одинаковые машины, на всю округу гремит бессмертная Чунга-Чанга, а внутри два пьяных мужика орут и в четыре руки пытаются, на изрисованном каракулями с двух сторон листке, чего-то писать. Вернее, две руки заняты стаканами, в одной руке вилка с наколотым огурцом, который они кусают с двух сторон и лишь в одной замызганный карандаш. Рука с огурцом по непредсказуемой траектории периодически меняется на руку с карандашом.
Наконец, одна из переплетенных рук, поставила жирную точку, проткнув лист и сломав грифель, а мужики радостно завопили и полезли обниматься, не выпуская, впрочем стаканов из рук.
- Вы еще в засос поцелуйтесь... Чего вдруг неожиданная пьянка организовалась? - выключив музыку, жены зашли в гараж.
- О, Светик... Маша... А мы уже домой собирались... Правда-правда.
- Стакан поставь, правдивый ты мой...
- Обожжжди... Джончик, давай за дружбу. Которая сильнее всех... Несмотря ни на что... Через тернии к звездам... По долинам и по взгорьям...
- Вы тут не упадите оба, хорош уже...
- Давай девчонкам нашим любимым тоже нальем. И увыпъем за нас с вами и за хуй с ними... - Вовчик махнул рукой с вилкой в сторону ворот, покусанная с двух сторон, половинка огурца улетела в темноту.
- Опа как... - Вова недоуменно уставился на пустую вилку, а Женька заржал идиотским, пьяным смехом.
- Чего нажрались то среди недели?
- Так повод то какой!
- Какой? - женщины хором. Жека, получив сильный тычок локтем от Вовки и чуть не упав, понял, что сболтнул лишнее. Женам они ничего рассказывать не планировали.
- Ну так весна, девоньки... Смотрите как расцветает всё красиво... - нашелся Вовка.
- Опять весна на белом свете... - запел фальшиво, но громко Женька, Вовка сразу подхватил, четко попав в мелодию:
- Бери пузырь - пошли домой... (в оригинале "шинель").
В итоге Евгений купил и поставил себе такой же комплект. Владимир всё обещал отдать свою долю, но то одно, то другое, вот теперь ремонт в квартире затеялся, будь он неладен... И Женька не напоминал, про себя решив, что не возьмет он эти деньги, чувствовал себя словно как-то обманул друга, ведь ему, согласно расчета, требовалось доплатить только около 1/6 полной стоимости четырех колес. А по большому счету не виноват Вовка, продали бы гопники кому-то еще, и точно также пришлось бы ему снова резину покупать за полную цену. А тут лучший друг...
Ну, а вы, как думаете поступить им следовало?
P.S. И да, чуть не забыл про мораль: А вот не надо ничего покупать с рук у опустившихся личностей. Счастья это не принесет, или сломается-испортится, или также украдут, или еще как-то потеряете. Проверено. И закономерность, как с нищими и попрошайками, чем больше и чаще им подают, тем больше их становится, и тем они наглее...
|
|
26.
Жил-был ясень…
На краю Колькиного огорода, в буйных зарослях дикого терна возвышался красавец ясень – стройный, высокий, ветвистый.
А прохладное место под этим ясенем облюбовали куры, нарывшие много земляных ям для комфортного времяпрепровождения в то жаркое лето. Туда-то мы и забрались с моим дружком Колькой в поисках приключений. И обнаружили это приключение в виде старого тупого топора с обломанным топорищем. Недовольные куры с кудахтаньем уступили нам захваченную ранее территорию, и мы недолго ломали голову, что делать с топором. Решили срубить ясень. О необходимости свалить ясень и о возможных последствиях мы, восьмилетние мальчишки, не помышляли. Однако была опасность, что наши действия могут быть замечены Колькиной мамой, которая периодически появлялась у расположенного неподалеку колодца. По очереди оценивая обстановку у колодца, мы принялись за дело. Но топор был настолько тупой, что даже через час упорного и опасного труда ясень стоял как вкопанный. Бросать начатое «дело» не хотелось, и мы приняли решение обзавестись пилой, которая была у Колькиного папы. Искусно маскируясь от родителей, которые сновали по всему двору, Колька притащил-таки пилу. Дело пошло на лад. Соблюдая конспирацию и тишину в нужные моменты, мы пилили толстенный ствол приговоренного ясеня. Уж очень хотелось увидеть, как он будет падать.
И вот наступил момент, когда ясень начал медленно, с треском крениться в сторону огорода. Мы на четвереньках поползли из кустов в лопухи, чтобы полюбоваться на грандиозное зрелище и к своему ужасу увидели у колодца Колькину маму, которая с квадратными глазами, видя среди белого дня ни с того ни с сего падающий ясень, усиленно крестилась и причитала:
– Свят-свят, свят-свят!…
В этот момент ясень с шумом грохнулся на грядки. Мы увидели то, что хотели, но ощущение счастья мгновенно улетучилось: мама, заметив нас и поняв в чем дело, перестала креститься и закричала на весь огород:
– Санько, ты глянь, что натворили эти паразиты!
Колькин отец схватил огромную метлу и со словами «ну, черти рогатые!», кинулся за нами. А мы со всех ног рванули через дорогу в подсолнечники. Бежали огородами так долго, что вскоре очутились на другом конце села, где жили мои дедушка и бабушка. Тут нас как дорогих гостей приютили, накормили, напоили.
Но день когда-нибудь кончается, а домой идти не очень-то хотелось. Но пришлось. Уже начало смеркаться, когда мы добрели с Колькой до моего дома и обнаружили своих строгих отцов мирно беседующих на интересующие их темы. Увидев понуро бредущих сыновей, отцы ласково спросили: «Ну что, хлопчики, погуляли?», – на что мы утвердительно кивнули. К нашему удивлению, более суровый разговор не состоялся, наказание за содеянное нас миновало. А зря. До конца лета мы свалили еще несколько мощных кленов, даже грушу с ее вкусными плодами не пожалели. Варвары…
Это было лето 1957 года, впереди был 2-й класс Поповской начальной школы, первый искусственный спутник Земли и 40-летие Великой Октябрьской Социалистической революции…
|
|
27.
Максимка
В пионерлагере "Химик" шестнадцать лет жил медведь. В конце шестидесятых годов его, маленьким забавным медвежонком, привез в Воскресенск из экспедиции какой-то геолог.
Когда медведь стал подрастать, хозяин понял, что не сможет содержать его. Хоть они и жили не в квартире, а в своем доме в пригородном поселке.
В зоопарк Максимку не взяли, потому что бурых медведей у них было в достатке. В цирки тоже не удалось пристроить. Хозяин уже в отчаянии был, когда кто-то надоумил обратиться к Николаю Ивановичу Докторову – директору химкомбината.
Докторов решил, что медведь отлично приживется в пионерском лагере, и будет радовать ребятишек.
На огромной территории лагеря выбрали подходящее место, где построили просторный вольер, который еще и обнесли снаружи высокой решеткой. Три вековые сосны оказались внутри.
Ребятня действительно радовалась медведю.
Мы гордились им, как достопримечательностью.
Максимка, не обращая внимания на нас – облепивших наружную решетку – бродил по клетке, играл с зиловской покрышкой, выворачивая её наизнанку, среб когтями стволы сосен, заключенные в эту клетку вместе с ним, подставлял бока и спину под тугую струю воды из шланга, которую направлял на него служитель.
Все эти годы обслуживал Максимку только этот мужик. Больше никого медведь не знал, и не хотел знать, и по этой причине этот рабочий не мог уехать в отпуск. Впрочем, в те годы многие проводили свои отпуска по месту жительства и без всяких медведей.
Помню, раз в лагере на полдник дали куриные яйца, сваренные вкрутую. Так весь пол в Максимкиной клетке был потом этими яйцами усыпан. А медведь по ним ходил. Выйдя из столовой все бежали к клетке и забрасывали через решетку свою порцию. Все-таки, куриное яйцо вкрутую может быть вкусно только на голодный желудок, а нас там кормили вкусно и обильно.
Лагерь большой был – до восьмисот детей бывало в смену, как мне кажется.
Так… Разберусь с хронологией.
В шестьдесят седьмом я видел трехмесячного Максимку на опушке леса, где я гулял с мамой, а его выгуливал тот самый геолог. Кругленький, пушистый и очень забавный медвежонок бегал по высокой траве и залезал на мачтовые сосны, насколько позволяла длина поводка.
А в восемьдесят третьем, в нескольких тысячах километрах от дома, я прочитал в "Комсомолке" о его смерти.
Лагерь был пуст. Персонал готовил его к приему очередной смены.
А одна сотрудница взяла с собой на работу внучку. Эта сотрудница в деревне жила возле лагеря, и ей девочку на все лето привозили.
Девчушка прибежала к клетке, сумела протиснуться через наружную решетку, благо худенькая была и мелкая, и просунула руку внутрь.
Максимка схватил её за руку зубами, и не отпускал.
Как на грех, и тот служитель был в городе по каким-то делам. Да и не факт, что он сумел бы что-то сделать.
Медведь ревел, и не разжимал зубов, ребенок кричал, набежавший народ голосил, и не знал что предпринять, мужики махали лопатами между стальными прутьями, огромный медведь отшатывался, отрывая девочке руку, и вдавливая её хрупкое тельце в решетку.
Одни мне потом рассказывали, что он таки оторвал ей кисть, другие говорили, что по руке кто-то рубанул лопатой.
Кисть хирурги пришили, но сказали, что расти она не будет.
У этой истории был большой, как теперь скажут, резонанс. Статьи в центральных газетах, инструктажи, мероприятия…
Корреспондент «Комсомолки» считал, что Максимку в лагере держали только ради амбиций руководства лагеря и химкомбината, и ничего не сказал о том, сколько радости он доставлял детям самим фактом своего существования.
Максимку застрелили через несколько дней после трагедии, и его шкура долго украшала вестибюль заводского профилактория "Дубки".
Клетка несколько лет стояла пустая. Потом её разобрали.
|
|
28.
Как-то на очередных посиделках с друзьями (то ли Новый Год, то ли чей-то день варенья) я увидела семью: замученная и невыспавшаяся женщина, невменяемый и угрюмый мужик и перепуганный, как маленький зверек 5-летний пацан. Мама серая, как тень. Пацан на грани клиники. Папа страшный, мрачный и не в себе.
Оказалось, жили они поживали, все как у всех. У папы был свой бизнес по ремонту машин, но кому-то он, наверное, мешал. Была еще одна ремонтная мастерская на той же улице. Пошел папа как-то вечером за пивом прогуляться, вернулся вроде пьяный... а утром стал еще пьянее. Долго соображали, в чем дело, и только к вечеру следующего дня его отвезли в больницу. В больнице сказали, что у него черепно-мозговая травма, гематома, и что-то там еще. Сам он ничего не помнит. Может, по голове его тюкнули, вот ровно на столько, чтобы бизнес не портил, но чтоб без криминала.
Уже несколько лет он ни то, ни се. Ни работать не может, ни вылечиться. Невменяем. Гематома неоперабельна. Жена его по врачам с ним набегалась, лечить - лечили, но вылечить не смогли. Сидит на антидепрессантах, без них - опасен. Непонятно, выздоровеет ли.
Подружки, естественно, спрашивают: "Может, пора развестись? Мужика найти? Жизнь-то и молодость невечная". А она: "Ну вот, жил человек, а потом сломался, что ж его теперь на помойку?"
|
|
29.
Читаю истории и удивляюсь, люди чем дальше, тем глупее становятся. Вот воду в ступе толкут:- был раньше секс или не был? Ну это же очевидно, люди всегда были и есть люди, со всеми заморочками и прибамбасами. И секс (как это сейчас называют) всегда был, от этого не уйти, т.к. это дано самой Природой. Только в разные времена это по разному называлось. Сейчас секс, а в СССР- блятство; сейчас -гражданский брак, а СССР- - сожительство. Все зависит от того,какое общество. И в СССР- девочки рожали в 14 лет и шоу (как сейчас) из этого не делали! 1970 год. У нас работала Света, родила в 14 лет, он старше ее на 5 лет. Поженились, родилась дочь.прожили 18 лет. Дочь выросла, закончила школу, поступила в институт, а Света (ей 34года) расходится с мужем и выходит замуж за 18 летнего друга своей дочери и рожает ему двух близнецов! А вы говорите секса не было! Нас воспитывали, что главное это семья! И пословица была:- береги честь с молоду. Поэтому девушки сохраняли свою девственность для любимого! Я когда то по молодости жила в общежитии. Жили вдвоем в комнате с Галей. Она дружила с парнем. Она рассказывала, что он постоянно хочет близости, а она не допускает. Они поженились, у них хорошая семья.и она сказала, что когда они поженились, то он сказал, что если бы она ему уступила, то он бы на ней не женился! Люди всегда одинаковые! Лично мой опыт: я была девочка активная, друзья были в основном мальчики. Хорошо училась, техникум, потом институт, работа на первом плане. В результате замуж вышла в 34 года, как тогда говорили "старая дева" в 35 мы родили дочь. Муж старше меня на 9 лет, не был женат(так что я ни у кого мужика не уводила ), но с большим опытом общения с женщинами. Он меня научил всему и сказал,что я самая лучшая из женщин (в интимной жизни), которых он знал! В человеке все заложено изначально. А сейчас чуть не с пеленок начинают сексуальное воспитание. ЗАЧЕМ??? За четверть века воспитали распущенное, во всех отношениях, поколение, которому все по х... Лариса Гузеева в программе "давай поженимся" однажды сказанула 20летней девочке, которая пришла на программу и сказала, что она еще девственница -" а зачем вы вообще к нам пришли? Вам уже поздно начинать!" Вот так! В СССР- были проститутки, а сейчас - светские львицы!!! Об этом можно говорить долго и бесполезно. Раньше говорили:- воду в ступе толочь. Раньше мы жили по человечески, а сейчас по скотски! Новости включаешь, такое впечатление, что мир сошёл с ума. Правители всех стран, как дети, играют в войнушки, дети убивают родителей, с какого то перепугу рискуют своими жизнями, делают, никому не нужные селфи, чтобы получить лайки(зачем?). Выросло поколение лодырей, которое даже шутить по доброму разучились, все злые, курят, пьют, матерятся, наркотики продают по всей стране свободно, но иногда кого нибудь (для отвода глаз) "ловят" с одним граммом героина! Одним словом РАЙСКАЯ ЖИЗНЬ,ТОЛЬКО ДЕРЖИСЬ! Жалко, хорошую жизнь просрали, но не народ, а те 5процентов, которые сейчас с жиру бесятся. Всем здоровья и мудрости.
|
|
30.
Работаю сварщиком, этим летом строили большой жк, дома в разной степени готовности, от котлована, до финишной отделки, жили в бытовках на краю стройки. Одна из бригад отделочников была из Дагестана, неплохие работяги, но каждый вечер у них водка рекой, не знаю, привезли какие-то деньги домой после таких застолий или нет, в общем отрывались конкретно. Среди них был паренёк, назовём Мага. Язык без костей, голова без мозгов. От его рассказов уши вяли. Вечером он самым первым набирался и начинал творить дичь, чем заставлял грустить своих земляков: то объявит джихад башенному крану, то обмажется раствором и лезет ко всем обниматься, и остальное в том же духе. Трогать его никто не трогал - видно что дурак, да и концерт оканчивался в течение часа, когда главный артист мирно засыпал в неестественной позе. Горцы переносили теплое тело в бытовку и продолжали праздновать окончание рабочего дня. Один из вечеров он конкретно всех достал, тыча в лицо обслюнявленным огурцом и заявляя что готов на спор этот огурец целиком проглотить. Когда уснул поперёр лавки, земляки ему этот огурец засунули в задницу, натянули обратно штаны и унесли спать. Долго потом этот Мага ко всем приставал, ища с кем он поспорил в этот вечер, рассказывая что не только проглотил целиком огурец, но и высрал, и теперь имеет полное право на своё вознаграждение.
|
|
32.
Вы,подсудимый,украли 300 млн.евро и спрятали их. Вы приговариваетесь к 15 годам строго режима. Ваше последнее слово. Я люблю легенды. Однажды волк украл 300 млн.баранов и его поймали охотники. Мы убьем тебя,сказали они. Волк сказал:"Охотники,не убивайте меня и я дам вам 150 млн.баранов." Охотники согласились. Все были довольны и жили долго и счастливо. Суд пересмотрел приговор и тронут вашей любовью к легендам. Вы освобождаетесь прямо в зале суда. Святой вы человек.
|
|
33.
Недавно пообщался со своим армейским приятелем. Вспомнил такой случай из армейской жизни, в стиле «красить траву зеленой краской».
Было это в году, наверное, 1989. Служил я тогда в самой миролюбивой советской армии в молдавском городе Тирасполе, входящим в Одесский военный округ. Город был сплошь военный - воинские части всех родов, от стройбата до авиации. Склады, полигоны и стрельбища были и в городе и вокруг него. Приднестровский конфликт уже начинал разгораться, участились случаи нападения на караулы с целью завладения оружием, разграбление военных складов и т.п. Кроме того, из Афганистана начали выводить войска, часть из которых разместили в Тирасполе. Размещать их особо было негде, жили они или в палатках или в неприспособленных помещениях, которые срочно переоборудовали под казармы. Рядовых нужно было срочно демобилизовывать, а для офицеров что-то решать с жильем. Они всё прибывали и прибывали... Загорелые солдаты в выгоревших "афганках" свободно гуляли по городу, пьянствуя в ожидании дембеля и часто вступая в конфликты с "тыловыми крысами", невзирая на чины и звания. Патрули комендатуры их уже даже не трогали, если не было откровенного криминала. Нужно сказать, что найти выпивку в Молдавии, в то время, было совсем не проблема. Гражданское население тоже было не в восторге от шатающихся по городу пьяных афганцев... Обстановочка в городе была ещё та - нервозность и напряжение ощущались повсюду.
Видимо, в свете этих событий, для проверки боеготовности частей региона и решения бытовых проблем "афганцев", в город должен был прибыть министр обороны. Если не ошибаюсь, министром тогда был товарищ Язов.
Ясное дело, в частях переполох - шутка ли, сам министр обороны! Какие именно части он посетит, никому не известно, поэтому порядок нужно навести везде! О том, захочет ли министр поесть в солдатской столовой или устроить смотр техники, посмотреть на прыжки с парашютом или просто проверить строевую подготовку, знал только сам министр. А поскольку о прибытии министра все узнали за два дня, то работы было невпроворот! Всё нужно было покрасить, обновить, привести в рабочее состояние и раздать инструкции на случай, если именно в ваше подразделение нагрянет командующий со свитой.
В тот день, меня, сменившегося с наряда, вместо отдыха бросили на работу в автопарк. Хотелось бы в аквапарк, но это был автопарк. Он представлял собой огромный квадрат, по периметру которого были крытые боксы с рабочими или ремонтирующимися машинами, а на плацу, под открытым небом, рядами стояла техника на случай всеобщей мобилизации, для резервистов. По документам она была вся рабочая и даже заправлена топливом, но ездить этот хлам не мог ни при каких обстоятельствах. Это были муляжи машин, с которых давно сняли всё ценное и работоспособное, слили топливо и масло, хотя внешне они выглядели как вполне боеспособные машины.
Мне, с напарником, выпала честь перед каждым рядом таких машин прочертить белую линию на асфальте, как бы обозначить границы ряда. Не знаю, делалось ли это раньше, но никаких белых линий на плацу в автопарке я до этого не видел. Дело не сложное, но была одна проблема - шел дождь. То сильнее, то переходил на морось, но шел не переставая. Естественно, асфальт был мокрый и стояли лужи. На вопрос, как это делать в дождь?!, наш прапорщик сказал: - молча. И выдал нам к вонючей краске с кистью ещё и веник, которым мы разгоняли воду в лужах.
Выглядело это так: я, в качестве линейки, клал на асфальт деревянную рейку и проводил кистью линию. Если асфальт был просто мокрый без стоячей воды, то краска частично скатывалась в шарики, неохотно контактируя с мокрой поверхностью, но всё же ложилась. Если нанести краску повторно, то выходила вполне себе сносная линия. Но когда очередь доходила до луж, мой напарник, как Моисей, разгонял по сторонам воду веником до асфальта. Я мгновенно клал рейку и чертил белую линию. Вода, повинуясь гравитации, тут же стремилась обратно в низшую точки и смыкалась над только что положенной краской. Зрелище было печальное. Краска, на дне лужи, тут же сворачивалась, превращаясь в растрепанные сгустки. Но когда вода в луже отстоялась, было видно, что через всю лужу проходит продолжение линии с суши и снова выходит на сушу... По сути, мы просто изводили краску - сцепки с асфальтом никакой не было, кто ж красит по мокрому?! Никого не интересовало, насколько долго продержится такая разметка. Мы выполнили приказ и доложили своему командиру, тот своему, тот выше... А министр обороны, естественно, ни в наш автопарк, ни в какой другой таки не заглянул. C аэродрома поехал в штаб, там совещание, раздал награды, отужинал и улетел.
Но в тот день ещё более дурную работу делали другие мои сослуживцы, которые трудились на дороге, ведущей от нашего аэродрома. Они красили бордюры и стволы деревьев раствором извести. В дождь, который моментально смывал и так бледный водный раствор извести.
Более бесполезной работы в жизни мне более не приходилось делать.
|
|
34.
DS: блин, тяжко быть анжинером, смотрю мультик, "Про Федота-стрельца", так ему царь заказал принести "то чего не может быть"... а у меня сразу мысля... Антиматерия :)
DK: Это интересно :-)
DS: прикол, царю приносишь стабилизированную в магнитном поле антиматерию.... ну, соответственно в ларце, хули, сказка же.... он такой его открывает.... а там "смерть кощеева", ну, тобишь, хуяк :)))))) и все анигилировалось, токмо жар птица осталась :), ибо жар там и поток нейтронов должен быть неслабый :)
DK: Тебе пора браться за научно достоверные сказки. Они как раз короткие будут получаться
DS: И жили они счастливо, но не долго :)
|
|
35.
Укололась однажды цаpевна веpетеном. Очень ей это понpавилось. Она снова укололась веpетеном. И дала она бpату своему уколоться веpетеном. И бpату тоже понpавилось колоться веpетеном. И дал он попpобовать всему цаpству уколоться веpетеном. И всему цаpству понpавилось веpетено. И все начали колоться веpетеном... И жили они долго и счастливо и умеpли в один день... От пеpедоза веpетена...
|
|
36.
Укололась однажды цаpевна веpетеном. Очень ей это понpавилось.
Она снова укололась веpетеном. И дала она бpату своему уколоться веpетеном.
И бpату тоже понpавилось колоться веpетеном. И дал он попpобовать всему цаpству
уколоться веpетеном. И всему цаpству понpавилось веpетено. И все начали колоться
веpетеном... И жили они долго и счастливо и умеpли в один день... От пеpедоза
веpетена...
|
|
37.
К истории про хомяков от Kaatje
Мы жили в старой хрущевке на последнем - пятом - этаже. Лет мне было тогда 9-10. Тогда и началась хомячья эпопея. У первого хомяка, которого мы приобрели на местном рынке (дело было в Подмосковье) на морде была явственная Маска Смерти. Протянул он недолго и тихонько склеил ласты в своем обиталище. Это был самый приличный и воспитанный хомяк из всех, с которыми мне довелось иметь дело. Второй хомяк, приобретенный на том же рынке...Ну-у-у-у, не знаю, что это был за хомяк. В роду у него явно были морские свинки, шиншиллы и бабушка с согрешила с водолазом. Во-первых, он был здоровенный, с три кулака взрослого мужчины. Во-вторых он был певчий и ругался матом. Видели на ю-тюбе "кот ругается"? Вот оно самое. Орал, как будто с него сдирают шкуру, причем орал сам по себе, вне зависимости от внешних воздействий. Получив имя Пират, этот хомяк свалил в пампасы примерно через неделю. Подозреваю, он попросту выпрыгнул из здорового чана, служившего ему домом.
Но русские не сдаются. И поэтому на третий раз мы купил сразу двух хомяков. От большого ума - мальчика и девочку. Средних размеров неброские такие хомячки. Увлеченный в то время греческой мифологией в изложении Куна, я поименовал их Фриксом и Геллой. Вот вы сейчас думаете: "а потом они у тебя, дурака, плодиться пошли". Как бы не так. Точнее - так, но не совсем. Гелла была девушка из высшего общества (три языка, папа - банкир) и на Фрикса внимания не обращала. Зато очень быстро его запрягла на себя работать. Я своими глазами видел, как этот бедолага становился на задние лапы, она залезала ему в буквальном смысле на голову и оттуда, неслабо оттолкнувшись, стартовала за пределы все того же чана. Фрикс, как правило, после этого долго лежал в обмороке. Как вы догадались, однажды я за Геллой таки не уследил и она тоже свинтила.
Но через недельку-другую вернулась и начала очень деловито вить гнездо. Вот тогда бы мне и озаботиться... Но нет, дуракам нужно все прямо объяснять, намеков мы не понимаем. Когда Гелла принесла потомство, стало очевидно, что на межпанельных курортах она отрывалась с беглым Пиратом. Потому что родилось такое, какое даже в фильмах ужасов не показывают.
Как подсказывает интернет, обычно в хомячьем помете от четырех до двенадцати детенышей. Гелла родила двоих. Полагаю, если там были другие, те двое их сожрали прямо в утробе без кетчупа. Гелла в длину была чуть побольше среднего пальца того же условного взрослого мужчины. Ее порождения были ненамного меньше, и было совершенно непонятно, как они вообще в ней помещались. А уж личики у младенцев были такие, что Бибоп и Рокстеди в ужасе покинули планету.
Потом Гелла их сожрала. Вот так просто взяла и сожрала. Я тебя породил, я тебя и... Никто ж не знал, что в постродовой период хомячихам надо мясо давать и деток от нее убрать по возможности. В общем, оно и хорошо, наверное, что сожрала, а то неизвестно, что бы из них выросло в итоге.
Фрикс застрелился еще по возвращении Геллы, а вот что произошло с ней самой, я, признаться, уже и не помню.
Но самая главная история случилась несколько позже. Город наш был небольшим, все друг друга знали. Как говорится, на одном конце обосрешься, тебе с другого конца бумажку протянут. А уж жители одного подъезда вообще были чуть ли не семьей. А в семье, как известно...
На четвертом этаже жил мой лепший кореш, и была у него сестра — на пару лет помладше меня. Девочка она была затейливая, с некоторыми странностями. Не знаю, как сложилась ее судьба, но я бы не удивился, узнав, что она стала модным дизайнером. Все задатки были.
Хомячье поветрие коснулось семьи моего друга, и родители им купили двух хомок. Это уже были звери классом повыше — белые, пушистые, мимими, в общем. Но девочка не дремала. Для начала она раскрасила их фломастерами, отчего хомяки стали похожи на командора Лассарда после того, как он попал в руки уличной банды.
А потом она додумалась облить их канцелярским клеем. Тот самый, казеиновый, ага. Не спрашивайте меня, зачем. А зачем женщины прическу из свежеокрашенных волос лаком в восемь словем покрывают?
Хомяки, понятно, надругательства не выдержали и убыли проторенной дорожкой Пирата. А вот дальше началось самое интересное. На третьем этаже, прямо под моим корешем и его сестрой, жила моя одноклассница. И вот как-то вечером, крепко устав на работе и после нее, папа этой одноклассницы прилег посмотреть телевизор.
И в этотм момент откуда-то с потолка, из-под обоев, вылезли ОНИ. Вопль был слышен даже у нас на пятом этаже.
Представьте себе раскрашенного фломастерами хомяка, покрытого засохшим канцелярским клеем. К дядьке едва с официальным визитом не явился гражданин Кондратий, в общем. Говорят, после этого папенька моей одноклассницы навсегда завязал с выпивкой.
|
|
38.
История у меня опять будет длинная, кого это напрягает - просто пролистайте. Да и как такую историю коротко написать, чтобы поняли и прочувствовали?
Приношу сразу извинения за возможно слишком натуралистические подробности, но "из песни слов не выкинешь", а если выкинешь, то это будет совсем другая песня.
Вполне отдаю себе отчет, что скорее всего, историю заминусят, и в первую очередь женщины, уж далеко не в лучшем свете выставляются они, да и мужчины тоже. История хоть и про любовь, но очень выпадает из канвы классического, женского любовного романа, но вот такая, как есть, совсем неприглядная проза жизни.
Традиционно на майские праздники выезжаем семьями к товарищу в его загородный дом, километров 70 от Москвы. Шашлыки, баня, прогулки на майском солнышке..., что еще надо человеку, соскучившемуся за долгую зиму по весеннему теплу, природе и ласковым солнечным лучам. Женщины в баню пошли первыми и к тому моменту, как мы расслабленные из нее выползли, уже переместились из беседки в дом, забрав с собой бутылки вина, сыры, шоколадки и прочие оливки. Получилось, что мы в беседке остались чисто мужской компанией. Уже стемнело, комары еще не появились после зимней спячки, относительно тепло, сидим, лениво болтаем, умеренно выпиваем и с удовольствием вкушаем вкуснейший шашлык из свежайшей баранины на косточках. Хорошо то как...
До этого переговорили уже обо всем помаленьку, и о погоде, и хоккей с футболом обсудили, и как обычно бывает без женщин - пошел треп о бабах, зачастую с извечным мужским цинизмом.
Тесть товарища (дальше пусть будет Александр Николаевич - АН), возрастом далеко за 60, но крепкий еще мужик, без малейших признаков старческого слабоумия, без какой-либо пожилой неопрятности или возрастного равнодушия к внешности и к жизни, после очередной рюмки чего-то глубоко задумался, но вдруг встрепенулся и говорит:
- А расскажу-ка я вам ребяты историю про любовь с первого взгляда... - мы немного опешили, такой записной циник и матерщинник и вдруг про любовь..., да еще и с первого взгляда. Истории от АН мы все обожаем, рассказывает он их степенно, не торопясь, делая иногда серьезные мхатовские паузы, но получается у него так вкусно и с прибауточками, что всегда прямо ждешь новую историю. Но на заказ не рассказывает, просить бесполезно, только под настроение.
Далее с его слов, понятно, что не дословно, но попытался я максимально близко передать, ну и поубирал чутка ненормативную лексику не несущую смысловой нагрузки и значительно сократил излишние подробности, особенно в частности касающейся работы.
Сама история случилась в 1986 году, но начну с более ранних событий, чтобы понятней все было. Жили мы тогда в Омске и годов мне было тогда много меньше, чем сейчас любому из здесь присутствующих, но мужчина был я уже очень серьезный, бригадир, хоть и на шабашке, бригаду свою вот так держал (жест удушения на горле). Подогнал мне эту шабашку мой "лепший" друг, работающий в серьезном министерстве. К таежным лесным пожарам тогда относились не в сравнение ой как серьезно, особенно возле нефтянки, а так как места по таежному глухие и отдаленные, пришла в чью-то светлую голову мысль, чего мы мол вертолеты гоняем, иногда по 400 км. в один конец, надо бы в тайге "площадки подскока" организовывать. А так получается летит вертолет в один конец 2 часа, поработал на точке, в лучшем случае, час и пора уже назад и пожарные расчеты в тайге надолго не оставишь. Глупая потеря времени, ресурса и горючки. Вот такие площадки мы и делали, ну сама площадка под вертолеты, склады под ГСМ и прочее, жилые бараки для летчиков, механиков и расчетов. Работали с мая по сентябрь включительно, иногда захватывая и часть октября. По сдельному договору, а платили замечательно, за сезон выходило иногда более чем по четыре тысячи рублей на брата. Напомню, кто забыл, за такие деньги тогда можно было кооперативную квартиру в Омске взять. А почему так? Да потому, что мы своей бригадой из шести человек делали столько же, сколько тридцать работников из министерства на окладе, плюс к ним нужен начальник, прорабы, на такое количество людей уже, и инженер по ТБ, и врач, не считая прочих поварих и учетчиц. Палатками обеспечь, продуктами, инструментами, спецодеждой и тому подобным, и даже почтой, а у нас все свое, вот и выходило, что с нами намного выгоднее и ответственности почти никакой, случись чего, а у них каждый год ЧП, то драки, то поножовщина с трупами, а уж несчастных случаев...
Но и вкалывали мы будь здоров, по 14-15 часов в день, обычное дело. И условия весьма спартанские. Иногда место такое гнусное, гнуса столько, что и неба не видно. Такой вот каламбур получился. Работа только в накомарнике, в рукавицах и плотной одежде, и это при летней жаре. Так мошкА и под одежду залазила, и бывало так доставала, что здоровые мужики прям стервенели и в истерике бились, особенно в конце мая, пока стрекоза еще не вылупилась. Про Васюганское болото слышали? Так вот, кто не слышал: по площади, как несколько не самых маленьких европейских государств - самое большое болото на Земле. На планете Земля! Бля...
Бригаду сам подбирал, все парни здоровые, рукастые, работящие и спокойные, нытиков и психов не было. Костяк состава за пять лет почти не менялся. Но первый год поехали всемером, так под конец сезона переругались, волками друг на друга смотрели, а все почему? Жрали одни консервы в сухомятку (при такой работе еще и готовить?), в грязном ходили, да в грязи жили, за собой перестали следить, ну и по бабам, мало сказать, заскучали. Мужики все женатые были, а тут вдруг спермотоксикоз полнейший. Участок сложнейший был, да и ляпы по неопытности допускали, которые переделывать приходилось. Двоих тогда пришлось из бригады убирать, убить друг друга готовы были, а с остальными беседы нравоучительные проводить.
Решил я тогда, что так дело не пойдет, надо женщину на сезон в бригаду брать, чтобы еду нормальную готовила, стирала, за порядком следила, ну и услуги оказывала, для сексуальной, так сказать, разрядки. Мужики засомневались, ну где такую найдешь, чтобы всем, носом не крутила и выдержала. А я предложил, давайте регламент пропишем и подпишет каждый, ну, например, один день - только один человек и не больше часа, а в воскресенье гарантированный сексуальный выходной и платить много, почти как полноправному члену бригады. Ну и понятно, без всяких там: в попку, садизма-мазохизма и прочих непотребностей, по котором в тогдашнем УК статьи были. А если пожалуется на кого, хоть бы просто и не помытый пришел - следующей свиданки лишать. Спорили долго, особенно по оплате, но я настоял - давайте попробуем, а если желающих неожиданно много будет, то тогда планку и понизим. А один еще заявил, что мало ему один раз в шесть дней, надо бы каждый, или хотя бы через день.
- А ты ничего не попутал? Мы туда едем вкалывать, как прОклятые папы Карло, а не на пикничок с поебушками. Деньги хорошие зарабатывать, а не развлекаться с телками на пленэре.
Парни дальше раздухарились, посыпались пожелания по возрасту, внешности, что неплохо было бы смотрины устроить, а лучше полную приемку, но я твердо сказал:
- Баста! Выбираю я, и только я, а кого не устраивает, прошу на выход с вещами, иначе кончится все тем, что никуда больше не поедем, будем только спорить и выбирать, еще в городе пересрёмся. А для меня главное, чтобы трудностей не боялась, хозяйственная и готовила хорошо, чистюлей еще чтоб была, а лучше всего деревенская, рукастая, да ухватистая, а не модель с грудью 6-го размера, как некоторые тут запрашивали, так и до пизды поперек размечтаетесь...
Поржали, но на том и порешили.
- Ну и чего опять не нАлито? Всё вас молодых учи да подгоняй, у оратора уже в горле пересохло, а они сидят... - самый молодой за этим столом уже считал до трех, последние года, чтобы полувековой юбилей отпраздновать, но для АН мы все еще молодежь...
- Не-е, мне эту хрень не наливай, пивал я самогон и получше, лей водовку - это АН зятю, когда тот попытался ему налить коллекционный односолодовый виски из вновь открытой бутылки.
- Перехиляем - АН (любит иногда украинское словечко ввернуть, подчеркивая свои корни) чокнулся со всеми и медленно выпил свою стопку, также не торопясь закусил, размеренно пожевал и наконец продолжил рассказ.
За месяц до выезда дал я объявление в газету, что-то типа того: Приглашается на работу чистоплотная женщина в качестве поварихи на полевой выезд в тайгу, на период такой-то, для бригады из 6 человек. Обязанности: организация 3-х разового питания, стирка и поддержание порядка на территории. Оплата от 2000 руб. за сезон, оформление по договору. И телефон указал, чтобы дома не светиться, одинокого родственника-инвалида, который должен был первоначальный отсев производить, в частности по возрасту и встречи назначать. Взмолился он уже через день, убери мол цифру по зп из объявления, телефон бренчит не переставая, даже мужики звонят, согласны хоть на полюс и хоть северным оленем ехать. Так и сделал, исправил на: Зп высокая, по договоренности.
Встречался обычно днем в кафе. Если человек не нравился, короткий разговор, оставьте телефон, а если интересный вариант, то уже чай-кофе, душевная беседа, а сам попутно решал, какую цифру назвать, насколько нам человек подходит и если интересен, то не откажется ли сразу, если мало за такую необычную работу предложу. Наконец, зп объявил, вспышка радости в глазах, а в уме уже щелкает извечный женский калькулятор на что деньги потратит. Пора и к деликатной части беседы переходить, регламент показывать...
- И что, прямо все соглашались? - АН недовольно посмотрел на спрашивающего.
- Нет, конечно, одна из трех-четырех, которым предлагал, а я далеко не со всеми деликатную тему вообще упоминал.
За неделю до выезда было у меня три неплохих, на мой взгляд, варианта. Но первый блин, как обычно... Не брал я раньше женщин на работу, вот и повелся на лесть, ласковый угодливый голосок, да еще и приятная такая хохлушечка 29 лет, с украинским говорком и словечками, наверное, этим еще меня купила. А по факту оказалась нимфоманистая стерва, скандалистка, истеричка и при этом дура и неумеха.
Недели через три, в очередной раз выплюнув подгоревший кусок, очередной каши с тушенкой, и слушая ее визгливый голос, я уже всерьез размышлял, не отправить ли суку домой ближайшим вертолетом, привозящим оборудование и стройматериалы. Но та видно женским чутьем почувствовала, что тучи над ее головой серьезно сгустились, и выбрала единственный, на ее взгляд, верный способ - приняла на себя повышенные блядско-социалистические обязательства. Объявила всем, чего вы мол хлопцы мучаетесь, я готова всем и в любое время давать, зачем нам какой-то регламент. Ну и дура такая, рассчитывала еще таким образом больше денег срубить, но нет, чтобы спросить заранее, оставила вопрос до расчета. А парни и рады стараться, развлечений то в тайге никаких, да и баба, что на ощупь, что на вид очень аппетитная была. Понятно, что получилось все в ущерб работе, а особенно готовке, стирке и порядку. Отпустил я этот вопрос, ну любил я свою бригаду, уважал мужиков, вот и развел излишнюю демократию. Но не рассчитала она кобелиных аппетитов моих злыдней писюкатых и через недели три пришла жаловаться, подвело ее женское здоровье, как объяснила, получилась у нее сильная эрозия шейки матки, ранее не до конца вылеченная. С ее слов, по ощущениям, если кто, когда достает, то словно шпилит в открытую рану, сил мол больше терпеть нету. А чего терпела и молчала, мы то твои охи и дерганья за неподдельную страсть принимали и не звери мы ж какие-то, объяснил я все мужикам, и решили, что на какое-то время объявляется табу на Галкино влагалище. Но та не снизила темпов производства и принятых на себя трудовых обязательств - полностью перешла на ротовую полость. Через какое-то время обратил я внимание на ее лицо, с обметанными губами и застарелыми заедами в уголках рта и категорически запретил пользоваться и этим инструментом. Думаете ее это остановило? Что-нибудь про мануальную технику лингам-массажа слышали? Занимательная, я вам скажу, вещь, самому, грешен, до одурения понравилось. Где только нахваталась? Но когда закончилось всё подсолнечное и сливочное масло, все крема и гели, и увидал я Галку, задумчиво прущую в свою палатку большую банку с солидолом, принял я волевое решение и остановил эту сексуальную вакханалию и буйство плоти, заставил всех и ее, в первую очередь (заверив, что уже точно не выгоню), все-таки вернуться к регламенту. Такая вот спермовыжималка-стахановка попалась.
- Не-е, ну шо такэ, опять вам напоминать и подгонять надо? - АН встал с лавки и потянулся всем телом.
- Слышь, Александр Николаевич, чего-то я не понял, ты вроде обещал историю про любовь с первого взгляда, а тут целой бригадой бабу трахают во все щели, уже которую серию, в сексуального инвалида практически превратили, а взгляда все нет и нет... - задал кто-то, вертевшийся и у меня вопрос. Шутка удалась, засмеялись все, в том числе и АН.
- Ну правда ваша, что-то я увлекся воспоминаниями, это все присказка была, потерпите еще чуток.
Выпили-закусили и он продолжил.
Сезон затянулся, а по приезду, уже в начале ноября, когда я получил расчет, Галина устроила грандиозный скандал с визгливыми криками перед всей бригадой. Она дескать к нам со всей распахнутой душой (в интересном месте получается у нее душа), а мы для нее зажали какие-то жалкие 335 рублей. 2000, если быть точным, которые она хотела сверху от оговоренной суммы, с каждого стерва посчитала. Потом истерика, слезы, поддельный обморок и т.д. - вполне качественный, классический женский концерт. В третьем отделении перешла к угрозам, тут и групповое изнасилование, и милиция, и прокуратура, и женам нашим все расскажет... Короче, пришлось по одному заветному телефону позвонить, чтоб пугнули хорошенько, вроде пронесло...
Понятно, что на следующий год, я подошел к этому вопросу с большой опаской. Но стало получаться, и в этот раз, и последующие два года, брал я нормальных, спокойных, труда и трудностей не боявшихся женщин от 30 до 34 лет, от жизни уже ничего хорошего не ожидающих, с пониманием и философски относящихся к мужскому кобелизму. Соглашавшихся только по трудному финансовому положению, ну и понятно, полные неудачницы в личной жизни. Знаете, про таких иногда говорят: Зарекалась баба без любви ебаться, заебалась баба зарекаться. Обычно на следующий год опять просились, но все мужики были категорически против, свеженького хотелось, ебарям-задушевникам...
В общем и целом, работали нормально, а нарушений регламента, я больше не допускал.
Ну и как водится, расслабился, вальяжным стал, ощутил себя большим специалистом в женской психологии, дергающим за ниточки судеб... А тут, как назло, неделя всего осталась, а нет у меня подходящего варианта, думал уже из старых кого звать.
Пришла, на очередную встречу молодая девчонка, примерно двадцати лет, хотел сразу отказать, не в нашем формате, но чем-то зацепила, стали разговаривать. Студентка, на 3-м курсе, сама из далекой деревни, мать ее поздно родила, одна воспитывала, а сейчас уже на пенсии, а пенсия 48 рублей и болеет. Присылает червонец, каждый месяц, да стипендия 40. А что такое в большом городе 50 рублей для молодой девушки? С голоду не помрешь, но ведь надо еще и одеваться, и на косметику ту же.
- Ну возьмите меня, пожалуйста, я готовлю хорошо, от моего борща все с ума сходят... Сколько вы платите? - и умоляюще так смотрит. Я молчу пока, дальше разговоры разговариваем.
- Знаете, Александр Николаевич, как это безденежье достало, собрались нас в комнате в общаге трое, еще две таких же бедолаги. Было один раз, что три дня ничего не ели, не рассчитали до стипухи, дуры мы, планировать, да растягивать нифига не умеем. Парни еще как-то подрабатывают, ну там вагоны разгружают, или сторожами, а студентке с подработкой вообще проблема. Когда в одном ДК неподалеку появилась вакансия приходящей уборщицы с окладом в 35 рублей, то туда, и наша, и соседняя общаги, чуть ли не в полном составе явились. Я ей про трудности работы в тайге, про гнус, бытовые неудобства, а она мне: Да я ж деревенская, сортир теплый первый раз в 16 лет увидала, я вам и зеленушечки посажу, ну укропчик там, петрушку, лучок, может и редиску с огурчиками. Ну возьмите, пожалуйста, возьмите меня... Ну подожди девочка, подожди..., не уверен я, что правильно это будет, хоть и жалко тебя, но не знаешь ты еще ничего. Она вдруг встрепенулась, выпрямилась и как-то зло сказала:
- А знаете, я вор..., я однажды кусок мяса украла. В этот день даже хлеба купить не на что было, а пошла к одногруппнице этажом выше, может денег перехватить, или макарон занять, а там из кухни такой запах, кто-то поставил в большой кастрюле бульон варить, сразу полный рот слюны и никого... Я мясо из кастрюли ложкой вытащила, в карман халата сунула и бегом к себе. Там грудинка была, грамм триста, так и сожрали втроем полусырое без хлеба, макая в крупную соль..., но это лучше, чем с армянами по кабакам... - замолчала. Хм, был похоже негативный опыт, подумалось мне. Заказал я обед, ладно, покормлю хоть, ну и 200 коньяку.
- А не боишься одна с мужиками в тайгу? - надо потихоньку отговорить, не обижать категоричным отказом…
- Ну вы же мужчина строгий и правильный, я же вижу, в обиду не дадите - вот черт и не возразишь толком.
- А институт как же? Летнюю сессию ведь не сдашь.
- А ерунда, решу как-нибудь или академ возьму. Денег подзаработаю, да восстановлюсь, знаете, как жизнь такая на грани нищеты надоела? Наверное, не хотите брать, думаете молодая слишком, к мамке проситься начну... Да сильная я, ничего не боюсь... - погрустнела.
- А парень у тебя есть?
- Нет. Вокруг моральные уроды, маменькины сынки, да козлы одни, дальше койки фантазии у них не распространяются - не выдержал, отвел взгляд от этих умоляющих глаз.
Начал я ей про бригаду рассказывать, что парни все у меня хорошие, все славяне, женатые... Тут слукавил немного. Второй год работал у меня Сашка, молодой еще пацан, двадцати одного года. Отличный парень, веселый, но пахал как вол, или, как модно сейчас говорить, как раб на галерах, и руки откуда надо растут, и голова светлая, четвертый курс строительного ВУЗа заканчивал. Рассказываю, что в тайге сухой закон у нас. И опять немного лукавлю. Выдавал я по воскресеньям к обеду (после уже не работали), литр спирта из заветной фляги с замком, и больше ни-ни, как не упрашивали. И вдруг поймал себя на мысли, что уже я уговаривать начал. Девчонка, далеко не красавица, но лицо чистое, глаза крупные, зеленные, пухлая нижняя губа придает лицу немного наивное, детское выражение, но притом вся такая ладная, опрятная, женственная. Ну знаете, как пел Юрий Лоза: " И от мыслей энтих, чтой-то поднимается, не в штанах конечно, а в моей душе..."
- А вообще я считаю песню "Над деревней Клюевкой..." шедевром, лучшим примером стёба, или, как сейчас говорят, троллинга над популярным тогда славянским псевдофолькролом, ну кто помнит, сябры всякие и прочие малиновки. Кто не помнит песню - послушайте, только без дурацкого видео, иначе текст теряется. И Лоза тогда другие песни талантливые писал. Куда что делось?
- Теперь он бло-о-огер - издевательски потянул АН. - Такую херню пишет, аж стыдно за человека. Мда... ушла муза, бывает..., ушла насовсем, так хоть бы не позорился под старость лет. Да ладно, бог ему судья...
- Александр Николаевич, ты бы не растекался мыслью по древу, так и до рассвета не дорасскажешь... - перебил зять.
- А с рассветом это вопрос не ко мне, а к нашему долбанному правительству, сами запутались и всех запутали с этим переводом часов. Зато теперь в Подмосковье в мае темнеет в восемь вечера, но светает уже в три - разозлился АН.
- Николаич, это ты что ли влюбился? Поясни народу... - я попытался вернуть его к истории.
- Тьфу, придурки... У меня тогда жена уже третьего носила, кака-така любовь... Ладно, рассказываю дальше, попытаюсь покороче, но прошу не перебивать.
Аленка выпила рюмку, поела, раскраснелась, а когда я цифру назвал (даже больше чем планировал), то чуть не задохнулась, уставившись на меня широко открытыми глазами. Но это не всё еще девонька, на возьми, регламент почитай... Прочитала и глубоко задумалась. Откажется, подумалось мне, пошлет и еще и по лицу даст, так и надо мне, старому пердуну, понимал же сразу, что не то...
А она вдруг говорит:
- Это что получается, примерно по 15-20 рублей за час выходит? Я согласна...
Теперь уже я на нее уставился, в таком ракурсе я никогда раньше этот вопрос не рассматривал. Ой, не проста ты девонька, ой не проста... Чего ж тебе в жизни повидать пришлось? Она поняла, что ляпнула лишнее и густо покраснела. Краснеть не разучилась, это хорошо, это просто замечательно...
Договорились на завтра съездить в венеричку к знакомому доктору, чтобы анализы взял и проф. осмотр, так сказать, провел. Сказал, какие вещи надо купить, и чтобы противозачаточные таблетки принимать начинала, не привыкли мы пользоваться в тайге резинотехническим изделием № 2, ну и дал я ей на это 50 рублей, типа подъемных, но скорее, чтобы совесть заглушить, в глубине души надеясь, что не придет. Пришла...
Летели тогда самолетом до Сургута или Нижневартовска, вот бля, не помню уже, куда за день я отправил Саньку, чтобы подготовил инструменты и другое барахло, которое мы хранили там в съемном гараже. Дальше грузились и вертолетом до места. Мужики мои, Аленку увидав, хвосты распушили, так и вьются возле, а она скромно так, глазки потупив, ни на кого не смотрит, лишь односложно отвечает на прямые вопросы. А я уже не нарадуюсь, какой я молодец, такую деваху парням подогнал, явно всем понравилась. Один Санька не вьется, сидит в сторонке, но тоже глаз не сводит, а когда встречается с ней глазами, то как-то пятнами идет. Не обратил я тогда на это особого внимания, ну молодо-зелено...
Не всегда получалось в нужном месте высадиться, иногда за несколько километров до нужной точки и бывало с зависшего невысоко вертолета груз выбрасывать и прыгать приходилось. В первый день всегда суеты много. А место оказалось хорошее, на бугорке, под ветерком, не очень густо растущая лиственница с кедром, бурелома почти нет, ручей метрах в трехстах. Все повеселели, работают дружно, а я хожу места выбираю, где палатки ставим, где туалет копаем, а вот здесь летний душ сделаем, чтобы вода по небольшой ложбинке уходила. Может колодец не копать, а с ручья шланг кинуть, закажем летунам, а потянет ли наш насос, надо бы по карте высотные отметки прикинуть... А Санька недалеко крутится, все на глаза попадается, поговорить что ли хочет? Уйди, не до этого сейчас и так голова пухнет...
А Аленка молодец, уже, и дров натаскала, и в груде тюков котелки и посуду отыскала, и воду принесла, надо бы похвалить. Основную массу тюков и коробов привезут позже, когда стволы свалим и хоть какую-то площадку организуем.
Вот уже и палатки стоят, окопаны по всем правилам, и навес над кухней сделали, и у Аленки варево подходит, скоро ужинать будем. Мужики подтянулись, мол Николаич, ты забыл, что ли, жребий пора бросать на очередность. А Сашка все кругами ходит, словно места себе не находит. Подписал я шесть бумажек цифрами с одного до шести, свернул в комочки да в кепку - подходи по одному. Сашка ломанулся, как молодой лось, чтобы первым тащить, мужики аж заржали, типа вот, как не терпится. И был на его стороне бог, или не знаю, как это назвать - вытащил он бумажку с номером один и аж запрыгал от радости, издав ликующий крик. Серега, которому достался шестой номер, заметно расстроился и начал всячески подъебывать Саньку. Ты мол не слышал, а Николаич себе право первой ночи объявил, так что гуляй Саша, ешь опилки, он директор лесопилки. Но Сашка никак не реагировал, и похоже не слышал вовсе, лишь тупо и блаженно улыбался.
Мне в первую ночь на новом месте, как обычно не спалось, в голове куча мыслей, с чего начинать, что, да как, еще и от Аленкиной палатки всю ночь ахи, да охи, дорвался стервец. Ух, и втащу я завтра Сане, да и Алене тоже, за нарушение регламента.
А утром выползли они из палатки с счастливыми лицами и опухшими губами, и увидел я, как она на Сашку смотрит… Знаете небось все, как влюбленная женщина на своего мужчину смотрит, из глаз словно поток света идет, так они светятся. Вот еще проблема нарисовалась, я аж сплюнул от досады, а Сашка меня глазами нашел и попросил отойти в сторонку для разговора.
- Ну это, значит так… Короче, Любовь у нас… Большая и Настоящая, и больше никто к Алене не подойдет – сперва чуть помявшись, но потом твердо заявил он.
- Ты давай это, сейчас не заводи бучу, вечером после работы соберемся и все обсудим. Без Алены, по-мужски. Бригада мы или где? А пока ни говори никому и ничего. Договорились? – оттянул я проблемный разговор на вечер, потому что и самому надо было подумать. Убирать обоих с бригады? – плохо, впятером точно объект не сдадим, а оставлять их в бригаде, по Сашкиному варианту, еще хуже, парни уже на Алену облизнулись, а тут каждый день перед глазами будет, ревность коллектив убьет на раз. Убирать одну Алену? Тут уже, и Санька, и я кругом виноваты, каюк авторитету. Так и ничего не придумав, решил сперва послушать, что мужики скажут.
Вечером, отправив Аленку мыть посуду к ручью и пока не позовем, не приходить, расселись возле костра. Слово предоставлялось, как обычно по старшинству, так что первый сказал свою горячую речь Александр. Из остальных ничего нового никто не сказал. Сказали, что дурак ты молодой Сашка, жизни не нюхавший, что будут у тебя еще в жизни, нормальные девки, а эта и Крым, и Рим прошла, образно выражаясь, раз поехать согласилась. И напомнили, что и он, и Алена регламент подписывали, а теперь на попятную? Что же ваше слово тогда стоит? Саня пытался возражать, мол, когда подписывал, Алены еще в глаза не видел. Ага, а она, тоже тебя не видела, но на шестерых мужиков подписалась? А ты сейчас только о себе думаешь, а о бригаде? Нам то, что делать, сам знаешь мы не из таких, чтобы друг дружку и деньги в кружку, и Дуньку Кулакову гонять не солидно нам, как подросткам прыщавым… Говорили долго, по несколько кругов, но толку…
Отправил я Саньку помочь Алене посуду принести, а сам мужикам высказал свои мысли и резоны, про то, что непонятно, что нам вообще делать, какие варианты есть еще? Сашку мы не переубедим, да и Аленка про регламент теперь и слышать не захочет.
Предложил я тогда, отложить решение на несколько дней, пусть перебесятся, пупки сотрут, а Сашка и еще что-нибудь, может пройдет тогда их сумасшедшая влюбленность и одумается Саня, а вы потерпите, позавчера только с жен слезли, злоебучие вы мои. Так Сашке и сказал, мол отложили решение на несколько дней.
Но не стали они ждать несколько дней, под утро тихонько ушли в тайгу, послушал видно тогда Александр коллег, понял, что не достучится до наших душ со своими чувствами и принял решение, увести Аленку с глаз подальше. Ну, понятно, не как Адам и Ева ушли голышом, взяли и вещи, и палатку со спальниками, и продукты, и посуду, и топор, и даже небольшую двуручную пилу. Поискали мы их в округе, да бестолково, а до ближайшего жилья по прямой считай 300 км. будет, через тайгу. Подождал я еще сутки, да сообщил по рации о пропаже, без подробностей конечно. Просто – поссорились со мною, обиделись и ушли. Прилетал вертолет, покружил в окрестностях, сказал я летчикам тогда еще про пилу двуручную, что может Саня планировал до реки, ближайшей дойти, да плот сделать и на нем до жилья сплавляться и попросил еще над реками пролететь. Ничего… А мы даже направления не знаем, тут в подмосковных лесах, каждое лето десятки людей теряются, блуждают сутками, а там бескрайняя тайга…
Короче, сгинули они.
Работа дальше у нас совсем не заладилась, да еще расценки снизили задним числом, может из-за Чернобыля, случившегося в том году, может еще по каким причинам, но объект мы не доделали и уже в июле дома были. Бригада развалилась, видимо все подспудно свою вину, в произошедшем, чувствовали, и видеть друг друга не особо хотели, чтоб не бередить. Следователь нас один раз опросил и на этом всё. Я к Сашкиной матери несколько раз заходил, разговаривал, как мог успокаивал, да подкидывал денег и потом еще больше года звонил, теплилась у меня надежда, что объявится сынок. К Аленкиной тоже съездил, а ее оказывается еще в июне похоронили…
Дурак я старый, тогда не старый еще был, но все равно мудак. Не разглядел, не понял, не прочувствовал. Большим начальником себя возомнил, знатоком человеческих душ…
А недавно приходили они ко мне во сне, Сашка с Аленкой. Молодые, веселые, смеются…
АН отвернулся, издал какой-то звук, то ли вздох, то ли всхлип, махнул рукой и ушел по дорожке в темноту…
Все сразу дружно засобирались спать, даже традиционную крайнюю уже пить не стали, да мне и не хотелось тоже. Обычно после бани и выпитого засыпаю почти мгновенно, а тут сна нет ни в одном глазу, все эта история не дает покоя. Отчего-то вспомнился рассказ Чейза «Мертвая яхта», который читал чуть ли не тысячу лет назад, ну, а почему нет, с матерью сыну всегда можно договориться, что она будет говорить, может это и есть скрытый «happy end» для Сашкиной и Аленкиной «love story»? Непонятно правда зачем, очень маловероятно, но почему все-таки нет? Тогда необходимо думать и верить, что всё именно так и было, и до АН утром эту мысль донести. С тем и уснул.
А под утро у АН случился сильный гипертонический криз (первый раз в жизни) и его увезли на скорой в больницу.
Сейчас уже он выписался и дома, надо бы заехать, поговорить по душам, убедить в возможности и правильности моего варианта, чтобы успокоился уже старик…
Но все как-то не соберусь…
|
|
39.
Старый парикмахер
Мы жили в одной комнате коммуналки на углу Комсомольской и Чкалова. На втором этаже, прямо над садиком "Юный космонавт". В сталинках была хорошая звукоизоляция, но днем было тихонько слышно блямканье расстроенного садиковского пианино и хоровое юнокосмонавтское колоратурное меццо-сопрано.
Когда мне стукнуло три, я пошел в этот же садик. Для этого не надо было даже выходить из парадной. Мы с бабушкой спускались на один этаж, она стучала в дверь кухни - и я нырял в густое благоухание творожной запеканки, пригорелой кашки-малашки и других шедевров детсадовской кулинарии.
Вращение в этих высоких сферах потребовало, чтобы во мне все было прекрасно, - как завещал Чехов, - и меня впервые в жизни повели в парикмахерскую.
Вот тут-то, в маленькой парикмахерской на Чкалова и Советской Армии, я и познакомился со Степаном Израйлевичем.
Точнее, это он познакомился со мной.
В зале было три парикмахера. Все были заняты, и еще пара человек ждали своей очереди.
Я никогда еще не стригся, был совершенно уверен, что как минимум с меня снимут скальп, поэтому ревел, а бабушка пыталась меня взять на слабо, сочиняя совершенно неправдоподобные истории о моем бесстрашии в былые времена:
- А вот когда ты был маленьким...
Степан Израйлевич - высокий, тощий старик - отпустил клиента, подошел ко мне, взял обеими руками за голову и начал задумчиво вертеть ее в разные стороны, что-то бормоча про себя. Потом он удовлетворенно хмыкнул и сказал:
- Я этому молодому человеку буду делать голову!
От удивления я заткнулся и дал усадить себя в кресло.
Кто-то из ожидающих начал возмущаться, что пришел раньше.
Степан Израйлевич небрежно отмахнулся:
- Ой, я вас умоляю! Или вы пришли лично ко мне? Или я вас звал? Вы меня видели, чтобы я бегал по всей Молдаванке или с откуда вы там себя взяли, и зазывал вас к себе в кресло?
Опешившего скандалиста обслужил какой-то другой парикмахер. Степан Израйлевич не принимал очередь. Он выбирал клиентов сам. Он не стриг. Он - делал голову.
- Идите сюда, я буду делать вам голову. Идите сюда, я вам говорю. Или вы хочете ходить с несделанной головой?!
- А вам я голову делать не буду. Я не вижу, чтобы у вас была голова. Раечка! Раечка! Этот к тебе: ему просто постричься.
Степан Израйлевич подолгу клацал ножницами в воздухе, елозил расческой, срезал по пять микрон - и говорил, говорил не переставая.
Все детство я проходил к нему.
Стриг он меня точно так же, как все другие парикмахеры стригли почти всех одесских мальчишек: "под канадку".
Но он был не "другой парикмахер", а Степан Израйлевич. Он колдовал. Он священнодействовал. Он делал мне голову.
- Или вы хочете так и ходить с несделанной головой? - спрашивал он с ужасом, случайно встретив меня на улице. И по его лицу было видно, что он и представить не может такой запредельный кошмар.
Ежеминутно со смешным присвистом продувал металлическую расческу - будто играл на губной гармошке. Звонко клацал ножницами, потом брякал ими об стол и хватал бритву - подбрить виски и шею.
У Степана Израйлевича была дочка Сонечка, примерно моя ровесница, которую он любил без памяти, всеми потрохами. И сколько раз меня ни стриг - рассказывал о ней без умолка, взахлеб, брызгая слюной от волнения, от желания выговориться до дна, без остатка.
И сколько у нее конопушек: ее даже показывали врачу. И как она удивительно смеется, закидывая голову. И как она немного шепелявит, потому что сломала зуб, когда каталась во дворе на велике. И как здорово она поет. И какие замечательные у нее глаза. И какой замечательный у нее нос. И какие замечательные у нее волосы (а я таки немножко разбираюсь в волосах, молодой человек!).
А еще - какой у Сонечки характер.
Степан Израйлевич восхищался ей не зря. Она и правда была очень необычной девочкой, судя по его рассказам. Доброй, веселой, умной, честной, отважной. А главное - она имела талант постоянно влипать в самые невероятные истории. В истории, которые моментально превращались в анекдоты и пересказывались потом годами всей Одессой.
Это она на хвастливый вопрос соседки, как сонечкиной маме нравятся длиннющие холеные соседкины ногти, закричала, опередив маму: "Еще как нравятся! Наверно, по деревьям лазить хорошо!".
Это она в трамвае на вопрос какой-то тетки с детским горшком в руках: "Девочка, ты тут не сходишь?" ответила: "Нет, я до дома потерплю", а на просьбу: "Передай на билет кондуктору" - удивилась: "Так он же бесплатно ездит!".
Это она на вопрос учительницы: "Как звали няню Пушкина?" ответила: "Голубка Дряхлая Моя".
Сонины остроты и приключения расходились так стремительно, что я даже частенько сначала узнавал про них в виде анекдота от друзей, а потом уже от парикмахера.
Я так и не познакомился с Соней, но обязательно узнал бы ее, встреть на улице - до того смачными и точными были рассказы мастера.
Потом детство кончилось, я вырос, сходил в армию, мы переехали, я учился, работал, завертелся, растерял многих старых знакомых - и Степана Израйлевича тоже.
А лет через десять вдруг встретил снова. Он был уже совсем дряхлым стариком, за восемьдесят. По-прежнему работал. Только в другой парикмахерской - на Тираспольской площади, прямо над "Золотым теленком".
Как ни странно, он отлично помнил меня.
Я снова стал заходить к старику. Он так же торжественно и колдунски "делал мне голову". Потом мы спускались в "Золотой теленок" и он разрешал угостить себя коньячком.
И пока он меня стриг, и пока мы с ним выпивали - болтал без умолку, брызгая слюнями. О Злате - родившейся у Сонечки дочке.
Степан Израйлевич ее просто боготворил. Он называл ее золотком и золотинкой. Он блаженно закатывал глаза. Хлопал себя по ляжкам. А иногда даже начинал раскачиваться, как на еврейской молитве.
Потом мы расходились. На прощанье Степан Израйлевич обязательно предупреждал, чтобы я не забыл приехать снова:
- Подумайте себе, или вы хочете ходить с несделанной головой?!
Больше всего Злата, по словам Степана Израйлевича, любила ириски. Но был самый разгар проклятых девяностых, в магазинах было шаром покати, почему-то начисто пропали и они.
Совершенно случайно я увидел ириски в Ужгороде - и торжественно вручил их Степану Израйлевичу, сидя с уже сделанной головой в "Золотом теленке".
- Для вашей Златы. Ее любимые.
Отреагировал он совершенно дико. Вцепился в кулек с конфетами, прижал его к себе и вдруг заплакал. По-настоящему заплакал. Прозрачными стариковскими слезами.
- Злата… золотинка…
И убежал - даже не попрощавшись.
А вечером позвонил мне из автомата (у него давно был мой телефон), и долго извинялся, благодарил и восхищенно рассказывал, как обрадовалась Злата этому немудрящему гостинцу.
Когда я в следующий раз пришел делать голову, девочки-парикмахерши сказали, что Степан Израйлевич пару дней назад умер.
Долго вызванивали заведующего. Наконец, он продиктовал домашний адрес старого мастера, и я поехал туда.
Жил он на Мельницах, где-то около Парашютной. Нашел я в полуразвалившемся дворе только в хлам нажравшегося дворника.
Выяснилось, что на поминки я опоздал: они были вчера. Родственники Степана Израйлевича не объявлялись (я подумал, что с Соней и Златой тоже могло случиться что-то плохое, надо скорей их найти).
Соседи затеяли поминки в почему-то не опечатанной комнате парикмахера. Помянули. Передрались. Танцевали под "Маяк". Снова передрались. И растащили весь небогатый скарб старика.
Дворник успел от греха припрятать у себя хотя бы портфель, набитый документами и письмами.
Я дал ему на бутылку, портфель отобрал и привез домой: наверняка, в нем окажется адрес Сони.
Там оказались адреса всех.
Отец Степана Израйлевича прошел всю войну, но был убит нацистом в самом начале 1946 года на Западной Украине при зачистке бандеровской погани, которая расползлась по схронам после нашей победы над их немецкими хозяевами.
Мать была расстреляна в оккупированной Одессе румынами, еще за пять лет до гибели отца: в октябре 1941 года. Вместе с ней были убиты двое из троих ее детей: София (Сонечка) и Голда (Злата).
Никаких других родственников у Степана Израйлевича нет и не было.
Я долго смотрел на выцветшие справки и выписки. Потом налил до краев стакан. Выпил. Посидел с закрытыми глазами, чувствуя, как паленая водка продирает себе путь.
И только сейчас осознал: умер единственный человек, кто умел делать голову.
В последний раз он со смешным присвистом продул расческу. Брякнул на стол ножницы. И ушел домой, прихватив с собой большой шмат Одессы. Ушел к своим сестрам: озорной конопатой Сонечке и трогательной стеснительной Злате-Золотинке.
А мы, - все, кто пока остался тут, - так и будем теперь до конца жизни ходить с несделанной головой.
Или мы этого хочем?
Александр Пащенко
|
|
40.
НАВЕЯЛО! Прочитала как в начале 80–х Марина, 13–ти лет, ехала из Москвы в Гусь —Хрустальный к бабушке, и как она пожелала Всем ДОБРА! А современные комментаторы даже не поняли о чем она написала и перевернули все на современный лад: на современную полицию и всем Бобра?! Как же изменилось наше общество в худшую сторону и не замечает этого! Вспомнилась моя молодость, в унисон воспоминаниям Марины. 1963 год, мне 14 лет, я еду по путевке в санаторий в Кисловодск из небольшого городка в Сибири. Еду первый раз так далеко и одна. Папа посадил меня в Новокузнецке на поезд и попросил проводницу присмотреть за мной. Проводница очень ответственно к этому отнеслась! Со мной в дороге ничего не случилось, от поезда я не отстала и благополучно доехала до санатория, классно отдохнула с такими же подростками как я , воспоминания очень светлые и доброжелательные!!! Милиция в советское время действительно была образцом добропорядочности и защиты. Когда бы не обратился в милицию, всегда получал помощь и защиту!!! Приведу примеры из современной жизни:– 2011 год, меня на переходе, средь бела дня, при многих свидетелях, сбивает машина, просто чудом осталась жива! Виноват водитель, у меня сотрясение мозга и перелом ноги. Я, естественно, в шоке. Травматолог меня даже не осмотрел,подумаешь перелом; полицейский мне сказал:– скажи в поликлинике, что ты сама упала!??? На второй день я маленько очнулась и написала жалобу в прокуратуру. Ко мне быстренько приехал какой то зам из полиции и первый вопрос был:– какие у вас претензии к полиции? Ну я все сказала как есть. Результат:– я собирала доказательства для суда, шофер обвинял меня во всех грехах, вплоть до того, что я сама упала на его машину и поняла её! Я доказала все. Суд тянул резину, постоянно возвращая дело. Судья обвиняла меня. В результате шофера лишили водительских прав на 1,5 года, а мне присудили 30т.р.моральный ущерб. И что? Больше года нервотрепки, а шофер практически не наказан! Он как ездил, так и ездит, деньги с него приставы даже и не пытались взыскать, хотя я им и место его жительства и место работы сообщила. Написала жалобу в прокуратуру, а мне сказали:– мы вашу жалобу примем, но в ответ вы получите только отписку, так и получилось.А то что я в результате аварии потеряла здоровье никого не волнует. Я вообще не понимаю чем у нас занимается полиция? С каким бы вопросом к ним не обратился они отвечают:– закона нет чтобы мы этим занимались! Об этом можно долго говорить, это все равно, что воду в ступе толочь. Хоть современные комменты проклинают СССР,но им не понять как люди жили по–ЧЕЛОВЕЧЕСКИ! Пусть бедно, но не беднее, чем сейчас! Русские пословицы всегда были не в бровь, а в глаз! Например, сытый голодного не разумеет. Вы комментируйте, что в этом союзе был голод, да было, что мы суп зажаривали комбижиром, но все работали! Кто мог садили огороды, картошку, держали скотину и выжили. А сейчас молодые, здоровые мужики пьют, наркоманят, сдыхают от пьянки,но работать не хотят и никто ими не занимается, потому что придумали:–лечиться они д должны добровольно. Дурдом! я помню 80–е мы сметану брали трехлитровыми банками, ходили в столовую обедать –первое, второе и третье. Фрукты брали килограммами, а не граммами как сейчас. И что я распинаюсь, все равно современное поколение в это не верит, их воспитывает интернет, где много лжи, а они этого не понимают. Мариночка, спасибо Вам за вашу историю, вспомнилась молодость. Дай Бог всем здоровья, добра и благополучия.
|
|
42.
I AM GOOD (Я хороший)
После того, как я прошел таможенный досмотр в аэропорту, мой друг, обосновавшийся в Миннеаполисе, привез меня к себе. У него уже собрались соседи, которые жили в Америке несколько месяцев и считали себя эмигрантами со стажем. Приветствуя появление бывшего соотечественника, они щедро давали мне самые разные советы. Все сходились на том, что первым делом я должен получить вид на жительство, поэтому, перебивая друг друга, объяснили мне, где находится соответствующее учреждение. Доехать до него можно было на автобусе. В воскресенье я узнал расписание, а в понедельник утром уже был на остановке. Точно в назначенное время появился автобус, на переднем стекле которого бегущей строкой высвечивался номер и маршрут. Это было для меня ново и необычно, но я, приняв вид бывалого жителя Миннесоты, смело шагнул в открывшуюся дверь и спросил водителя, довезет ли он меня до Первой Авеню. Фраза моя была построена неправильно, слова я произнес с тяжелым акцентом, а для того, чтобы меня лучше поняли в конце предложения с вопросительной интонацией добавил русское «а?». Водитель терпеливо выслушал меня и ответил:
-You bet (конечно) .
Теперь-то я прекрасно знаю, что обозначает эта идиома, а тогда мне послышалось you bad (ты плохой) и моя нога повисла в воздухе. Я подумал: почему это я bad (плохой), я good (хороший) и опустил ногу совсем не туда, куда хотел. В результате я потерял равновесие и упал, больно ударившись лбом о ступеньку. Водитель вскочил, помог мне подняться, жестом пригласил в салон и усадил на кресло для инвалидов, а на первом же светофоре спросил, почему я так странно среагировал на его слова. Я, как мог, объяснил, что я совсем не считаю себя плохим, а он сочувственно кивнул и растолковал мне смысл выражения you bet. Потирая образовавшийся синяк, я подумал, что надо срочно покупать машину, тогда, по крайней мере, мое незнание английского не оставит никаких следов на лбу. Но, как известно, скоро сказывается только сказка и мне пришлось еще довольно долго пользоваться услугами общественного транспорта. Все это время, встречая водителя, давшего мне первый урок английского языка, я с ним дружески здоровался, а он вместо приветствия говорил:
- You are good, do not worry (Не волнуйся, ты хороший).
С тех пор прошло много лет, я получил американское гражданство, сменил несколько работ и купил машину. На автобусе я почти не езжу, но в борьбе за выживание шишек набил себе великое множество. Каждая из них связана с какой-нибудь историей. Большинство из них я забыл, но эту запомнил сразу и навсегда, потому что в первые же дни жизни в Америке мне сказали, что I am good.
Я уверен, что так оно и есть, но мне интересно узнать, что вы об этом думаете, а?
|
|
43.
Не моё. Друг пишет, но обо мне...
Я бежал по деревне Видяево и шумно отдувался. Вокруг буйствовала северная весна; будто сорвавшись с цепи, она весело разливалась по дороге ручейками и слепила глаза. Воздух звенел радостью, содержимое моего пакета отвечало ему в той же тональности, но на душе было невесело.
— Куда бежишь, Серёга? — спрашивали меня встречные.
— Бизона провожаем, — отвечал я и мчался дальше.
C Бизоном мы прослужили бок о бок два года. Жили в одной квартире, а когда наступало время идти на службу — вместе ехали на корабль, и мозолили друг другу глаза уже там. Однажды мы с ним три месяца несли вахту через день, и виделись только на корабле: он сменял меня, а на следующий день — я его. Это называлось «через день на ремень». Довольно утомительно, но другого выхода не было — людей не хватало. В море мы друг друга тоже сменяли: я стоял в первой смене, а он во второй. Так и жили.
И вот однажды наступил момент, когда Бизон плюнул, и сказал: «Пошло всё к чёрту, я увольняюсь». И написал рапорт. Такое случалось сплошь и рядом — людям такая жизнь надоедала, и они уходили. Сделать это было трудно, потому что отпускать офицеров никто, конечно же, не хотел. У иных на эту унизительную процедуру уходил год, а то и больше, но я не помню случая, чтоб кто-то махнул рукой и остался. Когда человек перестаёт видеть будущее, — даже умозрительно, внутри своей головы, — заставить его с этим смириться очень трудно. Он топает ногой и пишет рапорта вновь и вновь, добиваясь для себя вожделенной свободы.
Свой к тому времени я уже написал — длинный и высокохудожественный. Написал, что ходим мы на ржавых корытах, которые не ремонтируются, и от постоянного ожидания аварии у нас едет крыша. Что нам не платят денег, и потому едим грибы и ловим рыбу. Что вокруг царят идиотизм, повальное воровство, пьянство, и наплевательское отношение к людям. В общем, как было, так всё и написал. И адресатом на этом рапорте я поставил главкома ВМФ, чтоб уж наверняка. По моей задумке главком должен был испытать шок, и немедленно застрелиться из наградного оружия. Но перед этим, конечно же, слабеющей рукой подписать мою кляузу: «Уволить с вручением Ордена Мужества». Рапорт получился настолько хорошим, что ко мне приходили, переписывали его слово в слово, и подавали уже от своего имени.
«Несокрушимая и легендарная» уходила в историю. Позади неё шагал предприимчивый Бизон.
И вот, за скудно накрытым столом, в окружении близких друзей, сидел большой и счастливый человек. Он был счастлив тем счастьем, что является после долгого ожидания, — когда кажется, что ничего хорошего уже не будет, — а судьба вдруг дарит то сокровенное, о чём долго и уныло мечталось. Большой счастливый человек по прозвищу Бизон вздохнул, словно сбросив с себя путы, разлил водку по стаканам, и торжественно произнёс:
— Ну, за гражданскую жизнь. Дополз таки, бляха-муха.
— В добрый путь, Димон, давай, удачи тебе, не забывай нас! — загомонили сидящие вокруг приятели, звучно чокаясь и с удовольствием выпивая.
— Я к вам скоро на джипе приеду, — сказал Бизон, жуя, — заработаю денег и приеду вас чмырить, военщину дикую. А вы будете мне заискивающе улыбаться и клянчить деньги на опохмел.
— Какого цвета джипарь будет? — спросили его заинтересованно.
— Ещё не решил, — ответил он.
— Бери красный, — посоветовал я, — кэп от зависти лопнет.
— Не успеет, — оживился Бизон, снова выпив, — я его раньше колёсами перееду.
— Вот это правильно! — согласно кивнули сидящие.
— Не жалко уезжать-то, Димон? — спросил я, — столько вместе придуряли.
Я мог бы не спрашивать, потому что загодя знал, что он мне ответит. И я, и любой другой из нашей компании ответил бы одинаково; это было частью ритуала, кем-то выпестованной, и на подобных мероприятиях повторяемой из раза в раз. Поэтому, услышав ответ, не удивился.
— Пошло всё в жопу, — сказал он и насупился.
Мы сидели, болтая о глупостях, вспоминая случаи из нашего общего боевого пути, и беззастенчиво выпивая. На исходе второго часа кто-то вспомнил, что Бизон вроде как собирался уезжать.
— Точно! — воскликнул тот, — засиделся я у вас, морячки. Пора домой.
Мы оделись и взяли его баулы.
— Когда-нибудь, Димон, вся дрянь забудется, и мы будем вспоминать это время как лучшее, что было в нашей жизни, — сказал я.
Он хмыкнул, обводя взглядом стены, похлопал ладонью по двери, и молча вышел на лестницу.
Автобус уже ждал. Бизон загрузил багажный отсек и обернулся к нам:
— Ну, на ход ноги.
Ему налили в припасённый стакан, он медленно выпил и сказал:
— Ну всё, не поминайте лихом, мужики.
По очереди со всеми обнялся и поднялся на подножку ракеты, которая должна была унести его в прекрасные дали.
— Служить и защищать! — воскликнул он, вскинув сжатый кулак, и пошёл на своё место. Автобус медленно тронулся.
— Знаешь, Гвоздь, — сказал я, глядя ему вслед, — у меня такое чувство, что мы Димона только что похоронили.
— Скорее, наоборот. — ответил тот, — Ладно, пошли, что-ли.
Мы побрели в сторону дома.
В квартире было тихо, сиротливо, и как-то излишне просторно. Рассевшись по своим ещё тёплым местам, мы молча выпили и начали обсуждать текущие проблемы. Их было много, каждый спешил поделиться своей, и выслушать мнение товарищей по несчастью. Так продолжалось до тех пор, пока в дверь не начали истерично трезвонить и барабанить.
— Кого это принесло, интересно? — задумчиво проговорил я, — Муратов, не иначе твоя Светка со сковородкой пришла. Она любит ногами по двери лупить.
— Сейчас узнаем, — сказал Гвоздь и пошёл открывать.
Через несколько секунд из прихожей раздались хохот и дикий рёв вперемешку с руганью, затем в комнату влетел Гвоздь и, задыхаясь от смеха, выдавил:
— Димон приехал!
— Димон, ты, надеюсь, на джипе? — крикнул я в коридор, — денег одолжишь?
— Идите в жопу! — в комнату влетел злой как чёрт Бизон, плюхнулся в кресло, и потребовал водки.
— Погранцы, суки, — выдавил он, немного успокоившись, — не выпустили. Предписание неправильно оформлено, ни в какую не уговаривались. Пешком вернулся, блин. Хорошо хоть вещи у них оставил, обещали присмотреть.
— Это ещё что, — сказал Гвоздь, усаживаясь, — в Лице недавно одного турбиниста провожали, так он так нажрался, что когда автобус тронулся, решил напоследок помахать рукой. И вывалился. А водитель отказался его везти, дескать, нафиг мне это рыгающее тело нужно.
— И что потом? — спросил Бизон.
— Расстроился, конечно. В него прямо там наркоз влили, чтоб не буянил, и отнесли домой. Проспался, да на следующий день и уехал.
— Суки, блин, козлы долбанные, — опять завёлся Бизон, — что за уродство у этой грёбанной военщины?! Дятлы тупорылые!
— Да не бубни ты, — весело сказал Гвоздь, протягивая ему наполненный стакан, — пей. Со свиданьицем, стало быть.
Компания радостно загомонила.
В тот вечер Димон безбожно напился. Он проклинал пограничников и Север, который его не отпускает, говорил, что ни на каком джипе сюда не приедет, потому что его обманут и запрут здесь навсегда. Когда он затих, его бережно уложили на кровать, накрыли одеялом, а затем разошлись по домам.
Уехал он через два дня, выправив себе правильно оформленную бумажку. Показав мне, он бережно убрал её в карман, и уверенно сказал:
— Теперь не отвертятся, уроды.
Провожал его только я. Гвоздь где-то пьянствовал, остальные были на службе. На остановке мы снова обнялись, и я сказал:
— Езжай, Димон, и обратно не возвращайся. А то мы сопьёмся, пока тебя проводим.
— Бывай, Серёга, увидимся на большой земле, — ответил он и торопливо заскочил на подножку газующего автобуса.
* * *
Через полгода уехал и я. Меня тоже провожали, — с застольем и всякими хорошими словами. Было приятно, что обо мне останется хорошая память, и не придётся об этом времени вспоминать со стыдом. Ну а если и придётся, то самую малость.
Был ноябрь; вовсю шёл снег — походя он заносил мои следы и бежал дальше по своим холодным делам. Меня по очереди расцеловали, как и Димон я помахал всем рукой, сел в кресло, и уехал. На повороте я посмотрел в окно, и в последний раз увидел заметаемый снегом посёлок. Едва заметные огоньки его фонарей мигнули мне вслед, и навсегда пропали за сопкой.
«Кто-то всегда едет, а кто-то остаётся, — подумал я, — И хорошо, когда остаёшься не ты, потому что иногда человек должен двигаться вперёд, а не топтаться на месте. Так уж заведено, ничего не поделаешь».
Автобус посигналил, — будто соглашаясь, — и, набирая скорость, помчал меня в Мурманск.
|
|
44.
Спасешь кого-то от проблем
А он чудак на букву М.
(Cynic)
Дело было в Лондоне. Зарабатывала я тогда немного, взяли меня интерном в отдел программирования, рабочая виза наглухо привязывала меня к месту работы, поэтому "за идею" я работала долго. Снимала комнату в убитом районе, населенном отбросами общества, а именно, белыми на пособиях. Да не просто отбросами, а коренными англичанами, никогда и нигде не учившимися, из тех, которым лишь бы поорать "понаехало вас тут", и которые верят, что государство им должно от рождения. Это не наезд на англичан, такие люди есть в любой стране.
Мой дом целиком сдавался по-комнатно - в основном там жили поляки, работающие на стройке. Они частенько заскакивали ко мне стрельнуть сигарету или просто звали потрепаться на кухне... Кроме поляков в нашем доме доме проживал и англичанин, над которым мы дружно посмеивались. Обиженный он всегда какой-то ходил, сторонился нашего веселого коллектива. Но, не суть...
...Как-то вечером я возвращалась с посиделок тех. отдела домой, из центра города в свои периферии. Была я слегка навеселе, в состоянии, когда идешь еще ровно, а море уже по колено. Доехала на метро, а дальше решила прогуляться пешком, чтобы проветриться перед сном. Когда проходила мимо автобусной остановки, ко мне подошёл парень, из тех, кому не задумываясь навесишь ярлычок "маменькин сынок": круглый такой, плюшевый и безобидный. Несколько заикаясь, на ломанном английском, он меня спросил, как проехать до района Кройдон. Честно сказала, что в это время суток - никак, а пехом туда далеко.
И вот тут к этой потеряшке вразвалку подруливает явно обкуренный пацан и выдает: "Братан, ну мы ж сказали, мы тебя подбросим!.." Приколовшись про себя, куда они в таком состоянии поедут, я, весело насвистывая, отправилась дальше. Слышу, пупсик-потеряшка за мной бежит: "Я, - говорит, - боюсь с ним оставаться."
"Дык, - отвечаю, - ясен пень, я бы рядом с ним тоже на скамейке не присела. Лады, как говорится, не ссы, давай проверим, бегают ли ещё трамваи, я тя провожу, я тут всё знаю."
Трамваи не ходили.
"Окей, - рассуждаю я вслух, - дай-ка я тебя хоть из нашего района выведу, не хочу брать грех на душу, не бросать же тебя на съедение белым папуасам..." Топаем дальше.
А навстречу по другой стороне улицы прётся толпа уже не просто обкуренных, а, кажись, поверх капота залитых пивом... как-то вот сразу видно, что одним косяком у них дело не обошлось. Толпа в целом тихая, глазки стеклянные, но один буйный - размахивает руками, кричит, что всех ненавидит, весь мир гавно и он всех убьёт! Я своему плюшевому пупсику тогда говорю: "В глаза психу не смотри, иди рядом... болтаем, как будто ничего не происходит." Пупсика тут же переклинивает - встал, уставился на толпу, как кролик на удава, пошевелиться не может. Обкакался, в общем.
Буйный же радостно сворачивает к нам и начинает разговор по понятиям с "моим кавалером". В состоянии эйфории - "вот она долгожданная жертва" - псих начинает подпрыгивать как боксер на ринге и призывать к бою. Пупсик похоже уже и дышать от страха перестал. Боксер тем временем предлагает выяснить, кто из них круче, на травке, и упрыгивает с тротуара на газон рядом. Продолжает размахивать кулаками и орать что-то типа: "Давай, как настоящий мужик!"
- НУ ДАВАЙ, - говорю я, и иду к нему на газон. В голове прикидываю, насколько он крупнее и выше меня, как сильно пьян, и каковы мои шансы, если дело дойдет до драки. Но делать, как говорится, что-то надо. Промелькнула мысль, не зря же я самбо в детстве занималась.
- Не, ну ты баба, я с тобой драться не буду, пусть этот сюда идет! - вопит псих.
Немного отлегло: "начало хорошее, со мной драться не будут".
А потом я его ласково заболтала, рассказав, что до ближайшей станции метро совсем близко, и там он встретит братьев по разуму... "и ментов" - подумала я про себя. Гамадрил упрыгал в сторону метро, утащив за собой свою стаю.
Утерев пот с лица, возвращаюсь к своему приобретению, беру его за ручку, довожу до границы нашего доброжелательного района. "Дальше, - говорю, - ты сам, дальше места тихие."
И вдруг он меня обнимает, причём крепко так. "Вот нифига себе обосрался мужик, - думаю, - это у него от страха." И пока я терпеливо жду, когда его отпустит, он хватает меня за грудь. Я вообще обалдела, какого хрена я это чмо спасала... в общем, только поэтому я его и не ударила, вроде как спасла же. Отправила его дальше одного.
Домой я пришла поздно, все уже спали. С утра, как обычно, курили с поляками на кухне и хвастались, кто как закончил трудовую неделю. Рассказала им про подвиги предыдущего дня. Да лучше б не рассказывала! Обстебали они мою историю по полной, ломанулись ко мне в комнату с воплями, что я себе ухажёра нашла, ведь сто пудов не устояла от его заманчивого предложения, и сто пудов они найдут его под кроватью.
А русские в офисе с тех пор прозвали меня "Тимур и его команда".
|
|
45.
Рассказал мне эту историю знакомый австралиец. В молодости он имел удовольствие обучаться в университете, в котором общежитие было совместное для мальчиков и девочек. То есть в комнатах жили граждане одного пола, но на этажах и в корпусах комнаты были вперемешку, в связи с чем большую часть учебного процесса студенты предавались чрезмерному употреблению алкоголя и беспорядочным половым связям. Видимо такой способ обучение дал о себе знать, ведь теперь он трется в Руанде, где живу и я (я должен был этот факт как-то упомянуть), а не разводит себе спокойно кенгуру.
Однажды у них была вечеринка, на которую надо было нарядиться в героя на букву П. Мой приятель облачился в костюм порноактера, то есть нацепил атласную рубашку и брюки клеш (видимо такова униформа мужчин в австралийских фильмах для взрослых). А товарищ его облачился в сутану и предстал в образе священника (priest по англицки, то есть как раз на букву "п"). Потусовавшись в общаге, они двинулись в местный бар.
На ту беду рядом был расположен католический колледж. Обучаются только мальчики, никакого треша и угара, например. И юные католики были возмущены - ты чего как вырядился, насмехаешься над церковью и над нами, еще и с провокатором ходишь. А он и им и отвечает - что вы, это не костюм священника, это костюм педофила. Потом католики их долго били. Но, по мнению моего товарища, шутка того стоила.
|
|
46.
…и жили они долго и счастливо. И умерли в один день от оргазма… Она с утра, а он ближе к вечеру….
|
|
47.
ХЛЕБНЫЙ, ЗОЛОТО, НАГАН
"Мне потребовалась целая жизнь, чтобы понять, что вовсе не нужно понимать всё на свете..."
(Рене Коти)
Самого Петрика лично я не знал, зато мой друг был его кумом. А вот первую жену Петрика, Оксану, я отлично помню с детства, даже в Казаки-разбойники во дворе вместе играли и на кладбище черепа искали. Однажды, случайно, скинул её с крыши склепа. Поднялся большой шухер, и среди живых и среди мёртвых. Но, вернёмся к Петрику.
Итак, лет тридцать назад, Петрик был очень авторитетным Львовским бандитом.
В первый и последний раз я видел его на свадьбе, когда он приезжал в наш дом выкупать невесту. Было это вполне дорого-богато. Ребятишки после того, ещё месяца два олимпийские рубли по этажам собирали.
Очень скоро Оксана родила троих детей, вначале одного, потом сразу двойню.
И вот, когда детки были ещё совсем крошечные, Петрика окрутила и увела из семьи какая-то шалава. Сам я её не видел, но знакомые говорили, что это жалкое подобие Оксаны, ну, дело не моё, любовь зла, шалава – так шалава.
Оксана с тремя детьми вернулась к родителям и устроилась продавцом в наш хлебный магазин, а подлый изменщик Петрик даже детей забросил, никогда не навещал и никак не помогал. С глаз долой, и всё такое. Женился на своей новой пассии и стал с ней жить-поживать, по ресторанам гудеть, да добра наживать.
А через год Петрик исчез.
По городу пошли жуткие слухи. Кто-то говорил, что убили его и расчленили, кто-то, что в Москве «на стрелке приняли». Но знающие люди шепнули, что он «кинул» серьёзную братву, на очень серьёзные бабки и, вот от этого, действительно исчез.
Братва искала его долго, но безрезультатно, весь дом вымолотили, новой жене пару зубов выбили, но она молчала как партизан. Вроде бы, так и не призналась где прячет мужа. Забрали у неё «девятку», кое-какое «рыжьё» и устроили дома засаду, но Петрика так и не дождались. Как в канализацию нырнул. Видимо, его действительно, кто-то грохнул и прикопал.
В хлебном, когда я встречал Оксану, то, помню, успокаивал её, мол, забудь и не переживай, если так разобраться, нет худа без добра. Видишь, как дело повернулось? Тебе даже повезло, что он тогда тебя бросил, а то из-за такого муженька, не то что зубов лишишься, всю семью с детьми могли бы вырезать. И очень просто. Ты даже не представляешь что это за мир. Так что, не жалей, не жили богато, не фиг и начинать. Ты молодая, ещё найдёшь себе нормального. Оксана кивала, грустно вздыхала и отвечала: «Ой, не кажи, бо то є жах. Тяжко жити – шкода вмерти…»*
Вот такая история.
P.S.
C тех пор прошла целая вечность, а на днях мне позвонил старый львовский друг и рассказал, что в той давней истории появилась не только концовка, но и начало, а то что я знал, была только середина.
Оказывается, Петрик, как хромая птичка, ещё задолго до «славных дел», своими разводами и женитьбами отводил врагов от родного гнезда. Оксана жила с детьми у родителей, работала в хлебном и года два ждала от мужа условного сигнала, дождалась, собрала детей и по-тихому упорхнула к нему в Прагу. И вся эта сложная схема была устроена только, чтобы отвести преследователей от родителей Оксаны.
Петрик с Оксаной и сейчас живёт и вполне хорошо себя чувствует в Праге, а все без исключения, кто за ним гонялся, давно уже сошли с трассы. Они уже нигде не живут и никак себя не чувствуют.
И я, признаться, очень рад за хитрушку Оксану, даже не смотря на её тогдашние грустные вздохи и потрясающую актёрскую игру: «Ой, не кажи, бо то є жах. Тяжко жити – шкода вмерти…»*
Не зря я, всё же, её с крыши склепа скинул…
-----
*Ой, не говори, потому что это ужас. Тяжело жить - жалко умереть ...
|
|
48.
События подлинные, хотя и несколько мистические. Завидный амбал Паша больше не женится, потому что верит в проклятье парных событий.
Женившись в первый раз, на свадьбе середь ночи он вдруг рассорился с невестой. Вышел вон, долго и яростно пыхтел на свежем воздухе, внимая советам остыть со стороны обступивших его друзей и воплям типа "ну так и пошел нах, козел!!!" со стороны преследовавшей его невесты.
Внимательно выслушав обе стороны, жених отчаянно взревел, сорвал с пальца обручальное кольцо, как чеку гранаты, и долбанул им со всего маху об звонкий асфальт. Кольцо высоко подпрыгнуло и укатилось вниз по косогору.
Невеста, прорвавшись к месту катастрофы, тут же ехидно передразнила эту сцену ярости. Зафигачила своим собственным кольцом об это же самое место.
Кто-то из гостей вспомнил метод Марка Твена по поиску пропавшего мячика - вслед ему запустить второй. Ринулся вниз по косогору вслед за колечком. Но оно быстро пропало во тьме.
Остаток ночи половина свадьбы искала кольца, подсвечивая фонариками и сотиками, а другая пыталась помирить жениха и невесту. Не получалось ни то, ни другое. Свадьба эта реально запомнилась всем гостям.
Когда начало светать, кольца наконец нашли. Они действительно завалились в одну и ту же расщелину. Жених и невеста были этим потрясены, как знаком судьбы, и наконец помирились.
Но закон парности продолжал действовать. Несколько месяцев они жили мирно и счастливо, а потом Паша решил подняться. Записался по великому блату в одну золотоносную артель и уехал на севера.
Вернулся днем, когда жена должна была быть на работе. Паша решил устроить ей сюрприз и не предупредил. Хотел подготовиться к ее возвращению. Сюрприз, однако, ждал его самого. Открыв дверь своим ключом, он увидел в прихожей чужие сапоги огромного размера. Паша сам парень не мелкий, но эти сапоги были что-то чудовищное. Он потом признавался, что первой его мыслью было съе.аться подальше, пока этот Бармалей его не заметил.
Тем не менее, Паша собрал остатки духа, схватил что-то тяжелое, что под руку попалось (до сих пор не помнит от шока, что именно), и бросился на штурм своей квартиры.
За первым же поворотом его ждала гостиная, где сидели на диване Бармалей в пашином халате и его жена в неглиже. Они мирно обнимали друг друга, уставясь в телик. За его звуком они очевидным образом даже не слышали поворота ключа.
Бармалей оказался немного поуже Паши в плечах, но реально высоченного роста. Смелость города берет, не то что собственную гостиную. Паша сразил противника уже первым своим боевым воплем: "Ты зачем, сука, мой халат надел??!!"
Опущу завесу милосердия над сценой дальнейшей битвы, я не Гомер. После исполинского махалова Паша низверг своего противника и принялся орать на жену, обрушивая об паркет остатки мебели в той же экспрессивной манере, как некогда кольцо. За его спиной противник вдруг ожил, но не стал предательски нападать с тыла. Он повел себя по-рыцарски. Ринулся на выход в одном халате, легко впрыгнул в свои огромные сапоги и был таков. Несущийся следом Паша успел влепить ему вдогонку такого пенделя, что тот чуть обратно из своих сапог не выпрыгнул.
Дальше был развод и год разлуки. Но эта удивительная пара, похоже, действительно любила друг друга. Помирились, снова сыграли свадьбу. И даже обошлись без нового метания колец. Про кольца закон парности был уже исполнен. Парность ждала его в другом.
Получил классную работу - сопровождать иностранную экспедицию водилой на трудных маршрутах по красотам бескрайнего Дальнего Востока. Возвращаясь домой, вспомнил горький прошлый опыт и опять явился внезапно. И что же? На пороге стояли те же самые сапоги!
В этот раз битвы не получилось. Гость учел предыдущие замечания хозяина и был без халата. Гол. Грамотно метнулся в комнату, где дверь открывалась на себя, заперся изнутри.
И вот стоит Паша грозным стражем снаружи, крепко сжимает в руке вместо огненного меча ручку, оторванную от двери, потирает ушибленное плечо и думает: (вырезано цензурой). С тех пор он холост.
|
|
49.
Yana: Генеральный спрашивает, что там с нашим сервером?
Yana: Только объясни нормально, чтобы я объяснить смогла ему...
Chigi: Ну ... попробую.
Chigi: Скажи ему, что в его сказочно крутом сервере долго и счастливо жили-были 2 диска в зеркале.
Chigi: Только вот, по сказочным канонам, они умерли в один день...
Chigi: И вот тут то сказке и конец.
Chigi: И еще передай, чтобы впредь не скребли по сусекам, а покупали нормальные комплектующие...
|
|