Шутки про родилась - Свежие анекдоты

Результатов: 391

103

Как-то раз, давным-давно, я приехала в деревню с грудным младенцем. Дочка моя всем очень понравилась: щекастая, глазастая и молчаливая. Все умилялись и говорили:"Чудо! Просто чудо!".

Все, кроме дяди Гриши. Дядя Гриша взглянул одним глазом на мою прелесть и насмешливо сказал:

- Тю. Тоже мне, чудо! Девка как девка. Толку-то с нее. Вот я тебе расскажу, что такое чудо. Володьку знаешь, в крайнем доме живет? Ну который с пятнадцати лет не просыхает, а ему уже шестьдесят? Которого трезвым никто ни разу не видел? Бросил!!! С прошлой Пасхи не пьет! Вот это чудо! А как так получилось? Да ты не обижайся, ты послушай!

Родилась у Володьки внучка. Вот в точности, как твоя, только потолще и чернявая. Как-то назвали ее, то ли Ленка, то ли Варвара, не помню.

Володька от счастья чуть не окочурился. Так-то он мужик хороший, добрый, давно мечтал внуков понянчить.

Ну перво-наперво он выгнал самогона флягу и неделю всю деревню поил на радостях. А сам все "внученька, дусенька!", и тащит ее из коляски на руки брать. Сам, понятно, колыхается на ветру. А она тяжелая, да еще одеялы там намотаны, он возьми да и обопрись на коляску-то для равновесия. А коляска-то возьми да и опрокинься!

Рухнули они вместе с дусенькой у крыльца. Ребенку-то ничего, а чего ему будет-то, на мягкое упал. Орал только, как дурак... ну или дура.

А Володька головой о порог шмякнулся и ногу рассадил. А потом еще дочь, мамка этой Верки или как ее, по спине тазиком добавила, когда в сарай его загоняла.

Ну и говорит: "Как хочешь, папа, а дочка мне, мол, нужна еще. Она у меня одна тем более. Поэтому ты к ней не то что пьяный, а и выпимший не подойдешь больше. Могу фотографий тебе наделать".

Ну и все. Неделю в больнице полежал, и все. Как отрезало Володьку. Полтора года уже пьет только квас и молоко. Чудо? Конечно, чудо! Возится с этой Валей своей, а она его прям обожает: "деда, деда", радуется.

А ты не кисни, девка!, - дядя Гриша пожал моей дочери макушку, - может, и заради тебя кто пить бросит.

104

Вспомнилось.
Возвращались как то из длинной командировки я и два моих директора. Директоры учередители нашей конторы и по совместительству друзья детсва.
От длинной дороги, среди бестолковых бесед, родилась у нас идея бросить курить на спор. По коньяку?, по коньяку! Поспорили, отсчет пошел, состояние хреновое, в голове туман.
Вечером четвертого дня, на парковке, первый директор разворачивается задним ходом и обидно так, среди десятков других машин, впендюривает машину второго директора.
В итоге у меня две бутылки хеннесси, утром у всех жестокое похмелье, курить никто не бросил. Обидно.

108

Утром в газете, вечером в куплете...

Три дня назад в Филаделфии у черного парня с давней историей психических расстройств случилось обострение. Родные позвонили 911. Приехали полицейские, он выскочил с ножом, на приказы полицейских не реагировал - его застрелили. Толпа в ответ уже привычно пошла грабить магазины.

Почти 20 лет назад.
Герой этой истории, Росс, был нашим соседом, а также коллегой и самым надежным товарищем моей жены. Коренной тексан - все известные ему предки родились и выросли в Техасе - он был меньше всего похож на голливудского ковбоя. Блондин, рост 165-170, вес не больше 60-ти. Жена тоже не типичная, испанка из Испании , но маленькая, тихая, светловолосая девушка. Дочка через пару лет у них родилась, так мы ее не почти разу и не слышали.
Росс говорил, что однажды пробежал марафон, уложившись в 4 часа и хотел бы повторить. Когда-нибудь потом, конечно. Тогда у них был другой супер-марафон - интернатура в хирургической программе одного из госпиталей НЙ-ка. Что это такое красочно описано в книжке "The House of God", вернее как это было в 70-е. Нравы бесусловно смягчились за 30 лет, трагедий в моей истории не будет. Но оставались и унижения и дедовщина и, главное, расписание. В один из месяцев я подсчитал, - получилось в среднем 96 рабочих часов в неделю. Объяснение простое: резидент это уже врач (на бейджике написано MD), а платят ему в 2-3 раза меньше, чем медсестре и в 5-10 раз меньше, чем настоящему доктору. У медсестер к тому же еще и профсоюз имеется.

Случилось это во время их практики в самом сердце Бронкса. Когда говорят, что в Бронксе два зоопарка, один внутри забора, а другой снаружи - это про те места. Я пару раз туда заходил - полицейских в больнице больше чем медперсонала. По ночам крутые ребята подвозят ко входу трупы и тяжелораненных. Нередко можно видеть молодых ребят в инвалидных колясках. Спросил у местных, что за эпидемия такая. Оказалось, что это провинившиеся члены банд. Им гуманно стреляют в позвоночник так, чтобы пуля не задела важные органы. Веселый район. Но не все так однозначно в городе контрастов Нью-Йорке - по ночам они иногда выходили перекусить в соседнюю круглосуточную забегаловку и даже не задумывались, что это может быть опасно. Наверное, их скрабы (униформа) защищали - надежнее любых охранников и бронежилетов.

У больных после операции, когда отходит наркоз, случаются психозы. Это не редкость, особенно для наркоманов, и персонал обычно к этому готов.
Но тут пациент был неординарный. Похож, говорят, на Тайсона, но размером с Шакила О"Нила. И очень буйный. Медсестра зашла в палату и сразу выскочила. Посовещалась с подругами и решила звать полицию. Пришла, тяжело дыша, полицейская дама, роста нормального, а веса примерно такого же как пациент. Заглянув в палату, вынесла мудрый вердикт: этот человек опасен, и его надо привязать к кровати. Она согласна сама надеть на него наручники и зачитать ему права, но...сначала он должен получить укол и успокоиться.
К тому времени у палаты собралась небольшая толпа, и все смотрели друг на друга. О!, вдруг озарило первую медсестру - у нас как раз молодой доктор сейчас дежурит. Позвонили доктору. У Росса шли последние часы его 36-часового рабочего дня.
-Доктор, больному нужно ввести седативное, но, видите ли, доктор...
-Шприц! , прервал рассказ доктор и протянул руку. Ему вложили шприц и расступились.
Громила поднялся навстречу, мыча и вращая глазами, навис над мальчишеской фигурой доктора. Подглядывающие сестры и мужественная полицейская дама зажмурились. Росс положил руку на плечо Кинг Конгу и слегка нажал. Пациент покорно сел на кровать и сидел неподвижно пока ему делали укол.
Потом доктор дал ему ватку и попросил прижать ее пальчиком, дотронулся до его лба, - пациент лег и быстро уснул.

И был день, и была ночь, и новый день, и новое дежурство. Росса встречали апплодисментами, хлопали по плечу, расспрашивали подробности. Росс не мог им ни чем помочь - весь эпизод полностью стерся из его памяти.

P.S. Пару лет назад проезжаем по этому району. На светофоре я отвлекаюсь и трогаюсь на зеленый не сразу. Пересекая наш путь, проносится белый Хаммер. Машина сверкает разноцветными огнями, из открытых окон - оглушительный рэп. Ничего не случилось, но о вечном задумались.
-Знаешь, если со мной что-то случится на дороге, и ты сможешь повлиять на то, куда меня отвезут, пусть везут сюда.
-Сюда?! Почему не в Коламбию? Ты была там счастлива, рассказывала какие замечательные у тебя коллеги и учителя, ты до сих пор им иногда звонишь по делу. Ну и, вообще, Коламбия - это мировое имя.
-Да, они, правда, очень умные, читают все статьи, сами пишут, на конференциях выступают. А здесь, в травме, хирурги просто каждый день собирают людей по частям. 24 часа в сутки.

109

Рассказ американского туриста.
В июле я решил съездить на отдых на море в страну с жарким климатом. Не стал заморачиваться с отелями, а снял симпатичный дом в курортном городе на месяц. Зона была хорошая, магазин, небольшой домашний ресторанчик – словом, все для отдыха.
Больше всего мне нравился обширный балкон на втором этаже, с гамаком и небольшим откидным столиком. Там я и проводил ночи под звездным небом.
В тот вечер я, как всегда, вышел на балкон под астральную сень со стаканчиком виски. И только прилег в гамак, как услышал негромкий «клик». Это за мной закрылась стальная решетчатая дверь на балкон. Я бросился к двери, подергал – бесполезно. Не зря же хозяин дома уверял меня, что все замки в доме с повышенной надежностью.
Я огляделся. Все вокруг спало, было тихо. И совсем не прохладно! Я прилег на гамак и стал ждать утра.
…Проснулся я от каких-то непонятных криков: «Gulat-gulat!» Я свесился с балкона и увидел, как из дома напротив вышел высокий мужчина, ведя на поводке маленькую белую собачку. Я замахал и закричал: ”Help, please!” – и начал показывать руками, что дверь закрыта, что я не могу выйти, что сижу с вечера и..!
Сосед прислушался, кивнул головой и вернулся в дом. У меня опустились руки.
Через минуту мужчина вышел, приблизился к моему дому, широко размахнулся и закинул мне в руки пластиковую бутылку! холодной! воды!
Как я пил!
Вскоре подошли другие соседи, притащили лестницу и, наконец, я спустился на землю. Люди что-то говорили, размахивали руками, но я не понимал местного языка. И тогда мой спаситель решительно взял меня за руку, повел в свой дом и молча указал на туалет.
Я уже умывался, когда в ванную вбежала молоденькая хорошенькая девушка, завернутая в полотенце. Увидела меня, ойкнула, уронила полотенце и выскочила. Я понял, что так рано с визитами не ходят и поспешил выйти на улицу.
На моем балконе уже стучали, пытаясь открыть дверь. Сосед помахал мне рукой сверху и что-то крикнул, я не понял, просто затоптался внизу, не зная что предпринять.
Кто-то тронул меня за плечо, я обернулся. Это была та самая хорошенькая девушка. Она заговорила со мной по-английски и, наконец-то, я смог все объяснить. Что все ключи в доме, что настоящий хозяин в отъезде и дубликата ключей привезти не может.
Из дома напротив показалась немолодая женщина, видимо, жена соседа, улыбнулась мне и позвала дочку. Девушка, извинившись, ушла.
Вокруг меня люди по-прежнему гомонили, что-то объясняли жестами, но я не понимал ни слова.
Наконец-то снова появилась моя переводчица, она пригласила меня … завтракать.
Дом их оказался немного необычным: было очень много книг. Практически все стены были заставлены стеллажами. Толстые фолианты, словари, папки, набитые бумагами…
Завтрак тоже был нетипичный. Я ожидал рис, фасоль, а мне подали пышный омлет, сыр, масло тонко нарезанный хлеб и розетку с вареньем.
Хотя со мной и мать и дочь говорили по-английски, между собой они перебрасывались странными, немного резко звучащими словами.
«Вы местные?» - спросил я девушку. Она засмеялась: «Я местная, тут родилась, а мама и папа из России.»
Русские! И ведь мой хозяин что-то говорил мне про соседей – иностранцев.
Мы уже пили кофе, когда появился мой сосед-спаситель и показал жестами, что балконную дверь он открыл. «Обычным ключом,»- смеясь, перевела дочка. Вот тебе и сверхнадежные замки!
…Тем же вечером я встретился с Никитой, моим русским коллегой, он тоже отдыхал здесь, но жил в отеле.
Мы сидели у него в номере, и я рассказывал о своих злоключениях. Никита веселился: «Так мои земляки тебя спасли от жажды и голода?» Мне было не до смеха: «Понимаешь, я хочу их отблагодарить, но не знаю как. Хочется как-то сердечно, не деньги же им давать.» Никита посерьезнел: «Местные? Давно уже тут живут?» Он порылся в своем чемодане и достал небольшой пакет: «Вот, подаришь им». В пакете что-то шуршало. «Что это?» - спросил я. «Еда,» - коротко ответил Никита. «Да нет, пойми, это средний класс, я не думаю, что им не хватает продуктов,» - засомневался я. Но Никита только махнул рукой.
На другое утро я подошел к дому соседей и позвонил. Выглянула дочь, как всегда улыбчивая и красивая, вышла к воротам, пригласила: «Заходите!». Но я просто протянул ей пакет: «Это небольшой сувенир от меня». Девушка чуть нахмурилась: «Ну, зачем вы…» Я прижал руку к груди: «От всей души!» Она нерешительно взяла пакет, развернула… И вдруг глаза ее расширились, она кивнула мне: «Thank you,”- и быстро пошла к дому. Обернулась, махнула рукой: «Thanks!”
И, немного удивленный, я услышал, как она, вбегая в дом, радостно закричала: «Мама, папа, гречка!»

110

Программа "Вести". Сначала краткое содержание выпуска. В Урюпинске
обвалился подпольный бордель, погибло 18 клиентов. В Мордовии родилась
девочка с хвостом и тремя головами. Взрыв в туалете Большого театра -
Волочкова по уши в дерьме. В парламенте Украины изнасиловали депутата
прямо на трибуне. Группа подвыпивших финских туристов на экскурсии в
колхозе "Путь к коммунизму" утонула в навозной яме. Новое реалити-шоу на
ТНТ "Зона-2" с Клушей Общак закончилось групповым надругательством над
ведущей. Бомжи крадут младенцев на пельмени. В Эстонии эпидемия диареи,
население не успевает добегать до туалета. Воронежского студента из
Мозамбика скинхеды отбелили хлоркой. На сеансе уринотерапии пенсионер
Сидоров захлебнулся мочой. Новый секс-скандал в Белом доме,
темпераментная секретарша откусила Бушу член. В элитном ресторане
разбавляли щи помоями. Импотенция лечится соплями. Путину подменили
ядерный чемоданчик, в котором вместо электроники оказались портянки
Басаева, а вместо ядерной кнопки – пуговица от кальсон с автографом
Березовского. Сбежавшие из зоопарка голодные звери съели "Запорожец"
вместе с водителем. С сильным обморожением полового органа попал в
Склифасофского некий гражданин Иванов, изнасиловавший снежную бабу. А
теперь эти и другие мерзости более подробно...

111

Ее настоящее имя — Хедвига Кислер.

Родилась она в семье банкира и пианистки, потом училась актерскому мастерству немного — хотя зачем учиться, если природа так щедро наградила тебя невероятной, сногсшибательной красотой? А красивой девушке для карьеры всего–то и надо: стоять смирно и казаться глупой. Так говорила сама Хеди.

Она снялась во множестве фильмов. Скандальные сцены сделали ее знаменитой: вот она купается голой — это в тридцатые годы прошлого века! А вот — имитирует оргазм на экране.
Публика была потрясена — такой скандал. А она вышла замуж за миллионера Мандля и поселилась с ним в замке, среди роскоши и сокровищ. Миллионер даже пытался выкупить все копии фильмов с купанием в голом виде.

Теперь Хеди принадлежала только ему. Но к власти стали приходить фашисты. И этот Мандль завел дружеские отношения с Муссолини и Гитлером — свое состояние этот мерзкий богач нажил на торговле оружием. Ну, Хеди от него и сбежала. Подсыпала снотворное горничной, переоделась в ее одежду и спустилась из окна замка по веревочной лестнице. Прихватив свои драгоценности, конечно.

Приехала в Голливуд и снова стала сниматься в фильмах. Заработала 30 миллионов долларов и прославилась на весь мир. За один ее поцелуй на благотворительной акции платили 25 тысяч долларов. И она жила в богатстве, в роскоши, шесть раз замуж выходила, имела двоих своих детей и еще приемного взяла.

Ну, еще на закате жизни вроде как стащила какие–то дрянные туфли за сто долларов в магазине — а может, ее просто хотели унизить и отомстить за непокорный нрав? Типичная история успеха кинозвезды и ослепительной красавицы. Талантливой актрисы. Интересно прочитать, не так ли?
Так вот. Эта Хеди фашистов ненавидела всей душой. Сбежала она от мужа в 37 году, а через год фашисты уже правили Австрией и начался ад. Хеди с мужем–магнатом посещала разные военные объекты и лаборатории.

Внимательно все слушала, запоминала. И потом в Америке вместе с другом–композитором изобрела способ управлять торпедами. "Прыгающие частоты" они использовали для кодировки сигнала. Тренировались при помощи пианино; у композитора же было пианино. 88 клавиш использовали в разных сочетаниях, чтобы враг не мог перехватить торпеду.
Сейчас благодаря этому изобретению мы пользуемся вай–фай, блютуз и еще разными полезными вещами. У Хеди был свой проектный стол, за которым она делала чертежи и писала формулы. Впрочем, ее гениальное изобретение тогда не оценили — настолько оно опередило время. Военные инженеры смеялись: мол, Хеди предлагает засунуть в торпеду пианино! Ничего не поняли. И ее не поняли.

Поняли только, когда она голой купалась и оргазм имитировала на экране — это да, это понятно. И понятно, что красивая. А какая она на самом деле и насколько гениален ее ум — вот этого не поняли. Зато теперь день ее рождения отмечается как день Изобретателя. Она была не просто умна; гениальна. И, как могла, помогала в борьбе с фашизмом. Хотела топить фашистские корабли и подводные лодки — и смогла бы, если бы ее поняли...

Но не всегда человека понимают. Особенно — красавицу и актрису. Впрочем, одно ее изобретение всем очень понравилось — шипучие таблетки для изготовления сладкого напитка. Хотя тоже все забыли, кто именно их изобрел.

Вот такие бывают ослепительные красавицы. Настоящие женщины, которых не понимают и не ценят. И ложно обвиняют в краже дешевых туфель... И так прекрасно, что такие женщины были и есть — их надо ценить не только за красоту. А за смелость, отвагу, за гениальный ум — но все это как–то не замечают...

Ведь надо просто стоять смирно и казаться глупой, — так грустно говорила сама Хеди.

113

Еду в поезде. Стоя в проходе, слышу в соседнем купе пьяный разговор.
Девушка:
- Я родилась на Ивана Купала и мама хотела назвать меня Иванкой. Пьяный папа пошел регистрировать в ЗАГС и записал меня Мариной.
Мужчина:
- Давайте выпьем за алкоголь! Если бы не он, ты была бы Купалкой!

115

Не спрашивайте меня, где именно произошло то, о чем я вам хочу рассказать. Да и, в сущности, какая разница?

В одной высокоразвитой и высококультурной стране - жил да был центр по обучению иммигрантов официальному языку этой самой пластилиновой местности. Ну, центр - громко сказано, в штате - всего три человека. Директор, секретарь - она же бухгалтер, и, собственно, учитель. Кабы контора была полностью частной - то учитель бы спокойно справлялся с управленческими обязанностями, а бухгалтерско-секретарские функции передал бы на аутсорс. Но центр сей получал средства из госбюджета - и деньги, надо сказать, немалые, аж триста тысяч олларов в год. На такую халяву всегда куча желающих.

Кроме вышеупомянутых штатных - был еще один работник. Ибо государство, давая деньги, имело основания опасаться, что их попросту разворуют, если не будет за ними независимого пригляда. Дело ж, напомню, происходит не в каком-то там зачуханном африканском или азиатском Бубурастане - а в высокоразвитой и высококультурной стране. И, стало быть, воруют там весьма виртуозно и утонченно.

Ну так вот, значит, был у них председатель - выбираемый из числа самих учащихся. С задачей - следить за тем, как работает директор, помогать, если что. И - подписывать все документы о расходах центра. Денег за свои труды председатель не получал - но зато имел некий статус, которым при случае можно было покозырять.

Долгое время на должности председателя не покладая рук трудилась одна дама, весьма преклонного возраста. Как я уже сказал, по идее председатель должен быть из числа самих учащихся - то есть иммигрантом, она же родилась и выросла в этой стране, как и ее предки до какого-то там колена. Ну, бывает, что ж.

Однажды дама-председатель почувствовала, что годы уже дают о себе знать, пора бы на покой, пожить наконец полнокровной жизнью пенсионера. И решила она продвинуть на свое место секретаря, который еще и бухгалтер - свою давнюю подружку, тоже лет немалых, но слегка все же помоложе. Решила-то она решила, но вот у учеников было другое мнение по этому вопросу - и они в кои-то веки проголосовали за своего однокашника. Точнее, однокашницу - ибо этим человеком оказалась подруга моей жены.

Пару слов о ней, буквально, словами Некрасова. "Есть женщины в русских селеньях... коня на скаку остановит, в горящую избу войдет" - это ее исчерпывающая характеристика. Видит цель, верит в себя, не замечает препятствий. Собственно, на курсы эти она пошла, ибо ей стало скучно. За четыре года после избрания она много сделала для центра. Когда подала в отставку директор - она наняла нового человека, со свежим дипломом колледжа, и научила ее буквально всем премудростям и тонкостям директорской работы. Когда стало очевидно, что из-за пандемии центр рано или поздно будет вынужден перейти на удаленное обучение - разработала детальный план этого перехода, ибо, так уж получилось, интересовалась этой темой давно, для своего собственного ребенка.

Прошло, как я уже сказал, четыре года - и тут из небытия возникла старая председательница. Которой надоело сидеть на пенсии: путешествовать-то по миру стало невозможно. И она, по старой доброй традиции высокоразвитых высококультурных стран - затеяла мегаинтригу с тем, чтобы сместить нашу знакомую с ее поста. Интрига заключалась в обмене емейлами между бывшей председательницей и ее подружкой-секретарем, которая все еще в центре работала - в которых они обсуждали, какая наша знакомая плохая: пишет с ошибками, не заплатила ежегодный взнос за обучение - и поэтому им не составит никакого труда ее убрать. Надо заметить, что абсолютно каждое деловое письмо наша знакомая, перед тем как отправить, проверяла с помощью своего мужа - носителя того самого языка, ну это в дополнение к встроенным спеллчекерам, разумеется... Но самое смешное, что вся эта переписка двух кумушек стала известна всем сотрудникам центра - потому что одна из них в какой-то момент тупо переслала ее, то ли случайно (с компьютером они обе на вы), то ли специально.

Наша знакомая, прочитав, как ее собираются свергать, сначала удивилась: нафига это все вообще, ее можно было просто попросить, как человека. А потом, разумеется, обиделась: я столько сделала для центра, а они... И - подала в отставку сама. Следом за ней уволилась директор - потому что быстро смекнула, что в таком гадюшнике да без поддержки - ей долго не продержаться. Ну а дальше пришла очередь единственного преподавателя - которая сказала "я не собираюсь тут тянуть лямку за троих" и тоже написала заявление.

Таким образом, из трех штатных единиц в центре осталась одна секретарь-бухгалтер, подружка бывшей председательницы. И это - накануне начала нового учебного года. То есть буквально: уже набраны группы, выделен бюджет - а кто и как будет учить, непонятно.

Бывшая председатель, поняв, что что-то не то замутила, попыталась нашу знакомую вернуть - но та, естественно, ответила отказом, причем такими словами, которые председатель-интиганка вряд ли знала в своем родном языке.

В общем, в истории пока многоточие, а не точка. Думаю, кого-то они все-таки найдут - ибо триста тыщ олларов госденег надо же как-то пилить. Но я хочу, чтоб вы, уважаемые читатели, поняли, что это - не какой-то там одиночный факт - а вполне себе система. Люди, сами себе определившие привилегию "мы тут родились - значит НАМ ПОЛОЖЕНО", захватившие власть - дело-то настоящее делать ну совершенно не способны. Могут только интриговать и воровать. А еще - надменно учить патриотизму всяких там грязных вонючих иммиграшек - которые и являются истинными строителями, делателями, созидателями, волокущими на своих натруженных спинах всю страну.

И так будет продолжаться до тех пор, пока не скинут этих много о себе возомнивших "местноурожденных" - в поганую яму истории, и не возьмут в свои руки власть люди, действительно пекущиеся об общественном благе.

Жаль только — жить в эту пору прекрасную
Уж не придется — ни мне, ни тебе.
Н.А. Некрасов.

116

Любовь похожая на сон
(из песни)

Вы, конечно, слышали о Лене Пенкиной, девушке без сна? О ней писали в медицинских журналах. Хотя имени не называли. Так что я лучше расскажу. О ней и сразу о Жоре, ведь они теперь вместе, и по отдельности рассказывать никак нельзя.
Первые шестнадцать лет медицина Пенкиной не интересовалась. Родители любили Лену, училась она хорошо, но по мере взросления, засыпала все труднее и спала всё меньше. Но школу смогла закончить с медалью, и поступила в Энергетический институт, видимо, был запас. Со второго курса ушла, вначале в академический, по здоровью, а потом и совсем. Лена перестала спать. Ночью она, в лучшем случае, дремала, пару раз по часику, почти не отключаясь. Родители в ужасе искали лучших врачей. Один доктор прописал пить красные таблетки, второй их же категорически запретил. Оба сходились только в одном — перед сном нужна физическая нагрузка на свежем воздухе. Лена стала бегать. Легкая, стройная, с очень большим сердцем, бегала она с удовольствием. А потренировавшись с год, уставала от бега не более, чем иной человек от неспешной ходьбы, а кто-то и от сидения перед телевизором. Могла бегать часами, но, увы, бессонница не перестала её мучить.Лена выигрывала городские марафоны, один за другим, больше же почти ничего не могла делать — читать, считать, всё было через силу. Призовых на жизнь не хватало, она пыталась работать курьером, чтобы не брать деньги родителей, но забывала адреса и прибегала обратно со всеми бумагами. На майские праздники Лена победила в супермарафоне, организованном газовой компанией, и получила в награду однокомнатную квартиру. Родители боялись её отпускать, но она настояла. Получив ключи, Лена легла на полу пустой, зато собственной квартиры и — О, чудо! — заснула! Утром приехали родители и двоюродная тётя, знаток фэншуя. Они привезли мебель, руководили грузчиками и сборщиками, расставляли всё по местам. Кровать Лены оказалось у другой стены, не там, где она спала первую ночь. И сон не пришёл. Не пришёл и на следующую ночь. В отчаянии, Лена передвинула кровать на старое место и снова заснула. Но радость была преждевременной, следующей ночью Лена не спала, а за стенкой, очень, видимо, тонкой, полночи занимались любовью. Лена лежала и плакала, ей тоже хотелось любви, семьи, детей, хотелось быть нормальной.
Родители просили её вернуться, Лена отказывалась. В новой квартире, не каждую ночь, но всё-таки иногда удавалось заснуть. К тому же, рядом был парк, недавно открытый. Со скамеек, однако, уже слезла краска, на дорожках образовались вечные лужи, но Лене парк нравился. Она бегала в нём каждый день, много часов, ни о чем не думая. Однажды обогнала другого бегуна — крупного неуклюжего парня и вдруг почувствовала, что могла бы уснуть прямо сейчас, прямо на бегу. Удивлённая, Лена пробежала круг, снова обогнала того парня, и ощущение, странное, но приятное, повторилось. Тогда Лена села на скамейку и стала ждать, когда неуклюжий пробежит мимо. Он пробежал,и Лена заснула. Сон был мимолетный, но она и такому была рада. С тех пор, приходя в парк, Лена первым делом искала этого человека. К сожалению, он бегал только по субботам. Этот день недели был теперь для Лены самым желанным. Она засыпала на скамейке, когда парень подбегал, просыпалась, когда он удалялся. Иной раз Лена бросалась вдогонку, обгоняла и поджидала на другой скамейке, чтобы успеть поспать несколько раз за круг. В ожидании субботы Лена переживала, что парень может больше и не появиться, уж больно он не подходил для бега по комплекции — широкое туловище, длинные мощные руки и короткие, слегка кривоватые ноги. Но парень тренировки не пропускал и бегал, медленно и тяжело. А в один из субботних вечеров случилась так, что её бегун прервал бег и сел на скамейку рядом с Леной, совсем близко.
— Шнурок развязался, — объяснил он смущённо.
Но Лена не слышала его слов. Её глаза уже были закрыты, тело расслаблено, в глубоком сне прижалась она к плечу незнакомого мужчины. Жора, а это был именно он, три часа просидел не шевелясь, боясь разбудить девушку. Возможно, сидел бы и дольше, но подошёл охранник—предупредить, что парк закрывается. Впрочем, эти часы Жора провёл не без пользы. Впервые он глубоко задумался о своей работе. Жора продавал кирпичи. Пришёл к этому не сразу, когда-то пытался заниматься наукой, но институт сдали в аренду, ученых разогнали. Продавать кирпичи было трудно: платили мало, а рюкзак с образцами был очень тяжел. Многие вообще не открывали Жоре дверь, ругались не глядя. И Жора придумал испечь маленькие кирпичики, похожие на большие. Тогда либо таскать будет легче, либо образцов с собой можно взять больше. Там же, на скамейке, Жора продумал как изготовить форму, замесить массу и настроить духовку. Забегая вперед, скажу, что идея оказалось удачной. Нет, Жора не начал продавать больше кирпичей, но люди стали покупать у него эти самые кирпичики. Кто-то брал просто так, кто-то для игрушечного домика, другие затыкали в стенах дыры между большими кирпичами. Настоящий же прорыв случился, когда вдруг возникла мода дарить кирпичики молодоженам, на счастье. Заказы посыпались со всех сторон. Жора основал ООО "Кирпичик", купил заброшенный завод и наладил там производство.
Но всё это будет потом, а сейчас Лена и Жора прощались у ворот парка.
— Мне пора домой, к жене, — сказал Жора.
— Я понимаю. Спасибо,— ответила Лена. — Ой, у вас шнурки развязались. А я побегаю ещё.
Лена побежала по улице, почти не касаясь разогретого летним солнцем асфальта. Она бегала всю ночь, не чувствуя усталости и смеясь встречному ветру. Ранним утром, в первой открывшейся пекарне, Лена купила два круассана и с аппетитом позавтракала.
С тех пор они здоровались. Конечно, Лене очень хотелось,чтобы Жора снова присел рядом, но она стеснялась просить.
Как-то они встретились во дворе и выяснили, что живут в одном доме, но в разных парадных.
— А этаж какой? — спросила Лена и зажмурилась, так ей хотелось, чтобы Жора сказал "двадцать третий".
— Двадцать третий, — сказал Жора.
Теперь Лена понимала, что в её счастливые ночи у стенки соседней квартиры спит Жора. А в несчастливые у стенки лежит его жена. Или собака. Хотя вряд ли у него есть собака. Только жена.
Минула пара месяцев, а может лет, не важно уже, и эта самая жена заявила Жоре, что хочет стать стюардессой и с пилотом ему изменить. После развода Жора напился, устроил дебош и три дня провёл в полиции. А в субботу был выкуплен оттуда бухгалтером ООО "Кирпичик". Освободившись, Жора, как есть, немытый и небритый, отправился искать Лену. Нашел её у входа в парк.
— Я развёлся, — сказал Жора. — Пойдём ко мне?
— Лучше побежим, — ответила Лена.
В лифте Жора обнял её и прижал к себе. Пока поднимались до двадцать третьего, Лена успела подремать. В квартире она отправила Жору мыться, сама прибралась на скорую руку, постелила чистое, разделась и легла. Жора вышел из ванны, и они немедленно занялись любовью. Потом уснули в обнимку, счастливые, проспали часов пять. Проснулись от голода. Лена вспомнила, что у неё есть два круассана и заливное в холодильнике.
— Жалко, что стена мешает, так бы не пришлось одеваться и через улицу идти. — сказала Лена, потягиваясь.
Жора намотал на кулак ремень и с первого удара пробил в стене дыру. Потом они разобрали проём, подкрепились, пропылесосили, снова занялись любовью и после спали уже до самого понедельника.
И больше не расставались. Лена спит каждую ночь, Жора за этим следит. Конечно, когда родился Юрочка, режим сбился, но ненадолго. Мальчик рос спокойным, даже позволял маме учиться — Лена восстановилась в институте. А по окончании пошла в аспирантуру, но не сразу,ведь к тому времени родилась Светочка и оказалась много бойчее брата — полгода не давала Лене спать, впрочем, ей ли привыкать. В аспирантуре Лена с успехом защитилась по теме: "Замена многополюсных разъединителей на упругие соединители". Работу отметили дипломами международных выставок. Но внедрение идёт медленно. А вот прогрессивные страны: Новая Зеландия, Дания и Фарерские острова уже запустили программу по замене всех разъединителей на соединители в течение десяти лет.
Жорин завод работает, спрос устойчивый. Есть и новое перспективное направление: ООО "НАНОКИРПИЧ". А ещё Жора купил крупнейший в стране комбинат железобетонных оснований. Так что если где столкнетесь с железобетонным основанием — знайте, скорее всего оно Жорино.
Живут Жора и Лена в просторном доме, целиком построенном из маленьких кирпичиков.
Ну вот, вроде всё и рассказал, что ещё добавить... Ах да, Лена ждёт третьего ребенка, готовится к марафону для беременных, старт — послезавтра.
Думаю — победит.

2020 г.

117

Тестю моему, замечательному человеку Александру Яковлевичу посвящается.
Супруга моя родилась в Харькове, куда родители ее приехали в ранней молодости из родной донской станицы. И вот оказались мы в той станице с визитом, я, жена и тесть. Месяц май, после обеда с графином местного напитка (кстати, в Северной Америке самогон ласково называют moonshine, то бишь лунное сияние) валяемся с женой под яблоней во дворе. Тесть с братом Федором курят на крыльце тихо беседуя. Запах цветущих вишен и яблонь, гудят пчелы. Представили? С улицы в калитку кто-то заходит. Мужики, вопрошает пришедший, утака маво не видали? Забег утак куда-то, вот ищу. Заходи, сосед, сказал Федор и сам пошел в дом. Вышел Федор с тремя стаканами, бутылкой темно-зеленого стекла и миской соленых огурцов. Разлили, ну, за землю нашу донскую, и степенно выпили. Закурили по папиросе, подумали о чем-то своем. Федор разлил остатки, ну, за долю нашу кaзацкую, степенно выпили. Закурили, обнялись втроем и запели “Шел казак по Дону...” Нет, сосед, не видали мы твоего утака, извини. Ну пойду я тогда, мужики, дальше искать. Бывай. Все действо заняло не больше пяти минут. И снова гудят пчелы, запах цветущих вишен, яблонь и свежего меда, и мирно беседующие в тени у крыльца два брата казацкого рода.

118

Родилась замечательная идея по отбору сотрудников в ИТ-компанию: нужно взять сложную головоломку, собрать ее наполовину и предлагать кандидатам собрать ее до конца. В зависимости от результата: - кандидат собрал головоломку правильно и до конца - специалист идет в отдел разработки; - кандидат сломал головоломку в процессе сборки - специалист идет в отдел тестирования; - кандидат разобрал головоломку до нуля - специалист идет в отдел анализа; - кандидат сказал, что наполовину собранная головоломка и так выглядит неплохо - специалист идет в отдел внедрения; - кандидат не заметил просьбы собрать головоломку - метит в менеджеры проекта.

120

Коротко писать я не умею. Как всегда длинно( Извините.

Давным-давно, в какой-то другой жизни, купить хорошую книгу было большой проблемой. СССР – самая читающая страна в мире) читали в автобусах, читали в метро, впрочем, были и те, кто не читал, а спал или вязал) чтобы не терять времени даром, живя в Москве где-нибудь на Юго-Западной и работая в каком-нибудь в Медведкове.

Одним из шансов купить и прочитать интересную книгу, в особенности новинку, было подписаться на один из «толстых журналов». Подписка на них была лимитирована, тираж тоже нолями не впечатлял. Более реальной возможностью была подписка на Роман-газету, здесь тираж был массовый, и тоже печатались новинки. Правда, немного другие.

О, это был «иксклюзивный икслюзив»! Широкого формата почти что А3+, блеклый текст в два столбца, а главное – бумага, конкурирующая с туалетной. Собственно, как раз для WC вариант был вполне удачный и утилитарный, если исключить неоднозначно действующие на нежную кожу составляющие типографской краски. Печатались там не особенно интересные произведения, но иногда попадались и стоящие.

Всплесками-заманухами были 2-3 романа, собственно из-за которых и приходилось подписываться. Одной такой брошенной костью голодным читателям среди годовой макулатуры в конце 80-х был роман Бориса Можаева «Мужики и бабы».
Роман оказался странным. С деревней меня никогда ничего не связывало, с описываемыми местами тоже, слова «Антоновский мятеж» ни с чем кроме Тамбовщины не ассоциировались – спасибо учителям истории в моей славной школе. Единственные даты, вбивавшиеся в голову – 1917, 1941-45 и, может, еще 1861, но эта дата у меня давно под большим сомнением.

Меня поразило, как была показана эта история, как показана та деревенская, далекая от меня жизнь. Роман остался в памяти яркими картинами – кто не знает, Можаев писал его 30 лет. И о тех местах, где вырос, о тех событиях, которыми было окутано его детство.

И я совсем не думала, что через много лет буду косвенно и совсем немного причастна к этому произведению.

Теперь сама история. Я не буду писать ни фамилии, ни название местности. При желании все легко гуглится.

В одной из российских деревень еще во времена крепостничества жил юноша-крестьянин. Деревня была «бродягой», странствовала из Рязанской области в Тамбовскую и обратно, иногда забредая и в Московскую. Работником был толковым, тут и год 1861-й нагрянул, работал на барина, затем завел свое хозяйство, чего уж скрывать, удачно женился на купеческой дочке из соседней губернии, богатство преумножал. В родном селе построил несколько домов, школу, теплую церковь – все здания до сих пор используются, - имел магазины, лабазы, мельницу, конезавод, и это далеко не весь перечень. Слыл среди односельчан человеком справедливым и отзывчивым, помогал тем, кто приходил к нему за помощью с целью открыть свое дело.

В семье родилось 4 дочери и 2 сына. 2 дочери и 1 сын стали врачами – сын, кстати, в романе он упоминается под своим именем, - был земским врачом. Одна из дочерей впоследствии в течение многих лет была главврачом Раменского роддома.

Второй сын получил техническое образование.

Звучит кощунственно, но на счастье, наш герой умер незадолго до революции и похоронен у построенной им же церкви.
Настала власть советов. Могилу «эксплуататора трудового народа» раскопали, прах выбросили. В дом героя въехала новая власть, вдова перебралась к одной из дочерей в районный город, никого из семьи в селе не осталось.

Они остались жить в России, неизвестной оставалась только судьба второго сына. Долгое время о нем ничего не было известно, и только не так давно в списках белорусского Мемориала появилась информация, что в 1941 году был арестован, судом в Бресте был вынесен приговор.
На основе этой информации в путеводителях и книгах по истории того края писали о его гибели.

Но это было оказалось неправдой.
Второй сын действительно после революции не остался в России. Каким образом он оказался в Польше, теперь уже выяснить трудно. Сначала я думала, что Александр, так было его звали, был в отряде Булак-Балаховича, после заключения Рижского договора вместе с балаховцами был интернирован на территории Беловежской Пущи там и, как и другие бойцы, пустил корни – покидать место жительства им было запрещено. Советская Россия настаивала на выдаче этого отряда, Польша этого не сделала. Солдатам были отданы в Беловежской Пуще участки, к слову, сложные для возделывания, почти все женились на местных – добавлю, народ там в основном православный, - и занимались сельским хозяйством. Выехать оттуда и жить в столице было дозволено только Булак-Балаховичу. Он тоже не был выдан в Россию, но не сказать, чтобы был особо жалован властями новой Родины. Личность достаточно одиозная и контраверсийная, его методы ведения войны и в Польше не были признаны гуманными, воинского звания он не получил, хотя и носил генеральскую форму. Старика просто оставили в покое, простив ему эту слабость. До сих пор неизвестны обстоятельства его гибели – но это уже другая история.
Литературных опусов с Балаховичем я не встречала, а в кинематографии он отметился. Если не ошибаюсь, в старом фильме о событиях в Эстонии и в фильме втором цикла «Государственная граница. Мирное лето 1921 года» - это как раз об отряде Балаховича. Когда-то читала, что даже актеров в этих двух фильмах подбирали с внешним сходством с Балаховичем.
Заканчивая свое отступление от темы скажу, что перед 2 Мировой войной большинство из бывших балаховцев вместе с семьями оставили насиженные почти за 20 лет места и выехали в Аргентину. Тех, кто по каким-то причинам остался, судьба ожидала незавидная.

Но в случай с Александром это не вписывалось, так как в начале 30-х он женился, жил в Познани, родилась дочка. Как версия, он мог перед I Мировой войной работать на территории Королевства Польского, остаться там во время оккупации и в 1918 году остаться уже в свободной Польше, не вернувшись в Советскую Россию. В этом случае гражданство он мог получить без проблем. Если же был эмигрантом после событий революции и гражданской войны, то шансов на получение польского гражданства у него практически не было – яркий этому пример Вертинского, Мережковского с Гиппиус, да многих других.

Когда дочке было 4 года, жена Александра умерла. Уже не совсем молодой человек (год рождения 1887), в середине 30-х получил место лесничего в Беловежской Пуще. Любил свою работу, любил и знал лес, свою дочку воспитывал как мальчишку, научил любить и понимать природу.

Настал 1939 год. СССР и Германия Польшу между собой поделили, эти территории отошли к Советскому Союзу. Вскоре события не заставили себя ждать. Александр был арестован, вынесен приговор. Вместе с другими приговоренными ожидал своей участи в тюремной камере.
Девочка осталась одна. Приютила ее крестная мать – молодая дворянка из усадьбы.
Через несколько месяцев Брест заняли немцы. Опять на счастье, не всех приговоренных успела расстрелять предыдущая власть, немецкие власти всех заключенных отпустили, среди них был и Александр.
Вернулся к своей любимой работе. Работа предполагала нахождение в лесу, дочка должна была учиться в школе. Чтобы не утратить связь с корнями, отец на полгода посылал ее учиться в польскую школу, полгода – в русскую. Когда училась в польской, жила в польской семье, когда училась в русской, жила в семье у православного священника.
1944 год, и теперь Александра арестовали уже немцы.
Девочка опять осталась одна как перст. Опять ее забрала в свою семью та молодая бывшая хозяйка усадьбы – усадьба к 1941 году была разорена, в ней был колхоз, старшие хозяева в товарном вагоне вывезены на восток. Дворянка, оставшаяся с тремя детьми, проводила в городке небольшую лавку. К своим трем добавила дочку Александра.

Советские войска освобождают те территории, они отходят СССР. «Великое переселение народов» - поляки переселяются на Возвращенные земли – западную часть Польши. Боясь, что новые власти заберут сироту с русской фамилией в детдом и увезут, дворянка записывает ее своим четвертым ребенком, а настоящие документы они закапывают в лесу, надеясь когда-нибудь вернуться.

Они ждали, что Александр жив и вернется. В Познани, где поселилась семья, приемная мать пыталась официально удочерить девочку, но ей отсоветовали это делать, так как в этом случае вернувшийся Александр официально потерял бы семью и не имел никаких прав на ребенка.

Долгое время они его ждали и искали, и только спустя много лет стало известно, что Александр умер на «марше смерти», при переходе из одного концлагеря в другой. Он был заключен в концлагерь в Судетах, в Ризенберге, на работы в каменоломни, туда, где проходили испытания Фау-2. Лагерь освободили, но заключенных отправили в другой, пересыльный лагерь, Александр умер по дороге, не выдержав пути. Поэтому его долго не было ни в списках погибших в концлагере, ни в списках освобожденных.

Приемная мать всегда говорила девочке, чтобы она помнила своего отца, что он был из России. Чтобы помнила свою русскую фамилию и русский язык.
Ее жизнь сложилась, институт, замужество, дети, внуки. Только ничего не знала ни о роде своего отца, ни о роде своей матери.

Узнала только в начале этого года. Что ее дед – почетный гражданин, что о нем и его деятельности проходят конференции, что в школах на его родине о нем рассказывают на уроках краеведения и истории, что сохранились почти все построенные им здания, что о ее семье написано в путеводителях.

Что советский писатель Борис Можаев в романе «Мужики и бабы» описал дом ее деда, с обстановкой, как оно было еще до революции.
И теперь ждет, когда будет можно посмотреть снятый по этому роману сериал, где съемки были в ее «родовом» селе и домах, построенных ее дедом.

Дочке Александра Николаевича, внучке Николая Илларионовича, родившегося в 1850 году, - 90 лет…

126

Разбирали с братом папин шкафчик в туалете - там, понятно, залежи баночек с болтиками, гаечками и прочей нужной только мужчинам продукцией. Брат вытаскивает, я отставляю в сторону всё, что можно и нужно выкинуть. И тут он протягивает мне упаковку бумажных пакетиков, на которых значится "Баковский завод резиновых изделий. Презерватив". И дата стоит - июнь 1979 г. И тут мы начинаем ржать как кони: "Бля, спохватились! Июнь!" Я в ноябре 1979 родилась...

128

Я был очень близок со своим дедом и думал, что я знал о нём почти всё, но оказалось, это не так. После недавнего разговора с матерью и её двоюродным братом я выявил одну страницу его биографии, которой и делюсь с Вами. Мне кажется, что эта история интересна. Предупреждаю, будет очень длинно.

Все описываемые имена, места, и события подлинные.

"Памятник"

Эпиграф 1: "Делай, что должно, и будь, что будет" (Рыцарский девиз)
Эпиграф 2: "Если не я за себя, то кто за меня? А если я только за себя, то кто я? И если не сейчас, то когда?" (Гилель)
Эпиграф 3: "На чём проверяются люди, если Войны уже нет?" (В.С. Высоцкий)

Есть в Гомельщине недалеко от Рогачёва крупное село, Журавичи. Сейчас там проживает человек девятьсот, а когда-то, ещё до Войны там было почти две с половиной тысячи жителей. Из них процентов 60 - белорусы, с четверть - евреи, а остальные - русские, латыши, литовцы, поляки, и чехи. И цыгане - хоть и в селе не жили, но заходили табором нередко.

Место было живое, торговое. Мельницы, круподёрки, сукновальни, лавки, и, конечно, разные мастерские: портняжные, сапожные, кожевенные, стекольные, даже часовщик был. Так уж издревле повелось, белорусы и русские больше крестьянствовали, латыши и литовцы - молочные хозяйства вели, а поляки и евреи ремесленничали. Мой прадед, например, кузню держал. И прапрадед мой кузнецом был, и прапрапра тоже, а далее я не ведаю.

Кузнецы, народ смекалистый, свои кузни ставили на дорогах у самой окраины села, в отличие от других мастеров, что селились в центре, поближе к торговой площади. Смысл в этом был большой - крестьяне с хуторов, деревень, и фольварков в село направляются, так по пути, перед въездом, коней перекуют. Возвращаются, снова мимо проедут, прикупят треноги, кочерги, да ухваты, ведь таскать их по селу смысла нет.

Но главное - серпы, основной хлеб сельского кузнеца. Лишь кажется, что это вещь простая. Ан нет, хороший серп - работа штучная, сложная, больших денег стоит. Он должен быть и хватким, и острым, и заточку долго держать. Хороший крестьянин первый попавшийся серп никогда не возьмёт. Нет уж, он пойдёт к "своему" кузнецу, в качестве чьей работы уверен. И даже там он с десяток-два серпов пересмотрит и перещупает, пока не выберет.

Всю позднюю осень и зиму кузнец в работе, с утра до поздней ночи, к весне готовится. У крестьян весной часто денег не было, подрастратили за долгую зиму, так они серпы на зерно, на льняную ткань, или ещё на что-либо меняли. К примеру, в начале двадцатых, мой прадед раз за серп наган с тремя патронами заполучил. А коли крестьянин знакомый и надёжный, то и в долг товар отдавали, такое тоже бывало.

Прадед мой сына своего (моего деда) тоже в кузнецы прочил, да не срослось. Не захотел тот ремесло в руки брать, уехал в Ленинград в 1939-м, в институт поступать. Летом 40-го вернулся на пару месяцев, а осенью 1940-го был призван в РККА, 18-летним парнишкой. Ушёл он из родного села на долгие годы, к расстройству прадеда, так и не став кузнецом.

Впрочем, время дед мой зря не терял, следующие пяток лет было, чем заняться. Мотало его по всей стране, Ленинград, Кавказ, Крым, и снова Кавказ, Смоленск, Польша, Пруссия, Маньчжурия, Корея, Уссурийск. Больших чинов не нажил, с 41-го по 45-ый - взводный. Тот самый Ванька-взводный, что днюет и ночует с солдатами. Тот самый, что матерясь взвод в атаку поднимает. Тот самый, что на своём пузе на минное поле ползёт, ведь меньше взвода не пошлют. Тот самый, что на своих двоих километры меряет, ведь невелика шишка лейтенант, ему виллис не по ранжиру.

Попал дед в 1-ую ШИСБр (Штурмовая Инженерно-Сапёрная Бригада). Штурмовики - народ лихой, там слабаков не держат. Где жарко, туда их и посылают. И долго штурмовики не живут, средние потери 25-30% за задание. То, что дед там 2.5 года протянул (с перерывом на ранение) - везение, конечно. Не знаю если он в ШИСБр сильно геройствовал, но по наградным листам свои награды заработал честно. Даже на орден Суворова его представляли, что для лейтенанта-взводного случай наиредчайший. "Спины не гнул, прямым ходил. И в ус не дул, и жил как жил. И голове своей руками помогал."

Лишь в самом конце, уже на Японской, фартануло, назначили командиром ОЛПП (Отдельного Легкого Переправочного Парка). Своя печать, своё хозяйство, подчинение комбригу, то бишь по должности это как комбат. А вот звание не дали, как был вечный лейтенант, так и остался, хотя замполит у него старлей, а зампотех капитан. И такое бывало. Да и чёрт с ним, со званием, не звёздочки же на погонах главное. Выжил, хоть и штопаный, уже ладно.

Пролетело 6 лет, уже лето 1946-го. Первый отпуск за много лет. Куда ехать? Вопрос даже не стоит. Велика страна, но места нет милей, чем родные Журавичи. От Уссурийска до Гомельщины хоть не близкий свет, но летел как на крыльях. Только ехал домой уже совсем другой человек. Наивный мальчишка давно исчез, а появился матёрый мужик. Небольшого роста, но быстрый как ртуть и опасный как сжатая пружина. Так внешне вроде ничего особого, но вот взгляд говорил о многом без слов.

Ещё в 44-м, когда освобождали Белоруссию, удалось побывать в родном селе пару часов, так что он видел - отчий дом уцелел. Отписался родителям, что в эвакуации были - "немцев мы прогнали навсегда, хата на месте, можете возвращаться." Знал, что его родители и сёстры ждут, и всё же, что-то на душе было не так, а что - и сам понять не мог.

Вернулся в родной дом в конце августа 1946-го, душа пела. Мать и сёстры от радости сами не свои, отец обнял, долго отпускать не хотел, хоть на сантименты был скуп. Подарки раздал, отобедал, чем Господь благословил и пошёл хозяйство осматривать. Село разорено, голодновато, но ничего, прорвёмся, ведь дома и стены помогают.

А работы невпроворот. Отец помаленьку опять кузню развернул, по договору с колхозом стал работать и чуток частным образом. На селе без кузнеца никак, он всей округе нужен. А молотобойца где взять? Подкосила Война, здоровых мужиков мало осталось, все нарасхват. Отцу далеко за 50, в одиночку в кузне очень тяжело. Да и мелких дел вагон и маленькая тележка: ограду починить, стены подлатать, дров наколоть, деревья окопать, и т.д. Пацаном был, так хозяйственных дел чурался, одно шкодство, да гульки на уме, за что был отцом не раз порот. А тут руки, привыкшие за полдюжину лет к автомату и сапёрной лопатке, сами тянулись к инструментам. Целый день готов был работать без устали.

Всё славно, одно лишь плохо. Домой вернулся, слабину дал, и ночью начали одолевать сны. Редко хорошие, чаще тяжёлые. Снилось рытьё окопов и марш-бросок от Выборга до Ленинграда, дабы вырваться из сжимающегося кольца блокады. Снилась раскалённая Военно-Грузинская дорога и неутолимая жажда. Снился освобождённый лагерь смерти у города Прохладный и кучи обуви. Очень большие кучи. Снилась атака на высоту 244.3 у деревни Матвеевщина и оторванная напрочь голова Хорунженко, что бежал рядом. Снилась проклятая высота 199.0 у села Старая Трухиня, осветительные ракеты, свист мин, мокрая от крови гимнастёрка, и вздутые жилы на висках у ординарца Макарова, что шептал прямо в ухо - "не боись, командир, я тебя не брошу." Снились обмороженные чёрно-лиловые ноги с лопнувшей кожей ординарца Мешалкина. Снился орущий от боли ординарец Космачёв, что стоял рядом, когда его подстрелил снайпер. Снился ординарец Юхт, что грёб рядом на понтоне, срывая кожу с ладоней на коварном озере Ханко. Снился вечно улыбающийся ротный Оккерт, с дыркой во лбу. Снился разорванный в клочья ротный Марков, который оступился, показывая дорогу танку-тральщику. Снился лучший друг Танюшин, командир разведвзвода, что погиб в 45-м, возвращаясь с задания.

Снились горящие лодки у переправы через реку Нарев. Снились расстрелянные власовцы в белорусском лесочке, просящие о пощаде. Снился разбомблённый госпиталь у переправы через реку Муданьцзян. Снились три стакана с водкой до краёв, на донышке которых лежали ордена, и крики друзей-взводных "пей до дна".

Иногда снился он, самый жуткий из всех снов. Горящий пароход "Ейск" у мыса Хрони, усыпанный трупами заснеженный берег, немецкие пулемёты смотрящие в упор, и расстрельная шеренга мимо которой медленно едет эсэсовец на лошади и на хорошем русском орёт "коммунисты, командиры, и евреи - три шага вперёд."

И тогда он просыпался от собственного крика. И каждый раз рядом сидела мама. Она целовала ему шевелюру, на щёку капало что-то тёплое, и слышался шёпот "майн зунеле, майн тайер кинд" (мой сыночек, мой дорогой ребёнок).
- Ну что ты, мама. Я что, маленький? - смущённо отстранял он её. - Иди спать.
- Иду, иду, я так...
Она уходила вглубь дома и слышалось как она шептала те же самые слова субботнего благословения детям, что она говорила ему в той, прошлой, почти забытой довоенной жизни.
- Да осветит Его лицо тебя и помилует тебя. Да обратит Г-сподь лицо Своё к тебе и даст тебе мир.

А он потом ещё долго крутился в кровати. Ныло плохо зажившее плечо, зудел шрам на ноге, и саднила рука. Он шёл на улицу и слушал ночь. Потом шёл обратно, с трудом засыпал, и просыпался с первым лучом солнца, под шум цикад.

Днём он работал без устали, но ближе к вечеру шёл гулять по селу. Хотелось повидать друзей и одноклассников, учителей, и просто знакомых.

Многих увидеть не довелось. Из 20 пацанов-одноклассников, к 1946-му осталось трое. Включая его самого. А вот знакомых повстречал немало. Хоть часть домов была порушена или сожжена, и некоторые до сих пор стояли пустыми, жизнь возрождалась. Возвращались люди из армии, эвакуации, и германского рабства. Это было приятно видеть, и на сердце становилось легче.

Но вот одно тяготило, уж очень мало было слышно разговоров на идиш. До войны, на нём говорило большинство жителей села. Все евреи и многие белорусы, русские, поляки, и литовцы свободно говорили на этом языке, а тут как корова языком слизнула. Из более 600 аидов, что жили в Журавичах до войны, к лету 1946-го осталось не более сотни - те, кто вернулись из эвакуации. То же место, то же название, но вот село стало совсем другим, исчез привычный колорит.

Умом-то он понимал происходящее. Что творили немцы, за 4 года на фронте, повидал немало. А вот душа требовала ответа, хотелось знать, что же творилось в родном селе. Но вот удивительное дело, все знакомые, которых он встречал, бродя по селу, напрочь не хотели ничего говорить.

Они радостно встречали его, здоровались, улыбались, сердечно жали руку, даже обнимали. Многие расспрашивали о здоровье, о местах, куда заносила судьба, о полученных наградах, о службе, но вот о себе делились крайне скупо. Как только заходил разговор о событиях недавно минувших, все замыкались и пытались перевести разговор на другую тему. А ежели он продолжал интересоваться, то вдруг вспоминали про неотложные дела, что надо сделать прямо сейчас, вежливо прощались, и неискренне предлагали зайти в другой раз.

После долгих расспросов лишь одно удалось выяснить точно, сын Коршуновых при немцах служил полицаем. Коршуновы были соседи моих прадеда и прабабушки. Отец, мать и трое сыновей. С младшим, Витькой, что был лишь на год моложе, они дружили. Вместе раков ловили, рыбалили, грибы собирали, бегали аж в Довск поглазеть на самого маршала Ворошилова, да и что греха таить, нередко шкодничали - в колхозный сад лазили яблоки воровать. В 44-м, когда удалось на пару часов заглянуть в родное село, мельком он старого Коршунова видал, но поговорить не удалось. Ныне же дом стоял заколоченный.

Раз вечерком он зашёл в сельский клуб, где нередко бывали танцы под граммофон. Там он и повстречал свою бывшую одноклассницу, что стала моей бабушкой. Она тоже вернулась в село после 7-ми лет разлуки. Окончив мединститут, она работала хирургом во фронтовом госпитале. К 46-му раненых осталось в госпитале немного, и она поехала в отпуск. Её тоже, как и его, тянуло к родному дому.

От встречи до предложения три дня. От предложения до свадьбы шесть. Отпуск - он короткий, надо жить сейчас, ведь завтра может и не быть. Он то об этом хорошо знал. Днём работал и готовился к свадьбе, а вечерами встречались. За пару дней до свадьбы и произошло это.

В ту ночь он спал хорошо, тяжких снов не было. Вдруг неожиданно проснулся, кожей ощутив опасность. Сапёрская чуйка - это не хухры-мухры. Не будь её, давно бы сгинул где-нибудь на Кавказе, под Спас-Деменском, в Польше, или Пруссии. Рука сама нащупала парабеллум (какой же офицер вернётся с фронта без трофейного пистолета), обойма мягко встала в рукоятку, тихо лязгнул передёрнутый затвор, и он бесшумно вскочил с кровати.

Не подвела чуйка, буквально через минуту в дверь раздался тихий стук. Сёстры спали, а вот родители тут же вскочили. Мать зажгла керосиновую лампу. Он отошёл чуть в сторонку и отодвинул щеколоду. Дверь распахнулась, в дом зашёл человек, и дед, взглянув на него, аж отпрянул - это был Коршунов, тот самый.

Тот, увидев смотрящее на него дуло, тут же поднял руки.
- Вот и довелось свидеться. Эка ты товарища встречаешь, - сказал он.
- Ты зачем пришёл? - спросил мой прадед.
- Дядь Юдка, я с миром. Вы же меня всю жизнь, почитай с пелёнок, знаете. Можно я присяду?
- Садись. - разрешил прадед. Дед отошёл в сторону, но пистолет не убрал.
- Здрасте, тётя Бейла. - поприветствовал он мою прабабушку. - Рад, что ты выжил, - обратился он к моему деду, - братки мои, оба в Красной Армии сгинули. Дядь Юдка, просьба к Вам имеется. Продайте нашу хату.
- Что? - удивился прадед.
- Мать померла, братьев больше нету, мы с батькой к родне подались. Он болеет. Сюда возвращаться боязно, а денег нет. Продайте, хучь за сколько. И себе возьмите часть за труды. Вот все документы.
- Ты, говорят, у немцев служил? В полицаи подался? - пристально глянул на него дед
- Было дело. - хмуро признал он. - Только, бабушку твою я не трогал. Я что, Дину-Злату не знаю, сколько раз она нас дерунами со сметаной кормила. Это её соседи убили, хоть кого спроси.
- А сестру мою, Мате-Риве? А мужа её и детей? А Файвеля? Тоже не трогал? - тихо спросла прабабушка.
- Я ни в кого не стрелял, мамой клянусь, лишь отвозил туда, на телеге. Я же человек подневольный, мне приказали. Думаете я один такой? Ванька Шкабера, к примеру, тоже в полиции служил.
- Он? - вскипел дед
- Да не только он, батька его, дядя Коля, тоже. Всех перечислять устанешь.
- Сейчас ты мне всё расскажешь, как на духу, - свирепо приказал дед и поднял пистолет.
- Ты что, ты что. Не надо. - взмолился Коршунов. И поведал вещи страшные и немыслимые.

В начале июля 41-го был занят Рогачёв (это городок километров 40 от Журавичей), потом через пару недель его освободили. Примерно месяц было тревожно, но спокойно, хоть и власти, можно сказать, не было. Но в августе пришли немцы и начался ад. Как будто страшный вирус напал на людей, и слетели носимые десятилетиями маски. Казалось, кто-то повернул невидимый кран и стало МОЖНО.

Начали с цыган. По правде, на селе их никогда не жаловали. Бабы гадали и тряпки меняли, мужики коней лечили.. Если что-то плохо лежало, запросто могли украсть. Теперь же охотились за ними, как за зверьми, по всей округе. Спрятаться особо было негде, на севере Гомельской области больших лесов или болот нету. Многих уничтожали на месте. Кое-кого привозили в Журавичи, держали в амбаре и расстреляли чуть позже.

Дальше настало время евреев. В Журавичах, как и в многих других деревнях и сёлах Гомельщины, сначала гетто было открытым. Можно было сравнительно свободно передвигаться, но бежать было некуда. В лучшем случае, друзья, знакомые, и соседи равнодушно смотрели на происходящее. А в худшем, превратились в монстров. О помощи даже речь не шла.

Коршунов рассказал, что соседи моей прапрабабушки решили поживиться. Те самые соседи, которых она знала почти 60 лет, с тех пор как вышла замуж и зажила своим домом. Люди, с которыми, казалось бы, жили душа в душу, и при трёх царях, и в страшные годы Гражданской войны и позже, при большевиках. Когда она вышла из дома по делам, среди бела дня они начали выносить её нехитрый скарб. Цена ему копейка в базарный день, но вернувшись и увидев непотребство, конечно, она возмутилась. Её и зарубили на собственном дворе. И подобных случаев было немало.

В полицаи подались многие, особенно те, кто помоложе. Им обещали еду, деньги и барахлишко. Они-то, в основном, и ловили людей по окрестным деревням и хуторам. Осенью всех пойманных и местных согнали в один конец села, а чуть позже вывезли за село, в Больничный лес. Метров за двести от дороги, на опушке, был небольшой овражек, там и свершилось кровавое дело. Немцам даже возиться особо не пришлось, местных добровольцев хватало.

Коршунов закончил свой рассказ. Дед был хмур, уж слишком много знакомых имён Коршунов упомянул. И убитых и убийц.
- Так чего ты к нам пришёл? Чего к своим дружкам за помощью не подался? - спросил прадед.
- Дядя Юдка, так они же сволочи, меня Советам сдадут на раз-два. А если не сдадут, за дом все деньги заберут себе, а то я их не знаю. А вы человек честный. Помогите, мне не к кому податься.
Прадед не успел ответить, вмешался мой дед.
- Убирайся. У меня так и играет всё шлёпнуть тебя прямо сейчас. Но в память о братьях твоих, что честно сражались, и о былой дружбе, дам тебе уйти. На глаза мне больше не попадайся, а то будет худо. Пшёл вон.
- Эх. Не мы такие, жизнь такая, - понуро ответил Коршунов и исчез в ночи.

(К рассказу это почти не относится, но, чтобы поставить точку, расскажу. Коршунов пошёл к знакомым с той же просьбой. Они его и выдали. Был суд. За службу в полиции и прочие грехи он получил десятку плюс три по рогам. Дом конфисковали. Весь срок он не отсидел, по амнистии вышел раньше. В конце 50-х он вернулся в село и стал работать трактористом в колхозе.)

- Что мне с этим делать? - спросил мой дед у отца. - Как вспомню бабушку, Галю, Эдика, и всех остальных, сердце горит. Я должен что-то предпринять.
- Ты должен жить. Жить и помнить о них. Это и будет наша победа. С мерзавцами власть посчитается, на то она и власть. А у тебя свадьба на носу.

После женитьбы дед уехал обратно служить в далёкий Уссурийск и в родное село вернулся лишь через несколько лет, всё недосуг было. В 47-м пытался в академию поступить, в 48-м бабушка была беременна, в 49-м моя мать только родилась, так что попал он обратно в Журавичи лишь в 50-м.

Ожило село, людьми пополнилось. Почти все отстроились. Послевоенной голодухи уже не было (впрочем, в Белоруссии всегда бульба с огорода спасала). Жизнь пошла своим чередом. Как и прежде пацаны купались в реке, девчонки вязали венки из одуванчиков, ходил по утрам пастух, собирая коров на выпас, и по субботам в клубе крутили кино. Только вот когда собирали ландыши, грибы, и землянику, на окраину Больничного леса старались не заходить.

"Вроде всё как всегда, снова небо, опять голубое. Тот же лес, тот же воздух, и та же вода...", но вот на душе у деда было как то муторно. Нет, конечное дело, навестить село, сестёр, которые к тому времени уже повыходили замуж, посмотреть на племяшей и внучку родителям показать было очень приятно и радостно. Только казалось, про страшные дела, что творились совсем недавно, все или позабыли или упорно делают вид, что не хотят вспоминать.

А так отпуск проходил очень хорошо. Отдыхал, помогал по хозяйству родителям, и с удовольствием нянчился с племянниками и моей мамой, ведь служба в Советской Армии далеко не сахар, времени на игры с ребёнком бывало не хватало. Всё замечательно, если бы не сны. Теперь, помимо всего прочего, ночами снилась бабушка, двое дядьёв, двое тётушек, и 5 двоюродных. Казалось, они старались ему что-то сказать, что-то важное, а он всё силился понять их слова.

В один день осенила мысль, и он отправился в сельсовет. Там работало немало знакомых, в том числе бывший квартирант родителей, Цулыгин, который когда-то, в 1941-м, и убедил моих прадеда и прабабушку эвакуироваться. Сам он, во время Войны был в партизанском отряде.
- Я тут подумал, - смущаясь сказал дед. - Ты же знаешь, сколько в нашем селе аидов и цыган убили. Давай памятник поставим. Чтобы помнили.
- Идея неплохая, - ответил ему Цулыгин. - Сейчас, правда, самая горячая пора. Осенью, когда всё подутихнет, обмозгуем, сделаем всё по-людски.

В 51-м семейство снова поехало в отпуск в Журавичи. Отпуск, можно сказать, проходил так же как и в прошлый раз. И снова дед пришёл в сельсовет.
- Как там насчёт памятника? - поинтересовался он.
- Видишь ли, - убедившись что их никто не слышит, пряча взгляд, ответил Цулыгин, - Момент сейчас не совсем правильный. Вся страна ведёт борьбу с агентами Джойнта. Ты пойми, памятник сейчас как бы ни к месту.
- А когда будет к месту?
- Посмотрим. - уклонился от прямого ответа он. - Ты это. Как его. С такими разговорами, особо ни к кому не подходи. Я то всё понимаю, но с другими будь поосторожнее. Сейчас время такое, сложное.

Время и впрямь стало сложное. В пылу борьбы с безродными космополитами, в армии начали копать личные дела, в итоге дедова пятая графа оказалась не совсем та, и его турнули из СА, так и не дав дослужить всего два года до пенсии. В 1953-м семья вернулась в Белоруссию, правда поехали не в Журавичи, а в другое место.

Надо было строить новую жизнь, погоны остались в прошлом. Работа, садик, магазин, школа, вторая дочка. Обыкновенная жизнь обыкновенного человека, с самыми обыкновенными заботами. Но вот сны, они продолжали беспокоить, когда чаще, когда реже, но вот уходить не желали.

В родное село стали ездить почти каждое лето. И каждый раз терзала мысль о том, что сотни людей погибли страшной смертью, а о них не то что не говорят, даже таблички нету. У деда крепко засела мысль, надо чтобы всё-таки памятник поставили, ведь времена, кажется, поменялись.

И он начал ходить с просьбами и писать письма. В райком, в обком, в сельсовет, в местную газету, и т.д. Регулярно и постоянно. Нет, он, конечно, не был подвижником. Естественно, он не посвящал всю жизнь и силы одной цели. Работа школьного учителя, далеко не легка, и если подходить к делу с душой, то требует немало времени. Да и повседневные семейные заботы никто не отменял. И всё же, когда была возможность и время, писал письмо за письмом в разные инстанции и изредка ходил на приёмы к важным и не важным чинушам.

Возможно, будь он крупным учёным, артистом, музыкантом, певцом, или ещё кем-либо, то его бы услышали. Но он был скромный учитель математики, а голоса простых людей редко доходит то ушей власть имущих. Проходил год за годом, письма не находили ответа, приёмы не давали пользы, и даже в тех же Журавичах о событиях 1941-го почти забыли. Кто постарше, многие умерли, разъехались, или просто, не желали прошлое ворошить. А для многих кто помладше, дела лет давно минувших особого интереса не представляли.

Хотя, безусловно, о Войне помнили, не смотря на то, что День Победы был обыкновенный рабочий день. Иногда проводились митинги, говорились правильные речи, но о никаких парадах с бряцаньем оружия и разгоном облаков даже речи не шло. Бывали и съезды ветеранов, дед и сам несколько раз ездил в Смоленск на такие.

На государственном уровне слагались поэмы о героизме советских солдат, ставились монументы, и снимались кино. Чем больше проходило времени, тем больше становилось героев, а вот о погибших за то что у них была неправильная национальность, практически никто и не вспоминал. Фильмы дед смотрел, книги читал, на встречи ездил и... продолжал просить о памятнике в родном селе. Когда он навещал Журавичи летом, некоторые даже хихикали ему вслед (в глаза опасались - задевать напрямую ШИСБровца, хотя и бывшего, было небезопасно). Наверное, его последний бой - бой за памятник - уже нужен был ему самому, ведь в его глазах это было правильно.

Правду говорят, чудеса редко, но случаются. В 1965-м памятник всё-таки поставили. Может к юбилею Победы, может просто время пришло, может кто-то важный разнарядку сверху дал, кто теперь скажет. Ясное дело, это не было нечто огромное и величественное. Унылый серый бетонный обелиск метра 2.5 высотой и несколько уклончивой надписью "Советским Гражданам, расстрелянным немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной Войны" Это было не совсем то, о чём мечтал дед, без имён, без описания событий, без речей, но главное всё же сбылось. Теперь было нечто, что будет стоять как память для живых о тех, кого нет, и вечный укор тем, кто творил зло. Будет место, куда можно принести букет цветов или положить камешек.

Конечно, я не могу утверждать, что памятник появился именно благодаря его усилиям, но мне хочется верить, что и его толика трудов в этом была. Я видел этот мемориал лет 30 назад, когда был младшеклассником. Не знаю почему, но он мне ярко запомнился. С тех пор, во время разных поездок я побывал в нескольких белорусских деревнях, и нигде подобных памятников не видел. Надеюсь, что они есть. Может, я просто в неправильные деревни заезжал.

Удивительное дело, но после того как обелиск поставили, плохие сны стали сниться деду намного реже, а вскоре почти ушли. В 2015-м в Журавичах поставили новый памятник. Красивый, из красного мрамора, с белыми буквами, со всеми грамотными словами. Хороший памятник. Наверное совпадение, но в том же году деда снова начали одолевать сны, которые он не видел почти 50 лет. Сны, это штука сложная, как их понять???

Вот собственно и всё. Закончу рассказ знаменитым изречением, автора которого я не знаю. Дед никогда не говорил эту фразу, но мне кажется, он ею жил.

"Не бойся врагов - в худшем случае они лишь могут тебя убить. Не бойся друзей - в худшем случае они лишь могут тебя предать. Но бойся равнодушных - они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существует на земле предательства и убийства."

133

Несладкая жизнь

После нашествия на Россию и отступления Наполеона, в Белоруссии, на поле боя остался тяжелораненый юный французский солдат. Его подобрала деревенская девушка, вылечила, и они поженились. В 1915 году родился их правнук Михаил Миронович Котт, впоследствии учитель английского языка. Он учился в институте и жил в общежитии. В 1939 году, в юбилей Сталина, знакомая комсомолка принесла газету «Правда» с огромной фотографией на первой странице и воскликнула, какой хороший портрет, на что Михаил Миронович сказал: «Портрет хорош, да скверен оригинал». Ему дали много лет лагерей.

В лагере фельдшер подошёл к штабелю тел, увидел, что там дёрнулась нога, и сказал охраннику вытащить человека. Фельдшер отогрел Михаила Мироновича, вылечил и сделал своим помощником. Михаилу Мироновичу добавили срок.

Потом он познакомился с будущей женой Еленой Яковлевной Радченко. Елена Яковлевна родилась в 1926 году. Почти все её родственники (в том числе и родители) были репрессированы. Во время войны Елена Яковлевна оказалась на оккупированной территории, прошла нацистские лагеря, а после войны — советское «чистилище» (были пытки) и ГУЛАГ. Потом Елена Яковлевна работала учительницей.

Прошло много лет, и 2006 году Михаил Миронович умер почти в мгновение ока. Елена Яковлевна тяжело заболела, еле передвигалась по квартире на костылях, и голос у неё изменился, огрубел.

В местных новостях Елена Яковлевна узнала, что в одном магазине можно по телефону заказать с доставкой на дом сахар, сумку-мешок, 5 кг и 10 кг. Она позвонила утром в магазин и сказала, что хотела купить 5 кг сахара. Женщина в магазине ответила ей, что по 5 кг сахара нет, а по 10 кг будет только вечером. Ну и что ж, велика разница, 5 или 10 кг, можно и 10, сказала Елена Яковлевна, и вдруг она услышала крик: «Знаем мы вас, алкоголиков, утром деньги есть, а к вечеру все пропьёте!»

Так Елена Яковлевна узнала, что у неё голос «алкоголика».

134

xxx: Ты смотрел Цельнометаллическую оболочку?
yyy: возможно нет
xxx: А то у меня шутка родилась
xxx: Это — моя винтовка, а это — мой хуй! Одно — для людей, а второе — для чудовищ!
yyy: сильно)))
yyy: особенно если хуй для чудовищ

135

- Мамочка, а как я родилась? - Однажды мы с папой решили посадить маленькое чудесное семечко. Папа выкопал ямку, зарыл семечко в землю, а я поливала его и заботилась о нем каждый божий день. Спустя некоторое время семечко проросло, стало крепчать, покрылось листочками и через несколько месяцев превратилось в прекрасное здоровое растение. Мы с папой его сорвали, высушили, скурили и обдолбались так, что трахнулись без презерватива.

138

Добрый день. В связи часто всплывающими последние время новостями, связанными с демографией, льготами и многодетными решил поделиться своим опытом.
Когда то в 2006 году, я 21 летний оболтус, неожиданно для себя узнал, что стану счастливым отцом. Заручившись поддержкой своего своего внутреннего оптимизма, юношеского максимализма и…. и наверное на этом все, я сообщил будущей жене что как только она выйдет за меня за муж о работе ей нужно будет забыть, альфасамец епрс))) Хочу добавить что из всего движимого и недвижимого имущества у нас на двоих на тот момент были только шмотки и пара телефонов.
Ну где то менее чем через год мы стали обладателями чуда по имени Алина) Наслушавшись за 9 месяцев напутственных выражений о том как у нас «все замечательно должно получиться» И исходя из информации что 2007 год - это год ребенка и все государство для меня сделает, меня сподвигнули на попытку урвать у государства кусок земли где бы я смог построить свое гнездышко.
Прописаны на тот момент были я и моя жена в Тверской области. Походив по инстанциям и получив «массу удовольствия», в кулуарах этих инстанций я получил неофициальный ответ - что земли мол нет. Посмотрел на карту. Прикинул масштаб как области так и страны. Соотнес это с полученной информацией. Понял что география - это не мое, как и кусок земли - тоже не мое. Тут можно заметить что в то время мое родное село активно застраивалась коттеджами.
Как только чудо по имени Алина научилась улыбаться и говорить папа - мама и немножко устав от поддержки, а еще сильнее устав от наставлений моих родителей мы решили переехать в съемную однокомнатную квартиру в столице нашей родины, которая еще и находилась в шаговой доступности от моей работы, чему я был несказанно рад. Обрадовались настолько, что вскоре узнали что станем счастливыми обладателями второго чуда)
Посмотрев на небольшую площадь квартиры и на последствия мирового кризиса мы согласились на уговоры пожить в однокомнатной квартире в Твери, дабы поднакопить денег на жилье. Ездить на работу конечно было тяжело, но вера в светлое будущее окрыляет.
Чудо по имени Соня у нас родилась в год семьи! О поддержки семей как и сейчас говорили все СМИ. Получив, снова, «массу удовольствия» от общения все с теми же слугами народа, мы получили материнский капитал, который по первой нельзя было использовать даже на кредит и подали заявку на семейный капитал) Пересчитав «капиталы», я понял что и математика - тоже не мое.
Ну раз я такой необразованный, то и нечего мне своим присутствием страну позорить. Поняв это - мы уехали, не далеко, накопленных денег хватило чтобы прикупить домик не далеко от Минска. Там тоже стали активно радоваться и вскоре ненадолго вернулись, дабы появилось на свет чудо по имени Варвара.Уж больно моей жене понравился провинциальный роддом в Тверской глубинке, по ее словам - архитектура очень уж красивая)
Последнее мое общение с функционерами состоялось когда я случайно узнал что многодетным в России можно бесплатно посещать музеи. Надо же просвещаться! Собравшись с духом я сделал попытку получить удостоверение многодетной семьи. Не смог, просто не хватило терпения носить бумажки из одного ведомства в другое, выслушивая -"хоть бы шоколадку принесли", хотя обращался в «одно окно». Ну не пойдут мои дети бесплатно в музеи России да и ладно.
К чему все это я написал. Чтобы люди решившиеся на появления ребенка расчитывать только на себя. Возможно смогу кого-нибудь научить не надеяться на государство, как меня научили наши чиновники, чему я несказанно рад)
Ну и обрадовавшись этому прозрению, а дети и радость - это синонимы у нас появилось четвертое чудо - Яна. От Алины до Яны, от «А» до «Я» я свой алфавит закрыл, как и закрываю свой рассказ. Всем всего доброго)

139

В ЛЕСУ РОДИЛАСЬ ЁЛОЧКА

Вместо эпиграфа - почти традиционный анекдот.
Здание госбезопасности. Кабинет следователя, за столом сидит совсем молоденький, только из ликбеза, лейтенантик. Что-то пишет. Заходит армейский генерал. Лейтенантик не выражает никаких эмоций. Генерал вскипает.
– Товарищ лейтенант! Вас не учили приветствовать старших по званию?!
Лейтенант не реагирует.
– Я генерал, в конце концов!
Никакой реакции и на это. Генерал начинает беспокоиться:
– Вы что, меня в чем-то подозреваете?
Лейтенант уловил переход к предметному разговору и поднял голову.
– А вы подойдите к окну, товарищ генерал. Смотрите. Лубянская площадь, Детский мир, видите? Люди ходят, видите? Так вот это подозреваемые! А тому, кто у меня в кабинете, – просто хана!

Теперь сама история.
Декабрь тысяча девятьсот девяносто какого-то года, знакомый (на тот момент - полковник ФСБ) привел внука на ёлку в ведомственный ДК на Лубянке. Традиционно на таких мероприятиях детей у родителей "отсекают" на входе, и до окончания мероприятия приходится тусоваться на улице. Ну и опять же, традиционно, особо нервные родители пытаются преграду в виде охраны преодолеть под самыми разными предлогами. Если вы думаете, что доля родителей типа "яжемать" или "яжепапа" среди сотрудников правоохранительных органов сколь-либо серьезно отличается от остального общества - я вас разочарую (у меня вообще есть подозрение, что некоторые наши сограждане размножаются делением, отдавая своему отпрыску часть своего мозга).

Так и в этот раз, группа особо активных родителей осаждает стоящего возле входа в ДК лейтенанта, пытаясь доказать ему, что их ребеночек особый, сам не оденется, на горшок не сходит и т.п. Особо усердствует один папаша, размахивающий корочкой майора ФСБ. После обычных уговоров начинаются наезды из серии "ты как со старшим по званию разговариваешь?" и "вот тебе мой приказ: пропусти меня внутрь".

Лейтенант минут 10 пытался спокойным тоном объяснить товарищу майору, что пропустить его не может. Наконец не выдержал, и показывая пальцем на моего знакомого, произнес: "Товарищ майор, вот видите, там стоит полковник. Его я сюда внутрь не пропустил. Неужели вы думаете, что я вас пропущу?"

Товарищ майор моментально превратился в просто майора, как-то сдулся и потрусил куда-то за угол. До самого конца представления его больше не было видно.

140

Новый год приближается. Начинаем наряжать, готовиться. Жена преподает английский на курсах для деток. Курсы в гостинице, на нашем этаже помимо нас находятся другие разные офисы. Сегодня с утра припахала меня передвинуть шкаф, свернуть ковер, поставить елку. Все, спасибо, дальше я сама. Украсила елочку, развесила гирлянду. Стоит, любуется. Зашли две уборщицы, тоже залюбовались. Вдруг одна, та что постарше, Валентина Тимофеевна тихонько затянула "В лесу родилась елочка...". Ее поддержали. Мимо шла парикмахерша (незнакомая, но с этого же этажа), заглянула, постояла, посмотрела, стала тоже подпевать. Так всю песенку до последнего куплета хором и допели. Тепло так, душевно, а ведь практически незнакомые люди. Всех с Наступающим!

141

В 1998 году я играл в опен-турнире в Линаресе. Купил как-то продукты. В числе прочих — рыбные консервы. Вечером заходит в номер совсем ещё юный Левон Аронян. Берёт в руки банку консервов и, заметив на эмблеме фирмы-производителя крошечного котёнка, с хохотом начинает утверждать, что это — питание для кошек. И хотя озорник прекрасно знал, что это не так, тем не менее подтрунивал надо мной в течение всего турнира.
— Ну как, «Вискас» ел сегодня?
Или:
— В магазине ещё осталось питание для кошек? — И заливался так, что я невольно присоединялся к нему.
Прошло шесть лет. У меня родилась дочка. Встречаю Левона. Он:
— Поздравляю, Ашот! Как девочку назвал?
— Кити.
— Я же говорил, что это был «Вискас»!

142

Сейчас по сети ходит мем «Иронично». По этому поводу вспомнилась история, которую мне рассказывала моя жена. Так как она родилась перед новым годом, ей с мамой пришлось встречать новый год в роддоме. И, навещая второго января её маму, её папа сказал, что: «Вчера такой хороший фильм по телевизору показывали. Жаль, что ты его не увидела». Так в чём ирония этой фразы? А в том, что это был фильм «Ирония судьбы, или С лёгким паром!».

145

Бюрократия как заповедник глупости.

Если вы живете в одной из "правильных" стран и вас угораздило родить ребенка в другой стране, то, после его рождения вы оформляете свидетельство или сертификат о рождении и присваиваете ему имя, которое ребенок будет носить на родине. На имя, с которым вам оформляли сертификат о рождении в стране пребывания, как правило не смотрят. Представьте, вас записали в роддоме на китайском или попугайском, потом тупо перевели на компьютере и что, теперь всю жизнь надо будет ходить как Ху-Мяу-Ков?? Все равно в сертификате даны все данные родителей, условий роддома, даты, визы и тп. Как вы назвали так и поплывет по жизни в родной ему стране, а не в Китае или Попугайне.

Но это там. Здесь вам не тут. Если вы родили в чужой стране и ваш ребенок стал автоматически ее гражданином, то для получения российских родных документов все имена-фамилии ребеночка должны быть переведены для паспорта ему - тютелька в тютельку. Никаких отклонений от записанного слегка грамотной больничным клерком, прибышей недавно из Сомали на плоту. Поэтому никаких Матвеев вместо Мэтью - разрешен только Мэтиюхер. А шо, вдруг у тех же родителей в это же время родился где-то в другом месте какой-то другой ребеночек. Заныкать захотели? Страну родную обмануть, подсунуть шпиена? Нет, раз записаны в справке из роддома Alex Sidoroff, то и перевод должен быть Алексом Сидороффым. И неважно, что родилась девочка Александра Сидорова, в паспорте все равно будет Сашкой Сидороффым. Инструкция-ссс. А представьте какие фокусы бывают, если в имени новорожденного включаются еще и имена его дедушек и фамилия мамы типа Хуан-Педро-Васисуалий-Йося Канарейкин, как принято например у испанцев. Вот это шоу так шоу. Шапито бюрократии. Такое впечатление, что авторы этих инструкций выросли в тюрьме или лагере - такая ненависть к согражданам, такое желание усложнить им жизнь, что хочется плюнуть на все и никаких бумазюлек в родных консульствах не оформлять. Ну не хочется, чтобы родной сынуля жил дома Мэтьюхером.

147

У моего вирджинского университета есть одна специфика - огромные студенческие потоки. 200 человек в аудитории - легко. С одной стороны, казалось бы, ну какая разница - читать лекцию для двадцати студентов или для двухсот? Это я так поначалу думал, но, как оказалось, разница есть. По закону больших чисел, среди этих двухсот грызущих гранит науки обязательно найдется хоть один, кто будет лекции саботировать, вопить со своего места не относящиеся к делу комментарии, постоянно требовать, чтобы рассказывали помедленнее, и вообще, почему материал такой сложный?

Вот такого кадра я и заполучил себе в поток осенью 2015 года. Кадр был заметен сразу - черный парнишка, в класс приходил в смокинге с бабочкой (как я потом выяснил, он вышибалой в баре работал вне учебы). Саботировал он не только лекции, те же выкрутасы он устраивал и на экзаменах. Экзамены у нас письменные, и главное требование - тишина. Студенты имеют право сосредоточиться на работе, и последнее что им нужно - чтобы их в это время отвлекали.

Это дело мой "вышибала" просек быстро, и сразу же им воспользовался. Уже с самого начала экзамена он тянул руку и принимался орать, что не понимает вопросов. Как только я к нему подходил, он снижал голос и начинал просить, чтобы я дал ему возможность проконсультироваться по сути вопроса с другими студентами. После моих объяснений о том, что это экзамен и ни с кем консультироваться нельзя, он замолкал минут на десять, а потом начиналось все снова.

Это мучение я терпел до конца семестра, и вот, пришло время последнего, самого главного экзамена.

Честно скажу, достал к тому моменту меня этот "вышибала" во фраке здорово, ничего хорошего я от него на главном экзамене не ждал. А что делать? Полицию вызывать? Не самый лучший вариант, хотя при полиции тот бузотерить вряд ли бы осмелился. Что еще тогда?

И тут мне в голову пришла идея. У моего коллеги работал аспирант, Патрик. Взрослый мужик уже, тоже негр, родом из Нью Орлеана. После урагана Катрины 2005 года он перебрался из своего разрушенного стихийным бедствием дома в Вирджинию, да так здесь и прикипел.

Патрик заслуживает отдельного описания. Во-первых, это умница и работяга, каких поискать. Во-вторых, он ростом больше двух метров, и в ширину тоже огромный. В-третьих, у него борода до груди, что у твоего моджахеда. В общем, если вы с таким в темном переулке столкнетесь, то все свои деньги отдадите ему сами, не дожидаясь, пока Патрик вас об этом попросит.

С Патриком мы были давно и хорошо знакомы, он брал два моих класса, в обоих получил более чем солидные пятерки, да и я еще был членом его защитного комитета.

Так что, подошел я к Патрику и без всяких проволочек описал ему ситуацию в своем классе, попросил ее прокурировать. Конечно же, он тут же согласился. Правда, предварительно мы кое о чем договорились.

А дальше надо было видеть.

Начинается экзамен, в зале 200 студентов, перед ними стою я и худенькая девчонка-аспирантка, назначенная кафедрой мне ассистировать. Разумеется, ровно через пять минут "вышибала" тянет руку. Ни я, ни моя помошница не успеваем прореагировать, как он начинает орать, что не понимает вопросов, и ему кто-то должен их объяснить, и тут же принимается трясти соседнего студента за плечо и спрашивать что-то...

И вот в этот момент в зал заходит Патрик. Прямиком к "вышибале". Молча. Склоняется над ним, и что-то тихонько говорит. "Вышибала" взвизгивает, пытается вскочить, Патрик его прижимает за плечо обратно к креслу. Говорит что-то еще. Слов мне не разобрать было, но оно и не требовалось, "вышибала", судя по всему, все понял.

За оставшееся время экзамена он еще несколько раз пытался поднять руку, каждый раз к нему подходил Патрик. Шума больше не было.

Вышибала по итогам экзамена и всего семестра получил честно заслуженную двойку, а Патрик недавно защитился. А еще у него родилась дочка. Они очень здорово выглядят вместе - огромный Патрик, миниатюрная но очень веселая жена африканочка, и крохотуля в коляске. Патрик сейчас работает в фармацевтической компании ведущим специалистом-синтетиком, но, думаю, скоро обратно вернется в академическую среду. В конце концов - преподавание это ведь для него родное дело.

12345678 дальше →

Партнеры

Реклама