История №2 за 13 июля 2022

Познакомлю, тех кто не знаком, дорогих и самых дорогих читателей с одним русским словом.

Корни его происхождения я не изучал, а саму историю рассказал мне отец по приезду.

Моему сыну Вове, лет пять-семь тогда было. Он время от времени прибывал с моими родителями, то есть с его бабушкой и его же дедушкой.

Мой отец решил как-то проведать своего двоюродного дядьку, живущего в селе, что в тридцати километрах от нас. Поехали дедушка, бабушка - мои родители, и Вовка с ними.

Село замечательное, плодово-ягодное тогда было, а мой двоюродный дед был в нем самым главным агрономом.
И дом у них был необычный для наших мест. Двухэтажный, с узкими ступенями на второй этаж, с маленькими комнатками и окнами, выходящими во все стороны садов и виноградников.

Вова-живчик к вечеру уже вроде и убегался по дому-саду, но никак не засыпал, без конца беспокоя взрослых.

Тогда еще молодая бабушка, уже давно сидевшая за столом, с продолжительным ужином, решила уложить спать моего любознательного и беспокойного Вову, а может и сама отдохнуть. Она так и объявила:
- Пойду-ка я Вову утолку.

Спустя час с верхнего этажа улыбаясь, спускается Вова, на середине марша картинно прикладывает руку ко лбу:
- Ну у нас и бабушка, еле утолок!

утолочь — УТОЛОЧЬ, диал. 1. Успокоить, угомонить

Аналог Notcoin - TapSwap Получай Бесплатные Монеты с Телефона

бабушка тогда вову отец вова дорогих утолочь

Источник: anekdot.ru от 2022-7-14

бабушка тогда → Результатов: 126


1.

Дима, это не обязательно в «остальные», потому что не провокация-раз, и два, три, четыре-сами знаете, но повод недалеким задуматься, о пошлости педалирования национализмом в многонациональной России.
Немного предыстории.
По летописям моих предков по отцу, есть такая летопись, род наш ведется от гречанки и очень давно, уже с украинской фамилией. Это моя пра-пра и наверно еще- пра, бабка. По матери украинцы с обеих сторон –Шевченко. Дед по матери был призван на защиту СССР, и пропал без вести под Сталинградом.
Это уже отслеживаемые персонажи - прадеды и деды, первые из которых переселялись в Приморье Южным путем из Одессы. Моя бабушка, русская, была замужем дважды, первый раз за русским Кувалдиным, в нем возник мой родной дядька и двоюродные брат с сестрой, во второй раз за моим дедом, сыном переселившегося казака Афанасия, потомком той самой гречанки с украинской фамилией, которая теперь и моя.
Сейчас станет понятно к чему это я. Пару месяцев взад, хронологично или хронологически, либо один вперед от начала, неназываемых событий, произошел со мной такой казус.

Ожидаемо начали ЗВОНИТЬ на предмет покупки жилой недвижимости.
ЗВОНИТЬ, ровно так как я и обозначил. Во всех этих звонках прослеживались паника от непонятного происходящего, и необходимости срочно вложить накопления во что-нибудь более-менее стабильное. А цена на такие объекты уже тогда нереально зашкаливала, и не позволяла клиентам начисто опорожнить свои карманы в ожидании неизвестного.
Сделок не было, а звонки были.
Однажды я пришел домой и на вопрос супруги, по поводу моего севшего голоса, пересчитал звонки за три часа работы – восемьдесят, не считая многих обратных. Вот в такой телефонной запарке это и произошло.

Завершив звонок, я, не успев взять сигарету, тут же засунул ее за ухо, принимая следующий вызов. После окончания разговора, я достал из пачки новую сигарету, и собираясь уже выйти на крыльцо, слышу очередной звонок. Сигарету засовываю за ухо, получилось за другое. Поговорив, обдумываю, намереваясь отзвониться клиенту по результату, достаю третью сигарету из пачки, и засовываю ее уже на пороге в зубы. Выхожу, прикуриваю. До меня начинает доходить. Лапаю одно ухо – есть! Другое, на всякий случай – тоже заряжено! И в зубах дымит!
Ёбт, думаю, так я боевой вертолет! Думаю дальше - по ходу греческий!

2.

Развод в старшей группе ( 5 лет )

На побывку после окончания Высшего Командного и т.д. заведения появился брат папы . Я обязан быть знак0м,ну и провёл N дней на чужом раёне . Поскипидарил с местными , посетил местные злачные места , обстоятельно покурил приличные окурки на их местной трамвайной остановке , рассказал срамные для моего возраста анекдоты , поржали над местной дамской школотой - вписался .
Появилась ОНА , моя одногруппница , обедала всегда около Дюймовочки-нянечки но так и не могла догнать её в весе . А койки на сон-час стояли совсем рядом . Т. е. на расстоянии вытянутой руки .
И как она была рада что я теперь живу в её дворе . И что я её вчера вечером не узнал когда мы учили лягушку плавать в нашей луже с полным животиком через соломинку .И если лягаться лягушку научили ещё в головастиках , то плавать за счёт реактивной соломинки обязаны были мы . А ей это надоело , она сдулась и спряталась на дно и мы организовали штаб по спасению утопающей и те кто ещё не узнал вкус местной тины считался дезертиром . И мы бы точно спасли бедную позвоночную , но на радость комарам и остальной нечисти коей питалась хищница ,с балкона донеслось: «Андрейка — марш домой» . И вот тут то я и должен был запомнить этот новенький сарафанчик с голубой оборочкой на белых рюшечках .
И другой темы в группе не было до самого обеда как обсуждение моего дяди майора в новом кителе ,который я конечно же просто обязан выпросить померить и там ещё говорят должен быть золочёный кортик в серебряных ножнах и теперь все карандаши буду точить я . Ну а в помощники конечно же её . А так как наши коечки на сон-час стояли рядом … Ну поначалу мы посопели-похихикали какое то время под простынями , пока воспитательница наконец не исчезла по своим вечным делам . И тут моя фантазия вскипела вечными семейными узами , мы уже знали что фамилия у нас будет общая но не её , но она будет двойная . И общая . И защищать я буду от любых врагов и хулиганов , а деньги , которые нам дадут наши мамы мы принесём в дет-сад и и устроим великолепную свадьбу в тени окации и старой сосны ( Спустя 50лет я был в том месте — сосна на месте , корявая толстая но на месте ) После сон-часа ,на рисовании я нарисовал самолёт с двумя хвостами , как я его запомнил кадром на «Рассвете» . (это я спустя много лет узнал тот фильм с Focke-Wulf FW 189А-1 ) . Но появился сын нашей Дюймовочки . И как старший легко раскритиковал мой шедевр . А я то объяснял что вчера я его видел по телевизору . Ему , уже ученику школы легко было сказать что такой прицеп должен пахать а не летать . И только во сне можно такое увидеть . И тут весь дет сад узнал что наша группа вовсе не видела сны а готовилась к самому вкусному торжеству моей совместной жизни . И моя будущая жена защищала мой двухвостовой рисунок .Но он был уже ученик с учебниками и дневником , а я выдумщик .И клоуном буду в цирке . И слёзки мои утереть уже было кому…
Дома струился аромат мундира майора и блестящих сапог свежего гуталина . Никаких лишних разговоров про соседку которую мои двоюродные братики наверняка видели не раз . С балкона заметил описанный ею сарафан и - вон , во двор .Она уже собрала ватагу любопытных девочек и я предстал перед учтивыми ценителями женихов . Со всеми этими улыбочками и шушуканьем. И абсолютным нигилизмом в свадебных речах дошкольного возраста . Я хорошо помню что достойно отвечал на всякие вопросики , моя уверенность ответов была пропитана офицерской атмосферой моего нового дома , «тайны слова УСТАВ» как сказал бы классик , придавала моему мужскому тексту основу из железобетона без ухмылочек
«Андрейка , марш домой»
Друзья , тогда не было сериалов , мыльных опер, телевизор включали только вечером , програмка теле и радио раскупалась в киоске быстро . И где нам было бы знать как наша новая ячейка общества будет жить . ЗНАЛА , она уже всё знала наперёд и вся наша группа делилась нехитрым семейным опытом послевоенного счастья . Первого послевоенного поколения .
Кульминацией стали наши поцелуи во время сон-часа , какие то слюни , какой то язык , помню когда меня чмокала моя бабушка — это было противно. А тут ничо так .
Во время полдника я сидел варёным раком и выслушивал морали нашей старенькой воспитательницы.
После на веранде ,в углу , я гордо сдерживал слезу и даже не замечал как она бегает и не хихикает а реально смеётся . Узнал я про ябеду. Почти сразу про другую .
Брата моего папы командировали .Далеко и навсегда . Навсегда запомнил запах сталинского быта его птенцов , грамоты с толстыми знамёнами по верхнему борту , трёхфитильную керосинку в коммуналке . И мамино недоумение , когда я переезжал на свой район и проводить меня высыпало всё невинное племя во главе с сарафанчиком .

3.

Была тут на днях забавная история о пуховых варежках, подаренных бабушкой 14-летней внучке, передаренных ею подруге, и вернувшихся двадцать лет спустя. Звучит фантастикой в наши дни, но -

До сих в прекрасном состоянии два толстых белых свитера, которые прислала моя бабушка во Владивосток с Урала, из Камышлова, в начале 1990-х, ближе к зиме - мне и отцу. Мы ничуть не удивились этому подарку, бабушка любила и умела вязать, всю жизнь раздавала родным и знакомым. Логичным было и то, что связала сразу два свитера и прислала их нам одной посылкой - чтобы два раза на почту не ходить ни ей, ни нам.

Изумило то, что свитера эти были парные, редкого сложного узора, но одного и того же в обоих. Отличались они только формой и размерами. Никаких мерок бабушка с нас не снимала и не спрашивала, но они идеально подошли нам обоим со всеми особенностями фигур. Бывает абсолютный музыкальный слух, тут то же самое в переводе на шитье.

К тому времени мы давно перестали к ней заезжать каждый год, как делали это в 70-х и 80-х. Для нашей семьи начало 90-х были тяжелые времена. Не голодали, но как-то стало не до разъездов по стране за пределы Владивостока и его ближайших окрестностей.

Вскрыв бабушкину посылку, мы повеселились тому, что цвет обоих свитеров оказался точь-в-точь как у нашего громадного пушистого персидского кота - в целом белоснежный, но с явственным оливково-серым оттенком. А сейчас вдруг понял, что бабушка по нашим фотографиям скорее всего и вязала - мы ей их слали вместе со своими письмами.

В один из моментов достатка, вскоре сожранного инфляцией, я купил тогда модную новинку - фотоаппарат Поляроид. Нажимаешь на кнопочку - вжик, выползает моментальная цветная фотка, восхитительно! Ну мы и прикладывали их к переписке, в домашней обстановке - написали письмо, сфотались всей семьей. Почти инстаграмм той эпохи, хоть и с задержкой доставки на неделю. Обычно о бабушках чаще и не вспоминают, и тем более в контексте, по каким мотивам они вяжут.

Но вдруг дошло - разумеется, на этих фотках мы были с котом! Хотя бы на одной, но скорее всего на многих. Перс был зябок, несмотря на крайнюю пушистость, всюду совался прилечь ближе к людям, согреться и уснуть. Топить тогда действительно стали хуже градусов на пять, кот перешел видимо на режим медведя в берлоге до лучших времен. Попадал в кадр вроде ковра или мебели.

Мы думали, что просто снимаем себя в квартире - щелкнули, положили в конверт и забыли. Похвастались новой техникой, показались перед камерой живыми-здоровыми. А вот о чем думала бабушка, у которой эти фотки стояли на серванте перед глазами?

Она ни разу не была во Владивостоке. Но хорошо знала историю спецпереселений своего рода - чем дальше на восток, тем суровее климат, тем теплее нужны свитера.

И хорошо знала кошек, всегда их держала. Только это были поселковые кошки с девятью жизнями, которые сами мышей ловят, а домой только спать приходят. Да и то не всегда.

И вот что она видела на снимках? Сентябрь-октябрь еще, а здоровый и даже здоровенный с виду кот привалился к ее сыну и внуку среди бела дня, греется.

По уральским меркам это должно быть минус тридцать за окном, кончились дрова и лопнули трубы отопления - чтобы такое с котом случилось. А настоящая зима меж тем не за горами. И страна черт знает куда катится. В общем, теплые свитера не помешают. Бабушка забеспокоилась за нас, взяла да и связала срочно.

С первого взгляда свитера эти показались нам непрактичными - некуда надеть. По красоте их - это для похода в театр или на праздник какой, но взопреть же можно! Да и не в моде были тогда домотканные изделия - смотрелись бы деревенщинами среди прилично одетой публики.

Но с годами мы эти бабушкины свитера заценили. При пронзительном владивостокском влажном ветре зимой, особенно на рыбалке даже осенней или весенней, они действительно оказались спасением. В общем, надевали по специальным случаям. Но по сотне раз на каждого набралось наверно за прошедшие тридцать лет, и стирали потом их часто - бабушкин же подарок, негоже ему быть грязным. При белом цвете несвежий вид особенно заметен. Тем более, что это оказался последний бабушкин подарок. Ангелы-спасители тоже нечасто к нам являются, по сотне за жизнь вполне достаточно. Ну вот так мы к этим свитерам и относились - без крайней нужды не трогали, но и одевали если реально надо.

В старину солдаты одевались перед битвой на смерть по все белое и чистое, а бабушка связала так свои последние свитера.

Любой промышленный свитер от такой носки и стирки износился бы за пару лет, и был бы беспощадно выброшен. Случись ему уцелеть забытым на складе, неношенным вовсе, выбросили бы за неликвид, вышел из моды. А бабушкины свитера в нее и не входили.

Любой эффективный менеджер заботится о том, чтобы вверенные ему изделия не только вызывали восторг при покупке, но и отвращение со временем, чтобы скорее хотелось купить новое. Поэтому от них и остаются только груды хлама уже через несколько лет.

А бабушка просто хотела оставить что-то хорошее и долговечное на память о себе сыну и внуку, и у нее это тоже получилось.

Бог весть еще скольких людей согреет отцовский свитер - мы отдали его, как домашнего питомца, в хорошие руки, через 40 дней после ухода отца в 2021. Мой свитер ждет та же участь, и вряд ли он особо пострадает со временем - без отца мне неинтересно ходить на зимние рыбалки.

Первое испытание на прочность оба свитера выдержали еще в том ноябре 1993, когда мы с отцом получили бабушкину посылку, восхитились идентичностью цвета свитеров с котом, и тут же отправились в них в профессиональное фотоателье неподалеку, прихватив и кота в котомку, чтобы сняться с ним вместе, послать фото бабушке.

Затея выглядела простой, приятная прогулка на четверть часа. Но на полпути наш перс наконец проснулся от своего вечного сна, он попытался выпрыгнуть из котомки. Метров сто мы сдерживали и успокаивали его, но наконец кот сделался буен, нам это надоело и мы просто задернули змейку. Кот пометался, но быстро осознал бесполезность сопротивления и затих.

Мы порядком забыли о нем, явившись в фотостудию, заплатив за снимок и чинно усевшись в кресла. В последний момент вспомнили и о котомке. Вынули кота, он казался впавшим в глубокий обморок. Но, вглядевшись в его хитрую морду, мы крепко сжали его у себя на груди - отец контролировал переднюю часть кота, я заднюю, несокрушимо фиксируя все конечности.

Щелкнула вспышка - и вот именно этот момент запечатлен был на снимке. Он четкий, но не сразу понятно, где тут вообще кот. Белое на белом. Вместо улыбки чеширского кота - два бешеных зеленых персидских глаза.

В следующий миг мы столкнулись с адом - кот вдруг распрямился как пружина, взвыл и забуксовал как при слишком резком старте. Черт знает как вырвался и принялся носиться по студии, сшибая фотоаппаратуру. Башкой с разбега пробивал и валил задники. Мы долго его ловили, вышли оттуда изрядно расчерченные когтями, но - бабушкины свитера остались целы. Чего я им желаю и далее.

4.

Зацепил меня мем от 28 марта:
https://www.anekdot.ru/id/1310059/

Казалось бы, что в нем такого? Просто старая фотка - двое пацанов шагают, неся в руках буханки. То, что хлеб этот восхитительно свеж, ясно по их счастливым и предвкушающим лицам. Понятны и бушующие эмоции. Чувство долга донести буханки до дома борется с неудержимым желанием отщипнуть и сожрать на ходу хоть маленький кусочек корочки. Потом другой... Потом сбежится пара-тройка приятелей со двора, учуяв этот аромат... Это было как проплыть мимо стаи пираний.

Однажды я так изголодался после бега на речку и обратно, настолько подобрел к окружающим от удачного утреннего клева, что пять минут прогулки от магазина до бабушкиного дома привели к роковому исчезновению всей корочки подчистую с купленной мною буханки.

Опомнившись на пороге, я виновато вручил бабушке чистый мякиш, сам удивляясь, как мог дойти до такого грехопадения. Деньги мне дали явно не на покупку этого огрызка. Мне поручили важное утреннее дело, и вот пожалуйста - я оставил семью без хлеба. И это еще не вернулся с дальней рыбалки отец! Он уехал туда еще затемно, и ведь тоже вернется голодным!

Я не боялся, что меня отшлепают или поставят в угол за учиненное безобразие. Ни бабушка, ни отец такого не практиковали. Я сожалел, что моя репутация в их глазах будет теперь как вот этот недожеванный мною мякиш.

Но бабушка, без единого слова укора, вручила мне новую мелочь и сказала: «Беги!». Даже спартанцы не смогли бы высказаться более лаконично. Как я бежал! Возможно, это был лучший спринт в моей жизни. И торжество победы потом - успел купить одну из последних буханок. И черт, она пахла еще лучше предыдущей! Во избежание соблазна, домой я вернулся тоже спринтом. И собственно, чем запомнилось мне то утро на всю жизнь, это что никогда больше, нигде в мире я не ел такого вкусного хлеба. И где я чуял этот чудесный запах вообще в последний раз? С 90-х я проникся к хлебу отвращением. В магазинах, кафе и столовых стало лежать нечто без вкуса и без запаха, на что ни одна одна плесень не покусится. Но даже если в ресторане и случалось изредка вкусить свежий хлеб, поданный комплементом, или шведский стол, где всё включено, что-то это было так себе, без восторга детства. Ну и забота о диете, чтобы не разнесло. В общем, относил это к тому, что в детстве трава зеленее, в юности девушки красивее, а в полтинник с лишним вообще отцветают хризантемы и вянут помидоры.

Однако же, вдруг вспомнил - я действительно вдыхал этот восхитительный запах настоящего свежего хлеба не далее как в прошлую субботу! Ничем не хуже ароматов моего детства! Мы выбрались тогда дружеской компанией за город в баню на воде, и мы проводили химический эксперимент - заранее набрали хорошего пива разных сортов по бутылке, и из остатков каждой плескали чуть-чуть на каменку, внимательно вдыхая. Если кто не знает, нормальное пиво должно издавать при этом запах настоящего свежего хлеба, а малейшая химическая гадость типа консерванта, аппетайзера или барбитурата выдает вонь. Ну так вот запаха свежего хлеба я нанюхался в ту субботу достаточно, но осталась досада - запах есть, хлеба нет.

Включилась аналитическая мысль - а почему, собственно, этот аромат оказался так чудесен в тот субботний вечер? Не потому ли, что я весь тот день много двигался и порядком изголодался на свежем воздухе?

Задумавшись об этом, я устроил новый эксперимент - с утра основательно побегал, побоксировал, поплавал, заехал в пекарню со свежей выпечкой, откусил кусочек корочки и понесся дальше на велике, даже не жуя, а с наслаждением ощущая, как тает этот кусочек у меня во рту.

Хорошая идея для фитнес-ресторана нашего времени - чтобы люди не сидели сиднем в ожидании заказа и при пожирании блюд, как поросята в стойле. А наоборот, куда-то энергично бы шагали, жуя на ходу.

Не обязательно хлеб - для такой ходьбы гастрономически просто восхитительны: спелые, только что сорванные лично спелые черешни, вишни, яблоки, сливы, наспех вымытая и почищенная собственной бляхой от ремня морковка. Хорошо шагать и очень вкусно, впивая в жажде помидор, хрумкая огурец, свеклу и уж тем более капусту. Не говоря уже о мощной грозди лимонника.

В моем детстве и юности это было бесплатно, но еще и принуждали, посылая по осени спасать урожай. Сейчас такой походный ресторан просто прогорит - немыслим выйдет по ценнику, непосилен и непривлекателен чисто физически для большинства клиентов, следящих за своими фигурами, даже если они готовы платить по ценам обычных ресторанов. Лучше уж кушать лежалое и тщательно приготовленное профессиональными шеф-поварами, но сидя, терпеливо и спокойно. Мы ни за какими фигурами не следили, но именно из-за такой манеры еды они у нас были. А у клиентов сидячих ресторанов наблюдаю это все реже.

Человек есть то, что он ест - старинная мудрость. Но и вкус еды есть то, каким ты ее ешь. Даже километровая пробежка или легкая быстрая прогулка на свежем воздухе придают гораздо больше ароматов и оттенков вкуса свежей еде, чем все усилия опытных специалистов по моментальной заморозке, длительному охлаждению, маринованию и консервированию, напылению восковых оболочек, тщательной варке и жарке всего того, что росло и бегало по планете хоть десятилетия назад, хоть всего час назад - вкус не тот.

Да и сам едок, если он просидел перед едой хотя бы час - это едок своего рода выдержанный под маринадом. Он сам становится от сидения так же несвеж для восприятия вкуса и запаха еды, как и сама еда его, сколь ни парь ее и не маринуй, засаливай или заквашивай. Вот такие эрзац-кваши и ходят потом по жизни, формируя спрос и навязывая свои эрзац-правила.

Наши предки в их крестьянской, охотничьей и рыбачьей части, составлявшей вплоть до 20 века более 90% населения страны, обладали безграничными навыками и искусствами этого консервирования - все эти засушивания и распаривания, проветривания и переборки, засолки и закваски, многократные сливы воды с самых ядовитых на первый взгляд грибов, занимали изрядную часть их досуга всю зиму, когда ничего свежего вокруг не растет. И действительно получалось вкусно.

Например, если при первых крепких постоянных морозах забить часть скота и птицы, тут же налепить из них несколько мешков пельменей, щедро добавить оставшийся лук, пока он не вымерз и не сгнил, соли и перца - прекрасный консервант на всю зиму при бесплатном природном морозильнике на полгода, но в общем балансе зимнего питания - это как костыль инвалиду. Ну, не получилась у мужика ни зимняя охота, ни зимняя рыбалка. То ли мор какой прошел, то ли сам еле ходит, более молодые и крепкие всё успели переловить прямо перед носом. Северный Акелло промахнулся, и пора ему уже в мир иной.

Но - именно на подобные случаи у него припасены несколько мешков пельменей. А так предпочитали свежую рыбу и мясо зимой тоже. Из кухонных очистков к вечеру - разумеется, надо вынести мусорное ведро, в переводе на городской язык, то есть засунуть годные для ловли раков очистки в ловушку и кинуть в правильном, давно присмотренном и проверенном месте. Не забыть вынуть утром оттуда ведро свежих раков, которые сейчас в Сандунах по 500 рублей за штуку из замороженных, а в трактире моего прадеда подавались бесплатно, как соль и сахар, комплементом заведения - куда их девать, этих раков, не замораживать же, и наползут еще.

В переводе на современный язык - прекрасная технология утилизации кухонных очистков с пользой для кулинарии и подвижного развлечения мусорщика - зарядил ловушку правильно, пока заряжал, находился в активном жизненном тонусе - соображал на ходу, на какую приманку раки сбегутся, а от какой разбегутся, и интрига каждое утро, поле для гипотез - где ошибся, в чем правильно догадался. Пустая наутро ловушка или полная раков - вот цена вопроса, по сандуновским ценам тыщ на сто за пятиминутную переборку и пятиминутную прогулку.

Я не говорю, что это было просто - вручи сейчас хоть академику биологических наук, что смекалистому селфмэйдмиллиардеру с любовью к отдыху на дикой природе, при чистой воде и свежем воздухе - обычное мусорное ведро кухонных очистков и заставь превратить его в ведро раков на следующее утро хоть под угрозой расстрела, если не справится, хоть дай ему сутки на гугль - скорее всего, у него мало что получится.

Сами очистки стали такие, что раки не просто не соблазнятся, но и передохли повсеместно во всех местах, куда сунулся хомо цивилизованный городской со своими бытовыми и промышленными стоками. С ним вроде бы все в порядке, он царь природы - но, типичное потомство от 0 до 2 детей, если живет именно в городской застройке. Легко обходится без свежих раков и без новых детей. Обучен математике с детского садика, выводы ее в области демографии легко смекнуть к первому классу, если уж совсем не отбили навыки мышления. Но в этом состоянии человеку уже вообще пофиг, что его род вымрет через 0-2 поколения. Его напрягает, если люди проходят мимо слишком быстро, жуют чего-то на ходу, и вокруг пахнет возмутительно свежим.

5.

Помните, когда финансовые пирамиды уже появились, но слова «лохотрон» еще не было в употреблении, в том значении, что мы используем сейчас.
Нина Васильевна, только вышла на заслуженную пенсию, и принялась еще плотнее опекать своих внучек.
У одной дочки - две доченьки, у второй - одна. Возраст у детей дошкольный, интересы общие.
В почтовые ящики, тогда еще выписывались газеты и журналы, стали попадать яркие рекламные буклеты. Прекрасно помните, один заказ продукции из каталога и вы обладатель главного приза.
Присылали уже ключи от автомобиля, только в следующем заказе подтвердите цвет и комплектацию авто. Просили прислать фото, для размещения на доске победителей, при мгновенном заказе и оплате денежным переводом.
Согласовывали меню праздничного стола в честь чемпиона по количеству заказов.
Нина Васильевна принесла рекламный листок с дайджестом детско-географического журнала.
Внучки увидели, восторг неописуемый, как все красиво, познавательно, для нас придумано.
Бабушка Нина оформляет подписку на журнал, выходит он два раза в месяц, но уже в первом полученном номере, акция - «закажи красочный фотоальбом, поучаствуй в розыгрыше денежного приза».
Дети в очередной раз растопили сердце бабушки, пенсия позволяет баловать детвору, заказала фотоальбом. Спустя месяц, вырывая друг у друга принесенный бабушкой с почты журнал, внучки обнаруживают призовой талон.
« Вы, Нина Васильевна, как юбилейный заказчик, стали обладателем, Главного Приза — Один Миллион Рублей».
Нина Васильевна ошарашена, деньги не лишние, уже в голове прикинула куда применить, как поделить и что приберечь.
Читает еще раз, внизу приписка - «для подтверждения согласия на получение приза, сделайте заказ на определенную сумму».
Сумма составляет две трети пенсии Нины Васильевны.
Звонит старшей дочери, обрисовывает ситуацию:
- Наташа, представляешь миллион, только вот не потяну одна новый заказ, нам с дедом месяц жить на что-то надо. Его пенсия тоже вам в помощь идет.
- Мама, это обман, я на работе слышала, таких миллионеров у нас уже десяток набирается, ответили и с концами, или еще требуют заплатить.
Младшая дочь тоже скептически отнеслась к перспективе, стать обладательницей части миллиона.
Не дает покоя выигрыш только Нине Васильевне, будоражит воображение, не могут обманывать пожилого человека, да и глупо отказываться от денег.
В результате созревает идея, ответить своим благодетелям, письмом с благодарностью за выигрыш.
«Здравствуйте, дорогая Редакция! Спасибо, Вам, что выбрали меня, как обладателя Главного Приза, он будет очень кстати.
Я мать двух дочерей, воспитывающих трех прекрасных внучек, младшая с зятем живет вместе с нами, старшему зятю не помешала бы машина, хоть даже и подержанная.
Нам с мужем, ничего не нужно, все для детей и внучек. Но и свободных средств нет, чтобы сделать подтверждение.
Так как миллион мой, как вы пишите, закажите на Ваш вкус товар на определенную сумму, кому как не Вам знать о качестве своей продукции.
Возьмите часть моего выигрыша, в разумных пределах, в знак благодарности и оплаты накладных расходов по оформлению нового заказа.
Оставшуюся часть присылайте по известному Вам адресу.
С уважением, Нина Васильевна»
Как вы думаете, что ответила редакция…

6.

Впервые, краем уха услышал про народную медицину, когда наш бригадир монтажников, рассказывал ребятам как поправил положение с проблемами желудка, которые возникли у него после срочной службы и он излечился за месяц у бабушки в деревне с помощью каких-то трав, настоек и отваров.
При этом он утверждал, что собирал травы сам, какие утром до рассвета, какие на закате, а какие только по определенным дням недели, и часам, так бабушка учила.
Это было примерно тогда, когда настойка боярышника была в аптеке именно лекарством, и употреблялось по несколько капель, как доктор прописал, и ни в коем случае больше.
Второе соприкосновение с народной медициной произошло именно с услышанного разговора в палате гастроэнтерологического отделения, когда обсуждался вопрос мужиками какого разлива лучше брать горькую настойку боярышника, казанского, московского или ярославского.
На тот момент у меня диагностировали крапивницу и для купирования острого приступа, нужно было принять несколько капельниц. Вот в пятиместной палате, есть еще одно место, все готовятся к отбою.
Вдруг заходит дежурный врач, с шикарного вида женщиной, в модном плаще, кожаных высоких сапогах, со стильной сумочкой в руках и элегантной шляпкой на голове, на голову выше врача и невысокого роста, потрепанного вида и явно поддатого состояния — мужичком. Как оказалось потом, нового нашего соседа по палате.
Разговор видно предварительный уже состоялся, но врач все же сомневается в успешности начатого мероприятия в целом:
- Извините, мадам, он же на ногах не стоит у вас.
- Конечно не стоит, подорвал здоровье на заводе «Полюс», он сварщик дипломированный, грамотами все стены закрыты. Не ест он ничего, ни кашу, ни суп, только вот народная медицина может поможет, и кивает на пластиковый пакет, принесенный с собой.
- Ну хорошо, хорошо, пусть остается и располагается.
Рядом со мной свободная кровать, мужчина присаживается на неё. Жена тем временем удаляются в коридор с дежурным врачом, продолжая что-то обсуждать. Минут через семь она возвращается, и оставляет супругу вышеупомянутый пластиковый пакет:
- Дорогой, до свидания, я побежала, тут мандарины, утром зайду.
Когда она уходит, он держит паузу, осторожно подходит к двери, осматривает коридор направо-налево, уже смело разворачивается и садится к тумбочке. Из пакета достает мандарины, одноразовый стакан и литровую бутылку с золотисто-зеленого цвета жидкостью, с травами, которые явно видны. Чистит дольками мандарин, и наливает полный стакан:
- Желающие есть употребить?
Все вежливо отказываются.
- За ваше здоровье тогда.
Через некоторое время приходит дежурная медсестра, ставить капельницу новому пациенту, садится рядом читает книгу. Я засыпаю под мирную картинку.
От толчка того самого соседа в плечо, просыпаюсь. На тумбочке горка мандариновых шкурок, за окном глубокая ночь, стакан с жидкостью.
- Остальные спят, будить не хочется, ты будешь? Не могу один. Ни кашку, ни супчик, не могу. Вот только настойка, с удовольствием, не знаю что за травки, теща в деревне подбирает, утром, вечером.
Он, закусил мандарином, только пустая бутылка покатилась по полу.
Ранним утром до обхода, жена соседа заходит с новым пакетом уже известного содержание:
- Милый, не скучай, давай до вечера.
Поздним вечером.
- Милый, до утра, пока.
Меня выписали через два дня, а прелесть народной медицины сколько еще продолжалась, только могу догадываться .
Но санитарка при выписке, подсказала ответ на один вопрос:
- Почему в отделении ?
- Потому что жена на работе, а ему курс прописан, целителем, дозировку дома может нарушить, а здесь под присмотром...

7.

Когда я была маленькой, родители почти на всё лето отправляли меня в деревню, к бабушке Варе.
Бабушка Варя жила одна, но по привычке держала кой-какую скотину. Корову, и несколько десятков кур.
А во дворе в будке у неё жил цепной пёс по кличке Барин. Обычная дворняга средних размеров, доброго и безобидного нрава.
Наверное как охранник Барин никакой ценности не представлял, но была у него одна важная, пусть и не очень почётная, обязанность.
Заключалась она в следующем.
Если у бабушки Вари возникала нужда в курятине, это была проблема. Ведь курицу надо было выбрать, и убить. Взять на свою душу такой грех бабушка Варя не могла.
Тогда она отвязывала Барина, и минут на десять запускала в курятник.
В курятнике случался переполох, в потом там непременно находилась одна задушенная курица.
После чего бабушка привязывала пса на место, а мы были на неделю обеспечены куриным супчиком.
И вот как-то раз приходит соседка, и говорит:
- Варя, одолжи твоего Барина, на полчасика.
- Это зачем ещё? – спрашивает бабушка.
- Так хозяина-то моего в больницу положили. – говорит соседка. – Хочу завтра его навестить, курочки ему отвезти. А кто мне курицу зарежет, если хозяин в больнице?
- Ну так бери конечно, что ж. – говорит бабушка Варя.
Соседка отвязывает Барина, и уводит с собой.
А минут через десять мы вдруг видим, как по улице, с диким визгом, мчится наш Барин, а за ним, распустив крылья, и распушив загривок, несётся соседский петух.
Насилу мы нашего Барина у этого петуха отбили. Наверное сутки он потом сидел в будке и носу не показывал.
И с тех пор – как отрезало. Барина нашего в курятник стало палкой не загнать.
А бабушка Варя периодически брюзжала на соседку.
- Ну что за баба такая? Ничего доверить нельзя, или сломает, или разобьёт. Такую хорошую собаку мне испортила!

8.

Сорок лет назад во время учёбы на курсах повышения квалификации довелось мне прожить 3,5 месяца в столице тогда ещё советской Литвы городе Вильнюсе. Замечательный, красивый, чистый город, где переплелись литовская, польская и русская истории. Жил я и ещё 5 мужиков-курсантов в центре города на квартире бабушки-литовки, работавшей вахтёром в Институте повышения квалификации. Квартира была полногабаритная, из трёх просторных комнат, две из которых бабушка сдавала, а в третьей жила сама и её неженатый сорокалетний сын. Корректные в общении, неконфликтные люди. Но покоробил один факт. Стены квартиры были украшены разными панно. На одном из панно в виде плоской керамической тарелки сантиметров тридцати в диаметре была изображена карта Великого княжества Литовского с подписью под ней "Литва в XIV веке".Запомнились названия городов на этой карте - MINSKAS, KURSKAS, SMOLENSKAS, и.т.д. Один из моих коллег удачно назвал это панно - ГЛОБУС ЛИТОВСКОЙ ССР.

9.

(Паста)
На мой осенний призыв Яндекс–такси откликнулся веселым мальчишкой–Джамшутом на потертой Шкоде.
— Я переехал. Садиса мошна, — радостно проорал он мне в открытое окно, — Мосафимаске?
— Да, Мосфильмовская.
Я плюхнулся на заднее сиденье. Поехали. Нет. Рванули! 150 в час по дворам! Бабки, голуби, собаки, ааааа!!!
— Эй! Эй!! Спокойнее! Тише, еще тише.
Пойдя на встречу враз обосравшемуся мне, таксист слегка сбросил скорость. Чуть. До 100. Потом резко затормозил с юзом перед выездом на Ленинский проспект. Я пристегнулся ремнем, вжался головой в подголовник и зажал в зубах капу. Вот он, момент истины! Как там? "Тварь я дрожащая" или просто ссыкло? Пульс 140, 165, 180.
Через мгновение движок старой лайбы взревел, как двигатель МиГ–25 (кто слышал, тот понимает, о чем я), по потрепанному фюзеляжу её прошла волнообразная дрожь.
— Сокол! Сокол! Я Первый. Взлёт разрешаю, — отчетливо услышал я.
С диким рёвом и скрежетом, на дикой скорости мы вписались в плотный поток автомобилей. Где–то сзади и сбоку остались визг тормозов и звуки бьющихся машин.
Придавленный к сиденью чудовищными перегрузками, я не мог проронить ни слова. Стало страшно. Совсем.
Мой убийца из солнечного Таджикистана петлял, как заяц в потоке тачек. Причем, на бешеной скорости! Мне стало тошно. Нет, не затошнило. А именно, тошно! Вспомнились родители и младшая дочь. В ушах захрипел Владимир Семенович:
"...Что–то воздуху мне мало,
Ветер пью, туман глотаю,
Чую, с гибельным восторгом
Пропадаю, пропадаю.
Чуть помедленнее кони"
— Чуть помедленнее!!! — заорал я водиле.
— Я иза Ленинабад переехал, — повернувшись всем туловищем ко мне и не снижая скорости сообщил таджикский Гитлер, — Шикода старый, а аренда тысищаписот нада платить.
— Вперед! Смотри!! Вперед!!! — замахал я на него руками.
— Москва ощен хороший. Денга много, хороши денга, — сообщил палач отца моих детей, но скорость немного сбавил.
Фу! Ладони мокрые, по спине текла струйка пота, памперс давно уже пора менять.
В этот момент нас лихо подрезал новенький тонированный РейнджРовер.
Сказать, что Джамшут охренел, значит ничего не сказать. Он издал горлом какой–то орлиный клёкот, втопил сразу все педали в пол и рванул в погоню.
Алга–а–а!! Ну, или чего они там орут.
Сраный английский автопром со всем его опытом и инновациями сдался всего через пару кварталов. Наша Шкода, пёрнув черным дымом и рассыпав полведра болтов и гаек, встала на перекрестке слева от мерзкого нахала.
Восточный Шумахер опустил стекло пассажирской двери, высунулся по пояс из окна и, отчаянно размахивая руками, проорал в сторону закрытого и наглухо затонированного обидчика:
— Э! Ты защем так? Это апасна, да! Я тогда тоже резат могу! Э!! Ты где, билят?!
Стекло водительской двери РейнджРовера опустилось и на нас посмотрела очень пожилая дама в темных очках и косынке в горошек. Она совершенно доброжелательно улыбнулась и произнесла:
— Простите, вы мне?
Джамшут совершенно охренел.
— Э! Ты бабушка! Да! Совсем глупый! Э! Большой машин защем? Дома сиди.
Дама поправила очки и, продолжая очень доброжелательно улыбаться, очень ласково сказала:
— Сынуля, иди на .
И уехала.
Гость нашей столицы долго молчал, изредка вдыхая и иногда цыкая. Ехал спокойно, не нарушая.
Подъехали к моему дому. Я выгружался из такси и мысленно благодарил бабульку в косынке в горошек. Благодарил от себя, от имени своих детей и родителей: "Спасибо, что живой!" И вдруг, водила задумчиво и утвердительно произнес:
— Насосала.

10.

Как я был лунатиком.

Сколько мне тогда было? На новую квартиру мы уже переехали, а в школу я еще не ходил. Значит, семь, последнее лето перед школой. Я недавно научился бегло читать и, пользуясь тем, что родители были заняты работой, а дедушка и бабушка – моим годовалым братом, читал всё подряд. Бабушке это не нравилось, она гнала меня на улицу, подышать воздухом и поиграть с ребятами.

Легко сказать – поиграть! Старые товарищи остались на старой квартире, а найти новых домашнему книжному мальчику не так-то просто. Во дворе никого не было, на пустыре за домом трое парней играли в пикаря. Ребята были дворовые, не домашние, не в шортиках и новых сандаликах, как я, а в спортивных штанах и драных кедах. Один постарше меня года на три, другой, наверное, на год, а третий – как я или даже младше.

Пикарь, или пекарь – довольно сложная игра с палками и консервной банкой, гибрид городков, хоккея и фехтования. Играть втроем неинтересно, и старший жестом позвал меня присоединиться. Я подобрал палку рядом на стройке и включился в игру. Играл я плохо, всё время водил, получал пиками по ногам, но это было намного веселее, чем слоняться по двору одному.

Устали, присели отдохнуть.
– Что-то стало холодать, – сказал старший.
– Что-то девок не видать, – добавил второй.
– Не мешало бы поссать, – заключил младший.

И тут у меня глаза полезли на лоб от того, что они сделали. Все трое встали в ряд, приспустили штаны и стали мочиться на забор! Для меня это было... даже не знаю, с чем сравнить. В одной из прочитанных мною книг, совершенно не детской, мальчик случайно увидел, как едят ложками мозг живой обезьяны. Вот примерно такой уровень шока. Даже хуже, потому что про поедание обезьяньего мозга я хотя бы читал, а о том, что можно справлять нужду не дома в туалете, запершись ото всех, а прямо на улице на виду, ни в одной моей книжке написано не было.

– Давай тоже, – старший, не отрываясь от процесса, кивнул мне на забор рядом. Я от потрясения не смог произнести ни слова. Помотал головой, что-то промычал и опрометью кинулся домой.

Ночью я никак не мог заснуть. Представлял, как завтра наберусь смелости и пописаю на забор с ними вместе. И они сразу признают во мне своего и не будут презирать за домашность и изнеженность. Но вдруг у меня не получится? Из окна моей комнаты как раз был виден пустырь и кусок забора, и я решил потренироваться ночью, когда все спят. Дождался, пока взрослые разошлись по своим комнатам и затихли, на цыпочках вышел в коридор и выскользнул за дверь. Чтобы не шуметь, не стал одеваться, так и пошел босиком, в трусах и майке, как спал.

Осторожно выглянув из подъезда, я понял, что до пустыря не доберусь. Это для меня была глубокая ночь, а двор вовсю жил. Шли прохожие, целовалась парочка под деревом, мужики играли в домино. Прождав бесконечно долгие минут двадцать и не увидев изменений, я не солоно хлебавши вернулся к квартире.

Тут меня ждал еще один сюрприз. Дверь оказалась заперта. То ли ее захлопнул сквозняк, то ли кто-то закрыл, проходя мимо. Пришлось звонить. Четыре пары глаз уставились на меня – маленького, дрожащего и не способного объяснить, как я оказался за дверью. На вопросы «Ты хотел погулять?», «Ты шел в туалет и перепутал дверь?» и тому подобные я только всхлипывал и мотал головой.

Выручила бабушка с вопросом: «Может, он лунатик?». Про лунатиков я смотрел по телевизору, это было интересно и романтично, и я энергично закивал. Мама, кажется, не поверила, но сводила меня к невропатологу. Сейчас у меня наверняка нашли бы какую-нибудь модную перверсию (вот пишу и гадаю, какую перверсию диагностируют мне благодарные читатели), а тогда врач просто постучал по коленкам молоточком, поводил этим же молоточком перед глазами и записал в карточку что-то вроде «Сомнамбулизм в стадии ремиссии» или «Разовые проявления сомнамбулизма».

Доверие ребят я завоевал уже осенью, когда не побоялся искупаться со всеми в котловане на стройке. Подумаешь, провалялся потом три недели с бронхитом. Годам к 12–13 бронхит стал хроническим, и меня отправили в санаторий. Именно при устройстве в санаторий я случайно остался наедине с медкартой и прочел запись невропатолога, а то иначе как бы я о ней узнал?

Про санаторий тоже есть что рассказать на тему завоевания авторитета у сверстников. Была там такая Зоя Попова, которая к четырнадцати годам ухитрилась отрастить буфера побольше, чем у воспитательниц. И среди пацанов стало идеей фикс эти буфера пощупать. Реализовать идею на практике не пытались: девушка крупная и решительная, 90% надает по голове и 100% наябедничает, вылетишь из санатория с белым билетом. Зато в теории каких только планов не придумывали, типа подстеречь ее в темном углу и накинуть мешок на голову, чтобы не узнала нападавших. Хороший план, только темных углов в санатории не было, а девчонки даже в туалет ходили толпой.

Лично меня буфера Поповой не интересовали, мне и сейчас нравятся женщины с небольшой грудью. Но стадный инстинкт – страшное дело, а еще страшнее соблазн выпендриться и решить неразрешимую для других задачу. И когда стали обсуждать совсем уж бредовую идею зайти в девичью палату ночью, когда все спят, я вдруг сказал:
– А спорим, зайду.
– Да ну, бред. Почувствует же, проснется, поднимет хай.
– А это не ваше дело. На что спорим?
– На американку (то есть на любое желание).
– Замётано.

Пройти по полуосвещенному коридору до девичьей палаты и бесшумно открыть дверь оказалось страшновато, но несложно. Пацаны следили за мной издалека. Зоина кровать была возле двери, я наклонился, протянул руку, коснулся чего-то мягкого...

Раздался пронзительный девичий вопль, на который я ответил еще более пронзительным воплем. Загорелся свет. Я стоял посреди палаты и демонстративно озирался и тер глаза, как будто только что проснулся.
– Сдурел? – кричала на меня Попова. – Ты куда полез? Жить надоело?
– Никуда я не лез! – кричал я в ответ. – Я лунатик. Я хожу во сне, сам не знаю куда. Потом просыпаюсь и ничего не понимаю.
– Врешь ты всё!
– Не вру. Не верите – спросите у медсестры. У меня в медкарте записано.

Пришедшей на шум воспитательнице я твердил то же самое: лунатик, заснул у себя, очнулся здесь, не верите – посмотрите в карте. Воспитательница велела всем идти спать и пообещала разобраться утром. Наутро зашла, извинилась передо мной и объявила девчонкам, что всё в порядке, обвинения снимаются, действительно лунатик.

Выигранное желание я потратил на требование принимать меня во все игры и разговоры. Но это было не нужно, я и так стал среди пацанов героем и по их просьбам каждый вечер пересказывал, какова Попова на ощупь. С каждым разом в этих рассказах становилось всё больше деталей и выдумки, а правды в них не было никогда. Я ведь на самом деле ничего не успел почувствовать и вообще не уверен, что в темноте коснулся именно груди, а не живота или комка одеяла.

11.

О френдзоне, женских намеках и мужской непонятливости.

Мне в институте нравилась одна девушка, пусть будет Инга. Вообще мне там каждая третья нравилась, но эта больше других. Мы не были однокурсниками, она на год младше, но жили в одном общежитии и часто пересекались, разговаривали о всяком. Грезил о ней ночами, но наяву никогда не пытался обнять, поцеловать, тем более что-то более существенное: она вся такая ах какая, а я кто? Лох ботанический дикорастущий, одна штука.

Я кончил институт, уехал работать по месту распределения и оттуда написал ей. Это была еще эпоха бумажных писем. Завязалась переписка, в основном на нейтральные темы, книги, фильмы, моя работа и ее учеба, но иногда я выдавал что-нибудь пафосное: я всегда готов тебе помочь, если любые проблемы – напиши, всё брошу, приеду, спасу. И в июне она действительно написала: приезжай, спасай, до защиты диплома осталось всего ничего, а диплом не готов, программа не компилируется, я пропала.

Приехал, конечно. День просидел над ее дипломом, программу довел до ума, не так уж много она недоделала. Она тем временем чертила плакаты к защите. Полагалось то ли 7, то ли 8 плакатов на листах ватмана А1. Настала ночь, я собрался идти искать по общаге у кого переночевать, но oна сказала:
– Спи тут. Соседка уехала, ее койка свободна, мы одни в комнате.

Улеглись, но Инга не давала уснуть, всё время меня окликала, говорила о каких-то пустяках. Когда я почти вырубился, она вдруг зажгла настольную лампу и села в кровати:
– Никак не могу заснуть. Проклятые клопы, всю искусали.
– Странно, я никаких клопов не чувствую.
– Ну как же, вот тут укусили и тут. Посмотри!

Я подошел и внимательно осмотрел то, что она показывала: голую ногу заметно выше колена и розовое плечико с тонкой лямочкой ночной рубашки. Никаких следов укуса не заметил, пожал плечами и вернулся в свою кровать. Инга со злостью выключила свет и наконец угомонилась.

Наутро я проснулся раньше нее и решил сделать сюрприз, написать заголовки на трех не законченных плакатах. Я умею работать плакатным пером, получилось на мой взгляд очень красиво. Но она, проснувшись, устроила скандал, что я испортил ей всю работу и мои заголовки выбиваются из общего стиля плакатов. С рыданиями выгнала меня из комнаты и сказала, что с идиотами водиться не может и между нами всё кончено.

Я в недоумении шлялся по Москве, не понимая, в чем провинился и что мне теперь делать следующие сутки. Зачем-то потащился в институт, под дверь аудитории, в которой Ингина группа проходила последнюю консультацию перед защитой. Вышла Инга, облила меня холодным презрением, вздернула голову и зацокала каблучками вдаль по коридору. Следом вышли Алла с Леной.

Тут нужен флешбэк на год назад, а то непонятно. На пятом курсе я записался на психологический семинар, который вел известный психотерапевт Анатолий Добрович. Психология будущим программистам ни к чему, но она тогда была в жуткой моде. Большинство участников семинара были четверокурсники, в том числе две Ингины одногруппницы, Алла и Лена. В отличие от Инги не общежитовские, а москвички, так что я их раньше не знал. Алла вполне попадала в каждые третьи, а вот Лена эффектной внешностью похвастаться не могла. Маленького роста, худющая, длинноносая, вся из углов, ходила всегда в джинсах и мужской рубашке.

В самом конце семестра, за день до моей защиты, состоялось выездное занятие семинара у Аллы на даче. Добрович показывал разные упражнения, одно называлось «хозяин и раб». Участники разбиваются на пары, один приказывает, другой повинуется, потом меняются. Я оказался в паре с Леной. Не помню, что я ей приказывал (то есть помню, но не хочу удлинять рассказ), а когда настала ее очередь, она сказала: «Поцелуй меня!».

Ну и поцеловал. Это был первый серьезный поцелуй и в моей, и в ее жизни. И дальше мы целовались, и не только, и очень не только, неделю напролет. Через неделю я уезжал на военные сборы и потом на работу. И всю неделю у меня свербело, что всё классно и замечательно, но вот бы это была не Лена, а какая-нибудь такая ах какая типа Инги. И сказал на прощание, что было хорошо, но давай оставим это в прошлом. И с работы написал Инге, а не Лене. Лох дикорастущий, говорю же. Дальше вы знаете.

Ну вот, вышли Алла и Лена, Алла увидела меня и обрадовалась:
– Откуда ты взялся? Мы как раз едем ко мне на дачу, у нас опять выездное занятие с Добровичем. Поедешь с нами?
– Конечно.

Лена весь этот разговор и всю дорогу молчала и не поднимала на меня глаз. Я тоже не мог решить, заговаривать ли с ней и если да, то какими словами. Но всё решилось без слов. Добрович на дачу не приехал, но передал задание: молчать. Такое упражнение, все пять или сколько там часов общаться невербально. Оказалось забавно. Все болтались по комнате и играли в гляделки, потом стали есть привезенные с собой бутерброды. Я жестом показал, что не наелся, и тут Лена выскользнула из комнаты в огород. Вернулась с зелеными листиками и стала меня ими кормить. Это была черемша, она же дикий чеснок – видимо, единственное, что там успело вырасти в июне. Поедание листиков быстро переросло в хватание ртом ее пальцев, а там и до губ оказалось недалеко.

В электричке на обратном пути мы опять без конца целовались, в точности как год назад. Почти не разговаривали, Лена только узнала, что мне негде ночевать. И привела к себе домой. Тихо-тихо, чтобы не разбудить родителей, провела в свою комнату. Интима не было, она всю ночь рисовала плакаты к защите. Я периодически просыпался, смотрел на склонившуюся над чертежом угловатую фигурку и отрубался опять. Под утро она прилегла в одежде рядом со мной и тоже вырубилась.

Нас разбудил стук в дверь и веселый женский голос:
– Молодые люди, вставайте! Пора завтракать.
– Мам, какие молодые люди? – крикнула Ленка через дверь. – Я одна.
– Конечно-конечно. А чьи это кроссовки в прихожей, конспираторы?

На завтрак, помимо яичницы и чая, были какие-то никогда не виданные мной фрукты.
– Это папайя, а это гуайява, – пояснила Ленкина мама. А Ленка, посмотрев на мои вытаращенные глаза, рассмеялась:
– Не пугайся, мы не каждый день так завтракаем. Мама – преподаватель русского, вчера приезжал ее бывший студент с Кубы и это привез.
Давно мне не было так уютно, как за этим кухонным столом. Хотелось остаться там насовсем, что я в итоге и сделал.

Через полгода после той памятной ночи Инга вышла замуж. Я как-то нашел ее в соцсетях. Всё у нее хорошо, образцовая жена, мать и бабушка и до сих пор очень привлекательно выглядит. Между прочим, сделала карьеру в IT, начальник отдела в известной компании. Наверняка с той программой к диплому справилась бы и сама. Иногда думаю, как сложилась бы моя жизнь, прояви я тогда чуть больше понятливости. Был бы я с ней счастлив? Не знаю. С Ленкой – был.

Счастье не имеет настоящего времени. Я имею в виду – настоящего в смысле английского present simple. Я люблю помидоры, я работаю там-то, я счастлив. Вчера, сегодня, завтра, в фоновом режиме. Так не бывает. Может, буддийские монахи умеют перманентно чувствовать себя счастливыми, а мы – нет. Для нас естественное время для счастья – прошедшее. Оглядываешься назад и понимаешь: а ведь я был счастлив тогда, все эти годы.

А еще есть сиюминутное счастье, в настоящем времени в смысле английского present continuous. Кратковременное острое переживание. Чтобы почувствовать его без особого повода, у меня есть два надежных триггера. Черемша и гуайява.

12.

ОБЗОР ТЕРМОСА
"Раз он в море закинул невод, —
Пришёл невод с одною тиной."
(А.С.Пушкин)

У моего приятеля сын второклассник, шустрый парень и будущий блогер-миллионник. Зовут его Марик.
Сегодня, правда, у него не миллион подписчиков, а чуть меньше, всего три: папа, младший брат и бабушка.
Ну, ничего, если на твоём канале пока нет ни одного видео, а у тебя целых три подписчика — это уже большой успех.
Вот, на даче, в новогодние праздники, Марк и задумал снять свой первый видеообзор. Только что обозревать? Кошку Дусю? Трудновато, она всё время убегает ещё на этапе установки штатива. Обзор на Салют? Так его уже давно расстреляли, остался только закопчённый след на снегу. О, а ему же дедушка подарил отличный фирменный термос. Вот это дело, с обзором термоса можно и миллиард просмотров набрать, если повезёт.
Установил Марик на кухне штатив, закрепил телефон, включил запись, вошёл в кадр и начал:

«Всем привет, кто не подписался, подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки.
Сегодня у нас на обзоре мой новый термос. В него влезает один литр чая и чай должен сохраниться горячим 48 часов.
Вот это мы и проверим. У меня есть: чайник, заварка. Папа, не заходи, я же снимаю обзор! Сахар, лимон, градусник, бумажка на которой мы напишем все данные, карандаш и резинка, чтобы прицепить к термосу бумажку и карандаш…
Итак, наш чаёк готов, меряем температуру, получается 96 градусов. Закрываем плотно пробку, крышку, всё записываем и уходим. Не переключайтесь, скоро встретимся на реке."

Марк подошёл к делу серьёзно, собрал в рюкзак всё съёмочное оборудование, отпросился у папы, встал на лыжи и пошёл через лес в сторону реки. Километра три всего.
Хотел дойти до самой речки, но плюнул, очень уж холодно, да и встречный ветер. Остановился Марк среди снежной пустыни, установил штатив с телефоном и продолжил свой ролик:

«Дорогие друзья, вот мы уже и на природе. Там, видите, лес, а вон там вдали, речка.
Итак, в записке на термосе я написал, что чай залил в 10.00.
Сейчас 15.20 мы втыкаем термос прямо в снег и вернёмся сюда завтра в это же время, тогда и посмотрим какая у чая будет температура.»

Чтобы не потерять термос в снегу, Марк построил рядом небольшого снеговика и довольный собой, вернулся на дачу с красными щеками.
На следующий день, Марик опять собрал рюкзак, встал на лыжи и уехал снимать свой одинокий, замёрзший термос.

Вернулся блогер очень сердитый, даже небольшую слезу пустил, когда папа спросил - что случилось?
Марик молча положил на пол пакет, перевернул его, из пакета с деревянным стуком высыпались три замёрзших рыбины и термос.
Вручил папе записку и всхлипнув, отвернулся к окну.

Папа принялся читать детский почерк сына:

«Чай налит в 10.00
Температура чая 96 градусов.»

Далее шёл размашистый взрослый почерк:

«Дорогой, незнакомый друг, сейчас 9.30, температуру чая померить мы не смогли, потому что нет градусника, но сам чай просто обжигающий, а главное очень вкусный, сахар в меру, да ещё и лимон к месту. Нас тут целых шесть человек и на всех по чуть-чуть вполне хватило согреться.
Простите, что испортили вам эксперимент, в качестве извинений оставляем немного нашего улова.
Удачи вам на ютьюбе и с Новым годом!

P.S.

Снеговик у вас очень красивый.»

13.

xxx: В 90 годы моя бабушка продавала сигареты и семечки у магазина. И мне говорила: внучек, современная молодёжь ужасна - все курят и пьют! (А в моем окружении были очень положительные друзья). Я ей сказал: бабуля, а может ты начнёшь книги Пушкина продавать, и тогда у тебя другие покупатели будут?

14.

Дед Мороз. Новогодняя быль.

Это случилось так давно, что, казалось бы, многие детали этой истории могли бы бесследно исчезнуть из памяти. Стереться, раствориться в годах. Тем не менее, я помню все настолько отчетливо, словно это произошло лишь вчера.

…Мне шесть лет. Я уже хожу в первый класс и очень этим горда. Мне очень нравится в школе. Только вот… если бы не было этого противного хулигана Юрки Политая. Его боятся даже старшие ребята. Он драчун и забияка. К своим восьми годам Юрка успел уже остаться на второй год в первом классе. Он до сих пор читает по слогам. А мы уже закончили букварь. У нас даже «Праздник Букваря» был. А сейчас мы готовимся к встрече Нового Года. Репетируем песни и стихи – в школе второго января будет новогодний утренник.

Я с особым нетерпением жду наступления Нового Года и мечтаю о том, что в этом году Дедушка Мороз принесёт мне в подарок коньки “Снегурки”. Такие белые, высокие ботинки. А на кончике полозьев непременно должны быть нарезки – чтобы крутить пируэты. А то у меня не получается в старых коньках моего старшего двоюродного брата. Они простые, черные, с длинными полозьями. Мальчишеские. Я уже поделилась своей мечтой с бабулей и она сказала, что если я буду послушной, то непременно Дед Мороз придёт с подарками. Что я, маленькая? Я и так знаю, что Дедушка Мороз приходит только к хорошим детям. А к таким хулиганам, как Юрка Политай, он не приходит. И подарки им не дарит. Я это Юрке и сказала на переменке, когда он опять больно дернул меня за косичку. А он в ответ только скривился. Сплюнул прямо на пол и заявил:
- Дура ты! Никакого Деда Мороза нет. А подарочки вам ваши родители под ёлку ложат!
- Во-первых не «ложат», а кладут, а во-вторых сам дурак! Ко мне Дед Мороз приходит каждый год. И к девочкам приходит! Правда, девочки? - я обратилась к притихшим одноклассницам.
- Правда! Есть Дед Мороз, только живет он далеко, в Сибири! – поддержала меня Ирочка. У нее папа военный. Они в Сибири жили, Ирочка точно знает, что там очень холодно, и у Деда Мороза там избушка.
- Нету никаких Дедов Морозов! - не сдавался Юрка.
- А, вот и есть! Есть!
- А ты его видела?
- Нет… - растерялась я.
- А вы его видели? – обратился он к девочкам.

Они помотали головами. Оказалось, что живого Деда Мороза не видел никто.
- Я ж говорю, нету никаких дедов морозов! – обрадовался Юрка.
- А вот и есть! Он каждый год ко мне приходит, и подарки под ёлкой оставляет. А к тебе он не приходит, потому что ты хулиган и двоечник! – распалилась я.

Я не успела ничего понять, как Юркин кулак въехал мне прямо в нос. Слезы брызнули из глаз.
- Ах, так! – я бросилась на Юрку, колошматя его кулаками…

…Мы стояли перед учительницей. У меня из носа текла кровь. Белый воротничок был оторван, один манжет болтался на ниточке, другой закапан кровью. Вместо аккуратных косичек «крендельков» волосы торчали в разные стороны, а на них сиротливо висели ленточки… У Юрки вид был не лучше. Лицо расцарапано. Волосы взъерошены, а под глазом уже наливался синяк.

- Очень красиво! – произнесла учительница, - И не стыдно? – поинтересовалась она почему-то только у меня.

Я угрюмо молчала, и изо всех сил старалась не зареветь. Мне было очень обидно. Но я продолжала молчать.
- Политай, с тобой разговор отдельный, останешься после уроков. А ты, - учительница обратилась ко мне. - Пойдешь сейчас и приведешь себя в порядок, а потом мы поговорим.

В туалете меня окружили девочки. Я закусила губу, но не плакала. Мне было обидно. Ну, как он может говорить, что Деда Мороза нет?…

…Бабуля всплеснула руками:
- Как же это так случилось! Ты что, подралась? Ты же девочка! А почему ты в тапочках? Где сапожки?

Я забыла поменять сменную обувь и всю дорогу от школы шлепала по сугробам в тапочках, даже не замечая, что ноги насквозь промокли…

- Юрка Политай сказал, что Деда Мороза нет! – выпалила я, и тут меня прорвало. Я залилась слезами и всхлипывая рассказала все бабуле.

Бабуля помогла мне переодеться. Ловко замочила платье и фартук в миске с горячей водой, сыпнув туда стирального порошка. Ленты из косичек были выплетены. Лицо умыто. Бабуля прижала меня к себе и, убаюкивая, сказала:
- Конечно, Дед Мороз есть. А как же? Кто же приносит ребятишкам новогодние подарки?
- А почему его никто не видел? – спросила я.
- Потому что он приходит, когда дети спят. Он ведь один, а вас много, ему знаешь сколько успеть нужно в новогоднюю ночь? Но ты не сомневайся. Дед Мороз точно есть!
- А ты его видела? – с надеждой спросила я
- Видела, – серьезно ответила бабушка.

Я окончательно успокоилась. В доме было тепло, уютно. Пахло ванилью и корицей. Бабуля пекла коржики… Напившись горячего чаю с малиновым вареньем и коржиками, я уснула. А когда я проснулась, в комнате царил полумрак. Я услышала мамин голос. Но встать не было никаких сил.
- Мама, - позвала я.
- Она уже проснулась. Да, непременно. Спасибо. – мама говорила по телефону, догадалась я и испугалась.

Мама вошла в комнату, присела на кровать рядом со мной. Я прижалась к ней. Мне очень хотелось спать.
- Да ты вся горишь! – сказала она.
- А ты не будешь меня ругать? - Спросила я шепотом.
- Драться, конечно, не хорошо, и ты это сама прекрасно знаешь.
- Знаю, но…
- Я разговаривала с учительницей. Она мне все рассказала.
- Я больше так не буду… - прошептала я.
- Я знаю. А теперь давай-ка измерим температуру, и ты выпьешь чаю с малинкой.

Болела я долго. Мне все время снились сны про Деда Мороза. А потом откуда-то возникало Юркино лицо. Он что-то кричал, я с ним спорила, и просыпалась от собственного вскрика. Мама и бабушка все время были со мной, поили меня чаем и бульоном, давали лекарство. А по вечерам папа читал мне книжки, но я, не дослушав историю, проваливалась в сон. И опять мне снился Дед Мороз и Юрка…

…Я проснулась от яркого света. Солнышко заглядывало в расписанные морозом окна. Иней переливался, искрился множеством искорок. Ветки деревьев прогнулись от снега. Крыши домов нарядились в снежные шапки.
- Мама, - позвала я.
В комнату вошла бабуля.
- Ну, как ты, доченька?
- Я хорошо. – Мне действительно больше не хотелось спать. - Я выздоровела.
- До “выздоровела” еще далеко, но похоже ты пошла на поправку.
- А Новый Год? – вспомнила я.
- До Нового Года еще три дня. А в школе каникулы. Так что у тебя еще есть время окрепнуть. Только ты должна обязательно покушать. Тогда окончательно поправишься.

Я почувствовала, что жутко проголодалась.
- Только ты пока не вставай, я тебе сейчас принесу.
Суп был потрясающе вкусным, и пирожки, и чай, и коржики. Я не могла наесться, а бабуля не могла нарадоваться. Я и в хорошие времена была не ахти каким едоком, а во время болезни вообще ничего не ела.
- Одни кожа да кости, - причитала бабуля. А я, насытившись, почувствовала усталось, и меня опять начало клонить в сон.

Мне больше не снился Юрка. Зато приснился Дед Мороз. Он был большой, с белоснежной бородой, с мохнатыми бровями и очень добрый. Он был наряжен в длинную красную шубу, и красные руковицы, а в руках он держал мешок с подарками…

К Новому Году я уже ходила по дому. Но еще была слаба. А на дворе была настоящая зима. Яркая, морозная, снежная. Безумно красивая. С сугробами и голубым дымком над печными трубами. Перед нашими окнами соседские дети слепили снежную бабу. Она была смешной, с черными угольными глазами и бровями, носом-морковкой, а губы ей покрасили помадой. На голове красовалась дырявая соломенная шляпа…

Вечером мы всей семьей наряжали ёлку. У нас много ёлочных игрушек. Есть даже очень старые. С прищепками вместо веревочек.Они очень красивые. Мама говорит, что этими игрушками наряжали ёлку, когда она была такой, как я. Неужели мама была такой как я? А я тогда где была? “Тебя еще не было. Ты родилась потом. Когда я с папой познакомилась и вышла за него замуж.” - Объясняла мама. Папа приладил макушечку на елку и стал проверять гирлянду.
- Удивительно! Все лампочки горят! – радостно сообщил он.

Я помогала накрывать на стол. Вкусно пахло ёлкой, мандаринами, сладким печеньем. Чувствовала я себя прекрасно, но где-то в глубине души волновалась. А вдруг Дед Мороз не придет. Я ведь подралась с Юркой. А Дед Мороз приходит только к хорошим детям. Спросить родителей я не решалась. Ничего, осталось совсем немного. Я непременно не лягу спать и дождусь Деда Мороза, если он, конечно, придет ко мне.

За праздничным столом было много гостей. Все шутили, поднимали бокалы с похожим на лимонад пузырящимся вином. Называлось это вино очень красиво – шампанское. Разгадывали загадки, и папа, приклеив бороду из ваты и подмигнув мне, доставал из большой красной наволочки подарки для гостей. Я, конечно, понимала, что папа просто играет в Деда Мороза. А настоящий Дед Мороз придет тогда, когда все улягутся спать. По телевизору пел какой-то дяденька. Слова песни были не совсем понятными для меня:

…У леса на опушке жила зима в избушке
Она снежки солила в березовой кадушке
она сучила пряжу,
она ткала холсты,
ковала ледяные да-над-реками мосты…

За столом все гости подхватили:
«Потолок ледяной, дверь скрипучая!
За шершавой стеной тьма колючая,
Как шагнешь за порог всюду иней,
А из окон парок синий-синий».

Я представляла себе избушку на детской площадке, в которой мы летом с девочками играли «в дом», а зимой у нас там была крепость. Мы играли в снежки с мальчишками, запасаясь снежками именно в этом домике. Я тоже пела. Мне было очень весело и радостно. Только пела я неправильно – мне казалось, что из окон виден не «парок», а порог синий-синий. Я его очень даже отчетливо представляла – такой порожек, деревянный, покрашенный в синий цвет.

«…Ходила на охоту, гранила серебро,
Сажала тонкий месяц в хрустальное ведро.
Деревьям шубы шила,
Торила санный путь, а после в лес спешила,
Чтоб в избушке отдохнуть…»- продолжал дядька из телевизора.

Мне было жаль месяца, который злая старуха сажала в хрустальное ведро. Зачем она это делает, задумывалась я. А слово «торила» я вообще не поняла и пела “кроила” – потому, что бабушка совсем недавно кроила мне новогоднее платье. Это было понятно… И что такое «гранила серебро»? Наверное, дяденька ошибся – надо петь «хранила серебро» – думала я.

…Гости веселились, подпевали. А потом в экране телевизора появились кремлевские куранты. Все встали с бокалами и стали поздравлять друг друга с Новым Годом. Я изо всех сил боролась со сном. Еда в моей тарелке оставалась нетронутой. И бабуля недовольно хмурилась. Я стала клевать носом, и меня попытались увести в другую комнату спать. Я отчаянно сопротивлялась, и родители оставили меня в покое. Уснула я прямо за праздничным столом, а проснулась уже утром. До сих пор помню, как у меня в эту минуту колотилось сердце. Я вскочила с постели, коря себя, что проспала приход Деда Мороза. В гостиной под ёлкой, мерцающей в полумраке цветными искорками гирлянд, лежали два свертка. С замиранием сердца я вытащила один. На нем было написано моё имя. Я схватила подарок и помчалась в кухню вне себя от счастья. Бабуля мыла посуду, мама вытирала фужеры мягким белым полотенцем.

- Он приходил?! – то ли утвердительно, то ли вопросительно закричала я.
- Ты же видишь, что приходил, - ответила улыбаясь мама.
- Это мне?
- Ты же читать умеешь, там Дед Мороз тебе написал.

В красиво завернутом пакете были «Снегурки». Я завизжала от радости и тут же начала их примеривать.
- Только осторожно, пол порежешь! – всплеснула руками бабушка.
- Не порежу, у этих коньков на полозьях есть такие штучки. Пластмассовые. Они надеваются когда не катаешься, а когда на лед выходишь, их снимаешь… - Обьясняла я пыхтя, пытаясь зашнуровать ботинки.
- А вы его видели? – вспомнила я.
- Нет, мы уже спали, наверное, - ответила мама.
- Жалко… - пыхтела я. И вдруг я вспомнила, - а кому под елкой еще один подарок лежит?
- Не знаю. Пойдем посмотрим. – удивленно пожав плечами и откладывая полотенце, сказала мама.

Я нырнула под ёлку. Вытащила подарок, и у меня открылся рот от удивления. Я ещё раз перечитала надпись, думая, что ошиблась.
- Тут написано: «Для Юры Политая». Как это?
- Ну-ка, дай-ка я посмотрю. – Мама повертела подарок в руках. – Да, действительно. Для Юры.
- А почему он здесь? – моему удивлению не было предела.
- Наверное, Дедушка Мороз не смог попасть к Юре и оставил подарок у нас под ёлкой. Ну, чтобы мы передали, наверное. – Предположила мама.
- Но ведь он плохой. Он драчун… - я прикусила язык и посмотрела на маму. «Я ведь тоже драчунья. Я сама дралась с Юркой.» Словно прочитав мои мысли, мама прижала меня к себе:
- Но он обещал больше не драться. Мне учительница ваша звонила. Сказала, что Юра исправил все свои двойки. И даже выучил стишок к утреннику.
- А как же мы ему подарок отдадим?
- Мы можем к нему сходить домой. Отнести, – предложила мама. А пока сними коньки, в доме на коньках не катаются. Затем умываться и завтракать. А потом пойдем к Юре.

Я тащила Юркин подарок, держась за мамину руку. От морозного воздуха, такого вкусного, свежего, зимнего, слегка кружилась голова. Мы шли по заснеженной улице, похожей на сказку. Я вспомнила вчерашнюю песню.
- Мам, а почему старуха сажала тонкий месяц в хрустальное ведро?
- Что? – удивилась мама.
- Ну, вчера, то есть ночью, дяденька в телевизоре пел – «Ходила на охоту, хранила серебро, сажала тонкий месяц в хрустальное ведро.» – напела я.
- Действительно, интересно, - сказала мама. – Это песня про зиму. Наверное под хрустальным ведром подразумевается… - она задумалась. – Может быть облако? Или даже всё небо? А ты молодец. Внимательная. Я никогда не задумывалась. – Мама с удивлением посмотрела на меня.
- Ну, да, там про избушку на детской площадке пелось, только она стояла «у леса на опушке»…
- Здесь кажется. - Мама сверилась с адресом. - Да, точно здесь. Ну давай, постучи в дверь.

Я вытащила руку из варежки, которая сразу повисла на резинке. Чтоб не потерялась. Дверь открыл какой-то дед.
- Здравствуйте. С Новым Годом вас. А Юра дома? – спросила мама.
- Да, где ж ему еще быть. Проходите. – ответил дед. У него были высокие валенки, без галош, а на плечах и груди крест-накрест был повязан серый пуховый женский платок.

По узенькой тропинке, расчищенной от снега, мы прошли к крыльцу дома. Дед открыл дверь и позвал:
- Юрка, к тебе гости.

Юрка выскочил из какой-то темной комнаты. Взъерошенный, заспанный и безумно удивился, увидев нас с мамой.
- Ты? Чё пришла?
- Мы тебе принесли подарок. От Деда Мороза. – сказала я тихо.
- Подарок? Мне? От Деда Мо… - Юрка запнулся на полуслове и оглянулся на деда.
- Он к нам ночью приходил, наверное, к вам попасть не смог – вот смотри, написано: Юре Политаю.

Юрка нерешительно взял сверток в руки. Губы его шевелились. Он читал свое имя на открытке, прикрепленной к подарку.
- Врешь ты все… - начал было он, но опять осёкся.
- А ты разверни и посмотри, что там – предложила мама.

Дрожащими руками Юрка стал развязывать тесемки. Они не поддавались. Мама помогла, и обертка скользнула на пол. В подарке была коробка на которой был нарисован планер.
- Планерная модель! – выдохнул Юрка. – Это мне? – все еще не веря, спросил он.
- Тебе, тебе. – Ответили мы с мамой почти хором.

Юрка открыл коробку. В ней лежали разные тоненькие дощечки, крылья из плотной пергаментной бумаги, маленькие колесики и даже красный пропеллер.
- Там, наверное, есть инструкция. Разберешься? – спросила мама.
- Разберусь, - шмыгнув носом, ответил Юрка.

Сейчас он был совсем не страшным, гроза первоклашек Юрка Политай. Вздернутый курносый нос, обсыпанный веснушками. Рыжеватый чубчик надо лбом. Мальчишка, как мальчишка, подумала я. Только руки в цыпках. Наверное, варежки потерял…

Пока мы с Юркой разбирались с планером, мама с дедом пили чай в маленькой кухоньке. Говорили они тихо, но до меня время от времени доходили слова деда. Я услыхала, что Юркин отец «пропал» еще до юркиного рождения.
– И как сгинул – сообщил дед. А мама его, дочка моя, Танька, беспутная, завербовалась куда-то на север, и ни слуху ни духу от ней… - продолжал он. - Иногда перевод пришлет рублей двадцать. Да моя пензия. – Он так и говорил. «Пензия»… - Вот так мы с Юркой и живем… Спасибо вам - помолчав, сказал дед…

Планер мы собрать не успели. Но мама пообещала отпустить меня к Юрке в другой день.
- Ты к нам, Юра, приходи. Просто так поиграть, а наш папа сможет тебе помочь с планером, - сказала мама, помогая мне застегнуть шубку.
- Приду, - пообещал Юрка.
- Не забудь, завтра утренник. Ты придешь? – прощаясь, спросила я.
- Угу, - ответил Юрка, посмотрев на деда.
- Придет, придет. – Подтвердил тот.

Что было на утреннике, я помню уже смутно. Но после этого Нового Года мы подружились с Юркой. Мы вместе возвращались из школы домой. Бабуля кормила нас, а потом мы вместе делали уроки.

С ёлки сняли игрушки и гирлянды и папа, ворча, долго пылесосил ковер в гостиной. Мне было немного жаль ёлочку, но я была уверена, что она возвратится в лес, чтобы в следующем году снова вернуться к нам домой к Новому Году.

(с) Стелла Иванова

15.

Он сел на соседнее сиденье в поезде Нюрнберг – Мюнхен. Я заподозрил в нем русского и собирался заговорить, когда у него зазвонил телефон.

– Привет, Катенька! – сказал он в трубку. – Всё в порядке, еду в аэропорт. Вечером вас увижу. Лего купил, куклу тоже купил. И тебе кое-что купил. Нет, даже не намекну, терзайся в догадках. Тебе понравится. Всё, целую. Куда? Дома расскажу, а то тут сосед подслушивает.

– Жена? – спросил я.
– Жена. Не поверите, каждые три месяца езжу в командировку и каждый раз не могу дождаться, когда вернусь. Так скучаю по ней и детям, хоть не езди. Но нельзя, работа хорошая, я кормилец.
– Такая любовь редкость в наше время. Как же вам так повезло?
– А давайте расскажу. Вы ведь тоже до Мюнхена?

По-видимому, Deutsche Bahn располагает к дорожной откровенности не хуже российской плацкарты, так что я выслушал его исповедь, которую и постараюсь передать.

– Началось с того, что приятель позвал меня на шашлыки. Я не любитель незнакомых компаний, но Сереге очень надо было, чтобы кто-то его отвез, а я был идеальной кандидатурой: с машиной, почти не пью и в тот период совершенно свободен. Мама и бабушка пытались меня с кем-то знакомить, но я отказывался, искал ту единственную.

Приехали. Я шапочно кое с кем познакомился, сгрыз шашлык и вскоре заскучал от пьяных разговоров. Решил, чтобы не терять напрасно целый день своей единственной жизни, пойти порыбачить, там Ока недалеко. Полез в машину за удочками, и тут ко мне подошла девушка. Карие глазищи на пол-лица, пухлые губы, бюст, талия. Брючки в обтяжечку. Спрашивает:
– Вы на речку? Возьмете меня с собой? Хочется погулять, а не с кем, все уже пьяные. Я, кстати, Катя.
– Максим, – говорю.

В общем, рыбе в тот раз повезло. Четыре часа мы бродили по берегу, и четыре часа не смолкал разговор. Нашлись общие интересы, и так она увлеченно слушала, так меня подхватывала на полуслове, что я не мог оторваться. Вернулись в компанию, когда уже стемнело. Серега мой накидался до полного нестояния, его уложили ночевать. Остальные были немногим лучше. А Катя получила СМС и сказала, что ей срочно надо в Москву. Что-то там с отцом, то ли упал с лестницы, то ли просто плохо стало. Я, конечно, предложил отвезти, по дороге мы еще говорили. Телефон не дала.

Наутро я стал играть в Шерлока Холмса. Через Серегину соцсеть (инстраграмма тогда еще не было, но что-то ж было, то ли фейсбук, то ли ВК) нашел участников шашлыков, с кем успел познакомиться, перерыл их друзей и друзей друзей. Катю не нашел. Но дня через три она написала сама, нашла меня тем же способом. У меня, в отличие от нее, был открытый профиль. Предложила погулять в Коломенском. И опять четыре часа разговоров и поцелуй на прощание. Всего один поцелуй, но такой, что розовый туман в голове не отпускал потом очень долго.

Начали встречаться, но над ней витала завеса тайны. Если я звал ее куда-то, она почти всегда была занята. Если звала она, я бросал все свои дела и ехал. Чем мы занимались? Гуляли, катались по Москве, где-то ужинали, иногда шли в клуб или на концерт. Платил всегда я, но это не напрягало, было в рамках моих доходов. Напрягало то, что через месяц я по-прежнему не знал, где она учится и работает, с кем живет – иногда говорилось, что с родителями, иногда – что снимает квартиру с подругой. Даже фамилии ее не знал, мы переписывались в мессенджере, где она фигурировала под ником. «В женщине должна быть загадка» – отвечала она на все попытки проникнуть в ее жизнь глубже.

Когда меня стала тяготить такая неопределенность, она вдруг спросила:
– А чего ты меня никогда в гости не зовешь?
А я звал десять раз, она всегда отказывалась. В тот раз не был готов к приему гостей, дома был, мягко говоря, холостяцкий беспорядок, но не упускать же такой случай. Еще в лифте она прижалась ко мне всем телом, а когда вошли в квартиру, стало уже абсолютно неважно, где у меня что валяется и сколько мышей повесилось в холодильнике. Я не пуританин, много чего умею с девушками, но что она тогда со мной вытворяла – некоторые элементы я даже в порнухе не видел. Ночевать не осталась, опять срочные дела. А я снова был готов на всё, лишь бы это однажды повторилось.

Повторилось всего пару раз, чаще она ограничивала меня прогулкой и ужином, а еще чаще писала, что очень занята. Постепенно общение сошло на нет. И вдруг, после двух месяцев молчания, она пишет: «У моей подруги день рожденья, они сняли коттедж в Подмосковье, поедешь со мной?» С ней, к ее друзьям, с перспективой провести ночь вместе – ну конечно, нечего даже спрашивать.

Коттедж оказался аж в Ярославской области, но ладно, доехали. Куча машин во дворе и за воротами, толпа людей в доме. Все радостно кидаются обнимать Катю, она там душа общества. На меня поглядывают с недоумением. Когда наелись-напились и расползлись по дому маленькими группками, я случайно услышал кусочек разговора Кати с именинницей. Ну как случайно – крутился в пределах слышимости от нее, можно сказать, что подслушивал. Надеялся что-то о ней узнать.

– Что за Максим? – спросила именинница. – А как же Толик?
– А что Толик? – возмущенно ответила Катя. – Нет никакого Толика, забудь. Был и сплыл. Я свободный человек, что хочу, то и делаю.

Она оторвалась от подруги и нашла меня. Прижалась всем телом и шепнула, что наверху есть прекрасная спальня... надо ее срочно занять... и чтобы я принес из машины ее вещи.

Я оделся и вышел во двор. Подошел к своей машине, достал Катину сумку и рюкзачок. У нее был очень приметный рюкзак, кислотно-оранжевый, с брелоком в виде плюшевой коалы. Тут подъехала Ауди, из нее вышел какой-то хмырь на голову выше меня, посмотрел на рюкзак.
– Ты, что ли, Катю привез? – спросил он мрачно.
– Ну, я. А что?
– Привез и молодец. Давай ее вещи и вали отсюда, чтоб я тебя больше никогда не видел.
– А ты, стало быть, Толик? – догадался я.
– Толик.

На этом месте рассказа мой попутчик вдруг замолчал и уставился на проплывавшие за окном баварские деревеньки. Я некоторое время ждал продолжения, потом не выдержал:
– А дальше что? Давайте угадаю. Вы бывший десантник и прописали этому Толику ижицу?

Максим молча помотал головой.

– Значит, он вас отметелил, а Катя потом приходила в больницу?
– Тоже нет. Я отдал Толику ее вещи, сел в машину и уехал. Я вдруг понял, что означала вся ее загадочность. Она просто держала меня в резерве. Встречалась со мной, когда не ладилось с Толиком или он был занят. И даже если сейчас Толик действительно получил отставку и я перешел из резерва в основной состав, это ничего не изменит. В запасе появится какой-нибудь Алик, Славик или Гарик. Прямо из машины я позвонил бабушке и взял телефон внучки Марьи Петровны. Через неделю я пригласил эту внучку в ресторан, а через месяц сделал ей предложение. По совпадению она тоже Катя. У нее, конечно, нет таких чудесных глаз, и фигурка попроще, и в разговоре поначалу возникали паузы, и в сексе ее пришлось всему учить. Зато никаких тайн и никаких Толиков.

16.

Моя бабушка работала на ферме дояркой, и однажды взяла с собой на работу моего двоюродного брата(года 3-4 было ему). Так вот, решила она вынести ведро свежего молока, спрятала за сеном чтобы после смены забрать. И вот уже конец рабочего времени, но внезапно пришёл кто-то из начальства и не уходит, а смена то закончилась, уходить надо бабушке, а то палево. Ну и она внука в руки и на выход. И вот тогда, прямо перед начальством братец кричит бабушке:
- Бабушка, ты же ведро молока за сеном забыла!

17.

Ну, раз уж тут пошли воспоминания о 90-ых, то и я свои пять копеек кину...
Я тоже в 90-е окончила школу и поступила в Нижегородский Государственный университет. Так как я была иногородняя, то жила в общаге. Моим родителям (инженеры в НИИ и на заводе) на то время по полгода-году не платили зарплату (кстати, и продукты брали в столовой в счёт зарплаты - дороже, чем в магазине; шкаф тоже взяли списанный с завода - надо было мебель в доме установить). Я училась на стипендию, но мне её не хватало. Поэтому я устроилась уборщицей в компьютерную фирму рядом с университетом. К 6 утра приходила убираться, либо вечером накануне. Проблемы были с тем, что училась я на дневном отделении, а ночная жизнь в общаге была насыщенной, поэтому чисто физически к 6 утра я не всегда могла встать. Но ладно, как-то справлялась. А потом заболела. Диагнозами размахивать не буду, но пришлось взять академ и лечь под капельницу на месяц. Поскольку я была недееспособна, маме пришлось взять отпуск за свой счёт и занять соседнюю койку - чтобы меня кормить, помогать вставать, провожать до туалета (извините за подробности). Палату пришлось брать платную, лекарства тоже. Потом была реабилитация - вообще боюсь представить, чего это стоило родителям. Мне в 17 лет пришлось заново учиться ходить, да много чего было... Потом бабушка "сдала", её тоже пришлось "вытягивать" - врачи от неё отказались в возрасте 80 лет, отец смог её "дотянуть" до 90 лет - за деньги, настойчивость и помощь всей семьи. В общем, как вспомним те годы - так вздрогнем.
Кроме чисто финансовых проблем, в те годы было тяжело с криминалом. И хотя Максим Камерер очень лихо описывает, как они "мочили" разных "чурок", в нашей провинциальной реальности всё было слегка не так. Мой родственник организовал авторемонтную мастерскую, стал зарабатывать деньги. Потом к нему пришли некие люди и предложили продать бизнес за смешные деньги. Родственник отказался - не для этого он несколько лет вкалывал. А через некоторое время его нашли убитым в подъезде его любовницы. Вдова бизнес продала, т.к. женщине с детьми не с руки было тягаться с бандитами.
И даже если ваш бизнес в 90-е не был интересен "серьёзным людям" (хотя даже владелица ларька мне рассказывала, как к ней домой ворвались боевые парни, охочие до валюты), ваша безопасность не была гарантирована. Жену сослуживца моего отца убили прямо в подъезде (мусор женщина пошла выносить). Родственник моего мужа уехал учиться в Москву, а вернулся в гробу. Да и в нашей общаге (на территории университета, кстати) парни на 5 этаже весело гуляли (5 курс, обмывали последние экзамены), а с утра - труп одного из участников с ножом в брюхе. В общем, когда я слышу про "лихие" и "весёлые" 90-е, мне становится очень грустно (а тогда было просто страшно).

18.

Вдогонку к вчерашней истории про деда, воспитателя внуков. может кому пригодится...
Светик (это моя тогда дочка, которая отказалась разрезать ножиком супчик пополам по причине его круглости), уже примерно о 4-х годках, возвращается от бабушки из другого города, где провела пару-тройку месяцев. Это та самая бабушка, которой я кушал ложку за ложкой после длительных уговоров по типу: "А вот машина едет, открывайте ворота в гараж, би-бип!". Эх, хорошо мой армейский папаша этих сцен не видел, а то, боюсь, пришлось бы потом серьезно ремонтировать подъемник гаражной двери :) В этой связи хочу на полях отметить, что прикольно быть девицей, половина человечества тебя хочет, вследствие чего ситуация примерно та же - и покуражилась вволю, и каеф словила, по части съедения рыбки :)
Короче, возвращается Светик домой, к папе с мамой, такой весь из себя толстенький, румяненький и несогбенно убежденный в своей непреходящей первичности.
Далее утро, завтрак на столе, Светик не голодный, кушать совсем не хочет. Ну ладно, какие проблемы, иди во двор, играй, наслаждайся жизнью.
Время обеда, та же история, правда с несколько меньшей уже уверенностью в себе.
К вечеру девочка, понятно, сломалась, метала со стола на ура, и больше мы к этой теме не возвращались, все стало на свои места.
Аналогичный метод я ранее в былой холостой жизненности применил к необычайной красоты московской кошке моей тетки, которая, по ее словам, ничего, кроме размороженного филе трески не ела. Я честно скормил ей весь оставленный в морозилке запас, не поддаваясь соблазну присоединиться, а потом... Ну где я в начале семидесятых возьму в Пахре филе трески? Не Москва, чай, а имеющиеся в наличие подольские сардельки даже я не ел. Пошел в магаз напротив и купил нам кило килечки, которая пряного посола была. Частично пошла на закусь, частично в плошку пушистой красавице, да еще и умнице, ходила она по естественным надобностям исключительно в унитаз, воду вот только за собой не спускала. Но у меня сортир был совмещенный, киса, обнюхалась, и, увидев такое большое отхожее место в виде белой ванны, решила, что оно для ее целей подходит куда лучше, в чем переубедить ее не удалось, равно как в привычке ночевать в круглой хлебнице. Но не об этом речь.
Ох, надо было видеть выражение лица этой кисы после обоняния килечки! Она врубила малый назад, брезгливо потрясла правой лапкой, укоризненно посмотрела на меня, развернулась, и больше к килечке не подходила. Целых два дня! На третий, однако, стала к ней принюхиваться. Не думааю, что она (килечка) к этому времени улучшила свои гастрономические свойства, но к вечеру ее в плошке не было, равно как и проблем с питанием оной кисы впоследствие.
К чему это я? Да к тому, что мы, живые, подвернись возможность, конечно хотели бы питаться вкусной рыбкой, причем, желательно, сидя :)
Ну, и в заключение еще одна деталька по части воспитания инфантов.
В младенчестве Светик прекрасно спала практически еженочно с 12-и до 6-и утра, так как никогда в это время ни при каких обстоятельствах сисю не получала. Более того, если она хотела, чтобы ее взяли на ручки - а какой младенчик этого не хочет - она лежала в кроватке, широко улыбалаясь во весь свой беззубый рот. И это работало! А вот ор без причины - ни в какую. Подходили, проверяли, и если все было в порядке, клали обратно на место. У ейной мамы, однако, было не забалуешь :)
Спасибо тем, кто дочитал сей опус до конца.
Если кому-нибудь из молодых родителей этот рассказик немного облегчит жизнь, буду рад :)

19.

Америка. Идет заседание суда. Ответчица 86-летняя старушенция. Рассказывает: Дело было так. Тихим солнечным днем сидела я в скверике на скамеечке и кормила голубей. Вдруг подсаживается ко мне молодой человек и кладет руку мне на бедро. Сначала я хотела возмутиться, но он стал нежно и ласково меня поглаживать, и мне стало так хорошо, что я промолчала. Ведь прошло уже сорок лет, с тех пор, как я последний раз была с мужчиной. Потом он стал гладить мою грудь и мне стало еще лучше. И тогда я воскликнула: "Бери меня, бери меня всю. Я вся твоя! " Но тут он вскочил и крикнул: "С первым апреля вас, бабушка! " Скажите, Ваша честь, что я сделала не так, застрелив этого негодяя?

20.

Просроченный Нострадамус

Электричка Харьков-Белгород. Государственная граница.
Во время движения поезда по вагонам ходят продавцы мелкого и крупного товара и громко зазывают покупателей.
- Палочки кукурузные, сладкие, соленые, со сливками, с шоколадом, со вкусом ветчины, икры, сыра! - кричит парень, неся огромный пластиковый мешок с палочками.
- Пирожки печеные! С капустой, картошкой, с яблоками, с маком, рыс с яйцом! - восклицает женщина с двумя сумками с пирожками. Пирожки у нее вкусные, мы берем с маком, потому что мака там очень много.
- Роман "Мария Стюарт"! Книга любовна, исторична! Три тома за 20 гривень! - рекламирует бабушка свой товар.

Иногда в вагон заходит парень с сумкой, полной разнообразного стекла: куски оконного, рельефного, с толщиной в 5-6 мм, бутылки. Он продает стеклорезы. Начинается представление.
Сначала он рассказывает о стеклорезе, какой он удобный и из какого материала сделан резец. Потом он начинает показывать работу стеклореза на практике: берет кусок стекла и расчерчивает его стеклорезом на полосы - прямые и волнистые, а затем ловко отламывает эти полосы. Он берет одну из отломанных полосок и начинает нарезать её кусочками, которые со звоном падают в сумку. Тоже самое он проделывает с рельефным стеклом и бутылкой. Кончики пальцев о парня замотаны синей изолентой.
- Цена одного стеклореза 20 гривен! - торжественно провозглашает он. - Если берете два - тогда 35 гривен!

Мимо нас проходит мужчина со стопками газет и журналов.
- Газеты, журналы, кроссворды, сканворды! - рекламирует он свой товар.
- Скажите, - спрашивает пассажир у продавца газет, - у вас есть просроченный Нострадамус?
- Не завезли сегодня, завтра будет! - уверенно отвечает мужчина.

Нравятся мне электрички. Там даже Нострадамус со своими предсказаниями просрочен.

21.

Есть у меня одна знакомая бабушка, сама театральный режиссёр, в 50-е она училась в ГИТИСе вместе с Николаем Сличенко, земля ему пухом. Тот тогда уже признанной звездой был. Красавец, актёр, певец, балагур, всегда при средствах. Ведь деньги за концерты по тем временам он получал немалые. Видимо по этой причине стипендию в институте ему почему-то не платили, хотя она ему, естественно, полагалась.
И раз она была старостой группы, то Сличенко у неё эту самую стипендию и требовал.
А она с этим ходила к их профессору Раппопорту жаловаться. Непорядок же, Иосиф Матвеевич, помогите разобраться.
Тот слушал и в ответ морщился:
— Люся, ну что ты ко мне ходишь, ну что ты вечно за него просишь? Он же цыга, он себе всегда наворует!

22.

Было это в середине 80-х прошлого века.
Мой дед тогда работал на Крайнем Севере, а именно на Чукотке, уже не первый год. За плечами было трудное военное детство с работой на тыловом комбинате, потом военное училище, 12 лет в погранвойсках и прочие испытания судьбы. Моя бабушка как настоящая жена офицера всегда была рядом с мужем и всю жизнь проработала акушером-гинекологом, мотаясь вместе с дедом по всему Союзу, меняя места работы и проживания.
Оба повидали за все эти годы многое и с людьми общались разными. Ну и лексикон соответсвующий тоже знали неплохо, учитывая все описанное выше.
И вот так сложились семейные обстоятельства, что меня малолетнего пацана, только что закончившего первый класс Московской школы, отправили на Чукотку к дедушке с бабушкой на неопределенный срок.
Прибыв на место новой дислокации, я достаточно быстро перезнакомился с местными ребятами и уже вовсю с ними «тусил» после уроков, в окружении лаек, оленей, нарт, снегоходов «Буран» и прочей разной атрибутики Чукотки :))
И вот как-то раз, вернувшись с очередной прогулки домой, я буквально с порога громко зашептал, встретившей меня бабушке:
- Бабуль, ты знаешь какими страшными словами чукчи ругаются?
- Нет, - сказала бабушка, в ожидании моих дальнейших пояснений.
- Я тебе не могу сказать все слово, но оно на букву «н», - сказал я и убежал к себе в комнату, оставив бабушку в полном недоумении.
Бабушка решила не беспокоить меня дальнейшими расспросами и посчитала, что с ее опытом она быстро найдёт разгадку «страшного слова». Однако, несмотря на свой опыт, разгадку она не нашла и пошла за решением к дедушке. Дед, прибегнул к своему опыту, но также не смог сходу разгадать страшное слово на букву «н». Это уже был вызов многолетнему опыту! :)
Как потом выяснилось, за этим мозговым штурмом дедушка с бабушкой провели весь вечер и всю ночь! Утром бабушка с зелёным лицом, ни разу не сомкнувшая за всю ночь глаза, зашла в комнату, подошла ко мне и взмолилась:
- Сашенька, я не буду тебя ругать за это слово, ты мне просто его на ушко шепотом скажи.
Я начал краснеть и стеснятся, но бабушка уже склонилась ко мне ухом, в ожидании спасительной разгадки. Я вздохнул и выпалил:
- Бабуль, это слово «НАХУЙ»...
Бабушка как согнувшись была, так и села на пол, не в силах даже засмеяться, а стоявший в дверях комнаты дедушка, также с зелёным от бессонной ночи лицом, медленно сполз по косяку трясясь от беззвучного хохота :))
Оба потом рассказывали всю историю своим северным коллегам, а в нашей семье надолго закрепилось выражение «страшное слово на букву «н».

23.

почти 30 лет прошло. Мы работали не в комиссионке, а в магазине напротив, первом слева от ворот. Помню, каждое утро, только ворота откроют, бегут "страждущие" с фиолетовыми лицами за одеколоном... Внутри помещения было жарко, старые окна не открывались, вытащим коробки на улицу и торгуем прямо у дверей. Подошла интеллигентная дама, взяла в руки пузырьки - выбирает между лосьоном "Утро" и "Огуречным"... Сзади трое нетерпеливых алкашей топчутся, торопят ее: "Бери, бери... позеленеешь!"... Толкучка валится от смеха...

Еще помню: стоим за прилавком. Покупательница разглядывает что-то в витрине... Вдруг прямо по стеклу прилавка по всей длине магазина огромными скачками проносится крыса. Их там было огромное множество, наглые такие, ничего не боялись, были размером с небольшую кошку. Покупательница визжит "Крыса! Крыса!" и в панике собирается рвануть к выходу. Пашка - продавец - хватает ее за рукав и ласково уговаривает: "Ну какая крыса, девушка? Это же любимый хомяк нашего директора!" - "Какой хомяк? У нее же хвост огромный!" - "Кто неправильно кормит, у того - и хомяки без хвоста! А у нас - породистый, от чемпионов... и кормят специальными кормами для элитных грызунов". Дама долго стояла в ступоре и задумчивости... И такие хохмы - каждый день...

Да, вспоминаем Тишинку часто, она была одна такая. Сколько фильмов там снимали! Помню как-то застала день, когда снимали Смоктуновского - один из его последних фильмов, как оказалось... Еще бабушка моего мужа в 70-е годы приезжала туда ягоды продавать со своего сада-огорода, на одну пенсию было трудно поднимать двух внуков...

Мои воспоминания не портят даже обязательные в те времена бандюки в милицейских фуражках и с битами в руках, которые ходили, собирали дань с продавцов. Воришек было много... В 1993-м землю под рынком Лужок продал, а рынок все не сдавался, до последнего не съезжали... Тогда деревянные строения на рынке стали часто "гореть из-за старой электропроводки". Под конец оставались действующими всего несколько зданий, остальные уже начали сносить бульдозером... А продавцы "блошиного рынка" выкладывали свой нехитрый товар по выходным уже просто на траве и коробках в маленьком скверике рядом с рынком... Иголки для граммофона, разноцветные телефоны "попугаи"... Нас, москвичей, потихонечку переселяли за МКАД, расчищая центр для богатых. Богатым этот рынок был не нужен, теперь на его месте стоит безликое здание торгового центра.

24.

Взрослые родители

Каждое утро начинается со звонков родителям и бабушке Ыкла. Мои утра и раньше так начинались, но раньше всё было расслабленно, теперь же я кричу в трубку.

-- Ну почему вы уже пять минут не отвечаете? -- вместо приветствия вываливаю я на бабушку Ыкла свою панику. Она ни в чем не виновата, но как можно не отвечать столько времени, когда я здесь схожу с ума.
-- Во-первых, -- степенно, но ехидно, отвечает мне она, -- здравствуй, дорогая. Ты чего молчишь? Здороваться, между прочим, надо! Особенно, -- хохочет она, -- со старшими. Давай, говори.
-- Что говорить? -- бурчу я. Она уже взяла трубку, я слышу ее голос, а это значит, что можно выдохнуть.
-- Как что? -- она нарочито изумляется, -- говори: добрый день, дорогая моя, я вас очень люблю и рада, что у вас всё хорошо.
-- Я пока не знаю как оно у вас, -- ехидно парирую я, -- добрый день, дорогая моя, -- послушно повторяю я первую часть предписанного приветствия, -- я вас сейчас съем и от вас ничего не останется, -- продолжаю я что-то совершенно не запланированное.
-- За что? -- заинтересованно спрашивает она, -- честное слово, я ничего плохого пока не сделала, -- я почти выдохнула, но она продолжает, -- по крайней мере, сегодня.

-- А вчера? -- заранее сержусь я, что за манеры, почему всё надо извлекать клещами?!
-- Вчера тоже ничего особенно плохого, -- торопливо сообщает бабушка Ыкла, а я понимаю, что мне сейчас всё это не понравится, -- я тебе сейчас всё расскажу, но только если ты не будешь ругаться. Я Ю. уже вообще ничего не рассказываю, она всё время только ругается, как будто это я ее дочь, а не она моя, что за манеры? Нет, -- нарочито сердито продолжает она, -- ты вообще такое когда-нибудь видела? Чтобы дочь ругала мать, как первоклассницу, ужас какой-то.
-- Это нормально, -- спокойно парирую я, -- я всё время ругаю родителей. А то они, -- я опять начинаю сердиться, вспоминая недавний разговор, -- как маленькие, за ними глаз да глаз!
-- Я тебе так скажу, -- она задумывается, но быстро продолжает, -- вот все эти выросшие дети, которые теперь внезапно самые умные, это сущий кошмар, я даже не понимаю откуда вы все беретесь?! И, главное, -- хохочет она, -- она там волнуется, а я, значит, из-за этого должна дома торчать! Что за эгоизм? И вообще, -- она ставит сургучную печать, -- дети родителям не указ! Это мы вас рожали, вот сидите и не рыпайтесь. Волнуются они, ишь ты, а я тут, как дура с мытой шеей должна сидеть! -- она замолкает и ждет реакции, но не выдерживает, -- так тебе рассказывать или нет? Я сейчас всё расскажу, но только если ты ругаться не будешь!
-- Рассказывайте, -- обреченно выдыхаю я и мысленно обещаю ни за что не ругать, всё равно это было вчера, чего теперь-то.

-- Рассказываю, -- ей не терпится поделиться, она спешит, ее распирает, -- я вчера ездила на массаж
-- Что? -- у меня голова кругом, там ракеты, там ужас, какой массаж, куда ездила?! -- Вы сошли с ума, -- выдыхаю я, -- как можно сейчас куда-то ехать?!
-- Очень просто, -- отмахивается она, -- выходишь из дома, открываешь машину, садишься и едешь. Ну послушай, -- успокаивает меня она, -- я же всегда езжу. Вот, к примеру, когда в прошлый раз стреляли, тогда я тоже поехала, сейчас уже не помню куда, но куда-то по делу, по очень важному делу, мне было очень надо. Не перебивай, -- я пытаюсь вклиниться, но она не дает, -- я сейчас всё забуду, что собиралась сказать. И вот тогда, когда я поехала, был удивительный случай. Еду я еду, а я же, как ты знаешь, не люблю радио в машине. И вот, еду я по дороге, смотрю -- светофор, зеленый причем, -- подчеркивает она, -- а все машины стоят на дороге и никто не едет. Я тогда подумала какие они болваны, ведь светофор же зеленый, а потом смотрю, все водители и остальные по бокам дороги лежат, ну, знаешь, как говорят лежать: лицом вниз, сгруппировавшись, руками голову прикрыть.
-- И вы остановились, правда же? -- с ускользающей надеждой спрашиваю я.
-- Нет, конечно, что я с ума сошла? На мне новое платье было, я не могу туда лечь, да и светофор зеленый, я тебе говорю, зеленый, понимаешь? В общем, я нажала на газ и дальше поехала. А сколько они там еще лежали, я не знаю, у меня радио всегда выключено. Но, -- быстро продолжает она, -- это давно было, я тебе не об этом хотела рассказать, а про вчера. Ты будешь меня слушать или так и будешь перебивать?!
-- Буду слушать, -- послушно рапортую я. Хуже не будет, она жива, здорова и весела, а значит, что всё нормально.
-- Так вот, -- я так и вижу, как она усаживается в кресло и мечтательно закатывает глаза, -- я с этим карантином почти с ума сошла, а теперь ракеты, а я так не могу, мне люди нужны, мне выйти надо, покрасоваться, за собой поухаживать. В общем, я уже давно назначила очередь на массаж, не буду же я ее отменять из-за каких-то идиотских ракет, это глупо! И вот, вчера, я встала с утра, выбрала одежду, -- она переводит дыхание, она смакует, -- я надела вон ту светлую блузку, с воланом таким, ну, ты помнишь, да?
-- Помню, -- согласно киваю я, немедленно представляя себе блузку.
-- А к ней надела новую юбку в горошек, ты ее пока не видела, я тебе потом покажу, когда по скайпу говорить будем, но поверь, -- она задерживает дыхание, -- я в ней просто ах, умереть не встать! И еще босоножки надела, те, которые ты купила, в горошек, мои любимые. И сумку бежевую ко всему этому. Представила? Чего ты молчишь, скажи: представила или нет?

-- Представила, -- выдыхаю я после короткой паузы. Я хорошо представила себе всё. Я только никак не могу представить как можно куда-то ехать, когда вокруг ракеты. Но я молчу. Я обещала не ругаться.
-- И вот, -- продолжает она, -- приезжаю я к нему, только легла, только он намазал меня каким-то маслом, только начал массаж, как уууу, -- нарочито сердито воет она, -- дурацкая сирена! Представляешь? -- у меня холодеют ноги, но я обещала не ругаться, это было вчера, чего теперь-то, в сотый раз повторяю я самой себе, потому только сообщаю о том, что всё прекрасно представила, -- и тогда массажист мне говорит: всё, срочно одевайтесь, все дружно пойдем вниз, в бомбоубежище. Ну, мы и пошли. Чего там одеваться-то, всего три предмета: юбка, блузка, босоножки. Я быстро оделась и мы пошли в это дурацкое бомбоубежище. Так получилось, -- продолжает она, -- что я зашла туда последней, там уже и массажист сидел, и его жена, и соседи их, и даже собака какая-то огромная. И все вместе в этом бомбоубежище. И вот, -- хохочет она, -- захожу я туда, а собака кидается ко мне и начинает лизать мне ноги, представляешь? Я у массажиста спрашиваю -- что это такое, почему она мне лижет ноги? А он, зараза, вместо того, чтобы просто сказать, что я прекрасная, говорит: я вас маслом намазал, особенным, и ей, в смысле собаке, оно, видимо, очень нравится! Не успела я отойти от собаки, как его жена меня подзывает и шепотом говорит: слушайте, вы прямо будто с обложки журнала мод сюда сошли! Я тогда осмотрелась и правда: все сидят в тренировочных штанах, футболках каких-то, а я же в блузке, юбке и босоножках! Ты чего молчишь? -- спохватывается она, -- уже можно говорить!

-- Я не молчу, -- бурчу я, -- я стараюсь не ругаться.
-- Это правильно, -- хохочет она, -- во-первых, я старше, во-вторых
-- Это было вчера, -- перебиваю ее я, -- ругать бесполезно.
-- Правильно, -- радостно поддерживает меня бабушка Ыкла, -- а потом я уже спокойно домой поехала, без приключений, честное слово, вот прямо честное слово! Но ты представляешь, а, -- она хохочет опять и опять, -- будто с обложки журнала мод! Ты всё поняла? Как же можно ругаться, -- удивляется она, -- если всё хорошо, всё это было вчера, я получила массаж, мне сказали про обложку журнала, я спокойно вернулась домой. В общем, -- подытоживает она, -- всё прекрасно, просто всё. Но нет, наши дети всегда умнее, да, так ведь вы все думаете?! Они волнуются, -- она опять начала сердиться, -- а я из-за этого должна в тюрьме сидеть!
-- Положим, -- я давно выдохнула и теперь смеюсь, -- не в тюрьме, а в своей любимой квартире.
-- Я очень люблю эту квартиру, -- соглашается она, -- но! За время карантина она превратилась в тюрьму! И только-только выпустили на волю, как -- на тебе, ракеты! И что, -- упрямо продолжает она, -- мне теперь обратно в тюрьму?! Ну уж нет! Я ей так и сказала, -- твердо продолжает бабушка Ыкла, -- буду ездить! Просто, -- добавляет ехидно, -- тебе рассказывать не буду, и всё. Вот, подожди, -- стращает она меня, -- подрастет чадо, как позвонит тебе, как начнет мозги полоскать: где ты, почему ты, с какой стати. И всё это под соусом, что она волнуется. Она волнуется, -- продолжала распаляться она, -- а ты из-за нее будешь дома сидеть! И всё. Нравится?
-- Нет, -- горестно, но искренне выдохнула я. Отчего-то в таком ключе я обо всем этом не думала. Мне хорошо, я уже большая, а чадо еще маленькая. Потому беру от всех миров: уже ругаю родителей и еще не получаю подобного от детей.
-- Вот тогда, -- завершает она свою пламенную речь, -- сиди и молчи. И только говори мне и родителям: молодцы какие, съездили, вернулись, все живые и слава богу. Поняла?

Я всё поняла, я звоню родителям, я твердо решила говорить только, что все молодцы.

-- Как дела? -- бодро начинаю я.
-- Прекрасно, -- спокойно отвечает папа и замолкает.
-- Что делаете, что делали? -- аккуратно выясняю я.
-- Сейчас гулять пойдем, -- тянет папа и явно что-то недоговаривает.
-- А вчера что делали? -- я уже поняла: все проблемы всегда вчера, а сегодня, как всегда, уже всё хорошо.
-- В Ашкелон ездили, -- бодро рапортует папа. У меня перехватывает дыхание: в Ашкелон?! И после этого не ругаться?! Они что, обалдели?
-- Вы с ума сошли? -- выдыхаю я, стараясь держать себя в руках. Я стараюсь следовать заветам бабушки Ыкла, но чувствую, что долго не выдержу. И вот это называется ответственные взрослые? Ну вот как после этого с ними говорить?! Хуже детей, много хуже!
-- Ничего мы не сошли, -- спокойно продолжает папа, -- надо же было Б. навестить, они там одни, им страшно, а так, смотри как хорошо, мы приехали и уже не так страшно.
-- И в честь вашего приезда, -- ехидно и почти не сердито продолжаю я, -- отменили обстрелы, я правильно понимаю?
-- Подумаешь, обстрелы, -- отмахивается папа, -- там знаешь какой большой стол, мы все под ним поместились! И вообще, дорогая доченька, -- переходит папа к воспитательному тону, -- я тебе напоминаю: это мы твои родители, а не наоборот! Так что, -- продолжает он ехидно, -- смирись и терпи. Между прочим, -- добавляет он внезапно, -- когда была угроза ядерной войны, американских школьников учили чуть что прятаться под парты! А мы что, хуже?!

Из всего этого я понимаю только одно: у меня слишком взрослые родители, слишком. И я не понимаю когда и как это произошло -- я не успела оглянуться, а у меня уже совершенно взрослые родители. Я это давно знала и даже писала об этом, но всякий раз меня поражает это заново. Когда они успели так повзрослеть, недоуменно думаю я, но, главное, почему они совершенно отбились от рук?!

25.

Моя бабушка по отцу прожила длинную и сложную жизнь. Местами счастливую, местами трагическую. Характером отличалась легким и обладала удивительным даром рассказчицы. В семье ее истории помнили чуть ли не наизусть, но всегда в застолье просили рассказывать снова и снова. Особенно любили «первоапрельскую», которую я и попытаюсь воспроизвести в меру своих сил, и, к сожалению, без замечательных бабушкиных отступлений.

В 1943 году бабушка (тогда молоденькая девушка) закончила медучилище и уехала по распределению в Тюмень. Работала в городской больнице, а жила в одной из комнат большого барака вместе с дальней родственницей, которой эта комната и принадлежала. Родственница работала проводницей на поездах дальнего следования и дома бывала редко. Чтобы не скучать, бабушка завела котенка. Не прошло и полугода, как комочек шерсти превратился в симпатягу Василия – единственную отдушину в одиноком и полуголодном существовании его хозяйки. Как и все коты его времени, вел Василий вольный образ жизни: домой приходил поесть и спокойно отоспаться. Когда хотел, чтобы ему открыли дверь, громко мяукал. Скажем честно, остальные жильцы не были в восторге от этих воплей, но терпели и никуда не жаловались, так как бабушка была хорошей медсестрой и всегда их выручала.

В старом анекдоте пессимист говорит: «Так плохо, что хуже быть не может». А оптимист ему возражает: «Ну, что вы так?! Будет еще гораздо хуже». Нечто вроде этого и случилось первого апреля 1944 года. После обеда главный врач больницы собрал весь персонал и объявил, что согласно распоряжению Горкома партии, все жители Тюмени должны сдать своих котов и кошек в райотделы милиции по месту жительства для последующей отправки в Ленинград. Срок исполнения – завтра до 18:00. С теми, кто не сдал, будут разбираться по законам военного времени. Бабушка, конечно, твердо решила Василия не отдавать, а для милиции отловить какую-нибудь случайную кошку. Весь вечер бродила по холодным улицам, но ни одна кошка ей так и не попалась. Зато прохожих было необычно много и все они внимательно смотрели по сторонам. Бабушка сделала правильные выводы и, уходя на работу, заперла Василия в комнате. Когда поздним вечером вернулась, кот орал благим матом. По этому поводу несколько соседей высказали бабушке недовольство в грубой нецензурной форме. Головой она поняла, что дело плохо, но сдать любимца так и не хватило духа. На следующий день (третьего числа) ее забрали по дороге домой и дали 10 лет по 58-й статье за контрреволюционный саботаж. Кто из соседей на нее настучал, и куда делся Василий, она так никогда и не узнала.

Сидела бабушка в небезызвестном «АЛЖИРе». Здесь ей, если так можно выразиться, повезло. Работала в «больничке», где, по крайней мере, не было неистребимой лагерной грязи. Здесь встретила своего будущего мужа – врача того же медпункта. И здесь же, как бывает только в романах, узнала первопричину своих злоключений.

Однажды с новой партией зэчек прибыла молодая красивая ленинградка, умирающая от гнойного аппендицита. Бабушка выходила ее. Пока выхаживала, сдружились. Ленинградка оказалась стенографисткой из Смольного, а заодно, возлюбленной личного секретаря Андрея Александровича Жданова. Память у нее была отличная, посадили ее уже на излете Ленинградского дела. Помнила она многое и даже то самое 1 апреля 1944 года.

- Этот день у моего Сережи, - рассказала она, - начался как всегда с утреннего доклада Жданову. Вошел в кабинет – видит у хозяина лицо кислое. Увидел Сережу, поздоровался, говорит: «У тебя спина белая!». Пришлось Сереже снять пиджак, изобразить недоумение. Жданов немного оживился, пожаловался, что утром Зинаида тем же способом разыграла его. Потом недовольным тоном заметил, что шутка эта, по сути, дурацкая, и вдруг предложил разыграть кого-нибудь по-серьезному. Скомандовал: «Что у тебя там?». Сережа, подыгрывая настроению Жданова, первым достал письмо директора «Эрмитажа», которое в другое время скорее всего показывать бы не стал. Орбели жаловался, что в музее развелось несметное количество мышей и крыс, которые так и норовят добраться до масляной живописи. «А у кошек что, стачка?» - развеселился Жданов. Сережа знал, что во время блокады ленинградцы всех кошек попросту съели, но сказать это вслух не решился. Ответил уклончиво: «Обуржуазились наши кошки. У нас же почти столица». «Тогда мы выпишем им наставников из Сибири. Там кошки точно рабоче-крестьянские», — сказал Жданов. Подошел к карте СССР на стене, стал к ней спиной, ткнул большим пальцем в Сибирь, попал в Тюмень, распорядился: «Телеграфируй в Тюмень за моей подписью, пусть срочно пришлют 300 живых кошек. А завтра утром дай отбой, чтобы не перестарались, - и уже благодушно добавил, - Интересно было бы глянуть, как они будут кошек ловить». Мой Сережа очень любил искусство, сам неплохо рисовал. Поэтому в суматохе дел об отбое он «забыл».

Второго числа вечером из Сибири прилетел военный борт с 300 кошками. Большинство раздали по музеям, несколько оставшихся распределили между своими. Все сегодняшние ленинградские кошки пошли от тех тюменских.

Неисповедимы пути провидения – добавлю я от себя, заканчивая этот рассказ. Убогая первоапрельская шутка жены Жданова совершенно нешуточно спасла сокровища ленинградских музеев, можно сказать, гордость всей страны. Правда, бабушка отсидела 9 лет, но так уж повелось на Руси: лес рубят – щепки летят.

26.

Передвижное месторождение
Я человек сугубо штатский, поэтому прошу извинить, если допущу какие-нибудь неточности в описании военной жизни, тем более тридцатилетних времен давности. Да и, признаться, рассказ это не мой, а моего сотрудника, сейчас уважаемого человека.
Поэтому условно назовём его, как звала в те годы землячка его в письмах в армию – Вадик
Его девушка Света проживала в какой-то глухомани в Пензенской области и гордилась тем, что её Вадик служил в самОй Москве. Причем, всего лишь за два месяца уже дослужился аж до ефрейтора. Это потому, что служба у него очень важная и секретная, а ещё он в большом авторитете у командиров.
Вадик действительно служил в Москве при каком-то большом штабе, возможно даже Генеральном. Был он механиком в гараже. Гараж обеспечивал служебными автомобилями офицеров и генералов этого самого штаба, который я условно назвал Генеральным.
В задачу ефрейтора Вадика было всегда держать наготове «волгу», которая возила не очень большую шишку из этого штаба, всего-навсего майора. «Волга» была не первой свежести, поэтому Вадику приходилось всё время что-то подкручивать и прокачивать. Из-за такой занятости он ещё ни разу не был в увольнении, поэтому на вопрос девушки Светы - какая она, Москва? - писал, что в увольнении ни разу не был и, наверно, не будет, так как является носителем государственных секретов, которые нельзя разглашать до конца жизни. Возможно, из-за этого его даже не отпустят домой после службы, а засекретят под другим именем, поэтому все те мужские обещания, что он давал ей перед армией под своим именем, вполне могут быть не выполнены по государственным соображениям, уж не обессудь. Такая государственность сильно нервировало девушку Свету. Нервенность эта, выраженная в письмах слезами по строчкам сильно успокаивала Вадика. Слезы девушки Светы были так горючи, что разъедали буквы, написанные шариковой ручкой (Света капала на них одеколоном «Тет-а-тет»).
Водителем у майора был земляк Вадика Серёга. Серёга слегка важничал перед Вадиком, как положено старшему сержанту перед ефрейтором, хоть и земляком. Всегда требовал неимоверной чистоты салона, не то грозился заменить механика на более расторопного. Но в минуты добродушия всегда спрашивал, как там, на родине? Не болеют ли? А в деревне сейчас больше девок или парней? Хорошо бы, девок, а то майор обещал ему отпуск.
Вадик неоднократно просил Серёгу покатать его по Москве, а то что он тут видит? Он и в городе ни разу не был. Знает только: казарма – гараж, гараж - казарма. Приедет домой и рассказать нечего. Разве что открытку с Кремлем показывать.
Но покататься по Москве – это было бы несказанно жуткое преступление. Самоволка, да ещё из секретной части! Ишь, чего придумал! Может тебе ещё на танке последней конструкции да по Красной площади покатать?
Вадик на танке не умел, но в принципе попробовать хотел бы.
Наконец однажды Серёга сказал:
- Так, сегодня в четырнадцать ноль-ноль везу майора к новой Марусе (всех женщин любвеобильного майора Серёга звал Марусями). Пока он с ней дома то, да сё, мы с тобой можем посмотреть город. С тебя газировка и мороженое.
- Неужели разрешил? – радостно изумился Вадик.
- Кто? Майор? Да ты что? Спрячу тебя в багажнике. А когда высажу майора, то вылезешь.
Самоволка стала выглядеть бегством и отдавать криминалом с применением технических средств. Вадик задумался.
- Не боись, - уверил Серёга, - на КПП никто никогда багажники не смотрит. Чего в этом штабе красть – там одни карты военных планов, а их не в багажниках крадут.
Вадик лег на дно багажника, Серега прикрыл его куском ковровой дорожки, который кто-то из предыдущего поколения отрезал от дорожки, что расстилали для встречи какого-то генерала из Африки. Но тот не приехал ввиду скоропостижного переворота и, соответственно, окончания жизненного пути на этом свете. По суеверным дипломатическим традициям дорожкой далее нельзя было пользоваться для встреч других генералов, поэтому её пустили на куски. Одним таким куском Серёга прикрыл Вадика. Получилось удачно, слегка только торчал один сапог. Серега натянул дорожку на сапог, но вылез другой. «Чёрт с ним», - решил Серёга. Так же решу и я, автор, потому что в дальнейшем повествовании этот сапог никак не поучаствовал.
Они проехали беспрепятственно через КПП, потом машина остановилась. Вадик знал: это Серега подал её к подъезду штаба. Хлопнула задняя дверца. Это майор выложил на сиденье пакет с джентльменским набором: шампанское, коробка шоколада и букет красивых цветов, только без запаха, так как это были голландские розы из киоска при штабе. Затем хлопнула и передняя дверь – майор занял своё место.
- К парфюмерше! – скомандовал майор Серёге. – Сегодня, наконец, обещала! Решилась-таки француженка…
И Серёга, и Вадик всегда были в курсе подробностей жизни майора. Исстари дворовые всегда обсуждали жизнь господ. Потом этот обычай передался секретаршам начальников с их персональными шофёрами. Ну а уж Сереге с Вадиком сам Создатель велел быть в курсе, так как майор и сам охотно рассказывал свои похождения своему водителю.
Бравый майор уже вторую неделю обхаживал продавщицу из магазина французской косметики «Ланком», что прямо в центре Москвы. С ней он познакомился, когда выбирал французские духи для предыдущей Маруси. Но когда увидел эту, искусно разукрашенную всеми французскими оттенками, купленные духи тут же вернул продавщице в руки и объявил на чистом французском языке, что покупал духи, чтобы тут же вручить их самой красивой девушке во французском магазине, а может, во всей Франции. Ответ прозвучал благосклонно, но на чисто московском диалекте: женщина была коренной москвичкой, только накрашенной умело и привлекательно. Впрочем, подарок был принят, и вот сегодня «француженкой», возможно, будет сделан ответный ход.
Ехали недолго, Серёга знал адрес. Остановились. В машину впорхнула молодая женщина. Вадик догадался, что она красива по едва слышному аромату духов, долетавшему до его убежища.
— Это мне? – спросил приятный женский голос. – Какой запах чудный, я буду помнить его всю жизнь…
Я забыл упомянуть существенную деталь: «волга» была редкой модели, с кузовом «универсал». То есть, багажник был единым объёмом с салоном. С одной стороны, это было хорошо, так как в багажнике было просторно, и Вадик мог быть в курсе всего, что происходило в салоне. Но, с другой стороны, Вадик опасался проявить себя каким-нибудь шорохом, чтоб не услышали пассажиры.
Квартира майора была далековато, но надо было потерпеть – сам же напросился покататься.
Вадик уже устал лежать на одном боку. Он и по характеру был не лежебокой. А тут ещё после обеденной кормёжки в солдатской столовой у него начало пучить живот. Сначала это не вызывало никакого беспокойства. Ну пучит и пучит – перепучится. Ему было интересно прислушиваться, как отдаёт его машина московские кочки под колесами, как работает её подвеска (надо посмотреть левую сторону). Потом было бы любопытно послушать, о чем будет болтать майор со своей Марусе.
Но майор ни о чем не болтал. Он молча сидел спереди, предвкушая предстоящие диалоги, не предназначенные для публичной откровенности. Маруся же примостилась в уголке сзади, как раз от Вадика через спинку.
Через некоторое время Вадику стало совсем беспокойно. Газовое месторождение, зарождавшееся в недрах багажника «волги», а именно в животе Вадика, росло и по объёмам уже начало доставать всесоюзное уренгойское. Московские кочки грозили прервать затейливый природный процесс и не по-государственному, бездарно, разбазарить народное добро неожиданным прорывом в атмосферу.
Сказать, что Вадик старался беречь доставшееся ему народное добро – это было бы ещё слабо сказано! Он жутко боялся прежде всего того, что процесс стравливания излишков в атмосферу будет сопровождаться могучим тигриным рыком, свойственным его организму как никакому другому в казарме - видимо, передавшимся по наследству. В детстве он даже не мог играть с другими детьми в прятки: его находили по звуку. Позволить себе испустить грозный рык означало мгновенное обнаружение. Дальше понятно - гауптвахта, а то и суд, Сибирь… Прощай, Москва, девушка Света…
Тут он вспомнил, как в детстве его, маленького, бабушка учила пристойным манерам: «Вадик, если надо где-то пукнуть, но чтоб дружки не смеялись – сунь пальчик в дырочку и оттяни в сторону. Тогда никто и не услышит».
Доведенный до отчаяния ефрейтор срочной службы вспомнил завет покойной уже бабушки и воспроизвел его со всей старательностью послушного внука. Бабушка оказалась молодцом, царство ей небесное! – приём сработал абсолютно бесшумно – не то, что рыка, даже мышиного писка!.. К выпущенному из недр в атмосферу природному кубометру у Вадика стал образовываться следующий, и по опыту Вадик знал, что его организма хватит ещё на два-три таких.
Сначала стал подозрительно осматриваться майор. Первый, кого он заподозрил, конечно, был его водитель. Как опытный сейчас руководитель, автор понимает, что перед майором в эти минуты стала масса нерешаемых задач. Глупо отчитывать водителя при женщине. Что она будет думать о нём как об офицере, под началом которого такие безобразники? А если по большому счёту, то что она может подумать вообще о людях в форме? Да, обо всей нашей армии?..
Водитель Серёга в это время думал примерно о том же, но по-солдатски конкретней. «Вот скотина майор, сам наделал, а на меня посматривает. Уж не хочет ли он подставить меня? Вот ему!
Но когда их переглядки с майором участились, Серега несколько изменил свои взгляды на обстановку: «Хотя… Хорошо, допустим я возьму это на себя, черт с ним. Но только чтоб завтра же в отпуск!».
Сержант не знал, что тучи над его головой сгущаются со скоростью атмосферного духовитого вихря.
«А вдруг эта сволочь нарочно хулиганит? – продолжал думать майор. – Может, чем-то я его разозлил и вот тебе – нежданчик…
«За такое мало отпуска, - продолжал строить планы подвига Серёга. – Пусть придумает мне командировку на месяц! А что, какой-нибудь сбор сведений о скрытности подхода к стратегическому коровнику на горе…»
«Да вроде нет, не должен, вон какая морда невозмутимая. – озабоченно решает майор. - Да и не первый же месяц у меня… Тогда кто? Неужели я? Как тогда, на концерте… Задумался и…»
- У тебя нет чего-нибудь такого в багажнике, неуставного? – спросил майор у Серёги. Тот испугался, но бодро ответил:
- Никак нет, товарищ майор. Я нашего механика каждый вечер чищу, чтоб знал!
В раздумьях майор вздумал оглянуться назад. И не поверил своим глазам своему носу. Нос учуял возрастающий градиент зловонного тумана именно с этого направления - сзади.
«Не может быть!» - изумился майор и ошеломленно стал с преувеличенным вниманием пялиться вперед, на дорогу, совершенно, впрочем, её не видя.
Все трое сидящих в машине понимали, что тот, кто бросится открывать окно, тут же будет двумя другими определен как виновник происшествия. Ну, чисто психологически: раз открывает – значит, возле него хапаъ гуще — значит, это ОН!
И экипаж передвижного газохранилища мчался далее по Москве в молчаливом размышлении. А Вадик готовил к обнародованию уже третью порцию…
Майор ещё раз аккуратно, исподтишка оглянулся. Ого! Теперь и глаза подтверждали его подозрения! Женщина сидела, закутав лицо в свой кокетливый розовый шарфик, глаза её блестели от выступивших слёз. Видимо, так бывает с непривычки. Да и то сказать - после ланкомовских ароматов не каждый сможет стойко обонять продукт работы здоровой солдатской плоти.
И когда Вадик отдал людям свою третью порцию, майор окончательно назначил виновника:
«А может, они там в своём французском «Ланкоме» так шутят? А что, нанюхаются изысков – и вот на тебе, для оздоровления психики…»
Тут же ему пришло в голову решение психологической задачи. Как бы спохватившись, он посмотрел на часы.
- Тормозни-ка у метро, - приказал он.
Серёга остановил машину. Майор вышел, вдохнув московский загазованный воздух полной грудью и пошел к группе телефонов-автоматов. Женщина в машине попросила водителя не закрывать дверь.
«Чего это он, вот же в машине телефон…», - подумал Серёга, но быстро понял маленькую военную хитрость.
Через минуту майор быстрым шагом вернулся.
- Так, у меня приказ, срочно быть на месте. Страна не ждёт! – он открыл заднюю дверь. Женщина вышла на волю.
- Дорогая! Вот, пожалуйста, в этом пакете всё для тебя. Да-да, и цветы тоже.
Маруся окунула лицо в букет.
- Запах просто незабываемый, - сказала она, а майор икнул.
Сержант Серёга деликатно отвернулся к окну.
Майор проводил французскую Марусю, пахнущую теперь сложной смесью самых фантастических ароматов, до входа в метро. Серёга смотрел вслед. На ветру облегченно развевался легкий розовый шарфик. Что-то подсказывало Серёге, что конкретно эту Марусю они с майором видят в последний раз…
Что там было дальше – Вадик не захотел рассказывать. Возможно, ничего и не было. Знаю только, что Москву Вадик увидел только после службы, когда вернулся в неё поступать в институт и не поступил, чем обрадовал девушку Свету, которая тут уже не упустила свой шанс. Но этот факт к нашей истории уже не относится, как тот Вадиков сапог в начале повествования.

27.

И эта зарисовка, пусть всё-таки будет.

Когда-то очень, очень давно, Чжэн была совсем даже не пираткой, а просто маленькой девочкой с внимательными неулыбчивыми глазами (впрочем с глазами и сейчас та же засада) и годиков ей было где-то около четырёх, точнее четырёх с половиной, так как на улице в тот день слегка вьюжился снег...

Ну как день, будем совсем точны - вечер, потому что следовала Чжэн из детского сада на санках, влекомых заботливой бабушкиной рукой. У бабушки не только руки были заботливыми, но и голова светлой, отличная, надо сказать, бабушка была у юной бунтарки, штучной работы.
И оттого наверное на детские вопросы отвечала, не отмахивалась как другие, несознательные бабушки - дедушки и всякие им подобные родители.
Едет Чжэн себе по вечернему парку, вертит головой, любопытствует:

- Баба, а что это за дяденька каменный, большой такой?
- А это внученька, Киров.
- А кто такой Киров?
- А революционер такой был, внуча.

Тут вы наверное догадались что не могла Чжэн бабушку не попытать на предмет кто такие революционеры и что они делают, но возмутил её факт установки памятников именно им безмерно, и молвила Чжэн:
- Бабуся, останови.

Вылезла из санок, обошла вокруг памятника и топнув ногой, сказала:
- Киров конечно молодец, но почему тогда не Чайковскому?!

Патамушта любила девочка та его горячей и преданной любовью, считала главным над всеми композиторами (а композиторы это вообще очень важные люди) и засыпала не иначе как под музыку из балета "Щелкунчик", после тоже весьма любимых сказок народов Севера и бабушкиного поцелуя.

К чему я это? Да ни к чему. Просто так. Вспомнилось.

28.

Мандаринки

Сантехник Иваныч сидел на своей захаращенной кухне в своей холостяцкой берлоге. Пил горькую. Компанию составляли ему только рыжие тараканы, вольготно себя чувствовавшие среди немытых тарелок.
Да-а, жизнь-то не сложилась. А ведь мечтал стать учителем физкультуры, чтобы до старости с пацанами в футбол гонять. Странная мечта — не летчиком, не моряком, а именно физкультурником. Мечтал жениться на однокласснице Олечке, красотке на всю школу, Оля будто и строила ему глазки, а после школы уехала в Тбилиси.
А он что? Спивается помаленьку, а че ж не спиться, если целыми днями в чужие унитазы заглядываешь да бачки сливные чинишь. И все ему: «Иваныч то, Иваныч се, поди туда, принеси то». Даже отчество его звучит в их речах неуважительно. Никто не знает, что он — Сергей Иванович Кротов. Никто не знает, что у него был брат-близнец Димка, который умер в семь лет от лейкемии. Он любил брата, хотя тот очень часто лежал в больницах и почти с ним не играл. Димка много мечтал — хотел вырасти и стать геологом. Хотел побывать на Северном полюсе, хотел…
Пьяные слезы потекли по щекам алкоголика: «Эх, Димка, это ж я виноват в твоей смерти, и все из-за этих чертовых мандаринов. Прости, брат…»

Сергея давно мучила нелепая и детская вина, гвоздем вонзавшаяся в сердце. Он вспомнил свое бедное детство. Бедное, потому что брат болел и мать занималась хворым сыном, почти не обращая внимание на здорового. Все время и все деньги уходили на Димку. Близился Новый год, и отец принес с работы два кулька подарочных конфет — ему и Димке. Конфеты были самые дешевые, леденцы, помадка, батончики, но среди конфет красовались две больших спелых мандаринки. Сергей обожал мандарины.
— Одну съешь сам, вторую оставь Димке, — сказал отец.
— Конечно, пап.
Сергей помнил, какой вкусной, ароматной и по-настоящему сладкой была его мандаринка. И абсолютно не заметил, как съел и вторую. Когда он понял, что натворил, стало стыдно. Кожура мандаринок полетела с балкона.
«Надо и виду не подать, что в подарках были мандарины», — подло подумал он.
Ему «повезло», о мандаринах никто и не вспомнил, потому что Димке снова стало хуже, и его вместе с матерью увезли на «скорой» в больницу. А потом Сергей помнил, как к ним понаехало много родственников — дедушки, бабушки, тетки, дядьки.
Бабушка Варя все говорила матери, что не место ребенку на похоронах, но мать оставила его возле себя, и он видел самого себя — исхудавшего и почти прозрачного в маленьком гробу. Видел и не верил.

А потом, уже после похорон, его как обухом по голове ударило: «Димка не умер бы, если бы я не украл его мандаринку».
Это была глупая мысль, но она засела в мозгу, превратив его в законченного хулигана и хама. Совесть грызла изнутри, он всем грубил, чтобы ее не слышать.
Отец через год ушел из семьи, оставив на его детские плечи весь груз в виде вечно истерящей матери. И пошла вся жизнь кувырком. Женские истерики, крики и слезы так ему надоели, что он решил семью не заводить. И вот теперь пьет с тараканами.
«Эх, братка, вернуть бы время назад».

Шатаясь и задыхаясь от излишнего выпитого, Сергей вышел на балкон. Город уже зажег огни, звезд видно не было. Сергей поднял глаза к небу и почти протрезвел. Почти на всю ширь ночного неба сверкал огненный циферблат часов. Сергей явственно видел цифры и две стрелки — маленькую и большую — часовую и минутную. Сергей глазел на чудо, а часы будто смотрели на него. Затем стрелки часов вдруг сдвинулись с места и пошли в обратном направлении. Сергей не мог оторвать от них взгляд, вместе с тем он чувствовал себя странно. Он будто уменьшался в размере, будто становился легче. Он взглянул на свои руки, куда подевались мозоли? И руки будто детские. Зажмурился, открыл глаза. Он стоял на балконе своей детской квартиры и слышал, как на кухне возится мать. Слышал ее голос.
— Ма-ам, — удивленно пискнул Сергей.
Из кухни вышла его молодая мать.
— Чего шумишь? Дима только уснул.
Недовольно повела бровью мать.
— Димка живой?! — едва не заорал он, но вовремя сдержал вопль. А тут повернулся ключ в замке, и в прихожую вошел отец с двумя пакетами новогодних конфет и мандаринок.
— Одну мандаринку съешь сам, вторую для Димки, — сказал отец.
Сергей наконец-то взял себя в руки и стал мыслить ясно. Он знал, что надо делать. Когда родители ушли смотреть телевизор, он вынул мандаринки из кулька. Запах был одуряющий, он сглотнул плотный комок слюны. Взял мандаринки, очистил от кожуры и отнес в Димкину комнату. Брат слабо зашевелился.
— Дим, просыпайся, соня, я принес тебе мандаринов из самой Африки или, может, из Грузии, не знаю.
Сергей отломил дольку и вложил в рот брату.
— Вкусно, Серый, ты тоже ешь.
— Не-а, я уже свои съел, их было четыре.
— Ну и что, ешь еще.
— Дим, ты чего, хочешь, чтобы я аллергию отхватил? Не хочу.
— Серый, а я не хочу завтра в больницу. Надоело уже.
— Ничего, вот подлечишься, Димка, и станешь геологом. Я читал, что на Урале есть целые подземные залежи самоцветов. Представляешь, сколько там всего!
Димка доел последнюю мандаринку.
— Как ты думаешь, Серега, я смогу найти какую-нибудь тайну в земле, если стану геологом?
— Конечно, сможешь, так же, как я буду тренировать свою футбольную команду.
Сергей обнял своего брата-близнеца и закрыл глаза, чтобы не заплакать.

Проснулся он от сильного толчка в плечо: «Ты чего дрыхнешь, шашлык же подгорит, олух!» Сергей открыл глаза. Перед ним стоял смеющийся бородач с его глазами и улыбкой.
— Д-димка?!
— Ну а кто же еще? Да прямо с Камчатки! Икры привез, и крабов, и целую друзу горного хрусталя.
Сергей оглянулся. Он сидел на лавке в уютной беседке. Дача зимой была такой же уютной. Из домика вышли женщины и две девочки — его дочери, жена Ольга, и невеста Дмитрия Катя. Все еще не веря в происходящее, Сергей вошел в дом и посмотрел в зеркало. Выглядел неплохо: подтянут, строен, моложав, как и полагается физруку. Барышни накрыли на стол. Дымилась уха, украшали стол шашлыки и бутерброды с икрой. Сели за стол, на стол Димка водрузил бутылку «беленькой».
— Э-э, нет, Дим, я не пью. Мне вообще было такой кошмар приснился, будто я алкаш запойный, торчу на кухне с тараканами. И будто я одинок, и тебя, Дима, нет. Будто ты умер в детстве.
— Серый, ты че?! Какое умер, ведь у меня замечательный брательник. Я болел, это да, а помнишь, как ты меня мандаринами кормил? Еще и врал мне, что мандаринок было четыре. Я все помню, Серый. Вот тогда-то я за жизнь зубами и ухватился. Вот тогда, брат, я и понял, что не могу просто сдаться. Да, кстати, хочешь посмотреть на мои геологические находки, у меня целый рюкзак.
— Хорошо, Дим, сейчас приду, только вдохну еще немного свежего воздуха.
Сергей Иванович Кротов поднял лицо к небу. Никакого циферблата в небе не было, но Сергей сказал куда-то в облака: «Спасибо за все, огромное спасибо…»

29.

Родители поженились студентами в начале 80-х. Как-то им несказанно повезло, удалось купить финский унитаз, необычного тогда, синего цвета. Так как жили в общаге, унитаз был припасен до лучших времен. Потом распределение на север, снова общага. И вот наконец-то получили квартиру. Но тут слегла мамина бабушка.
Мама уехала ее досматривать, папа за ней, от квартиры отказались, так в ней и не пожив. Жили у бабушки, но с пропиской было не ясно, что будет с квартирой тоже, родители были на птичьих правах. Сантехническую ценность зазря решили не расходовать, дождаться определенности. Все решилось в пользу родителей, бабушка спокойно отошла. Казалось бы, вот он — звездный час унитаза, но грянули 90-е. Всем резко стало не до ремонтов, тут бы выжить. И тут родителям несказанно повезло во второй раз. Дом, где мы жили, выкупали под гостиницу, и родителям предоставили другую квартиру со свежим отличным ремонтом. Синий друг вновь остался не у дел. Переехал жить в кладовку.
Шли годы, мы выросли, и вот наконец моя первая квартира — однушка. Мне тут же был презентован королевский трон, но он не влез в мой холопский санузел. Надежды возложили на сестру, которая, от греха подальше, свалила работать за границу. Я собралась замуж и жить у мужа, за мной попытались дать приданное, от которого муж настойчиво отказался, аргументируя, что у него уже есть унитаз.
Тут наконец-то родители решились обновить ремонт. Ради такого сестра примчалась с другого континента, поглазеть на установленный многострадальный толчок. Но нашему взору представилась современная сантехника, сверкающая банальной белизной. На расспросы родители скромно отводили глаза и что-то невнятно отвечали.
Недавно они купили дачу. Я предложила установить старичка там для свершения, так сказать, его жизненной цели, но мама очень возмутилась, как подобное мне в голову пришло. Унитаз будет завещан внукам. Сразу всем четырем. А я задумалась, почему в других семьях в наследство передаются украшения, картины, книги, фотографии в конце концов, а у нас вот это.

30.

Зимой 1930 года семью моего прадеда, крестьянина Омской области, раскулачили или, проще говоря, ограбили до нитки, выслав всех, от мала до велика, в голое поле. На селе все родственники, так что раскулачивали свои. Бабушке тогда было 12 лет. Когда ей исполнилось 18 - она сбежала с поселения и вернулась в родные места. Односельчане тут же выдали её обратно НКВД. За возвращение домой бабушка получила пять лет колымских лагерей. Отсидела, вышла на свободу, потом замуж, жила на Дальнем Востоке. После войны, демобилизовавшись, дед перевёз семью к себе на родину — в Ленинград. Было у неё в семье три сына и племянник - сын её старшего брата, погибшего в январе 1943 года.
А когда бабушка стала пенсионеркой, то, похоронив мужа, взбрело ей в голову повидать своих сибирских родственников. Это уже я помню. В Ленинград те приехали с детьми и внуками, осмотрели достопримечательности города на Неве, побывали в квартирах и погостили на дачах у всех ленинградских родственников. Потом, подсчитав количество автомобилей и мотоциклов, радостно заявили: "Ну что, Матрена, пора тебя опять раскулачивать!"

31.

" Мне сейчас друг из Москвы позвонил ... довел до икоты от хохота ...
Он вчера занимался воспитанием сына, а его женская половина семьи (жена и бабушки) его не поняли и устроили потом трепку ...
Вчера его 4-летний Сашулька где-то умудрился надыбать дома пачку презервативов!!! Конечно же распотрошил ее и пристал к папаше с вопросами, мол чего это за такие некрасивые шарики надувные, совершенно не разноцветные??? Ну наш Серега в своем репертуаре, заявил мне сегодня, что не хочет растить дауна и решил рассказать ребенку (в 4 года!!!) всю правду об этих "шариках надувных" ... при этом еще и показать как и куда они надеваются ... Слава богу, что догадался показывать не на себе, а на сыне!!! Сын был в полном восторге от такой увлекательной игры, только его дико расстраивало, что они с него сваливаются ... Папаша не растерялся и объяснил отпрыску, типа вот когда они с тебя перестанут сваливаться тогда и можно будет с девочками целоваться ...
Еще у Саньки никак не получалось выговаривать правильно название "презерватив", тогда Серега разрешил ему пока называть их попроще "гондонами" ...
В заключении урока он договорился с сыном, что маме тот не будет ничего рассказывать, типа это будет их мужской тайной!!!
Но папаша забыл про существование БАБУШКИ!!! Про бабушку же запрета не было ... Санька вроде заигрался и Серега думал, что к вечеру ребенок все забыл ... Однако, когда вечером на пороге появилась БАБУШКА, ребенок в диком восторге первым делом завизжал "БАБА!!! А Я ГОНДОН НА ПИСЮ НАДЕВАТЬ УМЕЮ!!! ХОЧЕШЬ ПОКАЖУ???"
Бабушка рухнула прям в коридоре ...

32.

Мы с тобой — две бумажные снежинки на высоком окне в гулком школьном коридоре. Мы здесь для того, чтобы создавать атмосферу праздника, которого никогда не увидим. Мы — не настоящий снег. Бумага, из которого вырезали меня — в клеточку, а твоя — в полоску. Ещё вчера мы были тетрадными листами, но праздник спутал планы, и теперь мы — его часть, мы — в его честь.
Теперь мы — вечно падаем из ниоткуда и, судя по ряду достаточно веских факторов — в никуда.

Наши бумажные грани не блещут изяществом линий, наши создатели торопились и не имели большого опыта в деле, которым были вынуждены заниматься, так что мы вышли средне. Поэтому нас определили на вторые роли, в коридор, где мы постепенно подмокая и коробясь, медленно отклеиваемся от холодного, чуть вздрагивающего от порывов ветра стекла.

Где-то далеко-далеко хлопнет тяжёлая дверь на пружине, за ней вторая, уже ближе, и долгий, пронзительный звонок, последний звонок четверти подхватывает нас, как настоящий зимний ветер и несёт вдоль коридора, над головами вечно бегущих детей, мимо остро пахнущего лыжными ботинками спортзала, где десятки наших собратьев, надёжно зафиксированных и сделанных с большим старанием и мастерством, неистово кружат в неподвижном вихре вокруг исполинской ели, увешанной тускло поблёскивающими шарами и бумажными цепями, мимо нещадно грохочущей посудой столовой, мимо притихших классов, мимо дремлющих над газетами бабок-гардеробщиц, мимо всего того умного, доброго, вечного, что постоянно сеют в этих стенах, раз за разом собирая неоправданно скудные урожаи, обусловленные то ли излишней суровостью климата, то ли спецификой местных традиций.

Мы помчимся над кривыми улочками с деревянными, двухэтажными домами, над троллейбусными рогами и яростным перезвоном трамваев на перекрёстках, над серыми шиферными крышами и чёрными пальцами голых крон.
Полетим как настоящие, как живые, мы будем пугать бледноглазых галок и смело заглядывать в чужие окна, но довольно быстро поймём, что в каждом окне видим всегда одно и то же, тогда как из каждого окна — неизменно видят совершенно разное, и случись одному окну описывать соседнему улицу, на которую они оба выходят всю свою жизнь — непонимание меж ними будет настолько неловким и всеобъемлющим, что даже не хочется представлять.
Мы проведём эти бесконечные зимние каникулы вместе и у нас не будет всего того, что есть сейчас, а только почти целых две недели беззаботного счастья.

Всё будет просто и правильно, скромно, но с размахом. Будет ёлка, и будут въевшиеся пятна смолы на паласе, будет потёртый, видавший виды Дед Мороз с ватными, болтающимися руками и облупившимся носом, будет пластмассовая, пустая внутри Снегурочка, в которой раньше, по слухам, был целый килограмм небывалых, невиданных конфет с особой, Кремлёвской ёлки, но сейчас в это верится с трудом.
И обязательно будет тот самый, особенный шар тёмно-розового цвета, который непременно вешается на самое видное место, потому что он невыразимо красив и таких большее уже не делают, как говорит бабушка.
В нём, как в центре этой маленькой, двухнедельной вселенной отразятся серые бумажные пакеты с конфетами, которые отец и мать принесли с работы, густо поблескивающий хрусталём стол, широко раскинувший свои изобильные крылья, тихое мигание гирлянд и враз повеселевший экран телевизора, показывающий всем желающим первых «Гардемаринов», «Гостью из будущего» и тысячи мыслимых и немыслимых мультфильмов всех сортов.
В его круглых боках промелькнут все те, чьи лица знакомы с раннего детства, все будут молоды и нарядны, подтянуты и смешливы сверх всякой меры.
Мы будем стоять возле него, прижавшись носами к его прохладной хрупкой броне, удивляясь, какие вытянутые и нелепые у нас лица и это будет так смешно. Чёрт, это действительно было и было смешно.
Шар качнётся, закрутится, и вместе с ним качнётся комната и синие сумерки за замороженным окном. Шар закружит нас в искристом вихре и мы на время забудем, кто мы и зачем.
Это старая игрушка. Таких больше не делают.

И где-то числа с четвёртого мы начнём с опаской смотреть на календарь, успокаивая себя, что ещё почти неделя с лишним впереди и каждый день наше спокойствие будет таять, и ставшая вдруг жёсткой хвоя будет бесшумно падать на пол, и кот Барсик доберётся до дождика, хорошенько наестся им и наблюёт ночью красивую серебряную лужу в коридоре.
Кончатся гардемарины и Алиса улетит, бесчисленные мультфильмы выдохнутся и поблекнут, пакеты с конфетами опустеют на две трети, оставив в живых самых невкусных и обычных, подарки, так волновавшие воображение — непостижимым образом вдруг сделаются чем-то привычным, начисто утратив весь волшебный шарм.
Будни крадучись подойдут и неумолимо положат свою сухую, тяжёлую руку на плечо.

А потом мы глубоко вдохнём и откроем глаза. Мы с тобой — две бумажные снежинки на школьном окне. Я — в клеточку, ты — в полосочку. Мы — ненастоящий снег, вечно идущий и так никуда и не приходящий. В последний день каникул уборщица не особо церемонясь сорвёт нас со стекла, и думая о чём-то своём выбросит в ведро.
На улице холодный ветер подхватит нас, поднимет, закружит и мы полетим совсем, как настоящие над узкими улицами старого города. Исполинская ель махнёт нам порыжевшей лапой из мусорного бака и исчезнет в сером январском сумраке уже навсегда.
Праздник кончился, но наша грусть светла. Светла настолько, что мы её не замечаем. Мы уходим вслед за ним, мы летим, мы совсем как живые, и нам уже ничего не страшно. Нас никто не вспомнит, да и самим нам все эти воспоминания через пару секунд покажутся чем-то с глупым и несущественным. Мы не захотим вспоминать себя.

Но это только через целых две недели, а пока всё только начинается, пока - с новым годом, ребята.
С новым годом.

33.

После карантина активизировались телефонные мошенники. Трюк старый, но ведь действует. Правда, не на всех. Бабушке звонил ночью через помехи мужской голос, представился её сыном. Сообщил, что попал в ДТП, сбил человека, менты просят денег, чтоб замять дело. Бабушка уже не первый раз с этим сталкивается. Начинает вести обстоятельный диалог: «Андрей, ты что ли?» Собеседник подтверждает. «Ты один там или с Ириной? Как не поехала, а где она тогда?» Следует невнятный ответ. «А ты на какой машине-то, на своей или отцовой?» Независимо от того, какую машину он «выбирает», следует вопрос: «Так вы же эту машину неделю назад продать должны были?» Далее следует серия ещё каких-то её вопросов. Обычно мошенник бросает трубку, так и не дождавшись желаемого результата. А наутро бабуля со смехом рассказывает о разговоре родственникам и подружкам.

34.

- Не хочу купаться! - заявляет мой маленький внук, и добавляет для полной ясности:
- И вообще не люблю мыться!

Ну, это, положим, неправда. Через несколько минут он будет весело бултыхаться в ванне вместе с маленьким братишкой, делать бороду и рожки из пены и гонять туда-сюда резиновых уточек и кораблики. Просто в данный момент он очень занят. У человека в три года бывает куча дел.

- Очень тебе сочувствую, - говорю я ему, помогая собрать игрушки, - когда я была маленькой девочкой, я тоже не любила мыться.

Внук мне не верит. Во-первых, все мамы и бабушки почему-то любят мыться. А во-вторых, бабушки не бывают маленькими девочками. Они прямо так и появляются на свет - сразу бабушками.

Что? Сколько мне лет? Ну... я ещё помню приглашение "приходите к нам смотреть телевизор". Вот и считайте.
...................................................................................

Жили мы тогда в коммуналке. Горячей воды там не было. Ничего особенного - многие так тогда жили. Ванной не было тоже. Но кран с холодной водой на кухне был. И это было большое благо. По утрам соседи выстраивались в очередь к этому крану - у каждого на плече полотенце, а в руках - мыло, зубная щётка и коробка с зубным порошком. (Куда, кстати, делся зубной порошок? Взял, да и исчез - в какой-то момент все перешли на зубную пасту.)
Воду в дом провели незадолго до моего рождения - до этого надо было ходить с ведром к колонке на соседней улице.

Эти уличные колонки я тоже ещё помню. Жители маленьких деревянных частных домиков в округе ещё вовсю ими пользовались. Зимой колонка покрывалась льдом, лёд этот выглядел очень сооблазнительно, и иногда очень глупые дети пытались его лизнуть. Ну, или подначить кого-то лизнуть. Язык немедленно примерзал, и друзья пострадавшего неслись в ближайший домик с криком: "Тётя Стефа! А у Петьки язык примёрз!" Тётя Стефа с ворчанием выносила чайник с тёплой водой, нагретый на примусе, и освобождала несчастного. Одного раза обычно бывало достаточно. Повторить этот номер, как правило, никто не пытался.

Пока я была совсем маленькой, купание происходило так. Возле печки (ах да, я забыла, ведь была ещё печка, её топили углём и дровами) на два стула ставили ванночку. (Помните эти оцинкованные ванночки? Я такую недавно в Икее видела. Никакой ностальгии почему-то не ощутила.) Воду грели в большой кастрюле на плите, а потом несли в комнату, стараясь не расплескать. Вода была очень горячая - её наливали в ванночку и разбавляли холодной. Тогда она становилась чуть тёплой, и взрослые начинали ссориться:"Простудите ребёнка!" - "Ничего, пусть закаляется!"

Потом мылили (мыло обязательно попадало в глаза), потом смывали из кувшина (вода была или слишком горячая или слишком холодная). Если повернуться к печке спиной - мёрз живот, а если животом - мёрзла спина.

Короче говоря, удовольствие это было слабое. Понятно, что детям эта процедура не нравилась. Маленькие орали и сопротивлялись, а те, кто был чуть постарше, ныли и отлынивали, как могли.
"Ну что это за купание?" - огорчённо говорила мама, - "только размазывание грязи, и всё..." Да и ванночка постепенно мала становилась...

А значит, пришло время мыться по настоящему. То есть, ходить в баню.
....................................................................................

В баню мы ходим с бабушкой. Я эти походы не люблю. Что-нибудь обязательно идёт не так. В раздевалке нам выдают жестяной номерочек с дыркой, на котором выдавлены цифры. У дырки острые края с заусеницами - как бы не порезаться! (Обязательно порежусь.) Бабушка отдаёт номерок мне со строжайшим наказом не потерять. (А я, как назло, всегда всё теряю.) Я зажимаю его в кулаке и думаю, что вот если бы я была кенгуру... было бы намного удобнее. Ну вот правда - куда его девать?

...Пол в бане мыльный и скользкий. Взрослые всё время покрикивают на детей: "тут не стой - толкнут!", "туда не ходи - поскользнёшься!", "не отходи, будь рядом!" - "не путайся под ногами!" (совершенно непонятно, как это всё совместить), "гляди под ноги!" - "смотри вокруг, не зевай!" (опять-таки...), "не смей садиться на скамейку! мало ли кто там сидел! можно чем-нибудь заразиться!" (зачем тут воообще поставили эту скамейку, если на неё нельзя садиться?) Ой, а где номерок? Я его уронила, кажется... А, вот он. И правда - упал. Это я засмотрелась на скандал.

Какой скандал? А всегда одно и то же. Какая-то мама привела маленького сына. Что тут такого, спрашивается? Маленькие мальчики всегда ходят в баню с мамами. (А летом на пляже маленькие дети и вовсе голенькие бегают - и никого это не смущает.) Но женщины считают, что этот маленький мальчик уже слишком большой. Интересно, как они знают?
"Безобразие!"- возмущается одна, - "такого большого парня привести в женскую баню!" "Правильно!" - поддерживает другая. - "Пусть с отцом ходит!" - "Ничего ему не сделается!" - то ло отшучивается, то ли отругивается мама мальчика. - "Он от вас не осквернится!" За этим конечно же следует всеобщее возмущение - то ли настоящее, то ли притворное, просто для порядка.

Я от души сочувствую "большому парню", а он, бедняга, пытается оправдываться:"Я же ничего не вижу, мне мама глаза намылила!"

За всем этим я даже не замечаю, когда бабушка ухитряется меня помыть. Мы выходим в раздевалку, и я с облегчением отдаю бабушке мокрый номерок - не порезалась и не потеряла, молодец! Ф-фух! Одеваемся - всё как обычно: платье, кофточка, пальто, платочек, на него шапочка ("чтобы уши не простудить") - ну, наконец-то! идём домой.

Впереди нас мама ведёт за руку "большого мальчика" который бубнит:"Больше никогда... только с папой... все ругаются... не хочу..."

А вот дальше... Я, честное-пречестное слово, не виновата, что после бани обязательно что-нибудь случается. Ну, не везёт! Например, вот так:

Мы с бабушкой идём мимо дома, где на крышу как раз взбираются какие-то дяди - то ли чинить эту самую крышу, то ли подметать. С крыши внезапно взлетает огромная стая голубей - видимо, рабочие их спугнули. Шум крыльев, ветер, пыль, на нас что-то капает... Бабушка смешно машет руками и кричит "кыш!", но голуби её, конечно, не слушают.

Я смотрю на бабушку. На её светлом плаще потёки почему-то чёрно-белые, а на моём чёрном пальтишке - бело-серые... Как это получилось?

Наконец мы приходим домой, бабушка кое-как отчищает моё несчастное пальтишко, и я с облегчением бегу играть во двор, выслушав перед этим обязательные наставления "не пачкаться". Хотя бы пока мама не придёт с работы. "Пусть она хоть один раз увидит чистого ребёнка!" (Правда, мы обе понимаем, что вряд ли это получится, но ритуал есть ритуал.)

Игра у нас очень интересная - во дворе стоят низенькие дровяные сараи, и кому-то приходит в голову гениальная идея пробежаться по крышам. Взобраться туда легко - возле сарая стоит колода, на которой колют дрова, и перевёрнутая бочка.
Раз-два - и мы уже на крыше! Вид оттуда действительно открывается какой-то совсем другой - и наш двор, и соседние, и улица - но... увы - сарайчики ветхие. Разумеется, я, как самая везучая, проваливаюсь внутрь. Падать не очень высоко - сарай полон угля, привезённого на зиму, и уголь навален почти до самого верху...

Я почти не ушиблась и даже не успеваю испугаться. Но когда я вылезаю наружу сквозь дырку в крыше, все дети начинают громко смеяться. Интересно, почему?... Ну, пальтишко ладно - оно чёрное, на нём ничего не видно. Вот руки... да, руки грязные... И что-то мне подсказывает, что бабушке мой вид не понравится. Даже после того, как все мои приятели, кончив смеяться, дружно пытаются меня отряхнуть и почистить.

Опять мама не увидит чистого ребёнка...
....................................................................................

К моей большой радости, походы эти продолжались недолго - всего пару лет. Через какое-то время мамины друзья переселились в новую кооперативную квартиру, где - чудо из чудес! - была ванная, и горячая вода текла прямо из крана.

И началась новая эпопея, которая называлась "приходите к нам купаться".
Но это совсем другая история. Для другого раза.

Потому что внуки уже искупались. И им пора спать.

35.

Сегодня разговаривал с тётей, деда вспоминали. Рассказала мне она такую зарисовочку, из биографии деда, что я никогда не знал. Вот решил поделиться. Будет не длинно, не беспокойтесь.

"Ах эти Сочи..."

Эпиграф:
"Это вроде мы снова в пехоте
Это вроде мы снова - в штыки
Это душу отводят в охоте
Уцелевшие фронтовики" (В.С. Высоцкий)

Дело было в самом начале 1970-х. В те годы, несмотря, что существовали гостиницы и санатории, многие граждане ездили в свой заслуженный отпуск к морю "дикарями". То бишь, приезжали в курортный город, скажем Ялту, Евпаторию, Алупку, Палангу, или Кисловодск, и искали подходящее жильё уже на месте. Процесс не сложный, ибо приезжающих встречали толпы местных жителей готовых приютить туристов за разумную цену. Плюс стены вокзалов и аэропортов были увешаны объявлениями о сдаче. На крайняк можно было спросить за жильё у таксистов или водителей автобусов, уж они то завсегда могли присоветовать приют. Другое дело, соотношение цена-качество работало отнюдь не всегда. Бывало и за рубль в сутки находилась вполне уютная комнатка или веранда недалео от пляжа, но бывало, что и за трёшку условия желали лучшего.

Бабушка моя в отпуск ездить не любила, и практически никогда не ездила, мотивируя это тем, что "Врач, тем более хирург, это не работа, а призвание, а посему должен быть всегда на посту. Вот выйду на пенсию, тогда отдохну." Поэтому, обычно в отпуск дед мой ездил сам с дочерьми. Сначала с обеими, а потом, когда моя мать поступила в институт и уехала, то лишь с младшей (у моей матери с сестрой большая разница в возрасте). В тот год он с дочкой порешили ехать в Сочи.

Дед с бабушкой были люди простые, отнюдь не Крезы, ибо государство Советское школьных учителей и врачей большими зарплатами не баловало, а посему запланированный жилищный бюджет был рубля полтора в сутки. Помыкавшисть-потыкавшись нашли на первый взгляд вполне приличный вариант, правда за два целковых. Комната в двухкомнатной квартире, и совсем недалеко от моря. Условия несколько "спартанские", но тогда и запросы были куда скромнее нынешних. Дед к изыскам не привык, а пятнадцатилетней девчонке много и не надо.

Но очень скоро выявилась и проблема. Валя, хозяйка, была приветливая, миловидная женщина, лет 27-28, а мужу её было лет 30, здоровенный бугай. Когда трезвый - всё ничего, но по пьяни на него накатывала жуткая волна ревности. А так как поддать он любил, то чуть ли не через вечер, в квартирке был скандал, с криками и матюгами. Конечно, дед не вмешивался, милые бранятся, только тешатся, тем более, что хозяева отношения старались выяснять либо в своей спальне, либо на кухне. Но в общем атмосфера была токсична, посему в квартире лишнее старались не задерживаться, с утра позавтракали и ушли, вечером пришли, перекусили и спать. По сути, "здрасте-до свидания".

Однажды вернувшись вечером они застали омерзительнейшую сцену. У Вали на лице лиловел приличный бланш, а бухой муженёк гонялся за ней по гостиной с ножом в руке вокруг стола.
- Хахаля завела? Порешу курву. - орал новоявленный Отелло.
- Костик, миленький, перестань. Никого у меня нет - уговаривала она ревнивца, держась на дистанции.

Это было уже чересчур.
- Нож брось и иди проспись. - сказал дед.
- Ты не на фронте. Раскомандовался тут. - повернулся хозяин и пошёл на деда с ножом. - Я тебе покажу, ... - но закончить фразу не успел.
Неказистый учитель математики на отдыхе изменился в доли секунды. В мгновение ока дочка оказалась сдвинута за спину, а бузотёру в лицо полетела авоська с продуктами. Ещё мгновение, в левой руке оказалось мокрое пляжное полотенце. Дальнейшее слилось в одно движение и не заняло и пары секунд. Нож отлетел звякнув, бугай лежал на полу с вывернутой рукой, а дед его держал за горло.
- На фронте я бы тебя собственное дерьмо жрать заставил бы. Только шевельнись, и я тебе кадык вырву. - убедительно пообещал дед и длинно выругался. Бугай был раза в полтора больше, но шансов у него было никаких. Он обмяк и лишь испуганно хлопал глазами.

Девочка смотрела в шоке. Добродушный недотёпа папа (а какой подросток не смотрит на своих родителей свысока) исчез. Перед ней стоял совершенно другой человек. Тот самый ШИСБровец который давно, когда её даже на свете не было, мог одной фразой поднять взвод мужиков в атаку или в ночь повести их за собой делать проходы на минном поле. До дрожи, до ужаса, другой человек, и в то же время до боли в висках, такой родной.

- Ты успокоился? - спросил дед.
Костик покорно кивнул.
- Пшёл в спальню. Только попробуй ещё раз руку поднять или голос повысить.

Мужик как испарился, спрятавшись в комнате. На кухне тихонько подвывая плакала хозяйка. Дед собирал рассыпавшиеся продукты, развешивал полотенца, и старался не встречаться взглядом с дочкой.
Ночью, спросонья ей показалось, что она слышала как отец шепчет:
- А руки то помнят. Забыть бы всё. Забыть, забыть, забыть...

На следующее утро, как обычно, они пошли на пляж. Она играла в карты со сверстниками, плавала, ела мороженное, а он почти целый день молчал. Иногда девочка чувствовала, что отец пристально смотрит на неё, но если она замечала его взгляд, то он смущённо отворачивался и смотрел на волны, вспоминая что-то.

Остаток отпуска в квартирке было тихо, Кости было практически не слышно. Домой он возвращался попозже и всегда трезвым. Если он и попадался на глаза, то хмуро кивал головой и бочком-бочком исчезал. Перед самым отъездом девочка услыхала разговор хозяйки с дедом:
- Давайте я вам цену скину, хотите за рубль в сутки?
- Что вы, что вы, мы же договорились.
- Тогда возьмите фундук, я сама собирала. Он вкусный. И пирожки в дорогу.
- Вот за это спасибо. Не откажусь.
- Знаете, Костик хороший парень, просто когда выпьет, сам не свой становится. - вдруг неожиданно сказала она, как бы оправдываясь.
- Я понимаю. - вздохнул дед.
- Может в следующем году вернётесь, я не дорого возьму?
- Не знаю... не знаю...

В Сочи они вернулись через несколько лет, но остановились в совсем другом месте.

Прошло больше 45 лет.... Дедушка был болен, он и сам осозновал, что ему недолго осталось. Хотя физически он ослабел, но разум его был ясен. Незадолго до смерти он вдруг сказал моей тёте:
- Ты помнишь тот вечер в Сочи? Я до сих пор не извинился перед тобой. Ты уж прости меня, если сможешь.

Теперь меня вопрос мучает. Как по мне, так он тогда правильно поступил. Почему же он прощения попросил? Почему?

36.

ГАЛКА
Вчера в комментах к одной истории процитировали стих Асадова, в котором были такие строки «У кошки-дуры характер иной – кошку погладить может любой». Я не согласилась с утверждением, а стих навеял на меня вдохновение – написать об одной из кошек в моей жизни, которая напрочь такое утверждение опровергает.
Мне было тогда лет десять, и я проводила очередные каникулы у бабушки с дедушкой в небольшом городке, где они, учителя на пенсии, кочевавшие по разным сельским школам, обосновались окончательно. Однажды, гуляя у реки, я увидела выводок совсем маленьких котят. Все они были обычного серо-буро-полосатого окраса, а один обратил на себя мое внимание – черный, с белыми идеальными «носочками» и «манишкой». Очень мне захотелось этого котенка взять домой, и я принялась упрашивать родных. Мольбы возымели действие, и мы с дедушкой отправились за котенком. Изловить дикого звереныша удалось с трудом, и пока м несли его домой, он прокусил дедушкину куртку, в которую был завернут, захватив заодно и руку. Любви со стороны деда котенку это не прибавило, а вот бабушка, увидев кошечку, сразу к ней прониклась: - какая симпатичная! назовем Галкой!
Галка же, в свою очередь, прониклась невероятной любовью к бабушке. Котенок был диким, и с возрастом его нрав не менялся. Признавала она только бабушку, и только ей позволяла себя гладить, брать на руки. Остальных атаковала сзади за ноги, обхватывала лапками за щиколотку и впивалась зубами. Вообще, котенок оказался необычным. Помню, как бабушка когда-то сказала: «Не слишком люблю кошек за то, что они постоянно орут». Галка же была немой, видимо, врожденный дефект. Она ни разу не издала ни звука. Вечером бабушка выходила на крыльцо звать ее в дом, кричит – Галка, Галка, что ж ты не идешь! А Галка давно уже тут, тихо сидит сбоку, у ее ног, прокравшись бесшумно.
Вообще, бабушку она боготворила, ходила всюду за нею тенью, если та ложилась, приняв таблетки от давления, ложилась рядом и лизала руки. Бабушка неизменно говорила, что это помогает. А когда однажды к бабушке пришла соседка поболтать и уселась в любимое бабушкино кресло у телевизора, Галка налетела на нее и серьезно искусала - как так, занять место любимой хозяйки!.
Что до интеллекта – никогда не видела такой умной кошки. Еще котенком она выдумала себе собственную игру в мяч с двумя воротами – одни ворота были под телевизором, а другие - на противоположной стороне комнаты, дедов тапок, лежащий у кафельной печи. Причем из одних ворот мяч (шарик из фольги) позволялось доставать лапами, из других же – только зубами, и эти правила никогда не нарушались.
Также Галка была необыкновенно ловкой охотницей. Дополнительное мясо в те достаточно голодные годы она добывала себе, охотясь на птиц. Особенно запомнился мне один момент. Мы с бабушкой на кухне, бабушка что-то готовит у плиты, тут входит Галка. И бабушка, шутя, обращается к ней – вот, Галка, ты себе постоянно птичек ловишь, сама ешь, а хозяйке хоть бы раз что принесла. Та ее выслушала, уставившись зелеными глазищами, и выбежала из кухни. Не прошло и пяти минут, как Галка возвращается и бросает бабушке под ноги убитого воробья. Сказать, что мы удивились – это ничего не сказать :)
Галка прожила очень мало – всего четыре года. Однажды ушла и не вернулась. Кто-то из соседей сказал, что ее видели с большущей крысой в зубах – возможно, крыса была отравленной (тогда как раз некоторые соседи активно их травили). Бабушка долго горевала и после этого зареклась заводить кошек – такой, как Галка, больше не будет….

37.

Подарок

Детская дружба – величина особая. Именно тогда почти любой малыш строит первые отношения. Друзья. Враги. Умение делиться и отстаивать собственные позиции. Кто-то впервые произносит слово «Люблю» связующее мир.
Общая модель. Естественный ход событий. Однако бывают исключения.
Денис рос общительным мальчиком. Двор-ясли научили его к трем годам неплохо ориентироваться в огромном пространстве. Вне родительской квартиры-опеки существовало множество интересного. Маленький человечек с удовольствием играл с ровесниками, предпочитая подвижные игры в мяч или велосипед. Были и скакалки-классики с девчонками постарше, да еще неуемное желание поучаствовать в общедворовых прятках.
– Подрастешь – обязательно будешь играть, - говорила ему в такие минуты бабушка, но этого все-таки не случилось.
++
Впервые Денис упал через неделю после своего третьего дня рождения. Он ничего не понял, просто мир поехал перед глазами, и почему-то перестали слушаться руки. Малыш еще пытался невольно ухватиться за стойку качели, но странная судорога не позволила этого сделать.
Утром матери пришлось помочь ему одеться и в тот же день его впервые за последний год оставили дома под присмотром бабушки.
Походы в детский сад закончились через неделю, когда Денис не смог даже подняться после второго приступа.
В прошлое уходили любимые игры, а дворовые товарищи уже сторонились мальчишки.
- Ты можешь упасть, - заявила ему как-то пятилетняя девчонка со скакалкой.
- У тебя дергаются руки, - вторили, уже не стесняясь, малолетние футболисты.
После этих слов  ему неожиданно вспомнился пес с перебитой спиной, что жил когда-то давно около первого подъезда и замерз в нынешнем лютом январе возле железных дверей с домофоном.
Да, да уже через какой-то месяц после начала заболевания Денис понял, насколько мир жесток.
Но ему повезло. Многочисленные врачи, рассматривающие анализы и ощупывающие ставшие вдруг малоподвижными руки-ноги сообщили убитой горем матери о церебральном параличе, но частичном…
Сложно назвать везением отвернувшийся от тебя мир. Нет, многое осталось по-прежнему и любовь родителей и необыкновенное внимание, которым окружали  Дениса, но это было не то…
В иных снах он снова был здоров и по-прежнему играл со сверстниками и возвращения к действительности он иной раз не хотелось.
 Особой болью были прятки. Поиграть в них он не мог даже во сне. Бабушка в тех видениях оставалась неизменно моложавой-застывшей на том самом рубеже, когда ему только исполнилось три годика.
 - Подрастай, - обязательно будешь играть, -  придерживала она мальчишку за руку и тот неизменно верил…
 ++
Утро дня рождения почти для каждого человека праздник – Денис исключением не был.
В эту ночь бабушка опять не пустила его к сверстникам, обещая несбыточное, наверное, в тысячный раз.
Он хотел и боялся открыть глаза. Когда накануне мама спросила, чего же он все-таки хочет в подарок он неожиданной ее озадачил.
Мама не отказала. После того давнего падения прошло слишком много времени и Денису сегодня исполнялось уже двенадцать.
Год назад он познал горечь утраты, когда на рубеже восьмидесяти ушла его любимая бабушка. Потеря в этом мире никак повлияли на мир его снов, хотя после похорон он на это надеялся. Тогда Денис стал обдумывать, что же ему изменить в мире реальностей.
   Мир детей был по-прежнему слишком жесток. Поражая одноклассников своими способностями-интеллектом-начитанностью он никак не мог избавиться от чувства собственной неполноценности.
«Косинусом» его в глаза не называли, однако иной раз услышав, он понимал – это  опять сказали о нём.
Буквально неделю назад на уроке биологии он вызвался к доске отвечать и вдруг новыми глазами увидел свое отражение в зеркале, висевшем возле доски. Видение оказалось разительным, и он скомкал блестящий ответ, получив непривычную четверку.
«Настоящий косинус», - ковылял он сейчас на свое место, а перед глазами стояли дергающаяся голова и перекошенные улыбка-взгляд.
В этот же день он понял, что нужно делать – он поделит мир на несколько частей – сны; школа-двор и …
Табурет с подарком по заведенной привычке стоял в головах. Денис повернулся и с трепетом открыл глаза.
Мама обещание исполнила и на мальчишку-подростка сейчас смотрела забавная медвежья голова без глаз. Почти до пола свисали лапы мягкого костюма, в которых зазывалы пытаются завернуть прохожих в  забегаловки или супермаркеты.
Денис понял – с сегодняшнего дня у него начинается новая – третья жизнь.
Раствориться в толпе. Стать невидимым – пускай забавным, но лучше уж так нежели сочувствующие или презрительно-испуганные взгляды окружающих.
Ему пришелся в пору этот поролоновый костюм, обшитый коричневым мехом. С небывалым трепетом Денис надел маску и глянул на себя в зеркало. На него смотрела вполне симпатичная медвежья морда, только с человеческими глазами.
++
Прошло две недели.
- Фы-рь-рь-рь-рь, - разорвал вдруг шум автомобилей неожиданный милицейский свисток. – Товарищ медведь, уйдите сейчас же с проезжей части! – кричал из окошка автомобиля госавтоинспектор.
Ему было некогда. Он ехал на автодорожное. Однако зверь повел себя странно и пританцовывающей походкой не обращая внимания на замечание укрылся за припаркованным около городского фонтана автомобилем. Рейсовый автобус пронесся от него в каких-то сантиметрах.
Нужно было что-то предпринимать и притормозив инспектор полез из машины.
Откуда было ему знать, что сбылась, наконец-то, заветная мечта Дениса. И это он в подаренном костюме играл в прятки.
Бабушка не соврала. Пришло то время, когда новые друзья мальчишки-девчонки совсем его не боялись. Более  того – к странному медведю обосновавшемуся в городском сквере у фонтана, мамаши шли уже через неделю будто в некий клуб.
Это были лучшие летние каникулы в жизни Дениса.
Но…
- Говорю же, уходите с проезжей части! – ухватил инспектор медведя за уши.
- Не-е-ет! – вдруг испуганным детским голосом закричал тот, - Не-е-ет! Только не маску… Не надо…
Но было поздно.
Коричневая голова с прорезями для глаз осталась у инспектора в руках, и он увидел отчаянные детские слезы.
- Отдай! – пытался выхватить маску мальчишка, - Они не должны меня видеть!
Но было поздно и двое игроков в прятки все-таки оказались рядом.
- Медведь, это ты? – искренне удивился паренек лет семи, - А что с твоим лицом?
Дети поняли все, и только инспектор никак не мог сообразить, почему этот странный паренек вдруг побежал прочь прямо через поток машин странно прихрамывая-приседая.
- Фы-рь-рь-рь, - засвистел милиционер еще раз, бросаясь следом и пытаясь жезлом остановить машины. Он не видел, как следом за ним прямо перед скрипящими-останавливающимися автомобилями бежало несколько детей.
- Фы-рь-рь-рь… - свисток
- Сни-и-и… - тормоза
Но… Все закончилось хорошо.
- Отдай! – вырвал из рук инспектора маску медведя паренек лет двенадцати, - Ты чего убежал? – протянул он ее Денису –  тот стоял на краю тротуара и плакал. – Завтра придешь? – заглянула к нему в глаза девчонка в красном платье, - Не плачь медведик…
Тогда Денис повернулся и пошел  вниз по улице к подземному переходу. В руках его болталась уже почти ненужная «маскировка».
- Завтра ждем! – кричали сзади вразнобой, а странно вышагивающая фигурка в костюме медведя лишь махнула не оборачиваясь болтающейся в руке маской с прорезями для глаз…

Михаил Соловьев Мо Хара

38.

„Жизнь – боль!“ - философски изрек доктор, задумчиво рассматривая предмет очень похожий на гигантскую спелую сливу. - „Мирабель“ или „Анна Шпет“ ?

Как думаешь ? Зная увлечение доктора садоводством, я понял, что речь идет скорее всего о сортах сливы, но ответить ему мог только нецензурным молчанием. Фиолетовый объект внимания был оправлен в симпатичную никелированую гайку. Размер по ГОСТу не угадывался. Пациент смотрел на нас глазами взрослого кенгуру и жевал губу.

- Для чего на член такое украшение навернул, лишенец ? Хотел свою даму очаровать ? Или женился случайно на стиральной машине ?

Пациент загадочно молчал.

- И что?! Мне разводной ключ притащить и скручивать то, что ты накручивал, робот ты недоделаный! Членовредитель музейный... Мудозвон, прости хосспидя !

...При попытке потрогать за фиолетовое, организм передернулся и выдал вопль такой красоты и совершенства, что известный тенор Паворотти, услышав такое, моментально бы потерял половину своей бороды от зависти. - Рано орете, молодой человек. Вот если украшеньице не снять, процесс отека, воспаления и некроза может обеспечить вам карьеру в церковном хоре. Вот там и будете услаждать слух прихожан невиданным фальцетом. Собирайся, поехали, Карузо...

Нет, я конечно целиком за Природу и ея творения. Люблю все и всякое. Потому желание покормить белочку с руки вызвает сплошь положительные эмоции и умиление. Но какого такого этакого ту белку пытаться погладить по пушистому хвостику, когда она жрет ?!!! Орешки !!! На твоей собственной ладони !!?? Взять фактически грызуна за самое дорогое! За пушистый хвост ...

... Не особо мудрствуя, замотал стерильным бинтом распущенную на ленточки первую фалангу указательного пальца. Из фарша торчала миленькая косточка. Никому не нужный отманикюреный ноготь валялся под ногами. Немалолетняя натуралистка с зеленым лицом нюхала полезную для здоровья ватку с нашатырем и вспоминала матерные рифмы к слову „белочка“.

Ребенка 5 лет лечили от простуды. Решили устроить содовую ингаляцию. Для полноты процесса посадили его на табуреточку перед кастрюлей с кипящим раствором соды. Накрыли, млять, одеялом... и оставили без присмотра. Как оно там случилось - не знаю. Только кастрюлю ребенок перевернул себе на ноги. Сознание потерял мгновенно, не пикнув. И полежал еще некоторое время в луже кипятка, пока кто-то из взрослых не зашел поинтересоваться процессом терапии... Я был на этом адресе в качестве одной из четырех „Скорых“.

„Шоки“ увозили ребенка с ожогами третьей степени 40 процентов тела.

„Кардиологи“ сражались за бабку с кардиогенным шоком.

„Психи“ успокаивали отца семейства, который, с пеной у рта, рвался добить жену.

Я увозил мамашу с неслабыми побоями и подозрением на серьезный сотряс содержимого черепа.

Температура... Температура... Высокое АД... Перелом лучевой кости в типичном месте... Температура... Транспортировка... Пищевое отравление... Температура...

В пятом часу утра

– „Плохо с сердцем у взрослого“.

Послали согласно алгоритму подмены. Все „специалисты“ были заняты. Девятый этаж без лифта. Ящик с СМП укладкой, портативный кардиограф, саквояж с „реанимацией“. На звонок из-за двери старческое „ ... И хтой-то тама ?...

“ Хочется ляпнуть, что это „Гринпис“ и нет ли у бабушки ручного кашалота, которого надо спасать. Но чувство юмора сдохло где-то между четвертым и пятым этажом. А после вступления в, непонятно чье, дерьмо на седьмом – случился приступ мизантропии.

Ветхая бабулька. Чисто. Скромно. Незатейливо.

- Что случилось, бабушка ?

- ... Так ить УТЮХ !!!...

- ........... Что, простите ?

- УТЮХ, ховорю....

- А что с утюгом не так ?!...

- Дык, днем дочка была, постирала-похладила... и похлядика ж... Утюх поставила на серванту... Вона там ! Он жеж может оттедова упасть!! И на ноху !! Иль на холову !!!... Как хляну – с сердцем плохо делаитси...

- ..................................!

Считаю до десяти, прикрыв глаза. Осознаю себя индейцем, что продал Манхеттен за бусы и зеркальце. Надо промолчать. „Не, молчать еще хуже – могу уснуть“. Стоя.

- Хорошо, бабуль. Давай я утюг на пол уберу. Он уже остыл, так что все в порядке. Еще что-нибудь беспокоит ?... Нет ? Ну я пойду тогда...

Редкое коллекционное зрелище. Встречают у подъезда. Молодой мужик с максимальным уважением провожает до квартиры и далее. Хворенькая лежит поперек кровати в декоративной позе и страдает. На вопросы отвечает с мучительной задержкой, обусловленной невыносимой тяжестью бытия. „Как жеж ! Второй день месячных! Это вам не булка с маком. И вообще, все вокруг самцы, козлы и недоумки !“ Живот спокойный, никакой экзотики. Взгляд вульгарный. Температуры нет. Давление нормальное. Кружевные трусы заценил. После внутрижопно доставленной Ношпы, Анальгина и Димедрола, чудесно исцелилась и удалилась многообещающей походкой многострадального туловища в туалет. Так хочется написать в карту диагноз „Менструальное слабоумие“, аж зубы сводит...

Вдумчиво и ответственно орала комментарии кошка Бацилла, наблюдая за дракой двух претендентов на ее ум, честь и, немножко, совесть. Претенденты устроили дебош и дуэль в гараже станции, потому обеспечили себя зрителями и болельщиками. Бацилла была „местной“, женихи – „понаехали“. Каждую весну битва была публичной и заканчивалась горстью котят с прикольными медицинскими кличками, которые разъезжались потом по всему городу.

Прямо на дорогу вывалилась этакая композиция – „Танго втроем“. Один мог говорить, второй удачно дополнял речь яркими жестами и возгласами, третий был надежной опорой первым двум. Они, не снижая скорости, пересекли насыщенный автомобилями проспект по сложнейшей траектории. Чтоб такое показать в цирке, артисты в поте лица и... не лица... тренируются месяцами. Мы сидели в РАФе с выпученными глазами и ждали свежераздавленных клиентов. Фиг! Не дождались. Поехали далее, в больничку. В салоне сидел печальный пациент, доктор наук, профессор. Трезвый, аки агнец. Сложный перелом лодыжки. Споткнулся на крыльце в две ступеньки.

Отвезли из поликлиники, добравшегося туда, чуть ли не на четвереньках, бедолагу. В гараже чегой-то сверхтяжелое поднял. „Прострелило“. Ехал в машине на коленях, на одеяле, положив голову и оперевшись на кресло. Водитель проникся и объезжал все колдобины и выбоины. Еле вынули из машины у приемного покоя. Мужик настолько измучился, что кричал от боли при попытке шевельнуться.

Приближается конец смены. Конец этого порнографического триатлона „Ты. Тебя. Тобой.“ Жизнь продолжается. И Жизнь прекрасна ... говорят...

© Дмитрий Федоров, "Здравствуйте, скорую вызывали?"

39.

Дедушка погиб в сорок первом. Бабушка осталась с тремя дочерьми, старшей из которых едва исполнилось шесть лет. Конечно, было трудно и в войну, и после. И о многих радостях, которые не только нынешние дети, но и мы в свое время принимали как должное, не приходилось и мечтать.
О том, чтобы купить девочкам велосипед, не могло быть и речи, куда там. Но когда они подросли, бабушка выдала им довоенный отцовский. Катались поначалу стоя, просовывая ногу под раму...
Напротив дома был пустырь, там и катались. И вот как-то старшую, Лилю, привела незнакомая женщина - неосторожно проехала слишком близко, зацепила краешком педали и порвала ей чулок. В то время - это же катастрофа. Деньги бабушка пообещала отдать с получки - сразу их просто не было, - а велосипед заперла в сарае: не умеете кататься аккуратно, значит, не будете совсем. Dixi. Через какое-то время уже пожалела, да ведь сказанного не отменишь. Сколько-то так промучились - и еще вопрос, дочки больше страдали или мама, - а потом, мама моя рассказывает, идет она из школы - а по пустырю Милка, средняя, на велосипеде рассекает. Не дождавшись прощения, утащила велик без спроса, а бабушка ничего и не сказала. Я так думаю, облегченно вздохнула, что все решилось...
А пустырь тот застроили уже на моей памяти, выстроили новую школу. И меня та школа в свое время сильно озадачила. Я-то в другой училась, рядом с домом. И вот идешь к началу второй смены, а навстречу ребята, ребята... ясно дело - отучились в первую смену, домой идут (счастливые!) А потом нас перевели в первую. Идешь к началу уроков - а навстречу ребята... Но ведь ночной смены в школах уж точно не бывает! Однако ж идут. Не сразу до меня тогда дошло, что это они по нашему школьному двору в ту школу ходили, она же как раз напротив.

40.

Когда я была маленькая, у меня был дедушка. "Ну и что?" - спросите вы. Дедушки бывают у всех. Обычное дело.
Так-то оно так, да не совсем. У детей моего поколения дедушек почти не было. Бабушки были - это да. Сплошь военные вдовы.

Моя бабушка тоже была военной вдовой. Откуда тогда взялся дедушка? А дедушка был её вторым мужем, маминым отчимом. Он тоже был вдовцом, семья его (дети и жена, к началу войны на сносях беременная близнецами) погибла в Минском гетто. Сам он остался жив совершенно случайно - кинулся забирать из летнего лагеря под Могилёвом старшую дочку. А вернуться в Минск уже не смог. Не успел.

Тогда было много таких семей - люди, разбитые войной и потерявшие близких, сходились и пытались воссодать какую-то мирную жизнь, вырастить уцелевших детей.

Дедушка был часовщик. Хороший часовщик - другие часовщики его очень уважали и восхищались его умением. "Ну ещё бы," - улыбался дедушка, - "меня же десяти лет в учение отдали - к такому мастеру!"
Мастер стал ему вторым отцом. Ученик его обожал, писал ему письма и советовался с ним в трудные моменты - всю жизнь, пока Мастер был жив...

Детское воспоминание. Мне пять лет. Вечер. В комнате темно. На одном конце длинного стола горит яркая настольная лампа, и дедушка, вставив в глаз лупу, сосредоточенно склонился над очередными часами. Я знаю, что мешать или отвлекать его нельзя, работа у него мелкая и кропотливая. Мне просто интересно за ним наблюдать. Но если вдруг какая-нибудь маленькая деталька упадёт на пол, я тут же вскакиваю и бегу за магнитом - "тут нужны детские глазки... нашла? вот умница!"

Часы дедушка чинил разные - чаще всего наручные, конечно, но и настольные, и стенные... У нас дома тоже висели старые немецкие часы, купленные после войны на базаре и собственноручно им отремонтированные. Они били каждый час - бим-бом! - и каждые полчаса - бом-м-м!
(Всю жизнь потом меня будет тянуть к старинным часам, настольным, напольным и особенно стенным с боем - немодные и никому не нужные в наше время, они будут напоминать мне детство и деда.)

Однажды клиент принёс в починку остановившиеся часы и слёзно умолял деда "сделать что-нибудь". Часы были завёрнуты в одеяло, как ребёнок. Очень старые часы. В ужасном состоянии.

- Нет, - укоризненно покачал головой дедушка, - я не могу чинить такую рухлядь. Им место на свалке. У меня даже и деталей таких нет.

Но клиент не уходил. Он продолжал уговаривать "самого лучшего мастера". Ему было очень важно, чтобы именно эти часы опять пошли. Нет, ему не нужны были другие. Именно эти. После долгих расспросов он наконец сознался, что причина у него, конечно, глупая... но папа... старенький папа... "забрал себе в голову"... когда эти часы остановятся, он умрёт. Как вам такое нравится? Вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное? А теперь он слёг от огорчения и говорит, что его время пришло...

Дедушка почесал в затылке и пообещал попробовать.

Ох и намучился же он с этими часами, ох и намаялся! Советовался с другими часовщиками, что-то осторожненько чистил, подпиливал и обтачивал, искал какие-то недостающие пружинки-шестерёнки... Однажды мы с ним даже ходили куда-то далеко-далеко на другой конец города, где в маленькой деревянной будке сидел и копался в старых механизмах совсем древний старичок. Когда-то он был даже лучшим мастером, чем мой дедушка, но теперь за сложную работу уже не брался - глаза не те, руки не те... Но как бы там ни было, нужное колёсико у него всё-таки нашлось.

Бабушка ворчала, вспоминала старое еврейское слово "айн-рЕ-де-ниш" - "самовнушение", "самоуговор", "воображаемая болезнь", рассуждала о том, что человек может пройти войну, потерять близких, преодолеть невыносимую боль, пережить страшнейшие времена - и умереть от такой ерунды...

После долгих мытарств часы всё-таки удалось починить. Клиент был вне себя от радости.

Дедушка умер через три года. Владелец часов выздоровел и благополучно проскрипел ещё несколько лет. Старые часы пережили их обоих. И шли ещё долго, отсчитывая время, которое проходит... и уходит... и забывается.

И только где-то глубоко на дне моей памяти ещё теплится старая поговорка на уже почти мёртвом языке: "Ан айнредениш из ергер фун а кренк" - "Воображаемая болезнь хуже настоящей".

Память - такая штука... если ей позволить, она уводит нас назад, назад, в те времена, которые давно прошли и никогда не вернутся - туда, где все, кого мы любили, ещё живы...
Но когда я беру в руки часы, чтобы в очередной раз перевести стрелки, неизменно слышу дедушкин голос: "Никогда не переводи часы назад! Это очень вредно! Только вперёд!"

Только вперёд.

41.

Америка. Идет заседание суда. Ответчица - 86-летняя старушенция.
Рассказывает:
- Дело было так. Тихим солнечным днем сидела я в скверике на скамеечке и кормила голубей. Вдруг подсаживается ко мне молодой человек и кладет руку мне на бедро. Сначала я хотела возмутиться, но он стал нежно и ласково меня поглаживать, и мне стало так хорошо, что я промолчала.
Ведь прошло уже сорок лет, с тех пор, как я последний раз была с мужчиной.
Потом он стал гладить мою грудь и мне стало еще лучше. И тогда я воскликнула:
"Бери меня, бери меня всю. Я вся твоя! " Но тут он вскочил и крикнул:
"С первым апреля вас, бабушка! " Скажите, Ваша честь, что я сделала не так, застрелив этого негодяя?

42.

Вчерашней топовой историей напомнило.

"Бросай добро в воду."

Эпиграф: "Гость в дом, радость в дом"

Дед мой во время Войны служил взводным в 1-ой ШИСБр. Полное название её: 1-я Штурмовая Инженерно-Сапёрная Смоленская Краснознамённая Орденов Суворова и Кутузова Комсомольская Бригада (кому интересно почитать про подобные бригады, вот ссылка http://erazvitie.org/article/shturmovye_inzhnery). Из самого названия следует, что звание это она заслужила за освобождение Смоленска. Там, в далёком 1943-м, шли лютые бои, и потери среди штурмовиков были огромные, ибо бросали их в самое пекло, но ему повезло. Годы спустя, те немногие ветераны бригады, что выжили, даже собирались в Смоленске на встречи. Дед тоже ездил несколько раз, водки выпить, постаревшие лица друзей увидеть, и вспомнить то, что хотелось бы забыть.

Время бежит, уже прошло лет 25 после освобождения Смоленска, дед тихо-мирно работает учителем математики в школе и растит дочерей. Хоть живёт семья достаточно скромно в очень старом, дореволюционном доме, в маленькой двухкомнатной квартирке, он вполне доволен судьбой. Вдруг, одним прекрасным вечером шум в коридоре и стук в дверь. Он открывает, и у него на пороге стоят 6-7 старшеклассников и пара ребят постарше.

Он в удивлении,
- Кто вы все?
Объясняют, что они - юные следопыты (было в Советское время такое пионерско-комсомольское движение).
- И чего от меня хотите?.

Оказалось, был у него в биографии такой момент. В 1943-ем, за освобождение Смоленска наградили его Грамотой от ЦК ВКЛСМ. Здоровенный такой лист, где довольно пафосно расписано, какой он молодец. Грамота деду нафиг не нужна была, ибо вещь неудобная, и куда её девать, и что с ней делать - непонятно, ибо хранить негде. Ну можно, конечно, её сложить и засунуть в вещмешок, но товарный вид она тогда, ясное дело, потеряет. А учитывая, что он не тыловой военнослужащий, а со своим взводом всё время на передовой, в снег, дождь, и грязь, то наверняка от красивой бумажки скоро останутся лишь ошмётки, как её не сберегай. В итоге, он на неё посмотрел, в руках покрутил, и в штабе бригады оставил, до лучших времён, ибо так сохраннее будет. "Война закончится, там разберусь, если доживу.", подумал.

Вскоре и забыл про неё напрочь, ибо между маршами, проходами на минных полях, атаками, и ранениями, и так было чем заняться. Войну он заканчивал уже в совсем другой части, так что документ забрать не довелось. На удивление, когда бригаду расформировывали, грамоту не выбросили, и каким-то образом она перекочевала в краеведческий музей Смоленска, где её выставили как экспонат. Дед даже и не знал об этом.

Юные следопыты эти обнаружили грамоту в музее, и... порешили разыскать деда. Как они адрес выяснили, понятия не имею. Но целая группа, оседлав велосипеды, выехала из Смоленска, благо езды не очень много, километров 150-180. Ехали, ехали, и вот, под вечер, завалились нежданными гостями.

Дед с бабушкой были людьми отнюдь не богатыми, но очень хлебосольными. Ясное дело, к такому визиту такой оравы они не были готовы, да и время позднее, магазины закрыты, но деревенская закалка крепкая. Отказать гостю, пусть и незванному, стыд и позор. Посему, бабушка, забросив все дела, приготовила всем шикарный ужин, скормив напрочь все запасы, что были дома. А пока она на кухоньке над едой колдовала, дед гостей развлекал всякими военными историями. У тёти моей, что тогда была младшеклассницей, такое событие, конечно, в памяти отложилось.

Не знаю, где эти бравые следопыты рассчитывали переночевать, но, конечно, дед с бабушкой их никуда на ночь глядя не выставили, всех как-то разложили, раздав все одеяла, пледы, ковры, и подушки. А наутро бабушка им ещё бутерброды с собой приготовила. Забавный случай такой, приключился, но вскоре забыли про него.

Прошло ещё с дюжину лет, моя тётя окончила медицинский институт в Ленинграде, и вот она, как и все молодые специалисты, должна получить распределение. Многим её подругам выпало ехать в какие-то глухие деревни в Карелии, и ей, видимо, светит то же самое. Она же, за годы учёбы привыкла к Ленинграду, и, ясное дело, уезжать никуда не хотела, тем более, к чёрту на кулички. Но распределение есть распределение, здесь особо не поспоришь. Дед с бабушкой не очень рады грядущему раскладу, но "если Родина сказала надо, то народ ответит есть."

И тут в распределительной коммиссии оказывается один важный дядька. Сам он возрастом не намного старше её, но видно вес там имеет немалый. Эдакий комсомольский вожак. Смотрит на её бумаги, замечает фамилию, обращает внимание на отчество. Видно, он что-то вспоминает.
- Ваш отец, такой-то? - спрашивает.
- Да, - отвечает.
- А родом вы из города N?
- Тоже верно.

Оказывается, парень этот был одним из этих комсомольцев-следопытов, что много лет назад и навестили моих деда с бабушкой. Хороший приём он не забыл, и девочку, что завороженно слушала отцовские истории вспомнил. Надо ли говорить, что с распределением всё вышло на отлично, как он она и хотела.

Вот собственно и всё. Бросайте добро в воду, оно к вам вернётся.

43.

Есть у меня веселая история, про то как мы дважды стали гадкими, мерзкими родственниками-негодяями. У моей бабушки было 5 сестер и брат. Все они, в силу жизненных обстоятельств, разъехались по просторам страны, тогда еще СССР. Но отдыхать приезжали к бабушке, т.к. только у нее был частный дом в Севастополе. Бабуля моя невероятно добрейшей души человек, всю жизнь отдающая себя всем вокруг, кроме самой себя. Гостей в любом количестве она принимала радушно, всех кормила, поила и обстирывала. Я помню свое детство и двор, набитый тетями, дядями, племянниками, племянницами и прочими родственниками в количестве не менее 15-20 человек за лето. Гости поступали так, как поступают все отдыхающие - ели, спали и ходили на море. Бабушка в это время ходила на работу, потом приходила, готовила еду на всех, убирала и стирала. Помощь никто особо не предлагал, так, по мелочам разве что.
В один из дней, увидев свою валящуюся на кровати сестру, попросила ее помочь ей на кухне. На что сестра ответила - я сюда не работать приехала, а отдыхать. И тут бабулю прорвало - она высказалась о их поведении и буквально за час выгнала всех и более никого никогда не привечала, хотя первое время многие еще пытались попасть на халявный отдых. Потом бабушка через десятые руки услышала, что все родственники ее прокляли, сказав, что она негодяйка, раз так поступила с ними. Бабуля кстати долго (да наверно и до сих пор еще) очень сильно переживала этот момент (недавно поведала мне, что тайно, в надежде наладить связь, писала сестрам письма, но никто так и не ответил)...

И вот, с момента того конфликта, прошло уже лет 15, дом бабушки, по ее желанию, я продала, купила ей квартиру и мы стали жить да поживать, оставив новым хозяевам дома бабушкин телефон на всякий случай. В один прекрасный день звонит мне бабуля и говорит, что позвонили новые хозяева и пожаловались на то, что приехала куча наших родственников и сидят у них возле дома на чемоданах, требуя найти нас и отказываясь уходить. У бабушки все это всколыхнуло воспоминания, плюс она, опять по доброте своей, не захотела доставлять неудобства новым хозяева. В общем я была командирована в наш старый дом на разборки.

Приезжаю и правда - около дома на чемоданах сидят 7 совершенно мне незнакомых людей, из них 4 детей. Представляюсь им, спрашиваю что случилось и тут же взрослые вскакивают, подлетают ко мне и начинают, перебивая друг друга, орать:

- Мы вот приехали, а вы даже дом продали!! Как вы могли??? Почему нам не сообщили??? Мы же вам письма слали (позже узнала у хозяев - никаких писем не было), а вы все такие же негодяи, даже нового адреса не оставили, нам тут на жаре с детьми сидеть пришлось 3 часа, пока тебя ждали. Давай, загружай чемоданы, поехали...

- Ааабаааждите, господа. Для начала - вы кто такие? И почему вы третируете совершенно незнакомых вам людей, угрожая им осадой дома? И с какого я должна вас куда-то везти?

- Я, - выкрикнул мужичок из толпы, - между прочим твой дядя. А это моя жена, а это ее подруга, а это наши дети, твоя, кстати, родная кровь. Поехали, где вы там живете, правда я в квартиру не хочу, надеюсь вы другой дом купили...

- Ну что же, родная кровь, я вам могу подсказать как вызвать такси и поехать в какой-нибудь отель. А хозяевам посоветую вызвать полицию, если вы не уберетесь с их территории. Всего хорошего...

Далее криков было много, я их опущу, ибо их суть сводилась к тому, что ехали они целенаправленно к нам и никаких иных гостиниц (так и сказано - иных гостиниц) они не искали...

Хорошо в калитке появилась новая хозяйка, поманила меня пальцем, а то я думала меня прямо там забьют чемоданами и закидают детьми...

Заходя во двор, чтобы пообщаться с хозяевами и принести им свои извинения, я в спину услышала - точно яблоко от яблоньки далеко не падает, такая же негодяйка, как и ее бабка. Такая же? Да хуже в 100 раз, надо же какую сволочь вырастили, не зря их все наши ненавидят...

Каюсь, бабушке пришлось соврать, сказав, что люди перепутали дом, а иначе она бы снова начала себя гнобить, что родню не приветила как положено...

44.

Пошел прогуляться с дочкой на детскую площадку. Детишки играют, весенняя капель шарашит по асфальту и крышам припаркованных машин, деревья в предвкушении тотального тепла замерли и ждут солнца. Коты орут, таджики греб@т. В общем тишь, гладь, да Божья благодать. И вот когда дети пробегали мимо меня, услышал их диалог, парень, возраста, примерно, моей дочери, спрашивает ее:
Тебя как зовут?
Настя- отвечает она
А, я Градимигррр- не выговаривает парень букву Р
Дочка, понятно дело, смотрит на него дикими глазами, не соображая, как зовут сего кавалера. В это время подходит бабушка парня:
Радимир, его зовут Радимир! гордо произносит бабулька А тебя как? обращается она к Настене
Настя!
Хм, понятно фыркает бабулька, показывая свое пренебрежение к простецкому имени.
Ну, куда нам в лаптях то, да по керамограниту! Хер, млядь, сравнишься с богемой из хрущевок, которые начитавшись Тырнетов называют детей так, что они выговорить не могут собственные имена.
Здорово! улыбаюсь я- Будут в школе Радиком называть
Нет! сурово смотрит на меня бабка Он Радимир! Вы вообще представляете, что это за имя?
Я пожимаю плечами, изображая искрений интерес.
Радимир был правой рукой основателя Руси. Он пришел с ним, когда Рюрика призвали править на русские земли! Это очень древнее русское имя пояснила бабка
А-а-а-а-аА ничего, что Рюрик, как бы не совсем русским был, да и его дружина, которая с ним пришла тоже?
А, кем же он тогда был? язвительно посмотрела на меня бабка
Ну, версий много, но если всех их обобщить, то Рюрик был призван из варяг некой этнической группы, где были и скандинавы, и славяне, и кого только не былоНаемники. Поэтому утверждать, что все они русские, как минимум некорректно проснулся во мне историк
Не знаю! Радимир это рожденный ради Мира. Это древнерусское значение слова!
Вы читали этимологию древнерусских имен?
Чего? покосилась на меня бабка
Про значение имени где-то читали?
А-а-а-а-а! Нет, это Задорнов сказал пояснила бабулька
Да, Задорнов конечно, это аргумент улыбнулся я
Платон! Платон! Подойди сюда! прокричала какая-та мамаша, которая заметив двух общающихся людей, поспешила к нам.
Овуляшка со стажем. Таких я уже чую на расстоянии. Их дебильность с годами не пропадает, а только крепчает, потому что на работу они не выходят, сидят с детьми, и весь их круг общения составляют такие же овуляшки на форумах или на детских площадках. Они очень деловиты, знают все и обо всем и могут поддержать любую беседу. Почему? Потому что они на форуме: Мамочки, уже целых 4 года! И у них там 5 звездочек! Ура, блин. А на форуме: Мамочки собирается весь цвет бабской нации, поэтому выбиться там в люди, то есть получить 5 звезд это вам, ни фига, не в тапки срать и не шубу в трусы заправлять. Это блин, невпупенное достижение всей жизни.
Добрый день здоровается овуляшка
Ой, Ирочка! Здравствуй улыбается овуляшка пред п

45.

Приходити к нам лечица!

В предпоследний раз я был в гор. поликлинике, слава Богу, лет тридцать назад. Мы тогда вместе с двумя братьями меняли место работы и нужно было пройти мед. комиссию.
У окна в регистратуру было людно и наша очередь подошла уже ближе к обеду.
Из-за стеллажей с историями болезней, не спеша, и сильно хромая, к окошку подошла бабушка.
Глядя через толстенные линзы очков, она записала наши фамилии и скрылась там-же откуда пришла.
Ждали мы ее с час. Она возвращалась еще сильнее хромая, и держала в руке только одну мед. карту.
-Кто из вас …,- она назвала мою фамилию. Я отозвался. Бабушка посмотрела на меня поверх очков, и протягивая мне карту, пропела:
- Счастливый мальчик!
Я возражать не стал, но на всякий случай трижды сплюнул.

А тут мне снова справочка понадобилась, даже не одна - целая медкомиссия. Нужно было обновлять разрешение на оружие, а без справки от психиатра никак. Еще никак без справки от нарколога, о прохождении флюорографии, отсутствии сифилиса и присутствии зрения, уха, горла и носа, хуй пойми чего и от кого еще, и самая главная справка - заключение главного, худого и злого начальника поликлиники - терапевта.
Когда, спустя неделю, я наконец до него добрался, и снял футболку, он грубо меня ощупал, ткнул пальцем в мою пупковую грыжу, видимо проверяя встает от этого хуй или нет, и выдал заключение.

Теперь несколько фрагментов чуток в зад хронологии отмотаю.
Я тогда прочно завис в очередях гор. поликлиники, но ощущения от того, что меня от чего-то вылечат так и не испытал. Хотя, с сифилисом получилось просто.
Девчонки в белых халатах пили чай прямо за столом с кровавыми пробирками, когда я открыл дверь к ним в кабинет, поздоровался, улыбнулся и сказал: - Я подожду.
Ждать к тому моменту я уже научился.
Девчонки засиживаться не стали, и через несколько минут пригласили меня войти. Одна из них взяла мой паспорт, чего-то быстренько начеркала на маленьком бланке, расписалась, и воткнув печать протянула мне справку. Я сказал спасибо, но поинтересовался:
- А вдруг у меня сифилис?
На меня подняла глаза вторая, та что была посимпатичней, мгновенно оценила, мило улыбнулась и ответила:
– У вас его точно нету!
Ну уже слава Богу.

В одном из следующих кабинетов на меня вдруг накинулась бабка, тоже в халате. Смотря куда-то в сторону, она завалила меня на кушетку, заземлила мою ногу стальной цепью, и кажется что-то прицепила к голове, или к пальцу - не помню. Я был сосредоточен на ощущениях, в ожидании того, что сейчас меня ебнет током.
На мой последующий за измерениями вопрос:
- Как мои дела? – Бабка не без удовольствия каркнула:
- Есть изменения.

Какого рода изменения и относительно чего я, будучи излишне мнительным, на всякий случай уточнять не стал.

Психиатр, а он еще был заодно и наркологом, находился в старом здании гор. больницы на другом конце города.
Потыкавшись во все решетчатые двери с психами, наркоманами и алкоголиками, я наконец нашел его кабинет.
За древним столом в небольшой комнате с одним окном на приеме сидела медсестра, моя одноклассница Ирка.
В ожидании врача мы с Иркой неспешно трепались, а рядом, на лавке ждала приема женщина средних лет.

Неожиданно скоро, для наших с Иркой тридцатипятилетних воспоминаний, хлопнула входная дверь.

Сутулый доходяга с впалыми глазами, отрешенной гримасой на лице, и растянутыми костистыми кулаками карманами халата, посмотрел сквозь присутствующих, и порывисто нырнул в узкую, темную каморку, дверь в которую была открыта:
- Проходите, - крикнул он через несколько минут.
Женщина, что была впереди, несмело поднялась, и шагнула за сумеречный порог. Она сидела в каких-то полутора метрах от меня, и хотя их лиц я не видел, слышно было прекрасно.

-Рассказывайте! – Услышал я доктора. И женщина начала. Она долго и путано пыталась рассказать о своих, кажущихся ей странными ощущениях. Говорила о приступах паники, по поводу и без, бесконечной депрессии, её мучительных переживаниях, и разного рода боязнях.

-Так чего вы конкретно боитесь?- Загремев невидимыми канцелярскими принадлежностями, неожиданно перебил ее доктор. Женщина задумалась: - Я даже точно не знаю – ответила она, всхлипнув.
– Мне кажется….. она сделала паузу, мне кажется я вообще всего боюсь.

Я, удрученно слушая, и уже начиная сопереживать пациентке, с навалившимися на нее проблемами, аж лицом просветлел, когда снова услышал доктора:
- А ВЫ НЕ БОЙТЕСЬ!

Ай да доктор, ай да Гиппократ!

46.

К истории №1022373
Жена прочитала про сервисные - ворчит: зачем написал, люди подумают хвастаешься.
Пытаюсь убедить- не про то всё написано, просто хотел сказать, что люди у нас хорошие и честно работать всегда готовы, надо только показать, что честно - всегда лучше и деньги - не всё в этой жизни.
К тому еще история
Стал заведующим отделением Оперативной Гинекологии и тут капитальный ремонт намечается - не знаю как сейчас, а тогда все роддома раз в год должны были проводить капитальный ремонт
Так вот - на капитальный ремонт весь роддом переезжал в областную больницу - благо не далеко -только двор перейти.
Денег на полный ремонт конечно нет - капремонт одно название - дырки в полу залатать, все потолки побелить , стены там где краска отвалилась-заплатками закрасить.
Я к главврачу – ругаться:
- Это что за профанация, даёшь полный и капитальный ремонт!!! людЯм в глаза стыдно смотреть-Перинатальный Центр едрить вашу мать!!!
А во ответ:
- Ну нет денег, нет и точка.
Ну ладно - пошёл на Складскую улицу - это в Кустанае как строительная барахолка - стройматериал оптом и в розницу. Неделю ездил - в каждую оптовку заходил и с каждым хозяином лично разговаривал:
- Вот так мол и так, я заведующий гинекологией, у нас ремонт, а денег нет - помогите чем можете, может неликвид какой-то есть, плитка битая или краска порченная - нам все пойдёт. В ответ - вашу фирму в тетрадку и на Доску Спонсоров огромными буквами, а от меня лично - гарантия, что в любое время дня и ночи,за любой его женщиной в моем отделении, будь то бабушка, мать, сестра, жена или любовница буду сам лично ухаживать и трусики если надо стирать.
И что вы думаете - ни один не отказал -все что-то дали, и не мусор какой-то, ,а нормальный стройматериал. Главное все просили имена в тетрадку не записывать и на Доску Спонсоров не заносить - так мы ее и не сделали, эту доску.
Я все понять не мог - почему так-то, вроде должны гордиться, пока мне один чел не объяснил:
- Да если кто узнает,что я тебя проспонсировал -меня здесь просители и требователи, включая акиматовцев (мэровцев – по казахски), задолбают и разорят нахрен.
Ну и ладно - за неделю набрал кучу литров краски, море плитки и даже офигенное количество квадратных метров высококачественного германского линолеума.( строительная фирма в Западном Казахстане строили детскую больницу, вот у них и осталось) — на все отделение хватило…
Отделение наше после ремонта блестело и сверкало!!!
Правда не обошлось без эксцессов -ну об этом в следующий раз …

47.

Профессия - мастер кружевного седла 

Вообще, эта история призвана вдохновить тех, кто следует тому, что любит. Даже когда все вокруг говорят, что вы идиот и заняты херней, а вы искренне любите то, что делаете - делайте! А остальным можно предложить пойти в пешее эротическое...

Короче. Я с детства любила корсеты. Нет не так, я просто бредила ими! Причина была в одной книжке. Мать у меня портниха и у нее были всякие книги про рукоделие, историю костюма, вышивку и все такое, причем не абы какие, а дорогие, тяжелые, с яркими огромными глянцевыми картинками. Поэтому что там к чему в туалете принцессы, я знала с детства. Что платье такое пышное, потому что под юбкой огромная клетка - кринолин, под ним панталоны с кучей кружев, на лице мушки из бархата. Так же я залипала на крупные фотографии расшитых перчаток, вееров и туфель. Но больше всего мое воображение будоражил ОН - красный атласный корсет, который занимал собой всю страницу формата А4. Яркий, переливающийся, с кучей мелких строчек и совершенно нереальной формы! Это был культурно-эстетический оргазм. 

На секундочку, я росла в 90-е. Вокруг разруха, нищета. Самое популярное развлечение - собирать на улицах пачки от сигарет, раздербанивать и отрывать из них уголки, на которых были напечатаны цветные кружочки. У кого попались наиболее редкие цвета - тот и крут. Ну или бутылки собирать, отмачивать этикетки в луже и сдавать. Можно купить жевачку.

И вот в этом вот всем адском мире, где шоколад ешь раз в год, отец бухает, мать бъёт, в тахте, на которой спишь, живут клопы, а на кухне еду приходится отбирать у тараканов, был он, этот красный корсет с картинки. И помимо совершенно нереальной красоты, было у него еще одно свойство. Корсетом можно утянуть талию. Из этих волшебных книжек я четко усвоила, что в корсете талия становится невероятно узкой, а любая девочка стопроцентно становится принцессой.

С раннего детства у меня из-за кисты был сильный диастаз и, как следствие, большой живот. Короче, звезды сошлись. Это моя судьба, я должна шить корсеты!

Конечно, я думала не так. Не корсеты, а один. Себе. И мечта об этом корсете заполонила мою жизнь. Шить я немного умела, так что пошла именно этим путем - изготовить его самой. Первый вариант представлял собой ебический капец. Сшитый из старой простынки, весь морщил, ничего не утягивал и больше походил на использованный презерватив. Я закинула его в дальний угол, и решила больше не шить никогда. Но призрак красного корсета ходил за мной по пятам. Я начала снова. Чтобы корсет не морщил, нужно было вшить в него косточки. В магазине тканей мне сказали "чооо?". И я сшила корсет из того, что нашла на улице - такая пластиковая лента для перетяжки паллет. Получилась херня, но прогресс явно был.

А потом в магазин завезли регилин. Кто не знает, это такая лента, где в качестве долевой нити выступает толстая жесткая леска. Используется для того, чтобы придать форму изделиям. Вот оно! Это же прямо совсем по-корсетному, и так по-взослому, никакой помойки, все в магазине.

И я стала покупать регилин. Если его вшивать местами, жесткости не хватит, это я уже поняла. Значит, нужно сшить из него корсет целиком! И я копила скудные карманные и бегала в магазин тканей, покупая этот регилин метр за метром. Нарезала на полоски, сшивала несколько штук по центру, а к краям раскрывала веером - получалась деталь корсета. Где-то на этом моменте моё шизанутое хобби заметили взрослые и начались постоянные подколки. "Это чушь собачья! Ты в пустую тратишь деньги. Это никому не нужно. Это уродство!" И так каждый раз, когда меня ловили за сшиванием моих заветных полосочек.

На собирание моего чуда ушло несколько месяцев. Корсет был еще не готов, но мне адски хотелось его примерить. И вот, никого нет дома! Зашив его сзади, я стала его зашнуровывать на себе спереди, продевая шнурок сквозь регилин толстой иглой. Края корсета из регилина щерились леской, которая безжалостно драла мне кожу. Я потела, пыхтела, тянула... И вырубилась. Вектор падения выбрала на диван, так что ничего себе не отбила. Пришла в себя, содрала с себя это ужасное изделие и испытала сильнейшую досаду. Столько времени. Столько сил. И я неудачница, все были правы.

Я закинула свою недоделку за тот самый диван и старалась больше не вспоминать о нем. Я продержалась полгода, не меньше, прежде чем решилась начать сначала. Регилиновый эксперимент я с глаз подальше выбросила, поэтому начинать пришлось с нуля. Повторить все с регилином я не решилась - слишком много его нужно, я деньги буду копить не один месяц. Да и сборка очень трудоемкая. Нужны другие варианты. В итоге, методом проб и ошибок были сшиты корсеты из картона, ивовых палочек, детского алюминиевого конструктора и еще хрен знает чего. Каждый раз, когда я начинала заново, моя бабушка, у которой я тогда жила, ехидно замечала - "Опять свои сёдла шьешь! Только ткань испортишь. Брось это!". (Половинка корсета, положенная на бок, по форме напоминает седло). А я портила ткань и начинала сначала. Начались первые успехи. Корсеты стало можно даже носить, неуклюжие они, но уже вполне себе.

А потом в продаже появились косточки. Настоящие корсетные косточки из пластика, гордо именуемые на ценнике "китовый ус". Это было оно. Тот самый момент. И я купила красный атлас. И сшила его, этот корсет. И украсила вышивкой, все как в книжке. Мне было 14 лет. В процессе шитья у меня наворачивались слезы и дрожали коленки. ОН есть и ОН мой! Чтобы сделать шнуровку с люверсами, как полагается, стырила у матери инструмент. А потом... Потом все пошло кувырком. Меня выгнали из дома, отчислили из школы (дважды!), я шаталась по улицам. Когда мне было 16 и я прибилась к очередному парню, я сшила еще один корсет на китовом усе. 

Потом я уехала из родного города, лишь бы подальше. Сначала работала бутафором, потом пыталась писать картины, потом мне достался фотоаппарат и я стала фотографом. Талант был, заказы пошли, деньги тоже потихоньку. Притащила старую швейную машинку, начала шить по чуть-чуть, для себя. А потом разбился фотег. Я в чужом городе, хата съемная, накоплений нет. Кинула клич, что шью на заказ. Потихоньку пошло. Брала любые заказы, но в основном шила корсеты. И люди потянулись.

И стало удивительно, что "седла", как их обзывала моя бабушка, интересны не только мне. Даже провела несколько мастер-классов. У меня к моим 18 годам были тонны корсетного опыта и собственная система построения, сырая но своя. Потому что всю фигню, которую только можно было сделать, все ошибки и дурости, я все сделала, самолично и неоднократно. И каждая моя неудача мне открывала глаза на то, что сделать нужно, чтобы этого косяка не было. По сути, я заново родила технологию пошива корсета путем проб и ошибок. Зачем изобретать велосипед? А потому что в поисковике на запрос "корсет" вываливались в основном ортопедические корсеты. Никакой инфы не было. Никаких материалов не было. Все начиналось с нуля, на ощупь, в потемках.

Когда я снова решила поменять город, мне было 20 лет и у меня уже было два показа, публикации в журналах и газетах и даже моя рожица на обложке.

И нет, это не журнал со шлюхами. Тут про культурный досуг, выставки театры, кино, концерты всякие. Ну и попутно про интересных людей города.

Так я приехала в Москву. Я поменяла название своей мастерской с дебильного lady-in-corset на по-французски изящное Corsetier и начала заново. Москве было чхать на звезду хрен знает откуда и понадобилось пару лет, чтобы набрать клиентов. За это время я отполировала свою систему построения до блеска. Теперь мои корсеты сидят идеально! И ни одной примерки. Да, я не делаю примерок. Не надо просто. Стали расцветать дистанционные заказы.

Были конечно проблемы, мое психическое расстройство постоянно вставляло мне палки в колеса. В какой то момент я взяла себе бессрочный отпуск, чтобы привести себя в порядок. Когда надолго пропадаешь с радаров, клиентов часто приходится собирать с нуля. И я снова начала, повысив себе планку. Потому что теперь это уже не рукоделие. Это почти искусство. Красивые, очень красивые вещи. Многие мне пишут комплименты по поводу моей работы. Эти никому не нужные вещи из другой эпохи оказались востребованными, актуальными и модными. И я оборачиваюсь назад, вижу эту девочку с картоном, ручной швейной машинкой, кучей страхов и маленькой мечтой, глажу ее по голове и шепчу на ушко: "Не останавливайся, ты сможешь!". Быть может, поэтому я и не остановилась. Это я из будущего шептала себе бредовые идеи на ушко - "Сделай еще, вот тут вышить можно, а еще так попробуй". И я ошибалась, ревела, отчаивалась, бросала, но всегда начинала заново. Так что, если кто-то вам говорит, что вы делаете херню, возможно сейчас так и есть. Но шлите всех лесом и продолжайте, косячьте и портите, пока не получится. А потом совершенствуйте то, что получилось, и со временем вокруг вас соберутся люди, которые вас оценят. Которые скажут вам, что вы делаете круто. Вот.

48.

Будучи молодыми, мои бабушка и дедушка жили в поселке на золотом прииске восточной части нашей Родины. Молоды они были тогда... Когда появился Коля. Тоже работал на этом прииске. Как бабушку увидел, подошел к деду и говорит:

"Генка, можешь убить и бить меня, но влюбился я в Аллу. Че хочешь делай, а это знай" - дед ему тогда втащил, потом сели они и пили всю ночь. А на утро... Вообщем, стал Коля другом нашей семьи. Все семейные праздники рядом, и всегда говорил: "Люблю ее, не могу!".

Но поползновений никаких не делал. Жил в соседнем доме, помогал всегда по домашним делам. С мамой моей дружил, учил жизни ее. Как и мой дед.

Через 17 лет деда не стало. Бабушка горевала, горевала. Да через 3 года съехались они с Колей, вместе жить стали. А дядь Коля усы разглаживал на семейных вечерах и приговаривал: "Я вот свою любовь 17 лет ждал" - и с любовью на бабушку смотрел. Я мелкий был и совсем ничего не понимал. Но дядь Колю любил!

Через время мама со мной уехала оттуда, мой отец с нами. Был он человек знатно гулящий. По бабам как в магазин ходил. И руку на маму поднимал, даже когда она беременной была. Ушел он вскоре из семьи, да и хорошо. Никаких алиментов никогда не платил, в жизни моей никак не участвовал. Все мама сама.

Тяжко нам было в новом городе. Помню, денег на хлеб даже не было. У мамы получка через 3 дня, занять не у кого. Она и пекла из того, что осталось дома. То ли из муки, то ли из чего еще, я и не помню уж. Помню, что маленьким это понимал. И никогда не просил ни игрушки, ни сладости. Я видел уставшую маму, приходящую с работы. Я сам готовил ей ужин, будучи в первом классе.

Готовил плохо, это я сейчас понимаю. Из всего получался более менее чай. Но мама всегда целовала и говорила "Спасибо!" и с удовольствием ела, с любовью глядя на меня. А я был счастлив. И мечтал скорее встать взрослым и помогать ей. И сделать так, что бы в жизни ее не было невзгод.

Потом появился мужчина в ее жизни. Нет, не так...Мужчина! Я помню, 90-е. У него был мерседес 124, всегда вылизанный и сияющий. Всегда в костюме и безумно обходительный. Забирал маму каждый день с работы, привозил домой. Со сладостями и фруктами. Мама как-то сказала, что давно не кушала похлаву настоящую (сладость такая восточная). На следующий день он привез целый контейнер... попросил друзей из Турции прислать самолетом. Прислали.

Таких ситуаций были 1000. Постепенно мы стали жить вместе, я его всегда называл дядя(имя). Он никогда не претендовал на то, что бы я его называл отцом. Воспитание мое отдавал маме, держался осторожно и порой неловко. Но учил меня... мужским вещам - ремонту, заботе за женщиной, умение держать удар, рыбалке. Эх...это было чертовски здоровское время.

Когда мне было 14 лет, мама умерла. Это...не буду объяснять, насколько мир перевернулся в тот момент. У всей нашей семьи. Отчим стал воспитывать меня один. Было тяжело, он был строгим. Но лучшим. И он был моим папой.

Не выдержав смерть дочери, моя бабушка начинает без остановок пить и за два года сгорает и умирает тоже. Я помню, как стояли мы втроем на их могилах. Похоронены они были вместе. Я, дядь Коля(я его называл дедушкой) и отчим(папа). Мы, чужие друг другу люди. Но роднее нас не было никого.

Прошло много лет, у отца седые волосы), дедушка пишет сообщения о том, что он до сих пор десять раз подтягивается...и говорит, что роднее нас у него нет никого. Я уже взрослый, у меня прекрасная жена.

Папа так и остался холостяком. Когда я прихожу к нему, он говорит, что любит мою маму до сих пор, как в первый день встречи. Дедушка тоже один. Он сказал, что после бабушки любая женщина для него как пластмасса: "Алла, она была настоящая. Я ждал 17 лет, а ей осталось теперь дождаться меня. Генка тоже дождется, я ее не обижал ведь!"

А я... Еще в молодости я сделал вывод: Кровные узы ничто в этой жизни. Меня воспитали и подняли совершенно два чужих человека. Мой дед и папа. А мне осталось их не подвести.

49.

Как студенты бутылки собирали и не только

Друг вспомнил историю из своего студенчества – лето, начало 70-х. Альметьевский физкультурный техникум.
Этот мой друг – которого я зову Леонидыч – и его приятель Асхат оказались тогда в общаге без еды и без гроша. И Леонидыч говорит Асхату: «Пойдем бутылки собирать!»
Использованные бутылки тогда можно было сдать в специальный приёмный пункт. Пивные и от лимонада - по 12 копеек за штуку, 0,7 – по 17, кажется, копеек.
Собирать и сдавать бутылки было делом доходным, но малоуважемым. Поэтому Асхат ответил: «Ты, что?! Чтобы я…» Но Леонидыч сказал, что поднимать бутылки он будет сам, а Асхат будет просто рядом идти с сумкой.
Ходят они, шарятся по кустам, заглядывают под скамейки… улов небогатый, но на пожрать что-то набирается. Тут Леонидыч видит открытое настежь окно первого этажа хрущевки, и на подоконнике этого окна стоит ряд пустых бутылок.
Леонидыч показывает рукой на эти бутылки: «О!»
Асхат:
- Нет-нет, ты что…
Леонидыч крадется к окну, Асхать прячется за углом.
Леонидыч, пригнувшись, тянется рукой, снимает с подоконника бутылки, и складывает в сумку, стараясь не звякать. Вдруг слышит сверху:
- Вот эту ещё возьми.
Из этого окна выглядывает девушка лет 17-ти, протягивает ещё бутылку. Спрашивает:
- Студент? Голодный?
Леонидыч кивает.
Она говорит:
- У меня родители уехали. Залезай! Борщом угощу.
Леонидыч мигом запрыгнул в окно, выглянул позвать Асхата, но того было не видно.
Поел он, поблагодарил, вышел уже через дверь. Нашел Асхата, сдали в приемный пункт свою добычу, купили какой-то еды. На следующий день или через день снова голод подступил.
Леонидыч говорит: «Асхат! Ты рассказывал, что у тебя здесь в татарской деревне какие-то родственники есть».
Асхат отвечает: «Я был там только один раз с родителями и младшим братом. Мне было семь лет. И я не помню, ни как кого зовут, ни фамилий, ни адреса».
Леонидыч настроен решительно: «Поедем, найдем…»
Оставались у них какие-то копейки – на автобус в одну сторону хватило.
Приехали. Асхат смотрит по сторонам – не может вспомнить – где дом, в котором он с родителями гостил когда-то. Леонидыч спрашивает: «Ты хоть что-то о своих родственниках помнишь? Хоть что-то!»
Асхат отвечает: «Дядю зовут Файзулла. И один наш родственник тогда сбил грузовиком семь человек».
Мимо них проходит тетенька-почтальон. Леонидыч обращается к ней: «А вы не подскажете, где живет Файзулла, у которого родственники есть в Караганде?». Почтальон с сожалением разводит руками – не знает. Леонидыч уточняет: «У этого Файзуллы есть ещё родственник, который когда-то давно сбил грузовиком семь человек». Женщина сразу же понимает, о ком речь и показывает им дом Файзуллы.
Стучатся в калитку.
Выходит бабушка. Что-то говорит по-татарски. Асхат языка своих предков не знает абсолютно. Леонидыч тычет пальцем в Асхата и говорит бабушке: «Асхат. Караганда!».
Бабушка радуется. Тычет пальцем в Леонидыча, думая, что это брат Асхата: «Марат?»
Леонидыч и Асхат кивают.
Бабушка приглашает их в дом, жестами поясняет, дескать, - ждите, и убегает.
Леонидыч пошарился по кухне, еды – никакой. Была ураза. До захода солнца мусульмане пищу не принимают. А после захода солнца эти бабушки собирались в доме одной из них, которая готовила на всех, и там кушали.
Студенты хотели есть! Леонидыч вышел в огород, выдернул пару морковок толщиной с карандаш. Обтер рукавом, съел.
Услышал голоса с соседнего участка.
Раздвинул кусты – увидел в соседнем дворе двух девушек за накрытым столом.
Быстренько познакомился, получил приглашение за стол, позвал Асхата – наелись.
Ну, а потом приехал дядя Файзулла, вернулась его мама – та бабушка, что их встретила, выяснили, что Леонидыч – не Марат. Но до сентября они с Асхатом в этой деревне жили, работали по хозяйству и про голод забыли.

дальше еще 77 новостей →

Партнеры

Реклама