Анекдоты про убежища |
5
Было это лет 10 назад. Мой первый вызов в суд Лихтенштейна переводчиком.
Страшно. На повестке указано "Контрабанда наркотиков и сбыт третьим
лицам" Все, думаю, конец - наркобароны, если какая ошибка, замочат
ведь...
Прихожу в суд, дрожу. Судья принимает радушно, усаживает рядом.
Приходят "наркобароны": два украинца - беженца, которые попросили
политического убежища в Лихтенштейне. Узники совести, тыкскыть, борцы за
идею.
Судья: Ну, рассказывайте, как дело было.
У: Да вот, понимаете, сидим в общежитии для беженцев, скучно. Поехали в
Швейцарию (между ней и Лихтенштейном открытая граница), купили чай из
марихуаны, дома забили косяка. Закурили, расслабились. Тут подошел
албанец, тоже борец за идею, попросил угостить. Ну, угостили, а ему
после косяка поплохело (Что нашему хорошо, то албанцу смерть). Приехала
скорая, увезла родимого, привела в чувство, приехала полиция, завела
дело.. Ну вот мы и здесь.
Я опускаю подробности - вся история напоминала кабаре.
Судья, секретарь и прокурор не скрывали улыбок и делали ехидные
замечания.
Конец истории:
Судья: Поскольку провоз чая из марихуаны из Швейцарии в
Лихтенштейн и передача третьему лицу (албанцу) уголовно наказуемы,
назначаю штраф 800 франков (по тем временам ок 400 евро)
У (поднимая руку как у нас в школе): А можно мне вместо штрафа
отсидеть? Ну полгода, например.
У судьи культурный шок. Спрашивает: Почему в тюрьму хочешь?
У: Вы знаете, господин судья, в лихтенштейнской тюрьме нам работу дают:
штепсели собирать. И платят за нее 8 франков в час!! Ну вот, если бы я
посидел, денег скопил бы - обратно на родину вернулся бы, свое дело
открыл бы, женился бы.
И стало мне вдруг очень грустно... Кстати, штраф им не пришлось платить.
Законом предусмотрено, если у человека совсем нет денег - а
правонарушение мелкое, то штраф считается неуплачиваемым.
|
6
ВОПРОС, КОНЕЧНО, ИНТЕРЕСНЫЙ...
Рассказывают, в начале 70-х артисты советского цирка летели самолётом
"Аэрофлота" во Францию на гастроли. В середине полёта Юрию Никулину
стало скучно и он решил немного развлечься. Увидев, как переводчица,
летевшая вместе с делегацией, проходит по салону с решительным
выражением лица, он остановил её и поинтересовался:
- Светлана Васильевна, а как будет по-французски: "Я хочу попросить
политического убежища"?
Светлана Васильевна, переменившись в лице, развернулась на 180 градусов
и через пару минут вернулась с заместителем руководителя делегации,
который ласково поинтересовался:
- Юрий Владимирович, вы что-то хотели спросить?
- Да, - ответил Никулин. - Как будет по-французски: "Сколько стоят эти
духи?"
Сидевший рядом его партнёр Михаил Шуйдин подтвердил, что так оно и было.
Человек из органов внимательно посмотрел сначала на Никулина, затем на
побледневшую переводчицу и, не сказав больше ни слова, удалился...
|
|
8
Было это в одном отделе внутренних дел некоего города. Располагался ОВД в достаточно старом здании с чердаком. В какой-то момент коты из округи решили, что негоже такому шикарному чердаку пропадать и оккупировали его. Как они туда попадали через дневального, неизвестно, а дневальный не признавался. Обходной путь, видимо нашли…
И настала весна. Зажурчали ручьи, солнышко согрело землю и всякий организм на ней. Организмы захотели любви. Коты подошли к этому вопросу со всей серьезностью: с воем, драками, шерстью клочьями и т. п. На чердаке. И, главное, с запахом их меток.
Запах. Нет, не запах. КУМАР! Он в отделе стоял повсюду. На ППС-ников на улице оборачивались граждане. Оперов в гражданке уверенно опознавали наркоторговцы и не давали делать контрольные закупки. Адвокаты отказывались работать в отделе, предлагая следакам и дознавалам допрашивать злодеев на природе. Короче, работа ОВД застопорилась.
Начальник отдела принял волевое решение. Вызвав старшину отдела, он долго ему высказывал что-то невнятно-матерное, после чего ткнул пальцем в потолок и четко приказал: «Устранить!».
Старшина почесал тыковку, призвал на помощь одного из водителей, самого надежного, и пошел устранять. К операции он подготовился недостаточно, как потом выяснилось, серьезно. Он надел халат синего цвета (учившиеся в СССР помнят, у трудовиков такие были и на предприятиях), подставил лестницу к люку, ведущему на чердак, и решительно полез наверх. Водитель страховал его снизу, держа приставную лестницу.
Наверху лихой старшина гикнул, свистнул, высказался в три загиба, и коты щеманулись с чердака окольными путями. Старшина уже решил, что дело в шляпе, однако, не тут-то было. Остался один герой. То ли он не пролазил в окольные пути, то ли ему вообще в жизни терять было нечего, но один кот не убежал.
Это был матерый котище. Эдакий герой уличных драм, весь в шрамах, шерсть колтуном, неопределенно-грязного цвета. На шее у него были… по аналогии, я бы назвал это дредами, короче, сосульки из шерсти в разные стороны.
Кот, видимо, решив, что менты пришли именно за ним, встал посреди чердака и угрожающе начал подвывать. В голосе явно читалось: «Живым хрен возьмете!» Старшина растерялся, не ожидав, что милиционеру при исполнении не подчиняются. Верный водитель тут же снизу подал ему в руки швабру. Старшина, как в штыковую пошел на кота со шваброй наперевес. Но кот первым же ударом лапой по швабре отбил у того охоту к штыковой. Как потом старшина пояснил, оправдываясь, удар по силе был похож на хук боксера легкого веса. Матерый был котяра, чего уж там…
Решив, что жизнь ему еще дорога как память, старшина отступил. Но есть приказ «Устранить!», а начальник, по аналогии с А. Покровским, может «мехом внутрь вывернуть», следовательно, надо что-то делать. Пытливый милицейский ум, поразмыслив, решил перепоручить дело борьбы с животными тем, кому это более близко. МЧС-никам.
Через полчаса в ОВД прибыли двое МЧС-ников, в форме и со специальной палкой с петлей, для отлова собак, видимо. К этому времени вокруг начал собираться народ, свободный от милицейских будней, подивиться на это зрелище.
МЧС-ники – народ смелый, недолго раздумывая, выступили по старой схеме: один с палкой по лестнице – вперед на чердак, второй внизу – страхует. Милицейский народ внизу уже чуть ли не аплодирует безумству храбрых.
Первый борец со стихией, с палкой скрылся в темноте чердака. Вскоре оттуда раздались его матерные крики и злобный рык и шипение поджидавшего его там кота. МЧС-ник оказался удачливее старшины и шуганул котяру, но петлей поймать его не смог. Кот обошел ловца и кинулся в открытый люк, но, увидев ожидающего его внизу второго огнеборца, присел на скамейке лестницы и заозирался в поисках убежища. Увидев проем в подвесном потолке, прямо рядом с люком, кот сноровисто, как бывалый шахтер, полез туда, но… о, переменчивая фортуна, застрял.
Кто-то из ментов внизу уже начал предлагать делать ставки.
Верхний МЧС-ник приспустился с чердака, прицелился и, смело ухватив кошака за задние лапы, потащил на себя из под подвесного потолка. Кот сопротивлялся, дырявя когтями элементы подвеса насквозь.
В это время по коридору шла заместитель начальника отдела. Назовем ее, ммм… Таня. Она недавно пошла на повышение до зама, считала, что жизнь очень даже удалась и прекрасна. Таня пропустила все вышеописанные события, т. к. была на совещании, и теперь шла в свой кабинет. Поскольку тетенька она была очень даже ничего (молодые лейтенанты стойку делали), и видела, что людям нравится, она старалась соответствовать. Ее бедра при ходьбе раскачивались с немыслимой амплитудой. Нос был задран самую малость кверху, в глазах огонек, на устах улыбка, настроение – великолепное. Со стороны – просто засмотреться.
Сдержанно подивившись на собравшуюся толпу, Танюша прошла мимо, в сторону своего кабинета. Путь ее лежал, в аккурат, под люком на чердак…
МЧС-ник, как пулю из раны, вытащил за задние лапы кота из под потолка, и в это время увидел Таню, проходящую под ними. Запаниковав, он закричал ей: «Женщина, пробегайте, пробегайте!» Таня остановилась и посмотрела наверх. В этот момент кот вырвался…
Полет животного был долог и изящен. В силу принадлежности к славному роду кошачьих, в полете он четко развернулся лапами вниз и приземлился прямо в шикарную кудрявую рыжую Танюшину шевелюру. Как бывалый паркурщик, он тут же оттолкнулся всеми четырьмя лапами и ушел в сторону, в стену, от стены – на пол, по полу – в конец коридора, где белело окно, где была свобода…
От двойного толчка Таня присела, не совсем поняв, что произошло. Присели и все, кто наблюдал это зрелище. Кто от чего. Кто-то – от неожиданности, кто-то – от испуга. А отдельные, самые бесстыжие менты, давились от ржача. Но шепотом. Ибо, зам. начальника!
…Кот уже видел свободу. Добежав до окна, он прыгнул и, зацепившись когтями, как альпинист, полез по штапикам вверх, в поисках форточки. Тут-то его МЧС-ники и повязали. Они накинули на шею кота петлю, сдернули с окна, и торжественно, как трофей, понесли по коридору отдела. Подвешенный кот не сдавался. Он верещал, хрипел, шипел что-то матерное, призывая кары на головы пленивших его двуногих.
Выйдя во двор отдела, котоносец вынул плененного из петли и, как следует размахнувшись, дал кошаку пинка. Кот полетел по низкой параболе, в полете обещая служивым неприятности. После этого, откланявшись, котоборцы удалились.
Вот такая случилась история. Много прошло времени. Милицию переименовали в полицию, отдел малехо перестроили. Но долго еще, долго из двора отдела раздавались обрывки рассказов молодым начинающим котам, как реального кошака менты вязали, а он им не дался!
|
|
9
В греческой гостинице у, пардон, унитаза оказался неисправным бачок. Поняли мы это слишком поздно, и меня отправили парламентeрoм к хозяйке. Оказалось, что хозяйка знает английский хуже, чем я китайский...
Вы когда-нибудь пробовали жестами объяснить, что унитаз сломался?
Хозяйка с видом Станиславского наблюдала за моими актерскими попытками и периодически что-то крякала. Видимо "Не верю". Начал подтягиваться народ.
Затем она пожелала лично убедиться, что случилось. И мне пришлось жестами объяснять ей, что лучше туда лишний раз не заходить.
На эту часть моего моно-спектакля собралось все население гостиницы, и что гораздо хуже, охрана.
Хозяйка пришла в номер, заглянула в унитаз и что-то вопросительно булькнула. Наверное: "Кто насрал?"
И удалилась с таким видом, как будто она в туалет вообще не ходит.
Пришлось просить климатического убежища в соседнем номере...
|
|
12
На днях начал читать книги по информационной безопасности. Когда пришел домой, застал кота за очередным хулиганством: открыл кухонную дверь, повиснув на ручке, стащил со стола батон и, прячась от расправы, быстро прошмыгнул под диван. Обычно я с этим мирился и довольный кот через полчаса выходил из убежища, зная, что срок давности преступления истек и он успешно избежал наказания. Вспомнив добрые советы Митника и постулаты Брюса Шнайера, заложил его лазы с обоих сторон дивана коробками от обуви. После очередной махинации кот по привычной схеме побежал в первую "нору". Уткнувшись в "заглушку", перешел к плану "Б" и устремился ко второму входу, но и там брешь в безопасности была устранена. Кот в недоумении завис, тут же был схвачен, после чего с ним была проведена разъяснительная работа по вопросам хорошего поведения и изысканных манер. Хвала Митнику и Шнайеру!
|
|
13
МАША
«Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил»
(Экзюпери)
Давно это было, у моих родителей только – только родился ребенок и это даже не я.
Квартиры не было, жить негде, зато была молодость и романтический настрой. Вот родители завернули младенца в три одеяла и поехали в точку на карте под названием Беломорск.
Дали им семиметровую комнату в общежитии. Папа целыми днями пропадал у себя на работе, даже в выходные, а Мама дома с младенцем.
Очень скоро Мама заскучала без работы, без огней города и даже без треньканья трамваев. Она мечтала, хотя бы о кошечке - Маше, но, к сожалению ее мечта не могла осуществиться, ведь местный комендант был очень строг и крайне несправедлив, кстати, раньше в нашей комнате жила семья, которую как раз и выселили за наличие запрещенного котика.
Бесконечная осень плавно переходила в такую же беспросветную зиму.
Даже мухи от скуки передохли, а может быть, просто, уснули до весны.
Вроде бы вчера еще летали, приходилось с газетой по комнате бегать, а сегодня вот только одна. Сидит за столом, не боится, не улетает. Мама замахнулась газетой, но… плавно отложила ее в сторону.
Взяла две крышечки от бутылок, в одну капнула воды, в другую сыпнула сахару и медленно придвинула к бесстрашной мухе.
Никто так и не узнал - была муха мальчиком, или девочкой, но отзывалась она на имя Маша, ну или почти отзывалась.
Маша оказалась далеко не дурой и не мешала жить своим гигантским хозяевам. Немного летала, из крышечек своих лакала, к ребенку тоже не лезла, чувствовала, что ни к чему хорошему это не приведет. Ну, что еще от воспитанной мухи надо?
Даже Папа смирился с Машкой, все-таки домашнее животное, да и комендант не будет против.
Однажды вечером папа примчался с работы раньше обычного и показал Маме два билета в кино.
Мама как обрадовалась, так тут же и расстроилась:
- Юра, ну какое может быть кино? А ребенок?
- Я все продумал, договорился с соседями, они пришлют своего Ваську, Вася посидит. Дам ему полтинник на мороженое.
Нужно же и тебе от дома отдохнуть.
Десятилетний Вася получил подробные инструкции по уходу за ребенком, взял деньги вперед и уселся на табурет возле детской кроватки.
Мои счастливые родители уже сидели в кино и даже смотрели киножурнал перед фильмом, как вдруг не сговариваясь, они глянули друг на друга и синхронно вскрикнули: «Маша!»
Полчаса отчаянного бега по морозному Беломорску и задыхающиеся родители уже стояли на пороге дома. Довольный Вася отбросил свернутую газету и сказал:
- Что-то быстро ваше кино закончилось, Дядя Юра, с вас еще двадцать копеек, я тут не просто с ребенком сидел, а еще и за мухой гонялся. Еле убил.
Даже у папы испортилось настроение, он машинально вручил Васе 20 коп. и не прощаясь закрыл за ним дверь.
А вот Мама очень расстроилась, она взяла настольную лампу и принялась изучать каждый сантиметр пола, чтобы найти несчастную сбитую Машку и похоронить ее в горшке с геранью.
Не нашла.
Молча сели ужинать.
Муха Маша тоже к тому времени окончательно успокоилась, убедилась, что Вася уже ушел, она выбралась из своего тайного убежища и спокойно спикировала на стол к своим тарелочкам.
Муха бегала по столу, вскидывала лапки, она показывала хозяевам пантомиму об ужасах пережитого вечера и не переставая жаловалась на Васю. Родители смеялись до слез, и Папа вдруг сказал:
- Кстати, пойду заберу назад двадцать копеек – это дело принципа. Вася ведь нас обманул, муху он так и не убил.
Мама развеселилась еще больше и ответила:
- А что ты ему скажешь? Маша жива…?
|
|
14
из новостей
Удивительная история произошла в Приморском Сафари-парке. Там тигр Амур подружился с козлом, которого прислали ему на съедение.
"Тигры Сафари-парка два раза в неделю едят живую добычу. Тигр Амур умеет охотиться на коз и кроликов. Но недавно тигру попался козёл, которого он есть не захотел, и всё потому что, козёл оказался очень смелым", — говорится в сообщении на сайте Приморского сафари-парка. Там же опубликованы фотосвидетельства этой странной и трогательной дружбы.
Там поясняют, что никто специально не учил козла не бояться тигра. И Амур решил не связываться с таким смелым козлом, есть его не стал. Мало того: козёл выжил Амура из собственной спальни, и сам спит на его месте. В результате Амуру пришлось перебраться на крышу убежища.
Назвали смельчака Тимуром — это достойное имя для такого бесстрашного животного, считают в сафари-парке. Днём Амур и Тимур дружно выходят в большой вольер и гуляют вместе. Тимур принял Амура за вожака, и теперь всюду следует за ним.
|
|
16
Питбуль.
Моя очень яростная антиашнинка подсказала тему.
За питбулями водится дурная слава- частью справедливо, частью нет.
Порода была создана для боев- друг с другом и другими животными,
собачьи гладиаторы на потеху человека.
Метод питбуля - он не дерётся как все собаки, его метод- быстро убить соперника. Обычно- свернуть шею. Свидетели рассказывали- сам не видел, но верю- выскочивший из ворот питбуль за секунды убил две крупные собаки.
Сейчас собачьи бои запрещены, можно и в тюрьму загреметь.
Но- недалеко граница- в Мексике и петушиные бои и собачьи- рутина.
А вот и история.
В соседний дом въехали пара военных, она и он.
И питбуль- здоровенный, грозного виды пёс.
А у меня- три маленьких шнауцера, ходячие мохнатые закуски для питбуля. И как все терьеры- выёбистые и смелые до безумия.
Плохая комбинация- гуляем, они гавкают на питбуля, он молча созерцает и копит раздражение.
С ребятами я подружился, милые и скромные.
Питбуля они взяли из убежища, куда он попал из бойцовских условий гладиатора- морда в шрамах и следы укусов и побоев.
Мужик - мой сосед- тренировал его долго и упорно, пёс стал спокойный и доверчивый, только рычал на мужиков мексиканского типа. Мне уже доверяет, я уже гулял и кормил его, мы перестали бояться друг друга.
Надо теперь наладить отношения и между нашими собаками, решили мы. Что на меня нашло, почему я не посоветовался с людьми знающими- по сю пору не знаю, может выпил лишку накануне и потерял способность критически мыслить...
Воскресенье, я продрал глаза- соседи дома, вернулись из церкви,
пьём кофе и решаем- пора знакомить.
Я выбираю самую спокойную из моих сук, Маргошку.
Они стоят по одну сторону с нами- питбуль за металлической оградой из довольно толстых прутьев.
Ставлю Марго на землю- моя идиотка немедленно принимает позу вызова на бой и зарычала! Клянусь- питбуль улыбнулся и вдохнул- наконец- то! Два раза их на бой не приглашают..
Своей страшной треугольной мордой он раздвигает прутья и протискивается сквозь ограду- выходит на оперативный простор путём тарана, как нож сквозь масло .
Владельцы даже охнуть не успели- он подмял малявку под себя и ..
Вот тут включились мои охранные рефлексы, время замедлилось и я ускорился- он опускает пасть чтоб коронным питбулевским способом свернуть ей шею, я бросаюсь на него сверху и зажимаю ему пасть рукой, задираю ему голову.
Он обмяк мигом- его натренировали не повреждать людей.
Его владельцы очнулись, надели поводок и наш трехслойный пирожок распался, я поднялся, его оттащили- Маргошка громко гавкая удирает домой.
Они извиняются, я тоже-за свою глупую идею, спешу домой-Марго в крови!! Укусы больших собак часто смертельны, пропала собака- в отчаянии думаю я..
Ощупываю её дрожащими руками- ничего не нахожу..
Что за мистика?!? Крови много- а раны нет...
Соседи приходят, ржут- не её это кровь, она, подмятая, цапнула его за ляжку, дура такая.
Мой черёд извиняться- ребята, я оплачу все счета ветеринара, надо его на антибиотики сажать...
Меня поднимают на смех- для питбуля?!?
Да ему не привыкать, посмотри на его шрамы.
Порешили- дружить домами, не собаками.
Мораль- играть надо в своей весовой категории. И не только собакам..
Всем здоровья и здравого смысла!
|
|
17
Самая душераздирающая любовная история, которую я наблюдала, случилась не с людьми.
Она случилась с пингвинами. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте? Да ни разу в жизни. Она случилась с пингвинами Кэмпбелла на новозеландском побережье.
Представьте себе- хорошо устоявшаяся, многолетняя пара, имеющая многих выросших птенцов в прошлом и одного маленького в настоящем, которого они нежно пестуют.
В один не самый прекрасный день папа-пингвин отправляется , как обычно, в море, наловить рыбки своей благоверной и их пингвиненку.
Рыбалка не задалась, и папа- пингвин вернулся в родную нору гораздо позже обычного. Но с добычей- рыбой в клюве.
Затянувшегося отсутствия его благоверной оказалось достаточно, чтобы развести шашни и найти себе нового хахаля. Рядом с которым он ее и обнаружил в родной норе.
Естественно, завязалась драка, и очень серьезная драка- с протыканием друг друга длиннейшими клювами, раздиранием шкуры и фонтанами крови. Пингвины сами по себе почти всегда забавные животные, но вот тут было совсем не до смеха. Не знала, что они могут быть такими яростными в борьбе за семью.
Комментатор обьяснил- он (папаша) не только за свою семью борется, но и за детеныша, и за свою нору, без которой его шансы на выживание невелики.
Наконец, выдохшиеся, окровавленные, оба самца остановились. Комментатор шепотом выдохнул- теперь уж выбор за самкой, кто ей больше нравиться.
Она выбрала молодого любовника. Клювом его погладила и многолетнего партнера явно от родной норы , которую они когда-то вместе рыли,оттолкнула. Представляете себе- муж с риском погибнуть от клыков морских хищников ловит для нее и их ребенка рыбу в океане, а она ему замену тем временем нашла? Безнравственная женщина.
"Старый муж", понурившись, ушел прочь. Забыв про пойманную рыбу- даже ее забрали бывшая с новым хахалем. Комментатор грустно сообщил, что старого мужа теперь ждет, скорее всего, скорая смерть- с такими ранениями и без убежища в виде родной норы.
Это был второй случай, когда я плакала над передачей на Animal Planet. Первый был, когда у подростка- гориллы умерла мама и он остался у материнского трупа, когда остальное стадо ушло в джунгли, и он умер у материнского трупа от тоски. И от голода- он страшно страдал, но от маминого мертвого тела не ушел, а безжалостные документаторы Animal Planet все это сняли и показали.
Природа жестока, но у животных бывает такая нежная душа.
Хорошей вам недели и верной подруги, Kaatje
|
|
19
Марсианские хроники, или голландская жара.
Сегодня в Голландии было плюс 37.Мозги и асфальт плавятся. Чтобы избежать перегрева, сбежали с самого раннего утра на пляж на озере.
Рядом с нами приземляется молодая мамаша с двумя девочками- погодками, 3 и 4 лет соответственно. Ну плещутся они на мелководье в детском бассейне и с детскими кругами для плавания.
Немного после полудня прибегает их радостный потный красный запыхавшийся папа в полной униформе служащего- костюм, белая рубашка, галстук. Радостный , что с работы раньше отпустили, на пляж, к семье. И с жестом "ТАДАА!" преподносит громадную коробку с чем-то надувным для плавания.
"Я не очень в магазине рассмотрел, что это такое, но точно для пляжа. Вам должно понравиться". И немедленно, прямо в костюме присоединяет новую надувную штуковину к электрическому насосу возле кассы пляжа.
Штуковина раздувается. И раздувается. Приближаясь размерами и формой к драккару древних викингов. Только ядовито-розового цвета и головой фламинго вместо дракона на носовой части.
Мама вместе с дочками с полуоткрытыми от изумления ртами за раздутием этого Титаника наблюдают. Когда розовый монстр достиг своих окончательных размеров, мама выдыхает : " Ты что, на Лампедузу на этом собрался?". Сирийские беженцы у всех на слуху. Но, по-моему, небольшая группа не слишком упитанных беженцев вполне могла бы на этом драккаре до Лампедузы- итальянского острова-убежища добраться.
|
|
20
Краткая инструкция. как НЕ надо спасать кошку... Основано на личном недавнем опыте...
1) Если вы ночью нашли свою кошку, сидящей на дереве, и она выше, чем вы можете дотянуться, идите спать. Утром придете и снимете. НЕ НАДО вставать друг другу на плечи и изображать цирковую пирамиду. Вы не на арене в свете софитов... Вокруг темнота, корни, ветки и колючие кусты. Падение в кусты в темноте звучит очень заковыристо и нецензурно...
2) Встали, отряхнулись? Идите спать, сказано же вам. Идея подобрать с земли толстую ветки и протянуть кошке, чтобы она по этой ветке, как по мостику, сошла к вам, кажется хорошей только вам. Кошке эта идея не нравится, и она забирается повыше.
3) Хватит уже ходить в темноте, шуршать кустами и хрустеть сухими ветками. Две плохие идеи подряд вас ничему не научили? Да, дерево, на котором сидит кошка, сухое, и его не жалко. Да, кошку иначе не снять. Но не надо его пилить! В темноте кошка видит, а вы нет, и фонарики не шибко спасают. Даже если кошка благополучно приземлится на землю вместе с деревом, она, скорее всего, удерет и подальше...
4) Подпиленное дерево не падает, а прислоняется к другому, живому, и кошка, спасаясь, перебирается на него и забирается на самую верхушку??? Ну что сказать, вы умете загонять кошек повыше...
5) Итак, кошка на верхушке тополя. Залезть - не вариант, это очень высоко. Автовышка - отличная идея, но только не надо измерять высоту на глазок... По геометрии в школе что было? Если не совсем плохо, то измерить сможете с приемлемой точностью. Измерение на глазок приведет к тому, что автовышка поднимет вас... а до кошки еще метра 3-4... Вспоминаются новые, еще не использованные словосочетания из тех же запрещенных цензурой корней...
6) А что если подпилить верхушку, так чтобы она наклонилась и кошку спокойно снять. Блин! Тебе мало дурных идей? Кошка на тебя смотрит уже не как на спасителя, а как на целеустремленного хищника, который вот уже с ночи упорно лезет за ней все выше и выше...
К тому же тополь весьма коварен... Вот только что верхушка дерева под ударами топора стояла спокойно... и вот уже летит вниз вместе с кошкой. С 25 метров...
(Что при этом говорит кошка, вырезано из цензурных соображений...) Кошка, разумеется, смылась в кусты и заныкалась так далеко, что ее не видно и не слышно еще два дня... И только банка тунца помогает выманить ее из убежища...
|
|
21
Пробудись, бритт,сакс и галл! -
В твоей спальне нелегал!
Нелегал везде прорвётся,
Хоть направьте телескоп:
К небесам стена взовьётся –
Всё на нет сведёт подкоп!
18 января 2019
Подкоп под стеной: нелегалы поставили рекорд по проникновению в США
Сразу 376 незаконных мигрантов проникли через подкоп под 3,6-метровой металлической стеной из Мексики в США.
Сообщается, что это произошло 14 января в штате Аризона близ города Юма, где нарушители границы, прорывшие полуметровый ход под стеной, сдались полиции в надежде на получение убежища в США. Среди них находились 179 детей.
|
|
24
Случилось это, когда мне было лет восемь-девять. Училась я очень хорошо, и по этой причине мамуля не проверяла у меня дневник. Да и чего там проверять? На что смотреть? На пятёрки с редкими вкраплениями четвёрок? Скука, как говорил доктор Хаус. Даже покритиковать нечего, если только корявый почерк. Поэтому каждую субботу мамуля скупо хвалила меня, расписывалась в дневнике, и на этом вопрос о моей успеваемости закрывался. Меня это более чем устраивало. В похвалах я особо не нуждалась, учиться мне было интересно само по себе, зато никто не лез ко мне с разными глупостями, не требовал домашку на проверку, не заставлял пересказывать параграфы вслух. Ибо смысла в этом никто не видел, даже учительница.
Но однажды я превзошла сама себя. Неделя у меня выдалась по-настоящему ударная, стахановская выдалась неделя, и разворот дневника был сплошь покрыт отличными оценками. Каждый день, с понедельника по субботу, по несколько пятёрок, а некоторые даже с плюсом. Было чем гордиться!
И я решила – радовать мамулю, так радовать! Чтоб по полной, с сюрпризом! Чтоб она пришла с работы и сразу такая – ах! Обалдеть! Как тебе это удалось? Ах ты ж моя умница!
… Сразу скажу – сюрприз вышел на славу. Правда, не совсем такой, какой я задумывала…
Раскрыв дневник, я положила его на откидную столешницу своего секретера. Увы, дневник совершенно терялся на фоне царящего там бардака: опасно покосившиеся горы книг, какие-то писульки и почеркушки, бумажные обрывки, мумифицированные огрызки яблок, недоеденные бутерброды… Да что я тут буду распинаться, многие из нас через это проходили. И в качестве детей, и в качестве родителей.
Что ж, пришлось наводить порядок. Особо ценный хлам я распихала по ящикам, учебники выстроила по ранжиру, аккуратными стопочками разложила тетради, черновики и прочие учебные пособия, мусор выбросила и даже протёрла стол влажной тряпочкой. Результат не заставил себя ждать – у меня получилась лаконичная строгая композиция на тему круглой отличницы, центром которой являлся дневник.
Но всё равно чего-то не хватало. Чувствовалась некая раздражающая незавершенность. Нужен акцент, решила я и, включив настольную лампу, направила её на дневник. А, чтобы усилить эффект, выключила верхний свет.
О, да! Это было то, что надо! Это было прекрасно и высокохудожественно!
Погруженная почти в полную темноту комната представляла собой отличный фон. А мягкий жёлтый свет настольной лампы образовывал таинственную сферу, в которой ярким пятном выделялся мой сюрприз.
Я была полностью удовлетворена – мимо такого намёка невозможно было пройти. Мамуля просто не имела права не заинтересоваться, а что же там такое лежит? Но вот беда: зная свою мамулю, я была уверена, она пойдёт кратчайшим путём. То есть задаст вопрос в лоб и всё, конец интриге.
И я решила – спрячусь. И буду наблюдать. А когда мамуля склонится над дневником, неожиданно выскочу и закричу:
- Ага!
Что – «ага»? Почему – «ага»? Какую мысль я хотела выразить этим своим «ага»? Я понятия не имела, но сама идея привела меня в восторг.
Своим убежищем я выбрала гардероб. Во-первых, из него было гораздо удобнее неожиданно выскакивать, чем, например, из-под кровати или стола. Во-вторых, пространство под столом легко просматривалось с порога. И, в-третьих, на дно большой двустворчатой секции мама складывала наши подушки и одеяла, поэтому там было комфортно.
С удобством устроившись на мягком, я прикрыла дверь, оставив для наблюдения небольшую щёлочку и - заснула. Просто мгновенно вырубилась.
Эта ситуация, когда ребёнок прячется где-то и засыпает, нередко описывается в литературе. И, поверьте, она основана на реальных событиях.
… А мамуля, между тем, пришла с работы. И застала непривычный порядок в комнате. Приятно удивлённая, даже растроганная, она захотела сказать мне большое человеческое спасибо, но не смогла – меня нигде не было. Ни в комнате, ни в коммунальной кухне, ни в туалете или ванной. Слегка обеспокоенная, мамуля постучалась к соседям. Те рассказали, что из школы я пришла, это точно, пообедала, а потом шныряла туда-сюда и гремела помойным ведром. А куда в результате делась, они не знают.
И в самом деле, куда? Ушла гулять? Но пальто висит на вешалке, сапоги валяются на коврике. Отправилась поиграть к подружке сверху? Мне это разрешалось, только надо было оставить записку. Но записки не было, и сверху не доносилось ни звука, что было совершенно нехарактерно для наших с Наташкой буйных игр. Может, мы смотрим телевизор? Или прилежно читаем вслух?
Мамуля поднялась на пятый этаж и узнала, что сегодня я там не появлялась. Она побежала по подъезду, звоня во все двери, в одних тапочках выбежала во двор, где дворник как раз сгребал снег. Меня нигде не было, и никто меня не видел. Я словно сквозь землю провалилась, оставив после себя идеальный порядок.
Было принято коллегиальное решение звонить в милицию, и мамуля как раз одевалась, чтобы сходить к таксофону, как наступила развязка.
… Проснулась я от шума – в общем коммунальном коридоре раздавались громкие возбужденные голоса. Не желая пропустить самое интересное, я быстренько вылезла из своего убежища и, сгорая от любопытства, выскочила из комнаты.
В коридоре толпилась масса народу – наши соседи по квартире; наши соседи по подъезду; тётя Света, мама моей подружки из квартиры сверху; баба Клава, заслуженная сплетница всего двора; ещё какие-то люди… А моя мама, какая-то расстроенная и встревоженная, надевала пальто.
Едва я показалась на пороге, все разом замолчали и стали смотреть на меня. Такое пристальное внимание меня несколько смутило, оно явно не сулило ничего хорошего, и я попятилась. Но мама остановила меня.
- Ты где была? – ласково спросила она.
Эта ласковость не могла меня обмануть, и я начала судорожно соображать, в чём же я проштрафилась? Ничего такого в голову не приходило, а взрослые, меж тем, напряжённо ожидали моего ответа.
- Я спала, - промямлила я. И зачем-то уточнила: - В гардеробе.
Все взоры тут же обратились на мамулю, на лицах соседей ясно читался неподдельный интерес. Это какой-то новый педагогический приём? Молодая соседка апологет спартанского воспитания?
- Ты спишь в гардеробе? – дрожа от возбуждения, переспросила тётя Клава. Вот это новость! – аршинными буквами было написано на её лице.
Бедная мамуля! Она с таким пиететом относилась к чужому мнению! И так трепетно заботилась о своей репутации! И вот родная дочь одним-единственным словом разрушила всё то, что создавалось годами. Но мамуля решила бороться до конца.
- Что это ты выдумала? – изо всех сил изображая беззаботность, спросила она. – Почему надо было спать в гардеробе?
Почему? Ну как объяснить взрослым своё решение, которое тебе лично кажется таким простым и естественным? Как несколькими короткими точными словами описать логическую цепочку, ведущую от пятёрок до гардероба? Невозможно, просто невозможно! А мамуля ждала. И все ждали.
- Понимаешь, - с отчаянием сказала я. – Я ведь сперва хотела под столом. Но в гардеробе удобнее.
Как писал Марк Твен, «опустим завесу жалости над этой сценой».
А самое обидное, что до моих пятёрок дело в тот день так и не дошло.
|
|
25
На католическое рождество 1991 года Советский Союз распался не вдруг: несколько лет он гнил с головы и крошился по краям. Одни отваливающиеся куски огромной страны мечтали уйти вперед по спирали истории, другие же хотели вернуться на пару витков в прошлое.
В конце 1988 года Верховный Совет Эстонской ССР добавил еще одну букву «н» в название своей столицы, и Таллин, став Таллинным, зазвучал совсем по-эстонски. А через полтора года парламент этой союзной республики восстановил свой старый сине-черно-белый флаг в качестве государственного символа.
В те времена, как-то раз летом, мы стояли в Хольтенау, ожидая своей очереди на проход по Кильскому каналу. Лагом к нашему борту пришвартовали эстонский пароход, который должен был идти в проводку вместе с нами.
У «эстонца» было всё как положено: свой триколор на корме, флаг Германии под правой краспицей и порт приписки с двойной «н».
Парни с соседнего парохода были кампанейские: мы меняли шведскую водку «Абсолют» на ликер «Вана Таллин» и затем совместно выпивали поменянное.
А рано утром, в понедельник, к нам на пароход пришел Тит, их старпом. Тит выглядел невозмутимым и со своим характерным эстонским акцентом сообщил нам следующее: «В вашэй стране пэрэворот. Дайте нам кърасный флаг».
Так мы узнали про ГКЧП.
Обсудить столь важное политическое событие и решить судьбу запасного кормового флага собралась вся команда. Первым, вопреки старой морской традиции, высказался капитан-наставник пароходства по военно-морской подготовке.
Он был краток: «В понедельник перевороты устраивают только имбецилы! Через три дня всех этих клоунов разгонят! Поэтому флага никому не давать и политического убежища в ФРГ не просить!»
Тит, присутствовавший на собрании экипажа, высказал ему свои осторожные сомнения про «три дня». В результате бурного обсуждения "скорости разгона клоунов и последующего цирка" между капитаном-наставником и эстонским старпомом было заключено пари на ящик водки против кормового красного флага.
В фирменной картонной коробке, которую принесли с эстонского парохода в пятницу, оказалось всего шесть литровых бутылок «Абсолюта».
|
|
26
Ночью Ираклий Квирикадзе вёл Марчелло Мастроянни с переводчицей к дому Параджанова. Окна были абсолютно тёмными. С остановившимся сердцем Ираклий толкнул дверь — она со скрипом открылась. Троица шагнула в чёрный проём, во мрак неизвестности. И тут в комнате вспыхнул яркий свет!
Сергей ждал дорогих гостей, накрыв роскошный стол и созвав своих друзей — человек тридцать. Здесь были художник, тёрщик тбилисской бани, архитектор, суфлёр оперы, парторг киностудии «Грузия-фильм», скупщик бриллиантов, врач, парикмахер...
Параджанов в эту ночь превзошел сам себя: стены дома могли обрушиться от хохота. Скоро переводчица была уже не нужна — ведь талант понятен на любом языке. В четыре часа утра Параджанов пошёл провожать Мастроянни по улице Котэ Месхи. Около старого тбилисского дома Сергей остановился под низеньким балконом. Шоу продолжалось. В очерке «Параджаниада» Ираклий Квирикадзе воспроизводит уморительный диалог, состоявшийся между двумя киногениями:
— Марчелло, здесь живёт твоя любовь. Она всю жизнь ждёт только тебя, Марчелло Мастроянни.
— Моя любовь? — переспросил Марчелло.
— Её звать Шушанна. Она девственница... Ей семьдесят четыре года!
Марчелло с ужасом посмотрел на Параджанова:
— Семьдесят четыре?
— Она хранила себя для тебя! Всю жизнь! И ты приехал!
Параджанов подставил к балкону бамбуковую лестницу, найденную во дворе, и поднялся по ней. Марчелло как загипнотизированный последовал за новым другом. Они оказались в спальне.
Лунный свет освещал кровать, на которой спала пышнотелая Шушанна. Мастроянни вспомнил огромную Сарагину из фильма Феллини «Восемь с половиной»: за несколько монеток, которые ей дают мальчишки из католического колледжа, великанша танцует перед ними румбу на морском берегу, потрясает могучими бедрами, показывает необъятный зад.
Они подошли к кровати. Наклонившись, Сергей зашептал:
— Шушанна, ты всё спишь? Так и мечту проспишь! Открой глаза, детка!
Старая двухсоткилограммовая женщина открыла глаза, узнала Сергея и спросила:
— Что на этот раз тебе надо, осёл?
— О чем, Шушанна, ты мечтаешь? Ты любишь Мастроянни?
— Мастроянни? Да...
— Вот он! Бери его!
С этими словами Сергей без всякого почтения наклонил Марчелло и утопил его в огромных Шушанниных грудях.
Шушанна усомнилась:
— Настоящий?
Марчелло улыбался ей. Игра ему нравилась, но он чувствовал себя немного неловко. Однако сумел сказать по-русски:
— Шушанна, я лублу тебе!
Вглядевшись в лицо мужчины, Шушанна вдруг поняла, что это настоящий Мастроянни. Она завопила и прижала его голову к пылающей груди.
Параджанов закрыл дверь спальни и, оказавшись на балконе, закричал, как средневековый глашатай:
— Шушанна Казарян теряет свою девственность! Я вынесу её простыню.
В общем смехе он не закончил фразу. Восторженные крики разбуженных соседей подняли весь Сололакский квартал. На узкую улочку стали стекаться люди с бутылками вина, сыром и зеленью. Соорудили длинный стол и снова затеяли пиршество.
При свете тающей луны Марчелло слушал грузинское многоголосье, обнимал двух дородных пожилых соседок — своих беззаветных фанаток, купался в волнах народной любви и чувствовал себя счастливым. Он кричал: «В задницу все „Оскары“! Требую политического убежища! Остаюсь жить в Тбилиси!»
|
|
27
Передвижное месторождение
Я человек сугубо штатский, поэтому прошу извинить, если допущу какие-нибудь неточности в описании военной жизни, тем более тридцатилетних времен давности. Да и, признаться, рассказ это не мой, а моего сотрудника, сейчас уважаемого человека.
Поэтому условно назовём его, как звала в те годы землячка его в письмах в армию – Вадик
Его девушка Света проживала в какой-то глухомани в Пензенской области и гордилась тем, что её Вадик служил в самОй Москве. Причем, всего лишь за два месяца уже дослужился аж до ефрейтора. Это потому, что служба у него очень важная и секретная, а ещё он в большом авторитете у командиров.
Вадик действительно служил в Москве при каком-то большом штабе, возможно даже Генеральном. Был он механиком в гараже. Гараж обеспечивал служебными автомобилями офицеров и генералов этого самого штаба, который я условно назвал Генеральным.
В задачу ефрейтора Вадика было всегда держать наготове «волгу», которая возила не очень большую шишку из этого штаба, всего-навсего майора. «Волга» была не первой свежести, поэтому Вадику приходилось всё время что-то подкручивать и прокачивать. Из-за такой занятости он ещё ни разу не был в увольнении, поэтому на вопрос девушки Светы - какая она, Москва? - писал, что в увольнении ни разу не был и, наверно, не будет, так как является носителем государственных секретов, которые нельзя разглашать до конца жизни. Возможно, из-за этого его даже не отпустят домой после службы, а засекретят под другим именем, поэтому все те мужские обещания, что он давал ей перед армией под своим именем, вполне могут быть не выполнены по государственным соображениям, уж не обессудь. Такая государственность сильно нервировало девушку Свету. Нервенность эта, выраженная в письмах слезами по строчкам сильно успокаивала Вадика. Слезы девушки Светы были так горючи, что разъедали буквы, написанные шариковой ручкой (Света капала на них одеколоном «Тет-а-тет»).
Водителем у майора был земляк Вадика Серёга. Серёга слегка важничал перед Вадиком, как положено старшему сержанту перед ефрейтором, хоть и земляком. Всегда требовал неимоверной чистоты салона, не то грозился заменить механика на более расторопного. Но в минуты добродушия всегда спрашивал, как там, на родине? Не болеют ли? А в деревне сейчас больше девок или парней? Хорошо бы, девок, а то майор обещал ему отпуск.
Вадик неоднократно просил Серёгу покатать его по Москве, а то что он тут видит? Он и в городе ни разу не был. Знает только: казарма – гараж, гараж - казарма. Приедет домой и рассказать нечего. Разве что открытку с Кремлем показывать.
Но покататься по Москве – это было бы несказанно жуткое преступление. Самоволка, да ещё из секретной части! Ишь, чего придумал! Может тебе ещё на танке последней конструкции да по Красной площади покатать?
Вадик на танке не умел, но в принципе попробовать хотел бы.
Наконец однажды Серёга сказал:
- Так, сегодня в четырнадцать ноль-ноль везу майора к новой Марусе (всех женщин любвеобильного майора Серёга звал Марусями). Пока он с ней дома то, да сё, мы с тобой можем посмотреть город. С тебя газировка и мороженое.
- Неужели разрешил? – радостно изумился Вадик.
- Кто? Майор? Да ты что? Спрячу тебя в багажнике. А когда высажу майора, то вылезешь.
Самоволка стала выглядеть бегством и отдавать криминалом с применением технических средств. Вадик задумался.
- Не боись, - уверил Серёга, - на КПП никто никогда багажники не смотрит. Чего в этом штабе красть – там одни карты военных планов, а их не в багажниках крадут.
Вадик лег на дно багажника, Серега прикрыл его куском ковровой дорожки, который кто-то из предыдущего поколения отрезал от дорожки, что расстилали для встречи какого-то генерала из Африки. Но тот не приехал ввиду скоропостижного переворота и, соответственно, окончания жизненного пути на этом свете. По суеверным дипломатическим традициям дорожкой далее нельзя было пользоваться для встреч других генералов, поэтому её пустили на куски. Одним таким куском Серёга прикрыл Вадика. Получилось удачно, слегка только торчал один сапог. Серега натянул дорожку на сапог, но вылез другой. «Чёрт с ним», - решил Серёга. Так же решу и я, автор, потому что в дальнейшем повествовании этот сапог никак не поучаствовал.
Они проехали беспрепятственно через КПП, потом машина остановилась. Вадик знал: это Серега подал её к подъезду штаба. Хлопнула задняя дверца. Это майор выложил на сиденье пакет с джентльменским набором: шампанское, коробка шоколада и букет красивых цветов, только без запаха, так как это были голландские розы из киоска при штабе. Затем хлопнула и передняя дверь – майор занял своё место.
- К парфюмерше! – скомандовал майор Серёге. – Сегодня, наконец, обещала! Решилась-таки француженка…
И Серёга, и Вадик всегда были в курсе подробностей жизни майора. Исстари дворовые всегда обсуждали жизнь господ. Потом этот обычай передался секретаршам начальников с их персональными шофёрами. Ну а уж Сереге с Вадиком сам Создатель велел быть в курсе, так как майор и сам охотно рассказывал свои похождения своему водителю.
Бравый майор уже вторую неделю обхаживал продавщицу из магазина французской косметики «Ланком», что прямо в центре Москвы. С ней он познакомился, когда выбирал французские духи для предыдущей Маруси. Но когда увидел эту, искусно разукрашенную всеми французскими оттенками, купленные духи тут же вернул продавщице в руки и объявил на чистом французском языке, что покупал духи, чтобы тут же вручить их самой красивой девушке во французском магазине, а может, во всей Франции. Ответ прозвучал благосклонно, но на чисто московском диалекте: женщина была коренной москвичкой, только накрашенной умело и привлекательно. Впрочем, подарок был принят, и вот сегодня «француженкой», возможно, будет сделан ответный ход.
Ехали недолго, Серёга знал адрес. Остановились. В машину впорхнула молодая женщина. Вадик догадался, что она красива по едва слышному аромату духов, долетавшему до его убежища.
— Это мне? – спросил приятный женский голос. – Какой запах чудный, я буду помнить его всю жизнь…
Я забыл упомянуть существенную деталь: «волга» была редкой модели, с кузовом «универсал». То есть, багажник был единым объёмом с салоном. С одной стороны, это было хорошо, так как в багажнике было просторно, и Вадик мог быть в курсе всего, что происходило в салоне. Но, с другой стороны, Вадик опасался проявить себя каким-нибудь шорохом, чтоб не услышали пассажиры.
Квартира майора была далековато, но надо было потерпеть – сам же напросился покататься.
Вадик уже устал лежать на одном боку. Он и по характеру был не лежебокой. А тут ещё после обеденной кормёжки в солдатской столовой у него начало пучить живот. Сначала это не вызывало никакого беспокойства. Ну пучит и пучит – перепучится. Ему было интересно прислушиваться, как отдаёт его машина московские кочки под колесами, как работает её подвеска (надо посмотреть левую сторону). Потом было бы любопытно послушать, о чем будет болтать майор со своей Марусе.
Но майор ни о чем не болтал. Он молча сидел спереди, предвкушая предстоящие диалоги, не предназначенные для публичной откровенности. Маруся же примостилась в уголке сзади, как раз от Вадика через спинку.
Через некоторое время Вадику стало совсем беспокойно. Газовое месторождение, зарождавшееся в недрах багажника «волги», а именно в животе Вадика, росло и по объёмам уже начало доставать всесоюзное уренгойское. Московские кочки грозили прервать затейливый природный процесс и не по-государственному, бездарно, разбазарить народное добро неожиданным прорывом в атмосферу.
Сказать, что Вадик старался беречь доставшееся ему народное добро – это было бы ещё слабо сказано! Он жутко боялся прежде всего того, что процесс стравливания излишков в атмосферу будет сопровождаться могучим тигриным рыком, свойственным его организму как никакому другому в казарме - видимо, передавшимся по наследству. В детстве он даже не мог играть с другими детьми в прятки: его находили по звуку. Позволить себе испустить грозный рык означало мгновенное обнаружение. Дальше понятно - гауптвахта, а то и суд, Сибирь… Прощай, Москва, девушка Света…
Тут он вспомнил, как в детстве его, маленького, бабушка учила пристойным манерам: «Вадик, если надо где-то пукнуть, но чтоб дружки не смеялись – сунь пальчик в дырочку и оттяни в сторону. Тогда никто и не услышит».
Доведенный до отчаяния ефрейтор срочной службы вспомнил завет покойной уже бабушки и воспроизвел его со всей старательностью послушного внука. Бабушка оказалась молодцом, царство ей небесное! – приём сработал абсолютно бесшумно – не то, что рыка, даже мышиного писка!.. К выпущенному из недр в атмосферу природному кубометру у Вадика стал образовываться следующий, и по опыту Вадик знал, что его организма хватит ещё на два-три таких.
Сначала стал подозрительно осматриваться майор. Первый, кого он заподозрил, конечно, был его водитель. Как опытный сейчас руководитель, автор понимает, что перед майором в эти минуты стала масса нерешаемых задач. Глупо отчитывать водителя при женщине. Что она будет думать о нём как об офицере, под началом которого такие безобразники? А если по большому счёту, то что она может подумать вообще о людях в форме? Да, обо всей нашей армии?..
Водитель Серёга в это время думал примерно о том же, но по-солдатски конкретней. «Вот скотина майор, сам наделал, а на меня посматривает. Уж не хочет ли он подставить меня? Вот ему!
Но когда их переглядки с майором участились, Серега несколько изменил свои взгляды на обстановку: «Хотя… Хорошо, допустим я возьму это на себя, черт с ним. Но только чтоб завтра же в отпуск!».
Сержант не знал, что тучи над его головой сгущаются со скоростью атмосферного духовитого вихря.
«А вдруг эта сволочь нарочно хулиганит? – продолжал думать майор. – Может, чем-то я его разозлил и вот тебе – нежданчик…
«За такое мало отпуска, - продолжал строить планы подвига Серёга. – Пусть придумает мне командировку на месяц! А что, какой-нибудь сбор сведений о скрытности подхода к стратегическому коровнику на горе…»
«Да вроде нет, не должен, вон какая морда невозмутимая. – озабоченно решает майор. - Да и не первый же месяц у меня… Тогда кто? Неужели я? Как тогда, на концерте… Задумался и…»
- У тебя нет чего-нибудь такого в багажнике, неуставного? – спросил майор у Серёги. Тот испугался, но бодро ответил:
- Никак нет, товарищ майор. Я нашего механика каждый вечер чищу, чтоб знал!
В раздумьях майор вздумал оглянуться назад. И не поверил своим глазам своему носу. Нос учуял возрастающий градиент зловонного тумана именно с этого направления - сзади.
«Не может быть!» - изумился майор и ошеломленно стал с преувеличенным вниманием пялиться вперед, на дорогу, совершенно, впрочем, её не видя.
Все трое сидящих в машине понимали, что тот, кто бросится открывать окно, тут же будет двумя другими определен как виновник происшествия. Ну, чисто психологически: раз открывает – значит, возле него хапаъ гуще — значит, это ОН!
И экипаж передвижного газохранилища мчался далее по Москве в молчаливом размышлении. А Вадик готовил к обнародованию уже третью порцию…
Майор ещё раз аккуратно, исподтишка оглянулся. Ого! Теперь и глаза подтверждали его подозрения! Женщина сидела, закутав лицо в свой кокетливый розовый шарфик, глаза её блестели от выступивших слёз. Видимо, так бывает с непривычки. Да и то сказать - после ланкомовских ароматов не каждый сможет стойко обонять продукт работы здоровой солдатской плоти.
И когда Вадик отдал людям свою третью порцию, майор окончательно назначил виновника:
«А может, они там в своём французском «Ланкоме» так шутят? А что, нанюхаются изысков – и вот на тебе, для оздоровления психики…»
Тут же ему пришло в голову решение психологической задачи. Как бы спохватившись, он посмотрел на часы.
- Тормозни-ка у метро, - приказал он.
Серёга остановил машину. Майор вышел, вдохнув московский загазованный воздух полной грудью и пошел к группе телефонов-автоматов. Женщина в машине попросила водителя не закрывать дверь.
«Чего это он, вот же в машине телефон…», - подумал Серёга, но быстро понял маленькую военную хитрость.
Через минуту майор быстрым шагом вернулся.
- Так, у меня приказ, срочно быть на месте. Страна не ждёт! – он открыл заднюю дверь. Женщина вышла на волю.
- Дорогая! Вот, пожалуйста, в этом пакете всё для тебя. Да-да, и цветы тоже.
Маруся окунула лицо в букет.
- Запах просто незабываемый, - сказала она, а майор икнул.
Сержант Серёга деликатно отвернулся к окну.
Майор проводил французскую Марусю, пахнущую теперь сложной смесью самых фантастических ароматов, до входа в метро. Серёга смотрел вслед. На ветру облегченно развевался легкий розовый шарфик. Что-то подсказывало Серёге, что конкретно эту Марусю они с майором видят в последний раз…
Что там было дальше – Вадик не захотел рассказывать. Возможно, ничего и не было. Знаю только, что Москву Вадик увидел только после службы, когда вернулся в неё поступать в институт и не поступил, чем обрадовал девушку Свету, которая тут уже не упустила свой шанс. Но этот факт к нашей истории уже не относится, как тот Вадиков сапог в начале повествования.
|
|
29
КАЗУС ПРОКОФЬЕВА
Сергей Сергеевич Прокофьев умер в один день со Сталиным: 5 марта 1953 года. Кончина «вождя народов» затмила уход музыканта. Все, кто хотел с ним проститься, шли в Дом композиторов, где проходила гражданская панихида, с комнатными цветами в горшках: других просто не было - все «достались» Сталину. Рядом с гробом стояла печальная и смиренная Мира Мендельсон - вдова.
В то же самое время другая вдова Прокофьева - зэчка Лина Любера – привычно толкала бочку с помоями в женском лагере в поселке Абезь. И знать ничего не знала о том, что умер человек, которого она любила больше всех на свете.
Долгое время этого имени - Каролина Кодина-Любера - не было ни в одной биографии Прокофьева. Еще бы - не пристало одному из самых прославленных советских композиторов, шестикратному обладателю Сталинской премии, иметь жену-иностранку. А между тем именно с этой хрупкой испанкой, в которой бродило много «вражеской» крови - польской, французской и каталонской, - Сергей Прокофьев прожил долгих 20 счастливых лет. Но ее безжалостно вычеркнули сначала из жизни композитора, а потом - даже из воспоминаний о нем. Оставили место лишь для «образцовой» Миры Мендельсон: выпускницы литературного института, комсомолки, дочери «старого большевика» Абрама Мендельсона и - по слухам - племянницы Лазаря Кагановича.
Каролина росла в музыкальной семье: отец - испанец Хуан Кодина и мать - полька Ольга Немысская - были певцами. И потому следили за музыкальными событиями Нью-Йорка, куда они перебрались из Испании. А в 1918 году гвоздем музыкальной программы «Большого Яблока» был как раз Прокофьев. Он выступал в знаменитом Карнеги-Холле. Манера его исполнения, собственные авторские вещи привели в восторг Ольгу Немысскую, и та буквально заставила свою дочь - начинающую певицу - познакомиться с Прокофьевым после концерта.
Лина не слишком хотела идти за кулисы: да, ей понравилась его музыка, но сам долговязый 27-летний русский не слишком заинтересовал ее. Лине едва минул 21 год, но она прекрасно знала себе цену: ей, как две капли воды похожей на звезду немого кино Терезу Брукс, мужчины, проходящие мимо, подолгу смотрели вслед. Она знала пять языков, прекрасно пела.
Понятно, почему ей не хотелось являться к Прокофьеву в качестве одной из восторженных поклонниц. Но ей пришлось капитулировать под материнским натиском. Лина хотела остаться незамеченной в толпе других барышень, замерла на пороге. Однако Прокофьев сразу выделил темноволосую девушку и пригласил войти. С этого все и началось. Как он потом написал в своем дневнике, Лина «поразила меня живостью и блеском своих черных глаз и какой-то юной трепетностью. Одним словом, она представляла собой тот тип средиземноморской красоты, которая всегда меня привлекала».
Очень скоро они уже дня не проводили друг без друга. Специально для своей Пташки - как Прокофьев прозвал Лину - он написал цикл из пяти песен. Потом были другие произведения. И они концертировали вместе - русский пианист и композитор Прокофьев и испанская меццо-сопрано Любера (в качестве творческого псевдонима она взяла фамилию бабушки по материнской линии).
Между турне Каролина играючи выучила русский язык. И также между гастролями они умудрились обвенчаться - 20 сентября 1923 года в баварском городке Этталь. В феврале 1924-го в их семье появился маленький Святослав. А спустя 4 года - второй сын - Олег. Хрупкую Пташку по-прежнему провожали взглядами мужчины. С годами она лишь похорошела, приобрела лоск. За образец элегантности ее держали в музыкальных кругах Парижа и Лондона, Нью-Йорка и Милана. Бальмонт посвящал ей стихи, Пикассо, Дягилев и Матисс высоко ценили ее стиль, Стравинский и Рахманинов, несмотря на музыкальное соперничество с Прокофьевым, отдавали должное ее голосу и, главное, - таланту совмещать три должности разом: певицы, светской дамы и композиторской жены. В качестве последней она не только заботилась о быте Прокофьева, но и занималась организацией гастролей и связанных с ними частых переездов, вела переговоры, переводила: Она успевала все играючи, элегантно и красиво. По воспоминаниям сыновей Прокофьева, «мамино слово было решающим».
Когда композитор надумал после затянувшихся на долгие 18 лет гастролей вернуться в СССР, именно Пташка поставила точку во всех этих сомнениях и метаниях. На Родине Прокофьеву обещали дать возможность писать музыку. На Западе же он, как и Рахманинов, и Стравинский, вынужден был откладывать сочинительство ради исполнительской деятельности: только так он мог зарабатывать. Лина, обожавшая мужа, прекрасно понимала: творчество для него - на первом месте. Значит, надо переезжать.
В 1936 году семья Прокофьева вернулась в СССР. Дети пошли в англо-американскую школу. Лина заблистала на приемах в многочисленных посольствах - она всегда была в центре внимания. А Прокофьеву действительно позволили творить. Правда, недолго: очень скоро ему объяснили, в чем состоит задача советского композитора. И вот чуть ли не параллельно с «Ромео и Джульеттой» он пишет «Ленинскую кантату», сочиняет оперу об украинском колхозе – «Семен Котко». И видит, как редеет круг его друзей – тот арестован, этот пропал без вести, этот расстрелян, объявлен шпионом и т. д. и т. п. Видит все это и Лина. Но даже не думает меняться: почему она должна перестать общаться со своими иностранными друзьями, посещать посольства, писать матери во Францию? Что это за глупости?
В 1938-м Прокофьев уехал в Кисловодск - отдыхать. И едва ли не в первом письме отчитался: «Здесь за мной увивается очаровательная иудейка, но ты не подумай ничего плохого.» Лина и не подумала. А зря. Прокофьев не устоял перед преследованиями Миры Мендельсон. Их курортный роман перерос в роман постоянный. И в 1941 году композитор ушел из семьи. Возможно, урони Пташка хоть одну слезу, он бы остановился: Но та «держала марку». Она не любила жаловаться. И терпеть не могла нытиков. Глядя на Лину, никто и подумать не мог, какие демоны разрывают ее душу. Потому что с уходом Прокофьева она не смирилась ни на секунду, и ни на секунду не перестала его любить.
Любила композитора и Мира - правильная девушка из правильной семьи. Долгое время Лина была уверена, что их разрыв - лишь временный. Не устраивала скандалов, не обременяла просьбами. Но через несколько лет
Прокофьев заговорил о разводе. Тут уж она встала на дыбы. Чего здесь было больше - любви, уязвленной гордости или простого опасения за участь свою и детей? Она въезжала в СССР женой советского композитора. А кем она будет после развода с ним? Иностранной шпионкой? Врагом народа? В конце концов, умные люди объяснили Прокофьеву: брак с испанкой, зарегистрированный в Баварии, в СССР - недействителен. Так что он спокойно может жениться. Что композитор и сделал 15 января 1948 года. Через месяц после этой свадьбы Лину Кодину арестовали как иностранную
шпионку и приговорили к 20 годам лагерей.
Там она узнала о смерти своего мужа - случайно: одна из таких же заключенных услышала по радио, что звучит концерт, посвященный памяти Прокофьева. Сказала Лине. И тогда эта гордая женщина заплакала так, что охранники вынуждены были отпустить ее с работы в барак. Она горько оплакивала человека, который оставил ее одну с сыновьями в самый тяжелый момент, который бросил ее на произвол судьбы, и по вине которого она оказалась в лагерях. С Колымы Лина вернулась через три года после смерти Сталина и Прокофьева. И, по воспоминаниям современников, уже через два дня вновь являла собой образец элегантности. Заявила о своих правах на наследие композитора, тут-то и всплыло пикантное обстоятельство, получившее в юридической практике название «казус Прокофьева»: гений оставил после себя сразу двух вдов. Теперь, когда Сталина не стало, брак Прокофьева с Линой вновь стал законным. Лине и сыновьям досталось почти все имущество.
...Лина стремилась уехать на Запад. Она безрезультатно обращалась к Брежневу с просьбами дать ей возможность повидать престарелую мать. В 1971 году ее младший сын Олег получил разрешение выехать в Лондон на похороны своей жены-англичанки, скончавшейся в России от заражения вирусным гепатитом, и повидать свою дочь от этого брака. Олег остался жить и работать в Британии. В 1974 году на одно из писем Лины, адресованное тогдашнему председателю КГБ Юрию Андропову, с просьбой разрешить ей на месяц выехать в Великобританию, чтобы повидать сына и внучку, пришел ответ: через три месяца ей позвонили из ОВИРа и сообщили, что ей предоставлена трехмесячная виза для поездки в Великобританию. К этому времени ей было уже 77 лет. Она не вернулась. Но Лину нельзя было считать беженкой. Советские власти не хотели политического скандала, который возник бы, если бы вдова великого Прокофьева попросила политического убежища на Западе. Советское посольство в Лондоне без проблем продлевало ей визу. На Западе Лина Прокофьева делила время между Лондоном и Парижем, куда впоследствии перебрался ее старший сын с семьей. Много времени она проводила в США и Германии. В Лондоне в 1983 году она основала Фонд Сергея Прокофьева, куда передала свой обширный архив, включавший переписку с мужем. Ее без конца приглашали на прокофьевские юбилеи, фестивали, концерты. Свой последний, 91-й день рождения Лина Прокофьева отпраздновала 21 октября 1988 года в больнице в Бонне, куда прилетели ее сыновья. Она была смертельно больна, но пригубила шампанского. Ее переправили в Лондон, в клинику имени Уинстона Черчилля, где она скончалась 3 января 1989 года.
Записи с пением сопрано Лины Люберы не сохранились. Каролина Кодина-Любера прожила долгую жизнь. В 77 лет она начала жизнь сначала. Много путешествовала, растила внуков. Но главное - она занималась переизданием музыкального наследия Прокофьева, делала все, чтобы имя ее великого мужа не было забыто на Западе. И его действительно там знают, помнят и любят.
|
|
30
Лето кадета.
С английским мы уже были на ты: -Ай эм э кадет оф э мэрин скул. Это если бы тобой заинтересовалась англоязычная девушка. Можно было бы еще добавить на романтической волне: - Зэ скул из нот фа фром, зэ сенте оф зэ сити. И про себя: - Кам хиер! Типа, сюда иди, красавица!
Лингафонный кабинет нашего английского дал сбой на столько, что уже за несколько лет до нас в нем не осталось ни одного наушника. Мы готовились к морским путешествиям изо всех сил, зачастую, посредством онанизма. Те из нас, кто онанизмом не маялся, лечились преимущественно бициллином, и очень смешно шагали на строевых, едва тягая за собою, в основном, правые ноги.
То Владивостокское лето казалось особенно приятным, даже праздничным . Все этому способствовало. Благополучное завершение последнего курса, успешное визирование, предвкушение первой загранки, с последующими ништяками, даже желтая пивная бочка, уютно вписавшаяся в дворик между продовольственным магазином, и бурыми от утреннего тумана кирпичными корпусами мореходки.
Кто-то сильно недоработал в организации учебно-воспитательного процесса, и про нашу роту на целый месяц почти забыли.
Это обстоятельство только усиливало летнее очарование. Местные, вплоть до Уссурийска (около ста км.), и те из нас, которые к тому времени обзавелись устойчивыми разнополыми отношениями в самом Владике, если и появлялись, то не надолго.
Оставшиеся в меньшинстве, в полном изнеможении бродили по длинному коридору общежития, свешивали ноги, с подоконников распахнутых настежь окон, купались до одурения, и валялись потом на небрежно застеленных шконках, недвижимые, словно выброшенные на берег морские звезды, некоторые даже в обнимку с гитарами.
Погода шептала. Выходя из под контроля гипоталамуса, по-весеннему гудели гонады или, если хотите – мудя, и жаждали приключений.
Период отпусков отцов-командиров был в самом разгаре, военная служба немногих оставшихся, сводилась к дежурствам, а дежурства к вечерним проверкам расположений учебных рот, на предмет отсутствия в курсантских кубриках легкомысленных прелестниц, и горячительных напитков.
Кроме того, наш строгий и уважаемый нами кэп, навсегда отчалил в Севастополь, оставив роту на попечение улыбчивому дяденьке с погонами капитана третьего ранга, который стал нас стращать исключительно понарошку, а мы его, так-же понарошку, стали бояться.
Из ежедневных обязанностей оставалось, не забыть пару раз в день строем добрести до столовой, поесть за четверых, отсутствующих в расположении роты , помыть за собой посуду, и уже в добром расположении вернуться обратно.
После сытой сиесты мы подолгу мылись-брились, доставали из тайников мятую «гражданку», и не спеша готовились к вечернему променаду.
Была нетанцевальная середина недели, и даже еще не вечер.
Мы с Игорехой, нареченным Хавой, по начальным буквам его фамилии, хотя она и начиналась с «Хова», с необходимыми предосторожностями, выбравшись из бурсы, решили прогуляться по Спортивной набережной.
Истинная цель подобных прогулок была настолько очевидна и прочувствована, что даже никогда не упоминалась вслух. Вслух упоминался только предлог- попить пива. Что мы и не преминули с удовольствием осуществить, стоя, всосав по две кружки Жигулевского предлога за набережным столиком Спортивной набережной.
Таким образом, расположив себя к приятным знакомствам, наш небольшой ебальный патруль выдвинулся на охоту.
Патруль был небольшим не только количественно, и на готовых к спариванию животных самцов мы были похожи едва ли.
Я, при своих ста семидесяти пяти, весил шестьдесят три килограмма, и оттого казавшейся изможденной, хоть и миловидной физиономией с мечтательным взором, напоминал, страдающего глистами юного Блока.
Игореха, еще на пяток сантиметров ниже меня, тоже не был толстым, но не без особенностей. При общении с дамами, словно боясь встретиться с ними взглядом, он манипулировал глазами наподобие кальмара, отчего казалось, что сношаться, он хочет пуще остальных.
Когда организм особенно настойчиво требует беспорядочных половых связей, вожделенные объекты попадаются исключительно порядочные. Только с возрастом начнешь замечать, и недоумевать, как не ко времени из коконов целомудренных девственниц, вылупляются сонмы шлюховатых подруг и жен.
К тому моменту, достаточно настрадавшись от подростковых платонических любовей и разочарований, мы искали последних.
Вечер оказался фартовым.
Пара юных барышень любуясь закатом у бетонного парапета набережной, словно уже ждала нас. Теперь не уверен в «словно» либо «уже».
Одноклассницы только выпустились из школы, и были младше нас на три-четыре года. После стремительного знакомства, трогательные выпуклости и милые улыбки их обладательниц, уже вовсю, казалось, кричали нам, скорее знакомится ближе.
А от того варианта, который они предложили немного погодя, нам вообще крыши снесло:
-А давайте! - говорят девушки, звонким дуэтом перебивая друг-дружку:
- На Тавайзу, на две ночи…- Мы помотали башками сбрасывая восторженное оцепенение.
- С палаткой!- добили они.
-И водкой! – Водрузили мы сливу на это сказочное непотребство.
Был, правда, маленький осадок в виде одноклассника, которого они упорно протаскивали на наше рандеву. Но о нем мы постарались скорее забыть, тем более что преподносился он нам, исключительно в виде друга, и той «отмазки» – что они будут под присмотром, перед строгими родителями.
Чуть ли не подпрыгивая от возбуждения на обратной дороге, мы начали обратный отчет послезавтра. Тогда же и поделили девчонок. Хава предусмотрительно выбрал себе ту, что казалась поглупее, я не возражал. Назовем ту Дуней, а вторую наречем Дашей, к тому же она была гораздо симпатичней.
Выход был назначен на пятницу. Согласно уговора, дамы обеспечивали кампанию продовольствием и палаткой, мы же поручились за релаксацию и глубокое похмелье.
За день до отправления ко влажным и горячим побережьям Уссурийского залива, большая черная сумка была укомплектована четырьмя казенными одеялами и полотенцами. Ее мы заранее утащили из бурсы дабы не спалиться в самом начале пути, и зарядив по дороге русской-народной, оставили в камере хранения ЖД вокзала.
Не забыли и про запас винища для барышень.
Доселе невыносимый бурсовский «подъем», с трудом дождался утра, и радостно скинув нас со шконок, запустил в похотливую экспедицию.
Девчонки не обманули, и к назначенному часу уже встречали нас с сумками на автовокзале. В числе встречающих был и юный хмырь, которого они давеча анонсировали.
Ну как хмырь, худощавый парнишка Андрей хмурым, конечно, был. Хотя, с другой стороны особо веселиться, в противовес двум потенциальным ебарям его подруг, у него и не было причин.
Неторопливая езда расхристанного автобуса по пыльной шоссейке, разогрела до температуры двигателя его заднее сидение и все, что у нас с Хавой было внутри, основательно притупив либидо, и торжественность прибытия к побережью:
-Леха там заебись! – первым вылез из пыльных кустов Хава. Там оказалось сносно, хотя уже и сильно насрано, и наблевано, еще задолго до нас.
Всосанный в пути из под заднего сиденья автобуса дизельный выхлоп, бутылка портвейна на двоих, принятая с самого утра для решительности, и совсем уже близкий запах моря кружили наши с Хавой головы, немного тошнили, и поэтому пешая прогулка до самого песчаного побережья в памяти особо не отложилась.
Бухта в которую мы шли, называлась в народе Три Поросенка.
Сразу по прибытии, Хаву озарило закопать в соседнем дохлом ручейке, для охлаждения, весь наш боезапас, что мы и не преминули исполнить, выбрав самое глубокое его место, с трудом запихав бутылки в ручей, и замаскировав их булыжниками в метрах семидесяти от нашего предполагаемого лагеря.
Палатку ставили со знанием дела, я со своим, Хава с таким же. Металлические, 20-ти сантиметровые колышки для растяжек, идущие в комплекте с палаткой, легко входили в рыхлый песок, но еще легче из него выходили.
А с собой ни ножа, ни тем более топора – нас не учили на пиратов. С еще большим трудом, даже в полном безветрии, придав палатке, задуманную производителем геометрию, мы заслуженно накатили, и постарались подпоить барышень.
Барышни подпаиваться не спешили, и ушли вдвоем плескаться в море , куда уже совсем не спешили мы. Андрюха остался с нами.
Немного погодя.
-Смотри, - указал я Хаве, налитым стаканом на палатку, в которую на четвереньках заползала его избранница, щедро открывая прекрасный, задний вид. Хава выдохнул, и опрокинул свой:
- Первый пошел! – Прошептал он, на ходу отряхивая трусы от песка.
Хава крадучись, сделал несколько шагов к палатке, и упав перед ней на четвереньки, обернулся ко мне.
Я подбодрил его жестом энергичного лыжника. Хава блаженно раздвинул в стороны глаза, и полез ебаться.
-Ну че? – молча, кивнул я Хаве через несколько минут, когда он с красной мордой выползал обратно.
Хава закатил глаза, и разочарованно повертел головой.
Пока его организм обратно всасывал кровь, из не пригодившегося органа, Хава молчал. Молча и накатил.
- А тебе нравится кто из девчонок? – обратился я к Андрюхе, непринужденно пытаясь выяснить скрытые мотивы его присутствия.
-Я бы им обеим вдул!- вдруг, легко признался, безобидный с виду Андрейка, прикуривая сигарету, - но они, по-ходу, лесбиянки, - закончил он, затянулся, и посмотрел вдаль.
Мы с Игорехой хотя и не курили, но немного охуев от неожиданной по тем временам экзотики, посмотрели туда-же.
-Видел однажды, как они сосались, - продолжил Андрейка.
-А хули ты молчал?! – очнулся Хава.
-А вы не спрашивали.
-А че с нами-то поехал, охранять?- Уже безразлично поинтересовался я.
-Водки попить.- Не моргнув голубым глазом, повернулся ко мне Андрей.
-Хуй тебе, Андрейка, а не водки! – начал, было, Хава, но на секунду задумавшись, потянулся к бутылке:
-Хотя… давайте! - он наплескал в три стакана, причем двойную дозу Андрюхе, и поднял свой:
-За блядей!
Остаток дня оказался не примечательным , мы разожгли костер, накормили мокрых лесбиянок их лапшой, с их же тушенкой, исполненными по-флотски, и немного загрустили. Смеркалось.
Барышни изъявили желание потанцевать на импровизированной дискотеке в соседней от нас бухте, но нас особо не приглашали. Мы было увязались за ними в потемках, даже прошли по грунтовке свозь лес километров пять, но снова не встретив должного внимания к нашим персонам, отстали, и вернулись назад. Андрейка пошел дальше.
-Чет я заебался, - сказал Хава, накатив перед палаткой очередную порцию, и залез внутрь.
Я бы мог, конечно, нафантазировать про то, как мы с Хавой в сердцах оттрахали все побережье, но не стану – и так вывалился из формата.
Мне спать не хотелось. Я сидел на песке, возле костерка, наблюдал за утопающем в море, прошедшим днем, и лениво рассматривал побережье.
Утыканное сплошь палатками, в обе стороны размашистой бухты, побережье подсвечивалось костерками, фонариками, тихо звучало прибоем, обрывками разговоров, вскриками и двигалось силуэтами, держащихся за руки пар на фоне все еще светлого моря. Когда уже совсем стемнело, я услышал гитару, выкопал из ручья стеклянную гранату, и пошел на звук.
Звук шел от костра за которым возвышалась огромная военная палатка.
-К вам можно? – Подойдя ближе, и заметив двух огромных овчарок, лежащих в светлом круге поляны, я окликнул компанию, и поднял над головой гранату. Мне в ответ, приглашая, приветливо замахали пару парней и несколько девчонок.
-А эти не против? – я кивнул на овчарок, и неожиданно почувствовал, как кто-то сзади посреди спины мягко подтолкнул меня к костру. Я обернулся вместе со своей оторопью, и оторопел еще сильнее. Это была третья овчарка.
Я с начала школы, рос вместе с нашей не мелкой лайкой Вегой, вместе мы и повзрослели. Потому собак особо не опасался, но это было нечто. Она была ростом с крупного пони, огромной башкой и крокодильей пастью, которую и раззявила, выбросив на сторону полуметровый язык, улыбаясь, и явно радуясь, произведенным эффектом.
-Ух ты ж, бля!- Только и смог я сказать, под дружный смех компании. Компания оказалась кинологической, а свою стоянку они прозвали Лагерем Трех Псов. Они явно скучали.
Я познакомился за руку со всеми, как всегда не запомнив ни одного имени, опрокинул щедро налитую рюмку, перемолвился парою фраз с рядом сидящими, прослушал пару бесталанно исполненных, беспризорных песенок от одного из парней, и протянул руку к гитаре: -Можно?
Мой фрустрирующий организм, отдельно от меня самого, принял стратегию здоровой толерантности, немного завис, неожиданно став мотивосообразным, и выдал на гора квинтэссенцию того, что под собою подразумевает понятие «сублимация».
Я запел.
Не, пел то я всегда – вся родня поющая, с украинскими корнями. И в хоре мальчиков пел и на уроках сольфеджио в музыкальной школе по классу баяна), в бурсе, уже под гитару, но подобных концертов в моей жизни случилось, пока, только два. Этот был первым.
Начал я со «Старого корабля» Макаревича. Чуваки, ревниво смотревшие на меня в самом начале, по моим, закрытым во время исполнения песни глазам, справедливо осознали, что на блядском поприще я им не конкурент, со второго припева они начали подпевать, и еще громче стали подпевать девчонки.
Я уже упоминал, что был хорош?!
Потом я еще и заговорил, ответив анекдотом на анекдот одного из чуваков, и импровизировал с ним анекдотический баттл, перемежающийся хоровыми шлягерами.
Ко мне льнула одна из девчонок, сидящая совсем близко, но она мне показалась немного широковатой.
Я всегда опасался плотных дам, это когда в медленном танце вместо ребер спины прощупываешь утянутую лифчиком упругую гусеницу, которая может легко утянуть на дно.
Ну еще и эта, как её, сублимация уже совсем не давала спуску. Я был в ударе!
Кончил я поздно ночью, под каплями дождя и шумом начинающегося шторма, попрощался, и ушел спать.
Судя по тому, как я втискивался между телами в нашей палатке – потерь личного состава не было, и до пробуждения, уже больше ничего не слышал.
Пробудившись во мгле, я отлепил от своей физиономии мокрую, палаточную ткань, вытянув руки вверх, увидел свет, перегруппировался, и осознав диспозицию, пополз на четвереньках в сторону своих ног.
Выползая из убежища на карачках, вступил ладонью в чью-то вчерашнюю лапшу перед самым входом, да так смачно, что чуть не ответил ей взаимностью.
Огляделся.
Так-же, в обе стороны от меня, простирались бесчисленные множества, стоящих палаток в отличие от того, что явилось передо мной.
Передо мной был пустырь, посреди которого из под мокрой ткани выступали четыре человеческих барельефа на фоне моря. Стало смешно. Это ж я так устроил ночлег.
Тот, который считал себя следопытом, охотником и Дерсу Узалой совместно с Арсеньевым и всеми главными героями Фенимора, мать его, Купера, искал женьшень, и разводил костер с одной спички в метель.
А когда я похмелился, развел костер и приготовив чай, лег на барельефы поперек, стало вообще весело.
Мы вернулись в бурсу на третий день. Как прошел второй день на побережье, в памяти не отложилось. Вынули из вокзальной камеры хранения форму и переоделись, оставив там-же гражданку.
Выныривая из-за угла корпуса, неожиданно встретили нашего улыбающегося дяденьку-офицера, который добро прищурившись назвал меня по фамилии и поинтересовался:
-Что-то я тебя давно не видел?!
-А вот, - показал я ему большую сумку в руке:
- В магазин ходили!
У этой истории случилось не большое, но неожиданное продолжение.
Где-то через год, но уже осенью, я к тому времени вернулся из очередного рейса, а другой мой друг, Толстый, стоял в ремонте в Находке, и приехал во Влад меня встретить.
Гостиницы как всегда во Владе были забиты, мы искали где переночевать, и не знали, что выбрать.
По старой памяти в пустующую бурсу, на голых панцирных сетках, или экзотику в просторных ларях овощного киоска, на пересечении двух центральных улиц, которые мы уже присмотрели (другая история).
После традиционного «кабака», решили прогуляться по набережной и заодно определиться с ночевкой. Идем почти в полной темноте, навстречу нам такие-же гуляющие. Я чего-то рассказываю Толстому, он мне, смеемся иногда.
И вдруг в из темноты девичий голос:
- Леха, ты?!
-А ты кто? – Я пытаюсь в темноте рассмотреть лицо.
Она мне называет имя, которое по обыкновению я тут-же забываю, и добавляет:
- Прошлым летом, Тавайза, Три поросенка, Лагерь Трех Псов!
-Ебт! А как ты меня узнала?
-По голосу!
Продам билеты на третий концерт, надеюсь, промежуточный. Про второй напишу.
И про мораль еще, если крепко зажать яйца в кулак- можно стать не плохим артистом!
|
|
31
Кот этот появился у нас случайно. Безо всякого плана. Просто приехали к сестре мужа в гости. А дети ее кошки, мелкие, шкодливые, бегали по всему дому. Один из них, самый дерзкий, прыгнул на джинсовую штанину моего сына и пополз вверх, глядя прямо в глаза «покоряемой вершине». И покорил! Мы решили, что он нас выбрал.
Оглянуться не успели, как тщедушный котёнок вырос в роскошного кота: сам крупный, поджарый, глазищи жёлтые, выражение на хищной мордахе надменное. Вёл себя так, будто это он з а в ё л семью людей, чтобы не скучать. Имя носил подобающее – Лео. Лев, значит, царь. По окрасу давали имечко: был Лео ослепительно рыжим, просто золотым.
Любили мы его безоглядно. Он же снисходительно принимал нашу любовь, не особенно стараясь дать что-то взамен. Самодостаточный был кот.
Но даже с самыми любимыми животными мы иногда вынуждены расставаться. Пришла пора и наших испытаний: друзья пригласили нас встречать с ними Новый год. Отличная идея, только вот как с Лео: мы в Кёльне, друзья под Бременом, за день-ночь не обернёшься. Ясно, что кота нужно будет куда-то пристроить дня на три.
Выход нашёлся. Мои родители вызвались взять зверушку. Знакомы они с Лео были давно, конфликтов с котом не затевали, жили неподалёку от нас. Да и кому доверишь дорогое существо, кроме как родным маме с папой?
В общем, в одно прекрасное утро мы доставили добровольцам внушительный пакет с кошачьим кормом, закрытый кошачий туалет и самого владельца всех этих богатств. Доставили и уехали, чтобы вернуться уже в новом году.
Вернулись на четвёртый день. Встретили нас радостно. Особенно Лео демонстрировал ранее не выказываемые любовь и преданность, лез ко всем на руки, терся мордочкой о наши лица, мурлыкал и даже без обычных для него громких и действенных возражений вошёл в свою будочку-переноску, очевидно, одобряя наше желание ехать домой.
А через пару недель папа честно рассказал мне о времени пребывания нашего питомца в гостях «у бабушки и дедушки».
Оказывается, сразу после нашего отъезда кот, выпущенный нами на освоение временного жилья, забился в свой туалет. Там он просидел весь день, не делая ни малейшей попытки ознакомиться с территорией. Сначала этому никто не придал большого значения. Мало ли, стрессовая ситуация, адаптируется еще, успеет. Но когда к вечеру Лео так и не высунул носа из своего нужника, мама заволновалась.
- Роберт, мне кажется, у него культурный шок! – сообщила она отцу после некоторого раздумия. – Он же привык к немецкой речи!
(К речи кот привык ко всякой, в том числе и к очень экспрессивной русской – это в случае подмоченных тапок. Но в целом мама была права: немецкий у нас дома «довлел» - мой муж немец, куда ж деваться).
Родители переключили телевизор с русской программы на немецкую. Однако эти действия не имели положительных последствий в вопросе интеграции кота в квартире русскоязычных переселенцев. Утром гостеприимные хозяева обнаружили животное на прежнем месте. Мисочки с едой и питьём стояли нетронутыми в уголке. Мамино душевное равновесие существенно покачнулось. Она была разумной женщиной, но происходившее не поддавалось ее нормальной логике. Все те коты, которых она знала, были адекватными и предсказуемыми. Они ловили мышей и крыс, дрались с соперниками, любили кошек и жрали всё, что было съедобно. А этот отказывался от еды, явно переживая расставание. В жёлтых кошачьих глазах читалась вселенская грусть. Налицо была тонкая душевная организация животного, саму идею которой моя мать в прежние времена решительно бы отвергла. Но теперь – теперь от этого было не отвертеться!
Сочувствие, восхищение кошачьей преданностью и, самое главное, опасение, что сверхчувствительный котяра издохнет в своём туалете от голода и жажды, подвигли новоиспечённую котовладелицу на терпеливые уговоры.
- Лёвушка, золотко, выходи, покушай, попей водички! – напевно выводила она, ловко подвигая к месту добровольного заточения мисочку с кормом. «Лёвушка», утробно завывая, сверкал глазищами и отползал вглубь своего туалетного убежища.
- Прямо не знаю, что делать, - жаловалась мама отцу. – Может, ты с ним по-немецки поговоришь? Попросишь его? Всё-таки родной язык – большое дело!
Учительница русского языка и литературы, более сорока лет отдавшая школе, Заслуженный Учитель Казахстана, она не знала сомнений, когда речь шла о родном языке.
- Вот ещё! – резонно возразил папа. – Только котов разных я по-немецки не уговаривал отменить голодовку! Тебе нужно – ты и говори с ним. Хоть по-немецки, хоть по-русски. Да по мне, хоть по-украински, хоть по-казахски.
Он явно намекал и на мамину национальность, и на ее целинное прошлое. И на ее длительное нежелание учить немецкий, родной язык её мужа – волжского немца, тоже. Отцу ничего не стоило побеседовать с Лео на требуемом языке. Но что-то в этот раз зашкалило в моём обычно таком покладистом папке.
Мама поняла, что ей придётся самой выкручиваться из сложившейся ситуации. Вооружившись словарём, - она любое дело делала на совесть! – моя главная женщина засела за составление текста. Через полчаса всё было готово. Предусмотрительно положив перед собой в качестве шпаргалки аккуратно исписанный тетрадный листок, мама обратилась к коту с пламенной немецкой речью:
"Lieber Leo! H;ren Sie mir bitte zu! Sie m;ssen etwas essen und trinken. Kommen Sie bitte heraus! Kommen Sie bitte zum Essen! Ich bitte Sie sehr. Sonst werden Sie krank!"
"Дорогой Лео! Послушайте меня, пожалуйста! Вы должны поесть и попить. Выйдите, пожалуйста! Выйдите и поешьте! Я Вас очень прошу. Иначе Вы заболеете!"
Как дипломированный переводчик, гарантирую читателю верность переведённого. Я не спрашивала у мамы, почему для обращения к коту она избрала уважительную форму. Это и так было очевидно: исключительно из уважения к его верности и силе воли!
Тогда, рассказывая мне эту историю, отец вынул из нагрудного кармана рубашки сложенный в несколько раз листочек бумаги – мамину «петицию» к упрямому коту.
- Вот, спрятал, - заговорщицки шепнул он мне. – На память!
- Пап, ну а кот-то что? – хихикая, спросила я тогда. – Вышел? Поел?
- Да какой там! – отец махнул рукой. – Наоборот. Развернулся к нам задом в своём туалете!
И тут же добавил, глядя на моё опечалившееся лицо:
- Да не переживай ты! Жрал ваш кот! Ночью вставал и жрал. И воду пил. И по квартире гулял. А я потом за ним вставал и в мисочки корм добавлял, чтоб полными выглядели.
- А что ж ты маме не рассказал?! – ахнула я. – Она ведь переживала!
Отец смутился:
- Да я хотел сначала... – и в этот миг его удивительная улыбка осветила всё его лицо, заиграла в глазах, в каждой морщинке. – Но мне так нравилось, как она с ним по-немецки говорила...
По три раза в день...
Три дня подряд...
|
|
32
Просто так 2.
Про рыбалку.
Эта история случилась этим летом. Ждал в гости друзей, попариться и "попить пива". Ребята попросили добыть к столу раков. Друзей люблю, и накануне приезда, "зарядил" несколько раколовок и вершу (уха тоже предполагалась).
Под вечер выдвинулся за уловом. Снасти стояли на "диком" берегу водохранилища. Попасть туда можно на лодке или в обход, перейдя вброд, впадающую в водоём, речку. От переправы до места рыбалки около 5 км. У меня там своё "прикормленное" место, незаметное постороннему взгляду. С весны топлю в воде несколько мешков комбикорма и клёв стабильный.
Когда добрался до цели путешествия, был неприятно удивлён. Там стояла лодка, в которой рыбачила, судя по всему, семейная пара. Посудина стояла, под довольно большим углом к горизонту. Причиной была, существенная разница в весе рыбачков.
Не имея привычки, "обламывать" кого-либо без нужды, я залёг в траву и решил ждать. Через два часа наступит закат и они должны отчалить.
Скоро я услышал сдержанные ругательства. Рыбаки собрались домой, но не могли достать якорь. Я вышел из убежища и стал наблюдать. Нос лодки почти смотрел в зенит, ребята на пару пытались добыть непокорный снаряд. Раздался негромкий хлопок и пол-лодки сдулось. Посудина находилась в 30 метрах от берега. Там было неглубоко, по грудь. Я это знал, они нет. На "Титанике" началась паника, окрестные воды огласились воплями. Пришлось выйти из "тени" и идти "спасать".
Они не сразу меня заметили. Мужик среагировал, только когда я постучал его по плечу. Надо отдать должное, пришёл в себя сразу и встал на ноги. Тётка не хотела верить в чудесное избавление, смотрела на меня глазами "какающей мыши" и орать не перестала. Истерику прекратил муж, залепив супружнице смачную оплеуху. Мадам замолчала сразу и надолго. Чете на вид было под 40. Супруг видимо, "зачитал" мануал к любимой до дыр и точно знал, где находится выключатель звука.
Сходил за ножом, срезал якорь и мы отбуксировали подбитый дредноут к берегу. Сели держать совет. Постановили:
муж буксирует полуподводную лодку в родную гавань.
я доставляю его "большую половину" к броду и месту встречи.
Семейная пара представляла собой довольно типичный образец. Он был среднего телосложения очкариком. Она очень красивой "рубенсовской" женщиной, с явным тяготением к "Русской красавице". Портило впечатление только огромная ж..а и вес за 120, ну это дело вкуса. Дальше для сокращения объёма текста, буду называть её ЖКТ (Жирная Красивая Тётка).
И мы пошли. Через 50 метров, ЖКТ пискнула и пожаловалась на уколотую ногу. Пришлось предложить свои сапоги. Она отказалась, мотивируя не своим размером и тем, что она "такое не носит и никогда не оденет". Но быстро "сдулась", наступив на очередную шишку.
Через 200 метров сообщила, что мы двигаемся слишком быстро и она запыхалась. Я перешёл в арьергард.
Спустя 10 минут, попросила закурить. Пожаловалась, что муж не разрешает и взяла с меня слово: "Что я никогда, никогда, никогда ему не скажу". Я твёрдо пообещал.
Когда преодолели первый километр, ЖКТ заявила, что она устала и больше никуда не пойдёт. Я помаленьку начал "закипать". Объяснил красавице, что помощи не будет и про спасение утопающих, где "про помоги себе сам". Она немного поплакала и мы двинулись дальше.
Начинало темнеть. Лес я знаю хорошо и заблудиться не боялся. Однако брод в потёмках, будет найти сложно.
Как и ожидалось, скоро ЖКТ заявила, что замёрзла (мадам была в купальнике). Я молча стянул с себя майку. Мне благодарно улыбнулись, сообщив о настоящих мужчинах.
Как водится, много раз тормозили "в кустики". Я сообщил о засилье клещей, позывы сразу и навсегда пропали. Средняя скорость существенно возросла.
Весь остальной наш путь, предоставляю фантазии читателя. Ничего неожиданного.
В кромешной тьме мы добрались до места встречи. Преодолев несчастные 5 км. всего за 2 часа. Я передал ЖКТ в объятия заботливого мужа. Спасибо так и не дождался, попрощался и поехал домой.
Результаты рыбалки были неутешительны. Друзья остались без ухи и раков. Придётся жарить банальный шашлык.
Я остался с моральной травмой от двухчасового лицезрения целлюлитной ж..ы в моих сапогах и майке.
По возвращении, любимая спросила, где улов и почему так долго. Я просто молча обнял её и подумал о том, как мне повезло с женой и как мало ценю. Привыкнув со временем, к отсутствию жалоб, самостоятельности и нежной улыбке.
Берегите женщин.
P.S. Пока писал текст, жена успела повесить карниз, под новые шторы. Я как обычно, запамятовал сделать.
N.B. ЖКТ, прости, нечаянно "сдал" тебя, сообщив всем, что куришь. Если муж случайно прочитает, скажи-это авторский вымысел. Я соглашусь.
Владимир.
05.12.2022.
|
|
34
В нашей студенческой общаге на Ново-Измайловском было много кубинцев. Страшные раздолбаи, не хуже нас. Даже лучше. Потому что все время веселые, словно поддали. Поют и пляшут. Торжественно вешают портрет Кастро на стенку в комнате, закрывая в патриотическом раже электрическую розетку, - поют. Ругаются с русскими соседками, которые требуют неснимаемого команданте снять с розетки, - пританцовывают. Мулатка Луиза, староста группы, стыдила в конце сессии своих двоечников: "Учитца, учитца, Ленин так скасаль!" - щелкая пальцами обеих рук, хохоча и подрыгивая длинными ногами. Единственный более-менее серьезный человек у них был Мануэль. О революционных идеалах задвигал с таким пылом, что даже бледнел. Поползли слухи, что и в койке Мануэль призывает к победе коммунизма во всем мире. Любознательные наши девицы отправлялись проверять. Возвращались пританцовывая и напевая. Скоро и самые неспособные к языкам могли без запинки оттарабанить: "Куба си, янки ноу!"
Потеряли мы его при следующих печальных обстоятельствах. В первый же год будущие кубинские педагоги отправились домой на каникулы. Пересадка была в Ванкувере. Мануэль вышел из самолета, подумал: "Патриа о муэрте" и начал быстро-быстро передвигать ногами в сторону развитого канадского социализма, где и попросил политического убежища.
Татьяна Мэй
|
|
35
СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА
Женщина была очень старой — ей было, по всей видимости, около 90. Я же был молод — мне было всего 17. Наша случайная встреча произошла на песчаном левом берегу Днепра, как раз напротив чудной холмистой панорамы правобережного Киева.
Был солнечный летний день 1952 года. Я играл с друзьями в футбол прямо на пляжном песке. Мы хохотали и орали что есть мочи.
Старая женщина, одетая в цветастый, до пят, сарафан, лежала, скрываясь от солнца, неподалеку, под матерчатым навесом, читая книгу. Было весьма вероятно, что наш старый потрёпанный мяч рано или поздно врежется в этот лёгкий навес, покоившийся на тонких деревянных столбиках. Но мы были беззаботными юнцами, и нас это совсем не беспокоило. И в конце концов, мяч действительно врезался в хрупкое убежище старой женщины! Мяч ударил по навесу с такой силой, что всё шаткое сооружение тут же рухнуло, почти похоронив под собой несчастную старушку.
Я был в ужасе. Я подбежал к ней, быстро убрал столбики и оттащил в сторону навес.
— Бабушка, — сказал я, помогая ей подняться на ноги, — простите.
— Я вам не бабушка, молодой человек, — сказала она со спокойным достоинством в голосе, отряхивая песок со своего сарафана.
— Пожалуйста, не называйте меня бабушкой. Для взаимного общения, юноша, существуют имена. Меня зовут Анна Николаевна Воронцова.
Хорошо помню, что я был поражён высокопарным стилем её речи. Никто из моих знакомых и близких никогда не сказал бы так: «Для взаимного общения, юноша, существуют имена...«Эта старушка явно была странной женщиной. И к тому же она имела очень громкое имя — Воронцова! Я был начитанным парнем, и я, конечно, знал, что это имя принадлежало знаменитой династии дореволюционных российских аристократов. Я никогда не слыхал о простых людях с такой изысканной фамилией.
— Простите, Анна Николаевна.
Она улыбнулась.
— Мне кажется, вы хороший юноша, — сказала она. — Как вас зовут?
— Алексей. Алёша.
— Отличное имя, — похвалила она. — У Анны Карениной был любимый человек, которого звали, как и вас, Алексей.
— Анна Николаевна подняла книгу, лежавшую в песке; это была «Анна Каренина». — Их любовь была трагической — и результатом была её смерть. Вы читали Льва Толстого?
— Конечно, — сказал я и добавил с гордостью: — Я прочёл всю русскую классику — от Пушкина до Чехова.
Она кивнула.
— Давным-давно, ещё до революции, я была знакома со многими русскими аристократами, которых Толстой сделал героями своих романов.
… Современному читателю, я думаю, трудно понять те смешанные чувства, которые я испытал, услышав эти слова. Ведь я был истинным комсомольцем, твёрдо знающим, что русские аристократы были заклятыми врагами трудового народа, презренными белогвардейцами, предателями России. А тут эта женщина, эта хрупкая симпатичная старушка, улыбаясь, бесстрашно сообщает мне, незнакомому парню, что она была знакома с этими отщепенцами! И, наверное, даже дружила с ними, угнетателями простого народа!..
Моим первым побуждением было прервать это странное — и даже, возможно, опасное! -— неожиданное знакомство и вернуться к моим футбольным друзьям, но непреодолимое любопытство, которому я никогда не мог сопротивляться, взяло верх, и я нерешительно спросил её, понизив голос:
— Анна Николаевна, Воронцовы, мне кажется, были князьями, верно?
Она засмеялась.
— Нет, Алёша. Мой отец, Николай Александрович, был графом.
— … Лёшка! — кричали мои товарищи. — Что ты там делаешь? Ты будешь играть или нет?
— Нет! — заорал я в ответ. Я был занят восстановлением разрушенного убежища моей новой знакомой — и не просто знакомой, а русской графини!-— и мне было не до моих футбольных друзей.
— Оставьте его в покое, — объявил один из моих дружков. — Он нашёл себе подружку. И они расхохотались.
Женщина тоже засмеялась.
— Я немного стара, чтобы быть чьей-либо подружкой, — сказала она, и я заметил лёгкий иностранный акцент в её произношении. — У вас есть подружка, Алёша? Вы влюблены в неё?
Я смутился.
— Нет, — сказал я. — Мне ведь только 17. И я никогда ещё не был влюблён, по правде говоря.
— Молодец! — промолвила Анна Николаевна. — Вы ещё слишком юны, чтобы понять, что такое настоящая любовь. Она может быть опасной, странной и непредсказуемой.
Когда я была в вашем возрасте, я почти влюбилась в мужчину, который был старше меня на 48 лет. Это была самая страшная встреча во всей моей жизни. Слава Богу, она длилась всего лишь 3 часа.
Я почувствовал, что эта разговорчивая старая женщина вот-вот расскажет мне какую-то удивительную и трагическую историю.
Мы уже сидели под восстановленным навесом и ели яблоки.
— Анна Николаевна, вы знаете, я заметил у вас какой-то иностранный акцент. Это французский?
Она улыбнулась.
— Да, конечно. Французский для меня такой же родной, как и русский…
Тот человек, в которого я почти влюбилась, тоже заметил мой акцент. Но мой акцент тогда был иным, и иным был мой ответ. И последствия этого ответа были ужасными! — Она помолчала несколько секунд, а затем добавила:
— Это случилось в 1877 году, в Париже. Мне было 17; ему было 65…
* * *
Вот что рассказала мне Анна Николаевна Воронцова в тот тихий летний день на песчаном берегу Днепра:
— … Он был очень красив — пожалуй, самый красивый изо всех мужчин, которых я встречала до и после него — высокий, подтянутый, широкоплечий, с копной не тронутых сединой волос. Я не знала его возраста, но он был очень моложавым и казался мне мужчиной средних лет. И с первых же минут нашего знакомства мне стало ясно, что это был умнейший, образованный и обаятельный человек.
В Париже был канун Рождества. Мой отец, граф Николай Александрович Воронцов, был в то время послом России во Франции; и было неудивительно, что его пригласили, вместе с семьёй, на празднование Рождества в здании французского Министерства Иностранных Дел.
Вы помните, Алёша, как Лев Толстой описал в «Войне и Мире» первое появление Наташи Ростовой на московском балу, когда ей было шестнадцать, — её страхи, её волнение, её предчувствия?.. Вот точно так же чувствовала себя я, ступив на паркетный пол министерства, расположенного на великолепной набережной Кэ д’Орсе.
Он пригласил меня на танец, а затем на другой, а потом на третий… Мы танцевали, раговаривали, смеялись, шутили — и с каждой минутой я ощущала, что я впервые встретила мужчину, который возбудил во мне неясное, но восхитительное предчувствие любви!
Разумеется, мы говорили по-французски. Я уже знала, что его зовут Жорж, и что он является сенатором во французском парламенте. Мы отдыхали в креслах после бешеного кружения в вальсе, когда он задал мне тот самый вопрос, который вы, Алёша, задали мне.
— Анна, — сказал он, — у вас какой-то странный акцент. Вы немка?
Я рассмеялась.
— Голландка? Шведка? — спрашивал он.
— Не угадали.
— Гречанка, полька, испанка?
— Нет, — сказала я. — Я русская.
Он резко повернулся и взглянул на меня со странным выражением широко раскрытых глаз -— растерянным и в то же время ошеломлённым.
— Русская… — еле слышно пробормотал он.
— Кстати, — сказала я, — я не знаю вашей фамилии, Жорж. Кто вы, таинственный незнакомец?
Он помолчал, явно собираясь с мыслями, а затем промолвил, понизив голос:
— Я не могу назвать вам мою фамилию, Анна.
— Почему?
— Не могу.
— Но почему? — настаивала я.
Он опять замолчал.
— Не допытывайтесь, Анна, — тихо произнёс он.
Мы спорили несколько минут. Я настаивала. Он отказывался.
— Анна, — сказал он, — не просите. Если я назову вам мою фамилию, то вы немедленно встанете, покините этот зал, и я не увижу вас больше никогда.
— Нет! Нет! — почти закричала я.
— Да, — сказал он с грустной улыбкой, взяв меня за руку. — Поверьте мне.
— Клянусь! — воскликнула я. — Что бы ни случилось, я навсегда останусь вашим другом!
— Не клянитесь, Анна. Возьмите назад свою клятву, умоляю вас.
С этими словами он полуотвернулся от меня и еле слышно произнёс:
— Меня зовут Жорж Дантес. Сорок лет тому назад я убил на дуэли Пушкина…
Он повернулся ко мне. Лицо его изменилось. Это был внезапно постаревший человек; у него обозначились тёмные круги под глазами; лоб перерезали морщины страдания; глаза были полны слёз…
Я смотрела на него в неверии и ужасе. Неужели этот человек, сидевший рядом со мной, был убийцей гения русской литературы!? Я вдруг почувствовала острую боль в сердце. Разве это мыслимо?! Разве это возможно!? Этот человек, в чьих объятьях я кружилась в беззаботном вальсе всего лишь двадцать минут тому назад, этот обаятельный мужчина безжалостно прервал жизнь легендарного Александра Пушкина, чьё имя известно каждому русскому человеку — молодому и старому, бедному и богатому, простому крестьянину и знатному аристократу…
Я вырвала свою ладонь из его руки и порывисто встала. Не произнеся ни слова, я повернулась и выбежала из зала, пронеслась вниз по лестнице, пересекла набережную и прислонилась к дереву. Мои глаза были залиты слезами.
Я явственно чувствовала его правую руку, лежавшую на моей талии, когда мы кружились с ним в стремительном вальсе…Ту самую руку, что держала пистолет, направленный на Пушкина!
Ту самую руку, что послала пулю, убившую великого поэта!
Сквозь пелену слёз я видела смертельно раненного Пушкина, с трудом приподнявшегося на локте и пытавшегося выстрелить в противника… И рухнувшего в отчаянии в снег после неудачного выстрела… И похороненного через несколько дней, не успев написать и половины того, на что он был способен…
Я безудержно рыдала.
… Несколько дней спустя я получила от Дантеса письмо. Хотели бы вы увидеть это письмо, Алёша? Приходите в понедельник, в полдень, ко мне на чашку чая, и я покажу вам это письмо. И сотни редких книг, и десятки прекрасных картин.
* * *
Через три дня я постучался в дверь её квартиры. Мне открыл мужчина лет шестидесяти.
— Вы Алёша? — спросил он.
— Да.
— Анна Николаевна находится в больнице с тяжёлой формой воспаления лёгких. Я её сын. Она просила передать вам это письмо. И он протянул мне конверт. Я пошёл в соседний парк, откуда открывалась изумительная панорама Днепра. Прямо передо мной, на противоположной стороне, раскинулся песчаный берег, где три дня тому назад я услышал невероятную историю, случившуюся с семнадцатилетней девушкой в далёком Париже семьдесят пять лет тому назад. Я открыл конверт и вынул два
листа. Один был желтоватый, почти истлевший от старости листок, заполненный непонятными строками на французском языке. Другой, на русском, был исписан колеблющимся старческим почерком. Это был перевод французского текста. Я прочёл:
Париж
30 декабря 1877-го года
Дорогая Анна!
Я не прошу прощения, ибо никакое прощение, пусть даже самое искреннее, не сможет стереть то страшное преступление, которое я совершил сорок лет тому назад, когда моей жертве, великому Александру Пушкину, было тридцать семь, а мне было двадцать пять. Сорок лет — 14600 дней и ночей! — я живу с этим невыносимым грузом. Нельзя пересчитать ночей, когда он являлся — живой или мёртвый — в моих снах.
За тридцать семь лет своей жизни он создал огромный мир стихов, поэм, сказок и драм. Великие композиторы написали оперы по его произведениям. Проживи он ещё тридцать семь лет, он бы удвоил этот великолепный мир, — но он не сделал этого, потому что я убил его самого и вместе с ним уничтожил его будущее творчество.
Мне шестьдесят пять лет, и я полностью здоров. Я убеждён, Анна, что сам Бог даровал мне долгую жизнь, чтобы я постоянно — изо дня в день — мучился страшным сознанием того, что я хладнокровный убийца гения.
Прощайте, Анна!
Жорж Дантес.
P.S. Я знаю, что для блага человечества было бы лучше, если б погиб я, а не он. Но разве возможно, стоя под дулом дуэльного пистолета и готовясь к смерти, думать о благе человечества?
Ж. Д.
Ниже его подписи стояла приписка, сделанная тем же колеблющимся старческим почерком:
Сенатор и кавалер Ордена Почётного Легиона Жорж Дантес умер в 1895-м году, мирно, в своём доме, окружённый детьми и внуками. Ему было 83 года.
* * *
Графиня Анна Николаевна Воронцова скончалась в июле 1952-го года, через 10 дней после нашей встречи. Ей было 92 года.
Автор: Александр Левковский
Красивая история, которую нам поведал Александр Левковский ...
В предисловии к этому рассказу он пишет , что в 2012 году , в поезде Киев-Москва его попутчиком оказался пожилой мужчина, который и рассказал писателю об удивительном случае, произошедшем в его детстве...
"Я пересказываю её почти дословно по моим записям, лишь опустив второстепенные детали и придав литературную форму его излишне эмоциональным высказываниям. Правдива или нет, эта история несёт, я думаю, определённый этический заряд – и, значит, может быть интересна читателям».
|
|